Адреналиновый голод

Глава 4

Собрался я быстро. Скидал в рюкзак самое необходимое для путешествия. Надо было торопиться, рано утром отправлялся поезд в Санкт-Петербург. Бандиты могли перекрыть мне этот путь, если быстро сориентируются. А если подключат полицию, то вообще могу оказаться за решеткой.

Простился с отцом, Надеждой Васильевной и бабой Валей. Бабушка перекрестила меня на прощание, попросила себя беречь.

Через пять суток я прибыл в Стокгольм.

Всю дорогу пытался разобраться в себе. В общем-то, я нормальный мирный человек, и вдруг начинаю действовать жестко, защищая себя и своих родных. Нападавших на меня бандитов лишил жизни, не испытав никаких угрызений совести. Я действовал подобно бездушной машине. Знал, как и куда ударить противника, чтобы он больше не угрожал мне. Удары приводили к летальному исходу, я не контролировал их силу. Опять же мне постоянно помогает обостренное чувство опасности. Ничего из перечисленного, ранее со мной не было, до удара электричеством. Похоже, когда я находился между жизнью и смертью, в организме произошли непонятные изменения, не скажу, что плохие. Образно говоря, с того момента я стал немного другим человеком, но не утратил прежних положительных качеств. Также меня мучил вопрос. Правильно ли я поступил, оставив родных, сбежал из Мурманска? Нет, я не испугался, а выполнил просьбу отца, он мне родной человек, и мне не хотелось создавать ему проблемы. Я и так ему их создал, размахивая ногами и руками в кабинете. Теперь ему предстоит рассчитываться с Бьерном не совсем законным способом.

Из Санкт-Петербурга в Стокгольм паром отправлялся один раз в неделю, желающих было много. Мне повезло, я купил билет за триста пятьдесят евро в двухместную каюту второго класса. До отправления оставалось три дня, поэтому пришлось искать гостиницу и как-то коротать время. Решил использовать свободное время для экскурсий. День потратил на посещение достопримечательностей Санкт-Петербурга. Множество туристических фирм предлагали однодневный тур по городу. Затем съездил в Петергоф, полюбовался фонтанами. В середине сентября не было очень большого наплыва туристов, и я смог нормально рассмотреть творения рук человеческих. Мне крупно повезло, фонтаны как раз готовили к консервации на зиму.

Занял свое место в каюте. В попутчики мне достался мужчина, примерно, сорока лет. Национальную принадлежность установить было сложно, он находился в невменяемом состоянии от выпитого спиртного. От запаха перегара было некомфортно находиться в каюте, но я махнул на это рукой, потерплю сорок часов. Надо отметить, что паром не являлся круизным лайнером, но для удобства пассажиров, путешествующих на нем, были созданы все условия. Рестораны, всевозможные бары, танцплощадки, места для занятия спортом и просто места для отдыха располагались на каждой палубе. Сервис на высоком уровне. Если у вас есть желание провести время в обществе дамы, то за отдельную, и довольно высокую плату, предоставлялась такая услуга. Правда, нужно было договариваться со стюардом, этот вид услуги в проспекте парома не указывался.

Пошел ужинать в ресторан. До этого заглянул в бар, не понравилось. Народ основательно накачивался разными напитками, и свободных столиков не было. Стейк из телятины с овощным салатом и бокал красного вина официант принес довольно быстро. Интерьер ресторана был довольно скромным, похоже, здесь особыми изысками не заморачивались. Все удобно и рационально, да и понятно, паром, есть паром.

Когда я приступил к трапезе, ко мне за столик официант подсадил молодую, лет двадцати пяти, девушку. А ничего так она выглядит, отметил я про себя. Милое личико, карие глаза, волосы выкрашены в темно каштановый цвет. Синие джинсы и свитер оливкового цвета, девушке явно шли.

Я, как порядочный мужчина, поднялся и представился, правда, произнес слова по-английски.

— Хельга, — ответила девушка на том же языке. — Извините, что побеспокоила вас, мне непривычно одной путешествовать, опасаюсь находиться среди большого количества незнакомых людей.

— Я вам показался неопасным? — улыбнулся я девушке.

— Мне почему-то показалось, что вы добрый и порядочный человек.

— Вам что-то заказать?

— Спасибо Алекс, я в состоянии сама оплатить ужин.

— Ну, от бокала вкусного вина вы не откажитесь?

— Не откажусь.

С ужином покончили быстро, было видно, что девушка основательно проголодалась, да и я тоже. Затем пили кофе с тортом.

Потом мы прогуливались по палубе. Хельга рассказала, что в Стокгольме ей предложили должность финансового эксперта в представительстве «Вольво». Она окончила университет в Мюнхене и подала резюме в различные компании. Долгое время была абсолютная тишина. А две недели назад кадровый менеджер компании «Вольво» провел с ней видеоконференцию. Полученные ответы на вопросы его удовлетворили и Хельгу пригласили на работу. Все затраты на дорогу компания обещала компенсировать.

— А почему такой длинный маршрут выбрали? — удивился я. — Не проще ли было, отправиться в Швецию из Германии?

— Проще, но почти в два раза дороже. До Санкт-Петербурга я летела чартерным самолетом, а потом взяла билет на паром. Экономия приличная, не хочется с первого дня выставлять работодателю приличный счет на дорожные расходы. Надеюсь, мою бережливость оценят по достоинству. А, вы Алекс, зачем едите в Стокгольм?

— Повидаться с родственниками.

— У вас там живут родные?

— Дядя по линии матери.

Гуляли по палубе до темноты, любовались осенней Балтикой. Поднялся легкий ветерок. Заметил, что Хельга немного передернула плечами, наверное, замерзла. Естественно мой легкий пиджак перекочевал на плечи девушки. Вдобавок я набрался наглости и обнял девушку, находясь у нее за спиной. Странно, но по телу девушки продолжала проходить легкая дрожь. Я еще крепче стиснул девушку. Хельга задышала чаще, попыталась повернуться ко мне лицом. Я помог ей это сделать. Наши лица оказались напротив. Не знаю, почему, но мне очень захотелось поцеловать девушку. Я впился поцелуем в ее чуть раскрытые губы. Никакого сопротивления или протеста со стороны Хельги не последовало. Она с жаром ответила на мой поцелуй, прильнув всем телом. Определенная часть моего организма отреагировала правильно. Мне было немного неловко, но девушка продолжала целоваться, находясь в моих объятиях.

— Алекс, давайте пойдем ко мне в каюту, здесь становится прохладно, — предложила девушка, приведя дыхание в норму.

В одноместной каюте мы согрелись не сразу. Процедуру согревания и теплообмена пришлось повторить неоднократно.

— Алекс, ты такой соблазнитель! — водя пальцем по моей груди, сказала Хельга. — Ты всех девушек так сводишь с ума?

— Только финансовых экспертов компании «Вольво».

— Ну, я серьезно, — надула губки девушка.

— Если серьезно, то скажу правду. Девушки у меня нет. Никого я ума не свожу.

— Я, значит, первая попавшая под твое влияние?

— Ты жалеешь?

— Не жалею. У меня первое в жизни такое приятное и незабываемое путешествие. Ночь, открытое море, плеск волн за бортом, я нахожусь в объятиях очень симпатичного и ласкового молодого человека, доставившего мне ни с чем ни сравнимое наслаждение. Я где-то читала, что девушки и женщины не всегда испытывают оргазм во время близости. Сегодня я поняла, что написавшая статью женщина была не совсем права. Жаль, что мы не сможем в Стокгольме встречаться.

— До столицы Швеции нам плыть еще более суток, так может, не будем терять драгоценное время на разговоры, употребим его правильно.

В течение суток, я только один раз бегал в ресторан за бутербродами и кофе, а остальное время мы с Хельгой потратили разумно, сладко и неспеша предавались любви.

Заметил за собой странность. Потраченные на девушку силы восстанавливались буквально за пять минут отдыха, я снова был готов к любовным подвигам. О Хельге этого сказать не могу, к исходу путешествия я ее измотал конкретно, но ее лицо выражало радость и полное удовлетворение.

На прощание Хельга записала мне номер своего мобильного телефона. Сказала, что всегда будет рада нашей встрече. Посмотрим, как сложится моя жизнь в дальнейшем.

Паром подходил к порту Стокгольма. Сам город расположен на нескольких островах, и является одним из красивейших городов мира.

Выразительные на фоне голубого неба очертания города отражаются в водах озера Марален. Полнейший штиль позволял любоваться этой сказочной картиной.

Паспортный и таможенный контроль я прошел быстро, вещей у меня было мало. Попытался рассмотреть свою попутчицу, но тщетно, среди такого количества пассажиров неудача гарантирована.

Первые шаги по территории Швеции я проделал довольно уверенно. Надеялся, что среди встречающих найдется человек, держащий табличку с моим именем. Зря надеялся, меня Бьерн опознал без всяких табличек. Ко мне подошел мужчина, возрастом за пятьдесят. Блондин с серыми глазами. Ростом немного ниже меня, но примерно в два раза шире в плечах. Одежда обычная. Темно-синие джинсы, серая рубашка в крупную клетку и легкая коричневая куртка.

— Здравствуй племянник, — приветствовал меня на английском языке Бьерн и крепко пожал руку.

— Здравствуйте.

— Как добрался, не укачало?

— Море было спокойное.

— Через два дня должен разразиться шторм, нам пришло сообщение от береговой службы. Ладно, поехали ко мне, там отдохнешь с дороги и перекусишь.

Ехали минут сорок на новенькой «Тойоте». Бьерн по-английски с добавлением слов по-шведски всю дорогу рассказывал о местах, пробегающих за окном автомобиля. Старался запомнить все, полагаю, мне предстоит некоторое время провести в столице Швеции, информация лишней не будет. Пока я все «мотаю на ус».

По отличной дороге не заметил как добрались к дому Бьерна. Дом располагался на опушке леса, вернее сказать, это был не лес в прямом смысле слова, а небольшая сосновая роща с деревьями высотой метров под тридцать. Двухэтажный деревянный дом из очень толстых в обхвате бревен поставлен на высокий фундамент из больших валунов. Собственно фундамент представлял собой первый технический этаж. Крыльцо располагалось на высоте второго этажа. Нас там поджидала женщина, ровесница дяди. Бьерн представил свою жену Марту, а ей меня. Женщина с добродушной улыбкой произнесла приветствие на местном языке и я, естественно, ничего не понял. Увидев на моем лице удивление, Марта повторила сказанное на понятном мне английском.

Дом меня впечатлил сильно. Могу, конечно, ошибаться, но общая площадь дома около тысячи квадратных метров. Бьерн рассказал, что дом построен на земле, которая досталась ему в качестве приданного Марты. Раньше на этом месте располагался скромный, в три комнаты, домик с хозяйственными постройками. Бьерн и Марта хотели иметь красивое и просторное жилище, чтобы детям хватало места для игр. Решили строить из лиственницы, выбрав бревна толщиной в семьдесят сантиметров. Стены, простенки, полы, потолок и мебель, все изготовлено из этой прочной и долговечной породы хвойных деревьев. Бьерн отметил, что до сегодняшнего дня нет ни одного места с признаками гниения древесины. Говорят, вся Венеция держится на сваях из лиственницы, так ей сколько лет? С фундаментом под дом вообще поступили серьезно. Весь участок был усыпал камнями, заниматься земледелием не было никакой возможности. Строители выкопали котлован глубиной около двух метров и свезли туда большинство камней, создав мощную основу для будущего дома. Пришлось помучиться с закладкой фундамента, вернее с соединением валунов между собой. Сверлить их дорогостоящими бурами дорого и долго. Выход нашелся. Поставили опалубку, и залили высокопрочным бетоном с дополнительным армированием. Получился фундамент глубиной в два метра. Сборка дома из готовых бревен заняла два месяца. Затем месяц пропитывали внутренние и наружные стены специальными средствами от гниения и жучков-короедов, а потом обрабатывали растворами, препятствующими горению. Спустя полгода работы в доме возобновились, начали внутреннюю отделку и установку всех систем, обеспечивающих нормальную жизнь. Много денег и нервов забрало обустройство скважины с питьевой водой. Оказалось, на глубине шести метров в земле спрятан сплошной камень, через который удалось пробиться через две недели работы специальной техники. Когда вода появилась, Бьерн возил ее в лабораторию на анализ. Никаких вредных для здоровья веществ не обнаружено. В общем, дом закончили строить через пять лет. Сколько это стоило, Бьерн не говорил, а я постеснялся спрашивать.

Дядя провел меня по всем комнатам, так сказать, совершили пешую экскурсию. Для жизни здесь все есть, в том числе отличная баня с сухим паром. Бьерн обещал меня в субботу сводить, показать, как парятся настоящие шведы.

Пока мы изучали дом, Марта накрыла на стол. Привычной для меня русской скатерти-самобранки на столе развернуто не было. Каждому предлагалась тарелка тушеного картофеля с кусочками мяса. В качестве салата выступали порезанные на четыре части маринованные крупные белые грибы. Черный хлеб, нарезанный аккуратными кусочками, лежал в хлебнице. Все скромно и рационально, после обеда тарелки будут совершено пустыми, пищевых отходов не намечается.

Супруги прочли какую-то молитву перед трапезой. Марта несколько раз взглянула на меня, наверное, хотела увидеть и услышать, какую молитву произношу. Разочарую, с религией у меня как-то не сложилось. Знаю только «Отче наш».

Бьерн кушал неспеша, поэтому я подстроился под его темп. Хотя свою порцию я мог бы проглотить за считанные минуты. Ладно, со своим уставом в чужой дом соваться не следует. Бьерн еще не довел мне статус моего пребывания и план на будущее. Торопить его не буду, похоже, неторопливость для него — жизненное кредо. Затем выпили по маленькой чашке кофе с крохотной булочкой. Сказать, что я насытился, значить, обмануть, но и совершенно голодным себя не чувствовал, так, слегка перекусил.

— Я со слов твоего отца понял, что у тебя в России возникли проблемы? — спросил Бьерн, устраиваясь в кресле на веранде, раскуривая при этом трубку.

— Возникли.

— Скажешь какие?

— Сыну местного авторитетного бандита сломал руку.

— Умеешь драться?

— Умею и неплохо.

— Это дело хорошее. Я когда был в России, драться не умел, твой отец меня тогда спас.

— В смысле?

— Мы порт у вас в Мурманске перестраивали. Пошли в ресторан посидеть и отметить. Как раз успешно завершили монтаж первой линии пути, под кран. Отмечали, никого не трогали. Пьяный мужчина хотел пригласить на танец Фрою. Получив вежливый отказ от твоего отца, мужчина начал ругаться, и пытался силой увести мою сестру. Григорий успокоил невежду отличным правым боковым ударом. Но на помощь бросились товарищи поверженного и один обнажил нож, норовя вспороть этим тесаком мое брюхо. Честно сказать, я не успел даже глазом моргнуть, когда рядом со мной оказался Григорий и принял удар ножа на себя. По чистой случайности нож вспорол только пиджак Григория, а обладатель ножа со свороченной челюстью улетел на пол. Потом появились ваши полицейские и увели дебоширов в участок. Что с ними было потом, я не интересовался. У меня появилась другая забота. Фроя увидела в лице твоего отца героя нашего эпоса — бессмертного Эрика. Влюбилась в него по уши. Не мешал им, понимал, что говорить с Фроей бесполезно. Хоть у нас один отец, но разные матери, ей достался очень непростой, вернее сказать, неимоверно сложный характер. Она все время мечтала о карьере, все остальное для нее не существовало. Удивила меня сестра, признавшись, что влюблена, и ни в кого-нибудь, а в русского. В то время мы принадлежали к разным мирам, и, как мне казалось, из этих отношений ничего хорошего не получится. Так оно и вышло. Фроя, родив тебя, словно взбесилась. Никто и ничто её, кроме работы не интересовало. Ты даже первое в жизни молоко испил не из груди своей родной матери. Я с ней не один раз разговаривал, пытался переубедить, но она стояла на своем.

А вот когда вернулись в Швецию, Фроя каждый день бывала у меня, все расспрашивала о тебе, искренне проливая слезы. Мы вместе сходили в церковь, и за небольшое вознаграждение внесли в нужную книгу сведения о твоем рождении. На ее основании можно будет тебе паспорт выписать. Кстати, Фроя сегодня вечером приедет в гости, познакомишься.

— Фроя знает о просьбе отца?

— Да, я ей рассказал. Поверь, у нее возможности превосходят мои. Я могу тебе сделать паспорт за месяц-два, а Фроя за пару дней.

— Два месяца я могу спокойно прожить в гостинице, у меня виза открыта на девяносто дней.

— Нет, — строго сказал Бьерн. — Мой племянник будет жить в моем доме, ты не частый гость у нас. Дети давно живут отдельно, скучно нам бывает.

— Просто я не хочу вам надоедать. Было бы неплохо приставить меня к какому-нибудь делу, бездельничать не хочется.

— Это пусть Фроя решает, она в компании имеет высокий статус.

— Мне бы еще шведский язык выучить. Я знаю немецкий, французский, испанский и английский. Шведский язык для меня темный лес. Слушая вас, я уловил некое сходство с немецким языком, но не более того.

— С этим проблем не будет. Марта у нас дипломированный учитель. До недавнего времени преподавала в школе. Но учти, она женщина строгая, заданий дает много и проверяет дотошно.

— Договорились.

— Да, как у тебя с деньгами?

— Есть некоторая наличность и на карте достаточная сумма.

— Не будет хватать, обращайся, помогу.

Потом совершили прогулку в лес. Меня не покидала мысль, что нахожусь в ухоженном городском парке. Везде проложены бетонные дорожки. Ни валежника, ни сухих веток нигде не видел. Бьерн подробно рассказывал сколько сортов и откуда привозил саженцы лесной малины, ежевики, лесного ореха, какие трудности испытал, когда они приживались. Каждое спиленное дерево заменяется десятком новых саженцев сосны. За счет новых насаждений роща выросла в размерах до пятисот метров длину и шестисот в ширину. Также дядя показывал места, где он выливал маточный концентрированный мицелий разнообразных грибов. В конце сентября, после обильных дождей в роще они собирают множество грибов. Заготавливают их различными способами.

Сын Бьерна — Лео и вся его семья, очень любят маринованные грибы с чесноком и черным перцем. А вот дочка Эльза с мужем предпочитают только сушеные грибы, они их добавляют в приправы.

На окраине участка я увидел настоящую, метров десять высотой, пирамиду из валунов. Бьерн пояснил, что их выкопали лет двадцать пять тому назад, при попытке нормально вспахать весь участок. Была у него мысль заняться выращиванием аналога нашей клубники. Собрали только крупные камни, а вся мелочь так и осталась в земле. Сейчас он планирует на свободной земле разбить парк, используя только хвойные породы деревьев. Ждать, пока вырастут молодые саженцы, дядя не хочет, поэтому закупает уже взрослые пятилетние деревья. Их должны будут доставлять вместе с почвой. По предварительным расчетам, закладка парка обойдется около восьмисот тысяч евро, это без учета закупки кустарников и сопутствующих расходов.

Когда солнце начало садиться, мы вернулись к дому. Рядом с «Тойотой» дяди стоял красный «Вольво С90», похоже, прибыла гостья, о которой предупреждал Бьерн. Эта гостья моя биологическая мать. Удивительно, но я не испытал никаких чувств, в душе ничего не шевельнулось. Я просто привык, что у меня есть отец, который мне заменял мать, и ему в этом помогала баба Валя. Материнской ласки я не испытал и никогда в жизни ни одну женщину мамой не называл. Не знаю, смогу ли себя пересилить, если меня Фроя попросит называть мамой. Что гадать, сейчас зайдем в дом, все прояснится.

В гостиной нас встретили Марта и холеная женщина лет под пятьдесят. Довольно симпатичная для своего возраста. Натуральная блондинка с голубыми и смышлеными глазами, не склонная к полноте. Одета в шикарный костюм сиреневого цвета с белой блузой. Туфли на высоком каблуке, подобраны в тон костюму.

— Здравствуй Алекс, я — Фроя, — представилась женщина, протянув мне руку.

— Рад вас видеть Фроя, — ответил я, пожимая руку, и внимательно глядя женщине в лицо. Ни один мускул не дернулся на нем, но в глазах я заметил растерянность и смятение.

— Бьерн, — обратилась Фроя к дяде, — почему ты не сказал, что у тебя гостит настоящий Ларс Лунквист?

— Я тоже так подумал, когда увидел его в порту, — ответил дядя. — Подумал, что наш папаша решил вернуться в этот мир снова.

— Мне кто-то может объяснить, о чем идет речь? — переводил я взгляд с Фрои на Бьерна.

— Все дело в том Алекс, — спокойно произнес Бьерн, — что ты очень похож на нашего отца в молодости. — Я смотрел его фотографии, показывал Фрое. Она, правда, смеялась надо мной, а теперь, похоже, сама убедилась.

— Да, убедилась, и признаю, что ошибалась, — улыбнувшись, сказала Фроя. — Хочу сказать, что Алекс больше швед, чем русский.

— Позвольте с вами не согласиться, — обратил на себя внимание. — Я родился в России. Там меня вырастили, воспитали, я впитал в себя русское культурное наследие. В конце концов, я учился в российском авиационном институте. То, что во мне течет половина шведской крови, не главное. Я чувствую себя русским. А схожесть с вашим отцом, не что иное, как игра природы, гены наукой до конца не изучены.

— О, Алекс, ты знаком с генной теорией? — поинтересовалась Фроя.

— Только в пределах школьной программы.

— А какая у тебя специальность?

— Инженер-механик по авиационным двигателям, и инженер-электроник.

— Бьерн, — обратилась к дяде Фроя, — мы с Алексом пройдем в твой кабинет, нам нужно поговорить.

Дядя махнул рукой, и ушел к Марте на кухню.

Фроя увела меня на второй этаж, где располагался кабинет дяди, я в нем уже побывал в ходе экскурсии.

Фроя достала из шкафа большой альбом с фотографиями. Начала подробно рассказывать о семье Лунквист. Я все тщательно запоминал, в том числе лица людей снятых на фото. Короче, родословную семьи я узнал и запомнил от прапрадеда, со всеми датами и родственниками, спасибо моим новым способностям.

— Алекс, ты на меня злишься? — спросила Фроя, отложив альбом и другие документы.

— За что?

— За то, что я ветреная особа, бросила на произвол судьбы единственного сына.

— Это громко сказано. У меня есть отец, который вложил в меня всю свою любовь к детям. Я никогда и ни в чем не нуждался. О вашем существовании я узнал недавно. Отец о вас никогда не говорил.

— Ни плохого, ни хорошего, — печально произнесла Фроя.

— Примерно так. Но о ваших успехах отец осведомлен хорошо.

— Знаешь Алекс, я тогда была молода и глупа, не понимала, что такое нормальная и полноценная семья. Хотела забраться на вершину управления компанией, а потом заниматься строительством семьи. Твое рождение в мои планы не входило. Когда поняла, что от беременности уже поздно избавляться, решила родить ребенка и оставить папаше. Честно признаюсь, я питала к твоему отцу нежные чувства, и даже любила его. А после твоего рождения все пропало, я не хотела видеть тебя и Григория.

— Послеродовой синдром.

— Что ты сказал?

— Медики это состояние называют послеродовым синдромом. В то время ему не уделялось внимание, а позже, когда поняли, что после родов женский организм испытывает серьезный стресс, занялись проблемой основательно.

— Ты технарь, откуда познания в специфической области?

— Читаю много.

— У тебя есть девушка?

— Постоянной нет. Некогда было заводить. Учился и работал, на это почти все время уходило.

— Тебе отец не давал денег на учебу?

— Он меня приучал к самостоятельности, я не хотел сидеть у него на шее. С ребятами организовали фирму, подрабатывали ремонтом компьютеров.

— Значит, денег у меня не возьмешь?

— Не возьму, у меня они есть, а помощь приму.

— Мне Бьерн говорил, что у тебя что-то стряслось в России. Расскажи мне подробно.

Рассказал, правда, о двух трупах умолчал, не хотел, чтобы Фроя видела во мне отъявленного уголовника.

— Ты молодец, — сказала Фроя, — негодяев обязательно нужно наказывать.

— Кстати твой отец тоже умел неплохо боксировать, помнится, в одном заведении он валил противников направо и налево, словно герой из наших саг.

— И вы не устояли перед таким героем?

— А скажи Алекс, перед твоими чарами многие девушки могут устоять?

— Так я обычный человек, никакой не чародей.

— Это тебе так кажется, ты не видишь себя со стороны. У тебя очень симпатичное лицо, выразительные глаза, спокойный, я бы сказала обволакивающий голос, обычно такими бывают гипнотизеры. Мне кажется, если тебе потренироваться, то ты сможешь подчинять людей своей воле.

— Никогда не увлекался гипнозом, мне это совершенно не интересно.

— Ладно, оставим гипноз на более позднее время. Предлагаю тебе переехать жить ко мне. У меня вилла здесь неподалеку. Отличные условия для жизни.

— У Бьерна я не могу остаться? В вашей роскошной вилле я буду один, без живого человеческого общения, вы большую часть времени проводите в компании. Я хотел бы изучить шведский язык, а жена Бьерна может мне в этом помочь.

— Я могу нанять самых лучших учителей, они смогут быстро тебя обучить.

— Не хочу вас стеснять. И как вы объясните знакомым появление у вас в доме постороннего человека?

— Допустим, ты мне не посторонний. Ты мой сын, хотя я тебя не воспитывала.

— У меня предложение иного плана. Если у вас есть возможность, помогите обзавестись настоящим паспортом гражданина Швеции. Потом я продолжу путь, который наметил в России.

— Ты не хочешь со мной общаться?

— Я не хочу, чтобы у вас из-за меня возникли проблемы.

— Тогда поступим следующим образом. В течение двух недель я сделаю тебе паспорт. Процедура эта не быстрая, нужно внести данные о тебе во всевозможные базы. Если ты решил остаться в доме Бьерна, то я не буду настаивать на переезде. Прошу разрешить мне общаться с тобой, я хочу понять, кем вырос мой сын, и сможешь ли ты простить мне прошлые прегрешения.

— Я вас ни в чем не обвинял, и делать этого не собираюсь. Произошло то, что произошло, повернуть время вспять невозможно.

— Спасибо. Встретив тебя здесь, я поняла, что двадцать с лишним лет я прожила зря. Да, я достигла высокого положения в компании, но не испытала нормального семейного тепла, не испытала настоящего материнства, не была окружена любовью своего единственного сына.

На следующий день, после завтрака, Марта начала мое обучение. По ее словам, шведский язык — яркое отражение того, чем и как живут и думают шведы. Мне слегка было непривычным, что все обращаются друг к другу на ты. Марта подробно рассказала об основах языка, обратила мое внимание на интонацию, с которой произносится та или иная фраза. Оказывается, в шведском языке она играет существенную роль. Опять же многие шведы стараются избегать конфликтных ситуаций, что также отразилось на словарном запасе. Выражаться прямо они отвыкли, считают это некомфортным. Они междометие «да» и «нет», употребляют так, чтобы вежливо отказать или согласиться с мнением собеседника. К словам с экспрессивной окраской обычно добавляют слово «немножко», чтобы сгладить их смысл. Уморительно слышать «немножко тяжело» или «немножко ужасно». С удивлением я узнал, что в Швеции множество диалектов. Отъехав на сто километров от Стокгольма, вы подчас не сразу поймете, о чем говорят обитатели этой местности. На севере страны вообще дикая смесь языков и диалектов, там долгое время каждый народ и народность привносили изменения в язык. Люди общались так, как им это удобно.

Я прилежный ученик, все книги, выданные мне Мартой, до конца дня пролистал и запомнил. Не скажу, что научился говорить, но приветствия и пожелания освоил. Марта видя мое рвение в освоении языка, принесла в кабинет Бьерна старенький магнитофон и кучу кассет. Аудиоуроки вещь очень полезная. После обеда, я, одев наушники, негромко повторял услышанные фразы.

По вечерам общался с Фроей. Женщина рассказывала о своей жизни. Ничего примечательного в ней не было. С раннего утра и до позднего вечера она работала, а приехав домой, проглатывала ужин, приготовленный домработницей. Просматривала свежую прессу и отправлялась спать, чтобы на следующий день все повторилось. Раз в два года, Фроя собирала команду на своей яхте и два месяца путешествовала. Побывала во Франции, Великобритании, Испании и Португалии. В страны Скандинавии она ездила на автомобиле. Один раз ходила на яхте в Соединенные штаты Америки. Тогда, на обратном пути, они попали в жестокий шторм. Чудом удалось выжить. Сильный ветер сломал основную мачту, начала поступать забортная вода в трюм, опреснительная установка сломалась. Только на третьи сутки на их сигнал «SOS» откликнулось проходившее неподалеку судно. Экипаж поднялся на борт танкера, яхту взяли на буксир. Фроя осталась на борту яхты, ведь кому-то нужно было ей управлять. Как отметила женщина, двое суток проведенные на привязи, помогли ей по-иному посмотреть на жизнь.

Фроя смогла сделать паспорт только через три недели, возникли какие-то сложности, о которых она мне не рассказала. К этому дню я уже сносно говорил на шведском языке. Старался общаться с Бьерном и Мартой исключительно на нем. Выходило не очень хорошо, но меня понимали.

Перезвонил Сергею Ивановичу. Младший Швец, поняв, о чем идет речь, очень обрадовался, сообщил мне адрес, где будет ожидать меня в ближайшие десять дней.

Бьерн организовал прощальный ужин. Как они не допытывались, я не сказал о цели своего визита во Францию. Попросил дядю позвонить отцу, и передать, что у меня все хорошо. Сам звонить не стал из осторожности, неизвестно, как там себя поведут правоохранительные органы, вдруг они слушают телефон отца и меня уже разыскивают.

В аэропорт меня отвезла Фроя. На прощание я записал в свой смартфон номер ее телефона, обещал звонить, если будет такая возможность. Поцеловав меня в щеку, Фроя покинула зал отлета, как мне показалось, у нее выступили слезы на глазах. За все время общения, я так и не пересилил себя, не смог назвать ее мамой. Конечно, я ей очень благодарен за помощь, но еще не готов к такому подвигу.