Адвокат империи

Глава 23

Следующие несколько дней пролетели достаточно быстро. Работа, зал, сон. Работа, зал, сон. Всё смешалось в сплошную череду быстро сменяющих друг друга рутинных событий, стремительно проносящихся перед глазами.

Дело Изабеллы постепенно шло к слушанию. Лазарев прорабатывал защиту, я готовил ему документы пачками. Плюс по новой прошёлся по всем имеющимся свидетелям…

…по всем, кроме сестры Димитрова. Уже трижды мы назначали встречу Елизавете, но каждый раз она под благовидными предлогами просто отказывалась с нами разговаривать и отвечать на имеющиеся вопросы. Зачем? Почему? Кто бы нам сказал.

— Ладно, не парься, — махнул рукой Лазарев, когда я сообщил ему об очередном отказе. — Сделаем проще…

— Вызовем повесткой в суд? — сразу же понял я, к чему именно он клонит.

— Да. Это она проигнорировать не сможет.

— А тот факт, что мы не говорили с ней раньше, сыграет нам на пользу. Ведь наших вопросов она знать не будет заранее.

— В точку, — кивнуло благородное начальство. — Сделаем упор на то, что она отказывалась с нами сотрудничать и обозначим, как враждебного свидетеля.

А вот тут уже я засомневался.

— Не. Не выйдет. Если у прокурора будет хоть пара извилин, то он это оспорит.

— Да и пусть. Главное, выставить её таковой перед присяжными, — Лазарев отложил бумаги в сторону. — А ещё мы можем…

Его прервал аккуратный стук ногтей по стеклу. Обернувшись, увидел стоявшую за стеклянной дверью кабинета Кристину. Девушка стояла с бумажным конвертом. Лазарев махнул ей рукой, приглашая войти.

— Что у тебя, Кристина?

— Только что курьер приехал. Это привезли Александру, но, раз уж он здесь, я решила сразу отнести сюда.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я её, и забрав конверт вернулся к креслу.

— Что там? — тут же спросил Лазарев, очевидно понимая, что именно находилось внутри.

Ну, или же, просто надеялся на это. Как и я. Хотелось верить в то, что деньги потрачены не напрасно.

— Мда-а-а… — протянул я, глядя на лежащие внутри фотографии. — Ладно, я ожидал что ни будь… но не такого.

— Что там? — уже более злым и нетерпеливым голосом потребовал ответа Лазарев.

— Похоже, что тебе придётся выложить моему знакомому те триста тысяч, о которых я тебе говорил, — злорадно улыбнулся я, передавая ему фотографии из папки.

— Пф-ф-ф, лишь бы они своих денег стоили, — фыркнул тот, беря фотографии в руки. — О! Да ладно! Это, что? Штайнберг?

— Там на второй фотографии его лицо отлично видно, — не удержался я от смеха. — Ракурс просто превосходный.

— Ах, Григорий Алексеевич, — протянул Лазарев, переворачивая очередную фотографию. — Оказывается, он любит пожёстче.

— Глядя на эти фотографии, я не могу не спросить. Как у него дела с женой?

— Паршиво, — тут же отозвался Лазарев. — К нашему с тобой счастью. Ходят слухи, что она им немного недовольна.

— Ну, тогда предлагаю сделать так, чтобы «немного» превратилось во что–нибудь похуже.

— Гораздо хуже, — согласился он со мной. — Поехали.

Я поднялся из кресла, но на полпути к двери остановился.

— Как думаешь, насколько сильно он меня ненавидит?

— Ну, ты его унизил, прошёл по его гордости, лишил его денег, заставил сделать то, чего он делать не хотел. Я бы сказал, что ненавидит он тебя где-то между «очень» и «очень-очень». А что?

— Мысль есть одна.

Дорога заняла у нас не больше тридцати минут. Благо опять ехать в имение фон Штайнбергов не пришлось. Офис одной из двух принадлежащих Штайнбергу компаний располагался достаточно близко. Лазарев позвонил барону и достаточно быстро договорился о встрече, сообщив, что желает обсудить их «договорённость».

— Что он здесь делает⁈ — раздраженно спросил Штайнберг, глядя на то, как я зашёл в его кабинет следом за Лазаревым.

— Вообще-то, он мой помощник, — невозмутимо сообщил Лазарев барону, без спроса садясь в кресло перед его столом. — Было бы странно, если бы он не приехал вместе со мной…

— Добрый день, ваше благородие, — выдал я ему лучезарную улыбку, получив в ответ гримасу отвращения на его лице.

— Кажется, мы с тобой договорились? — Штайнберг повернулся к Лазареву. — Ты увольняешь этого щенка, а я не стану совать палки в колёса твоему делу. Уговор был такой!

— Да мне плевать, на что ты там рассчитывал, — отмахнулся от его слов Лазарев. — Ты пролез в состав присяжных по этому делу с целью шантажировать меня. И ты правда думал, что я спущу это тебе с рук?

И сидит такой важный. Ногу на ногу закинул. Руки на подлокотниках кресла. Прямо-таки излучает власть и влиятельность. Впрочем, я тоже не лыком сшитый и с удовольствием развалился в кресле, наблюдая за представлением.

— Можешь думать всё, что угодно, — губы Штейнберга растянулись в недоброй усмешке. — Но, кое-что ты сказал верно. Вашу девку будут судить по обвинению в убийстве. Значит, вам надо убедить хотя бы восьмерых из двенадцати. А я сделаю всё от себя зависящий для того, чтобы этого не случилось.

— Против неё лишь косвенные улики.

— Есть показания свидетелей…

— Это показания с чужих слов, — спокойно ответил я, моментально поймав недовольный взгляд барона. — Никто не видел, что это именно она отравила своего мужа.

— Да всем будет плевать на это! — вспылил Штайнберг и ткнул пальцем в сторону Лазарева. — Ты не хуже меня это знаешь. Косвенные, не косвенные. Не важно! Если присяжные не будут на вашей стороне, вам всё равно конец. И, поверь, если потребуется, то я костьми лягу, но сделаю так, чтобы остальные вынесли обвинительный приговор. А я знаю, что она для тебя важна, Лазарев.

Я тут же посмотрел на своего начальника, так что успел заметить, как его лицо на мгновение окаменело.

— Это здесь не причём…

— О, не причём? — глаза Штайнбрега злорадно заблестели. — Даже так? Посмотрим, как отреагируют остальные присяжные, если узнают, что её адвокат лично заинтересован в том, чтобы прикрыть её преступление…

— Хороший адвокат всегда заинтересован в том, чтобы защитить интересы своего клиента, — отрезал Лазарев. — Если кто-то думает иначе, то он идиот.

— Да что ты? — Штайнберг чуть ли не облизывался. — А, что будет, когда я сообщу присяжным, что ты трахал свою клиентку?

В этот момент я был уверен, что Лазарев его ударит. Вот прямо в морду.

— Что? Не ожидал? — обрадовался Штайнберг, заметив выражение на лице Лазарева. — Думал, что никто не узнает о вашем маленьком романчике в университете? Или, что? Думаешь, что никто под тебя информацию копать не станет?

Значит, вот оно что. Я посмотрел на Лазарева. Эмоции его я читать не мог, но по лицу и так всё видно было. Впервые на моей памяти он так погано себя контролировал. Надо было вмешаться, а то он сейчас взорвётся и ещё не дай бог врежет ему…

Быстро сунув руку в карман, я нащупал лежащий там предмет. Не то, чтобы я рассчитывал на худший исход, но приготовится стоило. Затем открыл стоящий рядом с креслом портфель и достал оттуда папку, которую и передал барону.

— Раз уж разговор зашёл о грешках, ваше благородие, то вы последний, кому следовало бы обвинять в этом других.

— Что ты несёшь? — брезгливо скривился Штайнберг, открывая папку…

Ох, красота. Смотреть на то, как кровь прилила к его жирному лица — одно удовольствие. Сразу видно. Узнал своё рыло на фотографии.

— Мне вот интересно, — проговорил я глядя ему в глаза. — Как отреагирует ваша жена, если узнает, что вы посещаете о-о-очень специфические столичные бордели. Любите женщин построже, ваше благородие?

Во, теперь уже у него лицо такое, словно он готов кинутся через стол и оторвать мне башку, но…

…хрен там плавал, как говориться.

— Ах ты поганый щенок, — практически прошипел Штайнберг, глядя то на фотографии в своих дрожащих от ярости руках, то на меня. — Да я же тебя закопаю! Собственными руками удавлю…

— Лопату вам в руки, — равнодушно пожал я плечами, мысленно поблагодарив тот факт, что Лазарев оказался сейчас за скобками этого разговора. — Но, только ситуации это не изменит. Вы смогли каким-то образом получить место в числе присяжных, которые будут рассматривать дело нашей клиентки. И вы готовы любыми способами добиться того, чтобы они осудили невиновного человека…

— ДА СРАТЬ Я ХОТЕЛ НА ВАШУ КЛИЕНТКУ!!! — заорал барон, взмахом руки снося со своего стола и фотографии, какие-то бумаги, ручки и прочую мелочовку. — ДУМАЕТЕ, ЧТО МОЖЕТЕ МЕНЯ ШАНТАЖИРОВАТЬ, УРОДЫ⁈

На лице Штейнберга появилось выражение больше подходящее, попавшему в капкан разъяренному медведю. Он готов был оторвать себе лапу, лишь бы добраться до своего противника и порвать его клыками на части!

— Вперёд! — кровожадно воскликнул он. — Давайте! Расскажите обо всём моей тупорылой жене! Попробуйте! Мне плевать!

— Изабелла невиновна, — без каких-либо эмоций произнес я, прекрасно зная, что сейчас мой хладнокровный и спокойный голос будет для него, как красная тряпка для быка.

— ДА ПЛЕВАТЬ Я ХОТЕЛ НА ТО, ВИНОВНА ОНА ИЛИ НЕТ! — рявкнул Штайнберг, поднимаясь из кресла и нависая над нами. — Я сделаю так, чтобы эту девку посадили, — уже тише оскалился он и повернулся в сторону молчащего Лазарева. — Так что-либо ты увольняешь этого щенка и тогда я собственноручно и с превеликим удовольствием превращу его жизнь в ад, либо сучка, которую ты потрахивал на пятом курсе, сядет на такой долгий срок, что вряд ли у тебя на неё встанет после того, как её выпустят из тюрьмы!

Говорил он всё это с явным наслаждением и удовольствием. Смакуя каждое слово. Сразу видно, у мужика целеустремленность, как у старого злобного бульдога. Такой вцепиться тебе в задницу и будет висеть на ней на чистой злости даже тогда, когда у него кончатся силы. Ему плевать на то, что будет с ним самим. Лишь бы отомстить тому, кто позволил себе думать о том, что мог безнаказанно пятнать его гордость… нет, даже не гордость. Гордыню.

В кабинете повисла молчаливая, тяжёлая тишина. Мы спокойно смотрели на Штейнберга, а тот, оскалившись, смотрел на на нас с чувством победителя. Точнее на меня. Примерно так же, вышеописанный бульдог будет смотреть на истекающий кровью кусок мяса. И плевать на то, какой вред его репутации могут нанести эти снимки. Абсолютно.

Лишь бы башку мне оторвать.

— Ты ведь понимаешь, — тихо и крайне угрожающе проговорил Лазарев, — что после всего этого тебя конец? Я тебя похороню.

— Ты? — злобно улыбнулся Штайнберг. — Ты третий сын своего отца. И вряд ли когда-нибудь получишь шанс занять его место. Или, думал, что одно имя твоего папочки будет для тебя волшебной палочкой? Утри слюни, сопляк! Штайнберги никогда и не перед кем ни склоняли голову. Хоть граф, хоть князь! Тем более какой-то высокородный сынок без прав на наследование!

Он наклонился к Роману, глядя тому в глаза.

— Да я лучше сдохну, чем буду расшаркиваться перед тобой!

Ну, вот все мои догадки и подтвердились.

Я посмотрел на Лазарева и спросил.

— Ну, как думаешь? Достаточно?

— Более чем, как по мне, — со злым довольством произнёс сидящий рядом со мной Лазарев.

Штайнберг удивлённо моргнул, явно не понимая, почему так резко изменился тон разговора. Его взгляд метался, между нами, так что я не стал слишком уж долго мучать нашего барона.

Достал из кармана диктофон, нажал на кнопку, перемотав запись и включил её.

— … ПЛЕВАТЬ МНЕ НА ТО, ВИНОВНА ОНА ИЛИ НЕТ! — зазвучал из динамика голос барона. — Я сделаю так, чтобы эту девку посадили…

— Мне кажется, или это очень похоже на то, что его благородие хочет использовать священную обязанность присяжного в суде для сведения личных счетов? — спросил я своего начальника и тот не без удовольствия кивнул.

— Да. Очень даже похоже.

— Если не ошибаюсь, то за это полагается очень тяжкое наказание…

— От шести до пятнадцати лет, — кивнул Лазарев. — Даже титула могут лишить. Не факт, конечно, но можно добиться и этого. Упирать на то, что этот человек порочит свой титул, страну и государя.

— Но может быть и больше, — тут же добавил я, посмотрев на покрывшегося красными пятнами от злости Штейнберга.

— Будет больше, — железным тоном сказал Лазарев, не сводя глаз с барона. — Уж я об этом позабочусь.

— Поганые ублюдки… — только и произнёс он, не способный на что-то большее. Судя по лицу, до него наконец начало доходить, то, что случилось.

— Да, — согласился я. — И только что, эти самые ублюдки взяли вас за яйца. Попробуете мешать нам в суде, мы подадим ответный иск и возьмёмся уже за вас.

— А я лично приложу все силы, чтобы от твоего имени в истории потом не осталось даже упоминания, — добавил Лазарев, поднимаясь из кресла. — Поверь мне, я могу быть очень и очень упорен. Так что лучше просто уйдите из состава по какой–нибудь благовидной причине. Потому, что в противном случае, любые проблемы, которые ранее доставил тебе Рахманов покажутся просто крохами того ужаса, который смогу устроить я.

— Всего хорошего, ваше благородие, — попрощался я с ним, даже не пытаясь скрыть сарказм в голосе. — А фотографии можете себе оставить. Всё же ракурсы, там, отличные.

Мы покинули его кабинет и пошли в сторону лифтов.

— Признаю, ты меня удивил, — негромко сказал Роман, пока мы спускались на лифте в подземный паркинг. — Я не верил в то, что он отмахнется от снимков.

— Я хорошо разбираюсь в людях, — пожал я плечами.

— Но, предугадать, что он вот так вот плюнет на любой потенциальный урон для его репутации… — он улыбнулся и подмигнул мне. — Молодец, Рахманов.

— Спасибо, — даже не пытался я скрыть своё довольство. Правда уже через пару секунд стал куда серьёзнее. — По поводу ваших с Изабеллой отношений…

— Это правда. Но обсуждать я это не собираюсь. И уж точно не с тобой…

О, ну уж нет. Я не собирался просто так оставлять эту тему.

— Ты ведь не хуже меня понимаешь, что этот кретин был прав. Твоя связь…

— Никто об этом не знал…

— Издеваешься?

— Не должен был знать, — отмахнулся Лазарев, лишь слегка изменив свой ответ. Лифт открылся, и мы вышли на подземную парковку, где нас уже должна была ждать машина. — И я уже сказал, что это не твоё дело.

А ещё я вдруг ощутил эмоции. Злость. Гнев. И холодную, острую, как бритва целеустремленность. Эмоции прекрасно передавали выражение на лице Лазарева, едва только разговор коснулся этой темы.

— Вообще-то, моё, — отрезал я и неожиданно поморщился, будто от головной боли. Странное чувство. Будто что-то кольнуло. — Если это может помешать тебе…

Я сделал ещё один шаг и меня осенило! Стоп! Это же не мог быть идущий рядом со мной Лазарев! Я не могу его читать…

— Не помешает, — резко бросил он. — Я уже сказал тебе, что…

Что именно он собирался мне сказать, я так и не узнал.

Вместо этого Лазарев резко развернулся и толкнул меня в грудь с такой силой, что я улетел в сторону стоящих у стены автомобилей. А сам в тот же момент кинулся в другую сторону.

Впрочем, возмущаться на этот момент я не стал. То место, где мы стояли… я даже не знаю, как это описать. Такое ощущение, что на него сверху упал невидимый молот, метра два в диаметре. В бетонном покрытии парковки появилась круглая воронка в пару метров.

Останься мы стоять на месте, и нас бы попросту расплющило в кровавую кашу!

Лазарева я увидел одновременно со вспышкой чужих эмоций. Тёмная фигура, одетая в длинный и полностью скрывающий ее плащ. Полы плаща колыхались в такт движения. Незнакомец тенью бросился вперед, преодолев несколько разделявших его и Лазарева метров буквально за долю секунды. В правой руке сверкнуло лезвие длинного кинжала.

Признаю, такого я ещё не видел. Одно дело смотреть на работу артефактов, но увидеть вживую действие Реликвии рода — это впечатляло.

Лазарев не стал бежать или уворачиваться. Вместо того он сделал шаг вперёд, выставив руку так, словно собирался блокировать удар несуществующим мечом…

…и кинжал упёрся в золотистое лезвие. Прямо на моих глазах Лазарев взмахом непонятно откуда взявшегося клинка заставил своего противника отступить, разрезав полу плаща и буквально пару сантиметров не дотянувшись до своей цели.

— Что здесь происходит⁈

Высунувшись за крышу машины, увидел бегущих к нам охранников парковки. И не я один.

Напавший на нас убийца тоже их увидел. Он всего на секунду отвлёкся от дуэли с Лазаревым и взмахнул рукой, а я успел заметить полыхнувшее светом кольцо у него на пальце.

В тот же миг охранники упали на бетон, разрезанные на отдельные неровные куски.

ЧТО ЭТО ЗА СРАНЬ⁈

— У него артефакты! — услышал я крик Лазарева. — Рахманов! Вали отсюда!

Спасибо, капитан очевидность! А, думаешь, что я без тебя не разберусь?

Перекатившись за соседнюю машину, быстро пригнулся и побежал вдоль ряда. Может кто-то другой на моём месте, наоборот, бросился бы в бой и героически победил бы неизвестного врага, но…

…вы видели это дерьмо⁈ Да там людей на части режут, не касаясь пальцем! И, что я должен с этим делать⁈

Впрочем, далеко убежать я не успел. На моих на глазах фигура Лазарева пролетела по воздуху, влетев в дверь машины и неплохо так промяв кузов. Хотел было броситься ему на помощь, но в следующую секунду ощутил то же самое, что и перед началом схватки.

Лютое желание убивать, нацеленное теперь именно на меня!

Я прыгнул рыбкой в сторону от той машины, рядом с которой стоял. Как оказалось, вовремя. Всю её заднюю часть попросту вмяло в бетон, а затем ещё и его сантиметров на двадцать в глубину продавило. Тот же приём, от которого мы едва спаслись в самом начале.

Ну уж нет! Я рванул в сторону, заметив, как фигура в плаще кинулась вслед за мной, ловко перепрыгивая с крыши одной машины на другую.

Снова направленные на меня эмоции! Я упал грудью на пол и в ту же секунду у меня над головой будто порыв ветра пронесся. Багажник стоящей у меня за спиной машины исполосовало глубокими разрезами. Настолько, что задняя часть тачки просто напросто развалилась на отдельные части, а содержимое багажника высыпалось на пол.

Схватив из валяющихся на полу инструментов первое, что попалось — крестообразный баллонный ключ, я швырнул его в голову приближающегося убийцы. Правда толку мало вышло. Тот прямо в прыжке рассёк кинжалом летящий в него снаряд на две половины. Словно тот был сделан из пенопласта, а не из стали!

Будто бы замедленной съёмке, я смотрел на то, как лезвие кинжала устремилось к моей груди.