Книга десятая
[Обжорство]
Но, как на великом пиру щедрые хозяева,
Должен предоставить поэт угощенье зрителям;
Чтобы каждый брал, ел и пил, то, что пожелается,
Не должно на пире у Муз быть однообразия.
1. Так, мой милый Тимократ, говорит в сатировской драме "Геракл" трагик Астидамант [TGF.2 779, Kock.III.631]. {1} Поэтому продолжим наше рассуждение о том, что Геракл был также и прожорлив. Это показывают почти все поэты и историки. Например, Эпихарм в "Бусириде", когда говорит [Kaibel 94]:
{1 Цитата написана так называемым эвполидовым размером, более свойственным комическим поэтам.}
[b] Во-первых, увидав его за трапезой,
Ты б умер - в глотке громы громогласные,
Скрежещет челюсть, зуб скрипит, клыки стучат,
Свистит в ноздрях, проворно уши движутся.
А Ион, расписав в "Омфале" его обжорство, добавляет [TGF.2 737]:
От жадности дрова сглотнул и уголья.
[с] Это он позаимствовал у Пиндара, который сказал [frag. 168]:
Двух быков
Еще теплые туши взвалили они на уголья,
Жаря их на огне;
...тяжкое хрустенье костей, -
Было у меня время
Все увидеть и все понять...
Представляя его таким прожорливым, они и в спутники ему дают чайку-ненасытницу.
(412) 2. Изображают его также в соревновании с Лепреем, когда Лепрей вызвал его на обжорство и был побежден. Зенодот пишет во второй книге "Эпитомы", что этот Лепрей был сыном Кавкона, сына Посейдона, и Астидамии, дочери Форбанта, и что это он дал Авгию совет связать Геракла, когда тот потребовал платы за свои труды. {2} За это Геракл после своих подвигов пошел против Кавконова народа, но Астидамия умолила его примириться с Лепреем. Тут-то Лепрей и соперничал с Гераклом в метании диска, вычерпывании воды и поедании быка, и каждый раз оказывался побежденным. Тогда, надев доспехи, он вызвал Геракла на бой и был убит им. Матрид добавляет в "Похвале Гераклу", что Лепрей вызывал Геракла еще и на выпивку, но и здесь был побежден. То же самое пишет в своей "Похвале Гераклу" и хиосский ритор Кавкал, брат историка Феопомпа.
{2 Ср. Элиан. «Пестрые рассказы». 1.24; Пиндар. «Олимпийские оды» Х.28 слл.}
3. Гомер же представляет обжорой и чревоугодником своего Одиссея, когда говорит [Од.VII.215]:
[c] Но несказанным, хотя и прискорбен, я голодом мучусь;
Нет ничего нестерпимей грызущего голода: нами
Властвуя, он о себе вспоминать ежечасно неволит
Нас, и печальных и преданных скорби душою.
В этих стихах его чревоугодие выглядит даже чрезмерным, не говоря уже о том, что все эти рассуждения о голоде здесь совершенно не к месту. Даже голодному надо было крепиться до конца или хотя бы сдерживаться. [d] Он же в дальнейших строках доходит в своей ненасытной жадности до предела [Од.VII.219]:
Скорби душою я предан, но тощий желудок мой жадно
Требует пищи себе и меня забывать принуждает
Все, претерпенное мной, о себе лишь упорно заботясь.
Такого не решался сказать даже пресловутый Сарданапалл, {3} который и в старости {4}
{3 См. 294е.}
{4 Ср. Од.IХ.162.}
Ел немеряно мяса и жадно вином упивался.
4. Феаген же, фасосский атлет, в одиночку съел целого быка, как говорит в эпиграмме Посидипп:
[e] Я меонийского съел быка по условию спора:
Фасос, мой остров родной, пищи другой не нашел
Мне, Феагену, и сколько ни ел, все было мне мало
Медный, теперь я стою и подаянья прошу.
Милон Кротонский, как рассказывает Феодор из Гиераполя в книге "О состязаниях" [FHG.IV.513], съедал двадцать мин мяса и столько же хлеба, а вина выпивал три кувшина. В Олимпии он взвалил на плечи четырехгодовалого быка, пронес его через весь стадион, а потом разделал [f] его тушу и съел в одиночку за один день. Как о том рассказывает Александр Этолийский [р.249 Miiller], этолиец Титорм, соревнуясь с ним, тоже съел за завтраком быка. Филарх в третьей книге "Истории" [FHG. IV.513] утверждает, что Милон съел быка, возлежа перед алтарем Зевса, поэтому поэт Дорией и написал в его честь следующие стихи:
Так кротонский Милон на празднестве вышнего Зевса
Четырехлетка-быка поднял от лона земли
(413) И через все торжество на плечах исполинскую тушу
Словно ягненка пронес, силой гостей изумив.
А к алтарю представ явил он и большее чудо
В честь Писийских богов (странник, узнай и дивись!) -
Этого он быка заколол, изрубил на кусочки
И в одиночку всего съел его в этот же день.
Астианакт Милетский, трижды подряд победивший на олимпийских [b] играх в панкратии, однажды был приглашен на пир к персу Ариобарзану. Придя туда, он взялся съесть все приготовленное для гостей и съел это. Когда перс попросил его, как рассказывает Феодор [FHG.IV.513], совершить что-нибудь, достойное своей мощи, Астианакт выломал из ложа бронзовое украшение, растянул его и разгладил. Когда он скончался и был сожжен, одной урны для его костей не хватило и они едва поместились в двух. [c] Обед, который он в одиночку съел у Ариобарзана, был приготовлен для девяти мужей.
5. Нет ничего удивительного в том, что из таких людей получились обжоры: постоянно упражняясь, атлеты приучаются и есть очень много. Поэтому Эврипид пишет в первом "Автолике" [TGF.2 441 Nauck]: {5}
{5 «Автолик» был сатировской драмой, однако не существует никакого упоминания у других авторов, что он был поставлен дважды.}
Из тьмы несчастий, Грецию гнетущих,
Нет хуже, чем атлеты, ничего.
Во-первых, не умеют честно жить
Они, да и не могут: как бы мог
Раб жадности своей, невольник чрева
[d] Умножить состояние отца?
Ни бедности терпеть они не могут
И не способны вынести несчастий.
Привыкшие к занятиям негодным,
Они не могут их переменить,
Когда для них ненастье наступает.
В дни юности блестящие, они
Разгуливают украшеньем града;
Когда же старость злая к ним приходит,
Плащей шафранных их нигде не видно.
Не одобряю я обычай греков,
Которые в их честь скликают люд,
И чтут их непотребными пирами.
Какую пользу городу родному,
Стяжав венок, доставил тот атлет,
Который или хорошо боролся,
[e] Иль быстро бегал, или диск метнул,
Иль в зубы дал противнику отменно?
Сумеют ли они с врагом сразиться
Вооружившись диском, без щитов
Отбить врагов ударом кулака?
Никто, завидев вражеский клинок,
Не станет заниматься этим вздором!
Венчать нужнее тех, кто добр и мудр
И тех, кто управляют государством
Отлично, по закону и с умом,
[f] Кто словом отвращает злое дело
И устраняет распри и раздор:
Вот благо граду всякому, всем грекам.
6. Эврипид заимствовал эти мысли из элегий Ксенофана Колофонского, который говорит так [PLG.4 frag.2]:
Если кто резвостью ног надо всеми одержит победу
Иль в пятиборствуя - там, где возле Писы меж рек,
(414) Зевса священный предел, в Олимпии - если в кулачном
Кто одолеет в бою, боль от ударов стерпев,
Или в борьбе, или в том, что "панкратий" зовут состязанье,
И на него земляки с гордостью будут смотреть,
Если сидеть впереди он заслужит победами право,
Если получит прокорм он на общественный счет,
Если ему поднесет дары драгоценные город,
Или в ристаньях успех столько ж наград ему даст,
[b] Все же достойным меня его не признаю: ведь наша
Мудрость прекрасней любой силы людей и коней.
Глупо тут думать, как все, и с правдой ничуть не согласно
Силу мышц почитать мудрости выше благой.
Будет ли в нашем народе кулачный боец превосходный,
Будет ли мощный борец иль пятиборец средь нас,
Или бегун резвоногий (за что его все прославляют),
Словом, лучший из всех в подвигах силы людской, -
Благозаконее город не станет от этого вовсе,
Городу, правду сказать, радости мало с того,
[с] Что победил кто-нибудь, на Писейских брегах состязаясь:
Тем не умножит добра он в городских кладовых.
В этом споре Ксенофан и далее делает много умелых ударов, обличая атлетику за бесполезность и ненужность. Точно так же Ахей Эретрийский описывает роскошество атлетов [TGF.2 747]: {6}
{6 ...роскошество атлетов... — Возможно, из Игр (’Άθλα), цитируемых ниже, 417f, 689b.}
Расхаживают, щеголяя ляжками
[d] Вздувая на руках тугие мускулы,
Сияют плечи, юностью цветущие,
Намаслена и грудь и щит со впадиной,
Как будто с малых лет взрастали в роскоши...
7. Гераклит говорит в "Гостящем", что очень много могла съесть некая женщина по имени Елена. А Посидипп в своей эпиграмме называет некоего Фиромаха, о котором он пишет следующее:
Тот Фиромах, который умел, как ворон полночный,
[е] Все без разбору клевать, в этой канаве зарыт
В рваный завернутый плащ. Теперь, достойнейший Аттик,
Ежели некогда ты с ним пировал до утра,
То увенчай этот камень венком и порадуй елеем:
Помнишь, каким он пришел, мрачно нахмуривши бровь,
В грубой овчине, как сам себе раб? Конец состязаньям:
Ныне он низошел к Музам в могильную сень.
[f] Амарант Александрийский пишет в книге "О театре", что мегарский трубач Геродор был трех с половиной локтей роста, но имел необычайно сильную грудь: хлеба он съедал шесть мер, мяса, какого мог раздобыть, двадцать фунтов, вина - два кувшина. Трубить он умел сразу в две трубы, спать ложился только на львиной шкуре. Трубил он на редкость (415) громко: когда сын Антигона Деметрий осаждал Аргос и его воины никак не могли придвинуть к стенам города тяжелую градобойную машину, он затрубил в свои две трубы с такою силой, что бойцы от этого звука воодушевились и поставили орудие на место. Круг больших состязаний он обошел победителем десять раз, обедал он сидя, {7} как рассказывает Нестор в "Театральных записках". Была также и женщина-трубач Аглаида, дочь Мегакла, которая трубила перед шествием на первом великом [b] празднестве в Александрии; как видно из эпиграмм Посидиппа, на голове она носила накладные волосы и султан. Она тоже съедала двенадцать фунтов мяса, четыре меры хлеба и выпивала кувшин вина.
{7 ...обедал он сидя... — То есть как гомеровские герои; под «циклом» разумелся цикл из четырех великих празднеств: Олимпийских, Дельфийских, Немейских и Истмийских игр. Атлет, одержавший победы последовательно на всех четырех играх, назывался абсолютным победителем (περιοδονίκης).}
8. Литиерс, незаконный сын Мидаса и царь фригийских Келен, был и видом дик, и нравом свиреп, и поесть большой охотник. В драме "Дафнис" или "Литиерс" трагический поэт Сосифей говорит о нем так [TGF.2 822]:
Три хлеба, трех ослов он пожирает в день,
А для вина считает меркой малою
[с] Большую кадку десятиамфорную.
Таков же он и в "Удальцах" Ферекрата или Страттида, где о нем говорится [Коск.I.145; 248с]:
- За день съедаю, да и то с большим трудом,
Лишь пять полумедимнов.
- Говоришь, с трудом?
Сжираешь, сколько в день триера целая,
И говоришь, что мало?
Ксанф говорит в "Лидийской истории" [FHG.I.38], что лидийский царь Камблет, большой обжора, выпивоха и чревоугодник, однажды ночью изрубил в куски свою жену и съел ее, а утром обнаружил, что держит в [d] зубах ее руку. Тогда он перерезал себе горло, так как скрыть это было уже невозможно. Каким обжорой был пафлагонский царь Фис, я уже говорил, приводя рассказ Феопомпа в тридцать пятой книге его ["Истории"] [FHG.I.311; 144f]. Харилая за такое же обжорство обличает в "Тетраметрах" и Архилох, а комические поэты высмеивают Клеонима и Писандра. {8} О Хериппе пишет Феникид в "Начальнике конницы" [Kock.HI.334]:
{8 ...поэты высмеивают Клеонима и Писандра. — Kock.III.411; Клеоним (но не Писандр) был высмеян Аристофаном в «Мире» (395), «Птицах» (1556), «Лисистрате» (490).}
[е] За третьего считай Хериппа-умника:
Он будет есть, и есть, и есть, пока дают,
Или пока не лопнет, и давно живет
Не в доме, а в кладовке.
9. Перипатетик Николай пишет в сто третьей книге "Истории" [FHG. III.415], что понтийский царь Митридат устроил состязания в еде и выпивке (наградою был талант серебра) и оба их выиграл. Получить награду, однако, он отказался и уступил ее второму после себя Каламодрию, атлету из Кизика. Поэт Тимокрент Родосский, будучи пятиборцем, тоже [f] очень много ел и пил, о чем свидетельствует его эпитафия [Симонид PLG.4 frag. 169]:
Много я пил, много ел и на многих хулу возводил я;
Нынче в земле я лежу, родянин Тимокреонт.
В одном из своих предисловий халкедонец Фрасимах говорит [Diels, 416 Vorsokratiker II. 1.573], что Тимокреонт однажды явился к Великому царю, был там радушно принят, и принялся вволю есть и пить. Когда же царь спросил, что он предложит после такого вступления, он сказал, что перебьет персов без числа. На следующий день он и вправду победил многих одного за другим, а потом стал бить по воздуху. Его спросили, что это значит, а он ответил, что столько у него еще осталось ударов на случай если кто-нибудь подойдет. Клеарх рассказывает в пятой книге "Жизней" [FHG.II.307], что перс Кантабар, бывало уставал двигать [b] челюстями, и тогда он только разевал рот, и слуги набивали его пищей, как неживой сосуд. Гелланик в первой книге "О Девкалионе" говорит [FHG.I.48], что сын Мирмидона Эрисихтон за ненасытность в еде получил прозвище Пылкий. Полемон же пишет в первой книге "Ответа Тимею" [frag.39 Preller; ср. 109а], что у сицилийцев есть храм Сытости и [с] изваяние Хлебной Деметры, поблизости от которых сооружена и статуя Изобилия, - как в Дельфах статуя Урожая и в беотийском Сколе статуи Великохлеба и Великокаши.
10. Поэт Алкман в своей третьей книге сам выставляет себя обжорой [PLG.4 frag.33]:
Дам я тебе горшок на треножнике -
Вари в нем снедь:
Не запятнан еще он огнем, но скоро
Закипит он похлебкою, которую
Всеядный Алкман
Любит греться в пору солнцеворота -
[d] Не надобны ему разносолы,
А поесть бы попросту, как все люди...
Обнаруживает он свое обжорство и в пятой книге, говоря следующее [PLG.4frag.76]:
Три есть времени в году - лето,
И зима, и осень,
А четвертое - весна, когда в поле
Цветов много, а насытиться нечем...
Комический поэт Анаксилай в пьесе "Золотых дел мастер" о некоем Ктесии говорит так [Kock.II.273]:
Всем ты владеешь, кроме, разве, Ктесия.
[е] Он на пиру, как говорят философы,
Начало (α̉ρχή) знает, а конца не ведает.
И в "Богачах" [Kock.II.272]:
- Пусть лопнет всякий, плотно пообедавший!
Все, кроме Ктесия.
- А почему не он?
- Он на пиру, как говорят философы,
Начало (α̉ρχή) знает, а конца не ведает.
В "Харите" рядом с Ктесием он называет и какого-то Краная [Ibid., 273]:
Не зря подходят все ко мне с расспросами:
[f] "Скажи, Кранай съедает меньше Ктесия,
Или они в обжорстве одинаковы?"
Филетер же в "Аталанте" пишет [Ibid.,230]:
Понадобится, пробегу я взапуски
Поболее Сотада, превзойду в трудах
Таврея, обойду в обжорстве Ктесия.
Анаксипп в "Молнии" [Kock.III.299]:
- Я вижу, из палестры приближается
Приятель мой, Дамипп.
- Вон тот, что с крыльями?
(417) - Да, это он: теперь его за мужество
Друзья зовут Перуном.
- И заслуженно:
Он из столов творит места священные,
Как молнией, громя своею челюстью. {9}
{9 творит места священные... — Места ударов молнии почитались священными.}
Из этого видно, что пьеса "Молния" озаглавлена по прозвищу этого персонажа. Далее, Феофил в "Эпидавре" [Kock.II.474]:
Атрестид Мантинейский там командовал,
Который в целом мире всех прожорливей.
И в "Панкратиасте", представляя обжору-атлета, он говорит [Kock.II.475; ср.95а]:
[b] - Три мины отварного мяса.
- Далее!
- Свиных ноги четыре, рыльце, окорок.
- Геракл!
- Ноги воловьих три, курятина.
- Феб Аполлон!
- Две меры смокв.
- А выпито?
- Двенадцать кружек, все вином несмешанным.
- О, Аполлон, Сабазий, Гор!
[Обжорство разных народов]
11. За любовь к еде высмеивались целые народы, например, беотийцы. Так Эвбул ведь говорит в "Антиопе" [Kock.II. 169]:
[c] Поесть и выпить мы ребята хваткие,
Все выдержим. Афиняне, считается,
Едят немного, а фиванцы - вволюшку.
И в "Европе" [Kock.II. 176]:
Город заложи беотянам,
Что до ночи день целый обжираются.
И в "Ионе" {10} [Kock.II. 177]:
{10 Заглавие «Ион» встречается у Афинея также на 169f и 399с; «Иксион» — на 347d.}
Все у него замашки беотийские:
Ест без конца, а не наестся досыта.
[d] И в "Кекропе" [Kock.II. 181]:
Потом пришел я в Фивы, где обедают
И дни, и ночи напролет без продыху.
У каждой двери ямина навозная,
Чтобы живот быстрее опоражнивать, -
А то смешно смотреть, как смертный мучится,
Когда бредет за сто шагов до нужника,
Пыхтя и закусив губу.
И в "Мизийцах" у него кто-то обращается к Гераклу [Kock.II. 187]:
Ты говоришь, из Фив сюда пожаловал,
Где день-деньской, меж кучами навозными
Рассевшись, слизней лакомитесь шеями? {11}
{11 ..лакомитесь шеями? — Шеи некоторых моллюсков ценились очень высоко; ср.294b.}
Дифил в "Беотянке" [Kock.II.547]:
С рассвета до рассвета он способен есть,
Без перерыва.
Мнесимах в "Бусириде" [Kock.II.436]:
- А я беотянин:
Скуп на слова.
- То правда!
- Много ем зато.
Алексид в "Трофонии" [Kock.II.383]:
[f] А теперь, чтоб не казались вы своим насмешникам
Беотийцами тупыми, обделенными умом,
И умеющими только, есть да пить, да голосить
От заката до рассвета, - раздевайтесь, [чтоб плясать].
Ахей в "Играх" [TGF.2 747]:
- Они посланцы или состязатели?
(418) - В жратве они да в пьянстве состязаются!
- Откуда же они?
- Да из Беотии.
Поэтому неудивительно, как пишет в своих "Письмах" Эратосфен [р. 199 Bernhardy], что когда Препелая спросили, как ему показались беотийцы, он ответил: "Что тут скажешь? Как оживленные горшки: только и говорят, в кого сколько влезло". Полибий Мегалопольский в двадцатой [b] книге "Истории" говорит [ХХ.4.1,6.5], что беотийцы стяжали великую славу при Левктрах, {12} но вскоре опустились душой, предавшись обжорству и пьянству, а добро свое стали завещать собутыльникам. Многие даже имея детей, отказывали большую часть имущества застольным сотовариществам, так что у иных беотийцев бывало больше пиров в месяц, чем дней. За это мегарцы их возненавидели и перешли на сторону ахейцев.
{12 ...при Левктрах... — 371 г. до н. э.; ср. Демосфен XVIII. 18.}
12. За обжорство высмеивалось и жители Фарсала. Мнесимах говорит в "Филиппе" [Kock.II.441]:
[с] - Ну что? Пришел какой-нибудь фарсалянин,
Чтоб съесть обед и закусить столешницей?
- Нет никого.
- Ну, славно! Значит, где-нибудь
Ахейский город догрызают жареный.
О том, что вообще все фессалийцы обличались в обжорстве, свидетельствует Кратет в "Ламии" [Коск.I.136]:
Слова в три локтя, по-фессальски рублены.
Очевидно, это потому что фессалийцы нарезали мясо большими кусками. Филетер в "Факелоносцах" [Kock.II.233]:
И с кулак свинина - по-фессальски рублена.
Большие куски мяса прямо назывались фессалийскими. Гермипп в "Мойрах" [Коск.I.235]:
Зевс, ни на что не глядя, мигом выделал
[d] Кусище фессалийский.
Аристофан в "Любителях жареного" называет их "тележными" (καπανικά) [т.е. способными наполнить повозку] [Коск.I.519]:
- Богаче пир в Фессалии иль в Лидии?
- В Фессалии гораздо пир "тележнее" (καπανικώτερα).
То есть размером с телегу. Фессалийцы ведь называют колесницы (α̉πήνας) καπάνας. Так у Ксенарха в "Скифянках" [Kock.11.472]:
- И семь капан готовили в Олимпию.
[е] - Капан? А это что еще?
- В Фессалии
Всегда так колесницы называются.
- Понятно.
[Примеры умеренности]
13. Наоборот, египтян Гекатей [FHG.I.20] называет хлебоедами: питаются они килластисом, {13} а ячмень мелют только для пива. (ср. 114с) Поэтому и Алексин пишет в книге "О самодовлении", что очень умеренно питались Бокхорис и отец его Неохабид. Пифагор Самосский тоже мало ел, как сообщает Ликон из Паса в "Пифагорейской жизни". Однако, согласно Аристокскену, и он не воздерживался от животной пищи. [f] Maтематик Аполлодор утверждает, что он даже принес в жертву богам сто быков, когда открыл, что в прямоугольном треугольнике квадрат гипотенузы равняется сумме квадратов катетов:
{13 ...питаются они килластисом... — Возможно, рисовый хлеб, см. 144с.}
В день, когда Пифагор открыл чертеж знаменитый,
В честь его он принес славную жертву быков.
Пифагор также мало пил и всю жизнь питался так просто, что часто (419) довольствовался одним медом. Похожие рассказы есть и об Аристиде, о полководцах Эпаминонде, Фокионе, Формионе. Римский военачальник Маний Курий всю жизнь питался репой; когда сабиняне послали ему золото, он ответил, что пока на обед у него есть репа, ему не нужно золота. Об этом рассказывает Мегакл в сочинении "О знаменитых мужах".
14. Да и многие довольствовались весьма скромными трапезами, как [b] говорит во "Влюбленной" Алексид [Kock.II. 390]:
Ну я-то, получив необходимое,
Избыток ненавижу: ведь приносит он
Не радость, но одну лишь расточительность.
В "Обманщике" [Kock.II.392]:
Избыток ненавижу: ведь приносит он
Один убыток, а не наслаждение.
В "Сводных братьях" [Kock.II.376]:
Как сладко все, что в меру! Удаляюсь я
[с] И не голодный, и не переполненный,
Но чувствуя приятность: Мнесифей сказал,
Что надо избегать всегда излишнего. {14}
{14 Ср.54b.}
Философ Аристон пишет во второй книге "Любовных сходств", что академик Полемон советовал отправляющимся на пир заботиться о том, чтобы было хорошо не только сразу после выпивки, но и назавтра. Когда Тимофей, сын Конона, с пышных обедов у стратегов попал на пир в [d] Академию к Платону и был им принят просто и со вкусом, он сказал, что от Платонова обеда и назавтра хорошо. И Гегесандр пишет в "Записках" [FHG.IV.420], что встретив на следующий день Платона, Тимофей сказал: "Твой обед, Платон, вкуснее всего не тотчас, а назавтра". Тот же автор рассказывает, что когда знакомый угостил Пиррона Элейского пышно, но безвкусно, тот сказал ему: "Если будешь так принимать [е] меня, то больше я не приду к тебе, чтобы и мне не огорчаться, глядя, как ты тратишься без нужды, и тебе не мучиться от безденежья. Право, нам ведь больше радости от беседы, чем от стольких угощений, из которых большую часть все равно украдут рабы".
15. Антигон Каристийский, описывая в своей "Жизни Менедема" распорядок пирушек этого философа, говорит [р.99 Wilamowitz], что угощался он легкой закуской с одним-двумя друзьями, а остальные должны были подходить, уже пообедав, - такая уж была у Менедема [f] трапеза. Только после этого в пиршественную залу приглашались к столу подошедшие, а кто пришел слишком рано, те прохаживались перед домом и расспрашивали выходящих рабов, что на столе и как продвигается угощение. Если слышали, что на столе овощи да соленая рыба, то расходились, если же мясо, то входили в специально приготовленное (420) помещение. Летом на скамьи стелили циновки, зимой - овчины; подушки нужно было приносить с собой. Круговая чаша была не более кружки, на закуску обычно были стручки люпина или бобы; иной раз по сезону - летом груша или гранат из свежих плодов, весной - горох, а зимой сушеные смоквы. Это подтверждает и Ликофрон Халкидский в сатировской драме "Менедем", где Силен говорит, обращаясь к сатирам [TGF.2 817, cp.55d]:
Могучего отца сыны пропащие!
О, дети Пана, нынче я, как видите,
Над вами торжествую: ведь, свидетели
Все боги, никогда я не отведывал
Обеда столь прекрасного, ни в Карий,
Клянусь вам, ни на Родосе, ни в Лидии.
И продолжая [TGF.2 817, cp.55d]:
Но чашу для воды с вином
Всего за пять оболов с половиною
Ленивый раб едва таскал; проклятый же
Люпин мужицкий так в нас и отплясывал,
Товарищ верный нищего триклиния.
Далее Ликофрон говорит, что за выпивкой обсуждались всякие вопросы {15} [TGF.2 818]:
{15 ...обсуждались всякие вопросы... — Возможно, вроде Тибериевых «кто была мать Гекубы? как звали Ахилла среди девушек? какие песни пели сирены?» (Светоний. «Тиберий». 70).}
Был умный разговор для них закускою.
И зачастую они засиживались подолгу, так что "уж птица заставала их рассветная, когда они беседой не насытились".
16. Когда Аркесилай однажды принимал гостей, раб подал ему знак, что хлеб кончился. Аркесилай захохотал и воскликнул, хлопая в ладоши: [d] "Вот так попойка у нас, любезные друзья! Даже хлеба вдоволь не куплено. Беги же [за ним], малый!" Все это он говорил, смеясь, и все хохотали в ответ; началось веселье и забавы, так что бесхлебье стало приправой к обеду. В другой раз Аркесилай велел своему приятелю Апелле процедить вино, а тот по неопытности одно взбаламутил, другое пролил, и вино сделалось только мутнее. Тогда Аркесилай сказал с улыбкою: "Я попросил его процедить вино, а он, видно, как и я, не различает сущностного Блага. {16} Поэтому пусть этим займется Аридик, а ты уходи и берись лишь за дела сторонние". Это до того позабавило и развеселило гостей, [e] что всем стало хорошо.
{16 ...не различает сущностного Блага... — «Аркесилай утверждал, что ничего на свете нельзя познать, даже того, что оставил для познания Сократ» (т.е. «я знаю, что ничего не знаю»), — пишет Цицерон (Academica 112, 45).}
17. А в наши дни устроители обедов, в особенности в прекрасной Александрии, только и знают, что кричать да браниться с виночерпием, прислужником, поваром, а кругом визжат рабы, которых лупят слева и справа. Впрямь гостям от такого обеда мало радости. Когда же [перед пиром] приносят жертву, [f] то сам бог закрывает лицо и покидает не только дом, но и город: смешно ведь, когда хозяин призовет к благоговейному молчанию и тут же сам начнет клясть и жену и детей. Вернее бы ему возвестить гостям [Ил.II. 381; ср.364а]:
Ныне спешите обедать, а после начнем нападенье!
Ибо дом у него [Софокл "Эдип-царь" 4]
Одновременно фимиамами,
(421) Моленьями наполнен и стенаньями.
На эти слова кто-то из гостей откликнулся: "Из сказанного следует: не надо наедаться до отвала. Скромный обед не приводит ни к пьяному буйству, как утверждает Амфид в "Пане" [Kock.II.244], ни к дракам, ни к обидам, как свидетельствует Алексид в "Одиссее-ткаче" [Ibid. 354]:
- Каждодневное застолье с частыми попойками
Нудит пьяных тешить душу злобными насмешками,
От которых больше горя, чем бывает радости.
[b] А начало - злое слово: скажешь раз, услышишь два
И начнется брань и драка, как бывает за вином.
- Точно так оно и вышло: надо было ли гадать?
18. И Мнесимах в "Филиппе", глядя на безмерную заносчивость едоков, сравнивает их пир с военными приготовлениями - с оружейной лавкой, как сказал бы изящный Ксенофонт. {17} Говорит он так [Kock. II.441]: {18}
{17 ...как сказал бы изящный Ксенофонт. — См. Греческая история. 3,4,17 (о городе Эфесе в продолжение приготовлений Агесилая к войне).}
{18 О нравах наемников Филиппа см.166f.}
[c] Не представляешь ведь,
Какие предстоят тебе противники:
Мы острые ножи глотаем запросто,
Огнем их запиваем смольным факельным,
В закуску нам приносят стрелы критские,
Горох наш - острия от копий ломаных,
А в головах у нас - щиты и панцири,
В ногах - пращи и луки, а за выпивкой
Мы лбы себе венчаем катапультами.
[d] И Феникс Колофонский говорит [PLG.4 frag.3]:
Для Нина бочка - меч его, копье - кубок,
Густые кудри - лук, ряды врагов - чаши,
Вино - лихие кони, клич - "налей мирро!"
Алексид в "Парасите" пишет о каком-то обжоре [Kock.П.364]:
Все молодые парни кличут ласково
Нахлебником {19} его, а не обжорою.
{19 ...Нахлебником... — По-видимому, вместо Обжора.}
А он жует, молчит подобно Телефу,
[е] А спросят - лишь кивнет; уж так неистов он,
Что эту бурю впору успокаивать
Твердя самофракийские заклятия.
Дифил же в "Геракле" сказал об одном таком же вот так [Kock.II. 556]:
Не видишь, что я выпивши?
Что раздражен, и хмель ударил в голову?
Двенадцатью уж пирогами сырными,
Побольше астерийских, я позавтракал?
Поэтому прекрасно сказал Бион Борисфенский, что радость надо получать не от кушаний, а от здравого ума. Однако Эврипид говорит [TGF.2 423 (frag.2134, из "Антиопы")]:
[f] Он услаждал уста негодной трапезой.
Очевидно потому что удовольствие от приема пищи получается преимущественно через рот. И Эсхил в "Финее" [TGF.2 83]:
Обманчивую снедь свирепо клювы рвут
Из уст, едва успевших дрогнуть радостью.
В "Сфенебее" же Эврипид говорит о бережливости [TGF.2 571]:
Ловцы морских порфирниц полной трапезы
Не ведают: у них еда прибрежная.
(422) Ведь море нам - опора ненадежная,
Оно не суша, добрая кормилица.
Ее мы пашем, а из моря в дом берем
Силками и сетями пропитание.
19. И действительно, желудок для людей - большое зло; недаром Алексид говорит о нем во "Вместе умирающих" [Kock.II.374]:
Ты б узнал, какое горе ненасытный наш живот,
До чего он нас доводит и чему он учит нас.
Если б кто-нибудь оставил нас совсем без живота, -
Кто бы стал творить насилье, кто бы ближних обижал?
[b] Ну а так виной утроба всем мучениям людей.
Дифил в "Парасите" [Kock.II.560]:
Впрямь золотое слово Эврипид сказал [TGF.2 656]:
"Вы победили, нищета и бедный мой Живот".
О, что на свете злополучнее,
Чем наш живот! другого нет вместилища,
Где так бы все мешалось неразборчиво.
В кошелку с хлебом суп не льют - испортишь хлеб;
[с] В корзине каша не сосед с лепешками;
Во флягу, где вино, омар не втиснется;
А эту прорву боги словно прокляли:
Все в ней сойдется, но ничто не сладится.
Клянусь: всему, что где ни есть недоброго,
Виной - утроба ваша горемычная.
И киник Кратет, как рассказывает Сосикрат в "Преемствах" [Diels 213], попрекнул Деметрия Фалерского, когда тот послал ему котомку с хлебом и фляжку вина: "Ах, - воскликнул он, - если бы из земли текла как вода, [d] так и еда!". {20} И Стильпон без стеснения спал в храме Матери богов, наевшись чесноку, хотя после такой еды воспрещалось даже и на порог туда вступать. Богиня предстала ему во сне и сказала: "Как же это ты, Стильпон, философ, преступаешь закон?" А он во сне ей ответил: "Дай мне чего-нибудь другого, и я не буду есть чеснок".
{20 ...как вода, так и еда! — Кратет был трезвенником; см. Диоген Лаэрций VI.5.90.}
[е] 20. На это Ульпиан сказал: "Поскольку мы пообедавши (δεδείπναμεν)..." {21} (так, кстати, сказал Алексид в "Цирюльнике" [Kock.II.334]: "Поскольку мы давно уж отобедавши (δεδείπναμεν)...", и Эвбул в "Прокриде" [Kock.II. 195]: "Но мы еще не отобедавши (δεδείπναμεν)" и еще: "И кто давно уж отобедавши (δεδειπνάναι)", {22} и Антифан в "Леониде" [Kock.II.70]:
{21 δεδείπναμεν. — Вместо регулярной формы перфекта δεδειπνήκαμεν.}
{22 δεδειπνάναι. — Вместо регулярной формы перфектного инфинитива δεδειπνηκάναι.}
Однако хочет он
Явиться, мы ж еще не отобедавши (δεδειπνάναι).
И Аристофан в "Предварительном состязании" [Коск.I.511]:
Пора бы мне пойти позвать хозяина -
Я думаю, они уж отобедавши (δεδειπνάναι).
И в "Данаидах" [Коск.I.455]:
[f] Ты, вижу, пьян, еще не отобедавши (δεδειπνάναι)?
И Платон в "Софистах" [Коск.I.638] и Эпикрат Амбракийский - это поэт Средней комедии - в "Амазонках" [Kock.II.282]:
Мне кажется,
Что господа поели (δεδειπνάναι) своевременно.
А в "Любителях жареного" Аристофан сказал η̉ρίσταμεν {23} [Kock.I. 520]:
{23 η̉ρίσταμεν. — Вместо ήριστήκαμεν (мы позавтракали).}
Мы славно, братцы, выпили и славно закусили (ήρίσταμεν).
(423) Также Гермипп в "Воинах" [Kock.I.242]: "он уж позавтракал (η̉ριστάναι)", {24} Феопомп в "Каллесхре" [Kock.I.738]:
{24 η̉ριστάναι. — Пример формы перфектного инфинитива η̉ριστάναι вместо η̉ριστηκέναι.}
Позавтракали (η̉ρίσταμεν) мы, так разговор начнем.
Антифонт воспользовался в "Политике" глаголом καταριόταν {25} [Diels 603]: "Если же кто-то имущество свое или друзей проест (κατηρίστηκεν)". Παραδεδειπνημένος {26} сказал и Амфид в "Обманщике" [Kock.II.245]: "А я давно, ребята, отобедавши (παραδεδειπνημένος)".
{25 καταριστα̃ν. — Инфинитив, букв, «проесть за завтраком».}
{26 Παραδεδειπνημένος. — Перфектное причастие, регулярная форма.}
21. "Так смесим же, помолясь, вино богам, - говорит Платон в [b] "Филебе" [р.61b-с], - Диониса ли, Гефеста или кого еще из богов почитая этим смешением. Перед нами, как пред виночерпиями, текут две струи; и одну из них - струю удовольствия - можно уподобить меду, а другую - струю разумения, - трезвую и бесхмельную, уподобим суровой и здоровой воде. Вот их-то и нужно постараться смешать как можно лучше". Так и нам пришла пора приниматься за выпивку, {27} пускай кто-нибудь из слуг принесет из киликейона {28} чаши, - я уж вижу, как их там много, расписных". Ему вручили громадный кубок, и он продолжал: "Наполни, с малый, свой черпак (κύαθος) крепким вином (α̉κρατέστερος) {29} и налей в мой кубок, но не так, как в "Близнецах" у комика Антифана, который говорит [Kock.II.44]:
{27 ...пришла пора приниматься за выпивку... — Ульпиан, наконец, продолжает свою мысль, прерванную в 422е.}
{28 Киликейон — шкаф для винной посуды, буфет.}
{29 α̉κρατέστερος. — Букв, «менее разбавленным».}
Большую чашу дал мне раб, и я велю
Ее вином наполнить неразбавленным:
"Налей-ка, десять тысяч черпаков вина
В честь всех богов и вдвое в честь сладчайшего
Царя с богиней нашей августейшею".
Итак, любезный, "крепче (ζωρότερον) вино раствори" [Ил.IX.203], а сколько киафов, я пока не говорю. {30} Я сперва покажу, [ 1)] что у писателей [d] есть и слово "киаф" (κύαθος), [2)] и слово "крепленый" (α̉κρατέστερος), [3)] и скажу также о виночерпиях.
{30 ...сколько киафов, я пока не говорю. — Слово κύαθος могло означать как «ковш», так и меру жидкостей и сыпучих тел (0,0456 л).}
22. Но сперва я должен сказать о слове ζωρότερον. {31} Антифан в "Меланионе" пишет [Kock.II.72]:
{31 ζωρότερον. — Означает то же, что и α̉κρατέστερος, т.е. «менее разбавленный». Ср. Плутарх. «Застольные беседы». V 4,1 677 D. Согласно толкованию Хуберта (Hubert К. Zur Entstehung der Tischgespruche Plutarch/Χάριτες F.Leo dargebracht. 1911. P. 170-187.) Афиней сначала передает в сокращенном виде текст Плутарха, содержащий интерпретации трактата Феофраста «Об опьянении», а затем одну из них излагает по тексту Феофраста (см. ниже).}
Вот ему мой приговор: во славу богини Здоровья
Выпить, руки омыв, крепкого (ζωροτέρω) чашу вина.
В "Лампоне" [Kock.II.68]:
Эй, эй, Иапикс! Разведи покрепче (ευ̉ζωρέστερον) мне.
Эфипп в "Эфебах" [Kock.II.255]:
И подал каждой чашу винную,
[е] Покрепче растворивши, по-гомеровски.
Некоторые считают, что гомеровское "крепче вино раствори" означает не несмешанное вино, но теплое, от слов ζωτικός (живой) и ζέσις (кипение): угощая друзей, вполне естественно сразу размешать в чаше новое вино. Другие понимают ζωρότερον как ευ̉κρατον (благосмешанное), [употребляя сравнительную степень (ζωρότερον) вместо положительной (ζωρόν) как δεξιτερόν вместо δεξιόν (правое). А третьи понимают слово ζωρόν как "многолетнее", поскольку ώροι может значить "годы", а частица ζα- означает большое или многое. Так Дифил говорит в "Педерастах" [f] [Kock.II.559]:
- Налей-ка, малый, выпить!
- Да покрепче же (ευ̉ζωρότερον),
Все водяное людям душепагубно!
Феофраст же в книге "Об опьянении" [116 Wimmer] говорит, что ζωρότερον называется все, что смешано, и ссылается на стихи Эмпедокла [frag.35 Diels]:
Прежде нетленное в образах тленных тогда появилось,
(424) Сбившись с прямого пути, {32} из чистого смешанным (ζωρά) ставши. {33}
{32 Сбившись с прямого пути... — То есть в противоположность прежнему состоянию.}
{33 ...из чистого смешанным ставши... — Ср. Плутарх. «Застольные беседы». V 4,1 677 D, — ’άκρητα именуются вещи на стадии разъединения, и потому ’άκρητα означает «чистое, несмешанное», а ζωρά с необходимостью понимается как характеристика вещей на стадии слияния и потому означает «смешанное». Другие интерпретаторы, в том числе и Diels, затрудняются принять употребляемые обыкновенно в смысле синонимов термины и в значении противоположения, как того непременно требует контекст, и потому вынуждены предлагать всевозможные конъектуры на гораздо слабее засвидетельствованные и взаимно противоречивые тексты других рукописей (Симплиция, Аристотеля). На мой взгляд, если принять во внимание, что возможность противопоставления ζωρά и άκρητα засвидетельствована самими древними писателями (см. выше Феофраст. «Об опьянении»), — у нас нет оснований отказываться от согласного чтения лучших рукописей.}
23. [1)] Что касается киафа, то так называет черпак Платон в следующем стихе из "Фаона" [Kock.I.650]:
И так вот поднося киаф к губам своим.
Также в "Послах" [Ibid. 633]:
А сколько черпаков мерзавцы {34} отпили!
{34 ...мерзавцы... — Два негодяя — Эпикрат и Формисий; cp.229f.}
[b] Архипп в "Рыбах" [Kock.I.683]:
Киаф вот этот я купил у Десия.
Подобное словоупотребление также в "Мире" Аристофана [541]:
Синяк под глазом - знать, киаф прикладывал.
Потому что синяки под глазом бывают от ударов винными чашами. {35} Упоминают киаф и Ксенофонт в "Воспитании [Кира]" [1.3.9], и Кратин, и Аристофан во многих комедиях, и Эвбул в "Сироте-наследнице" [Kock.II. 192]. Ферекрат в "Пустословах" упоминает "золотой киаф". Тимон во второй книге "Силл" [frag.46 Wachsmuth] называет киафы [c] черпаками (α̉ρυσαίναι) - от глагола α̉ρύσασθαι (вычерпать): "ненасытные черпаки". Называют их также α̉ρυστήρες и α̉ρύστιχοι. Симонид [PLG.4 frag.25]:
{35 ...от ударов винными чашами. — Однако здесь Аристофан, скорее всего, имеет в виду медицинские баночки, прикладываемые к ссадинам.}
Ни черпака (α̉ρυστήρα) хотя бы с молодым вином.
Аристофан в "Осах" [855]:
Зачем, когда вот эти черпаки (α̉ρυστίχους) у нас.
Фриних в "Травницах" [Коск.I.381]: "ковш-уполовник" (α̉ρυστίχον). От этого же корня лейка, ушат (άρύταινα). Называли такой сосуд и эфебом, как это делает Зенофан в "Родственнике". А Полибий в девятой книге [d] "Истории" [45] упоминает некую реку Киаф близ города Арсинои в Этолии.
24. [2)]Выражением "неразбавленный" (α̉κρατέστερον) воспользовался Гиперид в речи "Против Демосфена" [р.21]; пишет он так: "Если, например, кто-нибудь пил несмешанное вино, ты огорчался". Похожим образом образуется и слово горчайше (α̉νιηρέστερον) [Од.II.190] и в Эсхиловых "Гелиадах" [frag.72] "обильно (α̉φθονέστερον) льется". Также у Эпихарма в "Пирре" [р.250] дешевейший (ευ̉ωνέστερον). И в речи "Против Демада" Гиперид сказал [frag.89]: "легкомысленнейший (ρ̉αδιεστέραν) город". Выражением смешивать (κεραννύειν) пользуется в "Филебе" Платон [р.61с]: "Так смесим же, помолясь богам, вино, Протарх". [e] И Алкей в "Священном браке" [Kock.I.759]: "смешивают (κεραννυουσιν) {36} и исчезают с ним". Гиперид в "Делийской речи" [frag.72]: "И целительное вино эллины замешивают сообща".
{36 κεραννύουσιν — вместо κεραννύασι.}
[3)] Виночерпиями у древних служили знатнейшие юноши, как, например, сын Менелая [Од.XV.141]:
Кубки златые вином наполнял Мегапент многославный.
В отрочестве прислуживал виночерпием и поэт Эврипид. Во всяком случае, Феофраст пишет в книге "Об опьянении" [frag. 119 Wimmer]: "Я слышал, что и поэт Эврипид служил в Афинах виночерпием так называемым [f] "танцовщикам". Господа эти, принадлежавшие к виднейшим гражданам, танцевали вокруг храма Аполлона Делийского и наряжались в ферейские плащи. {37} Это тот самый Аполлон, в честь которого справляются Таргелии; картина, изображающая эти празднества, хранится в храме Лавроносного [т.е. Аполлона] в деме Флии". То же самое рассказывает (тоже в книге "Об опьянении") и ученик Аристотеля Гиероним Родосский. И прекрасная Сапфо во многих стихотворениях прославляет брата (425) Лариха, как виночерпия в митиленском пританее. У римлян знатнейшие отроки исполняют эту службу во время общественных жертвоприношений; при этом они во всем подражают эолийцам, вплоть до тона голосов.
{37 ...ферейские плащи. — То есть с острова Фера. Поллукс (VII.48) пишет, что подобные наряды использовались в Сатаровых драмах.}
25. И настолько расточительны были древние в роскоши увеселений, что не только виночерпиев заводили они, но и винных смотрителей (οι̉νόπτος). Во всяком случае должность эта существовала у афинян; о них упоминает в "Городах" Эвполид [Kock.I.314]:
[b] Кого мы прежде в винные смотрители
Не взяли бы, в стратеги выбираются.
О город, город! Ты счастливым случаем
Силен всегда, не здравым разумением.
Эти винные смотрители наблюдали на пирах, чтобы всем присутствующим доставалось равное количество выпивки. Должность эта, впрочем, как свидетельствует оратор Филин в "Диадикасии {38} Кроконидов" [11.319 Turnebus], была низшего ранга, их было трое, они также давали пирующим светильники и фитили к ним. Некоторые называли их "очами". А у эфесцев холостые молодые люди, прислуживавшие виночерпиями на празднике Посейдона, назывались "быками"; об этом сообщает Америй. [с] Жители Геллеспонта, как пишет Деметрий Скепсийский в двадцать шестой книге "Троянского миростроя" [frag. 16 Gaede], виночерпия называют "разливатель", а резчика мяса "мясодателем". У богов среди виночерпиев называют Гармонию, как, например, во второй книге "О любви" эпический поэт Капитон Александрийский. Алкей называет и Гермеса [PLG.4 frag.8], об этом говорит и Сапфо [Ibid., frag.51]:
{38 Диадикасии... — Юридический термин, означавший спор сторон о правах наследования, платежах по различным видам литургий; также встречный иск о возврате той или иной части конфискованного имущества.}
С амвросией там
[d] воду в кратере смешали,
Взял чашу Гермес
черпать вино для бессмертных.
26. Древние же называли тех, кто приставлен к этой службе, вестниками (κήρυξ). Так, у Гомера [Ил.III.245]:
Жертвы тою порой через Трою для клятвы священной,
Агнцев с дарами полей и вино, веселящее сердце,
В козьем меху несли провозвестники; нес совокупно
Вестник Идей и блестящую чашу и кубки златые,
и далее [268]:
...почтенные вестники жертвы
К клятвам святым совокупно представили; в чаше единой
Вина смесили и на руки воду царям возлияли.
Впрочем, Клидем считает [FHG.I.359], что вестниками называли поваров. А что вино богам разливает Геба, это говорится, может быть, потому что симпосии называются гебетериями (букв, мальчишник или девичник). Виночерпием при царе Птолемее Филадельфе была Клейно, о которой упоминает Птолемей, сын Агесарха, в третьей книге "Истории Птолемея Филопатора" [FHG.III.67]. Полибий в четырнадцатой книге "Истории" [11; 576f] подтверждает, что по всей Александрии стояли статуи, изображавшие ее в одной сорочке и с чашей в руках".
[О пропорциях смешения вина]
27. После этих слов Ульпиан продекламировал, взяв чашу с вином:
(426) - Эту чашу полную
В честь родственников я залогом дружбы пью,
Всех разом поименовав.
Пока он еще пил, кто-то из присутствующих продолжил начатые им ямбы:
А выпивши,
Продолжу, чтоб не подавиться.
- Мелкими
Тяни ее глотками.
Ульпиан же, осушив чашу, сказал: "Это из "Кифареда" Клеарха [Kock.II.408]. Я же прикажу, как в "Поденщике" Амфида [Ibid. 241]:
С бокалами пусть раб снует без устали.
И:
[b] Наполни мне, а я тебе: пускай у нас
Миндалина с миндалиной играет.
Это сказал Ксенарх в "Близнецах" [Ibid. 458]".
Так как одни из нас требовали, чтоб вина было побольше, а другие, чтоб вина и воды было поровну (1:1), один из гостей заметил, что у Архиппа сказано во втором "Амфитрионе" [Коск.I.679]:
Вот дурачье, да кто ж из вас двоих развел
Вино с водою в долях одинаковых?
А у Кратина в "Бутылке" наоборот [Ibid. 69]:
Вино с водою в долях одинаковых:
Меня и развезло.
Тогда все решили обсудить эти пропорции смешения вина у древних.
28. Первым кто-то заметил, что у Менандра в "Герое" говорится [Kock.III.60]:
[c] Вот кружка разведенного.
Возьми и выпей,
Демокрит на это ответил: "Друзья мои, а вот Гесиод рекомендует ["Труды и дни" 596]:
Часть лишь одну ты вина наливай, воды же три части.
Поэтому Анаксилай и говорит в "Нерее" [Kock.II.271]:
Хоть так гораздо слаще. Ведь не стал бы я
Воды три доли пить с одною винною. (1:3)
Алексид же в "Кормилице" велит размешать еще скромнее [Ibid., 380]:
[d] - Вот и вино! Разбавь-ка "тритонически"!
- Куда вкуснее будет "к четырем один". (1:4)
- Так слишком водянисто; все же выпей-ка
И расскажи мне новости за чашею.
И Диокл в "Пчелах" [Коск.I.768]:
- Как развести вино?
- Четыре к двум долям. (1:2)
Но такое смешение, противно обычаю и сразу напоминает известную пословицу:
С пятеркой, тройкой пей, не пей с четверкою.
То есть, нужно пить или два к пяти (1:2,5), или один к трем (1:3). [e] Об этой пропорции смешения поэт Ион говорит в книге "О Хиосе" [FHG.II.50]: "Прорицатель Паламед нагадал эллинам быстрое плавание, если они будут пить три киафа к одному". А кто предпочитал более крепкое питье, те пили две части вина к пяти воды. Например, Никохар пишет в "Амимоне", обыгрывая имя Эномая ("винный") [Kock.I.770]:
[f] Здорово, Эномай, пять к двум, а мы с тобой
Могли бы собутыльниками сделаться.
Похожие выражения есть у него и в "Женщинах с Лемноса" [Ibid., 773].
Амипсий в "Игроках в коттаб" [Ibid. 671]:
Для вас я - Дионис, пять к двум.
Эвполид в "Козах" [Kock.I.260]:
Здорово, Дионис, а ты не пять ли к двум?
Гермипп в "Богах" [Ibid. 230]:
И всякий раз, как пьем иль жаждой мучимы,
"Рог, стань вином", - мы перед рогом молимся.
(427) Тащу к виноторговцу с прибаутками
Я рог, и там в "пять к двум" он обращается.
29. У Анакреонта одна часть вина смешивается с двумя частями воды [PLG.4 frag.63; 475с]: {39}
{39 Ср. перевод А.С. Пушкина:
Что же сухо в чаше дно?
Наливай мне, мальчик резвый,
Только пьяное вино,
Раствори водою трезвой.
Мы не скифы, не люблю,
Други, пьянствовать бесчинно:
Нет, за чашей я пою
Иль беседую невинно.
}
Принеси мне чашу, отрок, - осушу ее я разом!
Десять влей ковшей с водицей, пять ковшей вина хмельного, -
а несмешанное вино он называет скифским питьем:
И тогда, объятый Вакхом, Вакха я прославлю чинно,
[b] Мы не скифы: не допустим мы ни гомона, ни криков,
Но под звуки дивной песни отпивать из чаши будем.
И лакедемоняне, как пишет Геродот в шестой книге [84], утверждают, что царь их Клеомен, общаясь со скифами, научился пить неразбавленное вино, и от этого впал в безумие. Да и сами лаконцы, когда хотят выпить неразбавленного вина, называют это "скифствовать". О том же пишет Хамелеонт Понтийский в книге "Об опьянении" [frag.31 Koepke; 426е]: "Лаконцы утверждают, что Клеомен Спартанский, общаясь со скифами, приучился к неразбавленному вину и впал в безумие. С тех [с] пор, когда спартанцы хотят выпить цельного вина, они говорят: "Наливай по-скифски". Ахей же изображает в сатировской драме "Этон", как сатиры негодуют на разбавленное вино [TGF.2 748]:
- Весь Ахелой нахлынул в чашу винную!
- Такое и лизать непозволительно!
- Прекрасно было бы ... по-скифски пить.
30. "Обычай поднимать на пирах друг за друга здравицы, - пишет [d] в книге "Об опьянении" Феофраст [frag. 118 Wimmer], - не был древним, но сперва взамен этого сперва были возлияния богам и коттаб для влюбленных. И действительно, на пирах очень усердно играли в коттаб, бывший сицилийской забавой, как об этом свидетельствует и Анакреонт Теосский [PLG.4 frag.53]:
Плеща изогнутой рукой в сицилийский коттаб.
Потому-то у древних поэтов упоминаниями о нем полны застольные песни, называемые сколиями; например, у Пиндара [PLG.5 441]:
...всю прелесть утех Афродиты,
Чтобы вместе с Химаром пить е
И плескать вино
За здоровье Агафонида...
Умершим друзьям назначались куски пищи, упавшие со столов; поэтому и Эврипид говорит о Сфенебее, считающей Беллерофонта погибшим [TGF.2 569]:
И не пропустит ничего упавшего,
Сейчас же: "Гостю, - говорит, - коринфскому!"
31. Допьяна древние не напивались; даже Питтак наставлял Периандра Коринфского не напиваться и не пускаться в пьяный разгул: "чтобы не узнали, каким ты бываешь, но только таким, каким стараешься быть". [f]
Душа видна в хмелю, как облик в зеркале [Эсхил TGF.2 114].
Поэтому прекрасно говорит пословица: "вино не знает удержу". Ведь и Ксенофонт, сын Грилла, будучи однажды при дворе Дионисия Сицилийского, когда виночерпий понуждал его выпить, так обратился к тирану: "Почему же, Дионисий, твой повар, такой изощренный (428) мастер, не принуждает нас есть через силу, а подает нам обед чинно и молча?" И Софокл говорит в сатировской драме, что в сущности [TGF.2 291]
пить по принуждению
Есть зло не меньшее, чем жаждой мучиться.
Потому-то и говорится: {40}
{40 Ср.134с (Эриф).}
И поневоле плясать вино старика заставляет.
И поэт Сфенел неплохо сказал:
Даже разумных людей на глупость вино подвигает.
[b] И Фокилид сказал [PLG.4 frag. 11]:
Надо на пире, когда вкруг идет чаша с хмельною брагой,
Благоприличье блюсти, рассевшись за сладкой беседой.
У некоторых эллинов этот обычай сидеть за пиршественным столом сохранился до нашего времени. [Остальные же] эллины, когда из-за роскоши нравы изнежились, сползли с сидений на ложа и, взяв в союзники расслабляющий покой, предались пьянству уже без меры и порядка; приятная обстановка указывала им путь.
32. Поэтому и Гесиод сказал в "Эоях" [frag. 157 Rzach]:
[с] Кои мужам Дионис создал к ликованью и скорби:
Пьющего вдоволь хмельное вино сотворяет безумцем,
Вяжет и руки, и ноги, и речь, и рассудок сжимает
Цепью незыблемой, сладкое нежит его сновиденье.
И Феогнид говорит [477]:
Пить прекращаю, когда от вина наибольшая радость.
Трезвым я быть не люблю, но и сверх меры не пью.
Тот же, кто всякую меру в питье переходит, не властен
[d] Ни над своим языком, ни над рассудком своим,
Речи срамные ведет, за которые трезвый краснеет,
Дел не стыдится своих, совесть вином замутив.
Прежде разумный, теперь он становится глупым. Об этом
Помни всегда и вина больше, чем нужно, не пей.
Из-за стола поднимайся, пока допьяна не напился,
Чтоб не блевать за столом, словно поденщик иль раб.
И когда мудрый Анахарсис объяснял скифскому царю, в чем сила вина, [е] он показывал ему лозы и говорил, что если бы эллины не подрезали их ежегодно, они бы уже достигли Скифии.
33. Нехорошо, когда Диониса рисуют или ваяют пьяным и в таком виде провозят по площадям: это показывает зрителям, будто вино сильнее даже божества, хотя, конечно, оно свалит любого порядочного человека. Если же это делается, потому что Дионис открыл нам вино, то и Деметру пришлось бы представлять за трапезой или жатвой. Пожалуй, [f] не избежал подобной ошибки и Эсхил: это он первый (а не Эврипид, как утверждают иные) изобразил в трагедии пьяного, когда в "Кабирах" он вывел пьяных спутников Ясона [TGF.2 31]. Здесь поэт перенес на героев собственные привычки: Эсхил ведь писал свои трагедии во хмелю. (429) Недаром Софокл его упрекал: "Эсхил, если ты и сочиняешь как следует, то сам того не ведая". Об этом рассказывает Хамелеонт в книге "Об Эсхиле" [frag.22 Koepke; 22а]. Однако те, кто так говорят, не знают, что первым-то вывел пьяного на сцену Эпихарм, а после него Кратет в "Соседях" [Kock.I. 130]. И мелический поэт Алкей, и комедиограф Аристофан писали свои стихи пьяными, многие же другие, напившись, лучше бились в бою. У эпизефирских локров, если кто-либо пил неразбавленное вино не по приказу врача, то его по закону Залевка казнили смертью. По другому закону у массалиотов женщины должны были пить только [b] воду. В Милете, утверждает Феофраст, подобный закон в силе и поныне. У римлян не пили вина ни рабы, ни свободные женщины, ни свободные юноши до тридцати лет. {41} Особняком стоит Анакреонт, у которого все стихи связаны с пьянством: в стихах он изнежен и роскошен и этим обманывает многих, не знающих, что был он трезвым и добрым человеком, без всякой нужды притворявшимся пьяницей.
{41 ...до тридцати лет. — Ср. Элиан. «Пестрые рассказы». II.38, где указывается возраст 35 лет.}
34. Только те, кто не знает сущности вина, безрассудно клевещут на Диониса, будто он насылает на людей безумие. Потому и Меланнипид с говорит [PLG.4 frag.4]:
Только что не знавши вина,
Все уже взгнушались водой -
Диво ли, что вскорости выдалась
Одним - смерть,
А другим - исступленный зык?
Аристотель пишет в книге "Об опьянении" [р. 118 Rose]: "Если вино немного прокипятить, оно опьяняет меньше, ибо сила его при кипячении убывает. Пожилые люди, - продолжает он, - опьяняются быстрее, потому [d] что естественного тепла в них меньше, и оно слабее. Молодые же люди, наоборот, быстрее пьянеют из-за того, что тепла в них много и поэтому добавленное тепло от вина легко их одолевает. Среди бессловесных животных пьянеют свиньи, поевшие виноградного жома, а из ворон и псов - поевшие так называемой винной травки (οι̉νου̃ττα). {42} От вина, пьянеют также обезьяна и слон. Поэтому охотники ловят их, опьяняя обезьян вином, а ворон винной травкой".
{42 οίνοΰττα — Неизвестный вид ядовитого растения.}
Какая радость, -
спрашивает в "Оставляющей мужа" Кробил [Kock.III.380; 443f],
[е] - пьянство беспробудное,
Что заживо людей лишает разума?
А он ведь наше благо, величайшее
Из всех, что нам дарованы природою.
И Алексид в переработанной редакции "Фригийца" [Kock.II.390; ср.613b]:
Когда б мы были перед опьянением
Похмельные, то больше, чем положено,
Никто б вина не пил. А не предчувствуя
Расплаты за разгул, мы легкомысленно
Сверх меры пьем вино неразведенное.
И Аристотель пишет [р. 119 Rose], что всего три котилы так называемого "самагорийского" вина, смешанные с водой, могут опьянить свыше [f] сорока человек".
35. Рассказав это, Демокрит отпил вина и продолжил: "Если кто-нибудь имеет что возразить, пусть выступит. Он услышит от меня слова Эвена [PLG.4 frag.l; 367е]:
Мненье свое у тебя, я остаюсь при своем.
Я отвлекся от разговора о смешении вина у древних, поэтому теперь вернусь к этому предмету и напомню завет мелического поэта Алкея: он (430) говорит где-то [PLG.4 frag.41; 430d]: "наливай, разбавив один и два!" Некоторые считают, что здесь он говорит не о пропорции смешения, а просто об умеренности, чтобы пить сначала один киаф несмешанного вина, а затем еще два. Так полагает Хамелеонт Понтийский, как будто не знает, каким пьяницей был Алкей, умея пить в любое время года и в любой обстановке. Например, зимой [frag.34]:
Дождит отец Зевс с неба ненастного,
И ветер дует стужею севера;
[b] И стынут струйки дождевые,
И замерзают ручьи под вьюгой.
Как быть зимой нам? Слушай: огонь зажги,
Да, не жалея, в кубки глубокие
Лей хмель отрадный, да теплее
По уши в мягкую шерсть укройся.
Летом [frag.39]:
Сохнет, други, гортань, - дайте вина!
Звездный ярится Пес.
Пекла летнего жар тяжек и лют;
Жаждет, горит земля.
Весной [frag.45]:
[В эту пору,] когда наступает весна, расцветая.
И далее:
Растворите мне в чаше медвяную винную влагу
Поскорей.
В горе [frag.35]:
К чему раздумьем сердце мрачить, друзья?
Предотвратим ли думой грядущее?
[с] Вино - из всех лекарств лекарство
Против унынья. Напьемся ж пьяны!
В радости [frag.20]:
Пить, пить давайте! Каждый напейся пьян,
Хоть и не хочешь, пьянствуй! Издох Мирсил.
И, наконец, дает общий совет [frag.44]:
Ничего не высаживай раньше лозы виноградной.
Как же мог такой пьяница трезвенничать и выпивать всего один или два киафа? Сами стихи его, говорит Селевк, свидетельствуют против такого понимания. Ибо он говорит [frag.41; 481а]:
Выпьем! Надо ли нам ждать темноты? С палец осталось дня!
[d] Принеси нам больших чаш расписных, мальчик любимый мой!
Для забвенья забот бог, что рожден Зевсом с Семелою,
Нам вино даровал. Лей до краев! Два к одному смешай
Воду с чистым вином: пусть поспешат чаша за чашею
Друг за другом вдогон... {43}
{43 Ср. перевод В. В. Крестовского:
Давайте пить! Зачем нам ждать
Огней полуночного пира? —
Нас будет солнце освещать,
А забавлять — вино и лира!
Наполни ж чашу мне вином!
Да лей смелее, лей до края!
Друзья, потопим, замирая,
Мы души в нектаре живом!
Восходит Сириус над нами, —
Нас мучит жажда, мучит жар.
Вон — даже трезвый — Вакхов дар
Глотает жадными устами.
Так что ж нам ждать! Давайте пить!
Друзья, возделаем рассадник
И станем рьяно возводить
Пурпурно-сочный виноградник!
}
совершенно ясно веля развести вино в пропорции один к двум.
36. Анакреонт, наоборот, велит развести вино покрепче [PLG.4 frag.42]:
Наливай пять и еще три, чтобы всласть пить из больших чаш.
А у Филетера в "Терее" смешивают две части воды к трем вина [Kock.II.234]:
Он выглядит как выпивший
Два к трем вина несмешанного.
А Ферекрат в "Корианно" - две части воды к четырем вина [е] [Kock.I. 164]: {44}
{44 Пьянствуют служанка (Глика), нянька и другая служанка.}
- Какое пойло, Глика, невозможное!
- Что, водянисто?
- Тут вода без примеси!
- (Глике ) Что сделала? Смешала как, негодная?
Глика . Воды я налила две части, мамочка.
- Вина-то сколько?
Глика . На четыре.
- Вон пошла!
Проваливай! Лягушкам разливай вино.
Эфипп в "Кирке" - три к четырем [Kock.II.255]: [f]
[f] - Вино полезней пить поводянистее.
- Три к четырем, и только так, Землей клянусь!
- Ты пьешь такое крепкое?
- Конечно, пью?
37. Тимокл в "Конисале" - один к одному [Kock.II.461]:
Всю правду рассказать его заставлю я,
На помощь чаши призову громадные
Вина с водою в долях одинаковых.
И Алексид в "Доркиде" или "Причмокивающей" [Kock.II.317; ср.502b]:
(431) За здравье выпью я три чаши полные
Вина с водою в долях одинаковых.
И Ксенарх или Тимокл в "Ракушке-порфирнице" [Kock.II.471]:
Свидетель Дионис! Вино лакаешь ты
С водою в долях равных.
И Софил в "Кинжале" [Kock.II.445]:
Вино, с водою смешанное поровну,
Все время им давали - стали требовать
Побольше чашу.
И Алексид в "Ростовщике" или "Клевещущем" [Kock.II.381]:
- Вино ему налей не слишком жидкое,
[b] А поровну с водой.
Трифа . Сейчас.
- Отличное
Питье! Откуда Бромий, Трифа?
Трифа . С Фасоса.
- Равно и справедливо чужеземное
Вино приезжим пить, а местным местное.
И в "Подкидыше" [Kock.II.386; 502b]:
Единым духом выпил с удовольствием
Вина с водою в долях одинаковых.
Менандр в "Братьях" [Kock.III.5]:
И восемь, и двенадцать кубков требовал
Повергнув наземь (κατέσενσε) всех своих соперников.
[c] "Повергать наземь" (κατασείειν) говорили о тех, кто умножал здравицы, так что гости падали, словно плоды, отрясаемые с деревьев. Так и Алексид в "Отрезанной" [Kock.II.305]:
Симпосиарх Херея, как палач крутой,
За двадцать здравиц всех гостей во прах поверг.
38. Диодор Синопский во "Флейтистке" [Kock.II.420]:
Кто выпил десять чаш, тот с каждой новою
[d] Выблевывает все остатки разума.
Подумай же, Критон, и сделай выводы.
Гегесандр рассказывает в "Записках" [FHG.IV.417], как остроумно поступил Лисандр Спартанский: виноторговцам, продававшим в его лагере слишком водянистое вино, он приказал продавать по цене уже разведенного, чтобы они стали торговать более крепким. Нечто подобное рассказывает Алексид в "Эзопе" [Kock.II.299]:
- Солон! Как хорошо у вас придумано
В Афинах и как правильно устроено.
Солон . О чем ты?
- Здесь вино всегда разбавлено.
Солон . А это оттого, что покупаем мы
Уже с телег вино, к питью готовое.
Виноторговцы наши озабочены
Не прибылью, - здоровьем покупателей,
Чтоб не болела голова от выпивки.
Как видишь, таково питье по-эллински:
Потягивать из чашечек малюсеньких
И всласть друг другу зубы заговаривать.
А чашами вино пить холодильными
[f] И "кадками" - не пир, а баня.
- Сущая
Погибель!
39. Платон пишет в шестой книге "Законов" [р.775b]: "Пить допьяна не подобает никогда, за исключением празднеств в честь бога - дарителя вина. Оно и небезопасно, особенно для тех, кто занят свадьбою. Здесь и жених и невеста должны вести себя очень разумно на столь важном повороте их жизни. Да и потомство должно произойти от родителей в здравом уме - а ведь почти неизвестно, в какую ночь или день они зачнут". (432) И в первой книге "Законов" он пишет [p.637d]: "[Я говорю только о] пьянстве допьяна: оно в обычае лидийцев, персов, карфагенян, кельтов, иберов, фракийцев и тому подобных народов, а вот вы, лакедемоняне от него решительно воздерживаетесь. Скифы же и фракийцы пьют только несмешанное вино - как мужчины, так и женщины; они проливают его на платья и считают этот обычай хорошим и счастливым. А персы предаются и другим роскошествам, которые вы отвергаете, хотя и не так бесчинствуют, как те". [b]
40. Как утверждает Гегесандр Дельфийский [FHG.IV. 418], иногда в вино насыпают ячменную крупу. Когда однажды Мнесиптолем устроил чтение своей "Истории" [697d], в которой он описал, как это делал Селевк, то Эпиник высмеял его, написав пьесу "Мнесиптолем", в которой представил его рассуждающим о выпивке собственными его словами [Коск.Ш.330]:
Увидев летом, как охотно царь Селевк с
Однажды пил вино с крупой ячменною,
Я написал и предоставил публике,
Что случай повседневный, незначительный
Мое искусство может сделать памятным.
"Фасийское вино старинной выдержки
И сладость сот гневливых пчел из Аттиды
Я размесил {45} в литом сосуде каменном,
{45 ...размесил... — В оригинале смешное слово συγκυρκανήσας, нигде больше не встречающееся. Аристофан и Гиппократ, каждый по разу, использовали близкий глагол κυρκανώ. Сосуд, отлитый из камня — просто стеклянный.}
Мукой Деметры замостил все влажное,
И тем обрел от жара облегчение".
Гегесандр также рассказывает, что на Ферадских островах вино пьют не с ячменной крупой, а с тертыми бобами и утверждают, что такое питье [d] гораздо вкуснее.
41. На лакедемонских же симпосиях не было ни обычных здравиц, ни круговых чаш. Это ясно показывает в "Элегиях" Критий [PLG.4 frag.2]:
Есть обычай, его соблюдение принято в Спарте:
Чашу взяв на пиру, больше ее не менять.
А не пускать по кругу застольников слева направо,
Провозглашая того, здравье которого пьют.
[e] .........
Чаши лидийской чекан ввел в обиход азиат,
Стал их передавать по кругу слева направо
И называть имена тех, кому здравие в честь.
Скоро во время пирушек таких языки распускают,
Грязные речи ведут, чувствуют слабость в телах.
Тьма непроглядная плотным покровом на взоры ложится,
Память и ясность ума тают в пустом забытьи,
[f] Мысли сбиваются в сторону. Нрав появляется дерзкий
В слугах, и быстро растут траты, хозяйство губя.
В Спарте не то: здесь пьют лишь затем, чтобы все получалось
С радостным сердцем у них, твердый рассудок хранят,
Речь всегда дружелюбна, и смеху предписана мера.
Телу такое питье только на пользу идет,
Впрок оно мыслям разумным и дому, для дел Афродиты
(433) Годно, а после ведет к обетованному сну
И вожделенному Здравью, сладчайшему богу для смертных:
И Благочестье при нем, и Здравомыслие с ним.
И далее:
Если заздравные чаши не в меру обильны, то скоро
Быстрой радости вслед долгое горе придет.
[b] Только спартанцы умеют последовать равному ладу,
Могут и есть, и пить с пользой для мыслей и дел.
И потому-то у них не отводится день нарочито,
Чтоб непомерным вином тело свое нагрузить.
42. Φίλοινος - это любитель вина, всегда готовый выпить, {46} φιλοπότης - любитель пьяных компаний, а κωθωνιστής - пьющий до опьянения. Из [гомеровских] героев больше всего пил Нестор, проживший три века: он не скрывал, что привержен к вину даже больше, чем Агамемнон, которого Ахилл бранил "винопийцей". Даже в разгаре великой [c] битвы Нестор не переставал пить - у Гомера сказано [Ил.XIV.1]:
{46 ...всегда готовый выпить... — В оригинале игра слов: φίλοινος — ’έτοιμος.}
Крик неспокойно услышал и Нестор, под сению пьющий.
У него, единственного из героев, Гомер описывает кубок [Ил.XI.632], подобно тому как у Ахилла описывается щит [Ил.XVIII.478]. Ведь Нестор пошел на войну и с кубком, и со щитом - тем, о котором Гектор говорит, что "слава о нем до высокого неба восходит" [Ил.VIII. 192]. Этот кубок по праву можно назвать "Аресовым фиалом" (т.е. шитом), по словам из "Кенея" Антифана [Kock.II.55]:
Затем мне дай "Аресов фиал",
(Как сказал Тимофей), лощеный дрот.
Более того, именно за любовь к вину Нестор получил на играх в честь [d] Патрокла в дар от Ахилла фиал [Ил.XXIII, 616], а не просто потому что он проиграл без борьбы (выпивающие вообще по причине душевной слабости побеждают редко), или потому, что кулачные бойцы обычно проигрывают из-за жажды, так как постоянное напряжение утомляет им руки. А Эвмела Ахилл наградил безопасным панцирем [Ил.ХХIII.560] за то, что он в скачках подверг себя опасности и ранам [Ibid., 394].
[О любителях выпить]
43. Жажда - сильнейшее из наших желаний; поэтому и Поэт называет [e] Аргос "многожаждным", то есть "страстно желанным" по причине долгой с ним разлуки. {47} Действительно, жажда у всех возбуждает сильнейшее желание утоления. Поэтому и Софокл говорит [TGF.2 296]: {48}
{47 ...по причине долгой... разлуки. — Ту же интерпретацию этому эпитету дает Страбон (р.370).}
{48 Ср. Эврипид. «Медея», ст.299.}
Дай жаждущему выпить, и порадуешь
Его ты больше, чем ученой мудростью.
И Архилох [PLG.4 frag.68]:
И, как жаждущий напиться, боя я с тобой хочу.
И кто-то из трагических поэтов [TGF.2 858]:
[f] Велю руке сдержаться, крови жаждущей.
И Анакреонт [PLG.4 frag.57]:
Мила ты к гостям; дай же и мне, жаждущему, напиться.
И Ксенофонт в третьей книге "Воспитания [Кира]", где Кир говорит [V,1,1]: "Я жажду быть вам благодетелем". А Платон в "Государстве" [VIII.562с]: "Когда демократическое государство жаждет свободы, а во главе его оказываются дурные виночерпии, тогда оно сверх должного опьяняется этим неразбавленным вином".
44. Горьким пьяницей был и македонец Протей, как Эфипп (434) рассказывает в сочинении "О погребении Александра и Гефестиона" [р. 126 Muller; 129а], однако, несмотря на искушенность в выпивке, телом был он очень силен. Однажды Александр потребовал чашу емкостью в два кувшина, отпил из нее за здоровье Протея и передал чашу ему; тот взял ее, пропел царю хвалу и допил под общие рукоплескания. А потом Протей, в свою очередь, потребовал ту же чашу, отпил за здравие и передал [b] царю; но Александр, приняв ее твердою рукою, удержать не смог, откинулся на подушку и выпустил чашу из рук. После этого он и заболел, а потом умер, потому что (говорит Эфипп) Дионис на него гневался за разорение Фив, его родного города. Да и сам Александр был привержен выпивке до такой степени, что отсыпался после попоек по два дня и две ночи подряд. Об этом свидетельствуют его "Ежедневные Записи", писанные Эвменом Кардийским и Диодотом Эритрейским [р. 121 Muller]. И у Менандра в "Льстеце" сказано [Kock.III.83; cp.477f]:
[с] - В Каппадокии
Три раза осушил я чашу полную,
В которой было десять кружек.
- Более,
Чем Александр царь.
- Да уж, не менее,
Клянусь Афиной!
- Здорово!
Никобула (или приписавший ей это сочинение) пишет [р. 157 Muller], что на пиру у фессалийца Медея, где было двадцать сотрапезников, Александр поднял здравицы за каждого и столько же выпил ответно; после этого он покинул пир и скоро улегся спать. Как пишет в [d] "Воспоминаниях" Линкей Самосский и в своих "Историях" Аристобул и Харет [р. 116 Muller], софист Каллисфен оттолкнул в застолье у Александра круговую чашу несмешанного вина, и когда его спросили: "почему не пьешь?", ответил: "чтобы после чаши Александра не просить о чаше Асклепия". {49}
{49 ...не просить о чаше Асклепия. — То есть не просить лекарства.}
45. Дарий, усмиритель магов, написал над своей могилой: "Я умел много пить и легко это переносить". Ктесий пишет [frag.55 Muller], что [е] у индусов царям не дозволяется напиваться допьяна. У персов же царь может напиться только в один единственный день, когда приносят жертвы Митре. Дурид пишет об этом в седьмой книге "Истории" так [FHG. 11.472]: "Только во время праздника, справляемого персами в честь Митры, царь напивается допьяна и пляшет персидский танец"; кроме него во всей Азии никто не имеет на это права, и все воздерживаются от пляски. [f] Пляске персы обучаются так же обязательно, как верховой езде, и считается, что упражнения в таких движениях развивают телесную силу". Александр же, как пишет Каристий Пергамский в "Исторических записках" [FHG.IV.357], напивался до такой степени, что на повозке, запряженной ослами, участвовал в вакхических шествиях (так же поступали, поясняет Каристий, и персидские цари). Может быть, поэтому у него не было и склонности к сладострастию: ведь Аристотель пишет в "Физических проблемах" [ср. Rose, Pseudo-Arist. p.236], что у таких людей семя становится водянистым. (435) Так и Гиероним сообщает в "Письмах" [frag. 10 Hiller], что Феофраст утверждал, что Александр не был расположен к делам любовным: Олимпиада с Филиппом даже опасались, не женоподобен ли он, и Олимпиада не раз подкладывала к нему в постель прекраснейшую из фессалийских гетер Калликсену и упрашивала с ней сойтись.
46. Любителем выпить был и сам Филипп, отец Александра, - об этом пишет Феопомп в двадцать шестой книге "Истории" [FHG.I.308]. [b] И в другом месте "Истории" он рассказывает [Ibid. 329]: "Филипп был отчасти от природы, отчасти благодаря пьянству безрассуден и опрометчив; пил он очень много и часто пьяным бросался в бой". В пятьдесят третьей книге он рассказывает, как после Херонеи Филипп пригласил на пир, прибывших афинских послов, а потом продолжает [Ibid., 323]: "Когда они удалились, Филипп немедленно послал за некоторыми из товарищей и велел позвать и флейтисток, и кифареда Аристоника, и [с] флейтиста Дориона, и всех остальных своих обычных собутыльников: Филипп отовсюду набирал подобных людей и всегда имел наготове все нужное для самой попойки и ее участников. Буйный нравом и охочий до выпивки, он постоянно держал при себе скоморохов, музыкантов и шутников. Пропьянствовав с ними целую ночь и напившись до потери рассудка, под утро он всех разогнал, а сам пошел пировать с афинскими послами". Каристий пишет в "Исторических записках" [FHG.IV.357]: [d] "Когда Филипп решал напиться, он говорил: "пора выпить: довольно и того, что Антипатр трезв". Когда же он однажды играл в кости и ему сказали, что пришел Антипатр, он так растерялся, что затолкал игральную доску под ложе".
47. Перечисляя любителей выпить и пьяниц, Феопомп называет и сицилийского тирана Дионисия Младшего, который из-за вина даже испортил себе зрение. И Аристотель пишет в "Сиракузской политии" [е] [р.528 Rose; ср. Плутарх "Дионисий" 7], что он пьянствовал по девяносто дней подряд и от этого стал плохо видеть. А Феофраст пишет [249f], что его друзья, чтобы подольститься, сами прикидывались слепыми, так что Дионисий сам подводил их руки к блюдам, а они как будто не видели ни кушаний, ни чаш. Поэтому их называли дионисиевыми льстецами. Очень много пил и Нисей, захвативший власть в Сиракузах, и Аполлократ; они были сыновьями Дионисия Старшего, {50} и о них пишет Феопомп [f] в сороковой книге "Истории" и далее [FHG.I.313]. О Нисее он пишет так: "Нисей, который стал позднее сиракузским тираном, проводил дни, объедаясь и напиваясь, как будто он был обречен на смерть и жить ему оставалось всего несколько месяцев". (436) А в тридцать девятой книге Феопомп пишет [FHG.I.312]: "Сын тирана Дионисия Аполлократ был развратен и охоч до пьянства; и некоторые льстецы ссорили его с отцом". И пишет, что сын Дионисия Гиппарин даже был заколот из-за того, что занимался государственными делами в пьяном виде.
{50 ...были сыновьями Дионисия Старшего... — Аполлократ был сыном Дионисом Младшего.}
О Нисее же он пишет следующее: "Став во главе Сиракуз, сын Дионисия Старшего Нисей завел себе четвероконную колесницу, нарядился в [b] расшитые одежды, стал обжираться, пьянствовать, бесчестить мальчиков и женщин, и все такое прочее; так проводил он дни напролет". Он же, рассказывая в сорок пятой книге о фиванце Тимолае, пишет [Ibid., 318]: "Хоть и многие явили свою разнузданность и в повседневной жизни, и за выпивкой, я считаю, что никто из людей государственных не был так буен, жаден и падок до наслаждений, как названный Тимолай". И рассказывая в двадцать третьей книге о сыне Орейта Харидеме, [c] которому афиняне дали гражданство, он пишет [Ibid. 304]: "Все видели, что в повседневной жизни был он так распущен, что вечно пьянствовал, посягал бесчестить свободных женщин, и до того дошел, что посмел потребовать себе от Олинфского совета какого-то миловидного смазливого [d] мальчишку, взятого в плен вместе с македонцем Дердасом".
48. Изрядным пьяницей был и Аркадион [неясно, тот ли самый, что враждовал с Филиппом], {51} о чем свидетельствует эпиграмма, помещенная Полемоном в сборнике эпиграмм о городах [frag.79 Preller]:
{51 ...враждовал с Филиппом... — См.249с.}
Пьянице Аркадиону насыпали холмик могильный
Здесь у дороги, - она к городу прямо ведет, -
Двое его сыновей Доркон и Хармил. А скончался
Он оттого, что вино пил, не мешая с водой.
О том, что изрядным пьяницей был и некий Эрасиксен, говорит [e] посвященная ему эпиграмма [Anth.Pal.VII.454]:
Дважды подряд ускользнул от пьяницы Эрасиксена
Столь им желанный килик, налитый цельным вином.
Как пишут саламинец Арист [р. 154 Muller] и афинянин Диотим, изрядным пьяницей был и македонец Алкет. Его даже прозвали Воронкой: как рассказывает Полемон, он вставлял себе в рот воронку и [f] безостановочно пил через нее вино. Как пил несмешанное вино Клеомен Лакедемонский, было рассказано выше [см.427b]; а как он спьяну изрубил себя ножом, рассказывает Геродот [VI.75]. Как я уже говорил [429b, 430а], был любителем выпить и поэт Алкей. В сочинении "О поэте Ионе" Батон Синопский пишет [FHG.IV.350], что и этот был любителем выпивки и сладострастных утех. Этот Ион и сам признается в "Элегиях" [PLG.4 254], что любил коринфянку Хрисиллу, дочь Телея; а о том, что в нее был влюблен также олимпиец Перикл, пишет в "Гесиодах" Телеклид [Kock.I.214]. А родосца Ксенарха {52} за страсть к выпивке прозвали Бочонком; о нем в "Тысячах" упоминает эпический поэт Эвфорион [frag.49 Powell].
{52 ...родосца Ксенарха... — Элиан («Пестрые рассказы». XII.26) называет его Ксенагором.}
49. Харет Митиленский, описывая в "Рассказах об Александре" (437) [р. 118 Muller], как индийский мудрец Калан окончил жизнь, бросившись в сложенный костер, {53} пишет, что Александр устроил в его память гимнастические состязания и музыкальные славословия. "А по причине любви индусов к вину, - пишет Харет, - учредил он еще и состязания в питье несмешанного вина, назначив призом первому победителю талант, второму - тридцать мин (полталанта) и третьему - десять. Из-за этого тридцать пять участников умерли на месте от озноба, а потом в [b] своих шатрах скончались еще шестеро. Победитель, получивший талант, одолел четыре кувшина {54} несмешанного вина и умер через четыре дня, звали его Промах". Тимей же пишет [FHG.I.225], что "Тиран Дионисий на Кувшинном празднестве {55} назначил золотой венок наградой тому, кто первый выпьет кувшин вина; победу одержал философ Ксенократ, принял золотой венок, вышел и возложил его на статую Гермеса во дворе, на которой каждый вечер, уходя домой, оставлял свой обычный цветочный венок; и все были в восхищении". Об афинском же Кувшинном [с] празднестве {56} Фанодем пишет [FHG.I.368], что его [учредил] царь Демофонт, чтобы принять пришедшего в Афины Ореста. {57} Так как Демофонт не хотел, чтобы Орест, еще не оправданный, участвовал вместе со всеми в обрядах и возлияниях, то он велел опечатать священную утварь, и выставил перед каждым по кувшину вина и объявил, что первому выпившему наградой будет плоская лепешка. И еще было велено после выпивки не относить свои венки в храмы, ибо они были осквернены, находясь под одной крышей с Орестом, но оплести их вокруг своих кувшинов, [d] чтобы жрица унесла их в священную ограду на Болотах, а потом довершить жертвоприношения в храме. И с той поры празднество было названо Кувшинным. Во время его в Афинах было принято дарить подарки, а также платить жалованье софистам, которые и сами призывали своих учеников к приношениям, как об этом говорит диалектик Эвбулид в пьесе "Гуляки" [Kock.II.431]:
{53 ...бросившись в сложенный костер... — См. Элиан. «Пестрые рассказы». V.6.}
{54 ...четыре кувшина... — В оригинале четыре хоя (мера жидкости, равная 3,28 л.).}
{55 ...на Кувшинном празднестве... — Χω̃ες, афинское празднество, второй день Анфестерий, когда во время общего пира участники состязались в возлияниях.}
{56 Об афинском же Кувшинном празднестве... — См.276с примеч.2; также Плутарх «Застольные беседы». 643а.}
{57 ...принять пришедшего в Афины Ореста. — Согласно преданию, пришедший в Афины Орест не мог участвовать в исполнении священных обрядов, в частности совершать возлияния богам, разделять общую трапезу, так как был осквернен матереубийством. Правивший в Афинах Демофонт (по другой версии — его сыновья), не желая отказать Оресту в приеме, принял все меры предосторожности, чтобы оградить участников трапезы и богов от Орестовой скверны. Предание об Оресте — попытка этиологического объяснения Праздника Кувшинов, в частности тех его особенностей которые присущи ему как празднику Поминовения.}
Софийствуешь, негодник обожравшийся,
[е] Подарков ждешь на празднества Кувшинные?
50. Антигон Каристийский в жизнеописании Дионисия Гераклейского, прозванного "Перебежчиком" [см.28Id], рассказывает [р. 126 Wilamowitz], что этот Дионисий с домочадцами справлял однажды Кувшинный праздник и нанял гетеру, но по старости оказался бессилен и тогда, отвалившись от нее, обратился к друзьям [Од.ХХI.152]:
Нет, не по силам мне лук Одиссеев; другой попытайся.
Дионисий и впрямь, как говорит Никий Никейский в своих "Преемствах" [FHG.IV.464], еще смолоду бесился от похоти и без разбору путался с продажными девками. Однажды он шел в компании знакомых, и случайно [f] оказался у публичного дома, в котором накануне задолжал несколько медяков; будучи на этот раз при деньгах, он протянул руку и на виду у всех уплатил долг.
(438) Скиф Анахарсис на пиру у Периандра, где была назначена награда за питье, потребовал ее себе за то, что опьянел: ведь в выпивке, как в беге, главное - прийти первым. А философы Лакид и Тимон были приглашены однажды к знакомому на двухдневный пир и по обычаю собравшихся пили вволю. В первый день пира первым ушел Лакид, обессиленный [b] вином, и Тимон продекламировал ему вслед [Ил.ХХII393]:
Добыли светлой мы славы! Повержен божественный Гектор!
Но когда на следующий день первым покинул пир Тимон, не осилив свою чашу, Лакид, глядя, как его уводят, воскликнул [Ил.VI.127]:
Дети одних злополучных встречаются с силой моею.
51. Египетский царь Микерин, как рассказывает во второй книге "Истории" Геродот [133], получил прорицание, что жить ему осталось недолго. Тогда он приказал изготовить множество светильников, и при их свете пил вино и непрестанно веселился ночью, как днем. Он блуждал по лугам и рощам и искал сборищ, где бы выпить для удовольствия. [с] Египетский царь Амасис, по словам Геродота, тоже много выпивал. Гермей Мефимский пишет в третьей книге "Истории Сицилии" [FHG.II.80], что пьяницей был коринфянин Никотел. Фений Эресийский в сочинении, озаглавленном "Убийства тиранов из мести", пишет [Ibid., 298], что Скопас, сын Креонта и внук Скопаса старшего, вел жизнь пьяницы и возвращался с попоек, восседая на троне, который несли четверо молодцов; так он прибывал домой. Филарх же пишет в шестой книге "Истории" [FHG.I.335], {58} что и царь Антиох, будучи привержен к вину, напивался допьяна, отсыпался до вечера, а там снова принимался за выпивку. [d] "Трезвым, - пишет Филарх, - занимался он делами очень неподолгу, а пьяным - очень много. Поэтому при нем состояли двое управляющих делами царства, братья Арист и Фемисон с Кипра, оба - его любимцы".
{58 ...пишет в шестой книге «Истории»... — Речь идет об Антиохе II Боге.}
52. Пьяницей был и другой царь Антиох, по прозвищу Эпифан, который жил заложником у римлян; как пишет Птолемей [VIII] Эвергет в [е] третьей и пятой книгах "Записок" [FHG.III.186; см. 193d], он тратил бешеные деньги в пьяных шествиях на индийский лад, а что оставалось, то он допроматывал днем или же с криком: "кому бог пошлет, бери!" разбрасывал деньги по дороге и шел прочь. А бывало, он бродил в одиночестве, в златотканном плаще, в розовом венке на голове и с каменьями за пазухой, чтобы отбиваться от преследовавших его зевак. Мыться и умащаться он ходил в простонародные бани. Один сосед узнал его там и сказал: [f] "Хорошо тебе, царь: дорого пахнешь!" Довольный Антиох ответил ему: "Вот тебе досыта!" и велел вылить тому на голову кувшин с двумя мерами (6,5 л) жирного душистого масла, так что бездельники со всех сторон бросились, скользя и падая, к разлившейся луже; поскользнулся и с хохотом упал и сам Антиох. (439) Этого Антиоха Полибий в двадцать шестой книге "Истории" называет не Эпифаном ("богоявленным"), но по делам его Эпиманом ("сумасбродом") [XXVI. 1]: "Он не только снисходил болтать с первым встречным из простонародья, но и бражничал с беднейшими из чужеземцев. Если бывало прослышит, что где-нибудь собрались молодые люди на пирушку, он без всякого предупреждения являлся к ним с дудками и с музыкой, так что те от неожиданности вскакивали и разбегались. А иной раз он снимал с себя царское одеяние и в плаще обходил рынок". [b]
53. В тридцать первой книге тот же Полибий говорит [4], как этот Антиох устроил в Антиохии игры и созвал на зрелища всех эллинов и прочих желающих. Множество народа стеклось в гимнасии и он сам умащал их из золотых сосудов и шафранным маслом, и киннамоновым, и нардовым, и амараковым, и ирисовым. Для пира накрывались ложа числом до тысячи и даже полутора тысяч, все роскошно отделанные. Распорядителем на празднестве был сам царь: он стоял у входа, пропускал [с] одних гостей, рассаживал других, вводил слуг, разносивших яства. Обходя пирующих, он здесь присаживался, там возлегал, и тут же, отбросив кусок или отодвинув кубок, вскакивал и переходил на другое место; он ходил по пиршественной зале, принимая здравицы то там, то сям, и перекидываясь шутками с музыкантами. Наконец, скоморохи внесли его [d] закутанного с головы до ног и положили на землю, как бы одного из своих, а как грянула музыка, он стал плясать голый и представлял вместе со скоморохами, так что всем было стыдно. Вот до какого беспутства доводит несчастных бедняг неумеренное пьянство.
Пьяницей был и одноименный с ним Антиох, {59} воевавший в Мидии с Арсаком; о нем повествует в шестнадцатой книге [FHG.III.259; ср. 153а] [е] своей "Истории" Посидоний из Апамеи. Подобрав его тело на поле брани, Арсак сказал при погребении: "Погубили тебя, Антиох, пьянство и безрассудство: ты надеялся большими чашами вычерпать царство Арсака".
{59 ...одноименный с ним Антиох... — Антиох VII Сидет, чей разгром и гибель последовали в 129 г. до н.э.}
54. И сам прозванный Великим Антиох, могущество которого было сломлено римлянами, по словам Полибия в двадцатой книге [8], вздумал праздновать свое бракосочетание в Халкиде, что на Эвбее, хотя ему было [f] пятьдесят лет от роду, и хотя занят был двумя труднейшими делами - освобождением эллинов и войною против римлян. Однако, любившись в халкидскую девицу, Антиох в самый разгар войны предался пьянству и пирам, помышляя только о свадьбе. Невеста его была дочерью знатного Клеоптолема и всех превосходила красотой; поэтому Антиох, занятый свадьбой, проводил всю зиму безотлучно в Халкиде, совершенно забыв о делах. Невесту свою он называл Эвбеей. Потерпев же поражение в войне, Антиох вместе с новобрачной бежал в Эфес. Тот же Полибий во второй книге говорит, как [4] "Царь иллирийцев Агрон, (440) любитель выпить, радуясь победе над гордыми этолянами, предался разгулу и пьянству, заболел воспалением легких и умер". Он же в двадцать девятой книге [5] рассказывает, что другой иллирийский царь Генфион тоже имел страсть к вину и поэтому распутствовал, пьянствуя непрерывно днем и ночью; он убил брата своего Плеврата, который собирался жениться на дочери Монуния, и женился на ней, а с подданными своими обращался жестоко. [b] В тридцать третьей книге [19.4] он говорит, что Деметрий, содержавшийся заложником в Риме {60} и сбежавший оттуда, стал сирийским царем, но остался пьяницей и чуть не по целым дням бывал пьян. А в тридцать второй его книге [25] рассказывается, что Ороферн, недолго бывший царем Каппадокии, пренебрег отеческими порядками и завел в Каппадокии ионийское утонченное распутство. {61}
{60 ...Деметрий, содержавшийся заложником в Риме... — Деметрий I Сотер; см. Иосиф Флавий. «Иудейские древности». XIII.35.}
{61 ...ионийское утонченное распутство. — Об ионийской роскоши, вошедшей в пословицу, см. 523f-526d.}
55. Недаром божественный Платон предлагает такие прекрасные законы во второй своей книге "Законов" [р.666а]: "Детям до восемнадцати [c] лет вина вовсе не касаться - нельзя ведь к огню добавлять огонь. Под тридцать лет, уже можно пить, но понемногу а от пьянства и обильного употребления вина юноше вовсе следует воздерживаться. Только с сорока лет можно пировать на общих пирах, призывая всех богов, а в особенности Диониса для старческих таинств и забав. Ведь Дионис даровал людям вино как лекарство от угрюмой старости, с ним мы молодеем и забываем печаль". [d] И далее [р.672b]: "Разошлось по людям мнение и молва, будто у этого бога мачеха его, Гера, отняла душевное разумение, и потому-то он из мести завел вакхические празднества и буйные пляски, а для этого даровал людям вино".
[Пьянство среди женщин]
56. Фалек описывает в эпиграмме любительницу выпить по имени Клео:
Затканный златом шафранный хитон изготовив для бога,
В дар преподносит его в храм Диониса Клео.
[e] Ибо за винным питьем отличалась она на пирушках,
Так что никто из мужчин с нею сравниться не мог.
То, что женский род привержен к винопитию - общеизвестно. Не без изящества и Ксенарх выводит в "Пятиборье" [Kock.II.470] некую женщину, приносящую самую ужасную клятву: {62}
{62 ...самую ужасную клятву... — Рабыня обещает что-то девушке в клятве (иронически охарактеризованной как ужасная); «воды свободы» она заменяет на «вино свободы».}
Итак, пускай умру я первой, дочь моя,
Вина свободы только лишь отведаю!
У римлян же, как утверждает Полибий в шестой книге [2,5], женщинам вовсе возбраняется пить вино; они пьют так называемый пасс. {63} [f] Напиток этот приготавливается из изюма и по вкусу походит на сладкое вино эгосфенское {64} или критское; поэтому пьют его женщины для утоления жажды. Женщине невозможно скрыть употребление вина прежде всего потому, что вино в доме не под ее надзором, а еще потому, что ей приходится приветствовать поцелуями всех своих и мужниных родственников вплоть до двоюродных: она обязана делать это каждый день при первой встрече, и так как она не знает, с кем придется ей встретиться, то должна быть все время настороже, ибо, отведай она только вина, это сразу обнаружится без всякого наговора. Сицилиец Алким пишет в книге (441) "Об Италии", что женщины здесь не пьют вина, и вот по какой причине [FHG. IV.296]: "Когда Геракл оказался близ Кротона и его мучила жажда, то он подошел к дому у дороги и попросил напиться. Случалось же так, что жена хозяина перед этим тайком откупорила бочку вина; поэтому она сказала мужу, что было бы странно ради какого-то чужеземца откупоривать эту бочку, и велела поднести ему воды. Геракл, стоя в дверях, услышал [b] этот разговор, и, тепло поблагодарив мужа, отказался от воды, но посоветовал ему зайти в дом и проверить бочку. Тот вошел и обнаружил, что бочка обратилась в камень. И это по сей день для местных женщин знак того, что пить вино зазорно".
{63 ...так называемый пасс... — От лат. pando «сушить». Плиний называет вяленый на солнце виноград uva passa. О воспрещении законами Ромула римским женщинам пить вино говорит Дионисий Галикарнасский «Antiqu. Rom.» II.25.}
{64 ...сладкое вино эгосфенское... — По имени городка мегариды Эгосфена; совр. Mazi.}
57. Каковы пьяные женщины у эллинов, представляет в "Пронзенной копьем" Антифан [Kock.II.19]:
Сосед у нас - кабатчик; как войду к нему,
[c] Он сразу понимает: жаждой мучаюсь,
И развести умеет, как мне надобно.
Не помню, чтоб пила там водянистого
Вина или несмешанного.
Также в "Мистиде". Беседуют женщины [Ibid. 78]:
- Ты тоже хочешь выпить, милая?
- О нет, и так прекрасно.
- Ну так мне подай
Почтить богов тремя нам надо чашами.
Алексид в "Танцовщице" [Ibid. 358]:
[d] - У нас, у женщин, коль вина достаточно,
То больше ничего нам и не надобно.
- Есть, есть вино, клянусь двумя богинями:
Сладчайшее, старейшее, подгнившее,
Все зубы потерявшее.
- Старушечка,
Ты вроде сфинкса говоришь загадками!
Давай-ка дальше!
А в "Дважды горюющем" о какой-то Зопире он говорит [Kock.II.316]:
И Зопира, бутылка винная.
Антифан в "Вакханках" [Ibid. 35]:
Так не бывает, тот дурак, кто женится:
Где взять жену хорошую? Ну разве что
[е] У скифов, где не зреют виноградники.
Ксенарх в "Пятиборьи" [Kock.II.470]:
Ведь на вине пишу я клятву женскую. {65}
{65 ...на вине пишу я клятву женскую. — Пародия на стих Софокла [TGF2. 306]:
Ведь на воде пишу я клятвы женские.
}
58. [Комедиограф] Платон, перечисляя все, что спьяну бывает с женщинами, пишет в "Фаоне" [Kock.I.648]: {66}
{66 Отрывок пестрит непристойными намеками; речь принадлежит Афродите.}
Ну ладно, уж давно молюсь я, женщины,
Чтоб обратилось ваше неразумие -
В вино: недаром говорит пословица,
Нет никого для баб милей кабатчика.
Так вот, чтобы предстать перед Фаонов лик,
[f] Немалые готовьте приношения:
Чтоб были мне, питательнице юношей,
Лепешка с соблазнительными яйцами,
Пирог брюхатый из муки просеянной,
Дроздов девичьих на меду шестнадцать штук,
Двенадцать зайцев лунно-сельдереевых. {67}
{67 Двенадцать зайцев... — О плодовитой натуре зайца см.400е. Сельдерей (σέλινον) был эвфемизмом женских половых органов (σάραβον).}
Оставшееся дешево: послушай же.
Три меры бульб {68} для Членовоздымателя,
{68 Три меры бульб... — О бульбе-луке как любовном снадобье см. 5с, 63е.}
Стволовику и двум его помощникам {69} -
{69 ...стволовику и двум его помощникам... — Яички (см.395г). Стволовик (Конисал) — божество, близкое к Приапу.}
(442) Дощечку миртовую, {70} выщипанную
{70 ...дощечку миртовую... — Мирт символизировал женские половые органы (Фотий 281.10).}
Вручную, без вонючего светильника; {71}
{71 ...без вонючего светильника......— Использовались для удаления волос с лобка и половых губ (см. Аристофан «Лисистрата». 927; «Женщины в народном собрании». 13).}
Псу гончему - изюму потемнелого,
Грош - Торчаку, полгроша - Устремителю,
И Ездоку-герою - шкуру с хлебцами.
Вот таковы расходы. Если можете
Внести, войдите; если ж нет, то попусту,
Терзайтесь вашей сладострастной похотью.
Аксионик в "Филинне" [Kock.II.414]:
Верь женщине, что говорит: "не пью... воды".
[Национальные особенности пьянства]
[b] 59. И даже целые народы удостоились славы за пристрастие к пьянству. Например, Бетон, измеритель пути Александра, в книге "Стоянки пути Александрова" [р. 134 Muller], а также Аминта в своих "Стоянках" пишут [Ibid., р. 136], что народ тапиров до того привержен пьянству, что даже не умащается ничем иным, кроме вина. То же пишет и Ктесий в книге "О налогах с Азии" [frag.97 Muller]. Он называет их справедливейшими {72} из людей. Гармодий Лепрейский пишет в книге "Об обычаях фигалейцев" [FHG.IV.411], что эти жители Фигалии близ Мессены очень [с] любят пить и гулять. Филарх же пишет в шестой книге [FHG.I.336], что жители Византия до того дошли в своем пьянстве, что жили в кабаках, спальни свои вместе с женами уступив внаем чужестранцам, а звука военной трубы не выносили даже во сне. Поэтому когда пришла война, и они были не силах защищать стены города, [их] стратег Леонид приказал виноторговцам поставить свои палатки прямо на стенах; только после этого, как пишет Дамон в книге "О Византии" [Ibid., IV.377], {73} кое-как удалось прекратить дезертирство. Менандр в комедии "Аррефора или Флейтистка" [Kock.III.23]:
{72 ...называет их справедливейшими... — Или «самыми алчными» (λιχνοτάτους) по конъектуре Кайбеля.}
{73 Это могла быть осада города Антиохом (ок.262-258 гг. до н.э.) или ранее, Филиппом Македонским.}
Всегда купцов Византии поит допьяна.
[d] Из-за тебя всю ночь мы напивалися
И, мне сдается, пили очень крепкое -
Встаю наутро четырехголовым я.
За пьянство, высмеивает Эфипп в "Бусириде" аргивян и тиринфян. Геракл у него говорит [Kock.II. 251]:
- Не знаешь разве, божества свидетели,
Что аргивянин я, к тому ж тиринфянин?
Мы пьяными всегда идем в сражение.
[e] - Вот потому всегда вы разбегаетесь.
И милетяне, как говорит Эвбул в "Приклеившемся" [Kock.II. 181], когда напиваются, то лезут в драку. И об элидянах Полемон в своих эпиграммах о городах пишет так [frag.80 Preller]:
В пьянстве и лжи погрязла Элида. А города облик
Нравы его горожан определяют вполне.
60. Феопомп, рассказывая в двадцать второй книге о фракийских халкидянах, пишет [FHG. 1.304]: "Случилось так, что они забыли добрые нравы и бросились в пьянство, безделье и распутство". Все фракийцы [f] тоже пьяницы: поэтому и Каллимах говорит [frag. 109 Schneider; 477с]:
Он ненавидел питье по-фракийски, большими глотками,
Малою чашею пить было довольно ему.
О мефимнянах Феопомп в пятидесятой же книге пишет [FHG.I.321]: "они устраивали себе пышные трапезы, разваливаясь на ложах и пьянствуя, но не совершали ничего, достойного этих трат. Конец этому положил (443) тиран Клеомид, {74} приказав завязать в мешки и утопить в море трех-четырех главных развратников вместе со своднями, совращавшими свободорожденных женщин". Гермипп пишет в книге "О семи мудрецах" [FHG. III.40], что так же поступил и Периандр. Феопомп во второй книге "Истории" пишет [FHG.I.284; ср.271е]: "Иллирийцы едят и пьют сидя; на свои сборища они приводят и своих жен, для которых не зазорно пить за здоровье [b] кого ни придется из присутствующих; а потом они уводят мужей по домам. Все иллирийцы живут очень скудно, и за выпивкой подпоясывают животы широкими поясами: поначалу довольно свободно, но по мере питья все туже и туже. Ардианы же, - продолжает он, - имеют 300 000 подданных на положении илотов. Каждый день они пьянствуют и пируют, [c] не жалея еды и питья. Поэтому кельты, когда воевали с ними, зная об этой их невоздержности, приказали всем воинам приготовить в шатрах пир, как можно более богатый, но в кушанья положить ядовитую траву, способную прочищать и разрывать внутренности. И после этого одни из ардиан погибли от руки кельтов, а другие побросались в реки от страшных болей в животе".
{74 ...тиран Клеомид... — Клеоммид у Исократа («Письма». VII.8), характеризующего его как «нетиранического» правителя, который не казнил, не изгонял и не конфисковывал, а наоборот, вернул изгнанных и отдал им их имущество, сохранил гражданам оружие и почти не ограничил их политические права (до 340 г. до н.э.).}
61. Когда Демокрит закончил свою длинную, ни разу не прерывавшуюся речь, Понтиан заявил, что источником {75} всех этих ужасов является вино, [d] от которого происходят и опьянение, и безумства, и бесчинства. Кто этим буйно увлечен, тех Дионисий, прозванный Бронзовым, неплохо назвал в своих "Элегиях" гребцами чаш [PLG.4 frag.5]:
{75 Букв, «метрополией».}
На Дионисовых веслах плывут через винное море,
Пьяных пиров моряки, чаш пустотелых гребцы;
Бьются за это, ведь страсть к питью у них неистребима.
Алексид, рассуждая в "Цирюльнике" о ком-то, сильно пьющем, говорит [Kock.II.334]:
Итак, один мой сын - его вы видели -
[e] Энопионом {76} вырос, иль Кабатчиком,
{76 ...энопионом... — См.26с.}
Мароном, {77} иль Тимоклом: он лишь пьянствует,
{77 ...Мароном... — См.26b, 28е, 33d.}
И только. А другой - как мне назвать его?
Он - грязь, он - плуг, он - землеродный выкормыш?
Итак, опьянение - это страшная вещь, друзья мои, и прекрасно говорит о жадных лакателях вина тот же Алексид в "Опоре" {78} (это у него имя гетеры) [Kock.II.358]:
{78 Опора — Богиня плодов и уборки урожая.}
Наливаешься несмешанным вином и не блюешь.
И в "Перстне" [Kock.II.312]:
И разве пьянство - зло не величайшее,
[f] Не пагубнейшее для нас?
И в "Опекуне" он говорит [Ibid., 323]:
Вина избыток - путь к великим промахам.
Также Кробил в "Оставляющей мужа" [Kock.III.380; 429е]:
Какая радость - пьянство беспробудное,
Что заживо людей лишает разума?
А он ведь наше благо, величайшее
Из всех, что нам подарены природою.
Поэтому не нужно напиваться. Ведь и Платон пишет в восьмой книге "Государства" [р.562с]: "Когда демократическое государство жаждет (444) свободы, а во главе его оказываются дурные виночерпии, тогда оно сверх должного опьяняется этим неразбавленным вином, а своих должностных лиц карает, если те недостаточно снисходительны и не предоставляют всем полной свободы, и обвиняет их в мерзком олигархическом уклоне". В шестой же книге "Законов" он говорит [р.773с]: "Государство должно быть правильно смешано наподобие напитка в кратере, где бурлит налитое вино, а другое, трезвое божество его сдерживает, так что получается добрый, смешанный в меру напиток". [b]
62. Безумие происходит от пьянства. Поэтому и Антифан говорит в "Аркадянке" [Kock.II.26]: {79}
{79 ...говорит в «Аркадянке»... — На 586а заглавие дается как «Аркадец». Текст испорчен, и последние три стиха могут быть новым фрагментом.}
Ведь ни в трезвости не должно буйствовать, теряя ум,
Ни в застолье среди пьяных трезвый разум сохранять.
Всякий, кто кичится больше, чем достоин человек,
........ полагаясь на свой жалкий кошелек,
Лишь зайдет в нужник - увидит, что подобен всем другим,
Стоит лишь ему увидеть то, что знают доктора:
[c] Тела смертного устройство, как идут туда-сюда
Жилы, правящие жизнью у любого существа.
В "Эоле" же, обличая злодейства, совершаемые пьяными, он говорит [Kock.II. 17]:
Макарий был в сестру единокровную
Влюблен, но до поры боролся с бедствием
И страсть таил; когда же в наставители
Он взял вино (единственное к дерзости
Ведущее из пут благоразумия),
[d] То ночью встал и получил желанное.
Поэтому прекрасно сказал Аристофан, назвав вино "молоком Афродиты" [Kock.I.543]:
Вино пить сладко, молоко Кипридино;
А кто им слишком насосался, те нередко возбуждаются к преступной похоти.
63. Гегесандр Дельфийский некоторых называл "горькими пьяницами" ('έξοινοι) [см.349а], например [FHG.IV.417]: "Родосские граждане Комбон и Родофонт были горькими пьяницами. И Комбон, вышучивая страсть Родофонта к игре в кости, говаривал [Ил.VIII. 102]:
[e] Старец, жестоко тебя игроки молодые {80}
{80 ...игроки молодые... — Вместо «ратоборцы младые».}
Родофонт же последними словами поносил его за необузданное женолюбие". Феопомп рассказывает в шестнадцатой книге "Истории" о другом родосце [FHG.I.300]: "Гегесилох, из-за пьянства и игры в кости стал совсем негодником, родосцы не ставили его ни во что, и за мотовство его [f] бранили и друзья и все остальные граждане". Этот Гегесилох с друзьями установил на Родосе олигархическую власть, и Феопомп добавляет: "И они насиловали многих благородных женщин и даже, жен первых граждан, совратили немало мальчиков и юношей и до того дошли, что стали разыгрывать между собой в кости свободных женщин, договариваясь, чтобы проигравший привел выигравшему такую-то горожанку без (445) всяких отговорок, убеждением или насилием. Так развлекались в кости и некоторые другие родосцы, но напоказ и чаще других играл сам Гегесилох, притязавший править городом". Анфий же из Линда, причислявший себя к роду мудреца Клеобула, как пишет Филомнест в книге "О сминфийских празднествах на Родосе" [FHG.IV.477], хоть и был [b] зажиточен и даже поэтически одарен, всю свою жизнь "продионисийствовал", наряжаясь Дионисом, кормя толпу вакхантов, днем и ночью возглавляя ватаги гуляк. Он первым стал употреблять в стихах составные слова, которыми позднее пользовался в ямбической прозе Асоподор Флиунтский. Анфий писал также комедии и тому подобные стихи, которые пел в сопровождении фаллофоров.
64. Услышав это, Ульпиан сказал: "Мой добрый Понтиан, а у какого [с] автора встречается выражение "горький пьяница" ('έξοινος) (cp.613b)?" И тот в ответ: "Говоря словами прекрасного Агафона [TGF.2 766]
Меня погубишь новыми расспросами,
Используя слова не должным образом.
Но так как мы уж решили во всем давать тебе отчет, [отвечу]: Антифан сказал в "Лидийце" [Kock.II.70]:
Колхидец, горький пьяница (πάροννος).
Ты же, сам горько пьянствуя, видно, все еще не насытился, и не хочешь [d] вспомнить, что от пьянства скончался Эвмен Пергамский, племянник пергамского царя Филетера, как рассказывает Ктесикл в третьей книге "Хроник" [FHG.IV.375]. {81} Не таков был побежденный римлянами Персей, который ни в чем не подражал своему отцу Филиппу, {82} не предавался ни разврату, ни пьянству, и не только сам на пирах пил умеренно, но и застольные друзья его тоже, как рассказывает Полибий в двадцать шестой книге [XXV.3.7]. Ты же, Ульпиан, по слову Тимона Флиунпгского, "пьяница несоразмерный" (α̉ρρυθμοπότης), - так ведь назвал он во второй [e] книге "Силл" тех, кто неумеренно тянет несмешанное вино [frag.46 Wachsmuth; ср.424b]:
{81 Заглавие Хроника появляется на 272с.}
{82 ...своему отцу Филиппу... — Филипп V Македонский; 78f.}
Или жестокое бычье стрекало, острее Ликурга,
(Несоразмерных Ликург усмирил Дионисовых пьяниц,
Вышвырнув вон черпаки ненасытные, с ними ритоны), -
ты не просто "любитель выпить" (ποτικός), как назвал кого-то в следующем стихе из "Ганимеда" Алкей [Kock.I.758]. <...> {83} А что опьянение искажает у нас даже восприятие внешности, показал Анахарсис, заметивший, что у пьяных бывают ложные впечатления: когда один из сотрапезников [f] на пиру взглянул на его жену и сказал: "Анахарсис, ты женился на уродине", он ответил: "И мне так кажется; поэтому налей-ка мне, малый, вина покрепче, чтобы она стала красавицей".
{83 Цитата утеряна.}
65. После этого Ульпиан, поднимая здравицу за кого-то из друзей, сказал: "Однако, мой милый, согласно Антифану, сказавшему в "Крестьянах" [Kock.II. 13]:
(446) - Зажмурясь, пей до дна.
- Не слишком много ли?
Совсем немного, если пьешь не в первый раз.
Итак, пей (πι̃θι), мой друг. И
не всегда, друг, чаши полные
Давай-ка будем пить!
- тот же Антифан говорит в "Раненом" [Ibid. 101]:
- Но пусть меж нас порой
Перепорхнет словечко или песенка,
То грянет целый вихрь речей закрученных.
Ведь перемена всякого занятия
Сладка, за исключеньем одного из них {84}
{84 ...за исключеньем одного из них... — То есть занятия любовью.}
........... Итак, подай-ка мне
[b] "Членокрепителя", как Эврипид сказал [TGF.2 706].
- Так это Эврипид сказал?
- А кто еще'?
- Я думал, Филоксен.
- Какая разница,
Дружище? Из-за слова препираешься.
"А у какого автора сказано "пей" (πίθι)?" - переспросил собеседник. И Ульпиан сказал: "Ты отупел, знать, милый мой, вина так много выпив. {85} Это слово употреблял Кратин в "Одиссеях" [Коск.I.57]: {86}
{85 Анонимная цитата. Kock.III.489.}
{86 Говорит Одиссей, предлагая вино Киклопу.}
На, возьми-ка теперь и вот это отпей,
и тогда мое имя расспросишь.
И Антифан в "Мистиде" [Kock.II.77; 494с]:
[c] - Однако пей.
- Ну, что ж, охотно слушаюсь.
О боги, как мила фигура килика,
Достойная великой славы празднества!
Вот в прошлый раз когда мы угощалися,
Из глиняных там пили оксибафчиков.
[Обращаясь к килику и читая клеймо мастера]
А мастеру, который сотворил тебя,
За простоту и чувство соразмерности
Пусть много благ, дитя, пошлют бессмертные.
[d] И Дифил в "Бане" [Kock.II.546]:
Лей до края! Смертный жребий в бога Вакха облеки!
Пей, отец: от Дружелюбца Зевса нам это дано (cм.572d).
Амипсий в "Праще" [Kock.I.675; 400с]:
Морского зайца взбаламуть и пей его!
Менандр в "Флейтистке" [frag.40]:
- Когда-нибудь эллебор пил ты, Сосия?
- Однажды.
- Снова пей: совсем уж спятил ты.
66. Форма я буду пить (πίομαι) должна произноситься без звука "υ", {87} "йота" же при этом долгая. Так это у Гомера [Ил. ΧΙΙΙ.493]:
{87 ...должна произноситься без звука «υ»... — То есть не πίουμαι; так называемое дорийское будущее.}
С паствы бежа, чтоб напиться (πίομεν')...
[e] И у Аристофана во "Всадниках" [1289]:
Недостоин с нами вместе пить (πίεται) из чаши круговой.
И где-то еще [Kock.I.543]:
Вино сегодня жадно пьет он (πίει) гнусное.
Иногда же йота становится краткой, как, например, у Платона в "Таиде после празднества" [Kock.I.603]:
И не любой, ее пропивший (ε̉κπίεται) денежки.
Также в "Мусоре" [Ibid., 111.44]: "и выпьете (πίεσθε) много воды". Двусложно (πίε) у Менандра в пьесе "Кинжал" [frag. 138]:
- Пей (πίε)!
- Святотатца первым пить заставлю я!
[f] Также [у Гомера] "на-ка, выпей!" (τη̃ πίε) (Од.IX.347; 446b). Вот так и ты, товарищ, выпей, как велит Алексид, который говорит в "Близнецах" [Kock.II.315]:
За него подними, чтобы он за другого,
тогда и получится то, что называется у Анакреонта "по домашнему" (ε̉πίστιος). У него ведь говорится [PLG.4 frag.90]:
(447) И не греми, как вал морской,
А Гастродору шумному
Обильно кубок наливай
И пей ты с ним по домашнему.
А у нас это называется "чашей равенства".
67. И не бойся, выпивая эту чашу, свалиться навзничь: этого не бывает с теми, кто пьет, согласно Симониду [PLG.4 frag.86], "вино, отвратителя печалей". Зато, как говорит Аристотель в книге "Об опьянении", только на спину падают те, кто пьет ячменный напиток, называемый [b] "пинон"; пишет он так [р. 118 Rose; ср.34b]: "Кроме того, особый случай представляет ячменный напиток, называемый пинон. Опьяневшие от других напитков люди падают в любую сторону, - и налево, и направо, и вперед, и назад, а опьяневшие от пинона падают только назад и лежат навзничь". Это ячменное вино некоторые называют и брагой (τὸ βρυ̃τον), как, например, Софокл в "Триптолеме" [TGF.2 265]:
Не любо пить нам брагу сухопутную.
И Архилох [PLG.4 frag.32]:
Как тянет варвар брагу чрез соломинку,
Так и она сосала, наклонившися.
[c] Упоминает о питье Эсхил в "Ликурге" [TGF.2 40]:
Он с той поры лишь брагу пил стоялую,
И тем был горд, себе вменяя мужество.
Гелланик же пишет в "Традооснованиях", {88} что брагу варят даже из риса [FHG.I.59]: "пьют они брагу из риса, так же как фракийцы [брагу] из ячменя". Гекатей, сообщив во второй книге "Описания", что египтяне - [большие] хлебоеды (ср.418е), добавляет [FHG.I.20]: "они мелют ячмень, [d] чтобы варить брагу". В "Описании Европы" он пишет, что пеоны пьют брагу из ячменя и пиво (παραβίη) из проса и мелколепестника. "А намазываются они, - говорит он, - маслом, приготовленным из молока". Сказанного достаточно.
{88 ...пишет в «Градооснованиях»... — То есть история оснований различных полисов.}
68. Для нашего же хора
Любо вино, каким нас дарит Дионис тирсоносный,
говорит Ион Хиосский в "Элегиях" [PLG.4 frag.l]: {89}
{89 Ср.:
Юноша! скромно пируй и шумную Вакхову влагу
С трезвой струею воды, с мудрой беседой мешай.
(А. С.Пушкин)}
Повод здесь и исток всяческих слов и речей;
Празднеств всегреческих сходки, вождей пиры и веселья -
С той поры как лоза свой грозденосный росток
[e] Из-под земли подняла и в объятья страстно схватила
Воздух; из почек ее выбежал мальчиков сонм
Тесный; упав друг на друга, они, молчавшие прежде,
Заголосили; когда ж вопль их совместный умолк,
Нектар потек из них, порожденный людям на благо
Сок, самородный бальзам, радость впитавший в себя.
Милые дети его - пиры, и веселья, и хоры:
[f] Этих природу благ царь открывает - вино.
Славься ж, отец-Дионис, глава веселых застолий,
Милый всем тем, кто чело любит венками венчать,
Славься и дай нам весь век, о прекрасных дел зачинатель,
Пить вино и шутить, но и рассудок хранить.
Амфид же, восхваляя в "Филадельфах" жизнь любителей выпить, пишет следующее [Kock.II.246]:
(448) Я больше нашу жизнь хвалю за многое,
Жизнь выпивох, чем вашу, у кого во лбу
Живет один рассудок. Он, конечно же,
Во все вникает, всем владеет, тщательно
Все тонкости исследует, но броситься
И действовать боится необдуманно;
А тот, кому и не приходит в голову
[b] Без спешки поразмыслить над поступками,
За что угодно пылко принимается".
[О загадках]
69. Ульпиан хотел еще что-то добавить к сказанному, но Эмилиан сказал: "Пора нам, любезные мужи, заняться теперь загадками, чтобы хоть немного отдохнуть от чаш, но не так, как это делает афинянин Каллий в своей "Грамматической трагедии". Сперва мы разберем определение загадки. Мы не станем касаться загадок Клеобулины Линдской, - о них [c] вполне достаточно рассказал наш товарищ Диотим Олимпенский; рассмотрим, какие загадки упоминаются в комедиях, и какие наказания назначались тем, кто их не разгадывал".
И Ларенсий ответил: "Клеарх Солейский дает такое определение: "Загадка - это шуточная задача, требующая путем размышления найти решение и получить награду или наказание". В книге "О загадках" этот Клеарх перечисляет семь видов загадок [FHG.II.321]. "Во-первых, когда загадываются буквы, - например, если мы загадаем имя рыбы или растения, начинающееся с буквы альфа; или когда ищут слова, [d] содержащие или не содержащие такую-то букву, например, "загадки без сигмы". Ведь и у Пиндара есть ода без сигмы [PLG.4 frag.79; ср.455с, 467b], -как будто загадка в лирических стихах. Во-вторых, когда загадываются слоги; например, если мы загадаем что-нибудь стихотворное, начинающееся на "ба-", как "ба-силевс"; {90} или оканчивающееся на "-накт", как Каллианакт, или начинающееся со "льва", как Леонид, или же, наоборот, оканчивающееся на него, как Фрасилеон. В-третьих, когда загадываются слова: это может быть простое слово или сложное из двух слогов, возвышенное или низкое, не теофорное имя (как, например, Клеоним), или теофорное (как, например, Дионис), а в последнем случае содержащее [е] имя одного бога или многих (как, например, Гермафродит), или начинающееся с имени Зевса-Дня (как, например, Диокл), или с имени Гермеса (как, например, Гермодор), или оканчивающееся, например, на "-ник". Те, кто не мог разгадать, выпивали чашу {91} [вина]". Вот какое определение дает Клеарх; а о какой чаше здесь речь, разберись ты сам, дражайший Ульпиан.
{90 ...начинающееся на «ба-», как «ба-силевс»... — Остаток слова после «ба-» созвучен слову «силлы», т.е. сатирические стихи.}
{91 ...выпивали чашу... — См.459b.}
70. О загадках Антифан говорит в "Кнетидце" или "Брюхане" [Kock.II.60]:
Я думал прежде, что когда за выпивкой
[f] Загадки задают, конечно, вздор несут;
Иной задаст вопрос: "что, не неся, несут?" -
Я хохочу, - ведь это вздор, придуманный
Лишь для уловки. Так я думал; нынче же
(449) Узнал, что это правда: вносим складчину {92}
{92 ...вносим складчину... — «Вносить складчину» означало собирать складчинный пир, даже когда члены компании уклонялись от взноса. «Десятеро мужей» здесь стратеги, подкупленные Филиппом.}
И, глядь, никто из десяти участников
Не внес ни капли: вот уж "не неся, несут!"
Все это на пирушке извинительно,
Но как юлят те, кто свое не додали!
Ни дать, ни взять - Филипп, {93} хитрец удачливый!
{93 ...Филипп... — Филипп не сдержал обещания вернуть Афинам фракийские города, но оказался очень ловким, избегая выполнения.}
[b] Также в "Любвеобильном" [Kock.II.31]:
- Что ж, когда намереваюсь я сказать тебе "горшок",
Говорить "горшок" я должен иль "изделье колеса
Поворотов, пустотелый, вылепленный из земли,
Раскаленный под другою кровлей земли-матери, {94}
{94 ...под другою кровлей земли-матери... — То есть в печи, также сделанной из глины.}
И беременный чертами новорожденных ягнят,
Потушенных и вскормленных молоком"?
- Спаси, Геракл!
Уморил! Скажи привычно: "Мяса вот тебе горшок".
- Угадал ты! "Взбитый сгусток влаги блеющей козы,
[с] Смешанный с источниками полосато-желтых пчел,
Угнездившийся под плоской кровлей девы, дочери
Непорочнейшей Деметры, {95} и роскошествующий
{95 ...Дочери... Деметры... — То есть муки.}
Мириадами сложенных утонченно покрывал",
Иль скажу "пирог-лепешка"?
- Я "лепешку" предпочту.
- "Пот потока Диониса"?
- Лучше коротко: "вино".
- "Нимф росистая истома"?
- Пропусти, скажи "вода".
- А "разлитое в эфире кассии дыхание"? {96}
{96 ...кассии дыхание? — Ароматичное и целебное растение.}
[d] - "Смирна" и без рассуждений!
- И другого ничего?
- Прекрати свои расспросы, ведь недаром говорят:
Труд излишний, бесполезный - если имя утаить
И обматывать густою пеленой иных имен.
71. И Алексид в комедии "Сон" загадывает такую загадку [Kock.II.385]:
- Не смертен и, однако, не бессмертен он;
Его природа смешана: не божеской
Живет он жизнью и не человеческой,
[е] Рождаясь каждый день и исчезая вновь.
Незрим для глаз, но в то же время всем знаком.
- Всегда ты задаешь загадки, женщина!
- Я просто и понятно говорю сейчас.
- Кто ж мальчик тот с такой природой странною?
- То сон, что прекращает смертных тяготы.
Эвбул в "Сфингокарионе" также предлагает подобные загадки и сам их разгадывает [Kock.II.201]:
- Без языка говорит, и бывает мужским или женским,
Распорядитель своих ветров, волосатый, но гладкий,
Для понимающих он говорит непонятные вещи, {97}
{97 ...Для понимающих он говорит непонятные вещи... — Комическая перверсия выражения «вещи, понятные понимающим»; ср. Эврипид. «Ифигения в Тавриде». Ст. 1092.}
[f] Тянет одну за другой мелодию, даже пронзенный
Неуязвим, он один единственный, все же их много.
Что ж это? Отгадать не можешь?
- Каллистрат.
- Нет, это зад, конечно.
- Верно, бредишь ты.
- Он может безъязыкий разговаривать,
У многих под одним и тем же прозвищем,
Пронзенный невредим, покрытый волосом,
Но гладкий. Что ж еще? Ветрам он многим страж...
(450) Пасть позади, глаза саранчи, с двумя головами,
Семя детей нерожденных воинственный уничтожает.
Это ихневмон египетский:
Ведь, яйца крокодилов похищает он,
Разламывает и, пока не вылуплен
Детеныш, истребляет. Два же рта его -
И спереди, и сзади, потому что он
Разит хвостом, грызя клыком противника...
Знаю я нечто, оно тяжело молодое; состарясь,
Легким, бескрылым летит, собой все вокруг покрывая.
Это пушистая семянка терновника: она ведь
[b] В дни молодости - стойко в семенах стоит,
Когда же сбросит их - летит воздушная,
И дети, дуя, ею забавляются.
Есть изваянье, {98} стоит вверх ногами с разинутым низом,
{98 Есть изваянье... — Загадка описывает конический верх урны для опускания судейских голосов.}
От головы и до пят буравом просверлено острым;
Задом рожденье дает одному за другим человекам, -
Мойрами вытянут жребий им жизни, - другие блуждают,
Каждый имея в себе свое, но крича: "Берегитесь".
Чтобы не все разгадки брать у Эвбула, сами докажите, что это урна [c] для голосования.
72. Антифан же говорит в "Задаче" [Kock.II.92; ср. Геродот I.141]:
- Неводом выловить муж, надеялся множество рыбы;
Окуня вытащил он одного лишь с большими трудами.
Этот уплыл, но кестрей другого, не хуже, доставил.
"За чернохвостом всегда" ведь "следует окунь охотно". {99}
{99 За чернохвостом... следует окунь... — Поговорка; ср. 319с, §110.}
- Кестрей, какой-то муж, да чернохвост еще?
Не понял, что за вздор!
- Скажу понятнее.
[d] Некто, давая свое добро, отдавая, не знает,
Ни кому дал, ни о том, что он не имел его вовсе.
- Не дал, давая, вовсе не имел его?
Не понимаю ничего из этого.
- Об этом, стало быть, в загадке сказано:
Всего, что знаешь, сам еще не ведаешь,
Ни что ты дал, ни что взамен получено.
Примерно так.
- Ну что же, в этом случае
И я загадку загадаю.
- Слушаю.
- Две одаренные гласом рыбешки - султанка и пинна
[e] Много болтали друг с другом, а все ничего не сказали,
Ибо друг друга понять не могли ни одна, ни другая,
Каждая в радость себе лишь одной. Разрази их Деметра!
73. В пьесе "Сапфо" Антифан выводит самое поэтессу; она загадывает загадку, и вот как собеседник решает ее. Сапфо говорит [Kock.II.95]:
[f] Среднего рода, но в лоне оно детей сокрывает.
Немы они, но всегда издают отчетливо звуки,
Перелетев через весь материк, через волны морские,
К тем, кому хочешь послать их. Те люди смогут услышать
Голос живущих вдали, хоть звук не коснется их слуха.
А отгадчик отвечает:
То государство, верно, рода среднего.
Оно в себе детей растит - ораторов,
А те шумят и тащат к нам из-за моря,
Из Азии добычу и из Фракии.
(451) Пока они и кормятся и ссорятся,
Вкруг них вблизи сидит народ бессмысленный,
И ничего не слышит и не видит он.
- Но как немыми могут быть ораторы?
- Когда попались трижды в беззаконии! {100}
{100 ...попались трижды в беззаконии! — Политик, трижды обвиненный во внесении противозаконных предложений, лишался права выступать в Народном Собрании.}
А я-то полагал, дитя, что правильно
Решил твою загадку. Но скажи ответ!
После этого автор заставляет Сапфо так решить загадку:
Отец! Письмо - то слово рода среднего,
А буквы - дети, что оно несет в себе,
[b] Они хоть немы - говорят с далекими,
С кем захотят. А близко кто окажется -
Тот видит, как читают, но не видит слов.
74. Дифил пишет в "Тесее" [Kock.II.557], что однажды во время празднества Адоний три самосские девушки за выпивкой играли в загадки; и была им предложена загадка: что на свете всего сильнее? Одна сказала: "железо", и привела доказательство: оно все режет, копает и на все годится. Ее ответ одобрили, и это побудило вторую девушку сказать, что [с] гораздо сильнее кузнец: в своей работе, он и самое твердое железо гнет, размягчает и делает с ним все что угодно. Третья же девушка ответила, что сильнее всего на свете мужской уд, потому что даже кузнеца, как бы тот ни причитал, дрючат им в зад. И Ахей Эретрийский, блестящий поэт, иногда затемняет свой слог и пишет очень загадочно. Например, в сатировой драме "Ирида" он говорит [TGF.2 751]:
[d] ...каменно-серебряный
Для масла пузырек подвешен с мазью был
На сдвоенном колке спартанской письменной
Скрижали.
Хотя он просто хотел сказать о белом ремешке, на котором висел серебряный лекиф; спартанской же письменной скрижалью он назвал спартанскую скиталу. А как лаконцы все, что нужно писали на этом белом ремешке, обернутом вокруг скиталы, - об этом достаточно рассказал Аполлоний Родосский в книге "Об Архилохе" [frag.22 Michaelis; см.85е]. Стесихор в "Елене" тоже пишет "каменно-серебряный тазик для ног" [PLG.4 frag.30]. Ион в "Фениксе" или "Кенее" в следующих стихах назвал омелу "дубовым потом" [TGF.2 740]: {101}
{101 ...назвал омелу «дубовым потом»... — Птица, питающаяся омелой белой — это сизый голубь (394е); однако он ест также льняное семя, скрытое в «египетской мантии», т.е. поле, засеянном льном.}
Дубовый пот
И ветвь с куста высокого, иль мантия
Льняная из Египта, или ловчие
[e] Силки меня вскормили.
75. Гермипп в книге "Об учениках Исократа" [FHG.III.51] говорит, что Феодект Фаселидский очень легко решал заданные ему загадки и сам ловко задавал их другим. Известна его загадка о тени. В ней говорится, что есть одна вещь, которая при рождении и при смерти больше всего, а в расцвете сил - меньше всего. Вот как звучит загадка [TGF.2 807]:
Ни на земле, нас кормяшей, ни в море, ни среди смертных
Ты не увидишь, чтоб тело росло так странно, как это:
Только родившись, оно бывает огромным и длинным,
[f] В самой цветущей поре - мало; когда ж постареет,
Снова огромной длины достигает оно перед смертью.
Он же в трагедии "Эдип" в такой загадке описывает день и ночь [TGF.2 802]:
Сестры есть близнецы, одна из которых рождает
(452) Вечно другую, а та порождает первую снова.
А вот какой случай рассказывает в "Истории Греции" Каллисфен [р. 15 Muller]: "Когда аркадцы осаждали Кромн, маленький городок неподалеку от Мегалополя, то спартанец Гипподам, оказавшийся среди осажденных, посредством загадки открыл пришедшему от спартанцев вестнику, каково их положение в Кромне. Он велел передать своей матери, чтобы та в ближайшие десять дней освободила женщину, связанную в храме Аполлона, потому что потом освободить ее уже не удастся. Такими еловами [b] он ясно дал понять все, что хотел. Дело в том, что в храме Аполлона, над самым божьим троном был изображен на картине Голод в виде женщины. Всем в Спарте стало ясно, что еще только десять дней осажденные смогут переносить голод; уразумев сказанное, спартанцы тотчас пришли на помощь жителям Кромна".
76. Есть много загадок такого рода, как следующая:
Видел я, как человек огнем припаял к человеку
Медь, чтобы стала она близкой по крови ему.
Это означает "ставить банки". А вот загадка Панарка, о которой [c] говорит Клеарх в книге "О загадках" [FHG.1I.322]: "Мужчина, да не мужчина, бросил камнем, да не камнем, в птицу, да не птицу, которая сидела на дереве, да не дереве". В этой загадке первое - евнух, второе - пемза, третье - летучая мышь, а четвертое - куст. Платон упоминает об этой [d] загадке в пятой книге "Законов", когда говорит ["Государство" р.479b]: "Философы, занимающиеся пустяками, похожи на людей, которые на пиру обмениваются двусмысленностями, или напоминают детскую загадку про евнуха и летучую мышь, где спрашивается, чем он в нее бросил и откуда согнал".
77. Таковы же, как говорит Деметрий Византийский в четвертой книге "О поэзии", и загадки Пифагора: "сердца не есть" вместо "упражняйся в бесстрастии", "огонь ножом не разгребать" вместо "не ссорься с разгневанным", гнев значит огонь, а ссора - нож. "Через весы не переступать" вместо "гнушайся жадности, ищи равновесия". [e] "По торным тропам не ходить" вместо "не следуй мнению большинства", ибо каждый говорит то, что ему лишь кажется, а нужно идти прямо, следуя разуму. "На хлебной мере не сидеть" вместо "думая о сегодняшнем, готовься к завтрашнему". "Переходя межу, не оборачиваться", так как предел и конец жизни - это смерть, и он запрещает встречать ее с горестью и тревогой.
78. Клеарх рассказывает, что подобно Теодекту забавлялись [f] загадками Дромей Косский и кифарист Аристоним, а также Клеон, прозванный "мим под флейту", лучший исполнитель италийских мимов, игравший без маски (αυ̉τοπρόσωπος); в этом роде мимов он превзошел даже Нимфодора. С ним соперничал и глашатай Исхомах, который сперва играл (453) свои подражания перед уличными зеваками, а потом, прославившись, стал играть мимы среди фигляров. Загадки, которые они составляли, были такого рода: некий крестьянин, например, объедался до дурноты, и врач спрашивал его, ел ли он до рвоты, - "о нет, - отвечал крестьянин, - только до брюха". Нищенка мучилась животом, врач спрашивал ее, не понесла ли она во чреве (ε̉ν γαστρί), {102} она же отвечала: "да как же, если я три дня не евши". Многие шутки Аристонима... [также были основаны] ...на двусмысленностях. И поэт Сосифан, бранивший актера Кефисокла за распутство, говорил: "я забил бы тебе камень в задницу, кабы [b] не боялся забрызгать зевак". Древнейшими же и наиболее близкими к самой природе загадок являются загадки, построенные на логической уловке: "Чему все мы учим, а сами не знаем?" и "Что одно и то же нигде и везде?" Да в придачу к ним: "Что одно и то же на небесах, на земле и в море?" Последняя загадка - об омонимах, ибо и "медведь", и "змея", и "орел", и "пес" есть на небесах, на земле и в море. {103} А предыдущая загадка означает время: оно ведь одно и то же везде, но его нигде нет, ибо [с] по природе оно не пространственно. Первая же загадка означает дух: что это такое, никто не знает, но мужаться духом мы учим всякого.
{102 ...понесла... во чреве... — Могло означать как желудок, так и чрево, на чем и основана шутка; ср.246b-с.}
{103 ...на небесах, на земле и в море... — На небе — созвездия Большой и Малой медведиц, Змеи, Орла, а также звезда Сириус, называвшаяся Песьей; в море — краб-медведь (105b), род рыбы офидиум, род ската, Myliobatis aquila и рыба-собака (310а).}
79. Афинянин Каллий (о котором мы уже упоминали), {104} который жил немного ранее времени Страттида, сочинил так называемое "грамматическое представление" по следующему плану. Пролог его сочинен из [наименований] букв, которые различены так, чтобы читать их раздельно от начала к концу, а потом обратно к началу:
{104 ...уже упоминали... — См. 448b, 276а, где упоминалась его «Азбука». Скорее всего это была комедия, в которой хор из 24 женщин представлял 24 буквы греческого алфавита.}
Вот буквы: "альфа", "бета", "гамма", "дельта", "эй" {105}
{105 ...«эй»... — Буква Ε, называвшаяся «эй» (название эпсилон она получила в средние века) была начертана на храме Аполлона в Дельфах (Плутарх. «Моралиа». 384слл.)}
[d] От божества Дельфийского, "дзет", "эта", "тет",
"Йота", "каппа", "лямбда", "мю", "ню", "ксей" и "у" (ου̃), {106}
{106 ...«у» (ου̉). — Не омикрон!}
"Пей", "ро" и "сигма", "тав", "ю" (υ̃), "фей", "хей", "псей", до "о" (ω̃).
Женский хор у него был следующим образом сочинен из попарно объединенных букв, уложенных в размер и мелодию: "бета" - "альфа" - "ба" (βα), "бета" - "эй" - "бе" (βε), "бета" - "эта" - "бэ" (βη), "бета" - "йота" -"би", "бета" - "у" - "бо", "бета" - "ю" - "бю", "бета" - "о" - "бо" (βω) и снова в антистрофе и мелодии и размера: "гамма" - "альфа", "гамма" - "эй", "гамма" - "эта", "гамма" - "йота", "гамма" - "у", "гамма" -"ю", "гамма" - "о" и так далее все остальные слоги, каждый таким же е образом; все они в антистрофах имеют тот же самый размер и напев. Следовательно, Эврипида можно заподозрить не только в том, будто он сочинил по этому образцу всю свою "Медею", но становится ясно и то, что он заимствовал отсюда также и всю мелодику. Также и о Софокле говорят, будто он, услышав сочинение Каллия, отважился оторвать смысл стиха от размера и написал в "Эдипе" следующий стих [332]:
Себя терзать не стану, ни тебя. К чему
Попрек?
Поэтому, как кажется, и все остальные сочинители трагедий переняли структуру своих антистроф именно от этого образца. После хоровой партии Каллий снова выводит на сцену речь, следующим образом построенную [f] из [наименований] гласных, различенных так же, как ранее (чтобы при декламации сохранить силу, нужную автору):
- Сказать лишь "альфу", жены, прежде надобно,
Вторую "эй".
Хор . За ней и третью скажешь ты.
- Скажу я, значит, "эта".
Хор . Говори за ней
"Иота", пятой "у", шестой же "ю" скажи.
- Последней же сказать тебе "о долгую"
Мне остается из семи звучащих букв,
Из них одних лишь стих у нас составится.
(454) Сказавши их, затем болтай сама с собой.
80. Каллий также описал ямбом внешний вид буквы, хоть получилось это, по смыслу довольно непристойно (ΨΩ):
Я на сносях, подружки, от стыда горю,
По буквам я скажу вам имя дитятки:
Сперва - черта прямая и отвесная,
К ее средине черточки наклонные
Отсюда и оттуда направляются,
А дальше круг с малюсенькими ножками. {107}
{107 ...круг с малюсенькими ножками... — Это дает ΨΩ, возможно, разговорную форму от , foetidus ventris crepitus (Далешамп).}
Можно заподозрить, что именно по этому примеру позднее историк [b] Меандрий, немного лишь изменив стиль подражания, составил одно из своих "Наставлений" [FHG.II.337], однако более грубо. Эврипид, по-видимому, тоже написал в своем "Тесее" такую речь с описанием букв. Там неграмотный пастух следующим образом объясняет, как написано имя Тесея (ΘΗΣΕΥΣ) [TGF.2 477]: {108}
{108 ...написано имя Тесея... — Описываемые буквы дают слово ΘΗΣΕΥΣ, из чего ясно, что Эврипид использовал ионийское Η задолго до официального принятия ионийского алфавита в 403 г. до н.э.}
Хоть в грамоте не сведущ, очертания
Всех букв я опишу во всех подробностях.
Круг ровный, словно циркулем отмеренный,
Посередине черточкой отмеченный.
У следующей буквы две отвесные
Есть линии, в средине разделяет их
Еще одна, короче. Локон завитый -
Вот третья буква. Есть прямая линия
У следующей буквы, опирается
На три при ней наклонных поперечины.
Всего труднее описать мне пятую -
К опоре общей две черты сбегаются.
Последняя - как третья: локон завитый.
[d] То же самое и у трагического поэта Агафона: у него в "Телефе" какой-то неграмотный разъясняет запись имени Тесея [Ibid. 764]:
Был круг с глазком внутри в начале надписи,
Затем шли два отвеса с перекладиной,
Был третий знак подобен луку скифскому,
Четвертый - как трезубец, набок брошенный,
Затем отвес, с ним две косые черточки,
Последний знак во всем подобен третьему.
[e] Также Феодект Фаселидский выводит на сцену неграмотного крестьянина, описывающего имя Тесея (ΘΗΣΕΥΣ) [Ibid. 803]:
Стоял там круг с глазком в начале надписи,
За ним, как близнецы, отвесы равные,
Соединяла их прямая черточка.
Знак третий был похож на локон вьющийся.
Косым трезубцем следующий выглядел;
Шли в пятом сверху равные две палочки,
Встречаясь на едином основании.
[f] Шестой же знак в конце опять был локоном.
И Софокл сочинил нечто подобное, когда представил в сатировской драме "Амфиарай" плясуна, изображавшего [жестами] буквы [TGF.2 156]. {109}
{109 ...плясуна, изображавшего [жестами] буквы... — Древнегреческий танец содержал элементы жестикуляции.}
81. Неоптолем Паросский пишет в книге "Об эпиграммах", что в Халкедоне на могиле софиста Фрасимаха (ΘΡΑΣΥΜΑΧΟΣ) была помещена следующая эпиграмма [Diels 674]:
Тета, ро, альфа, сан, ю, мю, альфа, хей, у, сан - мне имя.
Родина мне Халкедон, был я при жизни софист.
А Клеарх пишет, что есть поэма Касториона Солейского, посвященная Пану, в которой каждая из [трех] диподий строки состоит из законченных (455) слов и составлена так, что может стоять как в начале, так и не в начале строки. {110} Например [PLG.4 III.635]:
{110 ...стоять как в начале, так и не в начале строки. — То есть все диподии шестистопного ямба были разделены цезурами, что позволяло переставлять их, не нарушая размера.}
Аркадский Пан, | владыка-вождь | зверей лесных!
Пушистый снег | запорошил | твое жилье.
Тебе хвалу | я петь начну | в стихах своих
Ученейших, | загадочных | для неучей.
Мелодии | ты воском льешь | расплавленым. {111}
{111 ...воском льешь расплавленым. — Флейта Пана скреплялась воском.}
И далее в том же стиле. Любая перестановка диподий не нарушает стихотворного размера, например:
Запорошил | пушистый снег | твое жилье.
Твое жилье | запорошил | пушистый снег.
Интересно, что каждая диподия состоит из одиннадцати букв. Можно [b] составить стих и по-другому, из одной строки образуя несколько для разного употребления, например, так:
Размеры стоп скажи мне, взяв размеры стоп.
Размеры стоп взяв, мне скажи размеры стоп.
Я не хочу брать ни за что размеры стоп.
Размеры стоп брать ни за что я не хочу.
82. Тот же Клеарх говорит, что Пиндар написал свою астматическую оду (т. е. без буквы σ) как загадку для лирических сочинителей, [c] потому что многие из них его бранили за то, что он был не умел писать без сигмы, а им это не нравилось [PLG.4 frag.79; 448d, 467а]:
В давнее время бечевою тянулся дифирамб,
И нечистое "с" вылетало из губ людей.
Это следует заметить тем, кто не верит в подлинность асигматической оды Ласа Гермионского под заглавием "Кентавры". Этот Лас написал без сигмы еще и гимн в честь гермионской Деметры, как о том пишет Гераклид Понтийский в третьей книге "О музыке"; начало его таково [d] [PLG.4 III.376]:
Кору пою и Деметру, Климена (т. е. Аида) супругу.
83. Есть множество и других видов загадок. Например [PLG.4 III.666]:
В ясности я родился, и соленая влага отчизну
Вкруг омывает мою, мать моя - дочерь числа.
[Ответ - Аполлон.] "Ясность" здесь означает Делос, {112} который отовсюду [e] окружен морем, мать - Лето, дочь Кея, а словом "кей" (κοι̃ος) македонцы называют число. И загадка про ячменный отвар [PLG.4 III.668]:
{112 «Ясность» здесь означает Делос... — Название острова Делоса может пониматься как прилагательное «ясный, очевидный».}
Толки без шелухи ячмень, пей сок его.
Слово "ячменный отвар" (πτνσάνης) составлено из глаголов πτίσσειν (толочь) и α̉νει̃ν (шелушить). И загадка об улитке, приводимая в "Определениях" Тевкра:
С панцирем тварь на спине, без ног, без костей, без колючек,
Продолговатые глазки свои то покажет, то спрячет.
Антифан в "Самовлюбленном" пишет [Kock.II.30]:
[f] Творог льнотелый. Я о сыре речь веду.
Анаксандрид в "Безобразной" [Kock.II. 137]:
"Вот рассек он плоть на части, на протяжные куски,
Под покровом укротил их, закаленным на огне", -
Тимофей сказал ученый, а имел в виду горшок.
Тимокл в "Героях" [Kock.II.457]:
- Когда ж был унесен противник голода,
Питатель жизни и хранитель дружества,
Целитель верный аппетита волчьего,
Наш стол...
(456) - Довольно, небеса свидетели!
Да кто тебе мешает просто "стол" сказать?
Платон пишет в "Адонисе", что Кинире было дано пророчество о его сыне Адонисе, гласившее [Kock.I.601]:
Царь киприотов, мужей задами косматых, Кинира!
Всех красивее и всех замечательней сын твой на свете,
Два божества твоего ребенка, однако, погубят;
Первую весла влекут потайные, второй - ими правит.
[b] Он подразумевает Афродиту и Диониса, которые оба были влюблены в Адониса. И Асклепиад приводит в "Трагических" следующую загадку Сфинкса ["Палатинская антология" XIV.64]:
Ходит на двух по земле и на трех ногах, одноголосо, {113}
{113 ...одноголосо... — Так в Палатинской антологии и Laur. кодексе Софокла; у Афинея, наоборот, «обладает разными голосами», что бессмысленно.}
Ходит и на четырех, и сколько ни водится тварей
В воздухе, море, на суше, свою изменяет природу
Это одно существо; и чем больше числом его ноги,
Резвости меньше и меньше таится в немощных членах.
[с] 84. Похожи на загадку также следующие строки Симонида; их приводит в своей книге "О Симониде" Хамелеонт Геракчейский [PLG.4 III.506]:
Хищная рыба с отцом козленка всеядного вместе
Головы соединили; когда же отпрыска ночи
Взглядом узрели они, то больше уже не желают
Нянчить быкоубийцу, слугу Диониса владыки.
Одни говорят, что это была надпись на одном древнем приношении в Халкиду, {114} на котором были изображены козел и дельфин, их де и [d] описывает этот стих. Другие считают, что в виде козла и дельфина был изготовлен настроечный ключ псалтерия, а под быкоубойцей и слугой Диониса понимают дифирамб. Третьи же рассказывают, что в Иулиде {115} в жертву Дионису приносили быка, которого один из юношей должен был убить топором, а этот топор незадолго же до празднества был отдан в кузницу. Юный Симонид пошел за ним к кузнецу. Однако, увидев, что кузнец спит, а его мехи валяются рядом с клещами (καρκίνος), {116} соприкасаясь передними частями, он ушел и загадал своим товарищам [е] вышеприведенную загадку. Мех для вина - это отец козленка, хищная рыба - это краб (καρκίνος), дитя ночи - сон, быкоубийца же и слуга Диониса - топор. Сочинил Симонид и другую эпиграмму, которая может быть трудна для тех, кто не знает истории [PLG.4 III.507]:
{114 ...на одном древнем приношении в Халкиду... — Шульц: «на бронзовом треножнике».}
{115 Иулида — родной город Симонида.}
{116 ...рядом с клещами... — Кузнечные мехи могли также значить «мех для вина», изготовлявшийся из козлиной шкуры, а клещи могли значить «рак» или «краб».}
Я говорю: кто трудов цикадных нести не желает,
Пир великий задаст Панопеиаду Эпею.
Здесь говорится о том, что живя в Карфее, он занимался с хором. А училище [f] располагалось на вершине холма рядом с храмом Аполлона недалеко от моря. И люди Симонида, и все другие брали воду у подножия холма, где был родник, а везли эту воду на осле, которого называли Эпеем, потому что в преданиях говорится, что Эпей доставлял воду Атридам; это записано в троянском сказании, хранящемся в храме Аполлона, об этом говорит и Стесихор [PLG.III.212]
(457) Зевесова дщерь пожалела его, ахейских царей
Водоноса.
Вот тогда-то, говорят, и было установлено, что хорист, опоздавший к занятиям, должен дать для осла меру ячменя. Об этом-то и говорится в стихах: "не несущий цикадных трудов" - это не желающий петь, "Пано-пеиад" - осел, "великий пир" - мера ячменя.
85. Похожая загадка есть и у поэта Феогнида [ст. 1229 Diehl]:
Вот уже к дому меня морской мертвец призывает;
[b] Сам он покойник, но жив голос в устах у него.
Это означает витую раковину. {117} К загадкам относятся и [нарицательные] слова, звучащие одинаково с собственными, например [TGF.2 858]:
{117 ...означает витую раковину. — Пустые витые раковины больших моллюсков использовались в качестве сигнальных рогов.}
Великую победу (α̉ρνστόννκον) {118} обретя в бою.
{118 Великую победу. — То есть созвучное имени Аристоник.}
И общеизвестное:
На десяти кораблях пять мужей поплыли походом;
Битва была меж камней, но поднять не могли они камня;
[c] Жажда сгубила бедняг, хоть вода им к устам подступала. {119}
{119 ...вода им кустам подступала. — То есть корабли налетели на рифы, и нельзя было напиться соленой водой.}
86. Какое же наказание полагалось в Афинах для тех, кто не мог разгадать загадку? Правда ли, что они выпивали чашу вина, смешанного с рассолом, как говорил Клеарх в своем определении загадок? В первой книге "О пословицах" он пишет [FHG.II.317]: "Разгадывание загадок не чуждо философии, и в древности люди этим пользовались, чтобы показать [d] свою образованность. За выпивкой тогда предлагали не такие вопросы, какие задают друг другу ныне, - "какое из любовных соединений слаще", или "какая рыба вкуснее или лучше по сезону", или "какую [рыбу] лучше есть после восхода Арктура или после Плеяд или Пса". Кроме того, [нынче] наградой выигравшим служат поцелуи, которые человеку со вкусом только противны, наказанием же проигравшим назначено пить несмешанное вино, а это им милее всякого лекарства. [e] Это как раз в духе тех, кто вырос на сочинениях Филениды и Архестрата, и кто читает разные "Гастрологии". В древности, однако, вместо этого предпочитали развлечения иного рода. Например, первый гость декламировал строку гекзаметра или ямба, а за ним каждый в свою очередь говорил следующие строки; или же один пересказывал смысл каких-либо стихов, а в ответ ему приводили отрывок из другого поэта с той же мыслью; или каждый декламировал по строчке ямбов. Кроме того, каждый должен был сказать строчку, длиной во столько-то слогов, чтобы она укладывалась в размер по всем правилам о слогах и буквах. Подобным же образом вышесказанному играющие должны были назвать на [f] заданную букву имена всех ахейских вождей под Троей, или всех троянских вождей, или азиатских городов; следующий игрок называл европейский город, по заданию, эллинский или варварский. Таким образом, забава была не бестолковая, а показывала образованность каждого; наградами же служили венки и словесные похвалы, от которых слаще всего бывает дружба".
(458) 87. Вот что говорит Клеарх. Мне же кажется, что следует предлагать еще и такие загадки: сказать, например, гомеровский стих, начинающийся с альфы и кончающийся на альфу:
α̉γχου̃ δ'ι̉σταμένη 'έπεα πτερόεντα προσηύδα. [Ил.IV.92]
Став близ него, устремила богиня крылатые речи,
α̉λλ' 'άγε νυ̃ν μάστιγα καὶ η̉νία σνγαλόεντα. [Ил.V.226]
Шествуй, любезный; и бич и блестящие конские вожжи,
α̉σπίδας ευ̉κύκλους λαισήιά τε πτερόεντα. [Ил.V.453]
Пышных кругами щитов и крылатых щитков легкометных.
И подобным же образом ямбические стихи:
α̉γαθός α̉νὴρ λέγαιτ' η̉ν ο̉ φέρων τα̉γαθά.
Назвали б добряком добро несущего,
α̉γαθός α̉ν ει̉η χώ φέρων καλώς κακά.
В несчастье стойкий был бы мужем доблестным.
Гомеровские стихи, начинающиеся и оканчивающиеся на ε:
[b] ευ̉ρε Λυκάονος υι̉ὸν α̉μύμονά τε κρατερόν τε. [Ил.IV.89]
Видит его: непорочный и доблестный сын Ликаонов...
ε̉ν πόλει ύμετέρη, ε̉πεί ου̉κ 'άρ' 'έμελλον 'έγωγε. [Ил.V.686]
В вашем дому умереть: не судила, как вижу, судьбина...
И ямбические [Kock.III.452]:
ευ̉καταφρόνητος ε̉στι πενία, Δερκυλε.
Повсюду, Деркил, бедность презираема,
ε̉πί τοι̃ς παρου̃σι τόν βίον διαπλέκε.
Судьбу свивать ты должен из подручного.
Стихи Гомера, начинающиеся и оканчивающиеся на η:
η̉ μὲν 'άρ' ‛ώς ει̉που̃σ' α̉πέβη γλαυκώπις 'Αθήνη. [Ил.V.133]
Так говоря, отошла светлоокая дочь громовержца,
η̉ δ' ε̉ν γούνασι πι̃πτε Διώνης δι̃' 'Αφροδίτη. [Ил.V.370]
[c] Но Киприда, стеная, упала к коленам Дионы.
И ямбические [Kock.III.452]:
η̉ τω̃ν φίλων σοι πίστις 'έστω κεκριμένη.
Удостоверься даже в друга верности.
Стихи Гомера, начинающиеся и оканчивающиеся на ι:
'Ιλίου ε̉ξαπολοίατ' α̉κήδεστοι καί 'άφαντοι. [Ил.VI.60]
В Трое живущие все и лишенные гроба исчезнут.
‛Ιππόλοχος δ μ' 'έτικτε καὶ ε̉κ του̃ φημι γενέσθαι. [Ил.VI.206]
Жил Гипполох, от него я рожден и горжуся сим родом.
Начинающиеся и оканчивающиеся на σ:
συμπάντων Δαναω̃ν, ου̉δ' 'ήν 'Αγαμέμνονα ει̉πης. [Ил.I.90]
В стане ахеян; хотя бы назвал самого ты Атрида.
σοφὸς ε̉στιν ο̉ φέρων τα̉πό τη̉ς τύχης καλω̃ς. [Kock.III.452]
Мудрец свою судьбу несет с достоинством.
Начинающиеся и оканчивающиеся на ω:
[d] ω̉ς δ' 'ότ' άπ' Ου̉λύμπου νέφος 'έρχεται ου̉ρανόν ει̉σω. [Ил.XVI.364]
Словно когда от Олимпа подъемлется на небо туча,
ω̉ρθωμένην πρὸς 'άπαντα τήν ψυχήν 'έχω.
Ко всем имею душу справедливую.
Следует загадывать также стихи без σ, например [Ил.VII.364]:
πάντ' ε̉θέλω δόμεναι καὶ 'έτ' οίκοθεν 'άλλ' ε̉πιθει̃ναι.
Все соглашаюся выдать и собственных к оным прибавить.
Или стихи, в которых из первого и последнего слогов складываются имена, например:
Αι̉ας δ' ε̉κ Σαλαμίνος 'άγεν δύο καὶ δέκα νη̃ας. [Ил.II.557]
Мощный Аякс Теламонид двенадцать судов саламинских Вывел.
(Получается имя) Аякс (Αι̉ας).
Φυλείδης, 'όν τίκτε Διὶ φίλος ι̉ππότα Φυλεύς. [Ibid.628]
[е] Мегес Филид, сын любимца богов, конеборца Филея.
(Получается имя) Филей (Φυεύς)
ι̉ητη̃ρ' α̉γαθώ, Ποδαλείριος η̉δὲ Μαχάων. [Ibid.732]
Славные два данаев врачи, Подалир и Махаон.
(Получается имя) Ион (Των).
А в других гомеровских стихах из первого и последнего слога складываются названия предметов утвари; например:
ο̉λλυμένων Δαναών ο̉λοφύρεται ε̉ν φρεσὶ θυμός. [Ил.VIII.202]
Сердце твое не страдает о гибнущих храбрых данаях.
Ступка, (ο̉λμός)
μυθει̃ται κατὰ μοι̃ραν 'άπερ κ' οι̉οιτο καὶ 'άλλος. [Од.XVII.580]
Нет; он умно рассуждает, и с ним ты должна согласиться.
Мельница, (μύλος)
λυγρός ε̉ὼν μή που τι κακὸν καὶ μει̃ζον ε̉παύρη. [Од.XVIII. 107]
[f] ...сам нищий бродяга: иль будет с тобою
Хуже беда.
Лира, (λύρη)
А в иных - какая-нибудь пища:
α̉ργυρόπεζα θέτις, θυγάτηρ α̉λίοιο γέροντος. [Ил.1.538]
Старца пучинного дочь, среброногая матерь Фетида.
Хлеб, (άρτος)
μή τι σὺ ταυ̃τα 'έκαστα διείρεο μηδέ μέταλλα. [Ил.1.550]
Ты ни меня вопрошай, ни сама не изведывай оных.
Овца, (μήλα)
88. Однако мы слишком далеко зашли в нашем разговоре о загадках, поэтому пора сказать, какие наказания полагались для тех, кто не мог разгадать загадки (ср.457с). Они должны были пить вино, смешанное (459) с рассолом, и притом единым духом, как видно из комедии "Ганимед" Антифана [Kock.II.42]: {120}
{120 Царь Лаомедонт расспрашивает своего раба об исчезновении Ганимеда.}
РАБ. Увы мне, слишком уж хитросплетенные
Вопросы задаешь.
ЛАОМЕДОНТ. Спрошу понятнее:
Скажи, как сына моего похитили,
И поскорей, пока тебя не вздернули.
РАБ. Ты, господин, загадку, что ли, задал мне?
И должен я сказать о похищении
Мальчишки: знаю ли, и что сказать бы мог?
ЛАОМЕДОНТ. Эй, кто-нибудь, скорей ремень подайте мне!
РАБ. Быть может, я не отыщу решения,
Так ты ремнем решил меня наказывать?
[b] Нельзя! Мне чашу поднеси соленую.
ЛАОМЕДОНТ. А знаешь ты, как выпить ее надобно?
РАБ. Конечно, знаю.
ЛАОМЕДОНТ. Как?
РАБ. Да унести ее,
Как твой залог.
ЛАОМЕДОНТ. О нет, но чашу должен ты
Единым духом выпить и с обеими
Руками за спиной.
89. Вот что рассказали пирующие мудрецы о загадках. А тем временем и нас, пока мы пересказываем сказанное [ими], застает наступающий вечер. Поэтому мы последуем их примеру, и отложим наш рассказ о чашах до завтра. Как в "Любителе жертвоприношений" Метаген говорит [Kock.I.708]:
С каждой сценой всегда я меняю рассказ,
[c] чтобы выставить новые блюда,
Чтобы снова и снова театр услаждать
изобилием этого пира, -
вот так и мы поведем далее рассказ о чашах.
Конец Книги десятой
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги