Акция «Ближний Восток»

16

Чтоб не срамить царя-батюшку перед подданными, разнос побратиму Илья устроил в таком месте, куда доступ был заказан всем,– в царской опочивальне. Василиса с Марьюшкой тревожно топтались под дверью, за которую их выставил неумолимый Папа, коротко буркнув: «У нас мужской разговор. Не суйтесь». Ну как тут не сунуться? А вдруг их мужики друг другу морды бить начнут? Характер у обоих ого-го! Сестры переглянулись, с виноватым вздохом дружно намагичили в дверях аккуратные дырочки, приникли к ним и затаили дыхание.

Яга, наблюдавшая за действиями венценосных особ со стороны, только головой покрутила.

– Ты вот что,– шепнула она Молоткову,– далеко не уходи. Ежели Илья на нашего Ванюшу слишком круто насядет, вступись за него, сердешного, перед начальником. Царь все-таки, неудобно.

– Угу,– добродушно кивнул Олежка,– если разборка наберет обороты, я на них начальника нового управления спущу.– Молотков приподнял за шкирку обиженно мявкнувшего Баюна.– Профессионал высшего класса. Раз уж он даже мне шишак на затылке сумел организовать, то с ними как-нибудь справится.

Яга посмотрела на своего любимчика, сучившего в воздухе лапами, неопределенно хмыкнула.

– Нет, лучше уж ты сам.– Ведьма сделала пасс в сторону двери, организовав в ней еще одну дырочку.– Главное, момент не упусти. А ушастого отпусти. И не вздумай с собой туда брать. Знаю я его, обормота.

Олежка ушастого отпустил и, не обращая внимания на обиженный мяв рухнувшего на пол кота, бодро втиснулся между царственными сестричками и приник к своей дырочке.

– Ну и чего ты добился,– донесся до него разгневанный голос Ильи,– начистив морды послам?

– Ну так… узнал, что они в энтом раскладе не при делах… – виновато пробасил царь-батюшка.– Типа какой-то другой козел на тебя наезжает.

– А какой ценой? Уронил честь и достоинство государства нашего! Послы вообще должны быть неприкосновенны. За такое оскорбление любое нормальное государство должно объявить тебе войну!

– Побоятся,– прогудел Иван.– Пусть только понты раскинут…

– Брат ты мой царственный. Государства завоевываются огнем и мечом. Иногда даже… нет, не иногда даже, а как правило – бандитами с большой дороги. Только если эти бандиты потом не цивилизуются и не начнут действовать мудро, их государства рассыпаются, раздираются в междоусобицах и становятся легкой добычей других стервятников. Для начала кончай с этим бандитским сленгом!

Раздался глухой удар. Василиса с Марьюшкой и, конечно, Молотков резво оторвали уши от дырочек и приникли к ним глазами. Нет, драка еще не началась. Просто отец-основатель государства Тридевятого с размаху плюхнул на колени царя-батюшки увесистый том, на кожаном переплете которого сияла золотыми буквами надпись: «ФЕНЕ-РУССКИЙ словарь». Иван, сидевший на царственном ложе, оценил его объемы, испуганно повертел в руках…

– Блин! Братан, да тут, в натуре, жизни не хватит!

– Василису подключи. Поможет, научит. И запомни одно правило. Царь должен быть силен умом, а не кулаком. Порой тот, кто кулаками сучит, не столько пользы, сколько вреда причиняет. О нем, конечно, потом легенды складывают. Вот, мол, какой крутой! А на деле – тьфу! Был в нашей истории такой царь, Алексий Тишайший. Государство ему досталось в ужасном состоянии. Половцы, печенеги, татарва… короче, все узкоглазые по Руси, как у себя дома, разгуливали. С запада англы, саксы, франки зубы точили. А сил противостоять нет. Русь разгромлена. Дань непомерную платит всем подряд. Народишко побит. Новых воинов бабы еще не нарожали. Так Алексий кулачками не махал. Он тихо-мирно вставал до петухов, кринку молочка выпивал, осенял себя крестным знамением, сзывал дьячков, писчих и за дела принимался. И что ж ты думаешь? За время своего правления Тишайший хитроумными договорами, деликатным обхождением с послами так поднял Русь, что потомки его вымели потом всю эту нечисть поганую с родной земли. И при этом он ни разу не обнажал меча! Вот с кого пример надо брать!

– А по мне, так с развороту в репу надежней.

– В репу? А ну-ка, глянь сюда.

Зашуршали бумаги.

– Вот смотри, слезницы от посольств иноземных. Втайне от тебя передавали. Как зэки, в хлеб с солью запекали. От Сухимото Квазимото, например.

– Да достал уже этот японский грузин!

– Он прежде всего посол, представляющий интересы своей страны! Слушай:

– Ну что? Дальше продолжать?

Иван виновато потупился.

– Ну и за что ты его?

– Так… чего под руку лез?

– Эх ты! Хорошо, хоть китайского посла в свое время выслали.

– Подумаешь, Китай!

– Подумаешь? А ты хоть раз там был?

– Нет.

– Они на каждого твоего ратника тысячу выставить в состоянии. Скажи спасибо, что народ они мирный, в чужие страны не лезут. Предпочитают на родине жить. Ну что, дошло, олух ты венценосный?

Иван потупил глаза.

– Короче, завтра, как послов откачают, лично с извинениями придешь, поклонишься…

– Чтоб я басурманам кланялся? – взвился Иван.

Илья сунул ему кулак под нос:

– Видел?

– Ви… – Глаза царя-батюшки начали закатываться.

– Э! Ты что? Я ж шутейно!

Царь Иван рухнул на постель, и тут же что-то с шуршанием осело за дверью. От истошного вопля Яги Илья, кинувшийся было к побратиму, подпрыгнул.

– Померли!!! Сон мой сбывается!!!

Подполковник бросился к выходу, распахнул дверь и чуть не споткнулся о распластанные у порога тела.

– Марьюшка,– ахнул он, падая на колени перед женой. В глазах потемнело.

Ошеломленный Молотков, бестолково топтавшийся рядом, опомнился, торопливо склонился над Василисой, приложил пальцы к ее лебединой шее…

– Жива! Пульс есть.

Нечеловеческим усилием воли Илья заставил себя выйти из стресса и, как только туман перед глазами развеялся, сразу увидел, что грудь Марьюшки мерно колышется в такт дыханию. Она спала. Спала спокойным, глубоким сном и даже чему-то улыбалась во сне. Рядом мирно посапывала носиком Василиса Премудрая. Из глубины царской опочивальни раздался могучий, оглушительный храп. Царь-батюшка даже во сне был грозен.

– Марьюшка,– Илья осторожно приподнял голову жены, потрепал по щеке,– очнись, милая.

Марьюшка томно вздохнула, пробормотала что-то и вновь погрузилась в глубокий сон. Илья бережно поднял ее, кивком указал Олежке на Василису:

– В опочивальню.

Они осторожно уложили их на царское ложе рядом с Иваном.

– Надо предотвратить панику,– шепнул Илья Молоткову.– Хорошо, хоть ты рядом оказался. Покарауль пока у дверей. Чтоб ни одна собака порог опочивальни не переступила.

Подполковник кинулся к бившейся в истерике Ягусе. Олежка за его спиной деликатно прикрыл двери и встал на страже. Илья нетерпеливо отодвинул в сторону Мурзика, обмахивавшего хвостом хозяйку, легонько пошлепал ведьму по щекам.

– Живы они, бабуля, жи-вы! Ну! Приди в себя!

Яга продолжала голосить. Илья резко встряхнул ее.

– А-а-а!!!

Подполковник зажал ей рот.

– Они живы,– повторил он еще раз,– живы! Как только это до тебя дойдет, кивни головой.

Ведьма шальными глазами посмотрела на Папу и неуверенно кивнула.

– Умница. Теперь за дело.– Илья осторожно отпустил старушку, готовый в любой момент вновь зажать ей рот. Ягуся молчала. До нее потихоньку начал доходить тот факт, что сон был не до конца вещий, раз царские особы еще живы.– Ты у нас ведь местный старожил, все ходы-выходы знаешь? – ласково спросил Илья.

Ведьма еще раз кивнула головой.

– Тогда быстро весь синдикат, кроме чертей, в тронный зал! – рявкнул подполковник.– Авдеич пусть распорядится насчет стражи на замену моему напарнику,– кивнул Илья на Молоткова.– Соловья за детьми и Горынычем мухой! Все ясно?

Ягуся щелкнула лаптями, метнулась к валявшейся в углу метле, вскочила на нее и понеслась исполнять приказание. Решительным шагом подполковник двинулся в тронный зал. Илья включился в боевой режим. Мозг работал похлеще любого компьютера, лихорадочно анализируя ситуацию.

Яга работала оперативно. Она метеором пронеслась по дворцу, бросая по паре слов всем встретившимся на ее пути членам синдиката, и, опережая их, ворвалась в тронный зал.

– Папа, на трон! – окончательно пришедшая в себя ведьма начала командовать.

– Не так поймут,– отмахнулся Илья, нервно разгуливая по залу.

– Здесь все свои будут. Поймут правильно. Кто, кроме тебя, с бедой справится?

Подполковник нахмурил брови, подумал, взгромоздился на трон. Чебурашка, ввалившийся в зал следом за Ягой, при виде отца-основателя государства Тридевятого на законном месте Ивана начал оседать.

– Я ж говорил, не так поймут! – расстроился Илья.

– Их уже нет? – заплакал Чебурашка.– Сон все-таки вещий?

– Наполовину.– Илья слетел с трона, поднял с пола министра финансов.– Они еще дышат и, если мы не оплошаем, будут дышать еще долго.

– Что случилось? Кому плохо?

В тронный зал, выпятив почтенное брюшко, степенно вошел народный целитель.

– Всем,– мрачно сказал подполковник.– Но не вздумай очки снимать.

– Почему? – удивился Лихо.

– В глаз получишь. Здесь все трезвые,– коротко пояснил Илья.

Ворвавшийся следом Никита Авдеевич отрапортовал, запаленно дыша:

– Охрана выставлена! Жду ваших распоряжений, Папа!

– Послов под охрану. Чтоб глаз с них не спускать! А потом, как на крыльях, обратно.

Никита Авдеич испарился с завидной для его возраста прытью. Илья застыл в мрачном раздумье. В зал подтягивались остальные члены синдиката. Олежка Молотков с порога кинул вопросительный взгляд на подполковника. Илья отрицательно качнул головой, давая знать, что ничего пока не прояснилось.

Со звоном распахнулось окно, впуская внутрь ведьму. Она не стала тревожить Соловья и лично смоталась на своем скоростном транспорте до игровой площадки.

– Дети пропали,– прошептала она и без чувств рухнула с метлы на руки Гены и Чебурашки.

Лицо Ильи окаменело.

– Привести ее в порядок,– кивнул он Лихо.

– Видите ли, Папа,– деликатно кашлянул народный целитель,– нервные стрессы – это не мой профиль, я профессионально вывожу из запоя…

Гена немедленно выдернул из-под полы солидный штоф со своей последней разработкой, Чебурашка, взявшись за Ягусины клыки, разжал ей челюсти, и через несколько секунд ведьма была готова к процедурам. Лихо даже очки не пришлось снимать. Молниеносно опьяневшая ведьма лично сбила их своей метлой, пытаясь достать домовых, спрятавшихся за его спиной. Тридевятый синдикат дружно залег на пол, спасаясь от целительного ока. Олежка Молотков оказался быстрее всех. По рассказам Ильи он прекрасно знал о разрушительной силе бедового глаза этого забавного члена синдиката, а потому, сделав красивый кульбит, подхватил с пола упавшие очки, водрузил их на нос целителю, вырвал его из кровожадных лап Ягуси и ретировался с ним за спину подполковника.

– Спасибо, сынок,– буркнула Яга, деловито охаживая домовых метлой.

– Хватит!!! – треснул по столу кулаком Илья.

Тридевятый синдикат дружно подпрыгнул, Ягуся прекратила экзекуцию, жалобно посмотрела на Папу.

– Так они ж, ироды, во грех ввели меня, старую… ик!

– Экстра-эликсир в воду превращать разучилась?

– И то… ик! …правда.

Старушка между пьяными «Ик!» умудрилась что-то пробормотать и молниеносно сфокусировалась. Погрозив домовым сухоньким кулачком, Яга четко доложила абсолютно трезвым голосом:

– Детской площадки нет. Детей тоже нет. Горыныч лежит в отключке с побитыми мордами.

Глаза Ильи налились кровью. Он медленно встал с кресла, подошел к Яге, вырвал из ее рук метлу, вскочил на нее и понесся в сторону детской площадки. Тридевятый синдикат бросился следом.

Илья сразу увидел тушу мирового судьи. Разбитые в кровь морды Левой и Правой лежали на развалинах площадки, голова Центральной свисала в пролом между каменными плитами пола. Подполковник нацелил метлу на темный провал.

– Погоди, сынок! – задыхающаяся от быстрого бега Яга сделала пасс в сторону Ильи, заставив метлу скинуть подполковника около дракона.– Не зная броду… Сейчас я Горыныча в чувство приведу.

Тридевятый синдикат окружил необъятную тушу дракона. Яга сделала еще один пасс. Мировой судья зашевелился. Правая и Левая приподнялись, тупо посмотрели друг на друга.

– Во мы дали! – промычала Левая.

– Круто,– согласилась Правая.

– Что здесь произошло? – сердито спросил Илья.

– Не помню,– вздохнула Правая.

– Но дали здорово! – обрадовала подполковника Левая.

Яга, не прибегая к «ФЕНЕ-РУССКОМУ словарю», выдала изумительные обороты речи и сделала еще один пасс. Из пролома вынырнула голова Центральной.

– Кто мне морду набил? Сознавайтесь! – Судья мутными глазами посмотрел на прокурора и адвоката.

– И он не помнит,– расстроилась Яга.– Илюшенька…

Подполковник отмахнулся. Он стоял над провалом. Пыльные каменные ступени, заваленные обломками рухнувшего свода, вели куда-то вниз, в кромешную тьму.

– Что здесь раньше было?

– Западное крыло замка Кощеева,– торопливо пояснила Яга.– Мы, как Илюшенька народился, здесь ему детскую площадку организовали.

– Огня!

Яга сделала еще один пасс, и стены подземелья замерцали зелеными сполохами света. Илья спрыгнул вниз. Тридевятый синдикат горохом посыпался следом. Далеко им пройти не удалось. Тяжелая каменная плита с монограммами Кощея перегородила дальнейший путь.

– Ийя! – Подполковник взметнулся в воздух.

Сокрушительный удар ногой отшвырнул его в объятия Молоткова.

– Она же замагичена,– всполошилась Яга.

– Позвольте мне,– деликатно кашлянул за их спиной народный целитель, берясь за очки. Все рванули в разные стороны, спасаясь от его лихого взгляда. Лихо несколько минут облучал непокорную плиту своим бедовым оком, нацепил обратно очки и скромно отошел в сторону.

– Прошу…

Стена осыпалась мелким зернистым порошком.

– Ай да Лихо!

– Молодец!

Все дружно рванули в пролом и разом затормозили. Перед ними была кладовая Кощея. Груды старых мешков, стеллажи с ветхими фолиантами. Один из них лежал раскрытый на полу.

– Этой книгой пользовались. Двое… нет, трое. Двое маленьких, один совсем кроха… Не пойму, кто третий,– напрягла магическое чутье Яга.

Мурзик последовал примеру хозяйки, обнюхал страницу, сердито фыркнул:

– Прорвался-таки потомок Сырогрыза…

На его слова никто, кроме Молоткова, не обратил внимания. Олежке же это имя уже было знакомо.

– И что это значит? – тревожно спросил Илья.– Где дети?

– Там,– ткнула Яга в книгу Кощея.

Все сгрудились около нее. Величественный замок, изображенный на раскрытой странице, поражал воображение. Он чем-то напоминал огромный кремовый торт. Белоснежные зубчатые стены с узкими бойницами, ажурные арки, минареты…

– Дворец какой-то.

– Смотри надпись – Багдад.

– Да,– подтвердила Яга,– это книга магии Земли. Сильный колдун с ее помощью куда хочешь переправиться может.

– Значит, дети в Багдаде,– задумчиво пробормотал Илья.

– Во дворце эмира,– подтвердила Яга, кивая на картинку.

– Ясно. Быстро переправляй меня туда,– распорядился Илья.

– И меня! И меня! – загалдели члены синдиката.

– Я ж не Кощей,– в отчаянии заломила руки Яга, но все же попробовала. Заклинание не сработало. Яга повторила эту операцию еще раз. Потом еще, еще…

– Если б ты доверилась настоящим профессионалам,– вкрадчиво мяукнул Мурзик,– или хотя бы им не мешала со своими дурацкими колдунскими блокировками, мы б давно уже шли по улицам Баг…

– Да идите вы куда хотите! – в сердцах воскликнула Яга, невольно снимая блокировку.– Только под ногами не путайтесь!

Запущенное накануне щукой заклинание переноса заработало. Мурзик и Олежка Молотков с легким хлопком растворились в воздухе.

– Час от часу не легче,– набычился Илья.– Куда это ты их, бабуля, отправила?

Ведьма растерянно пожала плечами. В подземелье спустился начальник сыскного приказа.

– Глянь, Папа, что я в развалинах нашел.– Соловей протянул подполковнику свиток, перетянутый алой ленточкой Аленки. Илья ее сразу узнал. Сердце закаленного вояки дрогнуло. Похищение. Это все-таки было похищение. Илья скрипнул зубами, но сумел справиться с эмоциями. Его внимание привлекло золотое колечко, привязанное к свитку все той же ленточкой. Монограмма КБ на его грани заставила Ягу ахнуть.

– Кощеево колечко!

– И подвал евойный,– простонал Гена.

– И книга тоже,– вздрогнул Чебурашка.

– Вот гад ползучий! – разозлился Соловей.– Опять за старое взялся!

– Тихо! Не галдеть.

Подполковник развернул свиток.

– Ты права, бабуля,– прохрипел Илья. Ему вдруг стало трудно дышать.– На меня это наезд. Только не уверен, что от Кощея бедой тянет.

Ведьма осторожно взяла в руки бумагу.

– А ить верно. Не его слоган. Тьфу! Прости меня, грешную. Начиталась всякой дряни.

– О деле говори,– одернул ее Илья.

– Ну ежели о деле, то чужой кто-то писал. А под Кощика маскировался.

– Но проверить не мешает. Быстро летучий отряд чертей на остров Буян. Горыныч, довезешь?

– Спрашиваешь!

– Волоките сюда этого борова.

– А ну как его уже там нет?

– Так обезьян летучих волоките. Тех, что мы на разведку посылали.

– Есть! – по-военному щелкнула лаптями Яга и помчалась выполнять приказание.

Илья еще раз внимательно исследовал послание.

– Значит, ждешь, говоришь? Ну жди. Дождешься, родимый. Думаешь, я вот так с бухты-барахты сунусь? Дудки. Сначала разберемся во всем. Раз требования выдвигаешь, значит, детей трогать не будешь. Ах, как жаль, что Олежки рядом нет. Вот с кем работать в паре одно удовольствие. И куда его черт занес? Ох, Мурзик, доберусь я до тебя!

А занес Мурзика и Олежку Молоткова не черт, а самая обыкновенная щука. Вернее, наоборот, очень необыкновенная. Вредная пенсионерка отыгралась по полной программе. С браконьерами у нее был разговор короткий. Нет, отправила она их точно по адресу: они были в Багдаде. Однако Багдад – город большой.

В момент переноса в глазах Олежки потемнело, земля под ногами исчезла, и он ухнул в темную зловонную яму. Сверху на него рухнул Мурзик.

– У, ё-моё… брысь!

– Где это мы?

– Это я у тебя хочу спросить,– пробурчал Олежка, потирая зашибленный копчик.

– Я ей заказывал Багдад, а она нас в помойную яму. У, вредина! В следующий раз обязательно сожру. Не побрезгую.

– Это не яма,– вздохнул кто-то в углу,– это зиндан. Самый глубокий в Багдаде. А завтра нас казнят.

– За что? – всполошился Мурзик.

Олежка уставился в темноту, пытаясь рассмотреть говорящего.

– Меня – за шариат, а вас – не знаю.

– И как казнить будут? – полюбопытствовал лейтенант и двинулся на голос, шаря перед собой руками.

– Меня лично камнями побить грозились… Ой!

Рука Молоткова нашарила девичью грудь. Порадоваться этому открытию Олежка не успел, молниеносно схлопотав по лбу чем-то тяжелым. Зато Мурзик, прекрасно видевший в темноте, успел увернуться из-под тела бравого лейтенанта. Теряя сознание, Олежка понял, что на этот раз в отпуске ему скучать не придется.