Агония Титана

Глава 11

- …Ты знаешь, что Эрлис Луванг это комплекс небольших планет? Раньше центр находился на Джако, но сейчас это Хаят. Именно сюда съезжаются продавцы экзотических товаров со всех планет.

- Людей тут тоже продают? – хмуро произношу я, разглядывая стройные, практически бесконечные ряды лавочек, протянувшиеся вновь улицы. На них словно наросли дома из песчаной глины, укутанные красными корнями сорняка – хиджи.

Я невольно удивляюсь, почему местные жители не вырубают их.

Только на вид это растение было притягательным и красивым, с большими гладкими листьями. По факту же хиджи сминало дома своими корнями, удушающе обнимая стены и крыши. Это растение не могли извести уже несколько поколений. Бороться с ним было практически бессмысленно, а росло оно на каждой планете Эрлис Луванга.

- Людей не продают, - спокойно отвечает Александр, идя вдоль лавочек.

- А, точно… Их называют не рабами, а послушниками и отправляют во дворец.

Не знаю, что со мной происходит.

Это явное отсутствие инстинкта самосохранения. Но я просто не могу сдержать себя. Раз не получается бороться с Александром физически, мне хочется побольнее уколоть его хотя бы словами.

К моему удивлению, эту шпильку он не только пропускает, но и усмехается краешком губ.

- На, вот, попробуй, - он протягивает мне фиолетовую незнакомую ягоду, и я с сомнением смотрю на него.

- Если бы я хотел убить тебя, Алира, то воспользовался бы не ядом, а руками, - обманчиво-спокойно произносит Александр.

Люди так и глазеют на него.

Шепчутся и обходят нас стороной. Те, что мельком ловят его взгляд, кланяются, тут же ускоряя шаг.

Богатые и бедные, юные и старые, продавцы и покупатели, Александра, в его черных одеждах, боятся. Напряжение от его появления так и висит в воздухе.

Мне хочется узнать о нем больше, но я не решаюсь спрашивать, боясь, что это может сблизить нас… А мне это точно не нужно.

Нам лучше оставаться незнакомцами, и тогда мне куда легче будет ненавидеть его и держать оборону.

- Вкусно, - произношу я, осторожно откусывая от спелого плода. Сок тут же начинает капелькой стекать по подбородку, но я успеваю отереть его, потому что это делает Александр, проводя по моему лицу подушечкой большого пальца.

От касания его раскаленной кожи, мне становится дурно.

Пустыня с палящим солнцем ударяет мне в голову, а он при этом свете смотрится едва ли не еще красивее, чем в полутьме.

Серебряные волосы небрежно развиваются на ветру, и мне отчаянно хочется провести по ним рукой, узнать, какие она на ощупь…

Отворачиваюсь резко, почти грубо, прерывая этот затянувшийся зрительный контакт.

- Дея – твоя невеста, - рычу я. - Одно мое присутствие здесь – оскорбительно.

- Что за чушь про невесту ты заладила?

Его тон буквально ставит меня в ступор.

- Ты… Ты разве не собираешься жениться на ней? – тупо спрашиваю я.

- Дьявол, конечно же нет! – по лицу Александра видно, что он считает меня едва ли умнее кейна, выискивающего объедки неподалеку. – Жениться на этой полупрозрачной девчонке?.. Что за бред…

Он отворачивается, идя к следующему деревянному прилавку, где хозяин, одетый в мешковатую холщовую рубаху, снимает шапку и кланяется ему.

- Но… - я догоняю Александра и понижаю голос до шепота, вспоминая о том, что ему не нравится, когда посторонние слышат наш диалог. А я больше не хочу, чтобы он зажимал мне рот своей тяжелой рукой. – Но зачем ты тогда вообще притащил нас… - улыбка, не предвещающая ничего хорошего, блуждает на лице Александра, когда он обращает взгляд ко мне. Я тяжело глотаю и исправляюсь. О моем назначении здесь я уже и так узнала больше, чем мне того хотелось. - ..Ее сюда?

- Она обещана мне, - нейтральным тоном, идя к следующему прилавку и беря в руки крепкий ярко-красный плод.

- Знаю, - шиплю я, бесясь от того, что бегаю за ним, словно собачонка.

Всю свою сознательную жизнь Дея готовилась к замужеству с ним по доброй воле. Но изначально, по информации, подслушанной мной в далеком детстве от горничных, все дело было в Эмире. Именно он задолжал Александру, а расплатиться его заставили собственной дочерью.

– Зачем ты забрал ее, если не собираешься жениться?.. О, боже! – осознание колом входит мне в сердце. Я отшатываюсь, смотря на него полубезумно.

- Что? Очередная гениальная мысль пришла в твою голову? – усмехается Александр, откусывая от ароматного фрукта. – И кто я на этот раз в твоих фантазиях?

- Я не позволю тебе!.. – понижаю голос на два тона, видя его страшный взгляд. – Я не позволю тебе и ее положить в свою постель!..

Александр поворачивается ко мне, и я вижу, как его ноздри начинают трепетать, а уголки губ подрагивать.

Вот сейчас… Сейчас он выйдет из себя и исполнит все, что обещал…

Вся внутренне сжимаюсь, готовая к атаке, когда он начинает приближаться ко мне, и тут вдруг… Начинает громко смеяться. Так, что прохожие оборачиваются на нас.

- Я просто не выдержал, - отирая глаза тыльной стороной ладони, произносит он. – Твою мать, Алира. Вытолкни уже свои мысли из моей постели. Она явно занимает все твои фантазии.

Щеки начинают так яростно пылать стыдом, что кулаки сжимаются сами по себе.

- Я сказала тебе! Только попробуй, и я!..

Тьма окутывает меня моментально. А дальше сосущее ощущение внизу живота, словно кто-то резко столкнул меня с самой высокой башни замка Хаята. Я успеваю заметить, как взмывают вверх мои волосы, а реальность смазывается красками на палитре. Он перемещает меня на своей сумасшедшей скорости, и я удивляюсь, что тело не расщепляется на атомы.

- Что «ты»? – одно резкое движение, и я уже прижата к бетонной стене угла здания. Людная улица всего в пяти шагах от нас, но кажется, мы оторваны ото всего мира. Вокруг плавает черный дым, выражая крайнюю степень гнева Александра. – Я сказал, чтобы ты держала язык за зубами. Сколько раз я должен повторить, чтобы ты уяснила себе это, мм? - Голова все еще кружится после этого нечеловечески-быстрого рывка. И как он только перемещается на подобных скоростях, не чувствуя постоянных приступов тошноты?.. – Когда ты перестанешь выводить меня из себя, Алира? – чувствуя, что я не совсем в себе и мое тело не сопротивляется ему, Александр прижимает меня к бетонной стене теснее, а его голос вновь наполняется наркотическими нотками. – Что же мне с тобой делать?.. – рука, грубо сжимавшая горло, расслабляется, начиная осторожно водить пальцами по коже, оставляя ожоги в тех местах, где он меня касается.

- Пусти… Пусти меня… - шепчу в каком-то полубреду.

Нас видят. Нас почти наверняка могут заметить тут, укутанных вдвоем в его плащ, но почему-то эта мысль отдается не ужасом, а новой волной странного возбуждения…

- Разве этого ты хочешь?.. – еще ближе… Еще горячее… Его дыхание опаляет щеку, и я прикрываю глаза, ненавидя себя за то, что до сих пор не влепила ему пощечину. Все мое нутро хочет только одного – ощутить его кожу губам, узнать, какая она на вкус… И от этого сознания я едва ли не выть начинаю отчаянием. – Я чувствую тебя… Знаю, чего просит твое тело… И я могу дать тебе это…

Его рука резко дергает вниз мой лиф, оголяя грудь, а вторая тут же заключает полушарие в тесный плен.

Я широко распахиваю глаза, вскрикивая, но этот протест тут же подавляет рот Александра, ложащийся на мой. Жадно, грубо, впиваясь в меня своим телом, сжимая грудь и лаская большим пальцем сосок. Я все пропиталась запахом сандала и его тепла. Мне плохо. Отчаянно плохо и нечем дышать. Каждая мышца в теле напряжена до предела.

Я издаю то ли стон, то ли какой-то вой ему в губы, но Александр не останавливается. Он как зверь чувствует то, что я парализована и лишена сил. Не останавливается. Прижимается ко мне пахом так, что я чувствую что-то твердое, упирающееся в живот. Выдыхаю какой-то жалкий стон, и Александр глубже проникает в меня языком, рыча в губы:

- Твою мать… Что ты со мной делаешь, Алира… Я с ума схожу от тебя… От твоего запаха кожи, волос… - прикусывает нижнюю губу, а потом опускается на подбородок. Еще ниже, к ключице, а потом вдруг захватывает губами сосок, и я вскрикиваю, выгибаясь от этого незнакомого, сумасшедше-разрывного ощущения.

- Остановись! – кричу я, пытаясь отстраниться, но он удерживает меня, вставая прямо и вновь возвышаясь надо мной так, что макушка упирается ему в подбородок.

- Что такое?... Тебе ведь нравится… Ты хочешь меня, да?.. Да, Алира? – палец, поднимающий голову за подбородок, заставляющий заглянуть в голубые глаза, подернутые черным маревом желания. – Хочешь, но боишься признать…

Вокруг нас клубится черный туман, словно порабощающий меня. Заставляющий делать то, чего мне делать совершенно не хочется.

Парализована и обесточена.

Я неотрывно смотрю в его светящиеся голубые глаза, просто не в силах сдвинуться с места. Я загипнотизирована им. Я на грани истерики от противоречивых чувств, раздирающих меня на части.

Вторая рука Александра скользит по моему дрожащему телу вниз, и он не разрывает зрительного контакта. Дергаюсь, но он вновь наваливается, протискивая руку под тонкую кожу брюк.

- Бл***… - хрипит мне в волосы, сильнее вжимая в стену. – Ты влажная… Влажная и горячая, Алира…

- Нет, прошу тебя!.. Прошу тебя, нет!.. – тихо скулю, а напряженные, трясущиеся руки упираются в мышцы на его стальной груди. Я пытаюсь хоть как-то остановить эту непристойную ласку. Еще никто и никогда не трогал меня там, где сейчас находятся пальцы Александра, делая такие движения, от которых мурашки расползаются по вискам, заставляя глаза закатываться.

Я просто не могу бороться с этой несгибаемой мощью. Его тяжелое дыхание ожигает нежную кожу на шее, и наша общая температура, кажется, способна плавить металл.

И я ненавижу то, как на Александра отзывается мое тело.

- Почему нет?.. – хрипит он, начиная делать пальцами что-то невероятное, заставляющее меня вцепиться в ткань на его камзоле и до боли зажмурить глаза. – Ты ведь хочешь этого, Да?.. Хочешь меня, Алира…

- Нет!.. Нет!.. – срывающимся шепотом.

Я молюсь, чтобы он отпустил меня, и в то же время тело орет, чтобы он не останавливался, чтобы продолжил эти бесстыдные ласки…

- Ты кончишь… Для меня… Ты уже на грани… Чувствуешь, как оргазм подступает, мм?..

Я запрокидываю голову, чувствуя, как волосы липнут к шее, а по телу скатываются капельки пота. Александр тут же накрывает мой рот своими губами, начиная врываться в него языком с тем те тактом, что пальцы ласкают меня там, внизу.

И меня разрывает. На мелкие кусочки.

Я кричу, не зная, как еще найти выход этому безумию. Смотрю в теперь уже почти черные глаза Александра, пока мое тело бьет мелкая судорога. Он довольно сжимает пальцы на моем осипшем горле, и проникает пальцами там, внизу глубже.

Я взвизгиваю от боли, заставляя его выдернуть руку из моих брюк. Дергаюсь, пытаясь отстраниться, и на этот раз Александр позволяет мне это.

- Какого… Какого дьявола?.. – шепчет он. Лицо выражает такое отвращение, что мне впору сжаться в комок.

- Могу задать тебе тот же вопрос, - хмуро произношу я, все еще с трудом восстанавливая дыхание.

Меня тут же вновь заключают в крепкое кольцо рук, хватая за подбородок.

- Ты девственница? – впивается глазами в глаза. – Не смей мне врать!

- Да пошел ты!.. – рычу я, пытаясь изловчиться и ударить его в пах, но он просто зажимает своими ногами мое колено до боли.

- Отвечай, я сказал! Девственница?

Смотрю в его серьезное, строгое лицо и едва ли не заливаюсь смехом.

- А тебе-то какое дело?..

- Твою мать, Алира…

- Да! – выкрикиваю прямо ему в лицо. – И что теперь? Ты передумал меня насиловать?..

Отпихивает от себя резко, заставляя едва ли не упасть ему под ноги.

Выругивается грязно. На столько, что даже я удивляюсь незнакомым словам.

Стоит ровно, смотря прямо перед собой и тяжело дышит, словно принимая какое-то решение. Я обнимаю себя руками, поправляя бесстыдно содранную одежду.

- Пошли, - глухо командует он.

- Куда еще?

- Обратно в замок. Мне надоела эта прогулка.

Почему-то вдруг становится ужасно отвратительно.

Александр даже не смотрит на меня, хотя еще несколько секунд назад сжимал мое тело, трогая в таких местах, где я даже сама себя не касалась.

Я чувствую себя грязной. Шлюхой. Которую он лапал там, где хотел, а теперь просто отшвыривает от себя.

В горле нарастает ком, а глаза увлажняются, но я сдерживаюсь его изо всех сил, чтобы Александр не заметил.

- Опять пойдешь пешком? – усмехается он, протягивая мне руку.

А я не хочу смотреть ему в глаза. Просто встаю вплотную, чувствуя, как он почему-то вздрагивает, легко приобнимая меня.

- Правильное решение, - вновь усмешка, но какая-то невеселая.

Я не смотрю на него, а утыкаюсь носом в грудь, вдыхая аромат сандала, когда нас окутывает тьма, а потом ноги отрываются от земли.

Руки Александра крепко сжимают меня, пока мы парим, взмывая над рынком и кишащими там людьми, а потом пролетаем отрезок пустыни, где ветер приятно обдает прохладой мое разгоряченное лицо.

Мы храним молчание все это время, избегая смотреть друг на друга, пока он не пускает меня на подоконник, все еще держа за руку и помогая сойти на пол комнаты.

- Можешь навестить свою подругу, - вдруг произносит он, когда я отхожу в середину комнаты.

- С-серьёзно? – удивляюсь я.

- Серьезнее некуда, - усмехается Александр, и мне хочется врезать самой себе за то, что смотрю, как закатное солнце сияет в его светлых серебряных волосах, а легкий ветер треплет одежду.

Он не человек. Просто не может им быть.

Таких идеально-вылепленных экземпляров просто не бывает. Его сила просто невероятна. Я видела и сражалась со многими, но он… Я не могу даже сдвинуть его с места…

- Это ничего не меняет, - строго произношу я, чтобы он не думал, что я куплюсь на это его мнимое благородство.

- Разумеется, - смеется он, демонстрирую мне свою сумасшедшую улыбку с двумя рядами идеально-ровных, один к одному, зубов.

Я стою в комнате, а он все так же парит в воздухе, и мы откровенно рассматриваем друг друга. Неловко. Ужасно неловко, но я просто не могу отвести взгляд от его голубых сияющих глаз. Кажется, сделай я хоть легкое движение в его сторону, Александр влетит сюда за секунду, заключая меня в крепкое кольцо сильных рук и впиваясь настойчивым ртом в мои губы… Я читаю все эти картины на перекрестке наших взглядов. Это все уже когда-то было… Но я просто не могу быть с мужчиной, подобным ему. Убийцей, причинившим боль моей семье.

Я прихожу в себя, резко мотая головой и прогоняя наваждение.

А когда вновь поднимаю взгляд, Александра больше нет. Он исчез, и только ветер колышет нервно вздымающиеся занавески.