Агент

Глава 20

— Это вы молодцы, — довольно ухмыльнулся я, заглядывая в повозку. Там в туго спелёнатом виде и с кляпом во рту обнаружился сбежавший от нас безопасник, левый глаз которого заплыл внушительного вида свежим фингалом. — Это Гордей его так, что ли, приложил?

— Отчего ж Гордей-то? Гордей его только в телегу снёс, — мотнул головой дед, — а приложил его я. Вот как шум да гам вы во флигеле-то устроили, я и пошёл глянуть, что там к чему. А Гордею наказал подле телеги оставаться. И тут вдруг этот ко мне навстречь. За сторожа меня конторского принял. Дуй, говорит, старик, со всей мочи в свисток, подмогу скликай. А отколь у меня свисток-то? Вот я ему промеж глаз и вдарил. А уж Гордей его сюда потом доставил да в чувства привёл.

— Ну ты силён, дед, — не удержался я от проявления искреннего восхищения. Надо же, с одного удара агента безопасности уложить. Хоть инспектор и погонял того предварительно, но всё равно, это же ещё исхитриться как-то нужно. — Спасибо вам. Значит, с поста подмога сюда не ломанётся? Сторож этот твой конторский шороху не наведёт?

— Да знаю я того сторожа. Пенёк замшелый. Дрыхнет поди без задних ног, — махнул дед рукой и покосился на инженера Ильина. Тот, зайдя за телегу и стеснительно отвернувшись, принялся спешно переодеваться. — Нашли, стало быть, товарища вашего?

— Нашли, — кивнул я, — только некоторые непонятки до сих пор не разъяснили. А вот тебе с сыном, Егор Евсеич, теперь по-любому только с нами отсюда выбираться. Прибить вот этого господина мы не смеем, поскольку не дело это — пленных жизни лишать. И с собой его тоже не потащишь. Лучше обратно во флигеле спрятать. По утру его, конечно, найдут, узнав и о нашем набеге, и о вашем с сыном участии. Да только, надеюсь, мы все к тому времени уже сбежим. Ты бы отправил Гордея унести товарища.

Дед согласно кивнул и жестом указал слышавшему всё Гордею забрать из телеги пленника. Кузнец легко подхватил безопасника и, закинув на плечо, понёс в сторону флигеля.

— Только, — посоветовал я ему вслед, — привяжи его там к чему-нибудь хорошенько. Чтоб не сбежал.

Гордей никак не отреагировал на мои слова, хотя наверняка их расслышал. Вот ведь флегма безмолвная.

— Егор Евсеич, — повернулся я к деду, — не обессудь, но, раз ты всё равно с нами, я при тебе господина инженера о военных тайнах порасспрашиваю.

— Да считай, что меня тут и нет, — дед полез на своё место возничего.

— Иван Федотович, — тянуть с вопросом я не стал, — так как же так получилось? Если б я не выяснил, что под поезд попали не вы, а обходчик, никто бы и не узнал, что вы живы. Но, расследуя ваше дело дальше, мы нашли сгоревшую будку обходчика, а в ней служебный журнал и ваши очки. Из чего я сделал вывод, что вас похитили. А вы говорите, что отправились сюда добровольно. А как же тогда ваша докладная об оружии?

Закончивший с переодеванием инженер сложил в телегу аккуратно сложенную пижамную пару с тапочками и развёл руками:

— Очки я оставил в будке в виду собственной рассеянности. Уж слишком неожиданно поступило предложение сменить службу. О непонятном тогда для меня оружии, не отрицаю, составлял рапорт и направлял оный по назначению. Однако явившиеся ко мне после господа убедили меня, что работы ведутся с ведома и разрешения на то самых наивысочайших особ и герцога в том числе. Мне сие и Зигмунд Зигмундович подтвердил. А про докладную я ему сообщить не решился.

— Зигмунд Зигмундович? — переспросили мы одновременно с Холмовым.

— Ну да, — кивнул Ильин, — сын графа Миассова и товарищ мой по учёбе. Он тут руководит всем проектом. Он же мне и очки новые раздобыл, и об охране моей распорядился. Сказал, что дело секретное, особой важности, сильно интересующее иные державы. Посему персону мою надобно с особой тщательностью охранять от шпионов разных да диверсантов. Я вас, кстати, за таковых сперва и принял.

— Вот как? — задрав брови на лоб, глянул я на него.

— Ну а кто ж ещё будет среди ночи затевать драку с охраной и врываться ко мне в комнату с оружием в руках?

Ну да, была некоторая логика в его словах.

— У вас не вызывало подозрений, — вмешался Холмов, перебив инженера, — что под охраной находитесь только вы? На остальных ведь специалистов такие меры безопасности, насколько я понимаю, не распространяются.

— В моё ведение перешли документы особой секретности, — качнул головой Ильин. — Все планы по направлению развития железной дороги, все подготовительные работы и расчёты для оных. Некоторые планируемые направления и ответвления дороги необходимо было держать в особом секрете. Кроме того, следовало контролировать состояние насыпи, шпал и полотна непосредственно в самой зоне. Пути ведь здесь эксплуатируются довольно активно, отчего угроза прийти в негодность весьма велика. А иных специалистов моего уровня, Зигмунд Зигмундович о том осведомлён, не то что здесь, во всём государстве не сыщется.

— А что за секретные ответвления такие с направлениями? — эта тема особенно меня заинтересовала. — Куда они должны были вести?

— Через некоторые баронства к пределам герцогства. В частности, требовалось у границ с Пермским государством вывести пути к совершенно определённой точке на уже строящейся официальной ветке. При этом проложить дорогу следовало так, чтобы обойтись минимумом горных работ, как то: рытьём тоннелей, возведением насыпей и строительством мостов. Поскольку ресурсы и средства и без того задействованы немыслимые. Посему я и не усомнился в заинтересованности самого государя в данном проекте.

— И вы всем этим занимались в одиночку? — удивился Холмов.

— Ну почему же, — пожал плечами Ильин, — непосредственно на участках занято несколько нанятых для того горных и дорожных инженеров. В скором времени я должен был проверить их работу. Кстати, господин Штольц, я вспомнил, где слышал вашу фамилию. До меня были доведены ваши уточнения о зазорах в рельсовом полотне. Значит, это вы тот новый коронный дознатчик, что явился к нам из иномирья?

— Он и есть, — не стал я отнекиваться. — Только в управлении произошла реорганизация, и я теперь при нём на правах фельдагента.

— Это не важно, — отмахнулся инженер. — Главное, что мы проверили ваши рекомендации. При проходе короткого состава на невысокой скорости нагрев полотна не являлся критичным. Однако испытания даже чуть с большим количеством тяжёлых буксируемых вагонов на экстремальной скорости, потенциально необходимой при ведении боевых действий, продемонстрировали вашу правоту. Посему должен выразить вам своё почтение и радость от знакомства. Благодаря вам я внёс в свою дальнейшую работу некоторые поправки. А также мне поручили контроль реконструкции уже проложенных путей.

— Всё это вряд ли теперь у вас получится, — покачал я головой. — По крайней мере, в обозримом будущем. Вон, уже Гордей возвращается. Так что теперь мы отправимся в доки, после чего постараемся вывезти вас отсюда. Вся ваша деятельность приостанавливается до прояснения ситуации. Как утверждает высокое начальство, оно не особо в курсе проводимых здесь работ по вооружению составов. И значит, предстоит разбирательство с участием самых влиятельных особ. Вам уготована важная роль свидетеля, поскольку, сдаётся мне, втянули вас в это дело отнюдь не честным путём. Кстати, — осенило вдруг меня, — вы говорили о секретных документах. Они случайно не у вас хранятся?

— Нет, ну что вы, — отмахнулся Ильин и указал на здание конторы: — Они здесь, в сейфе на втором этаже.

— Так, может, — обрадовался я, — навестим сторожа и заберём бумаги с собой? Что мы, с каким-то замшелым пеньком не справимся? Лучших доказательств, чем секретные документы, и не придумаешь.

— Увы, — разрушил Ильин такой чудесный план, — не выйдет. Шифр от сейфа знает лишь специальный охранник, что приходит в контору лишь поутру. И сам сейф вам не вывезти, — предвосхитил он следующий мой логично назревший вопрос, — слишком уж большой и тяжёлый. Всех ваших сил на то не хватит.

Как говорится, неприятно, но не смертельно. Есть шанс даже без бумаг вернуться в комитет победителем на белом коне. И речь вовсе не о флегматичной Торопке.

Гордей молча подошёл к нам, махнул рукой отцу и пошагал рядом с плавно тронувшейся телегой.

— Что ж, раз с документами у нас не выгорит, тогда расскажите, — собственные недавние слова про влиятельных особ напомнили мне о кере Сотексе, — что вы думаете о вооружении тех поездов, что здесь подготавливают? Вы ведь считали его необычным.

— Прежде всего меня удивила скорострельность орудий, как малого, так и большого калибра. Ну и относительно низкий уровень шума при выстрелах. Я даже обратился к графу Миассову, как к человеку, сведущему в оружии, но тот усомнился в моей оценке, сказав, что сие мне померещилось.

— И тогда вы решили сообщить об оружии в комитет? — подытожил я.

— Сообщил, — пристально глянул на меня Ильин. — Однако про то вне комитета никто не должен был узнать. Посему ваша осведомлённость весьма для меня удивительна.

— Это потому, — решил я не скрывать правду, — что я работаю ещё и на комитет. Обличён, так сказать, некоторыми полномочиями. И это, соответственно, обязывает вас безоговорочно содействовать мне и следовать моим распоряжениям.

— Понятно, — кивнул инженер. — Вот только ничего особого в патронах да снарядах я, ознакомившись с ними, не углядел. Разве что недоумение вызвало использование эльфами пороха в обход конвенции. Впрочем, — пожал он плечами, — масштабы производства боеприпасов столь внушительны, что, учитывая большую дешевизну в их изготовлении, величина прибыли могла быть веской причиной для нарушения собственноручно инициированного запрета.

— Вполне вероятно, — согласился я. — Ну а конструкция самого оружия?

— Системы достаточно просты, хотя и сильно отличаются от уже существующих, — Ильин поправил очки, съехавшие от чего-то на кончик носа. — В самозарядном оружии кассетный пружинный магазин заменён на барабанный, в коем помещается куда больше патронов. А сама перезарядка, вы представляете, производится обратным давлением пороховых газов. Простое и очень изящное решение. Никаких сложных пружинных механизмов, никаких проблем с применением пирогидрита и стеклографита. Можно использовать самые дешёвые сплавы.

— Отчего же не представляю, — вздохнул я. — Очень даже.

— Должен заметить, — вмешался Холмов, — что к самым простым решениям порою ведёт самая сложная и долгая дорога.

— Да, как инженер, не могу с вами не согласиться, — уважительно кивнул инспектору Ильин. — Упростить механизм, да при том ещё и повысив его функциональность, невероятно сложно. Впрочем, в жизни всегда есть место гению.

— И вполне возможно, — усмехнулся я, — что этот гений притащил сюда нелегально технологии из мира, подобного моему. Может даже, непосредственно из моего. Знакомы мне подобные конструкции. Так что комитет вы вовсе не напрасно предупредили.

— Пост впереди, — обернулся к нам дед Егор. — Поболее прежнего будет да посерьёзнее. Вы уж, господа, расстарайтесь, не позвольте заподозрить чего.

Будка охраны действительно была посолиднее предыдущей. И шлагбаум имелся, выкрашенный, как положено, в чёрно-белую полосочку. И даже постовые проявили гораздо больший интерес к нашей компании. Инженера они узнали, но вот с чего вдруг важного спеца везут на объект на такой непрезентабельной телеге да в такую рань, вполне закономерно поинтересовались. Светать-то ещё еле начинало.

Но тут мне и объяснять ничего не пришлось, поскольку Ильин сам инициативу проявил:

— Комиссия поутру высокая будет. Велено посему незамедлительно, к приезду проверяющих, всю документацию в должный порядок привести. Стало быть, и вам, братцы, нынче надлежит ухо востро держать да особо постараться видом неопрятным господ проверяющих в раздражение не ввести.

— Нас про то не извещали, — отмахнулся один из охранников. — Да и смена уже через пару часов всего. А где это видано, чтоб господа проверяющие раньше полудня заявлялись? Пускай из-за них следующий наряд чешется.

— Но-но, отставить разговорчики, — решил я для убедительности внести строгости в беседу. — Расслабились тут. А ну как всё же с самого ранья припрутся? Начальство с вас за расхлябанность три шкуры спустит. А после ещё и солью на живое посыплет.

— Не стращайте, ваше благородие, — скривился один из охранников. — В карцер за такое не определят, на каторгу тем паче не отправят. А иное нас и не трогает. Без того сидим в этой глуши, как сосланные, от скуки помирая.

Хотел пообещать страдальцу веселье, что непременно случится, узнай его начальство, каких дел натворила тут наша компания, но сдержался. Пускай ещё немного поскучает.

— Вернёмся к нашим баранам, — обратился я к Ильину, когда мы отъехали от поста на достаточное расстояние. — Вы вот упомянули внушительные масштабы производства боеприпасов. А не известно ли вам, как давно организовано это производство и где оно размещается? Где-нибудь здесь же на зоне?

— Нет, не здесь, — помотал головой инженер. — Случайно про то прознал, но уверен, сведения точные. Производят всё под Карабашём, и уже давно. Лет с пять тому, не меньше, как начали. Сюда же доставляют небольшими партиями и хранят на складах, что не очень далеко от доков. Вы их увидите. И из каждой партии частью изделий заряжают уже готовые боевые составы, дабы проверить и орудия, и сами снаряды. Могу предположить, что и некоторые части боевых механизмов производят там же в Карабаше.

— И много уже таковых составов? — хмыкнув, поинтересовался Холмов.

— Я о двух знаю, — не задумываясь ответил Ильин. — И третий как раз к испытаниям готовится.

А я подумал, что вот она, настоящая причина тогдашнего приезда графа Миассова к грандлорду Мэриталу. Никакие вырубки лесов ими поди и не обсуждались. Наверняка о поставках оружия с боеприпасами беседы вели. Значит ли это, что старый граф всё же в курсе всего? Тогда ведь ещё и посол пермского герцогства с ним, получается, в сговоре. Не зря Ильин упомянул секретную ветку, что к границе с пермяками строится. Ой, не зря.

Может быть тот заговор сепаратистов, «перм-герцогом» поддерживаемый, всё же реален? Может и впрямь часть земель хотят от Селябы отчекрыжить и к Пермякам присоединить? Тогда вроде как всё складывается.

Только вот тогда остаётся неясным, почему Миассов с нами миндальничает. Ну не может же быть, что он, как и Мэритал, не в курсе был, чем за их с грандлордом спинами, молодёжь занималась? Или может? Ильин же говорит, что здесь всеми делами сынок графский управляет. И в Карабаше место Мэритала занял наш знакомец Араис. Теперь он грандлорд эльфячий, и вполне возможно, что подрыв Мэритала в дворянском собрании совсем не случайным был. Мешал старый вожак молодым волчарам делами воротить. Вот его и скушали.

— А скажите, Иван Федотович, — решил всё-таки уточнить я, — не известно ли вам что-нибудь об участии в этом деле графа Миассова? Он знает о производстве оружия и поездов?

— До сей поры я был уверен, что так оно и есть, — немного замявшись, произнёс инженер. — Но вы заявили, что, вопреки моим убеждениям, высшим властям про то неведомо. Чем зародили во мне сомнения относительно Зигмунда Поликарповича.

— Кстати, — осенило меня, — а чего они все Зигмунды? Они случайно не родственники Зигмунда Двенадцатого? А то видел я на днях фотографию того. Больно уж на старика Миассова похож.

— Так и есть, — кивнул Ильин. — Странно, что вы не знали. Их отцы родные братья. Так принято в роду правителей Перми, что старшего сына, коему трон наследовать надлежит, всегда Зигмундом нарекают. Вот и отец графа Миассова от той традиции не отошёл. Да и сам Зигмунд Поликарпович тоже.

— Как же он к Селябе-то прибился, раз в родстве с пермским герцогом состоит?

Вместо Ильина ответил инспектор:

— То случилось, когда он женился, с местным родом Миассовых породнившись. Ему после и сие поместье в наследство перешло, и фамилия досталась.

— Так вы, Шарап Володович, о том знали? — удивился я.

— Разумеется.

— А чего ж мне не сообщили? Мы бы уже давно все части головоломки сложили.

— Видите ли, мой друг, — склонив голову, чуть нахмурился Холмов, — складывая две половинки, далеко не всегда можно получить единое целое. Особенно, если одна половинка от неспелого яблока, — он кривовато ухмыльнулся, — а другая от подгнившего огурца. Прежде, чем делать выводы, необходимо удостовериться, что части вашей головоломки действительно имеют отношение к общему вопросу, а не состоят сами по себе.

— Но теперь же вроде всё срослось, — обижаться на колкость Холмова я не стал, потому как прав он был, без всяких сомнений. — Ну или почти всё. И родство Миассовых с Зигмундом Двенадцатым, и производство локомотивов на их земле. И даже секретная зона на ней же, где на поезда броню вешают. И ветки, что к границам герцогства пермского ведут.

— Тут я, Владислав Сергеевич, не стану с вами спорить, — пожал плечами Холмов. — Факт наличия намеренного сговора между высокими вельможами двух герцогств и эльфийской диаспоры нами фактически установлен. Остаётся лишь выявить конкретных участников сего сговора. Я так понимаю, вас гложут сомнения на счёт Зигмунда Поликарповича. Вы отчего-то считаете, что сын его действовал без ведома отца, а то и вопреки его воле. И сомнения ваши зиждутся на нежелании графа Миассова лишать вас жизни, при полной на то возможности.

— Да и как человек, — кивнул я, в который раз удивляясь прозорливости инспектора, — старик мне импонирует. Один раз я его уже в заговоре заподозрил и даже Ашинскому о том доложил. А теперь вот даже совестно от того. Не вяжется у меня граф с образом заговорщика.

— Ошибка ваша в том, что вы пытаетесь чужие поступки обосновывать личными симпатиями или же отсутствием оных. В то время, когда объект ваших наблюдений совершает действия, руководствуясь лишь выгодой и целесообразностью. Граф, насколько я его знаю, никогда не страдал мягкосердием. Отнюдь, он всегда был человеком твёрдым и решительным в делах. И никогда не ставил личную привязанность выше собственных же амбиций. Могу предположить, что, как бы он к вам внешне не благоволил, но помешай вы его стремлениям, и жизнь ваша станет зависеть лишь от соразмерности приносимой вами пользы и вреда от совершаемых вами же действий.

— Считаете, он, как и все, лишь надеется воспользоваться моими иномирскими знаниями?

— Либо же, — пожал плечами инспектор, — предполагает, что последствия вашей гибели или исчезновения могут принести больший вред его планам, чем ваше вмешательство. До сей поры ваши расследования не сильно угрожали делу. Возможно, граф не предполагал, что вы решитесь проникнуть на зону и сумеете найти господина инженера. Однако теперь я не поставил бы на вашу жизнь и ломаного гроша. Силы, задействованные в планах Зигмунда Поликарповича, видятся мне весьма внушительными.

— И тем не менее, — хмуро глянул я на него, — вы решились отправиться сюда со мной.

— Без меня ваши шансы выбраться отсюда, — усмехнулся Холмов, — оказались бы и вовсе ничтожными. Несмотря на свою смышлёность и проницательность, вы, в силу горячной увлечённости, допускаете ошибки в мелочах, кажущихся вам отнюдь не существенными.

— Я весьма благодарен вам, — кивком обозначил я поклон, — за помощь. Но только не пойму, Шарап Володович, почему вы мне указываете на ошибки лишь после того, как я их совершу? Возможно, будет лучше, если вы станете предупреждать меня как-то заранее?

— Если вы не будете совершать ошибки, — Холмов похлопал меня по плечу, — никогда не научитесь самостоятельно предвидеть их.

— В моём мире говорят, что лишь дураки учатся на своих ошибках. Умные учатся на чужих.

— Дураки, — махнул рукой инспектор, — не учатся ни на каких. Им что в лоб, что по лбу.

— И всё же, — вздохнул я, — в данных условиях я бы предпочёл заблаговременное ваше вмешательство.

— В таком случае, — не стал дальше спорить Холмов, — мне стоило бы узнать о ваших дальнейших планах.

— Я хочу угнать бронепоезд. Тот, что готовится к испытаниям.