Аксум

Глава II Производительные силы

О производительных силах Аксумского царства известно еще очень мало отчасти из-за скудности письменных источников, отчасти из-за недостаточной археологической изученности. Однако уже сейчас можно, суммируя малочисленные факты, дать обзор некоторых основных элементов производительных сил.

Численность населения. Население крупнейших городов — Аксума, Адулиса, Колоэ, судя по занимаемой ими площади, измерялось (даже в период расцвета) тысячами или немногими десятками тысяч человек. Некоторое представление о численности аксумитов дает величина их войска. Согласно ат-Табари, в 525 г. в Аравии высадились для ее завоевания 70 тыс. эфиопских воинов[301]. «Мученичество Арефы», источник более близкий по времени к событиям, указывает значительно меньшую цифру — 15 тыс. воинов[302]. Но и это, несомненно, преувеличено. Из того же «Мученичества Арефы» известно, что эфиопское войско переправилось в Аравию на 70 кораблях. Если учесть незначительную грузоподъемность тогдашних судов, то ясно, что они не смогли бы перевезти и половины из этих 15 тыс. человек[303].

Обычно же в походах аксумских царей участвовало еще меньше войск. Покорив Хымьяр в 517 г., аксумский царь Элла-Асбеха оставил здесь свою «оккупационную армию»; в городе Зафаре, столице Хымьяра, осталось около 600 эфиопов, которые были впоследствии по частям уничтожены Зу-Нувасом: сначала 300 человек, потом 280[304]. Кроме того, эфиопские отряды, вероятно, меньшего размера были поселены в других местностях Южной Аравии. «Мученичество Арефы» сообщает, что эфиопы оставили свои войска в Награне и Зу-Нувас грозил «всем, оставленным царем эфиопов в моей земле»[305]. Вся «оккупационная армия» Аксума не могла превышать одной-полутора тысяче воинов. Впрочем, она составляла лишь часть аксумского войска, участвовавшего в походе на Хымьяр; большая часть аксумитов вернулась на родину. Но и в этом случае аксумское войско не превышало нескольких тысяч человек.

Когда аксумский царь послал воинов против Абрехи, в распоряжении которого оказалась «оккупационная армия» Аксума, а также местные аравийские отряды, то аксумское войско состояло всего из 3 тыс. человек. Абреха не стал с ними сражаться, а постарался привлечь их на свою сторону[306]. Очевидно, и ему самому, и аксумским правителям эти 3 тыс. воинов казались вполне достаточной силой, для подавления мятежа в Хымьяре.

При Эзане аксумское войско было не больше, чем в VI в. Об этом можно судить по числу врагов, побежденных отрядами аксумитов (в одном случае 705, в другом — 1387 мужчин, женщин и детей).

Судя по тону надписей, приведенные цифры казались очень большими и могли превышать численность победителей.

Таким образом, численность аксумского войска измерялась тысячами человек; если учесть, что оно представляло собой в основном народное ополчение, то все население собственно Аксума (города с окружающей областью) можно оценить в несколько десятков тысяч человек (но не больше 80–100 тыс.).

В других областях Северной Эфиопии население было меньше, чем в господствующей аксумской общине, но тоже порядка тысяч и десятков тысяч человек. Некоторое представление о численности племени агабо в области Аккеле-Гузай дает надпись из Анза[307], рассказывающая о строительных работах агабо. В надписи не указывается, сколько человек было занято на работах. Попытаемся определить их число по количеству выданного им хлеба. В течение 15 дней работники получили 20 620 хлебов, следовательно, в среднем по 1374–1375 хлебов ежедневно. В билингве Эзаны говорится, что переселенцам бега (общим числом 4400 человек) давали 22 тыс. хлебов ежедневно[308], т. е. по 5 штук на каждого. Однако потребление хлеба агабо и бега могло быть неодинаковым, так как агабо — земледельцы, а бега — скотоводы, весьма умеренные в пище, особенно растительной; агабо, занятые строительными работами, — это взрослые мужчины, а среди переселенцев бега были и мужчины, и женщины, и дети. Поэтому на каждого работника, упомянутого в надписи из Анза, должно было быть отпущено больше хлеба, чем в среднем на каждого переселенца бега. В надписи из Сафра есть другие нормы выдачи хлеба: царь получает 12 штук или порций (менее вероятно, 22 штуки), жрец, совершающий жертвоприношение, — 6 штук и жертвователь — 9 штук[309]. По-видимому, последняя норма — самая обычная, так как жертвователь — это и есть работник на «священных» работах. Кроме того, 9 хлебов есть среднее арифметическое всех трех норм выдачи ((12+6+9)/3 = 9). Следовательно, вероятнее всего, что на работах в Сафра, если бы они велись, каждый работник получал бы в среднем по 9 хлебов ежедневно. Однако неизвестно, были ли хлеба в Аксуме, Сафра и Анза одного веса. Но допустим, что это так. Тогда каждый работник в Анза получал по 9 хлебов (как в Сафра) или по 5 хлебов (как у бега, что менее вероятно). В первом случае 1374–1375 хлебов ежедневно потребляли бы 153 человека (включая царя и пр.), во втором случае — 275.

Итак, мы получили две цифры, обозначающие число здоровых и взрослых мужчин у агабо. На одного взрослого и здорового мужчину приходилось примерно четверо женщин, детей, глубоких стариков и калек; следовательно, для того чтобы определить общую численность агабо, надо число взрослых мужчин умножить на 5. Таким образом, если все наши предыдущие предположения близки к истине, то в начале аксумского периода общее число агабо равнялось 765 (153×5) или 1375 (275×5), ближе к первой цифре.

Кочевые и полукочевые племена скотоводов были еще малочисленнее, чем земледельческое племя агабо. В шести «народах» бега, переселенных Эзаной, было 4400 человек[310]; судя по контексту, это — количество всех едоков: мужчин, женщин и детей. Следовательно, в каждом племени в среднем было по 733–734 человека. Это несколько меньше предполагаемой численности агабо и намного меньше численности собственно аксумитов (членов городской общины).

Группы оседлых рыболовов, охотников и собирателей урожая дикорастущих насчитывали каждая немногие сотни и даже десятки человек, а группы кочевых охотников-собирателей (каждая) не превышали 30–40 человек. Античные авторы пишут о небольших группах «ихтеофагов» (рыбоедов), разбросанных вдоль берегов Красного моря. Страбон говорит о «хорошо населенном острове» на озере Псебо (Цана), где издавна живут вай-то, оседлые охотники на гиппопотама. Один средневековый эфиопский источник описывает группу кочевых охотников на северо-западе Эфиопии, у западных границ Аксумского царства; она насчитывала всего 16 человек[311]. В VI в. ихтеофагов на одном из островов Красного моря посетил Ноннос[312]; он описывает их как весьма бедное и примитивное племя.

Общая численность населения Аксумского царства без Аравии и Нубии (городского и сельского, оседлого и кочевого) вряд ли могла превышать 350–400 тыс., от силы — полмиллиона.

Земля и земледелие. Как и теперь, природные условия северной части Эфиопского нагорья, где возникло Аксумское царство, были исключительно благоприятными для земледелия. В дождливые периоды, которых в Эфиопии два, здесь выпадают обильные осадки. Козьма Индикоплов писал о «больших дождях», льющих в Западной Эфиопии с месяца эпифи до конца месяца тот (по египетскому календарю). «И все эти три месяца идут весьма сильные дожди, отчего образуется множество рек»[313]. Ноннос ярко описывает климат той части Аксумского царства, которую от посетил, т. е. земель между Адулисом и Аксумом: от Адулиса до Ауа была засуха и летняя жара, а от Ауа до Аксума стояла дождливая погода, но не весь день, а только с полудня; тогда небо затягивают тучи и льет сильный дождь. В другое же время года якобы «земля адулитов» наводняется дождями вплоть до Ауа, а от Ауа до Аксума стоит сухая погода; «тогда земля производит зрелые плоды»[314]. Из наблюдений Нонноса можно сделать вывод, что, когда он был в Эфиопии, в области Адулиса и дальше на юг до Ауа стояла сушь, а ближе к Аксуму — довольно влажная погода. Это естественно: Красноморское побережье было и остается засушливее Нагорья. Однако, по свидетельству геологов, влажная зона здесь была шире, чем теперь, граница пустынных земель была дальше отодвинута на север и восток. Упоминание «зрелых плодов» говорит о занятии аксумитов земледелием.

Почвы Северной Эфиопии очень плодородны. Академик Л. И. Прасолов и американец профессор Мэрфи исследовали почвы Северной Эфиопии. Часть их оказалась каменистыми, цветом от светло- до темно-коричневых и от серых до почти черных. 71 % проб был отнесен к разряду кислых почв, от средне- до сильнокислых (рН 6,0), 27 % —слабокислых (рН 6,1–7,3). Эта последняя категория наиболее благоприятна для произрастания большинства растений. Кроме того, 2 % проб приходилось на категорию слабоалкалиновых (выше рН 7,3), 58 % проб были богаты фосфором, почти все содержали достаточное количество магния и калия. Сами эфиопы подразделяют почвы на черные и красные. Первые находятся главным образом в долинах, вторые — на горных склонах. Черные, как правило, плодороднее и позволяют обрабатывать землю до 12 лет без отдыха; красные — не больше четырех-пяти лет. В целом почвы Северной Эфиопии чрезвычайно плодородны. Прасолов сравнивает их с красноземами Индии и Средиземноморья и с черноземами Украины[315].

Возможно, аксумиты (как их потомки в средние века и восточные соседи — хымьяриты) собирали по два урожая в год.

Одной из главных сельскохозяйственных культур была, очевидно, пшеница. Колосья длинноостой эфиопской пшеницы изображены на аксумских монетах; в аксумских надписях фигурируют пшеничный хлеб и мука. До сих пор этот злак широко культивируется в Эфиопии, причем здесь обнаружено поразительное разнообразие сортов, чрезвычайно оригинальных и архаичных[316].

Академик Н. И. Вавилов, тщательно изучив тысячи образцов эфиопских пшениц, пришел к выводу, что Абиссинское нагорье является одним из двух главных очагов их культивации.

Позднее в зарубежной литературе установилась точка зрения, что нагорье Северной Эфиопии (или плато Тигре) является очень древним, но вторичным очагом культивации пшениц; Triticum durum Desf. subsp. abyssinicum Vavilovi, Triticum turgidum subsp. abyssinicum Vavilovi, Triticum polonicum L. и др. Можно не сомневаться, что культура пшеницы появилась в Северной Эфиопии задолго до начала аксумского периода.

Кроме пшеницы в Эфиопии возделывают ячмень (посевы которого поднимаются на самую большую высоту), полбу-эммер. Все это очень древние злаки; северо-западная и северная части Эфиопии считаются древним, но вторичным очагом их культивации. В аксумскую эпоху они не засвидетельствованы, что говорит лишь о скудности наших знаний.

Из злаков, которые ближе к просу, в Эфиопии возделывают сорго, дагуссу, тефф и др. Тефф (Еragrostis teff Trotter, эфиоп. ) культивируется только на Эфиопском нагорье. Здесь его родина[317]. Тефф идет на выпечку черного хлеба.

Северная и центральная части Эфиопии являются родиной дагуссы (Еleusina coracana Gaerth). Это зерно идет на приготовление пива. Портер сравнивает название «дагусса» со словами: языка гураге (в Центрально-Южной Эфиопии) — dagasam (готовить праздник), deges (празднество); амхарским тедж (медовое вино); туарегским dakho (с тем же значением); арабским дохн (сахарное сорго, иногда дагусса). Он высказывает догадку, что пиво из дагуссы считалось «медовым вином бедняков»[318], медовое вино дало название пиву, а пиво — злаку.

Из многочисленных сортов сорго, родиной которого является Африка, некоторые распространены в Эфиопии. Соседняя Нубия, или Восточный Судан, является родиной следующих видов сорго: Sorghum durra (дурра), S. rigidum, S. сеrnuum, S. Subglabrescens. Некоторые из них в Эфиопии сохранились в диком состоянии; возможно даже, Северная Эфиопия входила в состав «колыбели культуры сорго». Особенно это относится к Sorghum athiopicum Rupr., которое встречается здесь в диком состоянии. К сожалению, пока не обнаружены тефф, дагусса, сорго и просо в поселениях аксумского периода.

Культура льна в Эфиопии очень распространена и весьма архаична; лен выращивают исключительно ради масличных семян, волокно не используют. Выращивают также нут, горох и другие бобовые растения. Источники аксумского периода их не упоминают, хотя это вовсе не значит, что аксумиты не культивировали масличных и бобовых растений; например, судя по надписям, у них было растительное масло.

Колонны зданий аксумской эпохи (в Адулисе, Токонда) украшены изображениями виноградных лоз и гроздьев. В надписях упоминается вино (οιψ, wayn)[319]. Это говорит о культуре виноградарства. Она пришла, несомненно, из Аравии, вероятно, еще в предаксумскую эпоху.

Земледелие аксумитов было плужным и поливным. До недавних пор только косвенные факты свидетельствовали о наличии плуга у аксумитов (например, слово «пахота» в эфиопском прозвище носорога, правильно расшифрованное Козьмой Индикопловом: Аρουν 'Аρισι[320], т. е. — зверь пахоты). Это прозвище, засвидетельствованное также в эфиопской Библии[321], сохранилось и в современных языках Эфиопии. Итак, название пахоты у аксумитов — (ср. араб. ).

Недавние археологические находки дали образцы сельскохозяйственного инвентаря и его изображения, относящиеся к аксумской и концу предаксумской эпохи. В Хаулти, Мелазо и Еха найдены бронзовые серпы, вероятно, для ритуальной жатвы; они имеют отверстия для гвоздей, которыми, очевидно, прикреплялись к деревянной рукоятке. В Хаулти обнаружены глиняные фигурки быка или пары быков под ярмом. На скалах Амба-Фокада (или Дахане близ Гуло-Македа) сохранилось гравированное изображение пары быков, запряженных в плуг[322]. Этот плуг не отличается от современного эфиопского: он состоит из пяти деревянных частей, лишен отвалов. Такой плуг не переворачивал почву. Перед посевом поле приходилось, вероятно, вспахивать два-три раза.

Очевидно, плуг был главным сельскохозяйственным орудием аксумитов. Надо думать, что наряду с ним существовали вспомогательные ручные орудия, сохранившиеся в современной Северной Эфиопии: кол для поднятия тяжелых, особенно целинных почв, против которых был бессилен примитивный эфиопский плуг; мотыги, чрезвычайно разнообразные в Северной и Северо-Западной Эфиопии; палка для посадки семян, а также серп и различные молотильные и веяльные орудия. К сожалению, не сохранилось ни литературных упоминаний, ни археологических находок, которые позволили бы ознакомиться с образцами всех этих орудий.

Большим достижением эфиопского земледелия было применение искусственного орошения. Вот его основные элементы: бассейн для сбора воды от временных потоков и дождей, плотины, оросительные каналы, террасы на горных склонах, иногда на плоских вершинах гор (амба). В Северной Эфиопии многочисленные искусственные террасы окружают остатки поселений аксумского периода. В Аксуме, Кохайто и Руде-Кудо сохранились плотины и цистерны предаксумской и аксумской эпох для сбора вод временных дождевых потоков (см. ниже).

Не сохранилось ни одного описания сельскохозяйственных работ аксумской эпохи. Однако некоторое представление о них дают источники XIV–XVI вв. В «Житии Аарона Манкерави» (XV в.) рассказывается, как Аарон и его последователи переселились в «землю Занго, что в Эстеране», к югу от р. Хаваш. Монахи насыпали на скалы землю, провели оросительные каналы, посеяли пшеницу, бобы, горох, чечевицу, посадили миндаль и виноградную лозу, мандрагору и бананы. «И стала земля Занго в Эстеране садом, а была знойной пустыней»[323].

В целом земледелие аксумитов находилось на высоком для Африки уровне развития; в этом отношении его можно сравнить лишь с древним земледелием мероитов. Однако система орошения аксумитов была ближе не к мероитской и египетской, а к аравийской, достигнувшей апогея в ирригационном искусстве сабеев, хымьяритов и набатеев. Ирригация в Аксумском царстве стояла на несколько менее высоком уровне, чем у трех последних народов, но это компенсировалось более благоприятными природными условиями, большими ресурсами и большей производительностью труда.

Применение тяглового скота для пахоты и, вероятно, молотьбы связывало аксумское земледелие с животноводством.

Животноводство. Многие факты указывают на важность животноводства в хозяйстве аксумитов. Как и у южных арабов, в предаксумской Эфиопии богам были посвящены некоторые дикие и домашние животные. Из диких это был прежде всего горный каменный баран, возможно, также антилопа торо; из домашних — быки, бараны, козы.

В святилищах приаксумских городов находят изображения быков, баранов, коз, верблюдов. Сохранились статуэтки быков из бронзы и алебастра с посвятительными надписями богам Алмакаху и Астару и без надписей, относящиеся к предаксумской и началу аксумской эпохи. Скот Воs аfricanus изображен на барельефах Дейр эль-Бахри, иллюстрирующих жизнь страны Пунт (середина II тысячелетия до н. з.). К той же породе, очевидно, принадлежат безгорбые быки, тянущие плуг, изображенные на скале в Амба-Фокада. Зебу, довольно широко распространенные в современной Африке (по всему Восточному и Западному Судану, в Эфиопии и Восточной Африке), в аксумский период не засвидетельствованы. Кроме быков, о которых говорит также Козьма Индикоплов[324], аксумские надписи называют на территории Северной Эфиопии следующих домашних животных:

Неясно, что подразумевается под «вьючными животными»; скорее всего, ослы. Приручение дикого осла (нубийского) произошло в пределах Нубия и Эфиопии. На барельефах Дейр эль-Бахри изображены навьюченные ослы жителей Пунта, а также пунтянка верхом на осле.

Неизвестно, умели ли аксумиты выводить мулов; более того, неизвестно, разводили ли они лошадей[325].

Разведение верблюдов было возможно лишь на пустынных окраинах Эфиопии[326]. На скалах Северной Эритреи (долина р. Барака) встречаются изображения верховых верблюдов аксумской эпохи[327]. Арабские авторы говорят о верблюжьей кавалерии беджа в середине VII в.[328] Первое упоминание верблюдов в аксумских надписях относится к царствованию Эзаны; в одной из его надписей упомянуты верблюды () в Атагау[329], в другой — верховые верблюдицы () в Нубии[330]. В надписях хадани Дан'эля упоминается mahr, 'аmhar — верблюды, по толкованию Литтмана[331]. Надо думать, что, как и в средние века, аксумские купцы приобретали верблюдов для торговых караванов.

По своему направлению животноводство было мясомолочным; надпись из Сафра свидетельствует, что использовали также коровьи шкуры и, возможно, рог, но об этом нет сведений. О способах выпаса скота ничего не известно.

Овец и коз разводили и ради кож, а также молока. Как и в средние века, и теперь высоко ценили мясо баранов и козлов, кастрированных еще в раннем возрасте. В надписи из Сафра встречается выражение bg' zgb. Древес переводит его как «взрослый баран»[332], хотя и не уверен в переводе определения gb. Это слово можно связать с арабским корнем — «резать», «кастрировать»; отсюда — «евнух». В таком случае, bg' zgb, может быть, значит «валух»? Умение кастрировать животных говорит о значительном развитии животноводства.

В пустынях, окружавших Северную Эфиопию, скотоводство было кочевым или полукочевым. Античные авторы сообщают подробности быта номадов, песни троглодитских пастухов у костра, где они коротали ночь охраняя стада, споры из-за пастбищ, ночные переходы, когда на шеи самцов вьючных животных (верблюдов или ослов?) троглодиты вешали колокольцы, чтобы отпугивать хищных зверей[333]. Может быть, отголоском этого обычая является рассказ ал-Балазури о победе Мухаммада ибн Абдаллаха ал-Кумми над беджа в 855 г.: арабский военачальник привязал колокольцы на шеи лошадей, и верблюды беджа разбежались, испугавшись их звона[334].

Аксумиты и подвластные им народы содержали много крупного и мелкого рогатого скота. К сожалению имеющиеся в нашем распоряжении данные относятся только к военной добыче и царскому хозяйству. Поход Эзаны против Афана дал следующую добычу 31 957 голов крупного рогатого скота и 827 «вьючных животных»[335], поход в Нубию — 10560 голов крупного рогатого скота и 51 050 овец[336]. Хадани Дан'эль захватил у бариа 120 коров и 200 овец, затем у другого противника — 17830 верблюдов (?) и 10030 коров; ранее он захватил у того же противника 10000 коров, 130 быков (?) и 608 верблюдов (?). У народа валкайит Дан'эль захватил 5000 верблюдов (?) и 802 коровы, затем 10000 овец и 3000 коров[337] (эти цифры явно округлены, числу 30 придается магическое значение)[338].

Часть скота шла на продовольствие войск, часть приносилась в жертву, но основная масса, вероятно, поступала в стада участников походов, особенно царя и знати. После похода на Афан только 100 голов крупного рогатого скота было принесено в жертву богу Махрему за (1/320 часть добычи). Во владении царя и знати должны были находиться огромные стада скота. Эзана смог предоставить бега одновременно 25 140 коров, тогда как до этого у них оставалось только 3112 коров и 6224 овец и «вьючных животных»[339].

Ничего не известно о птицеводстве аксумитов; с XV в. в Эфиопии засвидетельствованы домашние куры, которые до сих пор остаются единственной домашней птицей.

Пчеловодство широко распространено в Эфиопии; можно предполагать древнюю традицию этого промысла. Мед и медовый напиток упоминаются в надписи из Сафра («А», 9 и 22), но неизвестно, добыт он от домашних или диких пчел. К последнему мнению склоняются Принс и Древес[340], воздерживаясь от каких-либо аргументов. Естественнее предположить пчеловодство.

Аксумитам не было известно получение шерсти. Это говорит о некотором отставании ткацкого ремесла по сравнению с земледелием и скотоводством — черта, характерная для древних народов тропических стран.

Собирательством, рыболовством и охотой занимались в основном небольшие остаточные племена; некоторую роль охота играла в жизни скотоводов полупустынных областей и, вероятно, значительно меньшую — в жизни земледельцев Нагорья.

Ремесла. О ремеслах, распространенных в Аксумском царстве, дают представление главным образом изделия аксумских мастеров, легко отличимые от иноземных ремесленных изделий, находимых на аксумской территории.

Производство одежды. Один из древнейших видов одежды жителей Северо-Восточной Африки — кожаный набедренник или передник. Он сохранялся до XX в. у некоторых народов Южной, Западной и Восточной Эфиопии как главный элемент женской одежды. На барельефах Дейр эль-Бахри изображены двойные кожаные передники у древних жителей Пунта, как мужчин, так и женщин. У женщин передники были несколько длиннее.

Скульптуры V–IV вв. до н. э., найденные в Эфиопии., изображают одежду из тканей. Статуи из Асби-Дера и Хаулти и меньшая из фигур на барельефе каменного трона из Хаулти изображают, очевидно, женщин, одетых в длинные до пят рубахи с рукавами. Можно различить складки, широкие полосы по нижнему краю, вероятно цветные, узор в виде цветов (крашеный или вышитый — неизвестно). Большая фигура на каменном троне изображает бородатого мужчину в короткой, по колено, полуповязке-полуштанах (типа индийского дхоти) и коротком плаще, наброшенном на плечи. Концы плаща завязаны узлом на груди, которую он оставляет открытой.

Такие же одежды бытовали в то время в Южной Аравии; заимствование не вызывает сомнения. Остается неизвестным, была ли эта одежда: 1) полностью изготовлена в Эфиопии по южноаравийскому образцу, 2) привезена из Южной Аравии или 3) сшита в Эфиопии из иноземных тканей. Теоретически наиболее вероятна первая возможность, но и две другие не исключены.

В аксумский период заметна резкая классовая дифференциация в одежде. К сожалению, приходится судить только по иконографическим источникам, так как археологические отсутствуют. На аксумских монетах царь изображен в рубахе, шамме и головном платке, поверх которого надета корона. Иоанн Малала (по Нонносу) описывает более легкую одежду аксумского царя: только льняной набедренник и льняной с золотом тюрбан[341].

Возможно, в некоторых случаях аксумский царь мог появляться в таком виде. Льняная ткань для набедренника и тюрбана, конечно, привезена из Египта, который славился своими льняными тканями; в Эфиопии же лен разводили только для получения масла и выпечки лепешек из льняных семян.

Лишь Козьма Индикоплов оставил изображения простых аксумитов — воина и крестьянина. Они голые по пояс, в одних набедренниках белого цвета, следовательно, из тканей.

В надписи из Сафра и в билингве упоминается одежда (lbs), но неизвестно, какая именно.

Псевдо-Арриан подробно описывает готовую одежду и ткани, ввозимые в Аксумское царство[342]. Это позволило Моммзену утверждать: «Обычные платья жителей Хабеша (имеется в виду Аксумское царство) были египетского производства»[343]. Моммзен явно преувеличивает, так как даже из «Перипла» видно, что ввозились не только египетские, но и индийские ткани. В то же время следует указать, что Псевдо-Арриана не интересует местное производство, если оно не связано непосредственно с внешней торговлей. Поэтому рассказ «Перипла» об импорте одежды не свидетельствует о неумении аксумитов ее изготовлять.

Однако до тех пор, пока не будут найдены орудия прядения, ткачества и портняжного мастерства, нельзя доказать наличия этих ремесел.

К сожалению, до нас не дошли аксумские кожаные изделия; но данные этнографии позволяют думать, что в Аксуме изготовлялись бурдюки, кожаные сумы, щиты, одежда.

Солеварение и горное дело. Сохранилось мало данных о добыче и обработке минералов в Аксумском царстве. Однако можно утверждать, что здесь были известны солеварение, собирание и промывка обсидиана и драгоценных камней (изумрудов, сапфиров и др.), промывка золота в россыпях, может быть, выплавка железной руды, а также добыча в каменоломнях строительного камня.

Соль древние аксумиты добывали, вероятно, на севере пустыни Данакиль, где имеются соляные озера. В этом районе в средние века местные жители приготовляли бруски соли.

Козьма Индикоплов сообщает о вывозе аксумитами соли в Сасу[344], но ни один источник не говорит о ввозе соли в Аксумское царство; следовательно, аксумиты сами добывали соль и не только полностью удовлетворяли собственные потребности в ней, но и экспортировали излишек в глубь Африканского материка.

Обсидиан с древнейших времен добывался в Эфиопии на берегу Красного моря, особенно в районе Хавакильского залива. Лабораторный анализ показал, что обсидиан древних египетских и нубийских поделок эфиопского происхождения[345]. О вывозе обсидиана из Эфиопии говорит Плиний[346]. Псевдо-Арриан сообщает, что добывался обсидиан («только здесь и встречающийся») в песчаных наносах Хавакильского залива[347]. Добывали его, очевидно, местные «барбарийцы» — предки сахо и данакиль. Обсидиан использовался и в Эфиопии: в Матара найдены обсидиановые резцы[348].

На отмелях Красного моря добывали жемчуг. Раскопки в Хаулти — Мелазо обнаружили жемчужные бусы двух видов, относящиеся к предаксумской или началу аксумской эпохи[349].

На севере владений Аксума, в стране бега, расположена важнейшая горнорудная область древней Северо-Восточной Африки. Здесь находились богатые месторождения золота в россыпях и рудах, разрабатываемые местными жителями, затем древними египтянами, начиная с глубокой древности. С VIII–IX вв. на золотые рудники проникают арабские старатели. Однако сами бега сравнительно мало занимались добычей золота. Кроме золота в стране бега издавна добывались драгоценные камни: изумруды, сапфиры и др. К V в. район изумрудных копий окончательно переходит в руки бега; они добывают драгоценные камни и продают их египтянам и аксумитам[350]. Другой золотоносный (и платиновый) район находился на юго-западе Эфиопии, в стране Сасу; здесь аксумиты также скупали золото.

Однако и на территории Нагорья имелось небольшое месторождение золота — недалеко от Асмары. Оно разрабатывалось еще в начале аксумского периода.

Остается неизвестным, с какого времени началась в Эфиопии разработка залежей железных руд; источники III–IV вв. говорят о том, что эфиопы не имели собственного железа и ввозили его из римских владений, Индии и Аравии[351]. Однако в соседнем Мероэ железные руды разрабатывались начиная с I в. до н. э.

Кузнечное, литейное и ювелирное ремесла. Псевдо-Арриан сообщает о ввозе в Эфиопию (через Адулис и Авалит) различных металлов (в том числе и готовых изделий из них); железа, бледно-желтой меди в полосах, латуни в брусках, олова. При этом он добавляет: латунью в Адулисе «пользуются для [изготовления] украшений», полосы меди «идут для литья или режутся на ручные и ножные браслеты для…женщин, железо используется на [изготовление] копий против слонов и других диких животных, а также и против врагов»[352].

Итак, по словам Псевдо-Арриана, эфиопы аксумского периода умели обрабатывать следующие металлы: железо, медь, олово, а также латунь и, можно добавить, бронзу, не считая драгоценных металлов. Железо подвергалось ковке, медь и бронза — переплавке; медь и латунь резали, гнули и, конечно, подвергали ковке и насечке. Из железа изготовляли боевые и охотничьи копья, в том числе копья для охоты на слонов, из меди и латуни — украшения. Даже если ограничиться сообщением Псевдо-Арриана, можно говорить о значительном развитии кузнечного ремесла уже в начале аксумского периода.

Раскопки слоев предаксумского и аксумского времени дали многочисленные находки металлических предметов местного происхождения. Прежде всего, это вотивные и ритуальные предметы из бронзы: статуэтки быков, льва[353], жезл в форме плуга (Асби-Дера), печати тонкой ажурной работы (Сабеа[354], Хаулти[355] и Еха[356]), затем бронзовая серьга[357], кольца и браслеты[358], бусы и нательные кресты (Аксум[359] и Еха[360]).

Раскопки в Аксуме 1957 г. обнаружили тонко выполненные украшения из позолоченной бронзы: накладку и подвесок, оправляющий пластинку из цветного стекла[361]. Они, несомненно, местной работы; накладка имеет центральным элементом орнамента изображение эфиопской буквы . Что касается стекла, то оно привезено из Египта. Судя по начертанию и слою, в котором найдены изделия, они датируются V–VII вв.

В слоях предаксумской эпохи в Хаулти, Мелазо, Еха, Сабеа и Май-Мафалес найдены образцы оружия и орудий труда из бронзы: секиры, наконечники копий или кинжалы, котелки, серпы, долота, бусы, кольца, иглы, палетка, метательные ножи (или тесла). В аксумский период бронза шла в основной на изготовление предметов искусства — украшений и скульптур.

Кроме того, в Аксуме, Адулисе, Еха, Хаулти — Мелазо и Матара найдено множество кусочков бронзы и железа. Литье бронзовых изделий производилось в самой Эфиопии, но неизвестно, была ли бронза привозной или выработанной на месте, так как ее состав не выяснен. Судя по цвету патины, предаксумская бронза неодинакова[362]. Процесс литья неизвестен. Все же раздельный ввоз меди и олова позволяет предполагать, что аксумиты знали секрет изготовления бронзы.

Обнаружены образцы железных кованых изделий: короткие мечи, долото, кольца и браслеты[363], оковы[364].

Бронзовые, серебряные и золотые монеты Аксума говорят о развитии чеканки по металлу, плавки драгоценных металлов и медального искусства.

К сожалению, до сих пор не найдены орудия кузнечного, литейного и ювелирного ремесел, за исключением каменных тиглей для плавки золота в древних рудниках близ Асмары[365]. В Хаулти найден кусок золотой проволоки — заготовка ювелира. Там же в тайнике оказались две пары золотых серег и золотые кольца двух видов[366]. В захоронениях Еха также найдены золотые кольца и ожерелье[367]. В 1940 г., возможно, было найдено еще одно золотое изделие аксумских ювелиров начала III в. — деревянная шкатулка, украшенная 23 золотыми пластинами разной формы и величины (прямоугольными, квадратными и шестиугольными), покрытыми тонкой рельефной чеканкой, изображающей виноградные лозы и цветы, и тонкими плитками зеленого камня (мрамора?). Пластины были прикреплены к шкатулке золотыми гвоздями; найден 31 гвоздь[368].

Очевидно, до нас не дошли шедевры аксумских литейщиков и ювелиров. Козьма Индикоплов говорит о бронзовых единорогах, украшавших «четырехбашенный дворец» в Аксуме[369]. Иоанн Малала (по Нонносу) описывает золотые эфиопские изделия, которыми украшал себя и свою колесницу царь, и серебряные украшения на колесницах правителей областей[370]. В билингве Эзаны говорится о том, что царь воздвигнул богу Махрему пять статуй: одну золотую, одну серебряную и три бронзовые[371]. Статуи, разумеется, погибли. Сохранилось лишь каменное основание одной из них; каждая ступня статуи равна 92 см[372]. В таком случае высота статуи была не меньше 5–5,5 м. Вероятно, то было одно из бронзовых изображений бога Махрема. Можно только изумляться искусству аксумских литейщиков, изготовивших такую огромную скульптуру из бронзы.

Гончарство. Раскопки слоев аксумского времени в Аксуме в 1906, 1938, 1955, 1957 и 1958–1959 гг., в Токонда в 1906 г., в Адулисе в 1907 г., в Рорэ в 1922 г., в Дабра-Даммо в 1943 г., в Матара в 1906 и 1959–1960 гг.[373] дали сравнительно большое число керамических находок. Это показывает, какую роль играло гончарное производство в жизни Аксума.

Большинство аксумитов пользовались не привозной, а местной посудой, в основном керамической. О ней можно судить по ее остаткам, а также скульптурным деталям стел: в верхней поверхности пьедестала вырезаны углубления в форме круглодонных чаш с бортами, сходных с аксумскими керамическими. Возможно, в них стекала кровь животных и человеческих жертв.

Сохранились черепки аксумских сосудов разного облика, размера и назначения: чаши с плоскими бортами, аналогичные изображенным на стелах, но плоскодонные или на короткой полой ножке; небольшие чашки в форме полушария; цилиндрические кубки с плоским дном, с небольшими горизонтальными ручками и без ручек; пифосы; большие кувшины с резными бортами и цилиндрической формы горлом, к которому прилеплена большая ручка, украшенная орнаментом; кувшины среднего размера с карнизом под бортом и большой плоской ручкой, соединяющей карниз с плечом сосуда; маленькие кувшины с широким горлом, цилиндрической или слегка конической формы, часто с маленькой полуцилиндрической ручкой, иногда просверленной в верхней части, соединяющей карниз с плечом; круглодонные вазы обтекаемой формы с маленькими горизонтальными ручками; вазы на подставке с большими плоскими бортами и широким основанием; миски, густо украшенные сверху донизу резьбой и пр.

Адулис вырабатывал особую керамическую посуду, ребристую, из беловатой глины. Ее находят во всех городах Аксумского царства: Адулисе, Аксуме, Матара, Еха.

Все эти формы глиняной посуды частично сменяли друг друга, но в основном сосуществовали на протяжении расцвета Аксумского царства. Подобного разнообразия керамики в одном и том же пункте ни до, ни после этого периода Эфиопия не знала. Аксумская посуда изготовлена необыкновенно тщательно и богато, со вкусом украшена. Орнамент разнообразен: геометрический, точечный, растительный, яйцеобразный и пр. Основание вазы — в форме человеческой ноги или лапы животного. Иногда орнамент рельефный, чаще прочерченный. Цвет посуды красный и черный. Сильное впечатление производит сочетание красного и черного цветов. Посуда покрыта глазурью, хорошо обожжена.

Можно предположить не меньше двух-трех основных способов изготовления аксумской керамики: вытягивание глиняной заготовки, наращивание глиняного шнурка и отчасти скульптурная лепка. Ясно, что столь развитое гончарное производство предполагает ремесленную специализацию, выделение гончаров из общей массы мелких производителей. Однако вся керамика изготовлена без применения гончарного круга.

Aксумские гончары изготовляли не только посуду, украшенную скульптурными и живописными элементами, но и настоящие скульптуры. Еще в Адулисе Парибени нашел глиняную статуэтку женского торса. В 1955–1959 гг. Пиронен и Контансон открыли в Аксуме несколько однотипных глиняных скульптур. Они изображают с поразительным реализмом и выразительностью головы эфиопских женщин с длинными, спадающими на плечи волосами[374]. Скульптуры, полые внутри, могли служить сосудами. В слое позднего аксумского периода в Хаулти найдены статуэтки, к которым восходят аксумские[375].

Другое художественное изделие гончаров — миниатюрная глиняная модель аксумского дома с окнами и всеми строительными деталями[376]. Все глиняные скульптуры подвергнуты тщательному обжигу.

Для мощения части полов во дворце Та'акха-Марйам использован обожженный кирпич.

Возможно, в будущем будут открыты новые типы гончарных изделий и неизвестные пока области их применения.

Резьба по камню, дереву и кости. Еще более трудоемким, развитым и специализированным выглядит ремесло аксумских камнерезов. Это они изготовляли колоссальные монолитные стелы в форме зданий, со всеми подробностями архитектуры, посвятительные троны-алтари. Камнерезы обтесывали и шлифовали многотонные базальтовые и гранитные блоки и вырезали изящные надписи, барельефы, миниатюрные флаконы из слюды, пластинки из цветного камня для украшения шкатулок, нательные крестики, перстни, бусы, огромные и небольшие каменные чаши, статуэтки, водостоки в форме звериных голов и пр. Они обрабатывали базальт, гранит, песчаник, алебастр, слюду, полудрагоценные и, вероятно, драгоценные камни. К сожалению, техника аксумских камнерезов не изучена. Сохранились имена некоторых из них, — единственные известные нам имена аксумских ремесленников. Очевидно, ремесло камнерезов было почетным.

Наряду с резьбой по камню практиковали резьбу по дереву. Однако самые ранние образцы ее — в старинных церквах Дабра-Даммо и Еха — относятся к сравнительно позднему периоду, когда Аксумское царство находилось в упадке или уже погибло. Но и в это время произведения эфиопских резчиков поражают своим мастерством.

Образцы костяных изделий середины IV–VIII вв. открыты в Аксуме раскопками 1958 г.: тщательно выточенная ложка, маленький четырехугольный ящичек, две резные рукоятки, два шила[377].

Важную отрасль горного дела составляла добыча строительного и поделочного камня: известняка, в основном белого, песчаника, голубоватого и черного базальта, гранита, мрамора разных цветов, особенно белого и зеленого и др.

Строительство. Об искусстве аксумских строителей можно судить по фундаментам древних зданий, платформе Бета-Гиоргис со стелами, изображающими многоэтажные аксумские здания, глиняным моделям домов, их описаниям у Козьмы Индикоплова[378] и более поздних авторов[379], каменным погребальным базиликам аксумских царей, храмам и ранним церквам, а также плотинам и цистернам для сбора воды (Май-Шум и Асхафи[380] и др.). Оборонительных сооружений почти не обнаружено (в 1958 г. была открыта оборонительная стена с бастионами, защищавшая храмовую часть города Аксума)[381].

Уже этот перечень показывает диапазон строительного искусства аксумитов. Громадные, иногда многотонные глыбы базальта, гранита, белого и зеленого мрамора и известняка они доставляли в свои города за много километров. Обработка этих пород камня, особенно крепчайшего голубоватого и черного базальта (Аксум, Адулис, Колоэ), требовала огромных усилий; техника обработки загадочна.

В Аксуме, Адулисе, Колоэ было построено множество одноэтажных и двухэтажных зданий; на каждом этаже располагалось обычно пять помещений. Главный корпус дворца Та'акха-Марйам в Аксуме реконструирован как восьмиэтажный; крупнейшая из стел изображает дворцовое здание из 14 этажей.

Сравнительно более ранние аксумские дворцы (до середины IV в.?) Энда-Мика'эль и Энда-Симеон — квадратные в плане, каждая сторона первого из них равна 27 м, второго — 35 м. Царская резиденция IV–VI вв. Та'акха-Марйам представляла ансамбль зданий[382], образующих замкнутый прямоугольник размером 120 м × 80 м. Он имел три внутренних двора, расположенных на разных уровнях, многие сотни помещений, перестили, десятки лестниц и пр. В центре ансамбля возвышался восьмиэтажный замок, очевидно, собственно «дом царя» (бета-нагаши), квадратный в плане, с площадью основания 24 м × 25 м. Это не только жилище с хозяйственными помещениями, но и неприступная крепость.

Не только многоэтажные, но и одноэтажные здания, а также склепы и водоемы были оборудованы каменными лестницами по меньшей мере трех типов. Кроме надземных имелись подземные помещения. Здания освещались через дверные проемы, оконные отверстия и световые дворики — квадратные и прямоугольные отверстия, оставленные посредине плоских крыш. Дверные проемы были снабжены деревянными дверями с металлическими скобами-ручками, оконные отверстия — деревянными решетками. Внутренние и порой наружные стены, а также крыши домов и храмов украшались резными деревянными фризами, аппликациями из слоновой кости, металлов и цветного камня. Полы (в Аксуме и Колоэ) были выложены отшлифованными каменными плитами или кирпичами; сильное впечатление производил «паркет» в Та'акха-Марйам из чередующихся белых и зеленых мраморных плит. В 1938 г., как и все остатки дворцового комплекса, он был уничтожен итальянскими фашистами. Аксумиты в отличие от эфиопов предаксумского периода практиковали смешанную конструкцию: сочетание деревянных балок, рам, опор с монолитными каменными панелями, колоннами, плитами, крупными и средними отшлифованными блоками и кладкой из дикого камня на земляном растворе (их предки применяли сухую кладку каменных плит). Смешанная конструкция была менее прочной, чем чисто каменная, но очень нарядной и сравнительно недорогой. Надо сказать, что, несмотря на применение аксумитами цементирующего раствора, он был сравнительно непрочным; аксумиты, не зная арки, делали перекрытия из каменных панелей или деревянных рам.