Анастасия

Верстовой столб 5. Там песок горюч...

...и становилось все очевиднее, что заблудились они основательно. Вообще-то, карта для этой части Счастливой Империи была у них с собой (им еще не один день предстояло ехать по землям, подвластным деснице Императора фактически и формально), но они давно свернули с Тракта. А путешественник, намеренно или случайно свернувший с Тракта, порой вдруг обнаруживал, что старые лесные дороги, по которым он едет, чем дальше, тем гуще зарастают травой, а там и обрываются в порослях молодых сосенок. И наоборот, как-то незаметно возникают новые тропинки, неизвестно кем, когда и зачем проложенные. И завести они могут в самые неожиданные места – к жилищу отшельника, городу, разбойничьему лесному притону, купеческому складу, руднику, поместью дворянина, логову чудовища. Кому как повезет. Или кому как не повезет. Анастасия с Ольгой свернули с Тракта вполне намеренно, опасаясь погони Красных Дьяволят, и потому винить следовало лишь самих себя. Или, в крайнем случае, козни Гологолового Хру, как повелось. Страх перед Хру был, правда, чуточку поколеблен, но сейчас он готов был вновь напомнить о себе и захватить утраченные позиции – вокруг лес, лес, лес, иногда редевший, иногда непролазной чащобой стискивавший, душивший тропу, где два всадника не смогли бы держаться стремя в стремя.

Анастасия давно уже бросила поводья Росинанта, полагаясь на конское чутье. Однако незаметно было, чтобы конь чуял верный путь, – он просто шагал, размеренно и устало, плелись у его передних ног Бой и Горн, притихла Ольга, и два заводных коня понуро тащились на чембурах, отягощенные вьюками. Кавалькаду обуяло уныние. Шлем и кольчуга казались Анастасии непривычно тяжелыми. Лик Великого Бре отстоял от верхушек деревьев на высоту стрелы, не более.

Анастасия чувствовала себя скверно. Самое тяжелое в трудной и опасной дороге – первые шаги, первые переходы, когда ничего еще не ясно, когда опасности зыбки, туманны, не оформились в целое, неизвестны друзья и враги, и не вкусил еще радости первых побед и поучительной горечи первых поражений. Неизвестность. Самое тяжелое в жизни.

Поэтому Анастасия обрадовалась, когда Росинант вдруг поднял голову, шумно понюхал воздух и фыркнул. Вынула лук и наложила стрелу на тетиву. Поводьев не касалась. Ждала. Размеренно постукивали копыта. Насторожились собаки.

Лес редел. Ползли минуты, а все оставалось по-прежнему. Будь впереди звери или люди, иначе вели бы себя боевой рыцарский конь и привыкшие к странствиям псы, встречавшие и разбойников, и хищное зверье. Сейчас же Анастасия не знала, что и думать.

Ну вот, что-то определилось. Тропка, давно уже ставшая едва различимой, сейчас исчезла совсем. Впереди было дикое редколесье – но что-то там виднелось впереди, непонятное. Что-то продолговатое, и что-то блестящее вдали. Несомненно, дело рук человеческих. Анастасия обернулась, встретила взгляд оживившейся Ольги и кивнула:

– Вперед!

Она крупной рысью вылетела на опушку и остановила коня. Стремя Ольги звякнуло о ее левое стремя. Натянув луки, они всматривались. Оторопело переглянулись и снова уставились туда.

В несколько рядов стояли странные, удивительные предметы. Больше всего они походили на гигантские колбасы с аккуратньми рядами дырок по бокам – и одни дыры, зиявшие, позволяли разглядеть, что колбасы внутри пустые, а другие дыры закрыты мутным... стеклом? По бокам у колбас – нечто, напоминавшее гигантские плавники, отклоненные назад, и одни плавники отвалились, лежат рядом, помаленьку рассыпаясь в пыль, а другие пока что держатся. Хвосты колбас увенчаны косыми вертикальными плавниками, и на них – еще плавники, горизонтальные, и некоторые отвалились, а другие нет. На хвостах виднеются еще округлые спаренные бочки. Одни предметы стоят на трех подпорках с колесами – две подпорки под плавниками, одна под носом. Другие лежат брюхом на земле, развалились на части – видно, что у них были свои подпорки, но подломились. Все это брошено давным-давно – повсюду запустение, тлен, земля под предметами и далеко вокруг покрыта чем-то, некогда твердым и ровным, а сейчас потрескавшимся, и в трещины буйно проросла высокая сочная трава, а кое-где поднимаются и деревца. Одно выросло прямо сквозь «колбасу». Подальше, слева – серые руины огромного здания. Невозможно уже понять, как оно выглядело, когда было новьм. Вдали – ряд тускло поблескивающих круглых строений без дверей и окон, с плоскими крышами, больше похожих на перевернутые вверх дном исполинские ведра.

– Слушай, это все старое, – тихо сказала Ольга. – Ужасно старое. Гниль и ржавчина. Может, это Древние?

Вместо ответа Анастасия натянула тетиву и выстрелила. Стрела пробила бок ближайшей «колбасы», вылетела с другой стороны и упала наземь далеко позади предмета, на таком расстоянии, которое примерно и пролетит пущенная с таким усилием стрела. Взвились облачка трухи, остались дыры с кулак. Миг тишины, и предмет даже не рухнул – осел, рассыпался на крупные обломки, тут же раскрошившиеся при ударе оземь, словно подрезали невидимую становую жилу, на которой все держалось.

– Гниль, – сказала Анастасия. – Точно.

Вложила лук в саадак и затрубила. Хриплый рев боевого рога пронесся над полем и загадочными предметами, утих вдали. Треща крыльями, из серых руин взвилась ворона, унеслась прочь. Бой глухо рычал.

– Быть может, это все от Древних осталось, – сказала Анастасия. – Только что это?

– Такие дома?

– А где к ним лестницы? Где трубы?

– И все равно – ни на что больше это не похоже, только на дома. Может, лестницы они потом убирали внутрь, как залезут, – что мы знаем о Древних?

– Твоя правда, – сказала Анастасия. – Не знаем ничегошеньки. И ничего не узнаем – что тут поймешь? Одна труха.

– А вон там? Те блестящие? Это даже больше похоже на дома.

– Скорее на башни, только низкие какие-то... Поехали? Всадницы двинулись вперед, далеко объезжая загадочные исполинские предметы – казалось, они готовы развалиться от негромкого перестука копыт. Пытались рассмотреть, что же таится внутри – похоже, ряды тесно сдвинутых кресел с низкими спинками.

– Может, это храм? – спросила Анастасия, невольно понижая голос. – Они там садились и молились?

– Тогда там, впереди должны быть алтари? Попробуем?

– А не завалит?

– Осторожненько...

Они слезли с коней, на цыпочках приблизились к предмету с подломившимися подпорками и заглянули внутрь. Мутное стекло едва пропускало свет.

– Ну, вот видишь, – сказала Анастасия. – Там, позади, много кресел, и все рядами, а здесь – только два. Похоже, тут и сидели жрецы. Что-то вроде алтаря. Вот, сплошь кругляшки стеклянные, рогатины какие-то... И написано что-то... Нет, не разобрать. Буквы очень уж мелкие.

– Я залезу внутрь?

– Нет уж, – сказала Анастасия. – Не вздумай. Все-таки храм. Кто там знает насчет богов Древних и их силы...

Она все глубже погружалась в самую откровенную ересь. Точнее, старая вера, не больно-то крепкая, помаленьку таяла, а взамен не приходило ничего – одни загадки и Неизвестность.

Блестящие строения оказались и в самом деле домами без окон, без дверей. Исполинские ведра. Анастасия постучала в выпуклую стену кулаком. Звук получился глухой, как бывает, когда стучишь в наполненную до краев бочку.

– Вот теперь ничегошеньки не понимаю, – сказала она. – Если это дома – где двери? Если башни – где лестницы наверх? И в какой это печи можно выплавить столь огромный лист железа? Великаны тут жили, что ли? Но кресла-то – для обычных людей. И почему железо не заржавело?

– Может быть, в них ведут подземные ходы? И получается абсолютно неприступная башня.

– Может быть. Как, собачки?

Но Бой с Горном шныряли неподалеку, и древние башни их не интересовали. Девушки переглянулись. Узнать больше невозможно, но и уезжать не хочется. Анастасия пошла вдоль выпуклой металлической стены, ведя по ней ладонью, и вдруг остановилась как вкопанная.

– Ольга! – сказала она. – А ведь стены не из цельного листа сделаны. Посмотри, вот тут как бы стык. И вон там... Везде.

– Точно!

– Только как они листы соединяли? Заклепок не видно.

– А вот мы сейчас и посмотрим, – сказала Анастасия. Она отцепила от седла боевой топор с лезвием-полумесяцем, наточенным перед поездкой до того, что над острием, казалось, дрожат и завиваются струйки рассеченного воздуха. Сжала обеими руками древко, размахнулась как следует. Лезвие высекло искры, металлическая стена загудела. Посильнее упершись в землю каблуками, Анастасия рубила и рубила, целя в одно место, и топор вдруг ушел внутрь по самый обух. Анастасия пошатнулась, выдернула топор и отскочила – из дыры хлестнула струя прозрачной жидкости. Резко пахнуло чем-то непонятным, запах был диковинный, но никак не омерзительный. Девушки отступили – лужица прозрачной жидкости растекалась, ширилась. Собаки отбежали еще дальше – запах им не нравился. Лошади всхрапнули, попятились.

– Несет, как в мастерской у алхимика.

– Ты и с алхимиками зналась? – фыркнула Анастасия.

– Там песок горюч и горит вода... – нараспев сказала Ольга. – Есть такая строчка в одном старом химическом трактате «О природе и свойствах легендарных вещей», кажется. Может, и эта вода горит, если поджечь?

Анастасия нагнулась, окунула палец в прозрачную лужицу, осторожно лизнула его.

Отплевывалась она долго и старательно. Вкус мерзейший – хоть отчищай язык песком. Сочувственно наблюдавшая за ней Ольга повторять алхимический опыт не решилась.

– Пакость? – спросила она не без любопытства.

– Не то слово. – Анастасия, высунув язык как можно дальше, что есть силы терла его платком. Скомкала платок и далеко отшвырнула в сердцах. – Фу, погань! Нет, это не могло служить для питья. Врагов таким травить...

– Давай попробуем поджечь? – предложила Ольга.. – Вдруг это та самая горючая вода из легенд?

Анастасия задумчиво наматывала на палец прядь золотых волос, стекавших из-под шлема по кольчуге почти до пояса. Ей самой ужасно хотелось посмотреть, как горит вода. Некоторые апокрифы гласят, что Великий Бре каждый год посылал на землю реки огненной воды – правда, неизвестно, зачем он это делал и как это зрелище выглядело. Если в наказание – непонятно, в чем оно заключалось. Если в благодеяния – какая и кому от того польза? Может быть, люди тогда не знали еще огня и грелись у пылающих потоков? Наверное, это было красиво – пылающая во мраке река огненной воды...

– Ну давай! – настаивала Ольга.

– Давай! – азартно махнула рукой Анастасия. – Только осторожнее. – Она задрала голову. – Больно уж много воды в этой башне.

К делу приступили со всеми предосторожностями. Ольга высекла огонь, подожгла намотанную на стрелу сухую ветошь и пустила стрелу шагов с тридцати. И... Моментально взметнулось гудящее пламя, прозрачное, бездымное. Всхрапнули и попятились кони. Крохотные отражения пламени плясали в их огромных глазах. Собаки повизгивали, отбежав подальше.

Пламя притягивает и завораживает, это знают все. В костер, в очаг можно глядеть часами. Анастасия с Ольгой застыли, не в силах отвести глаза. Пылающая струя текла из прорубленной дыры, огонь лизал выпуклую стену. Зрелище было волшебное – горела вода! – но постепенно Анастасия ощутила смутную тревогу, давящее неудобство в сердце и мыслях. Неясную опасность. Словно что-то забытое просыпалось в ней, властно гнало прочь, подальше от этого места. Она тряхнула головой, прогоняя наваждение. Но оно не проходило. Щеки раскраснелись от жара. Смутная тревога крепла.

– Что-то мне не по себе... – пожаловалась Ольга, и Анастасия с радостью ухватилась за эти слова.

– Отъедем-ка подальше, – сказала она. – Неладно что-то...

Отъехали к самому лесу, где дожидались привязанные к деревьям заводные лошади. Не спешиваясь, ждали – неизвестно ничего. И ускакать хотелось, и удерживало что-то, ощущение незавершенности. Анастасия сняла островерхий шлем с золотым серпом-и-молотом на шишаке, рассеянно пригладила упавшие на лоб волосы.

– Может, Древние эту воду наливали в лампады, – сказала она. – В этих вот храмах. Нет дыма – значит, нет и копоти, а у нас...

Грохнуло так, словно земля раскололась от страшного удара изнутри. Шлем выпал из рук Анастасии, покатился под копыта. Росинант взмыл на дыбы, истошно заржал, Анастасия всем телом навалилась ему на шею, пригибая вниз, и видела, как там, впереди, на месте круглой башни вспухло черно-багровое облако, пронизанное ярко-желтыми вспышками; что-то мощно прожужжало неподалеку, обрушилось на лес, и совсем рядом, с треском ломая молодой подлесок, повалилась развесистая крона старой ели.

Анастасия наконец справилась с конем. Дрожащими пальцами гладила его теплую шею. Сердце отчаянно колотилось.

На месте башни торчали из пламени и дыма скрученные лохмотья искореженного железа. Дым густыми клубами тянулся под облака. Собаки зло гавкали на него, поджав хвосты.

– Н-ничего с-с-себе водичка, – еле выговорила Ольга, отчаянно пытаясь улыбнуться, но получалось это у нее плохо.

– Представляю, каков же горючий песок, если горючая вода – вот такая... – Анастасия спрыгнула с коня и сердито подобрала шлем. – Если бы мы остались рядом... – Ее прошиб озноб запоздалого ужаса. – Горелые косточки остались бы. Ну ничего, впредь урок – не соваться поджигать что попало.

– А если мы оскорбили древних богов? – спросила Ольга. – Если в башнях – горючая вода для лампад, и боги обиделись, боги остаются богами, даже если храмы – в запустении...

Анастасия вложила ногу в стремя и привычно взмыла в седло. Нахлобучила шлем.

– Как знать, – ответила она тихо. – Если до Мрака что-то было, какая-то жизнь, то должны же были у них быть какие-то боги? – Она оглянулась на дымящиеся остатки башни-чана и истлевшие странные храмы. – Лучше нам отсюда убраться, ночь близится...