Анафема

10. Жертва

Перегрев души – хомут на шее любого мага. Это состояние сильно отличается от обычного «нет маны». Истратив запас сил, чародей всё ещё способен контролировать энергию вокруг себя. Перегрев же – опасное и болезненное явление. Чем больше волшебник напрягает волю, тем сильнее нагреваются каналы души, грозясь сварить хозяина изнутри. Тренировки помогают повысить порог перегрева, но избавиться от него полностью не смогли даже сильнейшие дзе Андропонии.

На скорость нагрева влияют точность и сложность проводимых операций. Можно остаться с полным запасом маны, но рухнуть без чувств в попытках «подковать блоху».

В бою жители бело-золотого города облачают свои разум и душу в механические тела. Это позволяет им не бояться перегрева. Тем не менее, когда их души нагреваются на все сто процентов, дзе, пусть и остаются в живых, однако теряют возможность двигаться и колдовать.

***

Астра:

К вечеру я более-менее оклемалась. Душа начала остывать, лихорадка отступила. Передо мной сидели Норенс и Гатрос. Рыцарь то и дело зло поглядывал на паренька.

– Ну-с, недоразумение с ногами, твои оправдания?

– Я не колдун. Ваши учёные способы мне не ведомы, работаю, как научен. Вам благородным, лишь бы грудь, увешанную медалями вперёд выставить, тьфу!

– Упираешься? Ещё раз на меня с кулаками полезешь, убью. Запомнил? – я размяла руки. – Подними подбородок, горемыка, лечить тебя буду.

[Не советую, офицер. Ваши силы ещё не восстановились.]

Стоило железке влезть, как мир вокруг замер. Мы с профессором посовещались и решили, что так правильнее. Ну не может благородная волшебница тупо в стену смотреть, пока разговаривает со своим терминалом. За сумасшедшую примут. Теперь все наши беседы будут проходить именно так.

[Эфия, напомни, который час?]

[Девятнадцать часов, семнадцать минут.]

[И что это значит?]

[Вечер?]

[Ну вот, а притворялся умным. Это значит, что рабочий день кончился. Я снова «офицер без диплома», а ты – мой инструмент. Прекращай корчить из себя учителя и выполняй приказы.]

Я наконец поняла, о чём мне хотел поведать Зорн. Артефакт дзе может вредничать сколько угодно, но совершенно бессилен против слова «приказ». Удобненько.

[Чего изволите, госпожа?]

Хах, вы бы слышали этот тон, в нём столько яда. Ну ничего, и не таких укрощали. Схватив Гатроса за подбородок, я принялась вертеть его лицо туда-сюда, осматривая травму сквозным зрением… Да-да, Энтинус когда-то делал то же самое со мной, после того как спас от Норенса. Я ему тогда нагрубила… Откуда ж мне было знать?!

Чем больше я узнаю о магии и функциях Эфии, тем сильнее меня раздирает стыд за моё прошлое поведение. Эх… вот бы начать всё заново, я из-за наших склок столько упустила…!

– А-ай! – прошипел лекарь.

Погрузившись в свои мысли, я допустила ошибку… Плевать, сама сломала, сама починю. Тонкие струи маны текли из моих пальцев охлаждая, снимая отёк и исцеляя. Это вам не скальпелем махать, настоящая магия! Судя по глазам рыцаря – ему нравится. Ещё бы! Мои руки такие же нежные как у Алеры! Мне кажется, он даже рад, что по лицу получил.

– Так, теперь ты, – закончив с Гатросом, я повернулась к Норенсу.

У юнца не только синяк в пол лица, он умудрился вывихнуть кисть, падая на пол…

– Кхм… – послышалось сзади.

– Сегодня я уже не принимаю. Раз на своих двоих пришли, значит ничего серьёзного, – не оборачиваясь бросила я.

– Боюсь, дело не терпит отлагательств, мисс Росса-Белия.

Когда в подвале церкви, посреди залитого нечистотами города к вам обращаются полным именем, знайте – быть беде. Скажете, я зря паникую? Да, я могла бы мыслить позитивнее, но… не в этой жизни. Человек оторвавший меня от лечения Норенса, пришёл не ванну с лисой принимать. На его груди отливал серебром значок инквизиции. За мной послали убийцу… Почему я так решила? Его взгляд. Холодный взгляд серых глаз из-под широкополой шляпы.

Следующего движения мужчины я даже не заметила. В его руках появился свиток, скреплённый печатью церкви. Развернув послание, инквизитор начал выразительно читать:

– Леди Росса, ранее известная как Росса-Белия-Астрату фон Заубер, ныне лишается всех титулов и привилегий, полученных при рождении, а также после оного. Архиепископом постановлено: доставить сию дщерь в Лофос на суд, где ей будет вынесен приговор. Падшая обвиняется в колдовстве тёмном, сделке с силами нечистыми и совращении умов верных детей Его телом своим иль другими противными Богу способами. Исполнитель: командир второго легиона Святой Церкви.

Мужчина убрал свиток за пазуху и добавил:

– Мне неоднозначно намекнули насколько ты хитра и опасна. Прошу, веди себя смирно, я не хочу убивать ребёнка.

Гатрос от удивления раскрыл рот. Видимо, быть свидетелем подобного ему ещё не доводилось. Я так устала, всё тело пульсирует…

– Что по поводу обвинения сказал мой дедушка?

– Комментариев от Обозревающего Небеса не поступало.

– А дядя?

– Дитя Истины не имеет полномочий вмешиваться, – спокойным тоном произнёс охотник на ведьм. Облокотившись на стену, он закурил.

Ага, да, мне известно, чем второй легион промышляет. Люди папы больше войной с химерами занимались, а эти… настоящие убийцы. Под плащом и мешковатой одеждой у этого «святоши» скрывается целый арсенал! Выглядит он расслаблено, но уверена, стоит мне лишний раз дёрнуться – в моём горле окажется серебряный болт.

[Эфия, срочно придумай что-нибудь!]

Вот и сказочке конец. Если профессор срочно не измыслит план, превосходящий по гениальности сами звёзды, меня ждёт костёр. Проблема в том, что железка не отвечает. Ускорил моё сознание и молчит.

[Эм… ты сломался?]

[Все системы запущены и работают в штатном режиме. Ожидаю приказов.]

Понятно…

[Хорошо, признаю, зря я тебе нагрубила, доволен?! Сейчас не время для обид!]

За этим последовал протяжный и полный разочарования вздох Эфии.

[Офицер, боюсь, вы не понимаете. Ваши глупые детские ужимки – шум, не более. Меня задело другое. Как я уже говорил ранее: мои обязанности чётко регламентированы. Ваши жизнь и благополучие я ставил и буду ставить во главу угла. Иного не рассматриваю.]

[Ты о том, что я потратила остатки маны на лечение Гатроса?]

[Именно. У чародея должен быть запасной план, всегда. Злоупотребляя «приказами», вы поставили себе мат. Надеюсь, сложившаяся ситуация вас полностью устраивает.]

Сил злиться или плакать у меня не было. Я так устала, ноги не держат. Хочу, чтобы всё поскорее закончилось и я могла лечь спать… дня на два.

[Отвлекайте инквизитора следующие шестьдесят семь секунд], – «родил» таки терминал. Что же, лучше, чем ничего.

Вернувшись в реальность, я подняла на убийцу изнурённый взгляд:

– Посмотрите на меня, святой отец. Думаете я действительно совершила всё то, в чём меня обвиняют?

Я хотела пустить фальшивую слезу, но не сдержалась и расплакалась по-настоящему. Охотник, не моргая посмотрел на меня, а затем медленно выдохнув табачный дым, произнёс:

– Таким как я думать вредно, велик шанс оказаться по ту сторону прутьев. Иди умойся, выглядишь отвратительно. Какие непотребства вы здесь творили, что на тебе лица нет?

– Людей лечили…

На негнущихся ногах я поплелась к ушату.

– Ц, да я лучше в муках сдохну, чем меня силой нечистой лечить будут!

На нейроинтерфейсе шёл отсчёт, осталось полминуты. Не зная, что задумал профессор, я продолжала умываться. Терпением убийца похвастаться не мог, стряхнув пепел из трубки на наш чистый пол, он подошёл и грубо схватив меня за предплечье, потащил к выходу.

– Не заставляй себя волочь. Будешь паинькой, даже связывать не буду…

Ба-бах!

Из рук Алеры выпал деревянный тазик. Я попросила рыжую прибраться после операции, она всё это время была в соседней комнате. Увидев мои опухшие от слёз глаза, лиса зарычала… Не думала, что она так умеет! Очень страшно!

То, что случилось потом… Даже мои драконьи глаза едва уловили произошедшее. Брызги воды из тазика ещё не упали на пол, как Алера рванула к охотнику, в мгновение ока преодолев больше двадцати шагов! Инквизитор тоже оказался не лыком шит. Он успел оттолкнуть меня к Норенсу и вскинуть руки. Из его рукавов полетели арбалетные болты. Сблизившись с церковником, рыжая проткнула ему живот сложенными пальцами. К сожалению, охотник тоже в неё попал… Прямо в грудь, навылет…

Включилось ускорение сознания. Перед моими глазами застыла картина: перехватив руку лисы своей, убийца занёс нож для удара.

[Бегите, офицер, этот ваш шанс.]

[Ты о чём?! Алера ведь…]

[Я скопил некоторое количество маны, используйте её с умом.]

[Н-нет, нет-нет-нет! Предлагаешь бросить её…?!]

[Инквизитор пришёл не один, фиксирую снаружи множественные сигнатуры. Жертвы – неизбежны.]

Что… мне делать…? Неужели лисичка погибнет… из-за меня? Получается, те шестьдесят семь секунд… Эфия ждал, пока рыжая закончит уборку? Он пожертвовал ею намеренно…

В прошлой жизни для благородной леди фон Заубер слуги ничего не стоили, а сейчас… Когда я успела так прикипеть к спутникам?

[Я поняла, запускай.]

Время возобновило свой ход и нож убийцы с хрустом погрузился в шею Алеры… Мне хватает врачебной практики, чтобы понять: мы её потеряли.

Терминал вспыхнул, и в моё тело потекла мана, наполняя жилы до хруста. Схватив за шиворот оцепеневшего Норенса, я побежала к выходу. Рыжую придётся бросить, иначе никак. Однажды я уже ослушалась профессора… больше я такой ошибки не допущу.

***

Астра:

Для большинства волшебство – загадочное и коварное зло, язва на теле Лампары. Люди не знают… Нет! Они не хотят знать! Для них куда проще прозябать в неведении и беспутстве!

Мои соотечественники привыкли делить мирское и запредельное, чары и плоть, а это ведь, по сути, одно и то же. Помните начертание «упрощения», когда я научилась превращать материю в ману? Энтинус тогда сказал: «Всё состоит из маны!».

Имперцы чтут Создателя, до исступления бьют челом в храмах. Учитывая мои познания в магии, могу с уверенностью утверждать: Бог – не просто какой-то старец, сидящий на Небесах. Он – великий маг Чудесной силы, тот, кому подвластно созидать и разрушать. Миряне, что любят Господа и ненавидят волшебство – смешны и юродивы.

Мана течёт во всех живых существах, подпитывает их. Бороться с ней, ненавидеть, значит – идти против самого себя. Вместо того, чтобы постараться понять и принять мир вокруг, Лампарцы создали инквизиторов, врачей, призванных исцелить нарыв, зовущийся «Чародеи».

Как же сложно метаться меж двух огней… С одной стороны, я хочу учиться, прорвать завесу невежества, а с другой… могу стать «Алерой номер два» – пойти на поводу у своих желаний и погибнуть.

Впереди забрезжил тусклый свет фонарей. Позади всё стихло, бой в подвале закончился. Нужно спешить, оторваться, затеряться меж узких улочек. Расправившись с лисичкой, убийца последует за мной.

Рыжая всегда была такой сильной? Я-то считала её хрупкой, застенчивой девушкой, которая и мухи не обидит, а оно вон как… Железка знал, кого брать мне в спутницы. И всё же, она проиграла… Что за чудовищ тренирует церковь?!

Перегрев растёт, я чувствую. Профессор принял меры: унял боль и жар. Экстренная ситуация требует экстренных мер… Главное – вовремя остановиться, иначе моё сердце не выдержит нагрузки.

Стоило мне покинуть храм, как ночную тишину нарушил звон арбалетных катушек. На нейроинтерфейсе появились алые точки. Эфия отметил врагов, что гроздями рябины усыпали крыши домов.

[Грегор, спаси!] – отчаянно крикнула я.

Младшего мы держали неподалёку, в местной конюшне.

[Вражеский залп, поднимаю щиты], – сообщил профессор.

Героически прыгнув, я повалила Норенса на землю. Защитное поле заискрило, изгибаясь под натиском болтов. Второго залпа не последовало, его прервал скрежет когтей по черепице. Дракон, ловко перепрыгивая с крыши на крышу атаковал неприятелей.

Надо бежать! Не отпуская руки юнца, я рванула прочь. Краем глаза я увидела, как Грегор вцепился зубами в одного из убийц и… вырвал шмат плоти, словно надкусил печеньку. Так держать!

– Не сбежишь, ведьма!

Заливая рану на животе густым зельем, из подвала появился командир легиона. Заметив лидера охотников, младший спрыгнул вниз, позволяя своей шкуре искрить под градом арбалетных болтов. В несколько длинных прыжков Грегор приблизился к главарю убийц и протаранил того головой. Оказавшись под зверем, инквизитор ударил ножом, но не оставил на морде младшего и царапины. Чешуя дракона, это тебе не мягкая кожа Алеры. Удар держит.

– Кретины, ведьму бейте, стоит ей сдохнуть – адский зверь исчезнет! – верещал охотник, отмахиваясь от окровавленной пасти. Глупец.

Боли от перегрева я не чувствую, но тело подводит. Получается не бег, а хромое ковыляние. Мы едва преодолели пол квартала, когда на нас вновь обрушились выстрелы. Один, второй, третий… Четвёртый болт, проломив щит, угнездился в груди Норенса. Сын Запада закрыл меня собой. Икнув, он упал ко мне на руки.

Мир перед глазами застыл и это было не ускорение сознания. Моя душа отказывалась вместить столько горя. Сначала Алера, а теперь… моё сердце вот-вот разорвётся. Я ведь просто хотела учиться магии, хотела сидеть на мягком ковре, жадно впитывая знания… Хотела спорить с Энтинусом, а потом смеяться над собственной глупостью… За что мне всё это…?

Аккуратно уложив мальчишку, я встала. Мимо моей щеки пролетел очередной болт. Если уж жизнь меня чему и научила, так это превозмогать.

– Предлагаю сделку! Меняю твою жизнь на жизни своих спутников!

Придавив живот командира массивной лапой, Грегор вцепился ему в предплечье, сминая скрытые под одеждой арбалеты и дробя кости. Жить охотнику оставалось недолго.

[Милый, добрый дракон, придержи злого человека, не отпускай, но и не убивай.]

– С ведьмами сделок не заключаю! – выкрикнул инквизитор, однако подал своим людям знак, чтобы прекратили стрелять.

– Вижу, ты ценишь свою шкуру. Хорошо. К слову сказать: это не чудовище, а химера, Грегор никуда не денется. Если погибну я, ты отправишься в ад следом за мной! Выбирай!

На моём лице расплылась дикая, кровожадная улыбка. Все ценят свои жизни, и отпетые злодеи, и святейшие из праведников.

– Чёрт с тобой! Мне было приказано девчонку поймать, а не с монстром биться!

Дракон убрал лапу с убийцы, но челюсть не разжал. Поверженный инквизитор принялся свободной рукой откупоривать одну склянку за другой.

[Эфия… я больше не могу. Прошу, пожалуйста, выполни мою просьбу: возьми моё тело под контроль и спаси Норенса. Пусть я перегреюсь сверх меры, пусть даже…]

***

Разум Астры канул в забытье и Эфия взял управление на себя. Перегрев не был критичным, всего двадцать семь процентов, но тело девочки было измотано. Два испытания за сутки – это слишком, особенно для ребёнка. Благо в её теле было два «мозга».

Операция по спасению юноши выглядела для иномирного гостя простой, маны ему хватало. Всё зависело от действий инквизиции. Охотники спускались с крыш, плотным кольцом окружая ведьму. Жизнь носительницы была для терминала – абсолютным приоритетом. Если ради Россы ему пришлось бы бросить Норенса, так бы он и поступил. Этот план был запасной для запасного и Эфия собирался им воспользоваться лишь в самом крайнем случае. Оценив все за и против, он склонился над пациентом.

Командир второго легиона тихо стонал. Зелья помогали, но полностью убрать боль им было не под силу. От одной мысли, что творится с рукой, там, в пасти монстра, по его нутру растекался ужас. Ему хотелось поскорее закончить задание, получить награду и напиться в столичном кабаке, обнимая пару красоток. Как ни странно, фантазии, казалось, снимали боль лучше любого эликсира.

Эфия схватился за древко болта и запустил «упрощение». Металл поддался, шипастый наконечник послушно распался на ману. Сердце задето не было и артефакту оставалось только закрыть рану. Терминал перевернул юношу на бок и, положив ему руку на грудь, произнёс сильное исцеляющее заклятье. Под ладонью он почувствовал что-то твёрдое. Этим «чем-то» оказался браслет, тот самый, сплетённый Норенсом ко дню рождения волшебницы. Сознание носительницы встрепенулось, подёрнулось эфирным всполохом. Потакая желанию хозяйки, Эфия убрал браслет в кармашек.

[Милый, хороший дракон, отпусти злого человека и отойди], – копируя голос девочки, произнёс терминал.

Грегор нехотя разжал зубы. Получив свободу, инквизитор тут же отдал приказ и Астру грубо повалили на землю, надев сковывающие магию наручники. Дракон зарычал, грубое обращение с Россой ему не понравилось.

[Тише, добрый зверь, я должна уйти с этими людьми. Останься здесь и помоги Норенсу разыскать меня в будущем], - игнорируя подавление магии добавил Эфия.

– Командир, позвольте обработать ваши раны!

К охотнику, соблюдая почтительную дистанцию с драконом, подбежал маг. Волшебник, приписанный к легиону, был облачён в тёмно-синюю мантию с серебряным кантом. В его задачи входило исцелять, снимать порчу и всячески помогать делу праведному.

– Не сейчас, Орвас, займёшься мной по дороге в Лофос, – убийца оттолкнул чародея. – Несите ведьму в повозку, но осторожно, без резких движений. Не будем сердить её зверушку.

Грегор тяжело дышал, на его щеках играли жвала, а из ноздрей вырывался пар. Вопреки грозному виду в больших глазах дракона отражалась вселенская грусть. Митрия строго-настрого приказала ему слушаться человеческое дитя, но… сейчас он хотел броситься и порвать в клочья злых людей, посмевших обидеть девочку. Окутанный безысходностью зверь протяжно взвыл. Этот вой сумел пронять даже закалённого в боях командира охотников на ведьм.