Алмазы - навсегда

Брошь

Мальчик взглянул на темную лестницу, ведущую наверх в жилые комнаты, немного помедлил, прислушиваясь к голосам дома и воровато направился к своей цели. У расположенного высоко, почти под самым потолком, окна рыжеволосая горничная укладывала в плетеную корзину белье, предназначенное для стирки. Энергично насвистывая, точно какой-нибудь уличный мальчишка, она подхватывала очередную стопку со стола и опускала в стоящую на полу корзину, казалось, не подозревая о присутствии мальчика. При каждом наклоне ее хорошенького стана юбка, как поднимающийся в театре занавес, открывала чудесное зрелище стройных ножек, туго обтянутых чулками телесного цвета, чтобы тотчас опуститься обратно, дразня воображение и волнуя единственного зрителя.

Мальчик подошел вплотную и, дождавшись когда горничная в очередной раз выпрямится, поцеловал ее слегка влажную от напряжения шейку с прилипшими завитками, убежавшими из высокой прически.

— Ой, мсье Поль, вы меня напугали! — отсутствие испуга в ее голосе щедро искупалось радостным кокетством. — Что вы себе позволяете! Что сказала бы мадам, если б увидела, как вы думаете? А мсье Жан?

— Ты прекрасно знаешь, что отец приедет только завтра, — недовольно отвечал мальчик. — Почему ты мучаешь меня? Софи, ну только один поцелуй!

— Мсье приедет завтра? Нет, я этого не знала, — задумчиво произнесла Софи. — Из-за этой истории?

— Нет же, для отца это сущие пустяки. Я не понимаю, почему мать так переполошилась. Было бы из-за чего переживать, ведь пропавшая брошь наименьшая ценность из всех ее украшений, — мальчик с досадою топнул ногой.

— Мсье Поль, вы опять! Сколько раз мадам ругала вас за вульгарные жесты, а вы никак не можете отучиться! — горничная насмешливо прищурила глаза и прикусила губу ровными мелкими зубками, словно сдерживая смех.

— Софи! Почему ты разговариваешь со мной как с ребенком! Между прочим, мне уже шестнадцать лет.

— Да-да, я помню! В прошлом месяце я сама втыкала свечи в именинный пирог! И тем не менее, худшее из украшений стоит столько, сколько я зарабатываю за полгода, — девушка пристально взглянула на своего молодого хозяина и продолжала, — а мсье Герберт, ваш учитель, отказался от уроков по той же самой причине, я уверена! Никому неохота бывать в доме где произошла кража, ведь волей-неволей попадаешь под подозрение. Мне повезло, что взяла выходной на тот день, а то бы пришлось увольняться.

— Ну что ты! — испугался мальчик, — никто бы на тебя не подумал! Мама очень тебе доверяет, ты же знаешь! Особенно после того, как… — Поль запнулся и покраснел.

— После того, как выяснила, что я не намерена заводить шашни с хозяином, — разъяснила бойкая красотка. — Но почему вы полагаете, что вам повезет больше? Почему я должна быть благосклонна к сыну, если отказала отцу?

— Софи, но я люблю тебя! Когда я вступлю в права наследства, я женюсь на тебе. Я готов для тебя на что угодно, только скажи! Позволь мне поцеловать тебя, ну один разочек!

Мальчик умоляюще прижал руку к груди, и Софи внимательно проследила за его жестом, задержавшись взором на верхнем кармане пиджака.

— Мсье Поль, не говорите глупостей, к тому времени, когда вам придет пора жениться, я состарюсь и буду далеко отсюда.

— Ты мне не веришь? Почему ты не можешь остаться со мной? Остаться в нашем доме до моего совершеннолетия?

Поль приготовился расплакаться. Светлые водянистые глаза заблестели, крупный неуклюжий нос неумолимо наливался румянцем, начиная с раздвоенного кончика; капризные губы задергали уголками мелко-мелко, как бабочка крыльями. Его лицо, казалось, распадалось на части и только гладкие, как приклеенные, волосы удерживали крупную голову от разрушения.

— Ну-ну! — Софи взяла за руку незадачливого поклонника. — Что вы как маленький, в самом деле? Давайте вытрем глазки, носик, где ваш носовой платок, непослушный мальчик?

Она потянулась к нагрудному карману Поля, но тот отпрянул, жертвуя сладостным пленом своей руки. Софи вздохнула и продолжала с теми же убаюкивающими интонациями:

— Рано или поздно я исчезну, как мсье учитель, и вы не заметите этого, потому что у вас появятся другие дела — важные и важные знакомые, вам станет не до Софи, простой горничной.

— Это неправда! — закричал Поль. — Ты нарочно злишь меня! Зачем ты все время вспоминаешь «герра учителя»? — последние слова он произнес явно кого-то передразнивая, но передразнивая плохо. — Если бы он не был таким замшелым стариком, я бы решил, что между вами что-то есть! Я слышал однажды, как вы разговаривали на незнакомом языке. Ты думала, что вас никто не заметил, там, за лестницей, но я все видел! Я уверен, что брошь украл именно он!

Девушка растерялась, но отвечала быстро, понемногу обретая былую уверенность с оттенком простодушной наглости:

— Что вы такое говорите! О своем учителе! А почему я не могу перекинуться с мсье Гербертом парой слов на родном языке? Вы не знали, что я полячка по матери? А мсье Герберт прекрасно говорит по-польски. Иногда так скучаешь по языку на котором говорила в детстве. Вы просто-напросто не захотели совершенствовать свой немецкий, потому и учителя невзлюбили. А он рассказывал прелестные истории, между прочим. И про брошку — совершеннейшая глупость; не таков мсье Герберт, чтобы на — сами сказали — недорогую вещь польститься, репутацией и достоинством рисковать.

— А! Его истории… — рассерженный Поль не задумался о том, как Софи могла услышать, а главное, понять истории, излагаемые противным стариком на немецком языке. — Историями он себя и выдал. Помнишь, что он рассказывал про умершую графиню, от которой, якобы, получил кольцо? Кольца я у него что-то не видел, разве что его украли вместе с пальцем. Так вот, не умерла та графиня, и вообще, никакой графини не было.

— Правда? — ехидно переспросила Софи. — И художника С… не было?

— Художник был. Портрет существовал в реальности. Но написан он не с женщины.

— Ой, как интересно, — пропела Софи, — под обличьем графини скрывался мужчина? Кто бы мог такое предположить!

— Не мужчина и не женщина… — мальчик сделал паузу. — Кадавр. Слуга барона ***. А барон*** не кто иной, как наш герр учитель. Способность к гипнотизерству — это меньшее, чем он может похвастаться. Помнишь его последний визит сюда? Ах, да, тебя же не было. Когда обнаружилась пропажа броши, мать немедленно заперла все двери и вызвала полицию, наказав садовнику, который в дом никогда не заходит, не отлучаться из сада. Дело в том, что утром она открывала сейф, чего обычно не делала, и своими глазами видела, что все лежит на месте. Полиция обыскала всех и все, и твою комнату тоже, — тут мальчик слегка покраснел, — и ничего не нашла. После чего отпустили приходящих слуг и учителя тоже — в тот день как раз были уроки. Так вот, садовник не видел, чтоб он выходил из дома. Получается, что он исчез из прихожей: вошел в нее, затворил за собой дверь с непрозрачными стеклами, а из наружной двери не вышел! Что ты на это скажешь?

Софи фыркнула: — Доверять показаниям садовника после двух часов пополудни нельзя. Все знают, что в два часа он наведывается в сарай, где его привлекают не лопаты и грабли, а припрятанная бутылка с красным вином. А если мсье Герберт и ваш барон, и вправду, одно и то же лицо, что невозможно, хотя бы из-за несовпадения по времени, лет-то сколько прошло с тех пор; то есть, такой весь из себя всемогущий, и глаза отведет, и загипнотизирует кого хочешь, — зачем ему слуги-кадавры? Или другие какие слуги. Зачем огород городить с лишними свидетелями преступления? Ведь кража — это преступление. Иной кадавр, может, и не виноват, что он кадавр, и его показания теоретически учитываются судом.

— Объяснение наверняка есть. Я что-то смутно припоминаю… — мальчик не заметил издевки.

— Как? — Софи начала сердиться, — У вас есть опыт по этой части?

— Подожди! То ли они, я имею в виду не деревенских колдунов, а современных…

— Девятнадцатый век, очень современно, — опять перебила девушка.

— То ли они, — спокойно продолжал мальчик, — не могут сами проходить сквозь стены, а слуги могут…

— Но вы же только что утверждали, что мсье Герберт прошел сквозь стены прихожей и вышел на другом конце света…

— То ли не могут прикасаться к металлу… — гнул свою линию Поль.

— А как же золото, в которое оправляются алмазы, ведь вы приписываете бедному старику кражу алмазов? — Софи неожиданно подошла к мальчику, подняла руки и принялась поправлять выбившиеся из прически пряди. Ее груди напряглись, растягивая низкий вырез платья и норовя выскользнуть на свободу, как два резвых плотных облачка из ноздрей рассерженного Борея.

Поль засуетился взглядом, облизнул губы, но продолжил скомканную фразу:

— К определенному металлу, к свинцу или железу, не помню. У нас, кстати, сейф из…

Дальше договорить он не смог, потянулся вперед внушительным носом: туда, в ложбинку меж двух колышущихся облачков.

— Ах! — прошептала Софи, одной рукой обнимая мальчика за шею, другую отправляя в недолгое путешествие по его груди, для чего ей пришлось несколько изогнуться. — Ах! Что это? Я укололась! Что у вас в кармане? — с такими словами девушка проворно вытащила из нагрудного кармана ошалевшего Поля брошь с россыпью некрупных бриллиантов.

— Софи! Выслушай меня, умоляю! — Поль упал на колени, цепляясь за юбку горничной, стараясь удержать на месте никуда, однако, не спешащую девушку. Я виноват перед матерью, я украл у нее брошь, но я сделал это для тебя! Я думал, мать не заметит — с ее-то коллекцией бриллиантов! Я хотел продать брошь, купить тебе хорошие духи — помнишь, ты недавно жаловалась, что не можешь позволить себе настоящие духи и, действительно, от тебя никогда ничем не пахнет, кроме тебя самой и еще, будто бы нагревшейся на солнце землей… А потом сводить тебя в ресторан, может быть… Или куда-нибудь… — дальше фантазии Поля не распространялись, аргументы истощились, и тогда он незамысловато зарыдал, ткнувшись носом в колени Софи без намека на какое-либо желание, кроме желания получить прощение.

Он рыдал громко и неустанно, а Софи разглядывала его покрасневший затылок и едва заметно улыбалась своим мыслям. Наконец она наклонилась к мальчику. Не то, чтобы приняла решение, скорее выждала время, приличествующее ситуации.

— Встаньте, мсье Поль! Очень стыдно воровать у собственной матери. Стыдно навлекать подозренье на невиновных. И неужели таким способом вы надеялись добиться моей любви? Испорченный мальчишка! Но я согласна помочь вам. И мадам перестанет волноваться, и вы загладите свою вину.

— Но как это сделать? — Поль с надеждой посмотрел на девушку, мгновенно успокаиваясь.

— Естественным образом. Положить брошь на место. Мадам решит, что ошиблась, возможно, даже извинится перед слугами.

— Софи! Что ты говоришь! Как я могу вернуть брошь, я не знаю шифра, я не смогу открыть сейф. Ты, наверное, не догадываешься, что комбинацию цифр отец без конца меняет и сообщает только матери. У него на этом пунктик.

— Не стоит всегда полагаться на здравый смысл. Давайте попробуем сделать так: пойдем к сейфу и попытаемся набрать первую пришедшую в голову комбинацию — вдруг получится. Должно получиться, раз вы доброе дело задумали. Очень удачно, что мадам уехала к портнихе, а кухарка отлучилась и появится не раньше, чем через час. Я сама ее отпустила, но об этом не стоит рассказывать мадам. Пойдемте! — Софи повернулась к лестнице.

— Ты шутишь! — Поль разочарованно смотрел на предмет своих нереализованных вожделений.

— Прошу вас, ведь совсем недавно вы уверяли, что готовы сделать для меня все, что угодно.

Держа за руку, как маленького мальчика, каковым собственно Поль и был на самом деле, Софи провела его на второй этаж в кабинет с фальшивыми окнами, освещаемый лишь искусственным светом, закрыла за ними дверь на задвижку — на всякий случай, подвела к сейфу.

— Какая цифра приходит вам в голову первой?

— Четверка.

— Набирайте.

— Нет, Софи, набирай ты, я боюсь!

У девушки уже готов был сорваться вопрос: — «А брать не боялся», но она вовремя прикусила язычок и сказала ласково: — Ничего страшного, попробуйте и убедитесь! Какая цифра следующая? Думайте! А потом? Попробуйте повернуть ручку, вот так.

— Получилось! — радостно воскликнул мальчик и тут же озадаченно посмотрел на Софи: — Но как же я открыл его в первый раз, когда доставал брошку? Совершенно не помню.

Глаза девушки приблизились, замерцали.

Поль беспомощно забормотал: — Я, кажется, засыпаю… Что со мной…

Опустился прямо на ковер, свернулся калачиком и засопел.

Девушка вынула из сейфа, не касаясь его металлических холодных стенок, одну сафьяновую коробочку, быстро проверила ее содержимое, потом еще одну, удовлетворенно вздохнула, не удостоив вниманием оставшиеся. Бросила взгляд на брошь, покатившуюся по полу, и стремительно направилась в сторону, противоположную двери.