Афродита из Корал-Бэй

Глава 3

Мила не выносила, когда кто-то страдает… даже такой самоуверенный, как Ричард Гранди. Но почему-то это делает его более близким. Он похож на скромного Кларка Кента[8], а не на непробиваемого супермена. Ему с трудом далось знакомство с подводной впадиной, и с тех пор он старательно избегал встречаться с ней взглядом.

Большинство людей не имеют телефонной связи вне города, но Ричард имел и сделал несколько звонков, в том числе договорился, чтобы лодка встретила их на пристани залива Билла. Это самый быстрый способ попасть к ущелью в рифе, которое он хотел осмотреть. Они смогут добраться туда за час, а не за три, если бы поехали в автомобиле по дороге. И еще три часа ушло бы на обратный путь.

Ричард использовал каждую минуту для деловых разговоров по телефону, но это давало Миле возможность понаблюдать за ним. Волосы у него снова были безукоризненно причесаны, чего не скажешь про ее спутанные, намокшие лохмы. Голубых глаз за стеклами солнцезащитных очков не разглядеть, модная небритость на скулах спускалась к подбородку с едва заметной ямочкой. Приятно представить, как ее пальцы укололись бы о колючую щетину. Подумав об этом, Мила услышала звон литавр. А его губы… не слишком толстые, не слишком выпуклые и четко обрисованы. Потрясающие губы, особенно когда растягиваются в улыбке.

Автомобиль снова заполнил сладкий запах сахарных нитей.

– Вы что-то хотели сказать?

Он спросил ее, не отводя глаз от дороги и не вынимая из уха телефона, но по движению губ, которыми она только что восхищалась, Мила поняла, что он говорит с ней.

Ох уж эти колдовские губы! Она повернулась к нему лицом. И тут же уставилась вперед.

– Нет. Я просто…

«Я просто очарована чертами вашего лица, мистер Гранди. И спрашиваю себя: как бы заставить вас снова улыбнуться, сэр».

– Мы почти что у лодочного стапеля, – сообщила она, лишь бы что-то сказать. – Просто хотела, чтобы вы знали.

Он кивнул и продолжил телефонный разговор.

Мила заставила себя вернуться к своим непосредственным обязанностям и, как только он отключил телефон, произнесла:

– Это главная дорога, ведущая в Корал-Бэй и обратно. – Она повернула грузовичок к ряду солнечных панелей, которые питали энергией уличное освещение на единственном перекрестке в районе. – Это основная остановка для тех, кто хочет добраться до южного края зоны Всемирного наследия.

Для нее Корал-Бэй был зеленым оазисом. На расстоянии двух сотен километров, в какую сторону ни пойдешь, нет другого населенного пункта, только бескрайний цвета ржавчины аутбэк[9] с одной стороны, а с другой – четверть планеты – океан.

А дальше уже Африка.

Они въехали в город, и Ричард с прищуром смотрел на автомобили с прицепами для автотуристов, на джипы и туристические автобусы, припаркованные вдоль главной улицы.

– Жизнь бьет ключом, – заметил он.

– Сейчас сезон китовых акул. Приезжайте в феврале, когда сорок градусов и город вымирает. Лето здесь зверское.

«Если он хочет построить шикарный курорт, то ему не помешает знать, что круглогодичным «золотым дном» это не станет».

– Без кондиционера не обойтись, – пробормотал Рич.

– Лишь пока электростанция не выйдет из строя из-за циклона – тогда придется обходиться собственными ресурсами.

Губы у него скривились.

– Да… Вы явно не продвигаете достоинства региона.

Нет. Это не ее работа. Это ее личное замечание. Мила вернулась к профессиональному разговору.

– Вы хотели остановиться в городе? Чтобы перекусить? Подводное плаванье способствует аппетиту.

Корал-Бэй славится лучшей пекарней в районе – вернее, в районе это единственная пекарня.

– Мы позавтракаем на «Портусе», – рассеянно произнес Ричард.

«Портус»? Уж не одна ли это из тех яхт, что заходят частенько в Корал-Бэй? Все эти яхты она хорошо знала.

– О'кей. – Она пожала плечами, смирившись с тем, что придется долго ждать. Тогда прямо к заливу Билла.

Они припарковались около новой мини-пристани и прошли вперед туда, где стояли три лодки для дневных прогулок. Ее внимание тут же привлекла белая лодка «Зодиак», лениво покачивающаяся в конце единственного причала. Лодка была совсем не похожа на местные.

– А вот и Дамо. – Ричард поднял руку, и шкипер на «Зодиаке» сразу их заметил. – Вы, кажется, разочарованы, Мила?

Она удивленно посмотрела на него – он еще ни разу не обратился к ней по имени.

– Вы ожидали что-то поменьше? – спросил он.

– Нет.

«Да!»

– Я вообще не знала, чего ожидать, – сказала она. – Лодка есть лодка. Главное, чтобы плыла.

Он криво усмехнулся. Они подошли к краю причала, и с ними поздоровался высокий мужчина в белых шортах и рубашке. Ричарду он вежливо кивнул, а Миле предложил руку, чтобы помочь забраться в лодку.

– Мисс?

Она не взяла протянутой руки – не потому, что может обойтись без помощи, а потому, что ей ни к чему лишние… звуки, обычно возникающие от кожи незнакомого человека. Шкипер никак не отреагировал, а Ричард нахмурился.

Мила вздохнула. Выходит, ее сочли невежливой. Ей не привыкать – не впервой о ней такое думали. Но после сегодняшнего дня она больше его не увидит, так что это не важно.

Шкипер, не теряя времени, завел мотор «Зодиака», они развернулись от пристани и прошли между указателями, которые позволяли более крупным лодкам благополучно проплыть через испещренную рифами заповедную зону, и направились в открытое море со скоростью пять узлов. Несколько минут – и они уже в открытом море. Мила ожидала, что шкипер разовьет скорость, но этого не произошло – наоборот, ход замедлился, и они приблизились к большому шикарному катамарану – тому самому судну, которое она раньше видела у Нэнси-Пойнт. Лишь когда «Зодиак» развернулся и подошел к катамарану, Мила увидела буквы на его борту.

«Портус».

– Вы подумали, что мы весь путь совершим на лодке? – донесся до нее голос сквозь стук мотора.

– Это… ваш? – Глаза у Милы полезли на лоб. – Когда вы сказали, что вас подбросили к Нэнси-Пойнт…

– Я не имел в виду автомобиль.

Господи! Мила подумала, что у человека, владельца подобного судна, наверняка на борту находится пара важных гостей.

Шкипер остановил лодку у кормы «Портуса», прямо около ступеней, спускавшихся с каждого из двух корпусов катамарана к ватерлинии. Под обоими корпусами имелось по платформе, на которых вполне могла поместиться лодка. Ступить на «Портус» – это все равно как войти в дом. Они поднялись по лестнице на открытую площадку, где могли устроиться двенадцать человек. Отделка судна – из дерева, черной кожи и белого стекловолокна. Никакого винила, никакой парусины, как на тех яхтах, где она бывала. Мила коснулась сиденья кресла – у нее под пальцами кожа, мягкая, гладкая. Ощущение сопровождалось перезвоном колоколов, низким и мелодичным. И действовало успокоительно.

Цветовая гамма отделки была контрастной, но совершенной в художественном решении. Спокойствие белого, чувственность черного. Коричневый цвет обычно навевал на нее грусть, но этот оттенок, густой, насыщенный, подействовал как-то по-особенному, ограждая от всего.

– Как красиво, – не могла не признать она.

Слева крутая винтовая деревянная лестница вела на верхнюю палубу.

– Неплохо получилось, – скромно ответил он, раздвинул стеклянные двери в огромное внутреннее помещение, где располагались столовая и просторный камбуз.

Она молча смотрела на Ричарда, пока он не произнес:

– Что скажете?

– Уверена, что даже в вашем окружении это судно выделяется, – ответила она, стоя на пороге.

– Что вам известно о моем окружении? – бросил он через плечо, не посмотрев, последовала она за ним или нет.

Мила продолжала неподвижно стоять.

– Вы не приобрели бы катамаран, не будь он особенным.

Ричард повернулся к ней лицом.

– По-моему, не следует этим хвастаться.

– Но было бы честно. – Разве его катамаран не одно большое бахвальство? – Я скажу это за вас. «Портус» – потрясающий. Вы, должно быть, получаете огромное удовольствие, плавая на нем. – И бросила взгляд на большой обеденный стол. – И ваши друзья тоже.

– Я вообще-то не привожу сюда друзей, – пробормотал он.

– Ну, коллег, клиентов.

Он оперся о столешницу и скрестил ноги.

– Их я тоже не привожу. Я люблю тишину, когда плаваю.

Мила прислушалась к работе мотора катамарана – звук не был очень громким. Интересно, сколько стоит судно с таким тихим двигателем?

Ричард не приглашал ее войти, не настаивал, не уговаривал. Он терпеливо ждал, стоя у кухонного стола, пока она не почувствовала, что ее колебание выглядит более чем нелепо и недружелюбно. О ней так всегда думали. Она перевела взгляд на двухкамерный холодильник в глубине камбуза.

– Догадываюсь – на ланч не будет сэндвичей с сыром из сумки-холодильника.

В тот момент, как только он отвел от нее пристальный взгляд, Мила шагнула на кухню.

Он распахнул дверцы холодильника.

– Вот лангусты, сыр таледжо, кальмары с острой приправой, салат «Нисуаз», хлеб на закваске.

Мила засмеялась:

– Я-то думала, что ошиблась, а это смахивает на тот же сэндвич с сыром. – Только более причудливый.

– Вы не едите морские продукты?

– Могу съесть креветки, когда они у меня есть. И моллюски. Они… безличны.

Ричард недоуменно сдвинул брови:

– А лангуст и кальмар не безличны?

– Нет. Особенно лангусты. Они… жизнерадостные.

Он смотрел на нее так, словно решал, что это: причуда или психоз.

– И вам будет неприятно их съесть?

– Да. Что-то подсказывает мне, что я лишусь аппетита. – Она улыбнулась. – В любом случае я не очень люблю сыр.

– Итальянскому таледжо не повезло, – пробормотал Ричард.

Он открыл винный шкаф – это оказался погребок с климат-контролем. В левой части – комнатная температура, в правой – холод.

– Красное или белое? – спросил он.

– Ни то ни другое, – с сожалением ответила она. Один лишь взгляд на покрытые капельками бутылки вызвало у нее ассоциацию с морскими брызгами. – Я на работе.

– Сейчас не на работе, – возразил он. – На полтора часа мы с вами в умелых руках капитана Макса Фарроу, чьи полномочия согласно международному морскому праву главенствуют над вашими служебными обязанностями. – И извлек запотевшую бутылку из шкафа.

Большое искушение – позабавиться всей этой гламурностью хоть чуть-чуть. Взять бокал, удобно устроиться на кожаном диване, насладиться приятно зазвучавшей в ушах музыкой ветра и повести себя так, будто они вовсе не чужие друг другу. Побеседовать, как обычные люди. Притвориться. Во всем притвориться.

– Ну разве что один бокал, – согласилась она. – Спасибо.

Ричард налил белого вина в бокал и передал ей.

Проба вина прошла в неловком молчании.

– Пойдемте, я проведу для вас экскурсию, – наконец произнес он и улыбнулся, но как-то неискренне.

Мила не услышала мелодичных звуков и не вдохнула запаха сладкой ваты, а раньше блеска безукоризненно ровных зубов было достаточно для внутренней гармонии. Не может быть, чтобы он волновался так же, как она. Неужели он сознает, что все это – показуха, игра?

Но для него это не игра, разумеется. Это его жизнь.

Мила встала.

– Спасибо, Ричард.

– Рич, – настойчиво поправил ее он. – Пожалуйста. Ричардом меня называют исключительно коллеги.

Она, разумеется, не коллега, но теперь невозможно обращаться к нему по-другому, не обидев. Еще больше не обидев.

– Прошу вас, Мила. Думаю, вам понравится «Портус».

– Спасибо, Рич. Я с удовольствием все осмотрю.

«Рич»… Странно услышать, как губы это произнесли, и в то же время раздражения она не ощутила. Звучит, правда, глухо, но привыкнуть можно.

Он показал Миле гидроцикл, закрепленный в задней части судна, морскую байдарку, водные лыжи – все, что нужно мужчине для приятного времяпрепровождения на воде. Но она не увидела ничего, что указывало бы на подводные развлечения.

– У вас нет никакого снаряжения для дайвинга? – удивилась Мила.

– У меня хватает дел и на поверхности, – прозвучал моментальный ответ.

Она сразу заметила недоговоренность в его словах. Что-то мешает ему сказать правду. Может он чего-то стыдится? Но Миле не нужны ее сверхспособности, чтобы почувствовать – подгонять его, побуждать к откровенности не стоит. Поэтому во время осмотра «Портуса» она почти ничего не говорила.

На катамаране было три зоны обитания: кормовая палуба, которую она уже видела, камбуз и невероятных размеров спальное помещение, занимавшее носовую часть, с панорамными окнами, под которыми были встроены шкафы черного дерева. Мила провела пальцем по черной, без единой пылинки, поверхности стола с дорогим лэптопом. Здесь же располагались невысокие книжные полки и мини-бар, а центральную часть занимала кровать с черным покрывалом и подушками. Все просто дышало чувственностью и не потому, что преобладал черный цвет.

У Милы под форменной рубашкой загорелась кожа. Легко представить Рича здесь, в этой обстановке.

– А где же широкоэкранный телевизор? – спросила она, ища глазами последний штрих.

– Я велел его убрать. Когда я здесь, мне не до просмотра телевизионных программ.

Мила повернулась к нему лицом:

– Это оттого, что здесь в первую очередь кабинет, а потом уже спальня?

Едва успев произнести эти слова, Мила пришла в ужас от своей дерзости. Говорить с клиентом о том, где он предпочитает спать, это не только непозволительно, это… ужасно.

– Простите, – поспешно извинилась она.

Рич махнул рукой и улыбнулся той самой улыбкой, которая освещала все вокруг.

– Я сам виноват, что у меня спальня рок-звезды, – пошутил он. – Я купил «Портус» не ради пространства. Здесь все, что мне необходимо, под рукой. А кому нужен телевизор, когда перед тобой захватывающий вид?

Все равно ей трудно представить, как он сидит и просто наслаждается красотой за широкими окнами.

– Вы работаете во время плавания?

– Бывает и так.

Мила судорожно искала тему для разговора, чтобы снова ощутить вкус и запах сахарной ваты.

– А где спит ваша команда? – спросила она, вспомнив маленькое помещение с кроватями и умывальником, которое успела увидеть.

Она не особенно вслушивалась в его объяснение и услышала только конец:

– …оно достаточно удобно для коротких путешествий.

– А для длительных?

– «Весткорпорейшн» требует моего частого присутствия в городе. Это путешествие оказалось самым длинным – три дня – с тех пор, как я приобрел «Портус».

Остальная часть «Портуса» представляла собой облицованную мрамором ванную, примыкавшую к спальне, шикарную, как и все, что она видела. Затем они вернулись на кормовую палубу и поднялись по винтовой лестнице к румпелю. Подобно всему на судне, это – чудо техники. Кнопки и светодиодные панели, два экрана с современными навигационными приборами и картами морского дна, а также множество другого оборудования, ей неизвестного. Капитан «Портуса» представился, но Мила стояла достаточно далеко от него, чтобы избежать рукопожатия. Сегодня ей лучше не оскорблять второго мужчину. А может, третьего.

– У вас две команды? – удивленно пробормотала она. Конечно, судно вместительное, но для одного пассажира…

– Рациональнее идти всю ночь. Я покинул офис в семь часов вечера два дня назад и проснулся здесь на следующее утро. То же самое и сегодня. Я отправлюсь до восхода солнца, а вернусь в Перт как раз вовремя, к приходу своего тренера.

Ничего себе. Использовать это потрясающее судно как водное такси…

Капитан Фарроу что-то тихо произнес в головной телефон, потом повернулся к Ричарду:

– Ланч подан, сэр.

– Спасибо, Макс.

На корме их ждал стол с обильным угощением и разнообразными винами. Палубный матрос Дамо вежливо поклонился, взбежал наверх по винтовой лестнице к румпелю, сверкая загорелыми ногами, и исчез.

Первое, что она заметила, – это отсутствие лангуста, вместо него появились кусочки цыпленка. Внимательность со стороны Ричарда ее тронула. Интересно, когда и где он успел дать насчет этого указания. Вероятно, команда катамарана обладает способностью действовать невидимо.

Мила уселась в мягкое кожаное кресло, поджав под себя босые ноги. Порывы ветра налетали из-за задней части катамарана. Она наполнила тарелку аппетитными деликатесами.

– Как давно вы работаете в Департаменте? – спросил Рич, намазывая хлеб паштетом и козьим сыром.

Для ее клиентов не было необычным начинать беседу на личные темы. Необычно то, с какой легкостью она ответила.

– Шесть лет. До восемнадцати я обучала тех, кто хотел плавать с аквалангом, – это в горячий сезон, а не в сезон работала волонтером в заповеднике.

– В то время как большинство тинейджеров упаковывают продукты в магазине или разносят бургеры после школы?

– Здесь по-другому. Постоянная работа есть на ферме, в отелях или в заповеднике. И это все. Конечно, можно уехать.

– Обслуживание… не ваше призвание?

Мила с минуту смотрела в тарелку с едой.

– Если честно, люди – это не мое. Я предпочитаю уединение рифа.

Она – типичный интроверт. Но Рич не стал высказываться по поводу ее коммуникабельности.

– А работа на ферме? Там ведь людей не много.

– Я бы поработала в Уорду, – сказала Мила, – но туда не так просто попасть – желающих хоть отбавляй, а владельцы с каждым годом сокращают артели. Жизнь подальше от города не всем подходит, – сказала Мила, – но имеет свои преимущества.

– Какие же?

– Можно свободно дышать, – ответила она, вспомнив, как ей было тяжело во время единственного и последнего посещения столицы, когда она была подростком. – Распорядок жизни устанавливает земля, а не чей-то план. Все предсказуемо. Предопределено.

Она подцепила на вилку кусочек цыпленка и окунула в острый соус, потом положила в рот и задумчиво начала жевать.

– Некоторые люди назвали бы это скучным… – осторожно произнес Рич.

– Не для меня. В жизни достаточно много разнообразия и без определенной цели.

– И это важно? Почему? – Он сверлил ее взглядом.

Мила глубоко вздохнула – она понимала, что ему любопытно узнать о ее особенных ощущениях.

– Вы спрашиваете о…

– О жизнерадостном лангусте и о самодовольном рифе. Вы, кажется, очень тонко чувствуете то, что вас окружает. Возможно, это связано с культурой ваших предков…