Агент

Глава 7

— Действительно, дорогая вещица, — выглянула из-за моего плеча незаметно подошедшая Мелисса. — Наших эльфийских мастеров работа. Обратите внимание на тонкую оправу. Очень редкий металл, гибкий и чрезвычайно прочный. Такую оправу почти невозможно повредить. Да и линзы небьющиеся.

— Ну да, не дешёвка какая-нибудь китайская, — покрутил я в руках пенсне. — А семья инженера не так чтобы сильно богато и живёт. Хотя, если зрение у него не ахти, а на работе без очков не обойтись, то можно и разориться на подобный девайс. Вещь-то статусная, а инженер любит выглядеть презентабельно.

— Считаете, — Шарап Володович протянул ко мне руку, и я передал ему пенсне, — это принадлежало Ильину?

— До сей поры, — пожал я задумчиво плечами, — мне такие двойные окуляры и не попадались на глаза. Я даже в дворянском собрании одни лишь монокли встречал. А тут точная копия того, что я на фотографии у Ильина видел. Вряд ли в такой глубинке кто-то ещё пенсне носит.

— Допустим, — кивнул Холмов. — Но что это даёт? Мы можем сделать вывод, что инженер посещал домик обходчика и только. Ибо не стоит исключать вероятность того, что он случайно обронил или просто позабыл пенсне. А поскольку господин инженер мог сразу и не обнаружить утрату, нельзя однозначно утверждать, что потеря этого, как вы сказали, девайса непосредственно связана с исчезновением самого Ильина.

— Не скажите, не скажите, — не согласился я с инспектором. — Взгляните на линзы. Видите, они не выпуклые, а наоборот вогнутые? У моего отца такие же очки, он без них и шагу шагнуть не может, только на ночь снимает. Это ведь при дальнозоркости очки только для чтения надевают, а ходить прекрасно и без них хоть весь день могут. У Ильина же другая проблема — близорукость и, судя по кривизне линз, неслабая. Он без очков, как без рук. Так что не заметить потерю пенсне инженер точно не мог.

— Убедили, звучит довольно логично, — инспектор сделал вид, что хлопает в ладоши. — Вы делаете несомненные успехи в навыке ведения расследований. Всегда верил, что из вас выйдет прекрасный сыскарь.

— Ах, дорогой Влад, — подскочила Елизавета Тихоновна, — вы такой умный и такой наблюдательный! Ни на секунду не сомневаюсь, что вы обязательно раскроете это дело!

Она хотела ухватить меня под локоток, но я вовремя отстранился, сделав вид, будто заметил в обгорелых развалинах нечто значимое:

— Простите, сударыня, но мне нужно ещё немного осмотреться. А вам не советую особо ко мне приближаться, поскольку здесь можно сильно испачкаться, а то и пораниться вдруг, не дай бог. Вон видите, гвозди то там, то сям торчат.

Елизавета поджала обиженно губки, но за мной на пепелище не сунулась.

Что же здесь всё-таки произошло? Думается, инженера схватили и похитили именно отсюда, а обходчик Никодим стал тому свидетелем. За что и поплатился.

Только почему его не убрали сразу же прямо здесь? Могли бы пристукнуть, а потом спалить в избушке. Хотя, наверное, труп мог обгореть несильно и его опознали бы. А так зашвырнули бедолагу под поезд, его и превратило в фарш. Городовым, что потом на место аварии прибыли, сказали, что погиб инженер Ильин, служивые и поверили. Им, видать, по барабану, кого хоронить. А Агафью Егоровну на опознание никто и не звал, потому как она могла бы понять, что это останки не её мужа. Кремировали Никодима быстренько да закопали, даже не думая, что из столицы на расследование вроде как пустякового несчастного случая могут меня прислать.

А вот взяли и прислали. Потому что успел инженер в комитет стукануть раньше, чем ему рот заткнули. Ильина же запрятали скорее всего в той запретке, куда ответвление железной дороги ведёт. И не удивлюсь, если действительно к делу какому приставили.

— А скажи мне, голубчик, — окликнул я гоблина, не очень то и спешившего вернуться к своей работе, — ты случаем не в курсе, по этой дороге через переезд нельзя ли до запретной зоны добраться?

— Феофаном меня кличут, — поморщился зеленомордый. Не по нраву ему пришлось моё обращение.

— Хорошо, Феофан. Так можно или нельзя?

— Вы про тот предел, что забором колючим огорожен? Отчего ж нельзя? Можно, если на развилке левее взять. Да только вас туда всё равно не пустят. Больно строгая там охрана. Там и нас путейных не всех пущают.

— А ты там не бывал?

Гоблин в ответ лишь кинул на меня косой взгляд исподлобья.

— Не переживай, заплачу, — похлопал я себя по карману.

— Сам не бывал, — оживился Феофан. — Но племяшу моему Небене доводилось там работать. Только ему о том говорить никому не велено.

И многозначительно кивнул в сторону одного из сопровождавших нашу компанию всадников.

Я подошёл поближе к гоблину и склонился, нависнув над ним. Шепнул на ухо:

— Но ведь твой племяш не откажется заработать пару золотых?

— Три, — так же шёпотом мгновенно ответил наглец. — И один мне, за то, что вместе вас сведу.

— Ну хорошо, — не стал я спорить. Сумма, конечно, немалая, но информация сейчас куда важнее. — Мы живём у графа Миассова. Пусть твой племяш вечерком меня там отыщет. Там же и деньги получит, если всё, что знает, расскажет. И твою награду заодно тебе передаст.

— Э, нет, — заартачился вдруг Феофан. — Мне моё вперёд, а к графу Небеня не пойдёт. Нам к графу никак нельзя. Ты, господин хороший, сам по вечеру в корчму приходи, что в нашей слободке имеется. «Шалый пёс» называется. Там с Небеней и потолкуете.

— В корчму приду, — в этом я проблем не видел. — А вот долю твою я всё же через племянника тебе передам, если он явится в этот твой «Шалый пёс».

И что за названия такие у этих гоблинских забегаловок? То «Слепая лошадь», то теперь вот «Шалый пёс». Вот то ли дело у орков — «Газагов стан». И всё ясно, что к чему, и звучит солидно. А тут ерунда какая-то, а не названия.

— Не доверяешь? — угрюмо прищурился Феофан.

— Не доверяю, — пожал я плечами. — Были прецеденты.

Гоблин сложил домиком брови, задумавшись, но уточнять, что такое прецеденты, не стал. Как не стал и обижаться на мой прямолинейный ответ:

— Договорились. Я тогда сам с племяшом приду. А вот ты никого с собой не приводи. Ни к чему нам лишние глаза да уши.

На том и порешили. Ничего страшного со мной в корчме не случится. Особенно, если орк с инспектором снаружи меня подождут и подстрахуют. Ведь полностью полагаться на это хитровывернутое племя однозначно не стоило. Тут каждое слово проверять надобно.

— А не прокатиться ли нам с вами, дамы и господа, — повернулся я к своим попутчикам, — до запретной зоны?

Дамы приняли такое предложение с энтузиазмом — им всё равно, куда, лишь бы ещё на пароходе покататься. А вот Шарап Володович обеспокоился:

— А может, ну его, Владислав Сергеевич? Уж коли говорят, что охрана строгая, надобно ли рисковать? А ну как стрелять начнут? А с нами барышни.

— Сразу не начнут, — Тимон решил поддержать мою инициативу. — Чай не слепые, увидят, что мы с жандармами приехали.

— Даже если нам в одночасье от ворот поворот не дадут, что с того проку? — нахмурился инспектор. — Только время зря потеряем. Про пропажу Ильина нам в пределе том всё равно никто ничего не скажет. Если то не их рук работа, то они поди и не знают про инженера ничего. А если причастен кто, так тем более и не подумает перед нами раскрываться.

В этом инспектор несомненно был прав. Вот только никак не объяснить ему, да ещё и при посторонних, что кроме непоняток с инженером нужно мне ещё как-то с бронепоездом разобраться. А он, к гадалке не ходи, где-то в запретке спрятан.

Там ведь наверняка такие же мастерские и опытные лаборатории, как в поместье Карабашских возле резиденции эльфийского грандлорда были. Так что, хоть одним глазком, но должен я туда заглянуть. Не удивлюсь, кстати, если и здесь без эльфов не обошлось.

— В моём мире говорят, — пожал я плечами, — что попытка не пытка. У нас ведь всё равно никаких больше зацепок нет. Или вы, Шарап Володович, ещё что предложить имеете?

— Да если бы, — чуть подумав, развёл инспектор руками. — То, что от папки после огня осталось, я прихвачу. Вдруг да увижу что полезное. Но особо на то надежды нет, уж больно сильно обгорела папка-то. Ещё я бы провёл опрос супруги пропавшего и ближайших приятелей. Если, конечно, имеются таковые. С кем-то ведь господин инженер общался, мог и сказать нечто, что на след навести нас способно.

— Согласен с вами, — кивнул я. — Но давайте всё же прокатимся ещё немного. Очень любопытно мне это таинственное место. Лишний час нам погоды не сделает. А как вернёмся и отобедаем, так сразу и займёмся всякими расспросами.

На том и порешили. Погрузились, перебрались через пути и покатили по полям да лугам, залитым ярким полуденным солнцем. На развилке дороги двинули в указанном гоблином направлении и довольно быстро добрались до въезда в зону. Выяснив при этом, что и железная дорога, и грунтовая, по которой мы прикатили, практически сходились в одном месте.

Я ожидал увидеть будку охраны, но был изрядно удивлён, обнаружив перед собой самый натуральный бетонный ДОТ с горизонтально вытянутой узкой амбразурой и с возвышающейся над крышей смотровой башенкой, сваренной из стальных уголков и листов.

Справа от этого мощного укрепления имелся перекрытый воротами въезд для поездов, слева — для машин. И высокий двухрядный забор из колючей проволоки, уходящий в дальние дали в обе стороны от ДОТа. Ворота, кстати, не глухие, а тоже из колючки, натянутой на стальной профильный каркас. Поэтому обе дороги легко можно было разглядеть и дальше. Ещё примерно с километр они шли параллельно, а после исчезали, дружно заворачивая за какой-то лесок справа.

— А ну-ка стоять! Отвечайте, кто такие будете?! — едва мы подъехали к воротам, заорал караульный с башни. И оружие на нас направил.

Пока же я вылезал из автомобиля, ещё один боец, спеша на подмогу воинственному горлопану, шустро взобрался на башенку, гулко прогромыхав сапогами по железным ступеням винтовой лесенки.

Форменные мундиры явно военного образца, правда не пойми какого цвета. Словно и впрямь серой пыли в хаки добавили, а после ещё на солнце долго всю одежду держали, заставив краску сильно подвыгореть. Что ж, права Мелисса, тускло и невзрачно форма выглядела.

Фуражки того же цвета. Без козырьков, как у фуражиров каких-нибудь, но с кокардой на околыше. Правда издали не рассмотреть, что там на них. А вот на самой форме вообще ничего: ни петлиц, ни погон, ни нашивок нарукавных. Не факт, что это воинское подразделение. В моём мире, вон, иные охранные предприятия так своих сотрудников наряжают, что их форму от реально военной разве что человек особо сведущий отличит.

Вооружены были оба бойца длинными армейскими дротовиками, но это тоже не показатель. Тут с такими чуть ли не все подряд шастают, даже лесные бандиты.

А вот из амбразуры ДОТа на нас уставилось дуло вовсе даже необычного для этого мира оружия.

Надо же, только-только я про пулемёт Максима вспомнил, а тут до безобразия похожий ствол нарисовался. Только раза в полтора массивнее, если меня глазомер не подводит. Говорят же, что у страха глаза велики. А я себя очень даже неуютно почувствовал, когда эта дура железная на меня нацелилась. Враз надежда на адекватность охранников куда-то исчезла.

— Э-э-э! Отставить оружие! — стараясь выглядеть как можно увереннее, проорал я в ответ. Поправил фуражку на голове и бляху служебную, заранее приготовленную, показал. Причём не столько караульным с башни, сколько тем, кто из ДОТа за нами наблюдал. — Коронный дознатчик на правах выездного комиссара, статский советник Владислав Штольц. Расследую дело об убийстве. Имею высокое распоряжение о безотлагательном содействии моей персоне всех коронных служб и ведомств. Как видите, со мной даже сопровождающие из жандармерии приехали.

Я указал на беломундирных всадников, что вместе с графскими людьми благоразумно остались позади машины. Хотя, как мне показалось, начни стрелять эта штуковина из ДОТа, хоть прячься, хоть не прячься за бортами нашего автомобиля, один чёрт, все полягут.

— Вернитесь на ваш пароход, господин дознатчик, и уезжайте вместе со своей жандармерией, — раздался чей-то властный голос из утробы ДОТа. — Иначе я отдам команду открыть огонь.

— Вы не подчинитесь распоряжению самого канцлера? — я сделал вид, что удивился.

— Мы не получали никаких распоряжений, — нагло заявил неизвестный переговорщик, скорее всего командовавший охраной поста. — У нас тут никого не убивали, и никакого дознатчика мы к себе не ждём! Убирайтесь к лешему!

— У меня есть письменное подтверждение моих полномочий! — не стал я обращать внимания на грубость.

— А у меня есть приказ моего начальства пресекать огнём любые попытки проникновения на охраняемую мной территорию.

— Но вы не имеете права препятствовать представителю закона! Я веду расследование!

— Ведите его в другом месте, господин дознатчик. У нас тут свои законы.

Ствол в амбразуре слегка дёрнулся, и я отчётливо расслышал металлический лязг затвора, явно намекающий на готовность непонятного оружия к стрельбе.

— Господин дознатчик! — окликнул меня один из графских бодигардов, тот, что походил на Пушкина. — Смею заметить, что куда разумнее было бы послушаться господина офицера и уехать отсюда.

— И правда, Владислав Сергеевич, — поддержал его Холмов, — не стоит искушать судьбу.

Судьба судьбой, но что же это за штукенция такая странная у караульных в ДОТе? Неужели действительно пулемёт? Может всё-таки, пусть пальнут хоть разок? Наверняка сначала предупредительным выстрелом поверх голов напугать попробуют. Ну не верилось мне, что они запросто решатся пристрелить меня, официально и по полной форме представившегося. Да ещё кучу других людей с жандармами в придачу положить. Кто бы ни руководил этими странными товарищами, вряд ли они сумеют замять дело о пропаже такого количества не самых последних в герцогстве особ.

— Вы, может, хотя бы представитесь?! — решил я ещё немного подокучать невидимому собеседнику. — С кем имею честь беседовать? А ещё лучше, назовите имя того, кто вами командует. Должен же я знать, на кого жаловаться своему начальству.

— Артюхин!

Я уж было решил, что мой оппонент надумал ответить мне, но, как оказалось, он лишь окликнул одного из часовых на вышке.

Бздынькнул пружинный спуск, и в сухую землю у моих ног вонзился дротик, осыпая брюки и ботинки пыльным крошевом.

— Это было последним предупреждением, господин дознатчик!

Вот зараза! Похоже, не правильно оценил я степень решительности местной охраны. Никто радовать меня, попусту раскрывая секрет оружия, не собирался. Как и щадить, в случае чего. Для начала, скорее всего, пальнут ещё пару раз из простых самострелов, а после, не разводя больше мерехлюндий, реально положат всех очередью из этой непонятной штуковины. Если это действительно аналог пулемёта, конечно.

— Чёрт с вами! — я поднял руки, давая упёртому собеседнику понять, что уступаю в этом конфликте интересов. — Мы уезжаем. Но я всё равно буду жаловаться! Сегодня же отошлю депешу своему начальству!

Пусть думают, что только жалобами я и намерен ограничиться. А мы пойдём другим путём. Ведь всем известно, что нормальные герои всегда идут в обход.

— Уезжаем! — вернулся я к своим спутникам.

Мне показалось что абсолютно все — и инспектор с барышнями, и сопровождавшие нас люди графа с жандармами, и даже их лошади — вздохнули с немалым облегчением. Только Тимон понимающе кивнул мне. Типа не вышло, так не вышло, после разберёмся.

Я взобрался на подножку автомобиля, оглянувшись, погрозил напоследок кулаком часовым и плюхнулся на диванчик между Мелиссой и Елизаветой Тихоновной. Обе девушки тут же прильнули ко мне, обеспокоенно защебетав в уши, вроде как восторгаясь моей храбростью и упрекая в безрассудстве. Вот подлизы. По сути-то я ни того, ни другого вовсе и не проявил.

— А давай-ка, братец, — крикнул я орку, даже не пытаясь вырваться из цепких рук своих спутниц, — двинем вдоль этого заборчика! Через пути нам не переехать, так что сворачивай направо и ходу!

— Может всё же домой, господин дознатчик? — подъехал к нам «Пушкин».

— Проедемся с пару километров, тогда и домой, — огорчил я его. — Дамы, вы ведь не против ещё немного прокатиться?

Если они и были против, то не решились высказать это вслух. Впрочем, Мелиссу продолжение наших покатушек точно устраивало. Она даже попросила пустить её поуправлять пароходом. Вот только орк наотрез отказался пускать эльфийку за руль, и я был с ним полностью согласен. Ехать нам пока что предстояло прямо по полю без всяких дорог и даже намёков на них. А на поле могут быть и кочки, и ямы. Не дай бог, угробит машину, топай потом до дома пешком.

Сдуру, решив сгладить довольно грубую отповедь орка, пообещал Мелиссе дать ей порулить на обратном пути, когда по нормальной грунтовке уже поедем. И тут же был вынужден пообещать то же самое ещё и Елизавете. Ну как же, разве можно ей хоть в чём-то сопернице уступить?

Тимон аккуратно переехал через невысокое в этом месте железнодорожное полотно, и где-то с час мы катили вдоль колючего забора, постепенно и едва заметно забирающего влево. Наш конный эскорт тащился позади, чуть приотстав. Вот уже пол дня прошло, а графские люди так и ехали, стараясь особо не приближаться к троице жандармов. Вроде как вы сами по себе, да и мы к вам касательства не имеем. Полный взаимный игнор.

Двигались мы по лугу без особых препятствий. Правда качало машину на неровностях так, что можно было запросто заработать морскую болезнь. Слава богу, обошлось. Но и рассмотреть за всё время пути что-нибудь интересное за ограждением мне, увы, не удалось.

Смешанный лес по ту сторону забора, то приближаясь, то удаляясь, всё тянулся и тянулся непрерывной густой стеной, не позволяющей хоть что-то увидеть в просветах между стволами сосен и берёз.

Зато с нашей стороны деревьев почти не было. Так, ерундовая, редко разбросанная по лугу мелкая поросль, максимум, достигавшая мне до пояса. А вот далеко впереди виднелся довольно солидный холм, поверху заросший высокими соснами. Я даже понадеялся, что, взойдя на горку да забравшись на какое-нибудь раскидистое дерево, смогу увидеть, что расположено за лесом в запретке.

Только размечтался, как орк резко тормознул. Елизавета Тихоновна, сидевшая справа от меня, даже хорошенько приложилась лбом, боднув в спину Холмова. Мелисса держалась за меня крепче, потому и ей, и Тимону повезло гораздо больше, чем моем рукаву, жалобно затрещавшему по швам.

— Троглов рог! — ругнулся орк. — Едва в раздол не угодили!

Оказалось, дорогу нам напрочь перегородил овраг — широкий, глубокий, подныривающий под колючий забор и уходящий вглубь леса. В другую сторону эта почти прямая рытвина тоже тянулся куда-то в даль, разрывая луг на две части и добираясь, кажется, до небольшого скопления высоких холмов.

Делать нечего, я вылез из машины и подошёл к самому краю оврага. Ручей на дне лощины, играя мелкими перекатами, бежал в сторону запретки, подныривая под завал из толстых стволов спиленных деревьев. Кто-то сильно постарался, перегораживая овраг неподъёмными брёвнами, позволившими не сильно мудрствовать с ограждением зоны. Колючку просто пустили поверх завала. Хотя для надёжности, на мой взгляд, обойтись можно было куда меньшими затратами сил и средств.

Ну да пусть это останется на совести строителей. Захотелось работягам в бобров поиграться, их дело. Куда важнее было то, что, благодаря оврагу, появился разрыв в доселе сплошной полосе леса. И где-то в километре от нас я заметил едва выглядывающий из-за деревьев краешек крупного строения с округлой и неплохо заржавелой железной крышей. Что-то навроде ангара или даже производственного цеха, потому как торчала из крыши здания невысокая труба, испускающая лёгкий белёсый дымок.

Пока я осматривал местные достопримечательности, орк успел спуститься с пустым ведром на дно оврага и, зачерпнув воды из ручья, ловко вскарабкаться обратно к машине. Ну да, катались мы уже довольно долго, и неплохо было бы «подзаправиться», добавив в котёл водицы, а в топку угля. Я про это как-то даже и не подумал, а вот Тимон сообразил и подсуетился.

— Ваше благородие! — окликнул меня и не дал получше рассмотреть постройку жандармский урядник. — Гости к нам! Верховые. Вон они поспешают.

И правда, с той стороны, откуда мы приехали, пока что ещё в относительной дали скакал по лугу вдоль забора небольшой отрядец, видимо, посланный нам вдогонку охраной ДОТа.