Алиса в Стране Чудес

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Там, куда вошла Алиса, всё было очень красивым и необычным, как в саду, на который смотришь через мутноватое стекло.

Всего минуту назад девушке отчего-то представлялось, что здесь должно быть много цветов — причем цветов говорящих, с разными голосами и диковинными манерами речи.

Но этот сад оказался темным и запущенным. Вдоль дорожек стояли каменные статуи, некоторые из них были с трещинами и отбитыми кусками, многие опутаны иссохшими мертвыми плетями плюща. Заброшенный фонтан был окутан зеленовато-коричневым покрывалом мха.

— ФРРХРРР! — за спиной Алисы послышалось вдруг радостное хрюканье, сопровождаемое каким-то мелодичным звуком.

Девушка оглянулась, мимо нее по нечистой гравиевой дорожке бежала зеленая свинка. Это ее изумрудные копытца звонко цокали по мелким камням. Свинка на миг остановилась, подмигнула Алисе, приветливо крутанула зеленым коротким хвостом — и быстрехонько исчезла за длинной живой изгородью.

Взгляд Алисы со свинки скользнул дальше и остановился на клумбе с цветами, и девушка сразу же отпрянула.

У цветов были человеческие лица! Как она смогла об этом догадаться ещё за дверцей, в зале?!

Но цветочные лица представлялись совершенно иными. А эти... Все до единого худые, изможденные, словно умирали от голода. Пустые глаза уныло смотрели куда-то мимо Алисы, лепестки бессильно обвисли.

Ни одно из растений не заговорило с гостьей, хотя девушка поймала несколько взглядов, медленно скользнувших по ее лицу. Но всякий раз голова цветка сразу же склонялась к земле.

Присмотревшись внимательнее, Алиса поняла, что повсюду вокруг нее бурлит жизнь. Стрекозы здесь были величиной с лошадей; в небесной вышине они вели непрерывный бой с драконоподобными оводами. Даже обычные комары превосходили размерами любого зверя, которого когда-либо видела Алиса.

Слабые лучи солнца, едва пробиваясь сквозь серую пелену облаков, тускло освещали сине-зеленые тела стрекоз и радужные крылья дерущихся насекомых.

Алиса снова отскочила в сторону: мимо нее прошествовало еще одно удивительное существо — тощая потрепанная птица на костлявых ногах, длинных и тонких, похожих на ходули, любимую игрушку мальчишек во всех лондонских переулках. Вслед за первой появилось еще несколько таких же птиц — спины сгорблены, перья словно потертые, а узловатые ноги выглядели слишком тонкими и не способными поддерживать даже столь заморенную тушку.

— Становится всё страннее и страннее... — пробормотала Алиса.

Это место казалось ей одновременно каким-то уж очень знакомым и в то же время — совершенно чужим. Здесь всё было... печальнее, чем она себе... представляла раньше?..

— Я же тебе говорил, это та самая Алиса, — торжествующе и громко произнес чей-то незнакомый голос.

Алиса в который уже раз обернулась.

У нее за спиной находилась весьма причудливая компания, и во все глаза дружно рассматривала девушку.

Говорил Белый Кролик. Он выпятил грудь колесом, аккуратно засунув передние лапы в карманы жилетки. Длинные кроличьи уши и морщинистый нос при разговоре еле заметно подергивались.

С не меньшим любопытством взирала на Алису и большая птица додо. Поверх клюва Додо сверкали круглые очки, опирался же франт на изящную тросточку.

Рядом с кроликом и птицей стояли юная Мышь Соня в штанах и двое очень круглых на вид мальчишек.

Очевидно, они были братьями-близнецами. На крахмальном воротничке одного было вышито «Тру», у другого «Тра». Двойняшки держались подчеркнуто вместе: они даже стояли, положив руки друг другу на плечи.

— Я в этом не убеждена, — заявила Мышь-Соня, переступая лапками.

Белый Кролик картинно воздел руки к небу.

— Вот она, ваша благодарность! — вскричал он. — Я уже несколько недель кручусь наверху, выслеживаю одну Алису за другой. Меня чуть не сожрали тамошние звери! Только представьте себе! Эти твари разгуливают повсюду неодетыми и делают свои... гм... дела прямо у всех на глазах!

Кролик содрогнулся всем своим белым пушистым телом.

— Мне приходилось просто прятать глаза от стыда.

— Она совсем на себя не похожа, — вдруг заметил один из цветов.

Несколько других цветков с человеческими лицами приподняли головы и тоже покосились на Алису.

Юная мисс Кингслей почувствовала себя диковинным экспонатом в музейной витрине.

— Потому что это не та Алиса, — опять повторила Мышь-Соня.

Тут наперебой заговорили мальчишки.

— Если она была, то, может, и будет, — сказал тот, у которого на воротнике было вышито «Тру».

— А если не была, то и не будет, — поддержал его Тра

— А если так она, то будет.

— Но она нет. За ни как.

Тру и Тра дружно покачали круглыми, как две луны, головами.

Алиса подбоченилась.

— Как это я — не та Алиса, если вы все мне снитесь? — вопросила она — И кто вы такие, разрешите спросить!

Один из кругловатеньких двойняшек поднял руку и скороговоркой выпалил:

— Я Труляля, а он Траляля.

— Обратно из туда, какая ерунда! — пропищал второй. — Я Траляля, а он Труляля.

Такой ответ мало что прояснил.

Затем, кашлянув, Додо сказал:

— Надо посоветоваться с Абсолемом.

Вся честная компания дружно закивала. А вслед за ними даже говорящие цветы и те качнули головками.

— Верно, — сказал, унылый цветок. — Абсолем наверняка знает, кто она такая.

Труляля первым протянул Алисе руку.

— Я вас провожу, — вызвался он.

Но не успела девушка ответить, как с другой стороны второй мальчишка, Траляля, потянул ее за локоть.

— Эй, не твоя очередь! Не так надо! — возмутился он поведением брата.

— Отдай! — завопил Труляля.

— Пусти! — заорал Траляля в ответ.

Алиса испугалась, что галантные братья просто разорвут ее пополам. Она решительно высвободилась и отскочила подальше в сторону.

— Они всегда такие? — спросила девушка Белого Кролика.

— Семейная черта, — ответил Кролик. — Можете сопровождать ее оба, — твердо заявил он близнецам.

Труляля и Траляля, искоса бросая друг на друга воинственные взгляды, бережно взяли Алису под обе руки и повели. За ними следовали Мышь-Соня, Додо и Белый Кролик.

По пути через заросший сад Алиса всё время слышала, как перешептываются за спиной говорящие цветы, явно сплетничали о ней.

— Наверняка не она, — прошептала одна очень мрачная маргаритка.

— Ничуть она на Алису не похожа, — поддержала подружку поникшая тигровая лилия.

— На ней даже платье не то, — заметила самая выцветшая из фиалок.

Алиса на ходу пригляделась к тигровой лилии. Ну как такая может показаться знакомой? Глупости какие-то! Все тигровые лилии на свете одинаковы.

И всё же Алису не оставляло чувство, что именно с этой понурой лилией она уже когда-то встречалась. Ну до чего же странным и просто нелепым становился теперешний сон!

— Кто такой этот Абсолем? — спросила девушка своих спутников. Что-то не припомнилось, чтобы в прежних снах появлялся Какой-то там Абсолем.

— Он мудр, — ответил Белый Кролик. — Он абсолютен.

— Он Абсолем, — хором сказали близнецы.

Алиса сразу поняла, что из этих много полезного не вытянешь. Похоже, придется подождать, пока она сама не встретится со старым мудрым Абсолемом.

Садовая дорожка плавно поднималась на невысокий холм, и постепенно — так медленно, что поначалу Алиса этого не заметила — их начал окутывать удивительный туман. Сквозь прозрачную дымку взгляд хорошо различал высокие деревья, растущие по обе стороны тропинки.

Деревья эти выглядели весьма необычно. Стволы были толстыми, бледными; взглянув же наверх, Алиса обнаружила вместо кроны плоский серовато-бурый круг почти правильной формы с бархатистой поверхностью, будто нанизанный на один из стволов.

— Ой! — тихо вскрикнула девушка. — Это не деревья, это же грибы! Такие высокие, что их шляпки маячат у нас над головой!

Мисс Кингслей, а вместе с ней и вся честная компания находились теперь в самой чаще грибного леса. Земля под ногами была сырой, темной и хлюпала, как огромная губка.

— Кто ты такая? — вдруг прозвучал с высоты глубокий низкий голос.

Взгляд Алисы заскользил по ровной, как столб, ножке гриба и утонул наконец в непроглядной дымке. Туман оказался вовсе не обыкновенным туманом, подобным лондонскому. Девушка поняла, что она вошла в облако дыма от огромного кальяна.

Курила кальян большая-пребольшая синяя гусеница.

По всему телу Алисы, от макушки до пяток, побежали противные мелкие мурашки.

Вот как раз эту синюю гусеницу она уж точно видела раньше! Неясное и смутное воспоминание мелькнуло в голове, Алиса не успела расставить обрывки образов по местам.

Потому что Белый Кролик совсем некстати подтолкнул ее в спину.

— Гм, — пролепетала Алиса. — Абсолем?

Гусеница поерзала с очень недовольным видом.

— Ты не Абсолем, — резонно заметила она. — Это я — Абсолем. Вопрос в том, кто такая ты?

Абсолем глубоко затянулся и выпустил изо рта сразу несколько красивых сизых колечек. Алиса закашлялась и замахала рукой, отгоняя дым.

— Алиса, — ответила она, переведя дыхание.

— Это мы еще посмотрим, — скептически отозвалась Гусеница.

— Что значит — посмотрим? — возмутилась Алиса. Вся эта болтовня — та она Алиса или не та — уже начала раздражать. — Я что же — не знаю, кто я такая?

— Знаешь, знаешь, — успокоила ее Гусеница, неодобрительно поморщившись. — Глупая девчонка. Разверните Оракулум, — скомандовала она.

Белый Кролик резво подскочил к ближайшей поганке, невысокой, достававшей Алисе всего лишь до плеча. Он подпрыгнул на своих мощных лапах и схватил с грибной шляпки старинный пергаментный свиток. Потом театральным жестом развернул его.

— Оракулум, — торжественно провозгласил Кролик. — Или же, по-другому — Календарный Справочник Подземелья.

До чего странным был этот свиток! Алиса мельком заглянула через плечо Белого Кролика. Свиток ничуть не походил на ее школьные учебники с длинными перечнями дат и скучных исторических фактов. Перед глазами Кролик держал скорее календарь, в котором каждое число обязательно было отмечено каким-нибудь знаменательным событием. Более того, у каждого дня имелось свое особое название, украшенное своей маленькой картинкой.

Некоторые изображения на рисунках в свитке двигались!

— Это календарь, — догадалась Алиса.

— Справочник, — поправила ее Гусеница. — В нем рассказано о каждом дне с самого Начала Времен.

— Сегодня — Радост-День в правление Красной Королевы, — пояснил Белый Кролик и указал лапкой на иллюстрацию к «Радост-Дню».

Алиса с удивлением разглядела на картинке самоё себя, Белого Кролика и остальных. Они, нарисованные, тоже смотрели в Оракулум — точь-в-точь как в этот самый миг!

«Ну и ну, — подумала Алиса. — Удивительное дело. Интересно, откуда этот пергамент знает, когда что произойдет, если это еще не происходило?!»

— Покажите ей Бравный день, — велела Гусеница и снова затянулась из кальяна. По длинному телу Абсолема медленно и лениво прокатилась волна.

Белый Кролик аккуратно раскатал свиток дальше, вперед, открывая будущее. Труляля при этом от нетерпения приплясывал на коротеньких ножках.

— Да, да. Бравный день — это день, когда ты зарубишь Бармаглота, — сообщил он Алисе.

— Что-что? — переспросила мисс Кингслей. — Кого это я зарублю?

Белый Кролик указал в Оракулум, и Алиса тут же увидела иллюстрацию к «Бравному дню».

Конечно же, и эта картинка пребывала в движении.

Только уж лучше бы она оставалась простой картинкой, потому что существо, изображенное там, было донельзя страшным. Выше самого высокого жирафа, с кожистыми рептильими крыльями, в скользкой чешуе, с длинными острыми когтями, толстым панцирем и раздвоенным хвостом.

Понятно, не говоря уже о громадных зубах и глазах, источающих огонь.

На картине Бармаглот яростно щерил зубы на юную девушку с длинными светлыми волосами, облаченную в рыцарские латы. В руках у девицы сверкал длинный меч.

Эти двое из свитка яростно сражались.

Тяжелый меч с лязгом отскакивал от чешуи и когтей, Бармаглот то и дело испускал пронзительные злобные крики.

Траляля пухлым пальцем ткнул в изображение рыцаря:

— Это ты с Вострым мечом.

— Никаким другим мечом Бармаглота не зарубить, — подсказал Труляля. — За ни как.

— Если меч не Вострый, не помрет оно, — подтвердил Траляля.

Алиса как завороженная смотрела на иллюстрацию. Это кто? Нет, не может быть! Она же никогда в жизни не носила лат! И уж тем более не брала в руки меча! Выходить на бой против такого страшилища у нее и в мыслях не было!

Дева-рыцарь на картинке взмахнула мечом, повернувшись лицом к читателям.

Алиса ахнула.

Все-таки это была именно она. Никаких сомнений. И взгляд той, второй Алисы, с картинки, был весьма воинственным.