Афиней. Пир мудрецов

Книга седьмая

1. Пир был в самом разгаре, и киники, решив, что это настоящий праздник Фагесий (Обжорств), разошлись не на шутку. Кинульк обратился к Ульпиану: "Раз уж мы продолжаем пировать, а ты, Ульпиан, потчуешь нас речами, {1} скажи мне, у какого автора упоминается празднество Фагесий или Фагесипосий (т. е. Едопитий)"? Тот пришел в замешательство и, хотя дело шло к вечеру, приказал слугам прекратить разносить нам блюда: "Сдаюсь, мой ученый друг, так что самое время говорить тебе - и пир будет для тебя слаще". И Кинульк: "Если обещаешь поблагодарить меня за науку - я готов". Тот согласился, и Кинульк начал:

{1 ...потчуешь нас речами... — Ср.: «...потчует его прекрасными доводами» (Платон. «Государство». 57Id), а также «Застольные беседы» Плутарха (672е-673а). Здесь, как в предыдущих и в последующих книгах (Афиней. 12b, 12е, 185а, 358с и др.), обыгрывается ситуация речевого пиршества, на котором достойные восхищения блюда — это ученые беседы участников, приправленные цитатами из многочисленных античных авторов, как редких и практически забытых в эпоху Афинея, так и ставших классикой, таких, как Платон. Вообще Платон как родоначальник литературного жанра пира — основополагающиий автор для Афинея. Его «Пир мудрецов» начинается (ср. 2а) с игры с платоновским «Федоном» и «Пиром», а завершается (702b-с) прямой цитатой из писем Платона. У Афинея Платон не только самый цитируемый автор после Аристотеля и Феофраста, но и постоянный повод для литературной игры «Пир Афинея — Пир Платона»: участники пира Афинея нередко прибегают к платоновским формулировкам, отсылающим образованного читателя к оригиналу: так, в своей следующей реплике «...поблагодарить меня за науку» Кинульк снова обыгрывает «Государство» Платона (338b). Подробнее о роли Платона в тексте Афинея см. статью Майкла Траппа (Trapp М. Plato in the Deipnosophistae // Athenaeus and his world. University of Exeter Press, 2000).}

"Клеарх, ученик Аристотеля, а родом из Сол, в первой из двух книг своего сочинения "О загадках" пишет примерно следующее (мне так понравилось это слово, что я заучил его объяснение наизусть) [FHG.II.321]: "Фагесий, или, как некоторые говорят, Фагесипосий, - это празднество, в наше время уже позабытое, так же как и празднества рапсодов, {2} которые они устраивали ... [лакуна] ... и как Дионисии: они выходили вперед и пели (276) песни в честь каждого из божеств". Так сказано у Клеарха, если же ты не веришь, приятель, то у меня есть эта книга, которой я ради тебя не пожалею: изучив ее, ты почерпнешь много полезного для твоих ученых задач. Там, например, рассказывается, что афинянин Каллий сочинил трагедию "Азбука", {3} сюжет и песни которой взяли для себя за образец Еврипид в "Медее" и Софокл в "Эдипе".

{2 ...празднество, в наше время уже позабытое, так же как и празднества рапсодов... — В отличие от празднеств-состязаний рапсодов (певцов-исполнителей гомеровских поэм), которые согласно эпиграфическим данным спорадически проводились вплоть до III в. н.э. (т. е. пережили самого Афинея где-то на век), Фагесий нигде больше не упоминаются, если не считать византийского комментария Евстафия к «Одиссее», который явно восходит к той же приведенной ниже цитате из Клеарха.}

{3 ...афинянин Каллий сочинил трагедию «Азбука»... — Об этой трагедии и Каллии ничего достоверного не известно, но современные ученые считают, что речь шла скорее о комедии-пародии «Азбучная трагедия» и не ее копировали Еврипид и Софокл, а она — их. Это произведение упоминается также в X книге «Пира мудрецов» и из него приведены описывающие различные буквы греческого алфавита отрывки, наряду с фрагментами трагедий Еврипида, Агафона и Феодекта, использующими сходные приемы (453c-^54f).}

2. Все подивились учености Кинулька, а Плутарх заметил: "Вот также и в моей родной Александрии некогда справлялось празднество Лагинофорий; о нем рассказывает Эратосфен в сочинении "Арсиноя". [b] Пишет он так: "Птолемей учредил много разных праздников и жертвоприношений, особенно в честь Диониса, {4} и вот Арсиноя спросила какого-то прохожего, шедшего с масличными ветвями, что за день и что за праздник нынче справляют, а тот отвечал: "Праздник называется Лагинофории (Фляжки); участники лежат на соломе, и каждый ест то, что принес с собой, и пьет из собственной фляжки". Когда он пошел дальше, царица повернулась к нам и заметила: "Грязный же будет у них сброд! Толпа [c] всякого звания и еда несвежая, приготовленная кое-как". А если праздник ей нравился, то царица, конечно, без устали хлопотала над ним, как над горшечным праздником, где каждый тоже пьет в одиночку, однако всю еду доставляет "устроитель".

{4 ...Птолемей учредил много разных праздников и жертвоприношений, особенно в честь Диониса... — Вероятно, имеется в виду Птолемей IV Филопатор и его сестра-жена Арсиноя III (III в. до н.э.), однако вся египетская династия Лагидов уделяла особое внимание Дионису, отождествляемому в их царстве с важными египетскими божествами — Осирисом и Сераписом. Египетское дионисийское празднество сравнивается со вторым днем аттических анфестерий, см. примеч. 6 к кн. IV.}

3. Окинув взором наше угощенье, один из ученых мужей воскликнул:

[d] "Обедов сколько! Как мы одолеем их? {5}

{5 Обедов сколько! Как мы одолеем их? — В оригинале этого предположительно комического отрывка неизвестного автора используется распространенная в древнегреческом языке figura etymologica «прообедаем обедов» (глагол сопровождает прямое дополнение, однокоренное глаголу, как в русском «горе горевать»).}

Не будем же мы "ночь" пировать, как выразился прелестный Аристофан в "Эолосиконе" [Kock.I.395] в смысле "всю ночь", - точно так же, как у Гомера [Од.IХ.298]

Между козлов, вдоль баранов на голой земле растянулся, -

сказано вместо "вдоль всех баранов", чтобы подчеркнуть огромный рост Киклопа".

На это откликнулся врач Дафн: "Любезные мои! Угощаться ночью - для всех полезнее, потому что лунное светило способствует [e] гниению, {6} а тем самым и перевариванию: пищеварение ведь сродни гниению. Поэтому быстрее загнивают и жертвы, принесенные ночью, и деревья, срубленные при луне, да и большинство плодов вызревают больше при лунном свете".

{6 ...лунное светило способствует гниению... — О связи пищи с астрологией и медициной у античных авторов вообще и у Афинея в частности написано немало. Здесь Дафн приводит в пример распространенное воззрение той эпохи; ср. «Застольные беседы» Плутарха, книгу III, вопрос 10 «Почему мясо загнивает скорее при луне, чем при солнце».}

4. Нам уже было подано много разных рыб, а прислуга продолжала подавать всё новых и новых, необычайной величины и диковинного вида. Миртил на это заметил: "Друзья мои! Неудивительно, что из всего, что варится (προσοψήματα) только рыба удостоилась зваться приварком {7} ('όψον), потому что всех превзошла вкусом и любители сходят по ней с ума. [f] Мы ведь называем лакомками (ο̉ψοφάγοι) не любителей говядины, каким был, например, Геракл, который "зеленой смоквой заедал говядину [Еврипид, TGF2. 652]", и не любителей смокв, каким был философ Платон, как свидетельствует Фанокрит в сочинении "Об Эвдоксе" [FHG.IV.473] (а любителем винограда, говорит он, был Аркесилай), - нет, лакомками у нас считаются завсегдатаи рыбных лавок. Кстати, любителями яблок были Филипп Македонский и его сын Александр, как свидетельствует Дорофей в шестой книге "Истории Александра". А Харет Митиленский (277) рассказывает, что когда Александр обнаружил, что самые лучшие яблоки растут близ Вавилона, то наполнил ими корабли и устроил [на реке] яблочное сражение - зрелище получилось восхитительное. Вообще же приварком ('όψον) называется любая пища, приготовленная на огне, - сварена ('έψον) она или зажарена (ω̉πτήσθαι)".

{7 ...только рыба удостоилась зваться приварком... — О приварке-закуске δψον и его месте в греческой жизни см. подробно примеч. 27 к кн. IV.}

5. Да, мой замечательный Тимократ, перед нами было много рыб изо всех времен года, и по словам Софокла [TGF2. 296],

[b] К нам плыли хором рыбки бессловесные,

Вертя хвостами...

не перед хозяйкой, но перед тарелками; или же, по "Мойрам" Ахея [TGF2. 753]:

Подводное посольство многорыбное

Хвостами колыхало гладь соленую.

[c] Я перескажу тебе, что говорили мои ученые сотрапезники о рыбах: каждый из них внес в разговор свой вклад, вычитанный из книг, названия которых я ввиду их множества опущу.

Безумец тот, кто, выйдя за провизией.

Вдруг соблазнится редькой, а не рыбами, -

утверждает Амфид в "Девушке с Левкады" [Kock.II.243; ср.57b]. Для того чтобы тебе легче запомнить сказанное, я расположу имена рыб в алфавитном порядке.

Поскольку Софокл назвал в "Аянте" рыб "безмолвными" (ε̉λλούς) [1297]:

Безмолвным рыбам бросил на съедение, -

кто-то из присутствовавших поинтересовался, встречалось ли это слово у кого-нибудь до Софокла [ср.308с]. На это отозвался Зоил: "Хотя [d] сладкоежка (ο̉ψοφαγίστατος) из меня никудышный (это выражение употребил в "Воспоминаниях" Ксенофонт [III.13.4]: "...он большой сладкоежка и ужасный лентяй"), однако даже я знаю, что автор "Титаномахии" - будь это Эвмел Коринфский, или Арктин, или кто угодно, - говорит во второй песне:

Весело плавают в ней золотые безмолвные (ε̉λλοί) рыбки,

[e] Резвясь в бессмертных глубинах.

А Софокл любил этот эпический цикл и сочинял по его мифам целые драмы".

[Каталог рыб]

6. Когда перед нами поставили амий , кто-то сказал: "Аристотель рассказывает, что рыбы эти имеют покрытые жабры, кривые зубы, они хищные и ходят косяками. Желчный пузырь и селезенка располагаются у [f] них во всю длину кишечника. Говорят также, что попавшись на крючок, она выскакивает из воды и, перекусив леску, ускользает. Упоминают о ней и Архипп в "Рыбах" [Kock.I.683]:

Когда ты толстых амий ел, -

и Эпихарм в "Сиренах":

- Рано утром, на рассвете пухлых маленьких рыбешек

Жарили, а вместе с ними поросят и осьминогов, (278)

А потом мы заливали их вином.

- О злая доля!

- Да, всё это можно было бы назвать простой закуской.

- Боже, что же за несчастье!

- Разве только барабулька,

Вяхирей еще немного, пара половинок амий,

Да морские скорпионы, - вот и всё, что было с нами.

О происхождении этого слова Аристотель пишет, что амия получила свое название, потому что "ходит стаей" ('άμα ι̉έναι) с ей подобными: рыба эта стадная. Гикесий же пишет в сочинении "О материи", что мясо ее вкусное и мягкое, однако выводится [из организма] нелегко, а по питательности еще хуже.

7. А кулинарный кудесник Архестрат в "Гастрологии" (так, по словам [b] Ликофрона в трактате "О комедии", озаглавлена его книга, подобно "Астрологии" Клеострата Тенедосского) пишет об амии следующее [ср.314а]:

Осени поздней порой, когда закатились Плеяды,

Амию заготовляй. Но зачем толковать тебе буду!

Ты ведь ее не испортишь, пожалуй, и даже нарочно.

Если же, Мосх дорогой, ты все-таки знать пожелаешь,

Как ее лучше всего приготовить и распорядиться, -

В листья смоковниц ее оберни, доложивши душицы.

Только без сыра, не надо безумья! Готовь ее просто

[c] В листьях смоковниц, поверху слегка бечевой завязавши.

После углями присыпь горячими, выдержи точно

Нужное время, но только смотри, чтобы не подгорела.

Пусть эту рыбу тебе подарит любезный Византии,

Коли ты хочешь иметь наилучшую. Но неплохую

Можно найти и в других окрестных местах. А чем дальше

[d] От Геллеспонта она, тем хуже. И если поедешь

Морем Эгейским, - тогда на амию станешь браниться:

Столь она будет плоха и былые хвалы опозорит.

[О наслаждении]

8. Гонимый чревоугодием, этот Архестрат, как истый педант, обшарил в поисках поживы, кажется, всю сушу и море. С дотошностью землеописателей и составителей лоций он хочет перечислить, "где наилучшее есть [e] из питья или снеди", - так он сам объявляет во вступлении к этим дивным заповедям, обращаясь к своим друзьям Мосху и Клеандру, словно побуждая их, по слову Пифии, {8} разыскивать

{8 ...по слову Пифии... — Часть знаменитого оракула, полученного мегарцами в Дельфах; Аретуса, упоминаемая здесь, — река на острове Эвбея, а вовсе не одноименный поток в Сицилии.}

Лучших всех кобылиц - фессалийских, а в жены - лаконок,

А из мужей - живущих над светлой струей Аретусы.

Хрисипп, истинный философ и муж, говорит, что Архестрат стал вожатым Эпикура и всех, кто вслед за ним учит развращающему наслаждению, [f] И ведь не таясь, но во весь голос говорит Эпикур [ср.280а, 546е]: "Я и не знаю, что считать благом, если не удовольствие от вкуса и от любовных наслаждений". Таким образом, этот мудрец сочтет безупречной и жизнь распутного мота, если тот проводит ее весело и без страха. Поэтому всякий раз когда комические поэты обрушиваются на изнеженность и невоздержанность, они призывают на помощь "эпикуров". {9} 9. Например, Батон (279) в "Обманщике", изображая отца, распекающего раба, приставленного к сыну, пишет [Kock.III.328; см. 103с]:

{9 ...призывают на помощь «эпикуров». — Каламбур; имя Эпикур означает «помощник». Далее следует длинная язвительная цитата из комедии Батона, уже приведенная Афинеем в книге 111(103с); похожий фрагмент из другой его комедии приведен в IV книге (163b).}

- Подлец! Забрав мальчишку, ты сгубил его.

Ты путь ему внушил, совсем не свойственный

Его натуре. Вот и пьянки ранние,

Чего за ним доселе не водилося.

- Хозяин, не бранись - умеет мальчик жить.

- И это жизнь?

- Так утверждают мудрые:

Сам Эпикур сказал, что удовольствие

Есть благо величайшее. Его ж нельзя

[b] Никак поймать иначе - только вольностью:

Сам будешь счастлив и других порадуешь!

- Скажи, ты видел пьяного философа

Хоть одного, всем этим обольщенного?

- Да всех! Они хоть важно лоб наморщивши

Разгуливают, спорят и, подумаешь,

Рассудок ищут, как раба сбежавшего;

А только рыбку перед ними выставишь -

Уж знают за какую взяться "топику",

И "сущность" так тебе ее разделают,

[с] Что все вокруг дивятся многоумию.

И в "Убийце" тот же Батон, высмеивая заправского философа, пишет [Коск.III.327]:

Коль есть красотка - с ней ложись, позволено!

Коль есть вино - горшками пей лесбосское!

Да, это - благо, достоянье мудрого.

То не мое ученье - Эпикурово.

И если б все так жили, как сейчас живу,

[d] Никто б не звался вором и развратником!

И Гегесипп в "Дружелюбных" [Kock.III.314]:

- Когда просили Эпикура мудрого

Сказать им, что есть благо величайшее,

Что ищут все, ответил: наслаждение.

- Прекрасно! О великий муж, ученейший:

Впрямь, нету блага больше, чем жевать, да грызть!

- Всегда сокрыто благо в удовольствии.

10. И не только эпикурейцы привержены к наслаждениям, но и киренаики и фасосские мнесистратовцы: {10} и они ведь, как говорит Посидоний [e] [FHG.III.253], превыше всего ставят ... сладкую жизнь. Недалеко от них ушел и Спевсипп, ученик и родственник Платона [см.546е]. Тиран Дионисий в письмах распекает его за приверженность к наслаждениям, за корыстолюбие, за попрошайничество, за страсть к аркадянке гетере Ласфении, а в довершение бросает следующие слова: "Других ты попрекаешь [f] жадностью, а сам не упустил ни одного случая постыдно обогатиться? Чего только ты не испробовал! Ты еще не брался уплатить долги Гермия, чтобы потом собрать их с прибылью?"

{10 ...киренаики и фасосские мнесистратовцы... — Имеются в виду последователи проповедовавшего жизнерадостное наслаждение и внутреннюю свободу космополитического философа Аристиппа (435-366 гг. до н.э.), который был оттуда родом, и последователи философа Мнесистрата сходной направленности.}

11. О самом Эпикуре в третьей книге "Силл" Тимон написал следующее:

Чрево он ублажал, его ж нет прожорливей в мире.

Действительно, ради чрева и других телесных утех сей муж пресмыкался и (280) пред Метродором и пред Идоменеем. Метродор и сам, не таясь, излагает где-то милые наставления: "Желудок, о Тимократ-естествоиспытатель, желудок - вот славный предмет для всякого размышления, сообразного с природой". А учил их этому Эпикур, который прямо-таки в голос кричит: "Начало и корень всякого блага - удовольствие чрева: всё великое и мудрое сводится к нему". И в сочинении "О конечной цели" он говорит примерно так: "Я уж и не знаю, что считать благом, если не удовольствие от [b] вкуса, от любовных наслаждений, от слуха и от зрения, приятно возбуждаемого формами". [Хрисипп] говорит, что и далее он заявляет: "Красоту, добродетель и тому подобное следует ценить, если они доставляют наслаждение; если же не доставляют, то надо с ними распрощаться".

12. Однако задолго до Эпикура трагический поэт Софокл сказал в "Антигоне" о наслаждении [1165]:

Если наслажденье

Кто потерял - тот для меня не жив:

Его живым я называю трупом.

Копи себе богатства, если хочешь,

[с] Живи как царь; но если всё не в радость -

То не отдам я даже тени дыма

За то, в чем наслажденья людям нет.

Филетэр в "Охотнице" [Kock.II.232]:

Да что и делать человеку смертному,

Как не стараться в сладком наслаждении

Жить день за днем, коль есть к тому возможности?

Об этом только должен созерцающий

Дела людские думать и заботиться.

Что завтра будет, то нас не касается:

[d] Не станет умный человек откладывать

На черный день черствеющие денежки.

И он же в "Энопионе" [Kock.II.231]:

Тех смертных, что имеют средств достаточно,

Живут же скудно, я считаю жалкими

Людьми: ведь умерев, уж не поешь угря,

Не испекут пирог у мертвых свадебный.

13. Аполлодор Каристийский в "Писаре" [Kock.III.281]:

[e] О род людской! Оставя жизнь приятную,

Почто лишь об одном вы все заботитесь -

Воюя меж собой, всегда вредить себе?

Иль, может быть, богами нашей нынешней

Поставлен править жизнью некий Случай-бог, {11}

{11 ...некий Случай-бог... — В эпоху эллинизма божество, оттеснившее на второй план традиционных олимпийских богов; стяжавшая поклонение в эллинистические времена после исчезновения патриархального уклада (культ с IV в. до н.э.) богиня случая Тиха (Τύχη), аналогичная римской Фортуне. Важный структурный элемент новой аттической комедии, как собственно в приведенном отрывке.}

Невежда дикий, ни добра не знающий,

Ни зла, и слепо наугад катящий нас

Куда придется? Так и есть, я думаю!

Не мог бы он, природным греком будучи,

[f] Смотреть спокойно, как валятся мертвыми

Людишки, ободрав друг друга дочиста.

А что мешает веселиться, нежиться,

Как должно, слушать звуки флейт, подвыпивши?

Скажи же, подтверди ты мне, сладчайшая:

Судьба, что нас влечет, дика, конечно же.

И далее:

Такая, разве, жизнь не есть поистине

Так называемая жизнь блаженная

Богов бессмертных? И куда приятнее

Жилось бы в наших государствах греческих,

Кабы переменили мы обычаи:

Тогда бы каждый молодой афинянин

Лишь пьянствовал, и отправлялись всадники

(281) В Коринф бы на гулянки многодневные, {12}

{12 В Коринф бы на гулянки многодневные... — Жители Коринфа славились распущенностью своих нравов и изнеженностью, к тому же там были лучшие в Греции публичные дома. Афины и Коринф всегда очень враждовали, так что подобное общение выглядело столь же неправдоподобно, как традиционно торгующие овощами мегарцы, которые будут бесплатно варить свою капусту в противопохмельных целях (общеизвестное в античности средство), союзники, нежащиеся в банях, или жители Эвбеи, угощающие своим вином.}

С утра надев венки и умастив тела;

Мегарцы, эти торгаши капустою,

Ее б варили, в баню бы союзники

Походом шли, эвбейцы разведением

Вина водою занялись бы. И тогда

Не жизнь была б - сплошное удовольствие!

Но все мы в рабстве у невежи-случая.

14. [b] Любителем наслаждений изображают поэты и древнего Тантала. Во всяком случае поэт, описавший возвращение Атридов, {13} утверждает, что Тантал был принят в общество богов, жил среди них и ему было позволено попросить у Зевса чего только пожелает; но он, ненасытный в жажде наслаждений, пожелал только наслаждений, чтобы жить подобно богам. Вознегодовав на это, Зевс исполнил свое обещание, но так, чтобы Тантал не получал никакого удовольствия от всего, что имел, и жил в вечном страхе: над головой у него висел огромный камень, из-за которого он [с] не мог дотянуться ни до чего, лежавшего рядом.

{13 ...поэт, описавший возвращение Атридов... — Неизвестный рапсод времен Гомера, но, возможно, и один из более поздних эпических поэтов, так называемых «кикликов», которые в своих поэмах (сохранившихся лишь фрагментарно) описывали события, происходившие с героями «Илиады» и «Одиссеи» до и после описанных Гомером событий. Так, существовала поэма «Возвращения», в которой рассказывалось о возвращении домой из-под Трои победоносных ахейцев, в том числе и сыновей Атрея (и правнуков Тантала) Агамемнона и Менелая; к ней, в частности, могло бы относиться и данное описание.}

Однако и некоторые стоики пристрастились к удовольствиям. Так, Эратосфен Киренский, ученик стоика Аристона Хиосского, в сочинении, озаглавленном "Аристон", упоминает, что его наставник впал потом в сластолюбие, и говорит так: "Уличил я его в том, что он разрушил преграду между наслаждением и добродетелью и объявился на стороне наслаждения". И Аполлофан, хоть и приятель Аристона, в своем "Аристоне" - [d] (он тоже так назвал свое сочинение) - описывает приверженность своего наставника к наслаждению. А о Дионисии Гераклейском что и говорить? [e] Он снял хитон добродетели, оделся в пестрое, тешился прозвищем Перебежчик, а в старости и вовсе отступился от Стой и переметнулся к Эпикуру. Не без изящества сказал о нем Тимон:

Время к закату идет, а он лишь обрел наслажденье.

Есть для любви и для брака пора и пора для покоя.

[Продолжение каталога]

15. Аполлодор Афинский в третьей книге "О Софроне" (где речь идет о мужских мимах) приводит выражение "и еще развратнее губанствовать" и пишет: "Это некие рыбки губаны (ΑΛΦΗΣΤΑΙ), чешуя у них желтоватая с пурпурными пятнами. Говорят, что ловятся они парами и появляются одна за другой, вторая за хвостом первой. Именно оттого, что одна следует [f] за задом другой, некоторые древние авторы называют губанами сладострастных распутников". {14} Аристотель пишет в сочинении "О Животных" [fr.301], что у (282) губана плавник колючий и чешуя желтая. Упоминает губана также Нумений Гераклейский в поэме "О рыбной ловле" [cp.313d, 319b, 320е]:

{14 ...называют губанами сладострастных распутников. — Это шутливое прозвище приверженцев мужской однополой любви (кстати, даже в зоологической номенклатуре прошлого века эта рыба носила имя Labrus cinaedus) выигрывает еще и потому, что в «Одиссее» и у некоторых трагиков это слово используется для характеристики достойных мужей — «предприимчивые, добытчики» (примеч. переводчика).}

Самочек фика, губана, еще скорпиона морского.

И Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [см.308е]:

Были мидии, губаны, коракины тусклые.

Упоминает его и Митек в "Поваренной книге".

16. Антий (ΑΝΘΙΑΣ), или красавка. {15} Его упоминает Эпихарм в [b] "Свадьбе Гебы" [см.328а]:

{15 Антий, или красавка. — Современные ученые не могут предложить удовлетворительной идентификации, в качестве вариантов выдвигались средиземноморский антиас (Anthias anthias), один из видов каменного окуня (Serranus anthias) и пр.}

Рыба-меч и рыба-хромий, по словам Анания -

Рыба лучшая весною, антий - лучшая зимой.

Действительно, Ананий пишет так:

Лучшая из рыб весною - хромий, антий же - зимой;

Но из всех деликатесов лучший - в фиговом листе

Запеченные креветки. Скушать козьего мясца

Поздней осенью приятно, поросенка же - тогда,

Ворошат когда и топчут в чанах спелый виноград.

Это также время зайцев, и лисичек, и собак.

Но баранина прекрасна летом с пением цикад;

А потом тунец приходит к нам из моря, он неплох,

[с] И протертый он любую рыбу вкусом превзойдет.

Жирный бык прекрасен в полдень и полночною порой.

17. Я привел эту длинную цитату из Анания, потому что, по-моему, он тоже обращает свои заповеди к распутникам.

Аристотель пишет в сочинении "О повадках животных" [ИЖ.IХ.135]: "Там, где можно видеть антия, нет хищной рыбы, поэтому там ныряют ловцы губок и называют антиев священными рыбами". В сочинении "О рыбах" упоминает его и Дорион: "Антия некоторые называют красавкой, [d] другие же краснославом (καλλιώνυμος), также элопом". А Гикесий пишет в сочинении "О материи", что одни называют эту рыбу волком, другие краснославом, что она хрящевая, вкусная и легко выводимая [из кишечника], однако мясо ее не очень полезно. Аристотель пишет, что красавка, подобно амии, зубы имеет загнутые, рыба она хищная и стадная. Эпихарм в "Музах" включает в перечисление и элопа, однако ничего не говорит о том, что это та же самая рыба, что красавка и краснослав. Об элопе он говорит так:

Что касается элопа дорогого (он на вес

[е] Бронзы ценится), его лишь одного почтил Зевес,

Повелел себе оставить, положить в густой рассол,

А другого - для супруги.

Однако Дорион утверждает в сочинении "О рыбах", что антий и красавка - разные рыбы, краснослав и элоп - тоже.

[О священных рыбах]

18. Но что такое "священная рыба"? Сочинитель "Истории тельхинов" {16} (будь то критянин Эпименид, Телеклид или кто-либо еще) утверждает, что священными рыбами считаются дельфины и помпилы. Помпил - любовная рыба, [f] ибо родилась будто бы вместе с Афродитой из крови Урана. Нумений пишет во второй книге "О горе Эте":

{16 ...«Истории тельхинов»... — Тельхины — мифический народ, сведения о котором в античной литературе весьма обрывисты и скудны. Они считались аборигенами Родоса и сыновьями моря. Были способны ко многим искусствам, но не делились своими умениями с окружающими. Создали первые изображения богов. Рея передала им на воспитание младенца Посейдона. Они вырастили его, тот родил от их сестры 6 ужасных сыновей и был вынужден спрятать их в недра земли. Чтобы избежать грозящего им наводнения, тельхины рассеялись по всему свету.}

Помпил, что путь указал морякам, томимым любовью,

И защищает их даже безгласный.

Александр Этолийский в "Кирке" (если эта поэма точно его).

(283) Сзади правил ладьей провожатый, посланец богини,

Помпил, что плыл, держась конца судового ветрила.

Аркадянин Панкрат в поэме, озаглавленной "Морские труды" пишет:

Помпил, его моряки называют священною рыбой, -

и рассказывает, что не только у Посейдона помпил в чести, но и у Самофракийских богов. Так, еще в Золотом Веке из-за этой рыбы боги [b] покарали старого рыбака. Звали его Эпопеем, а был он с Икарова острова. Они с сыном не поймали ничего, кроме помпилов, и, не удержавшись, съели их. За такое святотатство рыбак вскоре был наказан: на его судно напало морское чудовище и проглотило Эпопея на глазах у сына. Рассказывает Панкрат и о том, что помпил враждует с дельфином и тот не может [c] безнаказанно съесть ни кусочка мяса помпила, а если съест, то делается беспомощным, в корчах выбрасывается на берег и становится добычей морских чаек; иногда его беззаконно уничтожают и ловцы больших рыб. Тимахид Родосский в девятой книге "Пира" пишет:

Морские бычки и помпилы, священные рыбы.

[d] И Эринна или иной автор приписываемой ей маленькой поэмы:

Рыба помпил! Мореходам счастливое плаванье шлешь ты!

Сопровождай за кормой и подругу мою дорогую!

19. Аполлоний Родосский (или Навкратийский) пишет в [поэме] "Основание Навкратиса", [e] что помпил прежде был человеком и обратился в рыбу из-за одного любовного приключения Аполлона. Неподалеку от города Самоса протекает река Имбрас,

Коему некогда дочь, Окирою, прекрасную нимфу,

Хисия, знатная родом, родила, сойдясь с ним любовью;

И одарили ее красотою безмерною Оры.

Аполлон влюбился в эту Окирою и пытался ее похитить. Когда она была в Милете на празднике Артемиды, то в страхе быть похищенной умолила [f] моряка Помпила, старого друга ее отца, перевезти ее на родину; вот ее слова:

Помпил, отца моего укрепи добросклонное сердце,

Знающий все быстрины, шумящие в глубях подводных,

Помпил, спаси меня!

Рыбак перевез ее [через пролив] и высадил на берег; но тут появился Аполлон и похитил деву, корабль обратил в камень, а Помпила в одноименную рыбу и сделал его

(284) Рыбою помпилом, стражем всегдашним путей корабельных.

20. А сиракузянин Феокрит в стихотворении "Береника" священной именует так называемую "белую" рыбу:

Если захочет достигнуть удачи и славного лова

Тот, кого море питает, чьим плугом являются сети,

Под вечер он для богини убьет пусть священную рыбу

"Белой" что люди зовут за то, что других она ярче:

[b] После этого пусть закинет он сети, и в море

Полными станут они...

Дионисий, прозванный Ямбом, пишет в сочинении "О диалектах": "Слышали мы от одного эретрийского рыбака, как, впрочем, и от многих других рыбаков, что помпила называют священной рыбой: рыба это морская, она появляется около кораблей густыми косяками; расцветка [с] у нее пестрая. Именно ее у Гомера кто-то тащит из моря [Ил.ХVI.407]:

Как рыбарь,

Ловит, сидя на камне нависшем, священную рыбу,

если только священной здесь не названа какая-то другая рыба". Каллимах называет в "Галатее" священной дораду:

Или, скорее, порада, священная рыба, иль окунь,

Или сколько ни есть других рыб, каких порождает

Бездна морская.

А в эпиграммах тот же поэт говорит:

Священ, конечно, священ гикес. {17}

{17 ...священ гикес. — О гикесе (или гике) подробней см. 327с.}

Одни понимают священную (ι̉ερός) рыбу как посвященную богам ('άνετος), подобно священному быку, другие - как "великую", подобно [d] гомеровскому выражению "Алкиноя священная сила" [Од.VIII.385], некоторые же объясняют слово "священная [рыба]", как "бросающаяся плыть" (ι̉έμενος πρὸς τὸν ρ̉ου̃ν).

21. Клитарх пишет в седьмой книге "Словаря": "Моряки называют помпила священной рыбой, потому что он провожает (προπέμπει) корабли из открытого моря до гавани; поэтому, несмотря на то что это дорада, они зовут его помпилом". И Эратосфен говорит в "Гермесе":

Часть улова они оставляли: живых ли иулов,

Темных дроздов, бородатых лобанов, священную рыбу

[e] Быструю, что с золотыми глазами.

Пусть Ульпиан спросит по ходу нашего рыбного исследования, почему Архестрат в своих дивных заветах говорит о боспорской соленой рыбе:

Самая белая - та, что к нам приплыла из Боспора,

Но ничего добавлять нельзя к ней из жесткого мяса

Рыбы, что возросла в Меотиде и в стих не ложится, -

что это за рыба, которую нельзя вместить в стихотворный размер? {18}

{18 ...нельзя вместить в стихотворный размер? — Имеется в виду осетр, чье греческое название (άντακαι̃ος) не могло быть помещено в гекзаметрический стих (долгий, краткий и снова долгий слог основы). Ответ на этот вопрос мог быть потерян в конце страницы вместе с соответствующей главкой (примеч. переводчика).}

[Продолжение каталога рыб]

22. Афии (ΑΦΥΑΙ; мальки, анчоусы), [f] единственное число - афия. Аристоним в "Замерзшем солнце" [Kock.I.668; ср.285с, 287d]:

До того уж дошло, что уже ни одной

даже афии нам не осталось!

Существует несколько родов афии; один из них, так называемая пенная, не рождается, но, как пишет Аристотель [ср.: ИЖ.VI.92], возникает из пены, толстым слоем плавающей на поверхности моря после проливных дождей. Другой род афии - так называемая бычковая; это потомство (285) малых и плохих бычков, обитающих в песке, а от этих афий рождаются другие, называемые энкрасихолами. Другие роды афий - это потомство майнид и мембрад, а также малых кестреев, рождающихся в песке и в иле. Изо всех родов афии самый лучший - пенная. Дорион упоминает в сочинении "О рыбах" варево из бычков и атерин (это тоже мелкая [b] рыбка). Он пишет также, что существуют еще и триглитные афии. Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [cp.286f, 287b, 306с] вместе с мембрадами и омарами перечисляет и различные виды афий, выделяя так называемое семя (γόνος). Гикесий же пишет: "Афия одного рода - белая и очень тонкая, похожая на пену, некоторые называют ее бычковой; другого рода - темнее и массивнее. Светлая и тонкая лучше". А кулинарный кудесник Архестрат пишет [ср. 108с]:

Всякая афия - дрянь, лишь кроме афинской, быть может;

Семенем я называю ее, ионийцы же кличут [с]

Пенной. Свежей возьми ты ее из священных объятий

Бухты прекрасной Фалера. Отличная водится также

И на омытом волнами Родосе славном, но только

Местная. Если тобой овладеет однажды желанье

Всё же отведать ее, прикупи к ней крапиву морскую,

Длинноволосых медуз размешай, на одной сковородке

Всё это вместе пожарь, не забудь только в масло добавить

Тертых зеленых ростков, душистых.

[d] 23. Пишет об афии и перипатетик Клеарх в сочинении "О поговорках" [FHG.II.319]: "Из-за того что жарка на сковороде требует малого огня, последователи Архестрата велят класть афий на горячую сковороду и снимать с огня, как только они начнут шипеть: они ведь, как масло, начинают шипеть сразу же как только нагреются. Поэтому и говорится: "увидела огонь афия". А философ Хрисипп пишет в сочинении "О предметах, предпочитаемых ради самих себя": "В Афинах, изобилующих афиями, их презирают и считают едой нищих, однако в других городах, где они много хуже, их превозносят до небес. И наоборот, - продолжает он, - здесь [в Афинах] с великими усилиями выращивают кур адриатической породы, [e] хотя толку от этого мало, ибо они мельче тех, что водятся у нас; и все-таки от нас посылают за птицей, выращенной здесь".

В единственном числе пишет [афию] в "Земляках" Гермипп [Kock.I.228]:

Ты нынче даже, кажется,

И афии не сдвинешь.

Каллий в "Киклопах" [Kock.I.695]:

Ради афии сладчайшей.

Аристоним в "Замерзшем солнце" [Kock.I.668]:

До того уж дошло, что уже ни одной

даже афии нам не осталось!

Аристофан говорит в "Любителях жареного" афидии [Kock.I.522]:

И ни единой маленькой афидии фалерской.

24. Расхваливая родосских афий и сравнивая афинскую снедь с родосской, Линкей Самосский пишет в "Письме к Диагору": "[Родос] посрамит славу [f] Кекропову: против фалерских афий он выставит свои энатидские, против главкиска - своих осетра и орфа, а против элевсинских камбал, скумбрий и прочей афинской рыбы - свою морскую "лисицу". (286) Недаром написавший "Сладкую жизнь" ('Ηδυπάθεια) прямо советует: кто не может купить эту рыбу за деньги, пусть идет ради нее на любое преступление". Под этим лакомкой Линкей подразумевает Архестрата, который в своей знаменитой поэме пишет о колючей акуле так [ср.4е, 294f-295a]:

Славится Родос акулой колючею или "лисицей";

Если ее продавать не станут, то с риском для жизни

Выкради или же силой похить эту "жирную псину"

(Так называют ее в Сиракузах), а после достойно

[b] И терпеливо сноси любую сужденную кару.

25. Ахарн (ΑΧΑΡΝΟΣ; лаврак). Каллий в "Киклопах" [Kock.I.694; ср.306а]:

Шиповатый скат, а также вот обжаренный кифар,

Голова тунца, лангусты, вот лобан, угри, ахарн.

26. Шиповатый скат (ΒΑΤΙΣ), морской черт (ΒΑΤΡΑΧΟΣ), бaт (ΒΑΤΟΣ). Шиповатого ската и морского черта упоминает в своих сочинениях о животных Аристотель, причисляя их к хрящевым рыбам. Эвполид говорит в "Льстецах" [Kock.I.303]:

В доме Каллия забавных очень много есть вещей:

Есть лангусты, скаты, зайцы, даже женщины в нем есть,

Что вихляют по коровьи ляжками.

[c] И Эпихарм в "Свадьбе Гебы":

Были нарки, были скаты, кроме рашпильных акул,

Баты, амии, сфирены, рыбы-пилы.

Также в "Мегарянке":

Теаген, с боков ты просто

Шиповатый скат, а сзади

Бат, но кости головные

От оленя, не от ската.

Пусть же в пах тебе вопьется

Скорпион морской!

Саннирион в "Смехе" [Kock.I.793]:

О шиповатый скат! О ты, сладчайшая

Рыбешка "серая"!

Аристотель пишет в пятой книге сочинения "О частях животных" (286) [ИЖ.V.15], что хрящевыми называются [морской] бык, ламия, орел, нарка, [d] [морская] лягва и все акуловые. Софрон называет в "Мужских мимах" какую-то рыбу "ботиду": "кестреи, глотающие "ботиду". Однако, может быть, это какая-то трава. О морском черте мудрейший Архестрат дает в своих наставлениях следующий совет:

Коли ты черта морского заметишь - бери ......

.............. приготовь его брюхо.

О шиповатом же скате:

[e] Ската вареного ешь в середине зимы, приправляя

Сыром и сильфием: всех питомцев морских, что без жира,

Следует так подавать. Второй уже раз говорю я.

Комедиограф Эфипп в пьесе "Филира" (это имя гетеры) [Kock.II.262]:

- Морского черта, значит, говоришь ты мне

Варить, в окрошку порубив? А может быть

По-сицилийски сжарить мне его?

- Пожарь.

[f] 27. Бок (ΒΩΞ; полосатик). Аристотель в сочинении, озаглавленном "О животных" или "О рыбах": "Те что с полосками вдоль хребта - боки, а с косыми полосками - колии". Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [ср.306с]:

А вдобавок к ним афии были еще,

были боки, смариды, омары.

Нумений называет их в "Рыбной ловле" боэками (βόαξ):

Или боэков и тринков и белого сростнозуба.

Спевсипп же и все другие аттики называют их боаками (βόαξ). Аристофан (287) в "Женщинах, захвативших палатки" [Kock.I.514]:

И вот, с утробою,

Боаков полной, я домой отправилась.

Получил он такое имя от слова "крик" (βοή). Поэтому и говорится, что рыба эта посвящена Гермесу, {19} также как кифар Аполлону. И Ферекрат в "Человеко-муравьях" после стихов [Kock.I.178]

{19 ...рыба эта посвящена Гермесу... — Гермес — покровитель глашатаев, а Аполлон — музыкантов.}

Но говорят, что рыба голоса

И вовсе лишена, -

продолжает:

двумя богинями {20}

{20 ...двумя богинями... — Деметрой и Персефоной (примеч. переводчика).}

Клянусь, такой нет рыбы, как крикун-боак.

Аристофан Византийский пишет, что мы неудачно зовем эту рыбу [b] "крикуном" (βω̃κα): правильнее было бы называть его "волооким" (βόωπα) - он маленький, но глаза (ω̃πας) у него большие, а волоокий как раз и значит "имеющий воловьи глаза". Аристофану можно возразить, что если мы неудачно зовем крикуна, то почему мы говорим "коракин", а не "корокин" (κοροκι̃νος) - "двигающий зрачками" (κόρας κινει̃ν)? Почему мы говорим "силур" (сом), а не "сиур" (σείουρος) - "виляющий хвостом" (σείειν τήν ου̉ράν)?

28. Бембрады (ΒΕΜΒΡΑΔΕΣ; мелкая сельдь). Фриних в "Трагиках" [Kock.I.383]:

О златоглавые морские бембрады!

Эпихарм в "Свадьбе Гебы" называет их бамбрадонами [ср.305с]:

[c] Бамбрадоны, рыбы-зайцы, и драконы мощные

И дрозды морские.

И Софрон в "Мужских [мимах]" [ср.305с]: "...упитанные бамбрадоны". И Нумений в "Рыбной ловле":

Только с креветкой ничтожной, бембрадой, с таким пропитаньем

С лова вернешься: смотри на это как на искушенье.

Дорион пишет в сочинении "О рыбах": "Если бембрада достаточно велика, отрежь ей голову, и промой в воде с небольшим количеством соли и вари так же, как маленькую барабульку (τριγλίτις)". Он пишет также, что только из бембрады готовят приправу, называемую "бембрафией"; о ней упоминает Аристоним в "Замерзшем солнце" [Kock.I.668]:

[d] На мембрафий который так сильно похож,

сицилиец с походкою крабьей.

Аттики пишут имя рыбки бембрада. Аристомен в "Причитаниях" [Kock.I.691]:

Бембрад тащил он на обол.

Аристоним в "Замерзшем солнце" [Kock.I.668; cp.284f, 285с]:

До того уж дошло, что уже ни одной

даже афии нам не осталось!

Ни бембрады проклятой!

Аристофан в "Старости" [Kock.I.425]:

Откормленная пестрыми бембрадами.

Платон в "Послах" [Kock.I.633]:

О Геракл, бембрад-то сколько!

Однако у Эвполида в "Козах" можно [e] найти это слово и с буквой μ (μεμβράς). Антифан в "Кнотидце" [Kock.II.61]:

Нелепости у нас провозглашаются

На рыбном рынке, где вот и сейчас еще

Вопит истошно кто-то, надрывается,

Что "слаще меда у него мембрадочки".

Коль уж на то пошло, так что препятствует

Торговцам медом голосить, что мед у них

Тухлее, чем мембрады.

И Алексид в "Служащей" пишет мембрада [Kcck.II.391]:

[f] На праздник выдает он угощение: {21}

{21 На праздник выдает он угощение... — Дословно «в праздник четвертого дня»; вероятно, имеется в виду стереотипный скупой хозяин, принимающий гостей в день рожденья Гермеса и Геракла, выпадавший на четвертый день месяца, или в день Афродиты Пандемос.}

Протертые бобы, мембрады, выжимки

Оливковые.

Также в "Первом хористе" [Kock.II.369]:

С тех пор, как параситом я заделался,

Так тяжело ни разу мне ведь не было:

Уж больше проку было бы мембрадами

(288) Кормиться с говорящим по-аттически.

29. "Бленн " (ΒΛΕΝΝΟΣ; тупорылая собачка). Его упоминает Софрон в миме, озаглавленном "Рыбак против крестьянина": "сосунок-бленн". Видом он похож на пескаря. Эпихарм же в "Свадьбе Гебы" называет неких рыбок байонами (ΒΑΙΟΝΟΣ) [см.324е]:

И согбенных барабулек и байонов он привел

Препротивных.

А еще у аттиков есть поговорка: "Не надо мне байона: рыба мерзкая!"

30. Бычий язык (ΒΟΥΓΛΩΣΣΟΣ; морской язык, или буглосс). [b] Архестрат, истинный пифагореец по воздержности своей, пишет:

Крупную камбалу также бери, не забудь и шершавый

Бычий язык; но его только летом, когда близ Халкиды

Дивно хорош он.

Эпихарм в "Свадьбе Гебы":

Был кифар средь них и бычий был язык.

От бычьих языков отличаются "собачьи языки". О них и сам Эпихарм пишет [ср. 304е, 308е, 322f]:

Были пестрые с "пловцами" (πλώτες) и собачьи языки,

Были там и постники (σκιαθίδες).

Аттики же называют его "псеттой" (камбала).

[c] 31. Морские угри [ΓΟΓΓΡΟΙ]. Гикесий говорит, что они суше пресноводных угрей (έγχελυς), и мясо их более рыхло, они менее питательны и гораздо менее вкусны, однако хороши для желудка. Эпический поэт Никандр в третьей книге "Словаря" [ср.356а] пишет, что их называют также [d] гриллами (γρύλλος). Эвдокс пишет в шестой книге "Землеописания", что в Сикионе вылавливают много громадных угрей весом с человека; иные из них длиной с телегу.

[О поварах]

Филемон, поэт Новой комедии, вспоминает в пьесе "Воин" о превосходных сикионских угрях и выводит некоего похваляющегося своим ремеслом повара. {22} Говорит он так [Kock.II.500]:

{22 ...похваляющегося своим ремеслом повара. — Здесь, как и далее, выводится типическая фигура повара Средней и Новой комедии: хвастун, прославляющий собственное искусство, непременно открывший новый гастрономический закон сочетаемости ингредиентов, способов приготовления и т.п. и сопрягающий свои познания и умения с познаниями и умениями философов, музыкантов, художников, врачей, астрологов и пр. О роли образа повара в комедии и в греческом обществе см.: Berthiaume G. Les roles du mageiros. Leiden, 1982.}

32. Что за желанье душу обуяло мне -

Земле и небу молвить о стряпне моей?

Во всем, клянусь, удача людям радостна.

Вот рыба: как нежна она досталась мне,

Так я ее и подал, не испортивши

Ни едким сыром, ни пестрящей копотью,

Как будто не с огня, а из воды она, -

[e] Такой развел я ласковый и бережный

Под ней огонь! Вы даже не поверите:

Но вы видали, как ухватит курица

Большой кусок, какой и проглотить невмочь,

И бегает кругом, закинув голову,

А остальные вслед за нею гонятся?

Вот так и тут: едва один распробовал,

Как хвать поднос и ну бежать по комнате,

[f] А все другие гости по пятам за ним;

Иному хоть кусочек выпал кушанья,

Иному всё, иному ничего - хоть плачь!

А рыба ведь была речная, тинная;

Подумать только, что же было, если бы

Я подал скара, или совку, или же,

Помилуй боже, "кабана" аргосского,

Или угря из Сикиона милого,

(289) Которым Посейдон бессмертных потчует, -

Поешь его, и сделаешься сам как бог!

В руках моих - бессмертье: даже мертвые,

Мою понюхав кухню, к жизни тянутся.

33. Клянусь Афиной, так заноситься не стал бы даже сиракузянин Менекрат, по прозвищу Зевс! Он безмерно гордился своим врачебным искусством, считая себя единственным дарителем жизни всем людям. Всех, кто шел к нему лечиться от так называемой священной болезни, {23} он принуждал давать подписку, что, исцелясь, они будут повиноваться ему как рабы. [b] Один из них ходил при нем в Геракловом одеянии и звался Гераклом; это был аргосец Никострат, излеченный от священной болезни, о котором упоминает Эфипп в пьесе "Пельтаст" [Kock.II.260]:

{23 ...лечиться от так называемой священной болезни... — В узком смысле эпилепсия, но часто под священными подразумевались все неизлечимые болезни непонятного происхождения.}

И разве Менекрат не называл себя

Владыкой Зевсом? Никострат из Аргоса

Не звался ли вторым Гераклом?

Другой носил плащ и жезл Гермеса и даже крылышки [на сандалиях], как у Никагора, тирана Зелеи, о котором пишет Батон в книге "О тиранах в [с] Эфесе" [FHG.IV.348]. А излечив Астикреонта, Менекрат наименовал его Аполлоном, как о том пишет Гегесандр [FHG.IV.414]. Еще один из вылеченных таскался в наряде Асклепия. Сам же Зевс, топоча сапогами, расхаживал в этом хоре бессмертных в пурпуровом плаще, золотом венце и со [d] священным скипетром в руках. Филиппу, царю Македонии, он отправил такое письмо: 34. "Менекрат Зевс шлет Филиппу привет. Ты царствуешь в Македонии, я - в медицине. Ты можешь по своей воле погубить здравствующих, я же могу спасти больных, и те, кто в меня верят, получат от меня здоровье и силу до глубокой старости. Тебе служат македонцы, а мне - все грядущие, ибо я Зевс-жизнедавец". Филипп, полагая его помешанным, ответил: "[Филипп] желает Менекрату доброго здоровья". Такие [e] послания Менекрат отправлял и спартанскому царю Архидаму и многим другим, объявляя себя Зевсом. Однажды Филипп пригласил его со всеми его богами на пир и разместил их на срединном ложе, высоком и священноукрашенном, придвинул стол, на котором был алтарь с начатками всех земных плодов; и пока другим разносили кушанья, перед Менекратом и его свитой слуги только курили благовония и совершали возлияния. В [f] конце концов этот новый Зевс, осмеянный, бежал с пира вместе со своей бессмертной свитой. Так рассказывает Гегесандр. Упоминает о Менекрате и Алексид в "Миносе" [Коск.II.346].

35. Подобно этому и Фемисон с Кипра, любовник царя (290) Антиоха (как говорит Питерм Эфесский в восьмой книге "Истории" [FHG.IV.488]), не только провозглашался на праздниках как "Фемисон, македонянин, Геракл царя Антиоха", но и принимал жертвы, приносимые всеми жителями "Гераклу Фемисону", а если жертвователь был знатный, то присутствовал и сам, возлегая на ложе в львиной шкуре, со скифским луком и палицей.

Так вот, даже этот Менекрат, будучи таким, как о нем сказано, не мог и приблизиться в своей гордыне к вышеупомянутому повару:

[b] В руках моих - бессмертье: даже мертвые,

Мою понюхав кухню, к жизни тянутся.

36. Такая хвастливость присуща всему поварскому племени - о том свидетельствует и Гегесипп в "Братьях", когда выводит повара со словами [Kock.III.312; cp.405d]:

- О ремесле кухарском много многими,

Поведано - поэтому доказывай,

Что с новым словом ты пришел, а ежели

Не так - проваливай.

- О да, поверь мне, Сир!

В кулинарии я один всеведущий!

Не кое-как, не пару лет учился я:

Весь век свой на ее потратил отрасли!

Всех овощей изведал существующих

Я все сорта, познал все разновидности

[с] Рыбешки мелкой, вкусы всевозможные

Похлебки чечевичной. Хочешь меру знать

Моих умений? Иногда случается

Обеды поминальные обслуживать,

Так вот, когда приходят приглашенные

В одеждах темных, возвращаясь с выноса

Покойника, я крышку лишь сниму с горшка, -

И плачущие светятся улыбками,

По телу пробегает щекотание,

Так что поминки свадьбою покажутся.

- И это всё, похлебку чечевичную

С бембрадами сварив? Давай рассказывай!

- Да это пустяки, но, если нужное

[d] Я получаю и могу по-своему

Устроить кухню, Сир, тогда увидишь ты

Дела, что некогда в былые времена

Сирен творились, ныне возрожденные.

Ведь никому не даст благоухание

Пройти здесь мимо: прямо к двери кухонной

Любой прохожий припадет немедленно

И будет там стоять со ртом разинутым,

Безгласный и как будто приколоченный,

Пока его приятель с носом заткнутым {24}

{24 ...с носом заткнутым... — Пародия на подвиг Одиссея, спасшего спутников от гибельных песен Сирен, заткнув им уши воском: в данном случае уязвимый орган — нос, и его затыкают, чтобы не поддасться гастрономическому соблазну.}

Не подбежит и не оттащит бедного.

- Так ты великий мастер!

- Сам не знаешь, брат,

С кем говоришь: из этих наших зрителей

[e] Уж многие проели всё имущество,

И я тому виновник.

Как по-вашему, не таковы ли были пиндаровские "чаровательницы", {25} которые, подобно Сиренам, заставляли слушателей забыть свое отечество и чахнуть от наслаждения?

{25 ...пиндаровские «чаровательницы»... — Речь идет о шести золотых птицах, которые украшали фронтон в третий раз возведенного (из бронзы Афиной и Гефестом) храма в Дельфах и которые так завораживали посетителей, что те забывали о всех своих нуждах и чувствах и умирали. Согласно восьмому пеану Пиндара, Зевс разгневался и поразил злосчастный для посетителей храм перуном, убив птиц и спрятав храм от людских глаз. Конец этой истории неясен: по одной из версий Афина затем наделила ворожей пророческим даром и, вероятно, так появились пифии.}

37. Никомах в "Илифии" также выводит повара, похваляющегося пуще дионисовых мастеров. {26} Вот что говорит он нанимателю [Kock.III.386]:

{26 ...дионисовых мастеров. — т. е. актеров трагедии и комедии.}

- Ты мужем просвещенным показал себя

[f] И мягким; одного не разузнал.

- Чего?

- Каков я есть в искусстве кулинарии.

Спросил ли ты у знатоков?

- Увы мне, нет.

- Так, может быть, тебе досель неведомо,

Чем повар отличается от повара?

- Узнаю, если объяснишь толково мне.

- Да приготовить рыбу, ту, что куплена

Другими, обслужить, искусно выставить

По силам ли посредственности?

(291) - О Геракл!

- Иное дело - кулинар обученный

И совершенный! Многими искусствами,

Великими владеть ты должен, ими же

Весьма непросто овладеть желающим.

Сперва должны мы живопись исследовать, {27}

{27 ...живопись исследовать... — Примерно так же думал и великий французский повар начала XIX в. Антонин Карем (готовивший впоследствии и для Наполеона, и для Александра I), просиживая в юности в период работы подмастерьем каждую свободную минуту в кабинете гравюр парижской национальной библиотеки.}

Затем с другими надобно искусствами

Знакомиться нам прежде кулинарного

(Да и тебе их надо было б выучить,

[b] Потом уж к разговору приступать со мной),

Запомни: медицина, геометрия

И астрология! Из них узнаешь ты

Всех рыб особенности и возможности.

Исследуй время, ибо пища рыбная

Бывает невпопад и своевременна,

И вкус их от разброса так меняется,

Что и боак первей тунца становится.

- Я понял; но при чем здесь геометрия?

- Представим кухню совершенной сферою

И, надвое деля последовательно,

Для каждого кухонного занятия

[с] Определим в ней точку наилучшую:

Принадлежит сей метод геометрии.

- Постой-ка, парень, больше слов не надо мне;

Всё понял я, но вот о медицине что?

- Иная пища в брюхе ветры вызовет,

[d] Живот расстроит - наказанье сущее!

Ведь человек, питаясь вредной пищею,

Становится несдержан, непочтителен

И вздорен. Отыскать противоядия

Подобной снеди в медицине должен ты.

А чтоб разумно всё и согласованно

Расположилось, надобно военное

Искусство: знать и место, и число, и счет.

Никто со мною в этом не сравняется.

- Теперь меня послушай.

- Что?

- Отстань, прошу,

И дай нам без забот дожить до вечера.

38. У Филемона же младшего повар походит на школьного учителя, [e] когда болтает следующим образом [Kock.II.540]:

Оставьте всё как есть, лишь только сделайте

Огонь как бы для жарки: и не слабенький

(На слабом снедь не варится, а жарится),

И не большой, - ведь на большом наружные

Все части подгорят, но не проникнет он

Внутрь мяса. Повар ведь не тот, кто явится

К нанявшему с ножом и уполовником,

Не тот, кто по кастрюлям разбросает рыб, -

[f] Нет, в ремесле потребно разумение.

39. В "Живописце" Дифила повар поучает товарища и о том, к кому следует наниматься. Говорит он следующее [Kock.II.553]:

Драконт, не бойся: мы с тобой не пустимся

Туда, где, целый вечер прохозяйничав,

(292) Так ничего и не найдешь хорошего.

Я к пиру ни на шаг, пока не сведаю,

Кто празднует, и в честь кого он празднует,

И что за гости у него на пиршестве.

Есть роспись у меня для всяких случаев,

Когда идти, когда нейти к зовущему.

Вот, например, как быть с людьми торговыми?

Допустим, корабельщик жертвой празднует,

Что, потерявши мачту, поломавши руль,

Повыбросивши груз, он всё же выплыл цел.

К нему - ни-ни: он не для удовольствия

Пирует, а как будто исполняет долг.

[b] Он и за возлияньем меж попутчиков

Об их убытках с ними препирается,

И сам себя грызет, а не еду свою.

А вот другой: приплыл он из Византия

На третий день, с попутным ветром, радостный,

Нажив на каждой мине по двенадцать драхм,

Так и рыгает фрахтами и займами,

Так и берет за грудки девок сводничьих -

Ему я сразу подмигну на пристани,

[с] Ударю по рукам во имя Зевсово,

Сражу его насквозь своей готовностью.

Вот так сужу я! Ежели влюбленный мот

Швыряет так и сяк добро отцовское -

К нему бегу я сразу; если ж в складчину

Затеян пир, в прокат взяты посудины,

И слышен крик над рыночного завалью:

"Эй, кто сготовит нам обед из этого?" -

То пусть кричат: всю ночь на них потрудишься,

А после кулаком с тобой расплатятся.

Ты требуешь, что было уговорено,

А он тебе: "Урыльник где? Понюхай-ка:

[d] Похлебку подавал ты нам без уксуса!"

Повторно просишь - слышишь: "Ох, поплачется

Какой-то повар!" Долог этот перечень.

Зато сейчас иду я прямо в блудный дом,

Там девки нынче празднуют Адонии -

Вот там-то мы набьем и зоб и пазуху!

40. Так же и у Архедика в "Сокровище" другой софист-поваренок [e] рассуждает [Kock.III.276]:

Когда лежит еще

Сырою рыбка, входят приглашенные.

"Подай воды для рук!" "Живей проваливай!

Да рыбу забери!" Поставив на очаг

Кастрюли ловко, маслом я оливковым

Полью обильно угли, разожгу огонь.

И вот, покуда зеленью с приправами

Хозяйская утроба ублажается,

Я рыбку отварю и подаю ее

[f] Во всем соку и в полной силе соуса,

В котором хоть купайся. Так, пожертвовав

Одною мерой масла, сэкономлю я

Себе добра еще на пятьдесят пиров.

Филостефан же в следующих стихах из "Делосца" перечисляет имена прославленных поваров [Kock.III.393]:

(293) Дедал, я знаю, превзошел ты знанием

Всех поваров, ты первый после Фиброна

Афинского, что прозван Совершеннейшим.

Возьми, тебе принес я плату должную.

. 41. Сотад (не маронейский поэт, написавший "Ионийские песни", но автор Средней комедии) также выводит в своей пьесе "Запертые" повара [b] с такою речью [Коск.II.447]:

Сперва я взял креветок и зажарил их.

Потом акулу взял, разрезал натрое,

Часть среднюю зажарил, остальное же

Я отварю, сготовив соус тутовый.

Вот горбылей две срезанные головы,

Большие-пребольшие, заправляю их

В кастрюле солью, маслом, тмином, зеленью.

Прекрасного беру морского окуня:

Великолепен будет он за трапезой,

Когда его сварю в рассоле с травами

И после мяса жареного вынесу,

[с] Взял барабулек лучших и дроздов морских;

На угли бросил и в рассол с душицею.

Кальмаров притащил и каракатицу:

Кальмар вареный - чудо, если рубленым

Наполнен мясом, таковы же щупальца

Поджаренные мягкой каракатицы.

Сварил к ним соус я из всевозможнейших

Растений. После было еще несколько

Вареных блюд: для них я кисложирную

[d] Подливку сделал. Прикупил толстенного

Угря: в густом рассоле потушил его.

Отрезал скальным рыбам и пескарикам

Их головы, в муке их вдоволь вывалял

....................

Туда им и дорога, за креветками!

Красавицу меж рыб, вдовицу амию,

Одел я в листья фиговые, маслицем

Полил обильно, в майоране вывалял

И глубоко, как головню, в золе укрыл. [е]

Фалерских афий взял; один черпак воды

На них плеснуть - и будет всё как следует.

Затем помельче и побольше зелени

К ним нарублю, и будь хоть двухкотиловый

Сосуд, опустошу его. Еще чего?

Да больше ничего. Вот ремесло мое:

Не нужно ни рецептов, ни записок мне.

[Продолжение каталога]

42. Однако довольно о поварах, пора вернуться к угрям. Архестрат [f] описывает в "Гастрономии", где какую часть угря следует покупать:

Ведь в Сикионе, мой друг, головою угря ты владеешь,

Жирного, крепкого, очень большого, и всем его брюхом.

Долго вари ты его в рассоле, травою посыпав.

И далее, описывая области Италии, наш славный обозреватель снова (294) утверждает, что там:

Ловится угорь прекрасно, который настолько же лучше

Рыб остальных, насколько тучнейший тунец превосходит

Самого плохонького коракина.

Алексид в пьесе "Семеро напротив Фив" [Kock.II.323]:

Куски он в кучи вместе с тем наваливал

Угрей жирнющих до переполнения.

Архедик в "Сокровище" выводит повара, рассказывающего о своих [b] покупках [Kock.III.277]:

Главкиска за три драхмы .........

За голову угря и с головизною -

Еще пять драхм: о жизнь моя несчастная!

За шею - драхму! Но, свидетель Гелиос,

Уж лучше б я купил в придачу к собственной

Вторую шею и на ней повесился,

[с] Чем мучиться такою службой каторжной:

Купить так много рыбы и так дорого!

И всякий раз, как что-нибудь хорошее

Я покупал, то с горя чуть не вешался

И повторял: "Всё, всё сожрут негодники",

"Вино же на пол выльют драгоценное".

Увы!

43. Катраны , колючие акулы (ΓΑΛΕΟΙ). Гикесий замечает в [d] сочинении "О материи", что из всех акул лучше и нежнее так называемые астерии. Аристотель пишет, что существует несколько разновидностей акул: колючая, гладкая, детеныш, морская лисица и шершавая рина. Дорион в сочинении "О рыбах" утверждает, что морская лисица имеет лишь один плавник около хвоста, на хребте же никогда. Аристотель же в пятой книге "О частях животных" пишет, что акулы бывают как с колючим плавником, так и с острым спинным плавником. Эпэнет в "Поваренной книге" называет такую акулу "хребтовая" (ε̉πινωτίδης) и утверждает, что она лучше колючей акулы, мясо которой дурно пахнет. Колючую можно распознать по шипу на переднем плавнике, которого у других рыб нет. Рыбы это хрящевые и поэтому не имеют ни жира, ни сала. Особенностью [e] колючей акулы является сердце пятиугольной формы. Рожает акула обычно три раза в год; новорожденных она захватывает ртом и впоследствии выпускает на волю. В особенности это касается колючей акулы и морской лисицы, другие для этого слишком свирепы.

44. Архестрат, ревновавший к роскоши самого Сарданапала, утверждает, {28} что родосская колючая акула - это та самая рыба, которую на [f] римских пирах подают в венках и под звуки флейт, и даже у прислужников венки на головах. Он называет ее аккипесием; однако аккипесий меньше, рыло у него длиннее, в поперечнике он более похож на треугольник; и самые дешевые и маленькие из них продаются самое меньшее за тысячу аттических драхм. Грамматик Апион считает в сочинении "О роскоши Апикия", что аккипесий - не что иное, как рыба элоп. Архестрат же, рассказывая о родосских колючих акулах, дает своим друзьям как бы отеческий совет [ср.286а]:

{28 Архестрат, ревновавший к роскоши самого Сарданапала, утверждает.... — Очень странный пассаж с любой точки зрения. Даже если Архестрат, живший в IV в. до н.э., мог что-то знать об ассирийском царе Сарданапале, жившем за три века до его рождения (Сарданапал действительно впервые упоминается у Геродота (11.150), однако описание его роскошной и распущенной жизни появляется у греческих писателей гораздо позже: у Полибия, Плутарха, Лукиана), то откуда бы он узнал о нравах римлян периода Империи через примерно те же триста лет после своей смерти? Что-то совершенно не сходится. В IV в. до н.э. римляне были для своих соседей из Великой Греции маленьким варварским местным италийским народом, одним из многих, с которым они практически не общались, и уж тем более у римлян той поры не было в обычае есть на пирах дорогостоящую изысканную рыбу (аккипесий — искаженное латинское accipenser, осетр, которого часто путали с катраном) — только через век чума роскоши начнет постепенно проникать в вечный город, и Катон Старший будет жаловаться, что рыбу покупают по цене быка. Можно найти этому три объяснения. Первое, что Архестрат действительно что-то подобное сказал, но имел в виду этрусков, которые уже несколько веков жили в роскоши, а не в те времена совершенно аграрных римлян, а в какой-то момент, то ли при переписке рукописи, то ли у самого Афинея, мифические ко II в. н.э. этруски превратились в римлян. Второе, что в рукописях «Пира мудрецов» на раннем этапе образовалась лакуна и пассаж о подаче у римлян большой рыбы с флейтами и венками относится к нижеследующей фразе о грамматике Апионе и его сочинении о роскоши знаменитого римского гурмана (что весьма правдоподобно), а вот в чем выражалась ревность Архестрата к Сарданапалу, вероятно, уже никогда не узнать. И третье, что Афиней (крамольная мысль, а может и кто-то из переписчиков), наделенный весьма своеобразным чувством юмора, изысканно пошутил, объединив под единым позднеэллинистическим сводом Древний Восток, Грецию и Рим и наглядно явив искушенному читателю связь времен и преемственность культур. Есть и четвертое, что утомившийся переписчик (или, крамольная мысль, сам Афиней), отвлекшись, совершил описку и вместо имени Архестрата на этом месте должно было стоять имя некоего любителя роскоши, жившего в период поздней римской Республики или ранней Империи, но это, пожалуй, самое разочаровывающее предположение.}

(295) Славится Родос акулой колючею или "лисицей";

Если ее продавать не станут, то с риском для жизни

Выкради или же силой похить эту "жирную псину"

(Так называют ее в Сиракузах), а после достойно

И терпеливо сноси любую сужденную кару.

Линкей Самосский приводит эти стихи в "Письме к Диагору" и пишет, что поэт совершенно прав: кто не в состоянии уплатить [за эту рыбу], пусть идет ради нее хоть на преступление. Он пишет также, что Тесей, когда [b] стал красавцем, {29} уступил Тлептолему только потому, что тот угостил его этой рыбой".

{29 ...Тесей, когда стал красавцем... — Об отношениях Тесея и Тлеполема (сына Геракла) ничего неизвестно. Единственное, что их как-то связывает, это то, что Геракл освободил Тесея из подземного царства, а Тлеполем начал свою взрослую жизнь в Аттике. В дальнейшем он жил на Родосе и привел 9 кораблей под стены Трои, где и погиб, сражаясь с Сарпедоном. Возможно, так как Тесей воплощает собой Афины, а Тлеполем — Родос (цитата в контексте разговора о родосской акуле), эта фраза — злободневный комментарий на тему тогдашних отношений Афин и Родоса.}

Тимокл в "Перстне" упоминает [Kock.II.451; ср.385а]:

Акул и скатов и любых других пород,

Готовящихся с кисложирным соусом.

45. Главк {30} (ΓΛΑΥΚΟΣ; горбыль). Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [ср.320е]:

{30 Главк — несмотря на ее популярность в древней Греции, для этой рыбы до сих пор не предложено удовлетворительной идентификации; рассматривались различные варианты: луфарь (Pomatomus saltator), лихия (Lichia glauca) и даже синяя акула (Prionace glauca).}

Главки жирные, ставриды, скорпионы пестрые.

Нумений в "Рыбной ловле" [ср.328b]:

[с] Гика, красавку, морского окуня, хромия, главка,

Что между водорослей сверкающих проплывает.

Расхваливая голову главка, Архестрат пишет:

Голову главка купи мне в Олинфе или Мегарах:

Ловится он у земли величавой на мелководье.

И Антифан в "Овчаре" [Коск.II.92]:

Беотские угри, из Понта мидии,

Тунцы ..................

Мегарский главк, анчоусы Каристия,

[d] Лещи Эретрии и крабы Скироса.

Он же в "Филотиде" пишет и такое [Коск.II.109; ср.662b]:

- Итак, тебе велю я, как и в прошлый раз,

Главкиска малого в воде подсоленной

Варить.

- А окунька морского?

- Целиком

Зажаривать.

- Акулу?

- В кислом соусе

Сварить ее.

- Угря?

- Душица, соль, вода.

- Угря морского?

- Делай то же самое.

- А ската?

- В зелень.

- Есть еще тунец у нас

Рубленый.

- Сжаришь.

- Вот еще козлятина?

- Пожарить.

- А другое мясо?

- Выварить.

- Вот селезенка?

- Фаршируй.

- А потрохи

Пустые?

[e] 46. Эвбул в "Горбуне" [Kock.II. 179]:

И это блюдо миловидное ........

Что кушанье приносит благороднее,

Морского главка ...........

Морского окуня вареного ......

В рассоле одного.

Анаксандрид в "Нерее" [Kock.II.247]:

Здесь проживает и владеет местностью

Нерей, который изобрел для кушаний

И рыбы Главка рубленую голову,

И тушу безупречную тунцовую.

[f] Амфид в "Семерых напротив Фив" [Kock.II.240; см.294а]:

И главки целиком, да головных костей

Куски мясные.

И в "Дружелюбном" [Kock.II.247]:

Как хорошо сейчас угря попробовать,

Головку главка, рубленую голову.

Антифан же в "Киклопе" превосходит даже лакомку Архестрата, когда пишет [Kock.II.65]:

Кефаль пусть будет в ломтиках,

Да окунь, вдоль расщепленный,

Печеный скат, бока тунца,

Кальмар нафаршированный

И сростнозуб зажаренный,

Да главка морда, голова

Угря, кефали чресла,

И ската шиповатого

Хребет, морская ласточка,

Желудок "черта", камбала

Малюсенькая и анчоус,

Креветка - пусть же ничего

Не будет здесь пропущено.

47. Навсикрат в "Судовладельцах" [Kock.II.295]:

(296) - ...Итак два сына, нежные, прекрасные,

Морского бога славного, которого

Пловцы не раз в морских пучинах видели,

Вещающего судьбы мореплавателям.

- Ты, видно, говоришь о Главке.

- Именно.

Теолит из Мефимн говорит в своей поэме о Вакхе, что этот морской бог Главк влюбился в Ариадну, когда на острове Дии ее похитил Дионис. Побежденный Дионисом, он был связан виноградными лозами и просил освободить его:

[b] Некий град Анфедон стоит у края морского,

Против Эвбеи, вблизи от струй Эврипа: оттуда

Родом я, а моего отца называли Копеем.

Однако Промафид Гераклейский в своих "Полуямбах" возводит родословную Главка к Полибу, сыну Гермеса, и Эвбее, дочери Ларимна. Мнасей же в третьей книге "Европейской истории" [FHG.III.151] называет его сыном Анфедона и Алкионы. Когда он вырос прекрасным моряком и ныряльщиком, его стали называть Морским (Πόντιος). Похитив Симу, дочь Иэлиса и Дотиды, он отплыл обратно в Азию и там поселился на пустынном острове близ Карий, по имени жены назвав его Симою. Но эпический [с] поэт Эванф говорит в гимне к Главку, что он сын Посейдона и нимфы Наиды, что он влюбился в брошенную Тесеем Ариадну и сошелся с ней на острове Дие. Аристотель же пишет в "Делосской политии", что Главк вместе с нереидами обитает на Делосе и пророчествует вопрошающим. [d] Магнезиец Поссид сообщает в третьей книге "Об амазонках" [FHG.IV.483], что Главк был строителем корабля Арго и правил им, когда Ясон сражался с тирренами; он единственный уцелел в этой битве - Зевс скрыл его в морской пучине, и он стал морским божеством, так что видел его только Ясон. А киренеец Никанор пишет в "Переименованиях", что Главком [e] стал называться Меликерт. 48. Александр Этолийский в поэме "Рыбак" рассказывает, что он был поглощен морской пучиной, после того как

Травки отведал, какую для Гелиоса, светозара,

Каждой весной порождает земля, не знавшая плуга,

На островах Блаженных: а Гелиос доставляет

Эту бессмертную пищу коням на ужин желанный,

Чтобы без устали путь совершали, не зная тревоги.

Эсхрион Самосский в своих ямбах пишет, что морской бог Главк влюбился в Гидну, дочь Скилла, ныряльщика из города Скионы; а о траве, съев которую тот стал бессмертным, он говорит по-своему:

[f] Ты отыскал траву богов, посев Крона. {31}

{31 Ты отыскал траву богов, посев Крона. — Мотив волшебной травы, известный со времен «Одиссеи» (трава моли, которую Гермес дает Одиссею, чтобы защитить его от чар Кирки), здесь обретает новое назначение: запретное бессмертие людей, бывшее естественным во времена золотого века и в правление Крона, отца Урана и деда Зевса, но ставшее богам впоследствии ненавистным.}

Никандр пишет в третьей книге "Европии", что Главк был возлюбленным Нерея, а в первой книге своей "Истории Этолии" - что он был наставником Аполлона в прорицании; и когда Главк охотился (297) на Орее (это высокая гора в Этолии), он поймал измученного погоней зайца, отнес его к ручью, потер прибрежной травой, и умирающий заяц ожил. Главк понял, в чем сила травы, отведал ее и стал боговдохновенным. Тогда по воле Зевса началась буря, и Главк бросился в пучину. А самосец (или афинянин) Гедил утверждает, что Главк бросился в море из-за любви к Меликерту. Гедила же, мать этого поэта и дочь афинской ямбической поэтессы [b] Моехины, в поэме, озаглавленной "Скилла", повествует, как Главк, влюбленный в Скиллу, входил в ее пещеру, неся

Робко в дар на забаву для нимфы или ракушек

С той эритрейской скалы, или бескрылых птенцов

Птиц алкион, зимородков. Его оплакала слезы

Дева Сирена, - она недалеко уплыла,

[с] К берегу около Этны.

49. "Сукновал " {32} (ΓΝΑΦΕΥΣ). Дорион пишет в книге "О рыбах", что вода, в которой варился "сукновал", удаляет любые пятна. Упоминает его и Эпэнет в "Искусстве кулинарии".

{32 Сукновал — по некоторым отождествлениям шагреневый скат (Raja fullonica).}

50. Угорь (ΕΓΧΕΛΥΣ). Морских угрей упоминает в "Музах" Эпихарм; Дорион же, рассказывая о рыбах из Копаидского озера, особо хвалит ко-паидских угрей, потому что они достигают колоссальных размеров. [d] Агафархид пишет в шестой книге "Европейской истории" [FHG.III. 192], что своих огромных копаидских угрей беотийцы даже приносят в жертву богам, украшая их венками, произнося над ними молитвы и бросая на них жертвенный ячмень. Один приезжий, изумленный таким странным обычаем, стал о нем расспрашивать, а беотиец сказал ему, что знает только одно: должно блюсти уставы предков и незачем оправдывать их перед чужими людьми.

[e] Но стоит ли удивляться, что угрей приносят в жертву подобно другим животным, когда Антигон Каристийский пишет в сочинении "О стиле" [см.303b], что когда жители Гал в пору ловли тунцов справляют празднества в честь Посейдона, то, если улов хорош, жертвуют богу первого пойманного тунца (θύννος), и жертва эта зовется θυνναι̃ον. 51. А у фаселидян в жертву приносят даже соленую рыбу. Так Геропиф, рассказывая в "Колофонских летописях" об основании Фаселиды [FHG.IV.428], пишет, что основатель колонии Лакий {33} заплатил за эту землю пасшему там овец пастуху Килабру по его просьбе именно соленой рыбой: Лакий предложил [f] ему на выбор или ячменной муки, или соленой рыбы, и Килабр выбрал соленую рыбу. Поэтому фаселидяне по сей день ежегодно приносят Килабру жертву соленой рыбой. Об этом пишет и Филостефан в первой книге сочинения "Об азиатских городах" [FHG.III.29]: "Одним из спутников Мопса, (298) сына Манто, был аргивянин Лакий; впрочем, некоторые считают его линдийцем и братом основателя Гелы Антифема. По слову своей матери Манто Мопс послал его с дружиной в Фаселиду: это было после того, как корабли их сшиблись кормами и разбились в щепки, оттого что близ Ласточкина мыса корабли Лакия опоздали и налетели на них в темноте. Так вот, этот Лакий будто бы по повелению Манто купил ту землю, на которой ныне стоит город, у некоего Калабра, заплатив ему соленой рыбой, - именно ее тот выбрал из всего предложенного. Поэтому фаселидяне каждый год приносят в жертву герою Калабру соленую рыбу".

{33 Лакий (критская форма имени Рахий) — мифологический персонаж, муж Манто и отец Мопса; цитируемый текст сильно искажен (примеч. переводчика).}

[b] 52. Об угрях же Гикесий пишет в сочинении "О материалах", что их мясо вкуснее всех рыб и удобоваримее большинства из них: оно сытно и питательно. Македонских угрей он считает пригодными для засолки. Аристотель пишет [ср.: ИЖ.VIII.35], что угри любят самую чистую воду. Поэтому те, кто занимается откормом угрей, наливают им чистую воду, так как в мутной они задыхаются. А кто ловит угрей, те нарочно взбаламучивают воду, чтобы они задохнулись: жабры у них маленькие, и поэтому ил тут же забивает дыхательные проходы. Потому и в бурю, когда ветер баламутит воду, угри задыхаются. Когда они совокупляются, то сплетаются и выпускают клейкое вещество, из которого, когда оно попадает [с] в ил, выводится молодь. Занимающиеся откормом угрей рассказывают, что кормятся они по ночам, днем же неподвижно лежат в иле; доживают они обычно до восьми лет. И в другом месте Аристотель рассказывает [ИЖ.VI.95,96], что [речные] угри возникают не от спаривания, они не кладут яйца и не живородят, но зарождаются в гнилом иле и грязи, как будто в земляных кишках. Поэтому и сказал Гомер, различая природу рыб и [d] угрей [Ил.ХХI.553]:

Рыбы и угри томились одни по глубоким пучинам...

53. Тут перед нами поставили блюдо с угрем, и какой-то поклонник Эпикура {34} воскликнул: "Вот и явилась Елена всех пиров! значит я буду Парисом!" И не успели мы протянуть руки к угрю, как он схватил его и оторвал ему бок до самого спинного колючего хребта. В другой же раз он, когда прямо из печки принесли горячий пирог-лепешку и никто не решался [e] до него дотронуться, возгласил [Ил.ХХ.371]:

{34 ...поклонник Эпикура... — Буквально «празднующий двадцатый день» (месяца Га-мелиона), годовщину смерти Эпикура (примеч. переводчика).}

Я на Пелида иду, хоть огню его руки подобны, -

набросился на пирог, проглотил его и чуть было не умер от ожогов. {35} "Обжора выбыл из соревнования!" - сказал Кинульк. Архестрат пишет об угрях еще и вот что:

{35 ...чуть было не умер от ожогов. — Жадно есть пышущие жаром лакомства, чтобы они не успели достаться сотрапезникам по пиру, — один из основных признаков опсофага, развращенного роскошью и чревоугодием человека. Подробней о подобных людях и об их специальных приспособлениях и тренировках ради поглощения первыми самых раскаленных лакомств Афиней рассказывает в книге I (5e-f, 6c-d).}

Буду любого угря хвалить я, но всех много лучше

Тот, что в проливе морском против Регия пойман. Мессенец!

[f] Здесь между смертными всеми завиден твой жребий: ты можешь

Часто подобной едой угощаться. Великую славу

Также снискали своим достоинством угри Стримона

И Копаиды: они велики, удивительно жирны.

Да, безраздельно царит в застольях, я думаю, угорь

(299) И к наслажденью ведет нас, хотя изо всех рыб природа

Только его одного к несчастью лишила мошонки... {36}

{36 ...лишила мошонки... — Популярное античное заблуждение, что угорь лишен половых признаков; поэтому поэты так часто сравнивали его с беспорочной девой-невестой.}

54. Когда Архилох пишет:

Угрей (ε̉γχέλυας) слепых ты много получил, -

он склоняет слово "угорь" (ε̉γχέλυς), следуя Гомеру, у которого сказано: "Рыбы и угри (ε̉γχέλυες) томились". Аттики же, согласно Трифону, хотя и знают форму слова "угорь" в единственном числе со звуком υ, однако во множественном пишут иначе и отбрасывают ее. Так пишет Аристофан [в единственном числе] в "Ахарнянах" [889]:

Смотрите, дети, угорь ('έγχελυν) превосходнейший...

И в "Женщинах с Лемноса" [Kock.I.487]:

[b] Угря беотского ('έγχελυν).

И в "Пирующих" в именительном падеже [Kock.I.447]:

Как угорь ('έγχελυς) гладкий.

Также Кратин в "Богачах" [Kock.I.63; cp.303d]:

Тунец и орфос, главк и угорь ('έγχελυς), пес морской.

Множественное же число они образуют несогласно с Гомером. Аристофан во "Всадниках" [864]:

Ты поступаешь, как рыбак, угрей (ε̉γχέλεις) ловящий в сети.

И во вторых "Облаках" [559]:

Украв мои сравнения с угрями (ε̉γχέλεων).

И в "Осах" в дательном падеже [510]:

...не рад я ни угрям (ε̉γχέλεσιν), ни скатам.

Страттид в "Потамийцах" [Kock.I.722]:

Угрей (ε̉γχέλεων) племянник.

[c] Семонид [Аморгский] в ямбах [пишет "υ"]:

Как угорь ('έγχελυς) в иле.

И в винительном падеже:

Однажды цапля на реке у сарыча

Меандрского угря ('έγχελυν) из клюва вырвала.

Аристотель же в своих сочинениях о животных пишет слово "угорь" через ι ('έγχελις). Но когда Аристофан пишет во "Всадниках" [864]:

Ты поступаешь, как рыбак, угрей (ε̉γχέλεις) ловящий в сети.

Пока спокойны воды, в них он рыбки не поймает;

[d] Как только грязь поднимет с дна и воду перемутит,

Тогда и ловит. Так и ты, как взбаламутишь город,

Тогда и ловишь, -

он ясно показывает, что угорь берется из ила, поэтому слово "угорь" и оканчивается на - υς. Таким же образом и Поэт, желая показать, что жар достиг до самого дна реки, пишет [Ил.ХХI.353]:

Рыбы и угри томились, -

[e] нарочно упоминая угрей отдельно, чтобы показать, как глубоко вскипела вода.

55. Антифан пишет в "Ликоне", высмеивая египтян [Kock.II.71]:

Вот говорят, во всем умны египтяне,

Но более всего, что богоравными

Угрей признали: ведь они действительно

Дороже всех богов повсюду ценятся.

К богам мы приближаемся молитвами,

А вот за то, чтобы к угрям приблизиться

И лишь понюхать, платим по двенадцать драхм:

Вот подлинно священные животные!

Анаксандрид в "Городах" тоже пространно говорит об египтянах [Kock.II.150]:

[f] Никак не мог бы стать я вам союзником:

Затем, что ваши нравы и обычаи

Не сходны, а скорей различны с нашими.

Смотрите: вы быка обожествляете,

А мы его богам исправно жертвуем,

У вас и угорь - божество великое, {37}

{37 У вас и угорь — божество великое... — Еще Геродот (11.72), а с ним и многие более поздние источники упоминают, что угорь с несколькими другими нильским рыбами (их названия как раз варьируются от источника к источнику) действительно почитался в Египте священным.}

(300) У нас же он неслыханное лакомство;

Свинины ты не ешь, а я люблю ее,

Боготворишь собаку, я же бью ее,

Когда поймаю над куском украденным.

У нас жрецы всем телом безущербные -

У ваших часть их лучшая обрезана.

Попал в беду ваш кот - и вы стенаете,

А я готов убить его и шкуру снять.

Вы землероек чтите, мы - нисколечко.

Тимокл в "Египтянах" [Kock.II.451]:

[b] Но как могли бы вас спасти в несчастии

Собака или ибис? Если грешники,

Что оскорбляют даже общепризнанных

Богов, так долго ходят безнаказанны -

Кого алтарь кошачий сможет покарать?

56. О том, что угрей ели, заворачивая их в листы свеклы, {38} есть множество свидетельств у авторов Древней комедии; а потом и Эвбул говорит в "Эхе" [Kock.II.176; cp.l13f]:

{38 ...листы свеклы... — Листовая свекла, ныне именуемая мангольд, была даже более популярна в античности, чем корневая. В большие листья свеклы, так же как и в листья смоковницы, особенно нежную и крупную рыбу и другие продукты заворачивали главным образом, чтобы предохранить их от излишнего жара во время запекания и прочей тепловой обработки, а собственно листы, скорее всего, уже потом не ели.}

Брака не знавшая нимфа, укрывшая белое тело

Под покровом свеклы,

Угорь! О свет, блистаньем тебя и меня ослепивший!

И в "Ионе" [Коск.II.177; cм.302d]:

[c] И вплыли после этого роскошные

Подбрюшные куски тунцов зажаренных

И с телом змеевидным беотийские

Угри-богини, в свеклу облаченные.

И в "Медее" [Коск.II.186]:

Беотянку, окутанную свеклою,

Из Копаид: не смею ведь по имени

Назвать богиню.

О том, что знамениты были угри из Стримона, говорит в "Фамире" Антифан [Kock.II.52]:

И ты, людской молвой навек прославленный.

Животворящий Фракию Стримон-река,

[d] Гордящийся угрями величайшими!

И о реке Эвлее (о которой Антимах упоминает в "Скрижалях": "После того как пришел к Эвлея ключам многоструйным") Деметрий Скепсийский пишет в шестнадцатой книге "Троянского строя", что там тоже водятся превосходные угри.

57. Элоп {39} (ΕΛΟΨ). Об этой рыбе уже говорилось выше. Не пропустил ее и Архестрат:

{39 Элоп — рыба не идентифицируется, популярная ранее трактовка «осетр» признана ошибочной.}

[e] В славных стенах Сиракуз наслаждайся роскошным элопом:

Там он вкуснее всего. Ведь оттуда он и происходит,

И потому с островов, из Азии, или же Крита

Мелким и жестким до нас доплывает, избитый волнами.

58. Красный пагель (ΕΡΥΘΡΙΝΟΣ). И Аристотель в трактате "О животных" и Спевсипп пишут, что красный пагель, пагр и рыба-печенка (108а) очень похожи; подтверждает это и Дорион в книге "О рыбах". А в Кирене, по свидетельству Клитарха в "Словаре", красного пагеля [f] называют "гиком" [см. 284с, 328b].

59. Энкрасихолы (ΕΓΚΡΑΣΓΧΟΛΟΙ; анчоусы). Их тоже Аристотель в "Истории животных" [VI.93] упоминает в числе мелких рыбешек. Дорион же в книге "О рыбах" перечисляет энкрасихол среди рыб для варки: "Варить следует энкрасихол, иопов, атерин, бычков, небольших триглид, каракатиц, кальмаров и крабов".

(301) 60. Рыба для варки (ΕΨΗΤΟΣ). Так говорится о мелких рыбках. Аристофан в "Анагире" [Kock.I.405]:

...ни тарелочки пескариков (ε̉ψητω̃ν).

Архипп в "Рыбах" [Ксск.1.682]:

Бычок (ε̉ψητός),

На афию наткнувшись, проглотил ее.

Эвполид в "Козах" [Kock.I.259]:

О вы, Хариты, пескарем (ε̉ψητοί) довольные!

Эвбул в "Привязанности" или "Лебеде" [Коск.I.196]:

Ликует, если раз в двенадцать дней узрит

Хотя бы в свекле пескаря (ε̉ψητόν) вареного.

Алексии, в "Ослепшем" [Kock.II.303]:

Рыбешки (ε̉ψητοί) были, Дедала достойные, -

потому что все красивые вещи называют достойными Дедала. И еще:

[b] Так что ж, ни коракина не попробуешь,

Ни пескарей для варки, ни трихидия?

Обычно это слово употребляют во множественном числе. Аристофан в "Драмах" или "Ниобе" [Kock.I.464]:

Таких мальков вареных (ε̉ψητω̃ν) мне не надобно.

Менандр в "Девушке из Перинфа" [Kock.III.113]:

Раб снедь принес, которую

Должны сварить (ε̉ψητούς).

Однако Никострат в "Гесиоде" пишет в единственном числе [Kock.II.223]:

Бембраду, афию, пескарика (ε̉ψητόν).

Также Посидипп в "Запертой" [Kock.III.337]:

Купить для варки рыбку (ε̉ψητόν) хоть какую-то.

А в моем родном Навкратисе {40} "рыбкой для варки" называют рыбешек, [с] оставшихся в канавах после спада воды в Ниле.

{40 ...в моем родном Навкратисе... — Одно из малочисленных выступлений Афинея от первого лица, как всегда связанное с египетским городом, откуда он был родом.}

61. Рыба-печенка (ΗΠΑΤΟΣ), или лебий {41} (ΑΕΒΙΑΣ). Диокл относит ее к скальным рыбам; Спевсипп считает, что она подобна пагру. Аристотель пишет, что она ведет уединенный образ жизни, хищная, острозубая, чешуя у нее черная, глаза непропорционально большие, сердце треугольной формы, белое. Архестрат, воевода пиров, пишет так:

{41 Рыба-печенка, или лебий — также не идентифицируется, хотя, возможно, — это какой-то вид пагеля или каменного окуня.}

[d] Лебия, рыбу-печенку, мой Мосх, на волнами омытых

Делосе и на Теносе бери.

62. Рыба-веретено {42} (ΗΛΑΚΑΤΗΝΕΣ). Мнесимах в "Конезавод-чике" [Kock.II.438; cp.402fl:

{42 Рыба-веретено — не идентифицируется.}

...скумбрия,

Тиннида, бычок, веретено.

Рыбы эти относятся к китовым и хороши для засолки. Менандр говорит в "Льстеце" [Kock.III.85]:

Веретено, бычок, хвост рыбы-пса.

Мнасей из Патр пишет [FHG.III.155]: "От Рыбы и брата ее Покоя были рождены [нимфа] Галена (морская гладь), Мурена и Рыбы-веретена".

63. [e] Тунец (ΘΥΝΝΟΣ). Аристотель говорит о нем [ИЖ.VIII.92], что, вплывая в Понт (Черное Море), он держится [правого] берега, потому что смотрит правым глазом, а левый у него подслеповат. Под плавником у него находится так называемый "овод". Тунец любит теплоту и поэтому держится близко к песчаным мелям. Он становится съедобным, если у него вырезать овода. Как утверждает Феофраст, размножаются тунцы после зимней спячки и пока на попечении взрослых находится молодь, поймать [f] их очень трудно, когда же мальки подрастают, то благодаря оводу их можно ловить. Зимой тунец впадает в спячку, хотя он полнокровен. Архестрат о нем пишет:

Недалеко от святого пространного Самоса можешь

Встретить тунца, что был пойман с большими трудами. Самосцы

"Оркием" кличут его, а другие китом называют.

В летнее время куски от него покупай, не колеблясь

(302) И не торгуясь. Хорош он в Византии, также в Каристе;

Но еще лучше тунцы, которых брега Кефаледий

И Тиндариды пасут на острове славном сикулов.

Если ж в святую придешь Италию, в город Гиппоний,

Край Персефоны прекрасновенчанной, то много, да, много

Всех они там превосходней, победной черты достигая.

К нам попадают из них лишь те, что сбились с дороги,

Много проплыв по волнам глубокопучинного моря;

[b] Вот почему не пригожи тунцы, когда мы их поймаем.

64. Название свое тунцы получили оттого, что они беспорядочно бросаются из стороны в сторону (θύειν). Мечутся они из-за того, что в определенную пору года их мучает так называемый "овод", поселяющийся у них на голове. Аристотель пишет о нем следующее [ИЖ.VIII.128]: "Тунцы и меч-рыбы во время восхода Пса мучаются от овода: {43} на обоих в это [c] время около плавников сидит нечто вроде червячка, так называемый овод, похожий на скорпиона, величиной же с паука. Он причиняет такое страдание, что они иногда выскакивают из воды высоко, как дельфин, и поэтому часто падают в рыбачьи лодки". Об этом говорит и Феодорид:

{43 ...мучаются от овода... — Скорее всего, имеется в виду паразит тунцов, часто поражающий и рыбу-меч, — Brachiella thynni.}

И бросятся в бешенстве через Гадирский

Пролив тунцы.

[d] Мегалополец Полибий, в тридцать четвертой книге своей "Истории" [XXXIV.8.1] говорит об Иберийской Луситании, что там глубоко в море растут дубы, {44} желудями которых кормятся и упитываются тунцы. Вот почему можно без ошибки сказать, что тунцы - морские свиньи, ибо тунцы, как и свиньи, тучнеют от желудей.

{44 ...в море растут дубы... — Скорее всего, имеется в виду моллюск морской желудь, а дубы привнесены для эффекта (тунец ко всему прочему еще и хищная рыба и растительностью не питается). К тому же у Полибия, а также Страбона (IIΙ.2.7) описывается не Лузитания, а Турдитания и речь идет о берегах Бетис (ныне Гвадалквивир). Зато и свиное и тунцовое подбрюшье действительно считаются деликатесами и по сей день у самых разных народов, от японцев до итальянцев.}

65. У этой рыбы высоко ценятся куски из подбрюшья, как свидетельствует Эвбул в "Ионе" [Kock.II.177; ср.300с]:

И вплыли после этого роскошные

Куски подбрюшья жареных тунцов.

Аристофан в "Женщинах с Лемноса" [Kock.I.487; см.299а]:

Ни горбыля, ни угря нет беотского

И ни тунца с подбрюшием.

Страттид в "Аталанте" [Kock.I.713; ср.399с]:

[е] Подбрюшие тунца и ног свиных

На драхму.

И в "Македонцах" [Kock.I.719]:

И сладкие тунцовые подбрюшия.

Эриф в "Мелибее" [Kock.II.429]:

Не могут бедняки купить вот этого:

Угря морского или каракатицы,

Тунца подбрюший иль морского окуня,

Чьей головой и боги не побрезгуют.

Когда же Феопомп говорит в "Каллесхре" [Kock.I.738; cp.399d]:

Подбрюшья рыбьи? О Деметра! -

то следует отметить, что слово "подбрюшье" (υ̃πογάστριον) обычно [f] относится к рыбам и редко к свиньям или остальным животным. Неясно, чье подбрюшье имеет в виду Антифан в "Понтийце", когда говорит [Kock.II.92]:

Кто с одинаковым великолепием

Пошел и взял пропащим этим женщинам

(Пусть Посейдон погубит их!) подбрюшия,

И ребра щедро им швырнуть готовится.

Алексид же в "Одиссее ткущем" расхваливает даже голову тунца, говорит [KockII.354]:

- И рыбаков я сброшу в преисподнюю:

Они несут мне в пищу мелочь всякую -

Ничтожных каракатиц, да анчоусов

Малюток, да для жарки рыбок маленьких.

- А раньше-то, когда ему случалось есть

(303) Лишь голову тунца, от счастья прыгая,

Считал ее угрем, тунцовой тушею.

Высоко ценились и ключицы, или "ключи" (κλει̃δες), тунцов, как это показывает Аристофон в "Пирифое" [Kock.II.278]:

- Ну вот, еда, конечно, вся испорчена:

Готовые, зажаренные (ο̉πταί) два "ключа".

[b] - Какие, от дверей?

- Да нет, тунцовые.

- Великолепная еда.

- И третий ключ,

Лаконский. {45}

{45 И третий ключ, лаконский. — Тут двойная игра слов: ключи тунцов и настоящий секретный ключик (такие делали в Спарте), а также ο̉πτταί имеют двойное значение — «жареные» и «видимые», в отличие от спартанского, ключи.}

66. Как мы уже говорили [297с], Антигон Каристийский пишет в книге "О стиле", что тунца приносили в жертву Посейдону. Гераклеон Эфесский пишет, что аттические авторы называют тунца "оркином". Однако Сострат во второй книге "О животных" пишет, что пеламида называется тиннидой, когда она подрастает - тунцом, взрослая называется оркином, а выросшая [c] сверх меры - китом. Упоминает о тунце и Эсхил [TGF2. 96]:

Куют на наковальне, а она молчит,

Как пойманный тунец; ни стона жалобы.

И где-то в другом месте [TGF2. 96]:

Косится левым глазом, как тунец в сети; -

считая, как и Аристотель [ср.301е], что тунец слеп на левый глаз. Пишет о нем в "Рыбаке" и Менандр [Kock.III.11]:

Это илистое море, что растит больших тунцов.

Выражение "ловцы тунцов" встречается у Софрона ... которых некоторые называют тунцами, афиняне же тиннидами.

67. Самка тунца, тиннида (ΘΥΝΝΙΣ). Аристотель пишет [ИЖ.V.33], что самка тунца от самца отличается тем, что под брюхом у нее [d] имеется плавник, называемый "атера". В пятой же книге "О частях животных" [ИЖ.V.37] он различает ее с самцом и пишет, что летом, приблизительно в месяце гекатомбеоне, она рожает нечто похожее на мешочек, полный мелких икринок. Также и Спевсипп во второй книге "Подобий" отличает тиннид от тунцов, и Эпихарм в "Музах". Кратин в "Богачах" пишет [Kock.I.63; ср.299b]:

Я для тебя тиннида черная,

Тунец, и орфос, главк, и угорь, пес морской.

Аристотель же пишет в сочинении "О рыбах", что тиннида - рыба [e] стадная и склонная к переселениям. А Архестрат с его мелочностью пишет:

И хвост туницы бери, - говорю о тинниде громадной,

Той, чья столица Византии. Нарезав в окрошку, как должно,

После зажарь (не забудь только соли посыпать немного)

И умасти его маслом. Окрошку же надо горячей

Есть, окуная в рассол кусачий; тиннида прелестна,

Даже когда и всухую ты есть ее станешь, подобна

Видом и станом богам бессмертным. Но если обрызнешь

[f] Уксусом едким ее - без сомнения, блюдо погубишь.

И Антифан в "Педерасте" [Kock.IL85]:

Под свекольною листвою там окрошка прячется

Из тинниды самой лучшей, прямо из Византия.

Хвост тинниды расхваливает в "Цирюльнике" и Антифан [Kock.II.63]:

- В деревне вырос он,

И ничего не ест морского - разве что

(304) Прибрежное: как угорь, скат иль нижние

Куски туницы.

- То есть?

- Ну, подбрюшие.

- Ты стал бы есть их?

- Да! Не есть же хищных рыб,

Людоубийц.

- А съел бы тех, чудовищных?

- Каких?

- Да что в Беотии?

- Ты говоришь

Об угрях копаидских? Да, и с жадностью;

Крестьянствую ведь я как раз у озера.

Но иск о дезертирстве я угрям вчиню,

Ведь отыскать их - дело невозможное.

Некоторые из этих стихов можно обнаружить и в "Швее", в "Деревенщине", в "Буталионе". И Гиппонакт пишет в стихах, которые цитирует [b] Лисаний в сочинении о ямбических поэтах:

Привольно жил когда-то он, тучнел в неге.

Из тонких рыб (θυννίδα) ел разносолы день целый;

Как евнух откормился, как каплун жирный,

Да всё наследство и проел. Гляди, нынче

В каменоломне камни тешет, жрет смоквы

Да корку черную жует он - корм рабий.

Упоминает тиннид и Страттид в "Каллипиде" [Kock.I.715]. [с]

68. Золотые макрели (ΙΠΠΟΥΡΟΙ). Аристотель пишет во второй книге "Частей животных" |EDK.V.35], что золотые макрели мечут икринки и они также, как и мурены, вырастают из маленьких в громадных; размножаются они весной. Дорион в сочинении "О рыбах" пишет, что золотую макрель называют корифеной. Гикесий пишет ее во множественном числе [не ι̉ππου̃ροι, а] ι̉ππουρει̃ς. Упоминает их и Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [ср.319с, 328b]:

Рыбы-иглы острорылые, дорады и макрель.

Описывая повадки этой рыбы, Нумений говорит в "Рыбной ловле", что она беспрерывно выпрыгивает из воды, поэтому ее и называют [d] "водолазом". Пишет он о ней так [322b,fj:

[Можешь поймать] сростнозуба-гиганта, макрель-водолаза.

Архестрат же пишет:

Лучшие всех - золотые макрели Кариста;

И вообще эта местность отменною рыбой богата.

Эпэнет подтверждает в "Кулинарном искусстве", что ее называют "корифеной".

69. Рыба-конек {46} (ΙΠΠΟΙ). Возможно, их называет "коньками" [e] (ι̉ππίδια) Эпихарм, когда пишет [ср.282а, 288b, 307b, 308е, 322f]:

{46 Рыба-конек — не идентифицируется, кто-то указывает на корифену (золотую макрель), кто-то на морского конька.}

... коракины тусклые,

............................. гладкие,

Жирные коньки, креветки-водоросле-едоки.

Нумений в "Рыбной ловле":

Скара и кофа-бычка, что упитан и очень бесстыден,

Ханн, угрей и коней, и ночную рыбу-бутылку (?),

Мидий или тунца, молодого с серою кожей.

Упоминает ее и Антимах Колофонский в "Фиваиде", говоря так:

Гика,

Или же рыбу-коня, или ту, что "дроздом" называют.

70. Радужные губаны (ΙΟΥΛΙΔΕΣ). Дорион пишет в книге "О рыбах": "...губанов варить [следует] в морской воде, а жарить на [f] сковороде". Нумений же:

Средством воспользуйся этим, оно и губана-обжору

Вспять обратит или ядом плюющуюся сколопендру.

"Иулами" же он он называет дождевых червей:

(305) Сам позаботься, однако, о нужных наживках, найдешь их

Возле верхушек холмов приморских; порой называют

Их землеедами или "иулами", черными, также

Их дождевыми червями зовут. Набери длинноногих

Сороконожек ползучих: когда прибой затопляет

С шумом вершины холмов песчаных, пойди и оттуда

Выкопай и собери всех вместе в едином сосуде.

(71) "Морские дрозды " (ΚΙΧΛΑΙ; "пестрый" губан) и "Черные дрозды " (ΚΟΣΣΥΦΟΙ; коричневый губан). Аттические авторы по аналогии пишут слово "дрозд" с окончанием на η (κίχλη). Ведь слова [b] женского рода, оканчивающиеся на λα, имеют перед окончанием вторую лямбду (λ): например, Скилла (Σκύλλα), морской лук (σκίλλα), клей (κόλλα), пиявка (βδέλλα), состязание ('άμιλλα), сноп ('άμαλλα); слова же, оканчивающиеся на λη, - никогда: туман (ο̉μίχλη), порода (φύτλη), племя (γενέθλη), блеск (αϊγλη), дыра (τρώγλη) и даже [рыба] барабулька (τρίγλη). Кратин [Kock.I.106]:

Если б съел он барабульку, оказался б лакомкой.

Диокл пишет в первой книге "Здоровья": "У так называемых "скальных" рыб мясо нежное. Таковы черные дрозды, морские дрозды, окуни, бычки, хек, губан (α̉λφηστικός)". Нумений в "Рыбной ловле" [ср.315b]:

Главков или морской род орфов, с темною кожей

Черных "дроздов" и "дроздов", одноцветных с морскою волною.

[c] Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [ср.287b]:

Бамбрадоны, рыбы-зайцы, и драконы мощные,

И дрозды морские.

Аристотель [пишет] в трактате "О животных": "...и [рыбы] с черными пятнами, как черный дрозд, и с разноцветными пятнами, как морской дрозд". Аркадянин же Панкрат говорит в своих "Морских трудах", что морского дрозда называют многими именами:

Винного цвета дрозда к ним прибавим; его рыболовы

[d] Ящерицей называют, пятнистым, и жирноголовым,

И окуньком.

Никандр в четвертой книге "Превращений":

Скара или дрозда, у которого много названий.

72. "Кабан " {47} (ΚΑΠΡΟΣ) и кремид (ΚΡΕΜΎΣ). Аристотель пишет в сочинении "О животных": "Другие же - беззубые и гладкие, как рыба-игла; или же с камнем в голове, как кремид; или же очень жесткие и с шершавой кожей, как кабан. Одни - с двумя полосками, как сесерин; другие - с многими полосками и красными линиями, как сальпа". Упоминают [e] кабана также Дорион и Эпэнет. Архестрат же пишет:

{47 Кабан и кремид — не идентифицируются удовлетворительно; возможно, один из мелких видов сомов.}

Если когда-нибудь ты, придя в Амбракию, встретишь

В этом счастливом краю "кабана" - покупай непременно,

Не упусти, даже если он будет цениться, как злато,

Чтобы ужасная кара с небес на тебя не дохнула:

Это нектарный цветок. Не всем дозволяется смертным

Даже увидеть очами роскошное кушанье это,

Но только тем, у кого в руках пустые плетенки

[f] Из тростника, на болоте возросшего, тем лишь, кто с детства

В схватках горячих трясти был приучен каменья, на ловле ж

Рыбной привычно бросал приманкой бараньи суставы.

73. Кифар {48} (ΚΙΘΑΡΟΣ). Аристотель пишет то ли в книге "О животных", то ли "О рыбах": "Рыба кифар острозуба, ведет одинокий образ жизни, питается водорослями, язык у нее отдельный, сердце белое и плоское". Ферекрат в "Наставнике рабов" пишет [Kock.I.155]:

{48 Кифар — возможно, тюрбо (Psetta maxima).}

- [И мнилось мне,] что продаюсь на рынке я,

Кифаром став.

(306) - Что ж, рыба благородная,

В чести у Аполлона.

- Лишь одно меня

Смущает: есть в нем что-то нехорошее.

Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [ср.288b, 326е, 330а]:

Среди них свиные рыбы (πανίδες), бычьи языки, кифар.

Как утверждает Аполлодор, посвященной Аполлону эта рыба считается из-за своего имени. Каллий или Диокл в "Киклопе" [Kock.I.694; ср.286а-b]:

[b] Шиповатый скат, а также вот обжаренный кифар

И тунцовая головка.

Архестрат в "Сладкой жизни":

Но вот "кифара" велю я,

Ежели он уродился великим, белым и твердым,

В чистой соленой воде отварить, подложив туда листьев;

Ежели рыж он на вид и не слишком велик - велю жарить,

Прямоугольно нарезав ножом, заточенным остро.

Также приправь его сыром без меры и маслом: ведь мот он,

Любит смотреть на людей, что живут на широкую ногу.

74. Тритон (ΚΟΡΔΥΛΟΣ). Аристотель пишет, что это земноводное, [c] и на солнце он иссыхает и издыхает. Нумений в "Рыбной ловле" называет его головастиком (κουρύλος):

Что ни возьмешь, всё приманка ему: головастик (κουρύλος), пирена,

Сороконожка морская.

В следующем стихе он упоминает и кордилиду (κορδυλίς) [ср.304е]:

...коней-рыб,

Мидий или тунца (κορύδυλις) молодого с серою кожей.

75. Омары (ΚΑΜΜΟΡΟΙ). Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [cp.286f]:

А вдобавок к ним афии были еще,

были боки, смариды, омары.

[d] Упоминает их в "Женских мимах" и Софрон [ср.106е]. Это разновидность креветок; у римлян они так и называются - cans.

76. Акулы (KAPXAPIAI). Нумений Гераклейский в "Рыбной ловле" [ср.327а]:

Рыбу, что плещется шумно, - "песчанку", иной раз акулу.

Софрон в "Ловце тунцов": "Когда вы чего-то ищете, то брюхо у вас, как у акулы". Никандр Колофонский пишет в "Словаре", что акулу называют еще и ламией и скиллой.

[e] 77. Кестрей (ΚΕΣΤΡΕΥΣ). Гикесий пишет: "Существует несколько видов так называемых левкисков (белая кефаль). А именно: одни называются кефалями, другие кестреями, третьи хеллонами, есть, наконец, и миксины. По сочности и вкусу лучше всего из них кефали. Немного уступают им кестреи, хуже миксины, и хуже всех хеллоны (хотя так называемые бакхи на вкус очень хороши); мясо их не питательно и легко выводится [из кишечника]". Дорион в книге "О рыбах" подробно пишет о морских кестреях, но не рекомендует речных кестреев; а видами морских кестреев он считает кефаль и нестиду. Острый шип на голове кестрея он называет позвонком и говорит, что от кефали следует отличать кефалина, [f] называемого также блепсием.

Аристотель пишет в пятой книге "О частях животных" [ИЖ.V.38]: "Из рода кестреев в месяц посидеон начинают нереститься хеллоны, также сарг, так называемый микс и кефаль. Нерестятся они в течение тридцати дней. Но есть и такие [кестреи, которые] рождаются не от спаривания, а из ила и песка". В другом месте Аристотель пишет: "Обладая острыми (307) зубами, кестреи не поедают друг друга, потому что они не хищные. Одна их разновидность называется кефалью, другая - хеллоном, третья - фереем. Хеллон водится у берега, ферей же никогда. И если ферей питается выделяемой им слизью, то хеллон песком и илом. Рассказывают также, что икру кестрея не трогает ни одно животное, потому что и кестреи, в свою очередь, не ест других рыб".

Эвтидем Афинский в книге "О соленой рыбе" пишет, что разновидностями [b] кестреев являются кефаль (κέφαλον), "клин" (σφηνέα) и "пальчик" (δακτυλέα). Кефали так называются оттого, что у них тяжелая голова (κεφαλή), клинья - оттого, что они узкие и в [поперечнике] четырехугольные, а "пальчики" в ширину имеют менее двух пальцев. Как утверждает Архестрат [ср.314а], лучше всех кестреи, выловленные близ Абдер, а затем кестреи из Синопы.

78. Некоторые, как свидетельствует Полемон в сочинении "О реках Сицилии", называют кестреев пловцами (πλωτές). Так же называет их и Эпихарм в "Музах" [cp.288b, 308е, 322f]:

Были "пестрые" с "пловцами" (πλωτές) и собачьи языки,

[с] Были там и постники (σκιαθίδες).

Аристотель пишет в сочинении "О повадках и жизни животных" [ИЖ.IХ.28], что кестреи живут, даже лишившись хвоста. Хвост им объедает морской окунь (λάβραξ), а угрям - мурена. Есть известная поговорка о честных людях "кестреи постится", потому что кестреи не плотояден. Так Анаксилай пишет в "Затворнике", обличая софиста Матона в обжорстве [Kock.II.269; cp.342d]:

Матон стащил и съел кестрея голову!

Теперь конец мне!

И достойный Архестрат пишет: [d]

Ты покупай кестрея из волнообъятой Эгины:

Будешь тогда своим в кругу людей утонченных.

Диокл в "Море" [Kock.I.767]:

И, как кестреи, он прыгает от радости.

79. О том, что нестиды-"постники" (νήστεις) есть разновидность кестреев, пишет в "Геракловой свадьбе" Архипп [Kock.I.681]:

Кефали и кестреи-постники.

Антифан в "Лампоне" [Коск.II.68]:

Тебе взамен солдат кестреев-постников

Набрать случилось.

Алексид во "Фригийце" [Коск.II.390]:

А я домой бреду кестреем-постником.

Амипсий в "Игроках в коттаб" [Kock.I.670]:

[e] - Пойду на рынок, поищу работу я.

- Час добрый! Что ж, хотя бы не потащишься

За мной, голодный, как кестреи.

Эвфрон в "Уродине" [Kock.III.319]:

Мидас - кестреи: гуляет, мучась голодом.

Филемон во "Вместе умирающих" [Kock.II.501]:

Кестрея небольшого взял я, постника

Зажаренного.

Аристофан в "Геритадах" [Kock.I.430]:

Не здесь ли поселенье голавлиное?

Ни дать, ни взять, вы рыбки - голодарики.

Анаксандрид в "Одиссее" [Kock.II. 148; cp.242f]:

[f] Кто вечно бродит натощак, зовется тот кестреем.

Эвбул в "Навсикае" [Kock.II. 188]:

Четвертый день он праздно омывается

И мучится житьем кестрея-постника.

80. Когда замечания об этом достойном кушанье подошли к концу, один из киников, подошедший к вечеру, воскликнул: "Люди дорогие! Неужто у нас средний день Фесмофорий, {49} что мы как кестреи! Ибо сказано у Дифила в "Женщинах с Лемноса" [Kock.II.558; ср.156Ъ]:

{49 ...средний день Фесмофорий... — Он назывался «нестия» (пост). Сам праздник продолжался три дня, ежегодно справлялся женщинами Афин с 11-го дня месяца Пианепсиона и был посвящен Деметре и Персефоне (примеч. переводчика).}

Они-то угостились, ну а я, бедняк,

(308) Постился б, как кестреи, ведь был разгар поста".

Миртил подхватил:

"И стойте в ряд, -

как сказано в "Любезнице" Феопомпа [Kock.I.736], -

кестреями голодными,

Которых кормят, как гусей, лишь овощем.

Вы ведь ни к чему не притронетесь прежде, чем вы или ваш Ульпиан не объясните, почему изо всех рыб только кестреи называется постником".

Ульпиан ответил ему: "Потому что он не ест ничего живого и не приманивается ни мясом, ни чем-либо другим одушевленным. Так пишет Аристотель [ИЖ.VIII.31] и добавляет, что если он не голоден, то мясо его [b] невкусно, и что если он испуган, то прячет голову, считая, что спрятал всё тело. И Платон пишет в "Празднествах" [Kock.I.608]:

Чуть в двери вышел, глядь -

Рыбак несет кестреев мне откуда-то;

А рыбка-то плохая и несытная.

Ты же, Миртил, хитрец фессалийский, скажи мне, почему поэты называют рыб эллопами ('έλλοπες)".

Миртил ответил: "Потому что безголосые. Впрочем, вернее было бы их называть иллопами, что значит удерживающие голос: ведь 'ίλλεσθαι [с] значит удерживаться, а 'όψ - голос. Сам ты эллоп, а этого не знаешь!"

[Ульпиан ответил:] "Это киническое объяснение - вздор; поэтому, по слову мудрого Эпихарма [cp.362d; Платон."Горгий".505е]:

С тем, что двое говорили, нынче справлюсь я один!

Я утверждаю: они называются эллопами, потому что покрыты чешуей (λεπίς). И еще я скажу, хоть об этом и не спрашивали, почему пифагорейцы, которые изредка всё же едят животных, а некоторых даже приносят в жертву, никогда не касаются только рыбы? Не потому ли, что рыбы молчат, а молчание у пифагорейцев почитается божественным? Вот вы и молчите, псы молосские, {50} хоть вы и не пифагорейцы, поэтому мы перейдем [d] к обсуждению других рыб".

{50 ...псы молосские... — Известная уже в античности своими размерами и свирепостью порода собак. Так киники показывают, что они опять готовы к бою, а на протяжении пира соблюдали единственную заповедь Пифагора — молчание, формально из-за своих слабых диалектических способностей, но, как правило, чтобы можно было больше внимания уделить еде.}

81. Коракин (ΚΟΡΑΚΙΝΟΣ, разновидность горбыля). Гикесий пишет: "Рыба это морская. Она малопитательна, хорошо выделяется [из организма], сочности же средней". Аристотель рассказывает в пятой книге "О частях животных" [ИЖ.V.36], что почти все рыбы растут быстро, но ко-ракин особенно. Размножается он у берегов, где много водорослей. Спевсипп во второй книге "Подобий" пишет, что похож он на чернохвоста. [e] Нумений же пишет в "Рыбной ловле":

Пестрого очень легко можешь выудить ты коракина.

Поэтому, может быть, и те "пестрые", которых упоминает в "Музах" Эпихарм, - не что иное, как коракины. У него сказано [ср.288b]:

Были "пестрые" (αι̉ολίαι) с "пловцами" и собачьи языки.

Однако в "Свадьбе Гебы" он говорит о "пестрых" отдельно [от коракинов] [ср.282а]:

Были мидии, губаны, коракины тусклые,

Были пестрые с "пловцами" и собачьи языки.

Эвтидем же пишет в сочинении "О соленой рыбе", что коракина многие [f] называют сапердой. То же самое говорят Гераклеон Эфесский и Филотим (309) в "Поваренной книге"; а Парменон Родосский в первой книге "Пособия для поваров" добавляет, что и саперда, и коракин называются еще и платистаками. Аристофан упоминает в "Тельмесцах" [Kock.I.527]: "черно-плавниковых коракинов", а Ферекрат в "Забывчивом" называет их уменьшительно [Kock.I.160]:

С твоими коракинчиками, кильками.

Амфид в "Причитании" [Kock.II.242; ср.277с]:

Мозгов лишен, кто коракина примется

Морского есть, имея горбыля.

Однако нильские коракины мясисты и приятны на вкус: это знают все, кто пробовал. Название свое они получили, потому что непрерывно вращают глазами (κόρας κινει̃ν) [ср.287b]. Александрийцы же называют их платанами (плоскими) за их необычайный силуэт.

[b] 82. Карп (ΚΥΠΡΙΝΟΣ). И эта рыба, согласно Аристотелю, плотоядная и стадная. Язык у нее прикреплен не к нижней части рта, а к верхней. Упоминая его среди речных и озерных рыб, Дорион пишет так: "Чешуйник, которого некоторые называют карпом".

83. Бычки (ΚΩΒΙΟΙ). Как пишет Гикесий, они вкусны, не задерживаются в кишечнике, однако малопитательны и выделяют дурные соки. Белые вкуснее черных. Мясо желтых бычков более рыхлое и тощее; при переваривании они испускают необильный и нежирный сок, однако по размерам своим они доставляют больше пищи. Диокл утверждает, что у прибрежных бычков мясо нежнее. Нумений в "Рыбной ловле" называет их [c] кофами (κώθων, фляжка) [ср.304с]:

Скара, иль кофа-бычка, что упитан и очень бесстыден.

И Софрон в "Деревенщине" говорит о кофо-мойках и, вероятно, поэтому назвал сына охотника за тунцами Кофонием. Никандр Колофонский в "Словаре", а также Аполлодор в сочинении "О Софроне" утверждают, будто сицилийцы вообще бычков называют кофами. Однако Эпихарм в "Свадьбе Гебы" называет их обычным именем:

[d] Острохвостые с шипами скаты, крупные бычки.

Антифан в "Тимоне" расхваливает бычков и указывает, откуда привозятся самые лучшие [Kock.II. 100]:

Для свадьбы я с покупками богатыми

Вернулся с рынка: накупил вот ладану

Я на обол на всех богов с богинями;

Для всех героев - пирожки медовые,

Для нас же, смертных, вот бычки отменные,

[e] "Прибавь!" - сказал я рыбному мошеннику,

А он: "Прибавка - что они фалерские".

И верно: у других они отринские.

Менандр в пьесе "Человек из Эфеса" [Kock.III.57]:

- А за бычков торговец рыбой только что

Четыре драхмы заломил.

- Как дорого!

Речных бычков (пескарей) упоминает в книге "О рыбах" Дорион.

84. Морские петухи (ΚΟΚΚΥΓΕΣ). Эпихарм:

Петухов морских чешуйчатых, нарезав вдоль спины,

[f] Да поджарив, да приправив, мы поели.

Дорион тоже говорит, что их следует поджаривать, разрезав вдоль хребта и приправив зеленью, сыром, сильфием, солью и оливковым маслом; потом, перевернув, надо полить их маслом и немного подсолить, а сняв с огня, обрызгать уксусом. Нумений называет их "красными", потому что они действительно красные:

Иной раз

Красных морских петухов, немного и мелкой рыбешки,

Также ставриду.

85. Акула-собака (ΚΥΩΝ ΚΑΡΧΑΡΙΑΣ). О них рассказывает (310) Архестрат, этот Гесиод и Феогнид всех лакомок; кстати, и [настоящий] Феогнид любил сладкую жизнь: он сам о себе пишет в следующих стихах [997-1002]:

В час, когда в горний эфир направит Гелиос коней

И возвестит на земле смертным полудня приход,

Пир мы закончим, насытив желудок добром всевозможным,

Сколько велело кому милое сердце его.

Пусть тогда тонкие ручки лаконской девицы прелестной

[b] Воду для рук унесут, в дом же внесут нам венки.

Не чуждался этот мудрец и любви к мальчикам: он говорит [993-996]:

Если бы ты, Академ, предложил состязание в песне,

И посредине б меж нас отрок цветущий стоял,

И состязались бы мы, твоим ли, моим ли он будет, -

Сразу тогда б ты узнал: мулы сильнее ослов.

Так вот что советует Архестрат в своих прекрасных заповедях [cp.l63c-d]:

[с] Следует в граде Тороне тебе от акулы-собаки

К трапезе пышной купить кусков пустого подбрюшья.

Тмином приправь их, затем, подсоливши немного, пожарь их;

Не добавляй ничего, кроме светлого масла, мой милый.

Только когда уж они поджарятся, вынеси соус,

[d] Также и всё, что ему сопутствует. Ежели станешь

Ты их в кастрюле варить пустотелой - ни винного сусла

Не добавляй, ни воды из святого источника, только

Масла подлей одного да подсыпь сушеного тмина

И благовонных листьев, а после вари их на углях.

Пламени не дозволяй даже близко кастрюли касаться

И беспрерывно мешай, чтобы гарь от тебя не укрылась.

Только немногие знают из смертных о лакомстве этом

И соглашаются есть, большинство же людей обладает

[e] Смертной душой простофиль, бессилием разум разбит их.

Что ж говорят в оправданье они? Человеческим мясом

Тварь-де питается эта, - как будто не всякая рыба

Станет охотно глотать человечину, коль повезет ей.

Именно из этой рыбы делается кушанье, которое у римлян называется "тюрсионом" (tursio): на него идет самая вкусная и изысканная ее часть.

86. Морские окуни (ΛΑΒΡΑΚΈΣ; лавраки). Как пишет Аристотель, рыба эта хищная и ведет одиночный образ жизни. Язык у нее костистый и прикреплен глубоко, сердце же треугольное. В пятой книге [f] "Истории животных" [V.35] он пишет, что морской окунь размножается, также как и кефали и дорады, [в Понте] более всего в устьях рек. Размножается зимою, причем дважды. Гикесий же пишет, что мясо морских окуней сочно, малопитательно, плохо выводится из кишечника, однако по вкусу не имеет себе равных. Название свое (лаврак) они получили за свою прожорливость (λαβρότητα). Говорят, они смышленее всех рыб и ради своего спасения проявляют чудеса смекалки. Поэтому и Аристофан говорит [Kock.I.543]:

(311) Нет в море рыб умней морского окуня.

Лирический поэт Алкей упоминает, что он плавает у самой поверхности воды. Мудрый же Архестрат пишет:

Коли в Милет ты придешь, то бери из Гесона кестрея

Голову, окуня также морского, божьего сына.

Там они лучше всего: такова уж природа морская.

Много других, и жирней, в Калидоне их водится славном,

Также в несущей богатства Амбракии, в озере Больбе,

[b] Но не такое в них сало, не так благовонно и пряно.

Только лишь окунь милетский достоин и впрямь восхищенья.

От чешуи их очисть и пожарь целиком без рассола.

В час же, когда хлопотать ты будешь над кушаньем славным,

Пусть не подходит никто из сиракузян, италийцев!

Ведь не умеют они сих рыб благородных сготовить -

[с] Только лишь портят всегда, приправляя всё мерзостным сыром,

Уксусом жидким кропя и сильфия липким рассолом;

Только они и умеют, что скальных треклятых рыбешек

Приготовлять для пирушек, да к ним измышлять прихотливо

Много пустых разносолов с приправою вязкой и скудной.

87. И Аристофан, упоминая во "Всадниках" о морском окуне, водящемся [d] близ Милета, считает его превосходным [361]:

Морского окуня (λάβρακας) не съешь и не проймешь милетян.

А в "Лемносских женщинах" он пишет [Kock.I.487; cp.302d]:

Ни краба не купить себе, ни окуня головки, -

очевидно, потому, что голова окуня, так же как и голова главка [ср.295с], особенно вкусна. И Эвбул в "Кормилицах" [Kock.II.204; ср.359а]:

Не пышно, но пристойно, всё, как требует

Обычай наш: кальмары, каракатицы.

Еще полипов маленькие щупальца.

Рубец начиненный да матку, постника,

Морского окуня большую голову,

Молозиво.

Гесон, о котором упоминает Архестрат [ср.311а], - это, как пишет Неанф Кизикский в шестой книге "Греческой истории" [FHG.III.3], Гесонидская лагуна, соединяющаяся с морем между Приеной и Милетом. Или, как пишет Эфор в пятой книге [FHG.I.260], Гесон - это небольшая речка, впадающая в лагуну близ Приены. Архипп упоминет в "Рыбах" морского [e] окуня такими словами [Kock.I.684; ср.227а]:

Египтянин Гермей изо всех торгашей

самый гнусный, как нам рассказали.

Обдирает он шкуры с колючих акул

или рашпильных и продает их,

А морских окуней потрошит блудодей.

88. Лат {51} (ΛΑΤΟΣ). Это рыба, говорит Архестрат, в Италии самая лучшая. Пишет он так:

{51 Лат — неидентифицируемый вид рыбы.}

[f] Славного лата скрывают в лесистой Италии воды

Скиллы {52} в узком проливе, поистине дивное блюдо.

{52 ...воды Скиллы... — Мессенский пролив между Сицилией и материковой Италией, в котором, по легенде, обитала многоглавая и мнсголапая лающая Скилла, гроза проходящих поблизости кораблей, которые, пытаясь обойти ее как можно дальше, попадали в губительный водоворот Харибды.}

В Ниле водятся латы весом более двухсот фунтов. Рыба эта, очень белая и вкусная независимо от способа приготовления, похожа на дунайских сомов. Нил богат и многими другими рыбами, и все они очень вкусны, особенно коракины; у них тоже много разновидностей. Водятся в нем и (312) мэоты, о которых упоминает в "Рыбах" Архипп [Kock.I.684]:

Мэотов, коракинов и сомов.

Они во множестве водятся по всему Понту, имя же их происходит от Мео-тидского залива (Азовское море). В Ниле же водятся, насколько я могу [b] припомнить через много лет, очень вкусный электрический скат, "свинья", макрель, пагр, острорыл, аллабес (Cyprinus), сом, сростнозуб, пескарь, угорь, тритта, абрамида, слепец, чешуйник, пузан, кестреи. Немало и других.

89. Гладкий скат (ΛΕΙΟΒΑΤΟΣ). Его называют также спинорогом (ρίνη). Как пишет Эпэнет в "Поваренной книге", мясо его белое. Платон в "Софистах" [Kock.I.637]:

...будь то акула колючая, скат или угорь.

90. Мурены (ΜΎΡΑΓΝΑ1). Феофраст пишет в сочинении "О сухопутных животных" [fr.171.4], что угорь и мурена могут долгое время [c] находиться вне воды, потому что жабры у них маленькие и вбирают лишь немного воды. Гикесий пишет, что мурена не менее питательна, чем речные и даже морские угри. Аристотель пишет во второй книге "Частей животных" [ИЖ.V.35; ср.304с], что вырастает мурена очень быстро, она острозуба и во всякое время года мечет мелкую икру. Эпихарм в "Музах" пишет ее название с буквы μ (μύραινα):

...и морские были жирные угри

И мурены.

Так же пишет и Софрон. Платон же (или Кантар) в "Союзниках" пишет ее с буквы σ (σμύραινα) [Kock.I.640]:

Есть скат и есть (с)мурена.

[d] Дорион в сочинении "О рыбах" говорит, что речная мурена имеет только один колючий плавник, подобно морскому "ослику", называемому галларией. Андрей в книге "О ядовитых животных" пишет, что смертельны укусы только мурен, происходящих от гадюк; они менее округлы и пестры. Никандр в поэме "О действии животных ядов" [11.823]:

Рыба мурена ужасна: поднявшись с привычного ложа,

Бедных кусает она рыбаков, обращает их в бегство,

Гонит с прибрежных камней далёко в открытое море -

Если и вправду она покидает обитель морскую,

[e] Чтобы на твердой земле сойтись с ядоносной гадюкой.

Однако в книге "О ложных мнениях" [тот же] Андрей пишет, что это неверно, будто мурены плывут на мелководье и там совокупляются с гадюками, потому что гадюки кормятся не на мелководьях, предпочитая безлюдные песчаные места. Но Сострат в сочинении "О животных" (из двух книг) все-таки повторяет мнение об их совокуплении.

91. Самец мурены (ΜΥΡΟΣ). Самец отличается от мурены, как пишет Аристотель в пятой книге "О частях животных" [ИЖ.V.35]: мурена [f] пестра и слаба, самец же одноцветен и крепок, цветом похож на [сосну] и зубы имеет снаружи и внутри. Дорион пишет, что самец мурены не имеет в мясе острых костей и идет в пищу весь целиком, причем нежен необычайно. Существуют две его разновидности, черные и красноватые; черные лучше. Архестрат, этот философ наслаждения, пишет:

(313) ...............................

Или Италией, там живет в нешироком проливе

Рыба мурена, ее прозвали пловцом; покупай же,

Коли поймают, ведь там это будет чудесное блюдо.

92. Анчоусы (ΜΑΙΝΙΔΕΣ). Гикесий говорит, что они сочнее пескарей, однако уступают им вкусом и хуже выводятся кишечником. Спевсипп пишет во второй книге "Подобий", что на анчоусы похожи боки и смариды, о которых упоминает в "Земле и Море" Эпихарм:

[b] Так же часто как ты видишь много боков и смарид, -

и Эпэнет пишет в "Кулинарном искусстве": "...смариду, которую иные называют собачьей подстилкой". Антифан в "Деревенщине" или "Буталионе" называет анчоусы за их малость пищей Гекаты [Kock.II. 39; cp.358d]:

- Крупных рыб

Я всех давно считаю людоедами.

- Что говоришь, любезный! Людоедами?

Но почему?

- Понятно, это рыбины,

[с] Которых люди сами с удовольствием

Едят: но он сказал про мелочь всякую,

Про снедь Гекаты - пескарей, анчоусов.

Некоторые анчоусы называются белыми, их называют также "боаками". Полиох в "Коринфствующем" [Kock.III.390; ср.559а]:

Пусть никто тебя не сможет убедить, - святые боги,

Кто бы ни был, - звать боаков "белыми анчоусами".

93. Чернохвостая облада (ΜΕΛΑΝΟΥΡΟΣ). О ней пишет Нумений в "Рыбной ловле" [ср.282а, 319b, 320е]:

Иль вожака окуням чернохвоста.

[d] Гикесий пишет, что она похожа на сарга, но не такая сочная и вкусная; ее питательное мясо немного терпко. Упоминает ее в "Свадьбе Гебы" и Эпихарм [ср.321с]:

Были там саргины, были там и чернохвосты.

Аристотель в сочинении "О животных" пишет так: "Из рыб пятнистые хвосты имеют чернохвостая облада и сарг; на них много черных полосок". По словам Спевсиппа во второй книге "Подобий", на чернохвостую обладу похож так называемый псир или, как пишет Нумений в [e] следующем стихе, псор:

Псора, или же сальп, а то и дракона морского.

94. Мормир (ΜΟΡΜΥΡΟΣ, атлантический землерой). Согласно Гикесию, он очень питателен. Эпихарм называет его в "Свадьбе Гебы" "мирмом" (μύρμας), если только это не разные рыбы. Пишет он так [cp.321a]:

Рыбы-ласточки и мирмы, что побольше колиев.

Дорион в книге "О рыбах" называет их мормилами. Линкей Самосский [f] пишет в сочинении "Съестные покупки", написанном для друга, не умевшего торговаться: "Когда рыботорговец смотрит на тебя в упор и не сбавляет цену, то хорошо бывает обругать всех его рыб и процитировать из "Сладкой жизни" Архестрата или других поэтов, например:

Мормир прибрежный - негодная рыба, ни в чем не хорош он.

(314) Или: "...осени поздней порой заготавливай амию [ср.278b], а нынче весна". Или: "...чуден с приходом зимы кестреи, а сейчас у нас лето". И много другого в том же роде. Этим ты разгонишь и покупателей и даже зевак, и придется торговцу принять твою цену".

95. Электрический скат (ΝΑΡΚΗ). Платон или Канфар в "Союзниках" [Kock.I.640]:

Отваришь ската - недурное кушанье.

Философ же Платон говорит в "Меноне" [80а]: "[...ты очень похож] на морского ската: всякого, кто прикоснется, он оцепеняет (ναρκάν)". Такой [b] глагол есть и у Гомера [Ил.VIII.328]:

...онемела (νάρκεσε) рука возле кисти.

Менандр в "Фании" пишет слово "оцепенение" с окончанием α [Kock.III.143]:

По коже разлилось оцепенение (νάρκα), -

этого нет больше ни у кого из древних авторов. Гикесий пишет, что скат малопитателен и малосочен, так как всё тело у него из хрящей, однако очень вкусен. Феофраст в сочинении "О животных, живущих в норах" отмечает [fr.178], что скат прячется под землей от холода; а в сочинении "О кусающихся ядовитых животных" [fr.178], он пишет, что сила его удара проходит [c] через палки и трезубцы, парализуя руки тех, кто его трогает. Объяснение этому дал Клеарх Солейский в сочинении "Об электрическом скате" [FHG.II.324], однако так пространно, что я позабыл его и отсылаю вас к его книге. Как пишет Аристотель, электрический скат принадлежит к [d] хрящевым живородящим рыбам. Охотится он на мелких рыбок, своим прикосновением приводя их в неподвижное оцепенение. Но Дифил Лаодикейский утверждает в своем комментарии к поэме Никандра "О действии животных ядов", что скат парализует тело живого существа не целиком, а частично; он пишет, что установил это многими опытами. Архестрат же пишет:

И электрический скат, отваренный в масле с душистой

Травкою, вместе с вином и маленьким ломтиком сыру.

Алексид в "Галатее" [Kock.II.311]:

Зажарить фаршированного ската им.

И в "Деметрии" [Kock.II.314; ср. 107с]:

Громадного взял ската, понадеявшись,

Что женские изнеженные пальчики

[e] Ущерба не потерпят от шипов его.

96. Рыба-меч (ΞΙΦΙΑΣ). Аристотель пишет, что у этой рыбы нижняя часть рыла очень мала, верхняя же велика и костиста, равняясь по длине всему туловищу, она и называется "меч". Зубов же у рыбы нет. Архестрат пишет:

Если в Византии придешь, отведай кусок от меч-рыбы -

[f] Лишь хвостовой позвонок. Хороша она также в проливе

Узком, недалеко от отрогов Пелорского мыса.

Есть ли другой столь искушенный устроитель и судья кушаний, как этот поэт из Гелы, а вернее, Катагелы? {53} Ради своего чревоугодия он искусно и [босфорский] пролив переплыл, и каждую часть каждой рыбы проверил на качество и на сочность, чтобы заложить основы предмета, столь полезного в жизни.

{53 ...вернее, Катагелы? — Каламбур, заимствованный у Аристофана («Ахарняне». 606). Гела, сицилийский город и предполагаемая родина Архестрата, созвучна греческому «смеяться», а Катагела — «ухахатываться» (примеч. переводчика).}

97. Орфос (ΟΡΦΩΣ; полиприон или гигантский каменный окунь). (315) Некоторые, например, Памфил, называют его орфом (ο̉ρφός). Аристотель в пятой книге "О частях животных" [ИЖ.V.36] говорит, как быстро растут рыбы и как орф тоже очень быстро становится большим из малого. Рыба эта хищная, острозубая и ведет одинокий образ жизни. Особенность ее - отсутствие семенных протоков и способность долго оставаться живой после разрезания на части. Она принадлежит к разряду рыб, зимующих в норах, и предпочитает прибрежные воды открытому морю. Живет она не более двух лет. Нумений упоминает ее так:

[b] Этою снастью легко ты подымешь из ложа морского

Длинного лже-скорпиона и орфа колючего, ибо

Есть у нее на конце...

И еще [ср.305с, 321b]:

Главков или морской род орфов, с темною кожей

Черных "дроздов".

Дорион пишет, что молодых орфов некоторые называют орфакинами. Архипп в "Рыбах" [Kock.I.682]:

Пришел κ ним орфос (ο̉ρφώς), некоего бога жрец.

Кратин в "Одиссее" [Kock.I.59]:

Орфоса (ο̉ρφώ) кусок горячий.

Платон в "Клеофонте" [Kock.I.616; cp.327d]:

[c] Тебя здесь поселил он, дура старая,

Гнилой едой акулам, орфам, паграм быть.

Аристофан в "Осах" [493]:

Если кто-то пожелает орфа взять, а не мембрад.

Именительный падеж единственного числа слова "орфос" аттики произносят с острым ударением на последнем слоге (ο̉ρφώς), как у Архиппа. Родительный падеж этого слова - у Кратина: "Кусок горячий орфоса (όρφώ)".

98. Оркин , или тунец (ΟΡΚΥΝΟΣ). Дорион в сочинении "О рыбах" утверждает, что эти тунцы попадают в наше море из вод, что вокруг [d] Геракловых Столпов, поэтому большинство их и ловится в Иберийском и Тирренском морях, а оттуда они расплываются по всем другим морям. Гикесий пишет, что самые жирные - тунцы-оркины из Гадир, на втором месте после них - сицилийские, а те, что пойманы далеко от Геракловых Столпов, уже без жира, потому что слишком далеко заплыли. У тунцов из Гадир "ключичные" [ср.303b] кости разъединены, так же как у осетров [e] челюсти, небо и так называемые черные кости [ср.121b]. Гикесий говорит также, что подбрюшья у этих тунцов очень жирны и вкусней других частей тела, однако самое вкусное у них - это ключицы.

99. Морской осел (ΟΝΟΣ) и ослик (ΟΝΙΣΚΟΣ) (вид трески). Об "осле" Аристотель в сочинении "О животных" пишет, что, подобно колючим акулам, он держит пасть широко раскрытой, что рыба эта не стадная, что только у нее сердце находится в брюхе, а в мозгу есть камешки, похожие на жернова. Это также единственная рыба, которая прячется [f] в норах в самую жару, когда восходит созвездие Пса, тогда как все остальные рыбы прячутся в зимнее время. Упоминает ее в "Свадьбе Гебы" и Эпихарм [cp.327f]:

"Ханн" с разинутою пастью и "ослов" с раздутым брюхом.

Осел и ослик - это разные рыбы. Дорион в сочинении "О рыбах" пишет об этом так: "...осел, которого некоторые называют "гадом", и галлерий, которого иные зовут "осликом" или "максином"". Эвтидем же пишет в книге "О соленой рыбе": "...одни называют его бакхом, другие геларией, третьи - осликом". Архестрат пишет:

(316) Анфедон славный растит "ослов" до огромных размеров

(Коих "каллариями" называют), но мясо их рыхло,

И, как кажется мне, невкусна эта рыба. Иные

Их до небес превозносят - всегда ведь такое бывает:

Нравится больше одним одно, другим же другое.

100. Осьминог, полип (ΠΟΥΛΥΠΟΥΣ), родительный падеж πουλύποδος. Так аттики (и Гомер [Од.V.432]:

Если полипа (πουλύποδος) из ложа ветвистого вырвешь)

склоняют это слово по аналогии с другими производными от слова πούς (нога). Например, винительный падеж "полипа" произносят πουλύπουν, подобно [винительному падежу] "Алкиноя" (Άλκίνουν), "Эдипа" [b] (Οίδίπουν) и "треножником" (τρίπουν), как у Эсхила в "Афаманте" [TGF2. 3; cp.37f], от πούς (нога), как от νους (ум). Винительный же падеж πώλυπον - это эолийская форма. Аристофан в "Дедале" [Kock.I.436; ср.323с]:

Добыча - осьминоги (πουλύπους), каракатицы.

И еще:

Дает мне осьминога (πουλύπουν)

И еще:

Бить-колотить, как осьминога (πουλύπου) дряблого

Алвей в "Сестрах-развратницах" [Kock.I.756]:

Ведь глупо осьминожий ум иметь (πουλύποδος)

Амипсий в "Доедающем" [Kock.I.671]:

Нужно мне осьминогов (πουλύποων)

[c] Платон в "Дитяти" [Kock.I.626]:

На первом месте ты, как осьминожики (πουλύποδας).

Алкей [Kock.I.764]:

Как осьминог (πουλύπους), я поедаю сам себя.

Однако другие склоняют слово "полип" (πολύποδα) аналогично слову "нога": πούς "нога" [им.п.], ποδός "ноги" [род. п.], ποδί "ногой" [дат.п.], πόδα "ногу" [вин.п.]. Эвполид в "Демах" [Kock.I.284]:

Политик точно как полип (πουλύπους) ухватками.

101. Диокл в первой книге "Здоровья": "...моллюски возбуждают человека к наслаждению и любовным утехам, особенно осьминоги". Аристотель же сообщает, что у осьминога восемь ног, из которых пара верхних и пара нижних короткие, те же, что посередине, длинные; пара щупальцев, которыми он тащит к себе пищу; два глаза, находящиеся над парой верхних ног; рот же и зубы находятся посередине, между ногами. [d] Разрез головы обнажает мозг из двух полушарий. Есть у него и чернильная жидкость, не черная, как у каракатицы, но красноватая; она заключена в так называемой маковке, а маковка, подобно пузырю, находится в верхней части живота, однако с кишками не соединяется. Питается осьминог иногда мясистыми частями ракушек, а пустые раковины выбрасывает из норы наружу; по ним рыбаки его и находят. Спаривается он, сплетаясь в [e] объятиях, и соитие продолжается очень долго, так как животное это бескровно. Икру он откладывает через так называемый "яйцеклад", похожий на трубку в его теле, а икра слипается в виде гроздей. 102. Говорят также, что, когда ему не хватает пищи, он поедает сам себя, как пишет комик Ферекрат в "Дикарях" [Kock.I.149]:

На оливках, на кореньях

Мы сидим, а если голод

Одолеет злою ночью -

[f] Мы не хуже осьминогов,

Станем грызть свои же пальцы!

И Дифил в "Купце" [Kock.II.551]:

- Он - осьминог со щупальцами целыми.

- Что ж, это значит, он не обкусал себя.

Но всё это неправда, ибо щупальца ему откусывают морские угри, когда преследуют его.

Говорят, что, если в его нору подсыпать соль, он немедленно выползет. Рассказывают также, что от испуга он меняется в цвете и (317) окрашивается в цвет тех мест, где прячется. Об этом говорит в "Элегиях" и мегарец Феогнид [215]:

Пусть образцом тебе будет полип многохитрый: к какому

Камню прилепится он, вид он и примет того.

Похожее говорит и Клеарх во второй книге сочинения "О пословицах", где он приводит следующие стихи без имени автора [FHG.II.318]:

[b] Сын мой, герой Амфилох, в какую страну ни придешь ты,

К ней ты, как хитрый полип, приспособься.

103. "В прежние времена в Трезене, - пишет тот же Клеарх, - законом не только воспрещалось ловить так называемого священного осьминога и осьминога-гребца, но и даже прикасаться к ним, а также к морской черепахе. Тело осьминога легко размягчается, а сам он глуп, ибо идет в руки ловцов и во время преследования иногда даже не убегает. Самки осьминогов после родов размягчаются и слабеют, поэтому они очень легко ловятся. Иногда видели вылезающих на сушу осьминогов, особенно в каменистых [c] местах, потому что гладкой земли они избегают. Они любят растения, особенно оливы, и часто их находят прямо на стволах, которые они обвивают щупальцами". (В сочинении "О водных животных" [ср.332b-с] Клеарх добавляет, что осьминогов ловили также, когда они цеплялись за прибрежные смоковницы и поедали смоквы.) "Что осьминоги любят оливки, видно вот из чего: если ветку этого растения опустить в воду, где они водятся, и [d] немного подождать, то можно легко вытащить сколько угодно прилепившихся к ней осьминогов. Все части тела осьминогов крепкие, и только шея слаба".

104. Рассказывают также, что самец таскает в одном из щупальцев нечто вроде полового органа с двумя большими присосками. Он похож на мышцу, проходящую посередине через щупальце. В пятой книге "[Истории] животных" Аристотель пишет [V.40]: "Осьминог совокупляется зимой, а откладывает икру весной, скрываясь в норах почти два месяца. [e] Животное это плодовито. Самец отличен от самки удлиненной головой и половым органом в щупальце, как говорят рыбаки. Отложив икру, они ее насиживают: в это время они совсем худые. Икру [V.87] осьминог откладывает в нору или какой-либо полый предмет, например, горшок. Через пятьдесят дней {54} из икры выводится много маленьких осьминогов, похожих на пауков. [V.90] Самка осьминога иногда высиживает икру, иногда же [f] сидит перед отверстием норы, расставив щупальца".

{54 ...пятьдесят дней... — В переводе В.П. Карпова (Аристотель. ИЖ.V.87) указано 15 дней. Ср. 323f (примеч. переводчика).}

Феофраст пишет в сочинении "О животных, меняющих окраску" [fr.173], что осьминог принимает вид камней и делает это как из страха, так и для защиты. В сочинении же "О сухопутных животных" он пишет [fr.171], что осьминоги не принимают внутрь морскую воду. А в сочинении "О местных особенностях" [fr.173] он пишет, что на Геллеспонте осьминоги не водятся, ибо море это холодное и малосоленое, а осьминоги не переносят ни того, ни другого.

105. "А так называемый "кораблик", - пишет Аристотель, - не осьминог, хоть и похож на него щупальцами: спина у него панцирная. Из (318) глубины он выныривает, держа панцирь над собой, чтобы из него вылилась вода; затем переворачивается и плывет, держа наверху одну пару щупальцев. Между ними растет тонкая кожистая перепонка, как у птиц между когтями на ногах. Два же других щупальца он опускает в воду наподобие весел. Когда он видит, что кто-то приближается, то от испуга прижимает ноги, [b] наполняет свой панцирь водой и стремительно уходит вглубь". Однако в сочинении "О животных и рыбах" он пишет: "...одна разновидность осьминогов - меняющие окраску, другая - кораблики".

106. К этому кораблику относится и эпиграмма, приписываемая Каллимаху Киренскому:

Я - обомшелый моллюск, Зефирита, в святилище новом,

Первый Селены дар в храм, о Киприда, тебе.

Плыл я в волнах, ракушка, и ветер соленый далеко

Путь мне держать помогал, в кожицу-панцирь толкал.

Если ж Галена, богиня блестящая, правила в море,

[с] Ножками греб я с трудом, я - соименник Арго.

Вот я пристал и к песку Иулиды; потом, Арсиноя,

Стал и забавой смешной я на твоем алтаре.

Даже гнезда для себя гальциона влажная в створках .

Вить не стала, ведь я был бездыханен и мертв.

К дочери Клиния будь же добра! Она из эолян,

В Смирне жила и сама делает много добра!

И Посидипп написал эпиграмму на почитавшуюся в Зефирии [d] Афродиту:

В храм Филадельфовой славной жены Арсинои-Киприды

Морем и сушей нести жертвы спешите свои.

Эту святыню, царящую здесь, в Зефирийском прибрежье,

Ей, Арсиное, воздвиг первый наварх Калликрат.

Добрый молящимся путь посылает богиня и море

Делает тихим для них даже в средине зимы.

Упоминает осьминога и трагик Ион в следующих стихах из "Феникса" [TGF2.739]:

[e] Полипа ненавижу, что меняет цвет

И щупальцами к скалам прикрепляется

Бескровными.

107. Виды же осьминогов по Аристотелю и Спевсиппу таковы: эледона, полиподина, больбитина, осмила. А в книге "О животных" Аристотель перечисляет, что к моллюскам относятся осьминоги, осмила, эледона, каракатица и кальмар. Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [cp.323fj:

Каракатицы, полипы, да кальмары быстрые,

Да зловонные больбиты, крабы говорливые.

[f] Архестрат же пишет:

Лучшие из осьминогов - на Фасосе, в Карий славной,

Также Керкира растит великое множество крупных.

Дорийцы, как например Эпихарм, выговаривают слово "полип" через о долгое: πώλυπον. Также и Симонид говорит [ср.316b]: "Ища полипа (πώλυπον)". Аттики же говорят πουλύπουν.

Относится он к семейству, близкому к селахиям (σελαχωδών): так называются хрящевые рыбы (χονδρώδη):

Полипы (πουλύποδες) и колючие акулы.

Моллюсками называются все кальмароподобные, а хрящевыми - рашпильные акулы.

(319) 108. Крабы (ΠΑΓΟΥΡΟΙ). О них упоминает Тимокл или Ксенарх в "Багрянке" [Kock.II.471]:

Рыбак я мудрый, все познал я хитрости

Богопротивных крабов и малюток-рыб -

Ужели я буглосса, дурня старого,

Не проведу в два счета? Дело было бы!

109. Пеламида (ΠΗΛΑΜΙΣ). О ней в "Музах" упоминает Фриних [Kock.I.380]. Аристотель в пятой книге "О частях животных" пишет [ИЖ.V.36]: "Пеламиды и тунцы размножаются в Понте и более нигде". Упоминает их и Софокл в "Пастухах" [TGF2. 242]:

[b] Здесь также коротает бури зимние

Соседка, пеламида геллеспонтская,

Боспорцу в летний зной еда привычная, -

Она гостит там часто.

110. Окуни (ΠΕΡΚΑΙ). О них упоминает Диокл, а также Спевсипп, во второй книге "Подобий" утверждающий, что окуни, ханны и фики похожи друг на друга. Эпихарм же пишет [ср.323а,с]:

Комариды, псы-кефали, кестры, с ними пестрые

Окуни.

Нумений же в "Рыбной ловле" [ср.282а, 313d, 320е]:

То окуней, а иной раз - крутящихся между камнями

[с] Самочек фиков, губанов, еще скорпиона морского.

Окунь (ПЕРКН). И его упоминают Эпихарм в "Свадьбе Гебы" и Спевсипп во второй книге "Подобий", а также Нумений в только что приведенных цитатах. Аристотель пишет в сочинении "О животных", что фик - колючеперая рыба с пестрой кожей, окунь же испещрен линиями и косыми полосками. Есть также пословица: "За чернохвостом окунь следует".

111. Рыбы-иглы (ΡΑΦΙΔΕΣ; европейский сарган). Их также упоминает Эпихарм, говоря [ср.304с, 328b]:

[d] Рыбы-иглы острорылые, дорады и макрель.

Дорион в сочинении "О рыбах" пишет: "...белому (игла), которую называют также рыбой-иглой". Белоной называет ее в пятой книге "Частей животных" и Аристотель [ИЖ.V.37]. В сочинении же "О животных или рыбах" он называет ее морской иглой и пишет, что она беззубая. Спевсипп тоже называет ее белоной.

112. Рашпильная акула (ΡΙΝΗ). Дорион в сочинении "О рыбах" пишет, что рашпильные акулы, и вообще все хрящевые рыбы особенно хороши в заливе Смирны. Однако Архестрат пишет:

Лучшие из хрящевых бывают рыбы в Милете;

Только зачем говорить об акуле и плоскоспинном

Скате? Но ящерицей, запеченной в печи, ионийским

[e] Лакомством всей детворы, с удовольствием я б угостился.

113. Скар (ΣΚΑΡΟΣ; средиземноморская лора). Аристотель пишет, что он хищен, острозуб, ведет одиночный образ жизни; пасть у него маленькая, язык прикреплен не жестко, сердце треугольное, печень белая, [f] из трех долей, желчный же пузырь и селезенка черные, одни жабры двойные, другие одиночные. Это единственная рыба, которая жует жвачку. Эпихарм в "Свадьбе Гебы" пишет:

...большой улов

Спаров, скаров, а ведь даже от помета их богам

Отказаться невозможно.

Селевк из Тарса пишет в "Рыболовном искусстве", что из всех рыб (320) только скар никогда не спит; поэтому его невозможно поймать даже ночью. Может быть, это из-за страха. Архестрат пишет в "Гастрономии":

Скара ищи из Эфеса, зимой же вкушай барабульку.

Ежели в Тейхиоессе, милетской деревне песчаной,

Поймана рыба была вблизи криволучных карийцев.

В другом же месте он говорит:

[b] А в Калхедоне приморском пожарь громадного скара,

Только промыть не забудь хорошенько. В Византии тоже

Доброго скара найдешь, с такою большою спиною,

Что хоть сравни ее с круглым щитом. Приготовить примерно

Так его надо: когда он покрыт слоем сыра и масла,

Быстро его запеки, в горячую печку подвесив.

Солью посыпь и растертым тмином, а после обрызни

Светлого масла струей из собственных рук, образуя

Дивный фонтан, что достоен самих олимпийцев бессмертных.

[c] Никандр Фиатирский пишет, что есть два вида скаров, серый (ο̉νίας) и пестрый (αι̃ολος).

114. Спар (ΣΠΑΡΟΣ). Гикесий пишет, что он вкуснее анчоуса и питательнее многих других рыб. Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [cp.319fj:

Посейдон, морского люда вождь, их лично посетил,

Приведя на финикийских кораблях большой улов

Спаров, скаров, а ведь даже от помета их богам

Отказаться невозможно.

[d] Нумений в "Рыбной ловле" [ср.327b]:

Спара или ходящих стаями гиков.

115. Рыба-скорпион (ΣΚΟΡΠΙΟΣ). Диокл в первой книге трактата "Гигиена", адресованного Плистарху, пишет, что из глубоководных рыб самое жесткое мясо у скорпионов, морских петухов (κόκκυγας), камбал, саргов и ставрид, а у барабулек оно мягче. Еще мягче мясо мелководных (πετραι̃οι). Гикесий же пишет: "Один род скорпионов водится в открытом море, другой - на мелководьях; первый рыжий, второй [e] черноватый. Глубоководный лучше и вкусом и питательностью. Скорпионы слабят желудок, хорошо выводятся, сочны и очень питательны, потому что относятся к хрящевым [рыбам]". Размножается скорпион дважды [в год]; так пишет Аристотель в пятой книге "О частях животных" [ИЖ.V.32]. Нумений в "Рыбной ловле" [ср.282а, 313d, 319b]:

Самочек фиков, губана, еще скорпиона морского

С красною кожей, а то вожака окуням чернохвоста.

[f] О том, что скорпион драчлив, рассказывает в сочинении "О рыбах" или "О животных" Аристотель; о том, что он пестр, - Эпихарм в "Музах" [ср.295b]:

Жирные ставриды, главки, скорпионы пестрые.

Он ведет одиночный образ жизни и питается водорослями. В пятой книге "О частях животных" [ИЖ.V.32,36] Аристотель называет его в разных местах то скорпионом, то скорпидой. Неясно, разные ли это рыбы; а вот скорпен и скорпид я и сам часто ел, и каждый знает, что они заведомо различаются и вкусом и цветом. Кулинар же Архестрат в своих золотых стихах пишет:

(321) Но скорпиона купи на Фасосе, если не больше

Локтя он, а от больших держи свои руки подальше.

116. Скумбрия (ΣΚΟΜΒΡΟΣ). [О ней упоминает] Аристофан в "Геритадах" [Kock.I.434]. Гикесий пишет, что хотя скумбрии очень маленькие, но они питательнее и вкуснее колиев, однако нелегко выводятся из кишечника. Эпихарм в "Свадьбе Гебы" упоминает о них так [ср.313е]:

Рыбы-ласточки и мирмы, что побольше колиев

Или скумбрий, но поменьше будут самочек тунцов.

117. Белые сарги (ΣΑΡΓΟΙ). Гикесий пишет: "Мясо этих рыб более терпко и питательно, чем мясо чернохвостки". Нумений в "Рыбной ловле" [b] называет сарга хитрецом, которого трудно вытащить [ср.305с, 315b]:

Черных "дроздов" и "дроздов", одноцветных с морскою волною;

В месте другом и в другой раз поймаешь губителя лески -

Сарга, что любит водиться у берега.

Аристотель в пятой книге "О частях животных" пишет [ИЖ.V.38], что сарг размножается дважды: весной и осенью. Эпихарм же в "Свадьбе Гебы" [325f]:

Хочешь, - сарги и сардины (χαλκίδες) и создания глубин...

Однако в следующем перечислении он говорит отдельно о саргах и саргинах [cp.313d, 325f]: [с]

Были там сарганы, были чернохвостки, узкие

Обожаемые "ленты", - тонкие, но вкусные.

Подобным же образом и Дорион в сочинении "О рыбах" называет их (σαργίνοι) и сардинами (χαλκίδες). Мудрый же Архестрат пишет:

В пору, когда Орион на небо восходит и гриву

Сбрасывать примется мать гроздей, вино приносящих,

Сарга громадного жарь, прикрыв покрывалом из сыра.

Уксусом едким его приправь: по природе он жесток,

Будь же разумен и так приправляй всю жесткую рыбу.

[d] Мягкую же по природе и с жирным мясом лишь солью

Очень немного посыпь и полей ее маслом: такая

Рыба содержит в себе уже всю полноту наслажденья.

118. Сальпа (ΣΑΛΠΗ). Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [ср.327с]:

[Были] пагры, и аоны, и морские окуни,

Также сальпы-говноеды жирные, проклятые;

Хороши они, однако, жаркой летнею порой.

Аристотель в пятой книге "О частях животных" пишет [ИЖ.V.38], что [e] размножается она раз в году, осенью. Она густо испещрена красными полосами, имеет острые зубы и ведет одиночный образ жизни. Он пишет также, что по рассказам рыбаков она ловится на тыкву, потому что очень любит ее. Архестрат же пишет:

[f] Сальпе же я навсегда выношу приговор: "никудышна!"

Больше всего для еды годится она в Митилене,

Брать ее надо, когда приходит пора урожая.

Панкрат в "Морских трудах":

И равновеликие рыбы,

Сальпы; коровами их рыбаки побережья с сетями

Кличут - они ведь всегда, потакая желудку, глодают

Водоросли.

Рыба эта пестрая. И потому Мнасея (то ли локрийца, то ли колофонца), сочинителя "Безделок", близкие называли Сальной за пестроту содержания его сборника. Впрочем, Нимфодор Сиракузский пишет в "Плавании вокруг Азии" [FHG.II.378], что автором этих "Безделок" была (322) женщина с Лесбоса; Алким же пишет в "Сицилийской истории" [FHG.IV.296], что первооткрывателем таких "Безделок", какие ходят под именем Сальпы, был человек из Мессены, что напротив острова Ботрии. Архипп в "Рыбах" пишет слово сальна в мужском роде [Kock.I.683; ср.287а]:

Стал боак глашатаем,

Сальп - трубачом, за семь оболов нанятый.

Похожая на сальпу рыба, называемая "лоскутницей", водится в Красном море; всё ее тело покрыто золотистыми полосками. Об этом рассказывает Филон в сочинении "О металлах".

119. Сростнозубы (ΣΥΝΟΔΟΝΤΕΣ) и синагрида [b] (ΣΥΝΑΓΡΙΣ) (зубан и большеглазый зубан). Их также упоминает Эпихарм:

...треску,

Синагрид и сростнозубов с красными полосками.

Нумений в "Рыбной ловле" пишет сростнозуба через υ:

Белого сростнозуба (συνόδοντα), боэков и трикков.

И в другом месте [cp.304d, 322f]:

Ежели хочешь поесть ты рыбы, на эту приманку

Можешь поймать сростнозуба-гиганта, макрель-водолаза.

Однако Дорион того же сростнозуба пишет через ι, также как и Архестрат:

[c] Стоит искать сростнозуба (σινόδοντα), лишь если он жирен,

Рекомендую, мой милый, ловить его прямо в проливе.

Тот же совет я даю и тебе, Клеэнет дорогой мой.

Также Антифан в "Архестрате" [Kock.II.28]:

Кто может съесть

Угря кусочек, сростнозуба (σινόδοντος) голову?

120. Ставрида (ΣΑΥΡΟΣ). О ней упоминает Алексид в "Левкадянке"; говорит повар [Kock.II.344j:

- Умеешь приготовить должным образом

Ставриду?

- Коли объяснишь - конечно же.

- Возьми и вырежь жабры, после вымочи,

[d] По кругу срезав плавники колючие,

Разрежь вдоль спинки, распластай, как следует,

Отбей ее затем, присыпав сильфием,

А сверху высыпь соль и сыр с душицею.

Эфипп, перечисляя в "Кидоне" много разных рыб, упоминает и ставриду [Kock.II.256; cp.329d, 403b]:

Тунца кусочки, рашпильной

Акулы, угря, окуня,

С кусками голована, сом,

[e] С колючею акулою;

Ставрида, бринк, губан, кефаль,

Пагр, лебий, барабулька, лещ,

Морской лещ и фракиянка [см.329d],

Пеструшка и дракон морской,

Летучая рыбешечка,

Кальмар, креветка, камбала,

Полип и каракатица,

Орф, иглы и анчоусы,

Бычок и с ним кестреи.

Мнесимах в "Конезаводчике" [Kock.II.438; ср.403b]:

Акулы-собаки длинный хвост,

Электрический скат, рыба-лягва, бринк,

Морской петух, фика самочка,

Ставрида, трихида, и ласточка

Морская, окунь...

Скепин (ΣΚΕΠΙΝΟΣ; молодой тунец). Упоминая эту рыбу в книге "О рыбах", Дорион пишет, что ее называют аттагином (α̉τταγεινός).

[f] 121. Постник (ΣΚΙΑΙΝΑ; вид горбыля). Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [ср.288b, 307с, 308е]:

Были пестрые с "пловцами" (πλωτές) и собачьи языки,

Были там и постники (σκιαθίδες).

Нумений называет эту рыбу скиадеей [ср. 304d, 322b]:

Ежели хочешь поесть ты рыбы, на эту приманку

Можешь поймать сростнозуба-гиганта, макрель-водолаза.

Пагра с хохлом или рыб-скиадей, собравшихся в стаю.

Сиагриды (ΣΥΑΓΡΙΔΕΣ). Их упоминает Эпихарм в "Свадьбе Гебы", а также в "Земле и Море".

(323) 122. Сфирены (ΣΦΥΡΑ1ΝΑΙ; барракуда). Гикесий пишет, что они сытнее угрей, хотя мясо их неприятно на вкус и неаппетитно; сочности оно средней. Дорион говорит: "Сфирена, которую называют кестрой..." Также Эпихарм, упомянув в "Музах" кестру, ничего не говорит о сфирене, потому что это одна и та же рыба [ср.319b]:

И халкиды, и морские псы, и кестры, пестрые

Окуни.

И Софрон в "Мужских мимах": "...кестры, глотающие ботиду". Спевсипп [b] во второй книге "Подобий" поясняет, что похожи друг на друга кестра, сарган и ставрида. Аттики тоже обычно называют сфирену кестрой и только изредка сфиреной. Например, у Страттида в "Македонцах" человек из Аттики не знает этого слова и спрашивает [Kock.I.719]:

Сфирены? Что такое?

А ему отвечают:

- Их вы, аттики,

Зовете кестрами.

Антифан в "Эвтидике" [Kock.II.50]:

- Громадная сфирена.

- По-аттически

Ее бы кестрой надо звать.

Никофонт в "Пандоре" [Kock.L776]:

Кестры, окуни морские.

[c] Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [ср.319b]:

...кестры, пестрые окуни.

123. Каракатица (ΣΗΠΙΑ). Аристофан в "Данаидах" [Kock.I.436]:

Добыча - осьминоги, каракатицы.

Как объясняет Филемон, предпоследний слог слова σηπία имеет острое ударение, как в словах αι̉τία (причина), τηλία (лоток), ταινία (лента), οι̉κία (дом). Аристотель пишет, что у каракатицы восемь ног, из которых две задних длиннее остальных, и два хоботка, между которыми находятся глаза и рот. У нее два зуба [во рту], один сверху и другой снизу, [d] и панцирь на спине. Чернильная жидкость у каракатицы содержится в маковке, которая располагается около рта и похожа на пузырь. Брюхо плоское и гладкое, как коровий сычуг. Маленькие каракатицы питаются мелкой рыбешкой, которую они захватывают хоботками, как рыбачьей леской. Говорят, что в бурю они хватаются хоботками за камни и держатся на них, как на якоре. Преследуемая каракатица испускает [e] чернильную жидкость и скрывается в ней, делая вид, что уплывает вперед. Рассказывают также, что когда самку каракатицы цепляют трезубцем, то самцы приходят на помощь и стаскивают ее; когда же бывает пойман самец, то самки, наоборот, разбегаются. В пятой книге "Истории животных" [Аристотель] пишет [V.21.]: "Каракатицы и кальмары плавают, сплетясь друг с другом, рот ко рту, щупальце к щупальцу и хоботок к хоботку. [40] Каракатица первая весной приступает к [f] размножению и продолжает всю весну; икра ее вылеживает пятнадцать дней. Когда самка мечет икру, самец, следуя за ней, обливает икру [чернилами], так что она затвердевает. Самец и самка плавают рядом, причем самец пестрее самки и чернее со спины".

124. Эпихарм пишет в "Свадьбе Гебы" [ср.318е]:

Каракатицы, полипы, да кальмары быстрые.

Следует отметить, что этот стих противоречит утверждению Спевсиппа, что каракатицы и кальмары неразличимы. У Гиппонакта в ямбах есть (324) выражение "подтек каракатицы (υ̉πόσφαγμα)"; комментаторы считают, что [b] это чернильная жидкость. Такое же название [υ̉πόσφαγμα] Эрасистрат дает в "Поваренной книге" некоему соусу: ""Подтек" - это сок кровяного отбитого мяса с медом, сыром, солью, тмином, сильфием и уксусом". А Главк Локрийский в своей "Поваренной книге" пишет так: ""Подтек" - это кровь, сваренная с сильфием, вином или медом, уксусом, молоком, сыром и нарубленными пахучими травами". Ученейший же Архестрат пишет:

Только в Абдерах найдешь каракатиц, еще в Маронее.

Аристофан [пишет] в "Женщинах на празднике Фесмофорий" [Kock.I.473; ср.104е]:

Кто покупал здесь рыбу, каракатицу?

Также в "Данаидах" [Kock.I.454]:

Рыбешки, осьминожки, каракатицы.

Феопомп в "Афродите" [Kock.I.734]:

Вот эту каракатицу

Возьми поешь и осьминога этого.

Алексид в "Порочной" выводит повара, следующим образом рассуждающего о варке каракатиц [Kock.II.367; cp.326d]:

Каракатиц покупаю я

[с] За драхму втрое больше. Обрезаю им

Их хоботки и плавники, затем варю,

А тушку нарезаю я на тонкие

Кусочки, натираю солью мелкою

И выхожу на сцену пира, их неся

На сковородке пышущей.

125. Барабулька , султанка (ΤΡΙΓΛΗ). Это слово, подобно слову κίχλη (дрозд), оканчивается на η. Действительно, слова женского рода, оканчивающиеся на λα, требуют удвоения лямбды (λλα): [таковы имена] [d] Σκίλλα, Τελέσιλλα; а слова, у которых перед λ стоит γ, оканчиваются на η: τρώγλη (дыра), αίγλη (сияние), ξεύγλη (яремный хомут). О барабульке Аристотель пишет в пятой книге "О частях животных" [ИЖ.V.32], что размножается она трижды в год, о чем свидетельствуют рыбаки, видевшие в некоторых местах появление ее молоди. Возможно, отсюда она и получила свое название. Так, амия получила имя, оттого что не плавает поодиночке (ού μία), но всегда стаей, скар - потому что прыгает (σκαίρειν) за креветками (καρίς), афии (α̉φυει̃ς), потому что они недоростки (α̉-φυει̃α), то есть мелкие (δυσφυει̃ς), а буйный тунец (θύννος) от глагола θύω (бурно устремляться), потому что при восходе Пса мучается от овода в голове. [e] Зубы у барабульки острые, рыба это стадная и хищная, всё тело ее покрыто пятнами. Когда барабулька мечет икру в третий раз, она не дает потомства, потому что некие червячки поедают семя еще в утробе.

Эпихарм в следующем стихе из "Свадьбы Гебы" называет барабулек согбенными [ср.288а]:

И согбенных барабулек и байонов он привел

Препротивных.

Софрон же упоминает в "Мужских мимах" каких-то тригол: "тригол, перекусывающих пуповину" и "триголу, вестницу хорошей погоды". С [f] другой стороны, в миме, озаглавленном "Пыхтящая забава", он пишет: "челюсть барабульки", но "зад триголы", а в "Женских мимах" он пишет: "барабульку бородатую".

Диокл в "Послании к Плистарху" упоминает [cp.305b, 320d], что мясо барабульки жесткое. Спевсипп пишет, что морской петух, ласточка и барабулька похожи друг на друга; поэтому Трифон говорит в сочинении (325) "О животных", что некоторые из-за этого сходства отождествляют триголу с морским петухом, - в частности, у обеих жесткие хвосты; именно поэтому Софрон и говорит: "челюсть барабульки, зад триголы".

126. Платон же пишет в "Фаоне" [Kock.I.647; cp.5d]:

Жилы не сможет напрячь султанка, дитя Артемиды:

Девой она рождена и чуждается страсти любовной.

Барабулька считается посвященной Гекате, потому что ее имя (τρίγλη) созвучно эпитетам этого божества. Действительно, Гекату называют Трехдорожной, Трехликой и по тридцатым числам ей подносят угощения. Подобным же образом "кифара" присваивают Аполлону, боака ("крикуна") [b] Гермесу, плющ - Дионису, птицу фалариду (лысуха) - Афродите, (как это делает в "Птицах" Аристофан [566], намекая на фаллос), утку, называемую νη̃ττα, - Посейдону. А то порождение моря, которое мы называем афией, другие же афритом или афром (пена), тоже любезно Афродите, ибо она тоже родилась из пены. Аполлодор прямо пишет в сочинении "О богах", что барабульку приносят в жертву Гекате из-за схожести имен, {55} ибо у этой богини три образа. Меланфий в книге [c] "Об Элевсинских мистериях" [FHG.IV.444] добавляет к барабульке анчоуса, потому что Геката владеет и морем. Гегесандр Дельфийский утверждает [FHG.rv.420], что барабульку проносят в шествии на Артемисиях, потому что она будто бы выслеживает и уничтожает ядовитых морских зайцев, и за такую пользу людям рыбу-охотницу посвятили богине-охотнице. Софрон же называл барабульку "бородатой", потому что кефали с бородой вкуснее других. [d] В Афинах есть место, называемое Барабулька, где приносят жертвы Гекате Триглантине; поэтому и Хариклид пишет в "Цепочке" [Kock.III.394]:

{55 ...барабульку приносят в жертву Гекате из-за схожести имен... — Вероятно потому, что богине подземного царства Гекате на развилках возводили трехликие изображения, так что к ней относится все, что заключает в себе «три», даже название барабульки, греч. τρίγλη. Кроме того, барабулька-тригла особенным образом связана со смертью, так как, погибнув, меняет свой нейтральный цвет на ярко-красный. Из-за этого эффекта она была очень модна в древнем Риме: гурманы сначала наслаждались красочным зрелищем, а потом отдавали ее поварам на кухню.}

Владычица Геката, трехдорожная,

Трехтелая, трехликая,

Султанками прельщенная.

127. Если живая барабулька испустит дух в вине, то выпивший его мужчина теряет половую силу, как говорит в книге "О любовных утехах" Терпсикл; если такого вина выпьет женщина или даже птица, то она не забеременеет.

Многоученый Архестрат, похвалив барабулек из милетских Тейхиусс, продолжает [fr.55; ср. 322а]:

[e] Надо на Фасосе брать барабульку: она не плоха там.

А вот на Теосе хуже, но добрая рыба и эта;

Ловят хороших в Эритрах, но только у самого брега.

Кратин же пишет в "Трофонии" [Kock.I.80]:

Больше не можем мы есть барабульки красной эксонской,

Ни шилохвостого ската, и ни чернохвоста гиганта.

А комедиограф Навсикрат следующим образом расхваливает в пьесе "Судовладельцы" эксонских барабулек [Kock.II.295]:

- И с ними "рыжецветки" превосходные

Своей природою, прибой эксонский их

Из здешних рыб выхаживает лучшими;

Богиню ими, деву светозарную,

[f] Чтут моряки, даря ей от пиров своих.

- О барабульках ты с молочной кожею

Сказал.

128. Рыбы-ленты (TAINIAI; цеполы). И о них не забыл Эпихарм [ср.321с]:

...узкие

Обожаемые "ленты" - тонкие, но вкусные,

Требующие при варке очень малого огня.

Митек пишет в "Поваренной книге": "Рыбу-ленту выпотроши, отрежь голову, промой и, мелко порубив, приправь сыром и оливковым маслом".

(326) Больше всего и в лучшем виде рыбы-ленты водятся в александрийском Канобе и антиохийской Селевкии. Однако когда Эвполид говорит в "Проспалтийцах" [Kock.I.323]:

Мамаша у него - фракиянка,

Торговка лентами, -

он имеет в виду ткани и пояса, которые носят женщины.

129. Ставриды (ΤΡΑΧΟΥΡΟΙ). Диокл упоминает их в числе рыб с жестким мясом. Нумений же пишет в "Рыбной ловле":

Водных дроздов, зимородков, ставриду - хоть в зимнее время!

[b] Тавлопий {56} (ΤΑΥΛΩΠΙΑΣ; вид тунца). О нем рассказывает Архестрат:

{56 Тавлопий... — Слово-ошибка, возникшее при соединении в нижеследующем стихотворном фрагменте разделенных апострофом союза τε («и») и названия рыбы «авлопий». Авлопий — род неизвестной морской рыбы; по некоторым предположениям это Scomber alalonga (примеч. переводчика).}

Летом, когда Фаэтон в зените, бери непременно

Головы крупных, но юных авлопиев (τ' αυ̉λωπία); быстро готовь их

И подавай к столу горячими, соусом сдобрив.

Также подбрюшья куски пожарь, насадив их на рожны.

130. Кальмар (ΤΕΥΘΙΣ). Аристотель пишет, что это тоже стадное животное; оно очень похоже на каракатицу - у него столько же ног и хоботков. [c] Однако задние ноги у него короче, а передние длиннее, правые хоботки толще, а всё тельце нежно и продолговато. Чернильная жидкость в его маковке не черная, а желтая, панцирь же маленький и хрящеватый.

Каракатица-тевт (ΤΕΥΘΟΣ). Тевт отличается [от кальмара] только величиной, достигая трех пядей. Цвета она красноватого, и нижний зуб у нее [d] поменьше, верхний побольше, оба черные и похожи на ястребиный клюв. Если взрезать, то внутренности у нее похожи на свиные. В пятой книге сочинения "О частях животных" [ИЖ.IХ.151] [Аристотель] пишет, что и тевт, и каракатица живут недолго. Архестрат же, чрева ради обошедший всю сушу и море, пишет:

В Дие искать надлежит каракатиц-тевт пиерийских

Подле потока Бафиры; в Амбракии также их много.

Алексид выводит в "Эретрийце" повара, говорящего следующее [Коск.II.323-324; ср.324с]:

Кальмары, пинны, сердцевик, анчоусы,

[e] Куски мясные, скат да потроха; затем

Я "крылышки" обрезал каракатицам,

Добавил сала маленькую толику,

Приправами опрыскал, начинил же их

Нарубленною мелко-мелко зеленью.

Есть и пирог, называющийся "тевт", как пишет Памфил, ссылающийся на "Хлебопечение" Иатрокла.

131. Рыбы-свиньи {57} (ΥΕΣ). Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [ср.288b, 306а, 330а]:

{57 Рыбы-свиньи — вид до сих пор однозначно не идентифицирован.}

Был кифар средь них, и бычий был язык, и рыбы-свиньи (υ̉ανίδες).

Называет он их и 'ύες [ср.328с|:

Рыбы-свиньи ('ύες), и халкиды, и морские петухи,

Жирный пес морской.

Скорее всего, это то же, что и рыба-кабан. Нумений в "Рыбной ловле" называет какую-то рыбу также гигной (ύαινα):

[f] Черного также леща, что появится, и барабульку,

Рыбу-гиену (ύαινα).

Упоминает эту "гиену" и Дионисий в "Поваренной книге". Кулинарный же кудесник Архестрат пишет:

В Эне и в Понте гиену бери, ее смертные кличут

Также еще "пескоройкой". Вари ее голову просто,

Не добавляя приправ, лишь помешивай воду почаще;

К ней подавай натертый иссоп; а когда пожелаешь

(327) Разнообразить обед, увлажни ее уксусом едким,

Вымочи в нем хорошенько и ешь, давясь и глотая.

Но и плавник на спине, и прочее лучше пожарить.

Поэтому, возможно, и Нумений в "Рыбной ловле" называет песчанкой именно рыбу-свинью, когда пишет [cp.306d]:

Шумную рыбу-песчанку иной раз, иной раз акулу.

132. Гики (YKAI). Это еще одна рыба, которую Каллимах называет в своих эпиграммах священной [ср.282с,е, 284с]:

Бог у него - священный гик.

Нумений в "Рыбной ловле" [cp.320d]:

Спара, или ходящих стаями гиков, иль пагра,

[b] Что между скал блуждает.

Тимей, рассказывая в тринадцатой книге "Истории" о сицилийском городке (речь идет о Гикарах), пишет о его названии [FHG.I.220], что первые люди в этих местах обнаружили рыб, называвшихся гиками, и все они были полны икрою; посчитав это предзнаменованием, пришельцы назвали местность Гикаром. Зенодот пишет, что в Кирене называют гика красным пагелем (έρυθρΐνος). Однако Гермипп Смирнский в книге "О Гиппонакте" [с] [FHG.III.52], считает, что гик - это иулида, и замечает, что его очень трудно поймать. Поэтому и у Филита сказано:

Даже последний гик скрыться [от сети] не мог.

133. Пагр (ΦΑΓΡΟΣ). Спевсипп пишет во второй книге "Подобий", что пагр, красный пагель и рыба-печенка похожи друг на друга. Упоминался он и в вышеприведенной цитате из Нумения [см.327b]. Аристотель сообщает, что рыба эта хищная, ведущая одинокий образ жизни, сердце у нее треугольное; лучшее время для пагра - весна. Эпихарм пишет в "Свадьбе Гебы" [ср.32Id]:

[Были] пагры, и аоны, и морские окуни.

[d] Упоминает его и Метаген в "Фуриоперсах" [Kock.I.706; cp.269e-f]. Также Амипсий в "Конне" [Kock.I.672; ср.315b-с]:

В добычу орфам, паграм и селахиям.

Гикесий же пишет: "Родственны друг другу пагры, хромии, антий, акарнаны, орфы, сростнозубы и синагриды. Мясо у них сладкое, немного терпкое и сытное, но поэтому оно плохо выводится из кишечника. Питательнее их рыбы мясистые, более плотные (γεωδέστεροι) и менее жирные". Архестрат пишет, что пагра следует есть "с восходом Сириуса":

В бухтах уютных у моря на Делосе и Эретрии.

[e] Но покупай от него лишь голову вместе с охвостьем,

А остальное, мой друг, даже в дом заносить не пытайся.

Упоминает пагра и Страттид в "Лемномеде" [Kock.I.718]:

Он много проглотил уже больших пагров.

Также в "Филоктете" [Kock.I.725]:

Затем, на рынок пойдя, берут

Огромных жирных пагров они,

Куски круглореберных нежных угрей

Копаидских.

Некоторые камни также называют паграми; так, Симий [f] свидетельствует, что на Крите пагром называют точильный камень.

134. Ханны (XANNAI; вид каменного окуня). Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [cp.315f]:

"Ханн" с разинутою пастью и "ослов" с раздутым брюхом.

Нумений в "Рыбной ловле" [ср.304е]:

...Ханн, угрей и ночную

Рыбу-бутылку (?)

Упоминает ее и Дорион в книге "О рыбах". Аристотель же в сочинении "О животных" называет ее "пестро-красно-черной" и "пестро-полосатой", потому что она вся покрыта черными полосами.

(328) 135. Хромий (ΧΡΟΜΙΣ; горбыль). И его упоминает Эпихарм [ср.282а-Ь]:

Рыба-меч и рыба-хромий, по словам Анания,

Рыба лучшая весною.

Нумений в "Рыбной ловле" [ср.295b]:

Гика или красавку, иной раз хромия, орфа.

И Архестрат:

Хромия в Пелле большого ты купишь (и летом он жирен),

Или в Амбракии.

136. Дорада (ΧΡΥΣΟΦΡΥΣ). Архипп в "Рыбах" [Kock.I.682]:

[b] Дорад, священных рыбок Афродитиных.

Согласно Гикесию, эти рыбы по сладости и вкусу превосходят всех, и к тому же очень питательны. Размножаются они, как пишет Аристотель [ИЖ.V.36], подобно кестреям, в устьях рек. Упоминают их и Эпихарм в "Музах" [ср.304с] и Дорион в книге "О рыбах". Эвполид пишет в "Льстецах" [Kock.I.298]:

Купил я рыбы только на сто драхм:

Дорад двенадцать, восемь окуней морских.

Мудрый же Архестрат вещает в своих заветах:

Не упусти и дораду, эфесскую жирную рыбу,

[c] Местные люди ее называют еще иониском.

Взяв Селинунта, {58} святой реки, питомицу эту,

{58 ...Селинунта, святой реки... — Имеется в виду река у храма Артемиды Эфесской (Страбон. VIII. 387) (примеч. переводчика).}

Жарь ее целиком, хоть в три сажени длиною,

И подавай к столу.

137. Халкиды (ΧΑΑΚΙΔΕΣ; сардины) и им подобные фриссы, трихиды, эритимы. Гикесий пишет: "Так называемые халкиды, как и траги, иглы и фриссы - рыба негодная, без жира и сока". Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [ср.326с]:

Рыбы-свиньи, и халкиды, и морские петухи,

Жирный пес морской.

[d] Дорион называет их халкидиками. Нумений же пишет:

Но тщетно бы ты попытался

Тем же манером {59} пронзить анчоуса или халкиду

{59 Тем же манером... — Острогой для крупных рыб (примеч. переводчика).}

Малую.

Кроме халкиды существует еще халкий, о нем упоминает Гераклид в "Поваренной книге", а Эвтидем в сочинении "О соленой рыбе" пишет, что возле Кизика они урождаются круглы и шарообразны.

Фрисс упоминает Аристотель в сочинении "О животных и рыбах": "Оседлый образ жизни ведут фрисса, энкрасихол, анчоус, коракин, [e] красный нагель, трихида".

Трихид [упоминает] в "Льстецах" Эвполид [Kock.I.299]:

Да, этот парень прежде бережлив бывал:

Трихид жевал когда-то, а в самосскую

Войну питался мясом на полушку в день.

Аристофан во "Всадниках" [662]:

Когда трихидий будет сотня на обол.

Дорион же в сочинении "О рыбах" упоминает речных фрисс, а трихидию [f] называет трихией. Никохар в "Лемносских женщинах" [Kock.I.772]:

Трихий и тунцов-премнад,

Приплывших стаей к нашему застолию.

Премнадами называли самок тунцов. Платон в "Европе" [Kock.I.611]:

Рыбача как-то раз, его с премнадами

Поймал я на андрахну, {60} тут же выбросил:

{60 ...на андрахну... — Малопонятное растение (возможно, очиток), используемое в качестве приманки; ср.: Плиний. XXV. 162 (примеч. переводчика).}

Ведь это был боак.

Аристотель в пятой книге "Частей животных" [ИЖ.V.543а] называет этих рыб трихиями, а в сочинении "О животных" трихидами. Эта рыба - из тех, о которых говорится, что они очень любят песни и танцы и на звуки музыки выпрыгивают из воды.

Эритимов упоминает Дорион в сочинении "О рыбах"; он пишет, что повадками они ничем не отличаются от халкид, и что под соусом они очень вкусны. Эпэнет же пишет: "Рыбу-куницу, смариду, которую (329) некоторые называют "собачьей подстилкой", халкид, которых называют также сардинами, эритимов, морских петухов, морских ласточек". Аристотель в пятой книге "Истории животных" называет их сардинами. Каллимах же в "Местных названиях" пишет так: "Энкрасихол, эритим - в Халкедоне. Трихидия, халкида, иктар, атерина - в Афинах". И в другом месте этого перечня рыб: "Одзена, осмилий - в Фуриях. Иопы, эритимы - в Афинах". Этих иопов упоминает также Никандр во второй книге "Об Эте":

Также как между мальков иопов дородством гордятся

Рыбы-сычи или пагры иль орфы.

[b] Аристофан в "Грузовых ладьях" [Kock.I.500]:

Несчастен тот, кто на кухне в рассол, как рыба трихида, брошен, -

потому что перед тем, как жарить, рыб окунали в рассол, который называли фасосским. Об этом говорит тот же самый поэт в "Осах" [1127]:

Анчоусовый дважды я уж пил рассол.

138. "Фракиянки " (ΘΡΑΙΤΤΑΙ; алозы). Раз уж мы дошли до того, что заговорили о фриссах, то посмотрим, кто такие фрессы-"фракиянки", о которых говорится в пьесе Архиппа "Рыбы". Он приводит там [c] следующий договор рыб с афинянами [Kock.I.684]: "Возвратить всё, что у каждой стороны есть чужого: мы [возвращаем] фракиянок, флейтистку Атерину, дочь Турсия Каракатицу, а также всё племя Барабулек; прежнего архонта Эвклида, Коракинов из Анагирунта, сына Бычка Саламинского, а также Рыбу-лягву Орейскую председательницу". Если кто-нибудь спросит, что это за фракиянки, которых рыбы обязуются возвратить афинянам, то об этом у меня есть особое сочинение, поэтому сейчас я скажу только самое [d] важное. На самом деле фракиянка - это маленькая морская рыбка. Она упоминается и в "Конезаводчике" Мнесимаха, поэта Средней комедии [Kock.II.438; см.403b, ср.322е]:

...кефаль, лебий, спар,

Пеструшка, тевт, "фракиянка",

Летучая рыбка, креветка, кальмар.

Дорофей Аскалонский в сто восьмой книге своего "Словаря" [вместо θρφττα] пишет "фетта" (θέττα) - или потому что в его руки попал не выправленный список пьесы, или же ему не понравилось это слово и он сам его поправил. Во всяком случае слово "фетта" не встречается ни у одного аттического автора. А то, что фракиянкой называлась маленькая морская рыбка, [e] свидетельствует и Анаксандрид, когда пишет в "Ликурге" следующее [Kock.II. 144; ср.105Л:

Среди фракияночек забавляется

С креветочками, окуньками.

И Антифан в "Тирренце" [Kock.II. 103]:

- Из дема он Рыбачьего.

- Беда, беда!

Конец мне, бедной.

- Почему так думаешь?

- Миногу, камбалу вручит, фракиянку,

Или еще страшней морское чудище.

139. Камбалы (ΨΗΤΤΑΙ). Диокл причисляет их к рыбам с жестким мясом. [f] Спевсипп во второй книге "Подобий" пишет, что камбала, бычий язык и рыба-лента похожи друг на друга. Аристотель в пятой книге "Частей животных" пишет [ИЖ.V.32]: "Равным образом и большинство рыб размножаются раз в год. [Таковы,] например, проходные (которых ловят сетями), хромида, камбала, тунец, пеламида, кефаль, халкида и тому подобное". В сочинении же "О животных" он пишет: (330) "К хрящевым относятся рогатый скат, ядовитый скат (τρύγων), электрический скат, шиповатый скат, морской черт, бычий язык, камбала, рыба-мышь". Дорион пишет в книге "О рыбах": "К плоским рыбам относятся бычий язык, камбала и рыба-жаровня, которую называют также коридой (κόρις)". Бычий язык упоминает также Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [ср.288b, 326е]:

Был кифар средь них, и бычий был язык, и рыбы-свиньи.

Линкей Самосский утверждает в письмах, что самые лучшие камбалы водятся близ аттического Элевсина. Архестрат же пишет [ср.288а]:

Крупную камбалу взять не забудь, а также шершавый

[b] Бычий язык; близ Халкиды так в летнее время хорош он.

Римляне называют камбалу "ромбом", - это слово, кстати, тоже эллинское. Навсикрат в пьесе "Судовладельцы", после строк о рыбе главке, продолжает [Kock.II.295; см.325е, ср.296а]:

- И с ними "рыжецветки" превосходные

Своей природою, прибой эксонский их

Из здешних рыб выхаживает лучшими;

Богиню ими, деву светозарную,

Чтут моряки, даря ей от пиров своих.

- О барабульках ты с молочной кожею

Сказал. Толпа густая сицилийская

Их "ромбами" зовет.

[c] 140. Пожалуй, Тимократ, мы уже досыта наелись рыбной болтовней наших пирующих мудрецов, поэтому я прекращаю здесь свою речь. Если же ты хочешь отведать чего-нибудь непохожего, то я подам тебе всё, что перечисляет Эвбул в "Лаконцах" или "Леде" [Kock.II. 185]:

И будут кроме этого

Перед тобой поставлены:

Тунец рубленый и поросятина,

Кишки козлят, кабанья печень,

Бараньи яички, кишки бычачьи,

Ягнячьи головы, желудок заячий,

Колбаса (α̉λλα̃ς), да кишка козлиная,

Сосиски (φύσκη), кишка (χορδή), и легкие.

А насытившись всем этим, позволим себе позаботится о наших телах, чтобы ты смог как следует угоститься и тем, что последует далее.

Конец книги седьмой