Алые паруса Синей бороды

Глава двенадцатая

Катя заплакала и повторила:

– Где вы это взяли?

Петр запер дверь.

– Екатерина, Клава, садитесь.

Женщины выполнили его приказ, мы с Агатой тоже опустились на стулья.

– Отвечайте на мои вопросы, – приказал городской голова. – Катя, объясни причину своего плача.

Женщина показала пальцем на коробку.

– У меня тогда таких было много. Я работала надомницей у бизнесмена, шила блузки. Брала на фирме материал, потом готовое привозила. Коробки пустые из-под тесьмы, пуговиц, кружев и ниток у меня оставались, я их всем раздавала.

Екатерина закрыла лицо руками.

– Извини, Клава, тебе сейчас неприятно будет, но это правда. Мы с Вовой еще во втором классе решили, что поженимся. Любовь крепкая была, на всю жизнь. И не пил он до того, как Сергей Маркович его заставил на тебе, Клава, жениться!

– Разве Владимир ребенком был? – дрожащим голосом возразила Фокина. – Свадьбу играли, когда он со службы вернулся, взрослый совсем, за мной ухаживал, на тебя даже не смотрел.

– Ой, не могу, – истерично рассмеялась Катя. – А почему парень под призыв попал? После окончания училища он работал на заводе, ему бронь дали. Директор Вовку за талантливые руки любил. Чего Вова в военкомат поехал и упросил его куда подальше отправить? Потому что папаша сыну конкретно заявил: «Забудь про Катьку. Я с ее матерью много лет спал. Может, девка твоя сестра!» Но это неправда.

– Почему? – пожала плечами Клава. – С какой целью моему свекру сына обманывать?

– А с такой, что мамаша моя была нищая, мы жили в развалюхе, – заголосила Катя, – хозяйства нет. Сергей Маркович был обеспеченный, а твой отец в ондатровой шапке ходил, начальника какого-то возил на машине. Ты была разодета каждый день, как на Пасху, зимой в шубе. Богатая невеста. Сергей Маркович всегда был в шоколаде, и при прежней власти, и при новой. В Кустове Фокины не один век живут, а мы, по мнению отца Вовки, приезжие, денег совсем нет, вместо дома старая баня. Наша бабушка в Кустов в восемнадцать лет приехала, замуж вышла, молодая семья искала, где жить подешевле. Ну и перебралась сюда из Москвы. Мама моя тут родилась, и я тоже. Но старший Стеклов нас приезжими всегда считал. Не коренные, второсортные, без денег. Зачем ему такая невестка? Вот и придумал мужик, что с моей мамой спал!

– Не переживай, – усмехнулась Клава, – да, все когда-то у меня было. Но после того, как отец умер, дела его перешли к Владимиру. Он пить начал и то, что мой папа нажил, живо в водке утопил, за бесценок отдал и землю, и много чего другого. На бутылки обменял. Если я остановить мужа пыталась, он меня бил. Один раз отказалась бумаги подписывать на продажу квартиры в Москве, так он руку мне сломал, левую, заорал:

– Ставь свои каракули, пока вторую на хрен не оторвал.

Мы с Мишей нищими стали, с тобой сравнялись. И если Владимир тебя так сильно любил, то почему в армию сбежал?

– У нас любовь была, какая тебе и не снилась, – взвилась Катя, – тебе Вова ничего не рассказывал, ты ему чужая. А я в курсе его дел и мыслей. Вовка мне прямо сказал: «Велено мне за Клавкой приударить. Она ни с кем до сих пор не встречалась, потому что страшнее атомной войны. Отец приказал ее того самого. И что мне было делать? Пришлось выполнять. Одного раза мне хватило, второй не смогу. Но папаша меня не оставит в покое, про тебя он даже слышать не хочет. Я о нас заикнулся, такое получил от родителей, да еще дед подвякивал».

«Нам нищие зачем? У Павловых небось родня повсюду, у голозадых так всегда. Если женишься на оборванке, все ее дядьки-тетки-племяннички на наши деньги слетятся. У Фокиных много чего есть, а дочка одна. Ну не красавица она. Так не с лица воду пить, ночью все кошки серые. Стерпится – слюбится».

Катя опять начала всхлипывать.

– Дед был противный. Он, когда меня видел на улице, принимался палкой размахивать, ударить мог. Орал: «Понаехали к нам обдерганцы. Вся семья Павловых голодная, что ты с мамашей, что брат твой!» Мы давно тут живем, еще бабушка наша в Кустов молодой приехала, а старик никак не утихал. Рома с Галей после того, как их сына Никиту убили, уехали. Сейчас на Алтае осели, все у них теперь шоколадно, детей трое, денег девать некуда, но мне не помогают. Потому что думают, что убийца их первого мальчика Никиты мой любимый Вова. Почему он в армию напросился? Надеялся, за два года что-то изменится. Может, Клаву кто другой замуж возьмет? Как же! Фокина его ждала! Я письма любимому отправляла, объясняла, что его папаша – врун. Наша мама никогда ни с кем, кроме покойного отца, не спала. Но Володя был тихий, нерешительный по характеру, родителей очень боялся. А Клавка ему на шею бросилась и повисла. Сыграли они свадьбу, Миша родился. Года два Вова на меня не смотрел, потом ночью пришел, стал рассказывать, как он плохо живет. Чтобы совсем с ума не сойти, пить начал. После этого мы помирились, Павлик появился! Извини, Клава, тебе неприятно это слышать, но ведь правда. Двадцать третьего августа Вова ввалился ко мне никакой, затрясся: «Я убил сына! На огороде! Там, где к оврагу склон. Помоги! Сходи туда! Спрячь все!»