Адмирал Империи – 31

Глава 3

Место действия: двойная звездная система HD 21195, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Екатеринославская» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется Российской Империи.

Расстояние до звездной системы «Новая Москва»: 190 световых лет.

Точка пространства: бета-сектор, промышленный комплекс на орбите планеты Н икополь-18.

Дата: 8 апреля 2215 года.

Мои предположения оказались верны, к тому моменту, когда 27-я дивизия, совершив марш в сорок четыре миллиона километров, оказалась в координатах где располагался лагерь 4-го «вспомогательного» космофлота, все американские корабли, опознанные нашими разведывательными зондами находились в том же количестве и на там же месте, где и были первый раз обнаружены.

Значит, не зря мы спешили и не стали ждать бригаду кораблей, посланную нам вице-адмиралом Козицыным в подкрепление. Каждая минута была на счету, надо было успеть нанести внезапный удар, пока «янки» не опомнились.

Видимо Элизабет Уоррен ждала возвращения дивизии Кенни, чтобы далее действовать сообща. Самоуверенная американка до последнего верила в непобедимость своих дивизий и ей и в голову не могло прийти, что 30-я «линейная», элита космофлота «янки», могла быть разгромлена наголову горсткой наших кораблей…

Однако вместо этого дежурные операторы на кораблях «янки» обнаружили совершенно другое подразделение, очень странное и к тому же имеющее в своем составе три их бывших вымпела. Даже опытные операторы, привыкшие ко всяким неожиданностям, были в полном недоумении от увиденного. Они никак не могли взять в толк, почему крохотная горстка русских кораблей, вопреки всякой логике и здравому смыслу, прет буром на их грозную армаду, да еще ведя за собой трофейные суда. Все выглядело настолько нереально, что операторы в первый момент решили было, что их сканеры внезапно вышли из строя и выдают ложную картинку.

— Адмирал, мэм, русские корабли в зоне видимости, — взволнованным голосом сообщил вице-адмиралу Уоррен молодой лейтенант-связи на мостике ее флагмана. Он только что получил ошеломляющий доклад со сканеров наблюдения и теперь торопился поставить в известность командование. Парень явно нервничал, осознавая всю серьезность ситуации. — Девять вымпелов, головным идет тяжелый крейсер «Одинокий», плюс в колонне идут два наших фрегата и один эсминец из состава 30-й «линейной»…

Чем дольше лейтенант всматривался в экраны локаторов, тем больше росло его замешательство:

— Непонимаю, что, черт возьми, происходит. Откуда здесь взялись эти чертовы русские? Да еще с кораблями Кенни на буксире! Неужели они где-то столкнулись? Но тогда, где же остальная 30-я эскадра? Ведь не могла же она…

— А мне как раз-таки все понятно, — озабоченно хмыкнула Элизабет, резко оборвав бормотание подчиненного. Острый ум опытной женщины мгновенно сложил разрозненные факты в единую картину. И вывод из этой мозаики получался крайне неутешительный.

Уоррен прищурила холодные голубые глаза и процедила сквозь зубы:

— Дивизии малыша Кенни больше нет, она уничтожена «русскими». Представляю, как это было — наверняка заманили в ловушку и ударили всеми силами, не оставили парню ни единого шанса… Что ж, покойся с миром, недотепа. Туда тебе и дорога, гребаный выскочка…

Впрочем, Элизабет тут же отбросила скорбные мысли о безвременно погибшем коллеге и вновь сосредоточилась на насущной проблеме. Что-то в поведении русских казалось ей очень странным и настораживающим.

— Меня больше пугает другое, — прищурившись, озвучила она свои подозрения. — Какого дьявола к нам на свидание летит лишь часть русского космофлота? Где остальные их корабли? Не может быть, чтобы у них были лишь эти жалкие девять посудин! Шарьте сканерами по всему ближнему и дальнему пространству, найдите мне ответ, джентльмены…

Офицеры тут же бросились исполнять приказ, запуская все имеющиеся средства обнаружения на полную мощность. Десятки радиолокационных установок под разными углами начали прощупывать окружающий космос, пытаясь найти притаившегося противника. Но буквально в следующую секунду Элизабет нетерпеливо отмахнулась:

— Впрочем, уже и так все ясно. Зря только время тратим. Неужели русские настолько отбитые, что полезут на шестьдесят моих кораблей своей маленькой эскадрой⁈ Да кем они себя возомнили⁈

Уоррен возмущенно всплеснула руками и недоверчиво покачала головой. В ее глазах полыхала ярость пополам с презрением:

— С какой стати, спрашивается, эти придурки «русские» попрутся на верную гибель⁈ Да еще с такими мизерными силами! Хотя, конечно, чего еще ждать от этих варваров… Ни мозгов, ни стратегии, одна тупая злоба и бессмысленное бахвальство…

Вице-адмирал в сердцах топнула, всем видом выказывая крайнее отвращение к дерзкому и непонятному поведению врага. Ее подчиненные лишь молча переглянулись, не смея возразить разъяренной начальнице.

Между тем, техники продолжали лихорадочно сканировать пространство в поисках остальных сил Черноморского космофлота. Однако с каждой минутой их лица становились все более недоуменными и обескураженными. Наконец, после получаса напряженной работы, один из них повернулся к Элизабет и виновато развел руками:

— Пока ничего, мэм. Никаких признаков присутствия других вражеских кораблей, только эта 27-я «линейная», которая по-прежнему с упорством самоубийцы летит по направлению к нам. Похоже, они и есть главные силы противника, какими бы ничтожными они ни были. Но кто знает, какие еще фокусы русские приготовили… Вот, к примеру, в секторе разбросано много их РЭБ-зондов, которые глушат сигналы сканеров. А уж на пути следования этих сумасшедших, их и вовсе тьма тьмущая. Мы попросту не видим части окружающего пространства из-за них.

Лейтенант неуверенно покосился на вице-адмирала, словно извиняясь за то, что не смог обнаружить вражеские резервы, как того требовала вице-адмирал. Та лишь презрительно скривилась, но тут же задумчиво нахмурилась, переваривая полученную информацию.

— Вероятно, остальные корабли Черноморского флота идут следом за этими девятью и атакуют нас из «тумана войны» как только мы набросимся на 27-ю, — решила Элизабет Уоррен, только так объясняя себе малое количество русских кораблей, пытающихся ее атаковать. В конце концов, даже эти дикари не могли быть настолько глупы, чтобы всерьез рассчитывать одолеть ее армаду столь ничтожными силами. Нет, определенно, тут что-то нечисто. Наверняка, русские задумали какую-то западню.

Элизабет хищно улыбнулась.

— Что ж, эта ловушка была легко читаемой, «раски», не думайте, что я настолько глупа… — процедила Уоррен сквозь зубы, мрачно усмехаясь собственной прозорливости. В конце концов, она за годы войн и экспедиционных походов успела наловчиться распознавать все эти грязные уловки врага. Ее бывалому нюху никакие примитивные трюки были не страшны. Ну, разве что лишь вызывали приступы брезгливости…

Ладно, с этим разобрались. Теперь главное — придумать, как обезвредить эту примитивную западню, не дав врагу и шанса на успех. Элизабет лишь на миг прикрыла глаза, споро прокручивая в голове различные варианты. Времени на долгие размышления не было — противник стремительно приближался и вот-вот должен был войти в зону боевого соприкосновения. Надо действовать быстро и решительно.

— Вот как мы поступим, господа хорошие! Слушайте мою команду!

И Уоррен решительно выпрямилась в своем командирском кресле, обращаясь ко всем соединениям флагмана по громкой связи:

— Кораблям 4-го «вспомогательного» — разделиться на две эскадры! Авангарду — выйти на миллион километров вперед общего построения и атаковать противника! Сначала пусть «раски» увязнут в бою с ними, а как только главные силы русских полезут из своих нор — ударим по ним всей мощью! Остальным пока оставаться на своих координатах. Ждать моей команды для общей атаки!

Элизабет Уоррен благоразумно решила придержать две трети своих кораблей до времени в резерве, чтобы иметь возможность ударить по русским кораблям, которые, как думала вице-адмирал, пока прятались в «тумане войны». Это было весьма дальновидное и осторожное решение со стороны вице-адмирала. Опытный космофлотоводец прекрасно понимала, что русские вряд ли поведут свои основные силы в открытую. Наверняка, у этих хитрецов припасен для нее неприятный сюрприз. Неспроста же они выставили против ее армады столь ничтожную дивизию, как это 27-я? Скорее всего, главный удар врага последует как раз в тот момент, когда передовая эскадра «янки» увязнет в бою с авангардом русских. И тогда лишь мощный резерв, припрятанный Уоррен на случай такой подлянки, сможет спасти положение. Так что выжидательная тактика была вполне оправдана в данной ситуации. По крайней мере именно так рассуждала дальновидная вице-адмирал.

Поэтому мне и моей маленькой эскадре навстречу вышел не весь 4-ый космофлот, а лишь двадцать кораблей. Чему я, признаться, был очень даже рад. Еще бы! По частям разбить эскадру «янки» у меня было гораздо больше шансов, нежели если б они навалились на нас всем скопом сразу. Где это видано, чтобы девять кораблей, пусть даже и оснащенных по последнему слову техники, смогли эффективно противостоять шести десяткам вымпелов врага? Согласитесь, это даже звучит как полнейший абсурд и безумие. Тем паче в условиях, когда у противника подавляющий перевес по истребителям. Да нас бы попросту еще подходе разорвали на куски одной лишь мощью палубной артиллерии…

Но еще больше порадовал меня тот факт, что как я и предполагал, корабли Уоррен не были переоснащены и не имели таких же мощных защитных полей, что сейчас невидимым слоем окутывали мою дивизию. Да что ж за день сегодня такой счастливый⁈ Я даже ущипнул себя за руку, дабы убедиться, что не сплю. Выходило, что все складывается просто фантастически удачно! Можно сказать, сама судьба благоволит нам и посылает один подарок за другим. Тут главное — не зевать и вовремя ими воспользоваться…

Ведь если наши чудо-генераторы смогли обеспечить кораблям 27-ой «линейной» абсолютную неуязвимость от вражеского огня, то исход грядущей схватки предрешен. Нам попросту нечего бояться, как бы дико и самонадеянно это ни звучало. Пусть «янки» хоть из шкуры вон лезут, но поразить нас своими пушками все одно не смогут. Да, вот она, великая сила русской научной мысли и технического гения!

Обрадованный такому подарку судьбы, я тут же атаковал, собрав подразделение в атакующий «конус». Медлить было нельзя. Застать противника врасплох, пока тот еще не сориентировался и не осознал истинной диспозиции — вот наша главная задача на данный момент. Не терять ни секунды, рвать глотку изо всех сил, брать нахрапом и наглостью.

Сгруппировавшись в плотный «клин», мы набросились на ошарашенных такой дерзостью американцев, абсолютно не боясь ни огня их канониров, ни налета вражеской авиации. На полной скорости и с максимальным ускорением мои корабли несли смерть и разрушение в самую гущу вражеского построения. Никаких тебе осторожных маневров уклонения. Просто тупо прем напролом, не обращая внимания ни на что. Рассекаем пространство сверкающим «ножом», устремляясь в самое сердце вражеской эскадры. Безумие? Возможно. Но зато как эффективно!

Ошеломленные столь нахальным, самоубийственным натиском «янки» даже не сразу открыли ответный огонь. Видать совсем потеряли голову бедолаги от такого зрелища. Еще бы — врезаться малой горсткой кораблей в самую гущу вражеской армады, не утруждая себя какими-то там оборонительными маневрами… Это ж надо быть совсем отмороженными или наглухо двинутыми на всю голову…

Впрочем, спустя пару секунд «янки» все же очухались от первого шока и обрушили на нас всю свою огневую мощь. Казалось, сам космос содрогнулся и застонал от этого жуткого огненного смерча. Заградительный огонь из более чем двух сотен палубных орудий не прекращался по нам ни на одну секунду. Американцы палили изо всех своих стволов, не жалея боеприпасов. По всему пространству хлестали яркие плазменные заряды, трассами устремившиеся в нашу строну. Но мы пролетели сквозь этот чудовищный огненный смерч, как нож сквозь масло. Ни один из вражеских зарядов не причинил кораблям 27-ой дивизии ни малейшего вреда.

Они просто беспомощно разбивались о наши сверхпрочные защитные поля. Энергетические «щиты» работали безупречно, полностью поглощая и нейтрализуя вражеский огонь. Казалось, будто наши корабли с легкостью несутся сквозь бушующее пламя, презрительно игнорируя все потуги противника сжечь нас в этом инфернальном котле. И как вы уже наверное поняли, вся эта феерическая канонада не привела ни к чему, кроме как к еще более вытянутым от удивления лицам адмиралов и коммандеров американского космофлота. Что и говорить, зрелище для «янки» открылось донельзя непривычное и шокирующее. Как же так? Что за чертовщина такая? Почему их убойный огонь не испепеляет русских в космический прах, как то происходило на всем протяжении этой войны? Как, черт возьми, корабли «русских» до сих пор целы и невредимы, а их защитные поля до сих пор не пробиты и обнулены? Да быть такого не может! Наверняка, мы что-то делаем не так!

А вот так-то, ребятки. Надо немного головой думать, прежде чем в бой соваться. Впрочем надо признать, что Элизабет Уоррен по ходу действия, видя всю ситуацию, в отличие от бестолкового Джейкоба Кенни поняла, почему корабли противника целые и невредимые продолжают атаку.

Ну конечно же! Как же она сразу не сообразила! Дело тут в той самой новейшей технологии, которую уже не раз демонстрировали русские еще там в «Тавриде». Непробиваемые защитные поля нового поколения, поглощающие энергию самых мощных пушек за счет перенаправления энергии. Революционная технология позволяющае накапливать и перераспределять чудовищные объемы энергии для поддержания «щитов» и работы бортовых систем в нужном месте.Да-да, она читала доклады разведки об этом. Но там фигурировали лишь единичные случаи, экспериментальные прототипы. А здесь против 4-го флота уже действует целая эскадра, поголовно оснащенная этими чудо-технологиями. Получается, русские сумели наладить серийное производство своих дьявольских новинок! И теперь с легкостью раскатают в блин любое оказавшееся у них на пути соединение…

Догадалась Уоррен, кстати, еще и потому, что в первых рядах наступающей двадцать седьмой дивизии увидела мой «Одинокий». Слава шла впереди меня, так сказать. Американка мигом вспомнила, что как раз таки этот самый крейсер и был замечен ранее в использовании технологии «хамелеон», а также перераспределения энергии полей по всему контуру корабля.

Догадаться-то американская командующая догадалась, вот только что-либо изменить уже не могла. Даже гениальные в своей простоте озарения иногда приходят слишком поздно. Особенно если налицо колоссальная инертность мышления. Вот где истоки нынешнего бедственного положения «янки». Зазнались, понимаешь, разуверились в потенциале русских, вот и получили на орехи по первое число.

Ее авангард еще не зная с кем ему предстоит драться, смело пошел на сближение и тем самым обрек себя на бесславную гибель. Бедняги, совершенно не подозревали, что прут, очертя голову, навстречу своей гибели. Слишком уж они уверовали в непогрешимость американского оружия и тактических доктрин. А зря! Потому как любая, даже самая совершенная машина смерти, рано или поздно встречает на своем пути нечто более продвинутое и убойное. И тогда ее бесславный конец неизбежен. Как случилось и на этот раз с американским передовым отрядом.

Все построение противника, в которое на полном ходу врезался наш «клин», одномоментно пришло в хаотичное движение. Кажется, до «янки» наконец-то начало доходить, с какой силой им довелось столкнуться. Причем самым неприятным и внезапным для них образом. Это было заметно невооруженным взглядом — как суетятся коммандеры американских кораблей, с перекошенными от страха лицами пытаясь выстроиться хотя бы в подобие оборонительных «каре».

В общем, вид авангарда 4-го «вспомогательного» космофлота сейчас мало чем напоминал картинку образцово-показательного боевого порядка. Скорее сборище перепуганных и отчаявшихся кораблей, которым только и осталось, что судорожно пятиться прочь от неумолимо надвигающейся эскадры русских крейсеров.

Этого сделать им позволять было нельзя, поэтому как только 27-я «линейная» со всего размаха влетела в их построение, то тут же разбилась на группы по два-три вымпела и стала разгонять и разбивать противника, не давая времени ему опомниться, а их кораблям собраться. Не теряя ни секунды, мои вымпелы стремительно рванулись во все стороны, нещадно расстреливая американцев с предельно близкого расстояния. Разлетевшись веером, двадцать седьмая набросилась на растерявшегося врага со всех сторон одновременно, сея хаос, панику и смерть.

Каждую возникающую в боевых порядках «янки» брешь мы тут же старались расширить, вгрызаясь в образовавшуюся прореху. Методично добивали поврежденные корабли, чтоб уж наверняка. Беспощадно крушили любые попытки сбиться в более-менее устойчивые группы. Рвали в клочья, давили и распыляли. Короче говоря, действовали по всем правилам классической «волчьей охоты».

Как стая испуганных ворон скопление крейсеров и фрегатов «янки» начало рассыпаться и разбегаться в разных направлениях. Без какого-либо подобия организованности. Хаотично, беспорядочно, в полной панике и неразберихе. Казалось, перепуганные вусмерть «янки» в этот момент напрочь забыли о вменяемой тактике, вообще обо всем на свете. Единственное их стремление сейчас — как можно скорее унести ноги из этого проклятого места и убраться подальше от разъяренных «русских».

Корабли авангарда 4-го «вспомогательного» флота буквально разлетались кто куда, словно брызги от удара молота. Коммандеры, не сговариваясь и не согласовывая своих действий с другими, просто вдавили педаль газа в пол и рванули прочь, в кромешную тьму космоса. Причем каждый выбирал свой собственный курс, лишь бы он уводил подальше от эпицентра этого кошмарного побоища.

Ни о каком совместном маневрировании или прикрытии друг друга огнем речь уже не шла. Плотные порядки вражеских кораблей попросту рассыпались на отдельные, никак не связанные между собой группы, отчаянно спасающиеся бегством. Происходящее все больше напоминало не сражение, а избиение младенцев. Кучка обезумевших от ужаса овец, на которых внезапно напала стая голодных волков — вот самый точный образ происходящего.

А мы тем временем продолжали собирать свой кровавый урожай, почти час безнаказанно расстреливая противника и тараня его своими острыми форштевнями. 27-я дивизия буквально смешивала с космической пылью все, что попадалось на ее пути. Сверкающие плазменные сгустки из наших орудий рвали в клочья броню и внутренности «янки», кромсали на части их обшивку, иссекали смертоносными росчерками пространство насквозь. Тяжелые дредноуты, не сбавляя скорости, проламывали своими закованными в броню носами корабли американцев, круша и уничтожая все на своем пути. В

Мы шли на полном ходу прямо сквозь строй врага, оставляя за собой широкий пояс разрушений. Дрейфующие обломки, мертвые тела, облака пламени и дыма — вот что оставалось там, куда ступила своей безжалостной поступью 27-я дивизия контр-адмирала Василькова. Потери американцев быстро росли. Их авангард сейчас напоминал скорее груду искореженного металла, нежели боеспособное соединение.

Семь вымпелов из состава авангарда были уже уничтожены или получили серьезные повреждения. Все попытки остальных уклониться из-под наших безжалостных ударов неизменно заканчивались одним и тем же — очередной яркой вспышкой на экранах радаров и новыми стонами да криками боли, доносящимися из динамиков. В общем и целом — полная, беспросветная задница…

По большому счету «янки» даже не могли толком навести на нас свои орудия, не говоря уж о том, чтобы причинить хоть какой-то ощутимый вред. Не было никакого прицельного огня, никаких попаданий в жизненно важные узлы и системы. Наши энергетические поля все это время не уменьшились и на десять процентов мощности. И это несмотря на ураганный шквал атак, обрушиваемых американским артиллеристами.

Этому способствовало еще и то, что враг словил серьезную панику и сейчас прежде всего спасался, а от этого не мог сконцентрировать огонь хоть на каком-нибудь из моих кораблей. Ему было явно не до наступательных действий — спастись бы сейчас, унести ноги, выжить любой ценой. Куда уж там пытаться выцеливать и поражать отдельные цели. Это в лучшем случае. А зачастую «янки» просто тупо палили наугад, вслепую, надеясь хоть как-то сдержать наш сокрушительный натиск. Но тщетно. Все их безумные потуги ни к чему не приводили.

А ведь действительно, концентрированным огнем палубной артиллеристы такого количества кораблей, что были сейчас у американцев они действительно могли бы уничтожить нас по одиночке, тут никакие поля бы не спасли. Все-таки шестьдесят кораблей — это сила. Причем весьма грозная. Будь их действия скоординированы, суммарной убойной мощи вполне хватило бы для истребления нашей дерзкой горстки. Но «янки», ослепленные страхом и потрясением, никак не могли собраться с силами и духом, чтобы оказать достойное сопротивление.

Единого командования в авангарде противника как такового не было. Каждый корабль представлял собой отдельную, предоставленную самой себе боевую единицу, эдакий «вольный стрелок», действующий на свой страх и риск. Вместо стройной и отлаженной машины смерти перед нами предстала жалкая, хаотически барахтающаяся толпа испуганных и потерявших всякую волю к победе кораблей. Даже их капитаны, казалось, полностью деморализованы и растеряны. Подобная картина лишь придавала нам уверенности в своих силах.

И мы продолжали планомерно и методично уничтожать и выводить из строя их корабли один за другим. Это был чистой воды расстрел. Ни единого шанса на спасение. Стоило очередному американскому вымпелу оказаться в зоне досягаемости наших орудий или носов — смерть настигала его в тот же миг…

Однако наше превосходство имело место лишь в первый час сражения. Дальше стало гораздо труднее. Видимо, изначальный шок и потрясение у «янки» стали понемногу проходить. Они начали приходить в себя, лихорадочно пытаясь осмыслить случившееся и найти выход из, казалось бы, безвыходной ситуации. Потери потерями, паника паникой — но, в конце концов, надо собирать волю в кулак и пытаться хоть как-то достойно биться с обнаглевшим врагом.

Первой опомнилась, конечно же, Элизабет Уоррен. Дело в том, что эта чертовка не просто поняла причину того, что всего девять русских кораблей побеждают и гоняют по космосу как вшивых собак двадцать ее вымпелов. Она начала действовать.

Осознав что у русских нет подкрепления и они надеются одержать верх лишь за счет своих технологий перенаправления энергии защитных полей, американская командующая на своем крейсере «Бремертон» во главе основных сил космофлота бросилась в сектор сражения. Лично возглавила контратаку, решив собственным примером воодушевить приунывших было бойцов. Что ж, похвальное мужество, ничего не скажешь. Прямо-таки новая Жанна д’Арк выискалась, мать ее так!

Я осознал спустя некоторое время, что сил одной моей маленькой дивизии, даже с учетом того, что мы атаковали внезапно и превосходим врага в боевых характеристиках, для уничтожения или хотя бы рассеивания такого значительного количества кораблей противника оказалось недостаточно.

В этом была моя ошибка, признаю. Самонадеянность и чрезмерное упоение первыми успехами над контр-адмиралом Кенни и его 30-ой «линейной» сыграли со мной злую шутку. Я слишком хотел следующей еще более славной победы и верил в нее, настолько, что несколько оторвался от реальности, за что сейчас был наказан. Жестоко и беспощадно. Противник, придя в себя от первоначального шока, начал сражаться так, как ему и подобает умело, не щадя ни себя, ни врага.

Поначалу, то в одном месте сражения, то в другом, я с нарастающей тревогой видел как мои корабли проседают, несут потери, а их командиры делают ошибки. Ничего смертельного или критичного пока, но сам факт того, что враг пришел в себя и понемногу выправляет ситуацию, не мог не настораживать. Первый час, когда на нашей стороне играл фактор внезапности, стремительно подошел к концу. Теперь предстояло сражаться на равных, полагаясь лишь на свое умение, отвагу и превосходство в мощи полей.

Как я уж говорил, американских кораблей в секторе оказалось слишком много. Чертовски много, если уж начистоту. Одних линкоров у Уоррен было почти десять, а ведь еще имелись крейсеры, фрегаты и прочая мелочь. Настоящая армада, способная стереть в космическую пыль не то что дивизию, а целый космофлот Российской Империи! И сейчас эта армада, сбившись в мощные ударные кулаки, начала планомерно и методично рвать мой жалкий отряд на куски.

Как ни старались мои отважные капитаны, полностью разбить построение врага и рассеять его по пространству одним навалом нам не удалось. Потери у противника были существенные, но все-таки не критические. Корабли «янки» отчаянно цеплялись друг за друга, снова и снова смыкая ряды. На место каждого уничтоженного вымпела тут же вставали два новых, свежих, с полными сил и решимости экипажами.

К тому же «конус», в который я, чтобы уберечь свои корабли, снова перестроил дивизию, пусть и был лучше защищен, однако имел ограниченный сектор действия. Все-таки девять кораблей — это девять, а не сорок или пятьдесят. Даже при всем нашем техническом превосходстве, мы физически не могли контролировать все пространство вокруг себя на 360 градусов. Приходилось вертеться волчком, чтобы успеть отразить атаки со всех возможных направлений. А это, сами понимаете, здорово выматывало и нервировало.

Тяжело маневрируя, но все-таки разбивая очередное скопление кораблей противника, «клин» физически не мог сосредоточить огонь на других направлениях, давая возможность легким крейсерам и фрегатам Элизабет Уоррен снова собираться и пытаться нас контратаковать с «тыла» и «флангов». Создавалось впечатление, что мы бездарно растрачиваем свои силы, ввязываясь в бесконечную погоню за юркими вымпелами врага…

— Вот бы мне сейчас ту бригаду, которую выслал нам на подмогу Василий Иванович Козицын, и которая наверное сейчас где-то на полпути к месту сражения, — с тоской и грустью подумал я, видя, как все сложней и сложней приходится моему маленькому отряду в противостоянии с пятью десятками вражеских вымпелов. — Эх, десяток-другой тяжелых крейсеров точно бы не помешал. Да что там — пяток лишних кораблей позволил бы переломить ход этой затянувшейся схватки в нашу пользу! Но, увы, остается лишь уповать на удачу и собственные силы. Подкрепления не будет…

Тем не менее, бой продолжался. И, несмотря на появившиеся в моей дивизии потери, еще было далеко неясно кто победит. Пока что преимущество было на стороне русских, однако чаша весов постепенно начинала склоняться в пользу «янки». Слишком уж много их было, слишком отважно они сражались. Чувствовалось, что эта схватка еще далека от завершения.

Единственным нашим козырем оставались три тяжелых дредноута — мой «Одинокий», «Черная пантера» Наэмы и линкор Якима Наливайко «Императрица Мария». Оказавшись в первых рядах, мы сеяли вокруг себя настоящее разрушение и хаос, беспощадно уничтожая несчастные крейсеры противника, которые по определению не могли ничего сделать с нашими исполинами. Изрыгая потоки убийственной плазмы, наши дредноуты прокладывали себе дорогу сквозь ряды врага, оставляя за собой лишь мертвые, дрейфующие обломки.

Видя, как героически сражаются их командиры, остальные экипажи следовали нашему примеру. Держа строй и не разрушая «конус», люди продолжали отчаянно биться, не щадя ни себя, ни своих кораблей. Это придавало некоторую надежду. Видя самоотверженность и боевой дух своих подчиненных, я тоже какое-то время продолжал верить в победу.

Однако весь мой оптимизм и боевой задор мигом улетучились, когда я осознал одну простую, но от этого не менее жуткую вещь. Силовые поля наших кораблей начали истончаться. Причем очень быстро и неотвратимо. Мощности в них к исходу второго часа боя осталось не более четверти от первоначальных значений. Защитные экраны едва мерцали, с трудом сдерживая чудовищный огненный шквал, который обрушивали на нас орудия противника.

Я в какой-то момент с ужасом осознал, что как только поля обнулятся, нас буквально за считанные минуты расщепит на атомы та громадная энергия плазменных зарядов, сотнями и тысячами летевших в нашем направлении со всех углов. Сорок пять дредноутов Уоррен палили по нам непрерывно, процент за процентом истончая защитные экраны моих кораблей. Мощности щитов таяли буквально на глазах, подобно льду, попавшему под палящее солнце чужих звезд.

Увы, этого следовало ожидать. Наши новейшие генераторы потрясали воображение, способные снабжать непробиваемой защитой даже крохотные эсминцы. Но и у них имелся предел прочности. Невозможно бесконечно поглощать энергию плазмы. Рано или поздно наступает критический момент, когда система перегревается и попросту выходит из строя от перенапряжения. Или же банально заканчивается энергоресурс, не в силах восполнять чудовищные затраты на отражение вражеского огня.

И этот предел, судя по всему, был уже близок. Слишком уж интенсивным и плотным было огневое воздействие противника. Американцы, осознав бесперспективность дуэлей с нашими кораблями один на один, обрушили на 27-ую всю свою суммарную мощь. Сотни стволов без устали извергали потоки раскаленной плазмы, нацеленные в одну точку. Цель была проста — прожечь, пробить наши защитные поля, и добраться, наконец, до уязвимых обшивок и внутренностей русских кораблей.

К несчастью, у «янки» это начало получаться. Два неосторожно выдвинувшихся вперед эсминца 27-ой внезапно вспыхнули ослепительно яркими вспышками и мгновенно превратились в облака плазменного огня пополам с обломками брони. Еще один — трофейный миноносец «Аббат», ранее принадлежавшие американцам, но недавно захваченный нами в качестве приза, — был буквально разорван в клочья несколькими одновременными попаданиями главного калибра дредноутов противника. Не имея столь совершенной защиты, как русские корабли «Аббат» за секунды исчез с лица космоса под градом плазменных зарядов врага.

В общем, чтобы не остаться здесь навсегда в качестве космического мусора и не ожидая пока наши защитные энергополя обнулятся окончательно, я вынужден был принять тяжелое, но необходимое решение. Решение, которое далось мне с огромным трудом и болью в сердце. Но выбора, увы, не оставалось. Либо гибель всей дивизии в неравной схватке, либо организованный отход и попытка оторваться от преследования.

Я отдал команду разбить «конус» на отдельные вымпелы, чтобы легче было развернуться и маневрировать в дальнейшем. Каждый корабль теперь действовал сам по себе, уповая лишь на мастерство своего командира и отвагу экипажа. Никакой поддержки, никакого прикрытия друг друга огнем. Одновременно с этим я указал всем новый курс — строго на желто-красный шар далекой планеты, маячивший на краю тактического экрана. Там, в непосредственной близости от Никополя-18, располагались многочисленные промышленные модули, образующие настоящий лабиринт из лесов конструкций и нагромождения жилых и нежилых отсеков. Идеальное место, чтобы затеряться и спрятаться от преследователей. По крайней мере на время, чтобы перевести дух и хоть немного восстановить мощности.

— 27-я «линейная», общий сбор, — хрипло обратился я к своим измотанным командам по закрытому каналу связи. — Следуем единым курсом к Никополю-18. Координаты указаны на ваших тактических дисплеях. Использовать все возможные меры для разрыва огневого контакта с противником. Избегать втягивания в затяжные дуэли. Первостепенная задача — оторваться от преследования и укрыться в промзоне на орбите. Как поняли меня?

В ответ раздался нестройный хор голосов, в которых усталость и обреченность мешались с облегчением и робкой надеждой:

— Вас поняли, командир… Уходим в отрыв, курс на Никополь.

Вот так, с тяжелым сердцем я слушал рапорты своих капитанов. Каждый из них был героем, каждый сражался до последнего, не щадя ни себя, ни своего корабля. И теперь моя задача — сохранить им жизнь, вывести из этого ада и дать шанс на продолжение борьбы.

Оставшиеся корабли 27-ой «линейной» дивизии, немного неумело и суетливо, но все-таки стараясь соблюдать порядок, выполнили мое распоряжение. Рассыпавшись по космосу, словно горсть ртути, крейсеры и эсминцы стали совершать резкие рывки и развороты, закладывая немыслимые виражи на пути к спасительной планете. Главное сейчас — вырваться из уже формирующегося вокруг нас кольца окружения, уйти на оперативный простор. А там будет видно, как действовать дальше.

Теперь, если американцы по-прежнему будут столь же активны в нападении и сами сумеют быстро сгруппироваться в плотное построение, то наверняка попытаются организовать преследование. С их численным превосходством и оставшимся боевым потенциалом это более чем реально.

По тому ожесточению боя и, чего уж греха таить, явному нежеланию противника отступать, численность кораблей «янки» сказала здесь свое веское слово, я с горечью понял — они не позволят нам просто так уйти. Не тот был случай, не та ситуация. Слишком много крови пролилось сегодня, слишком сильна жажда мести. А раненый и загнанный в угол зверь, известное дело, опаснее вдвойне.

В конце концов, итоги первой фазы сражения были просто катастрофичны для американцев. Адмирал Уоррен потеряла шестнадцать своих вымпелов, которые в той или иной форме перестали существовать как боевые единицы. Кто-то был уничтожен полностью, кто-то серьезно поврежден и не мог продолжать бой. Столь сокрушительное и быстрое поражение стало для вице-адмирала страшным ударом и невероятным оскорблением.

Видя, что защитные поля моих кораблей практически на нуле, адмирал Уоррен буквально рвала и метала. Она неистовствовала в своей командирской рубке, проклиная все на свете и требуя немедленно раздавить, стереть в космическую пыль русские корабли. Ее голос, перемежаемый помехами и треском статики, то и дело врывался в эфир на общей частоте, хлестко и беспощадно приказывая своим коммандерам продолжать палить по нам из всех стволов.

— Продолжать огонь, продолжать огонь! — надсаживалась она до хрипа, до сорванных связок. — Они на последнем издыхании, еще немного и мы прикончим этих ублюдков! Никакой пощады! Мне нужна только полная и безоговорочная победа!

К сожалению, мои пессимистичные прогнозы полностью оправдались. Американцы, пусть и сильно поредевшие, но по крайней мере уже не паникующие и пришедшие в себя, не собирались отпускать нас просто так. Наблюдая как 27-я дивизия в беспорядке отступает, они почувствовали в этом отчаянном маневре явную слабость противника. А уж упускать такой подарок судьбы АСР-овцы не привыкли. Перегруппировавшись в две мощные ударные «линии», корабли Уоррен тут же устремились за нами вдогонку, решив во что бы то ни стало отомстить своим обидчикам…