Али-баба и Куриная Фея

Опять эти девчонки!

Рената привыкла заботиться о других. Когда ей было всего одиннадцать лет, младшие сестрёнки и братишки уже прозвали её «взрослой сестрой». «Взрослая сестра» должна была читать им вслух сказки, вытирать мокрые носы и кормить с ложечки. Малыши вечно висели на Ренате. Она возилась с ними изо дня в день много лет подряд, пока не кончила школу. Потом Рената поступила в интернат при народном имении. В Катербурге для неё началась новая жизнь. Здесь у Ренаты появилось то, чего ей раньше так не хватало, — свободное время, чтобы заниматься своими делами. Днём Рената весело исполняла свои обязанности — она была прилежной и целеустремлённой девушкой, — но по вечерам ей хотелось побыть одной: она много читала. Ренату не интересовало, чем занимаются другие девушки.

Но вот пришёл день, когда перед ней встали новые задачи. Ренату выбрали бригадиром. Теперь она уже не могла сказать себе: «Меня не касается то, что делают девушки, с которыми я вместе работаю и вместе живу». Раковина, в которую так охотно забиралась Рената, перестала быть её убежищем. Ренате снова пришлось стать «взрослой сестрой», терпеливой и самоотверженной.

Она всеми силами старалась помочь младшим девочкам.

— Послушай, Ганна, у тебя в шкафу беспорядок! Сложи поаккуратнее бельё. Я покажу тебе, как это надо делать.

Но дело не ограничивалось бельём. Рената помогала Ганне убирать весь шкаф.

— Знаешь, Эрика, на твоём месте я бы подробней вела рабочий дневник. Мало перечислить, что ты делала на птицеферме. Напиши ещё, как мы устроили часть гнёзд, чтобы контролировать яйценоскость каждой курицы. И вообще о курах можно многое рассказать. Я бы с удовольствием работала каждый день на птицеферме…

И Эрика заново переписывала свой отчёт. С помощью Ренаты он увеличился до двух с половиной страниц.

— Ну вот, теперь совсем другое дело! — хвалила её Рената.

Действительно, теперь у девушек дело пошло по-другому. Самые отъявленные сони вскакивали сразу же после подъёма. Кровати в спальнях девушек были аккуратно застелены. Шпильки и носки не валялись где попало, а лежали на своих местах. Даже домашние туфли и те выстраивались в строгом порядке под кроватями. Бригада Ренаты приходила на работу минута в минуту. А во время занятий в классе стоило бригадиру негромко сказать: «Девушки, тише!» — и шум прекращался.

Соревнование началось. Арбитры соревнования Инга Стефани и Вальтер Бауман огласили первые итоги.

Сегодня девушки окончили работу до срока! Все девушки представили интересные отчёты! В комнатах у девушек чище, чем в спальнях мальчиков!

Всё девушки и девушки! Ох, уж эти девушки!

Заноза был очень недоволен своей бригадой, а уж он ли не старался!

— Эй, ребята, не подводите меня. Живей, живей, — командовал он с раннего утра и до позднего вечера. — Почему ты, осёл, не написал отчёта? Вот погоди, задам я тебе взбучку!

Однако бурная деятельность Занозы не приносила никаких плодов.

— Вы думаете, мне больше всех нужно? Ничего подобного. Плевал я на всё! — ругал он свою бригаду. — Вот посмотрю, как вы без меня справитесь.

Вообще Заноза был в беспрерывной обиде на своих подчинённых.

— Пусть его, — посмеивались ребята. — Поругается — и успокоится. С тех пор как он стал бригадиром, он совсем с ума сошёл.

Али-бабу, который закончил своё двухнедельное обучение в свинарнике, вся эта история с соревнованием мало трогала. Он жил помаленьку да полегоньку, не утруждая себя: иногда работал, иногда нет, смотря по обстоятельствам. Во время школьных занятий Али-бабе приходилось туго. Ох, уж эти дурацкие задачи по арифметике!

Два раза Али-бабе удалось списать у соседей, но когда он в третий раз заглянул в чужую тетрадь, то услышал голос учителя:

— Хорст Эппке, дай сюда свою работу!

Учитель перечеркнул задачи в тетради Али-бабы.

— Неудовлетворительно!

— Ну и что ж… Теперь мне, по крайней мере, не нужно больше ломать себе голову…

Али-баба не унывал. Его рабочий дневник имел ужасающий вид. На каждой странице красовались кляксы и пятна, вся тетрадь была разорвана, измята, изжёвана. Большинство записей отсутствовало вовсе, а остальные были предельно краткими, как телеграммы.

— Когда я пишу, — утверждал Али-баба, — у меня болит правая рука.

Правда, при игре в кости рука у него не болела. Он был азартным игроком. Как-то он проиграл шесть партий подряд. Напрасно Али-баба уговаривал себя: «Не волнуйся, парень, спокойно!» Проигрывая, он всё больше распалялся.

— Фу-ты ну-ты!

Под конец он схватил кости, швырнул их об стенку и растоптал ногами. Теперь ему стало легче…

Поведение Али-бабы не осталось без последствий.

При подведении предварительных итогов Вальтер Бауман объявил, что бригада Ренаты сильно ушла вперёд.

На телеге с тремя колёсами далеко не уедешь. Мальчики отстали на целый круг.

Бауман посмотрел на ребят:

— Надеюсь, вы сами понимаете, кто вам мешает.

Разумеется, ребята понимали.

— Али-баба портит нам всё дело, — жаловались они. — Из-за него мы опозорились перед девчонками.

Их гнев всё возрастал. Али-баба должен был стать козлом отпущения. Вечером ребята набросились на него. Схватив Али-бабу, они по команде Занозы повалили его на пол и сняли с него сапоги. Факир принёс платяную щётку.

— Ну подожди же! Мы тебя быстро вылечим, с завтрашнего дня ты будешь шёлковым! — кричал Заноза. — Увидите, ребята, это ему наверняка поможет, — обещал он своей бригаде.

Факир взялся за щётку. Он так усердно тёр и скрёб грязные подошвы Али-бабы, словно задался целью отполировать их до блеска.

Но Али-баба молчал, стиснув зубы.

«Я не боюсь щекотки, не боюсь!» — твердил он про себя. В продолжение всей экзекуции он не произнёс ни звука и даже не пошевельнулся.

Измученный Факир остановился.

Али-баба ухмыльнулся:

— Фу-ты ну-ты! Ты уже кончил? Жаль! Может, потрёшь ещё? У тебя это здорово получается, очень здорово!

Факир выронил из рук щётку. Потрясённый Заноза застыл на месте с открытым ртом.

— Какой упрямый осёл!

Ребята окончательно растерялись.

В Катербурге был Клуб юных агрономов. Его основали уже давно, но фактически он существовал только На бумаге. Клубу не хватало руководителя.

— Интересно, долго ли будет наш клуб пребывать в зимней спячке? — спросил как-то учеников Бауман.

Карл Великий вяло отмахнулся.

— Всё равно с клубом ничего не выйдет. Наш клуб — с самого начала мертворождённое дитя. Его не оживишь. Так говорит логика.

В этом вопросе у юношей и девушек не было разногласий. Все они придерживались того же мнения, что и Карл.

Но Бауман не сдавался:

— Дорогие мои, о чём вы, собственно говоря, думаете? Не будьте близоруки. Неужели вы хотите остаться неучами? Окончите школу и будете гадать на кофейной гуще: как обрабатывать землю и что сеять. Не лучше ли вооружиться знаниями? Используйте все возможности, какие вам даёт клуб. Пробуйте, исследуйте, делайте опыты. Чем больше вы будете знать, тем лучше. Подумайте о моих словах.

Некоторые ученики действительно задумались.

— Гм! Это не так уж плохо, — говорили они. — Если за это дело возьмётся Бауман, он уж позаботится о том, чтобы в клубе не читали скучных брошюр и ещё более скучных циркуляров, от которых клонит ко сну.

Постепенно лёд тронулся. Сперва несколько ребят очень робко, даже стыдливо, заявили о своём желании работать в клубе. Потом к ним присоединилось большинство учеников. Клуб юных агрономов возродился к новой жизни.

Прежде всего надо было выбрать председателя. Старый председатель уже успел кончить школу и уехать из Катербурга.

Была предложена кандидатура Карла Венцеля.

— Меня? Да вы шутите! У меня нет времени. Ведь я должен готовиться к выпускным экзаменам. Так подсказывает логика.

Тогда решили выбрать Занозу или Ренату. Но Бауман не согласился.

— Нет, друзья мои, это не годится. Они уже и так бригадиры. К чему взваливать на одного человека столько работы, чтобы он надорвался!

В конце концов ребята выбрали в председатели Факира.

Теперь надо было найти для клуба подходящее помещение, чтобы собираться в любое время и без всякой помехи.

Ребята отправились на поиски.

В сгоревшем помещичьем доме была когда-то пристройка. Огонь пощадил маленький флигелёк, и обе его комнаты стояли совсем пустые, ими никто не пользовался.

Первое впечатление было неутешительным. Комнаты оказались невероятно грязными и захламлёнными. На дверях не было ни замков, ни ручек, рамы были без стёкол. Только крыша оказалась целой.

— Это самое главное, всё остальное можно сделать самим, — уверяли ученики, особенно те, кто любил мастерить.

— А мебель? А оборудование? Ведь нам нужны столы и стулья. А потом понадобится микроскоп.

— Для этого средства найдутся, — разъяснил ребятам Бауман. — Но помещение мы должны привести в порядок сами. Это уж наше дело!

После обеда, когда работа на полях и на животноводческой ферме заканчивалась, ребята вставали на «клубную вахту». Из полуразрушенного здания они вывезли целых три воза хлама и разной рухляди. Деревянную перегородку, которая делила пристройку на две половины, решили снять.

— Лучше иметь одну большую, вместительную комнату, чем две узкие клетушки, где не повернёшься, — уверял Заноза.

Факир взялся за топор.

— Нажмём, ребята! Надо сломать перегородку, — сказал он. — А дерево нам пригодится: зимой клубу понадобится много дров.

— Дров? Значит, ты хочешь сжечь эти прекрасные доски? — спросил Бауман. — Нет, это просто грех. Доски мы сохраним, они ещё могут понадобиться. Уложим их в коридоре, там сухо. Пусть лежат до поры до времени, они нам не помешают.

Работы в клубе хватало на всех. Ребята мастерили замки и вставляли стёкла. Резать стекло им помогал Бауман. Девушки выметали сор и снимали паутину. Потом они стали красить стены клуба светло-зелёной клеевой краской.

— Ох, уж эта мне мазня! — ворчала Бритта, недовольно надув губы. — Целый день только и знаешь, что работаешь. А для себя совсем не остаётся времени.

— Сегодня я в последний раз пришла сюда, — подпевала ей Рози. — Мне надо связать отцу свитер. С завтрашнего дня возьмусь за спицы.

Рената услышала их разговор.

— Что это значит, девочки? — сказала она. — Неужели вы покинете нас сейчас? Ведь мы тоже хотим поскорее кончить. Работы осталось всего на несколько дней. Не правда ли, вы останетесь с нами до конца?

Спокойный, но уверенный тон Ренаты подействовал. Вся её бригада продолжала дружно работать.

В бригаде ребят кое-кто отсутствовал: Али-баба, Феликс Кабулке, Повидло, Куниберт Мальке, Карл Великий.

— Чёрт с ними! Пусть болтаются где хотят, — ругался Заноза. — Я никого не принуждаю. Это работа, совершенно добровольная.

— Мы здесь тоже добровольно, — возразила Лора. — Не думаешь ли ты, что у нас применяются плательные щётки и другие средства принуждения?

Заноза молчал.

Бауман улыбался.

— Видишь, Заноза, наши девушки не такие уж отсталые.

Рената стёрла с лица брызги краски.

— Ах, герр Бауман, я поймаю вас на слове. Если мы не такие уж отсталые, то почему же нам до сих пор не доверяют лошадей? Никто не возражает, когда мы убираем в конюшнях навоз, но как только дело доходит до Петера и Пауля, нам говорят, чтобы мы не совались. Это не девичье дело, уверяют нас. У девушек слабые нервы. Лошади не будут их слушаться. Какая ерунда! Как будто Петер и Пауль слушаются только ребят!

— Конечно, лошади привыкли к мужской руке, — вмешались юноши. — Когда девчонки берут вожжи в руки, лошади ни тпру ни ну.

Вальтер Бауман пропустил мимо ушей эти глупые замечания. Он кивнул Ренате:

— Я с тобой согласен. Распоряжение насчёт лошадей бессмысленно. Я поговорю об этом с директором, можешь не сомневаться…