Академия-2

Глава 8 Бунт в Ваньшане

С каждым днем Байсо нервничал всё сильнее. Он словно оседлал бешеного тигра и теперь не мог спрыгнуть с его спины, чтобы не быть разорванным в клочья. В присутствии мэра он был избалованным, но нелюбимым отпрыском богатой благородной семьи. В роли Ань Яочуана Байсо доводил до слез даже вышколенных слуг. Он швырял им в лицо разорванную одежду и кричал, что такие безвкусные тряпки подходят лишь для мытья ночных горшков. Порой переставал есть все, кроме пирожных, требовал развлечений и громко смеялся над танцовщицами, швыряя в них столь дорогие в Ваньшане кусочки фруктов. И при этом мог вести разумные разговоры с самим мэром, обсуждая столичные новости, которые тот получал через магов-связников, давал уничижительные прозвища многим известным личностям из столицы и даже порой предсказывал некоторые события.

Неудивительно, что замученные гостем слуги с радостью соглашались работать на Зимнюю Цаплю и подробно описывали моменты, что ускользали от глаз и ушей Байсо. Мальчик читал их отчеты, которые получал через Горлянку, в том числе и про себя самого, кое-что подправлял в поведении, чтобы устранить изредка возникающие сомнения господина Шао.

Когда он выходил в город с разрешения мэра, слыша за спиной вздохи облегчения, то превращался в скромного и послушного Бохая, который помогает матери, заходит в школу, играет с детьми.

Он виделся и с Горлянкой, каждый раз выдавая ей множество заданий на неделю вперед. Зимняя Цапля уверенно захватывал город, и, хотя извне это было малозаметно, так как пока Байсо боялся показывать свою власть в полной мере, уже половина чиновников города хотя бы раз заключили сделки с подпольным принцем. Сейчас Байсо имел на руках около пятисот лян, еще полторы тысячи постоянно были в обороте: кого-то подкупал он, кто-то подкупал его, что-то было вложено в местных торговцев, что-то — в шахтеров. И если бы ему потребовалось, то он мог достать и большие суммы.

Слухи о Зимней Цапле выровнялись и пришли к общей истории. Оказалось, что людям легче работать на неизвестного, если они думали, что подчиняются человеку императорской крови. Подобная рабская покорность Байсо и восхищала, и бесила одновременно, по крайней мере, он способен был это использовать.

Красивый одинокий мужчина с длинными белыми волосами и в белом плаще из перьев, обязательно сын императора от любимой наложницы, которую невзлюбила императрица и заставила покинуть дворец, — именно такой образ представал в местных легендах. Но сердце императора по-прежнему тянулось к изгнанной луноликой женщине, потому он тайно выбирался из покоев и навещал любимую с сыном. Юноша, понимая, что никогда не сможет унаследовать трон, всё же любил отца и хотел сделать его страну сильной, чтобы никто не голодал, чтобы бедные могли жить лучше и счастливее, поэтому уехал в дальний городок, где жили самые несчастные люди на свете, и начал наводить там порядок.

Женщины больше говорили о запретной любви императора и верности его наложницы. Старики восхваляли сыновью почтительность и преданность. Мужчины же обсуждали действия Зимней Цапли и мечтали, как император узнает о преступлениях чиновников, казнит их, и в далеком холодном Ваньшане наступят золотые времена. Словом, каждый нашел в легенде то, что искал. Больше всего Байсо удивляла фантазия людей, которые раз от разу добавляли новые подробности.

Помимо матери Бохая, Байсо также заглядывал к тому человеку, который должен был следить за соблюдением правил испытания, хотя теперь он скорее плясал под дудку испытуемого. Они совместно прорабатывали план по разработке кристальной шахты и думали, как лучше поступить в данной ситуации, чтобы «Золотое небо» получило свою прибыль. Всё же мальчику не хватало опыта, и он не был уверен в том, насколько влиятелен Джин Юн.

И, несмотря на то, что баланс сил сохранялся, Байсо уже подходил к своему пределу. Тщетные попытки уснуть по ночам, кошмары, в которых его по тем или иным причинам раскрывали, тащили в подвалы, и там он всегда оказывался обнаженным на каменном полу, и человек с лицом молодого Юна избивал его, выпытывая то имя наследника Фу, то имя Зимней Цапли, а один раз он спрашивал, где настоящий Бохай, и куда Байсо его дел. Сколько раз мальчик просыпался в слезах и потом часами лежал, уставившись в потолок. А наутро снова надевал надоевшую маску Ань Яочуана и шел развлекать мэра и его тупоголовых детишек.

Одно дело Байсо готовил особенно тщательно, задействовав пару десятков нитей: замещение разболевшегося чиновника, казалось бы, ничего особенного, всего лишь какой-то чжуши, девятый высший ранг, но он отвечал за зернохранилище в Ваньшане, а значит, в его власти было решать, когда и кому нужно выдавать продовольствие. Путем месячных махинаций Зимняя Цапля сумел усадить в это кресло своего человека, который при этом точно знал, кому обязан местом.

Хотя эта афера стоила Байсо пары сотен лян, нескольких бессонных ночей, потери веса, от чего свежепошитые костюмы болтались на нем, словно бесформенные мешки, он был бесконечно счастлив наблюдать за взбешенным мэром. Господин Шао метался по дому и орал на прислугу так, что стены тряслись. Все домочадцы попрятались по углам, включая наложниц и детей.

А потом грянула беда.

Из донесений прислуги, работавшей на Зимнюю Цаплю, Байсо узнал о том, что пропали шестеро детей, тех, кто разносил записки и деньги по условленным местам. Скорее всего, их поймали и поместили в застенки для того, чтобы выйти на след мнимого принца.

Из дома мэра Байсо ничего не мог сделать, но время для его еженедельной вылазки в город еще не пришло, и он затаился, прикидывая, что нужно сделать в первую очередь. Как только он смог вырваться, не вызывая лишних подозрений, то узнал, что Горлянку тоже схватили.

Мальчика тут же прошиб холодный пот. Горлянка! Она единственная связывала его и остальных детей, она знала, что путь к Зимней Цапле лежит только через него. Ее определенно будут пытать. Девчонка не выдержит. Если Байсо не смог, то и она не сможет. На мгновение ему стало стыдно, что он беспокоится лишь о своей шкуре, а ведь сейчас, возможно, она лежит на полу в собственной моче и умоляет больше не бить ее.

Байсо мог рискнуть жизнями других детей, но не Горлянки. И потому он сделал то, чего так сильно хотел избежать. Он ударил в беззвучный колокол, но волны от него тут же захлестнули город. Побежали слухи, что мэр схватил несчастных шахтерских детей и бросил в подвалы, чтобы удовлетворить свои низменные потребности. Чтобы выкачать из них Ки. Чтобы искупать в их крови свою заболевшую наложницу. Чтобы запереть их невинные души в зловещие предметы из Пропасти и заставить вечность служить ему. Чтобы их телами открыть новую шахту, которая ровно через пять лет обрушится на головы рабочих. Чем нелепее и отвратительнее был слух, тем быстрее он прокатывался по улицам и легче принимался на веру.

На следующий день после вылазки Байсо закрылись все лавки. Участники шахтерского фонда сразу после внеочередного собрания вышли на улицы и направились к зажиточным районам, сминая растерявшуюся охрану. К ним присоединялись и остальные, впервые позволив себе выпустить гнев наружу.

- Верни детей! — кричали они.

- Верни наших детей! — визжали женщины, потерявшие не одного ребенка в голодные годы.

- Пожиратель детей! — радостно вопили мальчишки с крыш и швыряли камни в солдат.

Часть людей пошли напрямую к дворцу мэра, а часть направилась к тюрьме.

Мальчик понимал, что в идеале нужно было бы подождать хотя бы пару дней после выхода в город, а не устраивать восстание на второй день, но он не хотел рисковать: Горлянка могла начать говорить в любой момент.

Основные моменты были проработаны им заранее. Сиволап и несколько мальчиков, не задействованных прежде в работе, держали на руках нужные письма; немного старого оружия, которое удалось перекупить у военных, хранилось на складах шахтерского фонда вместе с заготовленным зерном. Самые ярые шахтеры уже не раз предлагали сместить мэра и поставить во главе города Зимнюю Цаплю, но Байсо удавалось сдерживать их пыл. Он не планировал привлекать внимание к городу до окончания сделки по кристаллам. Вот только сейчас на кону была его безопасность.

Хуже всего, что выпустив народную волну на улицы, он уже никак не мог контролировать ее, особенно из дома господина Шао. В письмах от Зимней Цапли Байсо, разумеется, обозначил основную цель: освободить детей из тюрьмы. А вот сумеют ли настрадавшиеся шахтеры удержаться?

Мэр собрал срочную встречу чиновников у себя дома, и Байсо, высмотрев гостей из окна своей комнаты, уже примерно представлял, кто что будет говорить. Треть из них будут следовать указаниям Зимней Цапли и напирать на мирное решение вопроса: либо отпустить детей, либо после их освобождения слить ситуацию и сделать вид, что никакого восстания не было. Никаких репрессий! Никаких пыток! Весной в городе, как обычно, плохо с едой, и оголодавшие люди не вынесут очередных испытаний и снесут весь город вместе с чиновниками. Лучше заприметить самых активных и горластых и уже осенью, после отъезда каравана, когда в домах будет пахнуть хлебом и отварным мясом, когда люди размякнут после солнечного лета, по одному вытаскивать их и казнить за попрание имени императора. Треть будет кричать о немедленных казнях и арестах, трясясь за целость своих шкур. Но господин Шао прекрасно понимает, что так он просто потеряет город. А остальные чиновники будут метаться между первыми и вторыми, стараясь угадать желания мэра.

Через полчаса жарких споров в ворота вбежал солдат с донесением: шахтеры пробились в тюрьму, нашли избитых детей, растерзали на месте всех служащих, кому не посчастливилось оказаться там в этот день.

После того, как разъяренная толпа сожгла тюрьму и немного насытила свою ярость, мэр все же принял решение. К тому времени он стянул военные силы к домам чиновников. Солдаты сумели отразить натиск бунтовщиков, магический министр выпустил иллюзию огромного журавля с красным клювом, и люди, опомнившись после появления первых трупов, отошли назад. Задача, поставленная Зимней Цаплей, была выполнена, а что делать дальше, горожане не знали.

Тогда мэр отправил к народу посыльного с речью, в которой говорилось о том, что некоторые служащие слишком ревностно отнеслись к своему долгу, и мэр рад, что горожане вовремя заметили это преступление и наказали виновных. А чтобы уладить все миром, господин Шао приказал угостить всех отличным ячменным напитком из своих запасов.

К тому времени уже стемнело, и из окон Байсо мог видеть лишь далекое мелькание сотен искорок, это горели камнесветы, по старой шахтерской привычке привязанные к предплечьям, доносились крики подвыпивших людей, плач и вопли женщин, потерявших своих мужей.

Мальчик несколько дней метался по комнате и ждал, когда же ему разрешат выйти из дома. После ареста Горлянки он перестал получать информацию о происходящем в городе, он словно ослеп и оглох. Мальчик знал, что слуги продолжали делать доклады, но кто их теперь получал и обрабатывал? Нельзя было допустить, чтобы власти заметили отсутствие Зимней Цапли. Он слишком сильно полагался на девчонку. Слишком! Конечно, если бы он мог свободно гулять по городу, то сумел бы наладить и другие каналы, но он не ожидал, что рядовая слежка за повозкой выльется в его поимку и разоблачение. А потом? У него же была возможность найти других помощников, но за одну короткую вылазку невозможно проверить человека и доверить ему всю работу в Ваньшане… Хотя кого Байсо пытался обмануть? Можно придумать миллион оправданий собственной безалаберности, вот только сейчас это никому не поможет, ни ему, ни Горлянке.

А ведь Байсо гордился тем, что умел отлично продумывать последствия своих поступков. Почему у него не промелькнуло даже мысли о том, что мэр не будет долго терпеть выходки Зимней Цапли? Рано или поздно господин Шао должен был разозлиться и нанести удар, удар по самой уязвимой точке — Горлянке.

На следующий день после восстания Байсо за завтраком спросил у мэра Ваньшаня:

- А что, у вас вчера был какой-то местный праздник? Я слышал, как на улице шумели.

Мэр сначала хотел было заткнуть мальчишку, но быстро одумался, улыбнулся и сказал:

- Яочуан, мне говорили, что ты дружишь с детьми шахтеров. Как тебе, потомку клана Ань, может нравиться общение с этими грубыми и необразованными людьми? Я слышал, ты расстраиваешься даже из-за кривого шва на рукаве или небольшого пятнышка, а сам ходишь к черни в драном халате и возвращаешься всегда перепачканный с ног до головы.

- Вы правы, господин Шао, это странно. — Байсо состроил печальное выражение лица. — Но посмотрите на мою жизнь в Киньяне! Я — сын наследника клана, и потому должен всегда выглядеть идеально, вести себя идеально, разговаривать идеально, чтобы не позорить имя отца. При этом я неудачный бесталанный сын служанки, и потому не мог общаться на равных с остальными членами семьи. Как понимаете, дружить с детьми слуг мне тоже запрещали. Я всегда был никем! Меня замечали только тогда, когда я вытворял какую-нибудь глупость.

- Но ведь твой дядя согласился взять тебя в обучение!

- Да, и он сделал это лишь после того, как я нечаянно обменял любимый гребень супруги отца на взрослого лупоглаза в полной сбруе. К тому же, как вы знаете, окончательное решение он еще не принял, и я надеюсь на вашу помощь.

- Так про шахтерских детей…

- Ах да! Так вот, когда я приехал в Ваньшань, меня поселили у той женщины, и я впервые почувствовал, что значит мама. Мою родную мать супруга отца быстро выжила из дома, а сама предпочитала меня не видеть. А тут незнакомая женщина заботилась обо мне, как о родном сыне, недоедала, чтобы накормить, обнимала, натягивала шапку мне на уши, чтобы я не замерз. Шахтерские детишки, да, они не умеют читать, не разбираются в политике, зато с ними весело. Они научили меня играть в снежки и строить замки в сугробах. И им плевать, кто там мой отец. — Байсо говорил так горячо и искренно, как только мог. — В вашем доме тепло, вкусно кормят и хорошо одевают, но ведь вам я тоже мешаю. Вы бы хотели, чтобы я никогда не появлялся в вашем городе. И я вас понимаю.

Мальчик всхлипнул и добавил:

- Мне нравится Ваньшань. Я не хотел бы жить тут все время или родиться одним из этих детей. Но когда я там, на улицах, то я даже благодарен отцу за такое наказание.

- Понимаю, — кивнул господин Шао и посмотрел на своих притихших детей. — А ты знаешь девочку по имени Горлянка?

Байсо напрягся. Отрицать было бы глупо, если за ним следили, а за ним точно следили, то видели, как он общался с ней.

- Да, она одна из лучших учениц моей ваньшаньской мамы. А что?

- Помнишь, ты как-то говорил, что хотел поймать Зимнюю Цаплю?

- Да, — протянул мальчик.

- Так вот, я точно знаю, что она работает на него. Поэтому у меня к тебе личная просьба: постарайся узнать, кто он такой, где прячется или как она с ним связывается.

- О, Горлянка такая суровая, — от неожиданности мальчик начал запинаться, — она меня может и побить за такие вопросы. Она же выше меня!

Один из сыновей господина Шао хихикнул, но тут же осекся под строгим взглядом отца.

- Если справишься, я разрешу тебе выходить в город почаще. Ты же умный мальчик и сумеешь разговорить глупую девчонку. Впрочем, если ты сомневаешься, может, тебе не стоит браться за торговлю вовсе?

- Да справлюсь я! — буркнул Байсо, спешно доел и отправился переодеваться.

Выйдя за пределы хорошо охраняемых улиц с домами местной элиты, Байсо воочию столкнулся с последствиями своих действий. Вместо утоптанных тропинок и сугробов он увидел разодранные комья снега, усеянные красными каплями крови, ржавыми потеками чужой блевотины и черными хлопьями пепла. Мальчик вспомнил, что за всю неделю не выпало ни одной снежинки, и следы небольшого бунта сохранялись до сих пор.

Чем дальше он шел, тем чернее становился снег. Здание тюрьмы было сплошь покрыто копотью и сажей, обугленные обломки балок торчали из-за каменных стен, а вокруг вместо бесконечного снега была лишь обнаженная земля. Байсо не понимал, откуда люди взяли огонь, ведь в домах за тепло и приготовление пищи отвечали огненные камни, а за свет — камнесветы, но потом вспомнил про тех бедняков, что не могли позволить себя потратить ни капли Ки и грели дома, сжигая черные камни — угли.

Люди старались быстрее миновать это место и отворачивали лица, словно боясь вспоминать о том, что здесь произошло.

- Все это сделал я? — думал Байсо. — Все это моя вина? И бунт, и смерти, и пытка Горлянки… Все это лишь потому, что я хочу выиграть дурацкое испытание сумасшедшего старика?

Внезапно мальчика кто-то сильно толкнул. На него смотрел шахтер, сурово сдвинув брови:

- Ты против Зимней Цапли? Чей это ты такой? С какой улицы?

Байсо недоуменно отошел в сторону, потирая ушибленное плечо:

- Дяденька, да вы чего?

И тут он заметил на плече мужчины небольшое белое перышко, накрепко пришитое к рукаву. Более того, такие перья были почти у всех на улице.

- Да мое перо испачкалось, — сразу же заныл Байсо, — я не хотел, честное слово. Я не специально. Как раз пошел искать новое.

Шахтер подобрел, вытащил из-за пояса еще одно и отдал его мальчику:

- Держи. И старайся больше не пачкать. Сейчас их не так-то легко найти.

- Большое спасибо, дядечка! Вот уж удружили!

Байсо тут же прикрепил его в петлю, где обычно носил камнесветы. Да что тут произошло вообще? Он перестал разглядывать стены домов и дорогу, переключившись на людей. В целом ощущалось странно-восторженное настроение с нотками стыда. Горожане словно нарочно надели самые темные одежды, на которых так ярко выделялись чистые белые перья. Немного погодя он даже увидел женщину, державшую в руках белую курицу.

- Перо! Кому нужно перо! Белое перо в честь принца! Отдам всего за один цянь. Выкажи уважение Зимней Цапле! Перо!

Мальчик остановился и купил пару перышек, которые при нем вырвали из живота птицы. Та истошно закудахтала, затрепыхалась, но опытная женщина тут же перехватила курицу за ноги и перевернула вниз головой.

На стенах начали попадаться корявые надписи, сделанные углем. Чаще всего это были иероглифы «зима», «белый» и «человек», пару раз Байсо замечал попытки написать «цапля», но этот иероглиф был слишком сложен для малограмотных шахтеров, да и нарисовать столько линий без помощи было почти невозможно, и они сливались в черное месиво.

Мать Бохая встретила его со слезами, она сильно волновалась за своего мальчика и боялась, что тот мог пострадать на улицах, поэтому ему пришлось потратить много времени, чтобы ее успокоить.

- А твоя подружка Горлянка, — вспомнила женщина и снова расплакалась. — Ох уж и натерпелась, бедняжка. Говорят, она помогала Зимней Цапле, а ведь такая умная девочка, так мне помогала со школой. Как он только мог этот принц? Зачем же детей-то?

- Где она сейчас? Как себя чувствует?

- Откуда же мне знать? Говорят, спрятали ее где-то, чтобы стражники больше не смогли найти.

С трудом вырвавшись, Байсо направился к Сиволапу, который должен был знать, где сейчас Горлянка. Но, к его удивлению, старый приятель не торопился выкладывать все, что знал, а отвел его в сторонку и крепко сжал плечо, сминая перо.

- Знаешь, что-то я тебя не видел на улицах в ту ночь! И никто из наших не видел. И у матери тебя тоже не было.

- Сиволап, ты чего, с ума сошел? Это же я, Бохай.

- Откуда мне знать, кто ты такой? — внезапно закричал он. — Ты появился неизвестно откуда! Прикинулся Бохаем, а ты не похож на Бохая! Пока тебя не было, никто и не слышал о Зимней Цапле! Где ты сейчас живешь? Почему тебя не видно? Думаешь, Сиволап полный дурак? А я не дурак.

- Слушай, — зашептал Байсо, — это же я. Ты забыл, как пытался меня ограбить? Как мы дрались? Я помог пристроить Кривого к лавочнику, и теперь его семья живет лучше прежнего. Да, сейчас мне приходится скрываться. Зимняя Цапля подозревал, что его начнут искать через меня. Ты что, против Зимней Цапли?

Байсо не понимал, что случилось. Почему заклинание доверия перестало работать? Может, выдохлось, хотя о таком Джин Фу не предупреждал.

- Да, я против! — прорычал Сиволап и вытер рукавом нос. — Помнишь, как ты прибежал? Сказал, чтобы мы с ребятами отнесли те письма! Сказал, чтобы мы говорили всякую чушь про мэра! Это ведь из-за них люди вышли на улицы? Из-за них?

- Да этот город мог взорваться в любой момент! Вы же тут годами помирали от голода и холода. Зимняя Цапля только подтолкнул вас. И то лишь для того, чтобы спасти ребят. Что случилось-то?

- Подтолкнул? Всего лишь? — Сиволап отшвырнул Байсо в сторону и с размаху впечатал массивный кулак в стену. — Моего отца убили. Он больше всех верил в Зимнюю Цаплю! Он так ждал, чтобы все изменилось! А теперь он мертв! Сможет твой Зимняя Цапля вернуть его? И не только его. Только с нашей улицы погибло пятеро.

Теперь Байсо понял, почему слетела магия. Сильные личные переживания разрушили небольшое воздействие извне, ведь он не хотел, чтобы Сиволап перестал думать самостоятельно. Байсо тайком вытащил кристалл с Ки, подошел к другу, схватил за ухо и, пока тот не опомнился, шарахнул усиленным заклинанием.

- Прости, Сиволап, — шепнул он, стараясь держать себя в руках. — Скажи, где держат Горлянку?

- В доме Ломогора.

Байсо понятия не имел, кто такой Ломогор, поэтому сказал:

- Проведи меня туда.

Только после прямого указания Сиволап повел его в нужное место. Они пропетляли немного по узеньким улочкам, зашли в чей-то дом и тут же вышли с другой стороны, — это был лишь проход к небольшому укромному тупичку, который упирался в гору. Несколько мужчин сидели там, укутавшись в тулупы, а под ногами у них лежали огненные камни. Охранники поприветствовали Сиволапа, внимательно посмотрели на Байсо, но ничего не сказали.

- Вот дом Ломогора, — сказал Сиволап и ткнул в дверь, воткнутую, казалось, в камень. Байсо осторожно потянул ее на себя и увидел низенький проход. Снова пещера?

- Заходи быстрее, не выстуживай тепло, — поторопил его один из мужчин, и Байсо нырнул внутрь.

Узкий коридор, несколько ответвлений, в которых лежали какие-то ящики и мешки, в парочке на разостланных матрасах лежали незнакомые ему дети, а потом он увидел Горлянку. Девочка лежала с закрытыми глазами, лицо ее было без следов побоев, хоть и слегка осунулось, а может, так казалось в полумраке пещеры, освещаемой лишь парой маленьких камнесветов.

- Горлянка! — негромко позвал Байсо. — Ты спишь?

Она открыла глаза, посмотрела на мальчика и улыбнулась.

- Нет, не сплю. Устала разглядывать камни над головой. Думала, ты придешь раньше.

- Я не мог, — Байсо опустился на колени и уткнулся лбом в пол. — Прости меня. Я не хотел, не хотел, чтобы так…

Он думал, что расплачется, но слез почему-то не было совсем. И тут он почувствовал прикосновение к своей макушке.

- Ты не виноват. Хотя нет, виноват. Но я и сама знала, что меня могут поймать. Надо было мне сразу спрятаться.

Байсо вскинул голову и успел заметить, как Горлянка прятала перемотанную руку под покрывалом.

- Тебя пытали? Тяжело было? Тебе нужен лекарь? Он вообще приходил?

- Били. Сломали несколько пальцев. Больно лежать на спине, но на животе еще хуже. Лекарь не нужен, иначе он узнает, где это место. Не бойся, я ничего не говорила про тебя. Наболтала той же ерунды, что и ты тогда. Вроде как вижусь с Цаплей в темных местах, он шепчет мне задания, лица не видела. — Горлянка помолчала, а потом тихо спросила: — Скажи, зачем всё это?

- Ты о чем? — Байсо не мог заставить себя посмотреть ей в глаза.

- На самом деле, Зимняя Цапля не так уж и высок, правда? И он же не дурак ходить по улицам в плаще из перьев? Скорее всего, он выглядит, как обычный горожанин, только думает и говорит иначе. Поэтому я хочу спросить у Цапли, зачем всё это? Ради чего? Пропал Чиж, избили Копыто, Ухолова, Джинга, Ли и Красного. Цапля знает их имена? Во время нашего спасения погибли люди. Зачем?

Байсо закусил губу. Как он мог сказать ей, что это лишь игра, глупое состязание? Что он приехал сюда, взбаламутил людей, дал им надежду только для того, чтобы заработать денег и показать себя перед стариком, живущим в далеком Киньяне?

- Ты ведь скоро уедешь?

Этот вопрос застал Байсо врасплох. Он планировал убраться из Ваньшаня летом, вместе с первым же караваном, понимая, что вряд ли сможет продержаться здесь еще год. В конце концов, старик Юн не говорил, что испытуемые обязаны оставаться там, куда их отвезли, так что мальчик планировал обосноваться на оставшееся время в другом месте. Денег он набрал уже прилично, узнал тайну города, организовал подпольную структуру, которую можно будет передать в руки отца. Байсо планировал открыть собственную торговую компанию в более крупном городе, где возможностей побольше.

- Не бросай нас. Доведи дело Зимней Цапли до конца. Я знаю, ты сможешь! — Горлянка вновь протянула руку к Байсо, но тот отпрянул.

- Ты ошиблась. Да, я приехал вместе с Зимней Цаплей, чтобы быть посредником между ним и городом, и если бы ты рассказала обо мне, то было бы туго. Скорее всего, пришлось бы убить себя. Я не знаю всех его планов. Я всего лишь сиротка, которого он подобрал на улице и научил всему, что нужно. Мне жаль, что это случилось с тобой. Действительно жаль. Но нам нельзя останавливаться. Цапля сказал, что он переведет всё на взрослых, но сейчас мне нужны имена тех, кто с тобой работал, их особенности и последние задания.

Он сумел поднять голову и посмотреть прямо на Горлянку. У нее тряслись губы, и слезы из уголков глаз затекали прямиком в уши. После нескольких судорожных всхлипов она все же сумела взять себя в руки и начала перечислять имена, уставившись в каменный свод.