Амазония

УНА-ДЕ-ГАТО, КОШАЧИЙ КОГОТЬ

Семейство: Rubiaceae / Мареновые.

Род: Uncaria / Ункария.

Виды: tomentosa, guianensis / паутинистая, гвианская.

Народные названия: кошачий коготь, коготь ястреба.

Лечебные части: кора, корень, лист.

Фармакологические свойства: антибактериальное, антиоксидантное, противовоспалительное, противовирусное, цитостатическое, противоопухолевое, очищающее, мочегонное, глистогонное, гипотензивное, иммуностимулирующее, антимутагенное.

16 Измена

17 августа, 7 часов 5 минут

Джунгли Амазонии

Нат проснулся рядом с обнаженной красавицей. Она не спала.

– Доброе утро, – сказал он.

Келли прижалась к нему. Ее кожа все еще пахла вчерашним дождем.

– Уже давно рассвело, – улыбнулась она.

Нат приподнялся на локте, что в гамаке было не так-то просто, и посмотрел на Келли сверху.

– Что же ты меня не разбудила?

– Чтобы ты хоть час мог спокойно поспать.

Она выскользнула из гамака, отчего тот зашатался, проворно сдернула единственное покрывало и задрапировалась. Нат попытался удержать ее одной рукой, но она увернулась.

– У нас впереди трудный день.

Нат, ворча, спустил ноги на пол и выудил шорты из груды наспех сброшенной одежды, откуда Келли тем временем отбирала свою. Затем он выглянул в джунгли через заднюю дверь.

До самой зари они с Келли говорили об отцах, братьях, детях – живых и ушедших. Снова плакали. Ближе к утру они снова занялись любовью, уже без спешки и более страстно, а затем, утомленные, повалились в гамак, чтобы урвать час-другой до побудки.

Выйдя на тыловую площадку, Нат осматривал лес. Умытое небо синело, от грозы не осталось и следа, а солнце сияло вовсю.

Каждую кромку и лист все еще усеивали капли дождя, сверкая бриллиантовым блеском. Но не это привлекло его взгляд.

– Скорей, ты должна это видеть, – крикнул Натан.

Келли, которая успела натянуть брюки и застегивала оставшиеся пуговицы на рубашке, вышла к нему на помост. Нат оглянулся, в который раз дивясь ее красоте. Келли подняла голову и замерла, удивленно подняв брови.

– Вот это да!

Она прислонилась к Нату, а тот уже привычно обнял ее.

На верхние ветви деревьев, привлеченные влагой, слетелись мириады бабочек. Они сидели в листве, порхали среди крон – крылья в ладонь, сверкая бирюзой и изумрудной зеленью.

– Род Морфо, – пояснил Нат, – но такую расцветку встречаю впервые.

Келли смотрела, как одна бабочка над ее головой залетела в луч солнца. Казалось, при этом она вспыхнула собственным светом.

– Будто кто-то разбил витраж и рассыпал по лесу осколки.

Нат крепче обнял ее, пытаясь навсегда удержать этот миг. Несколько минут они молча стояли и любовались великолепием леса, но затем донесшиеся снизу голоса прервали уединение.

– Думаю, нам пора спускаться, – проговорил наконец Нат. – Столько всего предстоит…

Келли со вздохом кивнула. Нат хорошо понимал причину ее колебаний. Здесь, в отрешении от действительности, можно было на время забыть о тяготах и потерях, их ожидавших. Вот только вечно скрываться от мира не удастся.

Они нехотя собрались. Уходя, Нат обошел хижину с тыла и отцепил полог из бамбука и пальмовых листьев. Тот упал поперек задней двери, возвращая комнате первоначальный вид.

Келли заинтересовалась его действиями и подошла рассмотреть петли по верхнему краю полога.

– Опустишь – загораживает вход, поднимешь и закрепишь – прикрывает помост от дождя. Хитро придумано.

Нат согласился. Вчера вечером его тоже удивила гениальная простота приспособления.

– Никогда не встречал ничего подобного. Отец писал о том же – о примерах умственного превосходства этих индейцев над другими племенами. Всюду полно технических усовершенствований вроде древесных подъемников.

– Кстати, вот и он, – заметила Келли, потягиваясь. – Ничего особенного. Видел бы ты Яггу, – добавила она, – и то, что она делает с людьми.

Нат утвердительно хмыкнул и повернулся укладывать рюкзак. Да, здесь было чему удивляться. Поднявшись, Нат напоследок обвел взглядом комнату и шагнул к двери, где сидела на корточках Келли. Когда она вскинула свою поклажу на плечо, Натан наклонился и крепко поцеловал ее. Миг удивления – и она возвратила поцелуй с той же пылкостью. Никто из них не заговаривал о том, куда лежат их пути. Оба слишком хорошо знали, что прошлой ночью они прежде всего искали друг в друге утешения. Однако начало было положено, и Нату не терпелось узнать, к чему оно их приведет. Да и Келли, судя по поцелую, тоже.

Они разжали объятия и без слов побрели к лестнице, ведущей в коллективную зону постройки.

Спускаясь, Нат сразу попал в облако кулинарных ароматов. Соскочив с последней ступеньки, он помог Келли и рядом с ней прошел через общую часть к обширному переднему помосту. У него засосало под ложечкой. Он вдруг вспомнил, что со вчера почти ничего не ел.

Анна и Коуве суетились у каменного очага, устроенного на помосте, завершая приготовления к завтраку. Нат заметил ломоть маниокового хлеба и высокий каменный кувшин свежей воды.

Анна поднесла к столу блюдо самой настоящей ветчины.

– Дикий кабан, – пояснила она, приподнимая это жареное великолепие. – На рассвете пришли два индейца и нас угостили.

Нат сглотнул слюну. Кроме прочего, на столе были фрукты, какие-то яйца, даже подобие пирога.

– Теперь ясно, почему твой отец столько здесь пробыл, – пробубнила Каррера, уписывая свинину с хлебом.

Даже упоминание об отце не отняло у Ната аппетита. Он, как и остальные, набросился на еду.

Только наполнив желудок, Натан понял, что двух членов команды нет за столом.

– А где Зейн с Олином?

– Работают над передатчиком, – сказал Костос. – Сегодня утром Олин наладил систему навигации.

Нат поперхнулся куском хлеба.

– Ему удалось?

Костос кивнул, но следом пожал плечами.

– Да, удалось откалибровать, но неизвестно, получает ли кто наш сигнал.

Нат задумался над услышанным, потом мельком взглянул на Келли. Если их сигнал с измененными координатами дошел, уже вечером они отправятся домой. Глаза Келли тоже засветились надеждой.

– Но без главной рации, – продолжал Костос, – мы не сможем его подтвердить. С тем же успехом можно плевать против ветра. Поэтому, пока не будет устойчивой связи, действуем по принятому плану. Ваша задача сегодня – вместе с Келли и Зейном подготовить Фрэнка к экстренной транспортировке.

– Плюс собрать целебного сока, – вставила Келли.

Костос кивнул, усиленно работая челюстями.

– Пока Олин налаживает рацию, остальные разделятся и попробуют выведать у индейцев кто сколько сможет. Основой упор на эти противокошачьи порошки, будь они неладны.

Нат не стал возражать против плана. С навигацией или без нее, им нужно было действовать как можно осторожнее и быстрее. Остаток пиршества прошел в молчании.

Затем они покинули свой временный приют и спустились к поляне, оставив Олина наедине со спутниковым приемником. Манни и двое рейнджеров пошли в одну сторону, Анна и Коуве – в другую. Согласно плану, условились встретиться на дереве в три часа дня.

Нат и Келли направились к Ягге, прихватив с собой Зейна. Нат вздернул дробовик повыше. Сержант настоял, чтобы каждый член группы имел при себе хотя бы пистолет. Свой, девятимиллиметровый, Келли пристегнула к поясу. Зейн, как никогда мнительный, не расставался с «береттой». Глаза его так и шарили по сторонам.

Помимо оружия группам было выдано по одной из рейнджерских раций ближнего действия, чтобы поддерживать между собой связь.

– Пятнадцать минут прошло – немедленно доложились, – наказывал Костос. – Никому не молчать.

Подготовившись по мере возможностей, они разделились.

Шагая через поляну, Нат разглядывал доисторического гиганта. Его белая кора лоснилась после дождя, листва блестела мокрым глянцем. С развилок ветвей свешивались гроздья крупных орехов, словно уменьшенные копии рукотворных хижин. Нату не терпелось поближе познакомиться с белым исполином.

Они подошли к толстым, словно колонны, узловатым корням, и Келли провела их к зияющему дуплу входа.

Только вблизи Нат понял, за что местные назвали дерево Яггой, то есть Матерью. Символизм был налицо. Два главных корня-контрфорса напоминали раздвинутые колени, обрамляющие гигантский родовой канал. Отсюда и появились на свет бан-али.

– Да здесь целый грузовик поместится, – пробормотал Зейн, глядя в разверстое устье.

Когда они ступили в темное нутро древа, Нат невольно вздрогнул. В коридоре стоял густой запах древесных масел. По всем нижним уровням стены испещряли сотни голубых отпечатков ладоней – одни мельче, другие крупнее. Может, они представляли членов племени? Может, где-то среди них был отпечаток отцовской руки?

– Сюда, – сказала Келли, ведя их к винтовому ходу-подъему.

На подходе к нему отпечатки внезапно исчезли.

Нат проследил взглядом вдоль ровной стены, затем оглянулся назад. Что-то его беспокоило, но что именно – он не понимал. Что-то было не так. Нат нашел проводящие элементы древа, сосуды ксилемы, ситовидные трубки флоэмы, по которым в стволе курсировали вода и питательные вещества. Каналы эти в стенах центрального хода сбегали изящными витками, но у самой земли, где ход обрывался, начинали петлять и змеиться, теряя всякую симметрию. Не успел Нат рассмотреть это место попристальнее, как группа свернула за поворот.

– Подъем предстоит долгий, – предупредила Келли, подняв палец. – Лечебница на самом верху, в районе макушки дерева.

Нат шел последним. Туннель был похож на ход древоточца, увеличенный тысячекратно. В своих ботанических изысканиях Нат не раз встречался с повреждениями древесины насекомыми – лубоедами, короедами, заболонниками, малинной стеклянницей. Только этот ход не был выеден – в том Нат готов был поклясться собственной жизнью. Он сформировался естественным путем, как полости и ходы в стволах растений-мирмекофилов, дающих приют муравьям, путем эволюционной адаптации. Однако отсюда возникал новый вопрос. Несомненно, дерево простояло здесь многие сотни лет, прежде чем бан-али забрели в долину. Тогда зачем оно сформировало полости заранее?

Нату вспомнились слова, оброненные Келли во время вчерашнего совещания. «Мы чего-то не замечаем… чего-то важного».

В стенах туннеля то тут, то там стали открываться проходы. Одни вели прямо в хижины, другие на ветви с подвесными жилищами. Нат начал считать. Выходило по меньшей мере двадцать отверстий.

У него за спиной Зейн доложился по рации. Остальные команды тоже были в порядке.

Наконец они достигли конца туннеля, где он расширялся наподобие грота с высокими прорезями окон, пропускавшими солнечный свет. Несмотря на это, внутри стоял полумрак.

Келли поспешила к брату.

Низкорослый шаман стоял у противоположной стены, осматривая другого пациента. При их приближении он поднял глаза. Кроме него, лекарей в палате не было.

– Добрый утро, – произнес он на ломаном английском.

Нат кивнул ему.

Странное то было чувство – знать, что этим словам индейца выучил его отец. Из дневниковых записей Нат помнил, что шаман был вдобавок признанным вождем бан-али. Их классовая структура не была высокоорганизованной. Каждый, казалось, сам знал свое место и роль. Сейчас перед ними стоял царь народа, наиболее приближенный к Ягге.

Келли опустилась на колени рядом с Фрэнком, который сидел и пил через соломинку из ореха. Затем он отставил питье.

Завтрак чемпионов, – добродушно усмехнулся он. Из одежды Нат заметил на нем только бейсболку «Ред сокс». Снизу Фрэнка укутывал небольшой плед, скрывая изувеченные ноги. Но его грудь была по-прежнему голой, так что все моментально увидели свежий рисунок на ней: алую змею, свернувшуюся вокруг голубого отпечатка ладони.

– Я проснулся в таком виде, – сказал Фрэнк, заметив оторопелый взгляд Ната. – Наверное, ее сделали в ту ночь, пока я отходил от снотворного.

Знак бан-али.

К Нату подошел шаман.

– Ты. Сын вишва Керл.

Нат обернулся и молча кивнул. Наверняка Дакии разболтал, проводник.

– Да, Карл мой отец.

Вождь-шаман хлопнул его по плечу.

– Он хороший человек.

Нат не знал, что и ответить. Он машинально кивнул, хотя больше всего захотел броситься на шамана с кулаками. Если он был так хорош, зачем вы убили его?

Однако по опыту жизни среди разных племен Нат знал, что никогда не услышит исчерпывающего ответа на этот вопрос. Живя бок о бок с туземцами, даже хороший человек может лишиться жизни за нарушение табу, а отдельным счастливцам даже выпадала честь пойти на удобрения.

Келли закончила осматривать Фрэнка.

– Его раны полностью затянулись! Потрясающая скорость грануляции.

Судя по всему, шаман понял смысл ее восклицания.

– Ягга его исцелить. Давать сила. Давать…

Шаман наморщил лоб, очевидно, пытаясь вспомнить подходящее слово. В конце концов он нагнулся и хлопнул себя по ноге.

Келли уставилась на него, потом повернулась к Нату.

– Думаешь, это возможно? Чтобы ноги Фрэнка отросли заново?

– Что ж, рука Джеральда Кларка регенерировала, – сказал Нат. – Значит, и такое бывает.

Келли пригнулась.

– Если бы мы могли наблюдать трансформацию в клинике, имея современное оборудование…

Зейн оборвал ее. Полушепотом, повернувшись к шаману спиной, он произнес:

– Не забывайте, мы тут на задании.

– Что за задание? – спросил Фрэнк.

Келли тихо передала ему новости.

Фрэнк оживился.

– Навигация действует! Тогда надежда есть.

Келли кивнула.

Шаман тем временем потерял к ним интерес и побрел прочь.

– А пока, – шептал Зейн, – мы должны набрать пробу сока.

– Я знаю, откуда его берут, – сказала Келли, качнув головой в сторону вырезанного в деревянной стене желоба.

Под прикрытием мужчин она подняла ореховую скорлупу, из которой пил брат, и выбросила соломину. Затем, подойдя к стене, Келли выдернула деревянную затычку. В желоб начал стекать густой бурый сок. Келли поднесла к струйке орех и стала ждать, пока тот не наполнится соком.

– Дайте я, – вызвался Зейн. – А вы приглядите за братом.

Келли кивнула и встала бок о бок с Натом.

– Носилки все еще здесь, – сказала она, указывая на связанные шесты. – Как только услышим сигнал, придется поторопиться.

– Надо будет…

Первый взрыв застал всех врасплох. Никто не двинулся с места, пока эхо не прокатилось и не стихло вдали. Нат выглянул через прорези в куполе. То был не гром – погода стояла ясная. Потом снова рвануло, еще и еще. Среди гула послышались крики. Вопли людей.

– Нас атакуют! – воскликнул Нат.

Обернувшись, он увидел направленный на него пистолет.

– Ни с места, – бросил Зейн, крадясь вдоль стены к выходу. Лицо его перекосило от страха и напряжения. Одной рукой он прижимал к груди орех, переполненный соком, в другой держал девятимиллиметровую «беретту». – Всем стоять.

– Что это вы… – начала Келли.

– Ты! – Нат перебил ее. Он сразу все понял. Сразу вспомнились подозрения Коуве: шпионы, идущие за ними по пятам, предатель среди них. – Ты этот чертов ублюдок! Ты нас продал!

Зейн медленно выпрямился.

– Назад!

Пистолетное дуло смотрело прямо на них. Взрывы вокруг не смолкали. В ход пошли гранаты.

Нат утянул Келли в сторону от прицела.

В зал вдруг ввалился шаман, напуганный взрывами. Не догадываясь о происходящем, он издал вопль тревоги.

– Стой! – заорал на него Зейн.

Но шаман то ли не захотел его слушать, то ли не разобрал слов и в панике бросился прочь.

Зейн развернул пистолет и выстрелил. Грохот в тесном пространстве едва не оглушил их. Однако даже сквозь него был слышен недоуменный вскрик шамана. Нат обернулся. Индеец завалился на бок, держась за живот. Его пальцы тотчас окрасились кровью.

Побагровев от ярости, Нат крикнул Зейну:

– Он не понял тебя, ты, сволочь!

И снова очутился под прицелом. Зейн медленно обошел их кругом, ни на миг не отводя пистолета. Он даже обошел кругом гамак Фрэнка – решил перестраховаться.

– Ты всегда был доверчивым дураком, – прошипел Зейн. – Как и твой отец. Оба никогда не понимали смысла власти и денег.

– На кого ты работаешь? – бросил Нат.

Зейн подошел к выходу. Шаман откатился в сторону и лежал там, скорчившись и стеная.

Зейн остановился и дернул дулом в сторону.

– Пушки в окно. Все и сразу.

Нат прирос к месту, сотрясаясь от ярости. Зейн выстрелил, выбив щепки из пола между его ботинками.

– Делайте, что он говорит, – приказал Фрэнк из гамака.

Келли, морщась, отцепила с пояса пистолет и выбросила в окно.

Нат по-прежнему колебался.

Зейн зло ухмыльнулся.

– Третья пуля продырявит твоей подружке сердце.

– Нат, – с нажимом произнес Фрэнк.

Стиснув зубы, Нат отошел к стене, взвешивая свои шансы выстрелить в Зейна. Впрочем, сейчас обстоятельства были против него – жизнь Келли висела на волоске. Он достал дробовик и просунул в одну из щелей. Зейн довольно кивнул и попятился к выходу.

– Вы уж простите, но я тороплюсь. Надо кое с кем увидеться. Вам троим предлагаю остаться на дереве. Сейчас это самое безопасное место в долине.

Поглумившись, Зейн выскользнул в дверь и исчез за поворотом туннеля.

8 часов 12 минут

Джунгли Амазонии

Манни бежал сквозь чащу леса бок о бок с Каррерой. Рядом мчался Тор-Тор, прижав уши. Все утро долина содрогалась от взрывов, меж деревьев стелилась дымная пелена. Костос бежал впереди и орал в рацию: «Всем вернуться на базу! Собраться в укрытии!»

– А вдруг это наши? – спросил Манни. – Поймали сигнал?

Каррера оглянулась на бегу, хмуря брови.

– Так скоро – вряд ли. Нас окружили.

Словно в подтверждение ее слов, на пути возникла тройка людей в камуфляже, вооруженных автоматами Калашникова и гранатометами.

Костос шикнул и махнул рукой сверху вниз. Рейнджеры и биолог упали на животы.

Потрясая копьем, к налетчикам несся индеец. Автоматным огнем его чуть не порвало надвое. Тор-Тор, завороженный стрельбой, ринулся вперед.

– Тор-Тор! – зашипел Манни, привстав на колено в попытке ухватить ягуара, но тот уже выскочил на дорогу, перед самым носом автоматчиков.

Один из них гаркнул что-то по-испански и вытянул руку. Другой ухмыльнулся и поднял орудие, прикладываясь к прицелу.

Манни взвел пистолет. Однако выстрелить он не успел – перед ним вырос Костос с винтовкой у плеча и трижды нажал на курок. Блам-блам-блам…

Налетчики рухнули навзничь с лопнувшими, как арбузы, головами.

Манни застыл, потрясенный.

– Пошли. Надо вернуться на дерево. – Костос покосился на джунгли. – Какого черта остальные молчат?

8 часов 22 минуты

Джунгли Амазонии

Коуве прикрывал собой Анну, спрятавшись за раскидистый куст папоротника. Дакии, туземный проводник, скорчился возле него. Всего в шести ярдах от них стояли четверо наемников – стояли открыто, не опасаясь посторонних взглядов. Хотя Коуве слышал приказ командира о сборе у эйдотеи, он не осмелился подтвердить прием в опасной близости от налетчиков. Они оказались отрезанными. Наемники перегородили путь к дереву, и пройти мимо них незамеченными не было ни единого шанса.

Дакии сидел позади неподвижно, как статуя, но напряжение от него исходило огромное.

Пока он скрывался, эта банда уничтожила больше дюжины его соплеменников, включая женщин и детей.

В отдалении продолжали греметь взрывы. Слышались вопли и треск падающих с деревьев построек. Мародеры продирались сквозь деревню, и для Коуве со товарищи осталась последняя надежда – забиться в дальний конец лесистого плато в надежде, что их не заметят.

Один из наемников рявкнул по-испански в рацию:

– Команда «Танго» на месте. Зона четырнадцать зачищена.

Вдруг кто-то провел Коуве по ноге. Он оглянулся. Дакии подал ему знак оставаться на месте. Профессор кивнул.

Туземец выкатился у него из-за спины, передвигаясь быстро и беззвучно. Ни одна ветка не хрустнула под его ногой. Недаром Дакии состоял в группе тешари-рин, местных разведчиков-призраков. Он темным вихрем носился из укрытия в укрытие. Коуве понял, что волей судеб очутился на демонстрации боевых талантов, которыми Ягга наделила своих верных стражей. Дакии покружил вокруг банды, а затем Коуве упустил его из виду.

Анна схватила его за руку. «Неужели нас бросили?» – читалось у нее во взгляде. Коуве тоже забеспокоился, пока не заметил Дакии снова. Индеец, крадучись, пробирался напротив – хорошо различимый для них, но невидимый для врагов.

Он упал на спину в пыль, целясь куда-то ввысь из только что подобранного лука. Коуве проследил за направлением стрелы, потом повернулся к бандитам. Угадав, что задумал Дакии, он жестом велел Анне готовить оружие. Она, осмотревшись, тоже поняла, что им предстоит, и кивнула.

Коуве просигналил Дакии о готовности.

Проводник натянул тетиву и пустил стрелу вверх. Когда та прошила листву, послышался слабый хлопок. Наемники разом повернулись в сторону Дакии, подняв автоматы. Коуве было уже не до них. Его занимало то, что творилось над головой. Высоко над ним виднелись обломки хижины, а среди них – один из уцелевших подъемников, образчик изобретательности бан-али. Стрела Дакии перебила опорную веревку, которая удерживала люльку с противовесом из гранитной глыбы.

Булыжник полетел вниз, точно в головы наемников.

Одного придавило мгновенно, раскроив ему череп в ту самую секунду, когда он решил проверить деревья.

Коуве и Анна тут же вскочили на ноги. Оставшихся мародеров расстреляли почти в упор. Троица рухнула как подкошенная. Дакии метнулся вперед с обсидиановым кинжалом наготове. Он подбежал к лежащим наемникам и перерезал глотки всем, кто еще шевелился. Развязка получилась скорой и кровавой.

Коуве поддерживал Анну, побледневшую при виде жуткого зрелища.

– Надо вернуться к остальным.

9 часов 5 минут

Джунгли Амазонии

Стоя у выхода из ущелья, Луи обозревал раскинувшуюся перед ним долину. О бинокле, висящем на шее, можно было забыть. По ту сторону леса курился дым несчетных пожаров и сигнальных огней. Прошел всего час, а его команда уже оцепила деревню и сужала кольцо, ежеминутно приближаясь к заветной цели и добыче.

Брайль, которого он после исчезновения Жака перевел в «лейтенанты», рапортовал, скорчившись у хозяйских ног. Лазутчик согнулся над картой, отмечая крестиками расположение групп, доложивших о прибытии.

– Клетка заперта, герр доктор. Осталось зачистить то, что внутри.

Фавре отчетливо видел, что немцу не терпится самому поучаствовать в травле.

– А что рейнджеры? Американцы?

– Согнаны к центру, как вы приказали.

– Великолепно.

Луи кивнул подруге, стоявшей рядом. Тшуи была совершенно обнажена, а из оружия захватила лишь духовую трубку-ружье. Между грудей ее покоилась ссохшаяся голова капрала Де Мартини, висящая рядом с его же солдатскими бирками.

– Пора бы и нам заглянуть на огонек. – Фавре взял в обе руки по курносому мини-«узи», ощутив их скрытую мощь. – Самое время идти знакомиться с Натаном Рэндом.

9 часов 12 минут

Джунгли Амазонии

– Присмотри за шаманом и братом, – напутствовал Нат, чувствуя, что время уходит. – А я пошел за Зейном.

– Без оружия?

Келли, присев, склонилась над шаманом. Вместе с Натом им удалось переправить индейца в гамак. Келли накачала его морфием, чтобы успокоить болезненные судороги. Рана в живот была самого жуткого свойства. Не найдя ничего лучше, Келли густо смазывала входное и выходное отверстия соком Ягги.

– А если поймаешь его, что тогда?

Ната будто ожгло изнутри, как от пули.

– Сначала он предал отца, теперь нас.

Его голос дрожал от ярости. Для Зейна он теперь жаждал лишь одного. Мести.

Со своей постели подал голос Фрэнк:

– Что ты можешь с ним сделать?

Нат тряхнул головой.

– Я должен попытаться.

С этими словами он направился к выходу. Взрывы на периферии утихли, но кое-где раздавался ружейный огонь. Чем реже звучали выстрелы, тем очевиднее становилось, что деревня разорена. Нат понимал, что их скоро постигнет не лучшая участь, если они что-нибудь не предпримут. Только что именно?

Продвигаясь по коридору – сначала с опаской, затем все быстрей и быстрей, огибая поворот за поворотом, Нат вспомнил о змеевидном рисунке на символе бан-али, тоже свивающемся по спирали. Возможно ли, что в рисунке подразумевался этот самый туннель, а не модель построения белковой молекулы, мутагенного приона, как до того предполагала Келли?

Если имелся в виду винтовой ход Ягги, тогда что означали петли на обеих концах змеевидной спирали? Может, одна из них представляла лечебницу? Если да, то чем была другая? А отпечаток ладони? Нат вспомнил настенный орнамент у входа и покачал головой. Что все это значит?

Он забежал за поворот и споткнулся о тело индейца, лежащее поперек туннеля. Нат упал, успев выставить вперед ладони. Остановившись, он перекатился назад и заметил на теле убитого следы пулевых ранений – в грудь и затылок.

Выглянув дальше по коридору, Нат увидел еще одно тело, вернее, его ноги. Снова индеец.

«Зейн!»

Нат медленно встал. В его душе клокотал гнев. Этот гад убивал безоружных прохожих, лекарей и их помощников, пробираясь наружу ценой чужой крови. Мразь!

Нат припустил по туннелю, на бегу считая отверстия боковых коридоров. Пробежав до последнего, он нырнул в проход и, минуя маленькую пустую хижину, очутился на ветви по меньшей мере пятифутовой толщины. Прежде чем продолжать спуск, ему надо было сориентироваться в происходящем. Поляна под ним затянулась клубами дыма. У ствола дым рассеялся. Там виднелась кучка индейцев, отступавших под сень Ягги.

Над деревней повисла зловещая тишина.

Нат, крадучись, пробирался по ветви, но так и не смог разглядеть эйдотею с их временным пристанищем – ветвь росла с противоположной стороны. Он даже не мог проследить за входом в Яггу. Проклятье!

Снизу донесся хлопок пистолетного выстрела. Зейн! С поля по ту сторону древа послышался вскрик. Должно быть, предатель засел у выхода из туннеля и убивает индейцев, когда те пытаются попасть внутрь. Нат вспомнил, что боеприпасов у мерзавца в достатке, чтобы еще долго держать их снаружи.

Индейцы в поле зрения Ната пытались искать убежища в джунглях. Натан окинул взглядом поляну. Ни намека на друзей.

Пробираясь боком по ветке, Нат носком ботинка задел свернутую веревку. Приглядевшись, он понял, что нашел одну из живых лестниц.

– Пожарный выход, – пробормотал он себе под нос.

В мозгу вспыхнула новая мысль, забрезжил план действий.

Не дожидаясь, пока им овладеет страх, Нат спихнул клубок лиан за край. Лестница, шелестя, развернулась во всю длину, всего на три фута не доходя до земли. Спуск предстоял долгий, но, если внизу прятался Зейн, Нату, может быть, удастся подобраться к нему незамеченным.

Не загадывая дальше, он ухватился за лестницу и быстро заскользил вниз.

Ступеньки мелькали одна за другой. Если его группе и уцелевшим индейцам случится сюда отступить, придется подыскивать более защищенное место. Но прежде нужно будет разделаться с Зейном. Нат добрался до последней ступеньки и спрыгнул на землю.

Оказавшись в окружении корней-подпорок, первым делом он попытался определиться с направлением. Сзади, по левую руку, журчал ручей. Стало быть, он находился где-то на юго-востоке от входа. Нат начал медленно огибать ствол, отсчитывая в уме деления. Южнее, еще южнее…

В лесу раздался и стих треск автоматной очереди. Потом прогремел взрыв гранаты. Судя по всему, кое-где в деревне продолжался бой.

Под этот глум Нат, крадучись, мало-помалу продвигался к входному отверстию. Наконец он заметил один из массивных корней, обрамлявших пещеру. Осталось немного. Нат прижался к стволу. Зейн стоял по ту сторону преграды. Загвоздка была только в том, как попасть туда. Из бункера Зейна раздался еще один пистолетный выстрел. Нат хмуро уставился в свои пустые ладони.

«Ну и что будем делать, герой?»

9 часов 34 минуты

Джунгли Амазонии

Зейн присел на колено, выставив пистолет. Его разбирала усталость. Держать оружие на вытянутой руке становилось все тяжелее, поэтому он подпер ее другой; однако позицию он, без пяти минут победитель, уступать не собирался. Еще чуть-чуть продержаться, и его роль будет сыграна. Он мельком глянул на сосуд, полный чудотворного сока, – находку ценой в миллиарды. Помимо солидной суммы, которую «Сен-Савен компани» перевела на швейцарский счет Зейна за оказанное содействие, ему были обещаны двадцатипятипроцентные отчисления с валовых продаж, что окончательно склонило его к предательству. Учитывая фантастические свойства сока, его личные доходы будут расти до скончания времен.

Зейн облизнул губы. Свою миссию он почти завершил. Ему благополучно удалось внедрить вирус в коммуникационную систему рейнджеров. Игра подходила к финалу.

Прошлой ночью Фавре дал Зейну распоряжение собрать пробу сока и сберечь ее любой ценой.

– Ты – наш страховочный вариант. Если эти чертовы аборигены выкинут какой-нибудь фокус, – предупредил он, – например, подожгут дерево, чтобы сохранить свою тайну, на тебя вся надежда.

Зейн, разумеется, согласился, имея в запасе собственный план подстраховки, составленный без ведома своего жуткого патрона. Обезопасив себя в дупле Ягги, он отлил небольшую часть сока в латексный презерватив, который завязал узлом и проглотил. Так сказать, упрочил собственные позиции. Потом, как бы случайно, чудодейственный препарат окажется в собственности конкурирующей компании, вроде «Теллукса», а «Сен-Савен» останется с носом.

Из леса донеслась ружейная пальба. Зейн разглядел вспышки от выстрелов. Люди Фавре затягивали удавку. Ждать оставалось недолго.

Как бы в подтверждение его мыслей, у опушки поляны взорвался снаряд. Постройка на одном из гигантских деревьев разлетелась вдребезги, разметав кругом листву и обломки. Зейн ухмыльнулся, как вдруг в отзвуке взрыва раздался чей-то голос. Кричали где-то неподалеку.

– Граната! Ложись!

Что-то ударило в ствол прямо у него над головой и отско-чилоккорням. «Граната!» – отдалось у него в голове. Вопя от испуга, он метнулся от выхода и откатился вглубь коридора, прикрывая руками затылок. Прошли несколько секунд напряжения, потом еще. Зейн не мог отдышаться – его изводило ощущение нависшей угрозы. Обещанный взрыв так и не прозвучал. Зейн опасливо приподнял голову, стиснув зубы. По-прежнему тихо. Он сел, осторожно подполз к выходу и заглянул за угол. Там его взгляд уперся в небольшой округлый предмет, лежащий в пыли. Всего-навсего незрелый орех с этого чертова дерева! Похоже, сорвало ветром.

«Проклятье!» Зейна разозлил собственный страх.

Он встал и поднял пистолет, а затем отошел обратно, на сторожевой пост. «Уже нервы сдают…»

Промелькнула неясная тень, и что-то тяжелое ударило его по запястью. Пистолет выпал, рука вспыхнула болью. Он полетел навзничь, как вдруг кто-то схватил его за руку. И этот кто-то стоял в закоулке у входа… Зейна выдернули из прохода и с силой швырнули наружу, так, что он пропахал плечом по полу. Потом он развернулся и поднял голову, разглядеть противника. И увидел то, чего никак не ожидал.

– Рэнд? Но как?!

Натан Рэнд возвышался над ним со стороны туннеля, приподняв в руках грозного вида дубину.

Зейн по-крабьи попятился назад.

– Как? – переспросил Нат. – Небольшой урок от наших индейских друзей. Под названием «сила воображения». – Он пнул незрелый орех в сторону Зейна. – Поверь во что-нибудь искренне, и другие поверят.

Зейн поднялся на ноги.

Нат замахнулся суком, словно битой, и ударом в плечо сшиб Зейна обратно на землю.

– Это тебе за шамана, которого ты пристрелил, как собаку! – Нат опять занес дубину. – А это…

Зейн вдруг заглянул ему за спину.

– Келли! Слава богу, ты здесь!

Нат оглянулся вполоборота. Воспользовавшись замешательством, Зейн вскочил на ноги и бросился прочь. Боковой корень он перемахнул в три прыжка и ухмыльнулся, услышав сзади негодующий вопль. Вот ведь дурак! Попался на свою же удочку! У основания туннеля никого не было. Нат видел, как Зейн улепетывает, огибая толстенный контрфорс.

– Врешь, не уйдешь!

Нат помчался вдогонку с дубиной в руке. Распираемый яростью, он выскочил из-за ствола и успел заметить предателя – тот мчался к лабиринту корней у основания дерева. Попади он туда, найти его и поймать будет задачей не из легких. Нат подумал было вернуться за пистолетом, но время поджимало. Он не имел права упустить подлеца.

Зейн шмыгнул под дугообразный корень и угрем проскользнул вглубь. Шустрый сукин сын! В этой погоне малый вес и щуплость Зейна, несомненно, были выигрышным фактором. Осознав, что драться предстоит врукопашную, Нат отшвырнул дубину и бросился следом.

Они продирались, ползли, перемахивали с уступа на уступ, прокладывая себе путь в причудливом переплетении корней. Разрыв между ним и Зейном рос на глазах.

Внезапно лабиринт кончился. Беглец и преследователь выскочили на одну и ту же тропу посреди растительного хаоса. Нат ругнулся и продолжил погоню.

Впереди сверкнула водная гладь. Мчась по извилистой тропке, Нат разглядел маячивший впереди пруд. Дальше пути не было.

Он усмехнулся. «Приехали, Зейн!»

В нескольких метрах от берега шакал понял, что сам загнал себя в западню, и замедлил бег, но вместо разочарованного вздоха Нат услышал ликующее «ха!».

Зейн отскочил в сторону, припадая к земле.

Нат выбежал на него.

Тот развернулся к нему с пистолетом в руках – девятимиллиметровой «береттой».

Нат на секунду замешкался, ища объяснение чуду, и только потом увидел свой собственный дробовик, зацепившийся ремнем за корень в паре шагов. Его осенило: пистолет Келли! Тот самый, который она выбросила из окна. Нат застонал. Фортуна явно отвернулась от него. Едва он шатнулся вправо за ружьем, как Зейн на него цыкнул.

– Еще раз так дернешься – заработаешь третий глаз!

9 часов 46 минут

Джунгли Амазонии

Анна спешила вперед, подгоняемая Коуве. Ружейные выстрелы гремели отовсюду, с каждым разом все ближе. Дакии осторожно показывал путь. Спокойный и уверенный, он сновал между деревьями, подводя отряд к эйдотее. Там, вместе с рейнджерами, они попытаются решить, что делать дальше.

Профессор ухитрился связаться с сержантом по рации и сообщить о состоянии дел. Еще он узнал, что Олин, оставленный в штабе, тоже смог доложить о себе. Все это время русский просидел в укрытии наверху. От группы Ната пока не было слышно ни слова. Коуве молился, чтобы с ними ничего не случилось.

Наконец впереди проглянуло солнце. Главная поляна! Их отряд огибал ее с юга, укрываясь под лесной завесой. Если верить сержанту, рейнджеров следовало ждать с севера.

Дакии дождался остальных и, сидя на корточках, вытянул руку.

Анна и Коуве поравнялись с проводником. Через просвет в листве Коуве увидел бревенчатую хижину у опушки. Теперь-то он понял, где находится. Прямо по курсу, всего в пятидесяти ярдах от них росла эйдотея – цель их пути. Однако жест Дакии был направлен вовсе не на нее. Позади дерева Коуве заметил Тор-Тора. Ягуар несся вдоль кромки поляны. Различив его, Коуве смог различить и другие фигуры, перебегающие от одной тени к другой. Команда рейнджеров и Манни! Они добрались! На последнем отрезке пути Дакии, искусно лавируя, вывел свое звено на опушку. Спустя считанные минуты группы воссоединились у основания эйдотеи. Костос похлопал профессора по плечу. Манни и Анна обнялись.

– Есть вести от Ната? – спросил Коуве.

Сержант покачал головой, затем махнул вверх.

– Я приказал Олину паковать аппаратуру и спускаться сюда.

– Зачем? Я думал, мы должны были встретиться на дереве.

– Здесь недалеко. Если я правильно понял, мы окружены. Так что дерево нас не спасет.

Коуве помрачнел, но вынужден был согласиться. Мародеры планомерно разрушали все древесные постройки. Наверху они были бы в ловушке.

– Тогда каков план?

– Выбираться отсюда. Прорвать их блокаду, и по возможности бесшумно. Как только выйдем из окружения, подыщем такое убежище, где нас не найдут. – Манни придвинулся ближе и посмотрел на часы. – Сержант установил в лесу одну из напалмовых бомб. До взрыва осталось пятнадцать минут.

– Отвлекающий маневр, – пояснил сержант Костос. Затем вскинул повыше рюкзак. – Если что, у нас есть еще.

– Поэтому-то мы не можем ждать Ната, – сказал Манни, читая вопрос в глазах друга.

Коуве смотрел в сторону Ягги. Треск выстрелов быстро сходил на нет, впрочем, как и отпущенное им время. Если уж рисковать, то без промедления. Коуве ничего не осталось, как уступить.

Вдруг лестница-лиана над головой закачалась. Профессор поднял голову. К ним с рюкзаком связиста на спине спускался Олин.

Костос махнул винтовкой.

– Будем готовиться к…

Взрывная волна повалила всех на колени. Коуве обернулся и увидел, как крышу хижины подбросило высоко в воздух. Обломки со страшным свистом разметало вокруг. Один кусок бревна пронесся у них над головами, как летучее стенобитное орудие, прошил листву и где-то вдалеке врезался в землю. Изнутри валил дым.

Взорвалась не граната.

Сквозь дым показалась группа солдат с оружием на изготовку. Коуве тотчас отметил две вещи. Во-первых, отряд вела женщина – обнаженная, рука об руку с высоким незнакомцем в белом. Следующее, на что профессор обратил внимание, находилось в руках одного из наемников и представляло самую непосредственную угрозу. Солдат уперся в землю коленом и взвалил на плечо длинную черную трубу.

Коуве пересмотрел достаточно «боевиков», чтобы без труда понять, что это.

– Гранатомет!

– Ложись! – крикнула Каррера за его спиной.

10 часов 3 минуты

Джунгли Амазонии

От первого взрыва Нат и Зейн застыли как вкопанные. Натан не сводил глаз с пистолета противника. Их разделяли всего несколько ярдов, так что дуло смотрело ему точно в грудь. Нат стоял, не смея шевельнуться, затаив дыхание.

Что там творится?

Когда громыхнуло еще раз, Зейн мельком скосил глаза в сторону взрыва. Нат знал, что другого шанса не будет. Он погибнет, если сейчас же чего-нибудь не предпринять. Пусть это будет не слишком умно, но…

Нат прыгнул вверх, только не в сторону Зейна, а за свисающим справа ружьем. Уловка не прошла незамеченной: прогремел выстрел. Нату словно ожгло чем-то бедро, но он не остановился. Налетев с размаху на корень, Натан сумел вцепиться в ружье. Времени освободить ремень не было, поэтому он развернул дробовик примерно туда, где стоял Зейн, и дернул курок. Отдачей ствол выбило у него из рук.

Нат вовремя отскочил и обернулся.

Зейн с простреленным животом пролетел пару ярдов назад и плюхнулся в водоем, возле которого обрывалась тропа. Он тут же вынырнул на поверхность (пруд оказался на удивление глубоким, даже у берегов) и заорал от испуга и боли.

Предатель на собственной шкуре прочувствовал то, чему подверг безоружного шамана бан-али: рана в живот – одна из самых мучительных.

Нат подтянулся и отцепил дробовик. Затем навел его на барахтающегося Зейна. Не заметив, что стало с пистолетом, Натан решил на этот раз действовать наверняка.

Зейн, с искаженным от боли лицом, отчаянно греб к берегу. Внезапно он содрогнулся всем телом, в страхе вытаращил глаза и заголосил:

– Нат! Вытащи меня отсюда!

Натан инстинктивно подался вперед.

Зейн потянулся к нему с мольбой и смертельным ужасом во взгляде, но в этот момент вода вокруг него словно забила ключом, неистово пенясь.

Нат разглядел у поверхности несколько серебристых тушек. Пираньи-мутанты! Он попятился, осознав, куда его занесло, – к тому самому нерестилищу, о котором рассказывал Манни.

Зейн бился, корчился, визжал и извивался. Его тело погружалось в бурлящую воду, глаза лезли из орбит, пока он пытался удержать рот и нос на поверхности. И здесь его ждало поражение. Миг – и голова исчезла. Только рука еще некоторое время виднелась снаружи, а потом точно так же пропала в пучине.

Нат отвернулся и вышел обратно на тропку. Жалости к Зейну он не испытывал. Осмотрел ногу в том месте, где саднило, и увидел в штанине пробитую пулей дыру. Ткань немного намокла от крови. Царапина, пустяки. Ему чертовски повезло.

Нат стиснул ружье и зашагал по тропе, молясь, чтобы удача его не оставила.

10 часов 12 минут

Джунгли Амазонии

Манни завозился, засыпанный мусором по самую шею, раздвигая плечами обломки. От дыма еле дышалось. Взрыв ракеты над головой до сих пор отдавался у него в голове. Челюстью было больно пошевелить. Высвободился он под град окриков и воплей. Все, как один, что-то приказывали:

– Брось оружие!

– Руки вверх!

– Пошевеливайся, а то пристрелю, где стоишь!

Звучало вполне убедительно. Манни простонал и сплюнул кровь. Обозревая погром, он увидел Анну, стоящую на коленях с руками за головой. С ней тоже все было далеко не в порядке. Профессор Коуве скорчился рядом. По щеке его сбегала алая струйка из ссадины на голове. Дакии стоял там же с озадаченным выражением на лице.

Обернувшись, Манни углядел под кустом пятнистую морду Тор-Тора, жестом велел ему не высовываться. У того же куста рядовая Каррера тщетно пыталась прикрыть свой «бейли» куском кровли одной из надземных построек.

– Ты! – рявкнул кто-то невидимый. – Подняться!

Манни не знал, кто им командует, вплоть до момента, когда почувствовал на виске жар ружейного дула. Он замер на месте.

– Я сказал: подняться! – повторил неизвестный.

Изъяснялся он с сильным акцентом, как будто немецким.

Манни подобрал колени, встал на ноги. Его слегка пошатывало, чему наемник, казалось, даже был рад.

– Оружие! – гаркнул он.

Манни оглянулся, словно искал пропавший ботинок или носок. Увидев на земле пистолет, он подпихнул его ногой.

– Вот.

Сейчас же из ниоткуда возник второй солдат и подобрал находку.

– Марш! – произнес первый, тыча в сторону остальных.

Ковыляя к друзьям, Манни заметил, что Карреру и Костоса стерегли особо. Кобуры у рейнджеров были пусты, рюкзаки пропали. Всех заставили встать на колени, держа руки за головой. Левый глаз у сержанта заплыл, сломанный нос смотрел на сторону, залитый кровью. Сержант, в отличие от биолога, без боя не сдался.

Неожиданно дальняя часть леса полыхнула огненным шаром. До них долетел приглушенный звук взрыва вместе с запахом напалма.

То был хваленый «отвлекающий маневр» Костоса. Мало и не вовремя.

– Герр Брайль, этот не шевелится! – донеслось сзади на смеси испанского с немецким.

Манни бросил взгляд на подножие гигантской эйдотеи. Там лежал Олин поверх груды щепок. Из его спины торчало деревянное копье. Светлая рубашка быстро окрашивалась кровью. Было видно, что он все еще дышит.

Тот, кого назвали Брайлем, оторвал взгляд от горящего леса и пошел удостовериться.

– Hundefleisch, – произнес немец.

«Собачья пожива». С этими словами он достал пистолет и выстрелил Олину в затылок.

Услышав звук, Анна вздрогнула и зажала рот рукой.

Из-за развалин бревенчатой хижины неспешным шагом вышла чета предводителей. Индианка, хоть и нагая, держалась непринужденно, словно на пикнике. Точеные ноги, плавные линии. На груди у нее покачивался какой-то диковинный талисман, который сперва показался Манни кожаным кисетом. Когда же его обладательница подошла ближе, он узнал в нем высушенную голову. Голову, обритую наголо.

Рослый мужчина рядом с ней, в белом кителе и щегольской панаме, заметил взгляд Манни. Он приподнял ожерелье, с тем чтобы видели все.

Бразилец узнал армейские бирки.

– Позвольте еще раз представить вам капрала Де Мартини.

Белый звонко расхохотался, словно сказал что-то особенно забавное, какой-нибудь удачный каламбур, и уронил обезображенную голову десантника обратно, на грудь любовнице. Сержант Костос прорычал что-то грозное, но ствол автомата у горла все так же не давал ему подняться с колен.

Луи ухмыльнулся, оглядев вереницу согбенных пленников.

– Вижу, наша компания снова в сборе. Чудесно.

Манни уловил явственный французский акцент. «Кто бы это мог быть?» Впрочем, Коуве тут же ответил на его немой вопрос.

– Луи Фавре, – выдохнул профессор, досадливо морщась.

Взгляд француза метнулся к нему.

– Доктор Фавре, дорогой профессор. Будем взаимно вежливы, если хотим поскорее уладить сие неприятное недоразумение.

Коуве мрачно глядел на него, не говоря ни слова.

Имя налетчика было Манни знакомо. Так звали биолога, объявленного властями Бразилии вне закона за махинации на черном рынке и преступления против туземцев. Профессор, как и отец Ната, некогда изрядно от него натерпелся.

– Мы тут пересчитали овечек и поняли, что кое-кого не хватает, – произнес Фавре. – Где же остальные участники вашей маленькой труппы?

Никто не ответил.

– Ну-ну. Незачем ссориться. Денек-то какой славный! – Фавре прошелся взад-вперед вдоль шеренги пленников. – Вы ведь не хотите испортить его, верно? Я ведь простой вопрос задал.

Все продолжали сидеть, угрюмо уставясь в пространство.

– Ладно, как знаете. – Он повернулся к подруге. – Тшуи, ма шери, выбирай.

Фавре нарочито отряхнул руки, как бы в знак непричастности к их дальнейшей судьбе.

Индианка медленно обошла их, задержалась перед Каррерой, склонив голову набок, потом резко скакнула вбок и, пропустив двоих, опустилась на корточки нос к носу с Анной.

Анна отпрянула бы, если бы не ружейное дуло, упиравшееся ей в спину.

– Да, вкуса у нее не занимать, – прокомментировал Фавре.

С быстротой змеиного броска ведьма провела рукой по волосам и извлекла оттуда тонкий костяной кинжал. Только в одном племени Манни встречал воинский обычай прятать ножны с кинжалами в прическе – племени шуаров, или эквадорских головорезов.

Острие выбеленного ножа уперлось Анне под подбородок. Та дрогнула, и по лезвию побежала алая струйка. Анна только и успела, что охнуть.

«Все, хватит», – решил Манни. Его рука почти рефлекторно метнулась к поясу и легла на рукоять кнута. Иногда он тоже умел действовать быстро. Многолетняя тренировка дикого зверя оттачивала сноровку, как ничто другое. Манни рывком выхватил кнут и щелкнул. Кончик кожаного шнура ударил по ножу, выбил его из рук и слегка рассек кожу на скуле индианки.

Та по-кошачьи зашипела и откатилась зализывать рану. В ее руке тотчас возник другой нож словно по волшебству. Когтистая оказалась кошка.

– Оставьте Анну в покое! – прокричал Манни. – Я скажу, где остальные.

Договорить он не успел – его огрели по затылку чем-то тяжелым, и бразилец рухнул лицом в грязь пополам с опавшими листьями. Чья-то нога отпихнула в сторону его хлыст и обрушилась на руку карающим ударом. Хрустнул сломанный палец.

– Сюда его, живо! – рявкнул Фавре, с которого быстро слетела вся напускная любезность.

Манни приволокли за волосы. Покалеченную руку он приютил на груди.

Фавре встал возле своей индианки и вытер с ее щеки кровь. Затем повернулся к Манни и облизнул пальцы.

– Что, неймется? – спросил он, протягивая руку назад.

Один из громил вложил в нее оружие с коротким стволом вроде мини-«узи».

Невидимая рука с силой поддернула Манни за волосы.

– Пусти его, Брайль, – сказал Фавре.

Рука ослабила хватку. Лишившись поддержки, Манни чуть было снова не упал навзничь.

– Где они? – допытывался француз.

– На дереве, – проронил Манни, превозмогая боль, – в последний раз были там… Больше мы их не слышали.

Фавре кивнул.

– Это я уже знаю. – Свободной рукой он залез в карман и вытащил точно такую же рацию. – Капрал Де Мартини любезно одолжил мне ее и сообщил все необходимые частоты.

Манни нахмурился.

– Если вы знали, то зачем…

Он оглянулся на Анну.

Послышался долгий вздох, полный раздражения и скуки.

– Хотелось удостовериться, что вы не замышляете обманного маневра. Судя по всему, у меня прервалась связь с агентом, подосланным в ваш тесный коллектив. Человеку мнительному, как я, это немного не по душе.

– Агентом? – переспросил Манни.

– Шпионом, – пояснил Коуве с дальнего конца шеренги. – Ричардом Зейном.

– Именно. – Фавре повернулся к дереву и поднес рацию к губам. – Нат, если слышишь меня, оставайся на месте. Скоро будем.

Микрофон молчал.

Манни надеялся, что Нату и Келли как-нибудь удалось скрыться, хотя в душе понимал: Келли никогда не уйдет, бросив брата на произвол судьбы. Наверняка они все еще прячутся где-то внутри дерева.

Француз оглядел исполина с белой корой и задумчиво прищурился. Постояв так секунду, он обернулся и снова воззрился на Манни.

– Что ж, а пока кое-кому придется ответить за оскорбление, нанесенное моей даме.

Манни снова оказался на мушке курносого «узи».

– Не по-мужски ведете себя, мсье Азеведо.

Фавре нажал на курок. Автомат затрещал, разряжая обойму. Манни зажмурился, но пули просвистели мимо, ни разу его не задев.

Сзади послышался сдавленный хрип. Охранник, стоявший у него за спиной, рухнул вперед с изрешеченным торсом. Он лежал, хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Изо рта и ноздрей его хлынула кровь. Фавре опустил дуло, а Манни смотрел на него, недоумевая. Француз повел бровью.

– Если я кого и виню, то не вас. Брайль должен был за вами следить и, уж конечно, отобрать этот чертов хлыст. Халтура, сплошная халтура. – Он покачал головой. – Вот уже двух заместителей лишился, а прошло-то времени всего ничего.

Фавре отвернулся и взмахнул автоматом.

– Пленных – за мной. – Он направился в сторону Ягги. – Что-то устал я гоняться за Рэндом-сынком. Посмотрим, удастся ли убедить нашего тихоню спуститься сюда.

11 часов 9 минут

Джунгли Амазонии

Нат замер в укрытии за одним из корней-контрфорсов Ягги. По поляне клубился дым. Со стороны эйдотеи то и дело звучала пальба и приглушенные вопли. Что же там происходит?

Единственным, что он мог разглядеть со своего места, была груда трухи и воронка – все, что осталось от бревенчатого жилища отца. Его обуяли страх и отчаяние.

Затем, как тени над могилой, из дыма соткались людские фигуры, зыбкие и расплывчатые. Нат вжался под корень, наводя дробовик в сторону привидений. Впрочем, с каждым шагом те становились все четче и материальнее. Наконец в ближних фигурах он узнал Манни и Коуве, поддерживающих Анну. С тыла и по бокам их прикрывали Костос с Каррерой. Даже туземец – Дакии – и тот шагал вместе со всеми. Запятнанные кровью, с руками за спиной, они ковыляли вперед, понукаемые сзади вереницей призрачных фигур.

Вскоре Нат смог разглядеть и погонщиков – людей в полувоенной, полуохотничьей экипировке. Весь их разномастный арсенал метил в спины его товарищей.

Нат опустил дробовик. Было бы безумием идти с ним против толпы врагов, да еще в такой ситуации. Старый план не годился. Все, чем он располагал, – это тень да укрытие.

Заложников остановили. Человек в белом поднес к губам небольшой рупор.

– Натан Рэнд! – прокричал он, задрав голову к ветвям Ягги. – Сдавайся, или же друзьям придется поплатиться за твое упрямство. Даю две минуты!

Товарищей Ната и Дакии заставили опуститься на колени.

Натану ничего не осталось, как малодушно таиться в тени. Бандой, несомненно, верховодил тип в белом, по акценту – француз. Нат видел, как он нетерпеливо поглядывал на часы и притопывал носком ботинка. Так ему стало ясно, что главарь, полагаясь на последние сводки от своего шпика, думал увидеть Натана наверху.

Нат колебался. Открыться или сбежать? Попытать ли удачи в лесу? Может, попробовать обойти банду сзади? Он мысленно покачал головой. Какой из него партизан…

– Полминуты осталось! – проревел француз.

Сверху вдруг долетел чей-то тонкий голос.

– Ната здесь нет! Он ушел!

Келли!

Главарь опустил рупор.

– Вранье, – пробубнил он под нос.

– Доктор Фавре, – произнес Коуве, все так же держа руки за головой. – Выслушайте, прошу вас.

Услышав имя, Нат с силой стиснул ружье. Отец не раз рассказывал ему о злодействах Луи Фавре – амазонского душегуба, убийцу многих индейцев, чудовища, которого Карлу Рэнду удалось изгнать из страны ценой невероятных усилий. И вот Фавре опять здесь.

– В чем дело, профессор? – кисло протянул Луи.

– Там, наверху, Келли О'Брайен. Осталась при раненом брате. Если она говорит, что Ната нет с ними, значит, так оно и есть.

Фавре нахмурился и снова взглянул на часы.

– Сейчас проверим. – И прокричал в мегафон: – Десять секунд!

Он протянул руку. В нее немедленно вложили зловещего вида мачете. Его отточенное лезвие сверкало даже в дыму.

Фавре наклонился и приставил тесак острием к горлу Анны Фонг, после чего рупор взревел снова.

– Время истекает, Натан! Я и так расщедрился на целых две минуты. Каждая новая будет стоить жизни кому-то из твоих друзей. Если выйдешь сейчас, все останутся целы. Слово француза и джентльмена! – Он начал последний отсчет. – Пять… четыре…

Нат ломал голову в поисках выхода, любой дельной мысли. Слову Фавре грош цена, в этом сомневаться не приходилось.

– Три, два…

Он еще мог избежать плена.

– Один…

Но не нашел как.

– Ноль!

Натан высунулся из укрытия и шагнул вперед, подняв ружье над головой.

– Ваша взяла, – прокричал он в ответ.

Фавре отвел руку, занесенную над Анной, и выпрямился, вскинув бровь.

– Ну, малыш, и напугал ты меня! Что же ты делал там, один-одинешенек?

По лицу Анны текли слезы.

Нат отшвырнул дробовик.

– Ваша взяла, – повторил он.

Солдаты высыпали вперед, окружая его.

Фавре усмехнулся.

– Как всегда.

Его усмешку исказила дьявольская злоба. Не успел никто оглянуться, как он со всего маху полоснул тесаком по стоявшему сзади пленнику. Брызнула кровь. Голова несчастного отлетела, снесенная начисто.

– Манни! – закричал Нат.

Он упал на колени, уткнулся ладонями в землю.

Обезглавленное тело друга повалилось назад.

Анна вскрикнула и потеряла сознание, рухнув на Коуве.

Стоя к Нату спиной, Фавре наблюдал шок и подавленность на лицах остальных пленников.

– Неужели вы и впрямь решили, будто мсье Азеведо мог ранить мою девушку и уйти безнаказанным? Mon Dieu![7] Вижу, рыцарство у вас не в чести.

Нат заметил, как индианка, стоящая в заднем ряду, тронула порез на щеке.

Фавре обернулся, оказавшись лицом к лицу с Натом. На его белоснежном костюме появилась алая перевязь от крови Манни. Мерзавец постучал по циферблату часов и погрозил Нату пальцем.

– Кроме прочего, Натан, счет вышел. Ты опоздал. Сделка есть сделка.

Нат понуро опустился на землю.

– Манни…

Где-то вдалеке тишину утра прорезал одинокий ягуарий вой, и эхо его гулко пронеслось по долине.

17 Лекарство

17 августа, 16 часов 16 минут

Джунгли Амазонии

Луи руководил последними приготовлениями. Свой запятнанный пиджак он повесил на локоть, засучил рукава. Денек выдался знойный, а скоро здесь станет еще жарче – так жарко, что… Он мрачно усмехнулся, упиваясь видом развалин. Солдат-колумбиец по прозвищу Шрам, завидя его, поспешно вскочил. То был детина поистине гигантского роста и такой же убийственной мощи. Когда-то, служа телохранителем у одного наркодельца, он получил заряд кислоты, предназначавшийся боссу, отчего половина его лица превратилась в корку из зарубцевавшейся ткани. В довершение всего неблагодарный хозяин, которому лицо охранника напоминало о миге близкой кончины, чуть было не пристрелил парня. Луи же, напротив, воздал должное преданности колумбийца. В итоге тот составил превосходную замену Брайлю.

– Шрам, – произнес Фавре вместо приветствия, – сколько еще займет установка зарядов?

– Полчаса, – отчеканил новый «лейтенант».

Луи кивнул и посмотрел на часы. Времени было в обрез, но все шло по плану. Если бы чертов русский не наладил систему и не выслал сигнал, можно было бы насладиться победой без спешки.

Вздыхая, Луи оглядел шеренгу пленников. Восемнадцать – все, как один, на коленях, руки связаны за спиной и примотаны к лодыжкам для пущей безопасности. Сквозь узлы им пропустили по петле, другой конец которой обвивался вокруг шеи, соорудив так называемый «захват-удавку». Чем сильнее будешь выпутывать руки, тем глубже петля врежется в горло.

Несколько пленников уже задыхались на глазах. Остальные жарились на солнце, обильно потея и истекая кровью.

Фавре заметил, что Шрам до сих пор стоит рядом с ним.

– А что, всю деревню уже прочесали? – спросил он. – Бан-али еще есть?

– Только трупы, сэр.

Еще вчера здесь жила сотня с лишним туземцев. Теперь в Амазонии стало одним вымершим племенем больше.

– А что насчет долины? Все осмотрели как следует?

– Так точно, сэр. Единственный спуск с этого плато – через расщелину.

– Отлично, – проговорил Луи. Он уже слышал это во время пыток пленного разведчика бан-али, просто хотел убедиться. – Пройдитесь-ка еще раз по всем точкам. Я намерен убраться отсюда не позже пяти, ясно?

Шрам кивнул, развернулся кругом и быстро зашагал в направлении гигантского дерева. Луи проследил за ним взглядом. Из дупла в основании дерева тем временем выкатили две стальные канистры. После оцепления долины его люди, вооружившись топорами и долотом, взобрались высоко по стволу, наделали желобов в древесине и нацедили так многие литры бесценного сока. Пока выкатывали канистры, Луи, прищуря глаза, наблюдал за трудами другой своей команды, снующей у основания гигантского древа.

Пока все работало слаженно, как часы. Еще бы, у Фавре по-другому не бывало.

Довольный собой, он приблизился к цепочке плененных участников экспедиции, томящихся на полуденном зное.

Чуть поодаль от них расположилась горстка уцелевших туземцев – последних из бан-али.

Луи оглядел добычу. Слишком уж гладко прошла охота, никакого удовольствия. Парочка рейнджеров метала убийственные взгляды. Маленькая азиатка-антрополог наконец совладала с собой и, закрыв глаза, отрешенно шептала молитвы. Коуве держался стоически. Луи остановился напротив последнего пленника.

Взгляд Натана Рэнда был столь же тверд, как у рейнджеров, и вместе с тем содержал нечто особенное – оттенок холодной решимости.

Выдержать этот взгляд было непросто, но Фавре и не думал отводить глаза. В лице Ната он видел отражение его отца: те же рыжеватые волосы, линии скул, форму носа. И все-таки это был не Карл Рэнд. Неожиданно для себя Луи ощутил разочарование. Видеть сына врага у своих ног оказалось не так отрадно, как он предполагал. Вкус победы вдруг сделался пресен.

По сути, Фавре даже в чем-то зауважал Рэнда-младшего. По пути сюда тот проявил недюжинный ум и железную стойкость, включая расправу с его шпионом. Да и здесь перед лицом опасности доказал свою преданность и готовность пожертвовать жизнью ради команды. Похвальные качества, даже для врага.

Один этот взгляд чего стоил – тверже гранита. Такой бывает лишь у тех, кому выпало пережить невыносимое горе. Луи вспомнил приятеля, старика из отеля – там, во Французской Гвиане, уцелевшего в застенках острова Дьявола. Вспомнил, как тот потягивал его бурбон… У парня был этот же взгляд. Не отцовский, другой. И человеком он был другим.

– Что вы с нами сделаете? – спросил Нат – просто, без заискиваний.

Фавре вытащил из кармана платок и отер взмокший лоб.

– Как джентльмен, даю слово, что не убью вас и ваших друзей. И сдержу его.

Нат недоверчиво прищурился.

– Ваша смерть останется на совести американских военных, – печально закончил Луи.

Показалось или он сожалел искренне?

– Как это? – спросил Нат, заподозрив неладное.

Луи покачал головой и сделал два шага к сержанту Костосу.

– Пожалуй, предоставим-ка вашим товарищам ответить на этот вопрос.

– Не знаю, о чем вы, – огрызнулся Костос.

Фавре нагнулся, заглядывая сержанту в лицо.

– Неужели? Хотите сказать, капитан Ваксман не посвятил следующего по званию?

Костос увел взгляд.

– На что это он намекает? – обратился Нат к сержанту. – Костос, дальше нет смысла скрытничать! Если знаете что-то…

Сержант сдался и заговорил, потупя глаза:

– Дело в напалмовых мини-бомбах. Нам было велено разыскать источник чудо-вещества, а затем, после взятия пробы, уничтожить.

Фавре выпрямился, не без злорадства глядя в огорошенные новостью лица. Даже девушка-рейнджер и та выглядела потрясенной. Похоже, в военной среде секреты доступны лишь избранным. Он поднял руку и указал в сторону кучки людей, столпившихся у гигантского дерева, – его личной команды подрывников. Девять оставшихся бомб, казалось, глядели на них девятью черными зрачками на фоне белесой коры.

– Благодаря правительству Штатов здесь достаточно мощи, чтобы разнести в щепки даже такое зеленое чудище.

Костос сидел, понурившись. И было отчего.

– Как видите, – ввернул Фавре, – наши миссии не очень-то разнятся. Отличие только в том, кому достанется прибыль – военному комплексу США или французской фармкорпорации, что, в свою очередь, порождает вопрос: кто сможет гуманнее распорядиться находкой? – Он пожал плечами. – Кто знает? Тогда зададим вопрос по-иному: кому легче направить ее свойства во вред? – Здесь Фавре красноречиво взглянул на сержанта. – Думаю, ответ очевиден.

Все притихли.

Через некоторое время Нат произнес:

– А что будет с Келли и Фрэнком?

Как же, пропавшие члены команды… Фавре не удивился, что именно Нат поднял эту тему.

– За их жизнь можете не волноваться. Они отправятся с нами, – пояснил Луи. – На днях я связался со спонсорами. Так вот, из мсье О'Брайена выйдет отличный подопытный кролик для изучения процессов регенерации. Ученым из «Сен-Савена» не терпится вплотную им заняться.

– А Келли?

– Мадемуазель О'Брайен пойдет вместе с братом – для гарантии его сотрудничества.

Нат побледнел.

За разговором Луи заметил, как его взгляд переметнулся на дерево.

– Отсчет будет идти три часа, то есть до восьми вечера, – помахал Фавре в сторону Ягги.

Он знал, что всем им довелось наблюдать одну такую бомбу в действии. Луи удевятерил ее мощь и теперь смотрел, как пленники один за другим впадают в отчаяние.

– Каньон мы также заминировали, как и единственный выход из него. Все бомбы будут взорваны сразу же по выходе из зоны. Нельзя допустить, чтобы какой-нибудь беглый индеец вас вывел отсюда. Боюсь, шансов выжить не будет, даже если удастся распутать веревки. Огневой шторм выжжет урочище целиком, прикончит весь оставшийся сок, а ночью послужит сигнальным огнем моим вертолетам. Заметем следы и незаметно скроемся.

Пленники, окончательно подавленные, тускло смотрели перед собой.

– Каков план, а? – усмехнулся Фавре.

Откуда-то сзади появился «лейтенант»-колумбиец и встал у Фавре за спиной, даже не взглянув на остальных, словно те были стадом овец.

– Что такое, Шрам?

– Все готово. Эвакуируемся по вашей команде.

– Считайте, что вы ее получили. – Луи еще раз повернулся к веренице связанных мужчин и женщин. – Прошу простить меня – дела не ждут. Засим откланяюсь. Адью!

Уходя, Фавре почувствовал прилив злобной радости при мысли о том, что именно папаша Рэнд предуготовил своему сынку такую погибель. Вот уж действительно, пошел по отцовским стопам.

Эх, видел бы его сейчас старый враг, наверняка жарящийся в пекле…

16 часов 55 минут

Джунгли Амазонии

Нат сидел на земле рядом с друзьями, как и они, оглушенный и раздавленный новостью. У него на глазах наемники готовились к уходу.

Коуве прошептал у его плеча:

– Я вижу, Фавре впрямь уверовал, будто сок Ягги – великая панацея.

Нат осторожно повернул голову, памятуя о шейной петле.

– Теперь не все ли равно?

– Он рассчитывает, что сок победит эпидемию подобно тому, как он лечит увечья. А если это не так?

Нат пожал плечами.

– Что же вы предлагаете?

– Предупредить его, – ответил Коуве.

– С какой стати нам ему помогать?

– Не ему, а всем тем людям, которые сейчас гибнут от эпидемии. Лекарство где-то здесь, я это чувствую. А он уничтожит его, угробит последний шанс остановить проклятие бан-али. Мы обязаны предупредить его.

Нат нахмурился. Он вспомнил смерть Манни, обезглавленное тело друга, упавшее в грязь. Как ни разумно звучали доводы профессора, душа восставала против этой затеи.

– Он все равно не послушает, – произнес Нат, пытаясь найти компромисс между чувством и разумом, подыскать оправдание бездействию. – У Фавре все по графику. Ему остается не больше восьми часов до того, как прибудут военные. Взорвать все и сбежать – на большее он не способен.

– Значит, придется убедить его выслушать, – твердил Коуве.

Со стороны Ягги донесся чей-то оживленный спор. Нат с профессором оглянулись на арочный вход. Вскоре оттуда появилась пара наемников с носилками. Нат узнал собственноручно скрепленные шесты. На них лежал Фрэнк, связанный, как овца на заклание. За носилками шла Келли, держа спутанные руки за спиной. Рядом с ней шагал Фавре со своей индианкой. Шествие замыкали несколько стрелков.

– Вы не знаете, что творите! – отчаянно выкрикивала Келли. – У нас нет гарантии, что сок может вылечить что угодно!

Нат услышал эхо недавнего спора.

Фавре пожал плечами.

– В любом случае «Сен-Савен» заплатит мне задолго до того, как наш спор разрешится. Достаточно одного взгляда на ноги вашего братца… или на то, что от них осталось… чтобы выписать мне миллионы немедленно.

– А что будет с теми, кто умирает? Старики, дети – о них вы подумали?

– Что мне за дело? Мои родители давно умерли, детей я не нажил.

Уже готовая взорваться, Келли вдруг увидела на земле горстку пленников. Она вспыхнула, глянула в спины тридцати с лишним наемникам, покидающим долину, потом снова посмотрела на товарищей.

– Что происходит?

– А, вы о своих друзьях… Они остаются.

Келли перевела взгляд на кольцо бомб на дереве, на друзей, на лицо Ната.

– Вы… Не можете же вы бросить их здесь!

– Почему же? – отозвался Фавре. – Еще как могу.

Келли запнулась. Ее голос звучал глухо от слез.

– Тогда позвольте хотя бы попрощаться.

Фавре вздохнул с деланным недовольством.

– Так и быть. Только быстро.

Он схватил ее за плечо и вывел из строя. За ними шли индианка и четверо телохранителей. Фавре поставил Келли перед линией таких же, как она, пленников.

При ее виде у Ната защемило сердце. Лучше бы она просто прошла мимо, не оборачиваясь. По лицу пленницы катились слезы. Келли задержалась перед каждым товарищем и попросила простить ее – так, словно она одна была виновата во всем. Нат едва слушал, стараясь удержать в памяти ее образ, зная, что увидеться больше не суждено. И вот она прижалась щекой к профессору Коуве. Последним в ряду сидел Натан. Келли посмотрела на него и упала на колени.

– Нат…

– Тсс, – шепнул он с печальной улыбкой. Их тайное слово, напоминание о ночи вдвоем. – Тсс.

Келли снова расплакалась.

– Я слышала о Манни, – проговорила она. – Мне так жаль…

Нат закрыл глаза и пригнул голову.

– Если выпадет шанс, – сказал он вполголоса, – убей эту французскую сволочь.

Она наклонилась к Нату, коснувшись щекой его щеки.

– Обещаю, – шепнула Келли ему на ухо.

С виду – ни дать ни взять тайная клятва влюбленных.

Нат повернул голову и поймал ее губы. Пусть себе смотрят. Он целовал ее в последний раз. Келли встретила поцелуй, все еще всхлипывая от слез.

Потом ее оттащили прочь, рывком подняли на ноги. Фавре стальной хваткой вцепился ей в руку.

– Сдается мне, тут не только профессиональные отношения, – насмешливо протянул он.

Внезапно Фавре привлек Келли к себе и впился ей в губы. Она вскрикнула удивленно и негодующе. Негодяй тут же отшвырнул ее к своей индианке, утирая кровь.

Келли его укусила!

– Будь спокоен, Натан, – прошипел он. – О твоей девушке я позабочусь как следует. – Он оглянулся на Келли и свою подругу. – Уж мы с Тшуи не дадим ей скучать. Верно, милая?

Индейская ведьма вплотную приблизилась к пленнице и, подняв один из ее локонов, принюхалась.

– Гляди-ка, Тшуи уже заинтересовалась.

Нат порывался наброситься на негодяя, сражаясь с веревкой.

– Мразь, – шипел он, задыхаясь в тугой петле.

– Спокойствие, мальчик. – Луи отступил назад, прижав Келли за плечи. – Она в надежных руках.

Слезы бессилия катились по щекам Ната одна за другой. Вместо дыхания из его груди вырывался сдавленный хрип. Веревка струной врезалась в горло, но он не сдавался. Если уж уготована смерть, то не все ли равно, как умереть – в петле или пламени?

Перед глазами у него потемнело, по краям замигали искры…

– Брось, Нат, – шикнул на него Коуве.

– Зачем?

– Пока жив, надежда всегда остается.

Нат обмяк в своих путах, не находя в профессорских словах ничего, кроме пораженчества.

Очень скоро дышать стало легче. Он смотрел вослед уходящей банде, точнее, провожал взглядом Келли. Вот она обернулась в последний раз, у опушки, и через миг пропала из виду.

Все молчали, за исключением Анны, нашептывавшей молитву. Несколько индейцев сзади затянули что-то скорбное, другие рыдали. Так они и сидели, уже ни на что не надеясь, пока палящее солнце над ними медленно катилось к закату. Каждый вздох, каждый всхлип приближал их к неминуемой смерти.

– Что же он нас просто не пристрелил? – пробормотал сержант Костос.

– Не его метод, – ответил профессор. – Он хочет замучить нас ожиданием, чтобы мы взмолились о смерти. Любит медленные пытки, гад.

Нат закрыл глаза, чувствуя себя уничтоженным.

Часом позже к югу от них прогремел оглушительный взрыв. Открыв глаза, Нат увидел толстый столб дыма и каменной пыли, взметнувшийся в небо.

– Завалили расщелину, – сказала Каррера на другом конце ряда.

Нат отвернулся. Отголоски взрыва слышались еще несколько секунд и только потом стихли. Все теперь ждали последнего взрыва – того, что убьет их и выжжет долину дотла.

В нависшем тягостном молчании Нат вдруг услышал явственный всхрап, донесшийся откуда-то с опушки. Всхрап ягуара.

Нат и Коуве переглянулись.

– Тор-Тор? – спросил Натан, загоревшись надеждой.

Зашелестела листва, и наружу высунулась морда гигантской кошки. Но не той, что привел с собой Манни.

Огромный, черный как смоль ягуар выступил на поляну, втягивая носом воздух и щерясь в голодном оскале.

17 часов 35 минут

Джунгли Амазонии

Келли старалась идти вровень с носилками. Сподручные Фавре, казалось, не знали устали, маршируя по джунглям нижнего каньона, словно машины из мяса и костей. Сама Келли, шедшая налегке (камень на сердце – не в счет), спотыкалась на каждом шагу.

Фавре задал нелегкий темп. Ему хотелось пораньше добраться к болотному озеру и укрыться в прибрежном лесу – прежде чем полыхнет верхний каньон.

– А там только жди – вояки слетятся, как мухи на кучу дерьма, – предупредил Фавре. – Уходить надо далеко.

Еще Келли удалось подслушать пару фраз на испано-португальском арго, которыми перебрасывались наемники, в промежутках между кряхтением и руганью. Фавре радировал вперед и договорился, чтобы моторки встретили его на реке. День перехода, и они быстро пустятся дальше.

Перво-наперво от них требовалось благополучно прийти к месту встречи, что предполагало известную долю спешки. Поэтому к отстающим, в том числе и Келли, француз был беспощаден. Мерзавец присвоил себе кнут Манни и прохаживался вдоль своего каравана, словно погонщик рабов, то и дело хлеща провинившихся. Один такой удар пришелся по спине Келли, когда она, потрясенная взрывом в ущелье, рухнула на колени. От отчаяния ноги не слушались ее, Келли была не в силах двинуться с места. И тут плечо вспыхнуло болью. Кнут разорвал ей рукав и полоснул по коже. С тех пор она изо всех сил старалась не падать.

– Келли… – заговорил Фрэнк с носилок.

Она нагнулась к нему.

– Мы прорвемся, – пролепетал брат в полузабытьи.

Как он ни протестовал, Келли все-таки впрыснула ему димедрол перед выносом из лечебницы. Ей совсем не хотелось, чтобы Фрэнк страдал от тряски.

– У нас все получится.

Келли кивнула, жалея, что не может взять его за руку. Даже Фрэнка, накрытого одеялом, накрепко привязали к носилкам. Он еще раз попытался кое-как подбодрить сестру.

– Нат и остальные… они обязательно выберутся… найдут способ… спасти…

Последние его слова унесла непреодолимая дрема.

Келли оглянулась. Почти все небо загораживало зеленое покрывало, но дымовой столб от обвала, преградившего путь между каньонами, еще просматривался. Она не сказала брату о зарядах в доисторической роще. Товарищи уже ничем не смогут им помочь.

На ходу Келли буравила взглядом спину главаря.

Все ее чаяния свелись лишь к одному – мести. Она убьет Фавре, как обещала Нату, даже если погибнет сама.

17 часов 58 минут

Джунгли Амазонии

Черный ягуар неспешно выступил на поляну. Нат узнал его, точнее, ее – самку-вожака стаи, чье коварство стоило жизни стольким его товарищам. Видимо, она одна уцелела, не попробовав яда, после чего инстинкт привел ее в места появления на свет.

– Час от часу не легче, – проворчал Костос сквозь зубы.

Бестия разглядывала связанных пленников, будто бекон на прилавке. Без отпугивающего камуфляжа даже бан-али рисковали быть съеденными. Черная покровительница, сотворенная Яггой для их защиты, показала звериный оскал.

Припав к земле, самка кралась к обездвиженным людям, нервно подергивая хвостом.

Вдруг над черным поджарым плечом мелькнула рыжая вспышка. В тени великанши из джунглей выскочил Тор-Тор. Маленький и бесстрашный, он обежал ее и бросился к Нату и остальным. От такого проявления кошачьей привязанности Натан повалился на землю. После гибели хозяина встреча со старыми знакомыми заметно ободрила зверя, принесла долгожданное утешение.

Нат прохрипел сквозь удавку:

– Молодец… молодчина, Тор-Тор.

Черная самка попятилась, зачарованная странным зрелищем.

Тор-Тор прильнул к боку Ната, ища не то ласки, не то ощущения привычного порядка вещей. Ничего этого Натан не мог ему дать, пока были связаны руки, зато родил дельную мысль. Он перекатился на другой бок (удавка врезалась еще сильнее) и протянул путы ягуару. Тор-Тор понюхал веревки.

– Давай, перегрызи их, – уговаривал Нат, встряхивая связанными руками, – и я почешу тебе шкуру, олух ты этакий.

Тор-Тор лизнул руку и уткнулся Натану в плечо.

Нат проворчал от досады, потом посмотрел за спину. Черная самка бесшумно приблизилась к нему и коротким рыком отогнала Тор-Тора.

Нат замер. Чудище принюхалось к руке, которую лизнул Тор-Тор, и окинуло Натана прежним проницательным взглядом. Нат был уверен: самка явственно ощущала ужас в лежащей перед ней жертве.

Он тут же вспомнил, как она отхватила Фрэнку обе ноги одним-единственным броском.

Великанша склонила голову к его рукам и ногам, заворчала. Нат почувствовал, как его поддернули кверху, и захрипел. Горло сдавило невыносимо. Он вдруг задумался, успеет ли задохнуться прежде, чем его съедят, и взмолился, чтобы успеть. Однако вместо этого его бросило на землю. Нат инстинктивно съежился и только тут понял, что руки свободны. Не теряя времени даром, он откатился в сторону и сел, глядя на разодранные веревки, свисающие с запястий. Самка освободила его! Он начал вытаскивать голову из петли. Все это время великанша не сводила с него глаз. Тор-Тор потерся о ее необъятный бок, явно выражая признательность, и подошел к Нату. Тот наконец ослабил петлю и отшвырнул прочь. Связанные ноги подождут – сперва надо поблагодарить друга.

Тор-Тор наскочил на него, уткнулся лбом в грудь. Нат поскреб у него за ушами и услышал довольный рокот мурлыканья.

– Вот молодец, постарался…

Ягуар испустил тихий жалобный вой.

Нат поднял его морду и заглянул в янтарные кошачьи глаза.

– Я тоже любил Манни, – шепнул он.

Тор-Тор, сопя, обнюхал его лицо.

Нат вытерпел, не отстранился, а стал приговаривать что-то успокаивающее. Наконец Тор-Тор отошел назад так, что Нат смог распутать лодыжки.

Черная самка уселась чуть дальше Тор-Тора. Вероятно, ягуар набрел на нее после гибели Манни и привел сюда. Догадка биолога подтвердилась – между молодыми ягуарами действительно развилась некая связь. Быть может, их общее горе – по хозяину и по родной стае – укрепило ее еще больше.

Нат встал и освободил Коуве. Вместе развязали остальных. Через минуту Нат спохватился, что распутывает руки и ноги Дакии, индейцу, повинному в травле их отряда саранчой и пираньями. Впрочем, Нат решил не ворошить прошлое. В конце концов, индеец защищал свой народ, и, как оказалось, не зря. Нат помог ему встать, озирая дымящиеся руины – все, что осталось от деревни. Так кто был настоящими варварами в джунглях?

Дакии стиснул Ната в объятиях.

– Рано благодарить, – отвечал Натан.

Оставшихся бан-али мало-помалу освободили, но не их он имел в виду. Больше всего сейчас его занимал заминированный ствол в кольце девяти круглых бомб.

Мимо прошел сержант Костос, потирая покрасневшие запястья.

– Пойду разведаю, нельзя ли отключить детонаторы. Каррера попробует отыскать спрятанное оружие.

Нат кивнул. Освобожденные бан-али сгрудились возле двух ягуаров. Те блаженно развалились в тени, игнорируя зрителей. Нат все же заметил, что самка, прищурившись, пристально следит за происходящим. Даже сейчас она не оставляла своей вахты.

Вскоре компанию пополнили Анна и Коуве.

– Освободиться мы освободились, а что дальше? – спросил профессор.

Нат тряхнул головой.

Анна стояла, сцепив на груди руки.

– Что случилось? – спросил Нат, отмечая ее хмурый взгляд.

– Все этот Зейн. Если выживем – ноги моей больше не будет в «Теллуксе».

Нат не сдержал улыбку.

– Что ж, тогда мое заявление будет лежать рядом с вашим.

Спустя минуту-другую возвратился Костос. Вид у него был по обыкновению мрачный.

– Все мины в оплетке и перенастроены так, что обезвредить их невозможно. Отключить таймер или убрать детонаторы я не могу.

– Неужели ничего нельзя сделать? – недоумевал Коуве.

Рейнджер покачал головой.

– Должен признать, лягушатник свое дело знает. Постарались на славу, черти.

– Сколько осталось?

– Чуть меньше двух часов. Таймеры выставлены на восемь.

Нат покосился на дерево.

– Тогда либо придется искать другой путь из долины, либо прятаться здесь.

– О втором можете забыть, – сказал Костос. – Надо будет рвать когти отсюда, и чем дальше – тем лучше. Даже без учета тех бомб, что Фавре зарыл в роще, девятерых крошек хватит, чтобы спалить все плато целиком.

Здесь Нат перебил его.

– А где Дакии? Может, он знает выход отсюда?

Коуве показал на основание Ягги.

– Пошел проведать шамана.

Нат кивнул, вспомнив несчастного, которому Зейн всадил пулю в живот.

– Пойдемте посмотрим, вдруг Дакии скажет нам что-нибудь ценное.

Анна и Коуве отправились с Натом. Костос отмахнулся.

– Я лучше еще раз проверю заряды. Глядишь, придумаю что.

Едва Нат вошел внутрь дерева, как его окутал тот же мускусный сладковатый аромат. Узор из голубых отпечатков ладоней уводил их все выше и выше.

Коуве шел вровень с Натом.

– Знаю, вопрос неуместный, и все-таки: как быть с заразой?

– Если найдем способ выбраться, – ответил Нат, – будем до упора собирать местные растения – авось повезет, попадется то, что нам нужно. Ничего другого не остается.

Коуве выглядел удрученным, словно ждал большего, но не наплел что возразить.

Да и что будет проку, если лекарство отыщется, а сами они сгорят заживо?

Виток за витком поднимались они к верхушке дерева. Вдруг до них долетел звук приближающихся шагов. Нат и Коуве переглянулись. Кто-то спускался.

Потом из-за поворота вылетел Дакии – запыхавшийся и словно взволнованный чем-то. От неожиданности он шарахнулся в сторону и быстро затараторил по-своему. Даже Коуве не успевал разбирать то, что он говорил.

– Не так быстро, – сказал Нат.

Дакии схватил его за руку.

– Сын вишва, твоя идти.

Он тянул Ната вверх по туннелю.

– Как там ваш шаман?

Дакии затряс головой.

– Его живет. Однако больной, крепко больной.

– Отведи нас к нему, – попросил Нат.

Индеец с готовностью внял просьбе, после чего они резво припустили наверх. Не прошло и минуты, как четверка показалась в лечебнице.

В одном из гамаков Нат тотчас увидел шамана. Он еще дышал, хотя выглядел очень неважно. Кожа сделалась бледной до желтизны и лоснилась от пота – у индейца начался жар. Да, верно, «крепко больной».

Едва они подошли, раненый сел на кровати, что, судя по всему, причинило ему нестерпимую боль. Шаман замахал на Дакии, как бы отсылая его с поручением, а затем воззрился на Ната. Глаза индейца лихорадочно блестели, но взгляд все же был ясным.

Нат обратил внимание на обрывки веревок под гамаком. Выходит, Фавре связал шамана, невзирая на смертельную рану.

Индеец ткнул рукой в сторону Ната.

– Твоя вишва… как отец.

Нат собрался возразить. Ну какой из него шаман? Но тут Коуве одернул его.

– Скажи «да», – нажимал профессор.

Нат осторожно кивнул, положившись на его интуицию.

Шаман принял ответ с нескрываемым облегчением.

– Хорошо, – проговорил он.

Вернулся Дакии, неся в руках кожаный кошель и пару тростинок. Он протянул принадлежности вождю, но тот был чересчур слаб, поэтому остальное Дакии выполнял сам по его указаниям.

Сперва следопыт взял кошель.

– Кожа с мошонки ягуара, – прокомментировал Коуве.

– Надо думать, последний писк моды, – буркнул Нат.

Дакии расширил отверстие. Внутри оказался некий ярко-красный порошок. Шаман стал пояснять со своего гамака. Коуве переводил, хотя Нату удалось понять кое-что самому.

– Он назвал порошок али-не-Ягга.

– «Кровь Матери», – сообразил Нат.

Увидев, как Дакии набивает концы соломинок порошком, Коуве обернулся к Нату.

– Догадываешься, что сейчас будет?

Нат знал ответ почти наверняка.

– Это вроде эпены, наркотика яномамо.

Годами работая с разными общинами яномамо, Нат не раз удостаивался приглашений на церемонии с его употреблением. «Эпена» в переводе с их языка значит «солнечное семя». Этот мощный галлюциноген шаманы применяли, чтобы войти в контакт с миром духов. По преданиям, снадобье призывало из джунглей хекура – человечков, которые передавали шаманам свои медицинские знания. Когда его попробовал Нат, все, что он испытал, – это сильнейшую мигрень и головокружение. К тому же сам способ употребления его отнюдь не вдохновил. Порошок нужно было втягивать через нос.

Дакии вручил по тростинке шаману и Нату. Раненый вождь поманил Натана к себе, веля присесть у его гамака. Нат подчинился.

Коуве решил предостеречь его.

– Шаман при смерти и знает об этом. Поэтому ритуал, который он предлагает, не простой. Думаю, он хочет возложить на тебя заботы о племени, деревне и Ягге.

– Но я не могу их принять! – оглянулся на профессора Нат.

– Придется. Как только ты станешь шаманом, тебе откроются все тайны бан-али. Улавливаешь, о чем речь?

Нат набрал воздуха в грудь и кивнул.

– Лекарство.

– Вот именно.

Он подошел к гамаку и присел на колени.

Шаман показал ему, что нужно делать. Как оказалось, ритуал почти в точности повторял эпеновую церемонию яномамо. Индеец поднес начиненный порошком конец тростинки к носу, а Нату велел положить в рот ее свободный конец. Со второй соломиной поступили противоположным образом – Нату достался «заряженный» конец, а шаману – пустой. В ходе ритуала они должны были одновременно выдуть порошок друг другу в нос.

Шаман поднял руку. Оба сделали глубокий вдох – и…

Индеец махнул.

Нат резко дунул в тростинку, крепясь перед ударом по собственным носовым пазухам. Но не успел он даже выдохнуть до конца, как наркотик свалил его с ног.

Нат рухнул навзничь. В голове пронесся огненный вихрь, напоследок полыхнув ослепляющей болью. Ощущение было такое, словно в череп ему угодила граната. Комната завертелась с ошеломляющей быстротой. Нат потерял чувство опоры. Перед ним вдруг разверзлась бездонная пропасть, и вот он уже падал в нее, несся вниз, кувыркался во тьме… Тьма отчего-то казалась сияющей. Кто-то далекий окликнул его, а он даже не чувствовал губ, чтобы ответить.

Наконец его падающее тело ударилось о какую-то потустороннюю твердь, разбив ее вдребезги. Тьма треснула, как угольно-черное стекло, осколки распались и сгинули. Осталась лишь тень в форме стилизованного деревца. Она как будто вырастала над темным холмом. Нат повис сверху и стал смотреть. Деревце менялось на глазах, становилось отчетливей: появлялся объем, вырастали листочки – черные, как сама ночь, мутовки ветвей, гроздья орехов…

Ягга.

Затем из-за холма показались чьи-то крохотные силуэты. Странные существа вереницей взбирались на холм, направляясь к одинокому дереву.

«Хекура», – подумал Натан сквозь транс.

Стоило ему подплыть ближе, как фигурки сделались четче, подобно дереву, и вскоре он понял, что ошибался. То были не человечки, а звери самых разных мастей и размеров – обезьяны, ленивцы, крысы, крокодилы, ягуары… Некоторых он даже не смог определить. Среди фигурок животных попадались и люди – мужчины и женщины. Каким-то шестым чувством Нат знал, что и это не хекура. Процессия прошла к дереву, внутрь дерева. Силуэты смешались с его черной тенью. Что с ними стало? Должен ли он, Нат, пойти следом?

Но вот они вышли опять, появились с другой стороны, претерпев поразительную перемену. Там, где была чернь, пробивалось сияние. Лучащиеся силуэты окружили волшебное древо. Люди и твари, оберегающие Мать.

Паря в воздухе, Нат чувствовал: время ускорило бег. Он видел, как люди то и дело возвращались к древу, когда их сияние меркло. Плоды дерева, съеденные, возрождали свет, и люди снова занимали место в хороводе детей Ягги. Ритуал обновления многократно повторялся.

Вскоре видение потускнело, как старая кинопленка, стало мутнеть и постепенно растворилось в изначальной тьме.

– Нат? – позвал чей-то голос.

Но чей? Он бросился искать, но тщетно – со всех сторон по-прежнему разливалась чернота.

– Нат, ты меня слышишь?

– Да, только где ты?

– Если слышишь, сожми мою руку.

Нат потянулся на голос, выискивая невидимого собеседника.

– Молодец. Теперь открой глаза.

Он сделал усилие.

– Не старайся. Просто открой их.

Тьма снова треснула. Яркий свет ослепил Ната. Он судорожно глотал воздух и не мог надышаться. Голова лопалась от боли. Подняв слезящиеся глаза, он увидел над собой лицо друга, который поддерживал его сзади за плечи.

– Нат, ты с нами?

Он откашлялся и кивнул.

– Как самочувствие?

– А как по-вашему?

Ната зашатало, едва он попытался подняться.

– Что ты там видел? – спросил его Коуве. – Ты бредил.

– И пускал слюну, – добавила Анна, усаживаясь рядом.

Нат вытер рот.

– Галлюциногены-алкалоиды… вызывают слюнотечение.

– Так что ты видел?

Нат тряхнул головой. Очень зря – голову словно пронзило гвоздем.

– Долго я был в отключке?

– Минут десять, – отозвался профессор.

– Минут?! Я думал, прошло десять часов, а то и дней.

– Что случилось?

– По-моему, мне было видение насчет лекарства от болезни.

Коуве сделал большие глаза.

– Что?!

Нат рассказал об увиденном.

– Из моего сна стало ясно, что именно плоды дерева поддерживают жизнь и здоровье людей этого племени. Животные в них не нуждаются, а людям они необходимы.

Коуве кивнул и прищурился, обдумывая услышанное.

– Стало быть, дело в орехах.

Профессор замолк ненадолго, затем не спеша заговорил:

– Как писал твой отец, сок этого дерева чрезвычайно богат изменчивыми белками-прионами, способными усовершенствовать всякий вид, с каким они вступят во взаимодействие, тем самым создавая дереву лучших защитников. Однако совершенство обходится дорогой ценой. Дереву невыгодно, чтобы его питомцы разбредались, поэтому вместе с раздачей даров оно осуществляет свой собственный механизм подстраховки. Животным, возможно, внушается инстинкт, чтобы держаться поблизости. Одних привязывает предковая территория, другими можно повелевать с помощью особых веществ, вроде порошков-феромонов для пираний и саранчи. Но людям, существам с интеллектом, требуется нечто большее, чтобы остаться и жить рядом с деревом. Людям приходится регулярно питаться его плодами, подавляющими патогенную активность прионов. Молоко орехов Ягги, по-видимому, содержит некий антиприон, предотвращающий появление вирулентных частиц.

Анну будто замутило.

– Значит, бан-али остались здесь не из чувства долга – их поработили!

Коуве потер виски.

– Бан-йи. Рабы. Да, индейцы ничего не преувеличили. Хоть раз испытав на себе чудотворное действие сока, человек не мог уйти далеко без риска для жизни. Если не съесть после этого плод, прионы примут вирулентную форму и поразят иммунную систему жертвы, вызывая лихорадку со смертельным исходом или бурное опухолеобразование.

– Оборотень, – пробормотал Нат.

Коуве и Анна удивленно повернулись к нему.

– Келли так объясняла природу прионов. В одной форме они безобидны, но стоит им изменить структуру, как из них образуются патогенные частицы. Что-то похожее происходит при коровьем бешенстве.

Коуве кивнул.

– Молоко плодов Ягги, видимо, «консервирует» прион в его безопасной форме. Как только молоко перестают принимать, белок нападает, убивая хозяина, и передается всем, кого «носитель» встретит. В любом случае дерево только выигрывает. Оно будто хочет сохранить себя в тайне. Если пленник сбежит, все, с кем он столкнется, умрут от заразы, как по цепочке.

– И свидетелей не остается, – добавил Нат.

– Вот именно.

Нат почувствовал себя в состоянии подняться. Коуве поддержал его.

– Меня больше волнует другой вопрос: почему мне привиделось именно это? Может, наркотик дал волю моему подсознанию, которое и решило проблему? Или это шаман как-то общался со мной… Наркообусловленная телепатия, что ли?

– Нет. – Лицо Коуве посуровело. – Только не шаман.

Вождь бан-али лежал в гамаке, подняв глаза к потолку. Из обеих его ноздрей текла кровь. Индеец не дышал. У его ног сидел Дакии, уронив голову на грудь.

– Он умер мгновенно. Судя по всему, обширный инсульт. – Коуве взглянул на Ната. – Что бы ты ни пережил, шаман к этому не причастен.

Нат с трудом ворочал мозгами. До него не сразу дошел смысл сказанного.

– Значит, это мое подсознание, – ответил он. – Как только я увидел эти гроздья, то, помню, подумал, что орехи похожи на плоды ункарии томентозы, известной в народе как кошачий коготь. Индейцы применяют их против вирусных, бактериальных, иногда даже раковых заболеваний. До сих пор я не замечал этого совпадения. Может, наркотик помог моему подсознанию преодолеть интуитивный барьер.

– Возможно, ты прав, – сказал Коуве.

Нат расслышал нотки неуверенности в его тоне.

– Чем еще можно это объяснить?

Коуве нахмурился.

– Пока ты был без сознания, я разговаривал с Дакии. Порошок али-не-Ягга берется из корней этого дерева. Высушенный и измельченный корневой тяж.

– Ну и?

– Что, если твой сон не был навеян подсознанием? Что, если ты видел некое предварительно составленное послание от самого дерева? Инструкцию, если можно так выразиться: ешьте плоды и останетесь здоровы. Коротко и ясно.

– Вы шутите.

С учетом всего здесь увиденного – животных-мутантов, заново отросших конечностей, людей на службе у растения – я не усомнился бы в том, что это дерево способно на все.

Нат покачал головой.

Анна наморщила лоб.

– Возможно, профессор прав. Лично я не представляю, как дереву удается производить прионы, соответствующие ДНК разных, притом многочисленных видов. Одно это непостижимо. Откуда дереву знать, что следует вырабатывать? Да и где ему было взять генетический материал, матрицу?

Коуве обвел жестом лечебницу.

– Древо возникло еще в палеозойскую эру, когда суша представляла собой царство растений. Его предки, быть может, являлись свидетелями становления наземной фауны и, вместо того чтобы бороться с животными, включали их в свой жизненный цикл, подобно виденному нами муравьиному дереву.

Профессор развивал теорию все дальше и дальше. Через некоторое время Нат понял, что уже не слушает его, а размышляет над словами Анны. Действительно, где дереву было взять генетический материал? Вопрос не давал Нату покоя. Каким образом Ягга научилась вырабатывать целую гамму видоспецифичных прионов?

Нат вспомнил свой сон: вереница зверей и людей исчезает внутри дерева. Были ли то просто символы или нечто большее? Куда они уходили? Нат понял, что смотрит на Дакии, сидящего у гамака. Неизвестно, что помогло, то ли последействие наркотика, то ли всплеск подсознания, однако Нат начал догадываться, что за место он пытается отыскать.

Али-не-Ягга. Кровь Ягги, добытая из ее корней.

Нат сконцентрировал взгляд на Дакии. Он вспомнил, как индеец, сияя, описывал участь его отца. «Отправился питать корни».

Ноги сами повели Ната к индейцу.

Коуве осекся на полуслове.

– Нат, что ты…

– Кое-что в этой истории не складывается. – Нат кивнул на Дакии. – И я, кажется, знаю, кто может мне помочь.

Он подошел к коленопреклоненному индейцу. Дакии поднял глаза. По его лицу текли слезы. Потеря вождя оказалась для него тяжелым ударом. При приближении Ната он поднялся на ноги.

– Вишва, – произнес он, склонив голову в знак повиновения преемнику шамана.

– Сожалею о твоей потере, – сказал Нат, – но нам надо поговорить.

Коуве вызвался помогать с переводом, однако Нат и сам уже неплохо перемежал слова яномамо английскими и вполне мог вести беседу.

Дакии указал на постель, утирая глаза.

– Его звал Даку. – Туземец прижался ладонью к груди умершего. – Он моя отец.

Нат закусил губу. Ему следовало догадаться. Теперь, когда Дакии рассказал об этом, он заметил черты сходства между ними. Нат положил руку на плечо сыну вождя, так как сам знал, каково это – потерять отца.

– Мне очень жаль, – повторил он, теперь уже с большим чувством.

– Спасибо, – кивнул Дакии.

– Твой отец был удивительным человеком. Мы все будем скорбеть по нему, но сейчас нам грозит смертельная опасность. Ты поможешь?

Дакии склонил голову.

– Твоя вишва. Твоя говорить – моя делай.

– Мне нужно, чтобы ты отвел меня к корням дерева, туда, где оно берет пищу.

Дакии вскинул голову. В его лице читались тревога пополам с недоверием.

– Тише, – шепотом предупредил Коуве. – Ты коснулся святыни.

Нат отмел его наставления и положил руку на грудь.

– Я теперь вишва. Я должен видеть корни.

Проводник закивал головой.

– Моя показать.

Он посмотрел на усопшего – напоследок – и повернул в сторону выхода.

Они начали долгий спуск книзу туннеля. Анна и Коуве шептались позади Ната, оставив его с мыслями наедине. Натан снова вспомнил о сходстве между спиральным ходом внутри Ягги и меткой бан-али. Что еще могла она представлять? Может, конфигурацию молекулы приона, как предположила Келли? Неужели растение и человек могли сообщаться между собой, делить воспоминания? После того что Нат пережил под воздействием снадобья, он уже не мог запросто отмахнуться от этой, последней возможности.

Кто знает, может, метка символизирует и то и другое – истинную сущность Ягги.

Нат со спутниками спускался все дальше.

– Кто-то идти, – произнес Дакии, останавливаясь.

Потом и Нат его услышал – топот ног, то глуше, то четче.

Из-за поворота появилась знакомая фигура.

– Рядовая Каррера, – сказал Коуве.

Девушка кивнула, задыхаясь от долгого бега по наклонному полу туннеля. Нат заметил, что оружие снова было при ней.

– Меня прислали за вами. Разузнать, нашли ли вы выход с плато. Сержанту Костосу не удалось обезвредить взрывчатку.

Нат только сейчас понял, что за всеми свалившимися на него откровениями он позабыл спросить о самом важном – запасном выходе из долины.

– Дакии, – обратился к проводнику Нат. – Нам нужно знать, нет ли здесь потайного пути в нижнюю долину. Ты что-нибудь знаешь об этом?

Для объяснения пришлось активно жестикулировать и просить помощи у Коуве.

Пока профессор переводил, Каррера недоуменно посмотрела на Ната.

– Вы что, до сих пор не переговорили? – прошипела она. – Чем же вы здесь занимались?

– Нюхали зелье, – ответил профессор невпопад и снова сосредоточился на диалоге с туземцем.

Дакии, кажется, наконец начал вникать.

– Уходить? Почему? Стоять здесь.

Он показал на ноги.

– Мы не можем, – выдохнул Нат.

– Ему не объяснишь про бомбы и про то, что долина вот-вот вспыхнет. Это выше его понимания, – произнесла Анна у его плеча.

– Значит, будем стараться, – ответил Нат. Затем он обратился к Каррере: – Пока передайте сержанту, что нам необходимо запасти как можно больше орехов с этого дерева.

– Орехов?

– Объясню позже. Просто сделайте, как я сказал. Очень прошу.

Она кивнула, отворачиваясь.

– Не забывайте, ребята: время уходит!

С этими словами она многозначительно взглянула на них и удалилась.

Нат посмотрел на Дакии. Как сказать человеку, что его родина вот-вот исчезнет с лица земли? Нелегкое это дело. Нат вздохнул.

– Давайте вернемся к корням.

Спускаясь, они с Коуве обступили индейца с боков и стали осторожно посвящать его в суть происходящего. По мере того как доходило сообщение, смущенное лицо Дакии все больше перекашивалось от ужаса. Он стал запинаться, словно новость давила на него тяжким грузом.

К тому времени они прошли весь спиральный туннель и очутились в галерее синих отпечатков. Свет, пробивавшийся через арку входа, приобрел медовый оттенок. Стало быть, закат уже близок и срок их подходит к концу.

– Нет ли другого выхода из долины? – повторил вопрос Нат.

Дакии указал на слегка вогнутую стену с декором из голубых отпечатков, в которую упирался спиральный туннель.

– Через корни. Мы идти через корни.

– Да, я хочу посмотреть корни, но как насчет выхода?

Дакии воззрился на него.

– Через корни, – повторил он.

Нат наконец догадался. Выходит, два задания свелись к одному.

– Веди нас.

Дакии подошел к стене, глядя поверх отпечатков, затем подобрался к самому крайнему, почти у угловой стены туннеля. Он приложил свою ладонь к отпечатку и с силой нажал. Стена вдруг целиком повернулась на центральной оси, открывая новый отрезок туннеля, уходящий под землю. Нат поднял глаза, вспоминая, как странно выглядели проводящие каналы в тупике коридора. Вот она – потайная дверь! Все это время разгадка была у него перед носом. Даже отпечатки на стенах будто бы представляли единственный отпечаток на знаке бан-али, охранявший двойную петлю – символ главного корня.

Анна вытащила из кармана фонарик. Нат похлопал по куртке, но фонаря не нашел. Видимо, потерял где-то. Анна передала ему свой, давая понять, кому идти первым. Нат подошел к двери. Мускусный запах дерева поднимался оттуда, как пар из могилы, стылый и насыщенный влагой. Нат собрался с силами и протиснулся в проем.

18 Последний час

19 часов 1 минута

Джунгли Амазонии

Пока шайка Фавре устраивалась на отдых, ее предводитель поглядывал на часы. Еще час – и в долине забушует огненный шторм. Луи поднял глаза на заболоченное озеро, отливающее в свете заходящего солнца тусклым серебром.

Времени было предостаточно. Свернув вдоль берега на юг, где и лес гуще, и больше протоков, они легко затеряются в зарослях. В этом Фавре не сомневался.

Он вздохнул, и в этом вздохе облегчение мешалось с ностальгией. Дальше все пойдет по накатанному. У него всегда оставался некий осадок в душе от удачно пройденной миссии. Что-то вроде депрессии после бурной ночи с подругой. Он даже готов был отказаться от будущей безбедной жизни в Кайенне, только бы вернуть азарт этих трех дней.

– Се ля ви, – сказал он себе. – Впрочем, на мой век приключений достанет.

Небольшой переполох за спиной вынудил его оглянуться.

Он увидел, как двое мужчин опрокинули Келли навзничь. Третий с руганью катался по земле, держась за ширинку.

Луи собрался было выяснить, в чем дело, но Шрам его опередил, вздернув хнычущего часового на ноги.

– В чем дело? – потребовал Луи.

Шрам ткнул пальцем в зачинщика.

– Педро хотел залезть к девчонке под блузку, а она его лягнула.

Фавре усмехнулся, приятно удивившись. Его рука легла на рукоятку кнута у пояса.

Он направился к Келли, которая теперь сидела, поджав ноги. Один из молодчиков схватил ее за волосы, запрокинув голову и обнажив длинную шею. Келли огрызалась сквозь зубы, выслушивая гнусные намеки похитителей.

– Пусть встанет, – произнес Луи.

Наемники не рискнули ослушаться. Келли рывком поставили на ноги. Фавре снял панаму.

– Прошу извинить его за отвратительное обхождение. Больше этого не повторится, уверяю.

Подтянулись и остальные.

Келли фыркнула.

– В следующий раз точно евнухом сделаю!

– Не сомневаюсь. – Луи велел своим людям отойти в сторону. – Однако наказывать – это моя привилегия.

Он похлопал по свернутому кнуту, которым однажды уже проучил ее. Теперь настала очередь другого.

Фавре развернулся и выхватил кнут. В тишине сумерек раздался свист и хлопок.

Педро вскрикнул, хватаясь за левый глаз. Между пальцев хлынула кровь.

Луи повернулся к толпе.

– Пленников не трогать. Вам ясно?

Последовал гул раболепного согласия и многочисленные кивки, после чего кнут был водворен на место.

– Кто-нибудь, помогите ему с глазом.

Фавре оглянулся и увидел подругу, стоящую напротив Келли с поднятой рукой. Приглядевшись, он заметил, что индианка намотала на палец ее огненно-золотой локон.

«Вот оно что, – догадался Луи, – рыжие волосы. Таких в коллекции Тшуи еще не бывало…»

19 часов 5 минут

Джунгли Амазонии

Освещая фонариком путь, Нат заметил, что туннель за «дверью отпечатков» сильно походил на основной, только стены его были немного шершавыми. По мере спуска маслянистый запах сделался густым до дурноты.

Бок о бок с Дакии они провели Анну и Коуве вниз. Там туннель скоро сузился, его витки ложились все ближе и ближе, из-за чего они чуть не наступали друг другу на пятки.

– Должно быть, мы внутри главного корня, – пробормотал Нат под нос.

– И направляемся под землю, – добавил Коуве.

Нат кивнул. Еще несколько ярдов по кругу – и деревянные стены кончились, под ногами появилась скальная порода, перемежающаяся полосами чистой земли. Пол был слегка покатым – дальше туннель шел параллельно боковым корням.

Дакии вытянул руку вперед и продолжил спуск. Нат слегка оробел. Стены подземного хода поросли странным лишайником, испускавшим слабое свечение. Запах мускуса перебивал все и вся, но теперь к нему примешался аромат прелой листвы. Дакии заторопился.

Нат с Коуве переглянулись. Профессор пожал плечами. «Ну что ж, вниз так вниз».

Боковой корень, проходивший над их головой, разделился. Вместе с ним разделился и главный ход, образовав несколько дочерних. С потолка свисали занавеси корневых волосков. Они еле заметно колыхались – туда-сюда, словно от дыхания ветерка, гуляющего по туннелю. Вот только никакого ветерка не было.

Вскоре потолок сделался ниже, и Нат шваркнулся об него макушкой. Белесые корешки тотчас вплелись ему в волосы, цепляясь, подтаскивая к себе. Нат вырвался и с опаской направил луч фонаря кверху.

– Что случилось? – спросил Коуве.

– Корни пытались меня схватить.

Коуве поднял ладонь кверху, и тонкие нити оплели его пальцы, словно щупальца. Профессор брезгливо отдернул руку.

Нату приходилось встречать, как разные растения Амазонии реагируют на прикосновение: свертывают тронутые листья, выстреливают семенами-летучками, закрывают цветы… Однако увиденное здесь казалось непривычно зловещим.

Нат шарил фонариком по тропинке. Дакии опередил их, углубившись на несколько ярдов в проход. Ему приходилось подгонять остальных, чтобы не отставали. Поравнявшись с туземцем, Нат стал рассматривать корни, которые вдруг взялись множиться, ветвиться и переплетаться во всех направлениях. На протяжении туннелей то тут, то там начали попадаться отверстия, ведущие в крошечные камеры, где корни разрастались клубком, пронизанным нитевидными выростами-волосками. Эти каморки напомнили Нату азотсодержащие клубеньки, служащие многим растениям источником дополнительного питания.

Дакии остановился напротив одной такой ниши. Нат осветил ее фонарем. Что-то застряло там, в неряшливой клети, свитой из корней и их щупальцевидных отростков. Нат подался вперед – рассмотреть поближе. Несколько волосков тут же выгнулись ему навстречу, вертясь и ощупывая окрестности, словно тараканьи усы.

Натан отстранился. Внутри корневого кома, спеленатая, как муха в паучьем коконе, висела большая летучая мышь – крылан.

Зрелище не из приятных.

Коуве сунулся посмотреть вслед за ним и наморщил нос.

– Оно питается мышью?

– Не думаю, – произнес голос Анны из-за спины. – Пойдемте, кое-что покажу.

Они повернулись. Анна присела у другой ниши, даже больше прежней, но точно так же оплетенной корнями.

Нат заглянул туда с фонарем. Среди корней покоилась большая пегая кошка.

– Пума, – произнес Коуве над ухом.

– Смотрите, – сказала Анна.

Они уставились на зверя, не зная, чего ожидать. Вдруг пума пошевелилась – ее грудная клетка поднялась и опала на выдохе. Движение показалось Нату неестественным, скорее механическим. Анна повернулась к товарищам.

– Она живая.

– Не понимаю, – произнес Нат.

– Можно посветить?

Анна протянула руку.

Нат передал ей фонарик. Антрополог быстро проверила содержимое остальных ниш, в том числе и в соседних ответвлениях туннеля. В итоге подборка животных оказалась весьма впечатляющей: оцелот, тукан, мармозетка, тамарин, муравьед, даже несколько змей и ящериц и, как ни странно, форель. Все они, подобно пуме, дышали или подавали другие признаки жизни, включая рыбу, подрагивающую жабрами.

– Они здесь поодиночке, – заметила Анна, оглядывая лабиринт коридоров сияющими глазами. – И живые. У них что-то вроде анабиоза.

– К чему вы клоните?

Анна обернулась.

– Мы находимся в своеобразной биокладовой, библиотеке генетического кода. Мне видится, здесь Ягга и берет материал для фабрикации прионов.

Нат повернулся кругом, озираясь на извилины и перекрестки ходов. Мысль казалась настолько фантастичной, что не умещалась в голове. Дерево копило и держало здесь животных, училось на них, чтобы потом выработать соответствующий прион и контролировать вид с его помощью. Живая, дышащая лаборатория.

Коуве вцепился Нату в плечо.

– Твой отец.

Нат обернулся в недоумении.

– А при чем здесь…

И замер, как молнией пораженный. Да, его отца принесли в жертву дереву, но не зарыли в землю – осознал Нат, еле держась на ногах от потрясения. Нет, его превратили в придаток этой жуткой лаборатории!

– Светлая кожа и манеры чужестранца делали твоего отца уникальным в глазах бан-али, – вполголоса произнес Коуве. – Ни они, ни Ягга не хотели потерять его генетическое наследие.

Нат обратился к Дакии. От волнения он едва сумел выдавить пару слов.

– Мой… мой отец. Ты знаешь, где он?

Дакии кивнул и воздел руки.

– Он служить корню.

– Да, но где именно? – Нат ткнул в первую попавшуюся нишу с висящим там черным ленивцем. – В каком месте?

Дакии наморщил лоб и завертелся на месте, пытаясь сориентироваться.

Нат затаил дыхание. Здесь должны быть сотни туннелей, тысячи ниш. В такой спешке обыскать их все не удастся. Но мог ли он уйти, зная, что отец где-то рядом?

Вдруг индеец выбрал один из туннелей и уверенно зашагал по нему, зовя за собой остальных. Те бросились следом, продвигаясь все глубже под землю, в хитросплетение галерей и ходов. Каждый вздох давался Нату все тяжелее – не от тошнотворного запаха, источаемого древом, а от гнетущей тревоги. Пускаясь в путь, он ни минуты не верил в то, что отец может быть жив. Зато теперь Нат брел, сам не свой от волнения, то загораясь надеждой, то впадая в уныние. Что-то он отыщет?

Дакии помедлил у развилки и пошел влево, но, сделав пару шагов, тряхнул головой, возвратился и выбрал другой путь – направо. Нат чувствовал, как к горлу подступает крик бессилия. Дакии вел их по новому коридору, бормоча себе под нос. Наконец он остановился у одной просторной ниши и вытянул руку.

– Отец.

Нат выхватил у Анны фонарь, упал на колени. Пытливые волоски тут же обвились вокруг его запястья, но он их как будто не замечал.

Свет фонаря выхватил из темноты чье-то тело, оплетенное коконом из корней. Нат устремил на него луч. На землистом полу, скорчившись в позе эмбриона, лежал обнаженный человек, больше похожий на призрака: бледный, длиннобородый, волосы переплелись с корнями. Нат попытался разглядеть его черты на обросшем лице. Он начинал сомневаться, что перед ним действительно тот, кого он так долго искал.

Пока Нат смотрел, человек резко, как робот, вдохнул и выдохнул, сдувая с губ корневые волоски. До сих пор жив!

Нат обернулся.

– Я должен вытащить его оттуда.

– Это ваш отец? – спросила Анна.

– Труд… трудно сказать.

Нат указал на костяной нож у Коуве за поясом. Профессор вытащил его и передал Натану.

Нат поднялся и полоснул по висячим корням.

Дакии вскрикнул и бросился наперерез, но Коуве удержал его.

– Не тронь его, Дакии.

Нат прорубался сквозь одревесневшие прутья корней, образовавшие внешний покров камеры. Ему начало казаться, будто он очищает от шелухи гигантский орех: из-под первого слоя выглянула более тонкая оплетка из мелких корней и волосков. Расчистив себе путь, Нат увидел, что корни проросли в самое тело, как в землю. Видимо, так Ягга поддерживала в донорах жизнь – питала, обеспечивала жизнедеятельность органов, выводила отходы.

Нат колебался. Что, если он навредит спящему или, того хуже, убьет его, если отсечет все вросшие корни? Если человек находится в некоем анабиозе, вмешательство может вызвать сбой в системе жизнеобеспечения.

Тряхнув головой, Нат принялся перерезать корешки. Риск того стоил, ведь оставь он человека здесь, и тот наверняка сгорит вместе с деревом.

Как только все путы были отсечены, Нат бросил нож, взял тело за руки и выволок в проход. Последние волоски-щупальца оторвались – Ягга отпустила своего пленника.

Оказавшись в туннеле, Нат бросился к лежащей на полу фигуре. Бывший узник хрипло втягивал воздух и кашлял. Большая часть корневых волосков выползла из его тела и отпала, подобно пиявкам. Из отверстий, оставленных более толстыми корнями, сочилась кровь. Внезапно человека скрутила судорога – тело выгнулось дугой, голова запрокинулась. Нат подхватил его на руки, не зная, что делать. Коуве поспешил на подмогу – удержать пострадавшего, чтобы тот не поранился еще больше. После минуты непрерывных конвульсий тело в последний раз дернулось и обмякло.

Лишь после того, как грудь пленника Ягги снова заходила вверх-вниз, Нат смог вздохнуть с облегчением. Затем человек заморгал и уставился на него. Тысячу раз Нат уже встречал этот взгляд… у своего отражения.

– Ты, Нат? – спросил человек сиплым голосом.

– Отец!

Нат припал к его груди.

– Мне это снится? – прохрипел Рэнд-старший.

От потрясения Нат не мог вымолвить ни слова. Он приподнял отца – исхудавшего, весом не больше подушки и усадил на полу. Да, дерево питало его, но лишь настолько, чтобы не дать ему умереть.

Коуве нагнулся помочь.

– Как себя чувствуешь, Карл?

Отец Ната мельком взглянул на профессора переменился в лице, вспомнив товарища.

– Коуве? Боже, какими судьбами?

– Долгая песня, дружище. Сейчас нам надо вытащить тебя из этой проклятой норы.

Вместе с Натом они подхватили Карла Рэнда под руки и помогли ему подняться. От долгого заточения в подземелье он не мог передвигаться иначе, как опершись на спины друзей.

Нат не сводил с отца глаз, по его щекам текли слезы.

– Папа… – запнулся он.

– Знаю, сын, – хрипло ответил отец и закашлялся.

И хотя сейчас было не время для сантиментов, Нат не мог больше молчать. Невысказанные слова терзали его с того самого прощального вечера перед началом последней экспедиции.

– Я люблю тебя, папа.

Отцовская рука стиснула его плечо. Толика любви и привязанности, дорогой сердцу жест. Знак родства.

– Нужно забрать остальных, – произнесла Анна. – И двинемся подальше отсюда.

– Нат, может, вы останетесь здесь? – предложил Коуве. – Отдохнете, а мы заберем вас на обратном пути.

Дакии помотал головой.

– Нет. Сюда не возвращаться. – Он помахал в сторону. – Другой путь идти.

Нат нахмурился.

– Мы должны держаться все вместе.

– Я, кажется, еще стою на ногах, – хрипло вторил его отец, оглядываясь на каморку среди корней. – Наотдыхался уже.

Коуве молча кивнул.

Они начали подниматься к поверхности. Коуве вкратце обрисовал положение. Карл Рэнд слушал молча, все больше и больше повисая на спинах друзей. Не сдержался он только раз, когда Коуве дошел до Фавре и его злодеяний.

– Грязный выродок!

Нат усмехнулся, уловив в его голосе искру былого огня.

Поднявшись на поверхность, они сразу поняли, что рейнджеры даром времени не теряли.

Всех бан-али построили вместе, снабдив каждого рюкзаком, полным орехов и боеприпасов.

Нат с отцом оставались у входа, пока Коуве рассказывал о том, что они видели внизу.

– Дакии говорит, запасной выход лежит по ту сторону одного из туннелей.

– Стало быть, лучше поторопиться, – заключил Костос. – У нас не больше получаса в запасе, а убежать надо далеко, как можно дальше.

Подошла Каррера с «бейли» на плече.

– Все готово. Пара дюжин ореховых гроздей и четыре канистры сока.

– Тогда отчаливаем, – скомандовал Костос.

19 часов 32 минуты

Джунгли Амазонии

Петляя по корневым ходам, Коуве старался не отставать от Дакии, то и дело оглядываясь назад, на смешанную толпу туземцев и белых. Видя, как Костос помогает Нату с отцом, профессор пожалел, что не соорудил носилок, поскольку даже минута промедления могла стоить им жизни. Костос посчитал туннель хорошим укрытием от взрыва, особенно от огневого вихря, хотя и опасался за сохранность лабиринта.

– Здешние скалы пронизаны и раскрошены корнями. Взрыв может вызвать обвал и похоронить нас всех заживо. Лучше оказаться снаружи до того, как заряды взорвутся.

И они побежали – не столько ради себя, сколько ради всего человечества, унося в рюкзаках судьбы тысяч, если не миллионов людей – связки орехов Ягги, чье содержимое могло бы «усмирить» опасные молекулы прионов, избавив мир от новой чумы.

Они не имели права сгинуть в подземелье.

Коуве опять оглянулся на пеструю компанию. Тьма коридоров, мерцающие лишайники, жуткие камеры с законсервированными образцами… Было от чего волноваться. На такой глубине стены и потолок совершенно обросли корнями. Они петляли, срастались и разрастались, куда ни кинь взгляд. Вездесущие корневые волоски проникали в проем коридора, извиваясь и норовя оплести все, до чего смогут дотянуться. Туннель стал походить на ожившую меховую муфту, взъерошенную и неугомонную.

Те, кто шел следом за Коуве, казались не спокойнее его самого, включая индейцев. Скоро вереница мужчин и женщин скрылась за поворотом подземного хода. Каррера шла последней. На ходу она то и дело оборачивалась, приглядывая за Тор-Тором и самкой гигантского ягуара. Нату пришлось повозиться, прежде чем он сумел заманить огромных кошек под землю.

– Я его здесь не брошу, – решительно заявил Нат. – Манни взял с меня слово.

Едва Тор-Тор оказался в туннеле, как черная самка протиснулась вслед за ним. Каррера держала оружие наготове. Кто знает, вдруг эта бестия вздумает перекусить?

Дакии останавливался на каждом перекрестке. И хотя Костос ворчал на него, двигаться быстрее было бы опасно, ведь ничего не стоило заблудиться в таком лабиринте. Оставалось надеяться, что индейца не подведет память.

Наконец Дакии выбрал дорогу и повел остальных. Туннель продолжал углубляться. Коуве глянул на потолок, пытаясь определить уклон туннеля. Должно быть, сотню ярдов вглубь они уже прошагали и подбирались к следующей… Как ни странно, воздух не стал более затхлым, а наоборот, посвежел.

Через несколько минут туннель выровнялся и, сделав резкий поворот, открылся в необъятную пещеру. Отверстие туннеля приходилось посередине между полом и сводом пещеры. От него по уступу на ближайшей стене тянулась узкая тропка, на которую и ступил Дакии. Коуве двинулся следом, дивясь представшей взору картине. Пещера была поистине огромной, не меньше полумили в диаметре. Посередине ее пронизывал исполинский, толщиной с гигантскую секвойю, корень – словно колонна, подпиравшая свод и вросшая подножием в землю.

– Опять главный корень Ягги, – проронил Нат, подходя с остальными. – Похоже, мы шли по спирали.

От центрального корня брали начало тысячи более тонких артерий-корней, каждая из которых тянулась к своему коридору.

– Тут, должно быть, их многие мили, – сказал Коуве. Он осмотрел главный корень. Казалось, гигант в белой коре наверху казался карликом по сравнению с собственной подземной частью. – Только представьте себе число видов, заточенных где-то здесь, застывших вне времени!

– Наверное, Ягга веками собирала свои образцы, – пробормотал старший Рэнд над ухом у сына.

– А то и дольше, – вставил Коуве. – Может статься, еще с той поры, когда появились эти горы.

– Значит, в палеозое, – пробормотал Нат. – Только представьте, кого молено встретить в наглей биологической кладовой!

– То есть кто там живет до сих пор, – прибавила Анна.

Коуве передернуло от такой заманчивой и в то же время жуткой мысли. Он махнул Дакии, веля продолжать путь. Смотреть на доисторический корень становилось все невыносимей, да и времени не оставалось. Мир не мог ждать.

Вслед за Дакии они потянулись по каменному желобу, который опоясывал пещеру по горизонтали. Проводник подвел их к другому отверстию – одному из бесчисленных входов в лабиринт галерей и ходов. И хотя пещера осталась позади, в мыслях Коуве был еще там, пытаясь постичь ее тайну. Он немного отстал и скоро оказался рядом с Натом и Карлом, которого с другой стороны поддерживал рейнджер.

– Помнится, в годы занятия антропологией, – начал Коуве, – я часто встречал мифы, связанные с деревьями. О матери-защитнице, хранительнице мира и кладезе мудрости. Вот я и спросил сам себя: мог ли человек столкнуться с ней еще раньше?

– Что вы хотите сказать?

– Это дерево наверняка не единственное в своем роде. В прошлом, вероятно, существовали другие такие же. Может быть, в мифах первые люди попытались донести до нас опыт взаимодействия с этим видом. – Профессор заметил сомнение в глазах Ната и поспешил продолжить: – Взять для примера Древо познания добра и зла из Эдемского сада. Его плоды содержали в себе все познания о мире, но вкусившего их ожидало проклятие. Параллели можете провести сами. А когда я увидел Карла среди корней, это напомнило мне другой библейский сюжет. В тринадцатом веке некоему монаху-постнику было видение о том, как один из Адамовых сыновей, Сиф, смог вернуться в Эдем. Там юноша видел Древо познания – белое дерево, сжимавшее в корнях, как в когтях, тело Каина. Кое-где корни даже впились в его плоть.

Нат нахмурился.

– Как видите, аналогия практически полная, – заключил Коуве.

Несколько ярдов Нат молча мерил шагами коридор, явно переваривая услышанное. Потом наконец произнес:

– Может, так оно и было. Туннель в стволе Ягги – нерукотворный, естественный ход. Ходы эти возникали по мере роста дерева. Получается, предки дерева многократно сталкивались с людьми и эволюционно выработали такую структуру для нужд своих обитателей?

– Да, как муравьиное дерево приспособилось к сосуществованию с муравьями, – поддакнул Коуве.

Тут отец Ната тоже подал голос.

– А как же эволюция бан-али, их генетическое усовершенствование? – сипло осведомился он. – Случалось ли подобное прежде? Могло ли древо сыграть решающую роль в становлении человека? Не потому ли мы помним о нем только из мифов?

Коуве наморщил лоб. Так глубоко он пока не копал. Профессор оглянулся поверх голов на гигантского ягуара, крадущегося позади. Если Ягга сумела повысить интеллект зверя, не могла ли она давным-давно сделать то же с людьми? Возможно ли, чтобы предок такого вот дерева даровал человечеству разум? Брр… Профессор содрогнулся.

Все надолго замолкли.

По пути Коуве мысленно восстанавливал историю долины. Дерево Ягга росло здесь, веками накапливая образцы в своих корневых полостях – заманивало мускусным ароматом, предлагало убежище, а потом ловило и размещало в отдельных нишах-ячейках. И вот в долину пришел человек… Случайно забредшая сюда община яномамо обнаружила чудесное дерево с полым стволом и целительным соком. Попавшие в плен яномамо так же верно, как прочие виды, превратились в прислужников Ягги, позже названных бан-али. С тех пор люди, скорее всего, сами отводили животных к корням для обновления ее генетической базы данных.

Не найди экспедиция эту долину – что ждало бы мир? Новый вид человека, чего опасался Карл после рождения ребенка Джеральда Кларка, или нечто похуже – химеры вроде саранчи и пираний?

Коуве покосился на извивы коридора за спиной и даже обрадовался, когда вспомнил, что всему этому суждено сгореть в пламени.

Дакии что-то крикнул издалека, указывая на боковой коридор. Оттуда исходило слабое свечение. До путников долетел глухой рев.

– Мы у выхода, – проговорил Коуве.

19 часов 49 минут

Джунгли Амазонии

Нат спешил, как только мог, с ослабевшим отцом на плече.

Сержант Костос с другого бока беспрестанно бубнил про себя, отсчитывая секунды до взрыва.

Только бы не задело.

Беглецы устремились к сияющей впереди полосе света. Очень скоро рев перерос в оглушительный грохот. За поворотом замаячил выход из туннеля, и они наконец смогли разглядеть источник шума.

Путь наружу преграждал ниспадающий водный поток. Его струи серебрились под яркими звездами и луной.

– Похоже, туннель пробивает скалу посередине, между верхним и нижним плато, – догадался Коуве.

Ведомые Дакии, они подошли к отсыревшему устью туннеля. Вода с грохотом обрушивалась вниз, мимо каменного уступа. Туземец указал куда-то вниз и вбок. Ступеньки! На узком пятачке между водопадом и стеной обнаружилась мокрая, высеченная в камне лестница. Ее крутые пролеты зигзагом сбегали в долину.

– Всем пригнуться! – завопил Костос. – Сейчас быстро вниз, но по моему крику лечь и держаться за все, что попадется под руку.

Дакии остался с сержантом, чтобы вести свой народ самому.

Коуве решил помочь Нату вести отца. Они осторожно, насколько позволял темп, спускались по ступенькам. Остальные ждали своей очереди на уступе, поэтому надо было спешить.

Нат увидел, как Костос отправил Карреру за ними, и тоже начал спускаться. Наконец из отверстия в скале показались две кошки. Ягуары вырвались на уступ, радуясь избавлению от гнетущей затхлости подземелья. Нат тут же позавидовал их цепким когтям.

– Осталась минута, – проронил Коуве, прихрамывая под тяжестью друга.

Они припустили быстрее. От дна ущелья их пока отделяло добрых четыре этажа – высоко падать.

Затем сквозь рев падающей воды пробился резкий окрик:

– Ложись! Сейчас жахнет!

Нат помог спуститься отцу, затем сам бросился навзничь. На миг подняв голову, он увидел, как все, кто с ним был, распластались на голых камнях. Затем Натан упал вниз лицом и стал нашептывать молитву.

И грянул взрыв. Собственно, звук оказался не громче салютного залпа, зато остальные эффекты более чем впечатляли. Казалось, разверзлись врата преисподней, и в долине воцарился ад.

Стена пламени вырвалась на полмили за край их ущелья, а раскаленный газовый купол поднялся в небо на все полторы. Там порыв ветра растрепал его и начал сгонять с высоты. Под кромкой ущелья возник огненный вихрь, и, если бы не туман водопада, беглецы сварились бы заживо. Впрочем, и водопад оказался ненадежным защитником. Взрывная волна качнула его поток и обрушила тонны воды на ступени. Люди еле удержались.

Вскоре вниз с водой посыпались горящие обломки. К счастью, самые крупные куски проносило мимо уступа, где приютились беглецы, хотя один вид деревьев, объятых пламенем и с треском срывающихся в ущелье, наводил панику.

Едва жар вокруг развеялся, Костос прокричал вниз:

– Идем дальше. Берегитесь падающих обломков!

Нат подобрал под себя ноги и встал. Один за другим поднимались и остальные, ошарашенно озираясь.

Прорвались!

Глядя, как все заспешили по лестнице, Нат присел рядом с отцом.

– Пойдем, папа. Здесь нельзя оставаться.

Уже взяв отца за руку, он почувствовал, как земля загудела, затряслась мелкой дрожью.

Нат почуял нутром: надвигалось что-то недоброе. Что за…

– Ложись! Всем срочно пригнуться! – заорал он, закрывая собой отца.

Второй взрыв оглушил их. Нат взвыл от боли. Рвануло так, что, казалось, скала вот-вот обрушится и раздавит их своим весом. Из устья туннеля над головой вырвался огненный столб, пробив полосу водопада. Беглецов обдало раскаленным паром.

Нат вытянул шею. Из туннеля полыхнуло еще раз, а потом и еще. На потрескавшейся скале то там, то сям возникали язычки пламени – все, как один, жутковато-голубого цвета.

Земля не переставала содрогаться. Нат заслонил отца, навалившись на него сверху.

Сверху посыпался град из камней и осколков. Деревья с корнями взмывали подобно ракетам, чтобы с грохотом обрушиться на нижнее плато.

И снова все стихло.

Во время камнепада никто не смел шевельнуться. Водный поток защитил их опять, отражая обломки или снижая скорость падения, так что те, кого иначе поджидала неминуемая смерть, отделались легкими ссадинами.

Спустя пару минут Нат поднял голову – оценить размер бедствия – и заметил Коуве, стоящего позади отца. Профессор был бледен и выглядел подавленным. Он повернулся лицом к Нату и заговорил, с трудом подбирая слова:

– Анна… когда ты крикнул… я не успел… не сумел подхватить ее вовремя. – Он невольно заглянул за край пропасти. – Она сорвалась.

Нат закрыл глаза.

– Боже правый.

Вокруг раздавались плач и рыдания – не одну только Анну сбросило взрывом с уступа. Нат упал на колени. Его отец, бледный как мел, закашлял и перекатился на бок. В крови и ушибах, путники побрели вниз по выщербленным ступеням.

Еще немного – и они стояли у подножия водопада, обдаваемого холодными брызгами. Как выяснилось, трое из бан-али встретили смерть на каменных плитах под лестницей.

– Откуда же взялся второй взрыв? – удивлялся Костос.

Нат вспомнил зловещее синее пламя. Чтобы проверить догадку, он попросил одну из канистр с соком Ягги и, выдавив крупную каплю, поднес к ней зажигалку Карреры. Капля немедленно вспыхнула тем же синим огнем.

– Горючее, – пояснил Нат. – Вроде копала. Все дерево занялось, как римская свеча. От верхушки до самых корней, судя по землетрясению.

Поредевший отряд погрузился в скорбное безмолвие.

Каррера первой нарушила тишину.

– Что будем делать?

Нат ответил ей:

– Первым делом рассчитаемся с мерзавцами. За Манни, за Олина, Анну и всех бан-али.

– Но у них ружья, – возразил Костос, – а у нас один только «бейли». К тому же их чуть ли не втрое больше.

– Плевать. – Голос Ната был хладнокровен, как никогда. – Главное, преимущество теперь на нашей стороне.

– Это еще почему? – полюбопытствовал Костос.

– Они думают, что мы взорвались.

19 Полночная битва

23 часа 48 минут

Джунгли Амазонии

У Келли щипало глаза от набегающих слез. Она даже не могла утереть их, так как руки были связаны за спиной. Ее притянули к опоре навеса из пальмовых листьев, выстроенного для защиты от дождя. На вечерней заре небо заволокло тучами, стало накрапывать. Потом на лес опустилась настоящая ночь – непроглядная и густая, на радость бандитам.

– Чем темнее, тем лучше для нас, – потирал руки Фавре.

Они вовремя добрались к южной оконечности болота и обосновались в глухих прибрежных зарослях.

Однако ни тьма, ни расстояние не скрывали алого зарева, разгорающегося в северной стороне, как если бы солнце решило не дожидаться утра. Келли видела и огненный шар, и пылающие обломки, летящие во все стороны… Вместе с долиной умерла ее последняя надежда. Все кончено. Остальных больше нет.

Сразу после взрыва Фавре погнал отряд еще быстрее. Он был уверен, что правительственные вертолеты уже мчатся к пожарищу – так сказать, по горячим следам. Однако над головой у них было все то же небо, а в лесу – та же тишина. Ни прожекторов, ни рокота винтов – ничего. Может, сигнал Олина так и не дошел по назначению? А может, вертолеты вылетели с опозданием. Так или иначе, рисковать Фавре не собирался. Никаких фонарей – только «ночные бинокли». О Келли, конечно же, никто не побеспокоился. Оступаясь и падая в темноте, она в кровь сбила колени и порвала штаны. Стража откровенно потешалась над ее неловкостью. Из-за связанных рук ни одно ее падение не обходилось без ссадин. Ноги скоро разболелись. На раны летела мошка и москиты, изводя ее укусами и непрерывным гудением, и нечем было их согнать. Некоторое облегчение принес дождь и небольшой привал. Весь этот час Келли смотрела на вспыхивающее зарницами небо и молилась о чуде: только бы друзьям удалось выжить.

А бандиты праздновали победу. Фляги с выпивкой пошли по рукам, тосты и похвальба перемежались доверительным шепотком – отщепенцы делились планами на добычу. (Самой актуальной была тема борделей.) Среди них прохаживался Фавре, следя, чтобы веселье не превращалось в неконтролируемую попойку. До встречи с моторками еще было шагать и шагать.

О Келли на время забыли, так что она смогла собраться с мыслями и оглядеться. Фрэнка спрятали под другим навесом в центре лагеря. Вся охрана разошлась, кроме обезображенного «лейтенанта» по прозвищу Шрам, который разговорился с другим наемником. Оба то и дело прикладывались к фляжке. Потом к ним приблизился кто-то третий, кого Келли не сразу узнала сквозь пелену дождя. То была Тшуи, индианка. Она по-прежнему разгуливала нагишом, как будто не замечая дождя, зато наконец сняла с шеи веревку с головой Де Мартини. «Боится намочить свою гадость», – с отвращением подумала Келли.

Завидев дикарку, собеседник Шрама поспешил улизнуть, как делало большинство наемников в подобных случаях. Ее определенно побаивались. Даже Шрам и тот вышел из-под навеса и пристроился под соседней пальмой. Женщина вынырнула из дождя и присела рядом с Келли. У нее в руке был рюкзак, который она тотчас положила на землю и молча принялась обшаривать. В конце концов на свет был извлечен крошечный глиняный горшочек. Когда же владелица открыла его, Келли увидела внутри густую желтоватую мазь. Знахарка подцепила снадобье пальцем и потянулась к ней. Келли попыталась отбиться, но индианка вцепилась ей в щиколотку стальной хваткой, а другой рукой растерла зелье по ее разбитому колену. Жжение и боль моментально унялись. Келли перестала сопротивляться и позволила женщине смазать вторую ногу.

– Спасибо, – поблагодарила Келли, не зная, чем заслужила такую милость. Скорее всего, решила она, ее просто хотят подлечить перед следующим марш-броском. Так или иначе, ей полегчало.

Индианка снова зарылась в рюкзак и достала свернутый рулоном холщовый лоскут, затем осторожно расправила его на сырой земле. В узких кармашках – один к одному – хранился ее стальной и костяной инструментарий. Оттуда Тшуи извлекла длинный серповидный нож, один из пяти аналогичной формы, и наклонилась с ним к Келли.

Келли отпрянула вновь, и вновь ведьма ее удержала – схватила за волосы на затылке, оттянув голову кзади. Индианка оказалась чертовски сильной.

– Что ты делаешь?

Вместо ответа Тшуи приложила вогнутый край лезвия ко лбу Келли, у линии роста волос. Потом убрала его, взяла следующий из кривых ножей и приставила к макушке пленницы.

Келли осенила жуткая догадка: ее измеряли!

Тшуи, как видно, подбирала инструмент, которым будет снимать с ее черепа кожу! Изуверка тем временем продолжала замеры, вынимая всяческие иглы и шила и прикладывая к подбородку, щеке, носу Келли. Те, что подходили по длине, она выкладывала по правую руку. Ряд инструментов продолжал пополняться – в ход шли кинжалы, проколки, искривленные костяные шипы.

Внезапно какой-то звук, вроде легкого покашливания, заставил их обернуться. Келли высвободила голову и, изловчившись, отталкиваясь ногами, попыталась отползти как можно дальше от ведьмы. От одного ее пинка жуткие орудия разбросало по пыли.

За порогом стоял Фавре.

– Пока Тшуи здесь вас развлекала, мадемуазель О'Брайен, – он шагнул под навес, – я вел переговоры с вашим братом на предмет кое-каких сведений, касающихся ЦРУ, а именно тех, которые помогли бы нам избежать столкновения сейчас и в дальнейшем. Думаю, «Сен-Савен» будет не против, если их пациент окажет мне эту услугу. Правда, я не имею права причинять ему боль – мои спонсоры этого не одобрят. Они покупают только здоровых морских свинок, и притом недешево.

Фавре опустился и заглянул Келли в лицо.

– А вы, ма шери, дело другое. Поэтому, как ни печально, придется продемонстрировать нашему дорогому Фрэнку то, как Тшуи умеет обращаться с гостями. Не стесняйтесь, прошу вас. Не надо сдерживаться – пусть послушает, как вы кричите. А когда Тшуи вернется и вручит ему ваше ухо, братец наверняка станет сговорчивее. – Он поднялся. – Однако прошу извинить меня. Я не большой любитель подобных зрелищ.

Здесь Фавре отвесил ей легкий поклон и скрылся в дождливой ночи.

У Келли похолодело в груди. Надо было спешить. Сжимая в руке крошечный ножик, подобранный мгновением раньше из разбросанного арсенала Тшуи, она торопливо перерезала веревки, которыми была привязана к стойке навеса.

Индианка тем временем выудила из рюкзака несколько повязок – видимо, чтобы обернуть Келли голову после «ампутации» уха. Теперь Келли не сомневалась, что ее будут пытать до тех пор, пока не выжмут из Фрэнка всех сведений без остатка, после чего просто вышвырнут за ненадобностью. Только она этого не допустит. Лучше погибнуть от пули, чем в пыточных муках. А Фрэнку, если Фавре не соврал, они не станут вредить, по крайней мере до прибытия в лаборатории «Сен-Савена».

Келли отчаянно пилила веревки. Чтобы как-то прикрыть свои усилия, она одновременно брыкалась и вскрикивала (что, впрочем, почти и не было притворством).

Тшуи повернулась к ней с кривым кинжалом в руке.

Путы не поддавались.

Индианка склонилась над жертвой и опять рывком запрокинула ей голову. Сверкнул занесенный кинжал.

Келли из последних сил боролась с веревкой. По ее щекам текли слезы.

Внезапно в ночи раздался леденящий душу вой, исполненный звериной ярости.

Тшуи замерла, остановив нож в дюйме от уха пленницы. Склонив голову, она вглядывалась в темноту леса. Наступил решающий миг. Келли с силой расправила плечи. Последние нити веревки лопнули. Едва индианка повернула голову, Келли с размаху всадила нож ей в руку. Тшуи взвизгнула и повалилась от неожиданности.

Келли вскочила на ноги и прыжком перемахнула через порог – в лес. Не чувствуя боли от бушующего в крови адреналина, она понеслась со всех ног и вдруг налетела на кого-то, кто вышел ей навстречу из-за дерева. Чьи-то руки сгребли Келли в охапку. Подняв голову, она увидела ухмыляющуюся перекошенную рожу. Шрам – вот о ком она забыла в переполохе! Келли силилась вырваться, но без оружия у нее не было шансов. Бандит схватил ее поперек туловища и, сдавив горло, поволок в лагерь.

Тшуи сидела на земле, оборачивая плечо повязками, предназначавшимися для уха пленницы. Взгляд, брошенный в Келли, пылал лютой ненавистью. Келли перестала сопротивляться.

Страннейшая вещь: едва она сделала это, Шрам вздрогнул и разжал руки. Опешив, Келли упала на колени и обернулась. Ее звероподобный конвоир рухнул лицом в грязь. Сквозь волосы на затылке проглядывал какой-то осколок, вонзившийся в голову. Тонкий сияющий диск!

Келли мгновенно узнала его. Пока она всматривалась в черноту леса, лагерь несколько раз оглашался предсмертными вскриками. Было видно, как наемники заваливаются набок или сползают, привалившись к дереву, пораженные пернатыми дротиками – кто в шею, кто в грудь. Некоторые тела продолжали содрогаться в конвульсиях. Яд не щадил никого. Келли оглянулась на обмякший труп лейтенанта наемников. Этот диск…

Находка окрылила ее. «Господи, они еще живы!»

Когда она повернулась к навесу, индианки и след простыл. Скорее всего, она сбежала в глубь лагеря, где держали Фрэнка, к своему покровителю. За считанные минуты паника распространилась на весь вражий стан. Крики, визг, беспорядочная пальба – при том, что никто не мог разглядеть нападавших, словно то были призраки.

Люди валились один за другим.

Келли подобрала с трупа Шрама пистолет и метнулась в гудящий, как осиное гнездо, лагерь. Медлить было нельзя. Что, если друзья не успеют отбить брата вовремя?

Нат увидел ее, бегущую с пистолетом в руке. «Стало быть, Фрэнк до сих пор там», – рассудил он. Пришла пора действовать. Он подал Каррере сигнал. Раздался пронзительный свист и улюлюканье – индейский воинственный клич. Кровь стыла в жилах от одного этого звука. Нат поднялся на ноги, невидимый в ночи, раскрашенный, как и все, в черное.

Вооружившись только стрелами, духовыми ружьями и костяными ножами, они плотной группой ринулись к лагерю. Те, кто умели обращаться с огнестрельным оружием, прихватили кое-что с трупов. Костос поливал автоматным огнем тех, кто попадался по левую сторону. Идущая справа Каррера перевела «бейли» на стрельбу очередями и выпустила долгую череду дисков – настоящую «косу смерти», сбривающую все на своем пути. Разрядив обойму, десантница подняла с земли винтовку М-16 (видно, из тех, что отобрали у рейнджеров).

Нат выдернул пистолет из руки мертвеца и понесся к центральному шатру. Наемники понемногу приходили в себя и начали отступать, занимая оборонительные позиции. Нат мчался в сырых сумерках, намереваясь забраться к бандитам в тыл до того, как они сомкнут ряды. На бегу он столкнулся с одним перепуганным человечком – тот прятался под кустом. Завидев направленное на него дуло, «боец» упал навзничь, прикрывая голову.

Нат пробежал мимо. Сейчас его целью было найти Келли с братом, прежде чем они пострадают. С другой стороны лагерь огибал Коуве в сопровождении Дакии и прочих индейцев. На мгновение он задержался возле очередного трупа, поднял мачете и перебросил проводнику, сам же вооружился винтовкой. Затем они побежали дальше, в глубь лагеря, где к тому времени разгорелась настоящая битва.

Вдруг Коуве остановился. У него вдруг возникло недоброе предчувствие. Круто развернувшись, он заметил женщину-индианку в тот миг, когда она выскочила из-под куста. Ее кожа была точно так же вымазана черным. Однако Коуве, проведшего жизнь среди амазонских племен, было не так-то легко одурачить. Она могла сколько угодно копировать их камуфляж – искушенному наблюдателю повадки шуаров так или иначе бросались в глаза. Коуве поднял ружье и направил на женщину.

– Ни с места, ведьма!

Пособница Фавре определенно пыталась проскользнуть мимо них и затеряться в лесу, чего Коуве никак не мог допустить. Слишком свежа в его памяти была история капрала Де Мартини.

Женщина замерла, потом медленно повернулась к нему лицом. Дакии собрался остаться, но профессор замахал ему – мол, справлюсь сам. Предстояла не одна битва.

Дакии повел своих бан-али дальше, а Коуве остался один на один с индианкой в окружении мертвецов.

Медленно, шаг за шагом, он подошел к шуарской ведьме. Он знал, что стрелять надо сразу: красотка, несомненно, убивала с той же легкостью, что и очаровывала. Знал, но отчего-то медлил.

– На колени, – приказал он вместо этого на испанском. – Руки вверх!

Она подчинилась, опускаясь с едва уловимой грацией, томной и завораживающей грацией змеи. Ее глаза смотрели на него из-под полуприкрытых век – знойные, влекущие…

Когда она бросилась, Коуве не сумел вовремя отреагировать. Он нажал на курок, но вместо выстрела ружье тихо щелкнуло – патронташ был пуст.

Индианка налетела на него с кинжалами в обеих руках. Как пить дать, отравленными.

Келли смотрела на два мини-«узи», один из которых Фавре приставил к виску Фрэнка, другой развернул на нее.

– Бросьте пистолет, мадемуазель, или оба умрете!

– Беги, Келли! – одними губами произнес Фрэнк.

Фавре скорчился под навесом, прикрываясь ее братом, как щитом.

Выбирать не приходилось. Она не могла бросить Фрэнка в компании с психопатом и потому отвела пистолет, швырнув его куда-то в сторону.

Фавре подбежал к ней, отбросил один из «узи», а другой уткнул девушке в спину.

– Нет, нас просто так не возьмешь, – прошипел он ей в ухо, хватая ранец. – У меня тут запас на дорожку – прямо по случаю.

Он вздернул рюкзак на плечо, потом притянул Келли за блузку.

В это миг сзади окрикнули:

– А ну пусти ее!

Оба повернулись на голос, причем Фавре тут же нырнул Келли за спину.

Сзади стоял Нат – в одних шортах и черный с головы до пят.

– Дичаем понемногу, мсье Рэнд?

Нат навел на него пистолет.

– Тебе не уйти. Хочешь жить – брось оружие.

Келли взглянула Нату в лицо. Его взгляд был непреклонен.

Отовсюду доносилась пальба. Крики и выстрелы гулко отдавались между скал и деревьев.

– Хочу ли я жить? – фыркнул Фавре. – Где? В тюрьме? Сомнительное удовольствие. Предпочитаю свободу.

Грянул выстрел. Келли вздрогнула – резкий звук всполошил ее больше, чем боль. У нее на глазах Ната, раненного в бедро, отшвырнуло назад, выбив из рук пистолет. Потом она вдруг поняла, что оседает на землю, как от удара. Келли глянула на себя. По ее рубашке сбоку растекалось алое пятно – Фавре прострелил ее навылет, чтобы попасть в Ната. Эта адская расчетливость ужаснула Келли даже больше, чем рана, больше, чем кровь.

Она подняла голову, встретилась с Натом глазами – всего на миг. Никто из них не нашел в себе сил попрощаться. Затем Келли упала на землю, и та расступилась под ней, обволакивая чернотой.

Первый нож Коуве выбил прикладом, но злодейка оказалась проворнее – вскочила на него, повалила на спину и придавила всей своей тяжестью.

Он сильно расшиб затылок и все же успел ухватить ведьму за руку. В ту же секунду второй кинжал едва не вонзился ему в лицо. Коуве попытался скинуть «наездницу», но та только крепче обвивалась вокруг него, словно в страстном порыве. Свободной рукой она раздирала ему щеку, силясь добраться до глаз. Бывший шаман повернул голову набок. Кинжал завис над его горлом, опускаясь все ниже. Индианка выгнулась от напряжения, не переставая давить. Сильная, молодая…

Зато Коуве хорошо знал шуар с их обычаем прятать оружие на себе – вплетать в косы, набедренные повязки, маскировать под украшения. Знал он и о том, где шуарские амазонки держали потайной кинжал для защиты от насильников, что особенно помогало во время междоусобных войн.

Памятуя об этом, Коуве вытянул руку и, едва дикарка опустилась чуть ниже, ухватил между ног. Его пальцы мгновенно нащупали крошечную шероховатую рукоятку, теплую от телесного жара. Миг – и в руке его очутился кинжал, извлеченный из невидимых ножен.

С губ шуарки сорвался рассерженный вопль, едва она поняла, что так дерзко ограблена. Сверкнули белые зубы. Она откатилась прочь, но Коуве по-прежнему крепко держал ее за запястье и перекатился за ней, используя рывок для того, чтобы вскочить на колени. Так они проползли фут-другой. Коуве стальной хваткой сжимал ее руки.

Потом он увидел глаза – распахнутые, полные страха.

– Пощади, – прошептала она. – Умоляю.

Коуве представил несчастных, которые просили о пощаде ее – просили, но не получали. Впрочем, сам он не изверг.

– Так и быть.

На какую-то долю секунды шуарка расслабилась. Воспользовавшись моментом, Коуве притянул ее к себе, всадив нож по самую рукоятку. Лезвие вошло между грудей. Индианка только охнула от боли и неожиданности.

– Быстрая смерть – вот твоя пощада.

Яд подействовал сразу. Ведьма вздрогнула и напряглась, словно по ее телу пробежал разряд тока. Коуве разжал руки. Отрывистый, сдавленный вопль – и она рухнула замертво.

– Хотя ты ее и не заслужила.

Коуве отвернулся и выбросил отравленное лезвие.

Тем временем шквальный огонь в лагере поредел до жидких хлопков. Чувствуя, что оборона долго не протянет, Фавре спешил скрыться с добычей.

Подобрав свой второй «узи», он увидел, как Нат пытается приподняться на локтях, сверля его ненавидящим взглядом.

Луи помахал ему на прощание, обернулся и… застыл на полушаге.

То, что он увидел в пяти ярдах от себя, казалось немыслимым. Там, под деревом, возникла человеческая фигура – бледная, почти неосязаемая.

– Луи…

Он попятился в ужасе. Призрак…

– Не надо, отец! – прокричал с болью в голосе Нат.

Фавре вздрогнул от неожиданности и тут же одернул себя. Нет, это не призрак! Карл Рэнд, да еще живой! Вот так чудо! Вот так удача! Он навел дуло «узи» на привидение. Фигура вытянула белую длань и указала налево.

Из-под куста на Фавре смотрел золотой ягуар, подобрав лапы. Под крапчатой шкурой ходили тугие мышцы. В мгновение ока он взвился в воздух. Фавре вскинул автомат и послал очередь навстречу летящей кошке, взметая опавшие листья пополам с грязью. Но тут что-то врезалось в него сбоку, повалило на землю, протащило и впечатало лицом в землю. Он хрипел и отплевывался на последнем издыхании. Чья-то неподъемная туша подмяла его под себя.

«Кто… Что…»

Луи вывернул шею.

Ему в лицо глянула черная звериная морда. Спину пронзили смертоносные когти.

«Господи боже!»

Затем перед ним возник первый ягуар, подступая все ближе и ближе. Луи выкрутил руку, силясь повыше поднять автомат, но не успел выстрелить, ослепленный адской болью. Зубы сомкнулись прямо на его кости и с хрустом вырвали руку из сустава. Луи закричал.

– Бон аппетит, – бросил Нат ягуарам.

Дальше можно было не смотреть. Один раз в передаче натуралиста он видел, как пара касаток забавлялась с тюлененком, прежде чем съесть его: подбрасывала в воздух, ловила, рвала на куски и подбрасывала снова. Буйство плоти и никакой жалости – одни дикие инстинкты. То же творилось и здесь, за его спиной. Ягуары с чисто кошачьей повадкой приканчивали Луи Фавре. Не просто пожирали, а творили свою звериную месть.

Нату было уже не до них. Он по-пластунски полз к Келли, волоча раненую ногу. Бедро раздирала боль, в глазах помутилось, но он должен был дотянуться…

Наконец Нат упал рядом с ней.

– Келли…

Она лежала все там же, истекая кровью. Услышав свое имя, Келли шевельнулась.

Нат подобрался поближе, заглянул ей в лицо.

– Мы ведь справились? – Ее голос был не громче шепота. – Лекарство у нас?

– Да, теперь люди его получат… И Джесси тоже.

Отец Ната тяжело подошел к ним и сел рядом на колени.

– Помощь идет. Держитесь, вы оба.

Нат с удивлением заметил Карреру, стоящую у отца за спиной.

– Сержант Костос нашел у наемников войсковой передатчик, – рассказала она. – Вертолеты уже полчаса как в пути.

Нат кивнул, прижимая к себе Келли. Ее глаза были закрыты. Потом и он сам ощутил, как проваливается в темноту, и только зов Фрэнка еще слышался где-то:

– Келли! Где Келли? Что с ней?

20 Восемь месяцев спустя

16 часов 45 минут

Лэнгли, штат Виргиния

Нат постучал в дверь дома О'Брайенов. Фрэнка выписывали из больницы, и Натан принес ему небольшой подарок. В свертке под мышкой лежала новенькая бейсболка «Ред сокс», подписанная всей командой. Нат постоял на пороге, глядя поверх ухоженной лужайки. Небо над ней подернулось тучами, предвестницами скорой грозы.

Нат постучал еще раз. Неделей раньше он навещал Фрэнка в «Инстаре». Новые ноги пока не окрепли, но Фрэнк уже довольно бойко расхаживал, опираясь на костыли.

– Физпроцедуры меня доконают, – жаловался он. – Мало того что эти вампиры в белых халатах сделали из меня решето…

Нат улыбнулся.

В течение нескольких месяцев доктора и исследователи пристально следили за регенерацией. Мать Фрэнка, Лорин, сказала тогда, что механизм прион-индуцированной регенерации, как у ее сына, до сих пор остается загадкой. Зато они смогли выяснить, что у здоровых людей, в противоположность старикам и детям с неокрепшим или ослабленным иммунитетом, никакой лихорадки не развивалось, даже наоборот – прионы обнаружили свойство регулировать иммунную активность, «разрешая» ускоренное деление клеток, необходимое для регенерации и заживления тканей.

Именно это чудесное исцеление и продемонстрировал Фрэнк. Тем не менее его приходилось регулярно поить разведенным молоком из орехов Ягги, чтобы держать процесс под контролем и не доводить до опухолеобразования, сгубившего Джеральда Кларка.

Даже теперь, когда регенерация удачно завершилась, Фрэнка по-прежнему пичкали ореховым молоком – чтобы избавить организм от прионов и привести иммунную систему в норму. И все же, каким бы прекрасным подопытным ни оказался Фрэнк, многое в природе прионов и их способе воздействия на человека так и осталось тайной.

– Мы пока далеки от ответов и еще дальше от моделирования возможностей дерева, – призналась Лорин. – Если эволюция Ягги проделала путь в сто миллионов лет, представьте, сколько нам придется его догонять. Когда-нибудь мы поймем, но не сегодня. При наших познаниях и опыте все это детские шалости против серьезнейшего биологического эксперимента.

– Еще чуть-чуть, и шаловливые дети спалили бы свой собственный дом, – добавил Нат.

К счастью, орехи действительно оказались источником ан-типриона. В них нашли специфический алкалоид, легко выделяемый и синтезируемый. Общенациональными усилиями препарат быстро распространили в Америке и по всему миру. Впоследствии обнаружилось, что за месячный курс его применения организм полностью исцелялся, сводя на нет содержание вирулентных частиц. Бан-али ничего не знали об этом и были обречены веками служить дереву, поколение за поколением. Мир получил первую помощь. Эпидемия прекратилась.

Сам прион, как ни старались ученые, не удалось ни культивировать, ни воспроизвести.

Все образцы сока были помещены в класс объектов высокой биологической опасности и доверены лишь избранным лабораториям. Природный источник приона, долина бан-али превратилась в выжженную пустошь, а от Ягги остались зола и погребенные в земле кости.

«По мне, так даже лучше», – думал Нат, глядя на заходящее мартовское солнце и набрякшие свинцом тучи.

Где-то в Бразилии Коуве и Дакии помогали уцелевшей дюжине бан-али начать новую жизнь. Теперь, когда Нат выиграл дело против компании «Сен-Савен», обвиненной в истреблении целого племени и разорении местных земель, бывшие рабы Ягги в одночасье стали богатейшими из амазонских индейцев. Похоже, у Луи Фавре осталось достаточно бумаг, доказывающих его связь с французской компанией. Впрочем, апелляции, заявленные на долгие годы вперед, не спасли ее от банкротства. Кроме того, всему исполнительному комитету были предъявлены обвинения криминального характера.

Между тем Карл Рэнд оставался в Южной Америке – обустраивал жизнь бан-али. Через пару недель Нат собирался примкнуть к нему, правда, не он один. Генетики разных стран съезжались туда – обследовать племя, изучать изменения в ДНК, чтобы понять их причину, а также найти способ обратить вызванные Яггой генетические сдвиги. Нат понимал, что разгадать эти тайны удастся лишь будущим поколениям.

Отца сопровождали двое рейнджеров – Каррера и Костос, которых после событий в долине наградили и повысили в звании. Им же пришлось провести опознание тел, труд тяжкий и скорбный.

Нат вздохнул. Скольких жизней уже не вернуть… Пусть их жертва и спасла много больше, цена все равно была непомерно высока.

Тут в доме послышался звук шагов, и Нат повернулся.

Дверь открылась.

Он невольно улыбнулся.

– Что так долго? Я уже пять минут стою жду.

Келли насупилась и уперла в поясницу ладонь.

– Попробовал бы сам потаскать такую тяжесть.

Нат положил руку на круглый живот невесты. Через неделю ей предстояло разрешиться их первенцем. О том, что она забеременела, Келли узнала в больнице, где отходила после ранения. Судя по всему, прион проник в ее тело еще в Манаусе, во время осмотра останков Джеральда Кларка. За их двухнедельное странствие по Амазонии прионы незаметно залечили родовую травму Келли, тем самым избавив ее от бесплодия. Если бы не беременность, благодаря которой выявили заражение, через несколько недель началось бы развитие опухолей. Как и в случае с братом, Келли назначили ореховое молоко, и прионы благополучно исчезли, не успев причинить вреда.

Именно этому дару Нат и Келли были обязаны свалившимся на них счастьем. В грозовую ночь накануне нападения Фавре – в свою первую ночь – они, сами того не ведая, зачали ребенка – брата для Джесси.

Они уже знали, как назовут малыша: Манни.

– Нат наклонился и поцеловал невесту.

Вдалеке прогремел гром.

– Все уже заждались, – пробормотала она сквозь сомкнутые губы.

– Ничего, подождут еще, – шепнул Нат, продлевая момент.

По крышам, по мостовой застучали тяжелые капли. Еще один громовой раскат – и дождь хлынул как из ведра.

– Но ведь…

Нат прижал губы Келли к своим.

– Тсс.