Афоризмы

Альфред Адлер

Легче умереть за идею, чем жить в соответствии с ней.

Мы знаем гораздо больше, чем понимаем.

Петер Альтенберг

Счастливая пара: он делает то, чего она хочет, и она делает то, чего она хочет.

Людвиг Витгенштейн

Все, что может быть сказано, может быть сказано ясно.

Границы моего языка означают границы моего мира.

Если бы я мог описать пределы мира, то они просто перестали бы быть его пределами. Предел мира не есть предел чего-то протяженного, он присущ самому миру.

Животные приходят, когда их окликают по имени. Совсем как люди.

Мы сражаемся с языком.

Ни одно предложение не может высказывать нечто о себе самом. Человек обладает способностью строить языки, позволяющие выразить любой смысл, понятия не имея о том, как и что обозначает каждое слово.

Наш язык можно рассматривать как старинный город: лабиринт маленьких улочек и площадей, старых и новых домов, домов с пристройками разных эпох; и все это окружено множеством новых районов с прямыми улицами регулярной планировки и стандартными домами.

Недоверие к грамматике есть первое требование к философствованию.

О себе человек пишет с высоты собственного роста. Здесь стоят не на ходулях или на лестнице, а только босыми ногами на земле.

О том, какого рода объектом является нечто, дает знать грамматика.

Печатную строку взгляд и пробегает иначе, чем ряд произвольных крючков и завитушек.

Предложение есть модель действительности, как мы ее себе мыслим.

Повседневный язык – часть человеческого устройства, и он не менее сложен, чем это устройство.

Понимать предложение – значит понимать язык. Понимать язык – значит владеть некой техникой.

Понятие «боль» ты усвоил вместе с языком.

Предложение может передавать новый смысл старыми выражениями.

Предложение показывает, что оно говорит; тавтология и противоречие показывают, что они не говорят ничего.

Предложение само по себе ни вероятно, ни невероятно.

Что зависит от моей жизни?

Предложение является истинным, когда существует то, что оно представляет.

Путаницы, занимающие нас, возникают тогда, когда язык находится на холостом ходу, а не тогда, когда он работает.

Разложенное предложение говорит больше, чем не разложенное. Когда предложение столь же сложно, как и его значение, оно полностью разложено.

Стремиться ясно выразить дух – большое искушение.

То, чего ты достиг, не может значить для других больше, чем для тебя самого.

Ты всматриваешься в туман и поэтому можешь внушить себе, что цель уже близка. Но туман рассеивается, а цель еще не видна.

Человеческий взгляд обладает способностью придавать ценность вещам; правда, тогда они поднимаются и в цене.

Что достижимо посредством лестницы, меня не интересует.

Этика и эстетика – одно.

Я есть мой мир.

Я не есть предмет.

Язык – это лабиринт путей.

Элиас Канетти

Алкоголик нравственности: упивается ошибками других.

Великие авторы афоризмов читаются так, будто все они хорошо знали друг друга.

Время съеживается. Каждый следующий час короче предыдущего.

И на краю бездны он все еще цеплялся за карандаш.

Истинно утонченный и любезный врач, изобретающий для каждого из своих пациентов новую болезнь.

Кто не верует в Бога, принимает всю вину за этот мир на себя.

Нет ничего нудней, чем быть предметом поклонения. И как только Бог это выдерживает.

Он призвал к себе бедняков и раздал им богачей.

Он хотел бы начать все с самого начала. Но где оно, это начало?

Она вышла за него, чтобы всегда быть с ним вместе. Он женился на ней, чтобы о ней забыть.

Поколение, утратившее небеса, завоевав их.

Процесс перевода интересен лишь своими потерями, чтобы обнаружить ускользающее, следовало бы иногда переводить.

Самая ужасная масса, какую можно вообразить, состояла бы сплошь из знакомых.

Свободен лишь тот, кто не имеет желаний? К чему желать быть свободным?

Сколько нужно сказать, чтоб тебя слышали и тогда, когда ты наконец умолкнешь.

Сумма жизни, меньшая, чем ее части.

Труднее всего нам было бы вынести такого Бога, какого мы для себя выдумали.

У прогресса есть свои недостатки: время от времени он взрывается.

Человек собрал воедино мудрость всех своих предков, и, глядите-ка, каков болван!

Настоящие писатели встречают своих героев лишь после того, как те уже созданы.

Франц Кафка

Жизнь все время отвлекает наше внимание; и мы даже не успеваем заметить, от чего именно.

История, эта героическая родина во времени, сегодня уже не удовлетворяет евреев: они завоевали право на родину в пространстве.

Что у меня общего с евреями? У меня едва ли есть что-нибудь общее с самим собой.

Высказанная вслух мысль сразу же и окончательно теряет значение; записанная, она тоже всегда его теряет, зато иной раз обретает новый смысл.

Для здорового человека жизнь, собственно говоря, лишь неосознанное бегство, в котором он сам себе не признается, – бегство от мысли, что рано или поздно придется умереть. Болезнь всегда одновременно и напоминание, и проба сил. Поэтому болезнь, боль, страдание – важнейший источник религиозности.

Если я обречен, то обречен не только на смерть, но обречен и на сопротивление до самой смерти.

Кто познал всю полноту жизни, тот не знает страха смерти. Страх перед смертью лишь результат неосуществившейся жизни. Это выражение измены ей.

Вечная молодость невозможна; не будь даже другого препятствия, самонаблюдение сделало бы ее невозможной.

Счастье исключает старость. Кто сохраняет способность видеть прекрасное, тот не стареет.

Искусство всегда дело всей личности. Поэтому оно в основе своей трагично.

Чтобы театр мог воздействовать на жизнь, он должен быть сильнее, интенсивнее повседневной жизни. При стрельбе нужно целиться выше цели.

Бодрствуя, мы идем сквозь сон – сами лишь призраки ушедших времен.

Случайность существует лишь в нашей голове, в нашем ограниченном восприятии. Она – отражение границ нашего познания. Борьба против случайности – всегда борьба против нас самих, борьба, в которой мы никогда не можем стать победителями.

Все дело в мгновении. Оно определяет жизнь.

Оковы измученного человечества сделаны из канцелярской бумаги.

Всё, в том числе и ложь, служит истине. Тени не гасят солнца.

Карл Краус

Авторы газетных колонок – это несостоявшиеся торговцы мелким галантерейным товаром. Родители вынудили их заняться более интеллигентной профессией, но врожденный талант все-таки пробивает себе дорогу.

Агитатор владеет словом. Художником владеет слово.

Актер-мужчина обладает талантом носить маску. Но изменчивость женского облика – сама по себе талант. Актрисы, которые носят маски, – это уже не женщины, а актеры.

Актриса – женщина в квадрате, актер – мужчина, из которого извлечен корень.

Аморальность мужчины берет верх над безнравственностью женщины.

Афоризм нельзя продиктовать машинистке. Было бы слишком долго.

Афоризм никогда не содержит всей правды: в нем либо полправды, либо полторы.

Безнравственность содержанки проявляется в том, что она верна своему покровителю.

Бессмертие – единственное, что не терпит отсрочки.

Бесстыжий художник, который, прикинувшись соблазнителем, заманивает девушку в свою мастерскую и там ее пишет.

Библиофил имеет такое же отношение к литературе, как филателист к географии.

Близится время, когда золотое руно будут заказывать у золотого тельца!

Боже, прости им, ибо ведают, что творят!

В глазах женщины должны отражаться не ее мысли, а мои.

В женщине духовного столько же, сколько телесного в зеркале.

В наше время даже порядочный человек – если, конечно, он этого не афиширует, – может приобрести хорошую репутацию.

В пустую голову входит много знаний.

В шовинизме антипатична не столько неприязнь к чужакам, сколько любовь к своим.

Влюбившийся сердцеед подобен заразившемуся врачу. Профессиональный риск.

Воздержание не проходит бесследно. У одних появляются прыщи, у других – законы об охране нравственности.

Война – это сначала надежда, что нам будет хорошо; потом – ожидание, что им будет хуже; затем – удовлетворение тем, что им не лучше, чем нам; и наконец – неожиданное открытие, что плохо и нам, и им.

Вполне естественно умереть за отечество, в котором жить невозможно.

Врачи легко определяют помешательство: стоит им поместить пациента в психлечебницу, как он тут же проявляет признаки сильнейшего беспокойства.

Газета – консервы времени.

Где мне взять столько времени, чтобы читать поменьше?

Генрих Гейне так ослабил корсет немецкой речи, что теперь даже самый заурядный галантерейщик может ласкать ее груди.

Греческие мыслители чувствовали себя превосходно в обществе девок. Германские филистеры жить не могут без дам.

Гуманность – это прачка общества, которая полощет в слезах его грязное белье.

Да, конечно, собака – образец верности. Но почему она должна служить нам примером? Ведь она верна человеку, а не другой собаке.

Даже ребенок и женщина могут сказать правду. И только если их слова подтвердят другие дети или женщины, следует усомниться в их достоверности.

Держать в доме диких животных запрещено, а от домашних мне мало радости, так что лучше уж я останусь холостяком.

Дети играют в солдат. Это понятно. Но почему солдаты играют в детей?

До чего же чудесно, когда девушка забывает, что она хорошо воспитана!

Дьявол – большой оптимист, если думает, что людей еще можно ухудшить.

Его убеждения были ему дороже всего, даже дороже жизни. Но он был человеком самоотверженным и, когда это потребовалось, охотно отдал свои убеждения за свою жизнь.

Единственное искусство, о котором может судить публика, это искусство театра. Отдельный зритель, а уж особенно критик, несет чепуху, но все вместе правы. В литературе – наоборот.

Если в предложении есть опечатка и оно тем не менее сохраняет смысл, значит, в нем не было мысли.

Если не знаешь, как поступать, – поступай правильно.

Если уж верить в то, чего увидеть нельзя, то по мне лучше верить в чудеса, чем в бактерии.

Если человек поступает по-свински, он говорит: «Помилуйте, я всего лишь человек!» Но если с ним поступают по-свински, он восклицает: «Позвольте, я ведь тоже человек!»

Есть в государстве лица, о которых ничего не известно, кроме того, что их не позволено оскорблять.

Есть люди, которые никогда не простят нищему, что не дали ему ничего.

Есть люди, которые становятся умнее, если в течение восьми дней подряд не скажут никому ни единого слова.

Женская чувственность – источник, в котором обновляется мужская духовность.

Женское вожделение и мужское – все равно что эпос и эпиграмма.

Женщина должна выглядеть настолько умной, чтобы ее глупость оказалась приятным сюрпризом.

Женщина иногда вполне годится как заменитель мастурбации. Но, разумеется, это требует большого усилия воображения.

Женщина не должна быть того же мнения, что и я. Она вообще не должна иметь мнения.

Женщина принимает одного за всех, мужчина – всех за одну.

Женщина, которая не может подурнеть, не может считаться красивой.

«Жизнь идет дальше». Чем это позволено.

Жизнь – это усилие, заслуживающее лучшего применения.

Журналисты пишут, потому что им нечего сказать, и им есть что сказать, потому что они пишут.

Задача искусства – протирать нам глаза.

Законченный прохиндей тот, кто не совершил всех свинств, которые ему приписываются. Тот, за кем отказываются признать свинства, которые он совершил, – прохиндей лишь наполовину.

И в искусстве бедному ничего не позволено брать у богатого, а богатый у бедного может взять все.

Иные писатели всего лишь на двадцати страницах могут выразить то, для чего мне иногда требуются целых две строки.

Искусство – это то, чем мир станет, а не то, что он есть.

Искусство – это таинство рождения старого слова.

Историк – не всегда пророк, предсказывающий назад, но журналист – это всегда человек, который потом знал все заранее.

Историк – это нередко журналист, обращенный вспять.

Иудин поцелуй, которым христианство наградило человеческий дух, был последним половым актом, в котором оно принимало участие.

Каждый любовный поэт творит женщину из ребра мужчины.

Каждое супружество – мезальянс.

Как управляется мир и разгораются войны? Дипломаты лгут журналистам и верят своей же лжи, читая ее в газетах.

Карьера – это лошадь, въезжающая во врата вечности без всадника.

Когда какая-либо культура чувствует, что приходит ее конец, она посылает за священником.

Кокошка написал мой портрет. Вполне возможно, что знакомые меня не узнают. Но незнакомые узнают наверное.

Косметика есть наука о космосе женщины.

Кто не роет яму другому, сам в нее попадет.

Куколка – это слово означает еще и личинку насекомого.

Лихтенберг копает глубже, чем кто бы то ни было, но не выходит наружу. Он говорит из-под земли. Слышит его лишь тот, кто сам глубоко копает.

Ложные аргументы могут обосновывать настоящую ненависть.

Ложь во спасение извинительна. Нельзя прощать лишь того, кто говорит правду, когда его об этом не просят.

Лучше всего не быть обокраденным. По крайней мере, не будет неприятностей с полицией.

Любовь и искусство заключают в свои объятия не прекрасное, а то, что становится прекрасным благодаря им.

Маленькие станции очень гордятся тем, что скорые поезда должны проходить мимо них.

Медицина: кошелек и жизнь!

Меня посетило ужасающее видение: энциклопедия подошла к эрудиту и раскрыла его.

Мир – это тюрьма, в которой одиночная камера приятнее прочих.

Мне знакомы сентиментальные писатели определенного сорта – плоские и вонючие. Клопы из матрасной могилы Гейне.

Многие домогаются места под солнцем. Но немногие помнят, что солнце заходит, как только это место добыто.

Многие разделяют мои взгляды. Но я не разделяю их с ними.

Многие таланты сохранили свою скороспелость до преклонного возраста.

Мой язык – уличная девка, которой я возвращаю девственность.

Мораль – это склонность выплеснуть ванну вместе с ребенком.

Мораль в области пола – это выход из положения, найденный персидским царем, который заковал море в цепи.

Мораль говорит: «Не смотри сюда!» И это устраивает обе стороны.

Мы были достаточно развиты, чтобы построить машину, но чересчур примитивны, чтобы ею пользоваться.

Мысль – это то, чего не хватает банальности, чтобы стать мыслью.

На журналиста срочность действует возбуждающе. Он пишет хуже, если у него есть время.

На суждения сноба нельзя полагаться. То, что он хвалит, может оказаться настоящим искусством.

Наказание должно преподать урок тем, кто не желает грешить.

Написать афоризм, если умеешь это делать, нередко весьма трудно. Куда легче написать афоризм, если не умеешь этого.

Настоящая верность скорее отступится от друга, чем от врага.

Настоящий портрет тот, по которому можно узнать, какого художника он изображает.

Настоящий портретист использует свою модель так же, как плохой портретист – фотографии своей модели. Без маленькой помощи не обойтись.

Наука – это спектральный анализ; искусство – синтез света.

Не доверяй женщине, которую удалось уличить в верности. Сегодня она верна тебе, завтра – другому.

Не иметь ни одной мысли и суметь ее выразить – вот что создает журналиста.

Невинность – идеал тех, кто любит лишать невинности.

Некоторые женщины вовсе не красивы, а только так выглядят.

Немецкий язык – самый глубокий, немецкая речь – самая поверхностная.

Неподвижность сильнее всего заметна, когда плохой художник изображает движение. Хороший художник способен нарисовать бегуна без ног.

Нет на свете более несчастного существа, чем фетишист, который тоскует по женской туфельке, а вынужден иметь дело со всей женщиной.

Ни одна сила на свете не сравнится с энергией, с которой многие защищают свои слабости.

Ничто так не доказывает ложность теории, как ее применимость на практике.

Нужно всякий раз писать так, будто пишешь в первый и последний раз. Сказать так много, словно это твое прощание, и так хорошо, словно это дебют.

Образование – это то, что большинство получает, некоторые передают и лишь немногие имеют.

Общая сумма идей литературного сочинения есть результат умножения, а не сложения.

Один пишет, потому что видит, другой – потому что слышит.

Одна из наиболее распространенных болезней – ставить диагноз.

Omne animal tristi[3672]. Такова христианская мораль. Но и они лишь post, а не propter hoc[3673].

Он много бы дал ей за то, чтобы она любила его не за то, что он ей дает.

Он скорее простит тебе подлость, которую он тебе сделал, чем добро, которое ты сделал ему.

Она сказала себе: переспать с ним – пожалуй, но без фамильярности!

Они смотрят на женщину как на живительный напиток. Что женщин самих мучит жажда, они замечать не желают.

Они судят, дабы не быть судимыми.

От пустоты сердца глаголят уста. (По канве библейского изречения «От избытка сердца глаголят уста».)

Парламентаризм – это перевод политической проституции на казарменное положение.

Перевести произведение с одного языка на другой – все равно что снять с него кожу, перевести через границу и там нарядить в национальный костюм.

Печать – провидение безбожного времени, причем веру во всеведение и всеприсутствие она превратила в твердое убеждение.

Печать – у них, биржа – у них, а теперь у них еще и подсознание!

Плагиаторов нужно заставлять переписать автора сто раз.

Плохо подавленная сексуальность привела в расстройство не один домашний бюджет, а хорошо подавленная – мировой порядок.

«Покончим с иллюзиями!» – с этого-то они и начинаются.

Поэт, который читает, выглядит, как повар, который ест.

«Права женщин» – это обязанности мужчин.

Прекрасно умереть за идею. Если только это не та идея, за счет которой живут и от которой умирают.

При мысли, что одно и то же орудие послужило для написания «Критики чистого разума» и отчетов о гастролях Венского мужского хора, сразу перестаешь роптать и только возносишь хвалу Всевышнему.

Прогресс изготовляет бумажники из человеческой кожи. (Написано в 1909 г.)

Прогресс празднует пирровы победы над природой.

Проститутки на улицах ведут себя так бесстыдно, что отсюда можно заключить, как ведут себя почтенные граждане у себя дома.

Психоанализ – болезнь эмансипированных евреев; религиозные евреи довольствуются диабетом.

Психоанализ и есть тот самый недуг, от которого он берется нас излечить.

Психоанализ определенного рода – занятие похотливых рационалистов, которые сводят к сексуальным мотивам все на свете, за исключением собственного занятия.

Психоаналитик – это исповедник, способный отпустить даже грехи отцов.

Психоаналитики роются в наших сновидениях, словно в наших карманах.

Психология – это омнибус, конвоирующий воздушный корабль.

Публика не все готова стерпеть. Она с негодованием отвергает безнравственное сочинение, если заметит в нем какую-либо культурную цель.

Раб! Она делает с ним все, чего он хочет.

Разговоры парикмахеров неопровержимо доказывают, что головы существуют для того, чтобы на них росли волосы.

Размеры неблагодарности часто никак не соотносятся с размерами оказанного благодеяния.

Раньше декорации были картонные, а актеры настоящие. Теперь декорации совсем как живые, но актеры картонные.

Ревность – это собачий лай, который приманивает вора.

С женщинами я охотно веду монолог. Но диалог с самим собой увлекательнее.

Самые лучшие женщины те, с которыми меньше всего говоришь.

Сатира, которую цензор способен понять, заслуживает запрета.

Сверхчеловек – идеал преждевременный, поскольку предполагает существование человека.

Своей сатирой я делаю маленьких людишек такими большими, что они уже оказываются достойными объектами моей сатиры.

Семейная жизнь есть вмешательство в личную жизнь.

Секрет агитатора: поглупеть настолько, чтобы слушатели поверили, что они так же умны, как и он.

Сексуальное просвещение оправданно хотя бы потому, что девушки могут недостаточно рано узнать, как дети не приходят на свет.

Сентиментальная ирония – это собака, которая воет на луну, одновременно писая на могилы.

Скандал начинается тогда, когда полиция кладет ему конец.

Скорее простят некрасивую ногу, чем некрасивый чулок!

Скромность – право художника, тщеславие составляет его обязанность.

Слабый сомневается перед тем, как принять решение; сильный – после.

«Соблазнитель», гордящийся тем, что открывает женщине тайны любви, подобен иностранцу, который является на вокзал и берется показать местному экскурсоводу все городские достопримечательности.

Современная литература – рецепт, который выписывается пациентами.

Современная музыка похожа на женщину, которая свои природные изъяны восполняет безупречным знанием санскрита.

Современные режиссеры не знают, что на сцене темнота должна быть видна.

Состояние, в котором мы живем, и есть настоящий – то есть стабильный – конец света.

Спрашивай ближнего только о том, что сам знаешь лучше. Тогда от его совета может быть польза.

Стимул технического прогресса – наша беззащитность перед техникой.

Сутенер – исполнительный орган безнравственности. Исполнительный орган нравственности – шантажист.

Существуют мужчины, способные обмануться любой женщиной.

То, что живет благодаря материалу, умирает вместе с материалом. То, что живет в языке, умирает вместе с языком.

Только язык, пораженный раком, проявляет склонность к новообразованиям.

Тот, кто способен писать афоризмы, не должен размениваться на трактаты.

Труднее всего пробраться назад через границу возраста.

Трудно поверить, до чего непросто претворить действие в мысль!

У женщин есть хотя бы наряды. А чем могут прикрыть свою пустоту мужчины?

У зевающего животного человеческое лицо.

У танцовщиц секс в ногах, у теноров – в гортани. Поэтому теноры разочаровывают женщин, а танцовщицы – мужчин.

Умный уступает, но умен он задним числом.

Фантазия не строит воздушных замков, она перестраивает в воздушные замки бараки.

Хорош мир, в котором мужчины исполнение своих заветных желаний ставят в упрек женщинам!

Хороший психолог легко введет тебя в свое положение.

Художник – это человек, которым может решение превратить в проблему.

Ценность образования ярче всего проявляется тогда, когда образованные высказываются о вещах, которые лежат вне области их образования.

Чем больше предлагается ассоциаций, тем меньше способность к ассоциациям.

Через своих подражателей многие доказали, что они не оригинальны.

Черным по белому: так выглядит в наше время ложь.

Что значит Девятая симфония по сравненью с мотивчиком, который напевают дуэтом уличная шарманка и воспоминание!

Что нас мучит – это упущенные возможности. Быть уверенным в невозможности чего-либо – уже облегчение.

Что переварили учителя, тем питаются ученики.

Что с первого взгляда отличает Берлин от Вены? В Берлине иллюзии сооружают из бросового материала, тогда как в Вене для кича берется только самое лучшее.

Что такое историк? Человек, который пишет слишком плохо, чтобы зарабатывать на хлеб журналистикой.

Эротика есть преодоление препятствий, а самое соблазнительное и самое популярное из них – мораль.

Эрудиты, должно быть, живут в убеждении, что в работе столяра главное – количество стружки.

Я долго остаюсь под впечатлением, которое я произвел на женщину.

Я могу сказать с гордостью, что целые дни и ночи занимался тем, чтобы ничего не читать, и с железной энергией употреблял каждую свободную минуту на то, чтобы все больше и больше пополнять свою энциклопедическую необразованность.

Я знаю страну, где автоматы по воскресеньям отдыхают, а в будни не работают.

Я не здороваюсь со многими людьми, хотя я совсем их не знаю.

Я не люблю вмешиваться в свои личные дела.

Я, слава богу, часто попадаю выше цели и редко – рядом с целью.

Одна из самых распространенных болезней – ставить диагноз.

Наши поступки менее добры и менее порочны, чем наши желания.

Я не за женщин, но против мужчин.

От своего города я требую: асфальта, канализации и горячей воды. Что касается культуры, то культурен я сам.

Слабый человек сомневается перед тем, как принять решение; сильный – после.

Роберт Музиль

Мораль – для большинства это система обеспечения собственной правоты.

Зигмунд Фрейд

Если человек начинает интересоваться смыслом жизни или ее ценностью – это значит, что он болен.

Задача – сделать человека счастливым – не входила в план сотворения мира.

Остроумие – это отдушина для чувства враждебности, которое не может быть удовлетворено другим способом.

Люди в общем и целом переживают свою современность как бы наивно, не отдавая должное ее глубинному содержанию.

Нельзя обойтись без господства меньшинства над массами, потому что массы косны и недальновидны, они не любят отказываться от влечений, не слушают аргументов в пользу неизбежности такого отказа, и индивидуальные представители массы поощряют друг в друге вседозволенность и распущенность.

Когда дело идет о вопросах религии, люди берут на себя грех изворотливой неискренности и интеллектуальной некорректности.

Намерение насильственно и одним ударом опрокинуть религию – несомненно, абсурдное предприятие. Прежде всего потому, что оно бесперспективно. Верующий не позволит отнять у себя свою веру ни доводами разума, ни запретами.

Наука не иллюзия. Иллюзией была бы вера, будто мы еще откуда-то можем получить то, что она не способна нам дать.

Истина сделает вас свободными.

Иногда сигара – всего лишь сигара.

Любовь – это самый проверенный способ преодолеть чувство стыда.

Стефан Цвейг

Жизнь ничего не дает бесплатно, и всему, что преподносится судьбой, тайно определена своя цена.

Когда между собакой и кошкой вдруг возникает дружба, то это не иначе, как союз против повара.

Лишь тот обогащает человечество, кто помогает ему познать себя, кто углубляет его творческое сознание.

Нет вражды страшнее, чем та, когда сходное борется со сходным, побуждаемое одинаковыми стремлениями и одинаковой силой.

Первым признаком настоящей политической мудрости всегда остается умение заранее отказаться от недостижимого.

Самая высокая, самая чистая идея становится низкой и ничтожной, как только она дает мелкой личности власть совершать ее именем бесчеловечное.

Ни один врач не знает лучше лекарства для усталого тела и души, как надежда.

Лишь удар, отбрасывающий назад, придает человеку всю его наступательную силу.

Лишь сумма преодоленных препятствий является действительно правильным мерилом подвига и человека, совершившего этот подвиг.

Страсть способна на многое. Она может пробудить в человеке небывалую сверхчеловеческую энергию. Она может своим неослабным давлением выжать даже из самой уравновешенной души титанические силы.

Великое отчаяние всегда порождает великую силу.

Творческая личность подчиняется иному, более высокому закону, чем закон простого долга. Для того, кто призван совершить великое деяние, осуществить открытие или подвиг, двигающий вперед все человечество, для того подлинной родиной является уже не его отечество, а его деяние. Он ощущает себя ответственным в конечном счете только перед одной инстанцией – перед той задачей, которую ему предназначено решить, и он скорее позволит себе презреть государственные и временные интересы, чем то внутреннее обязательство, которое возложили на него его особая судьба, особое дарование.

Могущественные силы, разрушающие города и уничтожающие государства, остаются все же беспомощными против одного человека, если у него достаточно воли и душевной неустрашимости, чтобы остаться свободным, ибо те, кто вообразили себя победителями над миллионами, не могли подчинить себе одного – свободную совесть.

Гений человека всегда одновременно и его рок.

На человека, которого довели до того, что он даже не боится быть смешным, столь же мало можно положиться, как и на преступника.

Нет ничего прекраснее правды, кажущейся неправдоподобной! В великих подвигах человечества, именно потому, что они так высоко возносятся над обычными земными делами, заключено нечто непостижимое; но только в том невероятном, что оно свершило, человечество снова обретает веру в себя.

Духовное значение подвига никогда не определяется его практической полезностью. Лишь тот обогащает человечество, кто помогает ему познать себя, кто углубляет его творческое самосознание.

Любое великое деяние отдельного народа совершается для всех народов.

Быть героем – значит сражаться и против всесильной судьбы.

Судьба – самый гениальный поэт.

О власть с ее взглядом Медузы! Кто однажды заглянул ей в лицо, тот не может более отвести глаз: он остается зачарованным и плененным. Кто хоть раз испытал хмельное наслаждение власти и повеления, не в состоянии от нее отказаться.

В тяжбе с мертвыми живые всегда правы.

Артур Шницлер

Дилетант – это человек, который не ценит своих идей, но гордится ими.

Как легко писать мемуары, если память слаба.

Новая мысль – это, по большей части, очень старая банальность, в истинности которой мы только что убедились на собственном опыте.

Сентиментальность – алиби жестокосердных.

Сила характера часто есть не что иное, как слабость чувств.

Терпимость – это когда прощают чужие ошибки; такт – когда не замечают их.

Упрямство – единственная сила слабых и еще одна их слабость.

Хорхе Луис Борхес

Быть может, всемирная история всего лишь история нескольких метафор.

Великий писатель создает своих предшественников. Он их создает и в какой-то мере оправдывает их существование. Чем был бы Марло без Шекспира?

Вечность есть образ, созданный из времени.

Всякий, повторивший фразу Шекспира, становится Шекспиром.

Демократия – это злоупотребление статистикой. Жизнь есть сон, снящийся Богу. Литература – это управляемое сновидение.

Мы уже не верим в прогресс – разве это не прогресс?

Оригинал неверен по отношению к переводу. Реальность одна из ипостасей сна.

Фолклендская война была дракой двух лысых из-за расчески.

Жюльен де Фалкенаре

Афорист несколькими словами стремится превзойти целую книгу и одной книгой – целую библиотеку.

Брак: одно «да», за которым следует длинная вереница «нет».

Дорогие меха больше бросают в холод тех дам, которые их видят, чем согревают тех, кто их носит.

Если все тебя хвалят, значит, это твои похороны.

Женщины очеловечивают своих богов и обоготворяют своих любимчиков.

Знаменитостей стало столько, что стоит большого труда оставаться известным.

Когда ядовитая змея хочет ужалить в шутку, она не знает, что ей делать с избытком яда.

Невозможно надеяться на рай одной религии, не рискуя попасть в ад всех других.

Неудивительно, что Соломон в мгновение ока разрешил спор между двумя женщинами: ведь у него было семьсот жен и триста наложниц.

Общение с учеными дамами полезно: начинаешь более снисходительно судить о дурочках.

Овцы, завидующие волку, – волки в овечьей шкуре.

Охотнее всего он слушал себя перед многочисленной аудиторией.

Смех умолкает, когда эхо не отвечает.

Под конец была создана женщина. От дальнейшего Бог отказался.

Подарите ему весь мир, и он потребует еще оберточную бумагу.

Поцелуй изобрел мужчина, чтобы заставить женщину замолчать хотя бы на минуту.

Старая любовь не ржавеет, она высыхает.

Что может быть прекрасней старых друзей, старых книг, старого вина и молодых женщин?

Эксперт: лицо, имеющее право ошибиться в главном, при условии, что детали бесспорно верны.

Юмор – это улыбка человека, знающего, как мало оснований для смеха.

Жоржи Амаду

Нельзя перелюбить всех женщин, но надо к этому стремиться.

Герберт Асквит

Военное министерство готовит три вида отчетов: один, чтобы обманывать общественность; второй, чтобы обманывать кабинет министров; и третий, чтобы обманывать самих себя.

Молодость была бы идеальным состоянием, если бы наступала чуть позже.

Первый, если не единственный долг члена палаты общин – как можно реже говорить и как можно чаще голосовать.

Асквит (Вайолет Бонем Картер)

Тори не всегда ошибаются, но ошибаются всегда в самый нужный момент.

Марго Асквит

Мой мальчик, ты должен верить в Бога несмотря на все то, что тебе говорят священники.

Нэнси Астор

Единственное, что мне нравится в богатых людях, – это их деньги.

Что может быть хуже, чем мир, которым управляют мужчины? Разве что мир, которым управляют женщины.

Роберт Баден-Поуэлл

Ни одного дня без доброго дела![3674]

Джеймс Мэтью Барри

Не знаю, в самом ли деле Бэкон написал все пьесы Шекспира, но если он этого не сделал, он упустил величайший шанс своей жизни.

Бог дал нам память, чтобы у нас всегда были розы в декабре.

Его светлость может заставить нас быть равными в верхнем этаже, но никогда не будет равенства в комнате для прислуги.

Жизнь каждого человека – это дневник, в котором собираются записать одну историю, а записывают совсем другую.

Никогда не приписывайте своему оппоненту мотивов более низких, чем ваши собственные.

Я уже не настолько юн, чтобы знать все на свете.

Макс Бирбом

Если женщина по-настоящему любит собак, можно не сомневаться, что она разочаровалась в любви к мужчинам.

Женщины, которые любят одного и того же мужчину, образуют как бы масонскую ложу страдалиц.

Женщины обыкновенно не так молоды, как они себя малюют.

Зависть тупицы к людям незаурядным всегда смягчается подозрением, что они-таки плохо кончат.

Нельзя создать человека, поставив овцу на задние ноги. Но можно создать человеческую толпу, поставив на задние ноги стадо овец.

Она была наделена впечатлительностью истинного художника и больше ни одним из его качеств.

Рецензенты делятся на две половины: тех, кому мало есть что сказать, и тех, кому нечего сказать.

Я не знал ни одного гениального человека, которому бы не приходилось платить – физическим недугом иди духовной травмой – за то, чем наградили его боги.

Сократический диалог не та игра, в которую можно играть вдвоем.

Только душевнобольные принимают друг друга совершенно всерьез.

Хотя в пятнадцатом столетии не раз можно было услышать, как какой-нибудь римский сноб говорит, словно бы между прочим: Сегодня я ужинаю у Борджиа, ни один римлянин не мог сказать: Вчера я ужинал у Борджиа.

Чтобы точно и обстоятельно описать эти годы, необходимо гораздо менее блестящее перо, чем мое.

Можно, не рискуя ошибиться, сказать, что человечество делится на две категории: хозяева и гости.

В Оксфорде и Кембридже исподволь учат всему тому вздору, который с таким трудом выбивали из нас в школе.

У меня определенно сатирический темперамент: когда я над кем-то смеюсь, то очень мил; когда же делаю комплименты – до невозможности скучен.

Самую большую дань восхищения, какую только может отдать Шекспиру его французский переводчик, – это не переводить его вовсе. Даже рискуя не угодить Саре Бернар.

Чем человек менее жизнеспособен, тем он более чувствителен к искусству с большой буквы.

В прошлом всегда есть что-то абсурдное.

Для подробного и исчерпывающего описания эпохи необходимо перо, куда менее талантливое, чем мое.

Она (Зулейка Добсон) принадлежала к той категории женщин, которые, оказавшись на необитаемом острове, целыми днями ищут на песке отпечаток голой мужской ступни.

Завидуя гению, бездарь тешит себя надеждой, что гений все-таки плохо кончит.

Красота и страсть к знаниям никак не вступят в законный брак.

Американцы, бесспорно, имеют право на существование, но я бы предпочел, чтобы в Оксфорде они этим правом не пользовались.

Она принадлежит к тем женщинам, которые говорят: «Я ничего не смыслю в музыке, но должна сказать…»

Заурядные святые обычно не сохраняются в памяти потомков, зато самые заурядные грешники живут в веках.

Из всех объектов ненависти самый ненавистный – когда-то любимая женщина.

Нет, кажется, на свете человека, который бы отказался позировать. Человек этот может быть стар, болен, нехорош собой, он может ощущать бремя ответственности перед нацией, а нация, в свою очередь, – переживать тяжелейший период своей истории – и тем не менее все эти доводы не помешают ему, не колеблясь, дать художнику согласие.

Быть суетным – значит заботиться о том, какое впечатление вы производите на окружающих. Быть самовлюбленным значит устраивать прежде всего самого себя.

Прошлое – это законченное произведение искусства безупречного вкуса и формы, начисто лишенное любых несообразностей.

Великие люди обыкновенно ничем от нас не отличаются – разве что ростом пониже.

Из всего бессчетного числа людей, что жило на нашей планете, не было ни одного человека, будь то персонаж исторический или легендарный, который бы умер со смеху.

Все, что стоит делать, уже делалось, поэтому теперь, мне думается, есть смысл обратить внимание на то, чего делать не стоит.

Я и без словаря цитат хорошо помню, что глаза – это зеркало души.

Жизненный опыт я черпаю прямо из жизни – быть может, поэтому я так непозволительно груб.

Интересно, что бы они сделали со святым Граалем, если б нашли его?

«Так трусами нас делает раздумье» – особенно раздумье бунтарское.

Нет большего бедствия за обеденным столом, чем гость, который норовит пересказать все свои сны.

Многое говорит в пользу неудачи. Во всяком случае, она куда увлекательнее успеха.

Истинная индивидуальность рождается где угодно – только не у себя дома.

Человек, который вносит в искусство что-то новое, жестоко за это расплачивается: к нему со всех сторон сбегаются эпигоны и продают его оригинальный вклад по дешевке.

Пусть молодые время от времени бунтуют. Но было бы полезнее, если б они призывали не к лучшему будущему, а к лучшему прошлому…

В известном смысле своим благополучием литература обязана критике. Вернее так: хорошая критика литературе полезна, плохая – вредна. С другой стороны, только хорошая литература может иметь хороших критиков.

К сведению политиков. Коль скоро ораторским искусством владеют лишь немногие из вас, коль скоро лишь единицы способны выражаться ясно, гладко и без банальностей, было бы гораздо лучше (и для публики, и для вас самих), если бы вы обращались к народу, стоя за закрытым окном.

Премьера – почти такая же пытка, как вернисаж…

С великими мира сего трудно разговаривать. Они не владеют искусством светской беседы, а вы – искусством беседы на вечные темы.

Утонченные литературные мастера редко гениальны. Ведь гениальность небрежна, она, по самой сути своей, всегда тороплива. Гению не до утонченности…

Время, этот усердный художник, подолгу трудится над прошлым, шлифует его, отбирая одно и отбрасывая другое с большим тактом.

Не будем пренебрегать формой в литературе. Ведь это кубок, куда наливается вино.

В конечном счете, лишь благодаря ревностному служению единиц, хорошие книги становятся классическими.

Моды образуют круг, и, двигаясь по этому кругу, мы всякий раз оказываемся дальше от самой последней моды, чем от давно устаревшей.

Комедия апеллирует к голове, трагедия – к сердцу.

Профессионализм – вещь очень опасная, ведь он подбивает следовать расхожим представлениям и пренебрегать своими собственными, стремиться к тому, чтобы нравиться другим, а не себе самому.

Трагедия маститого критика: задолго до того, как завоевано право так называться, утрачена связь и с жизнью, и с искусством. Мастит, а сказать нечего.

Жажда знаний и любовь к учителю – вещи разные.

Только безумцы принимают себя всерьез.

Многие неразумные вещи естественны. Все естественное – в той или иной мере неразумно.

Всякий, кто любит все недосягаемое, рано или поздно, его возненавидит.

Настороженность человека к сатире можно понять. Сатира всегда бесчестна, ибо является выражением ненависти ко всему тому, что безотчетно нами любимо.

Англия, мне кажется, – это единственная страна, в которой антипатриотическая пьеса пройдет «на ура»… ведь самомнение наше столь велико, что от унижения не страдает.

Некоторые писатели боятся банальностей. Я – нет. Ведь банальность – это не что иное, как старая, испытанная временем мудрость.

Разрушать – это по-прежнему самая сильная из врожденных склонностей человека.

Элизабет Боуэн

Жалости заслуживают не те, кто приносит жертву, а те, кого приносят в жертву.

Ревность – это ощущение одиночества среди смеющихся врагов.

Судьба не парит, как орел, а шныряет, как крыса.

Джералд Бренан

Самое ценное в браке то, что в нем можно быть одному, не страдая от одиночества.

Интеллектуал – это человек, который верит, что идеи важнее, чем ценности; разумеется, его идеи и чужие ценности.

Люди со средствами думают, что главное в жизни – любовь; бедняки знают точно, что главное деньги.

Сирил Гарбетт

Критиковать может любой дурак, и многие из них именно этим и занимаются.

Филип Гедалла

Философия изучает ошибочные взгляды людей, а история – их ошибочные поступки.

Автобиография – редкостная возможность рассказать всю правду о наших знакомых.

Джером Клапка Джером

Бедность не порок. Будь она пороком, ее не стыдились бы.

Насладиться ленью по-настоящему может лишь тот, у кого есть куча совершенно неотложных дел.

Он охотно берет самое тяжелое бремя и безропотно взваливает его на чужие плечи.

Мы пьем за здоровье друг друга и портим собственное здоровье.

Ничто меня так не раздражает, как вид людей, которые сидят и ничего не делают, когда я работаю.

Меня возмущает, что драгоценные часы нашей жизни, эти чудесные мгновения, которые никогда уже не вернутся, бесцельно тратятся на сон.

Норман Дуглас

Многие мужчины, думавшие, что они основали семейный очаг, обнаружили, что на самом деле они открыли забегаловку для своих приятелей.

Мы слишком много занимаемся сексом в своей черепной коробке и слишком мало где-либо еще.

Никто не может понять ребенка так неправильно, как его мать.

Ничто так не старит мужчину, как жизнь с одной и той же женщиной.

Об идеалах нации можно судить по ее рекламе.

Очень редко имеет смысл быть невежливым; но быть невежливым только наполовину никогда не имеет смысла.

Семья друга – всегда разочарование.

Твой издатель и твоя жена всегда мечтают о ком-нибудь другом.

Чтобы найти друга, нужно закрыть один глаз. Чтобы его удержать, нужно закрыть оба.

Чтобы пользоваться ложью, необходима смекалка. Дураку лучше оставаться честным.

Уильям Ралф Индж

Большинство святых были бедняками, но отсюда еще не следует, что большинство бедняков – святые.

Враги свободы не дискутируют: они убеждают выкриками и выстрелами.

Вся природа есть спряжение глагола «поедать» в пассивном и активном залоге.

Демократия – не более чем экспериментальная форма правления, и самый очевидный ее недостаток – что она лишь подсчитывает голоса, вместо того чтобы взвешивать их.

Есть два вида глупцов. Одни говорят: «Это старое, значит, хорошее». Другие же говорят: «Это новое, значит, лучшее».

Недалекие люди всегда путают необычное с важным.

Когда прародители были изгнаны из рая, Адам, вероятно, сказал Еве: «Дорогая, нам выпало жить в переходный период».

Многие люди думают, что они питают любовь к Богу или к Природе, тогда как на самом деле они лишь питают ненависть к людям.

Народы, которым человечество и потомство обязаны больше всего, жили в небольших государствах – Израиле, Афинах, Флоренции, елизаветинской Англии.

Нация есть сообщество людей, которых объединяют иллюзии об общих предках и общая ненависть к соседям.

Поразительно, как мало мудрости требуется для управления людьми, если эта малая мудрость – их собственная.

Роль скуки в истории явно недооценивается. Это главная причина революций.

Самое подходящее время влиять на характер ребенка – примерно за сто лет до того, как он родился.

Самые счастливые люди, по-видимому, те, у кого нет никаких других причин для счастья кроме той, что они счастливы.

Согласно авторитетным источникам, заповедь «Плодитесь и размножайтесь» была дана, когда население Земли состояло из двух человек.

То, что мы знаем о прошлом, по большей части не стоит и знать. То, что стоит знать, по большей части недостоверно. События прошлого можно разделить на две категории: те, что скорее всего никогда не случились, и те, что не имеют значения.

Тревога – это проценты, которые мы авансом платим нашим несчастьям.

У того, кто живет для других, будут большие огорчения, но ему они покажутся маленькими. У того, кто живет для себя, огорчения будут невелики, но ему они покажутся огромными.

Христианство – благая весть, то есть хорошая новость; но едва ли хороший совет.

Чтобы стать популярной религией, предрассудку нужно всего лишь поработить философию.

Редъярд Киплинг

Женская догадка обладает большей точностью, чем мужская уверенность.

Самая глупая женщина может сладить с умным мужчиной, но с дураком сладит лишь самая умная.

Когда детским губам довелось испить полной мерой горькую чашу Злобы, Подозрительности, Отчаяния, всей на свете Любви не хватит, чтобы однажды изведанное стерлось бесследно, даже если она ненадолго вернет свет померкшим глазам и туда, где было Неверие, заронит зерна Веры.

Любовь не знает каст.

Артур Чарлз Кларк

Единственный способ определить границы возможного – выйти за эти границы.

Если знаменитый, но старый ученый утверждает, что нечто возможно, он почти определенно прав. Если он утверждает, что нечто невозможно, он, очень вероятно, ошибается.

Любая достаточно ушедшая вперед технология неотличима от чуда.

Сирил Конноли

В каждом толстяке спрятан худой человек, который отчаянно пробует выбраться наружу.

Все мы заслуживаем пожизненного заключения в собственном теле.

Всегда будьте любезны с теми, кто моложе вас, ведь именно они напишут о вас.

Книги, не написанные мной, лучше, чем книги, написанные другими.

Кого боги хотят погубить, того они объявляют подающим надежды.

Литература – это искусство писать то, что будет прочитано дважды, а журналистика – то, что может быть схвачено с первого раза.

Лучше писать для себя и потерять читателя, чем писать для читателя и потерять себя.

Люди с подавленными садистскими наклонностями часто становятся полицейскими или мясниками, а люди с иррациональной боязнью жизни – издателями.

Молодость – это эпоха упущенных возможностей.

О характере мужчины лучше всего свидетельствует здоровье его жены.

От самоубийства многих удерживает лишь страх перед тем, что скажут соседи.

Раздумывая, жениться нам или нет, мы боимся одновременно одиночества и зависимости. И когда страх одиночества пересиливает – женимся.

Романтик – это неудавшийся священник, а романист – неудавшийся поэт.

Совершенный страх изгоняет любовь.

Только в деревне можно по-настоящему сблизиться с человеком или с книгой.

Тот, у кого люди вызывают любопытство, а не любовь, должны писать афоризмы, а не романы, – нельзя стать романистом, если не любишь людей.

У каждого очаровательного человека есть нечто такое, что нужно скрывать, и чаще всего это абсолютная зависимость от оценки других.

У настоящего искусства нет хуже врага, чем детская коляска в прихожей.

Хозяин своих страстей – раб своего рассудка.

Впредь художника будут оценивать по степени его одиночества. И по глубине отчаяния.

Подобно тому, как скрытые садисты становятся полицейскими или мясниками, человеконенавистники становятся издателями.

Чтобы получать удовольствие от обучения в закрытой школе, необходимо обладать добродетелями человекообразной обезьяны.

Крупный писатель создает своей собственный мир, и его читатели гордятся, что живут в этом мире. Писатель посредственный тоже может залучить читателей в свой мирок, но очень скоро он увидит, как они, один за другим, потянутся к выходу.

Писатель становится хорошим стилистом, когда его язык делает все, что от него требуется, без всякой стеснительности.

Я всегда ненавидел себя в любой, отдельно взятый момент. Сумма таких моментов и есть моя жизнь.

Мальчики не взрослеют постепенно. Они продвигаются вперед толчками, как стрелки станционных часов.

Английский аристократ – отстойник мелкой лести.

Секрет журналистики: писать так, как говорят люди… не обязательно то, что говорят, но ничего такого, чего бы не говорили.

Будь счастлив – основной закон Американской конституции.

Прислушиваясь к мнению других, писатель теряет себя…

Литературная репутация тонет в волне успеха. Реклама, спрос, ажиотаж – все это оборачивается против книги, ее автора.

Никто из писателей не рассчитывает, что его книги станут бестселлерами, но, сами того не сознавая, они пытаются создать ту химическую реакцию иллюзии и разочарования, которая в наше время делает бестселлером любую книгу.

Жизнь – это лабиринт, в котором мы начинаем блуждать еще до того, как научимся ходить.

Наши воспоминания – это картотека, которой однажды воспользовались, а затем разбросали как попало…

Тучность – это состояние психики, болезнь, вызванная тоской и разочарованием.

Мысль появляется лишь тогда, когда исчезает привычка думать…

Наша национальная болезнь – самодовольная умственная лень.

Что сказать о собачьих монастырях, котах-отшельниках и тиграх-вегетарианцах? О птицах, которые, раскаявшись в содеянном, оторвали себе крылья, или о быках, что рыдают от угрызения совести?

Секрет счастья (и, следовательно, успеха) в том… чтобы каждая следующая волна жизни относила нас поближе к берегу.

Долгая дружба возможна, только если каждый из друзей уважает своего товарища настолько, что ничего от него не требует…

То, что мы делаем, всегда хуже того, что фантазируем.

Братство – это взятка, которую государство дает человеку.

Мы живем в такое безысходное время, что счастье следует скрывать, как физический изъян.

Прошлое с его тоской прорвется через любые оборонительные укрепления обычаев и привычек.

Цивилизация – это зола, оставшаяся от горения Настоящего и Прошлого.

Тоска возникает оттого, что мы не реализуем своих возможностей; угрызения совести – оттого, что мы их не реализовали; тревога – оттого, что реализовать не в состоянии. Спрашивается, что же это тогда за возможности?

В молодости мы верим людям, с возрастом же больше доверяем ситуации или определенному типу людей.

Ленивый человек, какими бы задатками он ни обладал, обрекает себя на второсортные мысли и на второсортных друзей.

Невротики бессердечны…

Эгоизм прижимает нас к земле, как закон всемирного тяготения…

Реальность, союз с реальностью – вот истинное состояние духа здорового и уверенного в себе.

Симптомы ухудшающегося здоровья: бессонница, чистовыбритый подбородок, сверхопрятность в уборной и в ванной, осторожность при переходе улицы, забота о внешнем виде; отвращение к накопительству, равнодушие к газетам, предупредительность в общественных местах, folie des grandeurs.

Меланхолия и уничижение – это тот корабль, в котором не страшно плыть по бурному морю жизни; правда, нам, меланхоликам, легче сесть на мель, чем легкому, плоскодонному фрегату любителей удовольствий, зато мы выстоим в шторм, который наверняка их потопит.

Не бывает ненависти без страха.

Ненависть – это высшая, объективная форма страха… Ненависть – следствие страха, ведь сначала мы боимся, а уж потом ненавидим. Ребенок, который боится темноты, повзрослев, темноту возненавидит…

Чем больше книг мы читаем, тем больше убеждаемся, что единственная задача писателя – это создание шедевра. Все остальные задачи лишены всякого смысла.

Писатели могут познакомиться, только если остановятся помочиться у одного и того же фонарного столба.

Писатели всегда надеются, что их следующая книга будет самой лучшей, и никогда не признаются себе в том, что создать ничего нового они не способны.

Нельзя служить одновременно красоте и власти. «Le pouvoir est essentiellement stupide».

Стоит писателю коснуться пером бумаги, как он начинает принадлежать своему времени… и, следовательно, будет забыт. Тот, кто хочет написать книгу на века, должен пользоваться невидимыми чернилами.

Есть лишь два способа хорошо писать: принимать жизнь такой, какая она есть (Гомер, Шекспир, Гёте), или, подобно Паскалю, Прусту, Леопарди, Бодлеру, усугублять ее ужас.

Награда за искусство – не слава или успех, а опьянение. Вот почему даже совершенно бездарные писатели не в состоянии бросить писать.

Литературное обаяние, которое возникает от стремления понравиться, несовместимо с тем захватывающим полетом духа, что стоит всех на свете удовольствий.

Искусство – это память, а память – вновь испытываемое желание.

Пока существует мысль, слова живут и литература остается бегством – но не от жизни, а в жизнь.

У наших писателей либо нет личности и, стало быть, нет стиля, либо есть псевдоличность и, следовательно, есть дурной стиль. Такие писатели путают предрассудок с целеустремленностью, благосостояние с мировоззрением.

Есть писатели, которые сначала долго осаждают нашу индивидуальность, а затем без предупреждения идут на приступ, рассеивают слабый гарнизон и берут цитадель штурмом.

Сегодня функция художника – привить воображение науке, а науку – воображению. Там, где они соединятся, и будет миф.

В войне полов беспечность – оружие мужчины; мстительность – женщины.

Нет боли сильнее, чем та, что причиняют друг другу влюбленные.

Коль скоро все те, кого мы давно и сильно любим, становятся частью нас самих; коль скоро мы ненавидим в них себя, – мы мучаем себя и их одновременно.

Цель любви – освобождение от любви.

За порок мы платим сознанием того, что мы порочны; за удовольствие – чувством разочарования – увы, запоздалого.

Мы любим всего один раз, ибо всего только раз мы по-настоящему готовы к любви… И от того, какой окажется наша первая – и единственная – любовь, будет зависеть вся наша дальнейшая жизнь.

Долголетие – это месть таланта гению.

Остерегайтесь женщины, у которой много подруг, ибо они будут постоянно стремиться разрушить ваш брачный союз, ваше «мы». Впрочем одна подруга – еще хуже: в дальнейшем она может стать вашей женой.

Идеальный союз мужчины и женщины подобен туго натянутому луку, и никому не дано знать, то ли тетива сгибает лук, то ли лук натягивает тетиву.

Ноэл Кауард

Чтобы содержимое не приедалось, нужно почаще менять упаковку. Поэтому женщины с удовольствием подчиняются моде.

Все мужчины одинаковы, но некоторые из них одинаковее.

Мнение, будто опера нынче не та, – ошибочно. Она как раз та, что раньше, вот что плохо.

Нельзя сказать, что я здорово пью. Я могу часами обходиться без спиртного.

Телевидение существует для того, чтобы выступать по нему, а не для того, чтобы его смотреть.

Квентин Крисп

Быть здоровым – значит иметь те же болезни, что и ваши соседи.

Есть три причины, по которым становятся писателем. Первая: вам нужны деньги; вторая: вы хотите сказать миру что-то важное; третья: вы не знаете, чем занять себя долгими зимними вечерами.

Жизнь была странной штукой, которая случилась со мной по дороге к могиле.

Перед каждым юношей стоит одна и та же проблема: как быть бунтарем и конформистом одновременно? Он решает ее, бунтуя против родителей и копируя своих сверстников.

Пессимист – это тот, кто не станет вылезать из ванны, услышав звонок телефона.

Секс – последнее прибежище обделенных судьбой.

Предположение, будто Господь отвлекается отдел мироздания, чтобы подарить мне велосипед с тремя скоростями, настолько неправдоподобно, что я не принимаю его всерьез.

Убирать квартиру совершенно излишне. После первых четырех лет она уже не станет грязнее.

Я не слишком-то люблю заграницу, и я убежден, что иностранцы начинают говорить по-английски, как только мы поворачиваемся к ним спиной.

Агата Кристи

Сюжеты своих детективных романов я нахожу за мытьем посуды. Это такое дурацкое занятие, что поневоле приходит мысль об убийстве.

Это совершенно неважно. Вот почему это так интересно.

Недостаток воображения предрасполагает к преступлению.

Каждый убийца, вероятно, чей-то хороший знакомый.

Странный это мир, где двое смотрят на одно и то же, а видят полностью противоположное.

Боюсь, что от человеческой натуры, за которой мне довелось наблюдать столь долгое время, хорошего ждать не приходится.

Политик хочет оставаться на своем посту всегда из самых высоких побуждений!

Чуть-чуть злословия придает жизни пикантную остроту.

Время – такая неопределенная штука. Одному кажется очень долгим. Другому – наоборот.

Странная все-таки вещь – интуиция, и отмахнуться от нее нельзя, и объяснить невозможно.

Если секрет знают больше, чем двое, это уже не секрет.

Женщины не умеют ждать, помните об этом.

Женщины редко ошибаются в своих суждениях друг о друге.

Там, где речь идет о любви, женщины мало думают о гордости, если вообще о ней думают. Гордость – это нечто, что не сходит у них с языка, но никогда не проявляется в делах и поступках.

В девяносто девяти случаях женщины ведут себя как дуры, но на сотый оказываются хитрее мужчин.

Изменить человека – это никому не под силу.

Мужчина всегда придает особое значение прошлому своей жены.

Мужьям небезопасно говорить правду об их женах! Забавно, но женам говорить правду о мужьях можно совершенно спокойно!

Влюбленный мужчина представляет из себя жалкое зрелище.

Мужчина – создание тщеславное.

Чудесно все-таки заведено в природе. Любой мужчина, с виду совсем не привлекательный, обязательно становится избранником какой-то женщины.

Я не знаю ненависти более сильной, чем ненависть мужчины, которого судьба заставила полюбить против собственной воли.

По-настоящему любит тот, кого меньше любят.

Ничто так не тяготит, как преданность.

Мужчин опасность подстерегает повсюду, а женщин главным образом в любви.

Мне всегда было непонятно, почему худшие из мужчин вызывают интерес у лучших женщин.

Из-за этих блондинок в мире происходит столько зла!

Великое преимущество врача заключается в том, что он не обязан следовать собственным советам.

Конечно, праздная болтовня – дело грешное и недоброе, но ведь она так часто оказывается правдой.

Смерть создает предвзятые мнения в пользу умерших.

Есть поговорка, что о мертвых надо говорить либо хорошо, либо ничего. По-моему, это глупость. Правда всегда остается правдой. Если уж на то пошло, сдерживаться надо, разговаривая о живых. Их можно обидеть – в отличие от мертвых.

Свобода стоит того, чтобы за нее бороться.

Утомительно, когда человек все время оказывается прав.

Молодым кажется, что старики глупы, но старики-то знают, что молодые – дурачки!

В жизни каждый должен совершать свои собственные ошибки.

Человек сам своими руками должен прокладывать путь в жизни.

Докопаться до истины никогда не поздно.

Человеческая природа везде одинакова.

Высокая репутация – первейшая необходимость для жулика!

Зло, сделанное человеком, зачастую переживает его самого.

Сдержанный человек гораздо интереснее.

Разговоры изобретены для того, чтобы мешать людям думать.

Ложь открывает тому, кто умеет слушать, не меньше, чем правда. А иногда даже больше!

Как желудок влияет на мозговые извилины!

Неопровержимая логика характерна для маньяка.

Джонатан Линн Энтони Джей

В политике слово «правда» означает любое утверждение, лживость которого не может быть доказана.

Выражение «страна, богатая человеческими ресурсами» означает, что эта страна перенаселена и нуждается в помощи.

Государственный деятель: термин, которым политики определяют сами себя.

Дипломатия – это вопрос выживания в будущем столетии. Политика – вопрос выживания до следующей пятницы.

Если никто не знает, что именно вы делаете, никто не знает, что вы делаете это не так.

Когда страна летит под откос, за рулем должен быть человек, который вовремя нажмет на газ.

Любопытно, но сегодня политики предпочитают говорить о морали, а епископы – о политике.

Мирному сосуществованию можно противопоставить военное несуществование.

Моя статистика – это факты, а ваши факты – всего лишь статистика.

Неправильные глаголы. У меня независимый ум, вы эксцентричны, он – человек с приветом.

Он из той породы людей, которые входят в дверь вторыми, а выходят первыми.

Первое правило политика: никогда не верь ничему, пока не поступит официальное опровержение.

Следует честно и откровенно сообщать прессе все то, что она легко обнаружит сама.

Служебные секретные документы существуют не для того, чтобы защищать секреты, а для того, чтобы защищать служащих.

Чем меньше вы собираетесь делать, тем больше вы должны об этом говорить.

Клайв C. Льюис

Будущее – это то, навстречу чему каждый из нас мчится со скоростью 60 минут в час.

В Боге – три Лица, как у куба – шесть квадратов, хотя он – одно тело. Нам не понять такой структуры, как не понять куба плоским.

Влюбленность – самый непрочный вид любви.

Все события на свете – ответы на молитвы, в том смысле, что Господь учитывает все наши истинные нужды. Все молитвы услышаны, хотя и не все исполнены.

Господь не сыплет чудес на природу, как перец из перечницы. Чудо – большая редкость. Оно встречается в нервных узлах истории – не политической и не общественной, а иной, духовной, которую людям и невозможно полностью знать.

Любовь переносит и прощает все, но ничего не пропускает. Она радуется малости, но требует всего.

Не ждите от Шредингера Демокритовой ясности – он слишком много знает. Не ждите от св. Афанасия Великого легкости Бернарда Шоу – он тоже знает слишком много.

Только плохой человек нуждается в покаянии; только хороший человек может покаяться по-настоящему. Только совершенный человек может прийти к совершенному покаянию. Но такой человек в покаянии не нуждается.

Христианское богословие много утомительнее религиозности. На расплывчатые утверждения религиозных людей оно снова и снова отвечает: «не совсем так» или «мы бы сказали иначе». Конечно, утомительное не всегда истинно, но истинное всегда нелегко.

Чудо – это текст, природа – комментарий. Наука – лишь примечания к поэме христианства.

Чудо и мученичество идут по одним дорогам; а мы по ним не ходим.

Малколм Маггеридж

Авторы триллеров питают склонность к сотрудничеству с секретными службами, подобно тому как психически неуравновешенные люди становятся психиатрами, а импотенты – порнографами.

Бог для меня скорее художник, чем судья.

Для нас, людей, все постоянно – до тех пор, пока не изменится, и все мы бессмертны – пока не умрем.

Неверно, будто телевидение отучает людей думать; оно просто фокусирует их безмыслие.

Нет больших снобов, чем профессиональные борцы за равенство.

Оргия выглядит особенно соблазнительно сквозь дымку праведного негодования.

Печать – это бумажная совесть.

Послы – это почтальоны во фраках и цилиндрах, которых можно уволить в течение суток.

Постоянная колонка в газете – все равно что регулярный стул по заказу.

Старые политики, как старые актеры, оживают при свете рампы.

Хороший вкус в юморе – нонсенс; это все равно что невинная шлюха.

Джордж Майкс

Англичанин, даже если он один, законопослушно выстраивается в очередь из одного человека.

Брак – оригинальная попытка уменьшить расходы наполовину, увеличив их вдвое.

В Англии людей представляют друг другу, чтобы можно было их различить.

Истинный джентльмен, как бы он ни был беден, никогда не унизится до какой-либо полезной работы.

На континенте вас угощают хорошими обедами, в Англии – хорошими обеденными манерами.

На континенте есть сексуальная жизнь, в Англии – постельные грелки.

На континенте думают, что жизнь – это игра, а в Англии думают, что крикет – это игра.

По видимости человек сам творит свой образ. На самом же деле наоборот: мы чаще всего слуги, чтобы не сказать – рабы своего образа.

Швейцарцы возводят премилые пейзажи вокруг своих отелей.

Гектор Хью Манро (Саки)

Женщины и слоны никогда не забывают обиду.

Жители Крита, к своему несчастью, произвели больше истории, чем могли потребить на месте.

Молодость мечтает о том, что никогда не сбудется, старость вспоминает о том, что никогда не сбылось.

Моногамия в странах Запада – это обычай иметь одну жену и только одну любовницу.

Небольшая неточность избавляет от целых тонн объяснений.

Об одном американском писателе: Это один из тех людей, которых могила могла бы замечательнейшим образом исправить.

Образование необходимо. Ваш мальчик не овладеет как следует дурными привычками, если вы не пошлете его в хорошую школу.

Он открыл себя сам и щедро поделился этим открытием с целым светом. (О Бернарде Шоу.)

Она честно сказала, что ей сорок два года и пять месяцев. Возможно, это порадовало ангелов на небесах, но не ее старшую сестру.

Размешал сыр в мышеловке, проверь, чтобы хватило места для мыши.

Свои платья она заказывает в Париже, но носит их с сильным английским акцентом.

Айрис Мёрдок

Брак – это долгое плавание в тесной каюте.

Все человеческие дела несерьезны, но относиться к ним нужно серьезно.

Детская беда безгранична. Отчаяние у взрослого, пожалуй, несравнимо с отчаянием ребенка.

Естественная тенденция человеческой души – охрана собственного "я". Каждый, заглянув внутрь себя, может увидеть каталектическую силу этой тенденции, а результаты ее у всех на виду. Мы хотим быть богаче, красивее, умнее, сильнее, любимее и, по видимости, лучше, чем кто-либо другой.

Когда у человека есть тайная радость, ему приятно потолковать о чем угодно, о предметах совершенно посторонних.

Любить – значит проигрывать.

Любовь – это когда центр вселенной внезапно смещается и перемещается в кого-то другого.

Откровенная глупость может быть неотразима в женщинах.

Промежуток между «О, я мечтаю о будущем!» и «Ах, уже поздно, все в прошлом» так бесконечно мал, что в него невозможно протиснуться.

Проституция обнажает самую суть социального положения женщины. То, что проституция делает зримым, – это не пол женщины, а ее униженность.

Разлюбить – это в высшей степени поучительно. Некоторое время видишь мир совершенно другими глазами.

Удовольствие от унижения сексуального объекта важнее самого секса.

Человек безудержных страстей привлекателен только в книгах.

Сомерсет Уильям Моэм

Для выработки характера необходимо минимум два раза в день совершать героическое усилие. Именно это я и делаю: каждое утро встаю и каждый вечер ложусь спать.

Только посредственность всегда в ударе.

Терпимость – другое название для безразличия.

Знать прошлое достаточно неприятно; знать еще и будущее было бы просто невыносимо.

Американки требуют от своих мужей таких исключительных достоинств, какие англичанки ожидают найти разве что у своих лакеев.

Люди могут простить вам добро, которое вы для них сделали, но редко забывают зло, которое они причинили вам.

Бог, которого можно понять, уже не Бог.

Норма – это то, что встречается лишь изредка.

Писать просто и ясно так же трудно, как быть искренним и добрым.

Женщина всегда пожертвует собой, если предоставить ей для этого подходящий случай. Это ее любимый способ доставить себе удовольствие.

Когда мужчина достигает возраста, в котором уже нельзя служить чиновником, садовником или полицейским, считается, что он как раз созрел для того, чтобы вершить судьбы своей страны.

Великие истины слишком важны, чтобы быть новыми.

О половых отношениях лорд Честерфилд сказал, что удовольствие это быстротечное, поза нелепая, а расход окаянный. Если бы он дожил до наших дней и читал нашу литературу, он мог бы добавить, что этому акту присуще однообразие, почему и печатные отчеты о нем чрезвычайно скучны.

Вот поистине ирония жизни: то, к чему мы все стремимся, оказывается лучше, когда оно достигнуто не полностью.

Хорошо одетый человек – это тот, на чью одежду не обращают внимания.

Уистен Хью Оден

Не бывает умных опер, ведь люди не поют вслух, громким голосом, когда находятся в здравом уме.

Профессор – это тот, кто вещает в чужом сне.

Никто не воспринимает собственные замечания как прозу.

Счастлив заяц по утру, ибо не дано ему знать, с какими мыслями проснулся охотник.

Мы грешны в той мере, в какой несчастны.

Нельзя пользоваться свободой без права нарушать ее.

Впечатление от себя самого никогда не совпадает с мнением о тебе других.

Человек – творящее историю существо, которое не может ни повторить свое прошлое, ни избавиться от него.

Почти все наши отношения начинаются и существуют в той или иной форме взаимной эксплуатации, умственного или физического товарообмена и заканчиваются, когда одна или обе стороны израсходовали весь свой товар.

Единственный греческий бог, который хоть что-то делает, – это Гефест, да и тот – хромой рогоносец.

В наш век создание произведения искусства – акт политический.

Есть игра под названием «Полицейские и разбойники», но нет игры «Святые и грешники».

Отец стихотворения – поэт; мать – язык.

Христианское искусство – такой же вздор, как христианская наука или христианская диета. Картина с изображением распятия по духу не более (а может, и менее) христианская, чем любой натюрморт.

В людях, которые мне нравятся, которыми я восхищаюсь, найти что-то общее трудно; те же, кого я люблю, совпадают в одном – все они вызывают у меня смех.

На сегодняшний день главная политическая задача не в том, чтобы дать человеку свободу, а в том, чтобы удовлетворить его потребности.

Человек одновременно хочет иметь и свободу, и вес, что невозможно, ибо чем больше он освобождается, тем сильнее «теряет в весе».

Среди нескольких вещей, ради которых всякий честный человек должен быть готов, если понадобится, умереть, право на развлечение, на легкомыслие – одно из самых главных.

Дьявол не интересуется Злом, ибо Зло – это то, что ему давно и хорошо известно. Для него Освенцим – такое же общее место, как дата битвы при Гастингсе. Дьявола интересует не Зло, а Добро, ибо Добро никак в его картину мира не укладывается.

Мы серьезно заблуждаемся, полагая, что дьявол лично заинтересован в том, чтобы погубить нашу бессмертную душу. Моя душа интересует дьявола ничуть не больше, чем тело Эльвиры – Дон Жуана.

Интересы писателя и интересы читателя никогда не совпадают – разве что по удачному стечению обстоятельств.

Читатели могут изменять писателю сколько угодно, писатель же должен быть верен читателю всегда.

Нет ничего хуже плохого стихотворения, которое задумывалось как великое.

Читать – значить переводить, ибо не бывает на свете двух людей, у которых бы совпадал жизненный опыт. Плохой читатель сродни плохому переводчику: он воспринимает буквально то, что следовало понимать фигурально, и наоборот.

Некоторые книги незаслуженно забываются, но нет ни одной, которую бы незаслуженно помнили.

В каждом «самобытном» гении, будь то художник или ученый, есть какая-то тайна – как у азартного игрока или у медиума.

Когда рецензент называет книгу «искренней», сразу же ясно, что книга: а) неискренняя, б) плохо написана.

В качестве читателей мы иногда напоминаем тех мальчишек, что подрисовывают усы девицам на рекламных изображениях.

Книга обладает безусловной литературной ценностью, если каждый раз ее можно прочесть по-разному.

В новом писателе мы замечаем либо только одни достоинства, либо только одни недостатки, и, даже если видим и то и другое, увязать их между собой не в состоянии.

Когда перед нами маститый автор, наслаждаться его достоинствами можно, лишь терпимо относясь к его недостаткам.

Известный писатель – это не только поэт или прозаик, но и действующее лицо в нашей биографии.

Поэт не может читать другого поэта, прозаик – другого прозаика, не сравнивая себя с ним.

Когда читаешь заумную критику, цитаты оказываются более нужными, чем рассуждения.

В литературе пошлость предпочтительнее ничтожности, ведь даже самый дешевый портвейн лучше воды из-под крана.

Хороший вкус – это скорее вопрос выбора, чем запрета; даже когда хороший вкус вынужден запрещать, он делает это с сожалением, а не с удовольствием.

Удовольствие никак нельзя считать непогрешимым критическим принципом, и в то же время принцип этот наименее уязвим.

К взглядам писателя на литературу следует прислушиваться с большой осмотрительностью.

Когда кто-то (в возрасте от двадцати до сорока) заявляет: «Я знаю, что мне нравится», в действительности он хочет сказать: «Своего мнения у меня нет, я придерживаюсь мнения своей культурной среды».

Если вы не уверены в своем вкусе, знайте: он у вас есть.

Причину того, что хороших критиков обычно меньше, чем хороших поэтов или прозаиков, следует искать в нашей эгоистической природе.

«Не будь побежден злом, но побеждай зло добром…» Для жизни это химера, для искусства – аксиома.

Нет необходимости нападать на плохое искусство – оно погибнет и так.

Плохую книгу невозможно рецензировать, не рисуясь.

Строго говоря, автор хорошей книги должен оставаться анонимом, ибо мы восхищаемся не им, а его искусством.

Подобно тому, как хороший человек, совершив хороший поступок, немедленно о нем забывает, хороший писатель забывает о книге, которую только что написал.

Если писатель и вспоминает о своей книге, то в голову ему приходят скорее ее минусы, чем плюсы. Слава часто делает писателя тщеславным, но редко – гордецом.

Когда преуспевающий автор анализирует причину своего успеха, он обычно недооценивает свой талант и переоценивает мастерство.

Когда какой-нибудь болван говорит мне, что ему понравилось мое стихотворение, я чувствую себя так, словно залез к нему в карман.

У каждого писателя есть несколько тем, которых он, в силу своего характера и особенностей своего дарования, касаться не должен.

Чтобы свести все поэтические ошибки до минимума, наш внутренний цензор должен состоять из сентиментального подростка – единственного ребенка в семье, домашней хозяйки, логика, монаха, непочтительного фигляра и, может, даже из всеми ненавистного и всех ненавидящего солдафона, который считает поэзию «дребеденью».

Большинство писателей… страдают «расстройством» искренности подобно тому, как все люди на свете страдают расстройством желудка. Средство в обоих случаях очень простое: во втором необходимо изменить питание, в первом – общество.

Цельность писателя страдает гораздо больше, когда его упрекают в отсутствии гражданской совести и религиозного чувства, чем в корыстолюбии. Ведь легче снести упреки коммивояжера, чем епископа.

Некоторые писатели путают подлинность, к которой все они должны стремиться, с оригинальностью, которая нисколько не должна их заботить.

Если перед нами по-настоящему крупный писатель, то после его смерти все его книги будут представлять единое целое.

Даже самый великий писатель не способен смотреть сквозь кирпичную стену, но, в отличие от всех нас, он эту стену не возводит.

Только второстепенный писатель может быть идеальным джентльменом: крупный талант – всегда в некотором роде хам… Таким образом, умение хорошо держаться – неопровержимый признак бездарности.

Поэт должен обхаживать не только собственную Музу, но и леди филологию, причем начинающему поэту важно завоевать сердце второй дамы, а не первой.

Если начинающий литератор одарен, он охотнее играет словами, чем высказывает оригинальные суждения. В этом смысле его можно сравнить с одной пожилой дамой, которая, по словам Э. М. Форстера, говорила: «Откуда мне знать, что у меня на уме, прежде чем выяснится, что у меня на языке?!»

Рифмы, стихотворные размеры, строфику и т. д. можно сравнить с прислугой. Если хозяин достаточно добр, чтобы завоевать расположение прислуги, и достаточно строг, чтобы заставить себя уважать, в доме будет порядок. Если хозяин – тиран, слуги уволятся; если же он мягкотел, они распустятся, начнут грубить, пить, воровать…

Поэта, который пишет белым стихом, можно сравнить с Робинзоном Крузо на необитаемом острове: он должен сам себе готовить, стирать, штопать.

Грустно сознавать, что в наше время поэт может заработать гораздо больше, рассуждая о своем искусстве, чем им занимаясь.

Слава и одновременно позор поэзии в том, что ее средство – язык – ей не принадлежит, не является ее, так сказать, частной собственностью. Поэт не может придумать своих слов; слова, которыми он пользуется, принадлежат не природе, а обществу.

Творчество молодого писателя (классический пример – «Вертер») носит иногда терапевтический характер: поэт инстинктивно чувствует, что должен избавиться от преследующих его мыслей и чувств, выплеснуть их на бумагу. Единственный способ от них избавиться – это отдаться им целиком.

Нет смысла искать разницу между поэтическим и прозаическим языком. Чисто поэтический язык нельзя прочесть, чисто прозаическому – не стоит учиться.

Поэзия – это не чары, не волшебство. Наоборот. Если считать, что у поэзии, у искусства вообще, есть некая цель, то цель эта – говоря правду, освобождать от чар, отрезвлять…

Единственный язык, который приближается к поэтическому идеалу символистов, – это язык светской беседы, когда смысл банальностей почти полностью зависит от голосовых модуляций.

Гении – счастливейшие из смертных: их обязанности совпадают с наклонностями.

В чтении лучший принцип – доверять собственному вкусу, пусть наивному и неразвитому.

Все поэты обожают взрывы, раскаты грома, смерчи, ураганы, пожары, руины, сцены вселенской бойни.

Нет, поэтическое воображение – не лучшее качество для государственного деятеля.

Толпа не любит ни себя, ни всего того, что находится вне ее.

Главная цель поэта, художника вообще, – создать нечто цельное, незыблемое. В поэтическом городе всегда будет одно и то же число жителей, живущих и работающих в одних и тех же местах.

Положение человечества всегда было и остается столь безотрадным, что если бы кто-то сказал поэту: «Господи, да перестань ты петь! Сделай что-нибудь полезное: поставь чайник или принеси бинт», он бы не смог отказаться. Но никто пока этого не говорит.

Публика любит только себя; наша с вами любовь к себе подчинена любви к себе публики.

Чтобы влиться в толпу, вовсе не обязательно выходить на улицу – достаточно, сидя дома, развернуть газету или включить телевизор.

Все мы существуем здесь, на земле, чтобы помочь другим; для чего на земле другие – я не знаю.

У каждого человека есть свой отличительный запах, по которому его узнают жена, дети, собаки. У толпы – общий, всегда одинаково дурной запах. Публика же запаха лишена вовсе.

Толпа активна: она крушит, ломает, убивает – либо жертвует собой. Публика, наоборот, пассивна; она не убивает, не приносит себя в жертву. Публика либо молча наблюдает, либо отводит глаза, когда разъяренная толпа избивает негра или полиция загоняет евреев в газовые камеры.

Если два человека встречаются и беседуют, то цель этой беседы – не обменяться информацией или вызвать эмоции, а скрыть за словами ту пустоту, то молчание и одиночество, в которых человек существует.

Всякий герой смертен, пока не умрет.

Добро может вообразить себе Зло, но Зло не может вообразить себе Добро.

Вы читали «Майн кампф»? Право, это единственная честная книга, когда-либо написанная политиком.

Гении – счастливейшие из смертных, поскольку то, что они должны делать, полностью совпадает с тем, что им больше всего хочется делать.

Есть книги, незаслуженно забытые; нет ни одной, которую незаслуженно помнили бы.

Задать трудный вопрос легко.

Когда речь идет о чужом стихотворении, лучший способ проверить его качество – это переписать от руки. Физический процесс письма автоматически указывает на огрехи, ибо рука постоянно ищет повод остановиться.

Музыка – лучший способ переваривать время из всех, что у нас имеются.

Когда я оказываюсь в обществе ученых-естественников, я чувствую себя как бедный церковный служка, который по ошибке забрел в гостиную, полную герцогов.

Любое супружество, счастливое или несчастливое, бесконечно интереснее и значительнее любого романа, даже самого страстного.

Не нужно много таланта, чтобы увидеть то, что перед самым носом; гораздо сложнее узнать, в какую сторону свой нос повернуть.

Пропаганда – это монолог, который ищет не ответа, но эха.

Университетский преподаватель – это человек, разговаривающий в чужих снах.

Частные лица в публичных местах умней и приятнее, чем публичные лица в частных местах.

Читать – значит переводить, поскольку опыт двух разных людей никогда не совпадает.

Джордж Оруэлл

В пятьдесят лет у каждого человека лицо такое, какого он заслуживает.

Вам когда-нибудь приходило в голову, что в каждом толстяке скрывается худой, подобно тому, как в каждой каменной глыбе прячется статуя?

Озлобленный атеист не столько не верит в Бога, сколько испытывает к нему неприязнь.

Все, что смешно, – противозаконно, каждая хорошая шутка – это, в конечном счете, – кот в мешке…

Нам, представителям среднего класса, кроме правильного произношения, терять нечего.

Каждое поколение считает себя более умным, чем предыдущее, и более мудрым, чем последующее.

Англия – это не шекспировский изумрудный остров и не преисподняя, какой изображает ее доктор Геббельс, а… дом викторианского образца, где все шкафы доверху набиты скелетами.

Если бросить камень, то непременно попадешь в племянницу епископа.

Неискренность – главный враг ясной речи.

Профессиональный спор – это война без стрельбы.

Очень многие получают от жизни удовольствие, но в целом жизнь – это страдание, и не понимать этого могут либо еще очень молодые, либо совсем глупые люди…

Реклама – это когда изо всех сил колотят палкой по днищу пустой кастрюли.

Люди с пустыми желудками никогда не впадают в отчаяние; собственно говоря, даже не знают, что это такое…

Часто материалист и верующий заключают между собой перемирие… однако рано или поздно все равно придется выбирать между этим миром и следующим.

Лучшие книги говорят то, что известно и без них.

Неопровержимый признак гения: его книги не нравятся женщинам.

Когда говорят, что писатель в моде, это почти наверняка означает, что восхищаются им только люди до тридцати лет.

Хорошие романы пишут смелые люди.

Для писателя ссылка, быть может, еще более тяжела, чем для художника, даже для поэта, ведь в ссылке он теряет контакт с живой жизнью, все его впечатления сводятся к улице, кафе, церкви, борделю, кабинету.

Писатели, которые не хотят, чтобы их отождествляли с историческим процессом, либо игнорируют его, либо с ним сражаются. Если они способны его игнорировать, значит, они, скорее всего, глупцы. Если же они разобрались в нем настолько, чтобы вступить с ним в бой, значит, они достаточно умны, чтобы понимать: победы не будет.

Трагедия возникает не тогда, когда добро терпит поражение, а в том случае, когда человек кажется благороднее тех сил, которые его губят.

От популярного писателя ждут, что он все время будет писать одну и ту же книгу, забывая, что тот, кто пишет одну и ту же книгу дважды, не в состоянии написать ее даже один раз.

Когда я сажусь писать, я не говорю себе: «Сейчас я создам шедевр!» Я пишу, потому что хочу изобличить ложь или привлечь внимание людей к какому-то факту. Главное для меня – быть услышанным.

Все писатели тщеславны, эгоистичны, самолюбивы… однако в них скрывается какая-то тайна, таится какой-то демон, которому невозможно сопротивляться, который нельзя постичь… Демон этот – тот же инстинкт, что побуждает ребенка громогласно заявлять о себе…

Автобиографии можно верить, только если в ней раскрывается нечто постыдное.

Невозможно написать ничего толкового, если постоянно не подавлять в себе личное. Хорошая проза – как чисто вымытое оконное стекло.

Большинство революционеров – потенциальные консерваторы…

И католики, и коммунисты полагают, будто их противник не может быть одновременно и честным и умным.

Самый быстрый способ закончить войну – это потерпеть поражение.

Худшая реклама социализма (как и христианства) – его приверженцы.

Типичный социалист – это аккуратный маленький человечек, обычно мелкий чиновник и тайный трезвенник, нередко – вегетарианец, который – и это в нем самое главное – ни на что не променяет свое социальное положение.

Политический язык нужен для того, чтобы ложь звучала правдиво, чтобы убийство выглядело респектабельным и чтобы воздух можно было схватить руками.

Пока святые не докажут свою невиновность, их следует считать виновными.

Чтобы видеть то, что происходит прямо перед вашим носом, необходимо отчаянно бороться.

Вожди, которые пугают свой народ кровью, тяжким трудом, слезами и потом, пользуются большим доверием, чем политики, сулящие благополучие и процветание.

Если хотите увидеть картину будущего, представьте себе сапог, наступающий на человеческое лицо.

Мне иногда кажется, что цена свободы – это не столько постоянная бдительность, сколько вечная грязь.

Со временем мы придем к убеждению, что консервы – оружие более страшное, чем пулемет.

Все животные равны, но некоторые более равны, чем остальные.

В Европе коммунизм возник, дабы уничтожить капитализм, но уже через несколько лет выродился в орудие русской внешней политики.

Бывают ситуации, когда «неверные» убеждения более искренни, чем «верные».

Они (английские интеллектуалы) могут проглотить тоталитаризм по той простой причине, что в своей жизни они не знали ничего, кроме либерализма.

Всякий писатель, который становится под партийные знамена, рано или поздно оказывается перед выбором – либо подчиниться, либо заткнуться. Можно, правда, подчиниться и продолжать писать – вот только что?

В любом обществе простые люди должны жить наперекор существующему порядку вещей.

Важно не насилие, а наличие или отсутствие властолюбия.

Противники интеллектуальной свободы всегда пытаются изобразить, что они призывают к борьбе «за дисциплину против индивидуализма».

Тоталитаризм требует постоянного изменения прошлого и, в конечном счете, неверия в существование объективной истины.

Общество можно считать тоталитарным, когда все его структуры становятся вопиюще искусственными, то есть когда правящий класс утратил свое назначение, однако цепляется за власть силой или мошенничеством.

Правительство всегда должно быть готово ответить на вопрос: «А что вы будете делать, если..?» Оппозиция же брать на себя ответственность и принимать решения не обязана.

Общество всегда должно требовать от своих членов чуть больше, чем они могут дать.

Патриотизм по природе своей не агрессивен ни в военном, ни в культурном отношении. Национализм же неотделим от стремления к власти.

Национализм – это жажда власти в сочетании с самообманом.

Всякого националиста преследует мысль, что прошлое можно – и должно – изменить.

В девяти случаях из десяти революционер – это скалолаз с бомбой в кармане.

Свобода – это возможность сказать, что дважды два – четыре. Если это не запрещено, все остальное приложится.

Война – это Мир. Свобода – это Рабство. Невежество – это Сила.

Жизнь может дать только одно облегчение – кишечника.

Абсолютно-белое, как и абсолютно-черное, кажется каким-то дефектом зрения.

Кто управляет прошлым, тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым.

Люди могут быть счастливы лишь при условии, что они не считают счастье целью жизни.

Многие люди вольготно чувствуют себя на чужбине, лишь презирая коренных жителей.

Серьезный спорт ни имеет ничего общего с честной игрой. Серьезный спорт – это война минус убийство.

Тоталитарное государство устанавливает неопровержимые догмы и меняет их со дня на день.

Цель власти – власть.

Цена свободы – не вечная бдительность, а вечная грязь.

Сирил Норткот Паркинсон

Административное здание может достичь совершенства только к тому времени, когда учреждение приходит в упадок. Совершенство – это завершенность, а завершенность – это смерть.

Бюрократия – это как рыбная ловля там, где рыба не водится.

В книге Бытия немало примеров наказания тех, кто ослушался воли Господа. В то же время нельзя сказать, чтобы этим путем был достигнут серьезный воспитательный эффект.

Второй закон Паркинсона: Расходы стремятся сравняться с доходами.

Дело тем важнее и сложнее, чем больше времени на него отпущено.

Для репутации важен размах, а не итог.

Если число сотрудников превысило тысячу, учреждение замыкается на себя, а внешний мир становится понятием иллюзорным.

Любой работник начинает терять хватку за пять лет до достижения пенсионного возраста, чему бы этот возраст ни равнялся.

Люди перестают развиваться, как только начинают размножаться.

Отсрочка – самая неприятная форма отказа.

Работа заполняет все отведенное на нее время.

Серьезным может быть всякий, но чтобы забавлять, нужен ум.

Только очень богатый человек может позволить себе жить, как богатый.

Человек, не ставший начальством к 46 годам, никогда уже ни на что не пригодится.

Чиновник множит подчиненных, но не соперников.

Число чиновников растет независимо от объема работы.

Чрезмерный запас времени часто говорит о несобранности человека.

Бертран Рассел

Бояться любви – значит бояться жизни, а тот, кто боится жизни, на три четверти мертв.

В демократии честный политик может быть терпим, только если он очень глуп. Ибо лишь очень глупый человек может искренне разделять предрассудки большей половины нации.

Во все времена, начиная с правления Константина и вплоть до конца XVII столетия, христиане подвергались куда более лютым преследованиям со стороны других христиан, чем некогда со стороны римских императоров.

Вот здесь, на этой полке, у меня, стоит Библия. Но я держу ее рядом с Вольтером – как яд и противоядие.

Всемирная история есть сумма всего того, чего можно было бы избежать.

«Вы бы отдали жизнь за свои убеждения?» – «Разумеется, нет. В конце концов, я ведь могу и ошибаться».

Даже если все держатся одного мнения, все могут ошибаться.

Действительно возвышенные умы равнодушны к счастью, особенно к счастью других людей.

Диагностика достигла таких успехов, что здоровых людей практически не осталось.

Едва ли Симеон-столпник был бы совершенно доволен, узнав о другом святом, который простоял еще дольше на еще более узком столпе.

Зависть – вот фундамент демократии.

Из всех видов осторожности осторожность в любви наиболее губительна для настоящего счастья.

Книга должна быть либо ясной, либо строгой, совместить эти два требования невозможно.

Когда мы думаем о человечестве, мы имеем в виду прежде всего самих себя; неудивительно, что мы ставим человечество так высоко.

Лишь очень немногие могут быть счастливы, обходясь без ненависти к каким-либо лицам, народам или верованиям.

Любовь – это главный способ бегства от одиночества, которое мучит большинство мужчин и женщин в течение почти всей их жизни.

Люди со склонностью к мегаломании отличаются от людей, склонных к нарциссизму, тем, что хотят быть скорее могущественными, чем привлекательными, – чтобы их скорее боялись, чем любили. К этому типу относятся многие сумасшедшие и большая часть известных нам из истории великих людей.

Мир, в котором мы живем, может быть понят как результат неразберихи и случая; но если он является результатом сознательно избранной цели, то эта цель, видимо, принадлежит врагу рода человеческого.

Мнения среднестатистического человека гораздо менее глупы, чем они могли бы быть, если бы каждый такой человек думал поодиночке.

Многие готовы скорее умереть, чем подумать. Собственно, так оно и выходит.

Мышление требует усилий и подготовки. Политики слишком заняты составлением речей, чтобы мыслить.

Наука – то, что мы знаем, философия – то, чего мы не знаем.

Наши великие демократии все еще склонны считать, что глупый человек скорее окажется честным, чем умный, а наши политики извлекают выгоду из этого предрассудка, выставляя себя еще глупее, чем создала их природа.

Не старайся избегать искушений: со временем они сами начнут тебя избегать.

Ненавидеть врагов легче и увлекательнее, чем любить друзей.

Нет ничего более утомительного, чем нерешительность, – и ничего более бесполезного.

Никто не сплетничает о тайных добродетелях других людей.

Нищие не завидуют миллионерам – они завидуют другим нищим, которым подают больше.

Патриоты всегда говорят о готовности умереть за отечество, и никогда – о готовности убивать за отечество.

Плохие философы, возможно, имели некоторое влияние, хорошие – никакого.

Правда – это то, что каждый из нас обязан рассказать полицейскому.

При демократии дураки имеют право голосовать, при диктатуре – править.

Сочетание жестокости с чистой совестью – предел мечтаний моралистов. Вот почему они придумали ад.

Страх – главный источник предубеждений и один из главных источников жестокости.

Те, кто несчастлив, и те, кто плохо спит, привыкли этим гордиться.

Тот, кто действительно имеет авторитет, не боится признать свою ошибку.

Убежденность, что ваша работа необычайно важна, – верный симптом приближающегося нервного срыва.

Увы, так уж устроен свет: тупоголовые твердо уверены в себе, а умные полны сомнений.

Умереть за свои убеждения – значит придавать слишком большую цену предположениям.

Философия – это когда берешь нечто настолько простое, что об этом, кажется, не стоит и говорить, и приходишь к чему-то настолько парадоксальному, что в это просто невозможно поверить.

Чистая математика – это такой предмет, где мы не знаем, о чем мы говорим, и не знаем, истинно ли то, что мы говорим.

Чтобы стать долгожителем, нужно тщательно выбирать своих предков.

Этика – это попытка придать всеобщую значимость некоторым нашим желаниям.

Я так занят, что был вынужден перенести дату своей смерти.

Скука – серьезная проблема для моралиста, ибо со скуки совершается по крайней мере половина всех грехов человечества.

Каждый человек окружает себя успокаивающими убеждениями, что вьются вокруг него, словно рой мух в жаркий день.

Совместимость жестокости с чистой совестью – предел мечтаний для моралистов. Поэтому-то они и выдумали ад.

Счастливая жизнь должна быть в значительной степени тихой жизнью, ибо истинная радость может существовать лишь в атмосфере тишины.

Уметь с умом распорядиться досугом – высшая ступень цивилизованности.

Непристойность – это все то, что повергает в ужас пожилого и невежественного судью.

Мысль не свободна, если ею нельзя заработать на жизнь.

Больше всего гордятся собой две категории людей: те, кто несчастлив, и те, кто страдает бессонницей.

То время, что он не проводит перед зеркалом, уходит у него на пренебрежение своими обязанностями.

Как это ни грустно, люди соглашаются лишь с тем, что их, по существу, не интересует.

Человек – существо доверчивое, он должен во что-то верить – не в хорошее, так в плохое.

Главный недостаток отцов: они хотят, чтобы дети ими гордились.

Даже в цивилизованном обществе инстинкт единобрачия иногда дает о себе знать.

Наши эмоции обратно пропорциональны нашим знаниям: чем меньше мы знаем, тем больше распаляемся.

Патриотизм – это готовность убивать и быть убитым по самым тривиальным причинам.

Плохие философы могут иметь определенное влияние в обществе, хорошие – никогда.

Смысл философии в том, чтобы начать с самого очевидного, а закончить самым парадоксальным.

Когда монашек, которые моются, не снимая купальных халатов, спрашивают, зачем такие предосторожности, ведь их никто не видит, они отвечают: «А Боженька? Он-то все видит!».

В нашем великом демократическом обществе по-прежнему бытует мнение, будто глупый человек большей частью честнее умного, и наши политики, используя этот предрассудок в своих интересах, притворяются еще более глупыми, чем они родились на свет.

Когда собеседник подчеркивает, что говорит правду, можете не сомневаться: он лжет.

Чем больше о нас говорят, тем больше хочется, чтобы о нас говорили. Приговоренному к смерти убийце разрешается прочесть в газетах отчет о судебном процессе, и он придет в ярость, если обнаружится, что какая-то газета уделила его делу недостаточно места… Политиков и литераторов это касается в той же мере.

Органическая жизнь, как известно, развивалась от одноклеточного организма до философа, и развитие это, как нас уверяют, безусловно прогрессивное. Плохо только, что уверяет нас в этом философ, а не одноклеточное.

Из беседы с ученым мужем я всякий раз делаю вывод, что счастье нам не дано; когда же говорю с садовником, то убеждаюсь в обратном.

Немногие могут быть до конца счастливы, не испытывая ненависти к другому человеку, нации, вероисповеданию…

Он (Антони Идеи) – не джентльмен: слишком хорошо одевается.

Предрассудки, которые принято именовать «политической философией», полезны, но при условии, что их не будут называть «философией».

В Америке каждый свято убежден в том, что выше него в социальной иерархии нет никого. Верно, но и ниже – тоже.

Мы живем двойной моралью: одну исповедуем, но не используем на практике, а другую используем, но исповедуем очень редко.

Никто никогда не сплетничает о тайных достоинствах других людей.

Нежелательно верить в гипотезу, когда нет решительно никаких оснований считать ее верной.

Я всегда считал респектабельных людей подлецами, и теперь каждое утро с тревогой разглядываю в зеркале свое лицо – нет ли на нем признаков подлости.

Я люблю математику за то, что в ней нет ничего человеческого, за то, что с нашей планетой, со всей вселенной ее, по существу, ничего не связывает. За то, что любовь к ней… безответна.

Зависть – основа демократии.

Всякая точная наука основывается на приблизительности.

Чувство долга необходимо в работе, но оскорбительно во многих других отношениях. Люди хотят, чтобы их любили, а не переносили с терпеливой покорностью.

Обитель для души может быть возведена лишь на очень прочном фундаменте нескончаемого отчаяния.

Машинам поклоняются, потому что они красивы; машины ценятся, потому что в них заложена мощь. Машины ненавидят, потому что они отвратительны, машины презирают, потому что они делают из людей рабов.

Если какая-то точка зрения широко распространена, это вовсе не значит, что она не абсурдна. Больше того. Учитывая глупость большинства людей, широко распространенная точка зрения будет скорее глупа, чем разумна.

О человечестве мы думаем хорошо только потому, что человек – это, прежде всего, мы сами.

Человек всю жизнь видит сны. Иногда, правда, он пробуждается на минуту, осовело смотрит на мир, но затем вновь погружается в сладкий сон.

Личное тщеславие рассеивается братьями, семейное – одноклассниками, классовое – политикой, национальное – поражением в войне. Однако человеческое тщеславие остается…

От страха способен избавиться лишь тот, кто знает свое место; величия может достигнуть лишь тот, кто видит свое ничтожество.

Побывав в Китае, я расцениваю лень как одно из самых главных достоинств человека. Верно, благодаря энергии, упорству человек может добиться многого, но весь вопрос в том, представляет ли это «многое» хоть какую-то ценность?

В наших школах не учат самому главному – искусству читать газеты.

Искусство пропаганды в том виде, как его понимают современные политики, напрямую связано с искусством рекламы. Психология как наука во многом обязана рекламодателям.

«Правильно жить» означает лицемерие, «правильно думать» – глупость.

Главный довод в пользу слова – уязвимость наших убеждений.

Религиозная терпимость достигнута только потому, что мы перестали придавать религии такое значение, как прежде.

В каждое начинание необходимо впрыснуть определенную дозу анархии – ровно столько, чтобы и застоя избежать, и распада не допустить.

Тщеславие – довод необычайной силы. «Смотри на меня» – одно из основополагающих человеческих побудителей.

Человек доказывает свое превосходство перед животными исключительно способностью к занудству.

Мы любим тех, кто ненавидит наших врагов, поэтому, если бы у нас не было врагов, нам некого было бы любить.

Чтобы быть долгожителем, необходимо только одно: тщательно выбирать своих предков.

Всякое чувство, взятое в отдельности, – безумие. Здравомыслие можно было бы определить как синтез безумий… Тот, кто хочет сохранить здравомыслие… должен собрать в себе целый парламент всевозможных страхов, из которых каждый признавался бы безумным всеми остальными.

Мы не говорим о вере, когда речь идет о том, что дважды два четыре или что земля круглая. О вере мы говорим лишь в том случае, когда хотим подменить доказательство чувством.

Вместо того чтобы убивать своего соседа, пусть даже глубоко ненавистного, следует, с помощью пропаганды, перенести ненависть к нему на ненависть к какой-нибудь соседней державе – и тогда ваши преступные побуждения, как по волшебству, превратятся в героизм патриота.

Современные философы напоминают мне бакалейщика, у которого я однажды спросил, как дойти до Винчестера. Выслушав меня, бакалейщик кликнул мальчика, который в это время находился в задней комнате:

– Эй! Тут один джентльмен спрашивает дорогу в Винчестер.

– В Винчестер? – отозвался мальчик.

– Ага.

– Дорогу в Винчестер?

– Ага.

– В Винчестер, говорите?

– Да!

– Не знаю…

Он хотел удостовериться в существе вопроса, однако отвечать на него вовсе не собирался…

Наш страх перед катастрофой лишь увеличивает ее вероятность. Я не знаю ни одного живого существа, за исключением разве что насекомых, которые бы отличались большей неспособностью учиться на собственных ошибках, чем люди.

Неординарные люди равнодушны к счастью – особенно к чужому.

Во время кораблекрушения команда выполняет приказы своего капитана не задумываясь, ибо у матросов есть общая цель, да и средства для достижения этой цели очевидны и всем понятны. Однако, если бы капитан, как это делает правительство, принялся разъяснять матросам свои принципы управления кораблем, чтобы доказать правомерность поступающих приказов, корабль пошел бы ко дну раньше, чем закончилась его речь.

В наш опасный век есть немало людей, которые влюблены в несчастья и смерть и очень злятся, когда надежды сбываются.

Когда путь от средств к цели не слишком велик, средства становятся не менее заманчивыми, чем сама цель.

Род людской – это ошибка. Без него вселенная была бы не в пример прекраснее.

Том Стоппард

Вольтер-младший: «Я совершенно согласен с тем, что вы говорите, но я готов отдать жизнь за то, чтобы не позволить вам это сказать».

Демократия – это не голосование, а подсчет голосов.

Комментарии дешевы, но факты обходятся дорого.

Лучше быть цитируемым, чем честным.

Многие идут на войну, потому что не хотят быть героями.

Моя проблема в том, что меня не интересует ничто, кроме меня самого. А из всех форм художественного вымысла автобиография оплачивается хуже всего.

Плохой конец – несчастливый, хороший конец – неудачный. Вот что такое трагедия.

Смерть, конечно, большое несчастье, но все же не самое большое, если выбирать между ней и бессмертием.

«Таймс» не сообщает слухов, а только факты: то есть, что другие, менее ответственные газеты, сообщили такие-то и такие-то слухи.

Человека достаточно смышленого можно убедить почти в чем угодно, куда труднее убедить тугодума.

Я пишу прозу, потому что это позволяет мне высказывать мысли, от которых можно отречься, и я пишу пьесы, потому что диалог – самый благопристойный способ противоречить себе самому.

Олдос Хаксли

Очень многие предпочитают репутацию прелюбодея репутации провинциала.

Официальный статус дипломатического представительства растет обратно пропорционально значимости державы, где оно открылось.

То, что люди не учатся на ошибках истории, – самый главный урок истории.

Последовательность одинаково плоха и для ума, и для тела. Последовательность чужда человеческой природе, чужда жизни. До конца последовательны только мертвецы.

Цель не может оправдывать средства по той простой и очевидной причине, что средства определяют природу цели.

До тех пор, пока люди будут преклоняться перед Цезарями и Наполеонами, Цезари и Наполеоны будут приходить к власти и приносить людям несчастья.

Целомудрие – самое извращенное из всех сексуальных извращений.

Смерть – это единственное, что нам не удалось окончательно опошлить.

Я могу сочувствовать страданиям людей, но не их радостям. Что-то в чужом счастье есть на редкость тоскливое.

Факты истории интересуют нас только в том случае, если они вписываются в наши политические убеждения.

Во всем считают себя правыми лишь те, кто добился в жизни немногого.

Опыт – это не то, что происходит с человеком, а то, что делает человек с тем, что с ним происходит.

Усовершенствовать можно только самого себя.

Большинство людей обладают совершенно уникальной способностью все принимать на веру.

Факты – это манекены чревовещателя. Сидя на коленях у мудреца, они могут изрекать мудрости, но могут, окажись он где-то в другом месте, тупо молчать, или нести вздор, или же удариться в мистику.

Искусство – это средство, с помощью которого человек пытается превознести жизнь, а значит – хаос, безумие и – большей частью – зло.

Мысль о равенстве может в наше время прийти в голову разве что буйнопомешанному.

Для художника XV века описание смертного ложа было таким же верным средством обрести популярность, как для художника XX века – описание ложа любовного.

Между цивилизованным обществом и самой кровавой тиранией нет, в сущности, ничего, кроме тончайшего слоя условностей.

Факты не перестают существовать от того, что ими пренебрегают.

Все мы рано или поздно приходим к выводу, что если в природе и есть что-то естественное и рациональное, то придумали это мы сами…

Основная разница между литературой и жизнью состоит в том, что… в книгах процент самобытных людей очень высок, а тривиальных – низок; в жизни же все наоборот.

Человек – это интеллект на службе у физиологии.

Ритм человеческой жизни – это рутина, перемежаемая оргиями.

Преимущество патриотизма в том, что под его прикрытием мы можем безнаказанно обманывать, грабить, убивать. Мало сказать, безнаказанно – с ощущением собственной правоты.

Идеализм – это благородные одежды, под которыми политик скрывает свое властолюбие.

Угрызения совести – это не до конца раскаявшаяся гордыня.

Революция хороша на первом этапе, когда летят головы тех, кто наверху.

Естественных прав нет – есть улаживание спорных притязаний.

С точки зрения отдельно взятых барашков, ягнят и коз, нет такого понятия, как «хороший пастух».

Опыт учит только тех, кто на нем учится. Художники же, известное дело, всю жизнь только и делают, что и учат, и учатся.

Цинизм – это героический идеализм, вывернутый наизнанку.

Трагедия – вещество химически чистое, иначе бы она не была столь мощным средством воздействия на наши чувства.

Каждая иерархия создает своего Папу Римского.

Иностранцы, особенно пожилые и женского пола, питают противоестественную страсть к домашним животным.

Светская беседа – как тоник без джина: возбуждает, но не пьянит.

Аксиома: чем больше любопытства вызывают наши новые знакомые, тем меньше они его заслуживают.

Как замечательны, интересны, оригинальны люди – на расстоянии.

Чтобы все знать, надо быть не только зрителем, но и актером.

В любую эпоху теория вызывала у людей любовь ко всему плохому и ненависть ко всему хорошему.

Пророчество интересно прежде всего тем, какой свет оно отбрасывает на настоящее.

Предаваться безделью – большое искусство. Все мы мастера ничего не делать, но лишь немногим дано бездельничать со вкусом.

Почти все наши ошибки, в сущности, языкового характера. Мы сами создаем себе трудности, неточно описывая факты. Так, например, разные вещи мы называем одинаково и, наоборот, даем разные определения одному и тому же.

Различие между любовью священной и святотатственной, идеальной и плотской очень условно, зыбко.

Самая идеальная любовь коренится в плоти; самая священная – сублимация святотатственной.

Глупо, даже бессовестно критиковать писателя за то, что ему не удалось. Читателя должно интересовать не то, что писатель не сделал, а то, что сделал.

Сочиняя сонет, нужно думать о себе: если читатель сочтет его скучным или лишенным смысла – тем хуже для читателя. Когда же сочиняешь рекламу, необходимо думать о других.

Удивительно, каким сложным путем шла к простоте литература.

Абсурд, как и поэзия, с которой он тесно связан, как философское умозаключение, как всякий вообще продукт воображения, есть утверждение духовной свободы человека, восставшего против тирании обстоятельств.

Тяга к сельской жизни, стремление вырваться «на природу» особенно широко распространены в странах с плохим климатом…

Только потому, что мы люди, мы считаем себя вправе рассуждать о Человеке.

Всякая литература, всякое искусство, книги, которые раскупаются за час или пылятся на прилавках годами, должны, прежде всего, быть искренними… ведь человек не может быть никем, кроме самого себя.

Искренность в искусстве – это не вопрос метода, вкуса или нравственного выбора между честностью и бесчестьем. Это, прежде всего, вопрос таланта… В искусстве искренность – синоним одаренности.

Некоторые сознают, что такое добро, лишь против него ополчившись.

Один из путей познания Бога – его отрицание.

Христианство сделало нас духовными варварами, наука – интеллектуальными.

Ночи – как люди: интересными они становятся далеко не сразу. Около полуночи они достигают зрелости, в два – совершеннолетия; с двух до половины третьего – их звездный час, но уже в половине четвертого они начинают сникать, а к четырем часам утра от них остается лишь бледная тень. Смерть их ужасна… В самом деле, что может быть страшнее рассвета, когда бутылки пусты, а гости похожи на утопленников…

Если у вас отсутствует религиозный опыт, верить в Бога нелепо. С тем же успехом вы можете верить в совершенство устриц, если от них вас тошнит.

Не стоит понимать искусство слишком буквально…

Правда – это правда; правда с большой буквы – химера, пустое место.

Природа чудовищно несправедлива. Талант – тому свидетельство.

В искусстве простые вещи бывают сложнее самых сложных. Чтобы решать простые задачи, нужен талант – и не от головы, а от сердца.

Чувственность и чувство, похоть и нежность бывают не только врагами, но и друзьями.

Есть люди, которые, не успев чем-то восхититься, уже испытывают ненависть к предмету своего восхищения…

Благородная Бедность выродилась из знатной дамы в нищенку, из аристократки в поденщицу в сальном фартуке, в дырявых резиновых сапогах. Чтобы боготворить столь отталкивающую Дульсинею, надо быть безумнее самого Дон Кихота…

Его (Артур Рембо) вера была столь сильна, что он готов был потерять жизнь в надежде обрести иную, лучшую.

Работа ничем, в сущности, не отличается от алкоголя и преследует ту же цель: отвлечься, забыться, а главное, спрятаться от самого себя.

При рождении каждый человек имеет право на счастье, но горе тому, кто этим правом воспользуется.

Плохую книгу написать так же трудно, как хорошую, – и даже труднее, ведь плохой писатель пишет «от души», «сердцем».

Несколько оправданий всегда звучат менее убедительно, чем одно.

Замены таланту нет. Целеустремленности и добродетели без таланта – грош цена.

Пародия и карикатура – самая целенаправленная критика.

Чем более изощрен порок в теории, тем более невыразителен и однообразен он на практике…

Для всякого разумного человека страшен ад как таковой, а не способ доставки туда.

Стараясь быть значительнее, мы что-то в себе убиваем и в результате становимся еще ничтожнее. В доброе старое время поэты сначала теряли невинность, а потом ее воспевали. У нас же все наоборот: мы начинаем с поэзии жизни, а кончаем прозой…

У реформаторов только и разговоров о размере, цвете и механизме двигателя прогресса. Неужели они не понимают, что тут важен не двигатель, а цель, направление?! Неужели они не понимают, что мы сбились с пути и должны возвращаться, причем лучше всего – пешком, а не на «колесах истории»?

Человек – это канатоходец, который идет по проволоке, на одном конце которой его ум, сознание и душа, а на другом – тело, инстинкт, все земное, подсознательное, таинственное.

Сказать людям, чтобы они подчинились Иисусу, значит требовать от них сверхчеловеческих усилий. А все сверхчеловеческое, как свидетельствует опыт, кончается недочеловеческим.

Уинстон Черчилль

С чего начинается семья? С того, что молодой человек влюбляется в девушку, – другой способ пока еще не изобретен.

Нет никаких сомнений, что власть гораздо приятней отдавать, чем брать.

Школьные учителя обладают властью, о которой премьер-министрам остается только мечтать.

Диктаторы ездят верхом на тиграх, боясь с них слезть. А тигры тем временем начинают испытывать голод.

Поразительные существа эти домашние животные. Собаки смотрят на нас снизу вверх, кошки – сверху вниз, и только свинья – как на равных.

Миротворец – это тот, кто кормит крокодила в надежде, что тот съест его последним.

Политический талант заключается в умении предсказать, что может произойти завтра, на следующей неделе, через месяц, через год. А потом объяснить, почему этого не произошло.

Говоря «прошлое в прошлом», мы жертвуем будущим.

Написание книги – целое приключение. Сначала это не более чем забава, однако затем книга становится любовницей, женой, хозяином и, наконец, – тираном.

Копить деньги – вещь полезная, особенно если это сделали за вас родители.

Положительное решение суда хорошо всегда – даже если несправедливо.

Рыцарская доблесть не является отличительным свойством победившей демократии.

Заглядывать слишком далеко вперед – недальновидно.

Хорошо быть честным, но и быть правым тоже немаловажно.

Пропасть у нас и спереди, и сзади: впереди пропасть дерзости, сзади – осторожности.

Достоинства не прибавится, если наступить на него ногой.

Следует опасаться ненужных новшеств – особенно если они продиктованы здравым смыслом.

Смелость не зря считается высшей добродетелью – ведь в смелости залог остальных положительных качеств.

Поддеть красивую женщину – дело не из простых, ведь она от ваших слов не подурнеет.

Всякая медаль не только блестит, но и отбрасывает тень.

Если истина многогранна, то ложь многоголоса.

Благородные души всегда охотно отступают в тень – и далее, в мир иной.

Парламент может заставить народ подчиниться, но не согласиться.

Демократия – это худший способ управления страной, если не считать тех способов, к которым до сих пор прибегало человечество.

Время – плохой союзник.

Пуля, попавшая в ногу, делает из смелого человека труса; от удара по голове мудрец становится дураком. Я где-то читал, что достаточно двух стаканов абсента, чтобы честный человек превратился в жулика. А значит, дух еще не одержал окончательную победу над плотью.

По счастью, жизнь пока еще не очень безмятежна – в противном случае путь от колыбели до могилы мы проходили бы гораздо быстрее.

Когда волнений много, одно перечеркивает другое.

Многие пытаются ставить знак равенства между пожаром и пожарной командой.

Наука тычется своей умной головой в навозную кучу инфернальных изобретений.

Наши проблемы не исчезнут оттого, что мы закроем глаза и перестанем на них смотреть.

Совесть и ложь – непримиримы. В отрыве от истины совесть – не более чем глупость, она достойна сожаления, но никак не уважения.

Консультация – это когда человека спрашивают: «Вы не против, если мы вам завтра отрубим голову?» и, узнав, что он против, на следующий же день голову отрубают.

Репутация державы точнее всего определяется той суммой, какую она способна взять в долг.

При существующих политических институтах иногда еще приходится считаться с чужим мнением.

Главный урок истории заключается в том, что человечество необучаемо.

Сначала нужно быть честным, а уж потом благородным.

Ответственность – это та цена, которую мы платим за власть.

Если мы хотим сбить человека с ног, то только с одной целью: чтобы он поднялся с земли в лучшем расположении духа.

По миру распространяется огромное число лживых историй, и хуже всего то, что добрая половина из них – правда.

Патриот должен уметь не только преодолеть в себе страх, но и – что труднее – скуку.

Лучшее из возможных сочетаний – власть и милосердие; худшее – слабость и драчливость.

Время и деньги большей частью взаимозаменяемы.

Человек может простить человеку все, кроме плохой прозы.

Чем дольше вы смотрите назад, тем дальше видите вперед. И это не политическое или философское умозаключение – всякий окулист скажет вам то же самое.

Всякая тирания, какие бы формы она ни принимала, требует, чтобы свободные люди, рискуя жизнью, попытались ее свергнуть.

Главный недостаток капитализма – неравное распределение благ; главное преимущество социализма – равное распределение лишений.

Когда доходит до убийства, ничего не стоит быть вежливым.

Я никогда не представлял себе, какую огромную и, безусловно, благотворную роль играет мошенничество в общественной жизни великих народов.

Человечество подобно кораблю в шторм. Компас поврежден, морские карты безнадежно устарели, капитана выбросило за борт, и матросы по очереди должны его заменять, причем каждый поворот руля приходится согласовывать – и не только с членами экипажа, но и с пассажирами, которых на палубе с каждой минутой становится все больше…

Британцы – единственный народ на свете, который любит, когда им говорят, что дела обстоят хуже некуда.

В моей стране представители власти горды тем, что являются слугами государства; быть его хозяином считалось бы позором.

У англичан всегда своя линия поведения – но не прямая.

Девиз британцев – бизнес несмотря ни на что!

Стэнли Болдуин. Он иногда падает, споткнувшись о правду, но поспешно вскакивает и бежит дальше, как будто ничего не произошло.

Нет решительнее его в нерешительности и сильнее – в слабости.

До 1933, даже до 1935 года Германию еще можно было спасти от того ужаса, в который она нас ввергла.

Немцы, как никакая другая нация, сочетают в себе качества образцового воина и образцового раба.

Гитлер. Диктатор угодил в собственную западню, стал жертвой собственной партийной машины – путь назад отрезан; он должен приучать своих собак к крови, подсовывать им добычу – иначе они сожрут его самого, как сожрали некогда Актеона. Он чудовищно силен снаружи и отчаянно слаб внутри.

Если бы Гитлер завоевал ад, я бы произнес панегирик в честь дьявола.

Индия – это не страна, это географический термин; называть Индию «нацией» все равно что называть «нацией» экватор.

Мы будем и впредь перевоспитывать итальянского ишака. Спереди – морковкой, сзади – дубинкой. (1943)

Лорд Керзон. Он вызывал зависть и восхищение – но не любовь и ненависть.

Стэффорд Криппс. Никто из его коллег так энергично и целенаправленно не разваливал государство, как он.

Только Ленин мог бы вывести русских из того болота, куда он сам их завел.

Первая трагедия России – рождение Ленина; вторая – его смерть.

Джеймс Рамсей Макдоналъд. Все мы знаем, что он обладал уникальным даром сочетать обилие слов с отсутствием мысли.

Монтгомери. В поражении – непревзойденный; в победах – непереносимый.

В мире найдется немного достоинств, которыми бы поляки не обладали, и не много ошибок, которые бы они не совершали.

Я не верю, что Россия хочет войны. Она хочет плодов войны… (1946)

Больше всего русские восхищаются силой, и нет ничего, к чему бы они питали меньше уважения, чем к военной слабости. (1946)

Русских всегда недооценивали, а между тем они умеют хранить секреты не только от врагов, но и от друзей.

Предсказать, как поведет себя Россия, – невозможно, это всегда загадка, больше того – головоломка, нет – тайна за семью печатями.

Троцкий. Этот человек обладал качествами, необходимыми для развала государства. Он совмещал в себе организаторский талант Карно, холодный ум Маккиавелли, ораторское искусство Клеона и звериную жестокость Джека Потрошителя.

Большевизм – это не политика, это заболевание… это не кредо, это чума. Как и всякая чума, большевизм возникает внезапно, распространяется с чудовищной скоростью, он ужасно заразен, болезнь протекает мучительно и заканчивается смертельным исходом; когда же большевизм, как и всякая тяжелая болезнь, наконец отступает, люди еще долгое время не могут прийти в себя… пройдет немало времени, прежде чем их глаза вновь засветятся разумом…

Большевики сами создают себе трудности, которые с блеском преодолевают.

Судьба обошлась с Россией безжалостно. Ее корабль затонул, когда до гавани оставалось не более полумили. (1917)

С политической точки зрения, Савинков был явлением уникальным – террорист, преследовавший умеренные цели.

Все, кто знал Таунсэнда, его любили. Согласитесь, для военачальника это комплимент сомнительный.

Нельзя представить возрожденную Европу без сильной Франции… Я всю жизнь стремился к тому, чтобы Франция была сильной, я никогда не терял веры в ее судьбу… (1946)

Франция вооружена до зубов и миролюбива, как младенец. (1939)

В молодости я тешил себя самыми невероятными амбициями, и, странное дело, все они удовлетворены.

Мы с женой попробовали вместе завтракать, но пришлось из-за угрозы развода от этой привычки отказаться.

Лучше всего ко мне относились люди, которые больше всего страдали.

Я давно заметил, что все стремятся во всем обвинить меня. Наверно, они думают, что чувство вины меня украшает.

Учтите: алкоголь больше обязан мне, чем я – ему.

Я готов встретить Создателя. Другой вопрос, готов ли Создатель встретить меня.

Бернард Шоу одновременно алчный капиталист и искренний коммунист. Его герои готовы убивать за идею, сам же он даже мухи обидеть не в состоянии.

Эттли – овца в волчьей шкуре.

Неудивительно, что Эттли – очень скромный человек. Ему и в самом деле нечем гордиться.

Политика – так же увлекательна, как война. Но более опасна. На войне вас могут убить лишь однажды, в политике – множество раз.

Военнопленный – это тот, кто сначала пытается убить вас, а затем просит пощадить его.

Что может быть более увлекательного, чем видеть, как в вас целятся и не попадают?!

Победу в войне нельзя гарантировать, ее можно только заслужить.

От бокала шампанского настроение поднимается, разыгрывается фантазия, чувство юмора… однако от целой бутылки кружится голова, в глазах темнеет, подкашиваются ноги. Примерно так же действует и война… Чтобы по-настоящему почувствовать вкус и того и другого, лучше всего заняться дегустацией.

Я всегда придерживался той точки зрения, что сначала побежденные должны пережить поражение, а уж потом победители – разоружиться.

Если хочешь выиграть войну, необходимо помнить старую истину: тише едешь – дальше будешь.

Никогда еще миллионы не были обязаны единицам столь многим. (О Битве за Англию, 1940.)

Мы ждем давно обещанного вторжения. И рыбы – тоже. (1940)

Меня часто спрашивают, за что сражаются Англия и Франция. Могу ответить: «Если перестанем сражаться – тогда узнаете». (1943)

Когда я предупредил французское правительство, что в случае чего Британия будет воевать одна, их генералы сказали: «Через три недели они свернут вам шею, как цыпленку». Хорошенькая шея! Хорошенький цыпленок! (1939)

Те, кто умеет воевать, не умеют заключать мир. Те же, кто подписывает выгодный для себя мирный договор, никогда бы не выиграли войну.

Как глава правительства торжественно заявляю: мне нечего вам предложить, кроме крови, пота, каторжного труда и слез. (Из речи в Палате общин 13 мая 1940 г.)

Бэсси Брэддок (член парламента):

– Уинстон, вы пьяны!

Черчилль:

– А вы, Бэсси, уродливы. Я-то завтра буду трезв.

Леди Астор:

– Если бы вы были моим мужем, я бы подсыпала вам яд в кофе.

Черчилль:

– Если бы вы были моей женой, я бы этот кофе выпил.

Гилберт Честертон

Актеры, не умеющие играть, верят в себя; и банкроты.

Артистический темперамент – это недуг, которым страдают любители.

Архитектура – это азбука гигантов.

Библия велит нам любить наших ближних, а также – наших врагов; вероятно, потому, что по большей части это одни и те же люди.

В девяти случаях из десяти любовника жены больше всех ненавидит сама жена.

Все люди, которые действительно верят в себя, сидят в сумасшедшем доме.

Дело не в том, что мир стал гораздо хуже, а в том, что освещение событий стало гораздо лучше.

Дело не в том, что они не способны увидеть решение. Дело в том, что они не могут увидеть проблему.

Демократия означает правление необразованных, аристократия – правление плохо образованных.

Друзья тебя любят, каким ты есть; жена тебя любит и хочет сделать из тебя другого человека.

Если бы мы назвали капусту кактусом, мы сразу бы заметили в ней немало занятного.

Если вы не испытываете желания преступить хоть одну из десяти заповедей, значит, с вами что-то не так.

Если женщина станет товарищем, вполне возможно, что ей по-товарищески дадут коленкой под зад.

Если что-либо действительно стоит делать, стоит делать это и плохо.

Есть только три вещи на свете, которых женщины не понимают: это Свобода, Равенство и Братство.

Журналистика – это когда сообщают: «Лорд Джон умер», – людям, которые и не знали, что лорд Джон жил.

Заниматься политикой – все равно что сморкаться или писать невесте. Это надо делать самому, даже если не умеешь.

Каждый политик является многообещающим политиком.

Каждый рассуждает об общественном мнении и действует от имени общественного мнения, то есть от имени мнения всех минус его собственное.

Каждый хочет, чтобы его информировали честно, беспристрастно, правдиво – и в полном соответствии с его взглядами.

Классиком мы называем писателя, которого можно хвалить не читая.

Когда говорят, что нельзя ругать англо-бурскую войну, пока она не кончилась, не стоит даже отвечать; с таким же успехом можно говорить, что нельзя преграждать матери путь к обрыву, пока она не свалилась.

Когда человечество уже не производит на свет счастливых людей, оно начинает производить оптимистов.

Кощунство умирает вместе с религией; если вы сомневаетесь в этом, попробуйте кощунствовать против Одина.

Легко быть безумцем; легко быть еретиком.

Любовь не ослепляет, куда там! – любовь связывает, и чем крепче ты связан, тем яснее видишь.

Материалисты и сумасшедшие не знают сомнений.

Молчание – невыносимая реплика.

Мы шутим по поводу смертного ложа, но не у смертного ложа. Жизнь серьезна всегда, но жить всегда серьезно – нельзя.

Надменное извинение – еще одно оскорбление.

Нетрудно понять, почему легенда заслужила большее уважение, чем история. Легенду творит вся деревня – книгу пишет одинокий сумасшедший.

О вкусах не спорят: из-за вкусов бранятся, скандалят и ругаются.

О самом сокровенном рассказывают только совершенно чужим людям.

Обычное мнение о безумии обманчиво: человек теряет вовсе не логику; он теряет все, кроме логики.

Ортодоксия – это нормальность, здоровье, а здоровье – интересней и трудней безумия.

Парадокс храбрости заключается в том, что следует не слишком заботиться о своей жизни даже для того, чтобы спасти ее.

Пей, когда ты счастлив, и ни в коем случае не пей, когда ты несчастлив.

Первая из самых демократических доктрин заключается в том, что все люди интересны.

Праздник, как и либерализм, означает свободу человека. Чудо – свобода Бога.

Прежде «компромисс» означал, что полбуханки хлеба лучше, чем ничего. У нынешних политиков «компромисс» означает, что полбуханки лучше, чем целая буханка.

Психоанализ – это исповедь без отпущения грехов.

Путешествия развивают ум, если, конечно, он у вас есть.

Слушать музыку во время еды – обида для повара и для скрипача.

Спешка плоха уже тем, что отнимает очень много времени.

Существует большая разница между человеком, который хочет прочесть книгу, и человеком, которому нужна книга, чтобы почитать.

Терпимость – добродетель людей без убеждений.

Только та религия хороша, над которой можно подшучивать.

Хороший роман говорит правду о своем герое, плохой – о своем авторе.

Храбрость: сильнейшее желание жить, принявшее форму готовности умереть.

Человеческий род, к которому принадлежат столь многие из моих читателей…

Честный бедняк может иногда забыть о своей бедности. Честный богач никогда не забывает о своем богатстве.

Чудачества удивляют только обычных людей, но не чудаков. Вот почему у обычных людей так много приключений, в то время как чудаки все время жалуются на скуку.

Я питаю слабость к филистерам. Они часто бывают правы, хотя не могут объяснить почему.

Я пришел к выводу, что оптимист считает хорошим все, кроме пессимиста, а пессимист считает плохим все, кроме себя самого.

Легкомыслие нашего общества проявляется в том, что оно давно разучилось над собой смеяться.

Я хочу любить ближнего не потому, что он – я, а именно потому, что он – не я. Я хочу любить мир не как зеркало, в котором мне нравится мое отражение, а как женщину, потому что она совсем другая.

Критики пренебрегают мудрым советом не бросаться камнями, если живешь в оранжерее.

Для детской натуры пессимиста каждая смена моды – конец света.

Цинизм сродни сентиментальности в том смысле, что цинический ум столь же чувствителен, сколь и сентиментален.

Растущая потребность в сильном человеке – неопровержимый признак слабости.

По-настоящему трусливы только те мужчины, которые не боятся женщин.

Возможна только одна биография – автобиография; перечень же чужих поступков и эмоций – не биография, а зоология, описание повадок диковинного зверя.

Никогда не ломайте забор, не узнав, зачем его поставили.

Воспитание детей всецело зависит от отношения к ним взрослых, а не от отношения взрослых к проблемам воспитания.

Страдание своим страхом и безысходностью властно влечет к себе молодого и неискушенного художника подобно тому, как школьник изрисовывает тетради чертями, скелетами и виселицами.

Постоянно подвергаться опасностям, которые нам не угрожают, давать клятвы, которые ничем нас не свяжут, бросать вызов врагам, которые нам не страшны, – вот фальшивая тирания декаданса, которая зовется свободой.

Любовь, по природе своей, сама связывает себя, а институт брака лишь оказал рядовому человеку услугу, поймав его на слове.

Издеваясь над ограниченностью, мы сами подвергаемся серьезной опасности сделаться ограниченными.

Простые люди всегда будут сентиментальны – сентиментален тот, кто не скрывает свои сокровенные чувства, кто не пытается изобрести новый способ их выражения.

Честность не бывает респектабельной – респектабельно лицемерие. Честность же всегда смеется, ведь все, нас окружающее, смешно.

Главный грех журналистики в том, что в своих статьях газетчик выставляет в ложном свете себя самого.

Все человеческие беды происходят от того, что мы наслаждаемся тем, чем следует пользоваться, и пользуемся тем, чем следует наслаждаться.

Они (современные философы) подчиняют добро целесообразности, хотя всякое добро есть цель, а всякая целесообразность – это не более чем средство для достижения этой цели.

Газета, выходя чрезвычайно быстро, интересна даже своими просчетами; энциклопедия же, выходя чрезвычайно медленно, не интересна даже своими открытиями.

Скорость, как известно, познается в сравнении: когда два поезда движутся с одинаковой скоростью, кажется, что оба стоят на месте. Точно так же и общество: оно стоит на месте, если все члены его носятся как заведенные.

Установить непреложную истину в споре тем проще, что ее не существует в природе.

Раз человек учится играть в свое удовольствие, почему бы ему не научиться думать в свое удовольствие?

Сила всякого художника – в умении контролировать, укрощать свою несдержанность.

Человек может претендовать на ум, но претендовать на остроумие он не может.

Многие из тех, кто способен сочинить эпическую поэму, не способны написать эпиграмму.

Мы так погрязли в болезненных предубеждениях, так уважаем безумие, что здравомыслящий человек пугает нас, как помешанный.

Для человека страсти любовь и мир – загадка, для человека чувствительного – старая как мир истина.

Круглых дураков тянет к интеллекту, как кошек к огню.

Многие детективные романы не удаются именно потому, что преступник ничем не обязан сюжету, кроме необходимости совершить преступление.

Люди, сентиментальные всякий день и час, – самые опасные враги общества. Иметь с ними дело – все равно что ранним утром лицезреть бесконечную череду поэтических закатов.

Роман, в котором нет смертей, кажется мне романом, в котором нет жизни.

Если вам говорят, что какой-то предмет слишком мал или слишком велик, слишком красен или слишком зелен, чересчур плох в одном смысле и так же плох в противоположном, знайте: нет ничего лучше этого предмета!

В великом произведении всегда содержится простейшая истина в расчете на простейшее прочтение.

Хотя я вовсе не считаю, что мы должны есть говядину без горчицы, я совершенно убежден, что в наши дни существует куда более серьезная опасность: желание съесть горчицу без говядины.

Современному миру не суждено увидеть будущее, если мы не поймем: вместо того, чтобы стремиться ко всему незаурядному и захватывающему, разумнее обратиться к тому, что принято считать скучным.

Из чистого человеколюбия и возненавидеть недолго.

Серьезные сомнения чаще всего вызываются ничтожными мелочами.

Для поэта радость жизни – причина веры, для святого – ее плод.

В любви заимодавец разделяет радость должника… Мы не настолько щедры, чтобы быть аскетами.

В великих битвах нередко побеждают побежденные. Те, кого побеждали к концу боя, торжествовали в конце дела.

Много говорят смиренные; гордые слишком следят за собой.

Безумными могут быть приключения; герой же должен быть разумным.

На свете нет слов, способных выразить разницу между одиночеством и дружбой.

Единственный шанс остаться в живых – не держаться за жизнь.

Единственный минус нашей демократии в том, что она не терпит равенства.

Какой смысл бороться против глупого тирана в Лондоне, если такой же тиран всевластен в семье?

Тот, кто хочет всего, не хочет ничего.

В упоении победой забываются ошибки и возникают крайности.

Часто бывает, что плохие люди руководствуются хорошими побуждениями, но еще чаще, наоборот, хорошие люди – плохими побуждениями.

Гораздо естественнее ведет себя тот человек, который машинально ест икру, чем тот, кто принципиально не ест виноград.

О безумце можно сказать все, что угодно, кроме того, что действия его беспричинны. Наоборот, сумасшедший во всем усматривает причину.

От глаз к сердцу проложена дорога, которая не проходит через интеллект.

На свете нет такого понятия, как неинтересная тема. Зато есть такое понятие, как безразличный человек.

Демократы ратуют за равноправие при рождении. Традиция выступает за равноправие после смерти.

Всякий консерватизм основывается на том, что, если все оставить как есть, все останется на своих местах. Но это не так. Если хотя бы одну вещь оставить на своем месте, она претерпит самые невероятные изменения.

Вся разница между созданием и творением сводится к следующему: создание можно полюбить лишь уже созданным, а творение любят еще несотворенным.

Отбросив тщеславие и ложную скромность (каковую здоровые люди всегда используют в качестве шутки), должен со всей откровенностью сказать: мой вклад в литературу сводится к тому, что я переврал несколько очень недурных идей своего времени.

Анархия и творчество едины. Это синонимы. Тот, кто бросил бомбу, – поэт и художник, ибо великое мгновение для него превыше всего.

Английский радикализм всегда был скорее позой, нежели убеждением, – будь он убеждением, он мог бы одержать победу.

Меня всегда до глубины души поражает странное свойство моих соотечественников: неоправданная самонадеянность в сочетании с еще более неоправданной скромностью.

Единственное истинное благо – неоплатный долг.

Благотворительность – способность защитить то, что незащитимо.

Вор чтит собственность. Он хочет ее присвоить, чтобы чтить еще больше.

Современный город уродлив не потому, что это город, а потому, что это джунгли…

Карлейль говорил, что люди в большинстве своем дураки; христианство же выразилось точнее и категоричнее: дураки – все.

В женщине больше непосредственной, сиюминутной силы, которая зовется предприимчивостью; в мужчине больше подспудной прибереженной силы, которая зовется ленью…

Жизнь слишком хороша, чтобы ею наслаждаться.

Зло подкрадывается, как болезнь. Добро прибегает запыхавшись, как врач.

Интеллектуалы делятся на две категории: одни поклоняются интеллекту, другие им пользуются.

Искусство – это всегда ограничение. Смысл всякой картины в ее рамке.

Современный критик рассуждает примерно так: «Разумеется, мне не нравится зеленый сыр. Зато я очень люблю бежевое шерри».

Литература и беллетристика – вещи совершенно разные. Литература лишь роскошь, беллетристика – необходимость.

Любая мода – форма безумия. Христианство потому и немодно, что оно здраво.

Мужчины – люди, но Мужчина – женщина.

Умение бороться в обстоятельствах, не внушающих ничего, кроме полнейшего отчаяния.

Насилие над человеком – это не насилие, а мятеж, ибо каждый человек – король.

Нелепость признак достоинства.

По-настоящему мы вспоминаем лишь то, что забыли.

Парадокс напоминает о забытой истине.

То, что мы называем «прогрессом», – это лишь сравнительная степень того, от чего не существует превосходной.

Пуританин – человек, который изливает праведное негодование не на то, что следует.

Пуританин стремится постичь истину; католик довольствуется тем, что она существует.

Стремление к свободной любви равносильно желанию стать женатым холостяком или белым негром.

Сумасшедший – человек, который лишился всего, кроме разума.

Сноб уверяет, что только на его голове настоящая шляпа; резонер настаивает, что только под его шляпой настоящая голова.

Следовать традиции значит отдавать свои голоса самой загадочной партии – партии наших предков.

Убийца убивает человека, самоубийца – человечество.

Ничто не наводит в наш век большего уныния, чем увеселения.

Для угнетенных хуже всего те девять дней из десяти, когда их не угнетают.

Факт – это то, чем человек обязан миру, тогда как фантазия, вымысел – это то, чем мир обязан человеку.

Фанатик – тот, кто воспринимает всерьез собственное мнение.

Одно дело – любить людей, совсем другое – быть филантропом.

Христианский идеал – это не то, к чему стремились и чего не достигли; это то, к чему никогда не стремятся и чего достичь необыкновенно сложно.

Художественный темперамент – болезнь, которой подвержены все любители.

Из чистого человеколюбия и возненавидеть недолго.

Человечество – это не табун лошадей, которых мы должны накормить, а клуб, в который мы должны записаться.

Юмор с трудом поддается определению, ведь только отсутствием чувства юмора можно объяснить попытки определить его.

Бедные бунтовали иногда и только против плохой власти; богатые – всегда и против любой.

Теодор Адорно

Не мы слушаем музыку, а музыка слушает нас.

В психоанализе нет ничего истинного, кроме преувеличений.

Антисемитизм является хорошо накатанной схемой, даже ритуалом цивилизации, а погромы представляют собой самые настоящие ритуальные убийства.

Франц Брентано

Многое из достижимого таково, что от него нужно бежать, а не стремиться к нему.

Сама цель зачастую может быть средством для достижения дальнейшей цели.

Там, где речь идет о выборе целей, мы скажем: выбирай цель, которую разумно можно считать за действительно достижимую.

Эгоизм заставляет нас стремиться к тому, чтобы нравиться другим.

Ханс Георг Гадамер

Из бесконечного движения человеческо-исторических миров в историческом опыте нельзя даже осмысленно составить бесконечную идею истинного мира.

Изучение иностранного языка есть расширение сферы всего того, что мы вообще можем изучить.

Каждая эпоха понимает дошедший до нее текст по-своему.

Нет ничего, что не было бы доступно слуху благодаря языку.

Письменность есть абстрактная идеальность языка.

Понимать чужой язык – значит не нуждаться в переводе на свой собственный.

Сувенир теряет свою ценность, когда прошлое, о котором он напоминает, уже не имеет значения.

Там, где требуется перевод, там приходится мириться с несоответствием между точным смыслом сказанного на одном и воспроизведенного на другом языке.

То, что может быть понято, есть язык.

Тот, кто имеет язык, «имеет» мир.

Требование верности оригиналу, которое мы предъявляем к переводу, не снимает принципиального различия между языками. Всякий перевод, всерьез относящийся к своей задаче, яснее и примитивнее оригинала.

Чтение – это чисто внутренний процесс.

Язык – это среда, в которой объединяются "Я" и мир.

Герман Гессе

Лучше терпеть зло, чем причинять его.

Ненавидя кого-то, ты ненавидишь в нем нечто такое, что есть в тебе самом. То, чего нет в нас самих, нас не волнует.

Не существует реальности иной, чем та, которая в нас самих.

Зигмунд Графф

Быстрейший способ завязать хорошие связи – создать впечатление, что они у тебя уже есть.

Влюбленным нипочем разделяющие их моря и страны; что для них действительно невыносимо – это одна-единственная стена или одна-единственная комната.

Глупость чаще бывает полезна, чем вредна. Потому-то самые хитрые выставляют себя дураками.

Дружба – это искусство дистанции, тогда как любовь – искусство близости.

Зеркало, которому женщины верят больше всего, это глаза мужчины.

Имя имеет лишь тот, кто отбрасывает свои титулы и звания, потому что они меньше имени.

История – это политика, которую уже нельзя исправить. Политика – это история, которую еще можно исправить.

Когда в моду опять входит что-нибудь давным-давно вышедшее из моды, мы начинаем догадываться, до чего же очаровательны были наши бабушки.

Любому режиму нужны герои. Предпочтительно мертвые.

Мужчины – лучшие дипломаты в чужих делах, женщины – в своих собственных.

Мужчины используют удачный случай, женщины его создают.

Наблюдение, справедливое для любой моды: ее первый и последний приверженец всегда выглядят смешно.

Насколько плохо нас знают наши знакомые, можно порой судить по подаркам, которые мы от них получаем.

Образованный человек тот, кто способен видеть аналогии. Невежда всякий раз видит нечто совершенно новое.

Политик упрощает вещи, чтобы их прояснить или затемнить.

Почти всегда умнее приспособиться к представлениям, которые другие составили о нас, чем пытаться развеять их иллюзии.

Ранние слезы ожесточают.

Секс есть форма любви в эпоху, у которой уже нет времени для любви.

Стать журналистом тем легче, чем легче тебе писать; стать поэтом тем труднее, чем легче тебе писать.

Терпимость большинства: они ничего не имеют против, если на пути у них стоит муравей.

Вильгельм Дильтей

Всякое чувство имеет тенденцию перейти в вожделение или отвращение.

Интересы человечества постоянно обращены в сторону жизни чувств.

Наши чувства по большей части сливаются в общие состояния, в которых отдельные составные части становятся уже неразличимыми.

Одни действуют по плану, – мирские люди, другие на основании правил – нравственные, серьезные натуры, третьи поступают демонически.

Плоские натуры отдаются впечатлениям, позволяя одному вытеснять другое.

Что такое человек, можно узнать не путем размышлений над самим собой и даже не посредством психологических экспериментов, а только лишь из истории.

Чувства встречаются нам в жизни постоянно в конкретных слияниях.

Марлен Дитрих

Если женщина, одеваясь, хочет понравиться собственному мужу, она выбирает прошлогоднее платье.

Если женщина уже простила мужчину, она не должна напоминать ему о его грехах за завтраком.

В Америке секс – это мания, в других странах факт.

Кармен Сильва

Люди как скрипки: когда рвется последняя струна, становишься деревом.

Роберт Лембке

Быть любимым иногда наказание. Не знать, любим ты или нет, пытка.

Быть пессимистом хорошо потому, что пессимисты редко разочаровываются.

В жизни каждой женщины есть двое главных мужчин: тот, за которого она вышла, и тот, за которого она не вышла.

Единственная отрасль экономики, в которой большая часть руководящих постов занята женщинами, это супружество.

Если бабушки и дедушки считают необходимым вмешиваться в воспитание своих внуков, это показывает лишь, что они не слишком преуспели в воспитании своих детей.

Журналисты долго похлопывают тебя по спине в поисках места, куда бы воткнуть нож.

Историки знают, как много героических поступков было совершено ввиду отсутствия других альтернатив.

Каждый политик знает хотя бы одного журналиста, на чью неспособность хранить тайны можно вполне положиться.

Наибольшую опасность на дорогах представляет машина, которая едет быстрее, чем способен думать ее водитель.

Образованный дурак еще более несносен, чем необразованный.

Опыт бежит за человеком впустую. Человек быстрее.

Полуобразованный – это человек, который ничего не понимает во все более и более многочисленных предметах.

Порядок – это хаос, к которому привыкли.

Признательность – это цветок, который лучше всего растет на могилах.

Сочувствие достается даром, зависть нужно заслужить.

Способности начальника оцениваются по его способности оценить способности своих подчиненных.

Часто бывает полезнее знать многих, чем многое.

Что попугай говорит, еще не делает его похожим на человека; пусть он попробует научиться лгать.

Вернер Мич

Бог вездесущ. Не потому ли его так трудно найти?

Брюзга – это человек, который доволен своим недовольством.

В плохие времена мыслящие оказываются инакомыслящими.

Важнейшим продуктом рыночного хозяйства является потребитель.

Если ты приобрел имя, совершенно неважно, как тебя зовут.

Мертвых солдат той армии, которая выиграла войну, называют героями.

Многие памятники представляют собой окаменевшую историческую ложь.

Мы делаем из нужды добродетель – так возникает мораль.

Ничто так не усредняет, как хорошее среднее образование.

Пороки отдельных людей называют грехами. Пороки целого народа называют национальным характером.

Презрение к людям – худший вид богохульства.

Психоанализ – великая вещь. После него ты не начинаешь понимать себя лучше, но зато уже знаешь почему.

Скептик – это человек, который не верит в мирное применение атомной бомбы.

Счастье можно удержать, только передавая его дальше.

Человек изобрел атомную бомбу. Еще ни одна мышь в мире не додумалась изобрести мышеловку.

Эгоисты вместо «Отче наш» говорят «Мой бог».

Эрих Мария Ремарк

В небольших городах люди страдают от подавляемой похоти. То есть в небольших городах без борделя.

Всякая любовь хочет быть вечной.

Деньги – это свобода, выкованная из золота.

Каждый диктатор начинает с того, что упрощает.

Не будь женщин, не было бы и денег, и мужчины были бы племенем героев. В окопах мы жили без женщин, и было не так уж важно, у кого и где имелась какая-то собственность. Важно было одно: какой ты солдат. Я не ратую за прелести окопной жизни, – просто хочу осветить проблему любви с правильных позиций. Она пробуждает в мужчине самые худшие инстинкты – страсть к обладанию, к общественному положению, к заработкам, к покою.

Поверхностны только те люди, которые считают себя глубокомысленными.

Родиться глупым не стыдно, стыдно только умирать глупцом.

Свободен лишь тот, кто потерял все, ради чего стоит жить.

Совесть обычно мучит не тех, кто виноват.

Страдания любви нельзя победить философией – можно только с помощью другой женщины.

Тот, кто нигде не имеет дома, волен ехать куда угодно.

Характер человека по-настоящему можно узнать, когда он станет твоим начальником.

Человек, который склонен к возвышенным чувствам, обманывает обычно и себя и других.

Чем меньше человек заботится о своем душевном состоянии, тем большего он стоит.

Кто слишком часто оглядывается назад, легко может споткнуться и упасть.

Только глупец побеждает в жизни, умник видит слишком много препятствий и теряет уверенность, не успев еще ничего начать. В трудные времена наивность – это самое драгоценное сокровище, это волшебный плащ, скрывающий те опасности, на которые умник прямо наскакивает, как загипнотизированный.

Никогда не предпринимай никаких сложных ходов, если того же можно достичь гораздо более простыми способами. Это – одно из самых мудрых правил жизни. Применять его на деле очень трудно. Особенно интеллигентам и романтикам.

Нужно уметь и проигрывать. Иначе нельзя было бы жить.

Смерть одного человека – это смерть; смерть двух миллионов – только статистика.

Любовь – это желание передать дальше то, что не можешь удержать.

Любовь не знает гордости.

Если женщина принадлежит другому, она в пять раз желаннее, чем та, которую можно заполучить, – старинное правило.

Женщина – это вам не металлическая мебель; она – цветок. Она не хочет деловитости. Ей нужны солнечные, милые слова. Лучше говорить ей каждый день что-нибудь приятное, чем всю жизнь с угрюмым остервенением работать на нее.

Настоящая любовь не терпит посторонних.

Любовь чудесна. Но кому-то из двоих всегда становится скучно. А другой остается ни с чем.

Любовь зарождается в человеке, но никогда не кончается в нем. И даже если есть все: и человек, и любовь, и счастье, и жизнь, – то по какому-то страшному закону этого всегда мало, и чем большим все это кажется, тем меньше оно на самом деле.

Любовь не пятнают дружбой. Конец есть конец.

Человек живет на семьдесят пять процентов исходя из своих фантазий и только на двадцать пять – исходя из фактов; в этом его сила и его слабость.

Деньги портят характер.

Деньги – вещь очень важная. Особенно когда их нет.

Эрнст Тельман

Высшей целью человеческих стремлений является высоконравственный характер.

Петер Тилле

Близорукость творит гармонию, о которой остроглазые и не подозревают.

Выпивка сужает горизонт до окружности рюмки.

Кто плывет по течению, никогда не достигнет источника.

Пословица – это часто глупость, которая за долгие века успела стать мудростью.

Похожей должна быть карикатура, а не портрет.

Родители, требующие от своих детей почтения, не заслуживают ничего большего.

Супружество – это компромисс между любовью и обществом.

У слабого нет слабостей. Слабости – качество сильных.

Курт Тухольский

Английский – простой, но очень трудный язык. Он состоит из одних иностранных слов, которые к тому же неправильно произносятся.

Длительная связь с женщиной возможна, только если с ней вместе можно смеяться в театре. Если можно вместе молчать. Если можно вместе грустить. Иначе все идет к черту.

Знать иностранный язык – значить решать на нем кроссворды.

Любое прославление павшего на войне означает трех погибших в следующей.

Любой исторический роман превосходно изображает эпоху, в которой живет его автор.

Многие люди вообще не читают книг, а только их рецензируют.

Не забывайте о качестве. Гроб, например, должен быть сделан так, чтобы его хватило на всю жизнь.

Он ничего не смыслит в женщинах: дамам из общества предлагает деньги, продажным девкам посвящает стихи. И, что самое удивительное, всегда имеет успех.

Опыт не значит ровно ничего. Можно тридцать пять лет делать одно и то же, и делать это плохо.

Пессимист: «Значит, когда-нибудь я умру. Ну, конечно, такое может случиться только со мной!»

Полнота – не физиологическое свойство, а мировоззрение.

Прожив неделю в Париже, я как нельзя лучше понял Францию; прожив в ней три года – совершенно не понимаю ее.

Прямо трудно поверить, как прекрасно можно обходиться без изобретений 2500 года!

Речь – это даже не диалог, а пьеса для оркестра, потому что безмолвные слушатели говорят одновременно с тобой. И их надо уметь слушать.

Самое лучшее в попойке – начало, а потом воспоминание о ней.

Сатирик – это обиженный идеалист.

Скажи мне, кому ты молишься, когда твои дела хороши, и я скажу тебе, насколько ты благочестив.

Тот человек хорош, с кем можно хорошо помолчать.

У человека две ноги и два убеждения. Первое – на тот случай, когда его дела хороши; второе – на тот случай, когда его дела плохи. Оно-то и называется религией.

Церковь благославляет то, чему не в состоянии помешать.

Читателю хорошо – он может сам выбирать писателя.

Это задача исторического материализма – показать, как все произойдет в дальнейшем, а если произойдет не так, то показать, почему так быть и не могло.

Лион Фейхтвангер

Всякий прогресс идет извилистым путем.

Желание не менее сладко, чем свершение.

Жизнь, сколько ее ни кляни, все-таки стоит того, чтобы ее прожить.

Кто сам на себя много берет, тот и от других вправе ждать многого.

Кто свободен от предрассудков, должен быть готов к тому, что его не поймут.

Нет более тяжкого преступления, чем ненужная война.

От великого до смешного один шаг, но от смешного уже нет пути к великому.

Скромный мир лучше пышных побед.

Страдание только сильного делает сильнее, слабого же оно делает еще слабее.

Человеку нужно два года, чтобы научиться говорить, и шестьдесят лет, чтобы научиться держать язык за зубами.

Две вещи славят историки всех стран и народов – успех и собственное достоинство. Хрестоматии полны успешных и достойных деяний – о разумных поступках говорится мало, и разум еще не прославлялся ни одним историком.

Перед разумом, перед Богом, «честь» человека мерится другой мерой, чем на римском форуме.

Непонимание делает из друзей врагов.

Логика – это бог мыслящих.

Властолюбие – надежнейшая из страстей.

Даже лишенный собственных мыслей и собственной индивидуальности человек в ту самую минуту, когда его наделяют властью, приобретает сущность и содержание. Функция властвования меняет нутро носителя власти. Власть, кредит, слава создают индивидуальность и лицо тому, кого природа лишила этих свойств.

Человека создает судьба.

Мало кто понимает, что не мы идем по жизни, а нас ведут по ней.

Из десяти политических решений, которые должен принять человек, на каком бы месте он ни находился, девять будут ему всегда предписаны обстоятельствами. И чем выше его пост, тем ограниченнее его свобода выбора.

Когда камень падает на кувшин, горе кувшину. Когда кувшин падает на камень – горе кувшину. Всегда, всегда горе кувшину.

Есть две вещи, которых ухо не слышит уже за милю, но чей отзвук все же разносится от одного конца земли до другого: это когда падает срубленное дерево, которое еще приносит плоды, и когда вздыхает отосланная своим мужем женщина, которая его любит.

Мужчина должен говорить женщине приятное, этого требует учтивость, а порой и сердце… Но клятвы, которые даешь в ночь любви, теряют силу к утру. Нарушение их – грех простительный… Ведь яблоком нас соблазнила как-никак женщина!

Без тьмы не было бы понятия о свете. Для того чтобы свет осознал себя, он должен иметь перед собой свою противоположность – тьму.

Макс Фриш

Где начинается ложь? Там, где мы делаем вид, будто у нас нет секретов. Быть честным – значит быть одиноким.

Каждый человек рано или поздно выдумывает для себя историю, которую считает своей жизнью.

Писать – значит читать себя самого.

По-настоящему война никому не нужна, но многим нужна ненависть.

Технология – это искусство переделать мир так, чтобы с ним уже можно было не сталкиваться.

Я не выношу, когда мне подсказывают, что я должен испытывать, потому что тогда я сам кажусь себе слепцом, хотя я могу понять, о чем идет речь.

Мартин Хайдеггер

Все пути мысли более или менее ощутимым образом загадочно ведут через язык.

Всегда человек властно захвачен судьбой раскрытия потаенности. Однако его судьба – никогда не принудительный рок. Опасна не техника сама по себе. Нет никакого демонизма техники; но есть тайна ее существа. Существо техники как миссия раскрытия потаенности – это риск.

Для восточно-азиатских и европейских народов существо языка остается совершенно различным.

Желание иметь этику тем настойчивее понуждает к своему удовлетворению, чем настойчивее потерянность человека, будь то очевидная, будь то утаиваемая, разрастается до неизмеримости.

Творение далеко от того, чтобы быть эстетической ценностью.

Каждый всегда пребывает в диалоге со своими предшественниками; еще больше, возможно, и сокровеннее – со своими потомками.

Люди не хотят видеть потому, что иначе им пришлось бы признать, что фундамент, на котором они строят одну разновидность метафизики за другой, вовсе не фундамент.

Творение удерживает открытость мира.

У каждой исторической эпохи свое собственное понятие о величии.

Угроза человеку идет даже не от возможного губительного действия машин и технических препаратов. Подлинная угроза уже подступила к человеку в самом его существе.

Человек – носитель вести, которую ему вручает открытие двусложности.

Оливер Хассенкамп

Из лжи, в которую мы верим, произрастают истины, которыми мы живем.

Имидж – это индивидуальность быстрого приготовления. Моментально изготовляется, моментально испаряется.

Компромисс – единственный случай, когда две половины меньше, чем целое. Математически невозможно, зато по-демократически.

Нам не нужна Третья мировая война. Достаточно того, что у нас есть капитализм, коммунизм и туризм.

Неправды, повторяемые все снова и снова, не становятся от этого правдами, но, что гораздо хуже, становятся привычками.

Ничто так не обнаруживает отсутствие чувства юмора, как смех.

Тот, кто занимается спортом, может вынести даже культурную жизнь.

Человека, который говорит правду в неподходящий момент, называют циником.

Человеку свойственно ошибаться. Не ошибается лишь тот, кто восхищается нами.

Я ничего не имею против сплетен, хотя бы и злостных. Сплетня делает людей гораздо интереснее, чем они есть.

Макс Шелер

Вся действительная жизнь человека может отклоняться от его индивидуального предназначения, как и от общезначимых норм. При себялюбии мы всех, а значит и себя самих, воспринимаем, запутавшись в пестром покрове иллюзий, сотканном из тупости, тщеславия, честолюбия, гордости.

Изучайте животных, и вы поймете, как это трудно быть человеком.

Личность в человеке есть индивидуальное уникальное само-сосредоточение божественного духа.

Сколько школ, столько и ученых мнений!

Только человек – поскольку он личность – может возвыситься над собой как живым существом.

Человек есть одновременно тупик и выход!

У животного нет способности самостоятельно предпочитать одну ценность in abstractо другой ценности.

Человек – это существо, сам способ бытия которого – это все еще не принятое решение о том, чем оно хочет быть и стать.

Человек может и при идеальном завершении позитивно-научного процесса оставаться как существо духовное абсолютно пустым. Нет большего заблуждения, чем рассматривать демократию и элиту как нечто исключительно противоположное.

Человек может лишь активно собрать себя в личность.

Человек способен к трем видам знания: к знанию ради господства или ради достижений, к образовательному знанию и к знанию ради спасения.

Освальд Шпенглер

Если даже человек – мыслящее существо, то он все же далек от того, чтобы быть созданием, существование которого заключается в мышлении.

Общечеловеческой этики не существует.

Первобытный человек – это блуждающее животное, существо, чье бодрствование на ощупь пробирается через жизнь.

Перспективу птичьего полета заменили перспективой лягушки.

Растение живет, не зная этого. Животное живет и знает об этом. Человек удивляется своей жизни и задает вопросы. Но ответа на них человек дать не может. Он может лишь верить в правильность своего ответа, и здесь не существует ни малейшего различия между Аристотелем и последним из дикарей.

У «человечества» нет никакой цели, никакой идеи, никакого плана, так же как нет цели у вида бабочек или орхидей. «Человечество» – пустое слово.

Умирая, культура превращается в цивилизацию.

Целесообразность сделалась излюбленным словом, при помощи которого цивилизованный ум ассимилировал себе вселенную.

Человек – это единственное существо, знающее о смерти.

Человек действия – это цельный человек; в созерцателе же каждый отдельный орган стремится действовать, невзирая на тело и вопреки ему.

Человек как растение – либо растет, либо отмирает. Третьего не дано.

Человек, придерживающийся фактов, и поэт никогда не поймут друг друга.

Чувствующий орган одновременно является понимающим органом.

Ясон Эвангелу

Надежда как якорь: спасает, но держит на привязи.

На вершину горы взбираются не для того, чтобы увидеть небо, а чтобы увидеть равнину.

Не замахивайся палкой, на которую опираешься.

Счастье и горе входят в одну и ту же дверь.

Нужда рождает изобретение, изобретение – две нужды.

Вера – философия бедных, философия – вера богатых.

Не суди о мужчине по тому, что о нем говорит жена.

Чабуа (Мзечабук) Ираклиевич Амирэджиби

Встречаются люди в высшей степени одаренные, но не умеющие распорядиться своими способностями разумно. Одно дело – врожденный дар, другое умение им управлять. Два человека, в равной мере одаренных, могут быть нравственно совершенно не схожи, и каждый из них на свой лад использует отпущенное ему дарование.

Ценность любого свершения определяется нравственностью свершившего. Для меня несомненно, что во все времена общество представляло поприще орлу, стервятнику и птахе, и стезя каждого была пролагаема согласно его нравственным склонностям.

Хотя господь бог сделал прекрасное источником добра и чистоты, однако и это правило знает исключения.

Дареное не впрок, прахом пойдет, добро своим потом наживать надо!

История человечества складывается из того, что определенные личности либо более или менее многочисленные группы людей доказывают остальному человечеству преимущество образа жизни и веры, предлагаемых ими, перед образом жизни и верой, которые исповедуют в данное время все.

Замена одной социальной системы другой, в общем-то, не оправдана. Это, разумеется, известно тем личностям или группам лиц, кои возлагают на себя миссию проповедников и устроителей новой жизни. Их цели обусловлены корыстью. Но всякое движение располагает и своей армией фанатиков.

Обязанность каждого, кто хочет служить добру, суметь подчинить свою деятельность наивысшей цели, какая только доступна человеку, – не ущемить, не обобрать, не унизить дух – ни в себе самом, ни в ближнем своем.

Любовь приносит счастье только отважным, только тем, кто, не зная сомнений, бросается в ее омут. Любовь же труса оплетена страхом и расчетом. Он не заслужил и крох счастья.

Давно замечено, что достойными и призванными править государством считают себя раньше всего люди посредственного ума и нищие духом. С изумительной энергией и упорством они рвутся вперед, и наиусерднейшим из них удается достичь цели.

Я не считаю, что разум слабее интуиции, но полагаю, что любой поступок или идея рождаются из интуиции.

Религия пытается втиснуть человека в рамки своей морали, чтобы держать его в покорности, а человек сопротивляется и потому, между прочим, что сами проповедники и ревнители веры – грешники высочайшей пробы. У религии сил куда больше, чем у человека, но она догматична. А человек пусть слаб, но зато наделен гибкой приспособляемостью.

Государство – это огромный кипящий на огне котел с похлебкой, а гражданин – существо, к этому котлу присосавшееся. Неизбежно наступает минута, когда надо помешать в котле черпаком или встряхнуть его, присосавшиеся отваливаются, и тогда… Миллионы мечутся в исступлении, и каждый раздираем страхом о животе своем. Одни пытаются вновь присосаться к старому котлу, другие ищут новый, фантазия третьих рождает посудину, которую вообще никто никогда не видел, однако они убеждены, что она существует, а им на роду написано отыскать ее. Вся эта кутерьма длится до тех пор, пока кто-нибудь не сообразит перекрасить старый котел и назвать его совсем по-новому. Тогда, подобно клещам, граждане вновь присасываются к котлу, и «земля пребывает вовеки».

Расплавленный воск догоревшей свечи и сам по себе прекрасен, но проступает в нем и та красота, что тихо мерцала и разгоняла мрак.

Нильс Бор

Противоположность правильного высказывания ложное высказывание. Но противоположностью глубокой истины может быть другая глубокая истина.

Нильс Бор, объясняя, почему он прибил подкову над дверью своего дома:

Разумеется, я не верю, что подкова приносит удачу. Но я слышал, что она помогает независимо от того, верят в нее или нет.

Эта теория недостаточно безумна, чтобы быть верной.

Не наше дело предписывать Богу, как ему следует управлять этим миром.

Эксперт – это человек, который совершил все возможные ошибки в очень узкой специальности.

Моше Даян

Если мы проиграем эту войну, я начну другую под фамилией моей жены.[3675]

Как только вы встанете на нашу точку зрения, мы с вами полностью согласимся.

Джавахарлал Неру

Война является отрицанием истины и гуманности. Дело не только в убийстве людей, ибо человек должен так или иначе умереть, а в сознательном и упорном распространении ненависти и лжи, которые мало-помалу прививаются людям.

Человек, старающийся прикрыть свою слабость громкими фразами и благородными принципами, невольно вызывает подозрение.

Человек, который много говорит о собственных достоинствах, часто наименее добродетелен.

Успех чаще выпадает на долю того, кто смело действует, но его редко добиваются те, кто проявляет робость и постоянно опасается последствий.

Единственный путь наслаждаться жизнью – быть бесстрашным и не бояться поражений и бедствий.

Наш главный недостаток заключается в том, что мы более склонны обсуждать вещи, чем делать их.

Размеры – самый ненадежный критерий величия человека или страны.

Мы должны сохранить многие звенья, соединяющие нас с прошлым, но мы должны также вырваться из плена традиций повсюду, где они препятствуют нашему движению вперед.

Рабиндранат Тагор

Закройте дверь перед всеми ошибками, и истина не сможет войти.

Жизнь в целом никогда не принимает смерти всерьез. Она смеется, пляшет и играет, она строит, собирает и любит перед лицом смерти. Только тогда, когда мы выделяем один отдельный акт смерти, мы замечаем ее пустоту и смущаемся.

Тот, кто применяет свою силу, доказывает свою слабость.

Пессимизм – форма душевного алкоголизма.

Кто слишком много думает о том, чтобы делать добро, тому нет времени быть добрым.

Ум острый, но не широкий, выскакивает вперед на каждом шагу, но двигаться вперед не может.

Когда у какой-либо одной религии возникает претензия заставить все человечество принять ее доктрину, она становится тиранией.

Множество людей могут говорить хорошие вещи, но очень немногие умеют слушать, потому как это требует силы ума.

Человек хуже животного, когда он становится животным.

Ложь никогда не сможет вырасти в истину, вырастая в силе.

Брендан Биэн

Критики словно евнухи в гареме: они точно знают, как это нужно делать, они каждую ночь видят, как это делается, но они никогда не делали этого сами.

Мир – это сумасшедший дом, поэтому совершенно правильно, что его патрулируют вооруженные идиоты.

Нет такого плохого положения, из которого политик не смог бы сделать еще худшее.

Отец всегда говорил, что Килбаррак, неподалеку от Хаута, самое здоровое кладбище в нашей стране. Там очень свежий морской воздух.

Первый долг писателя не оправдать ожиданий своей страны.

Радуйся любой статье о себе, если только она не в траурной рамке.

У всех остальных имеется национальность, у ирландцев и евреев психозы.

Я коммунист при свете дня и католик с наступлением темноты.

Луис Бунюэль

Слава богу, я все еще атеист.

Рамон Гомес де ла Серна

Бессмертники рождаются мертвыми.

Будильник: домашний телефон времени.

В ее часиках было так мало времени, что она никуда не поспевала.

В каждом гробу есть будильник, и поставлен он на день Страшного суда.

В речах нам льстит фраза: «Как все вы, конечно, знаете…»

В учреждениях пахнет календарем.

В цирке все стоят на руках, даже велосипеды.

Весна рождается блондинкой.

Дети, постоянно зовущие мать, боятся, что она уйдет с другим ребенком.

Для собаки в наморднике самое страшное то, что она не может зевнуть.

Добродетельная женщина протягивает для поцелуя холодную руку.

Дон-Жуан ищет любви, как другие ищет работу.

Другой берег тоскует, что он не этот. И мост – не спасенье.

Думать легко. Писать трудно.

Если бы жизнь не была умиранием, как она была бы прекрасна!

Если уж терять перчатки, то обе сразу – меньше печали.

Женские ноги счастливы только в обувном магазине.

Женщина – это карманное зеркальце, в которое смотрятся чьи-то губы.

Женщины думают, что все мужчины одинаковы, и в этом их сила; мужчины думают, что все женщины разные, – это их губит.

Знаменитые названия защищали. Пока Дарданеллы звались Геллеспонтом, все уважали их больше.

И что хуже всего – холостяк потихоньку становится вдовцом.

Каталог – напоминание о том, что забудешь.

Когда телефон-автомат возвращает монету, мужчина берет ее и печально уходит, а женщина набирает новый номер.

Критика может нас прикончить; мы не можем прикончить критику; поэтому лучше всего о ней забыть.

Кто называет преступление «уголовно наказуемым деянием», тот не пьет, а «распивает спиртные напитки».

Лифт: тюрьма сроком на 1,5 минуты.

Мальчик кричит: «Нельзя! Двое на одного!» Он ведь не знает, что только так и будет.

Мед всегда краденый.

Младенец с соской глядит на мужчину с трубкой, как на старшего друга.

Многие супружеские пары выглядят так, словно они познакомились по брачному объявлению.

«Мыслитель» Родена – шахматист, у которого отняли доску.

На гитаре играют, пощипывая сердца слушателей.

На жилетке четыре кармашка – все для пустых надежд.

На этикетках овощных консервов царит вечная весна.

Не води ребенка в музей античной скульптуры, иначе он спросит тебя, почему у него не вырос листик.

Не спорь с эхом: последнее слово все равно будет за ним.

Невроз: сердце начинает стучать на машинке.

Ноль – яйцо, из которого вылупились цифры.

Отпустил бороду и облысел – закон сохранения материи.

Пейзажист может работать спокойно – природа никогда не настаивает на сходстве.

Почему девушки красятся как старухи, а старухи как девушки?

Руки стареют, а кольца не старятся – вот в чем трагедия.

Самое главное в жизни то, что ты не умер.

Слушая тиканье часов, мы замечаем, что время опережает нас.

Старость самая неожиданная вещь на свете, потому что стариком вдруг оказывается юноша и видит, как на него обрушивается все то, над чем он смеялся, и что, по его мнению, никогда не должно было его коснуться.

Суфлер – эхо до слов.

Счастье – это когда несчастный думает, что он счастлив.

Топор – настолько опасная вещь, что следовало бы продавать его по рецептам.

У свеклы те же сны, что у розы.

Фараоны рекламировали себя при помощи пирамид.

Чем позже женщина является на свидание, тем больше улыбок приносит.

Черепаха не спешит, потому и живет долго.

Что такое смерть, не знают даже мертвые.

Яблоки краснеют с тех самых пор, когда яблоня услышала, что Ева сказала Адаму.

Сальвадор Дали

В шесть лет я хотел быть Колумбом, в семь – Наполеоном, а потом мои притязания постоянно росли.

Врагов я забрасываю цветами – в гробу.

Живопись – это сделанная рукой цветная фотография всех возможных, сверхизысканных, необычных, сверх-эстетических образцов конкретной иррациональности.

Когда я пишу картины, я чувствую себя сумасшедшим. Единственное различие между мною и сумасшедшим в том, что я не сумасшедший.

Люблю трансатлантические суда. Это роскошные больницы для здоровых людей.

Не бойся совершенства, тебе его не достичь никогда.

Разница между мной и сумасшедшим состоит в том, что я не сумасшедший.

Разница между сюрреалистами и мной заключается в том, что сюрреалист – это я.

Совершенно очевидно одно – то, что я ненавижу простоту во всех ее формах.

Трудно агитировать короля за монархию.

Художник думает рисунком.

Сальвадор де Мадарьяга

Если учесть, до какой степени люди дурны, нельзя не удивляться, как хорошо они себя ведут.

Англо-саксонская совесть не мешает совершать определенного рода поступки, но запрещает получать от них удовольствие.

Пабло Пикассо

Я хочу жить как бедный человек с деньгами.

Начинающего художника понимают лишь несколько человек. Знаменитого – еще меньше.

Художник – это человек, который пишет то, что можно продать. А хороший художник – это человек, который продает то, что пишет.

Художественное течение побеждает только тогда, когда его берут на вооружение декораторы витрин.

Каждый ребенок – художник. Трудность в том, чтобы остаться художником, выйдя из детского возраста.

Все имеют право меняться, даже художники.

Дайте мне музей, и я заполню его.

Мигель Унамуно

Жениться совсем нетрудно; трудно быть женатым.

Мученики создали больше веры, чем вера создала мучеников.

Прочувствовать – значит понять и осмыслить.

Я думаю чувством, а чувствую мыслью.

Бернардо Бертолуччи

Люди приходят в кино, чтобы разделить одну и ту же мечту.

Антонио Грамши

…каждый индивидуум есть продукт не только существующих отношений, но и истории этих отношений.

Каждый человек склонен превращать себя в архетип «моды», «социальности» и предлагать себя в качестве «образца».

Человек – это процесс его поступков.

Бенедетто Кроче

Достичь можно лишь достижимого.

Чувство есть жизнь, а не мысль, и когда эта жизнь находит выражение, еще не обузданное мыслью, тогда получается поэзия.

Амадео Модильяни

Человек – это мир, который иногда стоит любых миров…

Жизнь – это дар немногих многим, тех, кто знает и умеет, тем, кто не знает и не умеет.

Самое страстное честолюбие – то, которое имеет в основе гордость Анонимности.

Федерико Феллини

Цензура – это реклама за государственный счет.

Маршалл Маклюэн

Воспитывать – значит вырабатывать невосприимчивость к телевидению.

Деньги – кредитная карточка бедного человека.

Настоящие новости – плохие новости.

Реклама – величайшее искусство XX века.

Вся реклама – это хорошие новости.

Воспитывать – значит вырабатывать невосприимчивость к телевидению.

Благодаря телевидению мир стал большой деревней, а изрядная часть передач возрождает деревенские сплетни.

Лоренс Питер

Выборы – единственная гонка, в которой выигрывает большинство участников.

Предвыборная кампания Уоррена Гардинга, девятого президента США, проходила под лозунгом «Возврат к нормальному положению». Если, как полагают скептики, коррупция в правительстве есть дело нормальное, то администрация Гардинга свои предвыборные обещания выполнила.

Мой декан был настолько лишен чувства юмора, что это замечали даже другие деканы.

Америка не знает, куда направляется, но бьет рекорд скорости по дороге туда.

Армейское правило: «Командовать умеет лишь тот, кто умеет подчиняться». Это все равно что сказать: «Плавать умеет лишь тот, кто умеет тонуть».

Может быть, атеист не способен прийти к Господу по тем же самым причинам, по которым вор не способен прийти к полицейскому.

Средний возраст – это когда ты слишком молод, чтобы идти на пенсию, и слишком стар, чтобы получить другую работу.

«Приемлемый уровень безработицы» на бюрократическом языке означает, что «нас на улицу не выкинут», а «приемлемый бюджет» – что «кое-кому придется туго, но никак не нам».

Взвешивая чужие промахи, мало кто из нас не положит руку на чашу весов.

Послушать иных, так можно подумать, что богач не может быть счастлив, пока не сделает несчастными нескольких бедняков, раздав им все свои деньги.

В демократии большинство правит, а меньшинство все время указывает, куда крутить руль.

Меньшинство нередко становится большинством, потому что встает с постели и голосует.

Если верно, что человечество учится на своих ошибках, нас ожидает блестящее будущее.

Бюрократический способ избавления от ненужных бумаг состоит в том, чтобы уничтожать их, сохраняя копию каждой страницы.

«Оптимизировать»: усложнить дело настолько, чтобы обеспечить максимальный уровень своей защищенности.

Ошеломляй и властвуй.

С такими друзьями враги не нужны.

Дьявол еще может измениться. Когда-то он был ангелом и, может быть, продолжает эволюционировать.

При дележе 50:50 некоторые требуют для себя и двоеточие тоже.

Женщины обладают не меньшими способностями совершать ошибки.

Если друг отказался дать вам взаймы 50 долларов, вероятно, он знает вас особенно близко.

Нет ничего нового под солнцем, но есть кое-что старое, чего мы не знаем.

История вынуждена повторяться, потому что никто ее не слушает.

Все выше, выше и вы… ах!

Чем выше поднимаешься, тем глубже увязаешь.

До изобретения аннотаций на суперобложках автор был вынужден создавать себе имя писательским мастерством.

Компетентность есть способность обнаружить и удовлетворить личные вкусы начальства.

Каждый служащий стремится достичь своего уровня некомпетентности, а вся полезная работа совершается теми, кто еще не достиг этого уровня.

Равные возможности означают, что каждому в одинаковой мере предоставляется шанс стать некомпетентным.

В большинстве иерархий сверхкомпетентность считается большим злом, чем некомпетентность.

Компетентные работники, которые сами подают в отставку, встречаются чаще, чем некомпетентные, которых увольняют.

Детский психолог начинает с изучения своих детских комплексов, а кончает изучением детских комплексов своих родителей и их родителей.

Компьютер, как и каждый работник, подвержен действию Принципа Питера. Если он хорошо выполняет свою работу, его продвигают в должности и поручают ему все более ответственные дела, пока он не достигнет своего уровня некомпетентности.

Возможно, наступит день, когда человек, предсказавший конец света, прославится на 15 секунд.

Легенда: ложь, обладающая респектабельностью, присущей почтенному возрасту.

Смог бы мальчик, которым вы были, гордиться таким мужчиной, как вы?

Если вы нарушаете правила, вас штрафуют; если вы соблюдаете правила, вас облагают налогом.

От матери я унаследовал способность сберегать деньги, а от отца – неспособность их зарабатывать.

Утраченного невежества не воротишь.

Если верить некрологам, заурядные и ни на что не пригодные граждане вовсе не умирают.

Мы живем в то доброе старое время, о котором так часто будет слышать следующее поколение.

Образование – это способ приобретения предубеждений более высокого порядка.

Что может быть мучительнее, чем учиться на собственном опыте? Только одно: не учиться на собственном опыте.

Когда, наконец, понимаешь, что твой отец обычно был прав, у тебя самого уже подрастает сын, убежденный, что его отец обычно бывает не прав. Если вы не учитесь на своих ошибках, нет смысла их делать.

Если две ошибки не принесли результата – испробуй третью.

За деньги нельзя купить любовь, но можно улучшить исходные позиции для торга.

Главный изъян демократии в том, что только партия, лишенная власти, знает, как управлять страной.

Нетрудно понять любовь с первого взгляда; но как объяснить любовь людей, которые годами видят друг друга?

Скромность – это способ услышать от других все то хорошее, что мы думаем о себе.

Тому, кто может отличить хороший совет от плохого, не нужны чужие советы.

Дешевых политиков не бывает.

Не стоит тратиться на составление своей родословной. Займитесь политикой, и оппоненты сделают это за вас.

Чтобы заниматься политикой, нужно уметь встать выше принципов.

Незаинтересованный покровитель покровителем не является.

Нет покровителя лучше, чем новый покровитель.

Психоанализ позволяет нам исправлять наши ошибки, исповедуясь в проступках наших родителей.

Человек пунктуальный все свои ошибки делает точно вовремя.

Революция – это братание идеи со штыком.

Причиной разводов бывают завтраки мужей с секретаршами, но куда чаще – со своими женами.

Лицо, занимающее самый высокий пост в иерархии, проявляет тенденцию тратить все свое время на чепуху.

Нынешний школьный аттестат удостоверяет только, что его обладателю хватило способности выдержать столько-то лет школьного обучения.

Экономика есть искусство удовлетворять безграничные потребности при помощи ограниченных ресурсов.

Сделайте три верные догадки подряд – и репутация эксперта вам обеспечена.

Старость – это когда знаешь все ответы, но никто тебя не спрашивает.

Факты – упрямая вещь, но статистика гораздо сговорчивее.

Обычно подсудимый считается виновным до тех пор, пока он не докажет свою влиятельность.

Вы просто не представляете, сколько всего может не запомнить человек, если он вызван в качестве свидетеля.

Современные средства информации хороши тем, что дают нам возможность ворчать в глобальном масштабе.

Компетентные работники, которые сами подают в отставку, встречаются чаще, чем некомпетентные, которых увольняют.

Измерение уровня интеллекта порою показывает, каким умницей ты был бы, если бы не позволил измерять свой интеллект.

Успех ударяет в голову, неудача ударяет в сердце.

Кто умеет, делает; кто не умеет, учит других; а кто не умеет и этого, учит учителей.

Фанатик: любой человек, который с жаром говорит о вещах, нам безразличных.

Философ – это слепец, который в темной комнате ищет черную кошку, которой там нет. А теолог эту кошку находит.

Кто не знает, куда идет, вероятно, придет не туда.

Цензор – это человек, знающий больше, чем, по его мнению, положено знать вам.

Некоторые люди не читают даже запрещенных книг.

Демократия – это процесс, в ходе которого люди свободно выбирают козла отпущения.

Демократия спотыкается на каждом шагу по дороге к правильному решению, вместо того чтобы прямо и без запинок идти в тупик.

Демократия – это режим, при котором можно говорить все, что думаешь, даже если ты ничего не думаешь.

Демократия ведет счет по головам, вместо того чтобы бить по ним.

Унция репутации стоит фунта работы.

Брак – основная причина разводов.

Получить должность труднее, чем удержаться на ней.

Слова и иллюзии гибнут, факты остаются.

Йохан Хёйзинга

Люди превращают в игрушку весь свет.

Не исследующая наука, а творящий язык породил вместе и слово и понятие.

Человек нажимает кнопку, и жизнь врывается к нему в дом. Может ли такая жизнь сделать его духовно зрелым? Совсем напротив. Весь мир стал для него игрушкой. Нет ничего удивительного в том, что он держится, как ребенок.

Эпохе, склонной ради воли к жизни отвергать нормы познания и суждения, вполне к лицу оживление суеверия.

Веслав Брудзиньский

Автор, на счету которого два-три скромных успеха и множество крупных провалов, ценится выше, чем тот, на счету которого одни только скромные успехи.

Афорист – добытчик аттической соли для чужих кушаний.

Афорист – это человек, который радуется как ребенок, придумав фразу, которая, по всей вероятности, была древним народным присловьем у финикийцев.

Беда эху, которое запаздывает.

Бедные духом получают правду в рассрочку.

«Берегитесь Сциллы!

Харибда».

Блестящим планам везет на проектировщиков, скверным планам везет на исполнителей.

Бойся собственной тени – тень никогда не знает, на чьей стороне она будет.

Большое искусство – играть так тонко, чтобы не задеть ушей тех, кто сидит в первых рядах, но чтобы галерка услышала каждое слово.

Борьба с ветряными мельницами – не обязательно безумство. Что, если Дон Кихот состоял на службе у владельцев речных мельниц?

Будет ли конец света хеппи-эндом?

Будь храбр, но ради своего блага заведи себе трусливых советников.

Буря в стакане воды? Все дело в том, на чьем столе он стоит.

В искусстве: скажешь один раз – не заметят; скажешь несколько раз – закричат: «Шарманка!»

В свое оправдание он сказал, что оплевывал еретика лишь для того, чтобы загасить костер.

Весьма нетактично предаваться покаянию, когда другие уже озираются в поисках новых грехов.

Видимость обманчива – она вовсе не видимость.

Возможно, ты открываешь Америку, сам не зная того. Колумб тоже не знал.

Воображаемый мир приносит вполне реальные выгоды, если заставить жить в нем других.

Вот и опять реальность разбилась о мечты!

Все больше истин прикидываются ложью, чтобы привлечь слушателей.

Все уже было, и все еще будет.

Всего несчастнее семьи, состоящие из одних только бедных родственников.

Вы говорите, из двух зол? Тоже мне ассортимент!

Где взять нужного человека, чтобы узнать, в самом ли деле нужный человек находится на нужном месте?

«Голову выше, иначе стреляю!»

Горе Иуде, который поцеловал не того, кого следовало!

Диктуй неразборчиво, чтобы оставить за собой право решать, кто сделал ошибку.

Допустим, ты победил; но что с того, если жюри, присудившее тебе победу, не имеет никаких шансов победить?

Его творчество достигло двойного дна.

Ему было бы что сказать, если бы он столько не говорил.

Ему нечего сказать, а его еще и замалчивают.

Если ты – исключение, старайся как можно громче подтверждать правило.

Если ты выше кого-либо на голову, это не обязательно заслуга головы.

Если ты носишь маршальский жезл в своем ранце, снабди ранец двойным дном.

Есть два разряда великих людей просто великие, которые в состоянии изменить ход событий, когда дела идут плохо; и исключительно великие, которые в состоянии удержаться от вмешательства в ход событий, когда дела идут хорошо.

Жертва часто возвращается на место преступления, чтобы повздыхать о старом добром времени.

Жизнь устроена так, что приходится присутствовать на похоронах тех, кого мы любим, и на юбилеях тех, кого мы терпеть не можем.

Закон не гарантирует обеда, хотя гарантирует обеденный перерыв.

Занавес опустился; а когда он поднялся вторично, изумленная публика увидела совершенно других актеров, вышедших на аплодисменты.

Запасись терпением на двоих: на себя и на своего шефа.

Из любого положения есть несколько выходов – каждый на другом уровне.

Из-за чего, собственно, столько претензий к Пилату? Из-за того, что он не стал вмешиваться во внутренние дела чужой страны?

Изгнание из рая часто совершается через триумфальную арку.

Иногда головой не пробьешь даже бумагу.

Иногда корни уходят высоко вверх.

Иногда настоящая схватка начинается только на пьедестале почета.

Интересно, какое влияние оказывает общественное мнение на формирование общественного мнения?

Иные готовы считать себя либералами, изменив всего-навсего объект своей нетерпимости.

Иные судорожно держатся за руль, чтобы не упасть.

Исключения делают правило знаменитым.

Исправление старых ошибок часто стоит дороже, чем новые.

История учит, используя запрещенные педагогические приемы.

Их разделяет все: оба неверующие, но в разных богов.

Кадя одному, можно выкурить другого.

Каждый способен на что-то великое. К сожалению, не каждому удалось в этом помешать.

Когда бьет последний час, не время подводить стрелки.

Когда он открыл забрало, увидели маску.

Когда пишешь под диктовку, собственную индивидуальность можно проявлять только в ошибках.

Когда становится слишком жарко, ряды бойцов начинают таять.

Компилятор делает книги из чужих цитат; афорист сочиняет цитаты для чужих книг.

Крысы, бежавшие с корабля, в обиде на него за то, что он не тонет.

Легче указать человеку на дверь, чем указать выход.

Ложь: дублер, заменяющий правду в рискованных ситуациях.

Лучше служить двум господам, чем одному слуге.

Любопытно: с каждым поколением дети все хуже, а родители все лучше; отсюда следует, что из все более плохих детей вырастают все более хорошие родители.

Люди растут, и долги вместе с ними.

Люди растут. Можно даже встретить человека в натуральную величину.

Марионетки подчас стараются показать, куда ведут нити.

Массовая известность его произведений проявляется в том, что масса людей их терпеть не может.

Меньшее зло, как правило, долговечнее.

Мир движется вперед со скоростью несколько гордиевых узлов в год.

Многие духовные завещания пришлось аннулировать за отсутствием завещаемого имущества.

Многие начинают мстить раньше, чем их успели обидеть.

Многие проповедники изобретают новые грехи, чтобы заполучить клиентуру.

Многие расплачиваются за поступки, которых у них не хватило решимости совершить.

Многим приходится долго отрабатывать убытки от своего последнего бенефиса.

На проповеди прихожане ловят каждое слово, доносящееся из исповедальни.

На сцене главные роли играют лучшие исполнители. В жизни иначе.

Надо полагать, неспроста восхищение обычно немое, а возмущение громкое.

Настоящий друг познается в беде, до которой он нас довел.

Не бойся своего пессимизма. Ты еще увидишь, что на самом деле был оптимистом.

Не каждому совести хватает до 1-го.

Не обещай ничего такого, чего ты не мог бы снова пообещать год спустя.

Не повторяй сплетен, как попугай. Добавь что-нибудь от себя.

Не служи двум господам за одну зарплату.

Не смотри на мир слишком трезво, а то сопьешься.

Не соглашайся на должность капитана тонущего корабля.

Не спеши избавляться от своего шута – может быть, это единственное свидетельство твоего королевского сана.

Не ставь мышеловку, если сам годишься на роль приманки.

Не то важно, кто оказал тебе услугу, а то, кого наиболее выгодно поблагодарить.

Некоторые всегда впереди; потом в случае успеха они говорят, что были вождями, а в случае поражения – что их гнали в первых рядах как заложников.

Непослушание тоже не должно быть слепым.

Нет более печального зрелища, чем люди, которые мудрее своей жизни, и писатели, которые умнее своих книг.

Нет человека настолько ненужного, чтобы он не был вдвойне не нужен где-то еще.

Ни стыда, ни совести у нынешних юношей! Вместо того чтобы слушаться взрослых, они подражают им!

Об умерших говори только хорошее. Они еще могут воскреснуть.

Одни меняют амвоны, другие – проповеди.

Одни сражаются за свободу от предрассудков, другие – за свободу для предрассудков.

Он бы и позволил себя поймать, да больно его испугала приманка.

Он все предусмотрел, не предусмотрел только, что это сбудется.

Он не изменил своих взглядов – напротив, его взгляды изменили его.

Он остроумен любой ценой. Пусть даже ниже себестоимости.

Он охотно исповедовался бы в грехах, если б не тайна исповеди.

Он способен тронуть до слез слушателей, рисуя им их будущее.

Он считал себя гуманистом, поскольку взирал на мир с сочувственным омерзением.

Он утверждает, что в своих книгах спускается до читателя, а на самом деле читатель опускается вместе с ним.

Они поделились: один взял на себя вину, другой – покаяние.

Опасайся специализации: стоит тебе хоть раз удачно выступить в роли обиженного, и ты уже никогда не получишь другой роли.

От отравленного ядом пера чаше всего гибнет произведение.

Отступая, не хвались, что ты в авангарде.

Ошибки молодых – неиссякаемый источник опыта для тех, кто постарше.

Перл искусства: реабилитировать еретика, нимало не осуждая костра, на котором его сожгли.

Плохо иметь отцом блудного сына.

По мере того, как проходит время, наши предки совершают все более славные подвиги.

По причине бегства трибунала обвиняемого судили заочно.

Подчиненный: человек, который должен говорить как можно короче.

Поправка к Библии: блудный сын объявил себя невозвращенцем.

Порой актеры кричат: «Занавес!» – потому что уже не могут глядеть на публику.

Почему, когда мы приходим на этот свет, никто нас не предупреждает: «Отныне все, что вы скажете, может быть использовано против вас»?

Правда рано или поздно всплывет. Хотя бы в виде утопленницы.

При оглашении идейного завещания главное – степень вменяемости наследников.

Прибереги пессимизм на черный день!

Производство суррогатных продуктов можно удешевить до крайности, если прежде создать суррогат потребителя.

Против литературного течения лучше всего плыть классическим стилем.

Самоубийца: человек, погибший при попытке бегства от себя самого.

Сатириком себя считает и тот, кто может лишь передразнивать, а не высмеивать.

Свидетельство о его безусловной верности было подписано обоими господами, которым он служил.

Служил двум господам – как потом оказалось, доктору Джекилю и мистеру Хайду.

Смена караула иногда происходит внутри часовых.

Совершенно бесполезных людей всегда можно заменить теми, кто был бы полезен где-то в другом месте.

Содомиты хотя бы положили начало новому термину, тогда как жители Гоморры грешили исключительно ради собственного удовольствия.

Среди прочих существуют награды за военное мужество и гражданскую трусость.

Степени роскоши: собственная машина, собственная вилла, собственное мнение.

Суфлер, страдающий манией величия: подсказывает только главные роли.

Тактичный человек никогда не подаст вида, что заметил допущенную им бестактность.

Там, где в основе лежит несправедливость, справедливость в мелочах только усугубляет ее.

Те, кто творит историю, часто заодно и фальсифицируют ее.

«Только я могу рассуждать о цвете, – сказал дальтоник, – потому что я беспристрастен».

Тот, кто светит отраженным светом, нередко думает, что светил бы ярче, если б источник света погас.

Трусливый заяц смешон, храбрый заяц – еще смешнее. Достоинство сохраняет только заяц, запеченный в сметане.

У каждого своя навязчивая идея: одному кажется, что кто-то за ним ходит, другому – что кто-то за ним стоит.

У лжепророков документы обычно в полном порядке.

У Пегаса должно быть лошадиное здоровье.

Уж лучше буква закона, чем его цифры.

Уровень проповеди имеет мало общего с высотой амвона.

Фальшивый Мессия, фальшивый Иуда и, что хуже всего, фальшивые тридцать сребреников.

Хороший пропагандист может убедить даже при помощи правды.

Хочешь добиться расположения наставника? Дай ему возможность время от времени исправить твою ошибку.

Хуже всего зануды с интересной биографией.

Хуже всего запоздавшее эхо, которое отзывается, когда ты уже отрекся от сказанного.

Царь Дарий создал «глаза и уши царя», но вдобавок создал «руки царя», которые эти глаза закрывали, а уши затыкали.

Читая проповедь, убедись, обеспечен ли надежный отход с амвона.

Что с того, что он верно служил одному господину? Его господин тем временем служил двум господам.

Чтобы прославиться, нужно сорок лет заниматься живописью, или двадцать лет писать бестселлеры, или десять лет играть главные роли в театре, или пять лет блистать в кино, или в течение месяца ежедневно зачитывать по ТВ кулинарные рецепты.

«Это лишь видимость глубины, – сказал он, – буль-буль-буль…»

Я никогда не ударю лежачего, разве что он попытается встать.

Многие катастрофы случились точно по расписанию.

Не спеши обращать грешников прежде, чем они согрешат.

Что хуже: интеллигенты, пишущие для полуинтеллигентов, или полуинтеллигенты, пишущие для интеллигентов?

Есть люди, которые всегда идут в первых рядах; в случае успеха они объявляют себя вождями, в случае поражения – говорят, что их гнали вперед как заложников.

Начинающий Иуда вкладывает в свой поцелуй много искреннего чувства.

Совершенно бесполезных людей всегда можно заменить теми, кто был бы полезен совсем на другом месте.

Память – странное сито: на нем остается все хорошее о нас и все плохое о других.

Иногда настоящая схватка начинается на пьедестале почета.

Неделя награждается воскресеньем.

Так много умеющих предвидеть и так мало умеющих предупредить.

Нужно усложнять, чтобы в результате все стало проще, а не упрощать, чтобы в результате все стало сложнее.

Заседающие не пришли к согласию – перерыв в заседаниях был слишком краток.

Совершил столько ошибок, что самое время подвести под них какую-нибудь теорию.

Редко возвращаются из эмиграции те, кто вовсе не уезжал.

Труднее всего обновить ходячую энциклопедию.

Кароль Бунш

Вечность не есть сумма времени.

Волна поднимает на гребне и топит.

Воодушевление битвой помогает солдату, но губит вождя.

Все готовы помочь тем, кто ничего ни от кого не требует.

Даже муравьи перестанут трудиться, если дать им крылья.

Две страсти слабее одной.

Дороги долговечнее пирамид.

Если б исход войны можно было предвидеть, прекратились бы всякие войны.

Когда Бог сотворил человека, нужда в Сатане отпала.

Кто сидит верхом на баррикаде, в того палят с обеих сторон.

Легче обмануть толпу, чем одного человека.

Легче убить льва, чем вывести клопов.

Лучше враг задарма, чем друг за деньги.

Можно представить себе, что река потечет вверх – но не поперек.

Мы бы и к смерти привыкли, если б умирали несколько раз.

Мысли освещают путь поступкам, но ходят своими собственными путями.

Обесценивается все, что в избытке, даже героизм.

Ордена – знак заслуг перед теми, кто дает ордена.

Победоносное войско редко бунтует.

Путем голосования можно стать правителем, но не сапожником.

Снятую голову не награждают пощечинами.

Супружество, как и увечье, следует переносить терпеливо.

Терпеливый и бережливый купит вторую корову на то, что выдоил из первой.

Технократы моторизировали даже всадников Апокалипсиса.

Чем больше заслуг у вождя, тем большей обузой становится он после победы.

Януш Васильковский

Быть мужественным и быть правым – не то же самое.

Интересно, кто изобрел колесо истории?

Как мало мы знаем себя! Хорошо хоть, что другие знают о нас еще меньше.

«Мы таковы, каковы есть». Нет, обычно мы хуже.

«Наконец-то я встретил братскую душу», – сказал Каин Авелю.

Не будем скрывать своих возвышенных чувств, например, своей любви к власти.

Не говори о себе плохо – люди не понимают шуток.

Неважно, сколько народу пойдет за моим гробом; важно, за чьими гробами еще предстоит идти мне.

Нынешние Мессии не только не позволят себя распять, но сами готовы распинать других.

Они сказали, что рассчитывают на меня. Интересно, во что это мне обойдется?

Те, кто рассчитывает на нас, чаще всего не считаются с нами.

Хуже всего то, что мы готовы к самому худшему.

Чем больше у тебя воспоминаний, тем меньше места остается на мечты.

Я бы хотел жить в обществе, которое пользуется поддержкой власти.

Я знаю, нельзя иметь всего сразу, поэтому я начну с малого – с денег.

Никогда не верь первому встречному, например, самому себе.

Он не выдумал пороха. Он выдумал динамит. Да, да, я говорю о Нобеле.

У нас все лучшие виды на все худшие перспективы.

Часто для грязной работы лучше всего подходят люди с чистыми руками.

Владислав Гжегорчик

Беда может научить уму-разуму, но мудрости – никогда.

В пустую голову входит все, а выходит еще больше.

Видеть чужие изъяны – достоинство, разглядывать их – недостаток.

Во множественном числе полно дураков, в единственном – ни одного.

Время отнимает больше всего, но дает все.

Время, посвященное просьбам, требует также времени на благодарность.

Все имеет свой закат. Только ночь заканчивается рассветом.

Всякий существующий порядок приходится непрерывно наводить.

Где правда на стороне меньшинства, там нет настоящего большинства.

Даже дьявол у себя в аду хотел бы иметь вежливых и послушных ангелочков.

Дареный конь лягает не сразу, а чуть погодя.

Две ненавидящие друг друга правды способны родить тысячи видов лжи.

Держать речь можно даже перед глухими, говорить – только с кем-то.

Дни и месяцы воскресают, но годы умирают навечно.

До середины жизни судьба нас тащит, потом – уже только подталкивает.

Дураку достаточно сказать, что он умный; но непроходимому дураку нужно еще это доказать.

Единственной мерой времени является память.

Если бы не память, жизнь была бы невозможна; если бы не забывание, жизнь была бы невыносима.

Женщина – это все то, что Бог отнял у мужчины, но в чем Он ему не отказал.

Забывание чистит авгиевы конюшни памяти.

Идеи сначала терпят моральное банкротство, и лишь потом – финансовое.

Иные уверены, что им можно быть дьяволами, коль скоро они обещают рай на земле.

Кто не знает, что делает, – делает обычно слишком мало. Кто не ведает, что творит, – делает обычно слишком много.

Люди, пока их не слишком много, могут дискутировать между собой. Если их становится больше, они уже могут только обращаться друг к другу с речами.

Мечта – это замок, существующий лишь до тех пор, пока его не начали строить.

Мудрость иных ограничивается ограничением мудрейших.

Муравьи и пчелы трудолюбивы. Но в очереди стоять неспособны.

На каждого незаменимого приходится как минимум еще несколько незаменимых.

Наше детство помнят наши старики, нашу старость – наши дети. Сами мы помним лишь несколько моментов.

Парадокс – это два конца одной истины.

Пес на цепи не заблудится, но и никуда не придет.

Проблемы зарождаются медленно, но размножаются быстро.

Рядом с большими воротами всегда есть крохотная калитка.

Своего господина рабу легче продать, чем купить.

Себя мы обманываем по нашим потребностям, других – по нашим возможностям.

Слепой к любой цели идет прямо.

Сплетня – всего лишь сплетня; две сплетни – уже легенда.

Стадо легче погонять, чем заворачивать.

Старость – единственное, чего все ожидают и что всех изумляет.

Старые знакомства и старая дружба появляются только в молодости.

Судьба пристрастна: она любит тех, кого и без того все любят.

Тайна – то, что вышло на явь.

Там, где кончается искренность, начинается одиночество.

Только молодость получает больше, чем тратит.

Только слабость не прощает, только бессилие не забывает.

Хорошее дольше помнится, зато плохое чаще припоминается.

Человек всегда остается самим собой. Потому что все время меняется.

Чем меньше аргументов, тем больше аргументации.

Чудеса случаются только в детстве.

Увы, будущее никогда не приходит – вокруг нас всегда настоящее.

Смерть павших на поле брани в молодости ощущается тем болезненнее, чем дольше живут их ровесники.

Время делится со смертью по справедливости: себе – всю жизнь, ей – всю вечность.

Большее зло всегда прячется за меньшим.

Люди готовы завидовать даже красивым похоронам.

Неприятности не стоят в очереди – они входят все сразу.

В конечном итоге люди друг другу равны – только не всегда, не везде и не во всем.

Иных знают так хорошо, что никто не желает их знать.

Сильный действует рукой, мудрый – умом, а хитрый – кем-то еще.

Владислав Гжещик

В конце концов из всего нашего интереса к знакомым и близким остается вопрос: «А он еще жив?»

В театре жизни единственные настоящие зрители – дети.

Вечная любовь знакома только влюбленным.

Двое храбрее втрое.

Если бы мы жили вечно, у нас на все нашлось бы время – но едва ли нашлась бы охота.

Знаменитые люди делятся на две категории: одних человечество не хочет забыть, других – не может.

Кто мечтает о пенсии – мечтает об отдыхе перед вечным покоем.

Кто не заботится о лошадях, должен позаботиться о хорошем кнуте.

Легко было ждать Пенелопе, когда очередь стояла к ней, а не она в очереди.

Молодость все открывает впервые, старость – только прежнюю молодость.

Настоящий мужчина узнается по женщине.

Обратные стороны медалей обычно очень похожи.

Открывание старых истин подчас напоминает раздевание пожилых дам.

Перед сражением каждый план хорош, после сражения каждый план плох.

По-настоящему молод лишь тот, кто мечтает стать старше.

Повиснет на шее женщина – и тебе уже легче.

Политик – это игрок, который пытается играть только своими картами.

После свадьбы слово становится плотью, а плоть – болтовней.

Пьедестал возвышает, но не дает развернуться.

Ревность всем верит и никому не доверяет.

Собственная старость тяжела, чужая – всего лишь обременительна.

Современная техника настолько облегчила труд женщин, что у мужчин появилась уйма свободного времени.

Судьба человечества – в руках человека. Вот в чем ужас.

Там, где двое дерутся, сразу оказываются трое героев и десять заслуженных ветеранов.

Только исследовав многих женщин, мужчина может понять себя.

Только на старых снимках мы молоды.

Увы, люди все длиннее говорят и все короче слушают.

Цепной пес может быть добродетельным, заяц – должен.

Цитата – это риск под чужую ответственность.

Человек был создан для жизни в раю. А в этом мире он беженец.

Многие мечтают о таких деньгах, при которых деньги уже не нужны.

Галстуки, шнурки и язык всегда развязываются в самый неподходящий момент.

Время приближается медленно, а уходит быстро.

Добро существует там, где его постоянно творят.

Если бы добра на свете было так мало, как говорят, зло не бросалось бы так ярко в глаза.

Зло никогда не спит, и к тому же часто просыпается.

Жить за счет искусства для искусства – вот истинное искусство.

При падении единственным смягчающим обстоятельством обычно бывает собственный зад.

Молчун ошибается редко. Только если заговорит.

Тридцать серебреников получают лишь те, кто не платит налогов. Остальные получают гораздо меньше.

Если любовь ничего не требует, то лишь потому, что она, как ей кажется, уже обладает всем.

Мечты – это планы в уме, а планы – мечты на бумаге.

Брак – единственный союз, из которого можно выйти только путем роспуска всей организации.

В определенных границах все можно. Скажем, на пастбище…

Правда настолько горька, что служит обычно только приправой.

Иногда даже с умным трудно потерять то, что нашел с дураком.

Старость: когда перестаешь завидовать и начинаешь сожалеть.

Цивилизация – не удовлетворение потребностей, а их умножение.

Кароль Ижиковский

Афоризм, которой нравится в профиль, не следует разглядывать анфас.

Б. и В. – беседа двух каталогов; один в другом переворачивал карточки.

Беспощадность в избавлении от сомнений или способность не замечать их – называют силой воли.

Бога ради, не пишите такой чепухи, иначе я возомню себя гением!

Богатство ассоциаций не всегда свидетельствует о богатстве воображения.

Бывают колченогие столы, под которые подкладывают Библию – чтоб не шатались.

Внезапная любовь иногда бывает необходима, чтобы объяснить себе хаос и изменить уравнение жизни.

Вот бы установить день выслушивания чужих аргументов!

Все времена – переломные.

Вы еще не умерли, чтобы говорить о вас только хорошее.

Вы хотите быть честным по отношению к жизни? Но жизнь такая свинья, она все равно вас надует.

Где двое мирятся, третий оказывается в дураках.

Господь сотворил мир и сбежал.

Государство получило технические возможности, до которых оно не доросло ни нравственно, ни ителлектуально, – и экспериментирует с ними, как режиссеры на заре немого кино.

Действуя инкогнито, Господь не затыкает рты своим жертвам – им позволено обманываться и роптать.

До чего же просто плодить афоризмы, выворачивая наизнанку ходячие фразы и поговорки.

Добрые христиане воображают себе, будто Господь Бог имеет самую внушительную картотеку.

Дон Жуан своих любовниц взвешивал и записывал номера их туфелек.

Ее имитация любви стоит больше, чем непритворная любовь многих женщин.

Если в жизни перед нами оказываются два выхода, пусть даже друг другу противоречащие, то мы выбираем один из них – и, по мере возможности, также другой.

Если в споре вы убедили противника, под конец он непременно заявит: «В сущности, мы оба говорили одно и то же».

Если Гамлет и Дон Кихот остались в человеческой памяти как типы, то уж наверное не как типические характеры – скорее как типические вопросы или, еще точнее, типичный человеческий жест при столкновении с этим вопросом, типичная позиция человека перед лицом мироздания.

Если кто-нибудь от кого-нибудь (от человека, учреждения, правительства) получил взятку, тепленькое местечко или другое даяние, то он благодарен давшему не только по соглашению, из лояльности или из вежливости, но даже идейно, по убеждению, – за что уже не заплачено.

Если тысяча людей говорят одно и то же, то это либо глас Божий, либо колоссальная глупость.

Женщины и государственные мужи любят ставить нас перед свершившимся фактом, – часто по глупости, еще чаще из хитрости.

Жить – значит только приготовляться к жизни. Мы умираем как раз тогда, когда могли бы начать жить по-настоящему. Но Высший Судия говорит: «Дудки! Это-то и была жизнь».

Забравшись на крышу, не отбрасывай лестницу.

Зло, как правило, мстит за себя, но добро не обязательно вознаграждается. Зло гораздо последовательнее.

И в стиле встречаются четырехконечные листики клевера – их я предпочитаю цветочкам.

«И ты, Брут, против меня?» – сказал умирающий лев ослу, которой его лягнул. Услышав это, осел чмокнул и побежал к знакомым хвастаться.

Идеалы служат для шантажа. И благодаря шантажу живут.

Излюбленные мотивы поэта, вопреки домыслам биографов, часто никак не связаны с его личной жизнью, а возникают из случайных ассоциаций и совпадений, которые потом упорно приходят на память. Но никто не желает верить в случайность; в этом отношении даже Фрейд – гегельянец.

К развлекательной литературе относятся примерно также, как к проституции: осуждают, но пользуются.

Каждый человек – исключение.

Календарь консерваторов никогда не показывает времени сбора плодов, а всякая революция представляется им кесаревым сечением.

Когда у нас говорят: «Икс талантлив», то невольно представляют себе также определенную меру глупости, которую позволено иметь Иксу.

Когда-то я страшно завидовал людям, не отвечавшим на мои письма: я считал их существами высшей породы.

Критик – не дополнение к художнику, как вогнутость к выпуклости, но соперник.

Критик – усыпляет хлороформом похвал, а потом оперирует.

Критик – человек, продавший свой аппетит.

Критика – это система истин, купленных ценою системы ошибок и умолчаний.

Кук, высадившись на остров, смотрел на людоедов как на антропологический экспонат, а те на него – как на жаркое.

Любовь – это взаимное святотатство.

Людей и народы заставляют делать выводы из былого; между тем лишь то, что будет, что предстоит сделать сейчас, объяснит нам, что, собственно, было и какое имело значение.

Люди обычно не признаются, что играют в жизни, отрекаются от этого, как от греха, потому что видят только, что видимость искажает истину; но она же создает истину. Каждый из нас поэт и артист, хотя бы в зародыше. Облагораживающее влияние искусства заключается, среди прочего, в обогащении внешних и внутренних жестов человека; количество и качество таких жестов – и есть культура.

Людям нередко кажется, будто большая правда лежит по соседству с большей неприятностью.

Мало что-то изобрести – нужно еще, чтобы кто-нибудь оценил изобретение и хотя бы украл его.

Мечтатель сильнее всего ощущает реальность: слишком часто он падает с неба на землю.

Наградой за его добрые дела были обратные стороны медалей.

Наказание, когда оно наконец настигает виновного, кажется обычно несправедливостью. Господь Бог действует инкогнито.

Наши вчерашние противники стали милыми сегодняшними воспоминаниями.

Не считая краешка текущего мгновения, весь мир состоит из того, что не существует.

Не те глупости заботят меня, которые я уже совершил, а те, что мне еще предстоит совершить.

Некоторые слова, происхождение которых успело забыться, из слуг превратились в хозяев, и теперь уже к ним подбираются понятия, подыскивается подходящее содержание – чтобы хоть куда-нибудь пристроить этих обнищавших, но гордых аристократов.

Несчастье тяжелее всего тогда, когда дело, казалось бы, можно еще поправить.

Нет особы столь глупой или антипатичной, что с ней нельзя было бы перемывать косточки третьей особы.

Неудавшимся интеллектуалам нравится быть иррационалистами.

Ничего нельзя до конца продумать, все можно до конца перетерпеть.

О многих жертвах после жалеют – уменьшает ли это их ценность?

Обойти трудность при помощи жертвы, вместо того чтобы преодолеть, победить ее, – неэтично. Такая жертва – отступное, и только.

Одна из схоластических загадок: «Может ли Бог создать такой камень, который сам не в силах поднять»? Такой камень есть – это наш мир.

Одно дело – следовать в жизни определенному плану, другое – выбранной роли.

Они все еще отважно переправляются через брод, хотя мост уже где-то построен.

Они говорят, что согласны со мной. А я не люблю противников, которых нельзя застать дома.

Опасность, горшая, чем снобизм, – когда литература становится насущным хлебом и необходимостью.

Опомнись! Срывая маску, ты только сдерешь у него кожу с лица.

Осел лягнул умиравшего льва, это правда. Но когда умирал осел, лев нашел его и сожрал еще живого.

Острота – поэзия интеллигентов, духовная жизнь которых бедна. Вместо непрерывного огня – вспышка спичек, прижимаемых пальцем к спичечному коробку.

От большой смелости подчас совершаются большие глупости.

От критика требуют, чтобы он камни сделал удобоваримыми.

От прочитанных книг автор отделяет себя первой написанной.

Парадокс: по сравнению с самим собой я ничто.

Перебранка попугая с фонографом.

Полемизировать с человеком, который стоит на твоей прежней точке зрения, – в этом есть что-то смешное, как при встрече с новым мужем своей бывшей жены.

Политики упрекают поэзию в том, что она далека от жизни; но поэты могли бы заметить политикам, что их политика нередко еще дальше от жизни.

Польские литераторы не читают меня – а я не читаю их. Их приговор единодушен? Мой тоже.

Портреты персонажей во многих старинных романах приводят на мысль объявления о розыске.

Послушай-ка, друг: чтобы тебя развлечь, я расскажу о последней своей неприятности.

Поэт – это публичное сокровище.

Поэт в окружении критиков чувствует себя как бродячий скрипач, играющий перед стаей волков в зимнюю стужу.

Поэт организует хаос и дезорганизует шаблон.

Поэт, правда, пишет «из жизни», но лишь затем, чтобы вписать в жизнь.

Право на фразу (очень старую) о непреодолимых барьерах между людьми имеет лишь тот, кто пытается эти барьеры преодолеть.

Превзойти он не может – и поэтому старается перепрыгнуть.

Прежде считалось, что обязанность должна стать удовольствием, теперь удовольствие стало обязанностью.

Пристрастность не исключает правоты. Гнев – плохой советчик, но какой проницательный аналитик!

Произведение искусства что-то воспроизводит – однако не только что-то прошедшее или настоящее, но и что-то будущее.

Пролитая кровь точно так же может быть символом беспомощности, как и разбитое окно.

Публицист Ж. пишет пинками и зуботычинами. Он сам называет это: «Клеймить раскаленным железом».

Религия – индивидуальное искусство, которым каждый занимается за счет своих собственных ресурсов и на свой собственный лад, а для нерелигиозных людей имеется суррогат в виде уже готовых религий.

Реформа исповеди: попробуйте вспомнить только о добрых своих поступках!

Самые тонкие инструменты – как раз те, которыми легче всего пораниться.

Свое личное фиаско он повернул так, чтобы стать жертвой политического режима.

Слово «любовь» – нечто вроде объемистого сундука, в котором спрятано множество разных зверушек. И если бы оно не было такой стертой монетой, а всякий раз напоминало бы о всем своем содержании, его, чего доброго, запретили.

Стариков, которые по каждому случаю тянут: «Вот в наше время…» – порицают, и справедливо. Но еще хуже, когда молодежь бубнит то же самое о современности.

Столько расплодилось пророков, вопиющих в пустыне, что в пустыне уже не протолкнуться.

Страшнее всего дурак, который в какой-то микроскопической доле прав.

Судьба дарует нам желаемое тогда, когда мы уже научились без него обходиться.

Так что же такое жизнь: бокал, на дне которого остается мутный осадок? Или текущая непрерывно струя, которую можно лишь оборвать?

Творец новых невозможностей.

Только имея программу, можно рассчитывать на сверхпрограммные неожиданности.

Уважение и любовь – капиталы, которые обязательно нужно куда-нибудь поместить. Поэтому их обычно уступают в кредит.

Умерших мы видим в эстетическом ореоле, характерном для завершенных творений. А ведь они не завершены тоже – нетерпеливый режиссер прогнал их со сцены прежде, чем они успели вжиться в свою роль.

Фрейд из души сделал второе тело, здоровенный кусок плоти.

Ходячая истина и собственный опыт говорят человеку, что он не меняется; но сердце упорно твердит ему каждый день, что все еще может перемениться.

Человек преобразит мир и мир уничтожит, все совершит и все перетерпит – при условии, что у него будет свидетель. История, поэзия, памятники заменяют ему такого свидетеля. Он неустанно ищет свидетеля. Его мысль возникает лишь для свидетеля и лишь поэтому является мыслью. Даже его одиночество – это общение со свидетелем, и такое одиночество – самое подлинное.

Чем непрактичнее человек, тем более падок он на мелкие выгоды.

Что это: вспышка искренности или блевотина памяти?

Этика бывает либо активная, творческая – либо пассивная, покаянная, этика нетерпимости к себе и к другим, которая только и может, что копаться в так называемых грехах; и временами позорно быть правым.

Юбилей – орудие мести тех, кто вынужден признать чужую славу.

Тадеуш Котарбиньский

Антитеза любви – не обязательно ненависть; ею может быть другая любовь.

Больше всего беспорядка создают те, кто наводит порядок.

Бороться за свободу законным образом можно лишь в том случае, если ею уже обладаешь.

Борьба любви с любовью не менее трагична, чем борьба любви с ненавистью.

Будем помнить, что Польша среди других народов скорее большая мышь, чем маленький слон.

В молодости медицина должна помогать природе, в старости – противодействовать ей.

В том, что касается времени, я наркоман: чем больше его использую, тем больше мне его нужно.

Военное воспитание внедряет отвагу при помощи страха.

Война не может быть справедливой, потому что воевать справедливо нельзя, даже если воюешь за справедливость.

Даже чтобы бороться за права личности, необходимо создать коллектив.

Достаточно быть космополитом, чтобы оказаться чужим в любой точке современного мира.

Друзья помогают нам жить и мешают работать.

Если тебе плохо, то и другим с тобой плохо.

Интеллигент – это паразит, вырабатывающий культуру.

Кто не понимает логики, обычно не понимает и того, что он ее не понимает.

Кто хочет сохранить молодость, должен перестать вести себя как молодой человек.

Легче запомнить то, что следует запомнить, чем забыть то, что следует забыть.

Любая реорганизация неизбежно проходит через стадию дезорганизации.

Люди не любят избавляться от недостатков, предпочитая скрашивать их при помощи достоинств.

Маршировать в ногу вовсе не то же самое, что идти рука об руку.

Молод тот, кто вечером чувствует себя так же, как утром; стар – кто утром чувствует себя так же, как вечером.

Музыка – это искусство печалить и радовать без причины.

Независимым может быть только тот, от кого зависят другие.

Некоторые вещи мы делаем потому, что они интересны; другие интересны лишь потому, что мы их делаем.

Нельзя быть в большей или меньшей степени честным, но можно быть в большей или меньшей степени нечестным.

Ожидание удовольствия бывает лучше, чем ожидаемое удовольствие.

Оценка человека не может зависеть от того, что от него не зависит (от цвета волос, формы носа, расы, происхождения и т. д.).

Полная свобода возможна только как полное одиночество.

Поляк, если уж ему взбредет в голову такая фантазия, может быть вполне порядочным человеком.

Право разрешать – это по преимуществу право не разрешать.

Проблема перестает интересовать нас, если она решена или если она оказалась нерешаемой.

Прошлое, хранящееся в памяти, есть часть настоящего.

Путь от богатства к власти менее предосудителен, чем от власти к богатству.

Рациональное воспитание делает человека менее счастливым, чтобы его окружение было менее несчастливым.

Скептик – это мыслитель, твердо убежденный в ненадежности любых убеждений.

Сон – это сокращение жизни, чтобы продлить ее.

Точное определение плана: выбор направления непредсказуемых злоупотреблений.

«Ты живешь мгновением – подумай, что будет завтра». – «Завтра я буду жить завтрашним мгновением».

У гостя всегда больше времени, чем у хозяина.

Философия не дает бесценных результатов, но изучение философии дает бесценные результаты.

Хорошо бы ничего не делать… Как это делается?

Нужно быть правым, оставаясь левым.

Он создал школу невежества.

Реорганизация: организация, вывернутая наизнанку.

Хороший учитель может научить других даже тому, чего сам не умеет.

Эмиграция – это похороны, после которых жизнь продолжается дальше.

Александр Кумор

Ангельское терпение требует дьявольской силы.

Ах, как мучительна ненависть без взаимности!

Ах, как хочется вернуться к природе! – с сигарой и рюмкой коньяку.

Ахиллесова пята нередко укрыта в голове.

Безобразный не потому безобразен, что у него плохой вкус.

Беспрестанные сигналы тревоги усыпляют.

Бессовестные женщины сплетничают беззастенчиво, совестливые – застенчиво.

Большая разница: быть рабом денег, которые у тебя есть, и денег, которых у тебя нет.

Больше всего домоседов среди тех, у кого нет своего угла.

Больше всего тех болезней, которых мы больше всего боимся.

Брачную формулу о любви и верности давно пора заменить заявлением о готовности мыть посуду и выносить мусор.

Будь терпимей к чужим ошибкам. Может быть, ты и сам появился на свет по ошибке.

В борьбе за правое дело иногда проигрывает дело, а иногда правота.

В военных бюджетах цена человека растет.

В слезах жены часто растворяется содержимое бумажника мужа.

В споре мы многому учимся у себя.

В споре о том, что было раньше – курица или яйцо, я бы высказался в пользу петуха.

Вера горами движет. Даже теми, которым лучше бы стоять на своем месте.

Вера ожидает невероятного.

Влюбленная женщина готова на все для мужчины. Влюбленный мужчина готов все это принять.

Возможен ли рай без женщин? А с женщинами?

Все люди рождаются равными и до самой смерти против этого борются.

Встречаются люди, невосприимчивые к грубой лести.

Говорить о смерти со знанием дела могут только покойники.

Говоря: «жизнь коротка» – мы высокомерно примеряемся к вечности.

Гора, которая рожает мышь, обычно истошно кричит.

Грех, совершенный ради нас, не может быть тяжким.

Грешной жизни многих святых позавидуешь.

Даже авторитеты не в силах помешать прогрессу науки.

Даже самый дурацкий замысел можно выполнить мастерски.

Для многих женщин пережить любовь значит обсудить ее с подругой.

Для определенной категории людей ниспровержение богов – культовое занятие.

Для палача «человек» не абстракция.

Друзей узнаешь в беде. В бедах друзей узнаешь себя.

Дьявол не может быть безбожником.

Если анекдот – оружие слабого, становится ясно, почему мужчины насочиняли столько анекдотов о женщинах.

Если изобретут лекарство, изобретут и болезнь.

Если сегодня ты назвал человека вором, не удивляйся, что завтра он тебя обокрадет.

Есть люди, которые, только продавшись, убеждаются в том, что имели какую-то цену.

Женщина может дать счастье, но мы часто ищем его не на том уровне.

Женщина хочет одеваться так, как другие, и страдает, если действительно одета так, как другие.

Жизненный путь многих из нас усеян волосами, вырванными из головы.

Жизнь: сделай свое дело и уходи!

«Жизнь подражает искусству». Кич – тоже.

За иллюзии расплачиваются действительностью.

За отход от среднего уровня надо платить. Либо платишь ты, либо платят тебе.

Заблудшую овцу, может быть, и не остригут.

И заяц может стать героем – если уверует в свою историческую миссию поедания капусты.

Из двух состояний – брачного и безбрачного – мужчины предпочитают среднее.

Из сплетен можно много узнать о сплетничающих.

Иногда корабль перестает тонуть, как только его покидают крысы.

Иногда необходимо вымести старые метлы.

Иногда пригодились бы дьяволы для изгнания экзорцистов.

Интеллект – это то, что иногда встречается и у других.

Ипохондриков лечат болезнями.

К числу эрогенных зон следует отнести и бумажник.

Каждый мечтает получить такую любовь, которой он не заслуживает.

Как много мнимых страданий, как мало мнимых радостей!

Как учит история, люди, которые никогда бы не выдумали пороха, охотно им пользовались.

Календари не имеют соперников в искусстве предсказывать будущее.

Клоп исповедует антропоцентризм.

Ко всему можно привыкнуть, за исключением нескольких тысяч вещей.

Крайности сходятся – нередко перед алтарем.

Критик пытается понять художника – увы, без взаимности.

Кто готов принести жертву, всегда найдет подходящий алтарь.

Кто низко кланяется, может ударить ниже пояса.

Легче отказаться от великих целей, чем от мелких привычек.

Ложный шаг не раз приводил к открытию новых дорог.

Любовь не спрашивает мнения разума, но обычно заставляет его платить.

Манекены всегда поспевают за модой.

Мемуары нередко повествуют о жизни, которую мемуарист хотел бы прожить.

Миссионеры должны стараться, чтобы язычники не вымерли.

Многие браки мог бы спасти переводчик.

Многих женщин мы узнаем, может быть, не с лучшей стороны, зато с наиболее интересной.

Можно дойти до совершенства в совершении одной и той же ошибки.

Можно ли верить королю, который уверяет, что гол как сокол?

Моралист готов содрать с человека кожу, чтобы только не видеть его нагим.

Мужчина, окончательно разочаровавшийся в женщинах, пробует еще раз.

Мужчине льстит, что он первый, женщине – что мужчина считает ее первой.

Муза – единственная женщина, способная оплодотворить мужчину.

Мы дебютируем до самой смерти, да и смерть – тоже дебют.

Мы живем в особые, небывалые времена. Уже тысячи лет.

Мы мысленно возвращаемся к первой любви, чтобы покончить с последней.

На вечные вопросы обычно даются временные ответы.

На свете осталось много беспорядка после тех, кто хотел привести его в порядок.

Нам кажется, что мы понимаем тех женщин, которые понимают нас.

Не говори, что жизнь – это фарс, иначе тебе придется признать себя гаером.

«Не знаю» звучит по-разному в устах умного и дурака.

Не люблю собеседников, которые то и дело прерывают мои рассуждения своим молчанием.

Не слишком трудно быть ангелом, если ты – бесполое существо.

Некоторые люди нарушают законы перспективы: чем они ближе, тем кажутся меньше.

Нет пророка в своем отечестве. Слишком велика иностранная конкуренция.

Нужно иметь авторитет, чтобы им не пользоваться.

Нынешняя молодежь так быстро взрослеет, что сознательно затягивает стадию инфантилизма.

Овца, наделенная от природы хорошим руном, обычно зябнет.

Одна и та же проповедь звучит по-разному с разных амвонов.

Отвыкнуть от некурения довольно легко.

Отдых неутомившихся утомителен.

Перечисляя то, что нам нужно для счастья, мы нередко забываем добавить себя.

Подданные легко замечают наготу экс-королей.

Подумать только: грамоту выдумали неграмотные!

Полная одухотворенность возможна только по смерти.

Помни: блоха может прыгнуть на тигра, но не тигр на блоху.

Понять – значит простить или обидеться еще больше.

Последним словом многих писателей должно было бы быть молчание.

Правда, в отличие от лжи, не должна быть правдоподобной.

Преступника неодолимо тянет на место преступления против супружеской верности.

Привлекательность лабиринта иногда заключается в том, что в него не всякий вхож.

Принцы мечтают о Золушках-замарашках. В сказках.

Продажному можно заплатить за честность.

Профессия футуролога ненадежна. Ею можно заниматься только до конца света.

Рано или поздно наступает минута, когда впереди только прошлое, а будущее – позади.

Реалистическая пьеса наводит на мысль о том, до чего условна наша обычная жизнь.

Решение о разводе часто принимается втроем.

Роли шутов лучше всего удаются бывшим королям.

С возрастом красноречие женщин перемещается от ног к языку.

С героями трудно чистить картошку.

Самый опасный вид фетишизма – обожествление каблука, под которым сидишь.

Священные коровы чаще бодаются.

Сила мужчины – в том, что он говорит; сила женщины – в том, что она говорит.

Слишком высокие котурны превращаются в ходули.

Состояние творческой импотенции, увы, не мешает творить.

Сошедшие со сцены часто идут в суфлеры.

Сплетник, в отличие от свидетеля, знает все подробности.

Спотыкаешься не о горы, но о камушки.

Старость печальна. К счастью, она проходит.

Старость приходит слишком поздно – когда у нас уже нет сил.

Стену можно пробить только головой. Все остальное – только орудия.

Творец, даровав человеку локти, приспособил его к жизни в обществе.

Те, кто учит нас уму-разуму, обычно не обращаются к нашему интеллекту.

Терпение – оружие самых слабых и самых сильных.

Только кривое зеркало – творческое.

Только одетая обезьяна по-настоящему похожа на обезьяну.

Только после нашей смерти станет известно, в самом ли деле мы жили.

Труднее всего научиться общему языку.

Трудно верить легковерному.

Трудно упасть на колени перед женщиной, которая уже сидит на них.

Ты ничего не понимаешь, если говоришь любимой женщине: «Пойми!»

У каждой части тела свой идеал счастья.

Убога мечта, которая может сбыться целиком.

Уважай право на свою личную жизнь.

Удержалось бы в стаде стадное чувство, если бы не было черной овцы?

Уже не одно столетие делаются попытки исправить мир при помощи взрывчатых веществ.

Умной женщине комплименты служат для оценки мужчин, глупой – для самооценки.

Хороший проповедник тот, кто пробуждает раскаяние в несовершенных грехах.

Цивилизация так облегчает жизнь, что скоро жизнь станет просто невыносимой.

Чаще всего мы исповедуемся в тех грехах, которые служат предметом зависти.

Человек неповторим, даже когда повторяется.

Чем дольше живешь, тем больше наследуешь от себя самого.

Что можно сказать о мужчине, который провел с женщиной тысячу и одну ночь, слушая сказки?

Чтобы отделить зерна от плевел, нужно подождать, пока зерна дозреют.

Энтузиазм скептика заключается в придумывании препятствий.

Эпоху обгоняют по левому ряду.

Станислав Лем

Люди не хотят жить вечно. Люди просто не хотят умирать.

Чтобы что-то узнать, нужно уже что-то знать.

В космосе ничего не пропадает.

Путь к звездам ведет через многолетнее заключение. Астронавтика пахнет тюрьмой.

Эта книга умнее меня самого.

Фантастика имеет дело не с человеком, а с человеческим родом как таковым, и даже с возможными видами разумных существ.

Некрасиво устраивать публичный конец света для устройства своих личных дел.

Массовая культура – обезболивающее средство, анальгетик, а не наркотик.

Политик не должен быть слишком умен. Очень умный политик видит, что большая часть стоящих перед ним задач совершенно неразрешима.

Полиция есть космическая постоянная.

Мир нужно изменять, иначе он неконтролируемым образом начнет изменять нас самих.

Закон Профессора Тарантоги: Никто ничего не читает; если читает, ничего не понимает; если понимает, немедленно забывает.

Современная цивилизация: обмен ценностей на удобства.

Цивилизацию создают идиоты, а остальные расхлебывают кашу.

Станислав Ежи Лец

А может быть, твой Бог хотел бы, чтобы ты хвалил его перед другими Богами?

Актриса X сложена так чудесно, что, в каких бы туалетах она ни была, платья на ней не видно.

Апологеты Ночи Длинных Ножей всегда имели вдоволь Длинных Вилок и Длинных Ложек.

Ах, если бы наша смерть уже не застала нас среди живых!

Благоприятные ветры могут, самое большее, задрать юбку у проходящей мимо девушки.

Бог исполняет желания верующих и атеистов. То он есть, то его нет.

Бог не ангел.

Богу Богово, кесарю кесарево. А что же людям?

Большинство имеет определенное мировоззрение, которое определено меньшинством.

Будущее несовершеннолетних преступников сомнительно. Из них еще могут вырасти добропорядочные люди.

Будь внимательней, чтобы не попасть под колесо чьей-либо фортуны.

Бывает, что женщина метит в самое сердце мужчины, отвергнув его остальные части.

Бывает, что не хочется жить, но это вовсе не значит, что хочется не жить.

Бывает, что с гордостью открываешь девственный материк мысли. А потом где-то в лесу находишь пакетик от презерватива.

Бывают эпохи молчания, заваленные до потолка протоколами разговоров.

В зеркале речи часто отражаются обнаженные детородные органы.

В иных государствах царит такая явность общественной жизни, что даже Тайная полиция – явная и видна повсеместно.

В кокетстве молодых девушек много садизма – говорят люди в возрасте.

В мифологии люди выдали свои мысли о том, что бы они делали, будь они боги.

В одних религиях почитают мучеников, в других – палачей.

В перечень мук, которые претерпел наш народ, следовало бы включить обязательное школьное чтение.

В пустую женщину можно вложить много денег.

В своей жизни человек играет лишь небольшой эпизод.

Великих мужей рождают не матери, а Плутархи.

Величие нации должно уместиться в каждом ее представителе.

Верю ли я в Бога? Почему-то спрашивают всегда люди, а Он – никогда.

Вечная загадка не та, у которой вообще нет разгадки, а та, у которой разгадка всякий день новая.

Внимание: ангелы находятся в более близком родстве с сатаной, чем с людьми!

Во всем виноваты евреи. Это их Бог нас всех сотворил.

Во что я верю? В Бога, если он есть.

Возможно, Земля когда-нибудь обезлюдеет из-за неудержимого естественного прироста.

Возможно, наши представления о человеке слишком антропоморфны.

Возможности оперы еще не исчерпаны: нет такой глупости, которую нельзя было бы спеть.

Возможно, я бы не верил так твердо в безграничную жизнестойкость патриотизма, если б не знал, сколь неисчерпаемы залежи ксенофобии.

Война полов ведется традиционным оружием.

Воображение? Его больше всего у онанистов.

Вот ты и пробил головой стену. Что будешь делать в соседней камере?

Все боги состоят друг с другом в родстве через человека.

Все кандалы на свете образуют одну цепь.

Все люди актеры – откуда взять для них репертуар?

Все люди равны. После соответствующей обработки.

Всегда найдутся эскимосы, которые выработают для жителей Бельгийского Конго директивы поведения в тропическую жару.

Высший разряд клакеров: те, кому платят за то, чтобы не аплодировали.

Гарантия мира: закопать топор войны вместе с врагом.

Глядя на нее, невозможно поверить, что у ее души нет такого великолепного бюста.

Горе диктаторам, поверившим, что они не диктаторы!

Графомания будет расти по мере прогресса в области записи косноязычия.

Грехи бывают разного обряда.

Гуманизм переживет человеческий род!

Даже в его молчании были слышны орфографические ошибки.

Даже знак параграфа выглядит как орудие пытки.

Двусмысленности плодят множество смыслов.

Демонтируя памятники, не трогайте постаментов. Они еще могут пригодиться.

Деньги играют в любви второстепенную роль – всего лишь роль платежного средства.

Для лошадей и влюбленных сено пахнет по-разному.

Евнух сказал: «Что мне одна женщина, мне давай целый гарем».

Если Бог вездесущ, любая дорога должна вести к нему.

Если бы козла отпущения еще можно было доить!

Если бы мне пришлось встретить своих убийц на том свете, я предпочел бы жить с ними на этом.

Если бы не то обстоятельство, что человек живет на свете, едва ли его бы интересовала политика.

Если все должно сходиться, что-то должно не сходиться.

Если жена говорит тебе: «У, черт рогатый!» – не принимай близко к сердцу черта, но задумайся над рогами.

Если у народа нет голоса, это заметно даже при пении гимна.

Есть люди, лишенные каких бы то ни было национальных предубеждений. Они готовы драться с каждым.

Еще ни один Бог не пережил утраты верующих в него.

Женщина ночью трехмерна.

Жизнь вынуждает человека ко множеству добровольных поступков.

Жизнь занимает у людей слишком много времени.

Жить вредно. От этого умирают.

За вины отцов нередко награждают лишь сыновей.

И Бог говорил цитатами.

И коза сошла бы за дьявола, будь в ней хоть что-нибудь человеческое.

И кровь можно переливать из пустого в порожнее.

И массы могут чувствовать себя одинокими.

И Мессии с нетерпением ждут своего прихода.

И собака в столице лает центральнее.

И у толпы бывают свои унаследованные фрейдистские комплексы.

Из гусей, которые спасли Рим, наверно, тоже получились отличные шкварки.

Из дома умалишенных вылеченными могут выйти только пациенты, но не врачи.

Из правовых вопросов: до скольких трупов позволено ошибаться?

Имеет ли людоед право говорить от имени съеденных им?

Имеют ли люди без вины моральное право участвовать в дележе добычи?

Иногда сатире приходится восстанавливать то, что разрушил пафос.

Интеллигент! Ведь достаточно просто охаметь, чтобы избавиться от этого обидного прозвища.

Интеллигентны ли нагие женщины?

Интеллигенция – это слой, который предохраняет от хамства.

Иные немеют от восхищения, когда у них вынимают кляп изо рта.

История повторяется, потому что не хватает историков с фантазией.

К тому, кто не проводит реформ, постучит Реформация.

Каждая мысль существует в размерах от гения до кретина.

Каждый зритель приносит в театр свою собственную акустику.

Кажется, дело идет к тому, что Наука откроет Бога. И я заранее трепещу за его судьбу.

Как свежи цвета тех, кто был в тени.

Какие выводы делают из эксперимента кролики?

Когда видишь уравнение E = mc2, становится стыдно за свою болтливость.

Когда хамелеон у власти, цвета меняет окружение.

Когда я говорю сам с собой, последнее слово не всегда остается за мной.

Конец современной сказки: «И если они не были реабилитированы, то живут и поныне».

Кошка с собакой жили душа в душу, но мыши на этом не много выиграли.

Кресло власти сработано не по мерке головы.

Критики занимаются платной любовью к литературе.

Кто был министром культуры в эпоху Шекспира?

Кто верит в чудеса! Но все их ждут.

Кто выбрался на берег на гребне волны, может скрыть, что у него мокро в штанах.

«Кто из вас без греха, первый брось на нее камень». Ловушка. Тогда он уже не будет без греха.

Кто пережил трагедию, не был ее героем.

Легче воскресить народ, чем одного человека.

Легче назвать кого-либо курвой, чем быть ею.

Лжепророки сами исполняют свои пророчества.

Литераторы (обоего пола) слепы как родители: они не отличают своих выкидышей от своих удавшихся отпрысков.

Лицо врага ужасает меня, когда я вижу, до чего оно похоже на мое собственное.

Любовь иногда приходит слишком внезапно и не застает нас в неглиже.

Люди когда-нибудь станут братьями и снова начнут с Каина и Авеля.

Люди, не имеющие с искусством ничего общего, не должны с ним иметь ничего общего. Просто?

Люди, чтобы добиться известности, скрываются под псевдонимами.

Марионеток легче всего превратить в висельников. Шнурки уже есть.

Между Гёте и поэтом X нет никакой разницы. Потому что не может быть никакого сравнения.

Мерой человека является метр.

Мечта рабов: рынок, где можно было бы покупать себе хозяев.

Миф определяет сознание.

Мне снился кошмар: избыток бюрократии в государстве, где недавно ликвидировали безграмотность.

Мне снился Фрейд. Что бы это значило?

Многие страдают комплексом национальной неполночисленности.

Многие триумфальные арки позднее народ носил как ярмо.

Могло быть хуже. Твой враг мог быть твоим другом.

Можно загипнотизировать человека, постоянно поворачиваясь к нему задом.

Можно ли вообразить себе женщину, которая позволила бы своему избраннику 1001 ночь рассказывать байки?

Можно убить человека серпом, можно убить человека молотом. А уж если молотом и серпом…

Молчание нужно слышать в его контексте.

Мы распяты на циферблате часов.

Наверно, каждый хотел бы воскреснуть хотя бы одним чином выше.

Народы, которые представляют собой сумму "я", мне как-то ближе, чем народы, представляющие собой частицу «мы».

Населить мир людьми легко. Избавить мир от людей легко. В чем же трудность?

Настоящего мужчину видно, даже когда он голый.

Настоящий избранник не имеет выбора.

Наука подтверждает наши ошибочные представления.

Не богохульствуй, если не веруешь!

Не борись с собой – все равно проиграешь.

Не будь снобом. Никогда не лги, если правда лучше оплачивается.

Не все исторические персонажи реальны. Некоторые существовали только в собственном воображении.

Не все поэты разочаровывают там, где начинается проза. Чаще бывает наоборот.

Не жди, девица, любви с заложенными ногами.

Не зная чужого языка, никогда не поймешь молчания чужеземцев.

Не зови ночью на помощь – соседей разбудишь.

Не люблю разговоров специалистов. Но еще больше – разговоров неспециалистов.

Не люблю смеха сквозь слезы – он разбавленный.

Не показывай пальцем – покажи собой.

Не следует верить гадалкам, которые пользуются научными методами.

Невероятный прогресс! Неграмотные стали редакторами!

Незнание закона не освобождает от ответственности. А вот знание нередко освобождает.

Некое существо встало на двух своих задних конечностях, а потом опустилось опять на четыре колеса.

Некролог был бы лучшей визитной карточкой.

Ненавижу одиночество – оно заставляет меня тосковать о толпе.

Никогда не открывай двери тем, кто открывает их и без твоего разрешения.

Никогда не отмечай сходства детей с их отцом: это может вызвать неприятное изумление.

Никто не убедит меня в моей смерти.

Общая платформа – идеальное поле битвы.

Овца, носившая золотое руно, не была богата.

Один содомит возбуждал себя чтением учебника зоологии. Считать ли эту книгу порнографическим изданием?

Однажды я видел живой символ триумфа человека. Он уже стоял над пропастью и писал в нее.

Окно в мир можно закрыть газетой.

Он был верным знаменосцем. Сжимал в руках древко, не отвлекаясь ничем, даже сменой цветов на полотнище.

Он легко находит общий язык с каждым новым попугаем.

Он не закончил своего дневника. Он довел его лишь до момента своей смерти.

Он перекрестился серпом и молотом.

Она была такая неземная, такая воздушная – идеальная возлюбленная на рыбные дни.

Она отдалась ему, но не хотела взять себя обратно.

Они прижались друг к другу так близко, что уже не было места на малейшие чувства.

Они уже стоят на собственных четвереньках.

Оптимизм и пессимизм расходятся только в дате конца света.

Отпечатки перста божия никогда не идентичны друг другу.

Отсутствующие никогда не бывают правы, но очень часто остаются живы.

Отыграв свою роль, актеры сходят со сцены. В театре.

Очутившись на дне, я услышал стук снизу.

Ошибайся коллективно!

Петух, кукарекающий уже в яйце, не годится и на яичницу.

Писатели, чьих книг никто не покупает, быстрее всего продаются.

Помните, творцы, что пантеоны – это кладбища.

Помните: чем выше спрос, тем ниже цена, которую нужно платить за свободу.

Пора расшифровать псевдоним первого человека!

Порою мне кажется, что Творец очарован английской монархической системой: Бог царствует, но не управляет.

Пословицы друг другу противоречат. В этом-то и состоит народная мудрость.

Правду сказать, мы знаем жизнь только по литературе. Разумеется, за исключением тех, кто не знает литературы.

Практичную идею можно использовать и с правой, и с левой стороны.

Преступление – это когда его именуют нарушениями законности.

Преступники обычно находятся по одной из сторон тюремной решетки.

Признайся: ставя на красное и черное, ты никогда не теряешь надежды выиграть на зеленое!

Призрак покойника часто пугает нас в облике своей вдовы.

Просвещайте своих детей сексуально, чтобы потом их не изгнали из рая.

Пуритане должны носить два фиговых листочка на глазах.

Разумеется, я не верю в чудо ночи на святого Ивана Купалу, но если бы вы спросили меня о ночи святого Варфоломея…

Распространять правду можно было бы устно, для популяризации лжи обычно используется большой аппарат.

Рассказывать анекдоты Господу Богу так, чтобы он не угадывал конца, – вот чем стоило бы гордиться.

Реальность не поспевает за комментариями.

Ребенок рождает родителей.

«С евнухами можно говорить долго», – рассказывала одна дама из гарема.

С теми, кто не имел бы права с ними сидеть, женщины часто лежат.

С тех пор как я увидел изображения нашего старого, почтенного Господа Бога в виде пожилого господина с лысиной, я окончательно потерял веру в любые, даже самые лучшие средства для выращивания волос.

Савл стал Павлом. Вечный удел апостолов. Вечный удел евреев. Евреи обычно меняют имена.

Сапог победителя, случалось, принадлежал побежденному.

Сдал переворот на «отлично» и перешел в следующий класс победителей.

Сентиментален ли я? Еще как! Как вспомнишь молодежный цинизм, слезы наворачиваются на глаза.

Скажи мне, с кем ты спишь, и я скажу, кто тебе снится.

Сколько пророков так и не вышли из подполья!

Слабая память поколений упрочает легенды.

Слова плодятся как кролики и пожирают всю зелень мира.

Смерть, помнишь ли ты свое первое кладбище?

Спаситель обрекает себя на повешение на человеческих шеях.

Старички иногда напоминают детей, которые на чужих именинах слишком долго ждут кого-нибудь, кто должен за ними прийти и опаздывает.

Старый лев словно бы обновился. Он обнаруживает все признаки молодого осла.

Сумма множества талантиков дает в результате один гигантский талантик.

Там, где все поют в унисон, слова не имеют значения.

Техника дойдет до такого совершенства, что человек сможет обойтись без себя.

То, что нас можно обманывать снова и снова, внушает мне оптимизм.

То, что человек занимается сатирой, уже разоблачает его как оптимиста.

Толпа орет одной большой глоткой, но ест тысячью маленьких ртов.

Толстокожих раздражает самый тонкий намек.

Толстяки живут меньше. Но едят дольше.

Труднее всего предвидеть чье-либо прошлое.

Трудно Богу доказать свое алиби.

Трудно жить после смерти. Иногда на это уходит целая жизнь.

Трусы должны иметь власть, иначе им боязно.

Ты и сам забудешь о себе после смерти, что же говорить о других.

У Гитлера должны были быть именно такие усики, какие были. Но смотрите! У следующего могут быть кудри и бакенбарды!

У каждого века есть свое средневековье.

У настоящего Колумба должно быть два яйца.

Укрепи тряпку палкой, и многие скажут, что это знамя.

Умершие легко меняют политические взгляды.

Утраченную веру в слово мне вернула цензура.

Факты порой говорят с иностранным акцентом.

X – вечный оптимист. Этим он радует все режимы.

Хватает тем для молчания.

Хочешь скрыть лицо – покажись нагим.

Храбрец: ест из руки тирана.

Цезарей обычно убивают друзья. Потому что они враги.

Цитаты вырывай из себя.

Человек всегда лишь эпигон героев собственных фантазий.

Чем меньше граждане, тем больше кажется империя.

Черепаха должна быть такой твердой, потому что она такая мягкая.

Что такое пессимизм? Результат столкновения двух разных оптимизмов.

«Что тебе напоминает этот старый шлягер?» – спросил я Икса. «Мой первый визит к венерологу».

Чтобы развернуть знамя, нужно пойти против ветра.

Штаны вытираются даже на троне.

Эксплуатация человека человеком? Значит, все по-людски.

Это выдающийся врач: он выдумал несколько болезней и даже сумел широко их распространить.

Этому критику не хватает третьего уха и двух первых яиц.

Этот писатель создал собственную школу, в которой был худшим учеником.

Юмор, пожалуй, единственное изобретение, отличающее людей от скотов и других людей.

Я вас ненавижу! Вы не даете себя возлюбить.

Я верю в неизбежную гибель всех земных организмов – но не организаций.

Я всегда боялся тех, кто требовал власти над душами. Что они делают с телами?

Я всегда был против закрытия гаремов. Дамы включаются в общественную жизнь, но евнухи приобретают слишком большое влияние на нее.

Я знал человека столь мало начитанного, что ему приходилось самому сочинять цитаты из классиков.

Я знаю, откуда взялась легенда о еврейском богатстве. Евреи платят за все.

Я мыслю, что я существую.

Я не интересуюсь политикой, и это отнимает у меня много времени.

Я не могу возмущаться деянием Герострата, пока не увижу архитектуры храма Дианы в Эфесе.

Я снова был в Вене. Как же я изменился!

Афоризм оставляет больше места для человека.

Все уже сказал реби Бен Акиба. Но кое-что из этого конфисковали.

Быть Богом и творить смертных людей?

Настоящий человек состоит из вопросов, настоящий Бог состоял бы из ответов.

Он выразился так ясно, что разум отказывался понимать.

Народ чертыхается истово, он верит в магию слова.

Будущее нужно постоянно вызывать из небытия, прошлое приходит само.

Иные из тех, кто боится взглянуть в глаза будущему, не подозревают, что будущее может показать им зад.

Не всякий умеет танцевать под музыку будущего.

Дату возникновения мира могли бы установить лишь бухгалтеры.

Это ужасно, что вечность состоит из отчетных периодов.

Вера в бумагу носит мистический характер. На ней пишут гарантии вечности гранита.

Вдов некоторых поэтов следует сжигать вместе с их неизданными поэтическими опусами.

Великие должны наклонять небо к людям, не снижая его уровня.

Он верующий, но где-то за подкладкой души мечтает, чтобы и над Богом была кассационная инстанция.

Техника дойдет до такого совершенства, что человек сможет обойтись без себя.

Как видно, в аду есть и вход, и выход, коль скоро можно пройти через ад.

Границы рая и ада подвижны, но всегда проходят через нас.

Жаль, что в рай надо ехать на катафалке!

Чтобы попасть в рай, нужно переплыть Лету.

Порой меня охватывает тревога: а вдруг мы уже в раю?

В раю должно быть все: и ад тоже!

Признайся: ставя на красное и черное, ты все же не теряешь надежды выиграть на зеленое!

Будь альтруистом, уважай эгоизм других!

Не сомневаюсь, ты удивишься, если корова вдруг заговорит по-английски. Но поверь мне: на десятый раз тебя бы уже раздражало ее далекое от оксфордского произношение. Конечно, если бы ты разбирался в этом…

Он антисемитского происхождения.

Он упорно твердит, что еврей он только наполовину! Подтверждаю – самое большее наполовину. Потому что мне точно известно, что он по меньшей мере полукретин.

А бедняжка Гитлер думал, что антисемитизм можно приспособить только к национальному социализму.

На Луне и на Марсе тоже будут астрологи.

Молитесь, астрологи, о беззвездном небе!

Одним и тем же мозгом мыслить и верить?

Атеисты говорят о времени «после рождества Христова» – «наша эра». Странно.

В правилах хорошего тона предусмотрено все, даже как должен вести себя неверующий по отношению к Богу.

Можно ли считать афоризм приговором? Да, по отношению к автору.

Безбожники – это верующие, которые не желают быть ими.

Вечность – временное решение. Пока не определится начало и конец.

Раньше и вечность была долговечнее.

Чтобы не запачкать рук, иногда нужно положить на ладонь банкноту.

Бывает, что наказание порождает вину.

Автор может совершить самоубийство, целясь во вкусы публики.

Государственные харчи человека унифицируют, но государственная водка выявляет немало его индивидуальных черт.

У диктаторов нет силы – у них есть насилие.

Давайте выкрикивать здравицы, а вдруг кто-нибудь выйдет на какой-нибудь балкон.

Факты воображения.

Настоящий враг тебя не покинет.

Нельзя смотреть на врага с омерзением – а вдруг понадобится его сожрать?

Если бы мы стали быстрее времени, мы могли бы стать медленнее жизни.

У нас было бы вдоволь времени, если бы его не существовало.

В настоящей бомбе с часовым механизмом взрывчатым веществом является время.

Хочется сказать художнику: не лги – выдумывай!

Во владениях лжи умирает фантазия.

Есть мысли мужские, женские и неопределенного рода. Последние – не дети двух первых. Обычно их подбрасывают завернутыми в газету.

Для старого Рокфеллера издавали специальную газету, заполненную вымышленными новостями. Некоторые страны в состоянии издавать такие газеты не только для миллиардеров, но для всего населения.

Фабрики гениев есть, но нет поставок сырья.

В проблеске гениальности видишь свою бездарность.

Спектакли истории дешевы: массовый герой получает ставку статиста.

Голод: аппетит, обостренный настолько, что им можно убить других.

Аппетит приходит во время еды, но не уходит во время голода.

В борьбе между сердцем и головой в конце концов побеждает желудок.

Я знал субъекта с абсолютно фальшивым слухом; и если бы он еще подвел под него теорию, то, несомненно, сделал бы эпоху в истории музыки.

Валаамова ослица заговорила человеческим голосом. Иным актерам стоило бы последовать ее примеру.

Пластинки нашей молодости хрипят нашим голосом.

Любовь к родине не знает чужих границ.

Первородный грех был источником славы Божьей – небывалого роста числа верующих.

Я не разбираюсь в женщинах и отличаю их от мужчин только по их полу.

Жаждешь крови? Стань гнидой.

Отвращение к кровопролитию нужно иметь в крови.

Один художник разобрал свою модель на части.

Я ничего не имею против беспредметной живописи, лишь бы был виден субъект художника.

И жизнь – ребячьи забавы, только с настоящим реквизитом.

Жизнь идет по кругу все ближе к горлу.

Боюсь, что смерть лишит нас и загробной жизни.

Прямо не хочется верить, что ложь существовала до изобретения книгопечатания.

Я не завистлив. Я даже могу посетить могилу врага в Аллее Славы.

И бесправие может быть кодифицированным.

Когда мы до конца исследуем космос, окажется, что, будучи здесь, на земле, мы уже были в небе.

Тема диссертации: «Человек в истории человечества».

Будем учиться – может быть, после смерти из нас вырастет древо познания добра и зла.

Граница между светом и тенью – ты.

У бездомных двери распахнуты настежь для каждого.

Дорожные знаки могут превратить шоссе в лабиринт.

Один поклон жрецам значит больше, чем сто поклонов божеству.

Адам и Ева положили начало массовому производству человеческого тела, зато Авель и Каин – души.

Откуда взяться гармонии между душой и телом, если душа всегда готова спасти себя ценой тела?

Какое коварство! Наши незримые души – узницы, и только грубая плоть бегает совершенно свободно.

Глаза – зеркало души. Только чтобы мухи не узнали об этом.

Обладает ли астральное тело душой?

Провидение наставило рога дьяволу.

Рога не мешают дьяволу носить самые разнообразные головные уборы.

Сила дьявола в его ангельском терпении.

Дьяволы бывают двух видов: разжалованные ангелы и сделавшие карьеру люди.

Кто знает, может быть, дьявол упорхнул бы от нас, если бы его окрылили?

Чтобы гарантировать ему мученичество, Бог родил своего сына евреем.

С той минуты, как человек встал на задние конечности, все является позой.

У него были грешные благие желания.

Культура для многих первая потребность, которую не нужно удовлетворять.

Тот, кто смог бы доказать свое происхождение от Спартака, сегодня уж точно не был бы лидером левых, но украшением римской аристократии.

Печально, что литературное произведение не может жить дольше, чем существующий мир.

Будем кратки. Мир перенаселен словами.

Если окажется, что наша логика неверна, все науки станут поэзией.

Мало кто меняет убеждения – меняют идеологии.

Если миф сталкивается с мифом, это в высшей степени реальное столкновение.

Интеллектуальная засуха заливает нас потоком слов.

«Как следует вести себя, – спросил один мой знакомый, – застав у себя дома друга жены в постели с незнакомой женщиной?»

Искусство не могло бы жить даже без того человека, который мог бы обойтись без искусства.

Творчество – это загадка, которую художник задает сам себе.

Искренность исповедующегося небес– корыстна.

После очищения истории ото лжи не обязательно остается правда, иногда – совсем ничего.

Перегоняя кого-либо, смотри: не пришлось бы от него убегать.

Чем ниже падаешь, тем меньше чувствуешь боль.

Некоторые ступени карьеры ведут на виселицу.

Объединяйтесь, люди! Смотрите: ноль – это ничто, но два ноля уже кое-что значат.

Тот, кто не разбирается ни в чем, может взяться за что угодно.

Электронный мозг будет думать за нас точно так же, как электрический стул за нас умирает.

Минутка конца света будет короче, чем слово творения.

Конституция государства должна быть такой, чтобы не нарушать конституцию гражданина.

Они хотят быть гражданами космоса, и клеймят позором космополитизм.

Мы будем блохами космоса, скачущими со звезды на звезду.

«Всегда возвращаются к первой любви». Может быть. Но каждый раз с другой целью.

Что устраняет силу тяготения? Сила привычки.

Трудно не оценить платную любовь. Ее цена обычно известна заранее.

Женщины – это садистки; они истязают нас муками, которые мы им причиняем.

Разбираюсь ли я в людях? Только в 2711-ти.

Будь люди по-настоящему велики, на свете было бы много места.

Людоед не пренебрегает человеком.

Считать ли это прогрессом, если людоед научился пользоваться ножом и вилкой?

Массовым должен быть читатель, а не искусство.

Одни говорят: «На уровне», другие: «На дне». Что ж, и те и другие правы – при таком мелководье.

И умершие лгут – устами живых.

В человеческой жизни есть перерывы. В автобиографиях.

Описание жизни человека, выдуманное им самим, является подлинным.

Даже из мечты можно сварить варенье, если добавить фруктов и сахару.

Мир не существует, а поминутно творится заново.

Его непрерывность – плод нехватки воображения.

А может быть, весь окружающий мир – лишь потемкинская деревня в ожидании ревизии какого-то демиурга?

Все на свете функционально, а особенно то, что решительно ничему не служит.

Творите мифы о себе – боги делали то же самое.

Помните: в каждом мифе есть зернышко истины, которое снова может стать нашим хлебом насущным.

Порой хочется молиться о существовании Бога!

Всегда обращайся к чужим богам. Они выслушают тебя вне очереди.

Он поставил все на одну карту. Вышла другая. И он выиграл – стал великомучеником.

Настоящий мученик тот, кому даже в этом звании отказывают.

Настоящий терновый венец долго носить нельзя: тернии обламываются.

Бывают почетные терновые венцы, с терниями только наружу.

Не загораживай путь к отступлению своим крестом!

Тот, кто говорит «мы», не имеет в виду себя.

Люди глухи к тому, что кричит в тебе громче всего.

А может, под властью людоедов была бы надежда на запретный сезон охоты на людей?

Не будем пытаться понять друг друга, чтобы друг друга не возненавидеть.

Часто одной только смелости мало, нужна еще наглость.

Надежда – это расчет вероятностей, который пишется перьями из крылышек ангелов.

Надежда – мать дураков, что не мешает ей быть прекрасной любовницей смелых.

Нужно идти с народом. Разве что сам народ ездит на автомобилях.

Когда народ гол, на него надевают смирительную рубашку.

Национализм может быть огромным. Но великим – никогда.

Напоминание: Национальное большинство не значит, что отдельный его представитель больше представителя национального меньшинства.

Стройте мосты от человека к человеку, разумеется, разводные.

Поженились одинокая с одиноким, будут плодить одиноких.

Оппозиционер. Поднимал тосты, держа кубок в стиснутом кулаке.

Расходовать оптимизм нужно умеренно, чтобы хватило до конца года.

Говори умно, враг подслушивает.

Повторяться каждый раз по-другому – не это ли есть искусство?

Заветная мечта попугая: повторять самого себя.

Игра слов – дешевка? Смотря что стоит на кону.

Если бы ангелы были остроумны, я поверил бы в поражение сатаны.

Ответственность любит комфорт и охотно возлагается на неприкосновенных.

Если ты открыл эликсир вечной жизни, запатентуй его сразу же. Иначе тебе нечего будет оставить наследникам.

Никогда не уступайте отчаянию – оно не держит своих обещаний.

Я бы ставил собачкам памятники. Чтобы им было на что задрать ножку.

На людскую память нельзя полагаться; на беспамятство, к сожалению, тоже.

Если бы знать шлягер иерихонских труб!

Музыканта можно убить чем попало, но мелодию только мелодией.

Рассказать содержание слова – писательское искусство.

Я пишу кровью из носа.

Иные писатели напоминают мне берлинских дамочек, которые, приставая к вам ночью на улице, мурлыкают по-кошачьи: «Я такая неукротимая…»

Пиррова победа – вот истинная виктория: одним махом избавиться от врагов и от своих.

Разговоры о погоде станут интересными при первых признаках конца света.

Неграмотные вынуждены диктовать.

Неграмотные проходят от А до Я быстрее, без алфавита.

Не следует со свечой искать девицу.

В начале была передовица, в конце некролог.

Золотник забот перевешивает тонну счастья.

Нравственную позицию мы всегда представляем себе вертикальной, безнравственную – горизонтальной. «Weshalb?» – спрошу я на языке Фрейда.

То, что нас можно обманывать снова и снова, внушает мне оптимизм.

Нет лучшего кляпа, чем официально разрешенный язык.

Ответственность любит комфорт и охотно возлагается на неприкосновенных.

Рассказать содержание слова – писательское искусство.

Сколько уж раз взламывали сокровищницу национального языка, чтобы его обогатить.

У каждой профессии особый жаргон. Политики свой навязали народам.

И резиновой палкой можно указывать путь.

У могильщиков не бывает мертвого сезона.

Поцелуй передавался из поколения в поколение путем устной традиции.

Истина обычно лежит посередине. Чаще всего без надгробия.

Еще никому не удавалось побить ложь оружием правды. Побороть ложь можно только еще большей ложью.

В девятнадцатом веке мало кто ожидал, что наступит двадцатый.

Труднее всего предсказать чье-либо прошлое.

Искусствоведы часто напоминают людей, которые знают химический состав запаха, не чувствуя аромата.

После премьеры иногда наступает такой катарсис, что дальнейшие представления лишаются смысла.

Возможно, и на пороге смерти прибита подкова счастья.

Слово «курва» утратило свою женственность, теперь это просто скурвившееся слово.

Я вижу его насквозь и поэтому знаю, кто за ним стоит.

Карьера человека во вселенной заставляет задуматься, нет ли у него случаем чьей-то протекции?

Говорят, изобрели абсолютно надежную противозачаточную пилюлю. Слишком поздно. Лучше бы она была косточкой в яблоке, которое змей предложил Еве.

Садизм нередко проявляется в отсутствии каких бы то ни было чувств.

Большое искусство – опоздать как раз вовремя.

На что мне «Путеводитель по аду»? Там изображен рай.

Жалобы на алкоголизм? А разве гражданам дали познать вкус нектара?

Ужасны расстрелы под Стеной Равнодушия.

Иногда поджигатели убеждены, что несли перед народом факел.

Держи язык за зубами – наготове.

Можно влюбиться из одной только ревности.

Французская революция показала наглядно, что проигрывают те, кто теряет голову.

Каждая вера приправляет свою манну по-разному.

Каждый режим в конце концов становится старым режимом.

Есть критики, считающие произведение автора эпиграфом к своей рецензии.

Хочешь встретить себя? Поезжай в чужой город.

Чтобы быть собой, нужно быть кем-то.

Шутовские колокольчики сбивают с толку собак Павлова.

Что знает зоолог, видевший животных лишь в зоопарке; что знают о человеке те, кто видел его лишь на свободе.

Кажется, у языка больше свободы после утраты зубов.

Те, кто носит шорты, пусть помнят, что в комплект входят еще удила и кнут.

Есть святые, житие которых начинается с канонизации.

Я бы хотел почитать «Жития канонизаторов».

У черта на рогах ореол держится лучше.

Дьявол не спит. С кем попало.

В горизонтальном положении мозг не выше других органов.

Когда я начинаю думать серьезно, я вижу, насколько комичен мир.

Будь у меня сила воли побольше, я бы сумел пересилить ее.

Чем темнее, тем легче быть звездой.

И слезы плывут по течению.

Океаны человеческих слез не были бы так огромны, не будь они так мелки.

Я верю в безупречно точную случайность.

Всем правит случай. Знать бы еще, кто правит случаем.

Когда отменят кару смерти, смерть не перестанет быть карой.

Смерть – это поза умершего человека.

Привыкнуть можно только к смерти других.

Скажи мне, над чем смеется народ, и я скажу тебе, за что он готов пролить кровь.

Человек задумывается о цели своего существования; возможно, устрицы задумываются о том же, если только им не открыл этого какой-нибудь официант.

Если бы сны продолжали друг друга, ах, сколько пришлось бы платить алиментов!

Угрызения совести нередко имеют причиной слишком добродетельную жизнь.

Всякий раз, когда я говорю «да», я заранее вижу, скольких «нет» мне это будет стоить.

Если бы можно было отослать смерть в рассрочку!

Приветствуй день вставанием!

Кто по горло сыт страхом, не голоден до впечатлений.

Уже при покачивании колыбели решается, куда склонится чаша весов судьбы.

Многие примирились бы с Судьбой, но Судьба тоже имеет кое-что сказать.

А может быть, счастье скрывается под каким-нибудь псевдонимом?

Некоторым для счастья недостает только счастья.

В доме повешенного не говорят о веревке. А в доме палача?

Драматург: чревовещатель души.

Слишком многие драматурги не понимают своей роли на сцене.

Обожаю мелодраму. Потому что я реалист.

Нужно очень много терпения, чтобы научиться терпению.

Техника техникой, но лифт ломается чаще, чем лестница.

Лицо толпы не нуждается в маске.

Те, кто сейчас на устах толпы, вскоре будут на ее языке, а потом на зубах.

Если выпить на брудершафт цикуту, это, пожалуй, уже на всю жизнь.

Проводятся эксперименты, которые должны показать, в каких политических условиях может жить человек.

Четыре драматических единства: единство времени, места, действия и морально-политическое единство.

Государство, заранее знающее даты смерти своих граждан, может вести в высшей степени плановое хозяйство.

Даже механизм диктатуры – не перпетуум мобиле.

А я утверждаю, что достаточно запустить в космос какую-нибудь точку опоры и приставить лестницу. Дорога на небеса открыта.

Трагедия? Сидел одинокий человек в пустой комнате.

Да здравствует черное прошлое Африки!

Есть трусы мозга и трусы сердца.

Стоило бы подумать о каре пожизненного заключения, усугубленного искусственным продлением жизни.

Можно было подумать, что в его голове несколько мозжечков.

Следы многих преступлений ведут в будущее.

Я охотнее слушаю сказки времен, уходящих в далекое прошлое, чем в далекое будущее.

Он создал школу невежества.

Я никогда не мог примириться с фактом.

Он годится, чтобы дробить философские камни.

Ах, эти доморощенные философы, что еще ни разу не умерли!

Следует отличать народное искусство от народно-демократического.

Не рассказывайте никому своих снов – что, если к власти придут фрейдисты?

В последнее время все больше входят в моду лисьи шубы. Хитрые эти лисицы!

Я не принадлежу к тем, кто, почитая крест, не видит на нем человека.

Он шел по трупам идущих к цели.

Не все мысли проходят через мозг, некоторые только через цензуру.

Можно ли это считать внутренней цензурой, если цензура у писателя в одном месте?

Наверно, царь Мидас проходил мимо креста Спасителя. Кругом золотые кресты.

И вход «homo» в пещеру был прогрессивным шагом, и выход из нее.

Тоже мне невидаль, канатоходец! Путь прямой, как натянутая веревка.

Невозможно остановить время: этого не допустит часовая промышленность.

Бог сотворил нас по своему образу и подобию. Но откуда уверенность, что он работал в реалистической манере?

Человеческое, слишком нечеловеческое.

Человеческое тело – один из самых распространенных костюмов на карнавале нелюди.

Человек с человеком веками ведут один монолог.

Не жди с мытьем ног до потопа!

Вера творит чудеса. По принципу взаимности.

Что лучше, «искусственное процветание» или естественная нищета?

Великая эпоха способна вместить внушительное число маленьких людей.

Некоторые юбилеи вызывают желание перелистать кодекс: не истек ли срок давности некоторых делишек?

Извращенцы! Языком насилуют грамматику.

Доминик Опольский

А теперь пришел черед передела загробного мира.

Бия себя в грудь, сними ордена.

Бывают амнистии, которые освобождают только тюремных охранников.

Велико расстояние от идеала до идеала.

Дети своего времени со временем сиротеют.

Записывай каждую мысль. Может быть, тебе удастся записать свою собственную.

Идейный мазохист может стать национальным героем.

Иные путают наготу с искренностью.

Когда голос берет толпа, уже не важно, что она хотела сказать.

Когда затягиваешь пояс, желудок становится ближе к сердцу.

Между правдой и ложью есть место для чего-то более человеческого.

Молчи так, чтобы было слышно, о чем ты умалчиваешь.

Мысли иных людей так глубоки, что добыча не окупает расходов.

На многих литературных творениях следовало бы указывать срок годности.

Не старайся быть исключением, иначе тебя используют для подтверждения правил.

Он потерял веру. Потому что обрел уверенность.

По мере того как все больше народов получает свободу, на душу населения ее становится все меньше и меньше.

После грозы флаги чище.

Припертого к стене хамелеона не отличишь от стены.

Пророком можно быть и в своем отечестве, но непременно с иностранным паспортом.

С крушением рабовладения человек перестал быть частной собственностью.

Стучи и в открытую дверь тоже. Может быть, ее открыли не для тебя.

У легковерного есть что-то общее с легкоперевариваемым.

Узники одной эпохи часто становятся тюремными сторожами в следующую эпоху.

Фанфары грянут в конце похоронного марша.

Что за радость ходить в гости, если нам говорят: «Будьте, как дома?»

Чтобы получить голос, ему пришлось пройти мутацию.

Экспериментальный кролик может позволить себе практически все.

По своему следу себя не отыщешь.

Тренируй память, чтобы помнить, что ты уже забыл.

Некоторые лица на негативе выглядят позитивнее.

Чтобы не быть голословным, ограничусь цитированием.

Болеслав Прус (Александр Гловацкий)

Много страшных злодейств на свете, но, может, самое страшное – задушить любовь.

Никогда не бываешь настолько несчастным, как это кажется.

Нет человека, которому бы в жизненной лотерее доставались одни выигрыши.

Бесстрашный ум ценнее силы. Слон в пятьдесят раз сильнее человека, однако покоряется ему.

Гнев не уживается со справедливостью, как ястреб с голубем.

Торжествующий враг – самый слабый враг.

Когда мужчина смотрит на женщину, дьявол надевает ему розовые очки.

Для мужчины любимая женщина – святыня, алтарь… И вот, когда первый встречный авантюрист приближается к этой святыне, как к стулу, и обращается с нею, как со стулом, а святыня чуть ли не в восторге от подобного обращения, тогда… начинаешь подозревать, что алтарь-то и на самом деле – всего только стул.

Хораций Сафрин

Влечение к выпивке, в отличие от влечения к женщине, со временем переходит в хроническое состояние.

Громче всего человек кричит о себе, когда он в пеленках; потом понемногу сбавляет тон.

Есть люди думающие, есть люди бездумные. Но всего опаснее те, за кого думают другие.

Многоточие иногда обозначает отсутствие мысли.

Развлечение старости: флирт со смертью.

Старость – плохая защита от безрассудства. Но и рассудительность – плохая защита от старости.

Старый холостяк подобен упорному пешеходу, который еще не попал под машину.

Три человека делают с нами, что хотят: парикмахер, гробовщик и оратор на юбилейном банкете.

Христос изгнал торгующих из храма. Торгующие поумнели и облачились в ризы.

Профессиональное нищенство – занятие не менее доходное, чем профессиональная филантропия.

Казимеж Сломиньский

Гвардия не отступает – чтобы чего-нибудь не растоптать.

Голос совести никогда не выступает в хоре.

Жить надо дольше. И чаще.

Зернышко к зернышку. А потом клепсидра переворачивается.

Знаком креста люди помечают список своего и чужого присутствия на Земле.

Иногда кажется, что Зевс перепутал Атласа с Сизифом.

Клоун: артист, который в цирке играет роль человека.

На портретах обычно не видно, что портретируемый стоит на коленях.

Ничего не дается даром. За каждое ничего надо платить.

Нравственность не упала. Нравственность изменила позицию.

Переливая из пустого в порожнее, не перепутай этикетки!

Самый прямой позвоночник – у бабочки на булавке.

У стен есть уши. Все остальное – глухая стена.

Чары развеялись, суеверия остались.

Влодзимеж Счисловский

В доме повешенного не говорят даже о галстуке.

Давай по порядку: сперва ты подашь мне руку, потом я подставлю тебе ногу.

Даже покойника можно задеть за живое.

Если конь сочинил панегирик в честь узды, присмотрись внимательней: а конь ли это?

Каждый тиран должен знать размер своей шеи.

Крикни: «Вор!» – и все обернутся. Крикни: «Человек!» – и никто ухом не поведет.

Ласковое теля двух маток сосет – и потом из него выходит двойная отбивная.

Много ли стоит бич сатиры в руках мазохиста?

Оригинальность эха состоит в повторении.

Подошел к зеркалу и увидел обратную сторону медали.

Сидящий в первом ряду привыкает к подсказкам суфлера.

Судьба слепа, но разит без единого промаха.

Твердый орешек нередко оказывается пустым.

Трубка мира годится для дымовой завесы.

Сидел между двух стульев и упал на четыре лапы.

Погоня за счастьем состоит из фальстартов.

Мечислав Шарган

Будь поосторожнее с зеркалом, не то увидишь собственное лицо.

Бытие определяет подсознание.

Вера горами двигает – перенося их на спинах верующих.

Временами я уезжаю из дома, чтобы посмотреть на себя издали.

Все мы умрем, а некоторые к тому же и сдохнут.

Выход из лабиринта ведет в тупик.

Ему предложили выбрать: богатство или ум. Как умный человек, он выбрал богатство.

Заглядыванье в чужие окна свидетельствует о крайней степени одиночества.

Знай, с кем красть: а вдруг тебе с ним и сидеть?

К каждому человеку нужен особый ключ – и, разумеется, небольшая отдельная камера.

Как силен был бы мужчина, если бы Господь сотворил его из ребра Евы!

Корова пережевывает пейзаж.

Кости лежат на кладбище. Интересно, сколько шестерок выпадет у Творца?

Кровавое пятно: «Но совесть у меня чистая!»

На лицах актеров можно прочесть все не сыгранные ими роли.

На руке пять пальцев, и еще кулак!

На человека можно рассчитывать, начиная от определенной суммы.

Нам велят стоять смирно и одновременно идти вперед.

Нам приходится вас обманывать, чтобы сохранить ваше доверие.

Ну, так уж сразу Содом и Гоморра! А может, обыкновенный бордель?

Он верит так сильно, что Бог ему уже и не нужен.

Песок в глаза можно сыпать газетами.

Страус вовсе не прячет голову в песок – он показывает нам задницу.

Туннели мучаются комплексами лабиринтов.

Человек с человеком. И нет человека!

Чтобы она была еще хуже, конституцию постоянно следует улучшать.

Шире всего улыбается череп.

Я верю дьяволу, что Бог существует.

Я знаю людей, которых Господь, вероятно, высосал из пальца.

Хуго Штейнхаус

Аристократия выводит свои привилегии от первого в роду, то есть от единственного представителя рода, которой не был аристократом.

В истории остаются фразы максимум из семи слов.

Всякий раз, когда я встречал его, он молчал; он молчал о Ванде.

Вычеркнуть из чужого произведения неприличное слово такая же наглость, как вписать неприличное слово.

Если Бог есть, то почему его нет?

Есть люди, обладающие идеальной дикцией; почему же им так мало есть что сказать?

Женская любовь превосходит мужскую. Разница, которая достается детям, громадна.

Женщины глубоко безразличны к собиранию марок, чтению газет, разговорам о фотоаппаратах и состоянии экономики. Это, по-видимому, говорит об их безусловном превосходстве над нами. К счастью, они глубоко безразличны и к прочим нашим занятиям.

Женщины не любят смешливых мужчин, а мужчины – остроумных женщин.

Журналисты вовсе не интересуются известиями, которые сообщают, как официанты не имеют аппетита к блюдам, которые приносят.

…И только неграмотные могли читать ее мысли.

Идиоты и гении не обязаны понимать анекдоты.

Из дома реальности легко забрести в лес математики, но лишь немногие способны вернуться обратно.

Ирония – оружие слабых. Сильные мира сего не имеют прав на нее.

Каждый человек ведет себя искусственно – это же совершенно естественно!

Как трогательно, что простые люди просят совета у ученых людей! И как разумно, что они этим советам не следуют!

Когда мужчины наконец убедили женщин, что любовь – это грех, одни женщины пошли в монастырь, другие вышли на панель.

Когда писатели заметили, что жизнь подражает плохим романам, они ударились в чистый вымысел.

Комплимент должен быть правдивее правды.

Ложь расположена ниже правды, художественный вымысел – выше.

Любовь совершает открытия, распутство – изобретения.

На его лице выражалось спокойствие духа, вытекавшее из чувства неисполненного долга.

На поворотах жизненных дорог должны висеть предостерегающие надписи: максимальная скорость 24 часа в сутки.

Не признавая кого-либо де-юре, мы тем самым признаем его де-факто – об этом помнят атеисты!

Не следует плохо говорить об отсутствующих, тем более – о несуществующих; атеисты находятся в трудном положении!

Неблагодарность лучше всего доказывает пользу благодеяния: облагодетельствованный успел позабыть о своей прежней нужде.

Невелика штука предсказывать будущее; вы лучше попробуйте разгадать настоящее!

Некоторые дети так любят школу, что хотят оставаться в ней всю жизнь. Из них-то и выходят ученые.

Нельзя сказать, что в Галиции было распространено знание немецкого языка, – там было распространено незнание немецкого языка.

Несчастный влюбленный подобен предпринимателю, которой упорно покрывает убытки неудачного предприятия, чтобы не потерять того, что вложил.

Образование – не помеха женственности: докторши так же глупы, как и прочие женщины.

Опасайся тех, кто сетует на нехватку времени, – они крадут твое.

Палачу платят за работу; в свое оправдание он может сказать: «Каждый должен жить!»

Писатели, не признающие любви, всего лишь повторяют доводы философов-идеалистов: веши не являются тем, чем кажутся. Но удивляться тому, что и женщины не то, чем кажутся, – признак необразованности. Красота иллюзорна ничуть не больше, чем твердость железа.

Плохой полемист пытается убедить другого, хороший убеждает третьего.

Пока я храню молчание, я не даю согласия.

Править трудно, поэтому умные с охотой препоручают эту обязанность дуракам – для них трудностей не существует!

Просвещение распространилось настолько, что ныне можно читать, писать и публиковать, оставаясь неграмотным.

Стереоскопия требует двух изображений одного предмета – сдвинутых. Тот, кто знает два языка, видит мир стереоскопически: именно такой эффект дает сдвиг значений выражений, соответствующих друг другу в словаре.

Уголовная полиция – превосходное определение.

Чтобы писать для газет, не нужно никакой квалификации, но чтобы их читать, нужно в совершенстве знать вещи, мир и людей.

Я физик и имею право на сохранение энергии.

Хенрик Ягодзиньский

«А король-то голый!» – крикнул ребенок. «Зато как сложён!» – закричали придворные.

Бей фанатиков!

Богатые скучают дороже.

Дважды два уже четыре, а будет еще лучше.

Для каждого предусмотрен его личный конец света.

Дуракам везет? Не такие уж они дураки.

Если вечером в ресторане вы видите мужчину с девушкой, которая выглядит, как его дочь, – то это не его дочь.

Если нам есть в чем себя упрекнуть, мы всегда отыщем виновных.

Есть люди, которые не совершают ошибок. Это те, за кого думают другие.

За тридцать сребреников уже можно что-то купить.

Интеллигентный человек смеется шутке только раз – когда ее выдумает.

Каждый может упасть, но зачем же вылеживаться?

Красивые женщины редко бывают одни, но часто бывают одиноки.

Мир полон чужих девушек.

Мост уже запланирован, теперь планируют реку.

Мы еще встанем на ноги! В крайнем случае – на четыре ноги.

На поле славы остаются и те, кто умер со страху.

Набожный грешит согласно заповедям.

Наука не отвечает на все вопросы, это верно; но зато помогает понять бессмысленность многих из них.

Не будем все сваливать на наше межзвездное положение.

Не стоит рассчитывать на потомков – предки тоже на нас рассчитывали.

Неизвестно, что человек еще выдумает: голова круглая.

Неудачная операция – половина удачного вскрытия.

Нужно ангельское терпение, чтобы быть отцом всех христиан.

Покажите мне смысл – и я совершу какую угодно глупость.

Портье – это призвание: он вводит других в царство, в котором сам не живет.

Работа работой, но надо и что-то полезное делать.

Реклама – двигатель торговли: сотня двигает, один торгует.

С тех пор как изобрели речь, люди не могут договориться друг с другом.

Статистически – дважды два в среднем будет четыре.

Счастливые часов не наблюдают, а после жалуются, что счастье длилось так коротко.

Телевидение приблизило к нам вплотную мир, который заслоняет от нас телевизор.

У детей деньги бывают чаще, чем у родителей, потому что у детей есть родители, а у родителей, как правило, родителей уже нет.

У нас перемены к лучшему следуют с такой быстротой, что ничто хорошее не успевает прижиться.

Убеждения, не подкрепленные доводами, свидетельствуют о том, что у вас есть своя позиция.

Холостяк: человек, у которого есть стол и диван, причем история дивана гораздо богаче.

Чем тупей дискутанты, тем острее дискуссия.

Чудо: его ударили по щеке, он подставил другую; ударили по другой, а он подставляет третью.

Экономическая проблема: как у всех отнять, чтобы каждому прибавить.

Аркадий Тимофеевич Аверченко

Гюго Виктор – автор знаменитого романа «Notre Dame de Paris», вышедшего на русском языке под заглавием «Наши дамы из Парижа».

Никогда не показывайте, что вы умнее ребенка; почувствовав ваше превосходство, он, конечно, будет уважать вас за глубину мысли, но сам сейчас же молниеносно уйдет в себя, спрячется, как улитка в раковину.

У философов и у детей есть одна благородная черта: они не придают значения никаким различиям между людьми – ни социальным, ни умственным, ни внешним.

Желуди-то одинаковы, но когда вырастут из них молодые дубки – из одного дубка делают кафедру для ученого, другой идет на рамку для портрета любимой девушки, а из третьего дубка смастерят такую виселицу, что любо-дорого…

Моя была бы воля, я бы только детей и признавал за людей. Как человек перешагнул за детский возраст, так ему камень на шею да в воду. Потому взрослый человек почти сплошь – мерзавец.

Самая существенная разница между свадьбой и похоронами та, что на похоронах плачут немедленно, а после свадьбы только через год. Впрочем, иногда плачут и на другой день.

Жизнь любит иногда подшутить и посмеяться даже над смертью. Истинно светские люди могут иметь успех в обществе и свете – помимо всех других качеств – только в двух случаях: или когда они хорошо рассказывают анекдоты, или когда они анекдотов совсем не рассказывают…

Женщина, даже самая бескорыстная, ценит в мужчине щедрость и широту натуры. Женщина поэтична, а что может быть прозаичнее скупости?..

Леонид Николаевич Андреев

Борьба – вот радость жизни.

Когда бьют по одному честному лицу – все честные лица должны испытывать и боль, и негодование, и муку попранного человеческого достоинства.

Ложь перед самим собою – это наиболее распространенная и самая низкая форма порабощения человека жизнью.

Пусть всепобеждающая жизнь – иллюзия, но я верю в нее, и несчастья нынешнего дня не отнимут у меня веры в день грядущий. Жизнь победит – сколько рук ни налагалось бы на нее, сколько безумцев ни пытались бы ее прекратить. И разве не умнее: жить, хваля жизнь, нежели ругать ее – и все же жить!

Счастье… обширно и многогранно; лишенный возможности быть счастливым в одном, найдет свое счастье в другом.

Деньги не исправляют несправедливостей природы, а углубляют их.

Многих малодушных, уже решившихся на самоубийство, удерживало на земле сознание, что они нужны для любящих их, и они долго еще жили, укрепляясь в мысли, что более храбрости требуется для жизни, нежели для смерти. А еще более бывало таких, которые забывали причины, побудившие их на самоубийство, и даже жалели, что жизнь так коротка.

…осторожнее, нежнее и любовнее прикасайтесь к славному русскому языку; в нем душа народная, в нем наше будущее.

Более храбрости требуется для жизни, нежели для смерти.

Все звери боятся света.

Даже самая незначительная доля власти легко кружит неразвитые головы.

Жизнь, не освященная высшей целью, сведенная к голой борьбе за примитивные потребности существования, – такая жизнь – тоска, томление и гнусность.

Плохи дела жизни, когда приходится хвалить смерть…

Разве не умнее: жить, хваля жизнь, нежели ругать ее – и все же жить?

Только тот приобретает истинных друзей, кто является другом самому себе.

У высоко летающих птиц не только крылья большие, но и клювы поувесистей.

Константин Дмитриевич Бальмонт

У каждой души есть множество ликов, в каждом человеке скрыто множество людей, и многие из этих людей, образующих одного человека, должны быть безжалостно ввергнуты в огонь. Нужно быть беспощадным к себе. Только тогда можно достичь чего-нибудь.

В душах есть всё, что есть в небе, и много иного.

В человеческой душе два начала: чувство меры и чувство внемерного, чувство безмерного. Древняя Эллада – это чувство меры. Пафос романтики и творческий огонь нашей современности – это чувство внемерного, беспредельного. Мы хотим пересоздания всей Земли, и мы ее пересоздадим, так что все на Земле будут красивы, и сильны, и счастливы. Это вполне возможно, ибо Человек есть Солнце и его чувства – его планеты.

Вот в эту самую минуту, когда мы здесь дышим, есть люди, которые – задыхаются.

Есть удивительное напряженное состояние ума, когда человек сильнее, умнее, красивее самого себя… Такие состояния, приближающие нас к мирам запредельным, бывают у каждого, как бы в подтверждение великого принципа конечной равноправности всех душ. Но одних они посещают, быть может, только раз в жизни, над другими, то сильнее, то слабее, они простирают почти беспрерывное влияние, и есть избранники, которым дано в каждую полночь видеть привидения и с каждым рассветом слышать биение новых жизней.

Истерия есть повышенная чувствительность, и то, что в мире врачевания является недугом, подлежащим устранению, в мире искусства предстает исключительно ярким цветком.

Праздник сердца – это радость кого-нибудь полюбить. Праздник сердца – найти клад неожиданно. И праздник сердца – найти себя в другом, увидеть лучшее своего сердца в зеркале сердца иного. И разбить стену разъединяющую – это радость души алмазно-острая, это истинный праздник сердца.

Николай Александрович Бердяев

Ад нужен не для того, чтобы злые получили воздаяние, а для того, чтобы человек не был изнасилован добром и принудительно внедрен в рай.

Античная трагедия есть трагедия рока, христианская же трагедия есть трагедия свободы.

Бога отрицают или потому, что мир так плох, или потому, что мир так хорош.

Буддизм есть по-своему великое учение о спасении от мук и страдания без Спасителя.

Вежливость есть символически условное выражение уважения ко всякому человеку.

Власть авторитета предполагает свободу в его признании.

Вера в бессмертие есть не только утешительная вера, облегчающая жизнь, она есть также страшная, ужасная вера, отягчающая жизнь безмерной ответственностью. Можно было бы сказать, что неверующие больше облегчили себе жизнь, чем верующие.

Воинствующее безбожие есть расплата за рабьи идеи о Боге.

Государство существует не для того, чтобы превращать земную жизнь в рай, а для того, чтобы помешать ей окончательно превратиться в ад.

Добрые дела, которые совершаются не из любви к людям и не из заботы о них, а для спасения собственной души, совсем не добрые. Где нет любви, там нет и добра.

Догматизм есть цельность духа; творящий всегда догматичен, всегда дерзновенно избирающий и творящий избранное.

Евангелие есть учение о Христе, а не учение Христа.

Знание принудительно, вера свободна.

Индивидуализм всегда убивает личность и индивидуальность.

Когда не обладаешь мудростью, остается любить мудрость, т. е. быть философом.

Культура родилась из культа.

Миф о грехопадении есть миф о величии человека.

Науки нет, есть только науки.

Не может быть классовой истины, но может быть классовая ложь.

Могут по-своему спастись невежды, дураки и даже идиоты, но позволительно усомниться, чтобы в замысел Царства Божьего входило население его исключительно невеждами, дураками и идиотами. Апостол рекомендует нам быть младенцами по сердцу, а не по уму.

Новый Завет не отменяет Ветхого Завета для ветхого еще человечества.

Основная мысль человека есть мысль о Боге. Основная мысль Бога есть мысль о человеке.

Отрицание России во имя человечества есть ограбление человечества.

Почитание святых заслонило богообщение. Святой больше, чем человек, поклоняющийся же святому меньше, чем человек. Где же человек?

Революционеры поклоняются будущему, но живут прошлым.

Революция есть догнивание старого режима. И нет спасения ни в том, что начало гнить, ни в том, что довершило гниение.

С трагедией мира можно примириться только потому, что есть страдание Бога. Бог разделяет судьбу своего творения.

Самые самолюбивые люди – это люди, не любящие себя.

Свобода есть право на неравенство.

Смерть наступает для нас не только тогда, когда мы умираем, но и тогда уже, когда умирают наши близкие. Мы имеем в жизни опыт смерти, хотя и не окончательный.

Считать себя страшным грешником такое же самомнение, как и считать себя святым.

Трудно понять и принять психологию благочестивых христиан, которые спокойно мирятся с тем, что окружающие их люди, иногда даже близкие им люди, будут в аду. Нельзя примириться с тем, что человек, с которым я пью чай, обречен на вечные адские муки. Нравственное сознание началось с Божьего вопроса: Каин, где брат твой Авель? Оно кончится другим Божьим вопросом: Авель, где брат твой Каин?

Угнетенные никогда не могут господствовать, ибо в момент господства они становятся угнетателями.

Утопии оказались гораздо более осуществимыми, чем казалось раньше. И теперь стоит другой мучительный вопрос: как избежать окончательного их осуществления?

Христианство не только вера в Бога, но и вера в человека, в возможность раскрытия божественного в человеке.

Человек есть существо, недовольное самим собою и способное себя перестраивать.

Человек раб потому, что свобода трудна, рабство же легко.

Чудо должно быть от веры, а не вера от чуда.

Этика есть не только суд над человеком, но и суд над Богом. Против Бога восстало не только зло, но и добро, неспособное примириться с самым фактом существования зла.

Знание – принудительно, вера – свободна.

Христос был не основателем религии, а религией.

Истинный консерватизм есть борьба вечности с временем, сопротивление нетленности гниению.

Наша любовь всегда должна быть сильнее нашей ненависти. Нужно любить Россию и русский народ больше, чем ненавидеть революцию и большевиков.

Психоанализ есть психология без души.

Ничто так не искажает человеческую природу, как маниакальные идеи. Если человеком овладевает идея, что все мировое зло в евреях, масонах, большевиках, еретиках, буржуазии и т. д., то самый добрый человек превращается в дикого зверя.

Женщина необыкновенно склонна к рабству и вместе с тем склонна порабощать.

В любви есть деспотизм и рабство. И наиболее деспотична любовь женская, требующая себе всего!

Ничего нельзя любить, кроме вечности, и нельзя любить никакой любовью, кроме вечной любви. Если нет вечности, то ничего нет. Мгновение полноценно, лишь если оно приобщено к вечности…

Свобода не легка, как думают ее враги, клевещущие на нее, свобода трудна, она есть тяжелое бремя. И люди легко отказываются от свободы, чтобы облегчить себя… Все в человеческой жизни должно пройти через свободу, через испытание свободы, через отвержение соблазнов свободы.

Конфликт жалости и свободы… Жалость может привести к отказу от свободы, свобода может привести к безжалостности… Человек не может, не должен в своем восхождении улететь из мира, снять с себя ответственность за других. Каждый отвечает за всех… Свобода не должна стать снятием ответственности за ближних. Жалость, сострадание напоминают об этом свободе.

Свобода моей совести есть абсолютный догмат, я тут не допускаю споров, никаких соглашений, тут возможна только отчаянная борьба и стрельба.

В сексуальной жизни есть что-то унизительное для человека. Только наша эпоха допустила разоблачение жизни пола. И человек оказался разложенным на части. Таков Фрейд и психоанализ, таков современный роман. В этом – бесстыдство современной эпохи, но также и большое обогащение знаний о человеке.

Есть несоизмеримость между женской и мужской любовью, несоизмеримость требований и ожиданий. Мужская любовь частичка, она не захватывает всего существа. Женская любовь более целостна. Женщина делается одержимой. В этом смертельная опасность женской любви. В женской любви есть магия, но она деспотична. И всегда есть несоответствие с идеальным женским образом.

Любовь есть интимно-личная сфера жизни, в которую общество не смеет вмешиваться… Когда речь идет о любви между двумя, то всякий третий лишний… Любовь всегда нелегальна. Легальная любовь есть любовь умершая. Легальность существует лишь для обыденности, любовь же выходит из обыденности. Мир не должен бы знать, что два существа любят друг друга. В институте брака есть бесстыдство обнаружения для общества того, что должно было бы быть скрыто, охранено от посторонних взоров… Брак, на котором основана семья, есть очень сомнительное таинство.

Ревность не соединена со свободой человека. В ревности есть инстинкт собственности и господства, но в состоянии унижения. Нужно признавать право любви и отрицать право ревности, перестав ее идеализировать… Ревность есть тирания человека над человеком. Особенно отвратительна женская ревность, превращая женщину в фурию.

У женщин есть необыкновенная способность порождать иллюзии, быть не такими, каковы они на самом деле.

Любви присущ глубокий внутренний трагизм, и не случайно любовь связана со смертью… Мне всегда казалось странным, когда люди говорят о радостях любви. Более естественно было бы, при более глубоком взгляде на жизнь, говорить о трагизме любви и печали любви… Любовь, в сущности, не знает исполнившихся надежд. Бывает иногда сравнительно счастливая семейная жизнь, но это счастливая обыденность.

Признание народной воли верховным началом общественной жизни может быть лишь поклонением формальному, бессодержательному началу, лишь обоготворением человеческого произвола. Не то важно, чего хочет человек, а то, чтобы было то, чего он хочет. Хочу, чтобы было то, чего захочу. Вот предельная формула демократии, народовластия.

Не только творческая мысль, но и творческая страсть, страстная воля и страстное чувство должны расковать затверделое сознание и расплавить представший этому сознанию объективный мир.

Революция – конец старой жизни, а не начало новой жизни, расплата за долгий путь. В революции искупаются грехи прошлого. Революция всегда говорит о том, что власть имеющие не исполнили своего назначения.

Народу кажется, что он свободен в революциях, это страшный самообман. Он – раб темных стихий… В революции не бывает и не может быть свободы, революция всегда враждебна духу свободы… Революция… случается с человеком, как случается болезнь, несчастье, стихийное бедствие, пожар или наводнение.

Нет более горькой и унизительной зависимости, чем зависимость от воли человеческой, от произвола равных себе.

Все революции кончались реакциями. Это неотвратимо. Это – закон. И чем неистовее и яростнее бывали революции, тем сильнее были реакции. В чередованиях революций и реакций есть какой-то магический круг.

Глубже она идти не может. Само содержание народной воли не интересует демократический принцип. Народная воля может захотеть самого страшного зла, и демократический принцип ничего не может возразить против этого.

Почти чудовищно, как люди могли дойти до такого состояния сознания, что в мнении и воле большинства увидели источник и критерий правды и истины!

Самодержавие народа – самое страшное самодержавие, ибо в нем зависит человек от непросветленного количества, от темных инстинктов масс. Воля одного, воля немногих не может так далеко простирать свои притязания, как воля всех.

Владимир Михайлович Бехтерев

Всякий знает, какое магическое оздоровляющее действие может приобрести одно утешительное слово со стороны врача и, наоборот, как иногда убийственно… действует на больного суровый холодный приговор врача, не знающего или не желающего знать силы внушения.

Алкоголизм является таким социальным злом, которое трудно вообще переоценить.

Если больному после разговора с врачом не стало легче, то это не врач.

Александр Александрович Блок

Прямая обязанность художника – показывать, а не доказывать.

Жить стоит только так, чтобы предъявлять безмерные требования к жизни.

Тот, кто поймет, что смысл человеческой жизни заключается в беспокойстве и тревоге, уже перестанет быть обывателем.

Чем больше чувствуешь связь с родиной, тем реальнее и охотнее представляешь ее себе как живой организм.

Сознание того, что чудесное было рядом с нами, приходит слишком поздно.

Только правда, как бы она ни была тяжела, – легка.

Только влюбленный имеет право на звание человека.

Бездельники и взбалмошные головы вредны для народного благосостояния.

Искусство, как и жизнь, слабым не по плечу.

Книга – великая вещь, пока человек умеет ею пользоваться. Одно только делает человека человеком: знание о социальном неравенстве.

Только о великом стоит думать, только большие задачи должен ставить себе писатель; ставить смело, не смущаясь своими личными малыми силами.

Валерий Яковлевич Брюсов

Кто не родился поэтом, тот никогда им не станет.

Каждый человек – отдельная определенная личность, которой вторично не будет. Люди различаются по самой сущности души; их сходство только внешнее. Чем больше становится кто сам собою, тем глубже начинает понимать себя, – яснее проступают его самобытные черты.

Человек умирает, его душа, не подвластная разрушению, ускользает и живет иной жизнью. Но если умерший был художник, если он затаил свою жизнь в звуках, красках или словах, – душа его, все та же, жива и для земли, для человечества…

Меняются приемы творчества, но никогда не может умереть или устареть душа, вложенная в создание искусства. Если язык стихотворения еще позволяет прочесть, если по собранным обломкам можно уловить намерение ваятеля, то не умерла душа творца и для нас живущих.

Если можешь, иди впереди века, если не можешь, иди с веком, но никогда не будь позади века.

Вечен только мир мечты.

Ты – женщина, и этим ты права.

Великая радость – работа. Все счастье земли – за трудом!

Если бы мне иметь сто жизней, они не насытили бы всей жажды познания, которая сжигает меня.

Никакая гениальность не вознаградит отсутствие вкуса.

Я готов плакать, когда думаю о том, чего я не знаю.

Сергей Николаевич Булгаков

Каждый человек есть художник своей собственной жизни, черпающий силу и вдохновение в себе самом.

Церковь состоит из национальных церквей, так же как человечество из наций.

Человек – это живое противоречие и в этом качестве – живая загадка.

Человек есть сложное и поэтому трудное для себя самого существо.

Человек не принимает пассивно этот мир, а старается понять его, удивляется ему, и это удивление, которое греки справедливо считали первым началом философии, рано или поздно становится вопросом.

Человек ничего не творит заново, чего бы уже не было в природе в скрытом или потенциальном виде.

Человек смертен, человечество бессмертно; человек ограничен, человечество обладает способностью к бесконечному развитию.

Человек, медленно и постепенно освобождаясь от рабства вещей, снимает мертвый покров с природы и опознает творящие ее силы.

Человечество – едино, хотя и многолико.

Человечество вполне играет роль божества в религии прогресса.

евгений багратионович вахтангов

Всякий, кто хочет быть приятным, всегда неприятен тем самым, что хочет быть приятным.

Виктор Викторович Вересаев (Смидович)

Жизнь – не бремя, а крылья творчества и радость; а если кто превращает ее в бремя, то в этом он сам виноват.

Не было бы риска – не было бы и прогресса.

В жизнь нужно входить не веселым гулякою, как в приятную рощу, а с благоговейным трепетом, как в священный лес, полный жизни и тайны.

Владимир Иванович Вернадский

Ученые те же фантазеры и художники; они не вольны над своими идеями; они могут хорошо работать, долго работать только над тем, к чему лежит их мысль, к чему влечет их чувство. В них идеи сменяются; появляются самые невозможные, часто сумасбродные; они роятся, кружатся, сливаются, переливаются. И среди таких идей живут и для таких идей они работают.

Я вполне сознаю, что могу увлечься ложным, обманчивым, пойти по пути, который заведет меня в дебри; но я не могу не идти по нему, мне ненавистны всякие оковы моей мысли, я не могу и не хочу заставить ее идти по дорожке, практически важной, но такой, которая не позволит мне хоть несколько более понять те вопросы, которые мучают меня… И это искание, это стремление – есть основа всякой научной деятельности.

Научная гипотеза всегда выходит за пределы фактов, послуживших основой для ее построения.

Как христианство не одолело науки в ее области, но в этой борьбе глубже определило свою сущность, так и наука в чуждой ей области не сможет сломить христианскую или иную религию, но ближе определит и уяснит формы своего ведения.

Во всякой философской системе безусловно отражается настроение души ее создателя.

В истории развития человечества значение мистического настроения – вдохновения – никогда не может быть оценено слишком высоко. В той или иной форме оно проникает всю душевную жизнь человека, является основным элементом жизни.

Победа какого-нибудь научного взгляда и включение его в мировоззрение не доказывают еще его истинности. Нередко видно обратное. Сложным и кружным путем развивается научная истина, и далеко не все научное мировоззрение служит ее выражением.

Вся история науки на каждом шагу показывает, что отдельные личности были более правы в своих утверждениях, чем целые корпорации ученых или сотни и тысячи исследователей, придерживавшихся господствующих взглядов… Истина нередко в большем объеме открыта этим научным еретикам, чем ортодоксальным представителям научной мысли. Конечно, не все группы и лица, стоящие в стороне от научного мировоззрения, обладают этим великим прозрением будущего человеческой мысли, а лишь некоторые, немногие. Но настоящие люди с максимальным для данного времени истинным научным мировоззрением всегда находятся среди них, среди групп и лиц, стоящих в стороне, среди научных еретиков, а не среди представителей господствующего научного мировоззрения. Отличить их от заблуждающихся не суждено современникам.

Для научного развития необходимо признание полной свободы личности, личного духа, ибо только при этом условии может одно научное мировоззрение сменяться другим, создаваемым свободной, независимой работой личности.

Трудна, упорна и неверна, благодаря возможности ошибок, бывает борьба научного миросозерцания с чуждыми ему концепциями философии или религии даже при явном их противоречии с научно-господствующими представлениями. Ибо философия и религия тесно связаны с теми более глубокими, чем логика, силами человеческой души, влияние которых могущественно сказывается на восприятии логических выводов, на их понимании.

Говорится, что естественные науки подняли силу человека, дали ему какую-то неведомую мощь. Они, скорее, низвели природу до человека, дали возможность предугадывать ее мелкость, предугадывать, что по должном расследовании она явится того же порядка, как и природа человека.

Пора избавиться от узкого христианского деления на дух и тело. Настоящая душевная жизнь, настоящая идейная сторона жизни состоит именно в использовании лучших сторон и тела, и духа.

Максимилиан Александрович Волошин (Кириенко-Волошин)

Стих создают – безвыходность, необходимость, сжатость, сосредоточенность…

Искусство живо – Живою кровью принесенных жертв.

Меч создал справедливость.

Когда хотят сделать людей добрыми и мудрыми, терпимыми и благородными, то неизбежно приходят к желанию убить их всех. Робеспьер верил в добродетель: он создал Террор. Марат верил в справедливость: он требовал двухсот тысяч голов.

Безумие в том, что палач Марат и мученица Шарлотта Корде с одним и тем же сознанием подвига хотели восстановить добродетель и справедливость на земле.

Искусство никогда не обращается к толпе, к массе, оно говорит отдельному человеку, в глубоких и скрытных тайниках его души.

Все положительные творческие силы человека – в любви. Любовью он вносит в мир новое… Задачу человека в мире можно определить так: человек погружен во вселенную мудрости, в которой всё связано архитектурой причинности. Его задача оставить после себя вселенную любви.

Максим Горький (Алексей Максимович Пешков)

Всё в Человеке – всё для Человека!

Нет людей чисто беленьких или совершенно черненьких; люди все пестрые.

Один, если он и велик, все-таки мал.

Все относительно на этом свете, и нет в нем для человека такого положения, хуже которого не могло бы ничего быть.

Нужно жить всегда влюбленным во что-нибудь тебе недоступное: человек становится выше оттого, что тянется вверх.

Безумство храбрых – вот мудрость жизни!

Есть только две формы жизни: гниение и горение.

Рожденный ползать – летать не может!

Жизнь идет: кто не поспевает за ней – остается одиноким.

Прославим поэтов, у которых один Бог – красиво сказанное, бесстрашное слово правды.

Когда человеку лежать на одном боку неудобно – он перевертывается на другой, а когда ему жить неудобно – он только жалуется. А ты сделай усилие: перевернись!

Учитесь у всех, не подражайте никому.

Решающую роль в работе играет не всегда материал, но всегда мастер.

Как можно не верить человеку? Даже если и видишь врет он, верь ему, т. е. слушай и старайся понять, почему он врет?

Черти в аду мучительно завидуют, наблюдая иезуитскую ловкость, с которой люди умеют порочить друг друга.

Около хорошего человека потрешься, как медная копейка о серебро, и сам потом за двугривенный сойдешь.

Да не о том думай, что спросили, а о том – для чего?

Догадаешься – для чего, тогда и поймешь, как надо ответить.

Нельзя проповедовать людям то, что отрицаешь сам.

Человека приласкать – никогда не вредно.

Но то, чего женщина хочет, – Сам Бог не ведает даже!

Восславим женщину – Мать, чья любовь не знает преград, чьей грудью вскормлен весь мир!

От любви к женщине родилось все прекрасное на земле.