Академия лунного дракона

Глава 8. Сладкий сон и немного мифологии

Этот сон был ярким и красочным: большая гостиная, много света и гостей, гул людских голосов и смех. Я видела высокую статную женщину в нарядном платье, которая, лавируя среди гостей, кого-то искала. Откуда-то я знала, что эта женщина ищет меня. А еще я знала, что она – моя мать.

Прячась за спинами гостей, я старалась держать ее в поле зрения, а сама кралась к выходу. Когда я уже была всего лишь в нескольких шагах от распахнутых настежь парадных дверей, взгляд женщины вдруг выхватил меня из толпы, ее брови нахмурились, а глаза загорелись гневом.

«Ах, она меня увидела!» – досадой вспыхнуло у меня в голове.

Я уже смирилась с тем, что побег провалился, как вдруг чья-то рука крепко схватила мою руку и потянула прочь.

Ощущение было знакомым и даже родным, как будто эта рука всегда вот так держала меня и вела за собой, и не было ничего привычнее.

Я увидела перед собой затылок высокого юноши. Стоило только моему взгляду мазнуть по медового цвета волосам, и я сразу узнала – это Сиан!

Я выбежала следом за ним из дома в сгустившиеся сумерки, часто дыша от бега.

– Твоя мать убьет меня! – совсем не испуганным, а напротив веселым голосом крикнул Сиан, и я рассмеялась, хотя знала, что он прав – позже мама обязательно сделает ему строгий выговор, как, впрочем, и мне; а по опыту я знала – ее гнев поистине страшен.

Смеясь уже вместе, мы сбежали по лестнице. Два каменных дракона по обеим ее сторонам провожали нас хмурыми неодобрительными взглядами. Пока мы пробегали мимо окон большой гостиной, откуда доносились голоса гостей и музыка, дорогу нам освещали зажженные перед парадным входом фонари, однако вскоре их свет растворился в вечерней темноте.

Как только мы завернули за угол дома, в спину нам ударил оклик:

– Наис! Сейчас же вернись!

Я внутренне сжалась: если мама отправилась следом за мной – дело плохо. Это значит, что я очень сильно ее разозлила. Но как же она не понимает?! Находиться среди гостей уже было невыносимо: выдавливать из себя улыбку, следить за каждым словом, за каждым жестом… Это ужасно утомляло. От улыбок у меня даже мышцы лица свело! Мне всего шестнадцать, в конце концов, – и все эти приемы навевают на меня смертельную скуку!

Ладонь Сиана вдруг крепче сжала мои пальцы – словно он почувствовал мою тревогу. Он побежал быстрее, и внезапно я догадалась, куда он ведет меня.

На заднем дворе, засаженном деревьями, рос старый раскидистый платан. С той стороны, которая смотрела на ограду, в его широком стволе была глубокая ниша-расщелина, которая как будто расщепляла ствол надвое. Когда я была маленькой, я часто пряталась в этой расщелине, и мама никогда не находила меня – кажется, она даже не знала о ее существовании.

Сюда и привел меня Сиан. Мы забились глубоко в расщелину и затихли. Сначала все мое внимание было сосредоточенно на шелесте юбок, который говорил мне о том, что мама идет следом за нами. Однако уже в следующее мгновение мои мысли стало занимать совсем другое.

Ни я, ни Сиан больше не были детьми, и едва вмещались в нише платана, вынужденные прижиматься друг к другу – очень тесно. Я чувствовала дыхание Сиана на своем виске, и мне казалось, я даже слышала стук его сердца, так близко мы стояли.

– Наис?! Сиан?!– строго звала мама, бродя между деревьев сада. – Где вы прячетесь?! Выходите сейчас же!

Я зажмурила глаза, пытаясь даже не дышать, чтобы не выдать себя, но почувствовав прикосновение к своим волосам, тотчас снова их открыла, встретившись взглядом с Сианом. Несколько секунд мы смотрели друг на друга.

В темноте я не видела, какого цвета его глаза – они казались черными, как ночь. И в этих черных глазах было что-то, чего я прежде не замечала.

«Как странно он на меня смотрит, – подумала я. – Никогда так странно не смотрел».

Этот новый взгляд Сиана почему-то волновал меня. Хотелось, чтобы он не прекращал смотреть. Чтобы смотрел вот так, как сейчас, всегда. И чтобы вот этот странный взгляд Сиана был только моим, чтобы ни на кого он больше не посмел так смотреть.

– О чем ты сейчас думаешь, Наис? – прошептал Сиан, наклоняясь к моему уху.

– О том, чтобы мама нас не нашла, – точно так же, шепотом, соврала я.

Он тихо рассмеялся у меня над ухом и, словно дразня, опалил горячим дыханием мою кожу:

– Врунишка.

По телу побежали мурашки, и от этого я задышала чаще – а ведь мое дыхание только успокоилось после бега.

– Наис, – шепотом позвал Сиан, но откуда-то я знала – он не ждет, что я откликнусь.

Его пальцы нежно, словно порыв ветра, скользнули по моей щеке, по подбородку и вдруг мягко коснулись моих губ. Я подняла на него взгляд – и снова глаза в глаза. Как странно – утонуть можно навсегда, такие они у него сейчас темные, бездонные, как будто затягивают меня.

Его пальцы переместились с моих губ на затылок.

– Мама здесь, – шепнула я, уже зная, что будет дальше, хотя все происходило в первый раз. – Не боишься?

В уголках его губ появилась дразнящая улыбка.

– А ты боишься?

И я поняла, что он-то как раз сейчас спрашивает вовсе не о моей маме, а совсем о другом.

– Нет, – поспешно ответила я; пусть не думает, что я испугалась.

Я ждала, что он посмеется надо мной, но взгляд Сиана вдруг стал серьезным. Наклонившись, Сиан мягко коснулся моих губ своими губами. Нежное прикосновение, трепетное, словно крылья бабочки, опалило меня огнем.

Как это странно – прикасаться друг к другу губами. Сиан словно пробовал мои губы на вкус: нижнюю, верхнюю, снова нижнюю. Было темно, а рядом среди деревьев бродила в поисках меня мама, и в любой момент могла найти… Странно, но… волнительно и сладко, как запретный плод.

– Наис! – раздалось совсем рядом, и я, вздрогнув, отстранилась от Сиана.

Повернула голову, пробежалась взглядом по деревьям вокруг, быстро убедившись, что мама вовсе не обнаружила нас, как мне показалось, хотя и ходит совсем-совсем рядом.

Сиан нежно, но настойчиво повернул мое лицо к себе. Он смотрел мне прямо в глаза, и я второй раз за этот вечер увидела у него взгляд, которого не видела прежде: требовательный, обжигающий. Мое сердце от этого взгляда колотилось в груди, словно пойманная в клетку маленькая птичка.

– Не убегай, – горячо прошептал Сиан, и его губы снова накрыли мои…

Проснувшись, я широко распахнула глаза. Мой сон стоял у меня перед глазами, словно картина из прошлого, и первой мыслью было: это воспоминание Наис. Воспоминание о ее первом поцелуе с Сианом.

Я приподнялась на постели и осмотрелась: стояли утренние сумерки, до рассвета было еще много времени, но темнота уже рассеивалась, расползалась по щелям, прячась от пробуждающегося за горизонтом солнца.

Откинувшись обратно на подушки и раскинув руки – благо постель была большой, и ее ширина позволяла лежать с максимальным удобством, – я посмотрела в потолок.

Почему? Как я могу видеть воспоминания Наис в своих снах?

Подняв руку с перстнем, я выставила ее перед собой и растопырила пальцы. Янтарь в сумраке казался темным. Как и глаза Сиана во сне, вспомнилось мне.

«В древней магии, которая существовала еще до того, как появились луниты, застывшее в янтаре насекомое использовали для запечатывания души», – прозвучали у меня в голове слова Мантимора.

«Мотылек в янтаре… – задумалась я, рассматривая перстень. – Ведь не может такого быть, что это… запечатанная душа Наис? Не может же, правда?»

Но тогда… как еще объяснить, что я уже во второй раз вижу ее воспоминания? А я сейчас совершенно ясно поняла, что прошлый сон, в котором светловолосый мальчик привел меня к склепу, тоже был воспоминанием Наис.

Как же мне разобраться с этими загадками? Что связывает меня с девушкой по имени Наис? И перстень этот… Просто украшение или у него есть какое-то особое предназначение, о котором я не догадываюсь?

Профессор Фантазма сказала, что точно такой же перстень, как у меня, в этом мире носит человек, которого называют лунным драконом. Возможно, если я его найду, то смогу наконец разобраться в том, что происходит?

И стоило мне только подумать об этом, как я почувствовала, что так и должна поступить.

Что ж, это еще не план действий, но уже что-то вполне определенное.

Итак, мне нужно найти лунного дракона – вот, чем я займусь в первую очередь.

Повернув голову в сторону окна, я подумала, что еще рано, и можно поспать немного, однако смутное чувство подсказывало мне, что я уже не засну.

Мои пальцы непроизвольно потянулись к губам. Воспоминание принадлежало Наис, так почему же сон был таким реалистичным? Почему я до сих пор чувствую тепло губ, которые во сне целовали меня?

Удивительное совпадение, но моей соседкой по общежитию оказалась Лерика. К ее вящей радости. Кажется, эта девушка и впрямь нашла во мне подругу.

– Скажи-скажи, Наис! – возбужденно расспрашивала она меня. – А какая у тебя фаза лунной магии?

Недовольство Сиана по поводу моей фазы, меня насторожило, как и восторг Мантимора, но я не видела смысла скрывать ее от Лерики. Напротив, мне было интересно, какой будет реакция постороннего человека. Может быть, станет понятно, плохо это, в конце концов, или хорошо – иметь такую фазу.

– Темная сторона луны, – ответила я, внимательно следя за реакцией Лерики.

Девушка широко распахнула глаза и раскрыла рот, втягивая в себя воздух, потом выдала:

– Ух, ты!

Понятнее не стало.

– Это плохо? – рискнула спросить я.

Лерика пожала плечами.

– Да кто его знает? Но фаза очень редкая. Говорят, луниты с такой фазой встречаются только раз в полвека. – Она широко улыбнулась, глядя на меня горящими глазами: – Интересно, правда?

Разочарованная, я выдохнула: ничего интересного, скорее, запутанно и сложно.

– А меня фаза молодой месяц, – поделилась Лерика. – Считается самой слабой. Но я не унываю, даже в этой фазе луниты иногда достигают больших высот.

– А какая считается самой сильной? – машинально спросила я.

– Фаза полнолуния, конечно! – удивленно округлила глаза Лерика.

Видимо, я спросила о том, что было общеизвестно, чем и озадачила свою соседку.

Намедни вечером мистресс Нарин – так звали комендантшу женского общежития – принесла мне форму академии и письмо, в котором было указано, что я официально зачислена на первый курс Академии Драголун и с завтрашнего дня обязана начать обучение.

Лерика тут же выявила желание стать моим гидом – всюду меня сопровождать и помочь адаптироваться. Хотя тут же добавила, что и сама учится здесь без году неделя, и многого не знает, но поможет, чем сможет.

В письмо от администрации академии было вложено расписание лекций, которые мне нужно посещать. Первым пунктом в нем была указана мифология, потом лунопись и хроноведение. Как оказалось при сверке расписаний, почти все лекции с Лерикой у нас совпадали, и это порадовало не только ее, но и меня.

Как я узнала от Лерики, большинство лекций проходило в главном корпусе академии. Это было внушительное четырехэтажное здание, похожее на древнего аристократа, который, искривив презрительно рот, взирает с высоты своего положения на снующих вокруг простолюдин. Надменность сочилась от высоких окон и треугольных фронтонов с миниатюрными каменными драконами, от колонн, подпирающих фасад, и от красновато-коричневых стен.

Здесь было людно. Всюду сновали студенты и студентки. Оживленно разговаривали, свободно перемещались – сразу видно, что большинство из них чувствует себя в этих стенах, как дома.

Присмотревшись к студенткам, я отметила, что одеты все так же, как и я: длинная юбка цвета каштана, в тон ей пиджачок с короткими рукавами, из-под которых белеют длинные рукава блузки.

А еще, оглядевшись внимательно, я обнаружила, что у каждого студента, будь то парень или девушка, приколот к пиджаку круглый значок, на котором изображен либо молодой месяц, либо растущая луна, либо убывающая. У единиц значок был полностью белым.

Опустив руку в карман, я нащупала свой, который прикалывать к одежде побоялась. И теперь мне казалось, что поступила правильно. Потому что мой значок был полностью черным. Рискну предположить, что это привлекло бы ко мне уже в первый день слишком много внимания.

– Первой лекцией сегодня мифология, – напомнила мне Лерика. – Может, не пойдем? Честно говоря, профессор Фантазма меня немного пугает, а все, что она рассказывает на лекциях, потом можно вычитать в учебниках. К ней почти никто не ходит, правда.

Слова странной женщины с сонными глазами о лунном драконе до сих пор звучали у меня в голове. Если я буду ходить на ее лекции, то могу услышать что-то еще полезное для себя.

– Знаешь, я, наверное, схожу, – сказала я подруге. – Не хочется в первый же день прогуливать. А ты не иди, если не хочешь.

– Ну что ты! – возразила Лерика. – Если ты пойдешь – и я пойду!

Мне оставалось только улыбнуться в ответ.

Лекции по мифологии проходили в северной башне главного корпуса. Мы поднялись по винтовой лестнице наверх и очутились в аудитории, похожей на миниатюрный амфитеатр: в центре небольшая круглая площадка, вокруг уступами места для слушателей. Впрочем, послушать лекцию профессора Фантазмы пришло от силы человек пять.

Мы с Лерикой устроились на местах поближе к выходу, и я оглядела присутствующих. Помимо нас здесь было две девушки и парень. Парень, похоже, пришел на мифологию, чтобы поспать: уронив голову в ладонь, он сидел с закрытыми глазами и сопел. Одна из девушек держала перед собой книгу: перелистывала страницы, корчила страдальческие гримасы и периодически всхлипывала. Судя по обложке, ее занимала вовсе не мифология, а слезливый любовный роман.

Найдя взглядом вторую девушку, с волосами мышиного цвета, заплетенными в длинную косу, я вздрогнула. Она смотрела на меня с живым интересом и, похоже, была единственной, кто пришел сюда ради самой лекции.

Послышались шаги, и, подняв голову, я увидела профессора Фантазму, которая появилась из неприметной двери на вершине амфитеатра.

Спустившись вниз, женщина медленно пересекла круглую площадку и села на нижний уступ амфитеатра. На своих студентов она не смотрела и вряд ли заметила, сколько человек соизволило посетить ее лекцию. Подернутые сединой были по обыкновению растрепаны, а взгляд сонных глаз казался отсутствующим.

Вздохнув устало и печально, как будто ей предстояло сделать то, что было в тягость, она заговорила своим детским голоском:

– Наш мир был создан из яйца первородного дракона, пришедшего из Великого и Бескрайнего Междумирья. Первородный Дракон населил этот мир своими детьми, созданными по образу и подобию его. Это были древнейшие существа нашего мира. Они повелевали водой, землей, огнем, небом и светилами небесными. Однако чем больше рождалось драконов, тем больше страдал от них этот мир. От огня драконов горели леса, от их силы стонала и трескалась земля, от их неутолимого голода исчезало все живое. Увидел это Первородный Дракон и заплакал, печалясь о сотворенном им мире. Слезы его оросили детей его и стали те бесплотны. Увидев это, Первородный Дракон из еще одного яйца создал людей и постановил, что дети его драконы отныне смогут иметь потомство только от людей и не чаще, чем раз в пятьдесят лет, чтобы не погубили они мощью своей этот мир.

Лерика рядом со мной громко зевнула. Повернувшись к ней, я заметила на ее лице страдальческую гримасу. Кажется, она из последних сил пыталась не заснуть. Я бросила взгляд дальше. Парень по-прежнему спал, не изменив даже позы – кажется, ему было вполне удобно. Девушка с любовным романом кусала губы и, переживательно вытянув брови домиком, продолжала перелистывать страницы – похоже, герои ее книги никак не могли достичь счастья. И только девушка с длинной косой внимательно слушала профессора Фантазму.

– Драконы старели и умирали, и лишь немногие из них оставляли после себя потомство. Лишь раз в пятьдесят лет рождался у дракона ребенок от человека. Прошло много веков, древние драконы вымерли, а люди заселили этот мир, и он стал таким, каким мы его знаем.

«А? – удивилась я. – Вымерли?»

Это немного противоречило тому, что профессор Фантазма говорила мне намедни. Не успев остановить себя, я спросила громко:

– Но разве они все вымерли? А как же лунный дракон?

С лица сидящей рядом со мной Лерики вмиг слетела сонливость. Она смотрела на меня большими глазами и часто моргала. C интересом повернулась ко мне и девушка с косой. Парень продолжал спать, девушка с любовным романом, не обращая на меня внимания, роняла слезы на страницы книги и улыбалась блаженной улыбкой – похоже, герои ее романа таки соединились в любовном экстазе.

Профессор Фантазма тем временем подняла на меня сонный взгляд. Какое-то время всматривалась в мое лицо, потом выдохнула, как будто процесс изучения моей персоны ее ужасно утомил, и встала. Я наблюдала, как она пересекла круглую площадку в центре аудитории, поднялась по амфитеатру наверх и исчезла за той же дверью, из которой появилась.

Поморгав озадаченно, я нахмурилась и вопросительным взглядом посмотрела на Лерику, мол, что это было?

Подруга лишь пожала плечами.

– Я же тебе говорила, что она странная.