Адвокат Империи 4

Глава 19

— Да? — раздался в трубке знакомый голос.

— Это Рахманов…

— Я в курсе, — отозвался Громов. — У меня твой номер записан. Чего хотел?

— Уточнить кое-что. Евгений Потапов. Знаешь такого? Скорее всего, занимается внутренними расследованиями по делам де…

— Департамента полиции, — закончил за меня Громов. — Да. Знаю его.

— И? Что скажешь?

— Мразота редкая. За лишнюю сотню рублей родную мать продаст. А потом ещё попросит сдачу пересчитать, чтобы его, часом, не обманули. Пару лет назад развёлся со своей женой, так до сих пор с ней судится.

— Да? Алименты, что ли, не платит? Или там без детей?

— Да не, вроде сынишка с его супругой остался. Хороший малый. Видел его пару раз. И да. Не платит. У нас же зарплаты мелкие. Всё в основном за надбавки идёт. А там уже как сам захочешь. Могут и неофициально вносить. Вот он и отстегивает ей пару тысяч раз в месяц с официального оклада. А судится для того, чтобы отобрать квартиру, которую они вместе покупали.

— Мда. Описал, конечно, ты его подходяще.

— Так я и говорю, мразота. Ты чего узнать-то хотел?

— Он сейчас ведёт одно дело по отделу центрального района. Там парня избили при задержании. Ну, по его словам, разумеется. В деле участвовали какие-то Арминский и Горохов…

— Погоди, Арминский?

— Вроде да.

— Знаю я об этом. Обсуждали у нас в курилке. Парень сынок начальника центрального отдела. Так что если ты столкнулся…

— Ещё как столкнулся, — сказал я и зевнул. — Там всё налицо. Дело хотят замять.

— Ну тогда обратились они куда надо. Потапов постоянно подобной хренью занимается. Где-то немного перегнул палку? Заплати ему десятку, и он решит проблему так, что к тебе потом и не подкопаются.

Ну что-то такое я себе и представлял.

— Слушай, Громов. Если это такая вот прямо общеизвестная информация, то чего его не закроют?

— А ты не путай тёплое с мягким, парень, — хрипло рассмеялся он в трубку. — Одно дело сплетни и пересуды в курилке, а вот официальные рапорты — уже совсем другое. Тем более, что у Потапова, в силу его деятельности, образовалось довольно много друзей. Был тут у нас один наивный идеалист. Попытался копать под него.

— И?

— Что «и»? Довольно быстро написал рапорт по собственному. А ты как думал? Или так, или все ночные дежурства в самых поганых районах твои до конца жизни. А места в городе есть такие, куда порой даже полиция старается не соваться.

Почему-то именно в этот момент мне вспомнился район, где находилась лаба Суханова.

— Ясно. Короче, если в этом деле замешан Потапов, то можно быть уверенным…

— Что они пытаются замять дело, ага, — хмыкнул Громов. — Да только всем плевать. Народ уже привык.

— Ясно, — повторил я. — Ладно. Спасибо. В целом это всё, что я хотел узнать.

Прервал звонок и убрал телефон в карман.

Любопытные, однако, у нас дела намечаются. Теперь же, немного лучше понимая подноготную, пришёл к выводу: в суд мы это дело просто так не затащим. Сама же ситуация меня нисколько не удивляла. Я и в прошлом натыкался на подобного рода схемы.

Другой вопрос — как нам быть сейчас? Стандартная последовательность действий нарушена, если вообще всё дело не просрано, спасибо этому кретину Савину.

Значит, что? Придется блефовать. Вопрос только в том, сработает ли это. Играть с такими ставками я любил, но о возможности проиграть тоже забывать не следовало.

Машина остановилась у входа в Центральное Управление Судебного Департамента. Что-то зачастил я сюда в последнее время. Зайти, что ли, к Екатерине Александровне, узнать, как там дела с моим вопросом?

Потряс головой, прогоняя лезущие туда непрошеные мысли. Нужно сосредоточиться на том, что происходит сейчас…

Ещё раз зевнул. Широко и с наслаждением. Спасть хотелось, но пока терпимо. Головная боль тоже ощущалась, но на том уровне, когда если не обращаешь на неё внимания, то можно работать.

В общем, дееспособен. Пока что.

Глянул на таймер. Ещё час сорок пять оставался. Нет, всё же как только решу это дело, приеду домой, извинюсь перед Ксюшей и упаду в кровать. И буду спать, спать, спать. А то прошлое пробуждение на больничной койке мне не особо понравилось.

Но сначала работа.

Мы вышли из машины и поднялись по лестнице. Вошли в здание. И вот тут встал вопрос. Как нам найти этого идиота? К сожалению, Анастасия так и не смогла узнать, где именно проходила встреча. Правда, этот вопрос решился так же быстро. Звонком Вадиму.

Настя начала ему объяснять то, что я просил, но делала это так медленно и, на мой задолбанный в данный момент взгляд, нерасторопно, что я отобрал у неё телефон.

— Эй!

— Вадим? — не обратил я на неё никакого внимания.

— Д… да. А Анастасия…

— Я ей потом трубку верну. Где ты сейчас?

— Я на третьем этаже. Даниил Иванович…

— Вадим, где именно?

— Вроде триста сорок третий кабинет, сейчас гляну. Да! Триста сорок третий!

— Мы уже поднимаемся. Ничего без нас не подписывай и ни на что не соглашайся. Ты понял меня⁈

— Да. Да, я понял, но Даниил Иванович сказал, что…

— Да плевать мне на то, что он там сказал! Жди нас!

Быстро сунув телефон обратно Насте, повёл её к лестнице, благо после своих прошлых визитов прекрасно знал, где именно она находится. На то, чтобы подняться на третий этаж и найти среди всех кабинетов нужный, у нас ушло почти две минуты. Отвратительно долгие две минуты.

Но в конце концов мы её нашли. Я даже стучать не стал. Хотел бы сказать, что ворвался внутрь, что называется, с ноги, но нет. Просто открыл дверь и вошёл.

— … говорю тебе, это лучший вариант из всех возможных! — не переставал увещевать склонившийся над Вадимом Савин. — Подпиши сделку, и всё.

— Но мне сказали…

— Ему сказали ничего не подписывать, — резко произнес я, привлекая к себе всеобщее внимание.

Картина маслом. У стола сидел наш клиент. Над ним склонился стоящий рядом толстяк Савин. И костюм на нём сидел так, будто был размера на четыре меньше положенного и вот-вот грозил расползтись по швам от одного неосторожного движения.

Напротив них за широким столом находились человек в судейской мантии и высокий офицер в мундире столичной полиции. Думаю, не стоило особого труда понять, кто именно это был.

— Кто вы такой? — резко потребовал ответа судья, переводя взгляд с меня на вбежавшую в кабинет за моей спиной Анастасию.

— Мы адвокаты этого человека, — прозвучал мой ответ.

— Я думал, что его адвокат стоит перед нами, — недовольно произнёс офицер. — А теперь, оказывается, что у него есть и другие?

— Нет! — взвизгнул Савин, посмотрел в нашу сторону с нескрываемой злостью. — Нет у него никаких других адвокатов! Я! Я его адвокат! Этот парень даже не работает у меня в отделе! Я ему сегодня бланк на отвод от работы составил…

— Лучше бы ты себе план питания составил, кретин, — отрезал я. — Ваша честь, боюсь, что здесь произошло определённое недопонимание, вызванное некомпетентностью данного человека.

При этом показал в сторону Савина, отчего тот покрылся красными пятнами.

— Да это чушь! — завопил он. — Они даже не адвокаты! Просто жалкие помощники, и всё!

Судья удивлённо посмотрел в нашу сторону.

— Это так?

— И да, и нет, ваша честь, — ответил я. — Если позволите, я хотел переговорить с данным «защитником» с глазу на глаз. Обещаю, это займёт всего несколько минут, после чего дело нашего клиента разрешится к обоюдному удовлетворению.

Судья вместе с офицером уставились на меня. Вообще все уставились на меня.

— Что же, — вздохнул он. — Мы здесь уже почти сорок минут, а мне через двадцать нужно уже ехать домой к жене. Так что, если это не затянется, то я не вижу причины отказывать. Можете переговорить с ним за дверью.

— Прекрасно, — не смог я держать злой улыбки. — Пошли за мной.

Схватив Савина за воротник его пиджака, едва ли не потащил мерзавца к двери, по пути шепнув Анастасии, чтобы она просмотрела лежащий перед Вадимом документ. На её тихий шёпот о том, что, вообще-то, не может этого делать, сказал, чтобы не беспокоилась. Эту проблему я собирался решить прямо сейчас.

— Да что ты творишь⁈ — взвизгнул Даниил, когда я чуть ли не пинком выпихнул его из кабинета.

— Свою работу, дегенерат ты тупой. В отличие от тебя. Что, решил, что одно слитое дело позволит тебе своей жопой на кресле усидеть?

— ДА ЧТО О СЕБЕ ВОЗОМН…

Нет, правда. Он меня достал. Вдох. Выдох. Пара секунд, чтобы успокоиться, пока это ничтожество пытается восстановить сбитое ударом в живот дыхание.

— Ну как? Нормально всё? — спросил я у него. — Дальше будешь орать или ещё раз тебе врезать? Дай угадаю. Они предложили тебе мизерную компенсацию, да? Плюс подпись на документах, чтобы он молчал и не разносил слухи о случившемся? Нет?

Я прислушивался к его эмоциям. Савин злобно и обиженно пыхтел на меня, зло сверкая глазами. Пятьдесят процентов тряски и пятьдесят процентов ненависти.

— Что-то ещё, да? — понял я. — Что? Давай, говори!

От моего резкого движения в его сторону, Савин сжался и тут же начал лепетать.

— Три тысячи рублей компенсации, — заговорил он. — И признание, что он вёл себя агрессивно и сам спровоцировал конфликт в результате которого и упал. А взамен полиция не станет открывать на него дело…

Сука, как можно быть таким тупым?

— Ты совсем рехнулся⁈ — спросил я у него. — Какое ещё дело⁈ Это он пострадал!

— А полицейские говорят, что он первым напал на офицеров! — заскулил Савин.

— Кто тебе это сказал?

— Тот, что в кабинете. Какой-то Потапов! Или как там его…

Понятно.

— И ты хотел, чтобы он это подписал? Ты хоть понимаешь, что эти деньги ему даже лечение не покроют? Ты видел материалы? Один только перелом руки у него будет несколько месяцев заживать. Я уже не говорю о сломанных рёбрах… — объяснил, всё ещё не до конца уверенный, что врезал ему заслуженно. Может, просто из-за своего состояния или…

Видимо, мой спокойный тон вселил в него некую уверенность. Потому что его колени разогнулись и даже спина немного выпрямилась.

— Да плевать мне на его рёбра, — выпалил он мне в лицо. — Я хочу закрыть это дело! Или меня могут уволить…

Не. Всё же правильно я сделал. Ещё раз ему вмазать, что ли?

— А если ты его так закроешь, что, не уволят?

— Я покажу, что могу делать свою работу!

— Это на больничном, что ли?

— А я его закрою! — огрызнулся он. — И выйду. А выйду я и сразу завершу дело, и старая ведьма увидит, что я полезен! Её только это и волнует!

Нет, правда, что ли, ещё раз врезать? Ладно, спокойно, Саша. Ты же не такой.

— Рот свой закрой. — Я открыл рюкзак и достал из него несколько листов. Потом ручку. Затем передал ручку и первые два в руки Савина.

— Подписывай.

— Ч… что?

— Подписывай! — рявкнул я, и Савин на автомате схватил лист и принялся ставить подпись на разрешении на работу для меня и Анастасии.

Даниил поставил свою подпись, а затем удивлённо моргнул, глядя то на меня, то на лист бумаги.

— Погоди, как это…

Забрал у него подписанные и сунул новое.

— Заткнись. Теперь этот.

И в этот раз подпись на его самоличном отводе с этого дела появилась буквально через несколько секунд.

И вновь он замер, ошалело глядя на лист бумаги.

— Да как…

— Этот, — зло произнёс я, отдавая ему новый лист.

Ещё пара секунд, и подпись у меня.

В этот раз, когда он отошёл от действия приказа и увидел, что именно подписал, все три его подбородка затряслись от ужаса.

— Нет! Нет, нет, нет…

— Да, — сказал я, забирая подписанное им заявление на увольнение по собственному желанию без проставленной даты. — А теперь ты сделаешь следующее. Развернёшься и свалишь отсюда. Езжай домой, сиди на больничном, смотри свои мультики. Мне наплевать. Но не смей больше появляться ни в отделе, ни у меня на глазах.

— МЕНЯ ЖЕ УВОЛЯТ!

— Да мне насрать, — даже не пытаясь скрыть удовольствия, проговорил я. — Ты, кусок дерьма, даже не достоин называть себя адвокатом.

Повернувшись, я ткнул в закрытую дверь.

— Ты должен был защищать его права! Он обратился к тебе за помощью, а всё, что тебя волновало, это твоя поганая шкура. То, что тебя выгонят с насиженного теплого местечка, где ты больше не сможешь заниматься своей ерундой, жрать всякое дерьмо и получать за это деньги нахаляву, сидя на жопе, вполне справедливо.

Для наглядности показал ему подписанное заявление на увольнение.

— Ещё хоть раз попытаешься помешать нам работать, я отнесу это Светлане Сергеевне. А затем раскопаю всё, что только смогу, о твоих вечных больничных. А я умею копать. Уж поверь мне. И когда достану доказательства, что они были подделаны, я этим воспользуюсь. Шесть месяцев — срок не очень большой, но уверен, что для тебя даже он покажется адом. А теперь пошёл вон.

Глядя в спину ковыляющему Савину, я испытал чувство глубокого удовлетворения. Но работа сделана ещё не до конца.

Начинаем второй акт.

— Простите за задержку, ваша честь, — вежливо произнёс я, возвращаясь в кабинет. — Приношу вам свои извинения.

— Ничего, молодой человек, — хмыкнул судья. — А ваш коллега?

— У него живот заболел. — Я передал ему лист. — Так что он решил, что более не может продолжать это дело. Здесь подписанное заявление на самоотвод по состоянию здоровья. Также здесь разрешения на работу для меня и моей коллеги в силу его отсутствия.

Я отдал ещё два листа и указал рукой на сидящую в позе примерной школьницы Лазареву.

— У вашего клиента нет возражений на смену защитников? — поинтересовался судья, переведя взгляд на Вадима.

Тот совсем потерялся, глядя то на меня, то на судью, то снова на меня. Хорошо, что Анастасия быстро заметила заминку и тихонько пнула его по ноге.

— А, нет… — запнулся он. — Нет, судья, то есть ваша честь… то есть…

— Просто цирк какой-то, — фыркнул стоящий у стены Потапов, не без отвращения посмотрев на меня. — Долго ещё это мракобесие будет продолжаться? Мы уже согласовали сделку с предыдущим адвокатом. Что? Теперь ещё с одним договариваться? У меня день не резиновый…

— Что, квартира сама себя у жены не отсудит? — не сдержал я любопытства, отчего следователь тут же зло оскалился в мою сторону.

Но, прежде чем он успел что-то сказать, заговорил хозяин кабинета.

— Так. У меня действительно не очень много времени. Либо вы решаете этот вопрос сейчас, либо я переношу нашу встречу на следующую неделю.

— Без проблем, ваша честь, — кивнул. — Но я уверен, что господин имперский следователь захочет поговорить с глазу на глаз.

— Опять?

— Всего три минуты, ваша честь, — вклинилась Анастасия. — Обещаю, мы не украдем у вас много времени.

И глазки такие состроила, что отказать ей казалось вовсе невозможным.

Тот вздохнул. Снова посмотрела на часы и указал рукой на дверь.

— Только быстро.

— Да о чём мне с ним разговаривать⁈ — тут же взвился Потапов, продолжая смотреть на меня, как на надоевшего комара. Мелкая такая паскуда, а бесит страшно, да?

Но ничего. Мы это исправим.

Достав руку из кармана своего пиджака, показал ему флешку. Что характерно, он сразу же заткнулся.

— Ладно. Пожалуй, мы поговорим, — скривил он лицо в жутком подобие улыбки.

И снова тот же коридор, только действующие лица другие. Ну одно лицо. Моё то всё то же.

— Тридцать тысяч, — произнёс я, едва за нашими спинами закрылась дверь. — И никакого преследования со стороны полиции. Без фабрикации дел, выдумывания разного рода небылиц и прочего дерьма.

— Да ты рехнулся, — рассмеялся Потапов. — Мы уже сделали своё предложение.

— Ага, я видел дерьмо, которое выглядело лучше, чем твоё предложение. Эти три тысячи даже не покроют его лечение. Я не говорю уже о том, что за время восстановления он не сможет играть, значит, зарабатывать…

— Ну, пусть пойдёт другим чем-нибудь займётся, — отмахнулся от моих слов Потапов. — Мне какое дело?

— Хорошо, — вздохнул я и решил изменить предложение. — Пятьдесят тысяч, всё, что я сказал ранее, и, так уж и быть, мы не станем открывать дело против Арминского.

— Ты обалдел⁈ Да какое дело⁈ — взвился он. — Тот парень сам упал. Все это подтвердили.

— Да что ты? — улыбнулся я и достал из кармана всё ту же флешку. — А вот видеозапись говорит иначе.

Поток эмоций со стороны Потапова моментально изменился.

— Нет никаких видеозаписей, — через секунду произнёс он. — В баре камеры не работали, а выход у него в переулок и…

— Ты хотел сказать, что записей нет потому, что вы их забрали? — уточнил я и по всколыхнувшемуся эмоциональному фону понял, что попал в точку. — Так?

— Я не понимаю, о чём ты говоришь.

— Ну конечно. Конечно, не понимаешь.

Теперь пришла уже моя очередь довольно улыбаться, как акула при виде раненого тюленя.

— Вы отлично поработали. Но ни один из вас не обратил внимания на салон сотовой связи, стоящий на углу…

— О, хорошая попытка, — усмехнулся Потапов. — Да только вот его камеры направлены внутрь и не могли ничего заснять. Так что с них ничего не будет видно. Мимо, пацан.

— Да, а банкоматом для снятия денег внутри? Что, тоже мимо? — уточнил я.

Он напрягся.

— Какой ещё банкомат?

— То, что стоит у стены и смотрит как раз на то широкое здоровенное окно, которое выходит в переулок.

По его лицу видел, что он сейчас пытается вспомнить. Наверное, о том, докладывали ли ему его люди, стоял ли там какой-то банкомат. А если и стоял, то смотрит ли его камера в нужном направлении. А если и смотрит, то забрали ли они запись.

Его эмоции мне подсказали, что он не знает. А значит, пришла пора его добить.

— Либо ты соглашаешься на мои требования, либо я сейчас иду обратно в кабинет, и тогда мы посмотрим потрясающее видео, как сын начальника центрального района избивает ни в чём не повинного парня. И поверь, в суде запись сработает отлично. Кажется, у судьи в кабинете как раз стоял ноутбук? Так что? Нет? Окей.

Я развернулся и пошёл обратно. Даже успел пройти четыре шага и коснуться дверной ручки, когда услышал позади себя желанное…

— Стой!

Повернулся. Посмотрел Потапову в глаза.

— Мы договорились?

— Да, — чуть ли не со скрежетом зубов произнёс он. — Договорились.

— Ну вот и славно. — Я улыбнулся и открыл дверь в кабинет. — Отличные новости, ваша честь! Мы пришли к соглашению…

Тридцать минут спустя мы вышли из здания. Вадим долго рассыпался в благодарностях и всё ещё не мог поверить своему счастью. Особенно доставалось Анастасии как красивой и очень привлекательной девушке.

Ну а я… я просто наслаждался удовлетворением от хорошо проделанной работы. Я молодец.

Вдохнув вечерний воздух полной грудью, сладко зевнул. Спать хотелось дико, но я всё ещё как-то держался на ногах.

— Поверить не могу, что это сработало, — покачала головой Настя, после того как я рассказал ей, что и как случилось.

Мы ехали с ней в такси, и я всеми силами старался не заснуть.

— Что именно? — устало спросил.

— Твой трюк с флешкой. Ты ведь понятия не имел, есть ли там вообще какой-то банкомат.

— Ну не знал, да.

Флешку, кстати, я на работе взял. Да. Понятия не имею, что на ней.

— И всё равно, это было очень рискованно, — попеняла она мне. — Что, если бы он продолжил строить из себя дурака и не купился на твой блеф. Сказал бы, мол, давай. Иди к судье. Или что-то в этом роде.

Я залез рукой во внутренний карман пиджака.

— Насть, скажи, ты знаешь, как так вышло, что твой брат взял меня на работу?

— Чего? А это тут при чём…

— Я выиграл в карты полмиллиона рублей, — произнёс и нажал на пиктограмму диктофона на экране.

«О, хорошая попытка, — произнёс голос Потапова. — Да только вот его камеры направлены внутрь и не могли ничего заснять. Так что с них ничего не будет видно. Мимо, пацан…»

Я остановил запись.

— У меня весь наш разговор, — пояснил. — Даже если бы он сейчас начал ерепениться и пошёл в отказ, у меня есть чем надавить. Либо на него, либо на судью. В любом случае, мы бы не только получили бы отсрочку, но и довели это дело до суда…

На самом деле у меня ещё имелся способ, но это совсем уж на крайний случай.

— Тогда почему ты этого сразу не сделал⁈ — удивлённо воскликнула она. — У тебя же…

— Насть, ты, видимо, не до конца понимаешь. Они приложили кучу усилий, чтобы скрыть все улики, способные очернить этого… как там его?

— Арминского?

— Вот его самого. И поверь, если бы мы довели дело до суда, то они бились бы ещё сильнее. Особенно теперь, когда Потапов знает, какие мы хитрые засранцы. А в итоге всё вышло так, как нужно. Вадиму не нужна «справедливость». Ему нужны деньги, чтобы покрыть лечение. Деньги, чтобы было что поесть, пока он не восстановится и не сможет продолжить играть. Только, боюсь, теперь ему надо других друзей себе искать. Эти оказались какие-то такие себе…

Дальше я уже почти не говорил. Просто сидел, прислонившись лбом к холодному стеклу, и пытался не заснуть.

Минут через сколько-то машина наконец остановилась у моего подъезда. Я практически вывалился на улицу, что-то сказал Анастасии и поплёлся домой. Даже не помню толком, как поднялся и открыл дверь в квартиру…

А. Не. Не открыл, как оказалось. Пытался попасть ключом в замочную скважину пару минут, пока Ксюша не услышала мою возню и не отперла замок.

— Пришёл?

— Угу. Прости, Ксюша.

Она посмотрела на меня. Вздохнула.

— Я слишком хорошо тебя знаю. Теперь спать?

— Угу, — повторил я.

— Обещаешь больше не скакать, как сумасшедший?

— Всё что угодно, только доведи меня до кровати, — взмолился я, и Ксюша с улыбкой завела меня домой.

А дальше подушка и сладкий сон. Наконец-то.