Альпийские сказки

-чаггата! Ч-чаггата!

Они появляются, откуда ни возьмись, со своими деревянными личинами. В козлиных, козьих или бараньих шкурах, подпоясанных коровьим ошейником с бубенцом.

Они бегают, прыгают, пляшут, а бубенцы звенят.

У них косые глаза, кривые, остроконечные, крючковатые носы, искаженные гримасой, или смеющиеся рты с бычьими зубами.

Можно подумать, это какие-то люди-звери, люди-бесы. Они разгуливают по улочкам поодиночке, по двое или целыми компаниями.

— Ч-чаггата! — кричат дети.

Дети глазеют на них, бегают за ними хвостом, любят их. Дети боятся масок. Дети любят бояться.

Как-то раз из леса вышла маска. Дети задрали головы. Задрать пришлось изрядно: маска была выше самых высоких елей…

— О!..

Маска спускалась с горы прямо к ним. Вокруг огромного деревянного лица фиолетового цвета колыхалась шевелюра из лисьих хвостов. Чтобы прикрыть тело, потребовалось сшить вместе шкуры по меньшей мере четырех бурых баранов и четырех черных коз, а бубенец на поясе был размером с церковный колокол.

Как он звонил! Как звонил!

Вся деревня собралась на площади.

— О!.. О!.. — повторяли родители. И больше ничего не могли сказать, потому что их била дрожь.

Огромными шагами Маска подходила все ближе и ближе. Вот она вступила в деревню. Мужчины, женщины, дети мигом попрятались по домам. Они заперли двери на все замки и только украдкой подглядывали в окошки.

Раздался ужасный треск. Это великан уселся на крышу одного из домов. Старуха Аполлина и ее дочка Мария выкатились из него, как две мышки.

Великан рассмеялся толстым голосом. Он протянул руку к чаше фонтана, выломал ее, полную воды, приподнял, как забрало, свой фиолетовый деревянный подбородок и стал пить.

Хлюп, хлюп, хлюп…

Он запустил руку в погреб Аполлины, вытащил сыр, круглый, как луна, и съел его. Он запустил руку в дымоход, снял три вяленых бычьих окорока и подвесил к своему поясу. Потом пошел обратно к лесу. Его рыжая шевелюра долго еще пламенела над вершинами деревьев. Наконец он скрылся где-то высоко на горе.

— Это великан! — Это привидение! — Это сам дьявол!

Все были возбуждены до крайности.

— В наше время великанов больше не существует! — заявил школьный учитель.

— В наше время, к счастью, привидения больше не являются! — сказал председатель сельской управы.

— В наше время дьявол больше не показывается… увы! — вздохнул кюре[10].

— А мой сыр? А мои окорока? — пронзительно возопила старуха Аполлина. — Их что, тоже не было?

— Так как же? — настаивали женщины.

— Нам все это привиделось.

И мужчины задымили трубками.

Но дети были другого мнения. Они-то были твердо уверены, что гигантская Маска существует на самом деле.

И даже начинали любить ее.

Деревенским маскам стало завидно. Обсудив положение, они заново раскрасили свои деревянные личины, обновили побитые молью шкуры и устроили шествие.

Но ни один ребенок не выбежал к ним, ни один не закричал «Ч-чаггата!»

Их это очень уязвило.

А Гигантская Маска опять пришла.

Перепуганные родители попрятались по домам. И снова прильнули к окошкам.

Маска стояла посреди площади.

Дети не убежали от нее. Они толпились вокруг Маски. Разглядывали ее. Восхищались.

— Какой ты большой!

— Какой сильный!

— Какой красивый!

Они, правда, немножко боялись, но это им даже нравилось.

Великан уселся в снег и кивал им в ответ.

Но, увидев Марию, дочку старухи Аполлины, он смазал ее по лицу своей перепачканной в саже перчаткой.

Маска отправилась восвояси. В снегу, где она сидела, осталась огромная вмятина, такая, что видно было землю.

— Он ничего, не злой, — признали люди.

— Он смешной! — сказали дети.

— И даже милый… — прошептала маленькая Сюзанна.

— Идем за ним! — скомандовал ее брат Крокен.

И дети двинулись в путь.

Родители звали их, но они не слушали. Они поднимались все выше, ступая по следам, оставленным великаном. Тот уже миновал лес. Его шаги, потревожив снег на альпийских лугах, вызвали лавину.

Лавина накрыла детей.

Родители снизу все видели.

На вертолетах прибыли спасатели с щупами и большими собаками сенбернарами, у которых к ошейникам подвешены бочоночки.

Собаки лизали добрым теплым языком холодные личики детей, и дети оживали. Они смеялись, пили из бочоночков вкусный грог и верхом на собаках ехали домой.

Для очередного посещения деревни гигантская Маска выбрала очень темную ночь. Великан обмотал соломой язык своего бубенца, а через плечо повесил торбу. Он бесшумно открывал погреба и складывал в торбу сыры, окорока, баночки елового меда. Заглянув на скотный двор председателя, он увел лучшую корову; из хлева Аполлины взял теленка красной масти с завитками на лбу, а еще барашка из загона советника. На заборе пыжился петух кюре — великан ухватил его за лапы.

Корова, теленок, барашек и петух всей компанией кое-как уместились в торбе.

Жители деревни услыхали! Разъяренные, они повыбегали с ружьями и принялись стрелять в великана. Но пули его не брали.

Гору накрыло пеленой густого тумана. И мужчины заплутали в нем и кружили до самого утра.

Великан явился в четвертый раз. Дети заплясали вокруг него хороводом.

Они со смехом карабкались по его ногам, висли на поясе, усаживались ему на плечи. Великан им в этом не препятствовал. Но когда дети стали просить, чтоб он взял их с собой на гору, он отрицательно помотал головой.

Однако Крокен ухитрился забраться в огромный бубенец, болтавшийся у великана на поясе, и удобно устроился в его вогнутой полости. Он крепко держался за язык и время от времени ударял им об стенки, чтоб великан ничего не заподозрил. С вершины горы Крокен увидел свою деревню — маленькую, как черный муравей в белом фаянсовом соуснике.

Ему немного взгрустнулось при мысли о Сюзанне, об отце и матери и о своей кроватке. Но душа его была преисполнена любопытства.

Великан вошел в пещеру, и у Крокена дух захватило: вся ее поверхность искрилась кристаллами. Еще там был огромный соломенный тюфяк. Великан повалился на него и тут же громко захрапел. Крокен тоже уснул.

Проснулся он на рассвете. Мальчик по-прежнему цеплялся за язык бубенца, лежа в бронзовой полости, как в люльке. А люлька теперь раскачивалась в такт шагам гигантской Маски, спускавшейся обратно в долину.

Крокен узнал свою деревню. Он как раз успел соскользнуть по ноге великана и побежал к своему шале.

Кроме маленькой Сюзанны, его отсутствия никто не заметил. Он рассказал ей, как прокатился зайцем внутри бубенца и что видел на горе.

— Мне тоже хотелось бы там побывать, — сказала она.

— Это не для девочек, слишком опасно! — заявил Крокен.

Но жители деревни были очень злы на Маску, которая морочила им голову, обворовывала их, как хотела, и ни во что не ставила их стрельбу.

Когда Маска явилась в пятый раз, мужчины выкатили к ее ногам бочонки с вином. И это вино, сделанное из винограда, созревшего на прогретых солнцем скалах, было таким вкусным, что великан как начал пить, так и не мог остановиться. Он осушил все бочонки.

И встать уже не смог. Так и остался лежать, растянувшись вдоль деревенской улочки. Тогда крестьяне связали руки и ноги великана крепкими веревками.

— Теперь ему не уйти, и мы будем его судить! — сказали они.

И обвязали его поперек живота еще одной веревкой, конец которой обмотали вокруг колокольни.

Пошел снег. Крупные, словно клочья шерсти, хлопья завалили гигантскую Маску с ног до головы. Но когда стемнело, Крокен и Сюзанна взяли свои перочинные ножики, пошли и перерезали на пленнике путы. Потом спрятались в бубенец, где можно было поместиться и вдвоем, если покрепче прижаться друг к другу.

Они забыли перерезать веревку, за которую великан был привязан к колокольне. Когда он встал, колокольня обрушилась, и колокола с оглушительным звоном покатились в речку.

Так Крокен с сестрой проникли в убежище гигантской Маски и могли теперь любоваться в свое удовольствие тамошними чудесами.

Великан был очень рад с ними познакомиться. Он поблагодарил их за свое освобождение. Предоставил им хорошенькую спаленку, сплошь выстланную розовыми кристаллами, и открыл шкаф, вырубленный в скале, украшенный сталактитами, похожими на цветы. Этот шкаф был набит игрушками.

Но Крокен очень удивился, увидев там мячик, который он сам когда-то потерял, а Сюзанна узнала свою куклу, о пропаже которой так плакала! Еще они обнаружили игрушечный трактор своего друга Дамьена, рабочую шкатулку своей кузины и вышитую косынку Аполлининой дочки. А когда великан развел костер и принялся варить суп, они увидели, что варит он его в медном котле их бабушки.

— Все-таки он немножко вор… — шепнула Сюзанна на ухо брату.

В деревне догадались, что произошло. И когда гигантская Маска явилась в шестой раз, родители кинулись ей в ноги, умоляя вернуть их милых деток.

Великан в ответ:

— Милые детки составляют мне компанию. Мне нравится их щебет. Они вежливые, услужливые. Я очень полюбил этих милых деток.

— Верните нам их! Мы отдадим вам все, чего пожелаете!

— Мне ничего не надо. У меня есть все, что мне нужно, а летом милые детки будут пасти на лугу мою корову, моего теленка, барашка и петушка.

Тогда родители поднесли ему несколько бочонков ликера, настоянного на горной полыни. И ликер этот был до того хорош, что великан не устоял.

Кончилось тем, что он свалился мертвецки пьяный посреди улицы, перегородив ее так основательно, что жителям приходилось идти в обход, чтобы попасть домой. На этот раз они сковали его цепями, на этот раз приставили к нему четверых караульных. Но четверо караульных тоже хлебнули капельку ликера и уснули.

Когда они проснулись, великан по-прежнему лежал, перегородив всю улицу.

Один из караульных сказал:

— А он все спит!

— Снимем-ка с него маску, охота посмотреть, какое у него лицо, — сказал другой.

— Нам тоже охота посмотреть, — сказали остальные двое.

Деревянная маска была такая тяжелая, что им стоило немалых трудов ее приподнять.

— И-и-раз! И-и-раз! — пыхтели они.

— Ты, знать, срубил царь-елку, чтоб вытесать себе такую личину!

— И-и-раз! — Есть!

Но под маской не было ничего.

Ничего. Никого.

Ничего не было и внутри балахона из козьих и бараньих шкур.

Ничего, кроме небольшого пустого места в самой середине всех этих шкур, набивки, зубчатых колес, блоков, веревок — ничего, кроме полости, в которой только-только мог уместиться человек. Четверо караульных по очереди залезли туда.

— Так, значит, — удивились они, — это был просто человек, ростом не больше нас?

— Такой же человек, как мы!

Это известие ошеломило деревню.

Кто же этот человек?

— Может, это Зефирен… — сказал один старик.

— Точно, Зефирен!

Все думали, он уехал в Америку. Сирота, голь перекатная! А от односельчан не много-то он видел добра. Зато обид натерпелся.

Еще вспомнили, что он сватался к Аполлининой дочке, а та подняла его на смех.

И каждый начинал сожалеть, что в свое время вел себя не лучшим образом… как вдруг послышался веселый перезвон.

С горы спускался Зефирен, снова ставший таким же человеком, как все, такого же роста, как все. Но с чуть заметной улыбкой — не такой, как у всех. Одной рукой он вел за ручку хорошенькую Сюзанну, а другой — храброго Крокена.

А за ними шли: корова председателя, теленок Аполлины, барашек советника, петух кюре.

— Здравствуйте, здравствуйте! — сказал Зефирен. — Я привел обратно этих милых деток.

И петух грянул громкое «кукареку», потому что взошло солнце.