Алекс и Алекс

Глава 9

– Ли, ты решил-таки сделать по-своему? – Кол выглядел почти интеллигентно, если не знать его лично.

– Не пори чушь, – твёрдо ответил Рени. – Если ты о пацане, то он на контракте с министерством обороны. Заключил только что, добровольно. Одарённый должен отдать стране долг. Это не обсуждается. И это – вообще не мой уровень. Хочешь – оплачивай федералам лобби и меняй законы. Пацан принят в корпус и будет учиться там.

– Пш-ш-ш, полегче, не агитируй, – половиной лица осклабился Кол. – Если это так, без разговоров. Не самая плохая дорога для него… Но я же проверю.

– Твоё право, – изобразил покорность и вежливость Ли, пожимая плечами, и отключился.

И сразу набрал ЮньВэнь с немым вопросом во взгляде.

ЮньВэнь молча повернула камеру и прошла по небольшой окружности вокруг центра, транслируя видеоотчёт.

В лежавшей на полу куче мяса Ли с трудом узнал того пацана, за забегами которого по Квадрату тщательно следил на форумах.

– Кто?! – выдохнул Рени, давя в себе желание схватиться за сердце.

– Водитель. – Хмуро ответила секретарь. – Пока я ездила в Квадрат. Но виновата я. Дядя, я с себя вины не снимаю.

– Так, погоди… – Ли усилием воли успокоился. – Давай не пороть горячку. Ну, несчастный случай. Ну, пусть даже смертельный, это же всё равно теперь Корпуса головная боль… Формально же он теперь там? – в голосе главы клана слышалась откровенная мольба. – Он подтвердил контракт?

– Нет. Если бы подтвердил, тебе бы пришло на комм подтверждение. Извините, Вам, – тут же повторила перестроенное предложение и поправилась ЮньВэнь, спохватываясь о вежливости.

Хотя боссу было и не до того.

– Понятно, – отстранённо сказал Рени. – Тогда сейчас ничего не предпринимать. Сидите в вэне и ждите. Чуть позже я скажу, что делать дальше.

– Тут бы помощь оказать, – намекнула секретарь, указывая взглядом вниз. – Если у нас ещё какие-то планы есть…

В этот момент на том конце раздался сигнал второго вызова и Ли отключился.

– Знаешь, я и сам обожаю шутки, – спокойно и без приветствий начал Кол. – Но всё должно иметь свои границы. Ты согласен?

Ли молчал.

– Никакого контракта в единой базе нет, – продолжил старик. – Есть только твой отчёт, который скорее твоё одностороннее пожелание и однозначно неуместное забегание вперёд… но он не бьёт с федеральной базой. Впрочем, ты и сам это знаешь не хуже меня. Я не буду говорить долго. Ты, видимо, представляешь, что и зачем делаешь. – Кол сделал паузу, пристально глядя в глаза собеседнику. – Не сочти за старческое брюзжание, но ты ж понимаешь, весь этот мир держится на границах. Которые мы соблюдаем или не соблюдаем. И если ты лезешь ко мне… – дальше старик продолжать не стал и просто отключился.

Самое смешное, что теперь он может на законных основаниях инициировать смещение меня с должности в моём же клане, подумал Рени. Апеллируя к кое-кому внутри нас. Особенно в свете некоторых наших внутренних разногласий в клане и в свете того, что я нарушаю более высокие договорённости. Мои за меня точно в этом случае не встанут…

Местные, составлявшие в Компании по понятным причинам этническое большинство, периодически пробовали на прочность и самого Ли (одной ногой стоявшего на иной земле и исповедовавшего иные традиции), и других начальников направлений.

Некстати пришла мысль, что молодая ЮньВэнь с её новомодным образованием была в чём-то права. Она несколько раз деликатно намекала, что если начальник делает работу уборщицы, то в это время компания не имеет ни уборщицы, ни начальника.

И правда, надо плюнуть на всё и перестать лезть в дела людей, которым сам же платишь деньги за работу. Есть задачи рекрутинга? Вот пусть рядовые рекрутёры ими и занимаются. И чёрт его только дёрнул… А он будет определять политики и осуществлять общий надзор.

Только сейчас надо вот это всё разрулить.

Насчёт Кола Ли не обольщался: альтруистом и идеалистом тот, с точки зрения Рени, никогда не был. Но иные мотивы не всегда означают иные действия. Кол очень болезненно относился к тому, что считал уважением к себе. И любые отступления от договорённостей (даже по причине форс-мажора) он всю жизнь рассматривал как проявление прямого неуважения. Исходя из чего, демонстративно жёстко действовал в ответ. Впрочем, там, где он заправляет, иначе и нельзя. Там, если влез наверх, только и отмахиваться – или в момент сожрут.

Что за словами Кола могло последовать, лучше не выяснять. Просто незачем. Тот случай, когда старик может действовать вполне определённым образом вовсе не из заботы о пацане или из врождённой принципиальности, а исключительно потому, что «так надо».

– Ты понимаешь, что ты сейчас сделал? – ЮньВэнь, поглядев пару секунд на погасший комм, засунула его в наколенный карман штанов и повернулась к водителю.

– А я похож на неадеквата, который не понимает, что делает? – вопросительно поднял в ответ бровь тот, демонстрируя олимпийское спокойствие, более уместное в иных обстоятельствах.

– Я не твой друг или родственник. Я – твой прямой операционный начальник, лягушка. Не надо со мной вот этого игривого тона и заигрываний. – Не давая себе злиться, как могла спокойно, предупредила она, всерьёз готовя каст.

– Ты о чём? – искренне не понял тупой мужичара.

– О твоих ответах вопросом на вопрос.

– А-а-а, это… да, извиняюсь, – не то чтоб сдал назад, скорее искренне поправился собеседник…

…не чувствуя ни малейшего раскаяния, с удивлением констатировала ЮньВэнь про себя.

– Да, я полностью отдаю себе отчёт в сделанном. – Отчеканил мужчина, твёрдо глядя перед собой.

– Наверное, я сейчас чего-то не понимаю, – «пожаловалась» ЮньВэнь. – Ты только что пересрал всю мою работу. Заодно очень подгадил моему боссу, который попутно и твой босс и до которого лично тебе… очень далеко, – она удержалась от сквернословия. – И сейчас гордишься? У тебя есть минута, чтоб объясниться.

В принципе, она уже мысленно списала этого человека, несмотря на наличие трёх его товарищей за своей спиной. Если надо, они последуют за ним. Наказание должно быть таким, чтоб ни у кого и мысли не возникло в дальнейшем о том, что начальство можно игнорировать.

Кажется, дядя Ли дал этим вонючим козлам с волосатыми носами слишком много свободы. Вон как нагло смотрит, тварь. И эти, которые сзади, искренне думают, что она не видит их взглядов и эмоций, потому что стоит к ним спиной…

Дурачки. Не с её же прокачанной медициной. Впрочем, они об этом могут и не знать. Тем лучше.

ЮньВэнь уже с наслаждением проигрывала в голове свои действия в следующую секунду, когда водитель заговорил:

– Я пришёл в Компанию из армии. Родился и вырос тоже тут, не где-то ещё, – он явно намекал на заморские корни самой ЮньВэнь и дяди Ли. – И на таких вот пацанов, – кивок вниз, – я в своё время о-го-го как насмотрелся за речкой. С ними невозможно договориться и поладить, их надо только уничтожать. И если то, что я считаю своим долгом, расходится с чьими-то там правилами, значит, правилам не повезло. А тебе не стоит меня пугать, девочка. Пугалка маловата против мастер-сержанта двадцать третьей роты.

– Бывшего мастер-сержанта, – педантично поправила ЮньВэнь, тут же припоминая личное дело собеседника.

Его и из армии-то вышибли за какой-то скандал, связанный с неподчинением. А потом его подобрал дядя Ли.

ЮньВэнь с благодарностью подумала о своей хорошей памяти и природной аккуратности, благодаря которым она в первый же день не поленилась выучить дела всех без исключения сотрудников своего сектора головного офиса, включая даже водителей.

– Скажу тебе, как врач, хотя оно тебе уже и не потребуется, – задумчиво проговорила она, прикидывая, куда бы ударить. – Ты зря потащил свои личные психотравмы в новую работу. Уже не говоря о том, что тебя туда вообще никто не посылал. Из Компании, – мстительно уточнила ЮньВэнь, выделяя интонацией слово. – Если ты, не понятно зачем, ошибал хреном груши за какой-то вашей рекой, и тебе твой хрен там же и придавили, то геройствовать надо было там, в армии. А не на мои бабки, которые я плачу тебе за безукоризненное исполнение своих приказов. – Секретарь с удовольствием отметила напрягшиеся желваки водителя. – Меньше надо было за этой твоей речкой шароёбится, чтоб потом на новом, нормальном, месте работы мозги не отказывали.

– Я туда не напрашивался, – процедил бывший вояка. – И мы сейчас в моей стране, а не…

– А если вы у себя в стране никак не можете избавиться от всеобщей воинской обязанности, трусливо поджимая хвосты от стука в двери и делая всё, что вам говорят федералы, – перекрыла его голосом ЮньВэнь, получая странное удовольствие от момента, – то так и будете всегда работать на нас. Обслуживать нас. Тупые волосатые обезьяны, – как хорошо, что Putonghua тут никто не понимает. – При том, что снаружи на вас никто не нападал уже полвека… Ну кто вам доктор?

К её удивлению, собеседник резко успокоился.

– Не у всех есть миллиарды населения, – пожал плечами водитель, разговаривая уже абсолютно иным тоном. – А в ваше, и не только, миролюбие есть основания не верить, на том самом федеральном уровне. И потом… Этих тварей, – он указал глазами вниз, – я давил, давлю и давить буду. При каждом возможном случае. Чего бы мне это не стоило.

– Ты сейчас о чём? – рассудительно уточнила она, решив, что ударить успеет всегда. А какой-то информации ей, похоже, для полного владения ситуацией не хватало. – Вот сейчас я тебя действительно не понимаю.

– Он же не наш, видно же по его роже, – с чувством превосходства хмыкнул водитель. – И по-нашему говорит с акцентом, хоть и небольшим! Это для вас, видимо, мы все на одно лицо, и вы нас между собой не отличаете, кто из какого народа.

– Это так, – кивнула ЮньВэнь, повторно радуясь, что не стала торопиться и наказывать наглеца прямо сейчас.

Похоже, она не до конца пока вникла в местные реалии. Что следует немедленно исправить.

– Какого он народа? Какие у тебя лично к тому народу претензии? Что за река, о которой ты говорил? И чем один придурок с глазами, как у филина, отличается от другого, точно такого же? – ЮньВэнь последовательно кивнула на кучу мяса под ногами, затем, не стесняясь, на водителя, затем вернулась взглядом под ноги и быстро опустилась на колени. – Быстро сел рядом. Будешь помогать. Его уже вытягивать надо, твою мать…

– Я не буду помогать ему, – спокойно ответил водитель. – На вопросы отвечу.

Буквально в этот же момент поступил повторный вызов от дяди, который сообщил, что тоже едет сюда и что к его приезду пацан должен быть в состоянии говорить.

Экзекуция над водителем была отложена.

Итогом следующих нескольких минут стала помощь на скорую руку пострадавшему (которого всё равно надо бы прооперировать – поправить кое-какие разрывы внутренних органов. Ну либо в хорошую регенерационную капсулу, интересно, а есть ли такие на территории).

Параллельно с этим, водитель, как ни в чём не бывало, просветил ЮньВэнь насчёт заурядного локального конфликта, вызванного экономическими причинами, но местами переросшего в межэтнический.

Ей, глядящей со стороны, были очевидны и надуманность причин, и откровенная финансовая подоплёка ненависти водителя «ко всем оттуда», тем более что его же товарищи, прислушиваясь к происходящему, не испытывали и тени его отрицательных эмоций. Видимо, проблема действительно лежала в частном опыте бывшего вояки.

Когда появился дядя Ли, ЮньВэнь гоняла по кругу укрепление, чуть удивляясь, насколько клиент хорошо усваивает её сигнал.

– Как он? – Рени сходу присел рядом на корточки.

– Жить будет. Но куча травм, включая кое-какие разрывы внутренних органов. Я всё острое подлатала на скорую руку и риски сняла, но его по-хорошему бы прооперировать. Либо в регенерацию, если он нам ещё нужен. – Она вопросительно покосилась на босса, не прекращая пассы руками (для лучшей концентрации усилий в конкретных точках).

– Как с ним поговорить?

– Могу привести в чувство. Ух ты…

– Что?!

– Да он как будто сам с «медициной», уж больно хорошо всё усваивает, – поделилась она свежим наблюдением, тут же успокаивая босса. – Знаете, а может, ему и капсулы не надо. И так заживёт.

– Приводи его в чувство и марш с остальными наружу. Я сам с ним поговорю.

– С водителем пока разберусь на улице?..

– Да.

В себя прихожу внутри этого транспортного средства с трассы, с непередаваемыми ощущениями, как будто только что попал под трактор.

Напротив меня на корточках сидит мужик в годах, явно метис; внимательно смотрит на меня, испытывая при этом очень густой и сложный коктейль эмоций.

– Так, собрались быстро оба, – с места начинает распоряжаться в наш с ним адрес Алекс. – Я подключился, сенсор работает. Это оно самое…

– Как ты себя чувствуешь? – зачем-то изображает заботу обо мне метис, хотя понятно, что его это нисколько не тревожит.

– Чего хотел? И кстати, кто ты? – после Квадрата и местного «тёплого приёма», играть в вежливость не вижу смысла.

Хотя, кажется, они же меня чуть и подлатали, пока я был без сознания. Это хорошо, дальше могу справиться сам.

– Да. Вмешательство снаружи было, – подтверждает Алекс. – Весьма на уровне, но детали потом. Не отвлекайся.

– С тобой должны были поговорить о будущем. О твоих возможных перспективах, рассмотрев варианты и подобрав тот, который наиболее выгоден всем участникам разговора. К сожалению, мои исполнители не идеальны. Попутно: а что с первой машиной? – пытается не упустить из рук первый номер в разговоре мужик на корточках.

Наверное, не будь со мной Алекса, на обычного подростка это могло бы произвести какое-то впечатление. Но тут мужик явно промахнулся.

– Машину и двух идиотов оставил на трассе. Вывел из строя всё, что могло ехать или коммуницировать. Идиоты живы, по крайней мере, были. Когда я уходил. Кто ты и что тебе надо?

– Не забывая о своих интересах, я хотел, в том числе, позаботиться и о тебе… – на полном серьёзе говорит метис.

Мне уже намного лучше (даже Алекс не бьёт тревогу, что лично мне говорит о многом – значит, критических повреждений нет). Потому своё ржание могу не сдерживать.

Отсмеявшись, ничего не говорю, вопросительно глядя на собеседника и не считая нужным убирать с лица улыбку (местами моей мимикой дирижирует Алекс).

Уже понятно, что ничего серьёзного мне не грозит. Если б кто-то имел ввиду что-то радикальное, меня б просто не приводили в сознание и не лечили бы (кстати, надо ещё будет разобраться, что это была за техника и как она работает, настойчиво повторяет Алекс на заднем плане раз в минуту, видимо, попутно сканируя организм).

Если же целый немалый чин в местной иерархии (человеку, просидевшему даже два месяца в Квадрате, многое видно и между строк), принёсся заниматься мной лично и беседовать, значит, зачем-то я им нужен. А Алекс снова оказался прав.

Возможно, действительно имело место какое-то неудачное стечение обстоятельств, но с этим я буду разбираться потом. Пока же просто молчу и, стараясь вывести собеседника из равновесия неожиданной для него реакцией, жду продолжения.

– Я был неправ. – Выдаёт он через секунду. – Причём, ошибся я сразу пару раз подряд. Я видел, как ты бегаешь, и должен был иначе себя вести сразу. Давай попробуем заново. Давай договариваться.

– Я тебя в Квадрате не помню.

– Мы там и не пересекались. Я смотрел тебя в записи.

– Ну давай откровенно. – Мой собеседник далеко не мальчик, потому решаю сэкономить время и силы и не вдаваться в лишние реверансы. – Ты и сейчас либо ошибаешься, либо рассчитываешь, что говоришь с дураком. Договариваться – это когда стороны приходят к общему решению, возможно, идя на уступки и компромиссы. Ради общей цели. У нас с тобой об этом речь не идёт уже только потому, что лично мне от тебя ничего не нужно. Всё, что мне понадобится, я возьму и сам. Тебя в списке поставщиков нет и после случившегося ты – мой враг. Не такой, как некоторые из твоих людей, с которыми я, кстати, разберусь, хоть и чуть позже… Но и не простой случайный прохожий, с которым мне нет друг до друга дела. Тебе от меня очень нужно кое-что, – вижу его эмоции и тут же уточняю. – Причём не один раз. И я это знаю, теперь наверняка. Вот теперь ты мне скажи: каким надо быть дураком, чтоб на моём месте повестись на твои обтекаемые дипломатичные подкаты типа «договариваться»?

– Разница в положениях не в счёт? – уточняет он, не показывая эмоций внешне, кивая на фиксаторы. – То, что любого человека можно сломать, я сейчас исключительно морально, ты не рассматриваешь?

– Расскажи это охранной системе третьего сектора Квадрата. Ты уверен, что и тебе судьба даст пятьдесят девять попыток? – изображаю искреннее любопытство исключительно чтоб оказать необходимое сейчас давление.

Сам разговор мы с Алексом продумывали заранее, он даже вбивал в меня какое-то количество вариантов его развития. Но сейчас все заготовки отброшены и меня, что называется, несёт поток. Кажется, это и есть работа того самого эвристического модуля, о котором говорил Алекс.

Мне видны и реальные эмоции собеседника, и его наиболее вероятные мысли (плюс изнутри подсвечивает Алекс), и собственные ответы соскальзывают с языка легко и сами собой.

– Приходя покупать вещь, которая не продаётся, ты очень обесцениваешь свою позицию, – продолжаю. – Тем более, начиная с того, с чего ты начал. У тебя есть вариант физически устранить меня, но мы оба знаем, что это по целому ряду причин не обсуждается.

– А какие у тебя цели на год? На пять лет? И на тридцать лет? – неожиданно переключается он, ухитряясь меня удивить. – Сними с него эти фиксаторы! – добавляет он на языке девчонки в окно ей же. – Я согласен, у меня в этом разговоре со всех сторон проигрышная позиция, – его взгляд возвращается в мою сторону. – Не будем уходить в ненужные детали… Но давай попробуем всё же обсудить стоимость твоих целей. И инструментов, которые могут при этом понадобиться.

– Ты же понимаешь, что сейчас садишься играть в карты, положив на стол полный бумажник и не интересуясь, сколько в кармане твоего соперника? – Уточняю, отдавая должное скорости смены его курса. – И что «торговаться» – это когда двое спорят. А когда кто-то диктует, это уже будет совсем другое слово?

Он молча кивает.

– Если человек сам нарывается быть выдоенным досуха, помешать этому не сможет никто! – кажется, Алекс там уже потирает руки, оправившись от своих моральных травм. – Его счастье, мы свято чтём закон кармы и сверх необходимого не попросим ни волоса. Алекс, подвинься, дай сейчас я поговорю…