Алабай.

Глава 2

— Сиди де сидиш, — неожиданно рявкнул кто‑то очень немузыкальным голосом из кустов. А чего? А я ничего — сижу и так. Хотя, от неожиданности подпрыгнул на пол метра вверх, без всякой помощи рук и ног. Одной силой мышц жопы.

— Махмудка, подивися, чого там, — снова подал голос неизвестный. Речь правда была очень странная, но достаточно понятная. Из кустов напротив, метнулось чьё‑то крупное тело, и ударом в ухо сшибло меня лицом в прелые листья. Козёл, ну и зачем бить было надо? Теперь оглох на одно ухо. И больно‑то как. Прижали сверху, руки вяжут. Чего этим уродам надо, зачем связывать?!

— Та ти не возись, а то зламаю чого, — твою мать, а воняет от него как, ужаснулся я, в попытке повернуться, чтобы хоть посмотреть, кто там на меня насел.

— Вы чего, мужики?! Я же не сопротивляюсь, хорош руки‑то крутить. Я тут заблудился, меня ограбили, по голове стукнули сильно, я ничего не помню! — я тут же выдал экспромтом свою версию событий.

— Чого він говорить, Махмудка? — из кустов вылез ещё один мужик, повернув голову я сумел рассмотреть здоровенного, бородатого бомжа. Вот же суки! А разговаривают странно. Хохлы? Вот чёрт… Дикие, хохлы — бомжи. Ситуация не очень хорошая, но слегка пробирает на нервный смех. Строители, что ли с Украины? Вроде у нас нет таких. Узбеки есть, таджики, армяне и азербайджанцы. Хохлов не встречал пока ещё. Хотя, встретил вот, блядь, на свою голую задницу. Нет, про задницу это я зря. Вдруг они гомосеки? Чего он ко мне прижимается, козёл вонючий?

— Та він про якийсь блуд каже, я його сам не розумію. Гей, дурник голи, ти чого там про блуд говорив? Какай у тебе в лісі блуд, дурья твоя бошка? Ти чого тут робиш? — спросил меня Махмудка, отвешивая подзатыльники на каждый свой вопрос. Надо же — Махмудка, а тоже хохол. Задолбал уже драться, сука.

Лихорадочно копаясь в своей памяти, я пытался вспомнить те немногие украинские слова, которые знал. Блин, с 'блудом' я точно пролетел, хрен их поймёшь этих хохлов. Вот так скажешь, чего по — русски, а у них сразу морда тяпкой, типа — ничего не понял, я вашего москалячего не понимаю. Это как я сейчас, чуть ли не в онанизме признался. Но они тоже странные, я был уверен, что на Украине все русский язык знают, только придуриваются. Хотя, может действительно придуриваются? О, вспомнил кое чего!

— Та не блуд! Заблукал я. А тут тати напали, все шмотки и бабки отобрали и по голове стукнули. Не помню я ничего!

— А! Заблукав, говориш. І таті обібрали? Ще й бабки тут були, кажеш? Так, ти дивись… — и радостно заржали оба. Я только зубами скрипнул. Издеваются суки.

— Все, досить базікати Махмудка, піднімай цього голосранца і пішли вже, а то Ничипор знову кричати буде. Голодні вони там всі, харчі чекають.

При слове 'харчи', у меня снова забурчало в животе. На что Махмудка среагировал своеобразно. Поднял на ноги и отвесил пинка в нужном направлении со словами:

— Давай жопа, йди швидше. Нам теж жерти хочеться.

А мне, типа не хочется?! Вот я попал. Темнело достаточно быстро. Через какое‑то время, я стал спотыкаться, на что периодически получал пинки от Махмудки. Второй, вернее первый мужик на меня никак не реагировал. Выволок из кустов два здоровенных мешка, один из которых тут — же нагрузили на меня, на шею надели верёвку, это чтобы не сбежал, наверное — и мы пошли…

К вони, исходящей от обоих я слегка притерпелся. Но не мог понять, какого хрена эти два бомжа так одеты. Даже на помойке можно шмотьё и получше подобрать. А тут, не понять, что. Такое впечатление, что своими руками шили из того, что подобрали. Из мешков, брезента, шкур.

Сколько мы шли, не знаю, но я здорово вымотался и вздрогнул, когда раздался голос из темноты кустов:

— Карась, це ты?

— Я, — отозвался впереди идущий бомж.

— А, це хто з тобою?

— Та хто ще? Махмудка, та ще якогось придурка в лісі знайшли. Сидів там голий. Каже, наші його обібрали і там залишили. І про якихось бабок базікав. Ви нікого не приводили?

— Та ну? Бреше як собака. Наші сьогодні нікуди не ходили. І які бабки? На що вони нам здалися? Пил з них вибивати?

— Так? Так, ти дивись. Ну, попитати, ось потіха буде, — хмыкнул Карась, а Махмудка снова отвесил крепкого подзатыльника. Как‑то меня это всё сильно напрягает. И бомжи странные, и говорят странно, и пахнут… Блядь, воняют — тоже странно! По лесу шли хренову кучу времени и пришли. А куда? База у них тут, что ли? Может, это порода бомжей такая — бомж лесной — обыкновенный? Веселюсь, а веселиться‑то и нечему.

=Необходима пища, оператору необходимо усиленное питание, — раздался нежный голосок моего симбионта. Луч света в тёмном царстве! Как же я рад тебя слышать, а то за всей этой суетой и забыл о нём. Или о ней? А пофиг.

— Ты чего молчала, Крис?

=Не было прямых вопросов, отсутствовала необходимость.

— Да?! А то что меня в плен захватили, это разве не необходимость? — возмутился я.

=Оператор не обращался ко мне с вопросами. Ситуации, в которой была возможность моего участия — также не возникала.

— А, сейчас, значит — возникла?

=Ответ положительный. У оператора проводится перестройка организма, устранение заболеваний, недостатков. Укрепление скелета и мышечного каркаса. Излишки материала для перестроения израсходованы. Требуется усиленное питание.

— Кто нам даст‑то?! — чуть не в голос взвыл я.

Обдумав её слова, я всё‑таки был вынужден согласиться. Чем она мне могла помочь? Громко завизжать? Сказать, Андрюха, нас сейчас в плен возьмут, ой — уже взяли? Да ну, маразм. И я чего‑то не понял, чего она там про 'излишки материала' сказала? Это она меня так культурно — жирным, обозвала? Хотя да, имевшийся ранее живот, как показатель моей спокойной жизни, отсутствовал. Хоть что‑то положительное имеется в моём приключении.

Ага, ну вот мы и дошли. Да уж, база, ёпть. Несколько шалашей, костёр, котелок над ним. И несколько бомжей вокруг развалились и расселись.

— Здорово всім. Ничипор, ми харчів притягли, голого якогось в лісі знайшли. Каже, ви його зловили і обібрали. Бреше ніби як. Та й розмовляє незрозуміло. Чистий весь, не з наших і не сільських. Купець чи що?

Один, из самых волосатых персонажей посмотрел на нашу троицу, хмыкнул в мою сторону. И кивнул одному лежачему. Поднявшись, тот забрал мешки и принялся в них копаться. Запахло копчёным салом… Сволочи!

— Ну звідки ти такий взявся? — это он меня так.

— Не помню, — буркнул я, глазами поедая то, что доставал их начпрод из мешков. Вон, народ как зашевелился. Тоже жрать хотят. Но на меня, скорее всего не рассчитывали.

— А, чого ти там казав, що ми тебе обібрали? — их атаман проследил за направлением моего взгляда, протянул руку и откромсав большим ножом шмат сала и краюху хлеба, стал с аппетитом уплетать.

— Не было такого, — ответил я, с завистью глядя, как он жрёт. Остальные от него не отставали, получая порции и занимая удобные места. Судя по их мордам, сейчас им будет бесплатное развлечение.

— А, чого це ти у нас такой не балакучий? — ласково спросил атаман и кивнув всё также стоящему сзади меня Махмудке, сказал, — Махмудка, чого це він такий мовчазний‑то? Може він замерз? Так зігрій його!

Все радостно заржали, как будто Ничипор сказал очень смешную вещь. Петрасян, бля, доморощенный. А Махмудка, подрубив меня под колени, свалил на землю и наступил на спину. При этом, фиксируя натяжение верёвки, которая всё также была надета мне на шею, слегка придушивая. Урод.

Протянув руку, он выхватил из костра тлеющую ветку и ткнул в спину. Запахло палёным мясом. Задёргавшись от резкой боли, я вскрикнул.

— Ой, пан щось хоче сказати?? — глумясь, Ничипор наклонился в мою сторону и потешаясь приставил ладонь к уху, — Я не розчув, що він сказав. Хто чув, що пан сказав?

Бомжи дружно стали отрицать, показывая, что ничего не слышали и при этом смеясь. А я лежал, придавленный ногой Махмудки и думал — ну вот и писец тебе Андрюха. Сейчас тебе наступит полный и постоянный писец. Это они только начинают развлекаться, постепенно начнут мучать всерьёз. Так и растерзают до смерти. Или до полусмерти, что ещё хуже. Бросят подыхать изуродованное в хлам тело, глядя и усмехаясь, как постепенно, в муках — уходит из меня жизнь. Сучары позорные.

— Махмудка, ти його докладніше распрашивать, чого там пан зволить, а то ми тут все в подиві, — продолжал потешаться Ничипор, — Ось дивіться, братці, як повинен виглядати справжній пан. Голена морда, чисте тіло. Не те що ви, морди невмиті.

Снова раздался дружный ржачь, а Махмудка продолжил тыкать в меня горящей ветвью, тоже хохоча во всё горло, глядя как я извиваюсь, пытаясь увернуться от обжигающего пламени.

=Физическое и психическое состояние оператора в критическом состоянии. Отключаю болевые рецепторы.

Уфффф…. Блядь, какое облегчение. Чего сука смотришь, мне не больно — подумал я, глядя на удивлённую морду Махмудки, который не дождался от меня очередных рывков и криков. Но всё продолжал прижигать мне бока и живот. Ага, ага. Спину мне уже жгли, теперь перед жгут. Интересно, я хоть мужиком‑то остался? Там тоже жгли…. Суки.

=Изучение базы 'Метаморф' первого уровня окончено, для изменения достаточно мысленного усилия — пожелания оператора.

И на меня снизошло. Нет, не так, я просто понял — что такое метаморф и что надо делать. Не знаю, чем мне это поможет — но я пожелал…

Мир в мгновение сжался и тут же расширился ещё больше. В нос ударили всевозможные запахи — немытых тел, плохо выделанных шкур, мочи, костра, травы, земли, болота которое находилось в трёх километрах отсюда. Обдумывать всё это было некогда, потому что по мне ударили чужие эмоции, я почувствовал злобу, страх и удивление окружавших меня существ. Раздались крики, и пришло понимание, что меня окружают только враги. Уничтожить опасность!

Всё сплелось в хаосе воплей, рычания, разлетающихся искр костра. Удар в бок, короткая боль — уничтожить источник боли! Хруст на зубах, и вкусная кровь хлынула в горло. Как я голоден! Но потом, потом… Сначала враги, вот один пытается заползти в кусты, визжа и подволакивая разорванную ногу. Не дополз, с перекушенной шеей не ползают. Второй петляя как заяц, между деревьев, пытался убегать, но не очень‑то и получалось. Спотыкается, то и дело натыкаясь на деревья. Он слепой, что ли? А мне всё равно. Догнал, удар грудью — зубами за шею, прислушаться… Тишина. Хорошо. Опасности больше нет. Свежая пища, а я так голоден… Можно и поесть спокойно.

Через какое‑то время, подумалось. Ну вот, поел, хорошо‑то как. Теперь бы и поспать немного. Но, наверное, у костра это будет удобнее. Тяжело прыгать с набитым брюхом. Пожадничал.

Что‑то костёр почти погас, надо бы дров подкинуть. Мир сжался рывком — и снова расширился. Сукаааааа…..

Блядь, кровищи‑то сколько! Трупы валяются в разной комплектации. Что тут было? О, Крис!

=Устранён источник опасности, устранён недостаток пищи. Поздравляю оператора с первым изменением формы.

— А, э…? — всё что и сумел я выдавить из себя, не въезжая в ситуацию, — Крис, что тут было, я ничего не понял? Кто их убил?

=Ты.

— Я?! Ахренеть. Ничего не понимаю. Но судя по следам, тут их звери рвали на части. Я что, обернулся? Или как правильно — превратился?

=Произведя изменение формы, оператор уничтожил угрозу.

— Как я так сумел, — удивлённо спросил, глядя на дело рук своих, вернее — зубов. Прислушался к себе — блевать не тянет.

=Согласно справки, прилагаемой к базе, у метаморфов, при первоначальном изменении формы, в силу отсутствия опыта и налаженных нейронных цепочек, преобладают животные инстинкты. Поэтому, изменив форму, оператор руководствуясь инстинктом, в первую очередь уничтожил источник угрозы, затем приступил к питанию.

Рассматривая растерзанные тела, разбросанные куски пищи, я в растерянности уселся на подвернувшееся брёвнышко и подумал — я ел. Что я ел?!

— Крис, а что я ел?

=Одного из нападавших на тебя.

— Буээээ… — склонил я голову между ног. Не блюётся. Вот засада.

— Крис, почему я не блюю? Я понимаю, странный вопрос, но это было бы естественно в данной ситуации.

=Рвотный спазм блокирован. Пища необходима для улучшения организма. Данная пища в процессе усвоения и отторжения у организма не имеет.

Твою мать, Крис. И поблевать спокойно теперь уже нельзя? Хотя… Прислушался к организму — если не хочу блевать, так зачем это делать? Скорее всего, сработал психологический стереотип — человечину есть нельзя. Вот и решил изобразить из себя всего такого правильного. Хотя, если откинуть всё воспитание и задать простой вопрос — почему нельзя? Невкусно, не съедобно, или что? Умница Крис, заботится обо мне. Хотя, морально я себя очень неуютно чувствую. Не привык я к такой жизни, и не привык жрать человечину. Тфу, хватит морализировать, пора спать готовиться, что‑то устал я, сил нет уже.

Собрав веток, покидал в костёр, затем оттащил трупы в сторону — в ближайшие кусты и улёгся подстелив под себя разные шкуры, которые нашёл в шалашах. Глядя в звёздное небо думал, писец — куда я попал? Даже и не узнал у этих уродов, где я. Не до того было как‑то. Бомжи какие‑то странные. Обшарил их шалаши, но не нашёл никакого признака цивилизации. Не мобильника, не пустой бутылки, не целлофанового пакета. Странно это всё. Поворочавшись некоторое время, понял, что не смогу уснуть. С одного бока греет, с другого холодно, да лесная живность одолела, кровопийцы. А потом подумал, а какого собственно чёрта? Мир сжался, расширился — и вот я свернувшись калачиком, выставив одно ухо наружу, спокойно сплю, наплевав на комаров.