16-17 века
Великобритания
Роберт Бертон
(1577—1640 гг.)
священнослужитель и теолог
Англия – рай для женщин и ад для лошадей; Италия – рай для лошадей и ад для женщин.
Бедность – наследница Музы.
Без отчаянья нет монаха.
Берегись смирившегося врага.
Боги любят наблюдать за тем, как великий человек борется с лишениями.
Болезни и печали приходят и уходят, но суеверная душа не знает покоя.
Болезнь, мать скромности, напоминает нам о том, что мы смертны. Когда мы находимся на вершине славы и благополучия, она легонько дергает нас за ухо – дескать, одумайтесь.
Величайший враг человека – человек, который по наущению нечистой силы становится волком, дьяволом для себя и для других.
Влюбленные ссорятся – любовь возгорается.
В одиночестве человек – либо святой, либо дьявол.
Все грехи сопряжены с удовольствием и признают свою вину, только зависть не знает ни вины, ни удовольствия.
Все поэты – безумцы.
Дураки и безумцы обыкновенно говорят правду.
Если есть ад на земле, то он в сердце меланхолика.
Если у нее вздернут нос – она прелестна; если нос крючковатый – очаровательна; если она мала ростом и сутула – бесподобна; если высока и мужеподобна – нет ее краше; если тронулась рассудком – мудра; если пребывает в постоянной злобе – добра и покорна… Все ее недостатки суть сплошные достоинства.
Есть гордость в унижении, когда гордишься тем, что гордиться нечем.
Каждая ворона считает своего птенца самым прекрасным на свете.
Каждый из нас для себя – человек, для остальных – дьявол.
Когда сын выругался, Диоген ударил отца.
Чистая совесть – постоянный праздник.
Любовь… объединяла земли, строила города, рожала детей… но если ее ущемить, она опрокидывает троны, разрушает города, сносит дома, губит целые семьи…
Мельник не видит всей воды, что течет через его мельницу.
Мы, как лодочник, гребем в одну сторону, а смотрим в другую.
Мы не способны изречь ничего такого, что бы уже не было сказано… Наши поэты крадут у Гомера… Последнее ведь всегда лучше первого.
Надежда и терпение… две самые мягкие подушки, на которые мы можем в лишениях преклонить голову.
Насколько же перо более жестоко, чем меч!
Не будь одиноким, не будь праздным…
Не делай из себя дурака ради того, чтобы развеселить других.
Никакой канат, никакая, даже самая толстая проволока не способны так сильно тянуть и так прочно удерживать, как любовная сеть.
Одна религия так же правдива, как любая другая.
Он готов подняться на виселицу, если петлей будет ее подвязка…
От неба все места далеки одинаково.
Плачущая женщина вызывает не больше жалости, чем хромающий гусь.
Почему зевота одного вызывает зевоту другого?
При виде убийцы мертвецы обливаются кровью.
…Приводить в данном случае пример – все равно что зажигать на солнце свечу.
Свои постные книги они нашпиговывают салом из других книг.
Страх перед высшими силами удерживает в повиновении.
Тот, кто обращается к судье, держит волка за уши.
Тот, кто тачает башмаки, сам ходит босиком.
Тщеславие, эта нестерпимая, мучительная жажда успеха, есть великая пытка для ума и состоит из зависти, гордости и алчности. Это высокое безумие, сладкий яд.
У всего на свете… есть две ручки; за одну следует держаться, за другую – нет.
У желаний нет выходных.
У каждого человека есть хороший и плохой ангел, которые сопровождают его по жизни.
Умереть – чтобы сократить расходы.
Холостая жизнь – ад, женатая – чума.
Хороший совет может дать всякий. Он обходится дешево.
Что может быть глупее, чем жить по-собачьи, а умереть по-королевски.
Томас Браун
(1605—1682 гг.)
медик, философ, литератор, богослов,
выпускник Падуанского и Лейденского университетов
Беды набивают мозоли… несчастья скользят под ногами, либо падают на наши головы, как снег.
Вереница удовольствий коротка… у радости изменчивый лик.
Во мне скрывается еще один человек, который постоянно сердится на меня.
Все мы стараемся изо всех сил, чтобы не выздороветь, – ведь выздоровление от всех болезней есть смерть.
Все мы чудовища, то бишь, люди и звери одновременно.
Все наше тщеславие в прошлом. Все великие перемены уже произошли, и времени на выполнение давних замыслов может не хватить.
В этот мир мы приходим в муках, но ведь и покидаем его не без труда…
Дабы испытать истинное счастье, мы должны отправиться в очень далекую страну, подальше от нас самих…
Давняя привычка жить восстанавливает нас против смерти.
Если бы вещи воспринимались такими, какие они есть в действительности, телесная красота значительно бы поблекла.
Жизнь – это чистое пламя, мы живем с невидимым солнцем внутри нас.
Мир для меня не более чем сон или кукольный театр… Все мы, если вдуматься, фигляры и скоморохи.
Многие старятся значительно раньше своих лет.
На свете найдется немало людей, для которых мертвый враг испускает благовоние и которые в мести находят мускус и янтарь.
На сотворение мира ушло шесть дней, на разрушение же придется потратить никак не меньше шести тысяч лет.
Недостатки, в которых мы обвиняем других, смеются нам же в лицо.
Не думаю, чтобы нашелся хотя бы один человек, который попал в рай со страху.
Под миром я разумею не трактир, а лечебницу, то место, где не живут, но умирают…
Покуда мы не разлучены со смертью, нам не страшны никакие беды.
Привязанность не должна обладать слишком острым зрением, а любовь не должна изготавливаться при помощи увеличительных стекол.
Природа ничего не делает просто так.
Сердце человеческое – это то место, где затаился дьявол.
Ступайте с осторожностью и с оглядкой по узкой и извилистой тропе Добра.
То, что для одного – Вера, для другого – безумие.
Человек – благородное животное, изысканное в прахе своем, несравненное в могиле… с равным блеском и помпой отмечающее дни рождения и смерти, не гнушающееся и ратного подвига, достойного низменной природы своей.
Человек, доживший до семидесяти или восьмидесяти лет, может вдруг испытать живой интерес к миру, ибо только теперь ему стало известно, что есть мир, что мир может дать и что такое быть человеком.
Человек может владеть истиной, как владеют крепостью, и все же будет вынужден эту истину, как крепость, сдать.
Не Фортуна слепа, а мы.
Фрэнсис Бэкон
(1561—1626 гг.)
философ, родоначальник английского материализма,
политический деятель и писатель
…Афоризмы служат отнюдь не только для развлечения или украшения речи, они, безусловно, важны и полезны в деловой жизни и в гражданской практике.
Бессмертие животных – в потомстве, человека же – в славе, заслугах и деяниях.
Благоденствие не обходится без страхов и неприятностей, а тяготы не лишены радостей и надежд.
Богатства существуют, чтобы их тратить, а траты – чтобы делать добро и этим снискать честь.
Богатство не может быть достойной целью человеческого существования.
Богатство не назовешь иначе, чем образом добродетели, ибо оно и необходимо ей и тягостно.
Богатство – хорошая служанка, но негодная любовница.
Больше всех мы льстим сами себе.
Будь хотя бы сам честен настолько, чтобы не лгать другим.
Ветхий Завет считает благом процветание. Новый Завет – напасти.
В гневе глупцы остры на язык, но богаче от этого не становятся.
В истинной красоте всегда есть изъян.
В мире мало дружбы – и меньше всего среди равных.
В мирное время сыновья хоронят отцов, в военное – отцы сыновей.
Возможность украсть создает вора.
Возрасту вызов не бросишь.
Время есть величайший из новаторов.
Все люди делятся на две категории: одним легче подмечать различия, другим – сходство.
Все остальные пороки противоположны достоинствам, одна лишь гордость соприкасается сними.
Всякая насильственная мера чревата новым злом.
Всякий, кто любит одиночество, либо – дикий зверь, либо – Господь Бог.
Вся наша нравственная философия – не более чем прислужница религии.
В темноте все цвета одинаковы.
В тяжелые времена от деловых людей толку больше, чем от добродетельных.
Выбрать время – значит сберечь время, а что сделано несвоевременно, сделано понапрасну.
Вылечить болезнь и извести больного.
Гений, дух, характер народа проявляются в его пословицах.
Геройство – понятие искусственное, ведь смелость относительна.
Гордость лишена лучшего качества пороков – она не способна скрываться.
Дело судьи – истолковать закон, а не даровать его.
Деньги – как навоз: если их не разбрасывать, от них будет мало толку.
Дети приумножают наши житейские заботы и тревоги, но в то же время благодаря им смерть не кажется нам такой страшной.
Для молодых людей жены – любовницы; для людей средний лет – спутницы жизни, для стариков – сиделки.
Добродетель есть не что иное, как внутренняя красота, красота же – не что иное, как внешняя добродетель.
Добродетель с помощью богатства становится всеобщим благом.
Доброе дело тем меньше заслуживает благодарности, что не известна его цена.
Долгая жизнь лучше короткой во всех отношениях, в том числе и для добродетели.
Дружба достигает того же результата, что и храбрость, но только более приятным путем.
Дружба удваивает радости и сокращает наполовину горести.
Друзья – воры времени.
Если бы наука сама по себе не приносила никакой практической пользы, то и тогда нельзя было бы назвать ее бесполезной, лишь бы только она изощряла ум и заводила в нем порядок.
Если гордость от презрения к другим поднимется до презрения к самой себе, она станет философией.
Если у человека есть преданный друг – у него есть как бы две жизни для осуществления своих желаний.
Жалок тот, у кого мало желаний и много страхов, а ведь такова участь монархов.
Жена и дети учат человечности; холостяки же мрачны и суровы.
Женитьба – умная вещь для дурака и глупая для умного.
Зависть не знает выходных.
Законы подобны паутине: мелкие насекомые в ней запутываются, большие – никогда.
Заметьте… как мало действует приближение смерти на сильных духом, ибо каждый из них до конца остается самим собой.
Знание есть сила, сила есть знание.
Знатность редко является результатом доблести; доблесть же результатом знатности еще реже.
Избегать суеверий – суеверие.
Имеющий жену и детей – заложник судьбы.
Истина есть дочь времени, а не авторитета.
Истинная и законная цель всех наук состоит в том, чтоб наделять жизнь человеческую новыми изобретениями и богатствами.
Каждый человек, по моему разумению, является должником своей профессии.
Как в природе, так и в государстве, легче изменить сразу многое, чем что-то одно.
Ковыляющий по прямой дороге опередит бегущего, который сбился с пути.
Когда имеешь дело с постоянно хитрящими людьми, надо всегда не упускать из виду их целей. С такими лучше говорить мало и говорить такое, чего они менее всего ожидают.
К памяти предшественника будь справедлив и почтителен, ибо иначе этот долг наверняка отдадут ему после тебя.
Красивое лицо является безмолвной рекомендацией.
Краска стыда – ливрея добродетели.
Красота заставляет сверкать добродетели и краснеть пороки.
Красота – как драгоценный камень: чем она проще, тем драгоценнее.
Кто ведает лишь свои дела, мало находит пищи для зависти.
Кто проявляет жалость к врагу, безжалостен к самому себе.
Кто чрезмерно чтит старину, становится в новое время посмешищем.
Легковерный человек – обманщик.
Лекарство бывает хуже болезни.
Лесть есть род дудки, которой приманивают птиц, подражая их голосу.
Лесть – порождение скорее характера человека, чем злой воли.
Лесть – это стиль рабов.
Ложь обличает слабую душу, беспомощный ум, порочный характер.
Любить и быть мудрым – невозможно.
Любовь к родине начинается с семьи.
Люди должны знать: в театре жизни только Богу и ангелам позволено быть зрителями.
Люди, у которых весьма много недостатков, прежде всего замечают их в других.
Манеры выказывают нравы подобно тому, как платье обнаруживает талию.
…Милосердие… не бывает чрезмерным…
Мир – мыльный пузырь, а жизнь человеческая меньше пяди.
Многие, думая, что они смогут все купить за свои богатства, сами прежде всего продали себя.
Многие идиоты и слабоумные появляются на свет от родителей, предававшихся пьянству.
Молчание – добродетель дураков.
Мысли, подобно людям, имеют свою юность.
Мысли философа – как звезды, они не дают света, потому что слишком возвышенны.
На высокую башню можно подняться лишь по винтовой лестнице.
Надежда – хороший завтрак, но плохой ужин.
Надо не выдумывать, не измышлять, а искать, что творит и приносит природа.
Настоящая смелость редко обходится без глупости.
Наслаждаться счастьем – величайшее благо, обладать возможностью давать его другим – еще большее.
Наука есть не что иное, как отображение действительности.
Начавший уверенно кончит сомнениями; тот же, кто начинает свой путь в сомнениях, закончит его в уверенности.
Наше поведение сродни заразной болезни: хорошие люди перенимают дурные привычки, подобно тому как здоровые заражаются от больных.
Невежды презирают науку, необразованные люди восхищаются ею, тогда как мудрецы пользуются ею.
Нет ничего страшнее самого страха.
Нет более удачного сочетания, чем немного глупости и не слишком много честности.
Нет большего вреда для державы, чем принимать хитрость за мудрость.
Нет никого, кто делал бы зло ради него самого, но все творят его ради выгоды, или удовольствия, или чести, или тому подобного…
Никакая страсть не околдовывает человека, как любовь или зависть.
Ничто, кроме смерти, не может примирить зависть с добродетелью.
Нововведения подобны новорожденным: на первых порах они необычайно нехороши собой.
Осторожность в словах выше красноречия.
Опасность требует, чтобы ей платили удовольствиями.
Отвага всегда слепа, ибо не видит опасностей и неудобств, – а стало быть, дурна советом и хороша исполнением.
Отвага не держит слова.
Первое впечатление всегда бывает несовершенно: оно представляет тень, поверхность или профиль.
Плох тот путешественник, который, выйдя в открытое море, считает, что земли нет нигде.
Поверхностность в философии склоняет человеческий ум к атеизму, глубина – к религии.
Подобно тому как деньгами определяется стоимость товара, словами определяется цена чванства.
Поистине, совершая месть, человек становится вровень со своим врагом, а прощая врага, он превосходит его.
Пока философы спорят, что является главным – добродетель или наслаждение, ищи средства обладать и тем, и другим.
Похвалы – это отраженные лучи добродетели.
Правила поведения – это перевод добродетели на общедоступный язык.
Привычка всего прочнее, когда берет начало в юные годы; это и называется воспитанием, которое есть, в сущности, не что иное, как рано сложившиеся привычки.
Природу побеждают только повинуясь ее законам.
Процветание раскрывает наши пороки, а бедствия – наши добродетели.
Самое лучшее из всех доказательств есть опыт.
Самое страшное одиночество – не иметь истинных друзей.
Сам по себе муравей – существо мудрое, но саду он враг.
Семейные интересы почти всегда губят интересы общественные.
Скромность по отношению к душе есть то же самое, что стыдливость по отношению к телу.
Скромный человек усваивает даже чужие пороки, гордый обладает лишь собственными.
Скрытность – прибежище слабых.
Созерцание – это благопристойное безделье.
Строгость рождает страх, но грубость рождает ненависть.
Судьи должны помнить, что их дело – истолковать закон, а не даровать его.
Только гнев и страх заставляют применять насилие.
Только то наслаждение естественно, которое не знает пресыщения.
Тот, кто замышляет месть, растравляет свои раны, которые иначе уже давно бы исцелились и зажили.
Тот, кто лишен искренних друзей, поистине одинок.
Тот, кто не имеет детей, приносит жертву смерти.
Тот, кто не хочет прибегать к новым средствам, должен ожидать новых бед.
Увы! Многие в бытность женихом и невестой не знали ничего, кроме поэзии, а после женитьбы жили всегда в прозе.
Умеющий молчать слышит много признаний; ибо кто же откроется болтуну и сплетнику.
Управлять природой можно лишь подчиняясь ей.
Ученость сама по себе дает указания чересчур общие, если их не уточнить опытом.
Хотя справедливость и не может уничтожить пороков, она не дает им наносить вред.
Человек и впрямь похож на обезьяну: чем выше он залезает, тем больше он демонстрирует свою задницу.
Человек слишком трезвый для того, чтобы заботиться о чужих делах, и общественные дела считает себе чуждыми.
Человек часто скрывает свою сущность, иногда ее преодолевает и очень редко подавляет.
…Чем достойнее человек, тем большему числу людей он сочувствует.
Чем легче добыча, тем тяжелей кошелек.
Чем менее история правдива, тем больше она доставляет удовольствия.
Чем меньше заслуга, тем громче похвала.
Чрезмерная откровенность столько же неблагоприлична, как совершенная нагота.
Чтение делает человека знающим, беседа – находчивым, а привычка записывать – точным.
Чтение – это беседа с мудрецами, действие же – это встреча с глупцами.
Что, в сущности, дурного в том, что себя мой друг любит больше, чем меня?
Что есть суеверие как не упрек небес?
Что самое главное в государственных делах? – Смелость. Что на втором и третьем месте? – Тоже смелость. И вместе с тем смелость – дитя невежества и подлости.
Этика ставит своей целью пропитать и наполнить душу внутренней порядочностью, тогда как гражданская наука не требует ничего, кроме внешней порядочности…
Я знавал одного мудрого человека, который при виде чрезмерной неспешности любил говорить: «Повременим, чтобы скорее кончить».
Я много думал о смерти и нахожу, что это – наименьшее из зол.
В жизни – как в пути: самая короткая дорога обычно самая грязная, да и длинная не многим чище.
Бывает, что человек отлично тасует карты, а играть толком не умеет.
Чрезмерная жажда власти привела к падению ангелов; чрезмерная жажда знания приводит к падению человека; но милосердие не может быть чрезмерным и не причинит вреда ни ангелу, ни человеку.
Счастье продает нетерпеливым людям великое множество таких вещей, которые даром отдает терпеливым.
В каждом человеке природа всходит либо злаками, либо сорной травою; пусть же он своевременно поливает первое и истребляет второе.
Умение легко перейти от шутки к серьезному и от серьезного к шутке требует большего таланта, чем обыкновенно думают. Нередко шутка служит проводником такой истины, которая не достигла бы цели без ее помощи.
Гений, ум и дух нации обнаруживаются в ее пословицах.
Книги – корабли мысли, странствующие по волнам времени и бережно несущие свой драгоценный груз от поколения к поколению.
Читай не затем, чтобы противоречить и опровергать, не затем, чтобы принимать на веру; и не затем, чтобы найти предмет для беседы; но чтобы мыслить и рассуждать.
Три вещи делают нацию великой и благоденствующей: плодоносная почва, деятельная промышленность и легкость передвижения людей и товаров.
Есть книги, которые надо только прочитать, есть такие, которые лучше всего проглотить, и лишь немногие стоит разжевать и переварить.
Длинные речи способствуют делу настолько же, насколько платье со шлейфом помогает ходьбе.
Жаден человеческий разум. Он не может ни остановиться, ни пребывать в покое, а порывается все дальше.
Кто стремится занять почетное место среди людей способных, ставит себе трудную задачу, но всегда это на благо обществу; а вот кто замышляет быть единственной фигурой среди пешек, тот позор для своего времени.
Супружеская любовь размножает человеческий род, дружеская – совершенствует его, а безнравственная развращает и унижает.
Дети делают труд радостным, но неудачи кажутся из-за них более огорчительными; благодаря детям жизнь кажется более приятной, а смерть – менее страшной.
Из всех добродетелей и достоинств души величайшее достоинство – доброта.
Один несправедливый приговор влечет больше бедствия, чем многие преступления, совершенные частными людьми; последние портят только ручьи, только одинокие струи воды, тогда как несправедливый судья портит самый источник.
Чрезмерная откровенность столь же неблагоприлична, как совершенная нагота.
Должно стремиться к знанию не ради споров, не для презрения других, не ради выгоды, славы, власти или других целей, а ради того, чтобы быть полезным в жизни.
Сдержанность и уместность в разговорах стоят больше красноречия.
Джордж Савил Галифакс
(1633—1695 гг.)
писатель, политик
Бесчестно не мириться с заблуждениями честного человека.
Благодарность – это то немногое, что нельзя купить… Негодяю и мошеннику ничего не стоит изобразить благодарность, но с истинным чувством благодарности рождаются.
Бог специально создал людей такими доверчивыми, чтобы священники могли их обманывать.
Большинство людей идут в партию по невежеству, а выйти не могут от стыда.
Власть без любви – вещь страшная. Такой власти служат из страха – так же, как индейцы преклоняются хищным зверям и демонам.
В могучем теле народа душа может до времени дремать, ничем себя не проявляя, но стоит Левиафану восстать, как она, подобно хищному зверю, вырвется на свободу и тут уж уговаривать ее, оказывать ей сопротивление бесполезно.
В наше время, когда про человека говорят, что он «знает жизнь», подразумевается, что он не слишком честен.
В неразумный век разум, выпущенный на свободу, губителен для его обладателя.
В нескольких собравшихся вместе людях накапливается жестокость, которой нет и быть не может у каждого в отдельности.
Все мы склонны сторониться тех, кто на нас опирается.
Все споры о религии напоминают ссору двух мужчин из-за женщины, которую ни один из них не любит.
Высокое положение оказывает на нас столь разлагающее влияние, что отказываться от него не в нашей власти.
Гнев никогда не бывает без причины, но причина эта редко бывает убедительна.
Гнев разжигает фантазии, да так, что можно обжечься…
Даже самая прогрессивная партия – это заговор против нации.
Даже самая прочная семья – не прочнее карточного домика.
Деловая сметка настолько ниже образования, что человек, привыкший к последнему, едва ли испытывает склонность к первому.
Добиться свободы и сохранить ее можно лишь той ценой, какую человечество, как правило, платить не готово.
Дурака, занятого делом, утихомирить сложнее, чем буйного помешанного.
Дурак не вступает в диалог с самим собой. Первая же мысль захватывает его, не дождавшись ответа второй.
Если б у мошенников не было дурацких воспоминаний, они бы так не доверяли друг другу.
Если бы законы могли говорить вслух, они бы первым делом пожаловались на законников.
Если хочешь быть мудрым, всегда держи врага в поле зрения.
Если что спасет человечество, так это отсутствие веры.
Жалоба – это презрение к самому себе… Жалуясь, человек опускается, а опустившегося никто подымать не станет.
Желание, чтобы нас помнили после смерти, суетно, поэтому не удивительно, что желанием этим обыкновенно пренебрегают.
Зависимость одного великого человека от другого, более великого, – логика, простому человеку неподвластная.
Злость, как и похоть, в приступе своем не знает стыда.
Знай мы, что человеку свойственно помнить, мы бы знали, что ему свойственно делать.
Иногда человек вынужден склониться перед своей несчастливой звездой; склониться, но не пасть ниц.
Иные головы так же легко сносятся ветром, как шляпы.
Иные проявляют смелость, не имея ее, но нет человека, который бы демонстрировал остроумие, не будь он остроумен от природы.
Когда мы прозреваем настолько, чтобы исправить собственную ошибку, то начинаем видеть всю сопряженную с этим опасность.
Когда находишься среди детей, следует быть настороже, как будто это не собственные дети, а заклятые враги.
Колесо истории крутят дураки и мошенники. Они правят миром. Они и есть мир.
Королевский двор – это общество знатных и модных нищих.
К тому времени, как мы созреваем для общества, нам становятся видны все его отрицательные стороны.
Лучше допустить оплошность самой, чем указать на ошибку мужу.
Люди, которые сами неспособны развлечь себя, испытывают в нас нужду, но не потребность.
Мир – это не более чем тщеславие, принимающее разные обличья.
Многие не только не управляют своими желаниями, но и с удовольствием им отдаются.
Монарх, который не желает преодолеть трудность понимания, вынужден преодолевать опасность доверия.
Надежда – обычно плохой поводырь, хотя и очень хороший спутник.
Надежда – это добрый обман: в минуту разочарования мы злимся, но в целом без надежды не может быть удовольствия.
Наибольшая польза от нашего разума состоит в том, чтобы догадаться, что думают о нас другие. Догадаться частично – опасно; полностью – увы, грустно.
Не бывает двух более разных людей, чем один и тот же человек, когда он еще только претендует на какое-то место и когда он уже его занял.
Невидимое существо, что зовется «Доброе имя», суть дыхание всех тех, кто хорошо о нас говорит.
Не иметь ни одного друга – несчастье, но тот, у кого нет друга, не наживет и врага.
Нет для нас ничего более отталкивающего, чем разум, когда он не на нашей стороне.
Ничто так не смягчает присущей всем нам заносчивости, как наши собственные слабости. Не они ли внушают нам не бить слишком больно других, ибо сами мы нередко заслуживаем того же? Наши слабости хватают наш гнев за рукав и шепчут нам ласковые слова, когда мы пребываем в раздражении.
Обычно любовь быстро выдыхается, особенно когда ей приходится идти в гору, от детей к родителям.
Память и совесть всегда расходились и будут расходиться в том, следует ли прощать обиды.
Повесничать так же небезопасно, как играть с огнем. Любовь – это девушка, у которой есть друзья в гарнизоне.
Подозрительность – это, скорее, достоинство, чем недостаток, коль скоро она уподобляется собаке, которая сторожит, но не кусает.
Поскольку все, что идет нам на пользу, может в любую минуту обернуться вредом, лучше всего «сидеть тихо».
Придворные так много времени уделяют своей хитрости, что забывают про хитрость своих врагов.
Проглотить обман способны многие, но разжевать его – лишь единицы.
Разумный риск – самая похвальная сторона человеческого благоразумия.
Рвение мошенника делает его таким же уязвимым, как невежество – дурака.
Свобода отличается таким неотразимым обаянием, что мы находим в ней красоту, которой она, быть может, не обладает… Впрочем, не будь она красавицей, мир не сходил бы по ней с ума.
Своеобразие хорошо себя чувствует дома, но за забором ему делать нечего.
Своим делом человек должен заниматься так, словно помощи ему искать негде.
Слабые часто бывают жестокими, ибо они не останавливаются ни перед чем, дабы устранить последствия своих ошибок.
С надеждами следует поступать так же, как с домашней птицей: подрезать ей крылья, чтобы она не могла перелететь через забор.
Счастлив тот, чьи убеждения не расходятся с общепринятыми.
Там, где недостает ума, недостает всего.
Те, кто считает, что деньги могут все, в действительности могут все ради денег.
Тот, кто владеет собой, владеет миром.
Тот, кто любит давать советы, сам в них больше всего нуждается.
Тот, кто не доверяется случаю, немногое сделает плохо, но и немногое сделает.
Тот, кто поздно умнеет, рано смелеет.
Тот, кто пренебрегает злословием, более всего его заслуживает.
Тот, кто считает себя недостойным своего места, будет его недостоин.
Управление государством – занятие жестокое. Добрый нрав в таком деле лишь помеха.
Хорошим воспитанием наша память не отличается.
Человек, который отошел от мира и располагает возможностью наблюдать за ним без интереса, находит мир таким же безумным, каким мир находит его.
Человеку, который все называет своими именами, лучше на улицу не показываться – его изобьют как врага общества.
Что может быть важнее для мудреца, чем хорошая память?
Ядовитые замечания, которые старики отпускают в адрес молодых, – это попытка старости расквитаться с молодостью.
Люди никогда бы не стали верить в Бога, если бы им не разрешили верить в него неправильно.
Образование – это то, что остается, когда мы уже забыли все, чему нас учили.
Джордж Герберт
(1593—1633 гг.)
поэт
Всегда глупым не бывает никто, иногда – бывает каждый.
Выбор жены и покупку меча нельзя передоверять другому.
Из одного цветка не сделаешь венка.
Люди познаются в споре и в пути.
Несправедливо жалуется на море тот, кто терпит крушение вторично.
Один отец значит больше, чем сто учителей.
Пригоршня добрых дел стоит больше бочки знания.
Тот дом хорош, где хороши обитатели.
Тот, кто женится из-за богатства, продает свою свободу.
Тот, кто не смотрит вперед, оказывается позади.
Томас Гоббс
(1588—1679 гг.)
философ
Для того чтобы познать свойства государства, необходимо предварительно изучить склонности, аффекты и нравы людей.
Единственным состоянием людей до образования общества была война, и не только война в обыкновенном ее виде, но война всех – против всех.
Из бесконечного разнообразия образов своей фантазии люди сотворили бесконечное количество видов богов.
Красота – это обещание счастья.
Любовь есть представление человека о его потребности в лице, к которому его влечет.
…Мы находим в природе человека три основные причины войны: во-первых, соперничество; во-вторых, недоверие, в-третьих, жажду славы.
Страх перед невидимой силой, придуманной умом или воображаемой на основании выдумок… называется религией.
Только в государстве существует всеобщий масштаб для измерения добродетелей и пороков. И таким масштабом могут служить лишь законы каждого государства.
Если бы геометрические аксиомы задевали интересы людей, они бы опровергались.
Бенджамин Джонсон
(1573—1637 гг.)
драматург,
поэт и критик
Болтливость – болезнь возраста.
В вине тоска ищет облегчения, малодушие – храбрости, нерешительность – уверенности, печаль – радости, и находят лишь гибель.
Величайшую славу народа составляют его писатели.
Для нас, писателей, ругань ничего не значит, мы живем для того, чтобы о нас кричали; одно только молчание нас губит.
Добрые люди подобны звездам, светилам того века, в котором они живут, озаряя свои времена.
Забота о людях, однажды вошедшая в сердце человека, превратится в настоящее сокровище, прежде чем обретет покой.
Излишняя смелость – такой же порок, как и излишняя робость.
Истинное счастье состоит не в множестве друзей, а в достоинстве и свободе выбора.
Любовь без уважения недолговечна и непостоянна, уважение без любви – холодно и немощно.
Мнение о человеке, как и почти о каждом существе, зависит от того, с какого расстояния на него смотреть.
Не всякий, кто может писать стихи, – поэт.
Несчастье никогда не сломит того, кого не обмануло счастье.
Боязнь поступить позорно – мужество.
Подобно тому как любовь без уважения недолговечна и непостоянна, так и уважение без любви холодно и немощно.
Похвалы, подобно золоту и алмазу, имеют цену лишь тогда, когда они редки.
Признак строгого и сжатого стиля состоит в том, что вы не можете выбросить ничего из произведения без вреда для него.
Ревнивый человек в душе желал бы быть не больше не меньше, как богом для предмета своей любви.
Страх перед проступком низким и недостойным есть мужество.
Многие могли бы попасть в рай вместо ада, затратив вполовину меньше усилий.
Джон Драйден
(1631—1700 гг.)
писатель,
один из основоположников английского классицизма
Бойся гнева терпеливого человека.
Несчастные не имеют друзей.
Произведение живописи, не следующее канонам природы, становится гротеском.
Хорошо выраженная мысль звучит умно на всех языках.
Уильям Дэвенант
(1606—1668 гг.)
поэт и драматург
Книга – памятник ушедшим в вечность умам.
Честолюбие – это нескромность ума.
Томас Мидлтон
(1580—1627 гг.)
драматург
Человек никогда не стар настолько, чтобы не учиться.
Джон Мильтон
(1608—1674 гг.)
поэт и политический деятель
Божественная философия! Ты не сурова и не суха, как думают глупцы, но музыкальна ты как лютня Аполлона! Отведав раз твоих плодов, уже вечно можно вкушать на твоем пиру тот сладкий нектар, от которого нет пресыщения.
Дурные вести бегут, хорошие плетутся прихрамывая.
Кто царствует внутри самого себя и управляет своими страстями, желаниями и опасениями, тот более чем царь.
Любовь должна не туманить, а освежать, не помрачать, а осветлять мысли, так как гнездиться она должна в сердце и в рассудке человека, а не служить только забавой для внешних чувств, порождающих одну только страсть.
Может быть, не меньше служит тот Высокой воле, кто стоит и ждет.
Следите зорко за книгами, многие из них подлежат строгому суду, как злоумышленные преступники: отнимая драгоценное время у читателя, они наносят смертельные удары хорошим книгам, в которых авторы сосредоточили всю суть житейской мудрости в назидание потомству.
Я не могу похвалить слабую и робкую добродетель, непроворную и замкнувшуюся, которая не делает вылазок и не имеет врагов, а крадется по жизненному пути, вместо того чтобы по жаре и пыли бежать за венком бессмертия.
Исаак Ньютон
(1643—1727 гг.)
математик, механик, астроном,
физик и теолог
Если я видел дальше других, то потому, что стоял на плечах гигантов.
Гений есть терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении.
Гипотез не измышляю.
Я смотрю на себя, как на ребенка, который, играя на морском берегу, нашел несколько камешков поглаже и раковин попестрее, чем удавалось другим, в то время как неизмеримый океан истины расстилался перед моим взором неисследованным.
Природа проста и не роскошествует излишними причинами.
Уильям Пенн
(1644—1718 гг.)
политический деятель.
Основатель английской колонии в Северной Америке,
получившей название Пенсильвания
Быть невинным – это значит не иметь вины, а быть добродетельным – значит преодолевать собственные дурные чувства и намерения.
Избегайте льстецов – это переодетые воры.
Каждый удар, наносимый нами в гневе, в конце концов обязательно падет на нас самих.
Одна из самых гибельных наших ошибок – портить хорошее дело плохим проведением его в жизнь.
Сердится первым тот, кто не прав.
Тому, кто живет ради жизни в веках, смерть не страшна.
Джон Рей
(1627—1705 гг.)
биолог
Здоровье дороже богатства.
Лучше быть одному, чем в плохой компании.
Несчастье умудряет человека, хотя и не обогащает его.
Ошибка одного – урок другому.
Томас Фуллер
(1608—1661 гг.)
богослов, историк
Благодарность – самая малая из добродетелей, тогда как неблагодарность – самый худший из пороков.
Большое число соучастников не оправдывает преступления.
Если вы владеете знанием, дайте другим зажечь от него свои светильники.
Если друг упрекнет тебя в каком-либо недостатке, думай всегда, что он сказал тебе еще не все.
Если совет хорош, неважно, кто его дал.
Здоровье не ценят, пока не приходит болезнь.
Кто ни о чем не спрашивает, тот ничему не научится.
Не всегда пышная шляпа покрывает достойную уважения голову.
Один час сегодня стоит двух часов завтра.
Последнее несчастье тяжелее всех.
Пословица – это большое содержание, выраженное в немногих словах.
Праздные люди мертвы в течение всей своей долгой жизни.
Превратности судьбы – пробный камень для мужественного человека.
Самая сильная ненависть – порождение самой сильной любви.
Тот, кто в глаза вас боится, за глаза будет ненавидеть.
Тот, кто награждает за лесть, ищет ее.
Тот, кто не прививает своему сыну ничего полезного, кормит вора.
Тот, кто оставляет все на волю случая, превращает свою жизнь в лотерею.
Тот, кто слизывает мед с крапивы, платит за него слишком дорого.
Тот, кто становится мужчиной в шестнадцать лет, будет ребенком в шестьдесят.
У строптивого животного должен быть хладнокровный погонщик.
Хороший язык – доброе оружие.
Хочешь быть счастливым всю жизнь – будь честным человеком.
Роберт Бертон
(1577—1640 гг.)
священнослужитель и теолог
Англия – рай для женщин и ад для лошадей; Италия – рай для лошадей и ад для женщин.
Бедность – наследница Музы.
Без отчаянья нет монаха.
Берегись смирившегося врага.
Боги любят наблюдать за тем, как великий человек борется с лишениями.
Болезни и печали приходят и уходят, но суеверная душа не знает покоя.
Болезнь, мать скромности, напоминает нам о том, что мы смертны. Когда мы находимся на вершине славы и благополучия, она легонько дергает нас за ухо – дескать, одумайтесь.
Величайший враг человека – человек, который по наущению нечистой силы становится волком, дьяволом для себя и для других.
Влюбленные ссорятся – любовь возгорается.
В одиночестве человек – либо святой, либо дьявол.
Все грехи сопряжены с удовольствием и признают свою вину, только зависть не знает ни вины, ни удовольствия.
Все поэты – безумцы.
Дураки и безумцы обыкновенно говорят правду.
Если есть ад на земле, то он в сердце меланхолика.
Если у нее вздернут нос – она прелестна; если нос крючковатый – очаровательна; если она мала ростом и сутула – бесподобна; если высока и мужеподобна – нет ее краше; если тронулась рассудком – мудра; если пребывает в постоянной злобе – добра и покорна… Все ее недостатки суть сплошные достоинства.
Есть гордость в унижении, когда гордишься тем, что гордиться нечем.
Каждая ворона считает своего птенца самым прекрасным на свете.
Каждый из нас для себя – человек, для остальных – дьявол.
Когда сын выругался, Диоген ударил отца.
Чистая совесть – постоянный праздник.
Любовь… объединяла земли, строила города, рожала детей… но если ее ущемить, она опрокидывает троны, разрушает города, сносит дома, губит целые семьи…
Мельник не видит всей воды, что течет через его мельницу.
Мы, как лодочник, гребем в одну сторону, а смотрим в другую.
Мы не способны изречь ничего такого, что бы уже не было сказано… Наши поэты крадут у Гомера… Последнее ведь всегда лучше первого.
Надежда и терпение… две самые мягкие подушки, на которые мы можем в лишениях преклонить голову.
Насколько же перо более жестоко, чем меч!
Не будь одиноким, не будь праздным…
Не делай из себя дурака ради того, чтобы развеселить других.
Никакой канат, никакая, даже самая толстая проволока не способны так сильно тянуть и так прочно удерживать, как любовная сеть.
Одна религия так же правдива, как любая другая.
Он готов подняться на виселицу, если петлей будет ее подвязка…
От неба все места далеки одинаково.
Плачущая женщина вызывает не больше жалости, чем хромающий гусь.
Почему зевота одного вызывает зевоту другого?
При виде убийцы мертвецы обливаются кровью.
…Приводить в данном случае пример – все равно что зажигать на солнце свечу.
Свои постные книги они нашпиговывают салом из других книг.
Страх перед высшими силами удерживает в повиновении.
Тот, кто обращается к судье, держит волка за уши.
Тот, кто тачает башмаки, сам ходит босиком.
Тщеславие, эта нестерпимая, мучительная жажда успеха, есть великая пытка для ума и состоит из зависти, гордости и алчности. Это высокое безумие, сладкий яд.
У всего на свете… есть две ручки; за одну следует держаться, за другую – нет.
У желаний нет выходных.
У каждого человека есть хороший и плохой ангел, которые сопровождают его по жизни.
Умереть – чтобы сократить расходы.
Холостая жизнь – ад, женатая – чума.
Хороший совет может дать всякий. Он обходится дешево.
Что может быть глупее, чем жить по-собачьи, а умереть по-королевски.
Томас Браун
(1605—1682 гг.)
медик, философ, литератор, богослов,
выпускник Падуанского и Лейденского университетов
Беды набивают мозоли… несчастья скользят под ногами, либо падают на наши головы, как снег.
Вереница удовольствий коротка… у радости изменчивый лик.
Во мне скрывается еще один человек, который постоянно сердится на меня.
Все мы стараемся изо всех сил, чтобы не выздороветь, – ведь выздоровление от всех болезней есть смерть.
Все мы чудовища, то бишь, люди и звери одновременно.
Все наше тщеславие в прошлом. Все великие перемены уже произошли, и времени на выполнение давних замыслов может не хватить.
В этот мир мы приходим в муках, но ведь и покидаем его не без труда…
Дабы испытать истинное счастье, мы должны отправиться в очень далекую страну, подальше от нас самих…
Давняя привычка жить восстанавливает нас против смерти.
Если бы вещи воспринимались такими, какие они есть в действительности, телесная красота значительно бы поблекла.
Жизнь – это чистое пламя, мы живем с невидимым солнцем внутри нас.
Мир для меня не более чем сон или кукольный театр… Все мы, если вдуматься, фигляры и скоморохи.
Многие старятся значительно раньше своих лет.
На свете найдется немало людей, для которых мертвый враг испускает благовоние и которые в мести находят мускус и янтарь.
На сотворение мира ушло шесть дней, на разрушение же придется потратить никак не меньше шести тысяч лет.
Недостатки, в которых мы обвиняем других, смеются нам же в лицо.
Не думаю, чтобы нашелся хотя бы один человек, который попал в рай со страху.
Под миром я разумею не трактир, а лечебницу, то место, где не живут, но умирают…
Покуда мы не разлучены со смертью, нам не страшны никакие беды.
Привязанность не должна обладать слишком острым зрением, а любовь не должна изготавливаться при помощи увеличительных стекол.
Природа ничего не делает просто так.
Сердце человеческое – это то место, где затаился дьявол.
Ступайте с осторожностью и с оглядкой по узкой и извилистой тропе Добра.
То, что для одного – Вера, для другого – безумие.
Человек – благородное животное, изысканное в прахе своем, несравненное в могиле… с равным блеском и помпой отмечающее дни рождения и смерти, не гнушающееся и ратного подвига, достойного низменной природы своей.
Человек, доживший до семидесяти или восьмидесяти лет, может вдруг испытать живой интерес к миру, ибо только теперь ему стало известно, что есть мир, что мир может дать и что такое быть человеком.
Человек может владеть истиной, как владеют крепостью, и все же будет вынужден эту истину, как крепость, сдать.
Не Фортуна слепа, а мы.
Фрэнсис Бэкон
(1561—1626 гг.)
философ, родоначальник английского материализма,
политический деятель и писатель
…Афоризмы служат отнюдь не только для развлечения или украшения речи, они, безусловно, важны и полезны в деловой жизни и в гражданской практике.
Бессмертие животных – в потомстве, человека же – в славе, заслугах и деяниях.
Благоденствие не обходится без страхов и неприятностей, а тяготы не лишены радостей и надежд.
Богатства существуют, чтобы их тратить, а траты – чтобы делать добро и этим снискать честь.
Богатство не может быть достойной целью человеческого существования.
Богатство не назовешь иначе, чем образом добродетели, ибо оно и необходимо ей и тягостно.
Богатство – хорошая служанка, но негодная любовница.
Больше всех мы льстим сами себе.
Будь хотя бы сам честен настолько, чтобы не лгать другим.
Ветхий Завет считает благом процветание. Новый Завет – напасти.
В гневе глупцы остры на язык, но богаче от этого не становятся.
В истинной красоте всегда есть изъян.
В мире мало дружбы – и меньше всего среди равных.
В мирное время сыновья хоронят отцов, в военное – отцы сыновей.
Возможность украсть создает вора.
Возрасту вызов не бросишь.
Время есть величайший из новаторов.
Все люди делятся на две категории: одним легче подмечать различия, другим – сходство.
Все остальные пороки противоположны достоинствам, одна лишь гордость соприкасается сними.
Всякая насильственная мера чревата новым злом.
Всякий, кто любит одиночество, либо – дикий зверь, либо – Господь Бог.
Вся наша нравственная философия – не более чем прислужница религии.
В темноте все цвета одинаковы.
В тяжелые времена от деловых людей толку больше, чем от добродетельных.
Выбрать время – значит сберечь время, а что сделано несвоевременно, сделано понапрасну.
Вылечить болезнь и извести больного.
Гений, дух, характер народа проявляются в его пословицах.
Геройство – понятие искусственное, ведь смелость относительна.
Гордость лишена лучшего качества пороков – она не способна скрываться.
Дело судьи – истолковать закон, а не даровать его.
Деньги – как навоз: если их не разбрасывать, от них будет мало толку.
Дети приумножают наши житейские заботы и тревоги, но в то же время благодаря им смерть не кажется нам такой страшной.
Для молодых людей жены – любовницы; для людей средний лет – спутницы жизни, для стариков – сиделки.
Добродетель есть не что иное, как внутренняя красота, красота же – не что иное, как внешняя добродетель.
Добродетель с помощью богатства становится всеобщим благом.
Доброе дело тем меньше заслуживает благодарности, что не известна его цена.
Долгая жизнь лучше короткой во всех отношениях, в том числе и для добродетели.
Дружба достигает того же результата, что и храбрость, но только более приятным путем.
Дружба удваивает радости и сокращает наполовину горести.
Друзья – воры времени.
Если бы наука сама по себе не приносила никакой практической пользы, то и тогда нельзя было бы назвать ее бесполезной, лишь бы только она изощряла ум и заводила в нем порядок.
Если гордость от презрения к другим поднимется до презрения к самой себе, она станет философией.
Если у человека есть преданный друг – у него есть как бы две жизни для осуществления своих желаний.
Жалок тот, у кого мало желаний и много страхов, а ведь такова участь монархов.
Жена и дети учат человечности; холостяки же мрачны и суровы.
Женитьба – умная вещь для дурака и глупая для умного.
Зависть не знает выходных.
Законы подобны паутине: мелкие насекомые в ней запутываются, большие – никогда.
Заметьте… как мало действует приближение смерти на сильных духом, ибо каждый из них до конца остается самим собой.
Знание есть сила, сила есть знание.
Знатность редко является результатом доблести; доблесть же результатом знатности еще реже.
Избегать суеверий – суеверие.
Имеющий жену и детей – заложник судьбы.
Истина есть дочь времени, а не авторитета.
Истинная и законная цель всех наук состоит в том, чтоб наделять жизнь человеческую новыми изобретениями и богатствами.
Каждый человек, по моему разумению, является должником своей профессии.
Как в природе, так и в государстве, легче изменить сразу многое, чем что-то одно.
Ковыляющий по прямой дороге опередит бегущего, который сбился с пути.
Когда имеешь дело с постоянно хитрящими людьми, надо всегда не упускать из виду их целей. С такими лучше говорить мало и говорить такое, чего они менее всего ожидают.
К памяти предшественника будь справедлив и почтителен, ибо иначе этот долг наверняка отдадут ему после тебя.
Красивое лицо является безмолвной рекомендацией.
Краска стыда – ливрея добродетели.
Красота заставляет сверкать добродетели и краснеть пороки.
Красота – как драгоценный камень: чем она проще, тем драгоценнее.
Кто ведает лишь свои дела, мало находит пищи для зависти.
Кто проявляет жалость к врагу, безжалостен к самому себе.
Кто чрезмерно чтит старину, становится в новое время посмешищем.
Легковерный человек – обманщик.
Лекарство бывает хуже болезни.
Лесть есть род дудки, которой приманивают птиц, подражая их голосу.
Лесть – порождение скорее характера человека, чем злой воли.
Лесть – это стиль рабов.
Ложь обличает слабую душу, беспомощный ум, порочный характер.
Любить и быть мудрым – невозможно.
Любовь к родине начинается с семьи.
Люди должны знать: в театре жизни только Богу и ангелам позволено быть зрителями.
Люди, у которых весьма много недостатков, прежде всего замечают их в других.
Манеры выказывают нравы подобно тому, как платье обнаруживает талию.
…Милосердие… не бывает чрезмерным…
Мир – мыльный пузырь, а жизнь человеческая меньше пяди.
Многие, думая, что они смогут все купить за свои богатства, сами прежде всего продали себя.
Многие идиоты и слабоумные появляются на свет от родителей, предававшихся пьянству.
Молчание – добродетель дураков.
Мысли, подобно людям, имеют свою юность.
Мысли философа – как звезды, они не дают света, потому что слишком возвышенны.
На высокую башню можно подняться лишь по винтовой лестнице.
Надежда – хороший завтрак, но плохой ужин.
Надо не выдумывать, не измышлять, а искать, что творит и приносит природа.
Настоящая смелость редко обходится без глупости.
Наслаждаться счастьем – величайшее благо, обладать возможностью давать его другим – еще большее.
Наука есть не что иное, как отображение действительности.
Начавший уверенно кончит сомнениями; тот же, кто начинает свой путь в сомнениях, закончит его в уверенности.
Наше поведение сродни заразной болезни: хорошие люди перенимают дурные привычки, подобно тому как здоровые заражаются от больных.
Невежды презирают науку, необразованные люди восхищаются ею, тогда как мудрецы пользуются ею.
Нет ничего страшнее самого страха.
Нет более удачного сочетания, чем немного глупости и не слишком много честности.
Нет большего вреда для державы, чем принимать хитрость за мудрость.
Нет никого, кто делал бы зло ради него самого, но все творят его ради выгоды, или удовольствия, или чести, или тому подобного…
Никакая страсть не околдовывает человека, как любовь или зависть.
Ничто, кроме смерти, не может примирить зависть с добродетелью.
Нововведения подобны новорожденным: на первых порах они необычайно нехороши собой.
Осторожность в словах выше красноречия.
Опасность требует, чтобы ей платили удовольствиями.
Отвага всегда слепа, ибо не видит опасностей и неудобств, – а стало быть, дурна советом и хороша исполнением.
Отвага не держит слова.
Первое впечатление всегда бывает несовершенно: оно представляет тень, поверхность или профиль.
Плох тот путешественник, который, выйдя в открытое море, считает, что земли нет нигде.
Поверхностность в философии склоняет человеческий ум к атеизму, глубина – к религии.
Подобно тому как деньгами определяется стоимость товара, словами определяется цена чванства.
Поистине, совершая месть, человек становится вровень со своим врагом, а прощая врага, он превосходит его.
Пока философы спорят, что является главным – добродетель или наслаждение, ищи средства обладать и тем, и другим.
Похвалы – это отраженные лучи добродетели.
Правила поведения – это перевод добродетели на общедоступный язык.
Привычка всего прочнее, когда берет начало в юные годы; это и называется воспитанием, которое есть, в сущности, не что иное, как рано сложившиеся привычки.
Природу побеждают только повинуясь ее законам.
Процветание раскрывает наши пороки, а бедствия – наши добродетели.
Самое лучшее из всех доказательств есть опыт.
Самое страшное одиночество – не иметь истинных друзей.
Сам по себе муравей – существо мудрое, но саду он враг.
Семейные интересы почти всегда губят интересы общественные.
Скромность по отношению к душе есть то же самое, что стыдливость по отношению к телу.
Скромный человек усваивает даже чужие пороки, гордый обладает лишь собственными.
Скрытность – прибежище слабых.
Созерцание – это благопристойное безделье.
Строгость рождает страх, но грубость рождает ненависть.
Судьи должны помнить, что их дело – истолковать закон, а не даровать его.
Только гнев и страх заставляют применять насилие.
Только то наслаждение естественно, которое не знает пресыщения.
Тот, кто замышляет месть, растравляет свои раны, которые иначе уже давно бы исцелились и зажили.
Тот, кто лишен искренних друзей, поистине одинок.
Тот, кто не имеет детей, приносит жертву смерти.
Тот, кто не хочет прибегать к новым средствам, должен ожидать новых бед.
Увы! Многие в бытность женихом и невестой не знали ничего, кроме поэзии, а после женитьбы жили всегда в прозе.
Умеющий молчать слышит много признаний; ибо кто же откроется болтуну и сплетнику.
Управлять природой можно лишь подчиняясь ей.
Ученость сама по себе дает указания чересчур общие, если их не уточнить опытом.
Хотя справедливость и не может уничтожить пороков, она не дает им наносить вред.
Человек и впрямь похож на обезьяну: чем выше он залезает, тем больше он демонстрирует свою задницу.
Человек слишком трезвый для того, чтобы заботиться о чужих делах, и общественные дела считает себе чуждыми.
Человек часто скрывает свою сущность, иногда ее преодолевает и очень редко подавляет.
…Чем достойнее человек, тем большему числу людей он сочувствует.
Чем легче добыча, тем тяжелей кошелек.
Чем менее история правдива, тем больше она доставляет удовольствия.
Чем меньше заслуга, тем громче похвала.
Чрезмерная откровенность столько же неблагоприлична, как совершенная нагота.
Чтение делает человека знающим, беседа – находчивым, а привычка записывать – точным.
Чтение – это беседа с мудрецами, действие же – это встреча с глупцами.
Что, в сущности, дурного в том, что себя мой друг любит больше, чем меня?
Что есть суеверие как не упрек небес?
Что самое главное в государственных делах? – Смелость. Что на втором и третьем месте? – Тоже смелость. И вместе с тем смелость – дитя невежества и подлости.
Этика ставит своей целью пропитать и наполнить душу внутренней порядочностью, тогда как гражданская наука не требует ничего, кроме внешней порядочности…
Я знавал одного мудрого человека, который при виде чрезмерной неспешности любил говорить: «Повременим, чтобы скорее кончить».
Я много думал о смерти и нахожу, что это – наименьшее из зол.
В жизни – как в пути: самая короткая дорога обычно самая грязная, да и длинная не многим чище.
Бывает, что человек отлично тасует карты, а играть толком не умеет.
Чрезмерная жажда власти привела к падению ангелов; чрезмерная жажда знания приводит к падению человека; но милосердие не может быть чрезмерным и не причинит вреда ни ангелу, ни человеку.
Счастье продает нетерпеливым людям великое множество таких вещей, которые даром отдает терпеливым.
В каждом человеке природа всходит либо злаками, либо сорной травою; пусть же он своевременно поливает первое и истребляет второе.
Умение легко перейти от шутки к серьезному и от серьезного к шутке требует большего таланта, чем обыкновенно думают. Нередко шутка служит проводником такой истины, которая не достигла бы цели без ее помощи.
Гений, ум и дух нации обнаруживаются в ее пословицах.
Книги – корабли мысли, странствующие по волнам времени и бережно несущие свой драгоценный груз от поколения к поколению.
Читай не затем, чтобы противоречить и опровергать, не затем, чтобы принимать на веру; и не затем, чтобы найти предмет для беседы; но чтобы мыслить и рассуждать.
Три вещи делают нацию великой и благоденствующей: плодоносная почва, деятельная промышленность и легкость передвижения людей и товаров.
Есть книги, которые надо только прочитать, есть такие, которые лучше всего проглотить, и лишь немногие стоит разжевать и переварить.
Длинные речи способствуют делу настолько же, насколько платье со шлейфом помогает ходьбе.
Жаден человеческий разум. Он не может ни остановиться, ни пребывать в покое, а порывается все дальше.
Кто стремится занять почетное место среди людей способных, ставит себе трудную задачу, но всегда это на благо обществу; а вот кто замышляет быть единственной фигурой среди пешек, тот позор для своего времени.
Супружеская любовь размножает человеческий род, дружеская – совершенствует его, а безнравственная развращает и унижает.
Дети делают труд радостным, но неудачи кажутся из-за них более огорчительными; благодаря детям жизнь кажется более приятной, а смерть – менее страшной.
Из всех добродетелей и достоинств души величайшее достоинство – доброта.
Один несправедливый приговор влечет больше бедствия, чем многие преступления, совершенные частными людьми; последние портят только ручьи, только одинокие струи воды, тогда как несправедливый судья портит самый источник.
Чрезмерная откровенность столь же неблагоприлична, как совершенная нагота.
Должно стремиться к знанию не ради споров, не для презрения других, не ради выгоды, славы, власти или других целей, а ради того, чтобы быть полезным в жизни.
Сдержанность и уместность в разговорах стоят больше красноречия.
Джордж Савил Галифакс
(1633—1695 гг.)
писатель, политик
Бесчестно не мириться с заблуждениями честного человека.
Благодарность – это то немногое, что нельзя купить… Негодяю и мошеннику ничего не стоит изобразить благодарность, но с истинным чувством благодарности рождаются.
Бог специально создал людей такими доверчивыми, чтобы священники могли их обманывать.
Большинство людей идут в партию по невежеству, а выйти не могут от стыда.
Власть без любви – вещь страшная. Такой власти служат из страха – так же, как индейцы преклоняются хищным зверям и демонам.
В могучем теле народа душа может до времени дремать, ничем себя не проявляя, но стоит Левиафану восстать, как она, подобно хищному зверю, вырвется на свободу и тут уж уговаривать ее, оказывать ей сопротивление бесполезно.
В наше время, когда про человека говорят, что он «знает жизнь», подразумевается, что он не слишком честен.
В неразумный век разум, выпущенный на свободу, губителен для его обладателя.
В нескольких собравшихся вместе людях накапливается жестокость, которой нет и быть не может у каждого в отдельности.
Все мы склонны сторониться тех, кто на нас опирается.
Все споры о религии напоминают ссору двух мужчин из-за женщины, которую ни один из них не любит.
Высокое положение оказывает на нас столь разлагающее влияние, что отказываться от него не в нашей власти.
Гнев никогда не бывает без причины, но причина эта редко бывает убедительна.
Гнев разжигает фантазии, да так, что можно обжечься…
Даже самая прогрессивная партия – это заговор против нации.
Даже самая прочная семья – не прочнее карточного домика.
Деловая сметка настолько ниже образования, что человек, привыкший к последнему, едва ли испытывает склонность к первому.
Добиться свободы и сохранить ее можно лишь той ценой, какую человечество, как правило, платить не готово.
Дурака, занятого делом, утихомирить сложнее, чем буйного помешанного.
Дурак не вступает в диалог с самим собой. Первая же мысль захватывает его, не дождавшись ответа второй.
Если б у мошенников не было дурацких воспоминаний, они бы так не доверяли друг другу.
Если бы законы могли говорить вслух, они бы первым делом пожаловались на законников.
Если хочешь быть мудрым, всегда держи врага в поле зрения.
Если что спасет человечество, так это отсутствие веры.
Жалоба – это презрение к самому себе… Жалуясь, человек опускается, а опустившегося никто подымать не станет.
Желание, чтобы нас помнили после смерти, суетно, поэтому не удивительно, что желанием этим обыкновенно пренебрегают.
Зависимость одного великого человека от другого, более великого, – логика, простому человеку неподвластная.
Злость, как и похоть, в приступе своем не знает стыда.
Знай мы, что человеку свойственно помнить, мы бы знали, что ему свойственно делать.
Иногда человек вынужден склониться перед своей несчастливой звездой; склониться, но не пасть ниц.
Иные головы так же легко сносятся ветром, как шляпы.
Иные проявляют смелость, не имея ее, но нет человека, который бы демонстрировал остроумие, не будь он остроумен от природы.
Когда мы прозреваем настолько, чтобы исправить собственную ошибку, то начинаем видеть всю сопряженную с этим опасность.
Когда находишься среди детей, следует быть настороже, как будто это не собственные дети, а заклятые враги.
Колесо истории крутят дураки и мошенники. Они правят миром. Они и есть мир.
Королевский двор – это общество знатных и модных нищих.
К тому времени, как мы созреваем для общества, нам становятся видны все его отрицательные стороны.
Лучше допустить оплошность самой, чем указать на ошибку мужу.
Люди, которые сами неспособны развлечь себя, испытывают в нас нужду, но не потребность.
Мир – это не более чем тщеславие, принимающее разные обличья.
Многие не только не управляют своими желаниями, но и с удовольствием им отдаются.
Монарх, который не желает преодолеть трудность понимания, вынужден преодолевать опасность доверия.
Надежда – обычно плохой поводырь, хотя и очень хороший спутник.
Надежда – это добрый обман: в минуту разочарования мы злимся, но в целом без надежды не может быть удовольствия.
Наибольшая польза от нашего разума состоит в том, чтобы догадаться, что думают о нас другие. Догадаться частично – опасно; полностью – увы, грустно.
Не бывает двух более разных людей, чем один и тот же человек, когда он еще только претендует на какое-то место и когда он уже его занял.
Невидимое существо, что зовется «Доброе имя», суть дыхание всех тех, кто хорошо о нас говорит.
Не иметь ни одного друга – несчастье, но тот, у кого нет друга, не наживет и врага.
Нет для нас ничего более отталкивающего, чем разум, когда он не на нашей стороне.
Ничто так не смягчает присущей всем нам заносчивости, как наши собственные слабости. Не они ли внушают нам не бить слишком больно других, ибо сами мы нередко заслуживаем того же? Наши слабости хватают наш гнев за рукав и шепчут нам ласковые слова, когда мы пребываем в раздражении.
Обычно любовь быстро выдыхается, особенно когда ей приходится идти в гору, от детей к родителям.
Память и совесть всегда расходились и будут расходиться в том, следует ли прощать обиды.
Повесничать так же небезопасно, как играть с огнем. Любовь – это девушка, у которой есть друзья в гарнизоне.
Подозрительность – это, скорее, достоинство, чем недостаток, коль скоро она уподобляется собаке, которая сторожит, но не кусает.
Поскольку все, что идет нам на пользу, может в любую минуту обернуться вредом, лучше всего «сидеть тихо».
Придворные так много времени уделяют своей хитрости, что забывают про хитрость своих врагов.
Проглотить обман способны многие, но разжевать его – лишь единицы.
Разумный риск – самая похвальная сторона человеческого благоразумия.
Рвение мошенника делает его таким же уязвимым, как невежество – дурака.
Свобода отличается таким неотразимым обаянием, что мы находим в ней красоту, которой она, быть может, не обладает… Впрочем, не будь она красавицей, мир не сходил бы по ней с ума.
Своеобразие хорошо себя чувствует дома, но за забором ему делать нечего.
Своим делом человек должен заниматься так, словно помощи ему искать негде.
Слабые часто бывают жестокими, ибо они не останавливаются ни перед чем, дабы устранить последствия своих ошибок.
С надеждами следует поступать так же, как с домашней птицей: подрезать ей крылья, чтобы она не могла перелететь через забор.
Счастлив тот, чьи убеждения не расходятся с общепринятыми.
Там, где недостает ума, недостает всего.
Те, кто считает, что деньги могут все, в действительности могут все ради денег.
Тот, кто владеет собой, владеет миром.
Тот, кто любит давать советы, сам в них больше всего нуждается.
Тот, кто не доверяется случаю, немногое сделает плохо, но и немногое сделает.
Тот, кто поздно умнеет, рано смелеет.
Тот, кто пренебрегает злословием, более всего его заслуживает.
Тот, кто считает себя недостойным своего места, будет его недостоин.
Управление государством – занятие жестокое. Добрый нрав в таком деле лишь помеха.
Хорошим воспитанием наша память не отличается.
Человек, который отошел от мира и располагает возможностью наблюдать за ним без интереса, находит мир таким же безумным, каким мир находит его.
Человеку, который все называет своими именами, лучше на улицу не показываться – его изобьют как врага общества.
Что может быть важнее для мудреца, чем хорошая память?
Ядовитые замечания, которые старики отпускают в адрес молодых, – это попытка старости расквитаться с молодостью.
Люди никогда бы не стали верить в Бога, если бы им не разрешили верить в него неправильно.
Образование – это то, что остается, когда мы уже забыли все, чему нас учили.
Джордж Герберт
(1593—1633 гг.)
поэт
Всегда глупым не бывает никто, иногда – бывает каждый.
Выбор жены и покупку меча нельзя передоверять другому.
Из одного цветка не сделаешь венка.
Люди познаются в споре и в пути.
Несправедливо жалуется на море тот, кто терпит крушение вторично.
Один отец значит больше, чем сто учителей.
Пригоршня добрых дел стоит больше бочки знания.
Тот дом хорош, где хороши обитатели.
Тот, кто женится из-за богатства, продает свою свободу.
Тот, кто не смотрит вперед, оказывается позади.
Томас Гоббс
(1588—1679 гг.)
философ
Для того чтобы познать свойства государства, необходимо предварительно изучить склонности, аффекты и нравы людей.
Единственным состоянием людей до образования общества была война, и не только война в обыкновенном ее виде, но война всех – против всех.
Из бесконечного разнообразия образов своей фантазии люди сотворили бесконечное количество видов богов.
Красота – это обещание счастья.
Любовь есть представление человека о его потребности в лице, к которому его влечет.
…Мы находим в природе человека три основные причины войны: во-первых, соперничество; во-вторых, недоверие, в-третьих, жажду славы.
Страх перед невидимой силой, придуманной умом или воображаемой на основании выдумок… называется религией.
Только в государстве существует всеобщий масштаб для измерения добродетелей и пороков. И таким масштабом могут служить лишь законы каждого государства.
Если бы геометрические аксиомы задевали интересы людей, они бы опровергались.
Бенджамин Джонсон
(1573—1637 гг.)
драматург,
поэт и критик
Болтливость – болезнь возраста.
В вине тоска ищет облегчения, малодушие – храбрости, нерешительность – уверенности, печаль – радости, и находят лишь гибель.
Величайшую славу народа составляют его писатели.
Для нас, писателей, ругань ничего не значит, мы живем для того, чтобы о нас кричали; одно только молчание нас губит.
Добрые люди подобны звездам, светилам того века, в котором они живут, озаряя свои времена.
Забота о людях, однажды вошедшая в сердце человека, превратится в настоящее сокровище, прежде чем обретет покой.
Излишняя смелость – такой же порок, как и излишняя робость.
Истинное счастье состоит не в множестве друзей, а в достоинстве и свободе выбора.
Любовь без уважения недолговечна и непостоянна, уважение без любви – холодно и немощно.
Мнение о человеке, как и почти о каждом существе, зависит от того, с какого расстояния на него смотреть.
Не всякий, кто может писать стихи, – поэт.
Несчастье никогда не сломит того, кого не обмануло счастье.
Боязнь поступить позорно – мужество.
Подобно тому как любовь без уважения недолговечна и непостоянна, так и уважение без любви холодно и немощно.
Похвалы, подобно золоту и алмазу, имеют цену лишь тогда, когда они редки.
Признак строгого и сжатого стиля состоит в том, что вы не можете выбросить ничего из произведения без вреда для него.
Ревнивый человек в душе желал бы быть не больше не меньше, как богом для предмета своей любви.
Страх перед проступком низким и недостойным есть мужество.
Многие могли бы попасть в рай вместо ада, затратив вполовину меньше усилий.
Джон Драйден
(1631—1700 гг.)
писатель,
один из основоположников английского классицизма
Бойся гнева терпеливого человека.
Несчастные не имеют друзей.
Произведение живописи, не следующее канонам природы, становится гротеском.
Хорошо выраженная мысль звучит умно на всех языках.
Уильям Дэвенант
(1606—1668 гг.)
поэт и драматург
Книга – памятник ушедшим в вечность умам.
Честолюбие – это нескромность ума.
Томас Мидлтон
(1580—1627 гг.)
драматург
Человек никогда не стар настолько, чтобы не учиться.
Джон Мильтон
(1608—1674 гг.)
поэт и политический деятель
Божественная философия! Ты не сурова и не суха, как думают глупцы, но музыкальна ты как лютня Аполлона! Отведав раз твоих плодов, уже вечно можно вкушать на твоем пиру тот сладкий нектар, от которого нет пресыщения.
Дурные вести бегут, хорошие плетутся прихрамывая.
Кто царствует внутри самого себя и управляет своими страстями, желаниями и опасениями, тот более чем царь.
Любовь должна не туманить, а освежать, не помрачать, а осветлять мысли, так как гнездиться она должна в сердце и в рассудке человека, а не служить только забавой для внешних чувств, порождающих одну только страсть.
Может быть, не меньше служит тот Высокой воле, кто стоит и ждет.
Следите зорко за книгами, многие из них подлежат строгому суду, как злоумышленные преступники: отнимая драгоценное время у читателя, они наносят смертельные удары хорошим книгам, в которых авторы сосредоточили всю суть житейской мудрости в назидание потомству.
Я не могу похвалить слабую и робкую добродетель, непроворную и замкнувшуюся, которая не делает вылазок и не имеет врагов, а крадется по жизненному пути, вместо того чтобы по жаре и пыли бежать за венком бессмертия.
Исаак Ньютон
(1643—1727 гг.)
математик, механик, астроном,
физик и теолог
Если я видел дальше других, то потому, что стоял на плечах гигантов.
Гений есть терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении.
Гипотез не измышляю.
Я смотрю на себя, как на ребенка, который, играя на морском берегу, нашел несколько камешков поглаже и раковин попестрее, чем удавалось другим, в то время как неизмеримый океан истины расстилался перед моим взором неисследованным.
Природа проста и не роскошествует излишними причинами.
Уильям Пенн
(1644—1718 гг.)
политический деятель.
Основатель английской колонии в Северной Америке,
получившей название Пенсильвания
Быть невинным – это значит не иметь вины, а быть добродетельным – значит преодолевать собственные дурные чувства и намерения.
Избегайте льстецов – это переодетые воры.
Каждый удар, наносимый нами в гневе, в конце концов обязательно падет на нас самих.
Одна из самых гибельных наших ошибок – портить хорошее дело плохим проведением его в жизнь.
Сердится первым тот, кто не прав.
Тому, кто живет ради жизни в веках, смерть не страшна.
Джон Рей
(1627—1705 гг.)
биолог
Здоровье дороже богатства.
Лучше быть одному, чем в плохой компании.
Несчастье умудряет человека, хотя и не обогащает его.
Ошибка одного – урок другому.
Томас Фуллер
(1608—1661 гг.)
богослов, историк
Благодарность – самая малая из добродетелей, тогда как неблагодарность – самый худший из пороков.
Большое число соучастников не оправдывает преступления.
Если вы владеете знанием, дайте другим зажечь от него свои светильники.
Если друг упрекнет тебя в каком-либо недостатке, думай всегда, что он сказал тебе еще не все.
Если совет хорош, неважно, кто его дал.
Здоровье не ценят, пока не приходит болезнь.
Кто ни о чем не спрашивает, тот ничему не научится.
Не всегда пышная шляпа покрывает достойную уважения голову.
Один час сегодня стоит двух часов завтра.
Последнее несчастье тяжелее всех.
Пословица – это большое содержание, выраженное в немногих словах.
Праздные люди мертвы в течение всей своей долгой жизни.
Превратности судьбы – пробный камень для мужественного человека.
Самая сильная ненависть – порождение самой сильной любви.
Тот, кто в глаза вас боится, за глаза будет ненавидеть.
Тот, кто награждает за лесть, ищет ее.
Тот, кто не прививает своему сыну ничего полезного, кормит вора.
Тот, кто оставляет все на волю случая, превращает свою жизнь в лотерею.
Тот, кто слизывает мед с крапивы, платит за него слишком дорого.
Тот, кто становится мужчиной в шестнадцать лет, будет ребенком в шестьдесят.
У строптивого животного должен быть хладнокровный погонщик.
Хороший язык – доброе оружие.
Хочешь быть счастливым всю жизнь – будь честным человеком.
Германия
Иоганн Кеплер
(1571—1630 гг.)
астроном,
один из создателей астрономии Нового времени
Тем, кто слишком ограничен, чтобы понимать астрономическую науку, или слишком малодушен, чтобы без ущерба для своей набожности верить Копернику, я могу лишь посоветовать покинуть школу астрономии… Он может отречься от нашего движения в пространстве, вернуться домой и возделывать свой огород.
Природа, наделившая всякое животное средствами к существованию, дала астрономии в качестве помощника и союзника астрологию.
Готфрид Вильгельм Лейбниц
(1646—1716 гг.)
философ и ученый-энциклопедист,
математик, физик, языковед, общественно-политический деятель
Библиотеки – это сокровищницы всех богатств человеческого духа.
Горе – это беспокойство души, когда она думает о потерянном благе, которым она могла бы дольше наслаждаться, или когда она мучается из-за испытываемого ею в настоящий момент зла.
Зависть есть беспокойство (неудовольствие) души, вытекающее из того, что желательным нам благом обладает другой человек, которого мы не считаем более нас достойным владеть им.
Каждому человеку присуща свобода совершения любого поступка, т. е. того, что он сочтет наилучшим.
Когда какая-нибудь вещь среди творений Бога кажется нам достойной порицания, мы должны заключить, что она недостаточно нами понята и что мудрец, который постиг бы ее, решил бы, что невозможно даже желать чего-либо лучшего.
Люди никогда не обнаруживали большего остроумия, чем в изобретении игры.
…Люди презирают не столько порок, сколько слабость и несчастье.
Моральная необходимость мало мешает свободе, ибо кто выбирает наилучшее, то он от этого не становится менее свободен; наоборот, самая совершенная свобода скорее состоит именно в том, чтобы ничто не мешало действовать наилучшим образом.
Музыка есть бессознательное упражнение души в арифметике.
Мы тем свободнее, чем больше мы поступаем сообразно рассудку, и тем больше порабощены, чем больше поддаемся страстям.
Настоящее всегда чревато будущим.
Настоящий мир – наилучший.
Скромные люди, будучи только свидетелями неприличного поступка, испытывают ощущения, похожие на ощущения стыда.
Я стою на том, что плохая голова, обладая вспомогательными преимуществами и упражняя их, может перещеголять самую лучшую, подобно тому, как ребенок может провести по линейке линию лучше, чем величайший мастер от руки.
Любить – это находить в счастье другого свое собственное счастье. Любовь есть склонность находить удовольствие в благе, совершенстве, счастье другого человека.
Наше счастье вовсе не состоит и не должно состоять в полном удовлетворении, при котором не оставалось бы больше ничего желать, что способствовало бы только отупению нашего ума. Вечное стремление к новым наслаждениям и новым совершенствам – это и есть счастье.
Если бы геометрия так же противоречила нашим страстям и интересам, как нравственность, то мы бы так же спорили против нее и нарушали ее вопреки всем доказательствам.
Музыка есть радость души, которая вычисляет, сама того не сознавая.
Иоахим Рахэль (Рахель)
(1618—1669 гг.)
поэт, сатирик
Если есть хоть одно место на земле, где царят свобода и разум, то эта свобода – может быть медленно и долго – распространится и дальше.
Знание того, что мы можем знать, есть философия; смирение и гипотеза там, где прекращается знание, есть религия.
Знания – единственная власть, которую можно приобрести, если не обладаешь ею, власть есть сила, а сила – это все.
Образованный не тот, кого щедро одарила природа; образован тот, кто хорошо, мудро, правильно и с возможно большей пользой расходует дары, которыми он обладает: кто может кинуть твердый взор туда, где у него недостаток, и сообразить, чего ему недостает.
Придет время, когда на национальную гордость будут смотреть так же, как на себялюбие и тщеславие, и на войну – как на бойню.
Иоганн Кеплер
(1571—1630 гг.)
астроном,
один из создателей астрономии Нового времени
Тем, кто слишком ограничен, чтобы понимать астрономическую науку, или слишком малодушен, чтобы без ущерба для своей набожности верить Копернику, я могу лишь посоветовать покинуть школу астрономии… Он может отречься от нашего движения в пространстве, вернуться домой и возделывать свой огород.
Природа, наделившая всякое животное средствами к существованию, дала астрономии в качестве помощника и союзника астрологию.
Готфрид Вильгельм Лейбниц
(1646—1716 гг.)
философ и ученый-энциклопедист,
математик, физик, языковед, общественно-политический деятель
Библиотеки – это сокровищницы всех богатств человеческого духа.
Горе – это беспокойство души, когда она думает о потерянном благе, которым она могла бы дольше наслаждаться, или когда она мучается из-за испытываемого ею в настоящий момент зла.
Зависть есть беспокойство (неудовольствие) души, вытекающее из того, что желательным нам благом обладает другой человек, которого мы не считаем более нас достойным владеть им.
Каждому человеку присуща свобода совершения любого поступка, т. е. того, что он сочтет наилучшим.
Когда какая-нибудь вещь среди творений Бога кажется нам достойной порицания, мы должны заключить, что она недостаточно нами понята и что мудрец, который постиг бы ее, решил бы, что невозможно даже желать чего-либо лучшего.
Люди никогда не обнаруживали большего остроумия, чем в изобретении игры.
…Люди презирают не столько порок, сколько слабость и несчастье.
Моральная необходимость мало мешает свободе, ибо кто выбирает наилучшее, то он от этого не становится менее свободен; наоборот, самая совершенная свобода скорее состоит именно в том, чтобы ничто не мешало действовать наилучшим образом.
Музыка есть бессознательное упражнение души в арифметике.
Мы тем свободнее, чем больше мы поступаем сообразно рассудку, и тем больше порабощены, чем больше поддаемся страстям.
Настоящее всегда чревато будущим.
Настоящий мир – наилучший.
Скромные люди, будучи только свидетелями неприличного поступка, испытывают ощущения, похожие на ощущения стыда.
Я стою на том, что плохая голова, обладая вспомогательными преимуществами и упражняя их, может перещеголять самую лучшую, подобно тому, как ребенок может провести по линейке линию лучше, чем величайший мастер от руки.
Любить – это находить в счастье другого свое собственное счастье. Любовь есть склонность находить удовольствие в благе, совершенстве, счастье другого человека.
Наше счастье вовсе не состоит и не должно состоять в полном удовлетворении, при котором не оставалось бы больше ничего желать, что способствовало бы только отупению нашего ума. Вечное стремление к новым наслаждениям и новым совершенствам – это и есть счастье.
Если бы геометрия так же противоречила нашим страстям и интересам, как нравственность, то мы бы так же спорили против нее и нарушали ее вопреки всем доказательствам.
Музыка есть радость души, которая вычисляет, сама того не сознавая.
Иоахим Рахэль (Рахель)
(1618—1669 гг.)
поэт, сатирик
Если есть хоть одно место на земле, где царят свобода и разум, то эта свобода – может быть медленно и долго – распространится и дальше.
Знание того, что мы можем знать, есть философия; смирение и гипотеза там, где прекращается знание, есть религия.
Знания – единственная власть, которую можно приобрести, если не обладаешь ею, власть есть сила, а сила – это все.
Образованный не тот, кого щедро одарила природа; образован тот, кто хорошо, мудро, правильно и с возможно большей пользой расходует дары, которыми он обладает: кто может кинуть твердый взор туда, где у него недостаток, и сообразить, чего ему недостает.
Придет время, когда на национальную гордость будут смотреть так же, как на себялюбие и тщеславие, и на войну – как на бойню.
Голландия
Гроций (Гуго де Гроот)
(1583—1645 гг.)
юрист, социолог и государственный деятель
Нет никакого основания для допущения, что одна возможность испытать насилие дает уже государству право употребить насилие.
Бенедикт (Барух) Спиноза
(1632—1677 гг.)
философ-пантеист
Бегство вовремя должно приписать такому же мужеству свободного человека, как и битву, иными словами – человек свободный выбирает бегство с тем же мужеством или присутствием духа, как и сражение.
Блаженство – не награда за добродетель, но сама добродетель.
Божественная справедливость допускает… чтобы дьявол безнаказанно обманывал людей, но не терпит, чтобы эти люди, несчастным образом обманутые и совращенные им, остались безнаказанными.
…Вещь не перестает быть истинной оттого, что она не признана многими.
В желании выражается сущность человека.
Все прекрасное так же трудно, как и редко.
Все то, что когда-либо почиталось из ложного благочестия, ничего, кроме фантазий и бреда подавленной робкой души, не представляло.
…Все хорошие страсти имеют такой характер и природу, что мы не можем без них существовать и сохраняться, и они как бы принадлежат нам существенно, как любовь, желание и все, что свойственно любви.
Всякая любовь, имеющая причиной не свободу духа, а что-либо иное, легко переходит в ненависть.
Души побеждаются не оружием, а любовью и великодушием.
Если вы хотите, чтобы жизнь улыбалась вам, подарите ей сначала свое хорошее настроение.
Если кто-либо знает, какое решение он должен принять, чтобы произвести нечто хорошее или помешать чему-либо дурному, но не делает этого, то это называется малодушием.
Зависть есть ненависть, поскольку она действует на человека таким образом, что он чувствует неудовольствие при виде чужого счастья, и наоборот – находит удовольствие в чужом несчастье.
Истина – пробный камень самой себе и лжи.
Как только вы вообразите, что не в состоянии выполнить определенное дело, с этого момента его осуществление становится для вас невозможным.
Кто ни разумом, ни состраданием не склоняется к подаянию помощи другим, тот справедливо называется бесчеловечным.
Люди считают, что они свободны лишь постольку, поскольку им позволено повиноваться своим страстям, а будучи принуждены жить по предписанию закона, они думают, что поступаются своим правом.
Людям всего полезнее делать то, что способствует укреплению дружбы.
…Между влечением и желанием существует только то различие, что слово желание большей частью относится к людям тогда, когда они сознают свое влечение, поэтому можно дать такое определение, желание есть влечение с сознанием его.
…Мир есть не отсутствие войны, но добродетель, проистекающая из твердости духа.
Незнание – не довод. Невежество – не аргумент.
Несомненно, что люди от природы склонны к ненависти и зависти и что воспитание только усиливает эти качества. Ибо родители обыкновенно поддерживают в детях добродетель только мерами, рассчитанными на их честь или зависть.
Никто не бывает так склонен к зависти, как люди самоуниженные.
Никто так не падок на лесть, как тот честолюбец, который хотел быть первым, но не смог им стать.
Опыт слишком часто поучает нас, что люди ни над чем так мало не властны, как над языком своим.
Понимание – начало согласия.
Ссылка на авторитет – не довод.
Потребуется одинаково большая сила или твердость духа как для обуздания отваги, так и для обуздания страха.
Ревность есть забота о том, чтобы одному наслаждаться достигнутым и удержать его.
Свободный человек ни о чем так мало не думает, как о смерти, и мудрость его состоит в размышлении о жизни, а не о смерти.
Сострадание есть неудовольствие, сопровождаемое идеей зла, приключившегося с другим, кого мы воображаем себе подобным.
Человек свободный никогда не действует лживо, но всегда честно.
Страх возникает вследствие бессилия духа.
Страх есть причина, благодаря которой суеверие возникает, сохраняется и поддерживается.
Стремление делать что-либо или не делать ради того только, чтобы понравиться другим людям, называется честолюбием.
Стыд есть известная печаль, возникающая в человеке, когда он видит, что его поступки презираются другими.
Счастье – не награда за добродетель, а сама добродетель; не потому мы наслаждаемся счастьем, что обуздали свои страсти, а наоборот, наслаждение счастьем делает нас способными обуздать их.
Тот, кто легко поддается состраданию и трогается чужим несчастьем или слезами, часто раскаивается, – вследствие того, что мы, находясь под влиянием аффекта, легко поддаемся на ложные слезы.
Человек, руководствующийся только аффектом или мнением, отличается от человека, руководствующегося разумом. Первый помимо своей воли делает то, чего совершенно не знает, второй делает только то, что он признает главнейшим в жизни. Поэтому первого я называю рабом, второго – свободным.
Человек свободный ни о чем так мало не думает, как о смерти, и его мудрость состоит в размышлении не о смерти, а о жизни.
Человеку, который стыдится, присуще желание жить честно.
Честолюбие есть чрезмерное желание славы.
Крайняя гордость или крайнее унижение есть крайнее незнание самого себя.
Слова Павла о Петре говорят нам больше о Павле, чем о Петре.
Прекрасное трудно.
Если бы свободно падающий камень мог мыслить, он думал бы, что падает по свободной воле.
Не плакать, не смеяться, а понимать.
Рембрандт Харменс ван Рейн
(1606—1669 гг.)
живописец, рисовальщик, офортист
Живопись нельзя нюхать.
Гроций (Гуго де Гроот)
(1583—1645 гг.)
юрист, социолог и государственный деятель
Нет никакого основания для допущения, что одна возможность испытать насилие дает уже государству право употребить насилие.
Бенедикт (Барух) Спиноза
(1632—1677 гг.)
философ-пантеист
Бегство вовремя должно приписать такому же мужеству свободного человека, как и битву, иными словами – человек свободный выбирает бегство с тем же мужеством или присутствием духа, как и сражение.
Блаженство – не награда за добродетель, но сама добродетель.
Божественная справедливость допускает… чтобы дьявол безнаказанно обманывал людей, но не терпит, чтобы эти люди, несчастным образом обманутые и совращенные им, остались безнаказанными.
…Вещь не перестает быть истинной оттого, что она не признана многими.
В желании выражается сущность человека.
Все прекрасное так же трудно, как и редко.
Все то, что когда-либо почиталось из ложного благочестия, ничего, кроме фантазий и бреда подавленной робкой души, не представляло.
…Все хорошие страсти имеют такой характер и природу, что мы не можем без них существовать и сохраняться, и они как бы принадлежат нам существенно, как любовь, желание и все, что свойственно любви.
Всякая любовь, имеющая причиной не свободу духа, а что-либо иное, легко переходит в ненависть.
Души побеждаются не оружием, а любовью и великодушием.
Если вы хотите, чтобы жизнь улыбалась вам, подарите ей сначала свое хорошее настроение.
Если кто-либо знает, какое решение он должен принять, чтобы произвести нечто хорошее или помешать чему-либо дурному, но не делает этого, то это называется малодушием.
Зависть есть ненависть, поскольку она действует на человека таким образом, что он чувствует неудовольствие при виде чужого счастья, и наоборот – находит удовольствие в чужом несчастье.
Истина – пробный камень самой себе и лжи.
Как только вы вообразите, что не в состоянии выполнить определенное дело, с этого момента его осуществление становится для вас невозможным.
Кто ни разумом, ни состраданием не склоняется к подаянию помощи другим, тот справедливо называется бесчеловечным.
Люди считают, что они свободны лишь постольку, поскольку им позволено повиноваться своим страстям, а будучи принуждены жить по предписанию закона, они думают, что поступаются своим правом.
Людям всего полезнее делать то, что способствует укреплению дружбы.
…Между влечением и желанием существует только то различие, что слово желание большей частью относится к людям тогда, когда они сознают свое влечение, поэтому можно дать такое определение, желание есть влечение с сознанием его.
…Мир есть не отсутствие войны, но добродетель, проистекающая из твердости духа.
Незнание – не довод. Невежество – не аргумент.
Несомненно, что люди от природы склонны к ненависти и зависти и что воспитание только усиливает эти качества. Ибо родители обыкновенно поддерживают в детях добродетель только мерами, рассчитанными на их честь или зависть.
Никто не бывает так склонен к зависти, как люди самоуниженные.
Никто так не падок на лесть, как тот честолюбец, который хотел быть первым, но не смог им стать.
Опыт слишком часто поучает нас, что люди ни над чем так мало не властны, как над языком своим.
Понимание – начало согласия.
Ссылка на авторитет – не довод.
Потребуется одинаково большая сила или твердость духа как для обуздания отваги, так и для обуздания страха.
Ревность есть забота о том, чтобы одному наслаждаться достигнутым и удержать его.
Свободный человек ни о чем так мало не думает, как о смерти, и мудрость его состоит в размышлении о жизни, а не о смерти.
Сострадание есть неудовольствие, сопровождаемое идеей зла, приключившегося с другим, кого мы воображаем себе подобным.
Человек свободный никогда не действует лживо, но всегда честно.
Страх возникает вследствие бессилия духа.
Страх есть причина, благодаря которой суеверие возникает, сохраняется и поддерживается.
Стремление делать что-либо или не делать ради того только, чтобы понравиться другим людям, называется честолюбием.
Стыд есть известная печаль, возникающая в человеке, когда он видит, что его поступки презираются другими.
Счастье – не награда за добродетель, а сама добродетель; не потому мы наслаждаемся счастьем, что обуздали свои страсти, а наоборот, наслаждение счастьем делает нас способными обуздать их.
Тот, кто легко поддается состраданию и трогается чужим несчастьем или слезами, часто раскаивается, – вследствие того, что мы, находясь под влиянием аффекта, легко поддаемся на ложные слезы.
Человек, руководствующийся только аффектом или мнением, отличается от человека, руководствующегося разумом. Первый помимо своей воли делает то, чего совершенно не знает, второй делает только то, что он признает главнейшим в жизни. Поэтому первого я называю рабом, второго – свободным.
Человек свободный ни о чем так мало не думает, как о смерти, и его мудрость состоит в размышлении не о смерти, а о жизни.
Человеку, который стыдится, присуще желание жить честно.
Честолюбие есть чрезмерное желание славы.
Крайняя гордость или крайнее унижение есть крайнее незнание самого себя.
Слова Павла о Петре говорят нам больше о Павле, чем о Петре.
Прекрасное трудно.
Если бы свободно падающий камень мог мыслить, он думал бы, что падает по свободной воле.
Не плакать, не смеяться, а понимать.
Рембрандт Харменс ван Рейн
(1606—1669 гг.)
живописец, рисовальщик, офортист
Живопись нельзя нюхать.
Испания
Бальтасар Грасиан-и-Моралес
(1601—1658 гг.)
писатель и философ
Будь искусен в гневе. Коль возможно, пусть трезвое размышление предотвратит грубую вспышку – для благоразумного это нетрудно.
Важные друзья – для важных дел… Поэтому иметь важных друзей и уметь их сберечь – важней, чем деньги иметь.
В двадцать лет царит чувство, в тридцать – талант, в сорок – разум.
Важнее разбираться в видах и свойствах людей, чем трав и камней. Это одно из самых тонких житейских искусств.
Владеть искусством беседы, ибо в беседе сказывается личность. Ни одно из занятий человеческих не требует большего благоразумия, хотя в жизни нет ничего обычней, – тут можно и все потерять, и все выиграть.
Быстрота в решениях. Следствие природной счастливой живости. Для нее, быстрой и отважной, нет ни трудностей, ни колебаний. Одни люди долго думают, а взявшись за дело, все портят, другим все удается без долгих размышлений. Есть способности особого склада, при трудностях они действуют лучше всего. Таким удивительным существам сгоряча все удается, а после размышления – ничего; ежели не получилось фазу, проку уже не жди и на будущее не надейся. Хвала быстрым, они, точно чудом, всюду поспевают – и разумом скоры, и в делах разумны.
Видя в людях дурное, не радуйся, тем более не обсуждай. Сплетник ненавистен вовеки. Скажешь худое, услышишь худшее.
Вовремя прекратить удачную игру. Правило опытных игроков. Уметь достойно отступать так же важно, как отважно наступать; когда свершено достаточно, когда достигнуто много, – подведи черту.
Видеть недостатки, невзирая на лица. От честных глаз да не укроется порча, даже прикрытая парчою; пусть на пороке златой венец, но и злату не скрыть зла. Раболепие пребудет низостью, хотя бы предмет его был высок. Пороки можно скрасить, но никого они не красят. Толкуют, что такой-де герой допустил то-то и то-то, но не соображают, что в этом-то он и не был героем. Однако пример вышестоящего так красноречив, что и недостойное делает привлекательным: раболепие подражало великому даже в безобразии лица, забывая истину – что в великих простительно, то в ничтожных отвратительно.
Во всяком деле, коль знаешь мало, держись проверенного.
Возможные горести превратить в радости значит уметь жить.
Всегда быть начеку – против невежд, упрямцев, спесивцев, против всякого рода невежд. На свете много их встречается, благоразумие в том, чтобы с ними не встречаться.
Всегда надежней перед делом осмотреться, особенно коль успех не очевиден. Оттягивай время, либо чтобы отказаться, либо чтобы утвердиться, когда на ум придут новые доводы в пользу твоего решения.
Глуп, кто глупцов не узнает, и еще глупее тот, кто, распознав, от них не уйдет. Опасные при поверхностном общении, они губительны при доверчивой близости.
Все глупцы упрямы, а все упрямцы глупы.
Не доводи до разрыва – от него всегда страдает доброе имя.
Всегда чего-то желать – дабы не стать несчастным от пресыщения счастьем. Тело дышит, дух жаждет. Обладай мы всем, нам все было бы немило, скучно; даже уму должно приберегать нечто ему неведомое, возбуждающее любознательность. Надежда вдохновляет, пресыщение губит. Даже награждая, не удовлетворяй вполне; когда нечего желать, жди зла: счастье это – злосчастное. Кончаются желания, начинаются опасения.
Все люди о себе высокого мнения – и тем больше мнят, чем меньше стоят.
Выпустить слово легко, да поймать трудно. В разговоре, как в завещании, – меньше слов, меньше тяжб. Беседуя о пустяках, прощупывай почву для дел поважней. В скрытности есть что-то божественное. Кто в беседе легко открывается, того легко убедить – и победить.
Выражение удивления – этикет невежества.
Герою свойственно сближаться с героями; таинственное это и прекрасное свойство – одно из чудес природы.
Говорить кстати лучше, чем говорить красноречиво.
Господство над своими страстями – свойство высшего величия духа. Сама эта возвышенность ограждает дух от чуждых ему низменных влияний. Нет высшей власти, чем власть над собой, над своими страстями, чем победа над их своеволием.
Думать об удачном исходе. Иные больше озабочены тем, чтобы не отклоняться от раз взятого направления, нежели думают о достижении цели; однако порицание за неуспех всегда заглушит похвалу за усердие. Победителю незачем оправдываться.
Дабы унять злословие, не обращай внимания.
Даже вежливость бывает оскорбительна, когда подчеркивается.
Действовать, когда сомневаешься в разумности деяния, – опасно, лучше воздержись. Благоразумие не допускает неуверенности, оно всегда шествует при полуденном свете разума.
Действовать скрытно. Неожиданность – залог успеха. От игры в открытую – ни корысти, ни радости.
Делать дело – и показывать дело. Все ценится не за суть, а за вид. Иметь достоинство и уметь его показать – двойное достоинство: чего не видно, того как бы и нет.
День без ссор – крепкий сон.
Для человека порядочного нет дороже того, что ему дали даром.
Есть люди со свойством той посуды, что впитывает запах первой налитой в нее жидкости, – что благовонной, что вонючей.
Завистник не один раз умирает, а столько, сколько похвал слышит сопернику.
За легкое дело берись как за трудное, а за трудное – как за легкое. В первом случае, дабы уверенность не перешла в беспечность; во втором, неуверенность – в робость.
Знать свои страстишки. Человеку безупречному тоже их не избежать, и он их даже холит, лелеет. Немало их у нашего ума, и чем больше ум, тем они больше или заметней. И не потому, что их не сознаешь, а оттого, что их любишь.
Желание – мера ценности.
Зрелость разума узнается по неспешности доверия… Но не подавай виду, что не веришь, – это невежливо, даже оскорбительно: ты тогда даешь понять собеседнику, что либо он обманывает, либо сам обманут…
Избавляться от недостатков, присущих землякам твоим. Вода приобретает хорошие или дурные свойства от почв, по которым струится, а человек – от края, в котором родится.
Избегать обязательств. Одно из первейших правил благоразумия. Великие способности ставят перед собой цели великие и далекие; долог путь к ним, и люди часто так и застревают на полпути, слишком поздно берясь за главное. От обязательств легче уклониться, чем выйти из них с честью.
Истина – удел немногих, заблуждение же обычно и повсеместно.
Из всякого пустяка дело делать – самое пустое дело. Равно глупо всей душой скорбеть о том, что для тебя не важно, – и пальцем не шевельнуть о том, что для тебя существенно.
Из сострадания к неудачнику не навлекать на себя немилость удачливого. Счастье одних нередко зиждется на несчастье других; не будь поверженных, не было бы и вознесенных. Неудачники обычно внушают жалость – этой жалкой милостыней мы как бы возмещаем немилость Фортуны.
И сам не фамильярничай и другим не дозволяй. Панибратство губительно для превосходства, присущего человеку порядочному, а затем – и для почтения к нему.
Искусство долго жить: жить достойно. Две вещи быстро приканчивают человека: глупость и распутство. Одни потеряли жизнь потому, что хранить ее не умели, и другие – потому что не хотели.
Искусство быть счастливым. Есть для этого немало рецептов, но не всякий годится для мудреца. Успеху может способствовать предприимчивость. Одни с беспечным видом становятся у врат Фортуны и ждут, пока возьмется за дело она. Другие умней – они дерзко пробиваются вперед и действуют, полагаясь на собственные силы, ибо на крыльях доблести порой удается настигнуть счастье и подольститься к нему. Но, правильно рассуждая, нет лучшего пути, чем путь добродетели и усердия, ибо нет высшего счастья, чем благоразумие, как и худшего несчастья, чем неблагоразумие.
Искусство начинать. Наобум действует глупость, все глупцы – храбрецы. В простоте своей они в начале дела не предвидят помех, зато в конце не горюют от неудач. Благоразумие приступает к делу с оглядкой, его лазутчики, Предвидение и Размышление, разведывают путь, дабы двигаться беспрепятственно.
Ищи любви, идущей не столько от сердца, сколько от разума, – она-то достойна личности.
Каждый должен быть величествен в своем деле.
Когда ведешь разговор или спор, веди его так, как если бы ты играл в шахматы.
Кого ничто не сердит, у того нет сердца, а бесчувственный не может быть личностью.
Кто средь общего веселья сердится, сродни ослу и ослом себя выказывает.
Кто чувствителен к мелочам, выказывает мелкую душу.
Лучшая месть – забвение, оно похоронит врага в прахе его ничтожества.
Лучший способ достигнуть желаемого – пренебречь.
Любезность скрашивает: позлащает «нет», подслащает истину, подрумянивает даже старость. Во всех делах важно «как»: приветливость, подобно шулеру, играет наверняка.
Люди опытные по языку узнают пульс духа, недаром сказал мудрец: «Говори, коль хочешь, чтобы я тебя узнал…»
Мерило истинного удовлетворения – похвала славных и в деле сведущих.
Молчание – алтарь осторожности.
Мудрый ценит всех, ибо в каждом замечает хорошее.
Не надо всегда острить. Благоразумие познается в серьезном, оно ценится выше, чем остроумие. Кто вечно острит – пустой человек.
На многое в делах домочадцев, друзей и особенно врагов смотри сквозь пальцы. Придирчивость всегда неприятна, а как черта характера – несносна. Постоянно возвращаться к чему-то неприятному – род мании.
На небесах все – радость, в аду все – горе, в нашем же мире, что посредине, – и то и другое; мы живем меж двух крайностей, причастные обеим. Судьба превратна: не может быть сплошь счастье либо сплошь несчастье. Наш мир – это нуль: сам по себе – ничего не стоит; в сочетании с Небом – стоит многого. Равнодушие превратностям – благоразумно, мудрый ничему не дивится. Жизнь наша завязывается как комедия, в конце будет развязка – гляди же, чтобы конец был хорош.
Насмешки терпеть, но самому не насмехаться. Первое – вид учтивости, второе – драчливость.
Не будь придирой – чтобы себя не срамить и других не сердить.
Не восторгаться сверх меры. Избегай превосходных степеней, дабы не исказить картину и не прослыть глупцом. Захваливать, расточать восторги – признак ограниченности понимания и вкуса. Похвалы возбуждают любопытство, разжигают желание, и ежели достоинства окажутся ниже твоей оценки – а обычно так и случается, – обманутое ожидание отомстит за обман презрением – и к тому, что восхвалялось, и к тому, кто восхвалял.
Не всегда возражай на возражения.
Не гнаться за многим, стремиться к глубине. Суть величия – не количество, а качество. Превосходное всегда единично и редко; чего много, тому цена невелика.
Не давай себя опутывать обязательствами всем и каждому – станешь рабом, причем всеобщим… Лучше пусть от тебя зависят многие, нежели тебе зависеть от одного.
Не лгать, но и всей правды не говорить. Ничто не требует столь осторожного обращения, как правда, – это кровопускание из самого сердца нашего.
Не надо быть невеждою, но невеждой притвориться иногда не худо. С глупцом ни к чему быть мудрецом, с безумным – благоразумным; с каждым говори на его языке.
Не начинать жизнь с того, чем надо кончать. Иной отдыхать расположится в начале пути, оставляя труды на конец. Нет, сперва – главное, а останется время – второстепенное.
Не перегружай себя ни трудами, ни чужой завистью – ты загубишь свою жизнь и умертвишь свой дух. Иные распространяют это правило и на знания – но ведь кто не познает, тот не живет.
Не поддаваться пошлой переменчивости настроения. Велик тот, кто не подвластен прихотям.
Непринужденность во всем. Она животворит достоинства, вдохновляет речи, одушевляет дела, красит все прекрасное в человеке.
Не справиться с делом – меньшая беда, чем нерешительность. Не проточная вода портится, а стоячая. Иные шагу не сделают, пока их не подтолкнешь; и причина порой не в тупости ума – ум может быть проницательным, – но в его вялости.
Не страдать недугом глупцов. Мудрые страдают нередко недостатком благоразумия. Глупцы, напротив, избытком рассудительности.
Нет безотрадней пустыни, чем жизнь без друзей; дружба умножает блага и облегчает беды; отрада души, она единственное лекарство от враждебной судьбы.
Не терзай себя недовольством – это малодушие, но и самодовольство – малоумие.
Не торопиться жить. Всему свое время – и все тебе будет в радость. Для многих жизнь потому слишком долга, что счастье слишком кратко: рано радости упустили, вдоволь не насладились, потом хотели бы вернуть, да далеко от них ушли.
Не упорствовать в неразумном. Допустив промах, порой из него делают обязательство; начав с ошибки, думают выказать постоянство, продолжая в том же духе. Перед судом своего разума ошибку осуждают, перед людским – оправдывают, и, если в начале неразумной затеи их называли неблагоразумными, то, упорствуя, достойны звания глупцов.
Никогда не дерись с тем, кому нечего терять: это неравный поединок.
Осанка человека – фасад души.
Одобрение разумных. Холодное «да» мужа выдающегося более лестно, чем похвала толпы.
Никогда не действовать в пылу страсти – все сделаешь не так. Кто не в себе, тот и не отвечает за себя, страсть изгоняет разум.
Никогда не показывай полдела – пусть любуются в законченном виде. Начало всегда нескладно, и нескладный этот образ остается в воображении: память о нем мешает насладиться вещью, уже завершенной.
Общаться с теми, от кого можно научиться. Да будет твое общение с друзьями школой знаний, а беседа – изысканно приятным обучением: смотри на друзей как на наставников и приправляй пользу от учения наслаждением от беседы.
Одни друзья хороши вдали, другие – вблизи; тот, кто не очень пригоден для беседы, бывает превосходен в переписке. Расстояние сглаживает изъяны, невыносимые при близком общении.
О человеке судят по его друзьям.
Оригинальничанье – это некий самообман, вначале приятный, соблазняющий новизной и прямой остротой, но затем, когда ничего хорошего не получится и ты прозреешь, – весьма прискорбный.
Особенно опасна откровенность дружеская: сообщил свои тайны другому – стал его рабом… Итак, тайн не выслушивай и сам не сообщай.
Оставлять неутоленным. Чтобы уста просили еще нектара. Желание – мера ценности. Хороший вкус советует даже телесную жажду разжигать, но не утолять; хорошо да мало – вдвойне хорошо.
От упорства в споре больше потеряешь, чем выгадаешь, победив, – ты не истину отстаиваешь, а свою невоспитанность.
Понимать жизнь и разбираться в людях – далеко не одно и то же. Великая премудрость – постигать характеры и улавливать настроения.
Пленять сердца – великая победа! Ее не одержишь ни безрассудной отвагой, ни докучным шутовством – дается она лишь благопристойной уверенностью, порождаемой нравом и опирающейся на достоинства.
Подвергать пробе. Немалый ум требуется, чтобы понять чужой ум, – пусть проницательность разумного тут состязается со сдержанностью скрытного. Важнее разбираться в видах и свойствах людей, чем трав и камней.
Пользуйся тем, что ты нов; пока ты – новинка, тебя ценят. Новое нравится, оно вносит разнообразие, освежает удовольствие – новенькую посредственность больше ценят, чем привычную знаменитость.
Правду мы часто видим, но редко слышим – в чистом виде почти никогда, особенно когда она идет издалека: в ней тогда есть примесь пристрастий, через которые она прошла.
Порой, чтобы потерять друга, хватит неоплатной услуги: не в силах долг отдать, он отдаляется – должник стал недругом.
Порядочность обнаруживается в речах, но куда вернее – в делах.
Поступки – плоды помыслов. Будут разумные помыслы – будут хорошие поступки.
Праведный человек. Не ведая страха, он всегда на стороне справедливости – ни страсти толпы, ни насилие тирана не вынудят его преступить ее границы.
Предпочитай занятия восхваляемые. Многое в жизни зависит от суда людского. Похвала для способностей, что Фавоний для цветов, – пища и жизнь.
Разум без благоразумия – двойное безумие.
Преимущество за первым. А ежели еще и велик – первый ход, а стало быть, перевес. Многие стали бы фениксами в своем деле, когда б не опередили их другие. Первые захватывают майорат славы, вторым достаются выклянченные крохи – как ни потей, не смоешь клеймо подражателя.
Прилаживаться к каждому. Умен Протей – с ученым ученый, со святым святой. Велико искусство покорять сердца: подобие порождает благосклонность.
Притворное сомнение – наилучший ключик, с помощью которого любопытство раскроет все, что пожелает.
Пусть никто не знает предела твоих возможностей, иначе дашь повод для разочарования. Никогда не позволяй видеть тебя насквозь. Когда не знают и сомневаются, почитают больше, чем когда все твои силы, хоть и большие, налицо.
Пусть твоя любезность служит приманкой скорее для чувств, нежели для выгод, либо для того и другого. Одних достоинств недостаточно, коль не прибегают к приятности, – только она сделает тебя любимым.
Разумному больше пользы от недругов, чем глупцу от друзей.
Распределять свою жизнь разумно: не как подскажет случай, но чтобы и польза была и удовольствие. Без передышек жизнь тягостна, как долгое путешествие без гостиниц; разнообразие познаний делает ее приятной.
Распознавать счастливых и злосчастных, дабы держаться первых, а от вторых бежать. Невезение – чаще всего кара за глупость, а для близких прилипчивый недуг.
Речи – тени поступков: речи женского пола, поступки – мужского.
Самопознание. Познай свой нрав, свой ум, свои суждения, пристрастия. Пока себя не знаешь, нельзя собою властвовать. Для лица есть зеркало, для духа – нет, пусть же тут будет зеркалом трезвое размышление о себе.
Сдержанностью своей выведешь сдержанность другого из границ – тут-то и обнаружатся его желания, хотя сердце его было непроницаемо.
Слыви лучше осторожным, нежели хитрым. Искренность всем приятна, хотя каждому угодна вчуже. Будь с виду простодушен, но не простоват, проницателен, но не хитер. Лучше чтобы тебя почитали как человека благоразумного, нежели опасались двуличного.
Смотреть вовнутрь. Многие вещи далеко не таковы, какими вначале показались; и непонимание твое, не проникшее сквозь оболочку, обернется разочарованием, когда дойдет до сути.
Составлять свое суждение. Особенно важно в делах важных. Глупцы губят себя тем, что не размышляют; неспособные понять и половины дела, не умея предвидеть ни вреда, ни выгоды, не могут они надлежаще действовать; они придают много веса вещам маловажным и мало веса – весьма важным, оценивая все наоборот. Многие же не теряют разума лишь потому, что его не имеют. Есть вещи, в которые должно проникать глубоко и хранить в недрах своего ума. Мудрый составляет суждение обо всем, но особенно вникает в то, в чем есть глубокий и высший смысл, ибо полагает, что там есть больше, чем он предполагает. Так размышление проникает дальше первоначального суждения.
Так много надо знать, так мало дано жить, а жизнь без знания – не жизнь.
Тщеславная суетливость всегда несносна, в дедах же смехотворна.
Уважай себя, если хочешь, чтобы тебя уважали.
Удваивать опоры жизни – удвоить жизнь. Да будет у тебя не один покровитель, никогда не ограничивай себя чем-то одним, пусть и необычным: всего да будет по два, особенно источников выгоды, милостей, наслаждений.
Угодничество опаснее ненависти.
Умей владеть собой, дабы ни в счастье, ни в несчастье тебя не осудили за несдержанность, но дивились бы высоте духа.
Умерять свою антипатию. Мы легко поддаемся чувству неприязни, даже признавая несомненные достоинства. Природная эта пошлая склонность порой дерзает замахнуться и на мужей великих. Пусть благоразумие обуздывает ее – нет худшего позора, чем неприязнь к лучшим; сколь похвальна симпатия к героям, столь же постыдна антипатия к ним.
Есть другие, у кого «нет» – первое слово в любой час дня; с такими надобна сноровка.
Уметь просить: для одних нет ничего труднее, для других – ничего легче. Есть люди, не умеющие отказывать, – к таким не надобно и подхода.
Употреблять расчет, но не злоупотреблять им. Напоказ его не выставляй, тем паче не позволяй разгадать; расчет надобно скрывать, он настораживает, особенно расчет тонкий, он ненавистен.
Упреждать дурные толки. У толпы много голов, а стало быть, злобных глаз и язвящих языков. Пойдет дурной слух – очернят самое добродетель, а наградят позорной кличкой – простись с доброй славой.
Ускользать. Прием людей благоразумных. Изящной шуткой они открывают себе выход из самого запутанного лабиринта. С улыбкой умеют они выйти целы и невредимы из ожесточенного спора.
Учись разгадывать выражение лица, по внешним знакам читать душу. Различай: кто всегда смеется – от глупости; кто никогда не смеется – от злости.
Хвала проницательному. Некогда выше всего ценилось уменье рассуждать; теперь этого мало – надо еще распознавать и, главное, разоблачать обман. Нельзя назвать разумным человека непроницательного.
Худшие враги – из бывших друзей: бьют по твоим слабостям, им одним ведомым, по наиболее уязвимому месту.
Человек слова и дела. Различать их не менее важно, чем то, кто друг тебе самому, а кто – твоему положению. Плохо, когда в делах неплох, да в речах нехорош; но куда хуже, когда неплох в речах, да в делах нехорош.
Хорошее вдвойне хорошо, когда оно коротко.
Человек удачного завершения. Кто входит в чертог Фортуны через врата радости, выходит через врата скорби – и наоборот. Посему думай о конце дела, заботься о том, чтобы счастливо выйти, а не о том, чтобы красиво войти.
Хочешь уважения – не начинай с оскорбления.
Человек, умеющий ждать. Он должен обладать и большим мужеством и немалым терпением. Никогда не спеши и не горячись. Научись властвовать собой, тогда будешь властвовать другими. К благоприятному случаю приходится идти долгими путями времени.
Пока ты разумно медлишь, будущие удачи подрастают, тайные замыслы мужают. С костылем времени уйдешь дальше, чем с окованной палицей Геркулес. Сам Бог карает не дубиной, а кручиной. Мудро сказано: «Время да я – на любого врага». Сама Фортуна награждает терпение лучшими своими дарами.
Чтобы завоевать благоволение, нужны благодеяния: твори добро направо и налево, не скупись на благие слова и еще лучше дела – люби, дабы быть любимым.
Чрезмерная простота в обхождении отдает пошлостью.
Что минуло, то милее; что далеко – желаннее.
Шутка дозволенная приятна, а какую кто стерпит – зависит от способности терпеть. Кто от колкости выходит из себя, дает повод вновь кольнуть.
Всегда и во всем впереди шествует Ложь, увлекая глупцов пошлой своей крикливостью. Последнею и поздно приходит Правда, плетясь вслед за хромым Временем… На поверхности всегда Обман, на него-то наталкиваются люди поверхностные. Подлинная же Суть замыкается в себе, дабы ее лучше ценили знающие и разумеющие.
При непогоде житейской всего лучше сложить руки и выждать, пока буря уляжется; отступишь сейчас – победишь потом. Ручей и от ветерка замутится, и вода станет прозрачна не твоими стараниями, а когда от нее отойдешь. Нет лучшего средства от неурядиц, чем предоставить им идти своим чередом, – все как-нибудь уладится.
Язык голову бережет.
Поступки – плоды помыслов. Буду разумные помыслы – будут хорошие поступки.
Слова имеют цену как залог дел.
Мир полон дураков, да никто глупости своей не замечает, даже не подозревает.
Существует множество людей, которые никогда не теряют рассудок только потому, что вообще им не обладают.
Металл узнается по звону, а человек – по слову.
Стрелы пронзают плоть, а злые слова – душу.
Некоторые ценят книги по их объему, точно написаны они для упражнения рук, а не ума.
Не надо быть только голубем. С голубиной кротостью да сочетается хитрость змеиная! Легко обмануть человека порядочного: кто сам не лжет, всем верит; кто не обманывает, другим доверяет. Обману отдаются не только по глупости, но и от честности. Два рода людей способны предвидеть и обезвредить обман: обманутые, проученные на своей шкуре, и хитрые – рассчитавшиеся чужой. Пусть проницательность будет столь же четка в подозрениях, сколь хитрость ловка в кознях. И не надо быть настолько благодушным, чтобы толкать ближнего своего на криводушие. Соединив в себе голубя и змею, будь не чудовищем, но чудом.
Дабы в беседе быть приятным, приноравливайся к характеру и уму собеседников. Не строй из себя цензора чужих слов и выражений, иначе тебя сочтут педантом; тем более не придирайся к мыслям и суждениям, а то тебя будут избегать, даже вовсе от тебя отвернутся. Благоразумие в беседе важней, чем красноречие.
Не отказывай сразу, пусть разочарование входит по капле.
Годных в добрые друзья мало, а для того, кто отобрать не умеет, – еще меньше.
Когда путь неясен, держись людей мудрых и осторожных – рано или поздно они находят удачный выход.
Не жди, пока вода подойдет к горлу, уходи заранее; зрелым размышлением предотвращай жестокость ударов.
Много рассуждать – споры затевать.
Неприятных вестей не сообщай и, паче того, не слушай.
Тщеславная суетливость всегда несносна, в делах же смехотворна.
Верный способ быть любезным – всегда быть невозмутимым.
Педро Кальдерон де ла Барка
(1600—1681 гг.)
драматург
Величайшая победа – победа над самим собой.
Есть люди, испытывающие такое удовольствие постоянно жаловаться и хныкать, что для того, чтобы не лишиться его, кажется, готовы искать несчастий.
Кто избирает между умом и красотой, тот должен взять красивую своей дамой сердца, а умную – своей женой.
Кто не обожает недостатки той, которую он любит, тот не может сказать, что он в самом деле влюблен.
Лучше всего хранит тайну тот, кто ее не знает.
Не лучше ли было бы во всех случаях, касающихся жениной чести, наказывать Меркурия, похищающего ее, чем покрывать позором Аргуса, бдительность которого успели обмануть.
Никогда не давайте советов тому, кто просит у вас только денег.
Оставьте ее, сударь! Клянусь вам, она настолько горда своей красотой, что если бы само небо упало к ее ногам, она не удостоила бы его просьбой подняться и занять свое место.
Язык – самое опасное оружие: рана от меча легче залечивается, чем от слова.
Франсиско Кеведо-и-Вильегас
(1580—1645 гг.)
писатель и поэт
Глаза! Не выдайте любви секрета:
Его хранят безмолвные уста.
Любви тем совершенней красота,
Чем скорбная видней на сердце мета.
Любви недостижимо торжество –
Так пусть хранима будет сердца тайна
Безмолвьем уст и сухостью ресниц!
Любовь неизменна за чертой смерти.
Хуан Мартинес де Хауреги-и-Уртадо де ла Саль
(1583-1641 гг.)
поэт, художник, переводчик и литературный критик
А счастье – это деревенский дом,
От предков унаследованный нами,
Где мирным жизнь заполнена трудом;
Клочок земли, где мы с усердьем сами
Возделываем раннею весной
И не тревожимся за урожай ночами;
Жилище скромное, где в летний зной
Всегда спасительная сень прохлады
И греет пламя очага зимой.
Покой в душе – нет сладостней отрады:
Благословлять то, что дала судьба,
И от нее не ждать иной награды.
Любовь презрению сестра,
Презрение – любви подобно;
И зло ее на вид беззлобно
Перед посулами добра.
Она – предательская верность,
Вернейшая из всех измен:
Кто знал любви сладчайший плен,
Тот знает горестей безмерность.
Мы смертными являемся на свет,
У смерти от рожденьями во власти…
Но ты живи так, словно смерти нет,
И ты узнаешь, что такое счастье.
Бальтасар Грасиан-и-Моралес
(1601—1658 гг.)
писатель и философ
Будь искусен в гневе. Коль возможно, пусть трезвое размышление предотвратит грубую вспышку – для благоразумного это нетрудно.
Важные друзья – для важных дел… Поэтому иметь важных друзей и уметь их сберечь – важней, чем деньги иметь.
В двадцать лет царит чувство, в тридцать – талант, в сорок – разум.
Важнее разбираться в видах и свойствах людей, чем трав и камней. Это одно из самых тонких житейских искусств.
Владеть искусством беседы, ибо в беседе сказывается личность. Ни одно из занятий человеческих не требует большего благоразумия, хотя в жизни нет ничего обычней, – тут можно и все потерять, и все выиграть.
Быстрота в решениях. Следствие природной счастливой живости. Для нее, быстрой и отважной, нет ни трудностей, ни колебаний. Одни люди долго думают, а взявшись за дело, все портят, другим все удается без долгих размышлений. Есть способности особого склада, при трудностях они действуют лучше всего. Таким удивительным существам сгоряча все удается, а после размышления – ничего; ежели не получилось фазу, проку уже не жди и на будущее не надейся. Хвала быстрым, они, точно чудом, всюду поспевают – и разумом скоры, и в делах разумны.
Видя в людях дурное, не радуйся, тем более не обсуждай. Сплетник ненавистен вовеки. Скажешь худое, услышишь худшее.
Вовремя прекратить удачную игру. Правило опытных игроков. Уметь достойно отступать так же важно, как отважно наступать; когда свершено достаточно, когда достигнуто много, – подведи черту.
Видеть недостатки, невзирая на лица. От честных глаз да не укроется порча, даже прикрытая парчою; пусть на пороке златой венец, но и злату не скрыть зла. Раболепие пребудет низостью, хотя бы предмет его был высок. Пороки можно скрасить, но никого они не красят. Толкуют, что такой-де герой допустил то-то и то-то, но не соображают, что в этом-то он и не был героем. Однако пример вышестоящего так красноречив, что и недостойное делает привлекательным: раболепие подражало великому даже в безобразии лица, забывая истину – что в великих простительно, то в ничтожных отвратительно.
Во всяком деле, коль знаешь мало, держись проверенного.
Возможные горести превратить в радости значит уметь жить.
Всегда быть начеку – против невежд, упрямцев, спесивцев, против всякого рода невежд. На свете много их встречается, благоразумие в том, чтобы с ними не встречаться.
Всегда надежней перед делом осмотреться, особенно коль успех не очевиден. Оттягивай время, либо чтобы отказаться, либо чтобы утвердиться, когда на ум придут новые доводы в пользу твоего решения.
Глуп, кто глупцов не узнает, и еще глупее тот, кто, распознав, от них не уйдет. Опасные при поверхностном общении, они губительны при доверчивой близости.
Все глупцы упрямы, а все упрямцы глупы.
Не доводи до разрыва – от него всегда страдает доброе имя.
Всегда чего-то желать – дабы не стать несчастным от пресыщения счастьем. Тело дышит, дух жаждет. Обладай мы всем, нам все было бы немило, скучно; даже уму должно приберегать нечто ему неведомое, возбуждающее любознательность. Надежда вдохновляет, пресыщение губит. Даже награждая, не удовлетворяй вполне; когда нечего желать, жди зла: счастье это – злосчастное. Кончаются желания, начинаются опасения.
Все люди о себе высокого мнения – и тем больше мнят, чем меньше стоят.
Выпустить слово легко, да поймать трудно. В разговоре, как в завещании, – меньше слов, меньше тяжб. Беседуя о пустяках, прощупывай почву для дел поважней. В скрытности есть что-то божественное. Кто в беседе легко открывается, того легко убедить – и победить.
Выражение удивления – этикет невежества.
Герою свойственно сближаться с героями; таинственное это и прекрасное свойство – одно из чудес природы.
Говорить кстати лучше, чем говорить красноречиво.
Господство над своими страстями – свойство высшего величия духа. Сама эта возвышенность ограждает дух от чуждых ему низменных влияний. Нет высшей власти, чем власть над собой, над своими страстями, чем победа над их своеволием.
Думать об удачном исходе. Иные больше озабочены тем, чтобы не отклоняться от раз взятого направления, нежели думают о достижении цели; однако порицание за неуспех всегда заглушит похвалу за усердие. Победителю незачем оправдываться.
Дабы унять злословие, не обращай внимания.
Даже вежливость бывает оскорбительна, когда подчеркивается.
Действовать, когда сомневаешься в разумности деяния, – опасно, лучше воздержись. Благоразумие не допускает неуверенности, оно всегда шествует при полуденном свете разума.
Действовать скрытно. Неожиданность – залог успеха. От игры в открытую – ни корысти, ни радости.
Делать дело – и показывать дело. Все ценится не за суть, а за вид. Иметь достоинство и уметь его показать – двойное достоинство: чего не видно, того как бы и нет.
День без ссор – крепкий сон.
Для человека порядочного нет дороже того, что ему дали даром.
Есть люди со свойством той посуды, что впитывает запах первой налитой в нее жидкости, – что благовонной, что вонючей.
Завистник не один раз умирает, а столько, сколько похвал слышит сопернику.
За легкое дело берись как за трудное, а за трудное – как за легкое. В первом случае, дабы уверенность не перешла в беспечность; во втором, неуверенность – в робость.
Знать свои страстишки. Человеку безупречному тоже их не избежать, и он их даже холит, лелеет. Немало их у нашего ума, и чем больше ум, тем они больше или заметней. И не потому, что их не сознаешь, а оттого, что их любишь.
Желание – мера ценности.
Зрелость разума узнается по неспешности доверия… Но не подавай виду, что не веришь, – это невежливо, даже оскорбительно: ты тогда даешь понять собеседнику, что либо он обманывает, либо сам обманут…
Избавляться от недостатков, присущих землякам твоим. Вода приобретает хорошие или дурные свойства от почв, по которым струится, а человек – от края, в котором родится.
Избегать обязательств. Одно из первейших правил благоразумия. Великие способности ставят перед собой цели великие и далекие; долог путь к ним, и люди часто так и застревают на полпути, слишком поздно берясь за главное. От обязательств легче уклониться, чем выйти из них с честью.
Истина – удел немногих, заблуждение же обычно и повсеместно.
Из всякого пустяка дело делать – самое пустое дело. Равно глупо всей душой скорбеть о том, что для тебя не важно, – и пальцем не шевельнуть о том, что для тебя существенно.
Из сострадания к неудачнику не навлекать на себя немилость удачливого. Счастье одних нередко зиждется на несчастье других; не будь поверженных, не было бы и вознесенных. Неудачники обычно внушают жалость – этой жалкой милостыней мы как бы возмещаем немилость Фортуны.
И сам не фамильярничай и другим не дозволяй. Панибратство губительно для превосходства, присущего человеку порядочному, а затем – и для почтения к нему.
Искусство долго жить: жить достойно. Две вещи быстро приканчивают человека: глупость и распутство. Одни потеряли жизнь потому, что хранить ее не умели, и другие – потому что не хотели.
Искусство быть счастливым. Есть для этого немало рецептов, но не всякий годится для мудреца. Успеху может способствовать предприимчивость. Одни с беспечным видом становятся у врат Фортуны и ждут, пока возьмется за дело она. Другие умней – они дерзко пробиваются вперед и действуют, полагаясь на собственные силы, ибо на крыльях доблести порой удается настигнуть счастье и подольститься к нему. Но, правильно рассуждая, нет лучшего пути, чем путь добродетели и усердия, ибо нет высшего счастья, чем благоразумие, как и худшего несчастья, чем неблагоразумие.
Искусство начинать. Наобум действует глупость, все глупцы – храбрецы. В простоте своей они в начале дела не предвидят помех, зато в конце не горюют от неудач. Благоразумие приступает к делу с оглядкой, его лазутчики, Предвидение и Размышление, разведывают путь, дабы двигаться беспрепятственно.
Ищи любви, идущей не столько от сердца, сколько от разума, – она-то достойна личности.
Каждый должен быть величествен в своем деле.
Когда ведешь разговор или спор, веди его так, как если бы ты играл в шахматы.
Кого ничто не сердит, у того нет сердца, а бесчувственный не может быть личностью.
Кто средь общего веселья сердится, сродни ослу и ослом себя выказывает.
Кто чувствителен к мелочам, выказывает мелкую душу.
Лучшая месть – забвение, оно похоронит врага в прахе его ничтожества.
Лучший способ достигнуть желаемого – пренебречь.
Любезность скрашивает: позлащает «нет», подслащает истину, подрумянивает даже старость. Во всех делах важно «как»: приветливость, подобно шулеру, играет наверняка.
Люди опытные по языку узнают пульс духа, недаром сказал мудрец: «Говори, коль хочешь, чтобы я тебя узнал…»
Мерило истинного удовлетворения – похвала славных и в деле сведущих.
Молчание – алтарь осторожности.
Мудрый ценит всех, ибо в каждом замечает хорошее.
Не надо всегда острить. Благоразумие познается в серьезном, оно ценится выше, чем остроумие. Кто вечно острит – пустой человек.
На многое в делах домочадцев, друзей и особенно врагов смотри сквозь пальцы. Придирчивость всегда неприятна, а как черта характера – несносна. Постоянно возвращаться к чему-то неприятному – род мании.
На небесах все – радость, в аду все – горе, в нашем же мире, что посредине, – и то и другое; мы живем меж двух крайностей, причастные обеим. Судьба превратна: не может быть сплошь счастье либо сплошь несчастье. Наш мир – это нуль: сам по себе – ничего не стоит; в сочетании с Небом – стоит многого. Равнодушие превратностям – благоразумно, мудрый ничему не дивится. Жизнь наша завязывается как комедия, в конце будет развязка – гляди же, чтобы конец был хорош.
Насмешки терпеть, но самому не насмехаться. Первое – вид учтивости, второе – драчливость.
Не будь придирой – чтобы себя не срамить и других не сердить.
Не восторгаться сверх меры. Избегай превосходных степеней, дабы не исказить картину и не прослыть глупцом. Захваливать, расточать восторги – признак ограниченности понимания и вкуса. Похвалы возбуждают любопытство, разжигают желание, и ежели достоинства окажутся ниже твоей оценки – а обычно так и случается, – обманутое ожидание отомстит за обман презрением – и к тому, что восхвалялось, и к тому, кто восхвалял.
Не всегда возражай на возражения.
Не гнаться за многим, стремиться к глубине. Суть величия – не количество, а качество. Превосходное всегда единично и редко; чего много, тому цена невелика.
Не давай себя опутывать обязательствами всем и каждому – станешь рабом, причем всеобщим… Лучше пусть от тебя зависят многие, нежели тебе зависеть от одного.
Не лгать, но и всей правды не говорить. Ничто не требует столь осторожного обращения, как правда, – это кровопускание из самого сердца нашего.
Не надо быть невеждою, но невеждой притвориться иногда не худо. С глупцом ни к чему быть мудрецом, с безумным – благоразумным; с каждым говори на его языке.
Не начинать жизнь с того, чем надо кончать. Иной отдыхать расположится в начале пути, оставляя труды на конец. Нет, сперва – главное, а останется время – второстепенное.
Не перегружай себя ни трудами, ни чужой завистью – ты загубишь свою жизнь и умертвишь свой дух. Иные распространяют это правило и на знания – но ведь кто не познает, тот не живет.
Не поддаваться пошлой переменчивости настроения. Велик тот, кто не подвластен прихотям.
Непринужденность во всем. Она животворит достоинства, вдохновляет речи, одушевляет дела, красит все прекрасное в человеке.
Не справиться с делом – меньшая беда, чем нерешительность. Не проточная вода портится, а стоячая. Иные шагу не сделают, пока их не подтолкнешь; и причина порой не в тупости ума – ум может быть проницательным, – но в его вялости.
Не страдать недугом глупцов. Мудрые страдают нередко недостатком благоразумия. Глупцы, напротив, избытком рассудительности.
Нет безотрадней пустыни, чем жизнь без друзей; дружба умножает блага и облегчает беды; отрада души, она единственное лекарство от враждебной судьбы.
Не терзай себя недовольством – это малодушие, но и самодовольство – малоумие.
Не торопиться жить. Всему свое время – и все тебе будет в радость. Для многих жизнь потому слишком долга, что счастье слишком кратко: рано радости упустили, вдоволь не насладились, потом хотели бы вернуть, да далеко от них ушли.
Не упорствовать в неразумном. Допустив промах, порой из него делают обязательство; начав с ошибки, думают выказать постоянство, продолжая в том же духе. Перед судом своего разума ошибку осуждают, перед людским – оправдывают, и, если в начале неразумной затеи их называли неблагоразумными, то, упорствуя, достойны звания глупцов.
Никогда не дерись с тем, кому нечего терять: это неравный поединок.
Осанка человека – фасад души.
Одобрение разумных. Холодное «да» мужа выдающегося более лестно, чем похвала толпы.
Никогда не действовать в пылу страсти – все сделаешь не так. Кто не в себе, тот и не отвечает за себя, страсть изгоняет разум.
Никогда не показывай полдела – пусть любуются в законченном виде. Начало всегда нескладно, и нескладный этот образ остается в воображении: память о нем мешает насладиться вещью, уже завершенной.
Общаться с теми, от кого можно научиться. Да будет твое общение с друзьями школой знаний, а беседа – изысканно приятным обучением: смотри на друзей как на наставников и приправляй пользу от учения наслаждением от беседы.
Одни друзья хороши вдали, другие – вблизи; тот, кто не очень пригоден для беседы, бывает превосходен в переписке. Расстояние сглаживает изъяны, невыносимые при близком общении.
О человеке судят по его друзьям.
Оригинальничанье – это некий самообман, вначале приятный, соблазняющий новизной и прямой остротой, но затем, когда ничего хорошего не получится и ты прозреешь, – весьма прискорбный.
Особенно опасна откровенность дружеская: сообщил свои тайны другому – стал его рабом… Итак, тайн не выслушивай и сам не сообщай.
Оставлять неутоленным. Чтобы уста просили еще нектара. Желание – мера ценности. Хороший вкус советует даже телесную жажду разжигать, но не утолять; хорошо да мало – вдвойне хорошо.
От упорства в споре больше потеряешь, чем выгадаешь, победив, – ты не истину отстаиваешь, а свою невоспитанность.
Понимать жизнь и разбираться в людях – далеко не одно и то же. Великая премудрость – постигать характеры и улавливать настроения.
Пленять сердца – великая победа! Ее не одержишь ни безрассудной отвагой, ни докучным шутовством – дается она лишь благопристойной уверенностью, порождаемой нравом и опирающейся на достоинства.
Подвергать пробе. Немалый ум требуется, чтобы понять чужой ум, – пусть проницательность разумного тут состязается со сдержанностью скрытного. Важнее разбираться в видах и свойствах людей, чем трав и камней.
Пользуйся тем, что ты нов; пока ты – новинка, тебя ценят. Новое нравится, оно вносит разнообразие, освежает удовольствие – новенькую посредственность больше ценят, чем привычную знаменитость.
Правду мы часто видим, но редко слышим – в чистом виде почти никогда, особенно когда она идет издалека: в ней тогда есть примесь пристрастий, через которые она прошла.
Порой, чтобы потерять друга, хватит неоплатной услуги: не в силах долг отдать, он отдаляется – должник стал недругом.
Порядочность обнаруживается в речах, но куда вернее – в делах.
Поступки – плоды помыслов. Будут разумные помыслы – будут хорошие поступки.
Праведный человек. Не ведая страха, он всегда на стороне справедливости – ни страсти толпы, ни насилие тирана не вынудят его преступить ее границы.
Предпочитай занятия восхваляемые. Многое в жизни зависит от суда людского. Похвала для способностей, что Фавоний для цветов, – пища и жизнь.
Разум без благоразумия – двойное безумие.
Преимущество за первым. А ежели еще и велик – первый ход, а стало быть, перевес. Многие стали бы фениксами в своем деле, когда б не опередили их другие. Первые захватывают майорат славы, вторым достаются выклянченные крохи – как ни потей, не смоешь клеймо подражателя.
Прилаживаться к каждому. Умен Протей – с ученым ученый, со святым святой. Велико искусство покорять сердца: подобие порождает благосклонность.
Притворное сомнение – наилучший ключик, с помощью которого любопытство раскроет все, что пожелает.
Пусть никто не знает предела твоих возможностей, иначе дашь повод для разочарования. Никогда не позволяй видеть тебя насквозь. Когда не знают и сомневаются, почитают больше, чем когда все твои силы, хоть и большие, налицо.
Пусть твоя любезность служит приманкой скорее для чувств, нежели для выгод, либо для того и другого. Одних достоинств недостаточно, коль не прибегают к приятности, – только она сделает тебя любимым.
Разумному больше пользы от недругов, чем глупцу от друзей.
Распределять свою жизнь разумно: не как подскажет случай, но чтобы и польза была и удовольствие. Без передышек жизнь тягостна, как долгое путешествие без гостиниц; разнообразие познаний делает ее приятной.
Распознавать счастливых и злосчастных, дабы держаться первых, а от вторых бежать. Невезение – чаще всего кара за глупость, а для близких прилипчивый недуг.
Речи – тени поступков: речи женского пола, поступки – мужского.
Самопознание. Познай свой нрав, свой ум, свои суждения, пристрастия. Пока себя не знаешь, нельзя собою властвовать. Для лица есть зеркало, для духа – нет, пусть же тут будет зеркалом трезвое размышление о себе.
Сдержанностью своей выведешь сдержанность другого из границ – тут-то и обнаружатся его желания, хотя сердце его было непроницаемо.
Слыви лучше осторожным, нежели хитрым. Искренность всем приятна, хотя каждому угодна вчуже. Будь с виду простодушен, но не простоват, проницателен, но не хитер. Лучше чтобы тебя почитали как человека благоразумного, нежели опасались двуличного.
Смотреть вовнутрь. Многие вещи далеко не таковы, какими вначале показались; и непонимание твое, не проникшее сквозь оболочку, обернется разочарованием, когда дойдет до сути.
Составлять свое суждение. Особенно важно в делах важных. Глупцы губят себя тем, что не размышляют; неспособные понять и половины дела, не умея предвидеть ни вреда, ни выгоды, не могут они надлежаще действовать; они придают много веса вещам маловажным и мало веса – весьма важным, оценивая все наоборот. Многие же не теряют разума лишь потому, что его не имеют. Есть вещи, в которые должно проникать глубоко и хранить в недрах своего ума. Мудрый составляет суждение обо всем, но особенно вникает в то, в чем есть глубокий и высший смысл, ибо полагает, что там есть больше, чем он предполагает. Так размышление проникает дальше первоначального суждения.
Так много надо знать, так мало дано жить, а жизнь без знания – не жизнь.
Тщеславная суетливость всегда несносна, в дедах же смехотворна.
Уважай себя, если хочешь, чтобы тебя уважали.
Удваивать опоры жизни – удвоить жизнь. Да будет у тебя не один покровитель, никогда не ограничивай себя чем-то одним, пусть и необычным: всего да будет по два, особенно источников выгоды, милостей, наслаждений.
Угодничество опаснее ненависти.
Умей владеть собой, дабы ни в счастье, ни в несчастье тебя не осудили за несдержанность, но дивились бы высоте духа.
Умерять свою антипатию. Мы легко поддаемся чувству неприязни, даже признавая несомненные достоинства. Природная эта пошлая склонность порой дерзает замахнуться и на мужей великих. Пусть благоразумие обуздывает ее – нет худшего позора, чем неприязнь к лучшим; сколь похвальна симпатия к героям, столь же постыдна антипатия к ним.
Есть другие, у кого «нет» – первое слово в любой час дня; с такими надобна сноровка.
Уметь просить: для одних нет ничего труднее, для других – ничего легче. Есть люди, не умеющие отказывать, – к таким не надобно и подхода.
Употреблять расчет, но не злоупотреблять им. Напоказ его не выставляй, тем паче не позволяй разгадать; расчет надобно скрывать, он настораживает, особенно расчет тонкий, он ненавистен.
Упреждать дурные толки. У толпы много голов, а стало быть, злобных глаз и язвящих языков. Пойдет дурной слух – очернят самое добродетель, а наградят позорной кличкой – простись с доброй славой.
Ускользать. Прием людей благоразумных. Изящной шуткой они открывают себе выход из самого запутанного лабиринта. С улыбкой умеют они выйти целы и невредимы из ожесточенного спора.
Учись разгадывать выражение лица, по внешним знакам читать душу. Различай: кто всегда смеется – от глупости; кто никогда не смеется – от злости.
Хвала проницательному. Некогда выше всего ценилось уменье рассуждать; теперь этого мало – надо еще распознавать и, главное, разоблачать обман. Нельзя назвать разумным человека непроницательного.
Худшие враги – из бывших друзей: бьют по твоим слабостям, им одним ведомым, по наиболее уязвимому месту.
Человек слова и дела. Различать их не менее важно, чем то, кто друг тебе самому, а кто – твоему положению. Плохо, когда в делах неплох, да в речах нехорош; но куда хуже, когда неплох в речах, да в делах нехорош.
Хорошее вдвойне хорошо, когда оно коротко.
Человек удачного завершения. Кто входит в чертог Фортуны через врата радости, выходит через врата скорби – и наоборот. Посему думай о конце дела, заботься о том, чтобы счастливо выйти, а не о том, чтобы красиво войти.
Хочешь уважения – не начинай с оскорбления.
Человек, умеющий ждать. Он должен обладать и большим мужеством и немалым терпением. Никогда не спеши и не горячись. Научись властвовать собой, тогда будешь властвовать другими. К благоприятному случаю приходится идти долгими путями времени.
Пока ты разумно медлишь, будущие удачи подрастают, тайные замыслы мужают. С костылем времени уйдешь дальше, чем с окованной палицей Геркулес. Сам Бог карает не дубиной, а кручиной. Мудро сказано: «Время да я – на любого врага». Сама Фортуна награждает терпение лучшими своими дарами.
Чтобы завоевать благоволение, нужны благодеяния: твори добро направо и налево, не скупись на благие слова и еще лучше дела – люби, дабы быть любимым.
Чрезмерная простота в обхождении отдает пошлостью.
Что минуло, то милее; что далеко – желаннее.
Шутка дозволенная приятна, а какую кто стерпит – зависит от способности терпеть. Кто от колкости выходит из себя, дает повод вновь кольнуть.
Всегда и во всем впереди шествует Ложь, увлекая глупцов пошлой своей крикливостью. Последнею и поздно приходит Правда, плетясь вслед за хромым Временем… На поверхности всегда Обман, на него-то наталкиваются люди поверхностные. Подлинная же Суть замыкается в себе, дабы ее лучше ценили знающие и разумеющие.
При непогоде житейской всего лучше сложить руки и выждать, пока буря уляжется; отступишь сейчас – победишь потом. Ручей и от ветерка замутится, и вода станет прозрачна не твоими стараниями, а когда от нее отойдешь. Нет лучшего средства от неурядиц, чем предоставить им идти своим чередом, – все как-нибудь уладится.
Язык голову бережет.
Поступки – плоды помыслов. Буду разумные помыслы – будут хорошие поступки.
Слова имеют цену как залог дел.
Мир полон дураков, да никто глупости своей не замечает, даже не подозревает.
Существует множество людей, которые никогда не теряют рассудок только потому, что вообще им не обладают.
Металл узнается по звону, а человек – по слову.
Стрелы пронзают плоть, а злые слова – душу.
Некоторые ценят книги по их объему, точно написаны они для упражнения рук, а не ума.
Не надо быть только голубем. С голубиной кротостью да сочетается хитрость змеиная! Легко обмануть человека порядочного: кто сам не лжет, всем верит; кто не обманывает, другим доверяет. Обману отдаются не только по глупости, но и от честности. Два рода людей способны предвидеть и обезвредить обман: обманутые, проученные на своей шкуре, и хитрые – рассчитавшиеся чужой. Пусть проницательность будет столь же четка в подозрениях, сколь хитрость ловка в кознях. И не надо быть настолько благодушным, чтобы толкать ближнего своего на криводушие. Соединив в себе голубя и змею, будь не чудовищем, но чудом.
Дабы в беседе быть приятным, приноравливайся к характеру и уму собеседников. Не строй из себя цензора чужих слов и выражений, иначе тебя сочтут педантом; тем более не придирайся к мыслям и суждениям, а то тебя будут избегать, даже вовсе от тебя отвернутся. Благоразумие в беседе важней, чем красноречие.
Не отказывай сразу, пусть разочарование входит по капле.
Годных в добрые друзья мало, а для того, кто отобрать не умеет, – еще меньше.
Когда путь неясен, держись людей мудрых и осторожных – рано или поздно они находят удачный выход.
Не жди, пока вода подойдет к горлу, уходи заранее; зрелым размышлением предотвращай жестокость ударов.
Много рассуждать – споры затевать.
Неприятных вестей не сообщай и, паче того, не слушай.
Тщеславная суетливость всегда несносна, в делах же смехотворна.
Верный способ быть любезным – всегда быть невозмутимым.
Педро Кальдерон де ла Барка
(1600—1681 гг.)
драматург
Величайшая победа – победа над самим собой.
Есть люди, испытывающие такое удовольствие постоянно жаловаться и хныкать, что для того, чтобы не лишиться его, кажется, готовы искать несчастий.
Кто избирает между умом и красотой, тот должен взять красивую своей дамой сердца, а умную – своей женой.
Кто не обожает недостатки той, которую он любит, тот не может сказать, что он в самом деле влюблен.
Лучше всего хранит тайну тот, кто ее не знает.
Не лучше ли было бы во всех случаях, касающихся жениной чести, наказывать Меркурия, похищающего ее, чем покрывать позором Аргуса, бдительность которого успели обмануть.
Никогда не давайте советов тому, кто просит у вас только денег.
Оставьте ее, сударь! Клянусь вам, она настолько горда своей красотой, что если бы само небо упало к ее ногам, она не удостоила бы его просьбой подняться и занять свое место.
Язык – самое опасное оружие: рана от меча легче залечивается, чем от слова.
Франсиско Кеведо-и-Вильегас
(1580—1645 гг.)
писатель и поэт
Глаза! Не выдайте любви секрета:
Его хранят безмолвные уста.
Любви тем совершенней красота,
Чем скорбная видней на сердце мета.
Любви недостижимо торжество –
Так пусть хранима будет сердца тайна
Безмолвьем уст и сухостью ресниц!
Любовь неизменна за чертой смерти.
Хуан Мартинес де Хауреги-и-Уртадо де ла Саль
(1583-1641 гг.)
поэт, художник, переводчик и литературный критик
А счастье – это деревенский дом,
От предков унаследованный нами,
Где мирным жизнь заполнена трудом;
Клочок земли, где мы с усердьем сами
Возделываем раннею весной
И не тревожимся за урожай ночами;
Жилище скромное, где в летний зной
Всегда спасительная сень прохлады
И греет пламя очага зимой.
Покой в душе – нет сладостней отрады:
Благословлять то, что дала судьба,
И от нее не ждать иной награды.
Любовь презрению сестра,
Презрение – любви подобно;
И зло ее на вид беззлобно
Перед посулами добра.
Она – предательская верность,
Вернейшая из всех измен:
Кто знал любви сладчайший плен,
Тот знает горестей безмерность.
Мы смертными являемся на свет,
У смерти от рожденьями во власти…
Но ты живи так, словно смерти нет,
И ты узнаешь, что такое счастье.
Италия
Лоренцо Бернини
(1598—1680 гг.)
архитектор и скульптор,
представитель барокко
Наибольшей похвалы заслуживает тот архитектор, который умеет соединить в постройке красоту с удобством для жизни.
Андреас Везалий
(1514—1564 гг.)
естествоиспытатель,
основоположник научной анатомии
…Наука о строении человеческого тела является самой достойной для человека областью познания и заслуживает чрезвычайного одобрения; наиболее выдающимися и в деяниях своих, и в занятиях философскими дисциплинами мужам Рима было угодно посвящать ей все свои силы.
Галилео Галилей
(1564—1642 гг.)
астроном
один из основоположников экспериментально-математического естествознания Нового времени
Аристотель научил меня удовлетворять свой разум только тем, в чем убеждают меня рассуждения, а не только авторитет учителя.
Говорить путанно умеет всякий, говорить ясно немногие.
Для того, чтобы уничтожить учение Коперника, вовсе недостаточно заткнуть кому-нибудь рот. Нужно еще наложить запрет на всю астрономическую науку и, сверх того, воспретить кому бы то ни было глядеть в небо!
Невежество – мать злобы, зависти, алчности и всех прочих низких и грубых пороков, а также грехов.
Поистине, как у того нет ушей, так и у этих глаза закрыты для света истины… Этот род людей думает, что философия какая-то книга, как «Энеида» или «Одиссея», истину же надо искать не в мире, не в природе, а в сличении текстов.
Такова сила истины: вы пытаетесь ее опровергнуть, но сами ваши нападки возвышают ее и придают ей большую ценность.
Только со смертью догмы начинается наука.
Требовать, чтобы люди отказывались от собственных суждений и подчинялись суждениям других, и назначать лиц, совершенно невежественных в науке или искусстве, судьями над людьми учеными – это такие новшества, которые способны довести до гибели и разрушить государство.
Лоренцо Бернини
(1598—1680 гг.)
архитектор и скульптор,
представитель барокко
Наибольшей похвалы заслуживает тот архитектор, который умеет соединить в постройке красоту с удобством для жизни.
Андреас Везалий
(1514—1564 гг.)
естествоиспытатель,
основоположник научной анатомии
…Наука о строении человеческого тела является самой достойной для человека областью познания и заслуживает чрезвычайного одобрения; наиболее выдающимися и в деяниях своих, и в занятиях философскими дисциплинами мужам Рима было угодно посвящать ей все свои силы.
Галилео Галилей
(1564—1642 гг.)
астроном
один из основоположников экспериментально-математического естествознания Нового времени
Аристотель научил меня удовлетворять свой разум только тем, в чем убеждают меня рассуждения, а не только авторитет учителя.
Говорить путанно умеет всякий, говорить ясно немногие.
Для того, чтобы уничтожить учение Коперника, вовсе недостаточно заткнуть кому-нибудь рот. Нужно еще наложить запрет на всю астрономическую науку и, сверх того, воспретить кому бы то ни было глядеть в небо!
Невежество – мать злобы, зависти, алчности и всех прочих низких и грубых пороков, а также грехов.
Поистине, как у того нет ушей, так и у этих глаза закрыты для света истины… Этот род людей думает, что философия какая-то книга, как «Энеида» или «Одиссея», истину же надо искать не в мире, не в природе, а в сличении текстов.
Такова сила истины: вы пытаетесь ее опровергнуть, но сами ваши нападки возвышают ее и придают ей большую ценность.
Только со смертью догмы начинается наука.
Требовать, чтобы люди отказывались от собственных суждений и подчинялись суждениям других, и назначать лиц, совершенно невежественных в науке или искусстве, судьями над людьми учеными – это такие новшества, которые способны довести до гибели и разрушить государство.
Китай
Хуан Юнь-Цзяо
(XVI – XVII вв.)
писатель
До добра не доведет: если позволяешь жене грубить старшим в доме; если клянешься на каждом слове; если женщины ходят по знакомым и судачат, если жена вечно затевает свары; если проводишь время с бездельниками.
Долго не удерживаются: молодая жена у старика-мужа; красивая служанка у ревнивой хозяйки.
Зря пропадают: лунная ночь, если спишь; красивые места, если ими не любуешься; жена молодого повесы.
Не переделать: насмешника; хитреца; лгуна; крючкотвора; интригана.
Неприглядны: льстивый чиновник на приеме у начальника; человек с манерами базарного торговца.
Не провести: серьезного человека – красноречивому вралю.
Не уговоришь: старика – не вспоминать о прошлых днях.
Сердцу милы: хозяйственная жена; послушный сын; молчаливая невестка; юноша, который любит поговорить со стариками.
Трудно забыть: речи возлюбленной; людей, которые помогли тебе в беде.
Хорошего не жди: если, нарушив семейные устои, вторично выходишь замуж.
Притворяется: молодая, что не умеет пить вино.
Хун Цзычен
(XVII в.)
писатель
Благородный муж, попав в беду, не горюет, а оказавшись на пирушке, не сторонится веселья. Он не робеет перед сильными мира сего и сострадает убогим и сирым.
В жизни часто приходится слышать неугодные нам речи и заниматься делами, которые доставляют нам неудовольствие. Но только так мы найдем оселок, на котором отточится наша добродетель. А если слушать лишь то, что угодно слышать, и думать лишь о том, о чем приятно думать, то всю жизнь проживешь, словно одурманенный ядовитым зельем.
В зле страшна секретность. В добре страшно стремление быть на виду. Поэтому вред, причиненный видимым злом, поверхностен, а причиненный злом скрытым – глубок. Когда добро очевидно, польза от него мала, а когда оно скрыто – велика.
Вину за промахи нужно брать на себя наравне с другими, но не нужно претендовать на равные с другими заслуги. Когда у людей заслуги равны, между ними вспыхивает вражда. Можно разделять с другими их тяготы, но не следует делить с ними их радости. Тот, кто разделяет чужую радость, возбуждает ненависть к себе.
В каждом человеке есть мир подлинного. В нем не слышишь звуков свирелей и струн, но всегда царит радость. В нем не обоняешь ароматы курительных свеч и чая, но всегда разлито благоухание. Очисть разум и отрешись от вещей, забудь о мыслях и предоставь телу свободу – тогда сможешь туда проникнуть.
В мире десять тысяч вещей, в человеческой душе десять тысяч чувств, на земле десять тысяч дел. Если смотреть на них помраченным оком, они предстанут бессмысленной путаницей. А если смотреть на них прозревшим оком, во всем обнаружится незыблемый порядок. К чему беспокоиться о различиях? К чему выбирать да выгадывать?
Воюя с негодяями, оставляй им путь к отступлению. Быть с ними беспощадным – все равно что закупоривать мышиную нору: мыши, сдохшие в норе, отравят все вокруг.
В получении наград не будь впереди других. В совершении добрых дел не будь позади других. Получая от других, не бери больше положенного тебе. В добрых делах не делай меньше доступного тебе.
Все радости и несчастья людей созданы их собственными мыслями.
Годы и месяцы тянутся долго, а суетливый человек сам себя торопит. Небо и Земля простираются широко, а низкий человек сам себя стесняет. Времена года повинуются непреложному закону, а человек докучливый не перестает сомневаться и всю жизнь пребывает в суете.
Гони от себя злобу – вот лучший способ держаться подальше от беды.
Движущая сила Небес непостижима. Она сгибает и расправляет, расправляет и сгибает. Она играет героями и ломает богатырей. Благородный муж покорен даже невзгодам. Он живет в покое и готов к превратностям судьбы. И Небо ничего не может с ним поделать.
Для того, кто в себе хранит правду, жизнь сжимается в мгновение. Для того, кто жаждет власти над другими, жизнь тянется вечно. Постигший истину человек взыскует вещи, коих нет в мире вещей, и думает о том, кем он будет, когда его не будет. Он примет бег мгновения и отвергнет оцепенение вечности.
Добродетельный муж может по бедности не быть в состоянии помочь другим, но, встретив заблудившегося человека, одним словом откроет ему глаза, а встретив человека в затруднительном положении, одним словом избавит его от трудностей. Вот высочайшая добродетель.
Добротой можно часто причинить вред, поэтому, когда хочешь сделать добро, тщательно все обдумай.
Друзьям оставь втрое больше, чем себе. Для себя сохрани хотя бы крупицу первозданной чистоты сердца.
Если в доме нет хозяина и всем распоряжается слуга, то разве не воцарятся в нем бесовщина и помрачение?
Если тебя преследуют неудачи, подумай о тех, кто неудачливей тебя, и твои обиды рассеются. Если в твое сердце закрадется нерадивость, подумай о тех, кто преуспел больше тебя, и ты воспрянешь духом.
Если ты пользуешься доверием, не обманывай даже злодея. Если ты наделен силой, не кичись своим превосходством. Если у тебя есть достоинства, не обнажай недостатков других. Если у тебя нет способностей, не завидуй умению других.
Если у человека нет ни одной искренней мысли, он подобен нищему, который отовсюду уходит с пустыми руками. Если у человека нет ни одного подлинного увлечения, он подобен деревянному идолу, который стоит там, где его поставили.
Если у человека появится хотя бы одна корыстная мысль, его твердость обернется малодушием, его знание – безрассудством, его милосердие – жестокостью, а чистота – порочностью. Вся жизнь его будет загублена. Вот почему древние считали бескорыстие величайшим достоянием. Тот, кто обладает им, вознесется над целым миром.
Если хотя бы немного не отстраниться от мира, то уподобишься мотыльку, летящему в огонь, и барану, бодающему ворота. Как же тут найти покой и счастье?
Если чересчур заботиться о своей репутации, не сможешь помогать людям.
Есть одно изречение, гласящее: «Поднимаясь в гору, имей мужество пройти по обрывистой тропе. Идя по снегу, имей мужество пройти по скользкому мосту». В слове «мужество» заключен глубочайший смысл. Если на опасных поворотах жизни и на ухабах мирских путей тебе не хватает мужества, ты непременно застрянешь в какой-нибудь заросшей бурьяном яме.
Когда, делая добро, не думаешь ни о себе, ни о других, горсть зерен одарит милостью за тысячу пудов хлеба. Когда, помогая другим, бахвалишься своей щедростью и требуешь от людей благодарности, то сотня золотых не принесет тебе пользы даже и на половину медяка.
Когда жадному человеку преподносят золото, он недоволен тем, что ему не поднесли яшму, а когда его производят в гуны, негодует на то, что ему не пожаловали титул хоу. Хотя он могуществен и богат, ему нравится казаться нищим. Тому, кто знает, как жить в довольстве, похлебка из лебеды покажется слаще отборного риса, холщовый халат – теплее лисьей шубы, удел податного человека – завиднее судьбы царедворца.
Когда мысли сами собой находят отклик в сердце, мы словно живем среди благоухающего сада. Только та вещь подлинна, которая соответствует своему естеству. Стоит попытаться хотя бы немного улучшить то, что нас восхищает, и все очарование погибнет. Почтенный Бо говорил: «Мысли доставляют удовольствие, когда они приходят внезапно. Ветер становится чист, когда он вольно гуляет на просторе».
Когда, содеяв зло, человек боится, что о том узнают люди, он еще может найти путь к добру. Когда, сделав добро, человек старается, чтобы о том узнали люди, он порождает зло.
Когда судишь других, ищи в их вине отсутствие вины. Тогда в людях будет согласие. Когда судишь себя, ищи вину там, где вины не видно. Тогда твои добродетели еще более упрочатся.
Не враждуй с низшим человеком.
Люди между собой и ладят и не ладят, но можно ли сделать так, чтобы все угождали одному? Каждому что-то нравится, а что-то не нравится, но может ли быть так, чтобы всем нравилось то, что нравится одному? Сравнивай свои желания с желаниями других и делай для себя выводы – вот простой способ учиться мудрости в этом мире.
Мучимые страстями души пышут огнем. Такие испепелят любого на своем пути. Лишенные милосердия холодны, как лед. Такие заморозят каждого, кто им встретится. Те, кто привязаны к вещам, подобны тухлой воде и гнилому дереву: жизнь ушла из них, Такие никогда не смогут сотворить добро или сделать другого счастливым.
На узкой тропе придержи шаг и дай пройти путнику, идущему навстречу. За едой возьми себе третью часть, а остальное отдай ближнему. Вот секрет того, как всегда быть счастливым в этом мире.
Не давай обещаний сгоряча. Не сердись во хмелю. Не строй планы в радостном возбуждении. Не думай о предстоящих делах уставшим.
Не жаждай успеха в мире. Не впасть в заблуждение – это уже успех. Не ищи милости людей. Не заслужить их ненависти – это уже милость.
Не пеняй другим за мелкие проступки. Не уличай других в злом умысле. Не припоминай другим старых обид. Если следовать этим трем правилам, можно взрастить в себе добродетель и избежать неприятностей.
Непредназначенное тебе счастье, необоснованное приобретение, не уготовленная творцом всего сущего удача – это все западни, расставленные миром для людей. Если, натыкаясь на них, не задирать кверху нос, непременно их обойдешь.
О своих заслугах перед другими не нужно помнить. О своих проступках перед другими нельзя не помнить. О милости других к себе нельзя забывать. А об обидах, нанесенных вам, нельзя не забыть.
Поведение должно быть возвышенным, но не причудливым. Мысли должны быть тонкими, но не мелочными. Характер должен быть уравновешенным, но не безвольным. Манеры должны быть воспитанными, но не жеманными.
Покой среди покоя – не истинный покой. Лишь когда обретешь покой в движении, воистину постигнешь небесную природу. Веселье среди веселья – не истинная радость. Лишь когда постигнешь радость в печали, поймешь, чем живет сердце.
Продолжительность времени определяется нашим восприятием. Размеры пространства обусловлены нашим сознанием. Поэтому, коли дух покоен, один день сравнится с тысячей веков, а коли помыслы широки, крохотная хижина вместит в себя целый мир.
Путь небесной истины невообразимо широк. Стоит лишь немного помечтать о нем, и на сердце становится легко и просторно. Путь людских страстей поразительно узок. Стоит вступить на него, и перед глазами вечно будут колючие травы да грязные лужи.
С друзьями не будь развязен, иначе в друзьях у тебя окажутся одни ничтожества.
Скряги, даже если они богаты, думают, что им не хватает. Им не понять, отчего бессребреники хоть и бедны, а всего имеют в избытке. Люди честолюбивые трудятся, а удовлетворения не получают. Им не понять, отчего люди, не хвастающие способностями, праздны и живут в свое удовольствие.
Слова – врата ума. Если держать их открытыми, ум ускользнет наружу.
Страсти и заботы проистекают из суетности сознания. Побори суетное сознание в себе, и в тебе проявится сознание истинное.
Страсти обжигают, подобно пламени. Но стоит мелькнуть мысли о болезни, и душа уподобится хладному пеплу. Мечты о славе и наградах сладки, как мед. Но стоит подумать о смерти, и они покажутся безвкусными, как воск. Поэтому тот, кто всегда печалится о смерти и думает о болезнях, сможет отринуть иллюзии и вечно помнить о праведном пути.
Счастья никакими ухищрениями не добьешься. Учись находить в жизни радость – вот лучший способ привлечь счастье. Беды никакими стараниями не избегнешь. Гони от себя злобу – вот лучший способ держаться вдали от беды.
Тот, кто много накопил, многого лишится.
Те, кто гордятся своими заслугами и блистают ученостью, живут, ища опору вовне себя. Они не знают, что сердце само по себе сияет, словно драгоценная яшма. Тот, кто сохранил в себе первозданный свет сердца, воистину велик, даже если он не имеет ни одной заслуги и не прочтет ни одного иероглифа.
Только когда сердце очищено от скверны, можно браться за чтение книг и изучение древности. Иначе, узнав про один добрый поступок, захочешь извлечь из него пользу для себя, а услыхав одно умное слово, захочешь оправдать им свои пороки. Учиться с такими мыслями в голове – все равно что «дарить оружие врагу и посылать провиант разбойникам».
Хлопотливый человек беспокоится и о себе, и о других, никогда не оставаясь безучастным. Человек равнодушный не заботится ни о себе, ни о других, будучи ко всему безразличен. Благородный муж умеет соблюдать меру. Он не слишком хлопотлив и не слишком безучастен.
Тот, кто учится, не размышляя, впадает в заблуждение. Тот, кто размышляет, не желая учиться, окажется в затруднении.
Честный человек душой возвышен, поэтому его счастье глубоко и неизбывно. На всех делах его лежит печать свободы. Подлый человек душой низок, поэтому радость его мелка и скоротечна. Все содеянное им выдает ущемленность.
Честолюбие и гордыня – обманчивое возбуждение духа. Стоит это возбуждение унять, как проступают истинные свойства натуры.
Я знатен – и люди чтут меня. Но то, что они чтут, – это высокая шапка и широкий пояс. Я унижен – и люди презирают меня. Но то, что они презирают, – это холщовый халат и соломенные сандалии. Но ведь в действительности люди меня не чтут – чему же мне радоваться? Они в действительности меня не презирают – чему же мне огорчаться?
Чтобы продвигаться по стезе добродетели и взращивать в себе правду, нужно быть бесстрастным, как дерево или камень. Стоит лишь единожды что-либо возжелать, и ты окажешься в плену мира страстей.
Чтобы приносить пользу миру и водворять порядок в государстве, нужно быть безучастным, как плывущее облако и водная гладь. Стоит лишь единожды увлечься чем-либо, и ты погрязнешь в мире суеты.
Чужие пороки нужно исправлять молча. Если выставлять их всем напоказ, ты будешь порок изгонять пороком. Человеческое упрямство нужно побеждать поучениями. Если же нападать на него в открытую, ты будешь упрямство понапрасну исправлять упрямством.
Чэнь Гао-Мо
(XVII в.)
писатель
Вызывает добрую улыбку: тот, у кого острый язык; тот, кто мастер изображать других; кто, попав в компанию, сразу становится своим человеком; кто умеет удачно ответить; кто понимает без слов; кто умеет подать рассказ в новом свете; кто одним невзначай сказанным словом заставляет умолкнуть спорящих.
Остерегайся в своих шутках: задевать чужие интимные дела; таить кинжал издевки; смеяться над тем, кто чего-то не понимает; касаться семейных дел; глумиться над мудрецами древности; поддерживать одну из сторон в споре; ставить человека в глупое положение; заставлять себя смеяться, когда не смешно; смеяться шутке прежде других; выражать свою неприязнь; быть многословным.
Хуан Юнь-Цзяо
(XVI – XVII вв.)
писатель
До добра не доведет: если позволяешь жене грубить старшим в доме; если клянешься на каждом слове; если женщины ходят по знакомым и судачат, если жена вечно затевает свары; если проводишь время с бездельниками.
Долго не удерживаются: молодая жена у старика-мужа; красивая служанка у ревнивой хозяйки.
Зря пропадают: лунная ночь, если спишь; красивые места, если ими не любуешься; жена молодого повесы.
Не переделать: насмешника; хитреца; лгуна; крючкотвора; интригана.
Неприглядны: льстивый чиновник на приеме у начальника; человек с манерами базарного торговца.
Не провести: серьезного человека – красноречивому вралю.
Не уговоришь: старика – не вспоминать о прошлых днях.
Сердцу милы: хозяйственная жена; послушный сын; молчаливая невестка; юноша, который любит поговорить со стариками.
Трудно забыть: речи возлюбленной; людей, которые помогли тебе в беде.
Хорошего не жди: если, нарушив семейные устои, вторично выходишь замуж.
Притворяется: молодая, что не умеет пить вино.
Хун Цзычен
(XVII в.)
писатель
Благородный муж, попав в беду, не горюет, а оказавшись на пирушке, не сторонится веселья. Он не робеет перед сильными мира сего и сострадает убогим и сирым.
В жизни часто приходится слышать неугодные нам речи и заниматься делами, которые доставляют нам неудовольствие. Но только так мы найдем оселок, на котором отточится наша добродетель. А если слушать лишь то, что угодно слышать, и думать лишь о том, о чем приятно думать, то всю жизнь проживешь, словно одурманенный ядовитым зельем.
В зле страшна секретность. В добре страшно стремление быть на виду. Поэтому вред, причиненный видимым злом, поверхностен, а причиненный злом скрытым – глубок. Когда добро очевидно, польза от него мала, а когда оно скрыто – велика.
Вину за промахи нужно брать на себя наравне с другими, но не нужно претендовать на равные с другими заслуги. Когда у людей заслуги равны, между ними вспыхивает вражда. Можно разделять с другими их тяготы, но не следует делить с ними их радости. Тот, кто разделяет чужую радость, возбуждает ненависть к себе.
В каждом человеке есть мир подлинного. В нем не слышишь звуков свирелей и струн, но всегда царит радость. В нем не обоняешь ароматы курительных свеч и чая, но всегда разлито благоухание. Очисть разум и отрешись от вещей, забудь о мыслях и предоставь телу свободу – тогда сможешь туда проникнуть.
В мире десять тысяч вещей, в человеческой душе десять тысяч чувств, на земле десять тысяч дел. Если смотреть на них помраченным оком, они предстанут бессмысленной путаницей. А если смотреть на них прозревшим оком, во всем обнаружится незыблемый порядок. К чему беспокоиться о различиях? К чему выбирать да выгадывать?
Воюя с негодяями, оставляй им путь к отступлению. Быть с ними беспощадным – все равно что закупоривать мышиную нору: мыши, сдохшие в норе, отравят все вокруг.
В получении наград не будь впереди других. В совершении добрых дел не будь позади других. Получая от других, не бери больше положенного тебе. В добрых делах не делай меньше доступного тебе.
Все радости и несчастья людей созданы их собственными мыслями.
Годы и месяцы тянутся долго, а суетливый человек сам себя торопит. Небо и Земля простираются широко, а низкий человек сам себя стесняет. Времена года повинуются непреложному закону, а человек докучливый не перестает сомневаться и всю жизнь пребывает в суете.
Гони от себя злобу – вот лучший способ держаться подальше от беды.
Движущая сила Небес непостижима. Она сгибает и расправляет, расправляет и сгибает. Она играет героями и ломает богатырей. Благородный муж покорен даже невзгодам. Он живет в покое и готов к превратностям судьбы. И Небо ничего не может с ним поделать.
Для того, кто в себе хранит правду, жизнь сжимается в мгновение. Для того, кто жаждет власти над другими, жизнь тянется вечно. Постигший истину человек взыскует вещи, коих нет в мире вещей, и думает о том, кем он будет, когда его не будет. Он примет бег мгновения и отвергнет оцепенение вечности.
Добродетельный муж может по бедности не быть в состоянии помочь другим, но, встретив заблудившегося человека, одним словом откроет ему глаза, а встретив человека в затруднительном положении, одним словом избавит его от трудностей. Вот высочайшая добродетель.
Добротой можно часто причинить вред, поэтому, когда хочешь сделать добро, тщательно все обдумай.
Друзьям оставь втрое больше, чем себе. Для себя сохрани хотя бы крупицу первозданной чистоты сердца.
Если в доме нет хозяина и всем распоряжается слуга, то разве не воцарятся в нем бесовщина и помрачение?
Если тебя преследуют неудачи, подумай о тех, кто неудачливей тебя, и твои обиды рассеются. Если в твое сердце закрадется нерадивость, подумай о тех, кто преуспел больше тебя, и ты воспрянешь духом.
Если ты пользуешься доверием, не обманывай даже злодея. Если ты наделен силой, не кичись своим превосходством. Если у тебя есть достоинства, не обнажай недостатков других. Если у тебя нет способностей, не завидуй умению других.
Если у человека нет ни одной искренней мысли, он подобен нищему, который отовсюду уходит с пустыми руками. Если у человека нет ни одного подлинного увлечения, он подобен деревянному идолу, который стоит там, где его поставили.
Если у человека появится хотя бы одна корыстная мысль, его твердость обернется малодушием, его знание – безрассудством, его милосердие – жестокостью, а чистота – порочностью. Вся жизнь его будет загублена. Вот почему древние считали бескорыстие величайшим достоянием. Тот, кто обладает им, вознесется над целым миром.
Если хотя бы немного не отстраниться от мира, то уподобишься мотыльку, летящему в огонь, и барану, бодающему ворота. Как же тут найти покой и счастье?
Если чересчур заботиться о своей репутации, не сможешь помогать людям.
Есть одно изречение, гласящее: «Поднимаясь в гору, имей мужество пройти по обрывистой тропе. Идя по снегу, имей мужество пройти по скользкому мосту». В слове «мужество» заключен глубочайший смысл. Если на опасных поворотах жизни и на ухабах мирских путей тебе не хватает мужества, ты непременно застрянешь в какой-нибудь заросшей бурьяном яме.
Когда, делая добро, не думаешь ни о себе, ни о других, горсть зерен одарит милостью за тысячу пудов хлеба. Когда, помогая другим, бахвалишься своей щедростью и требуешь от людей благодарности, то сотня золотых не принесет тебе пользы даже и на половину медяка.
Когда жадному человеку преподносят золото, он недоволен тем, что ему не поднесли яшму, а когда его производят в гуны, негодует на то, что ему не пожаловали титул хоу. Хотя он могуществен и богат, ему нравится казаться нищим. Тому, кто знает, как жить в довольстве, похлебка из лебеды покажется слаще отборного риса, холщовый халат – теплее лисьей шубы, удел податного человека – завиднее судьбы царедворца.
Когда мысли сами собой находят отклик в сердце, мы словно живем среди благоухающего сада. Только та вещь подлинна, которая соответствует своему естеству. Стоит попытаться хотя бы немного улучшить то, что нас восхищает, и все очарование погибнет. Почтенный Бо говорил: «Мысли доставляют удовольствие, когда они приходят внезапно. Ветер становится чист, когда он вольно гуляет на просторе».
Когда, содеяв зло, человек боится, что о том узнают люди, он еще может найти путь к добру. Когда, сделав добро, человек старается, чтобы о том узнали люди, он порождает зло.
Когда судишь других, ищи в их вине отсутствие вины. Тогда в людях будет согласие. Когда судишь себя, ищи вину там, где вины не видно. Тогда твои добродетели еще более упрочатся.
Не враждуй с низшим человеком.
Люди между собой и ладят и не ладят, но можно ли сделать так, чтобы все угождали одному? Каждому что-то нравится, а что-то не нравится, но может ли быть так, чтобы всем нравилось то, что нравится одному? Сравнивай свои желания с желаниями других и делай для себя выводы – вот простой способ учиться мудрости в этом мире.
Мучимые страстями души пышут огнем. Такие испепелят любого на своем пути. Лишенные милосердия холодны, как лед. Такие заморозят каждого, кто им встретится. Те, кто привязаны к вещам, подобны тухлой воде и гнилому дереву: жизнь ушла из них, Такие никогда не смогут сотворить добро или сделать другого счастливым.
На узкой тропе придержи шаг и дай пройти путнику, идущему навстречу. За едой возьми себе третью часть, а остальное отдай ближнему. Вот секрет того, как всегда быть счастливым в этом мире.
Не давай обещаний сгоряча. Не сердись во хмелю. Не строй планы в радостном возбуждении. Не думай о предстоящих делах уставшим.
Не жаждай успеха в мире. Не впасть в заблуждение – это уже успех. Не ищи милости людей. Не заслужить их ненависти – это уже милость.
Не пеняй другим за мелкие проступки. Не уличай других в злом умысле. Не припоминай другим старых обид. Если следовать этим трем правилам, можно взрастить в себе добродетель и избежать неприятностей.
Непредназначенное тебе счастье, необоснованное приобретение, не уготовленная творцом всего сущего удача – это все западни, расставленные миром для людей. Если, натыкаясь на них, не задирать кверху нос, непременно их обойдешь.
О своих заслугах перед другими не нужно помнить. О своих проступках перед другими нельзя не помнить. О милости других к себе нельзя забывать. А об обидах, нанесенных вам, нельзя не забыть.
Поведение должно быть возвышенным, но не причудливым. Мысли должны быть тонкими, но не мелочными. Характер должен быть уравновешенным, но не безвольным. Манеры должны быть воспитанными, но не жеманными.
Покой среди покоя – не истинный покой. Лишь когда обретешь покой в движении, воистину постигнешь небесную природу. Веселье среди веселья – не истинная радость. Лишь когда постигнешь радость в печали, поймешь, чем живет сердце.
Продолжительность времени определяется нашим восприятием. Размеры пространства обусловлены нашим сознанием. Поэтому, коли дух покоен, один день сравнится с тысячей веков, а коли помыслы широки, крохотная хижина вместит в себя целый мир.
Путь небесной истины невообразимо широк. Стоит лишь немного помечтать о нем, и на сердце становится легко и просторно. Путь людских страстей поразительно узок. Стоит вступить на него, и перед глазами вечно будут колючие травы да грязные лужи.
С друзьями не будь развязен, иначе в друзьях у тебя окажутся одни ничтожества.
Скряги, даже если они богаты, думают, что им не хватает. Им не понять, отчего бессребреники хоть и бедны, а всего имеют в избытке. Люди честолюбивые трудятся, а удовлетворения не получают. Им не понять, отчего люди, не хвастающие способностями, праздны и живут в свое удовольствие.
Слова – врата ума. Если держать их открытыми, ум ускользнет наружу.
Страсти и заботы проистекают из суетности сознания. Побори суетное сознание в себе, и в тебе проявится сознание истинное.
Страсти обжигают, подобно пламени. Но стоит мелькнуть мысли о болезни, и душа уподобится хладному пеплу. Мечты о славе и наградах сладки, как мед. Но стоит подумать о смерти, и они покажутся безвкусными, как воск. Поэтому тот, кто всегда печалится о смерти и думает о болезнях, сможет отринуть иллюзии и вечно помнить о праведном пути.
Счастья никакими ухищрениями не добьешься. Учись находить в жизни радость – вот лучший способ привлечь счастье. Беды никакими стараниями не избегнешь. Гони от себя злобу – вот лучший способ держаться вдали от беды.
Тот, кто много накопил, многого лишится.
Те, кто гордятся своими заслугами и блистают ученостью, живут, ища опору вовне себя. Они не знают, что сердце само по себе сияет, словно драгоценная яшма. Тот, кто сохранил в себе первозданный свет сердца, воистину велик, даже если он не имеет ни одной заслуги и не прочтет ни одного иероглифа.
Только когда сердце очищено от скверны, можно браться за чтение книг и изучение древности. Иначе, узнав про один добрый поступок, захочешь извлечь из него пользу для себя, а услыхав одно умное слово, захочешь оправдать им свои пороки. Учиться с такими мыслями в голове – все равно что «дарить оружие врагу и посылать провиант разбойникам».
Хлопотливый человек беспокоится и о себе, и о других, никогда не оставаясь безучастным. Человек равнодушный не заботится ни о себе, ни о других, будучи ко всему безразличен. Благородный муж умеет соблюдать меру. Он не слишком хлопотлив и не слишком безучастен.
Тот, кто учится, не размышляя, впадает в заблуждение. Тот, кто размышляет, не желая учиться, окажется в затруднении.
Честный человек душой возвышен, поэтому его счастье глубоко и неизбывно. На всех делах его лежит печать свободы. Подлый человек душой низок, поэтому радость его мелка и скоротечна. Все содеянное им выдает ущемленность.
Честолюбие и гордыня – обманчивое возбуждение духа. Стоит это возбуждение унять, как проступают истинные свойства натуры.
Я знатен – и люди чтут меня. Но то, что они чтут, – это высокая шапка и широкий пояс. Я унижен – и люди презирают меня. Но то, что они презирают, – это холщовый халат и соломенные сандалии. Но ведь в действительности люди меня не чтут – чему же мне радоваться? Они в действительности меня не презирают – чему же мне огорчаться?
Чтобы продвигаться по стезе добродетели и взращивать в себе правду, нужно быть бесстрастным, как дерево или камень. Стоит лишь единожды что-либо возжелать, и ты окажешься в плену мира страстей.
Чтобы приносить пользу миру и водворять порядок в государстве, нужно быть безучастным, как плывущее облако и водная гладь. Стоит лишь единожды увлечься чем-либо, и ты погрязнешь в мире суеты.
Чужие пороки нужно исправлять молча. Если выставлять их всем напоказ, ты будешь порок изгонять пороком. Человеческое упрямство нужно побеждать поучениями. Если же нападать на него в открытую, ты будешь упрямство понапрасну исправлять упрямством.
Чэнь Гао-Мо
(XVII в.)
писатель
Вызывает добрую улыбку: тот, у кого острый язык; тот, кто мастер изображать других; кто, попав в компанию, сразу становится своим человеком; кто умеет удачно ответить; кто понимает без слов; кто умеет подать рассказ в новом свете; кто одним невзначай сказанным словом заставляет умолкнуть спорящих.
Остерегайся в своих шутках: задевать чужие интимные дела; таить кинжал издевки; смеяться над тем, кто чего-то не понимает; касаться семейных дел; глумиться над мудрецами древности; поддерживать одну из сторон в споре; ставить человека в глупое положение; заставлять себя смеяться, когда не смешно; смеяться шутке прежде других; выражать свою неприязнь; быть многословным.
Польша
Анджей Вишоватый
(1608—1678 гг.)
философ и теолог
Ведь никто не может верить никому и ничему и ни во что без убеждения; и вообще нельзя никому ничего объяснить без помощи разума и интеллекта.
Всякое рождение имеет какое-либо начало своего существования.
Желать… без помощи разума понять истину и защищать ее – такая же самая нелепица, как и желать без очей или зажмуривши их видеть и различать цвета, без ушей или заткнувши их слышать, без руки хватать или же метать снаряды.
…Люди, которые способствуют ложным мнениям в делах религии, осуждают без колебания как еретиков тех, кто иного, чем они сами, мнения, терзают их и мучают, а когда уже привыкнут верить вопреки разуму, тогда и в иных делах привыкают поступать вопреки оному.
…Невозможно признавать те вещи, которые не полностью познаны, не осмыслены или не поняты внутренним чувством.
Не может быть, чтобы одно и то же одновременно было и не было или чтобы противоречащие друг другу суждения были вместе истинны.
Усвоенные разумом всеобщие очевидные истины и общие понятия истинны повсюду.
Анджей Вишоватый
(1608—1678 гг.)
философ и теолог
Ведь никто не может верить никому и ничему и ни во что без убеждения; и вообще нельзя никому ничего объяснить без помощи разума и интеллекта.
Всякое рождение имеет какое-либо начало своего существования.
Желать… без помощи разума понять истину и защищать ее – такая же самая нелепица, как и желать без очей или зажмуривши их видеть и различать цвета, без ушей или заткнувши их слышать, без руки хватать или же метать снаряды.
…Люди, которые способствуют ложным мнениям в делах религии, осуждают без колебания как еретиков тех, кто иного, чем они сами, мнения, терзают их и мучают, а когда уже привыкнут верить вопреки разуму, тогда и в иных делах привыкают поступать вопреки оному.
…Невозможно признавать те вещи, которые не полностью познаны, не осмыслены или не поняты внутренним чувством.
Не может быть, чтобы одно и то же одновременно было и не было или чтобы противоречащие друг другу суждения были вместе истинны.
Усвоенные разумом всеобщие очевидные истины и общие понятия истинны повсюду.
Франция
Жак-Бенинь Боссюэ
(1627—1704 гг.)
писатель,
епископ, оратор
Наши действительные враги – в нас самих.
Нужно страшиться врагов, когда они далеко, дабы не страшиться их, когда они будут близко.
Верность – самая страшная месть женщины мужчине.
Никола Буало
(1636—1711 гг.)
поэт, теоретик классицизма
Воспитанники муз! Пусть вас к себе влечет
Не золотой телец, а слава и почет.
Когда вы пишете и долго и упорно,
Доходы получать потом вам не зазорно,
Но как противен мне и ненавистен тот,
Кто, к славе охладев, одной наживы ждет!
Всякий глупец найдет еще большего глупца, который станет им восторгаться.
Гнев величав и выспренных требует слов.
Дурак всегда находит большего дурака, который удивляется ему.
Кто ясно мыслит, тот ясно и излагает.
Лучше невежество, чем ложные знания.
О вы, кого манит успеха путь тернистый,
В ком честолюбие зажгло огонь нечистый,
Вы не достигнете поэзии высот
Не станет никогда поэтом стихоплет.
Один безупречный сонет стоит длинной поэмы.
Остерегайтесь шутить в ущерб здравому смыслу.
Подверженность изменениям – удел всего живого.
Только истина прекрасна, лишь она любви достойна.
Роже де Бюсси-Рабютен
(1618—1693 гг.)
военный деятель, писатель
Разлука для любви – что ветер для огня: слабую она гасит, а большую раздувает.
Пьер Гассенди
(1592—1655 гг.)
философ-материалист,
математик и астроном
Так как не может быть ничего более прекрасного… чем достижение истины, то, очевидно, стоит заниматься философией, которая и есть поиск истины.
Рене Декарт
(1596—1650 гг.)
философ, математик,
физик и физиолог
Большинство голосов не есть неопровержимое свидетельство в пользу истин, нелегко поддающихся открытию, по той причине, что на такие истины натолкнется скорее отдельный человек, чем целый народ.
…В большинстве споров можно подметить одну ошибку: в то время как истина лежит между двумя защищаемыми воззрениями, каждое из последних отходит от нее тем дальше, чем с большим жаром спорит.
…Великие люди считают, что нет большего зла, чем трусость тех, кто не может переносить беду с твердостью, и хотя они ненавидят пороки, но не ненавидят тех, кто подвержен этим порокам, а питают к ним только жалость.
Для того чтобы усовершенствовать ум, надо больше размышлять, чем заучивать.
…Если судьба наделяет кого-нибудь благами, которых он действительно недостоин, и когда зависть пробуждается в нас только потому, что, любя справедливость, мы сердимся, что она не была соблюдена при распределении этих благ, то эту зависть можно извинить…
…Истинное величие души, дающее человеку право уважать себя, больше всего заключается в его сознании того, что нет ничего другого, что ему принадлежало бы по большему праву, чем распоряжение своими собственными желаниями.
Кто берется давать наставления, должен считать себя искуснее тех, кому он их дает, малейшая его погрешность заслуживает порицания.
Люди с сильным и великодушным характером не меняют своего настроения в зависимости от своего благополучия или своих несчастий…
Людям не приходилось бы так легко стыдиться, если бы они, высоко ценя свою личность, считали бы исключенной возможность чьего бы то ни было презрения.
Мало иметь хороший ум, главное – хорошо его применять.
Надежда – это стремление души убедить себя в том, что желаемое сбудется… Страх же есть склонность души, убеждающая ее в том, что желание не сбудется.
Надменность – всегда порок, хотя бы уже потому, что у надменных людей нет никаких серьезных оснований уважать себя.
…Надменность и великодушие заключаются только в высоком мнении о самом себе… Они отличаются друг от друга только тем, что это мнение у надменного человека ни на чем не основано, в то время как у великодушного – вполне справедливо…
…Негодуют обыкновенно на тех, кто делает добро или причиняет зло лицам, этого не заслуживающим; завидуют же тем, кто в подобных случаях получает какое-нибудь благо.
Нет ни одного порока, который так вредил бы благополучию людей, как зависть, ибо те, которые им заражены, не только огорчают самих себя, но и омрачают также радость других.
Нет таких отдаленных явлений, познания которых нельзя было бы достичь, и нет таких таинственных явлений, которые нельзя было бы понять.
…Обыкновенный смертный сочувствует тем, кто больше жалуется, потому что думает, что горе тех, кто жалуется, очень велико, в то время как главная причина сострадания великих людей – слабость тех, от кого они слышат жалобы.
Прежде всего я хотел бы выяснить, что такое философия… Слово «философия» обозначает занятие мудростью и что под мудростью понимается не только благоразумие в делах, но также и совершенное знание всего того, что может познать человек; это же знание, которое направляет самую жизнь, служит сохранению здоровья, а также открытиям во всех науках.
Разум – это зажигательное стекло, которое, воспламеняя, само остается холодным.
Стыд… есть вид печали, основанной на любви к самому себе, происходящей от страха перед порицанием.
…Те люди, которых особенно волнуют страсти, больше всего могут насладиться жизнью.
Трусость очень вредна потому, что она удерживает волю от полезных действий.
…Трусость происходит только от отсутствия определенной надежды или желания…
Уважение других дает повод к уважению самого себя.
Уединение нужно искать в больших городах.
У кого есть… сознание и чувство собственного достоинства… Они… не боятся, что другие умнее их, образованнее или красивее… Равным образом они не считают себя значительно выше тех, кого они в свою очередь превосходят, потому что все это кажется им имеющим очень мало значения в сравнении с доброй волей, за которую они только себя уважают и которую предполагают у каждого человека.
…Философия (поскольку она распространяется на все доступное для человеческого познания) одна только отличает нас от дикарей и варваров, и каждый народ тем более гражданствен и образован, чем лучше в нем философствуют; поэтому нет для государства большего блага, как иметь истинных философов.
Целью научных занятий должно быть направление ума таким образом, чтобы оно выносило прочные и истинные суждения о всех встречающихся предметах.
Чтение хороших книг есть как бы беседа с почтеннейшими людьми прошлых веков – их авторами, и причем ученая беседа, в которой они открывают нам только лучшие из своих мыслей.
Я мыслю, следовательно, существую.
Целью научных знаний должно быть направление ума таким образом, чтобы он выносил прочные и истинные суждения о всех встречающихся предметах.
Чтение хороших книг – это разговор с самыми лучшими людьми прошедших времен, и притом такой разговор, когда они сообщают нам только лучшие свои мысли.
Наблюдайте за вашим телом, если хотите, чтобы ваш ум работал правильно.
Отчаяние – это страх без надежды.
Верно определяйте слова, и вы освободите мир от половины недоразумений.
Пьер Корнель
(1606—1684 гг.)
драматург,
представитель классицизма
Без риска победив, без славы торжествуешь.
Беспечность – худший враг, чем вражеская рать.
Бесчестье равное волочит за собой
Тот, кто предаст любовь и кто покинул бой.
Блаженства полного никто вкусить не может:
В счастливейшие дни нас что-нибудь тревожит;
Всегда волнение каких-нибудь забот
Довольству нашему дорогу перебьет.
Богам не может быть угодно преступленье.
Бог страсти – злой тиран, и он за все в ответе.
Возлюбленных – найдешь, супруг – незаменим.
Всегда везде для всех да будет правый суд.
Давно замечено, что любопытство тоже
Сердца иные жжет и на любовь похоже.
Дарите исподволь – и цену дар удвоит:
То, как вы дарите, самих подарков стоит.
Один проигрывает в карты, а другой
Колечко снятое забудет взять с собой.
Невежа, если щедр, то одаряет даму
Так, словно милостыню ей дает, и сраму
Ему не избежать, и он старался зря:
Хотел понравиться – и оскорбил, даря.
До преступления доходит страсти сила:
Богов она винит, вступая в спор с судьбой.
Дух, приученный быть доблестным всегда,
Принесть повинную не может без стыда.
Если сердце смело,
Оно не станет ждать, чтоб время подоспело.
Женщинам дарована богами
Столь пагубная власть над лучшими мужами!
И жены слабые, бессмертных теша взгляд,
Над сильными, увы, и смелыми царят!
Живет надеждой страсть и гибнет вместе с ней:
То пламень, гаснущий, когда нет пищи новой.
Живой пример верней, и только он велик.
За равную вину и кара всем равна,
Виновных различать Фемида не должна.
Из двух красивей та,
Которая при нас не открывала рта.
Когда любовь не ложна,
Того, кто ей немил, любить нам невозможно,
Все домогательства тогда обречены.
Когда мы верного утрачиваем друга,
Ничто не исцелит душевного недуга.
Когда нет того, кого любишь, приходится любить то, что есть.
Коль совершился брак, то брачного союза
Нерасторжима связь, ее нельзя порвать:
Супруги не должны в разлуке пребывать.
Коль страсти одолели,
Дано им бушевать, пока не минет срок.
Но в скором времени иссякнет их поток.
Кто много говорит, тот говорит много глупостей.
Кто не боится смерти, тому не страшны угрозы.
Кто презирает страх, тот слишком возгордился.
Кто свой скрывает гнев, тот лучше мести служит.
Где нет опасности, не может быть и славы.
Любовь – жестокий царь, ее всесильно иго.
Любовь обманутая – больше не любовь.
Можно ли пенять
На небеса за то, когда по их веленью
Две связаны души, когда ни на мгновенье
Они не в силах друг о друге позабыть?
Коль этой связи нет, любви не может быть.
Мы не вправе жить, когда погибла честь.
Нельзя, чтобы гордец так сразу уступил.
Он знает, чаю не прав, но сердце в нем надменно,
И тягостно ему сознаться откровенно.
Нет страшнее
Порока на земле, чем ложь.
Столкнувшись с нею,
От отвращенья содрогаются сердца
Порядочных людей. И, уличив лжеца,
Его презреньем окружают повсеместно.
Нет выхода ему, солгавшему бесчестно,
Как только кровью смыть позор свой…
Не у толпы… искать опоры надо;
Ее хвалебный гул – непрочная награда.
Обманутый в любви не знает снисхожденья.
Одна лишь красота нас покоряет силой,
Мы, смерти не страшась, боимся гнева милой!
Отважная душа не станет вероломной.
От веры до любви короткая дорога.
Внушить доверие – о, это очень много!
Когда поверишь ты, что он в тебя влюблен,
Полюбишь и сама: таков любви закон.
Отчизну кто клянет – с семьей тот порывает.
Пасть за отечество – счастливая чреда:
Умерший доблестно бессмертен навсегда.
Пример действует сильнее угрозы.
Приходит – кроткая, царит же – как тиранка,
Но раз твоей душе понравилась приманка,
Преодолеть любовь душа уж не вольна.
Ранимы жалостью высокие сердца,
Участье к слабому – не слабость храбреца.
Рассказывая о своем горе, часто его облегчаешь.
Ревность возбуждать одной любви пристало.
Сдержан только тот, кто перестал любить.
Сердца, не знавшие тревоги и боренья,
Бесчувствием своим внушают подозренье.
Сколь зависти достоин
Тот, кто, теряя мощь, теряет жизнь, как воин,
И сколь казним судьбой отважный человек,
Который долго жил и пережил свой век!
Скрывай желания, таи мечты свои.
Слава громкая, которой столь горды мы,
Пройдет, как легкие, рассеиваясь, дымы.
Слезам возлюбленной легко осилить нас;
Неотразим сквозь них огонь прекрасных глаз!
Над сердцем в этот миг так властны сожаленья.
Сначала в силах мы сопротивляться страсти,
Пока она своей не показала власти.
Так со смертными судьба порой играет:
То вознесет их вверх, то в пропасть низвергает.
И так устроен мир, что в счастье иногда
Уже заключена великая беда.
Тому, кто жил, себя для славы не жалея,
Перенести позор – нет ничего страшнее.
У брака и любви различные стремленья:
Брак ищет выгоды, любовь – расположенья.
Уменье властвовать не черпается из книг.
Хуже муки нет, чем страстно полюбить
Того, кто ненавистью будет вам платить.
Человек мужественный – верен своему слову.
Чем лучший оскорбил, тем глубже оскорбленье.
Честь у мужчин одна, возлюбленных так
много!
Любовь забыть легко, но честь нельзя никак.
Чужая боль не то, что боль души своей.
Я всякую беду согласен перенесть,
Но я не соглашусь, чтоб пострадала честь.
Как украшает снисходительность героя!
Нет добродетели, то знатность не поможет.
Чем лучший оскорбил, тем глубже оскорбленье.
Разве можно
Исправить ревностью мужчину? Осторожно
Тут надо действовать.
Жан де Лабрюйер
(1645—1696 гг.)
писатель,
мастер афористической публицистики
Беда, когда у человека не хватает ума, чтобы хорошо сказать, или здравого смысла, чтобы осторожно промолчать.
Благородно только то, что бескорыстно.
Благородный человек выше обид, несправедливости, горя, насмешек; он был бы неуязвим, будь он чужд состраданию.
Большинство людей употребляет лучшую пору своей жизни на то, чтобы сделать худшую еще более печальной.
Боязнь смерти мучительнее, чем сама смерть.
Будем смеяться, не дожидаясь минуты, когда почувствуем себя счастливыми, – иначе мы рискуем умереть, так ни разу и не засмеявшись.
Бывают странные отцы, до самой смерти занятые лишь одним: дать детям основания не слишком скорбеть о ней.
Быть в восторге от самого себя и сохранять незыблемую уверенность в собственном уме – это несчастье, которое может стрястись только с тем, кто или вовсе не наделен умом, или наделен им в очень малой степени.
Великое удивляет нас, ничтожное отталкивает, а привычка примиряет и с тем и с другим.
В жизни бывают случаи, когда самой тонкой хитростью оказываются простота и откровенность.
В жизни чаще встречается беззаветная любовь, нежели истинная дружба.
В истинной дружбе таится прелесть, непостижимая для заурядных людей.
Влюбчивый старик – одно из величайших уродств в природе.
Водись на свете поменьше простаков, было бы меньше и тех, кого называют хитрецами и ловкачами.
В разглашении тайны всегда повинен тот, кто доверил ее другому.
Все говорят про глупца и хвастуна, что он глупец и хвастун; но никто не говорит этого ему, и он умирает, не зная о себе того, что знают все.
Все наши беды проистекают от невозможности быть одинокими.
В устную речь можно вложить еще более тонкий смысл, чем в письменную.
Вы думаете, что этот человек одурачен вами; а если он притворяется одураченным, то кто больше одурачен: он или вы?
Вы нашли себе преданного друга, если, возвысившись, он не раззнакомился с вами.
Высокие места делают людей великих более великими, а низких – более низкими.
Высокомерие – вот единственная причина того, что мы так держа заносимся перед низшими и так постыдно пресмыкаемся перед высшими.
Глупец – это человек, у которого не хватает ума даже на то, чтобы быть самовлюбленным.
Говоря о том, что их затрагивает, люди признаются только в своих самых незначительных недостатках.
Говоря по человеческим понятиям, смерть имеет одну и хорошую сторону: она полагает конец старости. Смерть, предупреждающая дряхлость, является более кстати, чем смерть оканчивающая собою дряхлость.
Для интриг нужен ум, но когда его много, человек стоит настолько выше интриг и происков, что уже не снисходит до них; в этом случае он идет к успеху и славе совсем иными путями.
Доверие есть первое условие дружбы; оно, можно сказать, служит преддверием храма, тогда как готовность идти на жертвы является самим храмом.
Друзья потому находят удовольствие в общении друг с другом, что одинаково смотрят на нравственные обязанности человека.
Если бедность – мать преступлений, то недалекий ум – их отец.
Если бы глупец боялся сказать глупость, он уже не был бы глупцом.
Если бы нам был дан выбор: умереть или жить вечно, никто бы не знал, на что решиться. Природа избавляет нас от необходимости выбирать, делая смерть неизбежной.
Если бы одни из нас умирали, а другие нет, умирать было бы крайне досадно.
Женщины склонны к крайностям: они или намного хуже, или намного лучше мужчин.
Если вы тщательно присмотритесь к людям, которые никого не могут хвалить, всякого порицают и никем не довольны, то вы узнаете, что это те самые люди и есть, которыми никто не доволен.
Если женщина неверна и это известно тому, кому она изменяет, она неверна – и только; но если он ничего не знает – она вероломна.
Если книга возвышает душу, вселяя в нее мужество и благородные порывы, судите ее только по этим чувствам: она превосходна и создана рукой мастера.
Если человек помог тому, кого он любил, то ни при каких обстоятельствах он не должен вспоминать потом о своем благодеянии.
Женщина, которую все считают холодной, просто еще не встретила человека, который пробудил бы в ней любовь.
Женщинам недорого стоит сказать то, чего они вовсе не чувствуют, а мужчинам еще меньше стоит высказать, что они чувствуют.
Женщины утверждают, что мужчины непостоянны, а мужчины доказывают, что женщины ветрены.
Жизнь – это то, что люди больше всего стремятся сохранить и меньше всего берегут.
За усердное исполнение своего долга человек вознаграждает себя удовлетворением, которое он испытывает, и не заботится о похвалах, почете и признательности, в которых ему отказывают.
Иные люди так страстно и упорно добиваются предмета своих желаний, что, боясь упустить его, делают все от них зависящее, дабы действительно его упустить.
Иным людям легче украсить себя множеством добродетелей, чем избавиться от одного недостатка.
Известная духовная ограниченность помогает иным людям идти по стезе мудрости.
Истинной дружбой могут быть связаны только те люди, которые умеют прощать друг другу мелкие недостатки.
Истинно несчастен человек лишь тогда, когда он чувствует за собой вину и упрекает себя в ней.
Как бы сильно ни любила молодая женщина, она начинает любить еще сильнее, когда к ее чувству примешивается своекорыстие или честолюбие.
Как жаль, что мы живем недостаточно долго, чтобы пользоваться уроками своих ошибок.
Как излишняя небрежность в одежде, так и чрезмерная щеголеватость равно подчеркивают дряхлость и умножают морщины стариков.
Как ни требовательны люди в любви, все же они прощают больше провинностей тем, кого любят, нежели тем, с кем дружат.
К высокому положению ведут два пути: протоптанная прямая дорога и окольная тропа в обход, которая гораздо короче.
Ключ к сердцу человека – сочувствие страстям, поглощающим его душу, или сострадание к недугам, снедающим его тело.
Легче встретить людей, обладающих умом, нежели способностью употреблять его в дело, ценить ум в других и находить ему полезное применение.
Кратчайший и вернейший способ составить себе состояние – это дать людям понять, что им выгодно делать вам добро.
Кто идет медленно и не спеша, тому не длинна никакая дорога; кто терпеливо готовится в путь, тот непременно приходит к цели.
Кто, после разговора с вами, бывает доволен собою и своим умом, тот и вами вполне доволен.
Кто умеет внушить, что он не очень хитер, тот уже далеко не прост.
Кончина наступает однажды, а ждем мы ее всю жизнь: боязнь смерти мучительней, чем сама смерть.
Легче спросить старика о том, когда он умрет, нежели женщину о том, когда она родилась.
Ложная скромность – самая утонченная уловка тщеславия.
Ложное величие есть лишь ничтожество, как ложная добродетель – лицемерие.
Лучше стать жертвой неблагодарности, чем отказать в помощи несчастному.
Льстец льстит только потому, что он невысокого мнения и о себе, и о других.
Люди слишком мало дорожат случаем доставить радость ближнему.
Люди так заняты собой, что у них нет времени вглядываться в окружающих и справедливо их оценивать. Вот почему те, у кого много достоинств, но еще больше скромности, нередко остаются в тени.
Люди, украшенные достоинствами, сразу узнают, выделяют, угадывают друг друга; если вы хотите, чтобы вас уважали, имейте дело только с людьми, заслуживающими уважения.
Манерность жестов, речи и поведения нередко бывает следствием праздности или равнодушия; большое чувство и серьезное дело возвращают человеку его естественный облик.
Мир населен людьми, которые, по привычке сравнивая себя с окружающими, всегда отдают предпочтение себе и поступают соответственным образом.
Мужчина, обладающий большими достоинствами и умом, никогда не бывает безобразен.
Мужчина соблюдает чужую тайну вернее, чем свою собственную, а женщина лучше хранит свою, нежели чужую.
Мужчине легко обмануть женщину притворными клятвами, если только он не таит в душе истинной любви к другой.
Мужчины убеждены в слабости женщины, а сами состоят у них же невольниками.
Мы боимся старости, хотя не уверены, что доживем до нее.
Мы быстро подмечаем в себе малейшие достоинства и медленно обнаруживаем недостатки.
Мы гораздо чаще хвалим то, что расхвалено другими, нежели то, что похвально само по себе.
Мы надеемся достигнуть старости, но боимся состариться.
Мы преисполнены нежности к тем, кому делаем добро, и страстно ненавидим тех, кому нанесли много обид.
Мы редко раскаиваемся в том, что сказали слишком мало, но часто сожалеем о том, что говорили слишком много: избитая и банальная истина, которую все знают и которой никто не следует.
Мы так же не можем навеки сохранить любовь, как не могли не полюбить.
Мы так любим критиковать, что теряем способность глубоко чувствовать поистине прекрасные творения.
Найти тщеславного человека, считающего себя достаточно счастливым, так же трудно, как найти человека скромного, который считал бы себя чересчур несчастным.
Наказанный преступник – это пример для всех негодяев; невинно осужденный – это вопрос совести всех честных людей.
На свете нет зрелища прекраснее, чем лицо любимой, и нет музыки слаще, чем звук любимого голоса.
Неблагодарное ремесло избрал тот, кто пытается создать себе громкое имя: жизнь его подходит к концу, а работа едва начата.
Невежество – состояние привольное и не требующее от человека никакого труда; поэтому невежды исчисляются тысячами.
Нельзя далеко идти в дружбе, если друзья не расположены извинять друг другу небольшие недостатки.
Не следует позволять себе даже самую невинную шутку иначе как с людьми вежливыми и умными.
Не следует судить о человеке по лицу – оно позволяет лишь строить предположения.
Не слишком хороший характер у того, кто нетерпим к дурному характеру ближнего.
Не слушать ничьих советов и отвергать все поправки может только педант.
Несчастье трудно перенести, счастье – страшно утратить. Одно стоит другого.
Нет на свете излишества прекраснее, чем излишек благодарности.
Нет ничего бесцветнее, чем характер бесхарактерного человека.
Нет такого порока, который не рядился бы под какую-нибудь добродетель или не прибегал бы к ее помощи.
Ни к кому не ходить на поклон и не ждать, что придут на поклон к вам, – вот отрадная жизнь, золотой век, естественное состояние человека!
Ничего люди не желают больше сохранить и ничего между тем меньше не берегут, чем свою собственную жизнь.
Ничто так не похоже на искреннюю убежденность, как злобное упрямство.
Нужно очень немногое, чтобы отличаться утонченностью манер, и очень многое, чтобы отличаться утонченностью ума.
Один из признаков посредственности – беспрестанная болтовня.
От хитрости до плутовства – один шаг, переход от первой ко второму очень легок: стоит прибавить к хитрости ложь, и получится плутовство.
Перед лицом иных несчастий как-то стыдно быть счастливым.
Плуты склонны думать, что все остальные подобны им.
Под насмешкой скрывается иногда духовная нищета.
Подобно тому как рыбу надо мерить, не принимая в расчет головы и хвоста, так и женщин надо разглядывать, не обращая внимания на их прическу и башмаки.
Подчас легче и полезнее приладиться к чужому нраву, чем приладить чужой нрав к своему.
По любви к жизни нам старость желанна; от страха же смерти нам старость страшна.
Полюбить – значит проявить слабость; разлюбить – значит иной раз проявить не меньшую слабость.
По-настоящему мы любим лишь в первый раз; все последующие наши увлечения уже не так безоглядны.
Посредственный человек редко бывает великодушным, и никогда не бывает он таким наглым, как тогда, когда он держит в своей прихожей человека высшего достоинства.
Прийти к заключению, что иные люди не способны мыслить здраво, и заранее отвергнуть все, что они говорят, сказали и скажут, – значит избавить себя от множества бесполезных споров.
Признательность за услугу уносит с собой немалую долю дружеского расположения к тому, кто сделал нам добро.
Прямая противоположность тому, что говорят о делах и людях, часто и есть истинная правда о них.
Пусть каждый старается думать и говорить разумно, но откажется от попыток убедить других в непогрешимости своих вкусов и чувств: это слишком трудная затея.
Разве может человек считать благом такую свободу, которая чересчур велика, бесполезна и внушает ему лишь желание быть менее свободным?
Резкость, грубость, неотесанность – это пороки, от которых иной раз не свободны даже умные люди.
Скромность так же нужна достоинствам, как фигурам на картине нужен фон: она придает им силу и рельефность.
Слава или заслуга для некоторых людей – в том, чтобы хорошо писать, а для некоторых – в том, чтобы не писать вовсе.
Смеяться над умными людьми – это привилегия глупцов; они в мире то же, что и шуты при дворе: с них никто не берет примера.
Сожаление о неразумно растраченном времени, которому предаются люди, не всегда помогает им разумно употребить его остаток.
Справедливость по отношению к ближнему следует воздавать безотлагательно; медлить в таких случаях – значит быть несправедливым.
Старик, если только он не очень умен, всегда высокомерен, спесив и неприступен.
Столичный житель для провинциалки – то же, что для столичной жительницы – придворный.
Суть учтивости состоит в стремлении говорить и вести себя так, чтобы наши ближние были довольны и нами, и самими собою.
Талантом собеседника отличается не тот, кто охотно говорит сам, а тот, с кем охотно говорят другие.
Тесть не любит зятя, свекор любит невестку; теща любит зятя, свекровь не любит невестку; все в мире уравновешивается.
Только люди с низменной душой могут рассыпаться в похвалах тем, о ком до их возвышения отзывались пренебрежительно.
Тосковать о том, кого любишь, много легче, чем жить с тем, кого ненавидишь.
Тот, кто любит труд, не нуждается в развлечениях.
Тот, кто хлопочет за других, всегда исполнен уверенности в себе, как человек, который добивается справедливости; выпрашивая или домогаясь чего-нибудь для себя, он смущается и стыдится, как человек, который клянчит милости.
Тревога, страх, уныние не избавляют от смерти, а, напротив, ускоряют ее; тем не менее я полагаю, что излишняя веселость тоже не к лицу людям, поскольку они смертны.
Труднее всего исцелить ту любовь, которая вспыхнула с первого взгляда.
У каждого из нас есть мелкие недостатки, которые мы охотно позволяем порицать и даже высмеивать; именно такие недостатки должны мы избирать у других в качестве мишени для шуток.
Трудно отличить от настоящей дружбы те отношения, которые мы завязываем во имя любви.
Тупица – это глупец, который не раскрывает рта; в этом смысле он предпочтительней болтливого глупца.
У детей нет ни прошлого, ни будущего, зато в отличие от нас, взрослых, они умеют пользоваться настоящим.
У друзей мы замечаем те недостатки, которые могут повредить им, а у любимых те, от которых страдаем мы сами.
У каждого свое понятие о женской привлекательности; красота – это нечто более незыблемое и не зависящее от вкусов и суждений.
Ум так относится к таланту, как целое к части.
Ум всех людей, вместе взятых, не поможет тому, у кого нет своего: человек, лишенный зрения, не способен восполнить этот недостаток за счет окружающих.
Умирает любовь от усталости, а хоронит ее забвение.
У некоторых людей величие подменяется надменностью, твердость – бесчеловечностью, ум плутовством.
У подданных деспота нет родины. Мысль о ней вытеснена корыстью, честолюбием, раболепством.
Учтивые манеры оттеняют достоинства и придают им приятность.
Фат – середина между нахалом и глупцом: он состоит из того и другого.
Хвалебные эпитеты не составляют похвалы. Похвала требует фактов, и притом умело поданных.
Хороший врач – это человек, знающий средства от некоторых недугов или, если болезнь ему незнакома, зовущий к больному тех, кто сможет ему помочь.
Часто люди падают с большой высоты из-за тех же недостатков, которые помогли им ее достичь.
Человек, некоторое время занимавшийся интригами, уже не может без них обойтись: все остальное ему кажется скучным.
Человек тщеславный равно получает удовольствие, говоря о себе как хорошее, так и дурное; человек скромный просто не говорит о себе.
Человек самовлюбленный – это нечто среднее между глупцом и нахалом: в нем есть кое-что и от того и от другого.
Человек самовлюбленный – это тот, в ком глупцы усматривают бездну достоинств.
Человек трусливый, потерявший всякий стыд, может согласиться на всякую гадость.
Человек, усердный в труде, твердый в невзгодах и требовательный к себе, снисходителен к людям лишь потому, что к этому принуждает его разум.
Чем меньше человек говорит, тем больше он выигрывает: люди начинают думать, что он не лишен ума, а если к тому же он действительно неглуп, все верят, что он весьма умен.
Чем больше милостей женщина дарит мужчине, тем сильнее она его любит и тем меньше любит он ее.
Щедрость состоит не столько в том, чтобы давать много, сколько в том, чтобы давать своевременно.
Я не уверен, что о человеке можно судить по первому его проступку, вызванному крайней необходимостью, сильной страстью, порывом.
Сколько замечательных людей, одаренных редкими талантами, умерли, не сумев обратить на себя внимание! Сколько их живет среди нас, а мир молчит о них и никогда не будет говорить.
Чтобы чувствовать себя счастливыми, нам довольно быть с теми, кого мы любим: мечтать, беседовать с ними, хранить молчание, думать о них, думать о чем угодно – только бы не разлучаться; остальное безразлично.
Жизнь коротка, если считать, что названия жизни она заслуживает лишь тогда, когда дарит нам радость; собрав воедино все приятно проведенные часы, мы сведем долгие годы всего к нескольким месяцам.
Трудно сказать, чего больше заслуживает нерешительность – жалости или презрения, и неизвестно, что опаснее – принять ошибочное решение или не принимать никакого.
Взыскивать с детей за проступки, которых они не совершили, или хотя бы строго наказывать их за мелкие провинности – значит лишиться всякого их доверия и уважения.
Человек посредственного ума словно вырублен из одного куска: он постоянно серьезен, не умеет шутить, смеяться, радоваться пустякам.
Одна из примет посредственности ума есть желание постоянно рассказывать.
Человек, сильно убежденный в том, что он очень умен, почти всегда принадлежит к числу тех людей, у которых или мало ума, или вовсе нет его.
О вещах серьезных следует говорить просто: напыщенность тут неуместна; говоря о вещах незначительных, надо помнить, что только благородство тона, манеры и выражений могут придать им смысл.
Все давно сказано, и мы опоздали родиться, ибо уже более семи тысяч лет на земле живут и мыслят люди.
Глупцы читают книгу и ничего не могут в ней понять; заурядные люди думают, что им все понятно; истинно умные люди иной раз понимают не все, запутанное они находят запутанным, а ясное – ясным. Так называемые умники изволят находить неясным то, что ясно, и не понимают того, что очевидно.
Только человек благородный по происхождению или хорошо воспитанный способен хранить тайну.
Что такое льстец? Это гибкий и снисходительный ум, который раболепно улыбается при каждом вашем взгляде, вскрикивает при каждом вашем слове и рукоплещет всем вашим действиям.
Свобода – это не праздность, а возможность свободно располагать своим временем и выбирать себе род занятий; короче говоря, быть свободным – значит не предаваться безделью, а самолично решать, что делать и чего не делать. Какое великое благо такая свобода!
Когда человек, не предубежденный в пользу своей страны, сравнивает различные образы правления, он видит, что невозможно решить, какой из них лучше: в каждом из них есть свои дурные и свои хорошие стороны. Самое разумное и верное – счесть наилучшим тот, при котором ты родился, и примириться с ним.
Человек с большими достоинствами и большим умом, которые признаны всеми, не безобразен, если имеет даже уродливые черты лица: безобразие, хотя бы оно и было, не производит впечатления.
Самое изысканное удовольствие состоит в том, чтобы доставлять удовольствие другим.
Нам следует искать расположения тех, кому мы хотим помочь, а не тех, от кого ждешь помощи.
Не столько ум, сколько сердце помогает человеку сближаться с людьми и быть им приятным.
Чем больше наши ближние похожи на нас, тем больше они нам нравятся; уважать кого-то – это, по-видимому, то же самое, что приравнивать его к себе.
С теми хитрецами, которые прилежно слушают и мало говорят, говорите еще меньше, а если уж вам приходится говорить много, старайтесь ничего не сказать.
Люди в большинстве случаев сперва гневаются, потом наносят обиду; некоторые же поступают наоборот: сначала оскорбляют, потом сердятся.
Приятно бывать в обществе людей, когда к этому побуждают нас лишь дружеская склонность и уважение; тягостно искать с ними встречи, когда ждешь от них услуг: это значит набиваться на дружбу.
Если две женщины, к которым мы равно питаем дружеские чувства, рассорились, то, даже не имея никакого касательства к причине их ссоры, нам все же не удается сохранить одинаково добрые отношения с той и другой: чаще всего приходится выбирать между ними или терять обеих.
Мнение мужчин о достоинствах какой-нибудь женщины редко совпадает с мнением женщин: их интересы слишком различны. Те милые повадки, те бесчисленные ужимки, которые так нравятся мужчинам и зажигают в них страсть, отталкивают женщин, рождая в них неприязнь и отвращение.
Когда женщина перестает любить мужчину, она забывает все – даже милости, которыми его дарила.
Непостоянная женщина та, которая уже не любит; легкомысленная та, которая любит уже другого; ветреная та, которая не знает, любит ли она и кого любит; равнодушная та, которая никого не любит.
Мужчина громко негодует на женщину, которая его разлюбила, – и быстро утешается; женщина не столь бурно выражает свои чувства, но долго остается безутешной.
Если женщина ждет возлюбленного, она наряжается к его приходу, но если он нагрянет внезапно, она забывает о своей внешности и не думает о том, как она выглядит. Другое дело, когда к ней приходят люди, ей безразличные: тут она помнит о малейшей небрежности в своем уборе, сразу начинает прихорашиваться или же исчезает на минуту, чтобы вскоре появиться в полном блеске.
Неужели нельзя изобрести средство, которое заставило бы женщин любить своих мужей?
Как мало на свете таких безупречных женщин, которые хотя бы раз на дню не давали своим мужьям повода пожалеть о том, что они женаты, и позавидовать холостякам.
Тот, кто влюбляется в дурнушку, влюбляется со всей силой страсти, потому что такая любовь свидетельствует или о странной прихоти его вкуса, или о тайных чарах любимой, более сильных, чем чары красоты.
Давнишний любовник так мало значит для женщины, что его легко меняют на нового мужа, а новый муж так быстро теряет новизну, что почти сразу уступает место новому любовнику.
Самый сладкий из всех голосов – это голос женщины, которую мы любим.
Любовь возникает внезапно и безотчетно. Довольно одной привлекательной черты, чтобы поразить сердце и решить нашу судьбу.
Угасание любви – вот неопровержимое доказательство того, что человек ограничен и у сердца есть пределы.
Время укрепляет дружбу, но ослабляет любовь.
Мы хотим быть источником всех радостей или, если это невозможно, всех несчастий того, кого любим.
И при зарождении и на закате любви люди всегда испытывают замешательство, оставаясь наедине друг с другом.
Источник ревности нередко кроется не в сильной любви, а в свойствах нашего характера; однако невозможно себе представить сильную страсть, которую не омрачала бы неуверенность.
В устах настоящего француза слова «жениться на вдове» означают «составить себе состояние»; однако частенько слова эти оказываются ловушкой.
Страсть без труда берет верх над рассудком, но она одерживает великую победу, когда ей удается одолеть своекорыстие.
От хитрости до плутовства – один шаг, переход от первой ко второму очень легок: стоит прибавить к хитрости ложь, и получится плутовство.
Человек, высокомерный и спесивый в обществе, обычно добивается результата, прямо противоположного тому, на который рассчитывает, – если, конечно, он рассчитывает на уважение.
Нельзя судить о человеке с первого взгляда, как мы судим о картине или статуе, а нужно проникнуть в глубины его души. Достоинства обычно окутаны покровом скромности, недостатки прикрыты маской лицемерия; только немногие сердцеведы умеют сразу постичь характер ближнего, ибо и совершенная добродетель, и закоренелый порок обнаруживают себя лишь постепенно, да и то под давлением обстоятельств.
В любом самом мелком, самом незначительном, самом неприметном нашем поступке уже сказывается весь наш характер: дурак и входит, и выходит, и садится, и встает с места, и молчит, и двигается иначе, нежели умный человек.
Часто гораздо короче и полезнее приноровиться самому к другим, чем заставить других приноравливаться к себе.
Назойлив только глупец: умный человек сразу чувствует, приятно его общество или наскучило, и уходит за секунду до того, как станет ясно, что он – лишний.
Учтивые манеры не всегда говорят о справедливости, доброте, но они хотя бы создают видимость этих свойств, и человек по внешности кажется таким, каким ему следует быть по сути.
Одни ценят в собеседнике учтивость, другие – большие дарования и неколебимую добродетель; однако в любом случае учтивые манеры оттеняют достоинства и придают им приятность.
Нахальство – это самовлюбленность, доведенная до предела: человек самовлюбленный утомляет, докучает, надоедает; нахал отталкивает, ожесточает, раздражает, оскорбляет.
Большинство людей, стремящихся к цели, способны скорее сделать одно большое усилие, чем упорно идти избранной дорогой; из-за лени и непостоянства они часто утрачивают плоды лучших своих начинаний и дают обогнать себя тем, кто отправился в путь поздней, чем они, и шел медленней, но зато безостановочно.
Наглость – это не умышленный образ действий, а свойство характера; порок, но порок врожденный. Кто не родился наглецом, тот скромен и нелегко впадает в другую крайность. Бесполезно поучать его: «Будьте наглы, и вы преуспеете», – неуклюжее подражание не пойдет такому человеку впрок и неминуемо приведет его к неудаче.
Богатству иных людей не стоит завидовать: они приобрели его такой ценой, которая нам не по карману, – они пожертвовали ради него покоем, здоровьем, честью, совестью. Это слишком дорого – сделка принесла бы нам лишь убытки.
Неучтивость – не особый порок, а следствие многих пороков: пустого тщеславия, отсутствия чувства долга, лености, глупости, рассеянности, высокомерия, зависти.
Раб зависит только от своего господина, честолюбец – от всех, кто способен помочь его возвышению.
Склонность к осмеиванию говорит иногда о скудости ума.
Пренебрежительно отвергая любую похвалу, мы проявляем своего рода грубость: нам следует благодарить за нее, если она исходит от достойного человека, который чистосердечно хвалит то, что заслуживает похвалы.
С точки зрения милосердия смерть хороша тем, что кладет конец старости. Смерть, упреждающая одряхление, более своевременна, чем смерть, завершающая его.
Богат тот, кто получает больше, чем тратит; беден тот, чьи траты превышают доходы.
Невоздержание превращает в смертельный яд пищу, назначенную для сохранения жизни.
Стремление некоторых стариков любить молодых женщин неразумно еще и потому, что они требуют к себе ответную любовь и питаются иллюзией, что они еще вправе на это рассчитывать. Впрочем, вина здесь не только самих стариков, а и тех молодых женщин, которые поддерживают в них это неразумие.
Если мужчину мучит вопрос, не изменился ли он, не начал ли стареть, ему следует заглянуть в глаза молодой женщине и обратить внимание на то, как она с ним разговаривает: он сразу узнает, что так боится узнать. Суровый урок!
Если бы одни умирали, а другие нет, умирать было бы крайне досадно.
То, что людям известно о смерти, немножко смягчается для них тем, чего они не знают о ней; неопределенность времени прихода ее несколько походит на бесконечность.
Кто не умеет с толком употребить свое время, тот первый жалуется на его нехватку: он убивает дни на одевание, еду, сон, пустые разговоры, на размышления о том, что следует сделать, и просто на ничегонеделанье.
Неизбежность смерти отчасти смягчается тем, что мы не знаем, когда она настигнет нас; в этой неопределенности есть нечто от бесконечности и того, что мы называем вечностью.
Для светских женщин садовник – просто садовник, каменщик – просто каменщик. Для других, живущих более замкнутой жизнью, и садовник, и каменщик – мужчины. Не спастись от искушения тому, кто его боится.
Чем ближе мы соприкасаемся с великими людьми, тем более ясно видим, что они всего лишь люди. Они редко кажутся великими своим слугам.
Кто постоянно скрывает свои лета, тот, наконец, и сам начинает думать, что он так молод, как хочет казаться.
Шарлатан – это лжеврач, отправляющий вас на тот свет, тогда как настоящий врач дает вам умереть своей смертью.
Женщина, у которой один любовник, считает, что она совсем не кокетка; женщина, у которой несколько любовников, – что она всего лишь кокетка.
Женщины с легкостью лгут, говоря о своих чувствах, а мужчины с еще большей легкостью говорят правду.
Ненависть – столь длительное и неискоренимое чувство, что самый верный признак близкой смерти больного – это примирение его с недругом.
Скупец после смерти тратит за один день больше, чем проживал в десять лет.
Нинон де Ланкло
(1616—1706 гг.)
куртизанка,
хозяйка литературного салона
Боже, позволь мне стать добродетельным человеком – но не добродетельной женщиной!
В любви, как и во всем, опыт – врач, являющийся после болезни.
Выбирайте: либо любить женщин, либо понимать их.
Если уж Богу было угодно дать женщине морщины, он мог бы, по крайней мере, часть из них разместить на подошвах ног.
Желание нравиться рождается у женщин прежде желания любить.
Женщины чаще отдаются по капризу, чем по любви.
Искренняя сердечная связь – это пьеса, где акты самые краткие, а антракты самые длинные.
Когда женщине исполнится тридцать, первое, что она начинает забывать, это свой возраст; а в сорок он уже совершенно изглаживается из ее памяти.
Любовь – изменница; она царапает вас до крови, как кошка, даже если вы хотели всего лишь с ней поиграться.
Любовь – самая рискованная торговля, оттого-то банкротства в ней столь часты.
Нас любят скорее за привлекательные недостатки, чем за существенные достоинства.
Нет в природе ничего более разнообразного, чем любовные похождения, хотя кажется, будто они всегда одинаковы.
Никогда мужчина не бывает так нежен, как после того, как его простили за минутную неверность.
Одерживать победы мужчинам чаще мешает их неловкость, нежели добродетельность женщин.
Поэты безумны, коль скоро они вручили Амуру лук, колчан и светильник. Могущество этого бога заключено в повязке на глазах.
При дворе надо быть двуличной и иметь раздвоенный язык.
Привязанность начинается там, где кончается любовь; неверность начинается там, где кончается привязанность.
Приписываемые Нинон предсмертные слова: Если б я знала, что все так кончится, я бы повесилась.
Самые лестные признания не те, что делаются намеренно, а те, что вырываются помимо воли.
Сердце – это крепость, которую легче завоевать, чем удержать.
Сопротивление, которое оказывает женщина, доказывает не столько ее добродетельность, сколько ее опытность.
Женщина никогда не должна избирать любовника без согласия ее сердца и мужа – без согласия рассудка.
Любовь без желаний – химера: она не существует в природе.
Любовь никогда не умирает от нужды, но часто – от несварения желудка.
Франсуа де Ларошфуко
(1613—1680 гг.)
писатель-моралист
Безрассудство сопутствует нам всю жизнь; если кто-нибудь и кажется нам мудрым, то это значит лишь, что его безрассудства соответствуют его возрасту и положению.
Бесхарактерность еще дальше от добродетели, чем порок.
Благоразумие и любовь не созданы друг для друга: по мере того, как растет любовь, уменьшается благоразумие.
Боится презрения лишь тот, кто его заслуживает.
Больше всего оживляет беседы не ум, а взаимное доверие.
Большинство женщин сдается не потому, что сильна их страсть, а потому, что велика их слабость. Вот почему обычно имеют такой успех предприимчивые мужчины, хотя они отнюдь не самые привлекательные.
Большинство честных женщин – это закрытые клады, которые целы только потому, что их никто еще не искал.
Будучи обмануты друзьями, мы можем равнодушно принимать проявления их дружбы, но должны сочувствовать им в их несчастьях.
Бывает такая любовь, которая в высшем своем проявлении не оставляет места для ревности.
Бывают в жизни положения, выпутаться их которых можно только с помощью изрядной доли безрассудства.
В великих делах нужно стараться не столько создавать события, сколько пользоваться теми, которые представляются.
В волокитстве есть все, что угодно, кроме любви.
В дружбе, как и в любви, чаще доставляет счастье то, чего мы не знаем, нежели то, что нам известно.
Вежливость – это желание всегда встречать вежливое обращение и слыть обходительным человеком.
Великодушие всем пренебрегает, чтобы всем завладеть.
Великодушие – это благородное усилие гордости, с помощью которого человек овладевает собой, тем самым овладевая и окружающим.
Величавость – это непостижимая уловка тела, изобретенная для того, чтобы скрыть недостатки ума.
Величайший подвиг дружбы не в том, чтобы показать другу наши недостатки, а в том, чтобы открыть ему глаза на его собственные.
Величайшее чудо любви в том, что она излечивает от кокетства.
Величайший из всех льстецов – самолюбие.
Величайший подвиг дружбы не в том, чтобы показать другу наши недостатки, а в том, чтобы открыть ему глаза на его собственные.
Вернейший признак высоких добродетелей от самого рождения не знать зависти.
Вернейший способ быть обманутым – это считать себя хитрее других.
Верность, которую удается сохранить только ценой больших усилий, ничуть не лучше измены.
В звуке голоса, в глазах и во всём облике говорящего заключено не меньше красноречия, чем в выборе слов.
Вкусы меняются столь же часто, сколь редко меняются склонности.
В любви обман почти всегда заходит дальше недоверия.
Влюбленная женщина скорее простит большую нескромность, нежели маленькую неверность.
В любовных приключениях есть все, что угодно, кроме любви.
В людях не так смешны те качества, которыми они обладают, как те, на которые они претендуют.
Воздавать должное своим достоинствам наедине с собою столь же разумно, сколь смехотворно превозносить их в присутствии других.
Воздержанность в еде рождена или заботой о здоровье, или неспособностью много съесть.
В основе так называемой щедрости обычно лежит тщеславие, которое нам дороже всего, что мы дарим.
В повседневной жизни наши недостатки кажутся порою более привлекательными, чем наши достоинства.
В ревности больше себялюбия, чем любви.
Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой разум.
Всем достаточно известно, что не подобает человеку говорить о своей жене, но недостаточно известно, что еще меньше ему подобает говорить о себе.
Все любят разгадывать других, но никто не любит быть разгаданным.
В серьезных делах следует заботиться не столько о том, чтобы создавать благоприятные возможности, сколько о том, чтобы их не упускать.
Все страсти вообще заставляют нас делать ошибки, но самые смешные из них заставляет нас делать любовь.
Все хотят снискать славу, но никто не хочет лишиться жизни; поэтому храбрецы проявляют не меньше находчивости и ума, чтобы избежать смерти, чем крючкотворцы – чтобы приумножить состояние.
Всецело предаться одному пороку нам обычно мешает лишь то, что у нас их несколько.
Всякий хвалит свое сердце, но никто не решится дать хороший отзыв о своем уме.
В то время как люди умные умеют выразить многое в немногих словах, люди ограниченные, напротив, обладают способностью много говорить – и ничего не сказать.
В характере человека больше изъянов, чем в его уме.
Высшая доблесть состоит в том, чтобы совершать в одиночестве то, на что люди отваживаются лишь в присутствии многих свидетелей.
Высшая ловкость состоит в том, чтобы всему знать истинную цену.
Где надежда, там и боязнь: боязнь всегда полна надежды, надежда всегда полна боязни.
Гений лет не имеет – он преодолевает все, что останавливает обыкновенные умы.
Глупец не может быть добрым: для этого у него слишком мало мозгов.
Говорить всего труднее как раз тогда, когда стыдно молчать.
Гораздо легче узнать человека вообще, чем какого-либо человека в частности.
Гордость не хочет быть в долгу, а самолюбие не желает расплачиваться.
Гордость свойственна всем людям: разница лишь в том, где и когда они ее проявляют.
Гордость часто разжигает в нас зависть, и та же самая гордость нередко помогает нам с ней справиться.
Горячность, которая с годами все возрастает, уже граничит с безрассудством.
Громкое имя не возвеличивает, а лишь унижает того, кто не умеет носить его с честью.
Для того, чтобы воспользоваться хорошим советом со стороны, подчас требуется не меньше ума, чем для того, чтобы подать хороший совет самому себе.
Долговечность наших страстей не более зависит от нас, чем долговечность жизни.
Достойно вести себя, когда судьба благоприятствует, труднее, чем когда она враждебна.
Если бы мы не льстили себе сами, нас не портила бы чужая лесть.
Если бы нас не одолевала гордость, мы не жаловались бы на гордость других.
Если кто-нибудь сделает нам добро, мы обязаны терпеливо сносить и причиняемое этим человеком зло.
Если судить о любви по обычным ее проявлениям, она больше похожа на вражду, чем на дружбу.
Если хотите нравиться другим, надо говорить о том, что они любят и что их трогает, избегать споров о вещах, им безразличных, редко задавать вопросы и никогда не давать повода думать, что вы умнее.
Есть люди, которым на роду написано быть глупцами: они делают глупости не только по собственному желанию, но и по воле судьбы.
Есть люди столь ветреные и легковесные, что у них не может быть ни крупных недостатков, ни подлинных достоинств.
Есть люди, столь поглощенные, собой, что, влюбившись, они ухитряются больше думать о собственной любви, чем о предмете своей страсти.
Желание вызвать жалость или восхищение – вот что нередко составляет основу нашей откровенности.
Женщина долго хранит верность первому своему любовнику, если только она не берет второго.
Женщине легче преодолеть свою страсть, нежели свое кокетство.
Женщины не сознают всей беспредельности своего кокетства.
Зависть всегда продолжается долее, нежели счастье тех, которым завидуют.
Зло, как и добро, имеет своих героев.
Злоупотребление хитростью говорит об ограниченности ума; люди, пытающиеся прикрыть таким способом свою наготу в одном месте, неизбежно разоблачают себя в другом.
Изысканность ума сказывается в умении тонко льстить.
Изящество для тела – это то же, что здравый смысл для ума.
Иногда людям кажется, что они ненавидят лесть, в то время как им ненавистна лишь та или иная ее форма.
Иной раз нам не так мучительно покориться принуждению окружающих, как самим к чему-то себя принудить.
Иные достоинства подобны зрению или слуху: люди, лишенные этих достоинств, не способны увидеть и оценить их в окружающих.
Иные люди отталкивают, невзирая на все их достоинства, а другие привлекают при всех их недостатках.
Иные люди похожи на банковые билеты, которые принимаются по курсу, а не по нарицательной их цене.
Иные недостатки, если ими умело пользоваться, сверкают ярче любых достоинств.
Иные упреки звучат как похвала, зато иные похвалы хуже злословия.
Искренность – это чистосердечие. Мало кто обладает этим качеством.
Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто ее видел.
Истинно благородные люди никогда ничем не кичатся.
Истинное красноречие – это умение сказать все, что нужно, и не больше, чем нужно.
Истинно ловкие люди всю жизнь делают вид, что гнушаются хитростью, а на самом деле они просто приберегают ее для исключительных случаев, обещающих исключительную выгоду.
Истинно мягкими могут быть только люди с твердым характером; у остальных же кажущаяся мягкость – это чаще всего просто слабость, которая легко превращается в озлобленность.
Истинность – вот первооснова и суть красоты и совершенства; прекрасно и совершенно лишь то, что, обладая всем, чем должно обладать, поистине таково, каким должно быть.
Истинный друг есть величайшее из благ и вместе с тем то благо, о приобретении которого думают меньше всего.
Как бы ни была редка истинная любовь, истинная дружба встречается еще реже.
Как бы ни был проницателен человек, ему не постигнуть всего зла, которое он творит.
Как бы ни кичились люди величием своих деяний, последние часто бывают следствием не великих замыслов, а простой случайности.
Как естественна и вместе с тем как обманчива вера человека в то, что он любим!
Какие бы похвалы нам ни расточали, мы не находим в них ничего для себя нового.
Как мало на свете стариков, владеющих искусством быть стариками!
Как раз те люди, которые во что бы то ни стало хотят всегда быть правыми, чаще всего бывают неправы.
Как только дурак похвалит нас, он уже не кажется нам так глуп.
Как часто люди пользуются своим умом для совершения глупостей.
Когда женщина влюбляется впервые, она любит своего любовника; в дальнейшем она любит уже только любовь.
Когда люди уже не любят друг друга, им трудно найти повод для того, чтобы разойтись.
Когда нам удается надуть других, они редко кажутся нам такими дураками, какими кажемся мы самим себе, когда другим удается надуть нас.
Когда пороки покидают нас, мы стараемся уверить себя, что это мы покинули их.
Когда человек любит, он часто сомневается в том, во что больше всего верит.
Короли поступают с людьми, как с монетами: они придают им цену по своему произволу, и их приходится расценивать по курсу, а не по действительной цене.
Крушение всех надежд человека приятно и его друзьям и недругам.
К старости люди становятся безрассуднее – и мудрее.
К старости недостатки ума становятся все заметнее, как и недостатки внешности.
Кто никогда не совершал безрассудств, тот не так мудр, как ему кажется.
Кто очень сильно любит, тот долго не замечает, что он-то уже не любим.
Кто слишком усерден в малом, тот обычно становится неспособен к великому.
Куда несчастнее тот, кому никто не нравится, чем тот, кто не нравится никому.
Куда полезнее изучать не книги, а людей.
Легкое поведение – это наименьший недостаток женщин легкого поведения.
Легче пренебречь выгодой, чем отказаться от прихоти.
Лесть – это фальшивая монета, которая имеет хождение только из-за нашего тщеславия.
Лицемерие есть та дань, которую порок принужден платить добродетели.
Лишены прозорливости не те люди, которые не достигают цели, а те, которые проходят мимо нее.
Любая страсть толкает на ошибки, но на самые глупые толкает любовь.
Любовники только потому никогда не скучают друг с другом, что они все время говорят о себе.
Любовь одна, но подделок под нее – тысячи.
Любовь, подобно огню, не знает покоя: она перестает жить, как только перестает надеяться или бояться.
Любовь правильнее всего сравнить с горячкой: тяжесть и длительность той и другой нимало не зависят от нашей воли.
Любой наш недостаток более простителен, чем уловки, на которые мы идем, чтобы его скрыть.
Люди кокетничают, когда делают вид, будто им чуждо любое кокетство.
Люди, которых мы любим, почти всегда более властны над нашей душой, нежели мы сами.
Люди мелкого ума чувствительны к мелким обидам; люди большого ума все замечают и ни на что не обижаются.
Люди мнимо благородные скрывают свои недостатки и от других и от себя, а люди истинно благородные прекрасно их осознают и открыто о них заявляют.
Люди недалекие обычно осуждают все, что выходит за пределы их понимания.
Люди независтливые встречаются еще реже, чем бескорыстные.
Люди не могут утешаться, когда их обманут враги или изменят им друзья; но когда они обманывают сами себя, они бывают порой довольны.
Люди не только забывают благодеяния и обиды, но даже склонны ненавидеть своих благодетелей и прощать обидчиков. Необходимость отблагодарить за добро и отомстить за зло кажется им рабством, которому они не желают покоряться.
Люди никогда не бывают ни безмерно хороши, ни безмерно плохи.
Люди обычно называют дружбой совместное времяпрепровождение, взаимную помощь в делах, обмен услугами, одним словом, такие отношения, где себялюбие надеется что-нибудь выгадать.
Люди охотно молчат, если тщеславие не побуждает их говорить.
Люди редко бывают достаточно разумны, чтобы предпочесть полезное порицание опасной похвале.
Люди скорее согласятся себя чернить, нежели молчать о себе.
Люди слабохарактерные не способны быть искренними.
Люди упрямо не соглашаются с самыми здравыми суждениями не по недостатку проницательности, а из-за избытка гордости: они видят, что первые ряды в правом деле разобраны, а последние им не хочется занимать.
Люди часто похваляются самыми преступными страстями, но в зависти, страсти робкой и стыдливой, никто не смеет признаться.
Люди, чересчур предавшиеся маленьким делам, обыкновенно становятся неспособными совершать большие.
Люди, чуждые зависти, встречаются еще реже, чем бескорыстные.
Людские ссоры не длились бы так долго, если бы вся вина была на одной стороне.
Мало найдется людей настолько мудрых, чтобы предпочесть полезное порицание вредной похвале.
Мало на свете женщин, достоинства которых пережили бы их красоту.
Мало обладать выдающимися качествами, надо еще уметь ими пользоваться.
Мелкие умы слишком оскорбляются мелочами, великие умы также замечают все эти мелочи, но никогда ими не оскорбляются.
Миром правят судьба и прихоть.
Многие презирают жизненные блага, но почти никто не способен ими поделиться.
Может ли человек с уверенностью сказать, чего он захочет в будущем, если он не способен понять, чего ему хочется сейчас.
Можно быть хитрее другого, но нельзя быть хитрее всех.
Можно дать другому разумный совет, но нельзя научить его разумному поведению.
Можно найти женщин, которые никогда не имели любовников; но трудно найти таких, которые имели бы только одного.
Можно обладать достоинствами и не достигнуть высокого положения в обществе, но нельзя его достигнуть, не имея хоть каких-нибудь достоинств.
Можно излечить от безрассудства, но нельзя исправить кривой ум.
Мудрец счастлив, довольствуясь немногим, а глупцу всего мало; вот почему почти все люди несчастны.
Мудрость для души – то же, что здоровье для тела.
Мудрый человек понимает, что проще воспретить себе увлечение, чем потом с ним бороться.
Мы во многом остаемся новичками, независимо от возраста, и нам часто не хватает опытности, несмотря на количество прожитых лет.
Мы всегда любим тех, кто восхищается нами, но не всегда любим тех, кем восхищаемся мы.
Мы всего боимся, как и положено смертным, и всего хотим, как будто награждены бессмертием.
Мы вступаем в различные возрасты нашей жизни, точно новорожденные, не имея за плечами никакого опыта, сколько бы нам ни было лет.
Мы выиграли бы в глазах людей, если бы являлись им такими, какими мы всегда были и есть, а не прикидывались такими, какими никогда не были и не будем.
Мы легко забываем свои ошибки, когда они известны лишь нам одним.
Мы менее стараемся быть счастливыми, чем казаться такими.
Мы не можем вторично полюбить тех, кого однажды действительно разлюбили.
Мы не предаемся всецело одному пороку чаще всего потому, что у вас их несколько.
Мы нередко относимся снисходительно к тем, кто тяготит нас, но никогда не бываем снисходительны к тем, кто тяготится нами.
Мы ничего не раздаем с такой щедростью, как советы.
Мы охотно прощаем нашим друзьям недостатки, которые нас не задевают.
Мы охотно сознаемся в маленьких недостатках, желая этим сказать, что более важных у нас нет.
Мы помогаем людям, чтобы они, в свою очередь, помогли нам; таким образом, наши услуги сводятся просто к благодеяниям, которые мы загодя оказываем самим себе.
Мы потому возмущаемся людьми, которые с нами лукавят, что они считают себя умнее нас.
Мы потому так непостоянны в дружбе, что трудно познать свойства души человека и легко познать свойства ума.
Мы презираем не тех, у кого есть пороки, а тех, у кого нет никаких добродетелей.
Мы редко до конца понимаем, чего мы в действительности хотим.
Мы сопротивляемся нашим страстям не потому, что мы сильны, а потому, что они слабы.
Мы стараемся вменить себе в заслугу те недостатки, которых не желаем исправлять.
Мы считаем здравомыслящими лишь тех людей, которые во всем с нами согласны.
Мы так нетерпимы к чужому тщеславию, что оно уязвляет наше собственное.
Мы так привыкли притворяться перед другими, что под конец начинаем притворяться перед собой.
Мы хвалим других обычно лишь для того, чтобы услышать похвалу себе.
Мы часто выискиваем отравленные похвалы, косвенно открывающие в тех, кого мы хвалим, такие недостатки, на которые мы не осмеливаемся указать прямо.
Мы часто клеймим чужие недостатки, но редко, пользуясь их примером, исправляем свои.
Надежда, как она ни обманчива, все же служит и тому, чтобы довести нашу жизнь до конца по приятной стезе.
На каждого человека, как и на каждый поступок, следует смотреть с определенного расстояния.
Иных можно понять, рассматривая их вблизи, другие же становятся понятными только издали.
Нам дарует радость не то, что нас окружает, а наше отношение к окружающему, и мы бываем счастливы, обладая тем, что любим, а не тем, что другие считают достойным любви.
Нам легче полюбить тех, кто нас ненавидит, нежели тех, кто любит сильнее, чем нам желательно.
Нам нравится наделять себя недостатками, противоположными тем, которые у нас есть в действительности; слабохарактерные люди, например, любят хвастаться упрямством.
Нам почти всегда скучно с теми людьми, с которыми не полагается скучать.
Нам почти всегда скучно с теми, кому скучно с нами.
Нам следовало бы удивляться только нашей способности чему-нибудь еще удивляться.
На свете мало недостижимых вещей; будь у нас больше настойчивости, мы могли бы отыскать путь почти к любой цели.
Насмешка бывает часто признаком скудности ума: она является на помощь, когда недостает хороших доводов.
На старости любви, как и на старости лет, люди еще живут для скорбей, но уже не живут для наслаждений.
Настоящая дружба не знает зависти, а настоящая любовь – кокетства.
Наше душевное спокойствие или смятение зависят не столько от важнейших событий нашей жизни, сколько от удачного или неприятного для нас сочетания житейских мелочей.
Наше раскаяние – это обычно не столько сожаление о зле, которое совершили мы, сколько боязнь зла, которое могут причинить нам в ответ.
Наше самолюбие больше страдает, когда порицают наши вкусы, чем когда осуждают наши взгляды.
Наши враги в суждениях о нас гораздо ближе к истине, чем мы сами.
Наши добродетели – это чаще всего искусно переряженные пороки.
Наши прихоти куда причудливей прихотей судьбы.
Наши страсти часто являются порождением других страстей, прямо им противоположных: скупость порой ведет к расточительности, а расточительность – к скупости; люди нередко стойки по слабости характера и отважны из трусости.
Наш ум ленивее, чем тело.
Не будь у нас недостатков, нам было бы не так приятно подмечать их у ближних.
Не бывает обстоятельств столь несчастных, чтобы умный человек не мог извлечь из них какую-нибудь выгоду, но не бывает и столь счастливых, чтобы безрассудный не мог обратить их против себя.
Невелика беда – услужить неблагодарному, но большое несчастье – принять услугу от подлеца.
Неверность должна была бы убивать любовь, и не следовало бы ревновать тогда, когда к этому есть основания: ревности достоин лишь тот, кто старается ее не вызывать.
Невозмутимость, которую проявляют порой осужденные на казнь, равно как и презрение к смерти, говорит лишь о боязни взглянуть ей прямо в глаза; следовательно, можно сказать, что то и другое для их разума – все равно что повязка для их глаз.
Невозмутимость мудрецов – это всего лишь умение скрывать свои чувства в глубине сердца.
Не всякий человек, познавший глубины своего ума, познал глубины своего сердца.
Не давая нашим друзьям заглянуть в самую глубину нашего сердца, мы это делаем не столько из недоверия к ним, сколько из недоверия к самим себе.
Не доверять друзьям позорнее, чем быть ими обманутым.
Недостатки иногда более простительны, чем средства, которыми пользуются для того, чтобы их скрыть.
Не замечать охлаждения людей – значит мало ценить их дружбу.
Не может долго нравиться тот, кто умен всегда на один лад.
Не может отвечать за свою храбрость человек, который никогда не подвергался опасности.
Ненависть и лесть – подводные камни, о которые разбивается истина.
Ненависть к людям, попавшим в милость, вызвана любовью к этой самой милости.
Необычайное удовольствие, с которым мы говорим о себе, должно было бы внушить нам подозрение, что наши собеседники его отнюдь не разделяют.
Непреклонная строгость поведения противна женской натуре.
Нередко нам пришлось бы стыдиться своих самых благородных поступков, если бы окружающим были известны наши побуждения.
Не следует обижаться на людей, утаивших от нас правду: мы и сами постоянно утаиваем ее от себя.
Несравненно легче подавить первое желание, чем удовлетворить все.
Не так благотворна истина, как зловредна ее видимость.
Нет более несносных глупцов, чем те, которые не совсем лишены ума.
Нет вернее средства разжечь в другом страсть, чем самому хранить холод.
Нет качества более редкого, чем истинная доброта: большинство людей, считающих себя добрыми, только снисходительны или слабы.
Нет ничего глупее желания всегда быть умнее всех.
Нет таких людей, которые, перестав любить, не начали бы стыдиться прошедшей любви.
Ни в одной страсти себялюбие не царит так безраздельно, как в любви; люди всегда готовы принести в жертву покой любимого существа, лишь бы сохранить свой собственный.
Нигде не найти покоя тому, кто не нашел его в самом себе.
Никакое притворство не поможет долго скрывать любовь, когда она есть, или изображать – когда ее нет.
Никакому воображению не придумать такого множества противоречивых чувств, какие обычно уживаются в одном человеческом сердце.
Никто так не торопит других, как лентяи: ублажив свою лень, они хотят казаться усердными.
Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор.
Ни один льстец не льстит так искусно, как себялюбие.
Ничто так не мешает естественности, как желание казаться естественным.
Нужно иметь большой ум, чтобы уметь не показывать своего умственного превосходства.
Обычно счастье приходит к счастливому, а несчастье – к несчастному.
Ограниченность нашего ума приводит к упрямству: мы неохотно верим тому, что выходит за пределы нашего кругозора.
Одинаково трудно угодить и тому, кто любит очень сильно, и тому, кто уже совсем не любит.
Одним людям идут их недостатки, а другим даже достоинства не к лицу.
Одних своекорыстие ослепляет, другим открывает глаза.
О достоинствах человека нужно судить не по его хорошим качествам, а по тому, как он ими пользуется.
Окончательно соскучившись, мы перестаем скучать.
Опаснее всего те злые люди, которые не совсем лишены доброты.
Опасно упрекать в робости тех, кого хотят от нее исцелить.
Очарование новизны в любви подобно цветению фруктовых деревьев: оно быстро тускнеет и больше никогда не возвращается.
Под старость люди становятся одновременно и глупее и умнее.
Поистине ловок тот, кто умеет скрывать свою ловкость.
Поистине необычайными достоинствами обладает тот, кто сумел заслужить похвалу своих завистников.
Показная простота – это утонченное лицемерие.
Пока люди любят, они прощают.
Пока человек в состоянии творить добро, ему не грозит опасность столкнуться с неблагодарностью.
Порой бывают глупцы и при уме; но никогда не бывают такими при рассудке.
Пороки входят в состав добродетелей, как яды в состав лекарств; благоразумие смешивает их, ослабляет их действие и потом умело пользуется ими как средством против жизненных невзгод.
Пороки души похожи на раны тела: как бы старательно их ни лечили, они все равно оставляют рубцы и в любую минуту могут открыться снова.
Порою из дурных качеств складываются великие таланты.
Порою легче стерпеть обман того, кого любишь, чем услышать от него всю правду.
Порядочная женщина – это скрытое от всех сокровище; найдя его, человек разумный не станет им хвалиться.
Порядочный человек может быть влюблен как безумный, но не как дурак.
Постоянство в любви бывает двух родов: мы постоянны или потому, что все время находим в любимом человеке новые качества, достойные любви, или же потому, что считаем постоянство долгом чести.
Постоянство не заслуживает ни похвал, ни порицаний, ибо в нем проявляется устойчивость вкусов и чувств, не зависящая от нашей воли.
Похвалы за доброту достоин лишь человек, у которого хватает твердости характера на то, чтобы иной раз быть злым; в противном случае доброта чаще всего говорит лишь о бездеятельности или о недостатке воли.
Предательства совершаются чаще всего не по обдуманному намерению, а по слабости характера.
Презрение философов к богатству было вызвано их сокровенным желанием отомстить несправедливой судьбе за то, что она не наградила их по достоинствам жизненными благами; оно было тайным средством, спасающим от унижений бедности, и окольным путем к почету, обычно доставляемому богатством.
Привычка постоянно хитрить – признак ограниченности ума, и почти всегда случается, что прибегающий к хитрости, чтобы прикрыть себя в одном месте, открывается в другом.
Признаваясь в маленьких недостатках, мы тем самым стараемся убедить окружающих в том, что у нас нет крупных.
Признак истинного достоинства человека в том, что даже завистники его вынуждены хвалить его.
Приличие – это наименее важный из всех законов общества и наиболее чтимый.
Пример заразителен, поэтому все благодетели рода человеческого и все злодеи находят подражателей.
Добрым делам мы подражаем из чувства соревнования, дурным же – из врожденной злости, которую опыт сдерживал, а пример выпустил на волю.
Примирение с врагами говорит лишь об усталости от борьбы, о боязни поражения и о желании занять более выгодную позицию.
Притворяясь, будто мы попали в расставленную нам ловушку, мы проявляем поистине утонченную хитрость, потому что обмануть человека легче всего тогда, когда он хочет обмануть нас.
Причинять людям зло большей частью не так опасно, как делать им слишком много добра.
Проявить мудрость в чужих делах куда легче, нежели в своих собственных.
Пышность погребальных обрядов не столько увековечивает достоинства мертвых, сколько ублажает тщеславие живых.
Равнодушие старости не больше способствует спасению души, чем пылкость юности.
Разлука ослабляет легкое увлечение, но усиливает большую страсть, подобно тому как ветер гасит свечу, но раздувает пожар.
Ревнивая жена порою даже приятна мужу: он хотя бы все время слышит разговоры о предмете своей любви.
Ревность всегда рождается вместе с любовью, но не всегда вместе с нею умирает.
Ревность питается сомнениями; она умирает или переходит в неистовство, как только сомнения превращаются в уверенность.
Самое причудливое безрассудство бывает обычно порождением самого утонченного разума.
Самые смелые и самые разумные люди – это те, которые под любыми благовидными предлогами стараются не думать о смерти.
Самый прекрасный подарок, сделанный людям после мудрости, – это дружба.
Своекорыстие говорит на всех языках и разыгрывает любые роли – даже роль бескорыстия.
Своекорыстие приводит в действие все добродетели и все пороки.
Своим недоверием мы оправдываем чужой обман.
Сила и слабость духа – это просто неправильные выражения: в действительности же существует лишь хорошее или плохое состояние органов тела.
Сильно мешает быть умным усердное стремление выказываться таким.
Скромность увеличивает достоинство и извиняет посредственность.
Скупость дальше от бережливости, чем даже расточительность.
Слабость характера нередко утешает нас в таких несчастьях, в каких бессилен утешить разум.
Слабость характера – это единственный недостаток, который невозможно исправить.
Слава великих людей всегда должна измеряться способами, какими она была достигнута.
Слишком лютая ненависть ставит нас ниже тех, кого мы ненавидим.
Смешное наносит чести больший ущерб, чем само бесчестие.
Смирение нередко оказывается притворной покорностью, цель которой – подчинить себе других; это – уловка гордости, принижающей себя, чтобы возвыситься…
Сострадание – это нередко способность увидеть в чужих несчастьях свои собственные, это – предчувствие бедствий, которые могут постигнуть и нас.
С судьбой следует обходиться, как со здоровьем: когда она нам благоприятствует – наслаждаться ею, а когда начинает капризничать – терпеливо выжидать, не прибегая без особой необходимости к сильнодействующим средствам.
Старики потому так любят давать хорошие советы, что уже не способны подавать дурные примеры.
Старость – это тиран, который под страхом смерти запрещает нам все наслаждения юности.
Старые безумцы еще безумнее молодых.
Страсти – это единственные ораторы, доводы которых всегда убедительны; их искусство рождено как бы самой природой и зиждется на непреложных законах. Поэтому человек бесхитростный, но увлеченный страстью, может убедить скорее, чем красноречивый, но равнодушный.
Страсть часто превращает умного человека в глупца, но не менее часто наделяет дураков умом.
Страстям присущи такая несправедливость и такое своекорыстие, что доверять им опасно и следует их остерегаться даже тогда, когда они кажутся вполне разумными.
Судьба все устраивает к выгоде тех, кому она покровительствует.
Судьба исправляет такие наши недостатки, каких не мог бы исправить даже разум.
Судьбу считают слепой главным образом те, кому она не дарует удачи.
Суждения наших врагов о нас ближе к истине, чем наши собственные.
Существует такая степень счастья и горя, которая выходит за пределы нашей способности чувствовать.
Существуют разные лекарства от любви, но нет ни одного надежного.
Счастливые люди неисправимы: судьба не наказывает их за грехи, и поэтому они считают себя безгрешными.
Счастье и несчастье мы переживаем соразмерно нашему себялюбию.
Счастье и несчастье человека в такой же степени зависят от его нрава, как и от судьбы.
Счастье любви заключается в том, чтобы любить; люди счастливее, когда сами испытывают страсть, чем когда ее внушают.
Так же легко обмануть себя и не заметить этого, как трудно обмануть другого и не быть изобличенным.
Те, кому довелось пережить большие страсти, потом всю жизнь и радуются своему исцелению, и горюют о нем.
Терзания ревности – самые мучительные из человеческих терзаний и к тому же менее всего внушающие сочувствие тому, кто их причиняет.
Только стечение обстоятельств открывает нашу сущность окружающим и, главное, нам самим.
Только у великих людей бывают великие пороки.
Только умея слушать и отвечать, можно быть хорошим собеседником.
Тот, кого разлюбили, обычно сам виноват, что вовремя этого не заметил.
Тот, кто думает, что может обойтись без других, сильно ошибается; но тот, кто думает, что другие не могут обойтись без него, ошибается еще сильнее.
Тот, кто излечивается от любви первым, – всегда излечивается полнее.
То, что люди называют обыкновенно дружбой, – в сущности, только союз, цель которого обоюдное сохранение выгод и обмен добрых услуг, самая бескорыстная дружба – не что иное, как сделка, при которой наше самолюбие всегда рассчитывает что-нибудь выиграть.
То, что мы принимаем за благородство, нередко оказывается переряженным честолюбием, которое, презирая мелкие выгоды, прямо идет к крупным.
То, что мы принимаем за добродетель, нередко оказывается сочетанием корыстных желаний и поступков, искусно подобранных судьбой или нашей собственной хитростью; так, например, порою женщины бывают целомудренны, а мужчины – доблестны совсем не потому, что им действительно свойственны целомудрие и доблесть.
Трусы обычно не сознают всей силы своего страха.
Тщеславие заставляет нас поступать противно нашим вкусам гораздо чаще, чем требование разума.
Тщеславие, стыд, а главное, темперамент – вот что обычно лежит в основе мужской доблести и женской добродетели.
У большинства людей любовь к справедливости – это просто боязнь подвергнуться несправедливости.
У великих людей презрение к смерти вызвано ослепляющей их любовью к славе, а у людей простых – ограниченностью, которая не позволяет им постичь всю глубину ожидающего их несчастья и дает возможность думать о вещах посторонних.
Уверенность в себе составляет основу нашей уверенности в других.
Уклонение от похвалы – это просьба повторить ее.
У людских достоинств, как и у плодов, есть своя пора.
Ум всегда в дураках у сердца.
Умение ловко пользоваться посредственными способностями не внушает уважения – и все же нередко приносит людям больше славы, чем истинные достоинства.
Умен не тот, кого случай делает умным, а тот, кто понимает, что такое ум, умеет его распознавать и любуется им.
Умеренность счастливых людей проистекает из спокойствия, даруемого неизменной удачей.
Умный человек нередко попадал бы в затруднительное положение, не будь он окружен дураками.
Ум ограниченный, но здравый в конце концов не так утомителен в собеседнике, как ум широкий, но путаный.
Ум служит нам порою лишь для того, чтобы смелее делать глупости.
Ум у большинства женщин служит не столько для укрепления их благоразумия, сколько для оправдания их безрассудств.
Уму не под силу долго разыгрывать роль сердца.
У нас больше силы, чем воли, и мы часто, для того только, чтобы оправдать себя в собственных глазах, находим многое невозможным для нас.
У нас всегда достанет сил, чтобы перенести несчастье ближнего.
У нас не хватает силы характера, чтобы покорно следовать всем велениям рассудка.
Упрямство – это исчадие скудоумия, невежества и самонадеянности.
У человеческих характеров, как и у некоторых зданий, несколько фасадов, причем не все они приятны на вид.
Физический труд помогает забывать о нравственных страданиях.
Философия торжествует над горестями прошлого и будущего, но горести настоящего торжествуют над философией.
Хитрость и предательство свидетельствуют лишь о недостатке ловкости.
Хитрость – признак недалекого ума.
Хороший вкус говорит не столько об уме, сколько о ясности суждений.
Хорошо слушать и хорошо отвечать – это одно из величайших совершенств, какое только возможно в разговоре.
Хотя все считают милосердие добродетелью, оно порождено иногда тщеславием, нередко ленью, часто страхом, а почти всегда – и тем, и другим, и третьим.
Целомудрие женщин – это большей частью просто забота о добром имени и о покое.
Чаще всего вызывают неприязнь те люди, которые твердо уверены во всеобщей приязни.
Чаще всего тяготят окружающих те люди, которые считают, что они никому не могут быть в тягость.
Человек никогда не бывает так несчастен, как ему кажется, или так счастлив, как ему хочется.
Человеку легче казаться достойным той должности, которой он не занимает, нежели той, в которой он состоит.
Чем бы мы ни объясняли наши огорчения, чаще всего в их основе лежит обманутое своекорыстие или уязвленное тщеславие.
Чиста и свободна от влияния других страстей только та любовь, которая таится в глубине нашего сердца и неведома нам самим.
Чистосердечно хвалить добрые дела – значит до некоторой степени принимать в них участие.
Чрезмерная поспешность в расплате за оказанную услугу есть своего рода неблагодарность.
Чтобы оправдаться в собственных глазах, мы нередко убеждаем себя, что не в силах достичь цели; на самом же деле мы не бессильны, а безвольны.
Чтобы стать великим человеком, нужно уметь искусно пользоваться всем, что предлагает судьба.
Юность – это как бы опьянение, нечто вроде лихорадящего разума.
Юность меняет свои вкусы из-за пылкости чувств, а старость сохраняет их неизменными по привычке.
Юношам часто кажется, что они естественны, тогда как на самом деле они просто невоспитанны и грубы.
Легче познать людей вообще, чем одного человека в частности.
Как ни обманчива надежда, все же до конца наших дней она ведет нас легкой стезей.
Мы находим несколько решений одного и того же вопроса не столько потому, что наш ум очень плодовит, сколько потому, что он не слишком прозорлив и, вместо того чтобы остановиться на самом лучшем решении, представляет нам без разбора все возможности сразу.
Упрямство рождено ограниченностью нашего ума: мы неохотно верим тому, что выходит за пределы нашего кругозора.
В звуке голоса, в глазах и во всем облике говорящего заключено не меньше красноречия, чем в выборе слов.
Чтобы вступить в заговор, нужна неколебимая отвага, а чтобы стойко переносить опасности войны, хватает обыкновенного мужества.
Как ни редко встречается настоящая любовь, настоящая дружба встречается еще реже.
На свете немало таких женщин, у которых в жизни не было ни одной любовной связи, но очень мало таких, у которых была только одна.
На свете мало порядочных женщин, которым не опостылела бы их добродетель.
Женщины в большинстве своем оттого так безразличны к дружбе, что она кажется им пресной в сравнении с любовью.
Постоянство в любви – это вечное непостоянство, побуждающее нас увлекаться по очереди всеми качествами любимого человека, отдавая предпочтение то одному из них, то другому; таким образом, постоянство оказывается непостоянством, но ограниченным, то есть сосредоточенным на одном предмете.
Человек истинно достойный может быть влюблен как безумец, но не как глупец.
Твердость характера заставляет людей сопротивляться любви, но в то же время она сообщает этому чувству пылкость и длительность; люди слабые, напротив, легко загораются страстью, но почти никогда не отдаются ей с головой.
Зависть еще непримиримее, чем ненависть.
Есть люди, столь поглощенные собой, что, влюбившись, они ухитряются больше думать о собственной любви, чем о предмете своей страсти.
Жажда заслужить расточаемые нам похвалы укрепляет нашу добродетель; таким образом, похвалы нашему уму, доблести и красоте делают нас умнее, доблестнее и красивее.
Признательность большинства людей порождена скрытым желанием добиться еще больших благодеяний.
Ошибки людей в их расчетах на благодарность за оказанные ими услуги происходят оттого, что гордость дающего и гордость принимающего не могут сговориться о цене благодеяния.
Бывают удачные браки, но не бывает браков упоительных.
Почему мы запоминаем во всех подробностях то, что с нами случилось, но не способны запомнить, сколько раз мы рассказывали об этом одному и тому же лицу?
Люди, верящие в свои достоинства, считают долгом быть несчастными, дабы убедить таким образом и других и себя в том, что судьба еще не воздала им по заслугам.
Прежде чем сильно чего-то пожелать, следует осведомиться, очень ли счастлив нынешний обладатель желаемого.
Наша зависть всегда долговечнее чужого счастья, которому мы завидуем.
Наша искренность в немалой доле вызвана желанием поговорить о себе и выставить свои недостатки в благоприятном свете.
Мы охотнее признаемся в лености, чем в других наших недостатках; мы внушили себе, что она, не нанося большого ущерба прочим достоинствам, лишь умеряет их проявление.
Лицемерие – это дань уважения, которую порок платит добродетели.
Как ни приятна любовь, все же ее внешние проявления доставляют нам больше радости, чем она сама.
Мало найдется ошибок менее извинительных, чем средства, к которым мы прибегаем, чтобы их скрыть.
Насколько ясно люди понимают свои ошибки, видно из того, что, рассказывая о своем поведении, они всегда умеют выставить его в благородном свете.
Наши поступки подобны строчкам буриме: каждый связывает их, с чем ему заблагорассудится.
Иной раз, проливая слезы, мы ими обманываем не только других, но и себя.
Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор.
Старость – вот преисподняя для женщин.
Хотя судьбы людей очень несхожи, но некоторое равновесие в распределении благ и несчастий как бы уравнивает их между собой.
Нас мучит не столько жажда счастья, сколько желание прослыть счастливцами.
Умеренность в жизни похожа на воздержание в еде: съел бы еще, да страшно заболеть.
Демократия умирает не из-за слабости законов, а из-за слабости демократов.
Жан де Лафонтен
(1621—1695 гг.)
писатель
Выведи, мой друг, меня сперва из затруднения, а нравоучение ты и потом прочтешь.
Из врагов наших часто следует бояться больше всего самых малых.
Истинное величие состоит в том, чтобы владеть собою.
Любовь, любовь, когда ты овладеваешь нами, можно сказать: прости, благоразумие!
На крыльях времени уносится печаль.
Нет ничего опаснее невежественного друга.
Путь, усыпанный цветами, никогда не приводит к славе.
Скрывать что-либо от друзей опасно; но еще опасней ничего от них не скрывать.
Терпение и время дают больше, чем сила или страсть.
Тонет больше мух в меду, нежели в уксусе.
Бернар ле Бовье де Фонтенель
(1657—1757 гг.)
писатель,
ученый-популяризатор
Большое препятствие для счастья – это ожидание слишком большого счастья.
Все люди ошибаются, но великие люди сознаются в ошибках.
Для сочинения сатир не нужно презирать тех, против которых пишут оные; но когда употребляют глупые и увеличенные похвалы, то кажется, трудно обойтись без презрения тех, которым их приписывают…
Если люди могут достигнуть в любой области сколько-нибудь разумных результатов, то только после того, как они в этой области исчерпают все возможные глупости.
Красивая женщина для глаз – рай, для души – ад, а для кармана – чистилище.
Ложные идеи походят на неправильные камни, которые не могут идти на постройку здания.
Не легко убедить людей пользоваться рассудком вместо глаз.
Нет ничего печальнее жизни женщин, которые умели быть только красивыми.
Просвещенный ум составляется из умов всех предшествующих веков.
Хвастать силою – таскать быка на плечах – значит быть ему подобным.
Человек редко может заставить любить себя, но заставить уважать себя может всегда.
Любовь – самое утреннее из наших чувств.
Женщины не прочь от того, чтоб их нежно любили, но они хотят, чтоб их забавляли, и кто делает одно без другого, тот ничего не делает; женщины предпочитают даже, чтоб их забавляли не любя, чем любили не забавляя.
Никола Мальбранш
(1638—1715 гг.)
религиозный философ
На нас действуют еще очень сильно наши наклонности и наши страсти; они ослепляют наш ум ложным блеском, покрывают и наполняют его мраком.
Где законы могут быть нарушены под предлогом общего спасения, там нет конституции.
Антуан Мере
(1607—1684 гг.)
моралист
Тонкость так же необходима уму, как изящество телу.
Мольер (Жан-Батист Поклен)
(1622—1673 гг.)
комедиограф, актер,
театральный деятель,
реформатор сценического искусства
Бессильна с клеветой бороться добродетель.
Благоразумие просвещает, а страсть ослепляет.
В любви притворство очень похоже на правду.
Высшее доказательство любви – это подчинение воле того, кого любишь.
Грамматика повелевает даже царями.
Добродетель – это первый признак благородства, именам я придаю куда меньше значения, чем поступкам.
Дурная жизнь приводит к дурной смерти.
Женщины больше всего любят, когда на них тратятся.
Завистники умрут, но зависть – никогда.
Зарождающееся влечение таит в себе неизъяснимое очарование, вся прелесть любви – в переменах.
Знатное происхождение без добродетели – ничто. Славе наших предков мы сопричастны лишь в той мере, в какой сами стремимся походить на них. Блеск их деяний, что озаряет и нас, налагает на нас обязанность воздавать им такую же честь, идти по их стопам и не изменять их добродетели, если мы хотим считаться их истинными потомками.
Как приятно знать, что ты что-то узнал!
Когда веленью чувств готовыми поддаться,
Стыдливость в том всегда мешает нам признаться.
Умейте ж распознать за холодностью слов
Волнение души и сердца нежный зов.
Когда говорит человек в мантии и шапочке, всякая галиматья становится учёностью, а всякая глупость – разумной речью.
Коль девушку ведут неволей под венец,
Тут добродетели нередко и конец.
Ведь может быть супруг за честь свою спокоен
Лишь при условии, что сам любви достоин.
И если у мужей растет кой-что на лбу,
Пускай винят себя – не жен и не судьбу.
Коль жены думают лишь о своих мужьях,
Им вовсе ни к чему рядиться в пух и прах.
Коль нанесли тебе сердечную обиду,
Плати забвением – так гордость нам велит;
Не можешь позабыть – тогда хоть сделай вид,
Не унижай себя.
Красавица все может себе позволить, красавице все можно простить.
Крепнет нравственность, когда дряхлеет плоть.
Кто время выиграл – все выиграл в итоге.
Кто всегда уныл, ревнив и мрачен,
Того дебют в любви частенько неудачен.
Кто всякому друг, того я другом своим не считаю.
Кто не знал любви, тот все равно что не жил.
Кто хоть раз в жизни не терял рассудка?
Кто чересчур насчет рогов опаслив,
Тот вовсе не женись – другого средства нет.
Лжеправедники есть, как есть лжехрабрецы.
Бахвальством не грешат отважные бойцы,
А праведники те, что подают пример нам,
Не занимаются кривляньем лицемерным.
Лишь тот блаженство знал,
Кто страстью сердце нежил,
А кто не знал любви,
Тот все равно что не жил…
Лицемерие – модный порок, а все модные пороки сходят за добродетели.
Любовь ревнивца более проходит на ненависть.
Медицина – одно из величайших заблуждений человечества.
Многие люди умирают не от своих болезней, а от лекарств.
Молодые люди дурно себя ведут чаще всего потому, что отцы их плохо воспитывают.
Мы любим иногда, не ведая о том,
А часто бред пустой любовью мы зовем.
Не рассудок управляет любовью.
На свете нет лекарств противу клеветы.
Нам надо честно жить и презирать злословье,
А сплетники пускай болтают на здоровье.
На фимиам не проживешь. Одних похвал человеку недостаточно, ему давай чего-нибудь посущественнее; лучший способ поощрения – это вложить вам что-нибудь в руку.
Нет ничего более сладостного, чем сломать сопротивление красавицы.
От книжной мудрости глупец тупее вдвое.
От речей дело вперед не двигается. Надо действовать, а не говорить, дела решают спор лучше, чем слова.
Подражай людям в их склонностях, следуй их правилам, потворствуй их слабостям, восторгайся каждым их поступком – и делай из них что хочешь; это самый лучший путь, можно смело играть в открытую… Пересаливать не бойся, туг и самый умный человек поймается, как последний дурак, явный вздор, явную нелепость проглоти, и не поморщится, если только это кушанье приправлено лестью. Нельзя сказать, чтобы это было честно, но к нужным людям необходимо применяться. Раз другого средства нет, виноват уже не тот, кто льстит, а тот, кто желает, чтобы ему льстили.
Правдивость не порок.
Притворство сплачивает воедино тех, кто связан круговой порукой лицемерии.
Самое невинное занятие люди могут сделать преступлением.
Самое несносное в любви – это спокойствие. Безоблачное счастье может наскучить, в жизни никак нельзя обойтись без приливов и отливов: с препятствиями и любовь разгорается сильней, и наслаждение ценится больше.
Сильный удар наносится порокам, когда они выставляются на всеобщее посмеяние. Порицание легко переносят, но насмешку далеко не так. Никто не хочет быть смешным.
Терять поклонников кокеткам тяжело,
И чтобы вновь привлечь внимание, с годами
Они становятся завзятыми ханжами.
Их страсть – судить людей. И как суров их суд!
Нет, милосердия они не признают.
На совести чужой выискивают пятна,
Но не из добрых чувств – из зависти, понятно.
Злит этих праведниц: зачем доступны нам
Те радости, что им уже не по зубам?
Тот, кто хочет обвинять, не вправе торопиться.
Ученость в дураке несноснее всего.
Что бы ни говорили, есть в человеке что-то необыкновенное – такое, чего никакие ученые не могут объяснить.
Из всех вечных вещей любовь длится короче всего.
В проступке нет вреда, в огласке только вред.
Смущать соблазном мир – вот грех, и
чрезвычайный,
Но не грешно грешить, коль грех окутан тайной.
Блез Паскаль
(1623—1662 гг.)
математик, физик, писатель и религиозный философ
Будем бояться смерти не в час опасности, а когда нам ничего не грозит: пусть человек до конца останется человеком.
Веления разума гораздо более властны, чем приказания любого повелителя: неповиновение последнему делает человека несчастным, неповиновение же первому – глупцом.
Величайшее счастье, доступное человеку, – любовь – должно служить источником всего возвышенного и благородного.
Величие человека тем и велико, что он сознает свое ничтожество.
В живописи кто, нарисовавши лицо, прибавляет еще кое-что, тот делает картину, а не портрет.
В любви молчание дороже слов.
В наши времена, когда истина скрыта столькими покровами, а обман так прочно укоренился, распознать истину может лишь тот, кто горячо ее любит.
Возможно ли любить отвлеченную суть человеческой души, независимо от присущих ей свойств? Нет, невозможно, да и было бы несправедливо. Итак, мы любим не человека, а его свойства.
Во мне, а не в писаниях Монтеня содержится все, что я в них вычитываю.
Все люди стремятся к счастью – из этого правила нет исключений; способы у всех разные, но цель одна… Счастье – побудительный мотив любых поступков любого человека, даже того, кто собирается повеситься.
Все наше достоинство – в способности мыслить. Только мысль возносит нас, а не пространство и время, в которых мы – ничто. Постараемся же мыслить достойно – в этом основа нравственности.
Все правила достойного поведения давным-давно известны, остановка за малым – за умением ими пользоваться.
Всякий раз мы смотрим на вещи не только с другой стороны, но и другими глазами – поэтому и считаем, что они переменились.
Гнусны те люди, которые знают, в чем истина, но стоят за нее, лишь пока им это выгодно, а потом отстраняются.
Говорите как все, но думайте по-своему.
Горе людям, не знающим смысла своей жизни.
Две крайности: зачеркивать разум, признавать только разум.
Для человека, который любит только себя, самое нетерпимое – оставаться наедине с собой.
Добродетель человека измеряется не необыкновенными подвигами, а его ежедневным усилием.
Доводы, до которых человек додумывается сам, обычно убеждают его больше, нежели те, которые пришли в голову другим.
Допустимо ли искоренять злодейство, убивая злодеев? Но ведь это значит умножать их число!
Если кто хочет вполне познать пустоту человека, то стоит ему рассмотреть причины и последствия любви… Если бы нос Клеопатры был немного короче; то вся поверхность земли имела бы другой вид.
Если я не знаю основ нравственности, наука об окружающем мире не принесет мне утешения в тяжкие минуты жизни, а вот основы нравственности утешат и при незнании науки о предметах внешнего мира.
Есть люди, говорящие красиво, но пишущие далеко не так. Это происходит оттого, что место, слушатели и прочее разгорячают их и извлекают из их ума больше, чем они могли бы дать без этого тепла.
Издеваться над философией, это значит – поистине философствовать.
Изучая истину, можно иметь троякую цель: открыть истину, когда ищем ее; доказать ее, когда нашли; наконец, отличить от лжи, когда ее рассматриваем.
Иные наши пороки – только отростки других, главных: они отпадут, как древесные ветки, едва вы срубите ствол.
И самая блестящая речь надоедает, если ее затянуть.
Искание истины совершается не с весельем, а с волнением и беспокойством; но все-таки надо искать ее потому, что, не найдя истины и не полюбив ее, ты погибнешь.
Истина и справедливость – точки столь малые, что, метя в них нашими грубыми инструментами, мы почти всегда делаем промах, а если и попадаем в точку, то размазываем ее и при этом прикасаемся ко всему, чем она окружена, – к неправде куда чаще, чем к правде.
Истина так нежна, что чуть только отступил от нее, впадаешь в заблуждение; но и заблуждение это так тонко, что стоит только немного отклониться от него, и оказываешься в истине.
Истинное красноречие пренебрегает красноречием, истинная нравственность пренебрегает нравственностью.
Итак, мы никогда не живем, но только надеемся жить, и так как мы постоянно надеемся быть счастливыми, то отсюда неизбежно следует, что мы никогда не бываем счастливы.
И чувство и ум мы совершенствуем или, напротив, развращаем, беседуя с людьми. Стало быть, иные беседы совершенствуют нас, иные – развращают. Значит, следует тщательно выбирать собеседников.
Каждую книгу нужно уметь читать.
Как мало бы уцелело дружб, если бы каждый вдруг узнал, что говорят друзья за его спиной, хотя как раз тогда они искренни и беспристрастны.
Когда человек пытается довести свои добродетели до крайних пределов, его начинают обступать пороки.
Красноречие должно быть приятно и содержательно, но нужно, чтобы это приятное, в свою очередь, было заимствовано от истинного.
Красноречие – это живопись мысли.
Красноречие – это искусство говорить так, чтобы те, к кому мы обращаемся, слушали не только без труда, но и с удовольствием, чтобы захваченные темой и подстрекаемые самолюбием, они хотели поглубже в нее вникнуть.
Кто входит в дом счастья через дверь удовольствий, тот обыкновенно выходит через дверь страданий.
Кто не видит суеты мира, тот суетен сам.
Кто не любит истину, тот отворачивается от нее под предлогом, что она оспорима.
Легче умереть, не думая о смерти, чем думать о ней, даже когда она не грозит.
Лучшее в добрых делах – это желание их утаить.
Любовь и ненависть часто мешают справедливому суждению.
Любопытство – то же тщеславие; очень часто хотят знать для того только, чтобы говорить об этом.
Людей учат чему угодно, только не порядочности, между тем всего более они стараются блеснуть порядочностью, а не ученостью, то есть как раз тем, чему их никогда не обучали.
Люди безумны, и это столь общее правило, что не быть безумцем было бы тоже своего рода безумием.
Люди делятся на праведников, которые считают себя грешниками, и грешников, которые считают себя праведниками.
Люди ищут удовольствия, бросаясь из стороны в сторону только потому, что чувствуют пустоту своей жизни, но не чувствуют еще пустоты той новой потехи, которая их притягивает.
Мир – это сфера, центр которой повсюду, а окружности нет нигде.
Молчание – величайшее из человеческих страданий; святые никогда не молчали.
Мы бываем счастливы, только чувствуя, что нас уважают.
Мы должны благодарить тех, которые указывают нам наши недостатки.
Мы никогда не живем настоящим, все только предвкушаем будущее и торопим его, словно оно опаздывает, или призываем прошлое и стараемся его вернуть, словно оно ушло слишком рано.
Мы познаем правду не только умом, но и сердцем.
Мы по опыту знаем, как велика разница между благочестием и добротой.
Мысль меняется в зависимости от слов, которые ее выражают.
Мы стойки в добродетели не потому, что сильны духом, а потому, что нас с двух сторон поддерживает напор противоположных пороков.
Мы часто утешаемся пустяками, ибо пустяки нас и огорчают.
Насколько справедливее кажется защитнику дело, за которое ему щедро заплатили!
Нашему уму свойственно верить, а воле – хотеть; и если у них нет достойных предметов для веры и желания, они устремляются к недостойным.
Наше своеволие таково, что, добейся оно всего на свете, ему и этого будет мало. Но стоит от него отказаться – и мы полны довольства.
Непостижимо, что Бог есть, непостижимо, что его нет, что у нас есть душа, что ее нет; что мир сотворен, что он нерукотворен…
Несомненно, что худо быть полным недостатков; но еще хуже быть полным их и не желать сознавать в себе, потому что это значит прибавлять к ним еще недостаток самообмана.
Нет беды страшнее, чем гражданская смута. Она неизбежна, если попытаться всем воздать по заслугам, потому что каждый тогда скажет, что он-то и заслужил награду.
Нет несчастья хуже того, когда человек начинает бояться истины, чтобы она не обличила его.
Нет ничего постыднее, как быть бесполезным для общества и для самого себя и обладать умом для того, чтобы ничего не делать.
Ничто не одобряет так порока, как излишняя снисходительность.
Ничто так не согласно с разумом, как его недоверие к себе.
Общественное мнение правит людьми.
О нравственных качествах человека нужно судить не по отдельным его усилиям, а по его повседневной жизни.
Отчего это – хромой человек нас не раздражает, а умственно хромающий раздражает? Оттого, что хромой сознает, что мы ходим прямо, а умственно хромающий утверждает, что не он, а мы хромаем.
Познаем самих себя: пусть при этом мы не постигнем истины, зато наведем порядок в собственной жизни, а это для нас самое насущное дело.
Показывающий истину внушает веру в нее.
Понятие справедливости так же подвержено моде, как женские украшения.
Предвидеть – значит управлять.
Привычка – наша вторая натура, и она-то меняет натуру первоначальную. Но что такое человеческая натура? И разве привычка не натуральна в человеке? Боюсь, что эта натура – наша самая первая привычка, меж тем как привычка – наша вторая натура.
Прошлое и настоящее – наши средства, только будущее – наша цель.
Пусть человеку нет никакой выгоды лгать – это еще не значит, что он будет говорить правду: лгут просто во имя лжи.
Разумный человек любит не потому, что это выгодно, а потому, что он в самой любви находит счастье.
Своевольному всегда всего мало.
Сердце имеет доводы, которых не знает разум.
Сила правит миром, а не мысль, но мысль пользуется силой.
С какой легкостью и самодовольством злодействует человек, когда он верит, что творит благое дело!
Сколько держав даже не подозревают о моем существовании!
Слишком большие благодеяния досадны: нам хочется отплатить за них с лихвой.
Случайные открытия делают только подготовленные умы.
…Суть несчастья в том, чтобы хотеть и не мочь.
Суть человеческого естества – в движении. Полный покой означает смерть.
Существует достаточно света для тех, кто хочет видеть, и достаточно мрака для тех, кто не хочет.
Существуют люди, которые лгут просто, чтобы лгать.
Только кончая задуманное сочинение, мы уясняем себе, с чего нам следовало его начать.
Ухо наше для лести – широко раскрытая дверь, для правды же – игольное ушко.
Хороший острослов – дурной человек.
Хотите, чтобы люди поверили в ваши добродетели? Не хвалитесь ими.
Хотите, чтобы о вас хорошо говорили, не говорите о себе хорошего.
Человека иногда больше исправляет вид зла, чем пример добра, и вообще хорошо приучиться извлекать пользу из зла, потому что оно так обыкновенно, тогда как добро так редко.
Человек не ангел и не животное, и несчастье его в том, что, чем больше он стремится уподобиться ангелу, тем больше превращается в животное.
Человек сотворен, чтобы думать.
Человек страдает невыносимо, если он принужден жить только с самим собою и думать только о себе.
Человек чувствует, как тщетны доступные ему удовольствия, но не понимает, как суетны чаемые; в этом причина людского непостоянства.
Человек – это сплошное притворство, ложь, лицемерие не только перед другими, но и перед собой. Он не желает слышать правду о себе, избегает говорить ее другим. И эти наклонности, противные разуму и справедливости, глубоко укоренились в его сердце.
Человек – это тростинка, самое слабое в природе существо, но это тростинка мыслящая.
Чем умнее человек, тем более он находит оригинальных людей. Заурядные личности не находят разницы между людьми.
Чем человек умнее и добрее, тем больше он замечает добра в людях.
Чувствительность человека к пустякам и бесчувственность к существенному – какая страшная извращенность!
Всего невыносимей для человека покой, не нарушаемый ни страстями, ни делами, ни развлечениями, ни занятиями. Тогда он чувствует свою ничтожность, заброшенность, несовершенство, зависимость, бессилие, пустоту. Из глубины его души сразу выползают беспросветная тоска, печаль, горечь, озлобление, отчаяние.
Эгоизм ненавистен, и те, которые не подавляют его, а только прикрывают, всегда достойны ненависти.
Так протекает вся жизнь: ищут покоя, боясь бороться против нескольких препятствий, а когда эти препятствия устранены, покой становится невыносимым.
Мы так тщеславны, что хотели бы прославиться среди всех людей, населяющих землю, даже среди тех, кто появится, когда мы уже исчезнем; мы так суетны, что тешимся и довольствуемся доброй славой среди пяти-шести близких людей.
Вообразите, что перед вами множество людей в оковах, и все они приговорены к смерти, и каждый день кого-нибудь убивают на глазах у остальных, и те понимают, что им уготована такая же участь, и глядят друг на друга, полные скорби и безнадежности, и ждут своей очереди. Вот картина человеческого существования.
Неоспоримо, что вся людская нравственность зависит от решения вопроса, бессмертна душа или нет. Меж тем философы, рассуждая о нравственности, отметают этот вопрос. Они спорят о том, как лучше провести отпущенный им час.
Мы жаждем истины, а находим в себе лишь неуверенность. Мы ищем счастья, а находим лишь горести и смерть. Мы не можем не желать истины и счастья, но не способны ни к твердому знанию, ни к счастью. Это желание оставлено в нашей душе не только чтобы покарать нас, но и чтобы всечасно напоминать о том, с каких высот мы упали.
Справедливость без силы – одна немощь, сила без справедливости – тиранична. Надо, стало быть, согласовать справедливость с силой и для этого достигнуть, чтобы то, что справедливо, было сильно, а то, что сильно, было справедливо.
Можно, конечно, сказать неправду, приняв ее за истину, но с понятием «лжец» связана мысль о намеренной лжи.
Сила разума в том, что он признает существование множества явлений, ему непостижимых; он слаб, если неспособен этого понять. Ему часто непостижимы явления самые естественные, что уж говорить о сверхъестественных!
Инстинкт и разум – признаки двух различных сущностей.
Истинное красноречие не нуждается в пауке красноречия, как истинная нравственность не нуждается в науке о нравственности.
Иначе расставленные слова обретают другой смысл, иначе расставленные мысли производят другое впечатление.
Человек, решивший исследовать, на чем зиждется закон, увидит, как непрочен, неустойчив ею фундамент, и, если он непривычен к зрелищу сумасбродств, рожденных людским воображением, будет долго удивляться, почему за какое-нибудь столетие к этому закону стали относиться так почтительно и благоговейно.
Истинное красноречие смеется над витиеватостью.
Почему люди следуют за большинством? Потому ли, что оно право? Нет, потому, что сильно. Почему следуют стародавним законам и взглядам? Потому ли, что они здравы? Нет, потому, что общеприняты и не дают прорасти семенам раздора.
Надеясь снискать благосклонность женщины, мужчина первый делает шаг навстречу – это не просто обычай, это обязанность, возлагаемая на него природой.
Нехорошо быть слишком свободным. Нехорошо ни в чем не знать нужды.
Совесть – лучшая нравоучительная книга из всех, которыми мы обладаем, в нее следует чаще всего заглядывать.
Хотите, чтоб о вас хорошо говорили, – не говорите о себе хорошего.
В любви молчание дороже слов. Хорошо, когда смущение сковывает нам язык: в молчании есть свое красноречие, которое доходит до сердца лучше, чем любые слова. Как много может сказать влюбленный своей возлюбленной, когда он в смятении молчит, и сколько он при этом обнаруживает ума.
Люди живут в таком полном непонимании суетности человеческой жизни, что приходят в полное недоумение, когда им говорят о бессмысленности погони за почестями. Ну, не поразительно ли это!
«За что ты меня убиваешь?» – «Как за что? Друг, да ведь ты живешь на том берегу реки! Живи ты на этом, я и впрямь совершил бы неправое дело, злодейство, если бы тебя убил. Но ты живешь по ту сторону, значит, мое дело правое, и я совершил подвиг!»
Пример чистоты нравов Александра Великого куда реже склоняет людей к воздержанности, нежели пример его пьянства – к распущенности. Совсем не зазорно быть менее добродетельным, чем он, и простительно быть столь же порочным. Нам мнится, не такие уж мы обычные распутники, если те же пороки были свойственны и великим людям.
Время потому исцеляет скорби и обиды, что человек меняется: он уже не тот, кем был. И обидчик и обиженный стали другими людьми.
Мы никогда не живем, а лишь располагаем жить.
В чем заключается добродетель? В целомудрии? Нет, отвечу я, потому что вымер бы род человеческий. В брачном сожительстве? Нет, в воздержании больше добродетели. В том, чтобы не убивать? Нет, потому что нарушился бы всякий порядок и злодеи поубивали бы праведных. В том, чтобы убивать? Нет, убийство уничтожает живую тварь. Наша истина и наше добро только отчасти истина и добро, и они запятнаны злом и ложью.
Мы любим не человека, а его свойства. Не будем же издеваться над теми, кто требует, чтобы его уважали за чины и должности, ибо мы всегда любим человека за свойства, полученные им в недолгое владение.
Меня ужасает вечное безмолвие этих пространств.
Это письмо получилось таким длинным потому, что у меня не было времени написать его короче.
Он уже не любит эту женщину, любимую десять лет назад. Еще бы! И она не та, и он не тот. Он был молод, она тоже; теперь она совсем другая. Ту, прежнюю, он, быть может, все еще любил бы.
Для человека заурядного все люди на одно лицо.
Нас утешает любой пустяк, потому что любой пустяк приводит нас в уныние.
Обычаю надо следовать потому, что он обычай, а вовсе не из-за его разумности. Меж тем народ соблюдает обычай, твердо веря, что он справедлив.
Истина и справедливость – точки столь малые, что, метя в них нашими грубыми инструментами, мы почти всегда даем промах, а если и попадаем в точку, то размазываем ее.
Мы ничего не поймем, если будем читать слишком быстро или слишком медленно.
Любознательность – та же суетность. Чаще всего люди стремятся приобрести знания, чтобы потом ими похваляться.
Бог, который нас создал без нас, не может спасти нас без нас.
Человек – всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он – тростник мыслящий. Чтобы его уничтожить, вовсе не надо всей Вселенной: достаточно дуновения ветра, капли воды. Но пусть даже его уничтожит Вселенная, человек все равно возвышеннее, чем она, ибо он сознает, что расстается с жизнью и что слабее Вселенной, а она ничего не сознает.
Жан Расин
(1639—1699 гг.)
драматург, поэт,
представитель классицизма
Без дела веры нет: оно ее мерило.
Быть вождем лишь тот один достоин,
Кому и честь, и жизнь вручает слепо воин.
Величие души нам без труда дается,
Когда чужая кровь, а не родная льется!
Все, кто на свет рожден, – все Афродиту чтут.
Выкормив змею, вы можете быть ею
Укушены за то, что ей продлили дни.
Гневу доверять судьбу – неосторожно.
Зло всегда в чести, страдает же – невинный,
И тот, кто жертвует собою для других,
Лишь неприязнь и злость в ответ находит в них.
Как прямодушному постигнуть лицемерье?
Кто праведно живет, тот нечестивцу враг.
Любовь трудней сломить, чем полчища врагов.
Народ покорствует и чтит царя обычно
До той поры, пока царь не попал в беду;
Тогда он восстает и рвет свою узду.
Неверным может ли быть тот, кто не любим?
Ненависть к отцу ложится и на сына.
Нередко дар богов бывает божьей карой.
Поэты имеют то общее с еретиками, что они всегда защищают свои произведения, но что совесть их никогда не оставляет их в покое.
Препятствовать страстям напрасно, как грозе.
… Ревнивая досада
Не внемлет разуму. Ей ненавистен тот,
Кто масла ярости в ее костер не льет.
С велением богов нам спорить не по силам.
Долг смертных – принимать, что властный
рок судил им.
Сеешь зло – так жди кровавой жатвы.
Сильней страдают те, чье горе молчаливо.
Со страху человек на все готов пойти.
Страсть, как ее ни прячь, видна чужому глазу.
Все выдает нас: вздох, движенье, слово, взгляд.
Скрываемый огонь сильнее во сто крат.
Тиран медоточив, пока не в полной силе.
У человека с заурядными свойствами добродетель весьма заурядная.
…Чье сердце не болит
Желаньем угодить тому, кто в нем царит?
Я обнимаю своего соперника, но только с целью задушить его.
Яснее всего видят наши недостатки как раз те люди, которые охотнее всего закрывают на них глаза.
У человека с заурядными свойствами умеренность – добродетель весьма заурядная.
Всевластная любовь повелевает нами
И разжигает в нас, и гасит страсти пламя.
Кого хотим любить, тот нам – увы! – не мил;
А тот, кого клянем, нам сердце полонил.
Мари Севинье
(1626—1696 гг.)
писательница
Долгие надежды ослабляют радость так же, как долгие болезни ослабляют боль.
Как я выйду из жизни? Где? Через какую дверь? Когда это случится? Буду ли я терпеть тысячи страданий, которые заставят меня умереть в отчаянии? Я теряюсь в этих мыслях и нахожу смерть столь страшной, что я больше ненавижу жизнь за то, что она ведет к смерти, чем за те шипы, которыми она усеяна.
Нет таких наслаждений и радостей, которые не теряли бы этого названия, когда они достаются легко и во множестве.
Сердце не имеет морщин.
Шарль де Сент-Эвремон
(1614—1703 гг.)
писатель
В молодости мы живем, чтобы любить; в зрелом возрасте мы любим, чтобы жить.
Неблагодарных гораздо меньше, чем полагают, ибо щедрых значительно меньше, чем думают.
Нет стеснения более жестокого, как не сметь сказать то, что думаешь.
Слезы – женское красноречие.
Мадлен де Скюдери
(1607—1701 гг.)
писательница
Вступающие в брак должны глядеть во все глаза до брака и держать их полузакрытыми – после.
Когда дружба становится любовью, то они сливаются, как две реки, из которых большая поглощает меньшую.
Франсуа Фенелон
(1651—1715 гг.)
писатель, архиепископ
Великое, всегда невинное, всегда спасительное лекарство – трезвость, умеренность в наслаждениях, спокойствие духа, телесные упражнения.
Война – это зло, позорящее человеческий род.
Доказательством совершенства является отсутствие претензии на то, чтобы быть совершенным.
Если бы к моим ногам положили короны всех королевств мира взамен моих книг и моей любви к чтению, я отверг бы их все.
Кто лжет, тот не достоин быть человеком.
Люди иногда судят о пороках и добродетелях лишь на основании того, что им не нравится или что им выгодно.
Люди, ненавидящие правду, ненавидят также и людей, имеющих смелость высказывать ее.
Нет ничего презреннее, чем записной говорун, который из своих слов делает то же, что шарлатан из своих лекарств.
Нужда учит человека тому, чего он без нее никогда не мог бы постигнуть.
Прежде чем подвергаешься опасности, надобно предусматривать, бояться ее. Но когда она постигнет, тогда одно оружие – преодолевать ее мужественно.
Сокровища наши – здоровье, простота жизни, свобода, крепость тела и духа, любовь к добродетели, согласие с соседями, привязанность к друзьям, кротость в благополучии, непоколебимость в несчастии, дерзновение говорить всегда смело правду, ненависть к лести.
Слишком красивые слова вызывают недоверие.
Слушать стоит лишь того, чья речь подчинена мысли, а мысль – истине и добру.
У каждого человека бывает три молодости: молодость тела, молодость сердца и молодость ума. К несчастью, они никогда не совпадают.
Чем больше вы скажете, тем меньше люди запомнят.
Жак-Бенинь Боссюэ
(1627—1704 гг.)
писатель,
епископ, оратор
Наши действительные враги – в нас самих.
Нужно страшиться врагов, когда они далеко, дабы не страшиться их, когда они будут близко.
Верность – самая страшная месть женщины мужчине.
Никола Буало
(1636—1711 гг.)
поэт, теоретик классицизма
Воспитанники муз! Пусть вас к себе влечет
Не золотой телец, а слава и почет.
Когда вы пишете и долго и упорно,
Доходы получать потом вам не зазорно,
Но как противен мне и ненавистен тот,
Кто, к славе охладев, одной наживы ждет!
Всякий глупец найдет еще большего глупца, который станет им восторгаться.
Гнев величав и выспренных требует слов.
Дурак всегда находит большего дурака, который удивляется ему.
Кто ясно мыслит, тот ясно и излагает.
Лучше невежество, чем ложные знания.
О вы, кого манит успеха путь тернистый,
В ком честолюбие зажгло огонь нечистый,
Вы не достигнете поэзии высот
Не станет никогда поэтом стихоплет.
Один безупречный сонет стоит длинной поэмы.
Остерегайтесь шутить в ущерб здравому смыслу.
Подверженность изменениям – удел всего живого.
Только истина прекрасна, лишь она любви достойна.
Роже де Бюсси-Рабютен
(1618—1693 гг.)
военный деятель, писатель
Разлука для любви – что ветер для огня: слабую она гасит, а большую раздувает.
Пьер Гассенди
(1592—1655 гг.)
философ-материалист,
математик и астроном
Так как не может быть ничего более прекрасного… чем достижение истины, то, очевидно, стоит заниматься философией, которая и есть поиск истины.
Рене Декарт
(1596—1650 гг.)
философ, математик,
физик и физиолог
Большинство голосов не есть неопровержимое свидетельство в пользу истин, нелегко поддающихся открытию, по той причине, что на такие истины натолкнется скорее отдельный человек, чем целый народ.
…В большинстве споров можно подметить одну ошибку: в то время как истина лежит между двумя защищаемыми воззрениями, каждое из последних отходит от нее тем дальше, чем с большим жаром спорит.
…Великие люди считают, что нет большего зла, чем трусость тех, кто не может переносить беду с твердостью, и хотя они ненавидят пороки, но не ненавидят тех, кто подвержен этим порокам, а питают к ним только жалость.
Для того чтобы усовершенствовать ум, надо больше размышлять, чем заучивать.
…Если судьба наделяет кого-нибудь благами, которых он действительно недостоин, и когда зависть пробуждается в нас только потому, что, любя справедливость, мы сердимся, что она не была соблюдена при распределении этих благ, то эту зависть можно извинить…
…Истинное величие души, дающее человеку право уважать себя, больше всего заключается в его сознании того, что нет ничего другого, что ему принадлежало бы по большему праву, чем распоряжение своими собственными желаниями.
Кто берется давать наставления, должен считать себя искуснее тех, кому он их дает, малейшая его погрешность заслуживает порицания.
Люди с сильным и великодушным характером не меняют своего настроения в зависимости от своего благополучия или своих несчастий…
Людям не приходилось бы так легко стыдиться, если бы они, высоко ценя свою личность, считали бы исключенной возможность чьего бы то ни было презрения.
Мало иметь хороший ум, главное – хорошо его применять.
Надежда – это стремление души убедить себя в том, что желаемое сбудется… Страх же есть склонность души, убеждающая ее в том, что желание не сбудется.
Надменность – всегда порок, хотя бы уже потому, что у надменных людей нет никаких серьезных оснований уважать себя.
…Надменность и великодушие заключаются только в высоком мнении о самом себе… Они отличаются друг от друга только тем, что это мнение у надменного человека ни на чем не основано, в то время как у великодушного – вполне справедливо…
…Негодуют обыкновенно на тех, кто делает добро или причиняет зло лицам, этого не заслуживающим; завидуют же тем, кто в подобных случаях получает какое-нибудь благо.
Нет ни одного порока, который так вредил бы благополучию людей, как зависть, ибо те, которые им заражены, не только огорчают самих себя, но и омрачают также радость других.
Нет таких отдаленных явлений, познания которых нельзя было бы достичь, и нет таких таинственных явлений, которые нельзя было бы понять.
…Обыкновенный смертный сочувствует тем, кто больше жалуется, потому что думает, что горе тех, кто жалуется, очень велико, в то время как главная причина сострадания великих людей – слабость тех, от кого они слышат жалобы.
Прежде всего я хотел бы выяснить, что такое философия… Слово «философия» обозначает занятие мудростью и что под мудростью понимается не только благоразумие в делах, но также и совершенное знание всего того, что может познать человек; это же знание, которое направляет самую жизнь, служит сохранению здоровья, а также открытиям во всех науках.
Разум – это зажигательное стекло, которое, воспламеняя, само остается холодным.
Стыд… есть вид печали, основанной на любви к самому себе, происходящей от страха перед порицанием.
…Те люди, которых особенно волнуют страсти, больше всего могут насладиться жизнью.
Трусость очень вредна потому, что она удерживает волю от полезных действий.
…Трусость происходит только от отсутствия определенной надежды или желания…
Уважение других дает повод к уважению самого себя.
Уединение нужно искать в больших городах.
У кого есть… сознание и чувство собственного достоинства… Они… не боятся, что другие умнее их, образованнее или красивее… Равным образом они не считают себя значительно выше тех, кого они в свою очередь превосходят, потому что все это кажется им имеющим очень мало значения в сравнении с доброй волей, за которую они только себя уважают и которую предполагают у каждого человека.
…Философия (поскольку она распространяется на все доступное для человеческого познания) одна только отличает нас от дикарей и варваров, и каждый народ тем более гражданствен и образован, чем лучше в нем философствуют; поэтому нет для государства большего блага, как иметь истинных философов.
Целью научных занятий должно быть направление ума таким образом, чтобы оно выносило прочные и истинные суждения о всех встречающихся предметах.
Чтение хороших книг есть как бы беседа с почтеннейшими людьми прошлых веков – их авторами, и причем ученая беседа, в которой они открывают нам только лучшие из своих мыслей.
Я мыслю, следовательно, существую.
Целью научных знаний должно быть направление ума таким образом, чтобы он выносил прочные и истинные суждения о всех встречающихся предметах.
Чтение хороших книг – это разговор с самыми лучшими людьми прошедших времен, и притом такой разговор, когда они сообщают нам только лучшие свои мысли.
Наблюдайте за вашим телом, если хотите, чтобы ваш ум работал правильно.
Отчаяние – это страх без надежды.
Верно определяйте слова, и вы освободите мир от половины недоразумений.
Пьер Корнель
(1606—1684 гг.)
драматург,
представитель классицизма
Без риска победив, без славы торжествуешь.
Беспечность – худший враг, чем вражеская рать.
Бесчестье равное волочит за собой
Тот, кто предаст любовь и кто покинул бой.
Блаженства полного никто вкусить не может:
В счастливейшие дни нас что-нибудь тревожит;
Всегда волнение каких-нибудь забот
Довольству нашему дорогу перебьет.
Богам не может быть угодно преступленье.
Бог страсти – злой тиран, и он за все в ответе.
Возлюбленных – найдешь, супруг – незаменим.
Всегда везде для всех да будет правый суд.
Давно замечено, что любопытство тоже
Сердца иные жжет и на любовь похоже.
Дарите исподволь – и цену дар удвоит:
То, как вы дарите, самих подарков стоит.
Один проигрывает в карты, а другой
Колечко снятое забудет взять с собой.
Невежа, если щедр, то одаряет даму
Так, словно милостыню ей дает, и сраму
Ему не избежать, и он старался зря:
Хотел понравиться – и оскорбил, даря.
До преступления доходит страсти сила:
Богов она винит, вступая в спор с судьбой.
Дух, приученный быть доблестным всегда,
Принесть повинную не может без стыда.
Если сердце смело,
Оно не станет ждать, чтоб время подоспело.
Женщинам дарована богами
Столь пагубная власть над лучшими мужами!
И жены слабые, бессмертных теша взгляд,
Над сильными, увы, и смелыми царят!
Живет надеждой страсть и гибнет вместе с ней:
То пламень, гаснущий, когда нет пищи новой.
Живой пример верней, и только он велик.
За равную вину и кара всем равна,
Виновных различать Фемида не должна.
Из двух красивей та,
Которая при нас не открывала рта.
Когда любовь не ложна,
Того, кто ей немил, любить нам невозможно,
Все домогательства тогда обречены.
Когда мы верного утрачиваем друга,
Ничто не исцелит душевного недуга.
Когда нет того, кого любишь, приходится любить то, что есть.
Коль совершился брак, то брачного союза
Нерасторжима связь, ее нельзя порвать:
Супруги не должны в разлуке пребывать.
Коль страсти одолели,
Дано им бушевать, пока не минет срок.
Но в скором времени иссякнет их поток.
Кто много говорит, тот говорит много глупостей.
Кто не боится смерти, тому не страшны угрозы.
Кто презирает страх, тот слишком возгордился.
Кто свой скрывает гнев, тот лучше мести служит.
Где нет опасности, не может быть и славы.
Любовь – жестокий царь, ее всесильно иго.
Любовь обманутая – больше не любовь.
Можно ли пенять
На небеса за то, когда по их веленью
Две связаны души, когда ни на мгновенье
Они не в силах друг о друге позабыть?
Коль этой связи нет, любви не может быть.
Мы не вправе жить, когда погибла честь.
Нельзя, чтобы гордец так сразу уступил.
Он знает, чаю не прав, но сердце в нем надменно,
И тягостно ему сознаться откровенно.
Нет страшнее
Порока на земле, чем ложь.
Столкнувшись с нею,
От отвращенья содрогаются сердца
Порядочных людей. И, уличив лжеца,
Его презреньем окружают повсеместно.
Нет выхода ему, солгавшему бесчестно,
Как только кровью смыть позор свой…
Не у толпы… искать опоры надо;
Ее хвалебный гул – непрочная награда.
Обманутый в любви не знает снисхожденья.
Одна лишь красота нас покоряет силой,
Мы, смерти не страшась, боимся гнева милой!
Отважная душа не станет вероломной.
От веры до любви короткая дорога.
Внушить доверие – о, это очень много!
Когда поверишь ты, что он в тебя влюблен,
Полюбишь и сама: таков любви закон.
Отчизну кто клянет – с семьей тот порывает.
Пасть за отечество – счастливая чреда:
Умерший доблестно бессмертен навсегда.
Пример действует сильнее угрозы.
Приходит – кроткая, царит же – как тиранка,
Но раз твоей душе понравилась приманка,
Преодолеть любовь душа уж не вольна.
Ранимы жалостью высокие сердца,
Участье к слабому – не слабость храбреца.
Рассказывая о своем горе, часто его облегчаешь.
Ревность возбуждать одной любви пристало.
Сдержан только тот, кто перестал любить.
Сердца, не знавшие тревоги и боренья,
Бесчувствием своим внушают подозренье.
Сколь зависти достоин
Тот, кто, теряя мощь, теряет жизнь, как воин,
И сколь казним судьбой отважный человек,
Который долго жил и пережил свой век!
Скрывай желания, таи мечты свои.
Слава громкая, которой столь горды мы,
Пройдет, как легкие, рассеиваясь, дымы.
Слезам возлюбленной легко осилить нас;
Неотразим сквозь них огонь прекрасных глаз!
Над сердцем в этот миг так властны сожаленья.
Сначала в силах мы сопротивляться страсти,
Пока она своей не показала власти.
Так со смертными судьба порой играет:
То вознесет их вверх, то в пропасть низвергает.
И так устроен мир, что в счастье иногда
Уже заключена великая беда.
Тому, кто жил, себя для славы не жалея,
Перенести позор – нет ничего страшнее.
У брака и любви различные стремленья:
Брак ищет выгоды, любовь – расположенья.
Уменье властвовать не черпается из книг.
Хуже муки нет, чем страстно полюбить
Того, кто ненавистью будет вам платить.
Человек мужественный – верен своему слову.
Чем лучший оскорбил, тем глубже оскорбленье.
Честь у мужчин одна, возлюбленных так
много!
Любовь забыть легко, но честь нельзя никак.
Чужая боль не то, что боль души своей.
Я всякую беду согласен перенесть,
Но я не соглашусь, чтоб пострадала честь.
Как украшает снисходительность героя!
Нет добродетели, то знатность не поможет.
Чем лучший оскорбил, тем глубже оскорбленье.
Разве можно
Исправить ревностью мужчину? Осторожно
Тут надо действовать.
Жан де Лабрюйер
(1645—1696 гг.)
писатель,
мастер афористической публицистики
Беда, когда у человека не хватает ума, чтобы хорошо сказать, или здравого смысла, чтобы осторожно промолчать.
Благородно только то, что бескорыстно.
Благородный человек выше обид, несправедливости, горя, насмешек; он был бы неуязвим, будь он чужд состраданию.
Большинство людей употребляет лучшую пору своей жизни на то, чтобы сделать худшую еще более печальной.
Боязнь смерти мучительнее, чем сама смерть.
Будем смеяться, не дожидаясь минуты, когда почувствуем себя счастливыми, – иначе мы рискуем умереть, так ни разу и не засмеявшись.
Бывают странные отцы, до самой смерти занятые лишь одним: дать детям основания не слишком скорбеть о ней.
Быть в восторге от самого себя и сохранять незыблемую уверенность в собственном уме – это несчастье, которое может стрястись только с тем, кто или вовсе не наделен умом, или наделен им в очень малой степени.
Великое удивляет нас, ничтожное отталкивает, а привычка примиряет и с тем и с другим.
В жизни бывают случаи, когда самой тонкой хитростью оказываются простота и откровенность.
В жизни чаще встречается беззаветная любовь, нежели истинная дружба.
В истинной дружбе таится прелесть, непостижимая для заурядных людей.
Влюбчивый старик – одно из величайших уродств в природе.
Водись на свете поменьше простаков, было бы меньше и тех, кого называют хитрецами и ловкачами.
В разглашении тайны всегда повинен тот, кто доверил ее другому.
Все говорят про глупца и хвастуна, что он глупец и хвастун; но никто не говорит этого ему, и он умирает, не зная о себе того, что знают все.
Все наши беды проистекают от невозможности быть одинокими.
В устную речь можно вложить еще более тонкий смысл, чем в письменную.
Вы думаете, что этот человек одурачен вами; а если он притворяется одураченным, то кто больше одурачен: он или вы?
Вы нашли себе преданного друга, если, возвысившись, он не раззнакомился с вами.
Высокие места делают людей великих более великими, а низких – более низкими.
Высокомерие – вот единственная причина того, что мы так держа заносимся перед низшими и так постыдно пресмыкаемся перед высшими.
Глупец – это человек, у которого не хватает ума даже на то, чтобы быть самовлюбленным.
Говоря о том, что их затрагивает, люди признаются только в своих самых незначительных недостатках.
Говоря по человеческим понятиям, смерть имеет одну и хорошую сторону: она полагает конец старости. Смерть, предупреждающая дряхлость, является более кстати, чем смерть оканчивающая собою дряхлость.
Для интриг нужен ум, но когда его много, человек стоит настолько выше интриг и происков, что уже не снисходит до них; в этом случае он идет к успеху и славе совсем иными путями.
Доверие есть первое условие дружбы; оно, можно сказать, служит преддверием храма, тогда как готовность идти на жертвы является самим храмом.
Друзья потому находят удовольствие в общении друг с другом, что одинаково смотрят на нравственные обязанности человека.
Если бедность – мать преступлений, то недалекий ум – их отец.
Если бы глупец боялся сказать глупость, он уже не был бы глупцом.
Если бы нам был дан выбор: умереть или жить вечно, никто бы не знал, на что решиться. Природа избавляет нас от необходимости выбирать, делая смерть неизбежной.
Если бы одни из нас умирали, а другие нет, умирать было бы крайне досадно.
Женщины склонны к крайностям: они или намного хуже, или намного лучше мужчин.
Если вы тщательно присмотритесь к людям, которые никого не могут хвалить, всякого порицают и никем не довольны, то вы узнаете, что это те самые люди и есть, которыми никто не доволен.
Если женщина неверна и это известно тому, кому она изменяет, она неверна – и только; но если он ничего не знает – она вероломна.
Если книга возвышает душу, вселяя в нее мужество и благородные порывы, судите ее только по этим чувствам: она превосходна и создана рукой мастера.
Если человек помог тому, кого он любил, то ни при каких обстоятельствах он не должен вспоминать потом о своем благодеянии.
Женщина, которую все считают холодной, просто еще не встретила человека, который пробудил бы в ней любовь.
Женщинам недорого стоит сказать то, чего они вовсе не чувствуют, а мужчинам еще меньше стоит высказать, что они чувствуют.
Женщины утверждают, что мужчины непостоянны, а мужчины доказывают, что женщины ветрены.
Жизнь – это то, что люди больше всего стремятся сохранить и меньше всего берегут.
За усердное исполнение своего долга человек вознаграждает себя удовлетворением, которое он испытывает, и не заботится о похвалах, почете и признательности, в которых ему отказывают.
Иные люди так страстно и упорно добиваются предмета своих желаний, что, боясь упустить его, делают все от них зависящее, дабы действительно его упустить.
Иным людям легче украсить себя множеством добродетелей, чем избавиться от одного недостатка.
Известная духовная ограниченность помогает иным людям идти по стезе мудрости.
Истинной дружбой могут быть связаны только те люди, которые умеют прощать друг другу мелкие недостатки.
Истинно несчастен человек лишь тогда, когда он чувствует за собой вину и упрекает себя в ней.
Как бы сильно ни любила молодая женщина, она начинает любить еще сильнее, когда к ее чувству примешивается своекорыстие или честолюбие.
Как жаль, что мы живем недостаточно долго, чтобы пользоваться уроками своих ошибок.
Как излишняя небрежность в одежде, так и чрезмерная щеголеватость равно подчеркивают дряхлость и умножают морщины стариков.
Как ни требовательны люди в любви, все же они прощают больше провинностей тем, кого любят, нежели тем, с кем дружат.
К высокому положению ведут два пути: протоптанная прямая дорога и окольная тропа в обход, которая гораздо короче.
Ключ к сердцу человека – сочувствие страстям, поглощающим его душу, или сострадание к недугам, снедающим его тело.
Легче встретить людей, обладающих умом, нежели способностью употреблять его в дело, ценить ум в других и находить ему полезное применение.
Кратчайший и вернейший способ составить себе состояние – это дать людям понять, что им выгодно делать вам добро.
Кто идет медленно и не спеша, тому не длинна никакая дорога; кто терпеливо готовится в путь, тот непременно приходит к цели.
Кто, после разговора с вами, бывает доволен собою и своим умом, тот и вами вполне доволен.
Кто умеет внушить, что он не очень хитер, тот уже далеко не прост.
Кончина наступает однажды, а ждем мы ее всю жизнь: боязнь смерти мучительней, чем сама смерть.
Легче спросить старика о том, когда он умрет, нежели женщину о том, когда она родилась.
Ложная скромность – самая утонченная уловка тщеславия.
Ложное величие есть лишь ничтожество, как ложная добродетель – лицемерие.
Лучше стать жертвой неблагодарности, чем отказать в помощи несчастному.
Льстец льстит только потому, что он невысокого мнения и о себе, и о других.
Люди слишком мало дорожат случаем доставить радость ближнему.
Люди так заняты собой, что у них нет времени вглядываться в окружающих и справедливо их оценивать. Вот почему те, у кого много достоинств, но еще больше скромности, нередко остаются в тени.
Люди, украшенные достоинствами, сразу узнают, выделяют, угадывают друг друга; если вы хотите, чтобы вас уважали, имейте дело только с людьми, заслуживающими уважения.
Манерность жестов, речи и поведения нередко бывает следствием праздности или равнодушия; большое чувство и серьезное дело возвращают человеку его естественный облик.
Мир населен людьми, которые, по привычке сравнивая себя с окружающими, всегда отдают предпочтение себе и поступают соответственным образом.
Мужчина, обладающий большими достоинствами и умом, никогда не бывает безобразен.
Мужчина соблюдает чужую тайну вернее, чем свою собственную, а женщина лучше хранит свою, нежели чужую.
Мужчине легко обмануть женщину притворными клятвами, если только он не таит в душе истинной любви к другой.
Мужчины убеждены в слабости женщины, а сами состоят у них же невольниками.
Мы боимся старости, хотя не уверены, что доживем до нее.
Мы быстро подмечаем в себе малейшие достоинства и медленно обнаруживаем недостатки.
Мы гораздо чаще хвалим то, что расхвалено другими, нежели то, что похвально само по себе.
Мы надеемся достигнуть старости, но боимся состариться.
Мы преисполнены нежности к тем, кому делаем добро, и страстно ненавидим тех, кому нанесли много обид.
Мы редко раскаиваемся в том, что сказали слишком мало, но часто сожалеем о том, что говорили слишком много: избитая и банальная истина, которую все знают и которой никто не следует.
Мы так же не можем навеки сохранить любовь, как не могли не полюбить.
Мы так любим критиковать, что теряем способность глубоко чувствовать поистине прекрасные творения.
Найти тщеславного человека, считающего себя достаточно счастливым, так же трудно, как найти человека скромного, который считал бы себя чересчур несчастным.
Наказанный преступник – это пример для всех негодяев; невинно осужденный – это вопрос совести всех честных людей.
На свете нет зрелища прекраснее, чем лицо любимой, и нет музыки слаще, чем звук любимого голоса.
Неблагодарное ремесло избрал тот, кто пытается создать себе громкое имя: жизнь его подходит к концу, а работа едва начата.
Невежество – состояние привольное и не требующее от человека никакого труда; поэтому невежды исчисляются тысячами.
Нельзя далеко идти в дружбе, если друзья не расположены извинять друг другу небольшие недостатки.
Не следует позволять себе даже самую невинную шутку иначе как с людьми вежливыми и умными.
Не следует судить о человеке по лицу – оно позволяет лишь строить предположения.
Не слишком хороший характер у того, кто нетерпим к дурному характеру ближнего.
Не слушать ничьих советов и отвергать все поправки может только педант.
Несчастье трудно перенести, счастье – страшно утратить. Одно стоит другого.
Нет на свете излишества прекраснее, чем излишек благодарности.
Нет ничего бесцветнее, чем характер бесхарактерного человека.
Нет такого порока, который не рядился бы под какую-нибудь добродетель или не прибегал бы к ее помощи.
Ни к кому не ходить на поклон и не ждать, что придут на поклон к вам, – вот отрадная жизнь, золотой век, естественное состояние человека!
Ничего люди не желают больше сохранить и ничего между тем меньше не берегут, чем свою собственную жизнь.
Ничто так не похоже на искреннюю убежденность, как злобное упрямство.
Нужно очень немногое, чтобы отличаться утонченностью манер, и очень многое, чтобы отличаться утонченностью ума.
Один из признаков посредственности – беспрестанная болтовня.
От хитрости до плутовства – один шаг, переход от первой ко второму очень легок: стоит прибавить к хитрости ложь, и получится плутовство.
Перед лицом иных несчастий как-то стыдно быть счастливым.
Плуты склонны думать, что все остальные подобны им.
Под насмешкой скрывается иногда духовная нищета.
Подобно тому как рыбу надо мерить, не принимая в расчет головы и хвоста, так и женщин надо разглядывать, не обращая внимания на их прическу и башмаки.
Подчас легче и полезнее приладиться к чужому нраву, чем приладить чужой нрав к своему.
По любви к жизни нам старость желанна; от страха же смерти нам старость страшна.
Полюбить – значит проявить слабость; разлюбить – значит иной раз проявить не меньшую слабость.
По-настоящему мы любим лишь в первый раз; все последующие наши увлечения уже не так безоглядны.
Посредственный человек редко бывает великодушным, и никогда не бывает он таким наглым, как тогда, когда он держит в своей прихожей человека высшего достоинства.
Прийти к заключению, что иные люди не способны мыслить здраво, и заранее отвергнуть все, что они говорят, сказали и скажут, – значит избавить себя от множества бесполезных споров.
Признательность за услугу уносит с собой немалую долю дружеского расположения к тому, кто сделал нам добро.
Прямая противоположность тому, что говорят о делах и людях, часто и есть истинная правда о них.
Пусть каждый старается думать и говорить разумно, но откажется от попыток убедить других в непогрешимости своих вкусов и чувств: это слишком трудная затея.
Разве может человек считать благом такую свободу, которая чересчур велика, бесполезна и внушает ему лишь желание быть менее свободным?
Резкость, грубость, неотесанность – это пороки, от которых иной раз не свободны даже умные люди.
Скромность так же нужна достоинствам, как фигурам на картине нужен фон: она придает им силу и рельефность.
Слава или заслуга для некоторых людей – в том, чтобы хорошо писать, а для некоторых – в том, чтобы не писать вовсе.
Смеяться над умными людьми – это привилегия глупцов; они в мире то же, что и шуты при дворе: с них никто не берет примера.
Сожаление о неразумно растраченном времени, которому предаются люди, не всегда помогает им разумно употребить его остаток.
Справедливость по отношению к ближнему следует воздавать безотлагательно; медлить в таких случаях – значит быть несправедливым.
Старик, если только он не очень умен, всегда высокомерен, спесив и неприступен.
Столичный житель для провинциалки – то же, что для столичной жительницы – придворный.
Суть учтивости состоит в стремлении говорить и вести себя так, чтобы наши ближние были довольны и нами, и самими собою.
Талантом собеседника отличается не тот, кто охотно говорит сам, а тот, с кем охотно говорят другие.
Тесть не любит зятя, свекор любит невестку; теща любит зятя, свекровь не любит невестку; все в мире уравновешивается.
Только люди с низменной душой могут рассыпаться в похвалах тем, о ком до их возвышения отзывались пренебрежительно.
Тосковать о том, кого любишь, много легче, чем жить с тем, кого ненавидишь.
Тот, кто любит труд, не нуждается в развлечениях.
Тот, кто хлопочет за других, всегда исполнен уверенности в себе, как человек, который добивается справедливости; выпрашивая или домогаясь чего-нибудь для себя, он смущается и стыдится, как человек, который клянчит милости.
Тревога, страх, уныние не избавляют от смерти, а, напротив, ускоряют ее; тем не менее я полагаю, что излишняя веселость тоже не к лицу людям, поскольку они смертны.
Труднее всего исцелить ту любовь, которая вспыхнула с первого взгляда.
У каждого из нас есть мелкие недостатки, которые мы охотно позволяем порицать и даже высмеивать; именно такие недостатки должны мы избирать у других в качестве мишени для шуток.
Трудно отличить от настоящей дружбы те отношения, которые мы завязываем во имя любви.
Тупица – это глупец, который не раскрывает рта; в этом смысле он предпочтительней болтливого глупца.
У детей нет ни прошлого, ни будущего, зато в отличие от нас, взрослых, они умеют пользоваться настоящим.
У друзей мы замечаем те недостатки, которые могут повредить им, а у любимых те, от которых страдаем мы сами.
У каждого свое понятие о женской привлекательности; красота – это нечто более незыблемое и не зависящее от вкусов и суждений.
Ум так относится к таланту, как целое к части.
Ум всех людей, вместе взятых, не поможет тому, у кого нет своего: человек, лишенный зрения, не способен восполнить этот недостаток за счет окружающих.
Умирает любовь от усталости, а хоронит ее забвение.
У некоторых людей величие подменяется надменностью, твердость – бесчеловечностью, ум плутовством.
У подданных деспота нет родины. Мысль о ней вытеснена корыстью, честолюбием, раболепством.
Учтивые манеры оттеняют достоинства и придают им приятность.
Фат – середина между нахалом и глупцом: он состоит из того и другого.
Хвалебные эпитеты не составляют похвалы. Похвала требует фактов, и притом умело поданных.
Хороший врач – это человек, знающий средства от некоторых недугов или, если болезнь ему незнакома, зовущий к больному тех, кто сможет ему помочь.
Часто люди падают с большой высоты из-за тех же недостатков, которые помогли им ее достичь.
Человек, некоторое время занимавшийся интригами, уже не может без них обойтись: все остальное ему кажется скучным.
Человек тщеславный равно получает удовольствие, говоря о себе как хорошее, так и дурное; человек скромный просто не говорит о себе.
Человек самовлюбленный – это нечто среднее между глупцом и нахалом: в нем есть кое-что и от того и от другого.
Человек самовлюбленный – это тот, в ком глупцы усматривают бездну достоинств.
Человек трусливый, потерявший всякий стыд, может согласиться на всякую гадость.
Человек, усердный в труде, твердый в невзгодах и требовательный к себе, снисходителен к людям лишь потому, что к этому принуждает его разум.
Чем меньше человек говорит, тем больше он выигрывает: люди начинают думать, что он не лишен ума, а если к тому же он действительно неглуп, все верят, что он весьма умен.
Чем больше милостей женщина дарит мужчине, тем сильнее она его любит и тем меньше любит он ее.
Щедрость состоит не столько в том, чтобы давать много, сколько в том, чтобы давать своевременно.
Я не уверен, что о человеке можно судить по первому его проступку, вызванному крайней необходимостью, сильной страстью, порывом.
Сколько замечательных людей, одаренных редкими талантами, умерли, не сумев обратить на себя внимание! Сколько их живет среди нас, а мир молчит о них и никогда не будет говорить.
Чтобы чувствовать себя счастливыми, нам довольно быть с теми, кого мы любим: мечтать, беседовать с ними, хранить молчание, думать о них, думать о чем угодно – только бы не разлучаться; остальное безразлично.
Жизнь коротка, если считать, что названия жизни она заслуживает лишь тогда, когда дарит нам радость; собрав воедино все приятно проведенные часы, мы сведем долгие годы всего к нескольким месяцам.
Трудно сказать, чего больше заслуживает нерешительность – жалости или презрения, и неизвестно, что опаснее – принять ошибочное решение или не принимать никакого.
Взыскивать с детей за проступки, которых они не совершили, или хотя бы строго наказывать их за мелкие провинности – значит лишиться всякого их доверия и уважения.
Человек посредственного ума словно вырублен из одного куска: он постоянно серьезен, не умеет шутить, смеяться, радоваться пустякам.
Одна из примет посредственности ума есть желание постоянно рассказывать.
Человек, сильно убежденный в том, что он очень умен, почти всегда принадлежит к числу тех людей, у которых или мало ума, или вовсе нет его.
О вещах серьезных следует говорить просто: напыщенность тут неуместна; говоря о вещах незначительных, надо помнить, что только благородство тона, манеры и выражений могут придать им смысл.
Все давно сказано, и мы опоздали родиться, ибо уже более семи тысяч лет на земле живут и мыслят люди.
Глупцы читают книгу и ничего не могут в ней понять; заурядные люди думают, что им все понятно; истинно умные люди иной раз понимают не все, запутанное они находят запутанным, а ясное – ясным. Так называемые умники изволят находить неясным то, что ясно, и не понимают того, что очевидно.
Только человек благородный по происхождению или хорошо воспитанный способен хранить тайну.
Что такое льстец? Это гибкий и снисходительный ум, который раболепно улыбается при каждом вашем взгляде, вскрикивает при каждом вашем слове и рукоплещет всем вашим действиям.
Свобода – это не праздность, а возможность свободно располагать своим временем и выбирать себе род занятий; короче говоря, быть свободным – значит не предаваться безделью, а самолично решать, что делать и чего не делать. Какое великое благо такая свобода!
Когда человек, не предубежденный в пользу своей страны, сравнивает различные образы правления, он видит, что невозможно решить, какой из них лучше: в каждом из них есть свои дурные и свои хорошие стороны. Самое разумное и верное – счесть наилучшим тот, при котором ты родился, и примириться с ним.
Человек с большими достоинствами и большим умом, которые признаны всеми, не безобразен, если имеет даже уродливые черты лица: безобразие, хотя бы оно и было, не производит впечатления.
Самое изысканное удовольствие состоит в том, чтобы доставлять удовольствие другим.
Нам следует искать расположения тех, кому мы хотим помочь, а не тех, от кого ждешь помощи.
Не столько ум, сколько сердце помогает человеку сближаться с людьми и быть им приятным.
Чем больше наши ближние похожи на нас, тем больше они нам нравятся; уважать кого-то – это, по-видимому, то же самое, что приравнивать его к себе.
С теми хитрецами, которые прилежно слушают и мало говорят, говорите еще меньше, а если уж вам приходится говорить много, старайтесь ничего не сказать.
Люди в большинстве случаев сперва гневаются, потом наносят обиду; некоторые же поступают наоборот: сначала оскорбляют, потом сердятся.
Приятно бывать в обществе людей, когда к этому побуждают нас лишь дружеская склонность и уважение; тягостно искать с ними встречи, когда ждешь от них услуг: это значит набиваться на дружбу.
Если две женщины, к которым мы равно питаем дружеские чувства, рассорились, то, даже не имея никакого касательства к причине их ссоры, нам все же не удается сохранить одинаково добрые отношения с той и другой: чаще всего приходится выбирать между ними или терять обеих.
Мнение мужчин о достоинствах какой-нибудь женщины редко совпадает с мнением женщин: их интересы слишком различны. Те милые повадки, те бесчисленные ужимки, которые так нравятся мужчинам и зажигают в них страсть, отталкивают женщин, рождая в них неприязнь и отвращение.
Когда женщина перестает любить мужчину, она забывает все – даже милости, которыми его дарила.
Непостоянная женщина та, которая уже не любит; легкомысленная та, которая любит уже другого; ветреная та, которая не знает, любит ли она и кого любит; равнодушная та, которая никого не любит.
Мужчина громко негодует на женщину, которая его разлюбила, – и быстро утешается; женщина не столь бурно выражает свои чувства, но долго остается безутешной.
Если женщина ждет возлюбленного, она наряжается к его приходу, но если он нагрянет внезапно, она забывает о своей внешности и не думает о том, как она выглядит. Другое дело, когда к ней приходят люди, ей безразличные: тут она помнит о малейшей небрежности в своем уборе, сразу начинает прихорашиваться или же исчезает на минуту, чтобы вскоре появиться в полном блеске.
Неужели нельзя изобрести средство, которое заставило бы женщин любить своих мужей?
Как мало на свете таких безупречных женщин, которые хотя бы раз на дню не давали своим мужьям повода пожалеть о том, что они женаты, и позавидовать холостякам.
Тот, кто влюбляется в дурнушку, влюбляется со всей силой страсти, потому что такая любовь свидетельствует или о странной прихоти его вкуса, или о тайных чарах любимой, более сильных, чем чары красоты.
Давнишний любовник так мало значит для женщины, что его легко меняют на нового мужа, а новый муж так быстро теряет новизну, что почти сразу уступает место новому любовнику.
Самый сладкий из всех голосов – это голос женщины, которую мы любим.
Любовь возникает внезапно и безотчетно. Довольно одной привлекательной черты, чтобы поразить сердце и решить нашу судьбу.
Угасание любви – вот неопровержимое доказательство того, что человек ограничен и у сердца есть пределы.
Время укрепляет дружбу, но ослабляет любовь.
Мы хотим быть источником всех радостей или, если это невозможно, всех несчастий того, кого любим.
И при зарождении и на закате любви люди всегда испытывают замешательство, оставаясь наедине друг с другом.
Источник ревности нередко кроется не в сильной любви, а в свойствах нашего характера; однако невозможно себе представить сильную страсть, которую не омрачала бы неуверенность.
В устах настоящего француза слова «жениться на вдове» означают «составить себе состояние»; однако частенько слова эти оказываются ловушкой.
Страсть без труда берет верх над рассудком, но она одерживает великую победу, когда ей удается одолеть своекорыстие.
От хитрости до плутовства – один шаг, переход от первой ко второму очень легок: стоит прибавить к хитрости ложь, и получится плутовство.
Человек, высокомерный и спесивый в обществе, обычно добивается результата, прямо противоположного тому, на который рассчитывает, – если, конечно, он рассчитывает на уважение.
Нельзя судить о человеке с первого взгляда, как мы судим о картине или статуе, а нужно проникнуть в глубины его души. Достоинства обычно окутаны покровом скромности, недостатки прикрыты маской лицемерия; только немногие сердцеведы умеют сразу постичь характер ближнего, ибо и совершенная добродетель, и закоренелый порок обнаруживают себя лишь постепенно, да и то под давлением обстоятельств.
В любом самом мелком, самом незначительном, самом неприметном нашем поступке уже сказывается весь наш характер: дурак и входит, и выходит, и садится, и встает с места, и молчит, и двигается иначе, нежели умный человек.
Часто гораздо короче и полезнее приноровиться самому к другим, чем заставить других приноравливаться к себе.
Назойлив только глупец: умный человек сразу чувствует, приятно его общество или наскучило, и уходит за секунду до того, как станет ясно, что он – лишний.
Учтивые манеры не всегда говорят о справедливости, доброте, но они хотя бы создают видимость этих свойств, и человек по внешности кажется таким, каким ему следует быть по сути.
Одни ценят в собеседнике учтивость, другие – большие дарования и неколебимую добродетель; однако в любом случае учтивые манеры оттеняют достоинства и придают им приятность.
Нахальство – это самовлюбленность, доведенная до предела: человек самовлюбленный утомляет, докучает, надоедает; нахал отталкивает, ожесточает, раздражает, оскорбляет.
Большинство людей, стремящихся к цели, способны скорее сделать одно большое усилие, чем упорно идти избранной дорогой; из-за лени и непостоянства они часто утрачивают плоды лучших своих начинаний и дают обогнать себя тем, кто отправился в путь поздней, чем они, и шел медленней, но зато безостановочно.
Наглость – это не умышленный образ действий, а свойство характера; порок, но порок врожденный. Кто не родился наглецом, тот скромен и нелегко впадает в другую крайность. Бесполезно поучать его: «Будьте наглы, и вы преуспеете», – неуклюжее подражание не пойдет такому человеку впрок и неминуемо приведет его к неудаче.
Богатству иных людей не стоит завидовать: они приобрели его такой ценой, которая нам не по карману, – они пожертвовали ради него покоем, здоровьем, честью, совестью. Это слишком дорого – сделка принесла бы нам лишь убытки.
Неучтивость – не особый порок, а следствие многих пороков: пустого тщеславия, отсутствия чувства долга, лености, глупости, рассеянности, высокомерия, зависти.
Раб зависит только от своего господина, честолюбец – от всех, кто способен помочь его возвышению.
Склонность к осмеиванию говорит иногда о скудости ума.
Пренебрежительно отвергая любую похвалу, мы проявляем своего рода грубость: нам следует благодарить за нее, если она исходит от достойного человека, который чистосердечно хвалит то, что заслуживает похвалы.
С точки зрения милосердия смерть хороша тем, что кладет конец старости. Смерть, упреждающая одряхление, более своевременна, чем смерть, завершающая его.
Богат тот, кто получает больше, чем тратит; беден тот, чьи траты превышают доходы.
Невоздержание превращает в смертельный яд пищу, назначенную для сохранения жизни.
Стремление некоторых стариков любить молодых женщин неразумно еще и потому, что они требуют к себе ответную любовь и питаются иллюзией, что они еще вправе на это рассчитывать. Впрочем, вина здесь не только самих стариков, а и тех молодых женщин, которые поддерживают в них это неразумие.
Если мужчину мучит вопрос, не изменился ли он, не начал ли стареть, ему следует заглянуть в глаза молодой женщине и обратить внимание на то, как она с ним разговаривает: он сразу узнает, что так боится узнать. Суровый урок!
Если бы одни умирали, а другие нет, умирать было бы крайне досадно.
То, что людям известно о смерти, немножко смягчается для них тем, чего они не знают о ней; неопределенность времени прихода ее несколько походит на бесконечность.
Кто не умеет с толком употребить свое время, тот первый жалуется на его нехватку: он убивает дни на одевание, еду, сон, пустые разговоры, на размышления о том, что следует сделать, и просто на ничегонеделанье.
Неизбежность смерти отчасти смягчается тем, что мы не знаем, когда она настигнет нас; в этой неопределенности есть нечто от бесконечности и того, что мы называем вечностью.
Для светских женщин садовник – просто садовник, каменщик – просто каменщик. Для других, живущих более замкнутой жизнью, и садовник, и каменщик – мужчины. Не спастись от искушения тому, кто его боится.
Чем ближе мы соприкасаемся с великими людьми, тем более ясно видим, что они всего лишь люди. Они редко кажутся великими своим слугам.
Кто постоянно скрывает свои лета, тот, наконец, и сам начинает думать, что он так молод, как хочет казаться.
Шарлатан – это лжеврач, отправляющий вас на тот свет, тогда как настоящий врач дает вам умереть своей смертью.
Женщина, у которой один любовник, считает, что она совсем не кокетка; женщина, у которой несколько любовников, – что она всего лишь кокетка.
Женщины с легкостью лгут, говоря о своих чувствах, а мужчины с еще большей легкостью говорят правду.
Ненависть – столь длительное и неискоренимое чувство, что самый верный признак близкой смерти больного – это примирение его с недругом.
Скупец после смерти тратит за один день больше, чем проживал в десять лет.
Нинон де Ланкло
(1616—1706 гг.)
куртизанка,
хозяйка литературного салона
Боже, позволь мне стать добродетельным человеком – но не добродетельной женщиной!
В любви, как и во всем, опыт – врач, являющийся после болезни.
Выбирайте: либо любить женщин, либо понимать их.
Если уж Богу было угодно дать женщине морщины, он мог бы, по крайней мере, часть из них разместить на подошвах ног.
Желание нравиться рождается у женщин прежде желания любить.
Женщины чаще отдаются по капризу, чем по любви.
Искренняя сердечная связь – это пьеса, где акты самые краткие, а антракты самые длинные.
Когда женщине исполнится тридцать, первое, что она начинает забывать, это свой возраст; а в сорок он уже совершенно изглаживается из ее памяти.
Любовь – изменница; она царапает вас до крови, как кошка, даже если вы хотели всего лишь с ней поиграться.
Любовь – самая рискованная торговля, оттого-то банкротства в ней столь часты.
Нас любят скорее за привлекательные недостатки, чем за существенные достоинства.
Нет в природе ничего более разнообразного, чем любовные похождения, хотя кажется, будто они всегда одинаковы.
Никогда мужчина не бывает так нежен, как после того, как его простили за минутную неверность.
Одерживать победы мужчинам чаще мешает их неловкость, нежели добродетельность женщин.
Поэты безумны, коль скоро они вручили Амуру лук, колчан и светильник. Могущество этого бога заключено в повязке на глазах.
При дворе надо быть двуличной и иметь раздвоенный язык.
Привязанность начинается там, где кончается любовь; неверность начинается там, где кончается привязанность.
Приписываемые Нинон предсмертные слова: Если б я знала, что все так кончится, я бы повесилась.
Самые лестные признания не те, что делаются намеренно, а те, что вырываются помимо воли.
Сердце – это крепость, которую легче завоевать, чем удержать.
Сопротивление, которое оказывает женщина, доказывает не столько ее добродетельность, сколько ее опытность.
Женщина никогда не должна избирать любовника без согласия ее сердца и мужа – без согласия рассудка.
Любовь без желаний – химера: она не существует в природе.
Любовь никогда не умирает от нужды, но часто – от несварения желудка.
Франсуа де Ларошфуко
(1613—1680 гг.)
писатель-моралист
Безрассудство сопутствует нам всю жизнь; если кто-нибудь и кажется нам мудрым, то это значит лишь, что его безрассудства соответствуют его возрасту и положению.
Бесхарактерность еще дальше от добродетели, чем порок.
Благоразумие и любовь не созданы друг для друга: по мере того, как растет любовь, уменьшается благоразумие.
Боится презрения лишь тот, кто его заслуживает.
Больше всего оживляет беседы не ум, а взаимное доверие.
Большинство женщин сдается не потому, что сильна их страсть, а потому, что велика их слабость. Вот почему обычно имеют такой успех предприимчивые мужчины, хотя они отнюдь не самые привлекательные.
Большинство честных женщин – это закрытые клады, которые целы только потому, что их никто еще не искал.
Будучи обмануты друзьями, мы можем равнодушно принимать проявления их дружбы, но должны сочувствовать им в их несчастьях.
Бывает такая любовь, которая в высшем своем проявлении не оставляет места для ревности.
Бывают в жизни положения, выпутаться их которых можно только с помощью изрядной доли безрассудства.
В великих делах нужно стараться не столько создавать события, сколько пользоваться теми, которые представляются.
В волокитстве есть все, что угодно, кроме любви.
В дружбе, как и в любви, чаще доставляет счастье то, чего мы не знаем, нежели то, что нам известно.
Вежливость – это желание всегда встречать вежливое обращение и слыть обходительным человеком.
Великодушие всем пренебрегает, чтобы всем завладеть.
Великодушие – это благородное усилие гордости, с помощью которого человек овладевает собой, тем самым овладевая и окружающим.
Величавость – это непостижимая уловка тела, изобретенная для того, чтобы скрыть недостатки ума.
Величайший подвиг дружбы не в том, чтобы показать другу наши недостатки, а в том, чтобы открыть ему глаза на его собственные.
Величайшее чудо любви в том, что она излечивает от кокетства.
Величайший из всех льстецов – самолюбие.
Величайший подвиг дружбы не в том, чтобы показать другу наши недостатки, а в том, чтобы открыть ему глаза на его собственные.
Вернейший признак высоких добродетелей от самого рождения не знать зависти.
Вернейший способ быть обманутым – это считать себя хитрее других.
Верность, которую удается сохранить только ценой больших усилий, ничуть не лучше измены.
В звуке голоса, в глазах и во всём облике говорящего заключено не меньше красноречия, чем в выборе слов.
Вкусы меняются столь же часто, сколь редко меняются склонности.
В любви обман почти всегда заходит дальше недоверия.
Влюбленная женщина скорее простит большую нескромность, нежели маленькую неверность.
В любовных приключениях есть все, что угодно, кроме любви.
В людях не так смешны те качества, которыми они обладают, как те, на которые они претендуют.
Воздавать должное своим достоинствам наедине с собою столь же разумно, сколь смехотворно превозносить их в присутствии других.
Воздержанность в еде рождена или заботой о здоровье, или неспособностью много съесть.
В основе так называемой щедрости обычно лежит тщеславие, которое нам дороже всего, что мы дарим.
В повседневной жизни наши недостатки кажутся порою более привлекательными, чем наши достоинства.
В ревности больше себялюбия, чем любви.
Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой разум.
Всем достаточно известно, что не подобает человеку говорить о своей жене, но недостаточно известно, что еще меньше ему подобает говорить о себе.
Все любят разгадывать других, но никто не любит быть разгаданным.
В серьезных делах следует заботиться не столько о том, чтобы создавать благоприятные возможности, сколько о том, чтобы их не упускать.
Все страсти вообще заставляют нас делать ошибки, но самые смешные из них заставляет нас делать любовь.
Все хотят снискать славу, но никто не хочет лишиться жизни; поэтому храбрецы проявляют не меньше находчивости и ума, чтобы избежать смерти, чем крючкотворцы – чтобы приумножить состояние.
Всецело предаться одному пороку нам обычно мешает лишь то, что у нас их несколько.
Всякий хвалит свое сердце, но никто не решится дать хороший отзыв о своем уме.
В то время как люди умные умеют выразить многое в немногих словах, люди ограниченные, напротив, обладают способностью много говорить – и ничего не сказать.
В характере человека больше изъянов, чем в его уме.
Высшая доблесть состоит в том, чтобы совершать в одиночестве то, на что люди отваживаются лишь в присутствии многих свидетелей.
Высшая ловкость состоит в том, чтобы всему знать истинную цену.
Где надежда, там и боязнь: боязнь всегда полна надежды, надежда всегда полна боязни.
Гений лет не имеет – он преодолевает все, что останавливает обыкновенные умы.
Глупец не может быть добрым: для этого у него слишком мало мозгов.
Говорить всего труднее как раз тогда, когда стыдно молчать.
Гораздо легче узнать человека вообще, чем какого-либо человека в частности.
Гордость не хочет быть в долгу, а самолюбие не желает расплачиваться.
Гордость свойственна всем людям: разница лишь в том, где и когда они ее проявляют.
Гордость часто разжигает в нас зависть, и та же самая гордость нередко помогает нам с ней справиться.
Горячность, которая с годами все возрастает, уже граничит с безрассудством.
Громкое имя не возвеличивает, а лишь унижает того, кто не умеет носить его с честью.
Для того, чтобы воспользоваться хорошим советом со стороны, подчас требуется не меньше ума, чем для того, чтобы подать хороший совет самому себе.
Долговечность наших страстей не более зависит от нас, чем долговечность жизни.
Достойно вести себя, когда судьба благоприятствует, труднее, чем когда она враждебна.
Если бы мы не льстили себе сами, нас не портила бы чужая лесть.
Если бы нас не одолевала гордость, мы не жаловались бы на гордость других.
Если кто-нибудь сделает нам добро, мы обязаны терпеливо сносить и причиняемое этим человеком зло.
Если судить о любви по обычным ее проявлениям, она больше похожа на вражду, чем на дружбу.
Если хотите нравиться другим, надо говорить о том, что они любят и что их трогает, избегать споров о вещах, им безразличных, редко задавать вопросы и никогда не давать повода думать, что вы умнее.
Есть люди, которым на роду написано быть глупцами: они делают глупости не только по собственному желанию, но и по воле судьбы.
Есть люди столь ветреные и легковесные, что у них не может быть ни крупных недостатков, ни подлинных достоинств.
Есть люди, столь поглощенные, собой, что, влюбившись, они ухитряются больше думать о собственной любви, чем о предмете своей страсти.
Желание вызвать жалость или восхищение – вот что нередко составляет основу нашей откровенности.
Женщина долго хранит верность первому своему любовнику, если только она не берет второго.
Женщине легче преодолеть свою страсть, нежели свое кокетство.
Женщины не сознают всей беспредельности своего кокетства.
Зависть всегда продолжается долее, нежели счастье тех, которым завидуют.
Зло, как и добро, имеет своих героев.
Злоупотребление хитростью говорит об ограниченности ума; люди, пытающиеся прикрыть таким способом свою наготу в одном месте, неизбежно разоблачают себя в другом.
Изысканность ума сказывается в умении тонко льстить.
Изящество для тела – это то же, что здравый смысл для ума.
Иногда людям кажется, что они ненавидят лесть, в то время как им ненавистна лишь та или иная ее форма.
Иной раз нам не так мучительно покориться принуждению окружающих, как самим к чему-то себя принудить.
Иные достоинства подобны зрению или слуху: люди, лишенные этих достоинств, не способны увидеть и оценить их в окружающих.
Иные люди отталкивают, невзирая на все их достоинства, а другие привлекают при всех их недостатках.
Иные люди похожи на банковые билеты, которые принимаются по курсу, а не по нарицательной их цене.
Иные недостатки, если ими умело пользоваться, сверкают ярче любых достоинств.
Иные упреки звучат как похвала, зато иные похвалы хуже злословия.
Искренность – это чистосердечие. Мало кто обладает этим качеством.
Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто ее видел.
Истинно благородные люди никогда ничем не кичатся.
Истинное красноречие – это умение сказать все, что нужно, и не больше, чем нужно.
Истинно ловкие люди всю жизнь делают вид, что гнушаются хитростью, а на самом деле они просто приберегают ее для исключительных случаев, обещающих исключительную выгоду.
Истинно мягкими могут быть только люди с твердым характером; у остальных же кажущаяся мягкость – это чаще всего просто слабость, которая легко превращается в озлобленность.
Истинность – вот первооснова и суть красоты и совершенства; прекрасно и совершенно лишь то, что, обладая всем, чем должно обладать, поистине таково, каким должно быть.
Истинный друг есть величайшее из благ и вместе с тем то благо, о приобретении которого думают меньше всего.
Как бы ни была редка истинная любовь, истинная дружба встречается еще реже.
Как бы ни был проницателен человек, ему не постигнуть всего зла, которое он творит.
Как бы ни кичились люди величием своих деяний, последние часто бывают следствием не великих замыслов, а простой случайности.
Как естественна и вместе с тем как обманчива вера человека в то, что он любим!
Какие бы похвалы нам ни расточали, мы не находим в них ничего для себя нового.
Как мало на свете стариков, владеющих искусством быть стариками!
Как раз те люди, которые во что бы то ни стало хотят всегда быть правыми, чаще всего бывают неправы.
Как только дурак похвалит нас, он уже не кажется нам так глуп.
Как часто люди пользуются своим умом для совершения глупостей.
Когда женщина влюбляется впервые, она любит своего любовника; в дальнейшем она любит уже только любовь.
Когда люди уже не любят друг друга, им трудно найти повод для того, чтобы разойтись.
Когда нам удается надуть других, они редко кажутся нам такими дураками, какими кажемся мы самим себе, когда другим удается надуть нас.
Когда пороки покидают нас, мы стараемся уверить себя, что это мы покинули их.
Когда человек любит, он часто сомневается в том, во что больше всего верит.
Короли поступают с людьми, как с монетами: они придают им цену по своему произволу, и их приходится расценивать по курсу, а не по действительной цене.
Крушение всех надежд человека приятно и его друзьям и недругам.
К старости люди становятся безрассуднее – и мудрее.
К старости недостатки ума становятся все заметнее, как и недостатки внешности.
Кто никогда не совершал безрассудств, тот не так мудр, как ему кажется.
Кто очень сильно любит, тот долго не замечает, что он-то уже не любим.
Кто слишком усерден в малом, тот обычно становится неспособен к великому.
Куда несчастнее тот, кому никто не нравится, чем тот, кто не нравится никому.
Куда полезнее изучать не книги, а людей.
Легкое поведение – это наименьший недостаток женщин легкого поведения.
Легче пренебречь выгодой, чем отказаться от прихоти.
Лесть – это фальшивая монета, которая имеет хождение только из-за нашего тщеславия.
Лицемерие есть та дань, которую порок принужден платить добродетели.
Лишены прозорливости не те люди, которые не достигают цели, а те, которые проходят мимо нее.
Любая страсть толкает на ошибки, но на самые глупые толкает любовь.
Любовники только потому никогда не скучают друг с другом, что они все время говорят о себе.
Любовь одна, но подделок под нее – тысячи.
Любовь, подобно огню, не знает покоя: она перестает жить, как только перестает надеяться или бояться.
Любовь правильнее всего сравнить с горячкой: тяжесть и длительность той и другой нимало не зависят от нашей воли.
Любой наш недостаток более простителен, чем уловки, на которые мы идем, чтобы его скрыть.
Люди кокетничают, когда делают вид, будто им чуждо любое кокетство.
Люди, которых мы любим, почти всегда более властны над нашей душой, нежели мы сами.
Люди мелкого ума чувствительны к мелким обидам; люди большого ума все замечают и ни на что не обижаются.
Люди мнимо благородные скрывают свои недостатки и от других и от себя, а люди истинно благородные прекрасно их осознают и открыто о них заявляют.
Люди недалекие обычно осуждают все, что выходит за пределы их понимания.
Люди независтливые встречаются еще реже, чем бескорыстные.
Люди не могут утешаться, когда их обманут враги или изменят им друзья; но когда они обманывают сами себя, они бывают порой довольны.
Люди не только забывают благодеяния и обиды, но даже склонны ненавидеть своих благодетелей и прощать обидчиков. Необходимость отблагодарить за добро и отомстить за зло кажется им рабством, которому они не желают покоряться.
Люди никогда не бывают ни безмерно хороши, ни безмерно плохи.
Люди обычно называют дружбой совместное времяпрепровождение, взаимную помощь в делах, обмен услугами, одним словом, такие отношения, где себялюбие надеется что-нибудь выгадать.
Люди охотно молчат, если тщеславие не побуждает их говорить.
Люди редко бывают достаточно разумны, чтобы предпочесть полезное порицание опасной похвале.
Люди скорее согласятся себя чернить, нежели молчать о себе.
Люди слабохарактерные не способны быть искренними.
Люди упрямо не соглашаются с самыми здравыми суждениями не по недостатку проницательности, а из-за избытка гордости: они видят, что первые ряды в правом деле разобраны, а последние им не хочется занимать.
Люди часто похваляются самыми преступными страстями, но в зависти, страсти робкой и стыдливой, никто не смеет признаться.
Люди, чересчур предавшиеся маленьким делам, обыкновенно становятся неспособными совершать большие.
Люди, чуждые зависти, встречаются еще реже, чем бескорыстные.
Людские ссоры не длились бы так долго, если бы вся вина была на одной стороне.
Мало найдется людей настолько мудрых, чтобы предпочесть полезное порицание вредной похвале.
Мало на свете женщин, достоинства которых пережили бы их красоту.
Мало обладать выдающимися качествами, надо еще уметь ими пользоваться.
Мелкие умы слишком оскорбляются мелочами, великие умы также замечают все эти мелочи, но никогда ими не оскорбляются.
Миром правят судьба и прихоть.
Многие презирают жизненные блага, но почти никто не способен ими поделиться.
Может ли человек с уверенностью сказать, чего он захочет в будущем, если он не способен понять, чего ему хочется сейчас.
Можно быть хитрее другого, но нельзя быть хитрее всех.
Можно дать другому разумный совет, но нельзя научить его разумному поведению.
Можно найти женщин, которые никогда не имели любовников; но трудно найти таких, которые имели бы только одного.
Можно обладать достоинствами и не достигнуть высокого положения в обществе, но нельзя его достигнуть, не имея хоть каких-нибудь достоинств.
Можно излечить от безрассудства, но нельзя исправить кривой ум.
Мудрец счастлив, довольствуясь немногим, а глупцу всего мало; вот почему почти все люди несчастны.
Мудрость для души – то же, что здоровье для тела.
Мудрый человек понимает, что проще воспретить себе увлечение, чем потом с ним бороться.
Мы во многом остаемся новичками, независимо от возраста, и нам часто не хватает опытности, несмотря на количество прожитых лет.
Мы всегда любим тех, кто восхищается нами, но не всегда любим тех, кем восхищаемся мы.
Мы всего боимся, как и положено смертным, и всего хотим, как будто награждены бессмертием.
Мы вступаем в различные возрасты нашей жизни, точно новорожденные, не имея за плечами никакого опыта, сколько бы нам ни было лет.
Мы выиграли бы в глазах людей, если бы являлись им такими, какими мы всегда были и есть, а не прикидывались такими, какими никогда не были и не будем.
Мы легко забываем свои ошибки, когда они известны лишь нам одним.
Мы менее стараемся быть счастливыми, чем казаться такими.
Мы не можем вторично полюбить тех, кого однажды действительно разлюбили.
Мы не предаемся всецело одному пороку чаще всего потому, что у вас их несколько.
Мы нередко относимся снисходительно к тем, кто тяготит нас, но никогда не бываем снисходительны к тем, кто тяготится нами.
Мы ничего не раздаем с такой щедростью, как советы.
Мы охотно прощаем нашим друзьям недостатки, которые нас не задевают.
Мы охотно сознаемся в маленьких недостатках, желая этим сказать, что более важных у нас нет.
Мы помогаем людям, чтобы они, в свою очередь, помогли нам; таким образом, наши услуги сводятся просто к благодеяниям, которые мы загодя оказываем самим себе.
Мы потому возмущаемся людьми, которые с нами лукавят, что они считают себя умнее нас.
Мы потому так непостоянны в дружбе, что трудно познать свойства души человека и легко познать свойства ума.
Мы презираем не тех, у кого есть пороки, а тех, у кого нет никаких добродетелей.
Мы редко до конца понимаем, чего мы в действительности хотим.
Мы сопротивляемся нашим страстям не потому, что мы сильны, а потому, что они слабы.
Мы стараемся вменить себе в заслугу те недостатки, которых не желаем исправлять.
Мы считаем здравомыслящими лишь тех людей, которые во всем с нами согласны.
Мы так нетерпимы к чужому тщеславию, что оно уязвляет наше собственное.
Мы так привыкли притворяться перед другими, что под конец начинаем притворяться перед собой.
Мы хвалим других обычно лишь для того, чтобы услышать похвалу себе.
Мы часто выискиваем отравленные похвалы, косвенно открывающие в тех, кого мы хвалим, такие недостатки, на которые мы не осмеливаемся указать прямо.
Мы часто клеймим чужие недостатки, но редко, пользуясь их примером, исправляем свои.
Надежда, как она ни обманчива, все же служит и тому, чтобы довести нашу жизнь до конца по приятной стезе.
На каждого человека, как и на каждый поступок, следует смотреть с определенного расстояния.
Иных можно понять, рассматривая их вблизи, другие же становятся понятными только издали.
Нам дарует радость не то, что нас окружает, а наше отношение к окружающему, и мы бываем счастливы, обладая тем, что любим, а не тем, что другие считают достойным любви.
Нам легче полюбить тех, кто нас ненавидит, нежели тех, кто любит сильнее, чем нам желательно.
Нам нравится наделять себя недостатками, противоположными тем, которые у нас есть в действительности; слабохарактерные люди, например, любят хвастаться упрямством.
Нам почти всегда скучно с теми людьми, с которыми не полагается скучать.
Нам почти всегда скучно с теми, кому скучно с нами.
Нам следовало бы удивляться только нашей способности чему-нибудь еще удивляться.
На свете мало недостижимых вещей; будь у нас больше настойчивости, мы могли бы отыскать путь почти к любой цели.
Насмешка бывает часто признаком скудности ума: она является на помощь, когда недостает хороших доводов.
На старости любви, как и на старости лет, люди еще живут для скорбей, но уже не живут для наслаждений.
Настоящая дружба не знает зависти, а настоящая любовь – кокетства.
Наше душевное спокойствие или смятение зависят не столько от важнейших событий нашей жизни, сколько от удачного или неприятного для нас сочетания житейских мелочей.
Наше раскаяние – это обычно не столько сожаление о зле, которое совершили мы, сколько боязнь зла, которое могут причинить нам в ответ.
Наше самолюбие больше страдает, когда порицают наши вкусы, чем когда осуждают наши взгляды.
Наши враги в суждениях о нас гораздо ближе к истине, чем мы сами.
Наши добродетели – это чаще всего искусно переряженные пороки.
Наши прихоти куда причудливей прихотей судьбы.
Наши страсти часто являются порождением других страстей, прямо им противоположных: скупость порой ведет к расточительности, а расточительность – к скупости; люди нередко стойки по слабости характера и отважны из трусости.
Наш ум ленивее, чем тело.
Не будь у нас недостатков, нам было бы не так приятно подмечать их у ближних.
Не бывает обстоятельств столь несчастных, чтобы умный человек не мог извлечь из них какую-нибудь выгоду, но не бывает и столь счастливых, чтобы безрассудный не мог обратить их против себя.
Невелика беда – услужить неблагодарному, но большое несчастье – принять услугу от подлеца.
Неверность должна была бы убивать любовь, и не следовало бы ревновать тогда, когда к этому есть основания: ревности достоин лишь тот, кто старается ее не вызывать.
Невозмутимость, которую проявляют порой осужденные на казнь, равно как и презрение к смерти, говорит лишь о боязни взглянуть ей прямо в глаза; следовательно, можно сказать, что то и другое для их разума – все равно что повязка для их глаз.
Невозмутимость мудрецов – это всего лишь умение скрывать свои чувства в глубине сердца.
Не всякий человек, познавший глубины своего ума, познал глубины своего сердца.
Не давая нашим друзьям заглянуть в самую глубину нашего сердца, мы это делаем не столько из недоверия к ним, сколько из недоверия к самим себе.
Не доверять друзьям позорнее, чем быть ими обманутым.
Недостатки иногда более простительны, чем средства, которыми пользуются для того, чтобы их скрыть.
Не замечать охлаждения людей – значит мало ценить их дружбу.
Не может долго нравиться тот, кто умен всегда на один лад.
Не может отвечать за свою храбрость человек, который никогда не подвергался опасности.
Ненависть и лесть – подводные камни, о которые разбивается истина.
Ненависть к людям, попавшим в милость, вызвана любовью к этой самой милости.
Необычайное удовольствие, с которым мы говорим о себе, должно было бы внушить нам подозрение, что наши собеседники его отнюдь не разделяют.
Непреклонная строгость поведения противна женской натуре.
Нередко нам пришлось бы стыдиться своих самых благородных поступков, если бы окружающим были известны наши побуждения.
Не следует обижаться на людей, утаивших от нас правду: мы и сами постоянно утаиваем ее от себя.
Несравненно легче подавить первое желание, чем удовлетворить все.
Не так благотворна истина, как зловредна ее видимость.
Нет более несносных глупцов, чем те, которые не совсем лишены ума.
Нет вернее средства разжечь в другом страсть, чем самому хранить холод.
Нет качества более редкого, чем истинная доброта: большинство людей, считающих себя добрыми, только снисходительны или слабы.
Нет ничего глупее желания всегда быть умнее всех.
Нет таких людей, которые, перестав любить, не начали бы стыдиться прошедшей любви.
Ни в одной страсти себялюбие не царит так безраздельно, как в любви; люди всегда готовы принести в жертву покой любимого существа, лишь бы сохранить свой собственный.
Нигде не найти покоя тому, кто не нашел его в самом себе.
Никакое притворство не поможет долго скрывать любовь, когда она есть, или изображать – когда ее нет.
Никакому воображению не придумать такого множества противоречивых чувств, какие обычно уживаются в одном человеческом сердце.
Никто так не торопит других, как лентяи: ублажив свою лень, они хотят казаться усердными.
Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор.
Ни один льстец не льстит так искусно, как себялюбие.
Ничто так не мешает естественности, как желание казаться естественным.
Нужно иметь большой ум, чтобы уметь не показывать своего умственного превосходства.
Обычно счастье приходит к счастливому, а несчастье – к несчастному.
Ограниченность нашего ума приводит к упрямству: мы неохотно верим тому, что выходит за пределы нашего кругозора.
Одинаково трудно угодить и тому, кто любит очень сильно, и тому, кто уже совсем не любит.
Одним людям идут их недостатки, а другим даже достоинства не к лицу.
Одних своекорыстие ослепляет, другим открывает глаза.
О достоинствах человека нужно судить не по его хорошим качествам, а по тому, как он ими пользуется.
Окончательно соскучившись, мы перестаем скучать.
Опаснее всего те злые люди, которые не совсем лишены доброты.
Опасно упрекать в робости тех, кого хотят от нее исцелить.
Очарование новизны в любви подобно цветению фруктовых деревьев: оно быстро тускнеет и больше никогда не возвращается.
Под старость люди становятся одновременно и глупее и умнее.
Поистине ловок тот, кто умеет скрывать свою ловкость.
Поистине необычайными достоинствами обладает тот, кто сумел заслужить похвалу своих завистников.
Показная простота – это утонченное лицемерие.
Пока люди любят, они прощают.
Пока человек в состоянии творить добро, ему не грозит опасность столкнуться с неблагодарностью.
Порой бывают глупцы и при уме; но никогда не бывают такими при рассудке.
Пороки входят в состав добродетелей, как яды в состав лекарств; благоразумие смешивает их, ослабляет их действие и потом умело пользуется ими как средством против жизненных невзгод.
Пороки души похожи на раны тела: как бы старательно их ни лечили, они все равно оставляют рубцы и в любую минуту могут открыться снова.
Порою из дурных качеств складываются великие таланты.
Порою легче стерпеть обман того, кого любишь, чем услышать от него всю правду.
Порядочная женщина – это скрытое от всех сокровище; найдя его, человек разумный не станет им хвалиться.
Порядочный человек может быть влюблен как безумный, но не как дурак.
Постоянство в любви бывает двух родов: мы постоянны или потому, что все время находим в любимом человеке новые качества, достойные любви, или же потому, что считаем постоянство долгом чести.
Постоянство не заслуживает ни похвал, ни порицаний, ибо в нем проявляется устойчивость вкусов и чувств, не зависящая от нашей воли.
Похвалы за доброту достоин лишь человек, у которого хватает твердости характера на то, чтобы иной раз быть злым; в противном случае доброта чаще всего говорит лишь о бездеятельности или о недостатке воли.
Предательства совершаются чаще всего не по обдуманному намерению, а по слабости характера.
Презрение философов к богатству было вызвано их сокровенным желанием отомстить несправедливой судьбе за то, что она не наградила их по достоинствам жизненными благами; оно было тайным средством, спасающим от унижений бедности, и окольным путем к почету, обычно доставляемому богатством.
Привычка постоянно хитрить – признак ограниченности ума, и почти всегда случается, что прибегающий к хитрости, чтобы прикрыть себя в одном месте, открывается в другом.
Признаваясь в маленьких недостатках, мы тем самым стараемся убедить окружающих в том, что у нас нет крупных.
Признак истинного достоинства человека в том, что даже завистники его вынуждены хвалить его.
Приличие – это наименее важный из всех законов общества и наиболее чтимый.
Пример заразителен, поэтому все благодетели рода человеческого и все злодеи находят подражателей.
Добрым делам мы подражаем из чувства соревнования, дурным же – из врожденной злости, которую опыт сдерживал, а пример выпустил на волю.
Примирение с врагами говорит лишь об усталости от борьбы, о боязни поражения и о желании занять более выгодную позицию.
Притворяясь, будто мы попали в расставленную нам ловушку, мы проявляем поистине утонченную хитрость, потому что обмануть человека легче всего тогда, когда он хочет обмануть нас.
Причинять людям зло большей частью не так опасно, как делать им слишком много добра.
Проявить мудрость в чужих делах куда легче, нежели в своих собственных.
Пышность погребальных обрядов не столько увековечивает достоинства мертвых, сколько ублажает тщеславие живых.
Равнодушие старости не больше способствует спасению души, чем пылкость юности.
Разлука ослабляет легкое увлечение, но усиливает большую страсть, подобно тому как ветер гасит свечу, но раздувает пожар.
Ревнивая жена порою даже приятна мужу: он хотя бы все время слышит разговоры о предмете своей любви.
Ревность всегда рождается вместе с любовью, но не всегда вместе с нею умирает.
Ревность питается сомнениями; она умирает или переходит в неистовство, как только сомнения превращаются в уверенность.
Самое причудливое безрассудство бывает обычно порождением самого утонченного разума.
Самые смелые и самые разумные люди – это те, которые под любыми благовидными предлогами стараются не думать о смерти.
Самый прекрасный подарок, сделанный людям после мудрости, – это дружба.
Своекорыстие говорит на всех языках и разыгрывает любые роли – даже роль бескорыстия.
Своекорыстие приводит в действие все добродетели и все пороки.
Своим недоверием мы оправдываем чужой обман.
Сила и слабость духа – это просто неправильные выражения: в действительности же существует лишь хорошее или плохое состояние органов тела.
Сильно мешает быть умным усердное стремление выказываться таким.
Скромность увеличивает достоинство и извиняет посредственность.
Скупость дальше от бережливости, чем даже расточительность.
Слабость характера нередко утешает нас в таких несчастьях, в каких бессилен утешить разум.
Слабость характера – это единственный недостаток, который невозможно исправить.
Слава великих людей всегда должна измеряться способами, какими она была достигнута.
Слишком лютая ненависть ставит нас ниже тех, кого мы ненавидим.
Смешное наносит чести больший ущерб, чем само бесчестие.
Смирение нередко оказывается притворной покорностью, цель которой – подчинить себе других; это – уловка гордости, принижающей себя, чтобы возвыситься…
Сострадание – это нередко способность увидеть в чужих несчастьях свои собственные, это – предчувствие бедствий, которые могут постигнуть и нас.
С судьбой следует обходиться, как со здоровьем: когда она нам благоприятствует – наслаждаться ею, а когда начинает капризничать – терпеливо выжидать, не прибегая без особой необходимости к сильнодействующим средствам.
Старики потому так любят давать хорошие советы, что уже не способны подавать дурные примеры.
Старость – это тиран, который под страхом смерти запрещает нам все наслаждения юности.
Старые безумцы еще безумнее молодых.
Страсти – это единственные ораторы, доводы которых всегда убедительны; их искусство рождено как бы самой природой и зиждется на непреложных законах. Поэтому человек бесхитростный, но увлеченный страстью, может убедить скорее, чем красноречивый, но равнодушный.
Страсть часто превращает умного человека в глупца, но не менее часто наделяет дураков умом.
Страстям присущи такая несправедливость и такое своекорыстие, что доверять им опасно и следует их остерегаться даже тогда, когда они кажутся вполне разумными.
Судьба все устраивает к выгоде тех, кому она покровительствует.
Судьба исправляет такие наши недостатки, каких не мог бы исправить даже разум.
Судьбу считают слепой главным образом те, кому она не дарует удачи.
Суждения наших врагов о нас ближе к истине, чем наши собственные.
Существует такая степень счастья и горя, которая выходит за пределы нашей способности чувствовать.
Существуют разные лекарства от любви, но нет ни одного надежного.
Счастливые люди неисправимы: судьба не наказывает их за грехи, и поэтому они считают себя безгрешными.
Счастье и несчастье мы переживаем соразмерно нашему себялюбию.
Счастье и несчастье человека в такой же степени зависят от его нрава, как и от судьбы.
Счастье любви заключается в том, чтобы любить; люди счастливее, когда сами испытывают страсть, чем когда ее внушают.
Так же легко обмануть себя и не заметить этого, как трудно обмануть другого и не быть изобличенным.
Те, кому довелось пережить большие страсти, потом всю жизнь и радуются своему исцелению, и горюют о нем.
Терзания ревности – самые мучительные из человеческих терзаний и к тому же менее всего внушающие сочувствие тому, кто их причиняет.
Только стечение обстоятельств открывает нашу сущность окружающим и, главное, нам самим.
Только у великих людей бывают великие пороки.
Только умея слушать и отвечать, можно быть хорошим собеседником.
Тот, кого разлюбили, обычно сам виноват, что вовремя этого не заметил.
Тот, кто думает, что может обойтись без других, сильно ошибается; но тот, кто думает, что другие не могут обойтись без него, ошибается еще сильнее.
Тот, кто излечивается от любви первым, – всегда излечивается полнее.
То, что люди называют обыкновенно дружбой, – в сущности, только союз, цель которого обоюдное сохранение выгод и обмен добрых услуг, самая бескорыстная дружба – не что иное, как сделка, при которой наше самолюбие всегда рассчитывает что-нибудь выиграть.
То, что мы принимаем за благородство, нередко оказывается переряженным честолюбием, которое, презирая мелкие выгоды, прямо идет к крупным.
То, что мы принимаем за добродетель, нередко оказывается сочетанием корыстных желаний и поступков, искусно подобранных судьбой или нашей собственной хитростью; так, например, порою женщины бывают целомудренны, а мужчины – доблестны совсем не потому, что им действительно свойственны целомудрие и доблесть.
Трусы обычно не сознают всей силы своего страха.
Тщеславие заставляет нас поступать противно нашим вкусам гораздо чаще, чем требование разума.
Тщеславие, стыд, а главное, темперамент – вот что обычно лежит в основе мужской доблести и женской добродетели.
У большинства людей любовь к справедливости – это просто боязнь подвергнуться несправедливости.
У великих людей презрение к смерти вызвано ослепляющей их любовью к славе, а у людей простых – ограниченностью, которая не позволяет им постичь всю глубину ожидающего их несчастья и дает возможность думать о вещах посторонних.
Уверенность в себе составляет основу нашей уверенности в других.
Уклонение от похвалы – это просьба повторить ее.
У людских достоинств, как и у плодов, есть своя пора.
Ум всегда в дураках у сердца.
Умение ловко пользоваться посредственными способностями не внушает уважения – и все же нередко приносит людям больше славы, чем истинные достоинства.
Умен не тот, кого случай делает умным, а тот, кто понимает, что такое ум, умеет его распознавать и любуется им.
Умеренность счастливых людей проистекает из спокойствия, даруемого неизменной удачей.
Умный человек нередко попадал бы в затруднительное положение, не будь он окружен дураками.
Ум ограниченный, но здравый в конце концов не так утомителен в собеседнике, как ум широкий, но путаный.
Ум служит нам порою лишь для того, чтобы смелее делать глупости.
Ум у большинства женщин служит не столько для укрепления их благоразумия, сколько для оправдания их безрассудств.
Уму не под силу долго разыгрывать роль сердца.
У нас больше силы, чем воли, и мы часто, для того только, чтобы оправдать себя в собственных глазах, находим многое невозможным для нас.
У нас всегда достанет сил, чтобы перенести несчастье ближнего.
У нас не хватает силы характера, чтобы покорно следовать всем велениям рассудка.
Упрямство – это исчадие скудоумия, невежества и самонадеянности.
У человеческих характеров, как и у некоторых зданий, несколько фасадов, причем не все они приятны на вид.
Физический труд помогает забывать о нравственных страданиях.
Философия торжествует над горестями прошлого и будущего, но горести настоящего торжествуют над философией.
Хитрость и предательство свидетельствуют лишь о недостатке ловкости.
Хитрость – признак недалекого ума.
Хороший вкус говорит не столько об уме, сколько о ясности суждений.
Хорошо слушать и хорошо отвечать – это одно из величайших совершенств, какое только возможно в разговоре.
Хотя все считают милосердие добродетелью, оно порождено иногда тщеславием, нередко ленью, часто страхом, а почти всегда – и тем, и другим, и третьим.
Целомудрие женщин – это большей частью просто забота о добром имени и о покое.
Чаще всего вызывают неприязнь те люди, которые твердо уверены во всеобщей приязни.
Чаще всего тяготят окружающих те люди, которые считают, что они никому не могут быть в тягость.
Человек никогда не бывает так несчастен, как ему кажется, или так счастлив, как ему хочется.
Человеку легче казаться достойным той должности, которой он не занимает, нежели той, в которой он состоит.
Чем бы мы ни объясняли наши огорчения, чаще всего в их основе лежит обманутое своекорыстие или уязвленное тщеславие.
Чиста и свободна от влияния других страстей только та любовь, которая таится в глубине нашего сердца и неведома нам самим.
Чистосердечно хвалить добрые дела – значит до некоторой степени принимать в них участие.
Чрезмерная поспешность в расплате за оказанную услугу есть своего рода неблагодарность.
Чтобы оправдаться в собственных глазах, мы нередко убеждаем себя, что не в силах достичь цели; на самом же деле мы не бессильны, а безвольны.
Чтобы стать великим человеком, нужно уметь искусно пользоваться всем, что предлагает судьба.
Юность – это как бы опьянение, нечто вроде лихорадящего разума.
Юность меняет свои вкусы из-за пылкости чувств, а старость сохраняет их неизменными по привычке.
Юношам часто кажется, что они естественны, тогда как на самом деле они просто невоспитанны и грубы.
Легче познать людей вообще, чем одного человека в частности.
Как ни обманчива надежда, все же до конца наших дней она ведет нас легкой стезей.
Мы находим несколько решений одного и того же вопроса не столько потому, что наш ум очень плодовит, сколько потому, что он не слишком прозорлив и, вместо того чтобы остановиться на самом лучшем решении, представляет нам без разбора все возможности сразу.
Упрямство рождено ограниченностью нашего ума: мы неохотно верим тому, что выходит за пределы нашего кругозора.
В звуке голоса, в глазах и во всем облике говорящего заключено не меньше красноречия, чем в выборе слов.
Чтобы вступить в заговор, нужна неколебимая отвага, а чтобы стойко переносить опасности войны, хватает обыкновенного мужества.
Как ни редко встречается настоящая любовь, настоящая дружба встречается еще реже.
На свете немало таких женщин, у которых в жизни не было ни одной любовной связи, но очень мало таких, у которых была только одна.
На свете мало порядочных женщин, которым не опостылела бы их добродетель.
Женщины в большинстве своем оттого так безразличны к дружбе, что она кажется им пресной в сравнении с любовью.
Постоянство в любви – это вечное непостоянство, побуждающее нас увлекаться по очереди всеми качествами любимого человека, отдавая предпочтение то одному из них, то другому; таким образом, постоянство оказывается непостоянством, но ограниченным, то есть сосредоточенным на одном предмете.
Человек истинно достойный может быть влюблен как безумец, но не как глупец.
Твердость характера заставляет людей сопротивляться любви, но в то же время она сообщает этому чувству пылкость и длительность; люди слабые, напротив, легко загораются страстью, но почти никогда не отдаются ей с головой.
Зависть еще непримиримее, чем ненависть.
Есть люди, столь поглощенные собой, что, влюбившись, они ухитряются больше думать о собственной любви, чем о предмете своей страсти.
Жажда заслужить расточаемые нам похвалы укрепляет нашу добродетель; таким образом, похвалы нашему уму, доблести и красоте делают нас умнее, доблестнее и красивее.
Признательность большинства людей порождена скрытым желанием добиться еще больших благодеяний.
Ошибки людей в их расчетах на благодарность за оказанные ими услуги происходят оттого, что гордость дающего и гордость принимающего не могут сговориться о цене благодеяния.
Бывают удачные браки, но не бывает браков упоительных.
Почему мы запоминаем во всех подробностях то, что с нами случилось, но не способны запомнить, сколько раз мы рассказывали об этом одному и тому же лицу?
Люди, верящие в свои достоинства, считают долгом быть несчастными, дабы убедить таким образом и других и себя в том, что судьба еще не воздала им по заслугам.
Прежде чем сильно чего-то пожелать, следует осведомиться, очень ли счастлив нынешний обладатель желаемого.
Наша зависть всегда долговечнее чужого счастья, которому мы завидуем.
Наша искренность в немалой доле вызвана желанием поговорить о себе и выставить свои недостатки в благоприятном свете.
Мы охотнее признаемся в лености, чем в других наших недостатках; мы внушили себе, что она, не нанося большого ущерба прочим достоинствам, лишь умеряет их проявление.
Лицемерие – это дань уважения, которую порок платит добродетели.
Как ни приятна любовь, все же ее внешние проявления доставляют нам больше радости, чем она сама.
Мало найдется ошибок менее извинительных, чем средства, к которым мы прибегаем, чтобы их скрыть.
Насколько ясно люди понимают свои ошибки, видно из того, что, рассказывая о своем поведении, они всегда умеют выставить его в благородном свете.
Наши поступки подобны строчкам буриме: каждый связывает их, с чем ему заблагорассудится.
Иной раз, проливая слезы, мы ими обманываем не только других, но и себя.
Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор.
Старость – вот преисподняя для женщин.
Хотя судьбы людей очень несхожи, но некоторое равновесие в распределении благ и несчастий как бы уравнивает их между собой.
Нас мучит не столько жажда счастья, сколько желание прослыть счастливцами.
Умеренность в жизни похожа на воздержание в еде: съел бы еще, да страшно заболеть.
Демократия умирает не из-за слабости законов, а из-за слабости демократов.
Жан де Лафонтен
(1621—1695 гг.)
писатель
Выведи, мой друг, меня сперва из затруднения, а нравоучение ты и потом прочтешь.
Из врагов наших часто следует бояться больше всего самых малых.
Истинное величие состоит в том, чтобы владеть собою.
Любовь, любовь, когда ты овладеваешь нами, можно сказать: прости, благоразумие!
На крыльях времени уносится печаль.
Нет ничего опаснее невежественного друга.
Путь, усыпанный цветами, никогда не приводит к славе.
Скрывать что-либо от друзей опасно; но еще опасней ничего от них не скрывать.
Терпение и время дают больше, чем сила или страсть.
Тонет больше мух в меду, нежели в уксусе.
Бернар ле Бовье де Фонтенель
(1657—1757 гг.)
писатель,
ученый-популяризатор
Большое препятствие для счастья – это ожидание слишком большого счастья.
Все люди ошибаются, но великие люди сознаются в ошибках.
Для сочинения сатир не нужно презирать тех, против которых пишут оные; но когда употребляют глупые и увеличенные похвалы, то кажется, трудно обойтись без презрения тех, которым их приписывают…
Если люди могут достигнуть в любой области сколько-нибудь разумных результатов, то только после того, как они в этой области исчерпают все возможные глупости.
Красивая женщина для глаз – рай, для души – ад, а для кармана – чистилище.
Ложные идеи походят на неправильные камни, которые не могут идти на постройку здания.
Не легко убедить людей пользоваться рассудком вместо глаз.
Нет ничего печальнее жизни женщин, которые умели быть только красивыми.
Просвещенный ум составляется из умов всех предшествующих веков.
Хвастать силою – таскать быка на плечах – значит быть ему подобным.
Человек редко может заставить любить себя, но заставить уважать себя может всегда.
Любовь – самое утреннее из наших чувств.
Женщины не прочь от того, чтоб их нежно любили, но они хотят, чтоб их забавляли, и кто делает одно без другого, тот ничего не делает; женщины предпочитают даже, чтоб их забавляли не любя, чем любили не забавляя.
Никола Мальбранш
(1638—1715 гг.)
религиозный философ
На нас действуют еще очень сильно наши наклонности и наши страсти; они ослепляют наш ум ложным блеском, покрывают и наполняют его мраком.
Где законы могут быть нарушены под предлогом общего спасения, там нет конституции.
Антуан Мере
(1607—1684 гг.)
моралист
Тонкость так же необходима уму, как изящество телу.
Мольер (Жан-Батист Поклен)
(1622—1673 гг.)
комедиограф, актер,
театральный деятель,
реформатор сценического искусства
Бессильна с клеветой бороться добродетель.
Благоразумие просвещает, а страсть ослепляет.
В любви притворство очень похоже на правду.
Высшее доказательство любви – это подчинение воле того, кого любишь.
Грамматика повелевает даже царями.
Добродетель – это первый признак благородства, именам я придаю куда меньше значения, чем поступкам.
Дурная жизнь приводит к дурной смерти.
Женщины больше всего любят, когда на них тратятся.
Завистники умрут, но зависть – никогда.
Зарождающееся влечение таит в себе неизъяснимое очарование, вся прелесть любви – в переменах.
Знатное происхождение без добродетели – ничто. Славе наших предков мы сопричастны лишь в той мере, в какой сами стремимся походить на них. Блеск их деяний, что озаряет и нас, налагает на нас обязанность воздавать им такую же честь, идти по их стопам и не изменять их добродетели, если мы хотим считаться их истинными потомками.
Как приятно знать, что ты что-то узнал!
Когда веленью чувств готовыми поддаться,
Стыдливость в том всегда мешает нам признаться.
Умейте ж распознать за холодностью слов
Волнение души и сердца нежный зов.
Когда говорит человек в мантии и шапочке, всякая галиматья становится учёностью, а всякая глупость – разумной речью.
Коль девушку ведут неволей под венец,
Тут добродетели нередко и конец.
Ведь может быть супруг за честь свою спокоен
Лишь при условии, что сам любви достоин.
И если у мужей растет кой-что на лбу,
Пускай винят себя – не жен и не судьбу.
Коль жены думают лишь о своих мужьях,
Им вовсе ни к чему рядиться в пух и прах.
Коль нанесли тебе сердечную обиду,
Плати забвением – так гордость нам велит;
Не можешь позабыть – тогда хоть сделай вид,
Не унижай себя.
Красавица все может себе позволить, красавице все можно простить.
Крепнет нравственность, когда дряхлеет плоть.
Кто время выиграл – все выиграл в итоге.
Кто всегда уныл, ревнив и мрачен,
Того дебют в любви частенько неудачен.
Кто всякому друг, того я другом своим не считаю.
Кто не знал любви, тот все равно что не жил.
Кто хоть раз в жизни не терял рассудка?
Кто чересчур насчет рогов опаслив,
Тот вовсе не женись – другого средства нет.
Лжеправедники есть, как есть лжехрабрецы.
Бахвальством не грешат отважные бойцы,
А праведники те, что подают пример нам,
Не занимаются кривляньем лицемерным.
Лишь тот блаженство знал,
Кто страстью сердце нежил,
А кто не знал любви,
Тот все равно что не жил…
Лицемерие – модный порок, а все модные пороки сходят за добродетели.
Любовь ревнивца более проходит на ненависть.
Медицина – одно из величайших заблуждений человечества.
Многие люди умирают не от своих болезней, а от лекарств.
Молодые люди дурно себя ведут чаще всего потому, что отцы их плохо воспитывают.
Мы любим иногда, не ведая о том,
А часто бред пустой любовью мы зовем.
Не рассудок управляет любовью.
На свете нет лекарств противу клеветы.
Нам надо честно жить и презирать злословье,
А сплетники пускай болтают на здоровье.
На фимиам не проживешь. Одних похвал человеку недостаточно, ему давай чего-нибудь посущественнее; лучший способ поощрения – это вложить вам что-нибудь в руку.
Нет ничего более сладостного, чем сломать сопротивление красавицы.
От книжной мудрости глупец тупее вдвое.
От речей дело вперед не двигается. Надо действовать, а не говорить, дела решают спор лучше, чем слова.
Подражай людям в их склонностях, следуй их правилам, потворствуй их слабостям, восторгайся каждым их поступком – и делай из них что хочешь; это самый лучший путь, можно смело играть в открытую… Пересаливать не бойся, туг и самый умный человек поймается, как последний дурак, явный вздор, явную нелепость проглоти, и не поморщится, если только это кушанье приправлено лестью. Нельзя сказать, чтобы это было честно, но к нужным людям необходимо применяться. Раз другого средства нет, виноват уже не тот, кто льстит, а тот, кто желает, чтобы ему льстили.
Правдивость не порок.
Притворство сплачивает воедино тех, кто связан круговой порукой лицемерии.
Самое невинное занятие люди могут сделать преступлением.
Самое несносное в любви – это спокойствие. Безоблачное счастье может наскучить, в жизни никак нельзя обойтись без приливов и отливов: с препятствиями и любовь разгорается сильней, и наслаждение ценится больше.
Сильный удар наносится порокам, когда они выставляются на всеобщее посмеяние. Порицание легко переносят, но насмешку далеко не так. Никто не хочет быть смешным.
Терять поклонников кокеткам тяжело,
И чтобы вновь привлечь внимание, с годами
Они становятся завзятыми ханжами.
Их страсть – судить людей. И как суров их суд!
Нет, милосердия они не признают.
На совести чужой выискивают пятна,
Но не из добрых чувств – из зависти, понятно.
Злит этих праведниц: зачем доступны нам
Те радости, что им уже не по зубам?
Тот, кто хочет обвинять, не вправе торопиться.
Ученость в дураке несноснее всего.
Что бы ни говорили, есть в человеке что-то необыкновенное – такое, чего никакие ученые не могут объяснить.
Из всех вечных вещей любовь длится короче всего.
В проступке нет вреда, в огласке только вред.
Смущать соблазном мир – вот грех, и
чрезвычайный,
Но не грешно грешить, коль грех окутан тайной.
Блез Паскаль
(1623—1662 гг.)
математик, физик, писатель и религиозный философ
Будем бояться смерти не в час опасности, а когда нам ничего не грозит: пусть человек до конца останется человеком.
Веления разума гораздо более властны, чем приказания любого повелителя: неповиновение последнему делает человека несчастным, неповиновение же первому – глупцом.
Величайшее счастье, доступное человеку, – любовь – должно служить источником всего возвышенного и благородного.
Величие человека тем и велико, что он сознает свое ничтожество.
В живописи кто, нарисовавши лицо, прибавляет еще кое-что, тот делает картину, а не портрет.
В любви молчание дороже слов.
В наши времена, когда истина скрыта столькими покровами, а обман так прочно укоренился, распознать истину может лишь тот, кто горячо ее любит.
Возможно ли любить отвлеченную суть человеческой души, независимо от присущих ей свойств? Нет, невозможно, да и было бы несправедливо. Итак, мы любим не человека, а его свойства.
Во мне, а не в писаниях Монтеня содержится все, что я в них вычитываю.
Все люди стремятся к счастью – из этого правила нет исключений; способы у всех разные, но цель одна… Счастье – побудительный мотив любых поступков любого человека, даже того, кто собирается повеситься.
Все наше достоинство – в способности мыслить. Только мысль возносит нас, а не пространство и время, в которых мы – ничто. Постараемся же мыслить достойно – в этом основа нравственности.
Все правила достойного поведения давным-давно известны, остановка за малым – за умением ими пользоваться.
Всякий раз мы смотрим на вещи не только с другой стороны, но и другими глазами – поэтому и считаем, что они переменились.
Гнусны те люди, которые знают, в чем истина, но стоят за нее, лишь пока им это выгодно, а потом отстраняются.
Говорите как все, но думайте по-своему.
Горе людям, не знающим смысла своей жизни.
Две крайности: зачеркивать разум, признавать только разум.
Для человека, который любит только себя, самое нетерпимое – оставаться наедине с собой.
Добродетель человека измеряется не необыкновенными подвигами, а его ежедневным усилием.
Доводы, до которых человек додумывается сам, обычно убеждают его больше, нежели те, которые пришли в голову другим.
Допустимо ли искоренять злодейство, убивая злодеев? Но ведь это значит умножать их число!
Если кто хочет вполне познать пустоту человека, то стоит ему рассмотреть причины и последствия любви… Если бы нос Клеопатры был немного короче; то вся поверхность земли имела бы другой вид.
Если я не знаю основ нравственности, наука об окружающем мире не принесет мне утешения в тяжкие минуты жизни, а вот основы нравственности утешат и при незнании науки о предметах внешнего мира.
Есть люди, говорящие красиво, но пишущие далеко не так. Это происходит оттого, что место, слушатели и прочее разгорячают их и извлекают из их ума больше, чем они могли бы дать без этого тепла.
Издеваться над философией, это значит – поистине философствовать.
Изучая истину, можно иметь троякую цель: открыть истину, когда ищем ее; доказать ее, когда нашли; наконец, отличить от лжи, когда ее рассматриваем.
Иные наши пороки – только отростки других, главных: они отпадут, как древесные ветки, едва вы срубите ствол.
И самая блестящая речь надоедает, если ее затянуть.
Искание истины совершается не с весельем, а с волнением и беспокойством; но все-таки надо искать ее потому, что, не найдя истины и не полюбив ее, ты погибнешь.
Истина и справедливость – точки столь малые, что, метя в них нашими грубыми инструментами, мы почти всегда делаем промах, а если и попадаем в точку, то размазываем ее и при этом прикасаемся ко всему, чем она окружена, – к неправде куда чаще, чем к правде.
Истина так нежна, что чуть только отступил от нее, впадаешь в заблуждение; но и заблуждение это так тонко, что стоит только немного отклониться от него, и оказываешься в истине.
Истинное красноречие пренебрегает красноречием, истинная нравственность пренебрегает нравственностью.
Итак, мы никогда не живем, но только надеемся жить, и так как мы постоянно надеемся быть счастливыми, то отсюда неизбежно следует, что мы никогда не бываем счастливы.
И чувство и ум мы совершенствуем или, напротив, развращаем, беседуя с людьми. Стало быть, иные беседы совершенствуют нас, иные – развращают. Значит, следует тщательно выбирать собеседников.
Каждую книгу нужно уметь читать.
Как мало бы уцелело дружб, если бы каждый вдруг узнал, что говорят друзья за его спиной, хотя как раз тогда они искренни и беспристрастны.
Когда человек пытается довести свои добродетели до крайних пределов, его начинают обступать пороки.
Красноречие должно быть приятно и содержательно, но нужно, чтобы это приятное, в свою очередь, было заимствовано от истинного.
Красноречие – это живопись мысли.
Красноречие – это искусство говорить так, чтобы те, к кому мы обращаемся, слушали не только без труда, но и с удовольствием, чтобы захваченные темой и подстрекаемые самолюбием, они хотели поглубже в нее вникнуть.
Кто входит в дом счастья через дверь удовольствий, тот обыкновенно выходит через дверь страданий.
Кто не видит суеты мира, тот суетен сам.
Кто не любит истину, тот отворачивается от нее под предлогом, что она оспорима.
Легче умереть, не думая о смерти, чем думать о ней, даже когда она не грозит.
Лучшее в добрых делах – это желание их утаить.
Любовь и ненависть часто мешают справедливому суждению.
Любопытство – то же тщеславие; очень часто хотят знать для того только, чтобы говорить об этом.
Людей учат чему угодно, только не порядочности, между тем всего более они стараются блеснуть порядочностью, а не ученостью, то есть как раз тем, чему их никогда не обучали.
Люди безумны, и это столь общее правило, что не быть безумцем было бы тоже своего рода безумием.
Люди делятся на праведников, которые считают себя грешниками, и грешников, которые считают себя праведниками.
Люди ищут удовольствия, бросаясь из стороны в сторону только потому, что чувствуют пустоту своей жизни, но не чувствуют еще пустоты той новой потехи, которая их притягивает.
Мир – это сфера, центр которой повсюду, а окружности нет нигде.
Молчание – величайшее из человеческих страданий; святые никогда не молчали.
Мы бываем счастливы, только чувствуя, что нас уважают.
Мы должны благодарить тех, которые указывают нам наши недостатки.
Мы никогда не живем настоящим, все только предвкушаем будущее и торопим его, словно оно опаздывает, или призываем прошлое и стараемся его вернуть, словно оно ушло слишком рано.
Мы познаем правду не только умом, но и сердцем.
Мы по опыту знаем, как велика разница между благочестием и добротой.
Мысль меняется в зависимости от слов, которые ее выражают.
Мы стойки в добродетели не потому, что сильны духом, а потому, что нас с двух сторон поддерживает напор противоположных пороков.
Мы часто утешаемся пустяками, ибо пустяки нас и огорчают.
Насколько справедливее кажется защитнику дело, за которое ему щедро заплатили!
Нашему уму свойственно верить, а воле – хотеть; и если у них нет достойных предметов для веры и желания, они устремляются к недостойным.
Наше своеволие таково, что, добейся оно всего на свете, ему и этого будет мало. Но стоит от него отказаться – и мы полны довольства.
Непостижимо, что Бог есть, непостижимо, что его нет, что у нас есть душа, что ее нет; что мир сотворен, что он нерукотворен…
Несомненно, что худо быть полным недостатков; но еще хуже быть полным их и не желать сознавать в себе, потому что это значит прибавлять к ним еще недостаток самообмана.
Нет беды страшнее, чем гражданская смута. Она неизбежна, если попытаться всем воздать по заслугам, потому что каждый тогда скажет, что он-то и заслужил награду.
Нет несчастья хуже того, когда человек начинает бояться истины, чтобы она не обличила его.
Нет ничего постыднее, как быть бесполезным для общества и для самого себя и обладать умом для того, чтобы ничего не делать.
Ничто не одобряет так порока, как излишняя снисходительность.
Ничто так не согласно с разумом, как его недоверие к себе.
Общественное мнение правит людьми.
О нравственных качествах человека нужно судить не по отдельным его усилиям, а по его повседневной жизни.
Отчего это – хромой человек нас не раздражает, а умственно хромающий раздражает? Оттого, что хромой сознает, что мы ходим прямо, а умственно хромающий утверждает, что не он, а мы хромаем.
Познаем самих себя: пусть при этом мы не постигнем истины, зато наведем порядок в собственной жизни, а это для нас самое насущное дело.
Показывающий истину внушает веру в нее.
Понятие справедливости так же подвержено моде, как женские украшения.
Предвидеть – значит управлять.
Привычка – наша вторая натура, и она-то меняет натуру первоначальную. Но что такое человеческая натура? И разве привычка не натуральна в человеке? Боюсь, что эта натура – наша самая первая привычка, меж тем как привычка – наша вторая натура.
Прошлое и настоящее – наши средства, только будущее – наша цель.
Пусть человеку нет никакой выгоды лгать – это еще не значит, что он будет говорить правду: лгут просто во имя лжи.
Разумный человек любит не потому, что это выгодно, а потому, что он в самой любви находит счастье.
Своевольному всегда всего мало.
Сердце имеет доводы, которых не знает разум.
Сила правит миром, а не мысль, но мысль пользуется силой.
С какой легкостью и самодовольством злодействует человек, когда он верит, что творит благое дело!
Сколько держав даже не подозревают о моем существовании!
Слишком большие благодеяния досадны: нам хочется отплатить за них с лихвой.
Случайные открытия делают только подготовленные умы.
…Суть несчастья в том, чтобы хотеть и не мочь.
Суть человеческого естества – в движении. Полный покой означает смерть.
Существует достаточно света для тех, кто хочет видеть, и достаточно мрака для тех, кто не хочет.
Существуют люди, которые лгут просто, чтобы лгать.
Только кончая задуманное сочинение, мы уясняем себе, с чего нам следовало его начать.
Ухо наше для лести – широко раскрытая дверь, для правды же – игольное ушко.
Хороший острослов – дурной человек.
Хотите, чтобы люди поверили в ваши добродетели? Не хвалитесь ими.
Хотите, чтобы о вас хорошо говорили, не говорите о себе хорошего.
Человека иногда больше исправляет вид зла, чем пример добра, и вообще хорошо приучиться извлекать пользу из зла, потому что оно так обыкновенно, тогда как добро так редко.
Человек не ангел и не животное, и несчастье его в том, что, чем больше он стремится уподобиться ангелу, тем больше превращается в животное.
Человек сотворен, чтобы думать.
Человек страдает невыносимо, если он принужден жить только с самим собою и думать только о себе.
Человек чувствует, как тщетны доступные ему удовольствия, но не понимает, как суетны чаемые; в этом причина людского непостоянства.
Человек – это сплошное притворство, ложь, лицемерие не только перед другими, но и перед собой. Он не желает слышать правду о себе, избегает говорить ее другим. И эти наклонности, противные разуму и справедливости, глубоко укоренились в его сердце.
Человек – это тростинка, самое слабое в природе существо, но это тростинка мыслящая.
Чем умнее человек, тем более он находит оригинальных людей. Заурядные личности не находят разницы между людьми.
Чем человек умнее и добрее, тем больше он замечает добра в людях.
Чувствительность человека к пустякам и бесчувственность к существенному – какая страшная извращенность!
Всего невыносимей для человека покой, не нарушаемый ни страстями, ни делами, ни развлечениями, ни занятиями. Тогда он чувствует свою ничтожность, заброшенность, несовершенство, зависимость, бессилие, пустоту. Из глубины его души сразу выползают беспросветная тоска, печаль, горечь, озлобление, отчаяние.
Эгоизм ненавистен, и те, которые не подавляют его, а только прикрывают, всегда достойны ненависти.
Так протекает вся жизнь: ищут покоя, боясь бороться против нескольких препятствий, а когда эти препятствия устранены, покой становится невыносимым.
Мы так тщеславны, что хотели бы прославиться среди всех людей, населяющих землю, даже среди тех, кто появится, когда мы уже исчезнем; мы так суетны, что тешимся и довольствуемся доброй славой среди пяти-шести близких людей.
Вообразите, что перед вами множество людей в оковах, и все они приговорены к смерти, и каждый день кого-нибудь убивают на глазах у остальных, и те понимают, что им уготована такая же участь, и глядят друг на друга, полные скорби и безнадежности, и ждут своей очереди. Вот картина человеческого существования.
Неоспоримо, что вся людская нравственность зависит от решения вопроса, бессмертна душа или нет. Меж тем философы, рассуждая о нравственности, отметают этот вопрос. Они спорят о том, как лучше провести отпущенный им час.
Мы жаждем истины, а находим в себе лишь неуверенность. Мы ищем счастья, а находим лишь горести и смерть. Мы не можем не желать истины и счастья, но не способны ни к твердому знанию, ни к счастью. Это желание оставлено в нашей душе не только чтобы покарать нас, но и чтобы всечасно напоминать о том, с каких высот мы упали.
Справедливость без силы – одна немощь, сила без справедливости – тиранична. Надо, стало быть, согласовать справедливость с силой и для этого достигнуть, чтобы то, что справедливо, было сильно, а то, что сильно, было справедливо.
Можно, конечно, сказать неправду, приняв ее за истину, но с понятием «лжец» связана мысль о намеренной лжи.
Сила разума в том, что он признает существование множества явлений, ему непостижимых; он слаб, если неспособен этого понять. Ему часто непостижимы явления самые естественные, что уж говорить о сверхъестественных!
Инстинкт и разум – признаки двух различных сущностей.
Истинное красноречие не нуждается в пауке красноречия, как истинная нравственность не нуждается в науке о нравственности.
Иначе расставленные слова обретают другой смысл, иначе расставленные мысли производят другое впечатление.
Человек, решивший исследовать, на чем зиждется закон, увидит, как непрочен, неустойчив ею фундамент, и, если он непривычен к зрелищу сумасбродств, рожденных людским воображением, будет долго удивляться, почему за какое-нибудь столетие к этому закону стали относиться так почтительно и благоговейно.
Истинное красноречие смеется над витиеватостью.
Почему люди следуют за большинством? Потому ли, что оно право? Нет, потому, что сильно. Почему следуют стародавним законам и взглядам? Потому ли, что они здравы? Нет, потому, что общеприняты и не дают прорасти семенам раздора.
Надеясь снискать благосклонность женщины, мужчина первый делает шаг навстречу – это не просто обычай, это обязанность, возлагаемая на него природой.
Нехорошо быть слишком свободным. Нехорошо ни в чем не знать нужды.
Совесть – лучшая нравоучительная книга из всех, которыми мы обладаем, в нее следует чаще всего заглядывать.
Хотите, чтоб о вас хорошо говорили, – не говорите о себе хорошего.
В любви молчание дороже слов. Хорошо, когда смущение сковывает нам язык: в молчании есть свое красноречие, которое доходит до сердца лучше, чем любые слова. Как много может сказать влюбленный своей возлюбленной, когда он в смятении молчит, и сколько он при этом обнаруживает ума.
Люди живут в таком полном непонимании суетности человеческой жизни, что приходят в полное недоумение, когда им говорят о бессмысленности погони за почестями. Ну, не поразительно ли это!
«За что ты меня убиваешь?» – «Как за что? Друг, да ведь ты живешь на том берегу реки! Живи ты на этом, я и впрямь совершил бы неправое дело, злодейство, если бы тебя убил. Но ты живешь по ту сторону, значит, мое дело правое, и я совершил подвиг!»
Пример чистоты нравов Александра Великого куда реже склоняет людей к воздержанности, нежели пример его пьянства – к распущенности. Совсем не зазорно быть менее добродетельным, чем он, и простительно быть столь же порочным. Нам мнится, не такие уж мы обычные распутники, если те же пороки были свойственны и великим людям.
Время потому исцеляет скорби и обиды, что человек меняется: он уже не тот, кем был. И обидчик и обиженный стали другими людьми.
Мы никогда не живем, а лишь располагаем жить.
В чем заключается добродетель? В целомудрии? Нет, отвечу я, потому что вымер бы род человеческий. В брачном сожительстве? Нет, в воздержании больше добродетели. В том, чтобы не убивать? Нет, потому что нарушился бы всякий порядок и злодеи поубивали бы праведных. В том, чтобы убивать? Нет, убийство уничтожает живую тварь. Наша истина и наше добро только отчасти истина и добро, и они запятнаны злом и ложью.
Мы любим не человека, а его свойства. Не будем же издеваться над теми, кто требует, чтобы его уважали за чины и должности, ибо мы всегда любим человека за свойства, полученные им в недолгое владение.
Меня ужасает вечное безмолвие этих пространств.
Это письмо получилось таким длинным потому, что у меня не было времени написать его короче.
Он уже не любит эту женщину, любимую десять лет назад. Еще бы! И она не та, и он не тот. Он был молод, она тоже; теперь она совсем другая. Ту, прежнюю, он, быть может, все еще любил бы.
Для человека заурядного все люди на одно лицо.
Нас утешает любой пустяк, потому что любой пустяк приводит нас в уныние.
Обычаю надо следовать потому, что он обычай, а вовсе не из-за его разумности. Меж тем народ соблюдает обычай, твердо веря, что он справедлив.
Истина и справедливость – точки столь малые, что, метя в них нашими грубыми инструментами, мы почти всегда даем промах, а если и попадаем в точку, то размазываем ее.
Мы ничего не поймем, если будем читать слишком быстро или слишком медленно.
Любознательность – та же суетность. Чаще всего люди стремятся приобрести знания, чтобы потом ими похваляться.
Бог, который нас создал без нас, не может спасти нас без нас.
Человек – всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он – тростник мыслящий. Чтобы его уничтожить, вовсе не надо всей Вселенной: достаточно дуновения ветра, капли воды. Но пусть даже его уничтожит Вселенная, человек все равно возвышеннее, чем она, ибо он сознает, что расстается с жизнью и что слабее Вселенной, а она ничего не сознает.
Жан Расин
(1639—1699 гг.)
драматург, поэт,
представитель классицизма
Без дела веры нет: оно ее мерило.
Быть вождем лишь тот один достоин,
Кому и честь, и жизнь вручает слепо воин.
Величие души нам без труда дается,
Когда чужая кровь, а не родная льется!
Все, кто на свет рожден, – все Афродиту чтут.
Выкормив змею, вы можете быть ею
Укушены за то, что ей продлили дни.
Гневу доверять судьбу – неосторожно.
Зло всегда в чести, страдает же – невинный,
И тот, кто жертвует собою для других,
Лишь неприязнь и злость в ответ находит в них.
Как прямодушному постигнуть лицемерье?
Кто праведно живет, тот нечестивцу враг.
Любовь трудней сломить, чем полчища врагов.
Народ покорствует и чтит царя обычно
До той поры, пока царь не попал в беду;
Тогда он восстает и рвет свою узду.
Неверным может ли быть тот, кто не любим?
Ненависть к отцу ложится и на сына.
Нередко дар богов бывает божьей карой.
Поэты имеют то общее с еретиками, что они всегда защищают свои произведения, но что совесть их никогда не оставляет их в покое.
Препятствовать страстям напрасно, как грозе.
… Ревнивая досада
Не внемлет разуму. Ей ненавистен тот,
Кто масла ярости в ее костер не льет.
С велением богов нам спорить не по силам.
Долг смертных – принимать, что властный
рок судил им.
Сеешь зло – так жди кровавой жатвы.
Сильней страдают те, чье горе молчаливо.
Со страху человек на все готов пойти.
Страсть, как ее ни прячь, видна чужому глазу.
Все выдает нас: вздох, движенье, слово, взгляд.
Скрываемый огонь сильнее во сто крат.
Тиран медоточив, пока не в полной силе.
У человека с заурядными свойствами добродетель весьма заурядная.
…Чье сердце не болит
Желаньем угодить тому, кто в нем царит?
Я обнимаю своего соперника, но только с целью задушить его.
Яснее всего видят наши недостатки как раз те люди, которые охотнее всего закрывают на них глаза.
У человека с заурядными свойствами умеренность – добродетель весьма заурядная.
Всевластная любовь повелевает нами
И разжигает в нас, и гасит страсти пламя.
Кого хотим любить, тот нам – увы! – не мил;
А тот, кого клянем, нам сердце полонил.
Мари Севинье
(1626—1696 гг.)
писательница
Долгие надежды ослабляют радость так же, как долгие болезни ослабляют боль.
Как я выйду из жизни? Где? Через какую дверь? Когда это случится? Буду ли я терпеть тысячи страданий, которые заставят меня умереть в отчаянии? Я теряюсь в этих мыслях и нахожу смерть столь страшной, что я больше ненавижу жизнь за то, что она ведет к смерти, чем за те шипы, которыми она усеяна.
Нет таких наслаждений и радостей, которые не теряли бы этого названия, когда они достаются легко и во множестве.
Сердце не имеет морщин.
Шарль де Сент-Эвремон
(1614—1703 гг.)
писатель
В молодости мы живем, чтобы любить; в зрелом возрасте мы любим, чтобы жить.
Неблагодарных гораздо меньше, чем полагают, ибо щедрых значительно меньше, чем думают.
Нет стеснения более жестокого, как не сметь сказать то, что думаешь.
Слезы – женское красноречие.
Мадлен де Скюдери
(1607—1701 гг.)
писательница
Вступающие в брак должны глядеть во все глаза до брака и держать их полузакрытыми – после.
Когда дружба становится любовью, то они сливаются, как две реки, из которых большая поглощает меньшую.
Франсуа Фенелон
(1651—1715 гг.)
писатель, архиепископ
Великое, всегда невинное, всегда спасительное лекарство – трезвость, умеренность в наслаждениях, спокойствие духа, телесные упражнения.
Война – это зло, позорящее человеческий род.
Доказательством совершенства является отсутствие претензии на то, чтобы быть совершенным.
Если бы к моим ногам положили короны всех королевств мира взамен моих книг и моей любви к чтению, я отверг бы их все.
Кто лжет, тот не достоин быть человеком.
Люди иногда судят о пороках и добродетелях лишь на основании того, что им не нравится или что им выгодно.
Люди, ненавидящие правду, ненавидят также и людей, имеющих смелость высказывать ее.
Нет ничего презреннее, чем записной говорун, который из своих слов делает то же, что шарлатан из своих лекарств.
Нужда учит человека тому, чего он без нее никогда не мог бы постигнуть.
Прежде чем подвергаешься опасности, надобно предусматривать, бояться ее. Но когда она постигнет, тогда одно оружие – преодолевать ее мужественно.
Сокровища наши – здоровье, простота жизни, свобода, крепость тела и духа, любовь к добродетели, согласие с соседями, привязанность к друзьям, кротость в благополучии, непоколебимость в несчастии, дерзновение говорить всегда смело правду, ненависть к лести.
Слишком красивые слова вызывают недоверие.
Слушать стоит лишь того, чья речь подчинена мысли, а мысль – истине и добру.
У каждого человека бывает три молодости: молодость тела, молодость сердца и молодость ума. К несчастью, они никогда не совпадают.
Чем больше вы скажете, тем меньше люди запомнят.
Чехия
Ян Амос Коменский
(1592—1670 гг.)
мыслитель-гуманист,
педагог, писатель
Вечным законом да будет: учить и учиться всему через примеры, наставления и применение на деле.
Без примера ничему не выучишься.
Дерево также нуждается в испарении и частом освежении при помощи ветров, дождей, холодов, иначе оно легко слабеет и вянет. Точно так же человеческому телу необходимы вообще сильные движения, деятельность и серьезные упражнения.
Дети охотно всегда чем-нибудь занимаются. Это весьма полезно, а потому не только не следует этому мешать, но нужно принимать меры к тому, чтобы всегда у них было что делать.
Есть дети с острым умом и любознательные, но дикие и упрямые. Таких обычно ненавидят в школах и почти всегда считают безнадежными; между тем из них обыкновенно выходят великие люди, если только воспитать их надлежащим образом.
Известна особенность людей: до того как будет сделано какое-либо замечательное открытие, они удивляются, как это оно может быть сделано, а после того – как это оно не было открыто раньше?
Извлечение из классиков принесет прекрасную пользу, причем всегда встретится что-нибудь, что крепко засядет в голове, перейдет в плоть и кровь.
Изучение мудрости возвышает и делает нас сильными и великодушными.
Книги – это инструмент насаждения мудрости.
Кто, будучи даже взрослым, умеет говорить лишь одними словами, а не делами, тот и человеком-то считаться не вправе.
Легко следовать правильно за тем, кто правильно идет впереди.
Мудрое распределение времени есть основа для деятельности.
Не гонись за похвалой, но изо всех сил старайся действовать похвально.
Нет ничего труднее, как перевоспитать человека, плохо воспитанного.
Ничто притворное не может быть продолжительным.
Образование должно быть истинным, полным, ясным и прочным.
Под именем нравственности мы разумеем не только внешние приличия, но и всю внутреннюю основу побуждении.
Противоядием невежеству является образование, которым в школах должны быть напитаны души молодых людей.
Следует как можно больше заботиться о том, чтобы искусство внедрять настоящим образом нравственность было поставлено надлежащим образом в школах, чтобы школы стали, как их называют, «мастерскими людей».
Следует постоянно освежать в памяти молодых людей золотое правило: ничего лишнего! Дабы везде можно было охранять себя от пресыщения и отвращения.
Совершенно неразумен тот, кто считает необходимым учить детей не в той мере, в какой они могут усваивать, а в какой только сам он желает.
Счастлива та школа, которая учит ревностно изучать и делать хорошее, еще ревностнее – лучшее, и всего ревностнее – наилучшее.
Считай несчастным тот день или тот час, в который ты не усвоил ничего нового и ничего не прибавил к своему образованию.
Только то в человеке прочно и надежно, что всосалось в природу его в первую пору жизни.
Тот, кто мало знает, малому может и учить.
Ум освещает путь воле, а воля повелевает действиями.
Читать и не понимать – то же, что совсем не читать.
Что такое красивый невежда, если не разукрашенный перьями попугай?
Ян Амос Коменский
(1592—1670 гг.)
мыслитель-гуманист,
педагог, писатель
Вечным законом да будет: учить и учиться всему через примеры, наставления и применение на деле.
Без примера ничему не выучишься.
Дерево также нуждается в испарении и частом освежении при помощи ветров, дождей, холодов, иначе оно легко слабеет и вянет. Точно так же человеческому телу необходимы вообще сильные движения, деятельность и серьезные упражнения.
Дети охотно всегда чем-нибудь занимаются. Это весьма полезно, а потому не только не следует этому мешать, но нужно принимать меры к тому, чтобы всегда у них было что делать.
Есть дети с острым умом и любознательные, но дикие и упрямые. Таких обычно ненавидят в школах и почти всегда считают безнадежными; между тем из них обыкновенно выходят великие люди, если только воспитать их надлежащим образом.
Известна особенность людей: до того как будет сделано какое-либо замечательное открытие, они удивляются, как это оно может быть сделано, а после того – как это оно не было открыто раньше?
Извлечение из классиков принесет прекрасную пользу, причем всегда встретится что-нибудь, что крепко засядет в голове, перейдет в плоть и кровь.
Изучение мудрости возвышает и делает нас сильными и великодушными.
Книги – это инструмент насаждения мудрости.
Кто, будучи даже взрослым, умеет говорить лишь одними словами, а не делами, тот и человеком-то считаться не вправе.
Легко следовать правильно за тем, кто правильно идет впереди.
Мудрое распределение времени есть основа для деятельности.
Не гонись за похвалой, но изо всех сил старайся действовать похвально.
Нет ничего труднее, как перевоспитать человека, плохо воспитанного.
Ничто притворное не может быть продолжительным.
Образование должно быть истинным, полным, ясным и прочным.
Под именем нравственности мы разумеем не только внешние приличия, но и всю внутреннюю основу побуждении.
Противоядием невежеству является образование, которым в школах должны быть напитаны души молодых людей.
Следует как можно больше заботиться о том, чтобы искусство внедрять настоящим образом нравственность было поставлено надлежащим образом в школах, чтобы школы стали, как их называют, «мастерскими людей».
Следует постоянно освежать в памяти молодых людей золотое правило: ничего лишнего! Дабы везде можно было охранять себя от пресыщения и отвращения.
Совершенно неразумен тот, кто считает необходимым учить детей не в той мере, в какой они могут усваивать, а в какой только сам он желает.
Счастлива та школа, которая учит ревностно изучать и делать хорошее, еще ревностнее – лучшее, и всего ревностнее – наилучшее.
Считай несчастным тот день или тот час, в который ты не усвоил ничего нового и ничего не прибавил к своему образованию.
Только то в человеке прочно и надежно, что всосалось в природу его в первую пору жизни.
Тот, кто мало знает, малому может и учить.
Ум освещает путь воле, а воля повелевает действиями.
Читать и не понимать – то же, что совсем не читать.
Что такое красивый невежда, если не разукрашенный перьями попугай?
Швейцария
Жан Кальвин
(1509—1564 гг.)
церковный реформатор,
основатель кальвинизма
Мы всегда должны помнить, что у дьявола есть свои чудеса.
Жан Кальвин
(1509—1564 гг.)
церковный реформатор,
основатель кальвинизма
Мы всегда должны помнить, что у дьявола есть свои чудеса.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги