Алый ангел

Глава 11

На улице Ришелье, там, где она пересекает улицу Сент-Оноре, на верхнем этаже одной из кофеен, коими изобиловал этот район, два джентльмена праздно сидели за бутылочкой кларета. Одним из них был Жозеф Фуше, бывший министр полиции Наполеона Бонапарта. Второй джентльмен был моложе своего собеседника лет на десять. Это был один из новых агентов Фуше, некто Жерве Десаз. Обсуждали последние события в Лондоне, где находилось поле деятельности Десаза. Какое-то время предметом разговора был мистер Чарльз Фокс, и в особенности дебаты между Фоксом и Питтом, имевшие место несколько недель назад.

– Странная речь для джентльмена, который всегда был предан интересам Франции, – заметил Фуше. В руках бывший министр держал текст выступления Фокса, который он уже успел внимательно изучить.

– Можно даже решить, что он перешел на другую сторону баррикад.

Фуше вопросительно посмотрел на собеседника.

Десаз вытянул ноги. Фуше рассеянно наблюдал за этим движением, но за равнодушным взглядом скрывалась напряженная умственная работа. Фуше впитывал все, что касалось его подчиненного, от носков безупречно чистых высоких сапог до изящно скроенной темной визитки[44] и идеально завязанного снежно-белого шейного платка. Десаз, с одобрением заметил Фуше, принял обличье английского джентльмена. То, что молодой человек невероятно хорош собой и не всегда порядочен в обхождении с леди, совсем не мешало выполнению его теперешнего задания. Десазу не было равных по части сбора информации в высших кругах английской аристократии. Перед ним открывались почти все двери. Воспитание, манеры молодого человека и в немалой степени трогательные, хотя и от слова до слова выдуманные биографические данные вызывали у всех, с кем Десаз общался в Англии, симпатию и доверие. На самом деле Десаз был актером и не имел никакого отношения к высшему обществу, – все это придумал для молодого человека сам Фуше. Единственным недостатком Десаза, по мнению Фуше, было практически полное отсутствие политического инстинкта. Впрочем, Фуше никогда не возлагал больших надежд на чужие способности. Его агенты собирали информацию, а толкование полученных данных было исключительно его сферой деятельности. Но Фуше показалось забавным попросить совета, к которому он не собирался прислушиваться.

– Какие выводы вы можете из этого сделать? – спросил он, указывая на текст выступления Фокса.

– Это осторожная речь, – задумчиво ответил Десаз. – Но заметьте, месье Фуше: он по-прежнему лоялен к Франции. И учитывая настроения, которые царят сейчас в Англии, он посмел сказать столько, сколько вообще возможно.

– На самом деле сказал он очень мало, – отметил Фуше.

Десаз бросил быстрый взгляд на своего начальника. Фуше считался чрезвычайно проницательным и хитрым человеком. Его мысли, спрятанные за привычно вежливой маской, никогда нельзя было угадать.

С деланной уверенностью Десаз произнес:

– Я считаю, что мистер Фокс придерживается тех же взглядов, что и раньше.

– О, – сказал Фуше со слегка заискивающей улыбкой, – я так понимаю, вы были допущены в узкий круг его ближайших друзей?

Десаз сел прямо.

– Не совсем. Но думаю, что могу без преувеличения скалить, что мистер Фокс в какой-то степени мне доверяет.

– Первый консул будет рад слышать это, – сказал Фуше и снова наполнил пустой стакан собеседника.

Молодой человек с сомнением посмотрел на начальника. Следующая реплика Фуше убедила его.

– Вы прекрасно справились с задачей, так близко подобравшись к мистеру Фоксу. Теперь я могу вам сказать, что с той же целью послал в Англию двух лучших своих агентов. Вы один сумели добиться большего, чем просто завязать знакомство с этим человеком. Интересно, как вам это удалось?

Явно расслабившись, Десаз сделал большой глоток и наконец ответил:

– Случилось так, что я смог оказать мистеру Фоксу небольшую услугу. Потом все пошло как по маслу.

– Я весь внимание, – сказал Фуше, откинувшись на спинку стула.

Улыбка Десаза была почти самодовольной.

– Не секрет, что мистер Фокс питает сильную антипатию к герцогу Дайсону.

– И это взаимно.

В ответ на вопросительный взгляд Десаза Фуше пояснил:

– Я имел удовольствие познакомиться с герцогом во время мирных переговоров. В высшей степени интересный человек. Прошу, продолжайте.

Лишь осознав сказанное собеседником, Десаз подчинился:

– Любовницей Дайсона является некая Луиза Пельтье. Насколько я понял, она переехала в Англию не столько спасаясь от революции, сколько желая разбогатеть.

Улыбнувшись, джентльмены обменялись понимающими взглядами. Спустя мгновение Десаз продолжил:

– Я поставил себе целью добиться дружбы мадемуазель Пельтье. Из ее собственных уст я узнал важный секрет: ее покровитель, Дайсон, собирается привезти из Франции девушку, которую он считает своей подопечной, – Габриель де Валькур. Вы знаете ее?

– Знакомое имя, – ответил Фуше, отложив этот вопрос для дальнейшего рассмотрения. – И что?

– Можно сказать, что я схватился за соломинку, – признал Десаз. – К мистеру Фоксу оказалось не так просто подобраться. Я подумал, что ничего не потеряю, если займусь Дайсоном. Я проводил Луизу Пельтье до имения герцога в Корнуолле, а потом направился в Фалмут, расположенный всего в нескольких часах езды. Я собирался было оставить эту затею и ехать в Лондон, но яхта Дайсона вернулась из Франции. Прекрасное судно, – задумчиво промолвил молодой человек. – Оно стоит на якоре в Фалмуте.

– И?

– Мне повезло.

Улыбнувшись, Десаз стал описывать сцену, происшедшую в баре несносной фалмутской гостиницы, где ему наконец удалось обнаружить кого-то, кто хотел поговорить о герцоге. Это был юнга Дайсона. Было очевидно, что парнишка боготворит своего хозяина. И осторожно расспросив юнгу, Десаз узнал не только о том, что подопечная Дайсона не хотела с ним плыть, но и что девушка сопротивлялась и получила повреждения.

– Она фактически пленница в крепости Дайсона, – заметил Десаз.

– И мальчик настолько тебе доверился, чтобы рассказать это? – с удивлением в голосе спросил Фуше.

– Конечно. Я прикинулся ярым бурбонистом, далеким от сочувствия глупой девчонке, не понимавшей, какое это счастье – получить прибежище в Англии. Я дошел до того, что стал критиковать герцога за слишком снисходительное отношение к девушке. Возражения мальчика были весьма убедительными. Он сообщил мне очень много, сам ни о чем не подозревая.

– То, что вы рассказали, в высшей степени интересно, но как, скажите, это могло подружить вас с мистером Фоксом?

– Честно говоря, я сам могу только гадать. Но на следующий день я вернулся в Лондон и написал мистеру Фоксу записку, в которой изложил полученные сведения. В целях осторожности я придал письму несколько негодующий оттенок. Вы понимаете. «С каким бы сожалением я ни относился к недавним событиям во Франции, мне невыносимо видеть, что с моей соотечественницей обращаются столь непочтительно» и так далее. Фокс вызвал меня в тот же день, чтобы я полнее изложил обстоятельства похищения девушки. Мой рассказ очень обрадовал его. И с тех пор он считает меня своим другом.

Фуше нахмурился.

– И? – нетерпеливо промолвил он. – Как мистер Фокс использовал информацию, которую вы ему передали?

– Не могу сказать. Этим он со мной не поделился. Но странное дело…

– Да?

– Вскоре после этого Дайсон женился на своей подопечной. В газетах было объявление. И Фокса это, мягко говоря, очень огорчило.

– Действительно? И в чем проявилось его неудовольствие? – за апатичным тоном Фуше скрывалось нетерпение, которое ему с трудом удавалось не проявлять.

Как оказалось, Десаза нельзя было торопить. Фуше подавил вздох и сделал маленький глоток вина.

Десаз разглядывал замысловатый узор на камине.

– Я был там, когда Фокс прочитал объявление в «Лондон газетт».[45]

– Где именно вы были?

– Гм? А, в «Брукс». Это, кстати, один из клубов Фокса. Оплот вигов. Хотя cuisine[46] оставляет желать лучшего, общество…

– Да, да. Я все это знаю. Просто будьте так любезны, опишите, в чем проявилось неудовольствие мистера Фокса, когда он прочитал объявление о женитьбе Дайсона.

– Насколько я помню, он швырнул газету на стол и сказал что-то вроде: «Черт побери этого человека! Я никак не ожидал, что он зайдет так далеко. Но не сомневайся, Шерри, я еще доберусь до него».

– Шерри?

– Ричард Шеридан, драматург.

– Интересно, – задумчиво произнес Фуше, рассеянно гладя подбородок указательным пальцем. – И какой вывод вы можете сделать из всего, что только что мне рассказали?

– Не знаю, что и думать. Разве что Фокс, возможно, хотел опозорить герцога, но тот сумел сберечь свою репутацию.

– Гениально, – пробормотал Фуше себе под нос, но, поскольку лицо бывшего министра сияло благосклонной улыбкой, Десаз благоразумно решил не обижаться.

Более сдержанным тоном Фуше продолжил:

– Занимайтесь этим делом дальше, пока не разберетесь но всем до конца. Определенную пользу может также принести продолжение дружеских отношений с Луизой Пельтье. Она может оказаться нам очень полезной, так или иначе.

Фуше посмотрел на часы.

– Вам пора на аудиенцию к первому консулу. Он очень хочет услышать ваше мнение о мистере Фоксе.

Он прикусил губу, чтобы не расхохотаться при виде самодовольной улыбки, засиявшей на красивом лице Десаза. Этого следовало ожидать, подумал бывший министр. Бонапарт выразил желание лично встретиться с агентом, которому удалось стать другом мистера Фокса. Первый консул надеялся, что в случае завоевания Англии Фокс окажет ему поддержку. В некоторых вещах Бонапарт был не слишком проницателен. К сожалению, первый консул с самого начала неправильно понял этого человека. Предположение, что кто-то из англичан, находясь в здравом уме примет Бонапарта как освободителя, если тот придет во главе армии-завоевательницы, казалось Фуше безумием. Бонапарт же, похоже, вполне допускал такую возможность.

Конечно, он, Жозеф Фуше, не возьмется исправлять ошибки в рассуждениях Наполеона. Это мог бы попытаться сделать Талейран, министр иностранных дел, если бы захотел. Фуше намеревался только снова официально стать министром полиции.

При воспоминании о Талейране мысли Фуше стали более мрачными. Был второй заговор против первого консула, и на этот раз его осуществлению помешал именно Талейран, получивший предупреждение из Англии. Фуше хотел бы знать, кто был этим информатором. Он подозревал, что к этому приложил руку Чарльз Фокс. Собственные агенты Фуше донесли ему, что Фокс и Талейран вели тайную переписку. «Фокс, – подумал Фуше. – Человек-загадка». Фокс не одобрял действий Бонапарта, но в то же время не хотел, чтобы того убили. Фуше предполагал, что это как-то связано с кодексом чести джентльмена, которого, казалось, придерживались все англичане. Более абсурдной логики он еще не встречал.

Очнувшись от задумчивости, Фуше осознал, что на него в упор смотрит Десаз.

– Я пройдусь с вами до дворца Тюильри, – сказал Фуше, вставая.

У входа в сады Тюильри они расстались. Более чувствительный, чем Фуше, человек задумался бы над иронией судьбы: новый диктатор Франции сделал своей резиденцией бывший дворец Бурбонов. Однако мысли Фуше уже были заняты докладами агентов, накапливавшимися на его столе. Лишь спустя несколько недель Фуше дал ход расследованию по поводу семьи Валькур, и примерно столько же времени прошло, прежде чем он расспросил Маскарона о человеке, гостившем у него в замке Шато-Ригон во время провалившихся переговоров.

В замке Шато-Ригон Маскарон стоял у одного из высоких окон своего кабинета, выходившего на южные луга. Он вспоминал о Габриель. Маскарон мог поклясться, что все еще слышал отголоски ее смеха, доносимые ветром через открытое окно. Даже запах цветущих яблонь, казалось, наполнял его легкие.

Прошло два месяца с тех пор, как Габи похитили. Два месяца, в течение которых он на публике играл роль убитого горем родственника, а сам искал любые возможности, чтобы узнать о местонахождении внучки. Два месяца жажды действия. У него были связаны руки, на что и рассчитывали похитители Габриель. Маскарон не мог попросить о помощи никого из своих высокопоставленных знакомых, и уж тем более не своего старого друга Фуше.

Однако, как ни странно, Фуше сам пришел к нему. И наконец Маскарон узнал имя похитителя: Дайсон. Два похищения, происшедшие одновременно, не могли быть простым совпадением. Маскарон, конечно, не сказал этого Фуше. С убедительностью, порожденной отчаянием, Маскарон бесстыдно солгал. Он сказал, что англичанин действительно упоминал, что у него во Франции есть родия – девушка, которую он намеревался забрать с собой в Англию. Нет, он не знал ее имени и не владел никакой информацией по этому поводу. И Фуше уехал, поверив его рассказу. На это, по крайней мере, надеялся Маскарон.

Дайсон. Это имя привело Маскарона в ярость. Он стиснул зубы и сжал кулаки. Никогда, ни единого раза ему не приходило в голову, что Габриель мог похитить англичанин. И меньше всего Маскарон ожидал, что похитителем окажется английский аристократ, которого он принимал у себя в доме как дорогого гостя. Строгий кодекс чести, которому следовали все английские джентльмены, стал во Франции притчей во языцех. Маскарон думал, что Габриель похитили французские роялисты, передававшие информацию англичанам, и что девушку будут прятать где-то во Франции, пока не придет время ее отпустить.

Боже правый, он не мог поверить, что был так слеп! И пока он тайно посылал людей по ложному следу, начинавшемуся в Тосни и заканчивавшемуся в Париже, Дайсон увез Габриель на яхте у него из-под носа. Этот человек связал его по рукам и ногам! Но теперь все иначе. Маскарон знал имя. Знал место. И у него уже зарождался план.

Это было важно. Не могло быть и речи о том, чтобы ждать, когда наконец английский и французский флоты вступят в бой. Этот день мог наступить через месяцы, годы. Не стоило полагаться на то, что Фуше не узнает всей правды. Они могли дружить, но Фуше был очень честолюбив. Не существовало ничего такого, чего не сделал бы Фуше, чтобы вернуть себе кресло министра полиции. В такой ситуации дружба мало что значила. Нет, Маскарон не переживал за свою судьбу. Но Габриель…

Маскарон закрыл глаза рукой. Эмоции вдруг захлестнули его. Беспомощен. Он беспомощен и вынужден полагаться на других, чтобы приступить к осуществлению своих планов. Ему самому необходимо было продолжать работать в морском министерстве, словно он только и думал о том, как бы сделать Францию владычицей морей. За ним следили похитители Габриель – так ему дали понять. А теперь и Фуше стал копать под англичанина. Времени оставалось мало. Нужно действовать быстро.

Тихий стук в дверь заставил Антуана поднять голову. Голиаф стоял на пороге и смотрел на него. На какое-то мгновение Маскарону стало интересно, о чем думает нормандец. Антуан знал близко этого человека более десяти лет, но они по-прежнему оставались чужими друг другу. Их связывало только одно: Габриель. Маскарон не доверил бы ее безопасность никому другому.

– Все готово? – спросил Антуан, подходя к столу.

– Я отправляюсь сегодня вечером.

– Никто не должен заподозрить…

– Никто ничего не узнает.

Они молча посмотрели друг на друга. Наконец Маскарон сказал:

– Тогда мне остается только пожелать тебе удачи и попросить вернуть ее.

– Я так и собираюсь сделать, – ответил Голиаф.

Но оба подумали о том, что Данраден был крепостью, в которую очень нелегко пробраться.