Академия Сердцеедов. Охота (СИ)

Глава 9

Очередное занятие приходило с Хранителями. Группа собралась небольшая — их восемь, да нас двое, поэтому и аудиторию нам выделили крошечную. Узкую, как коробка для игл, тесную и неуютную. Два ряда парт на таком расстоянии, что между ними только боком и пройдешь, старый преподавательский стол, да серая доска на стене.

Доминик сидел со своим приятелем из Хранителей недалеко от входа и, умудрялся под партой играть в карты, а я пристроилась со Стеллой на соседнем ряду, но чуть подальше.

Было откровенно скучно. Невнятный голос старого магистра Стромма звучал монотонно, уныло и был напрочь лишен эмоций. Кажется, преподавателю было совершенно плевать, что происходило у него за спиной, имели смыл лишь разветвленные схемы, которые он непринуждённо вырисовывал на доске, попутно рассказывая об их влиянии на человеческий организм и перераспределении магических потоков внутри него.

Я старательно перерисовывала с доски к себе в тетрадь, но мои каракули и близко не походили на легкие выверенные рисунки старого мастера

— Ну и ладно, — ворчала себе под нос, не оставляя попыток изобразить что-то стоящее, — не на выставку, главное, чтобы самой потом разобраться.

В общем, утешала себя как могла, а заодно поглядывала в тетрадь к Стелле и каждый раз диву давалась, обнаруживая там идеальное, ровное повторение.

Она художница что ли? На мои каракули без слез не взглянешь, а у нее красиво, словно в картинной галерее. Еще и сердечки по полям успевает рисовать! Аж обидно.

Содержимое Стеллиной тетради заинтересовало не только меня, но и соседа с парты позади нас. Пару раз он аж привстал, чтобы получше рассмотреть, потом за спиной раздался шепот и смешки.

Я сразу напряглась, а Стелла не обратила ровным счетом никакого внимания, хотя как выяснилось чуть позже эти смешки предназначались в кой-то веке не мне, а ей.

— Эй, Рыжая, — один из парней бессовестно дернул ее за косу, — тебе говорили, что ты странная.

Рассеяно хлопнув ресницами, Стелла обернулась к нему, и уставилась долгим, абсолютно нечитаемым взглядом. Так смотрят сквозь облака, неспешно плывущие по голубому небосводу.

Смешки стали громче.

— Она тебя даже не понимает. Рисуй картинки, желательно в форме сердец.

Подруг у меня в Весморе было мало, а точнее раз-два и обчелся, и безнаказанно издеваться над одной из них я позволить не могла. Поэтому тоже обернулась к шутникам и нагло произнесла:

— Я тоже картинки рисовать умею. Хотите покажу?

И пока один из них тормозил, подвинула к себе его скудные письмена, и на весь лист изобразила человечка, которому отломили ручки-ножки.

— Эй! — возмутился он, — совсем спятила! Ты мне рабочую тетрадь испохабила!

Родион, его сосед, флегматично хмыкнул:

— С этой не связывайся, она бешенная. Нику вон морду разбила.

— Что-то не выглядит он побитым.

— Его в лазарете подлатали.

— Да ладно!

— Я тебе точно говорю! Эй! Псс, Оливио!

Доминик, отклонившись назад на стуле, посмотрел в нашу сторону.

— Это правда, что ты после стычки с ней зубы по всему полигону собирал? — громким шепотом, но на всю аудиторию спросил Род, при этом нагло указывая на меня.

Ник сжал челюсти так, что белые пятна пошли по щекам и изобразил крайне неприличный жест в адрес любопытствующих.

— Ну вот, еще и послал, — парни продолжали угорать, уже позабыв о Стелле.

Наверное, так бы до конца занятия и прошло — преподаватель у доски, не обращая ни на что внимания, и смешки по заднему ряду, но в какой-то момент стало всем не до шуток.

По академии разнесся металлический голос. Странный, звенящий, ни мужской, ни женский, но пробирающий до костей.

— Просьба всем адептам и преподавателям немедленно пройти в главный зал.

Магистр Стромм просто взял портфель со стула и, не проронив ни слова, вышел. Мы переглянулись и дружно ринулись следом за ним.

— Праздник что ли какой? — гадала Стелла, пока мы шли в зал.

Со всех сторон туда стекались люди. Адепты всех курсов, магистры и простые преподаватели. Впереди даже мелькнула заносчивая и очень важная макушка госпожи Норы.

Главный зал вместил всех.

Преподаватели поднялись на небольшой помост, а учащиеся взволнованной толпой кишели внизу. Смеялись, веселились, уверенные, что ждет какой-то сюрприз.

Сюрприз действительно был, только приятным его никак нельзя было назвать.

— В розыск объявили адепта Хельмута, — без предисловий начал ректор, лично пожаловавший на это собрание.

Все притихли.

— Последний раз Чейза видели в день заселения первокурсников. Из-за неразберихи и предучебной суеты, его исчезновение осталось незамеченным. В академии думали, что он отправился самовольно домой, дома были уверены, что он в Весморе. Однако сегодня пришел запрос на посещение от его семьи. И выяснилось, что уже неделю никто не знает о его местонахождении.

— Как же я теперь без него, — встревоженная Стелла прижала руки к груди. Хоть отбор давно закончился, она по-прежнему считала Чейза наставником.

— По этому делу начато расследование. В городе этим занимаются Стражи, в Академии мы пока обойдемся своими силами. Просьба всех, у кого есть какая-то информация, даже самая на первый взгляд незначительная, сообщить об этом в свои деканаты. Так же каждый из вас будет приглашен на индивидуальную беседу со стражами порядка и гончими. Игнорирование такого приглашение автоматически означает отчисление из Весмора, так что отнеситесь к этому вопросу со всей серьезностью.

Из зала мы выходили притихшие и крайне озадаченные. Куда мог подеваться третьекурсник? Казалось бы, вывод напрашивался сам собой — сбежал в город, чтобы развлечься напоследок перед началом учебного года, загулял и потерял счет времени.

Но что-то не давало покоя. Что-то сидело острой занозой под сердцем и ныло, ныло, ныло, причиняя дискомфорт и мешая сосредоточиться на дальнейшей учебе. Неспокойно мне было. Тревожно.

Академия как-то разом затихла. Только по углам слышалось шушуканье на тему, где может скрываться Чейз. Кто-то был уверен, что ему надоел Весмор, и он сбежал в лучшую жизнь, кто-то зловеще нашептывал, что бедолага нарвался на разбойников, и те держат его в плену. Были и другие варианты: потерял память, не может оторваться от невесты, заблудился в пролеске между Весмором и Хайсом. Был даже вариант, что на самом деле у него уже пятеро детей, и он работает на трех работах, чтобы этот выводок прокормить.

Не знаю, как там продвигалось расследование за пределами Академии, но у нас приступили к этому делу рьяно. Все Магистры были заняты на допросах, все Стражи, и Гончие, который работали в Весморе. Даже старшекурсники, хоть еще и не получили официального звания, были при деле. И ожидаемо начали с третьего курса, с тех, кто с Чейзом дружил, вместе учился, общался. С каждым проводилась беседа в присутствии не только Стражей, но и Гончих, в надежде, что те почувствуют какую-нибудь зацепку. Пока не чувствовали, и оттого, что результатов не было, исчезновение третьекурсника все больше обрастало слухами.

И от этого тревога, поселившаяся у меня в сердце, становилась все сильнее. Я почему-то вспоминала, как однажды осенью в Муравейнике искали пропавшего мальчишку и не нашли. Тогда все мамаши детей под замок посадили и боялись выпускать лишний раз на улицу. Ну почти все. Карла, наоборот, отправляла меня с поручениями на другой конец города и желательно, когда стемнеет. Видать надеялась, что тоже заплутаю и дороги обратно не найду. А я, негодница такая, каждый раз находила, чем доводила бедную женщину до истерики. Правда это было до того, как у меня стали появляться руны. После этого Карла стала очень тщательно следить за тем, чтобы я лишний раз нигде не задерживалась и домой возвращалась засветло.

Нам никто не рассказывал о результатах расследования, поэтому возле преподавательского крыла постоянно ошивались любопытные, в надежде вынюхать что-нибудь интересное. Стоило только кому-нибудь из адептов выйти из деканатов, как его тут же обступала толпа, жадная до подробностей.

Каюсь, мне тоже было любопытно, поэтому я несколько раз находила причины, чтобы наведаться в деканат Гончих. То аудиторию якобы найти не смогла, то учебника мне какого-то не хватило, а потом вдруг уже хватило. И каждый раз я видела, как в комнатах разговаривали с кем-то из адептов.

В один из заходов я нарвалась на Лекса. В последнее время мне везло, и мы с бывшим наставником почти не пересекались, а тут я прямо с размаху на него и налетела. Наступила на ногу, так что он охнул, попыталась отскочить, споткнулась, взмахнула руками и зарядила ему сумкой по лицу. После этого прикрыла ладонью свою пылающую пунцовую физиономию и бочком-бочком попыталась проскочить мимо побитого старшекурсника.

— Найтли! — рявкнуло у меня за спиной.

Я подпрыгнула, как кузнечик, потом замерла и вытянулась по струнке.

— Что тебе здесь надо? — Верано встал поперек пути. Руки на поясе, взгляд недобрый, на щеке наливается след от моей сумки.

Я небрежно отмахнулась:

— Я здесь по личному вопросу. Тебя не касается.

На самом деле я намеревалась лишь одним глазком глянуть и даже толком не придумала причин для посещения, и Лекс это понял, потому что нагло вскинул брови и посмотрел так, что щеки начало предательски калить.

— Топай отсюда.

— Мне надо! — уперлась я.

— Топай! Сейчас тут много работы и без любопытных перваков.

Гад догадливый.

Сдаваться так просто не хотелось, поэтому я старательно пыталась выдумать причины, по которым мне крайне важно добраться до деканата. Однако Лекс был в дурном расположении духа, поэтому схватил меня под локоть и потащил к выходу.

— Эй!

— Вот тебе и эй, Найтли, — припечатал он, выпихивая меня за порог, — все. Проваливай!

— Ладно! Я поняла! — кое-как отпихнула от себя его лапы и сердито уставилась в темные глаза, — Ухожу! Доволен?

Вместо ответа он захлопнул дверь прямо у меня перед носом.

— Свинья! — прошипела я и, перевесив сумку с одного плеча на другое, отправилась в столовую.

Из-за расследования и того, что в нем были задействованы многие преподаватели, расписание занятий сбилось, и нас то объединяли с другими факультетами, то в последний момент отменяли очередную лекцию. Чем не повод лишний раз перекусить?

Так думала не только я. В столовой практически не оставалось свободных мест, когда я с подносом пыталась хоть куда-нибудь приткнуться. К счастью, прямо передо мной компания из четырех человек освободила столик у окна, и я поспешал его занять, в четной борьбе обогнав какого-то незнакомого парня с четвертого курса.

— Выскочка, — припечатал он.

Я невозмутимо улыбнулась и, составив тарелки с подноса, принялась за еду. Только насладиться ей в полной мере мне не удалось, потому что со стороны улицы на мой столик упала тень. Подняв глаза, я снова увидела Лекса. Он стоял, сложив руки на груди, и смотрел на меня. Потом кивнул, требуя, чтобы я вышла.

Я только тарелку ближе подвинула и продолжила есть.

Как из деканата меня выгонять так первый, а как дать человеку спокойно поесть, так мимо. Ничего, подождет.

Тяжелый мужской взгляд продолжал давить сквозь стекло. Кусок уже не лез в горло, компот не пился. В итоге все закончилось тем, что я не выдержала.

— Хорошо, иду! — проговорила, окатив Верано яростным взглядом.

Он не проникся и еще раз требовательно кивнул, поторапливая.

Я прихватила с собой яблочный пирожок, убрала посуду и отправилась к своему бывшему наставнику.

— Чего тебе? Собрался извиняться за то, что вытолкал меня из деканата?

Лекс вместо ответа прошелся по мне долгим задумчивым взглядом, потом скупо приказал:

— Идем.

И что-то в его тоне не позволило ослушаться.

Ощутив, как внезапно ноги наливаются свинцовой тяжестью и сердце гулко сокращается в груди, я отправилась следом за ним.

— Куда ты меня ведешь?

Мы уже миновали жилые корпуса, полигон и склад.

— В парк, — невозмутимо сообщил Лекс.

В парк. Какая прелесть.

— Ну…как бы…я не настроена на прогулки в парке…с тобой.

Пристальный темный взгляд задержался на мне ровно на секунду, а желания идти куда-то с этим упырем стало еще меньше.

— Может, в следующий раз? — с тоской обернулась, провожая взглядом проходящую мимо парочку. Идут себе, улыбаются, никто никому мозг не выносит, — а сейчас я пойду…

Лекс не оборачиваясь, подхватил меня под руку и повел дальше. В итоге мы оказались в парке, на том самом месте, где я когда-то видела темное пятно, а потом стала жертвой расхлябанных парней с четвертого курса. Кстати, как они там? Что-то давно не видно. Или после того, как Верано устроил им разнос, желание приставать к нищенке из Муравейника пропало?

— Зачем мы здесь? — угрюмо буркнула я, когда он выдвинул меня вперед.

— Ищи.

— Что искать?

— То, что ты пыталась найти в прошлый раз.

Ему точно доставляло удовольствие издеваться надо мной.

— Я думаешь помню? Уже неделя почти прошла, — я развела руками, в полнейшем недоумении осматриваясь по сторонам.

А вокруг погода такая хорошая, загляденье просто. Тепло, как летом, но деревья уже хвастались первыми золотыми листьями, и ветер ласковый такой, лукавый, подхватывал пряди волос, словно приглашая поиграть.

— Вспоминай, — приказал Лекс.

— Знаешь, что…

— Я серьезно, Ева. Давай, подключайся к своим внутренним резервами и ищи. Гончая ты в конце концов или нет?

Если у него была цель меня разозлить, то ему это удалось.

— Верано! Ты достал меня! Всего лишь неделю, как я поступила в Весмор. От Гончих у меня пока только нашивка на форме. Я понятия не имею о каких внутренних резервах речь, и уж тем более не знаю, как к ним подключаться. Так что оставь меня в покое, — вывалила все это, глядя ему в глаза, и развернулась, чтобы уйти, но Лекс в два шага оказался передо мной, преграждая путь.

— Стоять.

Интересно, что скажет Райдо, если я еще раз подерусь? Побить пятикурсника будет сложнее, но если сильно постараться…

— Я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Сначала сам высмеял мои попытки что-то найти, а теперь чего-то требуешь. Ты уж определись с линией поведения, а то я каждый раз как вижу тебя, не знаю, чего ждать.

— Я не знаю, что ты тогда искала, но мне кажется, что это связано с исчезновением Чейза.

— То есть Гончая почувствовала, что другая Гончая может найти что-то полезное? — иронично поинтересовалась я, и Лекс, к моему огромному удивлению, согласился.

— Именно так.

— Тогда ищи сам. Захоти найти то, что хотела я.

— Это так не работает. Нельзя подсоединиться к чужому чутью. У каждого свое. Мое ведет к тебе, дальше твоя работа.

— Но я понятия не имею, что делать. Я не умею!

Он хмуро посмотрел на небо поверх моей головы, потом цыкнул и, не скрывая досады, протянул мне руку.

— Это еще зачем? — на всякий случай спрятала свои за спину.

— Я попробую тебя направить.

Я тут же возмутилась:

— Не надо никуда меня направлять!

Он протянул ладонь ближе и нетерпеливо поманил пальцами.

— Ева! — с нажимом, — у нас человек пропал.

Вот вообще не хотелось держаться с Верано за ручку. Но мысль о том, что с Чейзом могла что-то случиться, подтолкнула к действиям.

Я нехотя вложила свою ладонь в его.

Теплая.

Он сжал мою руку, крепко, но не больно.

— Теперь попытайся настроиться на свой дар.

— Как? — прошептала я, потому что голос внезапно пропал. Осип и стал похож на комариный писк.

— Ищи внутри себя. Вспомни то чувство тревоги, неудовлетворенности, которое тебя куда-то гнало. Воскреси его.

Я понятия не имела, как это делать. Закрыла глаза. Вспомнила то утро, когда пришла в парк, подгоняемая неясной тревогой, попыталась разогнать ее в себе, растормошить. Получалось слабо. Представила Чейза, которого видела всего пару раз в жизни — тоже ничего не отозвалось.

Потом воспоминания сами переползли на тот вечер, когда я увидела черное пятно без головы. Я уже даже не была уверена, что видела его на самом деле, что это не плод моих фантазий. Ну какие пятна? Что за глупости? И тем не менее именно в ответ на это видение сердце начало биться быстрее, а потом и вовсе разогналось до такой степени, будто все это время я не стояла в тихом парке за руку с Верано, а носилась по полигону, подгоняемая приказами Райдо.

Стало одновременно тоскливо и напряженно. Будто я должна была что-то сделать, какую-то неприятную работу.

— О, боги, — выдохнул Лекс, — ну и хаос. Не мечись.

— Я не двигаюсь.

— Тебя внутри штормит. Нет направления, просто бестолковое нагромождение всего подряд, — он покачал головой, — дури много, толку мало.

Я обиделась:

— Раз такой умный, делай сам! — я дернулась. — Пусти!

Однако Лекс и не подумал разжимать пальцы. Вместо это он дернул к себе, на ходу разворачивая меня, как куклу И спустя миг, я оказалась в мужских объятиях, прижатая спиной к его груди. Замерла, чувствуя чужое дыхание на виске.

— Лекс, ты нормальный вообще? — попыталась вырваться, но он сильнее скрестил руки, обламывая чахлую попытку.

А у меня даже не было сил бороться по-настоящему, настолько я обалдела от всего происходящего.

— Так я смогу погасить твой бедлам, — голос над ухом, отозвался толпой лютых мурашек, несущихся вдоль хребта, — выдыхай.

— Издеваешься?

— Выдыхай, — повторил он, — сконцентрируйся на цели. Не ищи причины, мотивы, объяснения. Просто сконцентрируйся на том, куда тебя гонит дар.

— Подальше от тебя…

— Я могу так стоять хоть весь день, — невозмутимо произнесло чудовище за моей спиной, — и мне плевать, если нас кто-то увидит. А тебе?

Зараза, знал, чем пронять. Последнее чего мне хотелось, это очередных слухов что девочка из Муравейника опять с кем-то обжимается в уединенном месте.

Перестав сопротивляться, я кое-как расслабилась. Выдохнула, стараясь не думать о том, кто меня обнимал в этот момент. Это не объятия, это рабочий момент, только и всего.

Постепенно шторм в груди стал утихать, бестолковая тревога и желание бежать не пойми куда замерли, затаились, медленно пульсируя под кожей.

Снова воспоминания о темном пятне. Клочок ткани, который я подобрала с земли, Стелла со своим наставником. Картинки сменялись одна за другой.

Под ребрами загудела тоска. Словно душа рвалась в то место, где уже была когда-то. Похоже на ностальгию, на воспоминания прошлого. И в то же время совсем другое.

Это ощущение крепло, принимало все более четкие очертания, пока наконец не трансформировалось в абсолютно четкое желание:

— Туда, — прохрипела я, указывая на густые заросли боярышника вдоль дорожки.

— Веди, — Лекс разжал объятия, но руку мою не отпустил, — я с тобой.

Продвигаться вперед, держа за руку Лекса, было неудобно. Он мешал нормально идти, удерживал, когда ломилась через заросли, вынуждая обходить:

— Даже если ли ты Гончая — необязательно лупить напрямик, сдирая мясо до костей, — угрюмо заявил, когда я съехала в овраг, а он не успел зацепиться наверху, и в итоге покатился следом, — путь есть, и он не исчезнет оттого, что ты потратишь три секунды на безопасный обход.

— Не бухти, — отмахнулась я, — можешь просто идти по своим делам. Я дальше справляюсь сама.

— Угу, — хмыкнул Верано, — чтобы потом еще и тебя разыскивать. Ты хоть представляешь куда мы залезли?

Я остановилась и обвела взглядом окружающую нас местность. Кругом серые стволы осин и желтеющий кустарник.

— Там, — махнула рукой, — Академия, там — полигон с лабиринтом. Город в той стороне.

Я всегда хорошо ориентировалась на местности, будто внутри от рождения был встроен компас.

Лекс посмотрел странно, но ничего не сказал, а я, пройдя еще десяток шагов остановилась. Просто ноги примерзли к земле и все, отказывались идти дальше.

— Рубеж поиска сработал?

— Понятия не имею о чем-ты, но кажется да.

Только после этих слов Верано отпустил мою руку и, выдохнув, с явным облегчением мотнул головой. Кажется, попытка упорядочить мой хаос далась ему не так уж и просто.

Оставив меня в покое, он прошелся по небольшому свободному от зарослей пятачку, заглянул под пожухлые плети малинника, потом опустился на корточки и пятерней зарылся в прелую землю.

— Что теперь? — спросила я, чувствуя себя не в своей тарелке. В груди гудело, ломило и неприятно покалывало.

— Теперь ищи. Что-то должно быть. Какие-то следы, знаки, — Верано скользил жестким взглядом по сторонам, цепляя выпадающие из общего фона детали.

У меня с деталями было хуже. Чутье гончей привело сюда и отключилось, по-видимому, посчитав., что миссия выполнена. И теперь я стояла посреди зарослей и беспомощно озиралась. Что здесь вообще можно увидеть?

— Смотри, — Лекс указал, на обломанный лист лопуха, — здесь кто-то был до нас.

Мы аккуратно двинулись в том направлении и, спустя пяток метров, нашли еще пару обломанных возле самой земли веток. Я бы и внимания не обратила. Вот честно, мимо бы прошла, да еще бы и пнула для верности, а Лекс такие детали вычленял четко.

В результате мы перебрались на соседнюю поляну. Она была метров десять в диаметре, слегка вытянутая, укрытая пожухлой, бледно-зеленой травой.

— Вот тут что-то лежало, — он хмуро указал на примятое место, — надеюсь не то, что я думаю.

Мне внезапно стало не по себе.

— Крови нет, — не знаю, что заставило меня так сказать, но после этих слов на улице будто стало темнее. Именно в этот момент моя наивная беспечность с хрустом надломилась, и я с ужасающей отчетливостью поняла, что возможно мы ищем не самого Чейза, а то, что от него осталось.

— Дошло наконец, — невесело усмехнулся Верано, наблюдая за тем, как я пячусь, — думала, в игры играем?

Я не знаю, о чем я думала. Возможно, о том, что Чейз где-то сидит и спокойно попивает чай, в ожидании того момента, когда его найдут.

— Я…эмм… — в голове не было слов, которыми можно описать то смятение, что разлилось в душе.

— Пару дней назад ночью прошел ливень, так что если и были очевидные следы, то их смыло, — Лекс присел и прикоснулась ладонью к примятой траве, — надо обыскать здесь все. Смотри в оба, Ева.

— Хо…хорошо.

Ноги были как ватные, руки тряслись, когда я вместе с Верано ползала по поляне, заглядывая под каждый лист. Тревога так сильно билась в ребра, что я то и дело жмурилась, прижимая ладонь к груди и пытаясь перевести дыхание.

Лекс бросал на меня напряженные взгляды и с каждой секундой становился все мрачнее.

Спустя еще пару минут, я почувствовала, как по щекам катятся слезы и начала всхлипывать. Мне было больно. Только боль эта была странной. Чужой. Я будто видела ее со стороны, чувствовала, как что-то инородное, пробивающееся острыми играми под кожу.

— Найтли! — позвал Верано, вынуждая посмотреть на него, — дыши глубже.

— Не могу, — я замотала головой, всхлипывая все сильнее, — не получается.

Он с досадой цыкнул:

— Прервись. Сядь, посиди.

У меня не было сил спорить. Мотаясь, словно пьяная, я подошла к старому, наполовину засохшему раскоряченному дубу. Привалилась к нему спиной и медленно сползла вниз, обдирая форму жесткой корой.

Лекс тем временем продолжал поиски. Его движения были быстрые, напряженные. Он сновал по поляне, не забывая при этом следить за мной.

А я все глубже падала в пропасть своих ощущений. Все вокруг стало черно-белым, и ни единого цветного пятна. Все смазанное, тусклое, покрытое едва заметной рябью.

Над головой серое небо, вокруг серая трава, за спиной от каждого движения похрустывала безжизненная ссохшаяся кора.

Слишком сухая, слишком гулкая… будто не плотно прилегала к стволу, скрывая под собой пустоту.

Слезы еще сильнее покатились по щекам:

— Лекс, — жалобно позвала я.

Он остановился, в пол-оборота развернувшись ко мне.

Поджав губы, чтобы не зарыдать в голос, я вяло поманила его к себе.

Не задавая вопросов, Верано подошел и присел на корточки рядом со мной. Я смотрела в темные, полные мрачной тревоги глаза и не могла сказать ни слова. Только указала пальцем на клочок изодранной синей ткани, торчащей из-под коры возле самой земли.

Лекс проследил взглядом за моим жестом и шумно выдохнул. Потом молча подхватил меня под подмышки и поставил на ноги.

— Отойди.

Я сделала несколько неровных шагов назад.

— Не смотри.

Послушно повернулась к нему спиной.

Позади раздалась какая-то возня, треск разрываемой сухой древесины, скрежет и глухое Верановское:

— Не оборачивайся, Ева. Не надо.

Запрокинув голову к небу, я закрыла глаза. Из-под ресниц все так же катились слезы, но узел в груди стал ослабевать.

Дар гончей сделал свое дело. Мы нашли то, что осталось от Чейза.