Александр Македонский

ГЛАВА XV. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Старой дорогой войско вернулось к Гидаспу. Но отсюда обратный маршрут резко изменился. Еще когда Александр был первый раз на Инде, он поразился, увидя в реке крокодилов. На Акесине нашли растения, напоминающие египетские. Отсюда у греков и македонян явилось предположение, не находятся ли они в верховьях Нила? Позднее эту фантастическую гипотезу пришлось отбросить, так как от местных жителей узнали, что Инд впадает в великое южное море. Тогда у Александра явилась другая мысль: южное море — не что иное, как тот самый Океан, который обтекает всю землю. Естественно, что после того как план достичь Океана на востоке потерпел крушение, Александр схватился за новую идею: спуститься вниз по Инду и таким путем выйти к Океану на юге. Эта мысль казалась тем более целесообразной, что, как мы видели выше, Персидский залив считался заливом мирового Океана. Следовательно, спускаясь по Инду и плывя дальше на запад, можно было добраться до устья Тигра и Евфрата. Таким образом неверное географическое представление об Океане, обтекающем землю, породило правильную идею о возможности из Индии морским путем достичь Месопотамии.

На Гидаспе началась строительная горячка. Надо было создать огромный флот для перевозки армии. Чтобы добыть хороший строительный лес, совершили специальную экспедицию к Гималаям. Часть перевозочных средств собрали у местного населения. В конце концов в руках Александра сосредоточился флот, состоявший не менее чем из 800 боевых и транспортных судов.

Трудной задачей было набрать для него экипаж: македоняне и жители дальнего Востока отнюдь не были мореходами. Но тут на помощь Александру пришла та пестрая масса всякого люда, которая сопровождала армию на протяжении всего похода. Здесь можно было найти греков, финикиян, египтян, жителей острова Кипра и т. д. Здесь были купцы, маркитанты, предприниматели, матросы, работорговцы, всевозможные искатели приключений и т. п. элементы. Из них Александр вербовал главную часть населения основанных им городов, из них же он набрал и экипаж для судов. Главным начальником флота (навархом) был назначен друг царя, грек Неарх, хорошо знакомый с морским делом. Впоследствии Неарх составил прекрасное описание возвращения Александра из Индии, послужившее одним из главных источников для более поздних греческих и римских писателей.

В ноябре 326 г., после торжественных жертвоприношений в честь морских и речных богов, после музыкальных и гимнастических состязаний, огромный флот тронулся вниз по Гидаспу. Главная часть армии следовала за ним по берегам двумя колоннами: правой под начальством Кратера и левой под командой Гефестиона. В составе сухопутного войска находилось 200 слонов. Сам Александр был при флоте.

Первые затруднения пришлось испытать в устье Гидаспа, при впадении его в Акесин. Здесь быстрое течение и водовороты причинили крупные повреждения флоту, особенно мелким судам. Здесь же Александр наткнулся на сопротивление индийских племен маллов и оксидраков. Они занимали территорию по нижнему течению Гидраота и Гифасиса и приготовились к упорной защите. Александр стал лагерем на Акесинеи, пока чинили флот, с частью армии по безводной пустыне проник в страну маллов. Этот маневр «оказался совершенно неожиданным для противника, так как маллы готовились к нападению Александра со стороны устья Гидраота. Тем не менее укрепленные пункты маллов оказали героическое сопротивление, и при осаде их главного города чуть не погиб сам Александр.

Дело было так. Во время решительного штурма македоняне на одно мгновение заколебались. Чтобы увлечь их личным примером, Александр бросился по приставной лестнице и первый вошел на неприятельскую стену. Осыпаемый градом стрел и дротиков, он спрыгнул со стены внутрь города. Все это произошло так быстро, что за царем устели последовать только два его телохранителя. Прислонившись спинами к стене, они втроем несколько минут защищались от натиска целой толпы врагов, пока Александр не был тяжело ранен в грудь стрелой и упал замертво. Телохранители старались прикрыть его тело щитами. В это время подоспели остальные македоняне. Думая, что царь убит, они в ярости обрушились на защитников города и перебили все его население, не щадя ни женщин, ни детей.

Но Александр был жив. Когда извлекли стрелу, он пришел в себя и стал медленно поправляться. Ложный слух о его смерти докатился до главного лагеря и вызвал там панику и страшное отчаяние. Несмотря на неоднократные объявления, что царь жив, никто этому не верил. Паника дошла до таких размеров, что Александр, едва оправившись, должен был лично появиться в лагере и показаться воинам. Только тогда они успокоились.

Взятие главного города и других укрепленных пунктов маллов заставило их покориться. Подчинились также и оксидраки.

После выздоровления Александра флот двинулся дальше и приблизительно в феврале 325 г. достиг Инда. Здесь снова пришлось выдержать бой с местными племенами. Какое важное значение придавал Александр области нижнего Инда в военном и торговом отношениях, показывает тот факт, что после покорения страны в ней было основано несколько новых городов; многие пункты были заново укреплены и в них оставлены гарнизоны. Отсюда Александр отправил на запад, в Арахозию и Дрангиану, Кратера с сильным отрядом, и со всеми слонами. Непосредственной причиной посылки этой экспедиции были известия о происходящих там волнениях. Однако у экспедиции была еще и другая цель: Кратер, пройдя Арахозию и Дрангиану, должен был достичь Кармании, области, лежавшей к северу от Персидского залива, и ждать там Александра.

Наконец, в июле армия достигла дельты Инда. Здесь находился богатый город Патталы. Все жители его при известии о приближении македонян разбежались. Однако большая часть их вернулась обратно, когда убедилась в мирных намерениях пришельцев. В Патталах царь предполагал создать базу для флота, и поэтому приказал но-строить там верфь и укрепить гавань. Александр горел желанием поскорее увидеть Океан. Инд в ту эпоху впадал в него двумя рукавами. С лучшими судами своего флота царь спустился сначала по западному рукаву. Недалеко от устья эскадра попала в сильнейший шторм и вынуждена была укрыться в одном из боковых протоков. Здесь греки и македоняне стали свидетелями необычайного явления. Вода спала, и корабли внезапно очутились на суше. Через некоторое время вода снова стала прибывать и подняла суда, многие из которых оказались при этом поломанными. Это был прилив океана, который обитатели Средиземного моря видели первый раз в жизни.

В самом устье лежал остров. Около него Александр оставил большую часть эскадры, а сам с несколькими судами выехал далеко в открытое море. Без конца и без края, насколько можно было окинуть взглядом, простирался перед ним Океан… Александр торжествовал: он, наконец, достиг предела обитаемой земли. Принеся богатые жертвы богу морей Посейдону, царь вернулся в Патталы.

Тем временем там во-всю шло строительство: укрепления были уже готовы и приступали к постройке верфей. Но Александр хотел исследовать и восточный рукав Инда, чтобы узнать, который из них удобнее для прохода флота. Он снова отправился лично и убедился, что восточный рукав представляет ряд преимуществ по сравнению с западным.

Наступил август 325 г. Приближался день отъезда из Индии. План дальнейшей экспедиции был таков. Флот во главе с Неархом должен был плыть на запад вдоль южного побережья Азии, занимаясь тщательным изучением берегов с точки зрения использования их для будущих стоянок. Главная часть армии под начальством Александра в это же самое (время должна будет следовать по суше через Гедрозию (теперь Белуджистан). Предполагалось, что армия не станет удаляться от берега и будет доставлять продовольствие для флота. Как армия, так и флот (а равным образом и отряд Кратера) должны были встретиться в Кармании и оттуда следовать в Вавилонию. План казался очень хорошим, но действительность внесла в него существенные поправки.

Армия двинулась в путь раньше флота, — повидимому, в конце августа месяца. Неарх предполагал остаться в Патталах до октября, когда начинали дуть благоприятные северо-восточные ветры. К тому же Александр хотел заранее устроить на берегу склады продовольствия для флота. Пройдя без особых затруднений через пограничные области Индии, армия вступила в ужасную пустыню Гедрозии. Началась самая трудная часть похода. О связи с флотом нечего было и думать, также как и о сборе для него продовольствия. Берега оказались совершенно бесплодными, и армия вынуждена была постоянно углубляться внутрь страны, чтобы в жалких поселках туземцев добывать себе хоть какое-нибудь пропитание. К мукам голода и жажды прибавился палящий зной. Лошади и вьючные животные были съедены или пали от истощения. Люди гибли тысячами, особенно женщины и дети, сопровождавшие войско. Александр, идя пешком, переносил все трудности похода. Он старался личным примером хоть немного поднять бодрость духа и упавшую дисциплину.

Однако, несмотря на все трудности пути, греческие ученые, находившиеся при войске, продолжали собирать коллекции и изучать флору и фауну пустыни. Об этой научной деятельности мы можем заключить из того большого количества ценных наблюдений о природе Гедрозии, которые сохранились в наших источниках. Здесь, между прочим, найдены были смолистые растения, дающие мирру, и пахучие корни нарда. Финикийские купцы, следовавшие за войском, в большом количестве собирали эти ценные вещества.

Наконец, после двух месяцев пути через пустыню, остатки армии достигли более плодородных мест и вступили в главный город Гедрозии, Пуру. Здесь войско основательно отдохнуло и в начале декабря двинулось дальше в Карманию. Тут произошла встреча с Кратером. Этот последний благополучно проделал большой поход через Арахозию и Дрангиану. Мятежи, которые возникли там во время пребывания Александра в Индии, были ликвидированы. Встречу с Кратером и окончание тяжелой части похода ознаменовали грандиозными празднествами.

Но о флоте не было никаких известий. Неарх отплыл из Индии раньше, чем предполагалось, приблизительно на месяц. Едва только армия Александра покинула Патталы, как настроение населения — резко изменилось, и оно заняло явно враждебную позицию по отношению к грекам и македонянам. Поэтому Неарх, боясь серьезных осложнений, вынужден был уже в конце сентября отплыть из Паттал. Так как северо-восточные ветры еще не начались, то флоту пришлось около месяца простоять у берегов Индии среди полного штиля, страдая от недостатка продовольствия. Только в конце октября подул долгожданный муссон, и флот мог двинуться дальше.

Плавание протекало в общем благополучно, если не считать недостатка продовольствия и питьевой воды. Неархом и греческими учеными были основательно исследованы берега и собрано большое количество естественно-научного материала. Проводниками флота служили прибрежные жители. По большей части они принадлежали к племенам, стоявшим на очень низкой ступени общественного развития. Одних греки называли «ихтиофагами», т. е. питающимися рыбой. Это были первобытные рыболовы, жившие в кучах морских раковин. Другие еще не знали употребления металла и пользовались каменными орудиями.

Подошли к Ормуздскому проливу, соединяющему Персидский залив с Индийским океаном. На западе были видны берега Аравии. Куда плыть дальше? На северо-запад, вдоль берегов Кармании, или на юго-восток, огибая Аравию? Вследствие неясности географических представлений, во флоте были сторонники и того, и другого мнения. Однако Неарх чутьем понял, что правильный путь лежит на север. Флот вступил в пролив и причалил к берегу около устья реки Анамис (теперь Минаб). Здесь матросы случайно встретили одного грека, отбившегося от армии Александра, и узнали, что она стоит в пяти днях пути от берега. Велика была радость Неарха. С несколькими спутниками он отправился в глубь страны отыскивать лагерь царя. Не зная дороги, долго блуждали они, пока на них не наткнулись посланные Александра. Царь в это время также узнал о прибытии Неарха и отправил людей отыскивать его. В первый момент никто не мог признать адмирала и его спутников в грязных, оборванных и измученных скитаниями по пустыне людях. Только тогда, когда Неарх назвал себя и потребовал отвести себя к царю, поняли, что пред ними командующий флотом... Трудно передать восторг Александра, когда к нему привели Неарха и тот доложил, что флот цел и невредим! Это радостное событие послужило поводом для новых празднеств и благодарственных жертвоприношений богам.

Теперь армия и флот были почти дома. Неарх снова вернулся к флоту, который вдоль берегов Кармании и Персиды пошел к устью Тигра и Евфрата. Александр с армией через Пасаргады прибыл в Персеполь, а оттуда направился в Сузы. Когда армия переходила через реку Паситигр, впадающую в Персидский залив недалеко от устья Тигра, она встретилась с флотом: Неарх, при известии о приближении Александра, провел суда из залива вверх по реке. Это случилось в самом начале 324 г.

Так закончился великий поход, длившийся, считая с момента перехода через Геллеспонт, почти 10 лет.

ГЛАВА XVI. ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ И СМЕРТЬ АЛЕКСАНДРА

За время пятилетнего пребывания Александра на Востоке, в западной части его монархии начался развал. Наскоро сколоченное государство, с персидскими традициями управления, часто со случайными людьми во главе сатрапий, трещало по всем швам. Не раз проникавшие на запад слухи о смерти царя еще более усиливали разруху, создавали атмосферу безнаказанности. Сатрапы крали и притесняли подданных, набирали себе наемников, а в Мидии появился даже узурпатор, некто Бариакс, провозгласивший себя «великим царем мидян и персов». Друг Александра Гарпал, оставленный в 330 г. в Экбатанах в качестве государственного казначея, переехал со всей казной в Вавилон и стал там щедрой рукой мотать государственные деньги вместе с греческими гетерами. Известие о приближении Александра заставило его бежать. Он нанял себе 6 000 греческих солдат, захватил 5 000 талантов (около 12 миллионов руб.) и на 30 военных судах отправился в Афины, собираясь поднять там восстание против Александра.

Все эти факты заставили царя сейчас же по возвращении применить суровые меры для восстановления порядка. Узурпатор Бариакс и его сторонники, а также несколько виновных сатрапов были казнены, наемные отряды распущены, а по отношению к Гарпалу Александр применил иные меры, о которых будет сказано ниже.

Весну и часть лета 324 г. царь провел в Сузах. Он отдыхал после похода, что не мешало ему развивать, как всегда, кипучую деятельность. На этот период падает несколько важных мероприятий. Прежде всего — массовые браки греков и македонян с персиянками. Сам Александр женился на старшей дочери Дария, Статире, и на одной из «принцесс крови», Парисатиде, — несмотря на то, что был уже женат на Роксане. Гефестион вступил в брак с другой дочерью Дария, Дрипетидой. Приближенные Александра, следуя его примеру или, вернее, повинуясь прямому приказанию, также поженились на знатных иранках. Источники сообщают, что таких было около 80 человек. Свадьбы были отпразднованы в один и тот же день по персидским обрядам и с необычайной пышностью. Невесты получили от царя богатые приданые. Простые воины не отставали от начальства. Когда Александр приказал составить список женатых на иранках, таких оказалось больше 10 000. Всем им царь роздал свадебные подарки.

В такой несколько странной форме Александр, с обычной для него стремительностью, осуществлял свою любимую идею: завоеватели и завоеванные должны слиться в один народ, чтобы составить монолитную опору новому государству. Сам он, вступая в брак с дочерью Дария, таким путем подчеркивал преемственность своей власти от старой династии.

Еще во время похода Александр приказал набирать персидскую молодежь, чтобы обучать ее военному делу по македонскому образцу. Таких «эпигонов» (потомков), как он их называл, было около 30 000. В лице их царь явно готовил смену своей старой армии. В Сузах он устроил им парад и включил весь корпус, как самостоятельную единицу, в войска. Наряду с этим Александр стал широко разбавлять свои старые македонские части персидскими и вообще иранскими элементами. Это вызывало недовольство широких кругов македонян, которое скоро должно было проявиться в очень резкой форме. Но Александр почувствовал его еще раньше. Когда он объявил, что хочет уплатить из своих средств долги, сделанные воинами во время похода, и приказал для этой цели составить списки должников с указанием суммы долга, — никто не пожелал назвать себя. Все боялись, что эти списки царь хочет использовать для целей контроля, чтобы убедиться, кто из воинов живет не по средствам. Александр, возмущенный; недоверием воинов, распорядился поставить в расположении войска столы, выложить на них крупную сумму денег, и только тогда должники стали подходить и заявлять, кто» сколько должен. Все их долги были уплачены.

Во время пребывания в Сузах царь занялся и греческими делами. За последнее время реальное соотношение сил между ним и греческим союзом значительно изменилось. Если в первые годы похода македонский царь вынужден был считаться с настроением греческих государств, то теперь, после образования грандиозной восточной монархии, Греция политически не представляла для него большой величины. Александр решил показать грекам новый характер своей власти и, повидимому, дал понять союзу, что он желает, чтобы его признали богом. Союзный совет передал это желание (фактически — приказание) царя отдельным государствам, и там в народных собраниях состоялись по этому поводу суждения. Хотя вопрос вызвал некоторую дискуссию, но в конце концов даже Демосфен иронически посоветовал афинянам признать Александра, «если он хочет, сыном Зевса или также и Посейдона». В конце 324 или в начале 323 г. к царю, который был тогда уже в Вавилоне, явились греческие послы и увенчали его золотыми венками, как бога.

Если в этом пункте греки довольно легко уступили, то-другой вопрос, благодаря его политическому характеру, не прошел так гладко. Александр приказал союзному Совету, чтобы на территории союза были возвращены и восстановлены во всех правах политические изгнанники. Отдавая этот приказ, Александр преследовал цели умиротворения греческих государств, но сделано это было с нарушением конституции союза: македонский царь — формально только глава вооруженных сил союза в борьбе с Персией — ничего, собственно, не мог приказывать помимо союзного совета. Естественно, что распоряжение Александра вызвало в Греции величайшее волнение. Эмигранты торжествовали и прославляли царя, большинство же греческих государств было крайне недовольно декретом. Ведь возвращение изгнанников означало возвращение им конфискованного имущества, а это грозило весьма серьезными осложнениями.

Как раз в этот момент в афинскую гавань Пирей прибыл Гарпал, но ему не разрешили высадиться, боясь гнева Александра. Тогда Гарпал оставил большую часть своего флота и украденных денег на юге Греции, а сам на двух кораблях снова явился в Пирей, умоляя о защите. На этот раз ему разрешили высадиться. Однако вопрос этим далеко не разрешился, так как в Афины прибыл уполномоченный Александра и потребовал выдачи Гарпала. Афинские власти, подкупленные растратчиком, приняли такое решение: Гарпала подвергнуть предварительному аресту, а деньги его конфисковать для передачи Александру. Как и следовало ожидать, через некоторое время бывшему казначею удалось скрыться, а когда подсчитали деньги, там оказалось только половина того, что должно было быть. Начался долгий судебный процесс, обнаруживший, что все влиятельные лица в Афинах, в том числе и Демосфен, были подкуплены Гарпалом.

Этот случай в конец испортил отношения между Александром и Афинами. В воздухе запахло войной, но открытое выступление афинской демократии произошло только после смерти Александра.

Жаркие летние месяцы 324 г. Александр, по примеру персидских царей, предполагал провести в Экбатанах. Большую часть войска под начальством Гефестмона он отправил к Тигру, а сам с флотом спустился по Паситигру в Персидский залив. Исследовав берега, флот вошел, в устье Тигра и, соединившись с армией, поднялся вверх по реке до Описа. Это был важный узловой пункт торговых путей, ведущих с севера на юг и с востока на запад. Александр тщательно изучал пути сообщения своего нового государства.

В Описе Александр объявил своим македонским ветеранам, что те из них, которые по старости или нездоровью неспособны к военной службе, будут отправлены по домам с богатыми подарками. Этот приказ вызвал давно подготовлявшийся взрыв. Во время восточного похода отношения между царем и основной массой его войска - в частности, македонской пехотой - оставались дружественными. Оппозиция, о которой мы говорили выше, захватила только часть высшего командного состава и была скоро сломлена. Отказ войска в Индии продолжать поход, повидимому, не имел политической почвы и был вызван только крайней усталостью. Но положение изменилось после возвращения с Востока. Реорганизация армии, интенсивно проводимая Александром, затрагивала интересы уже не только ее верхушки, но и основного ядра. Поскольку эта реорганизация состояла в усилении восточных элементов и проводилась одновременно с другими мерами подобного же характера (браки с иранками), она вызвала крайнее недовольство армии, вылившееся в политические формы. Теперь стала складываться более широкая греко-македонская оппозиция, выступавшая против самых основ внутренней политики Александра. Царь прекрасно знал настроение армии, и мера, которую он собирался провести в Описе, должна была под благовидным предлогом освободить его от части недовольных элементов. Он перестал доверять своей армии, также как армия перестала доверять ему. Быть может, именно на Гифасисе, какой бы аполитический характер ни носило тогда пассивное сопротивление войска, образовалась первая трещина между Александром и его македонянами. Теперь эта трещина грозила превратиться в пропасть.

Когда царь на собрании войска в Описе объявил о частичной демобилизации, вспыхнул настоящий мятеж. Воины кричали, что они желают итти домой все: пускай царь повоюет один, вместе со своим отцом Аммоном. Только решительные меры могли спасти положение. Александр, окруженный своей охраной, соскочил с трибуны, бросился в самую гущу недовольных и арестовал 13 человек наиболее яро выступавших. Они немедленно же были казнены.

К сожалению, о событиях в Описе сохранилась только официальная придворная традиция. Вот почему крайне трудно разобраться в этом предании, чрезмерно восхваляющем Александра.

На сходке воцарилось, согласно этому преданию, мертвое молчание. Александр снова взошел на трибуну и начал говорить. Градом страстных упреков обрушился он на македонян. Он напомнил им прежде всего, чем они обязаны его отцу Филиппу: «Филипп получил вас бедными кочевниками, одетыми в шкуры и пасущими овец на горах. Вы не в состоянии были даже защитить их от иллирийцев, трибаллов и соседних фракийцев. Он дал вам вместо шкур настоящее платье и свел с гор в равнины. Он сделал вас равными в бою соседним варварам, превратил в городских жителей, дал законы и обучил культурным навыкам». В конце концов македоняне стали первым народом в Греции. Далее Александр перешел к себе. Он говорил о том, как он сделал их повелителями Востока, деля с ними все труды и опасности. Но он не желает их более задерживать: пускай все они возвращаются в Македонию и расскажут там, как они оставили своего царя под охраной побежденных варваров. «Уходите!» гневно закончил Александр и сошел с трибуны.

Два дня не выходил царь из своих покоев и не хотел никого видеть. На третий он созвал к себе знатных персов и стал распределять среди них командные посты в новой армии. Эта последняя должна была состоять теперь сплошь из персов, хотя ее части получили названия по македонскому образцу. Многим знатным персам Александр дал почетный титул «родственников», который был принят при персидском дворе. Этот титул давал между прочим право приветствовать царя поцелуем.

Македоняне были ошеломлены. Они не думали, что дело так серьезно. Остатки их мятежного настроения исчезли. Толпой собрались они перед комнатами Александра, побросали на землю оружие и криками и рыданиями стали мелить о прощении. Вышел Александр. Тогда выступил вперед один старый македонянин и робко сказал царю, что их больше всего огорчает то, что он называет персов «родственниками». Выход из положения был найден. «Всех вас я делаю своими родственниками!» — воскликнул Александр и перецеловал македонян.

В знак примирения был устроен грандиозный пир, на который царь пригласил около 9 000 человек. Он сидел, окруженный македонянами и греками. Рядом с ними разместились персы, а дальше сидели наиболее знатные представители других народностей Азии. Возлияние богам все присутствующие делали из общего сосуда, а религиозные обряды при этом совершали совместно греческие и персидские жрецы. Александр, обращаясь к богам, просил их даровать македонянам и пeрcaм, кроме других милостей, прежде всего единство и согласие в их совместном господстве.

Таково предание, легендарность которого очевидна. Классовую борьбу в армии Александра оно сводит к обиде македонян на то, что персы получили почетное название «родственников царя».

«Примирение», однако, не помешало царю выполнить свое решение об отправке ветеранов. Их набралось около 10 000 человек. Каждый демобилизованный получал полное жалованье до прибытия на родину и, кроме того, 1 талант (около 2 400 руб.) в подарок. Детей, прижитых ими от персидских жен, Александр брал на свое попечение, чтобы не внести раздоров в семьи, оставшиеся на родине. И эти сведения о великодушном отношении Александра к бунтовщикам вызывают настороженность исследователя.

Из Описа Александр с оставшейся армией прибыл в Экбатаны, где провел несколько месяцев. Здесь его поразил тяжелый удар: друг его юности Гефестион, самый близкий к нему человек, его верный помощник во всех делах, заболел злокачественной лихорадкой и вскоре умер. Вся экспансивная натура Александра сказалась в том отчаянии, которое его охватило: трое суток он лежал без пищи и питья возле тела своего друга. Когда прошел, наконец, первый порыв горя, он послал в оазис Сива к своему «отцу» Аммону спросить, как нужно приносить жертвы Гефестиону: как герою или как богу. Тело было отправлено в Вавилон, где Александр хотел соорудить надгробный памятник покойному необычайной величины и роскоши.

Вскоре туда же двинулся и он сам. По дороге к Александру явились посольства от различных народов Африки и Европы: от ливийцев, карфагенян, этрусков, кельтов и, быть может, римлян. Слухи о создании новой могущественной державы на Востоке и сказочном (походе Александра проникли на запад. Нужно было как-то определить свое отношение к новому фактору международных отношений, тем более, что африканские владения Александра уже не так далеко отстояли от Карфагена, а от западной Македонии было рукой подать до Италии… Александр принял посольства чрезвычайно любезно, с жадностью расспрашивая их о западных странах: в это время у него был выработан план похода на Запад.

Наступил 323 год, последний год жизни Александра. Говорят, что, когда войско переходило Тигр, приближаясь к Вавилону, к царю явились послы от вавилонских жрецов с предложением, чтобы он не вступал сейчас в город. Существует-де предсказание Мардука, что это не послужит ему на пользу. Но Александр имел основание не очень-то верить хитрым жрецам и, хотя был достаточно суеверен, на этот раз не послушался предсказания.

В Вавилоне (Александр сделал его своей столицей) он предался лихорадочной деятельности, несмотря на скорбь по Гефестиону. Александр был весь во власти нового грандиозного плана. Он хотел с большим флотом обогнуть Аравию, исследовать ее берега и установить возможность прямого пути из Вавилона в Египет. Это была программа-минимум. Но, по-видимому, планы Александра шли еще дальше: из Египта он предполагал проникнуть на Запад, подчинить Карфаген, Испанию и Италию. Выполнение этой программы-максимум означало завершение мечты Александра: создание мирового государства.

Однако мы глубоко ошиблись бы, если бы за этой фантастической формой просмотрели ее реальное содержание. Этим содержанием являлись совершенно конкретные задачи установления связей — экономических, политических и культурных — между Востоком и Западом. Если бы Александр не погиб в расцвете своих сил и творческих замыслов, то, совершенно независимо от того, удалось бы ему создать «мировое» государство или нет, такие связи были бы установлены. Порукой этому служит его восточный поход, где точно также речь шла лишь об установлении аналогичных связей между областями Востока.

Вавилон, по замыслу Александра, должен был стать центральным пунктом торговли между Индией, Персидским заливом и Египтом. Для этого царь приказал приступить к сооружению на Евфрате верфей и огромной гавани на 1 000 судов. Берега Персидского залива предполагалось заселить колонистами, создав там «вторую Финикию». Для этой цели Александр послал специальное лицо в Сирию «с крупной суммой денег для вербовки колонистов и покупки рабов. Ряд мелких экспедиций был отправлен как из Вавилонии, так и из Египта для предварительного исследования аравийского побережья.

Для своей главной экспедиции Александр собрал флот в Вавилоне. К его основному ядру — флоту Неарха — предполагалось присоединить много новых кораблей, которые строились в Финикии и в разобранном виде должны были быть доставлены на Евфрат. Из разных частей государства — Персиды, Малой Азии, Македонии — стекались в Вавилон пополнения для армии.

В мае вернулись послы из оазиса Сивы и сообщили, что оракул Аммона приказал чтить Гефестиона в качестве героя. Вскоре состоялись его торжественные похороны. В Вавилоне новому герою начали строить грандиозный надгробный памятник. Кроме этого Александр приказал воздвигнуть ему два храма в Александрии.

Приближалось время отъезда. Все приготовления к западному походу были окончены. По этому случаю начался ряд празднеств. Александр несколько дней подряд пировал со своими друзьями. В ночь на 3 июня он почувствовал недомогание. Не придавая этому большого значения, он первое время в постели продолжал заниматься делами, отдавая последние распоряжения перед отъездом. Однако болезнь прогрессировала. Повидимому, в Вавилоне Александр схватил малярию, и его организм, истощенный нечеловеческим напряжением последних лет, начал сдавать. 7-го он уже чувствовал себя очень плохо, однако и в этот день вызвал к себе некоторых полководцев и беседовал с ними по поводу новых назначений, которые он хотел провести в армии. 10-го Александр так ослабел, что не мог говорить. 11-го к нему никого не допускали. Среди воинов с быстротой молнии распространился слух, что царь умер, но приближенные скрывают его смерть. Перед дворцом собралась огромная толпа македонян, потребовавших, чтобы открыли двери. Их желание было исполнено. Медленно, один за другим, с глубокой скорбью проходили они мимо постели умирающего. Александр еще узнавал некоторых из них и слабо кивал им головой… Вечером 13 июня 323 г. он скончался.