Альбом красавцев

Паноптикум

Мы открываем для всеобщего обозрения наш паноптикум.

Его экспонаты — живые, из плоти и крови, фигуры современных западных мракобесов. Разумеется, они не олицетворяют собой целиком всю современную западную культуру. Но их разнообразное обилие — красноречивое свидетельство того, что эта самая культура вступила в стадию кризисного загнивания.

Каждый мракобес снабжен порядковым номером в нашем каталоге, каждый назван по имени.

В общем, смотрите и читайте!

— Что за черт! — скажет читатель, рассматривая экспонат № 1. — Почему у вас тут три попа обнимаются с дьяволом?

Минуточку! Даем объяснение.

Здесь изображен английский священник каноник Фредерик Тиндэлл, глава богословского колледжа в Солсбери, преподобный Джон Бэрли из Клоктана-он-Си и каноник Смит из Кента.

Эти преподобные отцы недавно заступились за беднягу черта. Дело в том, что другие просвещенные английские попы вознамерились изгнать дьявола из катехизиса: он-де со своими старомодными рогами, плешивым хвостом и козлиными копытами явно устарел. Была образована авторитетная комиссия из двух архиепископов, и комиссия эта опубликовала новую, современную редакцию катехизиса. И бедный старый черт в результате модернизации священного писания из него выпал. Отныне, например, фразу «Я отвергаю дьявола и всяческие его козни» верующие должны были произносить так: «Я отвергаю все, что может принести вред, и буду бороться против зла».

Катехизис от подобной операции омоложения не стал ни лучше, ни современнее. А у старика дьявола нашлись заступники — Тиндэлл, Бэрли и Смит. Каноник Смит, например, человек прямой и простодушный, так прямо и сказал:

— Я к нему, знаете, очень привязался. Прямо скажу, я без дьявола как без рук… Такое симпатичное воплощение всех плотских соблазнов. Просто безобразие, что его упраздняют!

На помощь английским друзьям старого черта поспешили его французские сторонники. Товарищество «Христианская книга» в Париже демонстративно издало толстенный «Трактат о дьяволе». Переплет обработан фосфором и светится в темноте. От страниц попахивает серой. Знай наших, парижских!

Как же после этого не обняться старому рогатому черту со своими дружками-священниками? Как не раздавить литрягу доброго грога «на четверых»!

И пусть, как поется в «Шотландской застольной», «Бетси сама нам нальет!»

Это еще один поп — американский пастор Полард. По совместительству со служением господу богу он занимается научными исследованиями в области ядерной физики и имеет докторское звание. Состоит на службе у атомных монополий.

И днем и ночью ученый поп Полард проповедует такую несложную, но ядовитую мыслишку: что такое Солнце или любая звезда Млечного Пути? Естественная водородная бомба: ведь на светилах происходят непрерывные термоядерные реакции. Отсюда надо сделать вывод, возлюбленные братья и сестры, что господь бог первым создал водородную бомбу и накопил у себя на небе водородок во много раз больше, чем мы, грешные. А поскольку водородная бомба — дело рук божьих, то почему бы нам — «в определенных условиях и при определенных обстоятельствах» — не сбросить ее на головы врагов наших?! Ей-богу, господь бог ничего не будет иметь против! Это я вам говорю, возлюбленные братья и сестры, ваш смиренный пастырь Полард. Аминь!

Бедный старый рогатый черт! Ты действительно выглядишь невинным козленком рядом с этим современным ученым дьяволом в поповской рясе!..

Некто Бланки, миланский врач, убедившись, что на скромный гонорар с пациентов не разгуляешься, решил… стать пророком.

Бланки стал называть себя братом Эмманом и пророческой своей специальностью избрал всемирный потоп. Другие прорицатели предсказывали конец света от разных других катаклизмов, вплоть до всеобщего ядерного взрыва, а Бланки бубнил свое: нет, нет, братцы, конец света придет в виде водяной феерии!

Появились у брата Эммана почитатели, в карманы потекли приношения. И вот однажды он созвал свою паству и объявил:

— Ну, ребята, всё! Только что беседовал с архангелом Гавриилом: потоп назначен на июль. Так что поторапливайтесь! Всё, как есть, продайте, уедем в Швейцарию и залезем на Монблан. До вершины Монблана вода не дойдет: Гаврюша гарантирует. Отсидимся как-нибудь.

Кто-то робко спросил:

— Брат Эмман, а зачем же имущество продавать? Если все будет под водой, деньги, пожалуй, и не понадобятся!

Брат Эмман ответил:

— Деньги мне передайте — на организацию вашего спасения. Вас вон сто с лишним голов. Такую ораву на Монблан затащить не простое дело. Предстоят крупные расходы! Действуйте, продавайте пожитки!

Продали. Уехали налегке в Швейцарию. И в назначенный для всемирного потопа день залезли скопом на Монблан.

Сидят, ждут потопа. А над ними не каплет! Час не каплет, другой не каплет. Начинается неприятный разговор:

— Брат Эмман! Что же это такое, а?! Что-то над нами не каплет!

— Закапает. Думаете, легко господу богу организовать всемирный потоп? Тут заест, там заест, пока то да се. Это вам не паршивый грибной дождик ниспослать на землю. Ждите!

Ждут. Не каплет.

— Брат Эмман! Или потоп, или деньги обратно!

— Даю вам честное пророческое слово: сам Гавриил мне сказал. «В июле, — говорит. — Точно!» Не станет же архангел врать?!

— Если через полчаса всемирный потоп не начнется, брат Эмман, будем бить. И не архангела, а вас!

Спустя пятнадцать минут козы, что мирно паслись на склонах Монблана, видели, как с вершины вниз чудовищными — даже с точки зрения горных козлов! — скачками мчался какой-то человек, а за ним лавиной катилась орущая толпа преследователей. Во след пророку летели камни и палки.

Теперь доктора Бланки собираются судить за обман и присвоение чужой собственности. Что касается архангела Гавриила, который так подвел бедного пророка, то он вышел сухим из воды несостоявшегося всемирного потопа!

Нельзя в наше время доверять таким безответственным созданиям, как архангел Гавриил.

И совсем уж неосторожно и даже глупо назначать конец света на определенный день определенного месяца текущего года.

К такому выводу пришли многие пророки и прорицатели на Западе после того, как брат Эмман (экспонат № 3) в сильно помятом виде скатился с вершины Монблана прямо на скамью подсудимых. Среди них был и профессор математики Иллинойского (США) университета Гейнц фон Ферстер (экспонат № 4).

Ферстер привлек к прорицательскому делу не ангелов и архангелов, а электронную счетную машину и назначил конец света туда, подальше, — на 13 ноября 2066 года, на 13 часов 13 минут по нью-йоркскому времени. Человечество, по Ферстеру, погибнет не от огня и не от воды, а от толкучки. Народится столько людишек, что на земном шаре нельзя будет ни сесть, ни лечь. Так, стоя, все и подавят друг друга! Процесс развития жизни на земле окончится, по Ферстеру, мировой Ходынкой.

Поп-мракобес Мальтус, автор лженаучной теории о перенаселении планеты и нехватке природных ресурсов «на всех», отныне может спокойно лежать в Своей смрадной могиле: в лице математика Ферстера он нашел достойного продолжателя.

Пророк-математик (экспонат № 4) не делает сам прямых логических выводов из своих выкладок. А они напрашиваются. Ведь если человечество размножается с такой зловещей быстротой и в такой катастрофической прогрессии, не лучше ли вовремя сбросить водородку?! Глядишь, население земного шара и поубавится миллионов на триста, на пятьсот. Если человечество, оправившись, снова поднажмет на деторождение — его можно снова… бомбой!

Однако Ферстер оставляет этот людоедский вывод в подтексте. Мое, мол, дело подсчитать, а вы уж там как хотите.

Здесь выставлен тот, кто именно и сделал прямой вывод из пророческих выкладок бешеного иллинойского математика.

Это Доминик Ролэн, французский писатель, большой эстет, тонкий одеколонный стилист, словечка в простоте не скажет (экспонат № 5).

Парижская газета «Фигаро литерэр» спросила его (в числе других литераторов), какое у него, у Ролэна, самое заветное желание на Новый год.

Эстет и стилист ответил:

— Земля наша уже порядком изношена, люди друг друга ненавидят и вырождаются… Исходя из всего этого, вот мое заветное желание: я хочу, чтобы в наступающем году техника массового уничтожения была пущена в ход. Пусть все обитатели земного шара испарятся, растворившись в благоухающей дымке. Так будет положен конец всем нашим психологическим, социальным и историческим переживаниям. И опустевшая земля вновь станет только красивым пейзажем, любоваться которым будет некому…

Вот это загнул так загнул! В особенности здорово сказано насчет благоухающей дымки. Напрасно только мосье Ролэн не назвал, какой именно запах, каких точно духов оставит после себя в благоуханной дымке испарившееся человечество! Парфюмерные фирмы наверняка подкинули бы ему деньжат за рекламу. Тут эстет-людоед несколько просчитался.

Пророк Моисей, получив на горе Синай из рук самого Иеговы свод законов-заповедей — довольно тощую книжицу в переплете из кожи жертвенного тельца, — уже собрался уходить, но тут грозный Иегова остановил его рокочущим басом:

— Постой! Куда торопишься? Вот возьми еще.

— А это что такое, ваше всемогущество?

— Внизу прочтешь. Тут всякие такие рецептики… в общем, про нечистую силу. Можешь издать как приложение к заповедям. Хорошо заработаешь! Помни мою доброту!

— Премного вам благодарен, ваше всемогущество!

Так — в вольном изложении — выглядит легенда о происхождении знаменитой «шестой и седьмой книги Моисея». Не известно, заработал ли на ней сам пророк Моисей, но предприимчивые издатели на Западе заработали немало. И продолжают зарабатывать до сих пор.

«Шестую и седьмую книгу» издают повсюду, и в частности в Федеративной Германии. Издают в роскошном переплете и совсем без переплета. Издают в полном виде и в сокращенном. Большими тиражами и малыми. Издают по-всякому! А книга эта представляет собой своеобразную колдовскую энциклопедию. Тут обо всем можно прочитать: как вызывается нечистый дух и как он изгоняется, как распознать в знакомой (или в незнакомой) даме ведьму и от какой болезни помогает то или иное колдовское снадобье, изготовленное из толченых лягушек, из сушеных пауков, из вареных змей, из дерьма и из жареных земляных червей.

Многочисленные знахари и колдуны «работают» на основе этого легендарного пособия, и в западной прессе нет-нет да и промелькнут сообщения об их плодотворной деятельности.

…В 1958 году западногерманский фермер придушил свою двенадцатидневную дочку. Кто-то внушил ему, что девочка, родившаяся преждевременно, неминуемо становится ведьмой. Бодрый папа вооружился подушкой и… провел антиведьмовскую профилактику.

…Какой-то швейцарский простофиля пошел лечиться от кожной болезни к знахарю. Тот заглянул в «шестую и седьмую книгу Моисея» и сказал:

— Вам, молодой человек, надо скушать семь штук мухоморов. Как рукой снимет!

— Не много ли… семь штук?

— В самый раз!

Простофиля скушал семь мухоморов и помер. Оказалось, в самый раз!

…В той же ФРГ, во Фленсбурге, женщина подошла к гадалке — погадать на мужа. Гадалка раскинула карты, вздохнула и сказала:

— Помрет скоро!

— Как помрет?! Он же совершенно здоров!

— Ничего не могу поделать: помрет! Карты врать не станут.

Бедная женщина вернулась домой в слезах. Поплакала, поплакала и… повесилась, оставив записку: «Не хочу быть неутешной вдовой».

Неутешный вдовец поплакал, поплакал и… женился на другой.

Свой роман английский писатель Питер С. Бигл (экспонат № 8) назвал игриво — «Великолепное уединенное место». Не думайте, однако, плохо о Питере С. Бигле: речь идет не о том «уединенном месте», куда, по старой русской поговорке, даже царь ходил пешком. Речь идет о кладбище. Действие романа происходит среди крестов и могил. Действующие лица сплошь привидения мужского и женского пола. Есть среди них и живой человек — некто Джонатан Рабек. Впрочем, он тоже не совсем живой, потому что прожил двадцать лет в склепе на этом же кладбище и от длительного общения с мертвецами слегка окосел. Из живых существ в романе еще имеется говорящая ворона. Она перепархивает с одного кладбищенского дерева на другое и, вмешиваясь в разговор покойников, вносит, как говорится, струю здорового оптимизма в их меланхолические рассуждения.

В романе поставлена такая общественно важная, острая, глубоко актуальная проблема: могут ли покойники влюбляться друг в друга?

Питер С. Бигл отвечает: да, могут.

Ах, если бы покойники могли еще и читать! И как-то реагировать на прочитанное. Какой звонкой оплеухой наградил бы тогда великий Чарлз Диккенс своего соотечественника — автора «Великолепного уединенного места», прочитав у себя в гробу его жизнерадостный романчик!