Алый листопад

Глава 19

Алахир сидел в кабинете западной башни, внутри Черного оплота. Старый эльф устроился у распахнутого окна и увлеченно читал «Бестиум». В комнату пробирался приятный, вечерний воздух. Над раскрытой книгой одиноко капала горящая свеча. Жрец водил по символам трясущейся рукой, внимательно вчитываясь в каждую строчку.

— «Ведьмы Талых льдов имеют в своем арсенале заклинания тайной магии, способные силой вытягивать из противника жизненную эссенцию. Легенды гласят, что фростбиры — результат темных ритуалов, которые те проводили над саблезубыми тиграми, превращая их в смертоносных бестий и верных соратников. Данный вид ведьм встречается крайне редко и ввиду внушающего магического арсенала, представляет собой большую опасность. По неподтвержденным слухам, эти жуткие и коварные создания обладают разумом и склонны к общению. Однако, достоверных случаев история не насчитывает…

Алахир отложил книгу в сторону и протер очки… Тяжелый, рабочий день подошел к концу. Вот уже несколько недель, как жрецы посещали Элвенстедские таверны, призывая всех добровольцев и наемников присоединиться к Черному оплоту. Орден интенсивно готовился к предстоящей войне: разведчики собирали информацию о силах противника, а воины усердно тренировали вновь прибывших новобранцев. День и ночь, во внутреннем дворе замка гудел кузнечный молот и раскалялся горн. Жрецы снова и снова, вплоть до самых сумерек проводили ритуалы освящения, нанося на оружие магические руны.

Эльф поднялся со стула и наклонился к свече. Набрав в легкие воздуха, он вдруг остановился и посмотрел в облака: беркут, озаряемый лунным светом, совершал крыльями изящные взмахи приближаясь к западной башне. Птица залетела в распахнутое окно и присела на плечо старика.

— А, вот и ты мой друг. — сказал он и ласково погладил гостя. — Я уж думал, что тебе не удастся вернуться, как и всем остальным. — Алахир вздохнул. — Давай посмотрим, какие вести пришли в Дикую гавань. — Жрец развязал узелок на ножке беркута и развернул записку:

— Алахир, мое почтение, старый друг! Я спешу сообщить страшную новость: Силы вампиров захватили Рофданхем… Вполне вероятно, что в ближайшие несколько дней они выдвинут свои войска в сторону Элвенстеда. Я надеюсь, что послание дойдет в Черный оплот до того, как это случиться… Доблестный мастер ордена! Я говорю от лица всех Верховных Старейшин: нам нужна Ваша помощь в предстоящей защите города. Даже со всей своей мощью, Гвардия не справится в одиночку. Поэтому, мы нуждаемся в вашем опыте и легендарном, освященном оружии, которым так славится Черный оплот. Я отправляю вашего беркута назад с посланием, и надеюсь, что Вы пришлете в Элвенстед армию, или на худой конец отправите партию рунного оружия в кратчайшие сроки! Алахир, это очень важно! Буду ждать вестей…

С уважением, старому другу!

Ривиель Перо Молний — Верховный Старейшина, Элвенстедский мастер над рунами.

— Свет Рогареса… — Алахир опустился на стул. — Во истину, страшные вести. Нужно срочно отправить армию на север и оказать королевству посильную поддержку. — Старик поднялся на ноги, задул свечу и сунув письмо в карман, направился на второй этаж. В коридоре он встретил Твина и Гарольда, распивающих эль. Те в сию же секунду спрятали бутылки в карманах широкой рясы и встали по стойке смирно. Старик посмотрел на них испепеляющим взглядом и приказал собрать всех жрецов воедино. Эльфы одновременно кивнули и помчались во внутренний двор замка. Алахир открыл скрипящую дверь и вошел в комнату. Лондерлейн в полном одиночестве сидел за каменным столом. Жрец поприветствовал старшего целителя Черного оплота и подошел к камину. Старик взял с полки сухие поленья и подбросил их в огонь. В помещении раздался приятный треск. Алахир остановился, увлеченно рассматривая языки пламени, а затем присел неподалеку от Лондерлейна.

— Какие вести, мой друг? — спросил человек.

— Беркут только что навестил мой кабинет. Рофданхем захвачен вампирами. Ривиель считает, что обращенные собираются выдвинуть свои армии в Элвенстед.

— Защити нас белый дракон… — взмолился Лондерлейн. — Мы отправим войска в эльфийский город?

— Думаю, что да. — Алахир вытянул из-под рясы бледные, покрытые морщинами пальцы и потянулся к кружке горячего какао. — Я повелел послушникам оторвать всех жрецов от дел и направить сюда. Они прибудут с минуты на минуту. Нам нужно обсудить дальнейший план действий.

— Северные земли то и дело поливают холодные ливни. — Лондерлейн налил напиток в деревянную чашку. — Птицы могли застрять в пути на несколько дней. Вероятно, письмо было отправлено к нам давно.

— Хочешь сказать, что вампиры уже выдвинулись на Элвенстед? — жрец прищурился.

— Хочу сказать, что эльфийский город возможно уже захвачен… Особенно, если учесть мощь армии вампиров.

— Это маловероятно! — фыркнул эльф. — Элвенстедская Гвардия не копытом делана!

— Надеюсь, что так. — бородатый мужчина закинул прядь длинных волос за ухо и отхлебнул горячий какао. — А иначе, нам придется готовить Черный оплот к обороне, а не отправлять войска на север.

В комнате на миг нависло молчание. Лондерлейн продолжил.

— Мейхем сумел найти и уничтожить предателя?

— Пока ещё нет.

— Алахир, кое-что не дает мне покоя: как мы остановим кровавую чуму, если вампиры черпают свои силы из всех северных королевств?

— Не теряй надежд, Лондерлейн. — Эльф поднялся со стула и подошел к окну. — Черный оплот давным-давно поклялся, что защитит Пантаку и Северные земли от обращенных любой ценой. В прошлый раз нам удалось это сделать. Удастся и сейчас.

— В те годы, на нашей стороне был Анахейм Железная Рука, объединивший всех беженцев из захваченных земель. Теперь же, Черный оплот будет биться в одиночку. Даже если взять в расчёт то, что мы старательно вербуем новобранцев — армия наша мала, а силы недостаточны. Как нам одержать верх в этой войне?

— Любой воин, обладающий освященным оружием, становится для вампира смертоносной угрозой. — эльф развернулся к целителю. — Нас мало. Наши войска, в большинстве своем плохо обучены. Но… — Алахир поднял вверх указательный палец. — Мы сильны духом и связаны вечной клятвой защищать…

— Смертные народы до последнего вздоха. — договорил Лондерлейн за старика.

— Верно, мой друг. Совершенно верно!

— И все же, нам лучше оставить армии в замке и усиливать свои позиции. — предложил человек.

— Посмотрим, что думают на этот счет остальные жрецы. Как ты знаешь, решение может быть принято только единогласно.

— Алахир… — Лондерлейн положил чашку на стол и придвинулся к старому эльфу. — Отправлять войска на север — неразумно… Лучше укрепиться здесь! — он показал пальцем вниз. — На берегу Дикой гавани.

Дверь медленно распахнулась и трое жрецов зашагали к каменному столу.

— Господа. — Алахир поклонился вошедшим. — У нас есть срочные вести, требующие незамедлительного вмешательство.

— Что случилось? — Харод, высокий лысый эльф присел за стол и сложил пальцы в замок.

— Рофданхем захвачен вампирами несколько недель назад. — сказал Лондерлейн. — Наш старый вояка хочет отправить войска в Элвенстед, дабы предугадать наступление обращенных на юг.

— У нас нет достаточной армии, чтобы оказать Верховным Старейшинам должную помощь. — темный эльф Варгул присоединился к остальным. Алахир встал у окна и сложил руки за спиной. — Вероятно, вампиры уже направили свои силы на королевство эльфов. — сказал старик и развернулся к жрецам. — Мы должны решить: пополнить армии Элвенстеда или остаться здесь: укреплять свои позиции в грядущей битве.

— Давайте выдвинемся на север и присоединимся к Верховным Старейшинам. — предложил Хенри. — Таков долг Черного оплота. Клятва, лежащая на плечах каждого из нас. — пояснил он. Варгул наклонился к жрецу через каменный стол.

— У нас не хватит сил. Мы не готовы к войне с вампирами! — эльф поднялся и подошел к Алахиру, стоящему у окна. — Взгляни-ка вниз старина: наше войско — сборище не видавших боя торговцев, плотников и кузнецов. Обращенным нужно положить конец, но не сейчас… — темный эльф повернулся к остальным. — Мы слишком слабы, чтобы участвовать в войне.

— Варгул! — Алахир, явно несогласный с озвученными выводами, пришел в гнев. — До каких пор мы будем сидеть без дела?! Пока вампиры не окажутся у нас под носом?! Нужно двигаться на север прямо сейчас и положить этому конец!

— Старый эльф прав. — сказал Харод. — Нельзя просто остаться в замке и ждать.

— Согласен. — добавил Хенри — Ведь у нас есть освященное орудие. — дворф поднялся и положил ладонь на холодный каменный стол. — Я поддержу Алахира в его выборе.

— Я тоже. — сказал Лондерлейн и сложил руки на груди.

— Это единственное верное решение. — Харод встал и направился к камину. Поднеся руки к огню, он размял затёкшую шею и добавил. — Черный оплот поклялся защищать смертных до последнего вздоха. Если мы останемся в стороне — то позор нам, а не гордое звание «охотников». Не хочу прослыть одним из сборища трусов с трясущимися поджилками.

— Причем здесь трусость? — возразил Варгул. — Напади вампиры на Элвенстед, мы просто потеряем наши армии при обороне эльфийского королевства и лишимся последних сил. Кто тогда противостоит натиску обращенных? Воины Черного оплота гораздо сильнее в стенах собственного замка. Вот в чём всё дело… Никто не говорит о том, чтобы сдаться.

— Конечное решение за тобой, Алахир. — сказал Хенри, повернувшись к жрецу. Тот присел за каменный стол, и отхлебнув из стакана, сказал:

— Утром мы соберем войска и отправимся в Элвенстед. Если вампиры атакуют эльфийский город — нам удастся положить их существованию конец.

— Вы совершаете ошибку… — пробурчал Варгул себе под нос и присел на место, сложив руки перед собой.

— Как бы там ни было… — начал Лондерлейн. — Даже устремившись на верную смерть, мы обязаны исполнить наш долг и защитить Пантаку даже ценой своей жизни.

— Верно… — продолжил Харод. — Хотя, о какой уж защите речь… — эльф прошел ладонью по щетине лысой головы. — Города и армии разбиты… Проклятие ушло из-под нашего контроля и прочно впиталось в земли севера. Легким путем эту силу уже не остановить. Если Пантака падет в предстоящей войне, кровь смертных будет на наших руках.

— В одном я с тобой согласен. — сказал ему Хенри. — Всего этого можно было бы избежать…

— Боюсь, что первый перерожденный, вместе с Мартином и Мейхемом сделали все, что могли. — Лондерлейн осушил чашку с какао и облокотился на стул.

— Да уж… Фаргон то точно сделал все, что мог. — разочарованно добавил Хенри.

— Этот предатель не достоин упоминания своего имени! — разгневался Алахир. — В бездну его! — эльф окинул взглядом присутствующих. — У нас есть другой перерожденный и скоро их будет ещё больше…

— Уничтожить всех до последнего! Никого не жалеть! — Дармунд размахивал в стороны проклятым клинком, безжалостно разрубая противников. — Мы покорим это королевство, как покорили остальные! — последний из истинных остановился на месте, закрыл глаза и вдохнул запах ночного города. Веяние эфирных масел переплеталось с ароматом цветущих деревьев. Он открыл пылающие очи и двинулся вниз по северной дороге. Вампиры крушили все на своем пути, жестоко расправляясь с невинными жертвами. Армия Элвенстеда была разбита и раздроблена на части. Воины бросая под ноги оружие, бежали на юг. Захватчики без труда сокрушили оставшуюся горстку легендарной Гвардии. Почти все дворфы, эльфы и мастера двуручного меча, пали в бою ещё при городских вратах. Последний оплот обороны Элвенстеда удерживали орочьи берсерки. С особой кровожадностью и жестокостью, они бросались в бой на своего врага, не жалея собственных жизней. Доблестные воины размахивали секирами, разрубая бесчисленные войска обращенных. Восхваляя имя Акхинала, они посмертно бросались на лезвия острых клинков. Свирепые вулфбиры, подчиненные своим хозяевам, терзали туши вампиров пожирая тех в кровавом бою. Небольшой отряд из пятидесяти орочьих берсерков держал на себе первую линию врага. Сотни за сотней, захватчики проникали сквозь северные врата Элвенстеда. Последние защитники королевства бились плечом к плечу, пытаясь сдержать непреодолимый натиск. Уцелевшие дворфы, вместе эльфами, присоединились к берсеркам в решающем бою. Нашлось место и для нескольких мастеров двуручного меча. Весь эльфийский город держал линию обороны до последнего вздоха. Вампиры десятками набрасывались на могучих орков, но те, иступленные боем и вдоволь испившие терпкого драглианта, бесстрашно разрывали врагов на куски. В конечном итоге, обращенные взяли последний оплот обороны в кольцо. Все силы вампиров были сосредоточенны на северной дороге Элвенстеда. Позабыв об оставленном Гвардией городе, они ринулись в схватку с последними выжившими, возжелав положить кровопролитной осаде конец. Однако, солдаты эльфийского города не собиралась так просто сдаваться: небольшая горстка умелых бойцов нанесла такой колоссальный ущерб стану врага, что тот даже близко не был сравним с потерями, понесенными захватчиками у северных врат. Обреченные на смерть и окруженные со всех сторон: орки, эльфы, дворфы и люди сражались бок о бок в неравном бою. Элвенстедская битва воистину получила право вписаться в легенды Аэш’Бирна. Словно не желая умирать, защитники королевства крушили наступающих врагов. Постепенно силы Элвенстеда начали подходить к концу. Последние мастера двуручного меча доблестно пали в сражении. Те единственные воины Гвардии, которым удалось уцелеть, испустили свой дух. Орки и дворфы остались биться один на один со свирепым врагом. Всего за один вечер, от трехтысячного войска вампиров осталась всего половина. Несмотря на то, что армия Элвенстеда потерпела поражение: боевая инициатива перешла в сторону защитников великого королевства под самый конец осады. Однако, для победы этого оказалось недостаточно: разъяренный потерями Дармунд, устремился в самое пекло и с неистовством добил оставшихся воинов, завершив сражение. Владыка вампиров убил последнего берсерка и с омерзением взглянул на захваченный город.

— Королевство в наших руках, Дармунд. — промолвил Хейн своему господину.

— Рассредоточить силы по Элвенстеду. — приказал последний из истинных и жестом подозвал вассала к себе. — Всех выживших собрать на площади пред храмом Рогареса. Верховные Старейшины должны быть внутри — найдите их.

— Будет сделано. — Хейн — самый крупный из орочьих берсерков, забросил на плечо тяжелый эбонитовый молот и приказал войскам последовать за собой. Дармунд повернулся к Роудрейну — командиру армии наступления. — Приведи сюда своего коня. Я хочу провести воспитательную беседу с нашими дорогими правителями.

— Сию минуту, Владыка. — ответил тот. Считайте, что мой Призрачный ворон уже здесь. — сказал Роудрейн и побежал в сторону северных врат.

Дармунд вонзил Драгонклау в изящные, кожаные ножны и вместе с небольшим войском зашагал на юго-восток, в сторону святилища Рогареса. Вся дорога, начиная от северных врат, была залита кровью и устлана телами павших в бою. В Элвенстеде стояла глубокая ночь, а улицы освещались светом мерцающих ламп. Армия вампиров подошла к великому храму. Захватчики, тем временем, приводили пленных на площадь. Дармунд восседал на коне и наблюдал за происходящим. Спустя несколько минут, вампиры вывели оставшихся в городе Верховных Старейшин и бросили их ниц, пред лицом последнего, истинного вампира.

— Тейн, Рорикур и Харн’Дус… Какая приятная встреча. — Дармунд спрыгнул с коня и обнажил свой клинок.

— Пропади в бездне Акхинала, мифическое отродье! — Старый клейменный рунами эльф — Тейн, плюнул в сторону беспощадного вампира. Дармунд взял его за горло и поднял над землей.

— Неужели ты думал, что одолев моего отца, сможешь навсегда стереть наш народ с лица Северных земель?

— Ты считаешь себя борцом за справедливость… кх… ар… — Эльф пытался выкрутиться из хватки могучего вампира. — Но на самом деле — ты всего лишь жалкое порождение магии черного дракона. Проклятье, которое терзает этот материк, вот уже сотню лет. Ты и есть главное зло, Дармунд!

— Чушь! — закричал тот. — Твои предки истребили фроухалов. Наш некогда великий народ стал изгоем в Северных землях. Ни южные эльфы, ни дворфы — никто не захотел жить с моими родичами в мире и гармонии. Род ледяных людей насильно подвергался гонениям! Земли моих предков захватывались одна за другой. А ведь когда-то мы — были самой могучей и разумной расой, правящей в Пантаке. К несчастью, наши правители оказались через-чур алчны и честолюбивы: фроухаллы уничтожили друг друга в постоянных, междоусобных воинах. Мы сами виновны в том, что ослабли и потеряли в численности. Но, твои предки, Тейн — словно жалкие стервятники, загнали последний клан фроухаллов на северный утес. — вампир медленно сдавил пальцы на глотке старого эльфа. Руны на шее Старейшины засияли. — Ты всю жизнь прожил в этом великом и могущественном городе. Но действительно ли ты веришь в сказку про то, что Элвенстед построили эльфы? Я открою тебе тайну, мой друг! Эти земли и храм — само сердце некогда цветущего королевства Фроухаллов. Но ты, старый невежда, видимо этого не знаешь.

— Что за нелепые бредни! — возразил сидящий на коленях Рорикур. — Элвенстед построили наши предки много веков назад!

Дармунд бросил старика на землю, поднял в смертоносном замахе пылающий Драгонклау и отрубил встрявшему эльфу голову.

— Самая страшная потеря Фроухаллов — не земли. — продолжил вампир. — И не могучие некогда королевства. Нет! Это не наш родной дом. В бездну Элвенстед! — Дармунд вновь поднял Тейна с земли, схватив того за ворот робы. — Вы уничтожили самое дорогое наследие фроухалов: историю нашего народа! Почти никто в Северных землях не слыхал про ледяной люд. Жалкий народ Элвенстеда рождается и умирает в стенах огромного города, даже не осознавая, чью землю он топчет!

— Сжалься над нами Дармунд! — взмолился Харн’Дус, с ужасом смотрящий на обезглавленное тело старого друга.

— Вы изгнали наш мирный народ из его собственных земель. Вы уничтожили все наши кланы! Сотню лет назад, моему отцу почти удалось вернуть над Пантакой былую власть. Но, даже тогда, он не стал захватывать ваши города. Он не стал стирать ваши омерзительные расы с лица Северных земель. — Дармунд пылающими глазами смотрел в очи Харн’Дуса. — Нираниир всегда брал ровно столько, сколько было необходимо Рофданхемскому клану, чтобы просто выжить в те суровые времена. Мой отец построил замок на утесе — последнее и единственное убежище оставшихся в живых фроухаллов. И что вы сделали? Пантака объединилась с армией Анахейма и вновь чуть не погубила наш род! — Дармунд переломал Тейну шейные позвонки и поднял Драгонклау над головой Харн’Дуса. — На этот раз, никакого мирного сосуществования не будет.

— Нет, Дармунд! Пожалуйста…

— Никаких договоров. Никаких поблажек! Мы вернем себе Пантаку. Я — последний из фроухаллов и больше таких не будет. Отныне, наш народ навечно ушел в историю. Ледяные люди стерты с лица Северных земель. Теперь мы — вампиры — меченые огнем Акхинала. — Дармунд вздохнул полной грудью. — Да начнется эра Черного дракона… — владыка с криком отрубил голову последнему Верховному Старейшине Северных земель. Пленные горожане, утратившие дар речи, с ужасом смотрели на происходящее. История, рассказанная захватчиком, казалась им чем-то ложным и недействительным. Вырванные из своих домов и оказавшиеся на площади храма, они не могли поверить своим ушам.

— Жители Элвенстеда. — Дармунд стряхнул с меча свежую кровь и обратился к пленным. — То, что вы услышите — я скажу всего один раз. Ваш город пал и некому защищать отныне смертные души. Часть из вас… — вампир указал облаченной в доспех рукой на обширную площадь, забитую жителями. — Примет смерть от моего меча. Остальным же, я предлагаю дар — воссоединится с великим народом. Я разделю с вами свою силу и подарю бессмертие каждому, кто возжелает снова и снова поднимать меч во имя Акхинала! Захватывая одно королевство за другим, я говорю одни и те же слова… И каждый раз осажденный город сам выбирает свою судьбу. — Вампир медленно зашагал в сторону пленных. — Я не стану изменять своим традициям и в этот раз! — закричал он. — Примите мой щедрый подарок и останьтесь на этой земле! — Дармунд глубоко вздохнул. — Или умрите, погрузившись в вечную тьму…

Арвихар и Фаргон вошли в уютный, каменный домик стоящий у самых стен Аэн’Десера. Старик пригласил гостя за стол и налил в стаканы приятный, прохладный напиток.

— Здорово пахнет. — Фаргон держал в руках сосуд с желтоватой жидкостью. — Что это? — спросил он.

— Интересно. — заметил человек. Перерожденный отхлебнул местное пойло, но, как и прежде, не почувствовал вкуса, а только лишь приятный, цитрусовый аромат.

— Арвихар, ты пригласил меня в свой дом. Честь для меня стать твоим гостем. — Фаргон учтиво поклонился. — Однако же, я спешу.

— Королевства северных земель на грани исчезновения. — Фаргон осушил сосуд и взглянул в желтые глаза дезерхалла. — Обезумевший убийца, последний из расы фроухаллов — решил вернуть власть своего клана и погрузить материк во тьму.

— Имя его ничего не скажет, мой дорогой Арвихар. Если тебе известно, кто такие фроухаллы, то вряд ли я поведаю больше, чем ты знаешь сам.

Старик присел рядом с Фаргоном, прищурился, и потянулся ко второму сосуду с необычным напитком. Перерожденный повернулся к гостеприимному хозяину и заговорил все тем же тихим, безмятежным голосом:

— Я ищу храм Рогареса, скрытый в песках Каерн’Сэна. Что тебе известно о нем?

— Рогарес — белый дракон, которому поклоняются народы Северных земель. Повелитель льда и источник света. Один из двух созидателей Аэш’Бирна.

Фаргон оживился.

Старик уловил недоумевающий взгляд гостя и поспешил с объяснениями:

— Ты оказал мне большую помощь, чем я мог ожидать от народа Восточных земель, Арвихар. — Человек встал со стула и подошел к окну. — У меня нет другого выбора. Будущее Пантаки лежит на моих плечах. — он развернулся к старику. — Я — сын Вильяма Камнезубого — наследник Рофданхемского престола. От того, увенчаются мои поиски успехом или нет — зависит очень и очень многое.

— На западе Северных земель есть ветхое святилище — Deohu Templa. [14]

— Мертвый храм.

— Тебе известен этот язык? — спросил Фаргон.

— Название, что произнес ты мне вслух:

— Верно. — ответил Фаргон. — Внутри ветхих стен мне открылось писание. То, что происходит с Северными землями, отчасти предсказано ледяным народом. Ты спросил меня: зачем я отправился в Каерн’Сэн… — перерожденный вновь присел за стол. — Древнее пророчество гласит о том, что в восточных песках скрыто оружие самого бога света, Рогареса. Или, как вы его называете — Ун’Воундрака. Меч — артефакт. Ключ, если так удобнее, способный положить конец кровавому безумию.

— Архивар, если бы я мог тебе чем-то отплатить за столь радушный прием…

Фаргон прошел на задний двор. Горячая ванна была любезно приготовлена для гостя хозяином дома. Перерожденный снял с себя разорванную одежду и погрузился в воду. Он закрыл глаза и ушел в раздумья. Хоть и счет шел на часы, Фаргон пытался собрать все свои мысли воедино. Хаос, творившийся в его голове, требовал срочного вмешательства. Мысли, словно вихри песка — плыли из одной части подсознания в другое, сталкиваясь друг с другом. Фаргон не мог понять, кто он теперь: вампир, перерожденный, или кто-то ещё? Помимо этого, в его голове возникали более насущные вопросы: как пройти через штормы и отыскать храм Ун’Воундрака. Фаргон чувствовал, что утомительная погоня близится к своей неминуемой развязке. Он на миг представил лицо Дармунда и невольно сжал кулаки до хруста костей. От одной лишь мысли о безумном предателе, его бросало в легкую дрожь. Ярость горячими потоками разливалась по телу Фаргона, проникая в самые кончики пальцев. Он не просто был уверен: он точно знал, что вот-вот встретится с «последним из истинных» и положит конец кровавой чуме. Перерожденный прокручивал в своем сознании казнь Дармунда сотни десятков раз. Каждое утро, день или ночь, он только и думал о том, чтобы отомстить за смерть Фелиции и уничтожить убийцу. Жажда мести была в нем столь велика, что порой влияла на его решения. Одним из таких было убийство группы О’Рина, о котором он уже неоднократно сожалел… Фаргон с ужасом осознавал, что забыл, как выглядело лицо его возлюбленной. Забыл лицо той, которой он клялся в вечной любви и верности… Лежа в горячей ванне, он будто бы не ощущал тепла воды. Перерожденный медленно смывал с себя высохшую кровь черного фростбира и думал над тем, как пройти сквозь песчаную бурю. Мысленно, он оставил этот этап позади, и продвинулся дальше в своих размышлениях. Тогда, он стал думать о священном мече Рогареса. Фаргон рассуждал, успеет ли он вернуться в Северные земли до того, как Дармунд окончательно уничтожит народы Пантаки. Перерожденный допускал мысль о том, что Элвенстед уже захвачен, и на пути у вампиров стоит Черный оплот. Фаргон повторял в своей голове слова, прочитанные им на утаенных стенах Мертвого храма:

— Рассечет. — повторил про себя Фаргон.

Фаргон вышел из воды и вытерся льняной тканью. Перерожденный собрал черные, влажные волосы в хвост и скрепил их лентой. Он повернулся к ванной и увидел в отражении воды еле заметное, алое пламя собственных глаз. Кожаная броня лежала на каменном столе. Фаргон присмотрелся к материалу и узнал в нем отваренную шкуру фростбира. Перерожденный оделся в подаренный Арвихаром доспех и вошел в дом. Хозяин стоял у окна, в противоположном конце гостиной и палил ароматные травы.

— Благодарю тебя ещё раз. — сказал ему Фаргон. Старик повернулся к гостю и расплылся в широкой улыбке. Седая чешуя на его лице плавно разбрелась в стороны.

Арвихар взял с полки тяжелый меч. Оружие было аккуратно вставлено в черные ножны. Хозяин прилавка расчехлил длинное лезвие. Лучи солнца, пробивавшиеся сквозь распахнутое окно, осветили символы украшающие сияющую, темную сталь. Рукоятка оружия была сделана из того же материала, что и клинок: легкого, и в тоже время, невероятно прочного металла. Десерхалл подошел к Фаргону и протянул ему меч, держа его в одной ладони — за лезвие, а в другой — за рукоять.

Фаргон с аккуратностью принял щедрый дар и вежливо поклонился десерхаллу.

— Храни тебя свет Рогареса, Арвихар. Я не забуду твоей милости.

— Прощай, мой друг. Надеюсь, мы когда-нибудь увидимся вновь. — Фаргон закинул ножны на спину и направился к двери.

— Путь твой опасен и лежит через мрак.

Оберегай тебя Ун’Воундрак.

Перерожденный покинул Аэн’Дэсер и направился в сторону храма Рогареса, взяв путь на восток. Солнечный свет обдавал пустынные пески теплым ветром. День подходил к своему концу, и в небе проявлялись звезды. Фаргон мчался сквозь песчаные холмы быстрее самого неистового ветра. Солнце скрылось на западе, а с востока поднялась луна. Звезды мерцали, украшая вечернее небо красивым, блеклым сиянием. Чем дальше Фаргон уходил в пески, тем сильнее усиливались ветра. Вскоре, он и вовсе попал в песчаную бурю, подобную той, что застала его на подходе в Аэн’Десер. Фаргон не видел ничего дальше своей руки и вынужденно замедлил ход. Песчаные пылинки то и дело попадали в его глаза и забирались в ноздри, одежду и обувь. Человек продолжал двигаться на восток в беспросветной мгле.

Два часа он шел столь медленным ходом, с трудом преодолевая сыпучие холмы. Ветер усилился так, что стал сдувать перерожденного с ног. Фаргон попал в настоящий шторм. Едкая пыль не просто пробиралась сквозь одежду — она обдувала путника с такой силой, что на коже его появлялись царапины. Ветер отбрасывал Фаргона в разные стороны, но тот отчаянно боролся с неумолимой стихией. В воздухе стояла кромешная тьма. Перерожденный не видел неба, и с трудом мог разглядеть свои руки. Делая два шага, ему приходилось отступать на один. Вихри беспощадно уносили его назад. Окажись на месте Фаргона другой — тот бы уже давно погиб: дышать в шторме было нечем — воздух был сплошь пропитан песком. Вдруг, руки перерожденного уперлись в камень. Он ступил вперед на несколько метров и нащупал стену. Фаргон двигался во мгле, не видя перед собой ничего. С каждым шагом, штормовой вихрь становился все тише и тише. Ветер ослаб, и стихия медленно отступила. Перерожденный оказался в каменном дворе необычной постройки. По сторонам от него возвышались могучие стены. Мрак озаряли мерцающие факелы, стоящие в руках мраморных статуй. Фаргон оглянулся назад и увидел песчаные вихри, скрывающие собой узкий проход. Путник осторожно ступил по каменному полу, зашагав вперед. Перерожденный оказался у лестницы, освещенной ярким пламенем. Фаргон начал спускаться вниз. Вскоре, его взгляду открылся потрескавшийся свод священного храма, изваянный из того же мрамора, что и стены Deohu Templa. На другом конце просторного зала покоилась статуя белого дракона. Помещение было освещено бесчисленным количеством огней. Фаргон спустился с лестницы и вышел на потрескавшийся, каменный пол. На огромном престоле, в самой середине помещения, отдыхал спящий зверь. Лапы его были огромны, а когти остры. Длинные, смертоносные клыки, словно изогнутые кинжалы — торчали из чудовищного рта. Мех существа был черным, как сама ночь, а права кисть удерживала деревянный шест. Фаргон осторожно обнажил свой клинок и двинулся в сторону престола. Глаза зверя открылись и запылали желтым пламенем. Могучий воин встал во весь рост и выпятил широкую грудь. Перерожденный остановился. Зверь отвел взгляд с Фаргона, и закрыв глаза, с наслаждением вдохнул сырой воздух.

— Долго я спал, погруженный был в сон… Не уж то, век позади… — Огромный зверь с мордой саблезубого тигра двинулся в сторону незваного гостя. Под мощными шагами его массивных лап поднималась пыль. Страж отличался от близких ему по природе сородичей, передвигаясь на двух ногах. — Имя свое ты скорей назови. Как смог сквозь бурю пройти? — зверь остановился в четырех метрах от человека.

— Меня зовут Фаргон. Я ищу храм Ун’Воундрака. А кто ты?

— Хм… — черная бестия с треском воткнула шест в округлый участок земли, образовавшийся под раздробленным камнем. — Говорить с королем тебе выдана честь. Я правитель фростбиров в песках. Я святилища страж и владыка зверей. Имя мне — Эин’Кадáл. — Зверь пристально рассмотрел Фаргона. — Есть проклятье в тебе… Чую мертвую кровь. Ты же есть Акхинала отродье?!

— Я был воином Черного оплота. — ответил Фаргон. — «Перерожденным» вампиром. Мне не удалось удержать обращение.

Эин’Кадал уперся мохнатыми лапами в деревянный шест.

— Ледяного народа пророчество есть. И гласит оно: воин придет. Но я чую, что кровь твоя — скверне подвластна. Как прошел сквозь пески, объяснись!

— Мой народ погибает. Северные земли опустошены беспощадной рукой последнего, истинного вампира. В его руках Драгонклау — клинок самого черного дракона. Владыка меча защищен проклятьем бессмертия. Мне нужно оружие Ун’Воундрака, чтобы уничтожить вампира. Поэтому, я ищу его храм.

— Нет в Аэш’Бирне меча, что ты жаждешь найти. — разразился голос Эин’Кадала. — У война другая судьба: света слугой должен он стать до скончания всех своих дней. А миссия, что привела тебя в храм — сквернит и позорит легенду. Хоть бурю ты миновал и шторма, убить тебя должен, отродье. — зверь выдернул шест из земли. — Не тот ты, о ком говорится в сказаньях… Кровь твоя — порчей омыта! Подними же свой меч, прими с честью смерть. Ты схватки достоин, коль храм отыскал.

— Что значит, что меча не существует?! Я видел настенные рукописи фроухаллов своими глазами. В них говорилось о том, что последнего из истинных можно остановить мечом Рогареса! Белого дракона, которого народ Каерн’Сэна зовет Ун’Воундраком! — Фаргон смотрел по сторонам в глубоком смятении, и внезапно для самого себя, начал повторять последние строчки пророчества ледяного народа:

— Зачем повторяешь ты ветхие строки? — спросил его зверь. — На память их знаю я, мерзкая тварь! Ты сон осквернил мой, великий и долгий. Теперь же умрешь и испустишь свой дух.

— Значит, ты и есть тот воин, о котором говорилось в писаниях: «Таится в песках упокоенный храм». — сказал Фаргон и оглянулся. — «Песчаные вихри скрываются там»… Все сходится. — перерожденный приготовился к схватке. — Клинок Ун’Воундрака должен быть здесь!

— Не все, что сказал ты — сошлось воедино. Пророчества часть лишь доступна тебе. В чертоги святилища должен ступить достойный — клейменный печатью. А не мерзкий, поганый, кровавый вампир! И воин тот бросит смертельный мне вызов. Испытанье судьбы должен будет пройти. Лишь так озарение Ун’Воундрака сможет с небес на земли сойти.

— Значит, вступи я в эти стены раньше — мне все равно пришлось бы сражаться с тобой, Эин’Кадал.

— Опоздал ты, как бы ни было то, человек. Сосуд: твое тело — изгажен. Довольно нам слов, бесплодных речей! Короля ты величье узри!

Страж храма схватился за шест и устремился в сторону Фаргона. Зверь замахнулся в тяжелом ударе, но обращенный ловко успел увернуться. Человек устремился в сторону короля фростбиров, совершив молниеносную серию выпадов. В своей силе, скорости и реакции, Фаргон превосходил любого вампира и перерожденного в несколько раз. Что именно послужило причиной таких изменений: бесконтрольное превращение или особенность его тела — было неизвестно. Обладая огромной мощью, человек всё же с трудом удерживал натиск смертельно опасного зверя. Перерожденный боялся за целостность лезвия своего меча: приложи он слишком большое усилие или перестань контролировать силу своих ударов — тот мог сокрушиться надвое. Из-за этого, Фаргон опасался в полную меру атаковать черного зверя, а переходить на бой голыми руками — было бы для него непростительной ошибкой. Завершив волну стремительных атак, вампир отступил назад и принял оборону. В сию же секунду, на него обрушился град сокрушительных ударов. Фаргон отбился с тяжелым трудом. К удивлению обращенного, клинок оказался невероятно живуч. Видимо черная сталь, которая использовалась для ковки меча — была не совсем «тем» металлом, который представлял себе Фаргон. Воины перемещались по храму в танце смертоносного вихря. Фаргон выглядел рядом Эин’Кадалом крошечным: он был в полтора раза ниже своего противника и в три раза уже в плечах. Несмотря на это, вампир обладал невиданной силой: от каждого удара меча о деревянный шест исходили такие вибрации, что со свода священного храма сыпались камни и пыль. Эин’Кадал взмахивал оружием над головой Фаргона так молниеносно и быстро, что разбивал на своем пути мраморные статуи, держащие пылающие факелы. Перерожденный, в ответ, совершал короткие удары двуручным мечом и вынуждал короля фростбиров отступать в неминуемую оборону. Сражение оборвалось внезапно и стремительно: Фаргон упустил момент, и огромный зверь нанес решающий хлыст деревянным шестом по его голове. Пальцы человека разжали меч. Перерожденный медленно пал на колени.

— Не воин ты, что в храм сей должен войти, хоть и сила твоя велика. Славный ты бой даровал мне, вампир, и достойной я смертью воздам. Умрешь ты, как воитель в легендах. В этом, король я, клянусь.

Сознание Фаргона помутнело… Перерожденный упал на колени. Огни храма Ун’Воундрака мерцали во тьме, освещая лицо короля фростбиров. Воин смотрел на человека желтыми глазами, медленно вознося деревянный шест. Фаргон ощутил дыхание смерти… Вампир понял, что все наконец закончиться. Прямо здесь и сейчас…Он вспомнил Дармунда. Вспомнил о том, что пройдя такой долгий и мучительный путь, так и не сдержал свою клятву. Фаргон представил, как «последний из истинных» широко раскрывает свою бледную пасть, протягивая руки к Северным землям. Сознание вампира рисовало омерзительный образ убийцы, лицо которого, он обещал разрубить…

Фаргон поймал ладонями обрушившийся на его с грохотом длинный шест. Он силой вырвал его из огромных рук фростбира, бросился тому на лицо и выдавил зверю глаза. Эин’Кадал швырнул человека на землю и безбожно завыл. Черный фростбир пошатнулся, и пробив головой очередную статую, упал на холодный камень.

— Человек ты бесчестный! Верни мои очи и надвое я тебя разорву!

Перерожденный перекатился к своему мечу и мигом отрубил голову павшего врага. Кровь с раздробленного черепа вампира стекала на острые скулы. Он осмотрелся по сторонам и подошел престолу. Не найдя ничего похожего на священный клинок, вампир двинулся к статуе белого дракона. У подножья мраморной скульптуры была инкрустирована скрижаль. Фаргон подошел ближе и прочел писание:

Фаргон посмотрел под ноги и увидел каменный сосуд в форме продолговатого блюдца.

— Должно быть, статуя Рогареса — и есть тот самый алтарь. — подумал он. — Молитва дракону… Какие ещё молитвы… В пророчестве Мертвого храма о них не было и слова. — Фаргон начал терять терпение… — Ах… бездну эти ритуалы! — Вампир положил окровавленную руку в форму из черного мрамора…

Яркий свет разразился из его очей. Перерожденный тут же ощутил, как тысяча раскаленных клинков пронзила его насквозь. Изо рта и очей вампира ударил пламенный, оранжевый луч. Храм Ун’Воундрака засиял и начал трястись. Меч Фаргона воспламенился и озарил собой стены могучего свода. Тяжелые камни градом посыпались с потолка.

Святилище начало медленно проваливаться в пески…