Анастасия

Верстовой столб 15. Атланты держат небо

Анастасия чуточку раздраженно постукивала в пол каблуком и слушала звон шпоры. Ольга задерживалась. Капитан уже нетерпеливо насвистывал во дворе что-то бодрое, Держа под узцы заседланных коней, а Ольги все не было.

Появилась наконец. Но не в прежней одежде, как Анастасия сейчас – в белом платье, бледная. И упорно не смотрела Анастасии в глаза – взгляд метался, как конь без седока на поле битвы.

– И как это понимать? – спросила Анастасия даже не удивленно – вяло. Что-то такое она начинала подозревать, но до конца не верила. – Остаешься здесь, что ли?

– Анастасия, пойми, я... Можешь считать меня дрянью, предательницей, но я... – Ее лицо вдруг переменилось, она дерзко и решительно подняла голову. – Да можешь считать кем угодно, если ты так глупа! Вся наша Счастливая Империя, все наши рыцари, уклад, беспамятье, пять дурацких звезд – да пропади пропадом этот вздор! Я выхожу замуж. И я хочу жить здесь. И вам обоим советовала бы...

Она замолчала, удивленная молчанием Анастасии, неуверенно моргнула, попробовала улыбнуться. Анастасия задумчиво кивала. Пожалуй, она не сердилась. Не было времени и желания. Нависшая над землей беда была столь огромной и тяжкой, что все прежние счеты-обеты, все прежние установления и сложности потеряли серьезность, безвозвратно уплывали в прошлое. Правда, Ольга об этом ничегошеныси не знала – Анастасия, посоветовавшись с Капитаном, хотела рассказать ей все в пути, а теперь, понятно, уже не расскажет...

– Я не сержусь, – сказала Анастасия, уносясь тем временем мыслями в тягостную неизвестность. – Правда, не сержусь. У каждого своя дорога, и глупо насильно тащить ни чужую. Так что желаю счастья. Прощай.

– Вам тоже лучше было бы...

– Прощай, – сказала Анастасия мягко. Чтобы избежать лишних слов, затяжных прощаний (которых она и так-то терпеть не могла), повернулась и быстро пошла, сбежала с высокого крыльца, и ножны меча стучали по ступенькам. Молча вспрыгнула в седло, и застоявшийся вороной гигант, храпя, легко вынес хозяйку за ворота. Горн бежал следом, радостно повизгивая. Анастасия оглянулась все же, увидела в окне Алену, по обычаю махавшую платком, махнула в ответ ей и Ольге, на миг показавшейся в соседнем окне. На душе было скверно. Словно куска живого тела лишилась.

На выезде из Китежа они нагнали обоз, с которым предстояло ехать к Янтарному Берегу, – десяток четвероконных повозок, доверху нагруженных мешками с зерном, кругами сыра в холстинах, бочонками масла. Повозки накрыты грубой мешковиной, туго пришнурованной к бортам. Еще четыре повозки нагружены шатрами, котлами и съестными припасами для самих путешественников. Вокруг – человек двадцать в кольчугах, не ведающих потаенной цели неурочной поездки, и сам Стан тут же, в алом плаще, колонтаре с позолоченными бляхами, все знающий и оттого хмурый.

Анастасия пригнулась к шее коня, понеслась бешеным галопом, благо дорога простиралась прямо, как полет стрелы, синий плащ с белым единорогом хлопал и трещал за спиной, жесткая грива Росинанта хлестала по лицу, скачка переполняла душу возбуждением и сладким ужасом – попади конь ногой в выбоину, оба сломают шеи... Анастасия не взялась бы описать свои ощущения. К прошлому не было возврата, но на ней была прежняя одежда, кольчуга и меч у пояса, она вновь стала путешественником, рыцарем важной миссии, равноправным бойцом в нелегкой борьбе против неба, в которой и первого-то шага не сделано, а посему невозможно предсказать, чей меч вырвет у врага победу. Быть может, это будет ее меч.

Нет, не стоит возноситься гордыней к облакам. Рано. И к тому же примета дурная. Что ж, эти мысли – от внезапной свободы, привычной тяжести меча на боку, верного коня, вновь обретенной дороги...

Анастасия остановила коня. Оглянулась, – обоз едва виднелся на горизонте, и то благодаря алым плащам всадников. Она вздохнула и повернула Росинанта в ту сторону.

Сначала путешествие тянулось скучновато. Они ночевали то в деревнях, то под открытым небом, в шатрах на обочине, дважды останавливались в городах, величиной уступавших стольному Китежу. К Анастасии все относились с любопытством, но без особого удивления. Гораздо больше внимания привлекал Капитан, переодевшийся в свою прежнюю одежду. Правда, Стан как-то ухитрялся устроить так, что любопытные с расспросами не лезли. Видно было, что на Дороге Стана знают и уважают. Везде к нему приходили самые разные люди и долго беседовали с глазу на глаз. Увы, как потом выяснилось на военном совете, состоявшем из Стана, Анастасии и Капитана, ничего нового узнать не удалось – пересказы прежних слухов, старые легенды.

Сутки на шестые-седьмые конники посерьезнели. Анастасии и Капитану настрого наказали не отъезжать далеко – Кончились подвластные Китежу земли, началось порубежье, Дикое поле. Очень скоро оно дало знать о себе. Совершенно Неожиданно слева заревел рог – как-то незнакомо, со злорадной насмешкой, вызывающе.

Никакой паники не возникло – люди ехали бывалые. Повозки плотно сгрудились в три ряда, конники окружили их, выхватив мечи и взведя тетиву самострелов. Следом за другими Анастасия смотрела в ту сторону, но различала лишь смутную шевелящуюся полосу. Полоса быстро приближалась, распадаясь на отдельные фигурки, странные силуэты. Они остановились довольно далеко, и снова загудел рог.

Стан поднял к глазам бинокль из медных трубок, сработанный погрубее, чем у Капитана, но в дальнозоркости не уступавший. Капитан подал Анастасии свой. С приобретенной уже сноровкой она покрутила колесико и ахнула. Такого она еще не видела.

Ломаной шеренгой выстроились диковинные животные с бочкообразными туловищами, неимоверно раздутыми в суставах ногами, длинными тонкими безволосыми шеями и головами, похожими на кувшины. Чем-то они напоминали лошадей, но неописуемо уродливых, злую карикатуру на благородных животных. Глаз только один, огромный, посреди лба. Даже копыта есть. И гривы, похожие на щетки ддя сапог.

И на них сидели... двухголовые. Низенькие, длиннорукие и двухголовые человечки с широкими злыми лицами. Топоры непривычного вида, копья с трезубыми наконечниками, мечи с зазубренными кривыми лезвиями, медные шлемы. Анастасия моргнула, приникла к биноклю. В самом деле, двухголовые.

– Будем биться? – спросила она, вернув бинокль.

– Авось обойдется. – Стан спрятал свой. – Не хотелось бы. К чему лишняя драка, особенно теперь? Эгей, поехали помалу!

Повозки, скрипя, тронулись. Всадники ехали, держа мечи наготове, стрелы лежали на тетивах. Проревел рог, но страшные встречные не шелохнулись, только прокричали что-то ехидное, злое, потрясая топорами и копьями.

– Вроде пронесло, – облегченно вздохнул Стан.

– Кто это? – спросила Анастасия, на миг опередив Капитана.

– Племя такое, – хмуро объяснил Стан. – Двухголовые Хох. Не знаю, как они там жили до Хаоса, но говорят, им больше всех досталось. Вроде бы на их землю упали звезды под грохот и трубный вой и все отравили своим ядовитым пламенем – источники, траву, небо и поля. Вроде бы с тех пор они такими и стали. Мы с ними, случается, тоже поторговываем. А иногда на них находит, срываются в набег, как ошалелые, и тут уж только держись. Мне, правда, с ними траться не приходилось, но дела бывали крутые... – Он вздохнул. – Вырасти у меня две головы, я бы, может, тоже, как дурак, на проезжих бросался.

Анастасия привычно обернулась к Капитану, чтобы он рассказал, как это связать со знакомым ему прошлым, но он лишь выругался, уставился в землю:

– Хватало в старину, то есть у нас, всякой пакости собственного производства. Временами удивляюсь, как шарик вообще на кусочки не разлетелся...

И вечером в их маленьком шатре, когда Анастасия вновь заговорила о двухголовых, Капитан угрюмо отмахнулся:

– Тасенька, легче тебе будет, если я расскажу еще об одной мерзости, которую человек учинял над природой? Ну вот. Замнем для ясности...

Перед своими людьми Стан выдавал Анастасию с Капитаном за мужа с женой, ученых людей из дальних краев – это с лихвой объясняло могущие возникнуть вопросы еще до того, как их зададут. Шатер им ставили чуточку поодаль от остальных. Все считали, что это делается исключительно с целью обеспечить молодым супругам должное уединение, ибо жизнь есть жизнь, а молодость есть молодость, но была и другая, потаенная причина – чтобы кто-нибудь ненароком не услышал, о чем они говорят, собравшись втроем. Правда, и первая причина, признаться, истине полностью соответствовала...

Стан всегда предупреждал заранее, когда придет, и вдобавок постукивал ножнами по колу у входа. Вот и сейчас, услышав шаги и стук, легонько колыхнувший идущие от кола растяжки шатра, Анастасия подняла полог.

Стан, пригнувшись, вошел, уселся на войлочный пол. – Завтра будем на месте, – сказал он. – Балты – народ тихий, без особых хитростей. И наших не задевают – без хлебушка нашего остаться не хотят. Живут себе под землей и потому...

– Под землей?

– Сама увидишь. Живут под землей, зачем-то залезли туда в незапамятные времена, что-то им наверху не грянулось. И мастерят разные поделки из янтаря – видели в Китеже? И пока будет идти торг, пока ярмарка не кончится, надо нам всем троим их осторожненько порасспросить, – он повернулся к Капитану. – Ты им покажи что-нибудь из твоих хитромудрых вещичек, вдруг да выйдет толк. А вот Анастасии лучше всего упрятать подальше все оружие и одеться понаряднее. Так и будем выдавать за ученую жену. А еще лучше за ученую девицу. Ну! – он поднял ладонь, останавливая недовольно вскинувшегося Капитана. – Целоваться с ними не заставим. Народ они не то чтобы дикий, красть не станут и обращение понимают. Кто-нибудь обязательно свататься полезет, хвост распустит и язычок тоже... Ты не против? Поиграть глазками-зубками ради дела?

– Я-то не против, – сказала Анастасия. – Только я, честно говоря, совсем не умею играть глазками-зубками. У нас ведь все было наоборот, у нас это только мужчины умеют...

– Больше улыбайся, и все тут. Можно еще этак вот глазки потупить, да поднять на него, поднять. – Стан добросовестно попытался изобразить эти ужимки на своей обветренной загорелой физиономии, и Анастасия фыркнула. – Смекнула? Ну, а если полезет с руками, то можно его легонько... – Он кашлянул в кулак, вспомнив, как Анастасия показывала ему недавно приемы рукопашного боя имперских рыцарей (он никак не верил, что женщины могут быть такому учены, пришлось отойти подальше от лишних глаз и показать на деле, как могут лететь кубарем в траву даже бывалые купцы, спорые в кулачном бою). – Только легонько, Настя. Чтобы потом встал и на своих ногах ушел. Мои ребята тоже осторожно порасспрашивают.

– А не рискованно? – спросил Капитан.

– Отчего ж рискованно? Про неизвестных людей, весьма могущественных, слухи кружат давно, и ничего удивительно, что кто-то собирает эти слухи на ярмарке. – Он ухмыльнулся. – Открою тайну – кой у кого из моих холостых ребят тут бабы. А длина бабьего языка известна. Ты не хмурься, Настя, я про других баб говорю, здешних. Одним словом, сеть забросим густую, глядишь, чего и вытянем... – Он осторожно выпрямился, опасаясь задеть потолок. – Ну, доброй ночи.

Полог опустился за ним.

– Значит, глазки потупить – и на него, потупить – и на него... – Анастасия, не теряя времени, стала отрабатывать лукавый взгляд на Капитане, но тут же оказалась в его объятиях, и занятия как-то сами собой завершились, были отложены на завтра.

Поутру тронулись в путь и вскоре достигли возвышенности, откуда ярмарка открылась во всей красе. Как раз она Анастасию не поразила. Ей приходилось бывать на больших ярмарках в княжестве Чи, куда стекались и желтолицые торговцы яшмой и узорчатыми тканями, приходившие от Моря Восхода, и загадочные бритоголовые горцы с далеких снежных вершин, где якобы бродят мохнатые дикие страшилища; и много другого разноплеменного народа из самых отдаленных земель, привозившего самые диковинные вещицы. Издали ярмарка выглядела вполне привычно – море повозок с выпряженными лошадьми, море разноцветных шатров, великая толчея и неописуемый гомон.

Куда интереснее было то, что простиралось слева от ярмарки – уходящие за горизонт правильные шеренги, бесчисленные ряды краснокирпичных труб (и многие дымят вовсю), и меж ними столь же правильными радами – прямоугольники и квадраты толстого мутноватого стекла. Анастасия навела бинокль. Прямоугольники величиной с крыши домов, а квадраты больше похожи на окна. Сквозь стекла вроде бы виднеется некое шевеление внутри.

– Ну да, так и есть, – кивнул Стан, когда она спросила. – Только окна эти – в потолке, в крыше, а стекла, что побольше, над улицами положены. Там и улицы внизу, по ним ходят и ездят. Город как город, только под землей. Зачем-то они туда залезли в незапамятные времена.

Их прибытие прошло абсолютно незамеченным. Ярмарка суетилась и шумела, и любой, какого бы вида и облика он ни был, мог преспокойно влиться незамеченным в эту суматоху и надежно растаять.

Человек шесть из людей Стана занялись торговлей. Остальные принарядились и, заранее приятно улыбаясь, подкручивая усы и расчесывая бороды, отправились к тем самым здешним знакомым, у которых долги волос и язык. Стан тоже исчез. Капитан критически оглядел Анастасию – она надела лучшую рубашку, алую с золотым шитьем, волосы расчесала так, чтобы они падали до пояса. На джинсах посверкивали золотые заклепки и золотой родовой герб на заднем кармане. А за голенище красного сапожка она сунула кинжал в ножнах, специально для таких случаев предназначенный – рукоятка без крестовины, с шаром на конце, чтобы легче выхватывать.

– Ну как? – спросила она, старательно потупив глаза. – Я очаровательна, правда?

– Даже слишком. Мата Хари, секретное оружие Китежа в сорок мегатонн... Может, тебе пистолет дать? Если что, я эти катакомбы на уши поставлю...

– Глупости. – Анастасия положила ему руку яа грудь. – Ты же сам слышал, опасности никакой.

– Ты уж сама опасностей не создавай.

– Постараюсь. Ну, я пошла.

Она не спеша шагала вдоль лотков, наскоро сколоченных прилавков и расстеленных прямо на земле грубых покрывал, на которых громоздились самые разнообразные товары, ничуть ее не поразившие – все то же самое, только выглядит по-иному. Стан выдал ей горсть китежских монет, но покупать что-то основательное показалось нелепым. Она присмотрела, правда, кое-какие ткани и серьги, но у продавцов это были не последние, так что спешить не стоило. Анастасия только, не удержавшись, купила большой розовый леденец на палочке – согласно этикету она не могла бы себе позволить этого в Империи, где леденцы считались лакомством простолюдинов – и, с удовольствием его полизывая, отправилась дальше. Проиграла несколько серебрушек на тараканьих бегах – очевидно, национальной игре балтов, неизвестной ей доселе, но крайне азартной. По описанию Стана она сразу узнавала балтов – белобрысых и светлоглазых, с янтарными ожерельями на шеях. Ломала голову, как бы с ними заговорить и познакомиться. Это выглядело задачей более трудной, чем представлялось, – в толпе, заигрывая с мужчинами, шныряли женщины, чье занятие Анастасия определила сразу, хотя до сих пор в этой роли видела только мужчин.

Анастасия поняла: попытавшись заговорить с мужчиной первой она неминуемо будет принята за одну из этих... интересно, как же они здесь-то называются? А на это она не пошла бы и в интересах дела.

Первое приключение ее поджидало у гончарных палаток. Анастасия задержалась поглазеть на диковинные кувшины в желто-черных узорах, и торговец, низенький такой, черный, кучерявый, в красной тунике и с золотыми кольцами в ушах, оживился несказанно. Сначала он, все время употребляя загадочное слово «синьорина», добросовестно пытался всучить Анастасии кувшины. Она, улыбаясь, мотала головой. Убедившись, что кувшины ей не нужны, торговец поманил ее к откинутому пологу палатки – с такой таинственной миной и такими загадочными жестами, что охваченная любопытством Анастасия шагнула туда в полумрак. Торговец забренчал золотыми, пересыпая их из ладони в ладонь звенящей струйкой, что-то шептал, таинственно пучил глаза и улыбался. Анастасия никак не могла сообразить, в чем тут дело. Сделала недоуменную гримаску. Тогда он, скалясь, положил ей на талию горячую руку. Тут уж все стало ясно.

Она хотела разозлиться, но сдержалась. Переложила леденец в левую руку, улыбнулась, как она надеялась, обворожительно, и двумя сжатьми выпрямленными пальцами ударила его меж нижней челюстью и кадыком.

Торговец издал неописуемый звук и повалился, как сноп. На всякий случай Анастасия постояла над ним, беззлобно наблюдая, как он охает, закрывая голову руками и опасаясь новых ударов. Убедившись, что все с ним в порядке и умирать он не собирается, вежливо попрощалась и пошла дальше.

Ноги сами привели ее в длиннейшие конские ряды. Здесь все было донельзя знакомо и привычно – запахи и звуки, гвалт и перебранка, шумная купля-продажа-обмен, кого-то уговаривали, кому-то расхваливали до небес товар, кого-то в чем-то уличили и собирались бить, а он отчаянно оправдывался, призывая в свидетели своих неизвестных богов. Пыль стоит столбом, звенят уздечки, стучат копыта, ржут, бьют задом норовистые кони...

– Вы любите лошадей? – раздался за ее спиной мягкий голос.

Анастасия обернулась. Перед ней стоял балт, молодой, но явно не из простых – одежда шелковая, в ожерелье на его груди янтарные шарики перемежаются с золотыми, на пальцах поблескивают золотые перстни, а вокруг неуловимым облачком витает запах духов. В Империи его с первого взгляда определили бы в публичные мужчины, но Анастасия уже успела привыкнуть к укладу закатных земель, где все наоборот. И весело подумала: зверь бежит прямо на ловца...

– Лошадей я люблю, – сказала она медленно, спохватилась и потупилась, как учил Стан. Вновь подняла на него озорные глаза и убедилась, что произвела должное впечатление.

– Могу ли я осведомиться, как зовут ваше имя? – он выговаривал слова ее родного языка странно и смешно, но понятно.

Анастасия миг раздумывала.

– Княжна Анастасия, – сказала она наконец.

– Судя по вашему титулу и этой одежде, вы из государства Счастливая Империя?

Вот тут Анастасия воззрилась на него с неподдельным изумлением:

– Ты о ней слышал?

– Конечно. Такое смешное государство, где женщины дерутся на мечах...

– Между прочим, меч и у меня есть, – сказала Анастасия.

– Я понял. Я спешу вас заверить, что вовсе не принимаю вас за одну из тех женщин, которые...

– Ну, те самые, – закончила за него Анастасия. – Что ж, приятно слышать. Только не обращайся ко мне так, словно меня здесь несколько. У нас это не в обычае.

– Охотно, княжна. Тем более охотно, что по нашим обычаям обращение на «ты» является обращением к близким друзьям, и я поистине рад употреблять его в твой адрес, Анастасия.

«Прыткий, – подумала Анастасия, одарив его в меру застенчивым взглядом. – Тем лучше. Сейчас начнет в гости звать, я полагаю. А немножко придушить его при нужде будет не столь уж трудно. Этим его ожерельем хотя бы, это просто делается, если уметь...»

Балт вынул круглый золотой предмет на цепочке, всмотрелся в него. Анастасия видела, что делает он это единственно с целью произвести на нее впечатление. Она увидела цифры, золотые стрелки и сообразила, что это часы. У Капитана, правда, были интереснее – там цифры сами сменяли друг друга, мелькали, отмеряя даже мгновения. Но девушке из смешного захолустья таких вещей узнать, понятно, неоткуда. А посему девушка из захолустья удивленно и широко раскрыла глаза, взмахнула ресницами (Анастасия уже заметила, что на мужчин это отчего-то действует) и спросила:

– Это и есть знаменитые часы? Я о них столько слышала... Балт охотно, с гордостью продемонстрировал часы, будто сам их выдумал:

– Я бы с удовольствием преподнес их тебе, но меня останавливают этикеты учтивости, ведь ты сама в первую очередь можешь рассердиться, ибо мы знакомы только что...

– Ну да, я даже имени твоего не знаю.

– Ярл, – сказал он и произнес имя, которого Анастасия при всем желании не смогла бы выговорить, столько там было "ы" и "э". Впрочем, он великодушно заметил: – Но ты можешь называть меня просто Ярл. Это то же, что и князь. Говорят, наши ярлы некогда завоевали земли на восход, до океана, и правили там, неся культуру и знание диким племенам.

– Признаться, я об этом как-то не слышала, хотя сама родом из тех мест, – сказала Анастасия. – Ну ладно. Пусть будет Ярл. Ты тоже любишь лошадей?

– Нет. Меня заинтересовала единственная девушка среди такого множества лошадников, к тому же столь прекрасная в своей красоте.

– А откуда ты знаешь про Империю?

– Мы многое знаем, – сказал он загадочно. – В знаниях и искусных ремеслах мы преуспели, как ты можешь убедиться, видя мои часы.

Анастасия внутренне возликовала – теперь самым естественным было задать ему вопрос, который она и задала миг спустя:

– А часы – это самое интересное, что у вас есть?

– Могу тебя заверить, что нет, – сказал Ярл. – Позволено ли мне будет набраться смелости и пригласить тебя в гости для лицезрения других гораздо более удивительных вещей, и не будет ли это принято за чрезмерную дерзость с моей стороны?

– Не будет, – весело заверила Анастасия, которой двигали не один деловой расчет, а еще и откровенное любопытство. – Лишь бы ты только не забыл, что я – княжна Империи.

– Обещаю про это помнить, Анастасия, – сказал Ярл. Неподалеку, за спиной Ярла, неведомо откуда возник один из людей Стана, привалился спиной к столбу коновязи и, улучив момент, подмигнул Анастасии. Затем с полнейшим равнодушием отвернулся и стал глазеть на назревавшую в двух шагах драку. Анастасия облегченно вздохнула про себя – теперь будут знать, где она, знать, что дела у нее пошли удачно.

Вскоре они с Ярлом подошли к спуску в город. Городскими воротами это место никак нельзя было назвать, входом тоже – квадратная яма, куда уходит широкая каменная лестница, освещенная какими-то странными фонарями – язычок синего пламени без копоти и дыма, в стеклянном шаре.

– Это газовое освещение, – важно сказал Ярл.

– А что это такое? – вполне искренне не поняла Анастасия.

– Ну... такой воздух, который горит.

– Занятно, – сказала она.

Они стали спускаться. В конце лестницы Анастасия увидела кованые ворота, распахнутые сейчас настежь. Несколько стражников в доспехах, с двуручными мечами и секирами – весьма знакомо. Стражники поклонились Ярлу, а Анастасию пропустили лишь после того, как Ярл заверил, что она – не Мигрант.

– А что это такое? – спросила Анастасия.

– Ну... Мигрант – это такой злой дух, который пытается пробраться в город и ночами пить кровь из жителей. Сплошь и рядом он предстает в человеческом облике.

– Занятно, – повторила Анастасия.

Странно выглядела улица – словно город, убрав с домов крыши, накрыли наглухо колоссальной железной крышкой, как кастрюлю. Ну, а кроме этого – ничего удивительного. Мощеная брусчаткой мостовая, вывески лавок почти такие же – калачи у пекарей, башмаки у сапожников, ключи у ремесленников по железу, и прочая всячина, позволяющая легко угадать занятие хозяина. Только шума в трактирах почти не слышно, пьют чинно. И уличная толпа производит меньше шума. Сквозь огромные прямоугольники мутноватого стекла над головой льется слабый свет, и повсюду горят те же стеклянные фонари с язычками неподвижного почти синего пламени. Никаких особенных чудес Анастасия не увидела, о чем не замедлила сказать Ярлу. Он в ответ осведомился, не хочет ли Анастасия приобрести себе часы. Понятно, она хотела, тем более что ее деньги имели здесь хождение.

Правда, хозяин вполне обыкновенной на вид ювелирной лавки сначала не хотел продавать ей часы (которых, кстати, и не было на прилавке), все требовал какую-то местную прописку. Анастасия сказала, что таких денег у нее нет, только китежские, и собралась было уйти, но Ярл, сдвигая брови и делая значительное лицо, пошептался с хозяином, и тот принес часы из задней комнаты. Ярл порывался заплатить сам, но Анастасия не позволила.

– И не скучно жить под землей? – спросила она, когда они вышли на улицу, провожаемые неодобрительным взглядом хозяина.

– Наоборот, – сказал Ярл. – Ибо мы независимы этим путем образа жизни.

– А хлеб? Пашни?

– Хлеб всегда можно купить. Наши деньги еще лучше. Сравни со своими – чьи отчеканены искуснее?

– Меняемся на память? – сказала Анастасия, решив, что Капитану не помешает посмотреть на такую монету.

– Возьми так.

– Нет уж, меняемся.

– Ну хорошо. – Ярл отдал ей монету и со снисходительной усмешкой спрятал в карман китежскую. – Вот мы и пришли.

Они вошли в дом. Тяжелая портьера сомкнулась за спиной Анастасии. Она уселась в кресло, огляделась – комната как комната. Ярл взял со стола синий стеклянный графин, налил в бокал рубиновую жидкость:

– Ты не против?

– Я не против. – Анастасия осторожно отпила. Похоже на вино, но в нем чувствуется что-то покрепче. Она еще раз осмотрелась, пожала плечами: – Признаться, что-то не вижу я здесь особенных чудес...

– Присмотрись. Здесь не такие фонари, как на улице. Анастасия присмотрелась. В самом деле, фонари другие.

В них словно сам воздух пылает – невыносимо ровный, без малейшего шевеления пламени.

– Электричество. Я не стану объяснять тебе, что это такое есть. Прости, но ты сразу не поймешь.

– Ну да, я ведь дикарка, – засмеялась Анастасия. Вино самую чуточку ударило в голову.

– Ты прекрасная дикарка, – сказал Ярл, глядя на нее с какой-то непонятной грустью. – Тебе не приходило в голову, что ты достойна лучшей участи?

«Ну вот, начинается, – подумала Анастасия, – далась им всем эта лучшая участь». Она насторожилась, но на ее улыбке это не отразилось ничуть:

– Смотря что будут предлагать. Эти вот фонари?

Ярл встал и отдернул занавеску. Там стоял странный ящик – металлический, блестящий, с передней стенкой словно бы из непрозрачного стекла. На нем стоит еще один, поменьше. Оба усеяны какими-то украшениями, красивыми выступами, цветными незнакомыми буквами и эмблемами, стеклянными окошечками со стрелками.

У Анастасии возникло странное чувство.

Ящик был не такой.

Дело не в том, что он непонятный и загадочный. Совсем не в том.

Он словно бы чужд этой комнате. Комната вполне обычная – те же столы и кресла, те же ковры и гобелены, та же утварь. Те же, разве что чужеземные, чуточку иного –облика и вида. А вот ящики и фонари – другие. Не совмещаются с комнатой, с домом, с городом. Такими же чужеродными они выглядели бы в домах Империи или Китежа. Словно сделаны не здесь, людьми с другими возможностями...

Но додумать она не успела – Ярл что-то сделал, и стеклянная стенка ящика загорелась изнутри. Там, в ящике, пела на незнакомом языке женщина.

Анастасия не особенно и удивилась. Те картины, что показывал волшебник из снежной осени, были гораздо удивительнее – яркие, объемные, подлинное окно в другой мир, окно без рамы и границ. А здесь – пусть и цветное, но плоское зрелище, ожившая картина. Ну, не картина, положим, видно, что женщина живая, но все равно плоский, оживший в ящике гобелен... Но интересно.

Она спохватилась и сделала ужасно изумленное лицо. Краешком глаза наблюдала за Ярлом – нет, все в порядке, он важничал, покровительственно усмехался. «А мы-то при свечах и факелах живем, как дикари», – сердито подумала Анастасия, допивая бокал.

Музыка была резкая, негармоничная, какофония какая-то. Женщина пела на незнакомом языке. Одежды на ней почти что и не было – так, несколько бахромчатых лоскутков, соединенных нитками бус, и певица двигалась так, чтобы еще больше это подчеркнуть.

– Великолепное развлечение для мужчин, я понимаю, – сказала Анастасия язвительно. – Если нет рядом живой женщины и уговорить ни одну не удается, сиди и пялься...

– Тебе не нравится? – удивился Ярл, подходя ближе.

– Довольно убого, – сказала Анастасия. Услышав над собой его хриплое дыхание, подняла голову и глянула ему в глаза с дерзкой усмешкой. Видимо, он понял. Не шелохнулся. Сказал грустно:

– Действительно – княжна... Извини, пожалуйста, я отлучусь на короткое время.

И ушел. Женщина выплясывала, изгибая холеное тело. Решившись, Анастасия поднялась, на цыпочках подошла к портьере, отодвинула ее указательным пальцем, приникла одним глазом к щелочке.

Ярл стоял спиной к ней и что-то тихо говорил. Прижимал к уху странный предмет на длинной белой веревке и говорил словно бы в него, словно там, внутри, сидел собеседник. Говорил на незнакомом языке, но вдруг явственно произнес ее имя. «Ничего не понимаю, —растерянно подумала Анастасия. – Он это явно всерьез. Молится?»

Ярл положил предмет, Анастасия поняла по его спине, что сейчас он обернется, опустила портьеру, бегом, на цыпочках вернулась в кресло. Заинтересованно уставилась в ящик, где плясало уже несколько женщин.

– Послушай, а как это делается? – спросила она вернувшегося Ярла.

– Очень долго объяснять. Как ты смотришь, если мы с тобой сейчас отправимся в гости?

– Давай отправимся, – сказала Анастасия.

Она была удивлена не на шутку. По всем канонам он должен был сейчас добиваться ее благосклонности. Видно же по нему, что ему этого ужасно хочется. Что же, один ее взгляд его остановил? Сомнительно. Полное впечатление, что он и в самом деле разговаривал с кем-то, после чего его собственные планы резко переменились. Или он с самого начала поступал вопреки своим желаниям? Пожалуй, именно такой у него вид. Сплошные загадки. Что ж, идти нужно до конца...

Дом, куда они пришли, был полон людей. Фонари горели не белые, а какие-то странные, все время менявшие цвет – синий, красный, желтый, розовый... И музыка играла, похожая на ту, из ящика. И никто ее не слушал – люди пили, беседовали, танцевали как-то странно, медленно и обнявшись.

Ярл усадил ее на мягкий длинный диван у стены, сунул в руку бокал и пропал куда-то. Анастасия украдкой оглядывалась, присматриваясь к платьям женщин – и короткие, и длинные, с разрезами на боку или спереди, а уж вырезы... Она фыркнула про себя.

– Ты откуда, прелестное дитя? – с тем же странным и смешным выговором спросила ее сидевшая рядом женщина.

– Издалека, – осторожно ответила Анастасия, присмотрелась к ней – красивая и сильно пьяная. Что ж, это к лучшему.

– Очень издалека?

– Очень.

– Да, я смотрю – из этих феодальных принцесс... Ты Молодец. Умница, – женщина обняла Анастасию за шею и чмокнула в ухо влажными губами. Анастасия вежливо стерпела. – Совсем не боишься, глазенки спокойные... Умница. Это редкость. Обычно дикарям ровным счетом ничего не объяснишь, дикари и есть... Прошла уже выучку, а?

Анастасия оставила все свои мысли при себе и спросила, словно все знала и все понимала, даже употребила это странное обращение с множественным числом:

– А вы давно в этом городе?

– Я родилась в этом городе, – сказала женщина. – Или ты имеешь ввиду, давно ли я знаю? Давно, – она жарко прошептала Анастасии в ухо. – Так давно, что никаких секретов от меня уже не скрывают. Ну никаких. Сказать?

– Скажи, – тоже шепотом ответила Анастасия.

– Глупости все это – насчет веков. Веков не осталось. Остались недели, считанные. Видела прибой? Нет? Что же ты так, неужели не интересно? Ну, все равно, дело твое. Считанные недели остались, знаю совершенно точно. Жуткое будет зрелище, как подумаешь, что пришлось бы его с земли наблюдать...

Она бормотала что-то непонятное уже, бессмысленное. Анастасия не слушала. Кажется, достаточно и того, что услышала. Странное дело – удивительно легко, без малейших усилий и натяжек эта пьяная болтовня сочетается с тем, что уже известно. Совпадение? Чересчур зловещее совпадение... Ее мягко тронули за плечо. Ярл стоял над ней:

– Пойдем.

Анастасия поднялась, деликатно отстранив руки женщины, лепетавшей что-то в пьяном умилении.

Они прошли еще через несколько комнат, где никто не обращал на них внимания, остановились перед закрытой дверью.

– Сюда, – сказал Ярл.

Но сам остался снаружи. Анастасия помедлила, однако в распахнувшейся двери увидела самую обычную комнату и человека в кресле – одного. На ловушку это никак не походило. И она решительно переступила низкий порог. Дверь тихо затворилась за ее спиной.

– Садись, пожалуйста, – сказал человек.

Анастасия села напротив него, положила ногу на ногу, покачивая носком сапожка, переплела пальцы на колене и откровенно разглядывала хозяина, Человек тоже был не такой.

В одежде балтов, но не похож на них. И волосы, короткие, с первой сединой, подстрижены чуточку не так, и цвет лица иной, оно не столь бледное, как у живших под землей балтов. И выражение лица другое, и черты, даже ногти на руках как-то не так подстрижены, даже поза, и часы на руке очень похожи на часы Капитана... Обострившимся, почти звериным чутьем Анастасия понимала – этот другой. Он не отсюда. На миг ее даже покинула уверенность в себе, на миг, не более.

– Неплохо для девочки, еще вчера игравшей с мечами и гербами, – усмехнулся он. И выговор у него другой.

– Ты о чем? – спросила Анастасия. Он улыбнулся и протянул ей бокал с рубиновой жидкостью:

– Ты хорошо держишься. Или уже знаешь кое-что?

– Ничего я не знаю. – Анастасия приняла бокал. – Просто я не падаю в обморок при виде чудес. Я их насмотрелась по дороге, когда ехала сюда.

– Из Империи?

– Из Империи.

– Серьезное путешествие. Хочешь о чем-нибудь спросить?

– Я и так знаю, что услышу, – сказала Анастасия. – Что это чересчур для меня сложно. Все почему-то повадились называть меня прекрасной дикаркой.

– Но ты и в самом деле прекрасна. И в самом деле в какой-то степени дикарка. Дикарка по сравнению с теми, кто жил до... неважно, как это назвать. Жил до.

– Я глупее? Более жестока? Более зла? Или у вас дикарем человек считается только потому, что с детства не видел вот этих штук? – она указала в угол, где стояло что-то блестящее, непонятное, все в прозрачных цветных колпачках и прозрачных окошечках.

– Не сердись.

– Я и не сержусь, – сказала Анастасия сердито, отпила из бокала почти до дна и пожалела – было еще крепче, чем вино Ярла, она даже поперхнулась. – Просто слишком многие хотят мной играть, как вещью.

– Прекрасной вещью, – мягко поправил он. – И умной, – тут же поторопился добавить. – А это – нечто иное. Такую вещь берегут. Прости... Я просто неудачно пошутил. Не умею шутить.

– Это сразу заметно.

– Девочка, втяни коготки. У меня не было намерений тебя оскорбить. Я не стал бы тебя приглашать только за этим.

– Понятно, – сказала Анастасия.

– Да нет, не совсем понятно, прелестная моя Анастасия.

– Вот только не ваша. Своя.

– Ну хорошо. – Он с видом крайнего добродушия поднял ладонь. – Каюсь, я и в самом деле, услышав, что в наши края прибыла некая прелестная синеглазая княжна, велел привести тебя сюда. И мысли у меня были самые недвусмысленные. Признаюсь, они такими и остались. Но теперь я вижу, что ты не просто красивая игрушка. Ты умна. И это меня отнюдь не удручает. Наоборот, радует. Глупенькие игрушки скоро надоедают, их слишком много. А умная подруга, чей ум стоит развивать – вещь ценная.

– Все-таки вещь?

– Прости, оговорился. Знаешь, когда можешь из этого кресла управлять судьбами мира и его обитателей, начинаешь немножко... чувствовать под собой Олимп, что ли.. Ты знаешь, что такое Олимп?

– Не знаю, – сказала Анастасия.

– Неважно. Узнаешь потом. Как видишь, я хочу быть с тобой предельно откровенным. Ты мне понравилась. Сразу. А когда оказалось, что ты еще и неглупа... – он упругим кошачьим движением встал, сделал два шага и остановился над ней, положил ей руки на плечи. Анастасия напряглась. – Не бойся. Силой я от тебя ничего не буду добиваться. С тобой так не стоит. Ты достойна лучшего.

– Это и есть предложение руки и сердца?

– Вот именно. Руки и сердца бога. Анастасия подняла голову, посмотрела в его массивное властное лицо, усмехнулась:

– Везет мне на сумасшедших богов...

– Что?

– Так, шутка, – сказала она с улыбкой.

– Я не сумасшедший. И не бог. Но мощью располагаю большой. И знаниями тоже. И вдобавок, мне очень не хочется, чтобы ты погибла со всем этим миром. Может быть, ты не поверишь или не поймешь, но на этот мир надвигается страшная катастрофа.

– Я знаю. Луна падает, – сказала Анастасия.

– Ого! Какие-нибудь местные звездочеты?

– Да, – сказала Анастасия. – Это великая тайна жрецов.

– А ты представляешь, как это будет выглядеть?

– Это будет что-то жуткое, – сказала Анастасия.

– Не то слово. Из жалких обломков того, что останется, нормальную жизнь построить удастся не скоро. И произойдет это через несколько недель. Считанные недели. Ты же не хочешь остаться здесь, когда на земле начнется ад кромешный? – он проницательно глянул на нее. – Наверняка ты, прознав о жреческих тайнах, отправилась искать спасения, ты же умна...

– Да, – сказала Анастасия. – Но где же я могу спастись?

– В небесах. Это долго объяснять... Словом, в небе тоже живут люди. В таких... летающих городах. Люди, которых после гибели мира не коснулось пятьсот лет назад то, что внизу получило название Мрака и Хаоса. И живут эти люди так, что ты себе и представить не можешь. Владеют знаниями, о которых ты и понятия не имеешь. Но тоже можешь ими овладеть.

Плывущие Звезды? – чуть не выпалила Анастасия, но вовремя сдержалась, не стоит выглядеть чересчур уж умной. Хороший игрок никогда не выложит все козыри сразу, нужно приберечь что-то для себя, на потом... В нем чувствовалась недюжинная сила ума, соединенная с неизвестными ей знаниями, и Анастасия не решилась затевать какую-нибудь рискованную игру. Самое разумное, что можно и нужно сделать – выбраться отсюда поскорее и посоветоваться с Капитаном. Вот если бы взять этого типа в плен... Но даже если она его благополучно оглушит, как доставит в шатер, как минет стражников у ворот подземного города? Как по улицам протащит? Нелепо...

– Прекрасно, – сказала Анастасия. – Значит, ты меня покупаешь. Только не золотом – спасением. А все остальные люди, на этой земле живущие?

– Всем не хватит места там, у нас. И большинство из них – тупое стадо. А менять решение и все же отбрасывать Луну... – Он резко оборвал речь. – Не говори глупостей. Вовсе я тебя не покупаю. Неужели ты думаешь, что я тебя брошу здесь, если ты откажешься? Вот уж нет. Ты мне нужна. Я тебя спасу, хочешь ты этого или нет, Анастасия, – он усмехнулся. – Потому что второй такой можно и не встретить, и не стоит рисковать... Но мне почему-то кажется, что ты будешь умницей. То, что ты увидела в этом доме – мелочи: Помещение для слуг. Есть чудеса, которых ты себе и представить не можешь.

– Как тебя зовут? – спросила Анастасия.

– Называй меня Тор.

– Что это означает?

– У неких дикарей так именовался в древности бог грома, – его сильные пальцы небрежно играли золотой цепью на шее Анастасии. – Я как-то подумал, что имею полное право носить это имя.

– А ты не сумасшедший, часом?

– Ничуть, – ответил он серьезно. – Сумасшедший – это человек, который приписывает себе могущество, каким не обладает. А когда от одного-единственного человека зависит, рухнет Луна на землю или останется на небе, по-моему, такому человеку вовсе не грешно именоваться Тором. Как ты думаешь?

– Звучит-то внушительно, – усмехнулась Анастасия. – Если бы еще доказательства...

Он взял ее за руки у самых плеч, поднял из кресла, и они встали лицом к лицу. Анастасия открыто смотрела ему в глаза и пыталась отгадать, что в его словах от непомерной гордыни, а что от правды. Одно ясно – человек очень сильный и уверенный в себе, вон как Ярл ходит перед ним на задних лапках, хотя на вид гордец изрядный... Или за спасение жизни всецело продался?

Видимо, он понял ее взгляд иначе – притянул, обхватил ее затылок сильной ладонью, поцеловал. Отстранился, прежде чем она успела решить, что ей делать, окинул разгоряченным взглядом:

– Доказательства! Хочешь прямо сейчас? Полетим из этой крысиной норы ко мне в дом, это недалеко. Хочешь полететь по воздуху?

– Со мной так нельзя, – сказала Анастасия. Кажется, она нащупала единственно верную линию поведения. – Может быть, ты и равен богу, но я не привыкла вот так... Я горда, – она очаровательно улыбнулась. – И чуточку капризна, ты уж прости. Вспомни, что я княжна Империи, и не особенно удивляйся. И приезжаю, когда захочу я сама, а не когда меня схватят за локоть на улице, как этих... ярмарочных. Ты же упорно повторяешь, что тебе не игрушка нужна?

Она неизвестно кому и чему молилась в душе, чтобы ее улыбка и взгляд создали должный образ – неглупая, но капризная княжна, слегка ошеломленная чудесами и предстоящей гибелью мира, но не кидающаяся сломя голову в сильные руки будущего хозяина. Собственно, вплоть до недавнего времени она и была такой, чуточку капризным и чуточку спесивым рыцарем, так что ей не пришлось изображать нечто очень уж противоположное ее характеру.

Должно быть, она сыграла хорошо. Очень уж он был уверен в себе, чтобы изучать ее вдумчиво и подозрительно. Конечно, он не сумасшедший, он опьянен каким-то стоящим за ним серьезным могуществом. К тому же свято верит, что перед ним стоит дикарка, имперская княжна. А о Капитане понятия не имеет. Нет, все нормально.

– Ну что же, – сказал Тор. – Приглашаю тебя, княжна Анастасия, быть завтра моей гостьей.

– Принимаю твое приглашение, благородный Тор. – Анастасия склонилась в придворном поклоне, волосы золотой волной упали на плечо. – Соблаговоли объяснить дорогу. Рыцарю подобает отправляться в гости не в экипаже хозяина, пусть даже летучем, а на своем боевом коне.

Тор откровенно любовался ею. Тем лучше. Анастасия дукаво глянула на него поверх бокала:

– Надеюсь коновязь в твоем доме найдется, а челядь не станет подслушивать у замочной скважины?

– Я позабочусь, – пообещал он. – Ты видела дорогу, уходящую от города на запад?

– Куда уходящую? – На закат. – Видела.

– Ты поедешь по ней. Если ехать рысью, это отнимет часа полтора. (Анастасия, давно уже уяснившая, что такое часы, минуты и секунды, тем не менее вовремя спохватилась и сделала удивленно-вопросительную гримаску). Полтора часа означает, что стрелки опишут вот такие круги. – Он показал на часах Анастасии. – Слева покажутся два невысоких холма, и на вершине одного из них круглая белая башенка. Свернешь с дороги и поедешь прямо меж холмами, – он усмехнулся, – и вскоре увидишь чудовищ. Не пугайся их. Это всего лишь мираж, изображение, чтобы страшить дикарей. Поезжай дальше, не сворачивая. Увидишь на земле полосу из металлической сетки. Это смерть, если у тебя нет вот этого, – он достал из ящика стола маленькую, круглую мегаллическую коробочку на цепочке. Сам надел ее Анастасии на шею, не упустив случая легонько провести по ключицам кончиками пальцев. – Помни, с этой коробочкой на шее сетка тебе совершенно не опасна. Ну, а дальше езжай вдоль голубых шляпок. Ты их ни с чем не спутаешь. Там будут разные строения, но это нечто вроде... служб и конюшен. А я живу в белом доме с большими окнами, окруженном цветником. Ошибиться невозможно, Дом такой там один.

– Похоже на описание дороги в замок сказочного людоеда, – сказала Анастасия.

– Это – твой замок. Точнее, временное пристанище..

– Но со мной прибудет оруженосец, – сказала Анастасия. Начинался самый важный и рискованный момент игры. – Во-первых, я не собираюсь изменять правилам – рыцарь обязан ездить с оруженосцем. Во-вторых, мой оруженосец – в своем роде редкость. Он изобретатель. Все время выдумывает разные удивительные вещи.

Вот теперь у него в глазах блеснула настороженность. Но только на мгновение. Он тут же вспомнил, что он – бог грома, имеющий дело с дикарями.

– Изобретатель? – спросил он с интересом.

– Да. Он придумал такую стрелку, что все время указывает на одну и ту же сторону горизонта.

– Быть не может!

– Уверяю тебя, – сказала Анастасия. – Я им горжусь, ни у кого такого нет. Может, он и тебе пригодится?

– Представляю себе этот дикарский компас... – усмехнулся Тор. – Ты знаешь, привози своего умельца. Кто знает, что из него получится у нас, вы все-таки не дикари, а потерявшие память осколки прежнего мира...

– А коробочка? – Анастасия коснулась цепочки. – Для него?

– Одной достаточно для двоих. Надеюсь, ты ему сумеешь преподнести подходящую полуправду? Чтобы с перепугу с его штанами не случился конфуз?

«Ну, мы еще посмотрим, с чьими штанами может выйти конфуз», – весело подумала Анастасия. Сказала:

– Что-нибудь преподнесу, – и встала. – Мне пора.

– Я буду ждать. Очень ждать. Ты ни о чем не пожалеешь. «Надеюсь, пожалеешь ты», – подумала Анастасия, глядя, как он идет к ней с самоуверенной хозяйской улыбкой, в самом прекрасном расположении духа. Когда руки Тора сомкнулись у нее на талии, она не противилась и даже, превозмогая себя, ответила на поцелуй, но постаралась прервать его побыстрее.

– До завтра, благородный Тор, – сказала она, закрывая за собой дверь.

Лицо словно судорогой свело – идя сквозь комнаты с цветными огнями, странной музыкой и танцующими, Анастасия чувствовала, что обаятельнейшая улыбка не исчезает с губ, словно налипла на кожу. Видимо, страшное напряжение сказалось. В жизни не было еще такого поединка. Анастасия присела на краешек упругого дивана в углу потемнее, закрыла лицо руками и тяжко вздохнула. Душа, все тело медленно отходили от этой нечеловеческой игры. Ее прошиб озноб. Хорошо еще, никто к ней не приглядывался в сутолоке и гаме.

Но вот кто-то остановился рядом с ней. Анастасия подняла голову и узнала Ярла. Подумала устало: вот что у тебя за служба, скотина этакая. А туда же – славные предки, завоевания от моря до моря... Она поднялась и властно, резко сказала:

– Проводи меня к выходу.

Позванивая шпорами, Анастасия шла в толпе следом за ним по ярко освещенным, улицам-норам этого странного города. Что происходит вокруг, она воспринимала плохо, голова чуточку шумела, и словно бы туман стоял кругом. Но она была ужасно довольна собой.

У подножия лестницы, отвернувшись от Ярла, чтобы намеренно оскорбить, сунула ему в руку монету и быстро поднялась по широким ступеням под открытое небо, покрывшееся уже звездами. С огромным облегчением вздохнула прохладный вечерний воздух и быстро пошла к ярмарочньм шатрам, освещенным изнутри зыбкими огоньками масляных ламп. На ярмарке кончилась дневная суматоха и начиналась ночная жизнь – смеялись женщины, позванивали кубки, неслись отовсюду песни и звуки самых разных музыкальных инструментов, бродили пьяные (одного, нетвердой походкой сунувшегося наперерез, Анастасия, не вдаваясь в разговоры, отшвырнула точным ударом).

Чуточку поплутав, она отыскала китежские шатры. Тихонько откликнулась на тихий окрик караульного. Подняла полог. Капитан со Станом сидели у пузатого кувшина, но явно еще не притрагивались к нему, глаз не сводя со входа. Глаза Капитана полыхнули такой радостью, что и Анастасию захлестнула гордая радость. Или радостная гордость – какая разница?

– Вот и я, милорды, – сказала она. – Спешу вас обрадовать – я узнала многое и отразила все покушения на мою Добродетель. Что было не самым легким предприятием.

Ощутив, что ноги ее не держат, блаженно вытянулась на застланной полосатым покрывалом постели, закинула руки эа голову, закрыла глаза.

– Подай ножку, княже, я тебя разую. – Капитан вздохнул с громадным облегчением, стащил с нее сапожки и положил в угол кинжал. – Ну, Таська, сидели мы, как на штыке... И кое-что узнали. Что это ты вся в каких-то цепочках?

– Боюсь, начать придется мне, – сказала Анастасия, приподнявшись на локте. – Что бы вы там ни узнали, я была в самом логове, сдается... Итак...

Времени ее рассказ занял много – Капитан требовал напрячь память изо всех сил и передать речи Тора дословно, а все странные вещи, которые она там видела, описывать как можно подробнее. Потом он долго изучал часы и монету в слабом мерцании светильника.

– Ну что? – не выдержала Анастасия.

– Никаких сомнений – не в этом городе вещички-то сделаны. И часы, и монета. Не тот уровень техники,

– Что такое уровень техники, я не знаю, – сказала Анастасия. – Но я тоже подумала, что вещи не здешние. Город мало чем отличается от наших. Они все это от кого-то получили... Да, но как же можно жить на небесах? Плывущие Звезды?

– Они, сдается, – сказал Капитан. – Прямо в небе жить, понятно, нельзя. Но там могут летать такие... ну, проще всего будет сказать – агромадные бочки. Летающие города. В каждой бочке – город. Это, признаться, странно – твой Тор говорил, что они пережили Мрак, а при мне таких орбитальных станций еще не было. Похоже, все-таки параллельный мир... Да, но что это меняет?

– Ничего это не меняет, – быстро сказала Анастасия, вновь ровным счетом ничего не понявшая, но не желавшая новых загадок, потому что сыта ими по горло. – А может, все же не в небе? Может, они преспокойно живут на земле где-то далеко отсюда, а небесными обитателями для вящего почету себя именуют?

– А как же Луна, которая уничтожит жизнь на земле? У тебя ведь не создалось впечатления, что он шутил?

– По-моему, он был ужасно искренним и серьезным, – сказала Анастасия. – Даже проговорился: мог бы сделать так, чтобы Луна не упала, но не хочет...

– Вот это меня и смущает, и злит. Больно уж сволочной подход к делу. Ох, как мне этот тип заранее не нравится, я таких терпеть ненавижу... Ну, Настенька, по всему видно – предстоит нам завтра такая передряга, что честно тебе скажу...

– А мне что же, не ехать? – хмуро спросил Стан, ничуть не довольный тем, что избежит опасности.

– Насчет тебя уговору не было, воевода, – сказал Капитан. – Сам слышал – в гости приглашены только рыцарь с оруженосцем. Тебе выпадает роль потруднее – если мы не вернемся брать за шкирку этих, в городе, и продолжать дело. Потому что на этой грешной земле одна философия, и другой не дано: пока стоишь на ногах, дерись...

– Да, а что вы узнали? – вмешалась Анастасия.

Но все, что вызнали люди Стана, лишь дополняло ставшее известным ей. В городе шептались, что власть над ним давно перешла к неким загадочным и могущественным то ли людям, то ли богам, то ли злым духам, давно подмявшим под себя Ратушу Ярлов (особо, впрочем, не сопротивлявшуюся, ибо их, по слухам, не запугивали, а попросту купили). О целях этого потайного завоевания по недостатку точных знаний кружили, понятно, самые невероятные домыслы, но большинство сходилось в одном – что грядет нечто страшное, и спасутся лишь избранные. Примерно на тот район, куда завтра предстояло ехать Анастасии, молва давно указывала как на место жуткое, заколдованное и проклятое, куда сунуться может только безумец. Что-то там вспыхивало, озаряя всю округу, иногда жутко громыхало, по ночам в воздухе проносились загадочные бесшумные тени, а днем разгуливали чудовища. Словом, город был на грани то ли поголовного бегства непосвященных куда глаза глядят, то ли бунта – вот только никто не знал, с чего начать, и как...

...Они рысью скакали по дороге – уже около часа. Анастасия была в жутком душевном разладе. То вспоминала сегодняшнюю ночь исступленной нежности, и тогда радость и смертная тоска сменяли друг друга в неописуемой чехарде; то впадала в понурое безразличие; то с ненормальным воодушевлением пришпоривала коня, стараясь побыстрее достичь цели, а там – будь что будет... Капитан вдруг натянул поводья. Их кони остановились бок о бок.

– Что? – спросила Анастасия.

– Нельзя так, Настенька. С таким настроением в бой идти – самое поганое дело. Ну, соберись. Он же ничего такого не ожидает, он двух дикарей пригласил, милую девочку предвкушает, наверняка один сидит, челядь повыгнал подальше... Ну, соберись. Стыдно для рыцаря...

Он взял в ладони ее лицо, поцеловал в губы. Анастасия закрыла глаза, сжала его плечи. Позвякивали уздечки, наплывал горьковатый запах травы, и вдали раздавался какой-то странный глухой шум, ритмичный грохот.

– Как же я сразу не сообразил, фендрик! – ударил себя по лбу Капитан. – Это ж море шумит!

Все горести и тревоги отлетели разом. Анастасия широко раскрыла глаза:

– Море?!

Дернула повод и поскакала в ту сторону. Море!

Зрелище было жуткое и величественное. Волны, волны, водная гладь – до самого предела видимости. Солнце сверкает на темно-синей воде мириадами крохотных бликов. Прибой грохотал, волны в два человеческих роста безостановочно катились к берегу, обрушивались на гладкий влажный песок, растекались, уползали назад, вновь вставали белопен-ными громадами, неслись к берегу, и все повторялось – эта безостановочная коловерть, влажный грохот, мощь неживого, неразумного заворожили Анастасию, она застыла в седле, выпустила поводья, по-детски округлившимися глазами всматривалась вдаль, стараясь запомнить навсегда этот миг, этот берег.

Тучи белых птиц с пронзительными скрипучими криками метались в воздухе. Анастасия спрыгнула с седла и побежала туда, навстречу волнам, проваливаясь высокими каблуками в мокрый песок. Остановилась поодаль, подняла ковшиком ладонь, ловя долетавшие брызги. Осторожно попробовала языком. Соленая горечь. Вот и исполнен данный в запальчивости обет – сколько веков прошло с тех пор, как она поклялась попробовать воду Закатного Моря? И каким же смешным теперь кажется все – прежняя жизнь, прежние страхи и радости, стремления и неудачи...

Капитан подошел, обнял ее за плечи, Анастасия прижалась к нему, и они долго смотрели в море.

– Какой прибой... – тихо сказал он.

– Раньше его не было?

– Раньше он был во-от такой, низенький... Это все из-за Луны.

– Но ее же сейчас, днем, на небе нет?

– Ох, Таська... – Капитан, грустно смеясь, обнял ее покрепче. – Чудо ты мое княжеское... Найти бы сейчас какой-нибудь там рубильник, дернуть – и прощай этот чертов параллельный балаган. В книгах всегда был какой-нибудь рубильник. Загнали бы твой золотой брегет, купили билеты –и домой. А там уже войска выведены, пироги пекут... Эх, нету рубильника.

Анастасия вскрикнула и показала вытянутой рукой в ту сторону. Капитан всмотрелся, почесал в затылке:

– Давай-ка на всякий пожарный обеспечим отход...

Они сели на коней, отъехали на сухую землю и вновь обернулись к морю. Черный предмет, становясь буро-серым, приобретая правильные очертания, быстро увеличиваясь в размерах, приближался к берегу. Капитан взялся было за бинокль, но в этом уже не было нужды. Присвистнул:

– Ядрена Матрена, корабль!

– Вот это – корабль? – изумилась Анастасия. – Это скорее домище какой-то, крепость взбесилась и поплыла...

– Корабль, Настенька. Вот только что-то с ним не то... Анастасии этот странный корабль показался овальным ящиком великанских размеров. На корме – целый дом в несколько этажей, только стекла почти все выбиты. Борта грязные, в рыжих громадных пятнах ржавчины, странной то ли коросте, то ли накипи, потеках грязи и жирных черных полосах. Он плыл к берегу целеустремленно, не рыская, но все равно отчего-то казался мертвым, брошенным, нежилым.

– Может, там эти... призраки? – шепотом спросила Анастасия.

– Глупости. Хотя Летучий Голландец, конечно, классный...

Корабль слепо надвигался, возвышаясь над прибоем, нелепый и ненужный. Внезапно он начал сбавлять ход, вот и остановился совсем, что-то отчаянно заскрипело, завизжало, массивные якоря с лязгом и скрежетом натужно поползли вниз на ржавых цепях, но остановились на полдороге, не коснувшись воды. Правый пополз вверх, и его цепь почти скрылась из вида, а левый так и повис. Душераздирающий протяжный вой, железный стон пронесся над берегом. Тучи птиц шарахнулись во все стороны.

Анастасия зажала уши. Кони беспокойно приплясывали. Вой оборвался. Левый якорь двумя рывками поднялся повыше, но на прежнее место так и не встал. Корабль развернулся, показав левый борт во всю длину, разбитые круглые окна белого некогда здания на корме, окруженного лесенками с погнутыми перилами и зияющими дырами выпавших пролетов, какие-то проржавевшие устройства на крыше, распяленные горизонтальные полосы, болтающиеся обрывки тросов, косо висящие лодки.

От высоких букв на борту остались частички, которые невозможно распознать.

– Где же люди? – недоуменно спросила Анастасия. – Так и не показались.

Снова короткий вой, надсадный, скрипучий. Корабль уходил к горизонту и вскоре исчез из виду.

– Да нет там наверняка людей. Ни одного. Видела, какой он запустелый?

– Как призрак, – согласилась Анастасия. – Но разве бывают призраки вещей?

– Бывают даже призраки идей, Настенька... Может, он еще до вашего Мрака вышел в море. Автоматика. Кажется, такие уже появились, когда я...

– Знать бы, плохая это для нас примета или хорошая?

– А никакая, – сердито бросил Капитан. – И вовсе это не примета. Просто старая рухлядь, которая гуляет сама по себе... Ну, поехали?

Вскоре на дороге впереди заклубилось облачко пыли. Капитан на всякий случай плотнее запахнулся в плащ, под которым скрывал оружие и одежду. Посмотрел в бинокль:

– Господи, еще один металлист на мою голову...

Навстречу им неспешной рысью ехал самый настоящий рыцарь. Мужчина. Кольчуга почти такая же, над головой качается наконечник копья, щит зеленый, с диковинным серебряным зверем, а на шишаке – золотой петушок задорного облика.

Увидев их, он остановил коня. Совсем мальчишка, едва усики пробились. На Анастасию он смотрел без всякого удивления – видимо, принимал ее, как должное. По привычке Анастасия положила было руку на рукоять меча, но покосилась на Капитана и опомнилась – не до того сейчас... Рыцарь неуверенно потряс копьем и крикнул ломающимся баском:

– Вив ле имперьер де Голль!

– Тьфу! – плюнул Капитан. – Та же петрушка, я смотрю – де Голля в императоры произвели...

Признаться, Анастасия все же с удовольствием показала бы этому концу, кто есть кто в этих краях. Так, немножко, легкая трепка... Но Капитан, погрозив ей пальцем, крикнул что-то на незнакомом Анастасии языке, рыцарь, к ее удивлению, откликнулся, и сам при этом выглядел изумленным.

После короткого разговора он и Капитан сошли с коней, причем Капитан тут же закурил, что произвело на чужеземного рыцаря сильное впечатление. Анастасия осталась в седле и терпеливо ждала, пока они оживленно толковали, помогая себе жестами, тыча пальцами в разные стороны. Расстались они совершенно по-приятельски. Рыцарь взобрался на коня, вежливо поклонился Анастасии, но, улучив момент, когда Капитан отвернулся, сделал ей гримасу, выражавшую неприкрытое сожаление оттого, что их встреча протекала так не по-рыцарски. Анастасия показала ему язык, сама ужасно сожалея, что не удалось помериться силами. Надувшись, он принял горделивый вид и поскакал в ту сторону, где в часе езды по-прежнему шумела ярмарка.

– Кто это? – спросила Анастасия.

– Француз, – ответил Капитан. – Самый настоящий. По-моему, из Марселя едет, если я правильно понял.

– Это где?

– Это едва ли не у самого края суши. Месяц ехать. И там все точно так же, как у вас – замки-герцоги... Я его послал на ярмарку, уж там-то сыщет приключений в честь своей прекрасной Жанны де или дю. Прыткий салажонок...

– Значит, за Бугром нет никакой страны счастливых?

– Вот именно... Самое интересное, Настенька – наш бронированный друг ухитрился подобраться к самому логову твоего Тора. Очень обижался, что тамошние чудовища ведут себя так хамски – в бой с доблестным благородным рыцарем не ввязываются, а потом и вовсе обнаруживается, что никаких чудовищ нет, одно наваждение. Он даже до сетки добрался. До этого самого заграждения. И хватило ума у петушка кинуть на нее издали кинжал. Представляю, какой был разряд...

– Холмы, посмотри, – сказала Анастасия. – И башенка белеется.

Они свернули влево, проехали меж двумя холмами с белой круглой башенкой на вершине правого.

– Похоже на колпак радара, – сказал Капитан. – Определенно радар...

– Плащ запахни, всезнайка, автомат видно... Кони шарахнулись, и было от чего – впереди, неизвестно откуда взявшись, вырос паук, черный, красноглазый, мохнатый, с башню высотой, со страшными зазубренными челюстями, способными одним движением перекусить всадника вместе с лошадью. А растопыренными лапами он мог бы обхватить небольшую крепостцу.

Встреться такое чудище Анастасии до начала ее странствий на закат, она наверняка карьером припустила бы прочь, ничуть того не устыдившись. Но теперь... Она хорошенько присмотрелась и сообразила, что паук абсолютно неподвижен, не шелохнется ни на волосок. Мираж, наваждение. Все же жутковато было проезжать сквозь него, кони уперлись, и пришлось объехать его стороной.

Точно так же они миновали дракона-призрака, зеленого, исполинского, и трех монстров, которым не подобрать названий, а если бы и знал их, лучше поскорее забыть, чтобы невзначай не приснились. Страшилки, в общем, рассчитаны были на пугливых окрестных жителей, горожан, не имевших своего рыцарства. А чужие рыцари, должно быть, заезжали сюда не часто – для серьезных рыцарей, чтобы отпугнуть их от этих мест, потребовалось бы что-нибудь более основательное...

И вот, наконец, полоса металической сетки шириной сажени в три, лежащей на какой-то зеленой подстилке.

– Чисто сработано, – сказал Капитан. – Ступи ноженькой...

Он бросил перед собой кинжал. С кинжалом ничего не случилось, лежал себе на сетке.

– Можно ехать? – спросила Анастасия.

– Можно. Скорей всего, эта коробочка дистанционно отключает ток.

– Ох... – жалобно вздохнула Анастасия. – Смогу я когда-нибудь усвоить эти премудрости?

Свесившись с седла, Капитан подхватил кинжал. Стараясь держаться как можно ближе друг к другу, они проехали по сетке – копыта не причинили ей никакого вреда. Осмотрелись. Линия как бы выраставших из земли голубых прозрачных шляпок с какими-то штуками внутри вела вдаль.

– Видимо, фонари, – сказал Капитан. – Ориентир для ночной посадки. Очень похоже. А вон там что такое? Глянем?

Зеленое поле было покрыто странными черными крышками – высотой человеку по колено, шириной в пять-шесть саженей. Анастасия насчитала их двадцать четыре, махнула рукой и сбилась – слитком много их было.

Опасливо спросила:

– А он нас не увидит? Из дома не увидит, что мы свернули с дороги?

– Ну не волшебник же он. Смысла нет ставить тут везде телекамеры. Они ж себя здесь в полной безопасности чувствуют. – Капитан не отрывал взгляда от крышек. – Это, знаешь ли, попахивает баллистическими... – он покосился на Анастасию, раскрывшую было рот. – Долго объяснять, Настенька. Поехали лучше в гости.

На приличном расстоянии от крышек стоял низкий серый купол с узенькими горизонтальными щелями вместо окон, огромными фиолетово отсвечивавшими окулярами, направленными в сторону крышек, какими-то сетчатыми плетенками.

– Ты что-нибудь понимаешь? – тихо спросила Анастасия.

– Больше всего это похоже на ракетную базу. Даже версия у меня появилась, так все складно... Ага, вот и спецдача показалась. Твой предводитель команчей, я вижу, обосновался в полной роскоши...

Белое одноэтажное здание с высокими окнами стояло посреди зеленого сада, окруженное большими клумбами с яркими неизвестными цветами. Неподалеку от крыльца – огромный овальный бассейн, вокруг расставлены легкие кресла из натянутой на металлические палки пестрой ткани. Кажется, в доме играет негромкая приятная музыка. Ну да, так и есть.

– Устроился неплохо, – сказал Капитан. – Где-то должны стоять другие дома, но тут он, похоже, один обитает...

– Что будем делать? – спросила Анастасия. Теперь она полностью признавала его главенство, но никаких сожалений и амбиций не возникло – в этот миг ее такие мелочи уже не заботили.

– Мы преспокойно войдем, – сказал Капитан, – Вряд ли у него тут есть охрана – зачем? Если и есть у него оружие, оно мирно покоится где-нибудь в столе. Он же в себе уверен по-ненормальному, у него сейчас мысли одним заняты – как бы меня побыстрее куда-нибудь на кухню отправить, да там и запереть...

– Это на него похоже, – сказала Анастасия.

– Ну вот. Мы аккуратненько входим, гоняем чаи и ведем светскую беседу – то есть ты ведешь. Если увидим, что момент подходящий, аккуратненько его берем. Вот и все. Кто знает, как у них выглядат оружие, поэтому не позволяй ему хватать какой-бы то ни было предмет... Усекла?

– Усекла, – сказала Анастасия.

– И если вмешается какая челядь...

– Я поняла, – улыбнулась ему Анастасия. – Все будет в порядке. Все прекрасно.

Она лгала, понятно. Все ее тело было нелюдски напряжено в неизвестном доселе боевом азарте. Ощущения такие, что к ним и слов не подберешь. Но ничего напоминавшего колебания, страх, замешательство. Холодное, рассудочное предчувствие небывалого боя, какой не снился ни одному рыцарю – потому что предстояла схватка с сумасшедшим богом за всю землю, за всех людей, даже за тех, кому Анастасия желала бы смерти, потому что они заслужили смерть. Но так уж устроена жизнь – бывает, приходится бороться и за тех, кого ненавидишь, ибо невозможно отделить грешных от праведных, и спасены должны быть все до одного. Так случается в жизни. И нередко.

– Все в порядке, – повторила Анастасия.

– Ты в бога... ах да. Я тоже не верю. Но помоги ты нам, господи, какой ты ни есть и какие ни есть мы...

Они тронули коней и поехали по белой твердой дорожке меж ярких клумб, прямо к крыльцу. Дом Анастасии очень понравился, она не прочь была бы поселиться в таком. Тихие вечера, неопасная Луна, детский смех в бассейне... Да пропади он пропадом, этот несчастный дом, лишь бы все удалось!

Тор появился из стеклянных дверей и остановился на третьей, верхней ступеньке в исполненной достоинства позе. Анастасия отчего-то решила сначала, что он, подобно жалкому волшебнику, появится в чем-то пышно-триумфальном, весь увешанный тем, что у них на небе служит отличием. Но нет, ничего подобного, обычная одежда, в которой он был тогда. И никаких отличий. Быть может, там, на небесах, регалий нет вообще.

– Приветствую тебя, Тор, – сказала Анастасия с ослепительной улыбкой. – Я приехала.

Капитан проворно ссыпался с седла и бросился поддержать ей стремя – Анастасия, понятно, и кивком егр не поблагодарила, как и подобает высокородной. Протянула руку спустившемуся ей навстречу Тору, встряхнула головой, отбрасывая назад волосы, окинула хозяина многозначительным взглядом:

– Надо сказать довольно омерзительные чудища стерегут дорогу к твоему замку...

– На дикарей прекрасно действует, – усмехнулся Тор, целуя кончики ее пальцев.

– А куда же привязать коней?

Тор после короткого замешательства пожал плечами:

– В самом деле, я забыл... Конные сюда никогда не приезжали, ты первая.. Можно вот сюда, пожалуй.

Капитан привязал коней к спинке ажурной металлической скамейки. Больше всего Анастасия боялась, что из-под плаща у него высунется автомат – Тору он несомненно покажется вещью, которой ну просто неоткуда взяться у дикарей, и трудно предсказать, как все дальше закружится. Нет, обошлось. У самого Тора Анастасия не заметила ничего, подходившего бы на оружие.

– Это и есть твой умелец... – Тор разглядывал низко склонившегося Капитана. – Ну что ж, любезный. Можешь считать, что тебе крупно повезло. Если окажется, что голова у тебя светлая, кое-чего достигнешь. В любом случае жив останешься.

– Благодарю, господин мой. – Капитан не поднял глаз.

– Знаешь, он жутко перепугался – и чудовищ, и твоего поместья, – беззаботно улыбаясь, сказала Анастасия, отвлекая внимание Тора в первую очередь на себя. – Едва успокоила. Он в полном ошеломлении, не будем обращать на него внимания – скорее опомнится. Я готова вступить в твой замок.

– Готова? – со значением переспросил Тор.

– Готова всецело, – показав тоном, что понимает его и не собирается идти на попятный, ответила Анастасия, подала ему руку. – Веди в твой замок.

– В твой замок, – поправил Тор. – Прошу тебя. И ты иди, – бросил он через плечо Капитану.

Распахнул стеклянную дверь и пропустил ее вперед. Отодвинул белое кресло от низкого стола, где в хрустальной вазочке стояли цветы, усадил. Небрежно махнул Капитану на другое кресло, поодаль. Сам сел рядом с Анастасией. Тихая приятная музыка лилась со всех сторон.

– Можешь снять меч, – сказал Тор. – Меч тебе больше никогда не понадобится.

Анастасия отстегнула ножны, поставила меч, оперев на кресло. Облизнула губы:

– Я бы чего-нибудь выпила. На дороге пылища, в глотке пересохло. Прикажи твоим слугам...

– Здесь никого нет, кроме нас, – сказал он. – Извини, я накрыл стол не тут. Сейчас чего-нибудь принесу.

Едва он скрылся, Анастасия обменялась с Капитаном быстрым взглядом. И ощутила легкое разочарование – в большой светлой комнате не было ничего диковинного. Стены разрисованы бело-голубым узором – кисточкой так не сделаешь, тут что-то другое – и словно бы покрыты лаком. Причудливый светильник под потолком, стол и кресла. И все.

– Волоки его в спальню, – быстрым шепотом сказал Капитан. – И начнем. Вернулся Тор, катя перед собой тележку из сверкающих трубок со стеклянной столешницей, заставленной графинами и какими-то яствами. У Анастасии и в самом деле пересохло в горле, и она с удовольствием выпила какой-то странной, но вкусной воды, сладкой и шипевшей пузырьками. Поверх стакана бросила лукавый взгляд на Тора и убедилась, что силой его волочь в спальню не придется. А спальня наверняка не запирается изнутри – кто приделывает запоры в доме, где живет один, в таком вот доме?

– Твой замок не кажется мне удивительным, Тор, – сказала Анастасия. – Я ожидала увидеть что-то такое... такое... А здесь все вполне обычное.

– Это только прихожая. – Тор не сводил с нее глаз. – Показать тебе дом?

– Охотно, – поднялась она из кресла.

– Твой оруженосец будет сидеть смирнехонько?

– Мы дикари, дорогой Тор, – сказала Анастасия, – но наши слуги вышколены великолепно. – Она обернулась к Капитану и приказала невыносимо надменным тоном: – Сколько бы я ни отсутствовала, сиди здесь и не трогайся с места.

– Да, светлая княжна.

– Это все для тебя. – Тор указал ему на столик. Шторы в спальне были задернуты наглухо, и ее освещал ажурный сиреневый фонарь. Анастасия прошла мимо широкой низкой постели, даже на вид ужасно мягкой и уютной, мимо стеклянного столика, накрытого гораздо богаче, чем тот, что оставили Капитану. Остановилась перед высоким зеркалом, досадливо оглядела свое запылившееся лицо и спутавшиеся волосы. Тор протянул ей почти невесомый прозрачный гребень, и она принялась расчесьюать волосы. Закончив, встряхнула ими, обернулась к Тору:

– Если бы еще и умыться...

– Вон там – ванная. – Тор указал на дверь, почти сливавшуюся со светло-голубой стеной. – Такой ты еще не видела. Пойдем, я тебе объясню, как что включать. – Он подошел, взял ее за локти и глянул с такой самодовольно-хозяйской улыбкой, что Анастасия потеряла всякую охоту к игре. Посмотрела ему в глаза:

– А правда, что в той белой башенке на холме – радар?

– Что-о? – Тор взял ее за подбородок. В его улыбке изумление мешалось с растерянностью. – Откуда ты знаешь, что такое радар?

– Я понятия не имею, что это такое, – безмятежно сказала Анастасия. – Просто...

Дверь распахнулась, Капитан кошкой скользнул внутрь, аккуратно прикрыл дверь за собой, приятно улыбнулся Тору, как ни в чем ни бывало, словно так и надо себя вести. Блеснули зубы из-под выгоревших усов:

– Аллах акбар, начальник...

Он был уже без плаща. В своей зелено-пятнистой одежде, с гранатами, ножом и свернутой веревкой у пояса, с автоматом на плече, он являл собой настолько несовместимое с этим миром, земным и небесным, с этой роскошной спальней зрелище, что Анастасия ничуть не удивилась выражению лица Тора. Она рассмеялась, звонко и весело.

Оцепенение хозяина длилось миг. Тор напрямик, прямо через постель ринулся к стоящему около нее с другой стороны вычурному шкафчику, бежевому с золотом. Автомат Капитана брызнул коротким грохотом ему наперерез, и дверцы шкафчика треснули, взлетели щепки, а Тор мгновенно отскочил к стене, прижался к ней спиной, пригнулся.

Несомненно, он знал, что такое автомат. Его лицо стоило бы запечатлеть на холсте – сложная смесь ярости, страха и недоумения.

– Ляг на пол, – ласково, будто непослушному малому ребенку сказал ему Капитан и усмехнулся совсем неласково. – На животик ляг. А рученьки блудливые за спиной сложи. Ну?

В мертвой тишине Тор выполнил приказ. Анастасия связала его добросовестно, хитрыми военными узлами, присела на постель, в самом деле мягчайшую. Капитан перевернул Тора на спину, подтащил к стене и усадил на пол. Сам сел рядом с Анастасией, зажал автомат меж колен. Достал сигарету.

– Предпоследняя, – сказал он грустно. – А там – хоть повторяй подвиг Колумба ради табачку... Как самочувствие, курбаши? У вас, кстати, курево имеется?

– Что все это значит? – спросил Тор сквозь стиснутые зубы. – Что это вообще такое? Как это? Такая одежда только в древности...

– Да я сам удивляюсь, – утешил его Капитан. – Ну, офицер. Ну, из прошлого. Раз в жизни чего только не случается. Думаешь, я понимаю, что и как?

– А эта стерва? – Тор метнул в сторону Анастасии бешеный взгляд. – Го-осподи, ну, стерва, надо же...

– Одну минуту, – сказал Капитан. – Хоть ты и пленный, сучий потрох, но если ты еще раз оскорбишь мою любимую женщину, будет ого-го и ай-яй-яй. Ба-алыпой ай-яй-яй. Извинений не слышу?

– Извините, – сказал Тор с величайшим усилием.

– Молодец. Цивилизуешься на глазах. Надеюсь, ты уже понял, что с эротическими планами покончено? А посему отвечай как на духу: может сюда кто-нибудь заявиться непрошенно? Между прочим, для тебя этот вопрос принципиальный: если, паче чаяния, нас тут обложат, я тебя первого...

– Сюда никто не придет, пока я не вызову, – хмуро сказал Тор. – Я так распорядился...

– Отлично. В таком случае поговорим о высоких и высокоумственных материях.

– Интересно, почему вы так уверены, что я буду с вами разговаривать? – оскорбительная вежливость оставалась единственным оружием Тора.

– А почему ты так уверен, что я с тобой буду церемониться?

Несколько мгновений длился немой поединок взглядов. Анастасия устало откинулась на подушки и не вмешивалась.

– Я не с самой веселой войны сюда угодил, – сказал Капитан тоном, от которого даже Анастасии стало неуютно. – И все, что мне о тебе известно, позволяет думать, что сволочь ты порядочная. А к сволочам у меня счет. И за людей я их не считаю. Так что отвечай на вопросы и не пыжься. Ясно?

– Ясно, – сказал Тор. – Но позвольте тогда и мне задать несколько вопросов? Вы в самом деле из прошлого?

– Из оттуда. У вас тут полно самых дурацких чудес. Однажды одно из них не так сработало.

– А она?

– А она – она и есть. Княжна Анастасия. Хороший человек, между прочим. Доволен? Тогда продолжим наш КВН. Значит, орбитальных станций ровно десять? Не нужно лишний раз изумляться, отвечай на вопрос. Десять?

– Десять. Общая численность населения около сорока тысяч человек. Собственно, это не станции, это целые города...

– И не надоело вертеться на орбите?

– Дело вкуса, – хмуро сказал Тор.

– Теперь поговорим о ракетах. Это ведь ракетные шахты неподалеку отсюда? С какой-нибудь серьезной начинкой, а? Теперь подумаем вслух. Имеется Луна, которая вскоре упадет на Землю. Имеется стартовая площадка для множества ракет с серьезной начинкой. Как это меж собой увязать? Не вытекает ли отсюда, что эти ракеты должны.быть направлены на Луну, чтобы перевести ее на безопасную орбиту?

На этот раз молчание длилось дольше. Наконец Тор с трудом выговорил:

– Не могу не признать, что голова у тебя работает...

– Да ерунда, – сказал Капитан. – Анализ информации и логика. А о проектах перевода Луны на другую орбиту таким вот образом в мое время писали популярные журналы для подростков. А теперь переходим к главному: почему ты, имея под рукой все средства предотвратить падение Луны, уверял, что падение неизбежно? – Он рванулся с постели, Тор от неожиданности шарахнулся, треснувшись затылком об стену: – Отвечать! Быстро! Почему?

– Потому что такого эксперимента никак нельзя было упускать, – сказал Тор быстро. – Падение Луны или ее проход на минимальном расстоянии от Земли, возможность наблюдать это своими глазами – да за это можно продать душу черту! Станции можно увести на безопасные орбиты, они могут отдаляться достаточно далеко. И мы решили...

– Ты хочешь сказать, что тебе было поручено отбросить Луну, а ты решил этого не делать? Ну и сволочь же ты, доцент, я тебе скажу...

– Бранные слова – это категория, для данного случая бессмысленная, – сказал Тор. – Речь идет о таком количестве бесценной информации, которое оправдывает все издержки.

– Люди тоже в издержках числятся?

– Господи, как вы не понимаете? – сказал Тор. Анастасия видела, что он не сердился – он совершенно искренне пытался объяснить тупице-собеседнику некую высшую истину, – Какие люди? Эти болваны, что поклоняются пяти звездам? Те идиоты, что копают бесконечный канал? Другие дикари? Да все они, вместе взятые, не стоят Эксперимента. Не смотрите на меня так. Я не выродок. Я ученый. Здесь, на станции, есть люди, разделяющие мои взгляды. Есть такие и там, – он задрал голову к потолку. – К тому же часть дикарей уцелеет. Луна, по расчетам, должна упасть в Индийский океан, пострадают только прибрежные районы, в глубине континентов могут и сохраниться отдельные племена, хотя им, вправду, придется неуютно... Но наука получит бесценную информацию. Одно изучение гравитационных полей при взаимодействии...

– А голову тебе не оторвут потом?

– Как сказать... – кажется, ему даже понравилось говорить откровенно. – Есть еще один нюанс. После перевода Луны на другую орбиту замышлялось переселить наконец население станций на Землю. Но есть люди, которым это не Нравится. Что станется с нашим обществом, когда оно покинет свои компактные миры, которыми так легко управлять, безопасные миры, и очутится внизу, где столько соблазнов и дикарей? Для блага людей их лучше держать на орбите.

– Ах, во-от что еще... Ну, поздравляю. Не просто сволочь, а законченный козел. Ну, хватит. – Капитан присел перед ним на корточки. – Не вижу смысла продолжать диспут. Сейчас мы с тобой поедем на КП, поговорим с дежурной сменой и устроим красивый старт всех здешних игрушек. Усек?

– Вы с ума сошли! Это невозможно...

– Я не Таська, мне ты мозги не запудришь, – сказал Капитан с улыбкой. – Это она не знает, что такое баллистические с постоянной целью. Падение Луны ожидается через считанные недели, ты сам говорил. Ракеты размещены здесь исключительно для удара по ней. Значит, все рассчитано-просчитано на шесть ходов вперед, и давно, и пакеты соответствующих программ давно в компьютерах. Не столь уж сложные манипуляции потребуются, чтобы сыграть старт неделькой раньше, такая вероятность не может не быть предусмотрена... Я предпочитаю думать о людях хорошо. Вряд ли у тебя, гада, столько подручных, чтобы захватить контроль буквально над всем. Я правильно излагаю?

Тор молчал – кажется, силился порвать веревки. Мускулы напряглись, лоб покрылся испариной.

– Все правильно, – удовлетворенно сказал Капитан. – Если я и ошибаюсь, то в мелких деталях – эк, как тебя корежит... А потому мы сейчас пойдем в бункер, и поговорим с народом.

– Никогда, – сказал Тор хрипло.

– Прямо сейчас. У меня нет времени будить твою сознательность, крепко дрыхнет. И читать мораль некогда. Поэтому расклад простой. Или ты все сделаешь, как миленький, или... – Он шепнул что-то Тору на ухо. – Или у вас медицина такая, что назад пришьет? Нет, дергаешься...

Анастасия видела, как страшно побледнел Тор, но ей ничуть не было его жаль.

– Да вы... – пролепетал Тор.

– А со сволочами так и надо. Встанем-ка на ножки... – Капитан поднял Тора и утвердил его на ногах. – И пойдем делать фейерверк. Согласия уже не спрашиваю – на морде написано, что тебе эти причиндалы дороги как память.

– Должен вас предупредить, – сказал Тор. – Там в самом деле есть люди, которые никогда не пойдут за мной. Но есть и такие, которые во всем со мной согласны. И они вооружены.

– Детали обсудим по дороге. Кстати, чем они могут быть вооружены, что у тебя там? – Капитан распахнул исковерканную дверцу, заглянул в шкафчик. – Довольно паршивый люгер, я-то думал, бластер какой-нибудь. Оно и понятно – к чему вам там, у себя, совершенствовать оружие? Постой пока у стеночки, как двоечник в углу... Он взял Анастасию за руку и вывел из спальни. Заглянул в глаза:

– Все поняла?

– Главное, – сказала Анастасия. – Я с тобой пойду.

– И по-русски вспомнив мать, рухнул капитан... Не смеши меня, Настенька, милая, я в тебе не сомневаюсь, но для такого боя ты совершенно не годишься. Абсолютно. Только помешаешь. Надо мне одному. Ну? Ты же рыцарь, ты же все понимаешь, так что не будем спорить, ладно?

В ней взвихрилось негодование, она собиралась было сердиться и спорить. Но посмотрела ему в глаза и опустила голову. Он был прав.

– Хорошо, – сказала она тихо.

– Умница, забери вот пистолет на всякий случай, пригодится. И если что, уходи в Китеж. Даже если... там, наверху, проведут следствие, вскроется все, ракеты все равно уйдут, а так они могут и не взлететь... Со своей пищалкой ты через защиту пройдешь. А лучше всего уходи сейчас.

– Нет, – сказала Анастасия, глядя ему в глаза.

– Ладно. Только не вмешивайся. Эх, времени нет, этот сукин кот расслабиться не должен... – Капитан притянул ее к себе, поцеловал, отстранил, заглянул в глаза. – Между прочим, меня зовут Алексей.

Анастасия стояла возле клумбы с яркими неизвестными цветами, меч снова был у нее на поясе. Она смотрела, как уходят к низкому серому куполу две фигурки. Та, что впереди – со связанными руками. Вот раскрылась выпуклая гнутая дверь, вот они исчезли внутри, и дверь захлопнулась за ними. Минуты ползли медленно, как облака в безветренный день.

Анастасия уже разуверилась полностью в существовании богов, но сейчас молилась – земле и ветру, огню и воде, молилась истово, горячечно, чтобы все удалось, чтобы остался жив ее любимый, чтобы мир был спасен. То ли слухом, то ли сердцем она почуяла в тягостной тишине короткую –автоматную очередь. И еще одну. И выстрелы взразнобой. Потом все стихло, очень долго ползли нескончаемые минуты, всхрапывали за спиной кони, тянулись по небу белые облака.

И вдруг в спокойном воздухе, насыщенном ароматами неизвестных Анастасии цветов, загремел, уносясь к горизонту, железный, нечеловеческий голос:

– Стартовая готовность! Всем покинуть зону выхлопа! Отсчет! Восемнадцать, семнадцать, шестнадцать...

Как это понимать, победа это или конец всех надежд, Анастасия не знала. Не сводя глаз с купола, она завороженно слушала железный голос, называвший все меньшие, все меньшие числа, и завершившийся непонятным криком:

– Зеро!

И – загремело. Грохот раздался где-то внизу, в недрах земли, словно рвались из неволи к солнцу и свету неведомые исполины, грохот накатывался тяжелыми упругими волнами, наплывал, заливая все вокруг, и вот уже весь мир стал грохотом и громом, и это было настолько страшно, что Анастасия даже не могла испугаться – весь мир, включая ее, и так стал страхом. Она застыла, в лицо дунул порыв горячего ветра, и там, далеко впереди, в грохоте, в пульсирующем гуле, в растущих облаках тяжелого густого дыма поднялись над землей черные высокие башни. Они взлетали все выше и выше, оставляя за собой широкие, белые, пушистые полосы – словно диковинный лес деревьев-великанов вдруг умчался в небеса волоча за собой свои хрупкие корни.

Слезы катились по щекам Анастасии. А башни взмывали все выше и выше, белые полосы становились бесконечно длинными, словно кто-то великанскими стежками сшивал небо и землю, соединяя их в одно, вот уже совсем не видно башен, не разглядеть, вот и грохот стих, неисчислимые белые полосы все тоньше и тоньше, и Анастасия поняла, что это – победа, что мир остался тем же, но никогда уже не будет прежним.

В тишине, показавшейся сначала похожей на гром, Анастасия услышала, как за ее спиной бьются и храпят кони. Но не бросилась к ним. Вся обратилась в слух. Кажется, в куполе вновь стреляли. Да, никаких сомнений.

Она ничего еще не знала точно, но верила, что они победили. А потому не столь уж бесполезным было теперь ее стремление вмешаться в бой. Потому что бой сплошь и рядом не кончается после победы.

С непросохшими на щеках слезами, с мечом в руке, с яростной надеждой в сердце она решительно шла к куполу. – Анастасия...

1989