Аморал

Глава 6

Обеденный зал был роскошным. Здесь всё кричало о благосостоянии его владельцев. Длинный овальный стол из мрамора и дуба, высокие мягкие стулья из такого же материала и огромная дорогая люстра, нависающая над всем этим великолепием.

Панорамные окна, стилизованные под старину, открывали красивый вид на город, но это единственное, что порадовало глаз. От нагромождения статуй, расшитых золотом гобеленов и прочих атрибутов сытой жизни рябило в глазах.

Не то чтобы я вёл аскетичный образ жизни, но нищее детство наложило на мои привычки свой отпечаток. Предпочитал, чтобы меня окружали только минимум необходимых в быту вещей.

В обеденном зале, помимо меня, находилось четыре человека. И троих я знал по именам. Благо у старика был талант к описанию внешности. Он тогда очень удивился, когда я спросил, как выглядят Соболевы, но тем не менее рассказал, что помнил.

Владислав Леонидович был главой клана и сидел сейчас по центру стола. Скуластое лицо с налётом аристократичности обрамляла аккуратная ухоженная бородка. Светлые волосы были старательно зализаны назад и ни один волосок не выбивался из общей картины. В целом, весь его образ был каким-то излишне холёным. Он источал надменность и презрение. Было ощущение, что Владислав Леонидович смотрит сквозь меня, словно меня не существует. Я просто пыль. Мелкий и досадный раздражитель, не более.

По правую руку от него сидел Роман Андреевич, двоюродный брат и по совместительству глава службы безопасности. Чертами лица он был похож на главу клана, но на этом всё сходство заканчивалось. Глава службы безопасности был шире в плечах и более коренастый. Волосы коротко острижены и гладко выбритое лицо. В пристальном взгляде сверкают весёлые искорки, кажется, его ситуация забавляла. Но тем не менее именно от него я ощущал наибольшую силу и опасность. Теперь понятно, почему охранников, которые меня привели, выставили за дверь, да и своих сюда не пустили. Почему-то я был уверен, что Роман Андреевич при желании сломает меня пополам и даже не вспотеет.

По левую руку Владислава Леонидовича сидел его сын — Егор, прямой наследник и продолжатель рода. Плюс-минус мой ровесник. На его молодом лице уже проступает порода, правда презрение на его лице слишком неприкрытое и показное. До уровня отца ему ещё расти и расти.

А вот его сестру-близняшку я за столом не наблюдаю. Вместо неё рядом с Егором сидит незнакомая мне девушка.

Наверное, её можно было бы назвать красивой. Тонкие изящные черты лица и стройная фигура, хотя, если честно, в моём вкусе были дамы более фигуристые, с пышными формами. Огненно-рыжие волосы уложены в сложную причёску, наверное, на неё потратили немало времени и огромные василькового цвета глаза. Картину портило только выражение отвращения на лице. Она кривила пухлые губы и прикрывала нос кружевным платком, пытаясь перебить запах.

Впрочем, её можно было понять.

Мне не дали ни пожрать, ни помыться. Охреневшие от моего внезапного появления охранники даже скрутили меня не сразу. А как скрутили, потащили в замок, попутно передавая информацию своему начальству.

Отвратительное, если честно, у местных отношение к без пяти минут амнистированному. Мне заломили руки за спину и не давали разогнуться всю дорогу к замку. Благо рот заткнуть не додумались, поэтому много узнали о себе и своих предках в частности.

В замке меня уже ждали и проводили сразу в обеденный зал, где глава клана как раз ужинал с ближайшими родственниками.

Стол был просто завален разнообразной едой, а я стоял и пытался не захлебнуться голодной слюной. В этом чистом, богатом помещении среди этих холёных людей я был инородным объектом.

Под обломанными ногтями траурная кайма из грязи, весь заляпанный кровью и мерзкой слизью от сколопендры, в одних грязных штанах и потрёпанных ботинках. Да от меня смердит за километр, наверное.

Желудок предательски громко заурчал, вызывая бурную реакцию среди присутствующих.

Роман Андреевич ухмыльнулся, Егор со своей спутницей скривились ещё больше и только глава клана ничем не выдал свои эмоции.

— Ну что же ты стоишь на пороге? Присаживайся к столу и угощайся. Полагаю, что в последнее время тебе нечасто приходилось видеть свежую и горячую пищу, — голос Владислава Леонидовича звучал ровно, но я, наученный своим опытом общения с Бритвой, за версту чувствовал издевательские нотки.

— Отец! — Егор протестующе вскинулся, но поднятая вверх рука главы заставила его замолчать.

Глупый, маленький Егор — он так и не понял, что его отец далеко не радушный хозяин, который решил накормить заблудшую и потрёпанную жизнью овечку. Владислав Леонидович хотел меня унизить. Сделать так, чтобы мне стало неуютно, чтобы я каждой клеткой своего немытого тела почувствовал, что я грязь под его ногами.

И сейчас мне предстояло решить, кем я начну свой путь в этом мире — трущобным щенком с клеймом аморала или величественным Царь-Богом. Не тогда, когда я попал в Клоаку. Не после первого откровенного разговора с Бритвой. И даже не тогда, когда осколком кости я оборвал его жизнь. А именно сейчас. И мой выбор был очевиден.

Ухмыляюсь как можно шире так, что даже скулы сводит, и неспешно иду к столу. Материализовавшийся из воздуха лакей любезно ставит дополнительный комплект посуды и приборов в самый конец, подальше от хозяев. Не-а, ты не угадал, дружочек. Медленно двигаю тарелку к началу стола, игнорируя приборы. Фарфор с неприятным звуком скользит по мрамору. Отодвигаю стул — тяжёлые дубовые ножки скребут по каменному полу, и наконец, занимаю место рядом с Романом Андреевичем.

— Так, это уже слишком! Ты себе что позволяешь⁈ — снова заводится младший Соболев.

— Сын, — в этот раз Владислав Леонидович позволил себе чуть повысить голос. Надеюсь, что это я на него так влияю.

Егор краснеет от злости и сжимает кулаки, ещё немного и он взорвётся. Рыжая обеспокоенно кладёт изящную ладонь на его руку и крепко сжимает, а затем наклоняется и что-то шепчет на ухо. Младший выдыхает и заметно успокаивается.

Жаль, мне было интересно посмотреть, как поведёт себя глава правящего клана, если его ослушается собственный сын. Очевидно, что наследнику пытаются привить показную сдержанность. Это где-то наедине ты можешь позволить дать выход своим эмоциям, а на людях, будь добр, держи марку. Вот только гормоны и горячая молодая кровь пока что одерживали верх над разумом.

Не стесняясь, прямо пальцами хватаю тушу перепёлки целиком и закидываю к себе на тарелку. Туда же отправляется молодая обжаренная на сале картошка и приличный шмат сочного стейка. Канапе и бутерброды я игнорирую. Мне и так чуть позже будет хреново — после скудной и редкой пищи желудок просто не готов к такому изобилию. Поэтому размениваться по мелочам я не собираюсь.

— Аня, — Владислав Леонидович старательно меня игнорировал и обратился к рыжей, — я слышал, что твой отец решил расширяться, как у него дела? Нужна ли протекция с нашей стороны?

— Ой, Владислав Леонидович, всё хорошо, — девушка скромно потупила взгляд. Она старательно избегала на меня смотреть и теперь, кажется, нашла выход. — Дом Эгмонд радушно нас встретил и по папиным расчётам уже через полгода филиал нашего банка откроется в Западной Империи.

— Дом Эгмонд… Да, я слышал про него. Очень влиятельный и сильный клан. У них же есть сын? Ваш ровесник?

На этих словах Егор опять напрягся. Что-то нервный он какой-то. Ему бы к целителю душ сходить или травки попить успокоительной.

— Да — Ян. Я его почти не знаю, но папа говорил, что Эгмонды на следующий год хотят отправить его учиться в нашу академию. Они считают, что в Северной Империи самое лучшее образование.

— Образование, как же, — чуть слышно хмыкнул Роман Андреевич. В разговоре он не участвовал, предпочитая роль стороннего наблюдателя.

— Я передам папе, что вы предлагали помощь. Если честно, то это большая честь для нас…

Я громко захрустел перепелиной ножкой, люблю обгладывать кости, знаете ли. И не люблю настолько неприкрытую лесть.

Аня, всё-таки, кинула на меня взгляд полный отвращения. Я улыбнулся и помахал ей куском стейка, зажатым в другой руке. Девушка холодно сверкнула своими васильковыми глазами и демонстративно отвернулась.

— Быдло, — тихо фыркнул Егор. Так, чтобы не услышал его отец. В ответ я просто пожал плечами и с довольным урчанием впился зубами в стейк. Смысл расстраиваться из-за того, что мне здесь не рады, когда есть такое вкусное и сочное мясо.

— Думаю, что смогу договориться с ректором о зачислении Яна без очереди. Наша академия много выиграет, если в ней будет обучаться наследник одного из домов Западной Империи, — Владислав Леонидович задумчиво барабанил пальцами по столу. Уверен, что глава мысленно уже прикинул какую выгоду с этого получит лично он и его клан.

— Ещё раз спасибо, — коротко ответила девушка. Видимо, настроение общаться в моём присутствии у неё совсем пропало.

Дальше беседа протекала в более дежурном русле. Об успехах Егора в академии, и кто бы сомневался, что этот напыщенный болван лучший на своём курсе. Легко быть лучшим, когда твой отец главный в Империи. Или о том, что в столичный зоопарк на днях привезли двух тигров редкого чёрного окраса и это большое достижение, ведь во всём мире их насчитывается не больше семи штук. В общем, обычный пустой трёп.

Откинувшись на мягкую спинку стула, я оглушительно зевнул. До щелчка в челюсти, чем в очередной раз привлёк к себе внимание. Всё это время я старательно показывал свою незаинтерисованность в их разговоре, хотя запоминал даже самые неинтересные бытовые моменты. Никто не знает, когда может пригодиться та или иная информация.

— Вижу, нашему гостю стало скучно, — Владислав Леонидович наконец соизволил обратить на меня внимание. — Тогда пришло время решить, что нам с тобой делать. Сын, уже поздно, проводи Анну. Дома её, наверное, заждались.

— Но…

— И не забудь убедиться, что она благополучно добралась.

— Хорошо, отец, — Егор покорно кивнул и вместе с рыжей покинул обеденный зал.

— Итак, что нам с тобой делать? — он повторил свой вопрос.

— Отпустить. По-моему, это очевидно, — я старался говорить ровно и спокойно, в тон собеседнику.

— Для тебя возможно и очевидно. Но… Отпустить аморала? Да ещё и некроманта в придачу? — здесь Соболев впервые дал волю своим эмоциям и на его лице проступила смесь отвращения с горечью. Любопытно.

— Вы — самое низшее звено в магии. Рудимент, который уже давно должен был отмереть за ненадобностью. Отпустить того, чей дар направлен на то, чтобы сеять смерть и разрушения? — гнев в его голосе нарастал с каждым словом. — Того, кто уже один раз поддался своим низменным потребностям и оказался в заключении на нижних уровнях тюрьмы? И зачем мне это, позволь спросить, если проще всего будет тебя убить?

Отлично, осталось только младенцев начать на завтрак есть, чтобы собрать полный комплект того, за что меня стоит ненавидеть.

— Затем, что половина города видела, как меня тащили в замок. У людей возникнут вопросы, если я из этого замка не выйду. Затем, что предки не любят, когда нарушают их законы. Вы не знаете, какому наказанию духи подвергнут ваш род, если вы ослушаетесь, — я говорил очевидные для всех присутствующих вещи.

— И оступится маг единожды, и отречётся от него весь клан. Но не духи. И будут судить его по законам людским, и каждый бросит в него камень. Но не духи. И умрёт слабый маг во тьме и забытие, а сильный пойдёт по дороге испытаний. И если выдержит и пройдёт этот путь до конца, то заслужит прощение — таков закон. Не людской, но магический, — процитировал я отрывок, который заставлял каждый вечер рассказывать Андрея Павловича до тех пор, пока не выучил его наизусть.

Владислав Леонидович раздражённо дёрнул щекой, но промолчал. Зато в разговор вступил его брат:

— Ты прав, мы не можем ни убить тебя, ни вернуть обратно на нижние уровни. Но и отпустить тебя просто так мы тоже не можем. Есть ряд условий.

— Которые я не обязан принимать, — в моём голосе засквозил холод.

— Обязан, если хочешь дальше жить спокойно. Духи никого не станут судить за… несчастный случай, например, — Роман Андреевич говорил безэмоционально и я понял, что он не блефует. — Во-первых, это браслет из адаманта…

— Нет.

— Он не прервёт твою связь с родовой магией полностью, но будет глушить её так, чтобы ты не смог навредить себе или посторонним. Во-вторых, ты поступишь в академию…

— Предпочитаю домашнее обучение, — буркнул я. Идея окунуться в мир элитных детишек мне совсем не нравилась.

— И мы вернём тебе клановую собственность, но приставим своего человека, который будет контролировать твои действия, — глава безопасности продолжал говорить, игнорируя любые мои возражения. — А теперь иди отдыхай. Дворецкий покажет тебе твою комнату, а завтра мы вызовем нашего врача, чтобы он тебя подлечил и надел браслет.

Я молча встал и вышел под прожигающий взгляд Владислава Леонидовича. Это были даже не переговоры, это была моя безоговорочная капитуляция на чужих условиях. Конечно я не ждал, что меня отпустят просто так, но академия? Серьёзно? Это пока что бесило больше всего.

Комната, в которую меня отвели, не была гостевой. Скорее помещение было предназначено для не очень любимой прислуги. Скромная обстановка резко контрастировала с общим богатством замка. Но здесь была кровать и небольшая ванная. На кровати лежала чистая сменная одежда и большое полотенце.

Молодая горничная попыталась было забрать мои штаны и ботинки, чтобы выкинуть, но я строго предупредил — максимум, что она может сделать, так это постирать. А потом вернуть, иначе прокляну. Бедняга настолько прониклась угрозой, что ещё долго уверяла меня, что всё сделает в лучшем виде.

Разрываясь между желанием — упасть в кровать и вырубиться или же прежде принять ванну и хорошенько отмыться, я всё-таки выбрал второе.

Мне пришлось три раза сливать воду и набирать её заново, прежде чем удалось добиться полной чистоты, и теперь я просто лежал, прикрыв глаза. Обжигающе горячая вода волшебно действовала на уставшее тело, даря ленивую расслабленность и покой. Я даже задремал ненадолго.

— Забыли рассказать мне о ещё каких-то условиях? — я нехотя вынырнул из накатившегося сна. Роман Андреевич передвигался очень тихо, но жизнь в Клоаке научила меня всегда быть начеку, даже когда спишь. Неиллюзорный шанс, что до тебя доберётся Бритва и его шайка или же какой-нибудь другой голодный аморал, пока твоё сознание в отключке, хорошо развивал внимательность и внутреннее чутьё.

— Не хотел тебя беспокоить, — Роман Андреевич явно был разочарован тем, что его обнаружили. Он поставил табурет напротив ванны и сел так, чтобы видеть моё лицо.

— Ага, я заметил.

— Мне показалось, что ты мог неверно предположить, что тебе здесь не слишком-то и рады.

— Но очевидно, что это не так, — я криво усмехнулся и машинально потёр ониксовое кольцо на среднем пальце левой руки. Удивительно, но село оно как влитое, хотя казалось, что его размер был гораздо больше любого из моих пальцев.

— Я не так категоричен в отношении некромантов и аморалов, как мой брат.

— Чего вы хотите? — устало спросил, мне чертовски хотелось спать, а не участвовать в очередном бессмысленном разговоре.

— Насколько я знаю, с тобой в канализации был ещё один человек. Где он? — что ж, сразу к сути, это хорошо.

— Без понятия, мы с ним сразу не сошлись характерами и своими предпочтениями в еде. Так что, как только появилась такая возможность, сразу же разбежались в разные стороны, — мне не хотелось рассказывать этому человеку, что случилось с Бритвой. Не потому что я стыдился своего поступка, а потому что считал, что эти люди недостойны знать его историю. Возможно эта мысль была слишком наивна, но мне было плевать, если честно.

— Значит, есть шанс, что он до сих бродит где-то под замком?

— Значит есть, да.

Глава службы безопасности немного помолчал, задумчиво потирая подбородок. Глубокая морщинка залегла между его бровей, а я хотел, чтобы он поскорее убрался. У меня здесь не кабинет для раздумий, никакого уважения к личному пространству.

— А как там поживает Андрей Павлович? — он наконец прервал затянувшееся молчание.

— Спуститесь в Клоаку и сами у него спросите, — огрызнулся я. Вода в ванной начала остывать и находиться в ней было уже не так приятно.

Мужчина молча смотрел на меня, не реагируя на моё раздражение.

— Когда я уходил, он был в порядке, — вздохнул, понимая, что так до утра просидеть можно. — Вас судьба всех аморалов интересует? А то я не очень-то стремился там заводить новые знакомства и мало что могу про них рассказать.

— Нет, не всех, — будничным тоном ответил Роман Андреевич, — а только тех, кто является моим отцом.