Ангел мести

Глава 8

Остановившись в дверях кухни, я осматриваюсь в смятении, совершенно не понимая, с чего начать. Кто бы мог подумать, что обладание прислугой в доме может вылиться в такие неудобства? Да, меня обучали вышиванию, считая это необходимым навыком для девушки, но готовка? Ведь для этого имелась прислуга, и никак иначе. Ну да ладно, как бы то ни было - теперь мне придется научиться готовить.

Мой непредубежденный разум не возражает против изучения работы, которую по обыкновению выполняет прислуга, так как я не желаю признать своё поражение в такой в общем-то несложной задаче. Упрямства мне не занимать, а эта, впрочем, как и любая другая работа, кажется обескураживающей только в самом начале. Набравшись смелости, я вступаю на кухню, приготовившись к худшему. Нерешительно потыкала в горшки, в которых - как оказалось - были какие-то ингредиенты с просто ужасающим запахом, от которого меня едва не вырвало. И вот это она ест? А действительно ли я хочу знать, что там такое? Ведь в конце концов мне придется есть то же самое. Вспоминаю свой недавний разговор с Ясуки о морских водорослях, слизнях и грибах, и ирония ситуации, в которой я оказалась, вызывает у меня улыбку. Скоро мне придется есть свои собственные кошмары. Причем буквально.

Мне с трудом удается наскрести несколько уже приготовленных и полусырых, но на мой взгляд вполне съедобных компонентов, которые и будут являться нашим завтраком. Отварной рис и сливы, вообще-то не слишком привлекательное сочетание, но что делать. Отношу это скудное подношение моей пациентке, которая тихо лежит на циновке, и тут я задаюсь вопросом, а удастся ли мне убедить её пользоваться нормальным матрасом, причем я согласна даже, если он будет размещен на полу. Боюсь, что моя спина просто не переживет сон на такой твердой поверхности, как пол.

Как легко я приняла саму мысль, что это теперь моя жизнь. Вот сейчас я размышляю, как и где буду спать, и задаю себе следующий вопрос, а позволит ли она спать мне рядом с собой? Я испытываю жгучую потребность чувствовать биение её сердца рядом с собой, осязать её запах, окутывающей меня, когда я погружаюсь в сон, ощущать её кожу, перекатывающуюся под моими пальцами. Моё сердце начинает биться быстрей от одной только мысли о ней, находящейся так близко от меня. Ведь я знаю, что меня любят, и что я сама люблю в ответ.

Когда я приближаюсь, она шевелится, и я вижу тусклый отблеск пота, покрывающего её кожу. Прикоснувшись рукой к её лбу, я ощущаю легкий жар. ”Думаю, что мне нужно приготовить настой из трав”. Она не спорит и без возражений готова принять лекарство. Я возвращаюсь на кухню, чтобы приготовить очередную порцию настоя, и спустя несколько минут возвращаюсь в комнату, где вижу, как она, силясь, пытается сесть. ”И о чем ты, вообще, думаешь, пытаясь так поступить?” От неожиданности она подпрыгивает, и тут же её лицо морщится в приступе боли от резкого движения. ”Прости”, - бормочу я.

Я перемещаюсь, становясь позади нее и помогая расположиться ей в полусидячем положении напротив меня. Она выпивает настой за пару глотков, еле заметное подёргивание - вся её реакция на это - дьявольски вонючее снадобье. Завтрак проходит в тишине, в течение нескольких минут мы покончили с едой, которую я принесла. Я прижимаюсь к ней, нежно обвивая руками ее тело, мокрое от пота, уткнувшись головой в её влажные волосы.

”Думаю, мне следует купить побольше еды”.

“Хммм. Я хотела сделать это вчера, но была занята”.

”Спасая меня, как я помню”.

”Ну, это было более важно, чем всё остальное”.

”Я не жалуюсь. Только я не знаю, смогу ли я сделать покупки, ведь я не способна разговаривать по-японски, да и вообще не знаю, что именно покупать".

"В ящике - где-то внизу - лежат пергамент и чернила. Принеси мне их и я напишу список покупок, кроме того пошарь в ящике, там лежит маленький мешок - в нем находятся монеты". Я делаю всё, как она просит, находя всё-то, о чем она упомянула, и возвращаюсь к ней. Встав позади неё, я поддерживаю Ецуко, пока она выводит на пергаменте красивые иероглифы, появляющиеся из-под уверенных взмахов её кисти, которые выражают и отображают суть её души во всей своей глубине и чистоте.

"Убедись, что в этом списке присутствуют только те продукты, из которых я смогу приготовить еду”.

"Не волнуйся, я сама всё приготовлю".

"Ты не будешь заниматься ничем подобным. Ведь тебе всё ещё не здоровится. Со всем этим я справлюсь сама".

"Нет, я займусь сама приготовлением еды". Диапазон голоса Ецуко опускается ниже, и это затрагивает что-то в моих глубинах. У меня перехватывает дыхание, когда её глаза - эти бездонные синие омуты, продолжающие наблюдать за мной, медленно омрачаются. Положив письменные принадлежности, она отворачивается. ”Тебе не стоит делай этого, тебе может быть больно”. Мой шёпот прерывается и глохнет, когда она подтягивает меня к себе, её руки обхватывая, убаюкивают меня, словно я маленький ребенок. Несмотря на мои протесты, её губы припадают к моим, беря их под свой контроль.

"Что ты делаешь?" Я смягчаю свой вопрос улыбкой, не желая, чтобы она почувствовала смущение от такого храброго шага.

"Пытаюсь поцелуем заставить тебя замолчать". Моя кожа охвачена огнем, когда её глаза пробегая, скользят по мне.

"Ничего не имею против". Я хватаю ее за шею и медленно подтягиваю к себе. В этом поцелуе говорится не столько об обязательствах и любви, в нем присутствует что-то другое, что-то более важное. Мои пальцы с дрожью, эхом отдающемся в теле, проходят сквозь её волосы. Возможно её лихорадка каким-то образом заразила меня, ибо это то, что я сейчас чувствую? Это её жар или все же он мой?

Вдохновленная моим согласием с её действиями, она немедленно углубляет поцелуй, активно исследуя мой рот. В первый миг я изумлена, но потом моё тело отвечает на её зов, устремившись в её объятия, пытаясь прижаться, как можно ближе. Все это почти бессознательно и первобытно, но в то же время присутствует и голос разума. Инстинктивно мы исследуем друг друга, и наши чувства указывают нам путь, подталкивая к тому, что нам предстоит познать.

Ецуко пытается уложить меня на циновку, что вызывает болезненной стон у неё. Это походит на то, как если бы на меня внезапно вылили ведро холодной воды. Её боль вырывает меня из тумана, в который я погружена, и я незамедлительно кидаюсь к её ранам, внимательно рассматривая швы. Слава богу, они целые, но кожа потемнела из-за уверенно распространяющего воспаления.

”Скоро вернусь,” - произнеся эти слова я мчусь на кухню, где спешно готовлю горячий компресс, и быстро вернувшись назад, прикладываю его к воспалившимся ранам. ”Ты можешь добавить эту траву к списку покупок, или же в нем есть что-то лучшее?” Её рука скользит по листу, чернила ложатся на бумагу в изящном великолепии. Ецуко передаёт мне список, я же в нерешительности топчусь на месте.

"Что?" Спрашивает она, нахмурившись.

"А что, если я заблужусь?" Эта мысль проносится через меня, словно торнадо. "Что, если я не смогу вернуться домой?" Ее глаза теплеют. Что, я только что сказала? Домой. Я сказала домой. Мы смотрим друг на друга. Домой.

Она берет лист со списком покупок, переворачивая его, затем делает несколько взмахов кистью на чистой стороне пергамента, и через несколько секунд карта с местоположением дома готова. Если я потеряюсь, все что мне придется сделать, это просто спросить, как пройти в нужное место.

"С тобой все будет хорошо, пока я хожу за покупками?"

”Иди уж, и поскорей возвращайся”.

"Я быстро". Как же мне не хочется оставлять её в таком состоянии, но медленно умирать от голода тоже не вариант, от этого никому из нас лучше не станет. Вот только, если я начну готовить, а я подозреваю, что так оно и будет - по крайней мере на то время, пока у нее лихорадка, - то возможно голодание будет являться лучшим выбором для нас обеих.

*************************

Я определенно нервничаю, когда покидаю дом. Находиться в чужой стране - одно дело, а иметь дополнительные сложности из-за незнания языка или возможности самостоятельно найти дорогу домой - совсем другое дело. Все это несомненно может причинить мне большие неудобства. В плетеной шляпе на голове и с корзиной в руке, я отправляюсь за покупками, к новым открытиям. Ведь я смогу сделать это, да? Да, конечно я могу сделать. На самом деле передо мной стоит вопрос о преодолении моих страхов, как именно в данной ситуации я собираюсь совершать покупки.

Следуя указаниям карты, что дала мне Ецуко, я добираюсь до рынка. Вид и запахи обрушивается на меня, как только я ступаю на рыночную площадь. Выбрав подходящего продавца, я приближаюсь, вручаю список покупок старой карге, стоящей за прилавком. Она пытается заговорить со мной, но я, указав на горло, качаю головой, симулируя потерю голоса. Я указываю ей на список, она собирает мне покупки, продолжая при этом болтать. Я подозреваю, что она считает, что даже если я и потеряла голос, то уши-то у меня на месте. Окинув взглядом окружающих меня людей, я вижу, что все они, как кажется, полностью игнорируют меня.

До сих пор мне удается хранить свою личность в тайне. Я не желаю делать ничего такого, чтобы подвергнуть опасности нас с Ецуко до тех пор, пока она не будет чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы изучить ситуацию более тщательно. Европейцы на японском рынке выглядят, словно волк в овечьем стаде, и я не собираюсь никаким образом привлекать внимание к себе. Побродив между разными прилавками, я наконец приобрела всё - хочется надеяться, что это действительно так. Не знаю. Два последних продавца покачали головами мне, таким образом я предполагаю - это всё. Тем не менее, я совершаю несколько дополнительных покупок, которые добавляю к куче купленных ранее продуктов. Можно сказать, что это резервный запас продуктов на тот случай, если я потерплю катастрофическую неудачу при приготовлении еды.

Я задыхаюсь, мое сердце неистово колотиться, когда под тяжестью своей ноши, я пытаюсь, найти дорогу домой. Капли пота выступили на моем лбу, когда я, нервничая, пытаюсь разобраться в карте, выданной мне Ецуко. Отчаянно, я высматриваю вокруг знакомые ориентиры, что предположительно помогут мне найти дорогу домой. На краткий момент мною овладевает паника, когда я понимаю, что заблудилась, но вспомнив слова Ецуко, я в точности выполняю их. Я останавливаю юную девушку и показываю ей карту. Девушка доброжелательно направляет меня верной дорогой.

Каждый шаг - словно вечность. Этот шаг приближает меня к ней или же отдаляет? Мой разум не может помочь мне с ответами на эти вопросы, но постоянные размышления о них удваивают мое и без того сильное беспокойство, ведь я нахожусь в ситуации, которую едва могу контролировать. Вся уверенность, которой я обладала при выходе из дома, улетела, сменившись чувством страха и сомнениями. Я всегда думала о себе, как о разумной женщине, но вот я оказалась в таком непростом положении, и это, надо сказать, потрясло меня до основания и заставляет меня сомневаться в самой себе.

Я уже почти было потеряла голову от отчаяния, когда завернула за угол и увидела знакомые очертания её дома. Посмотрев по сторонам, я изучаю соседние дома. Все они одинаковы, но все же несмотря на это, я по-любому узнаю её дом. Возможно, моё сердце распознало это место, но только не мои глаза, ведь оно знает, что она находиться внутри этого дома. Мои шаги ускоряются, пытаясь сократить время пребывания в этом чужом мире, я стремлюсь убраться из него, желая быть уютно укутанной спокойствием и безопасностью нашего собственного маленького мира, царящего внутри этих бумажных стен.

Я не забываю оставить свою обувь у двери, входя в дом. Да, в этой стране такие обычаи, и я довольно быстро приспосабливаюсь к ним. Знаю, что она, должно быть, сказала бы, что это вовсе необязательно, но подозреваю, что ей приятны мои усилия следовать этим традициям. Я прохожу на кухню, внося корзину, мои ноги, словно желе, трясутся от усталости и потока адреналина, струящегося через меня. Я сделала это. Не уверенна - хорошо ли, но я сделала всё, что нужно, и нахожу некоторое утешение от мысли, что я вновь сделаю это, если возникнет такая необходимость.

************************

Я заглядываю к своей пациентке и нахожу её мирно спящей. В настоящее время сон - её лучший друг, и я оставляю её в покое. Вернувшись на кухню, я завариваю чашку травяного чая, и выйдя наружу, располагаюсь в крошечном саду. Тихое журчание, раздающееся из искусственного водопада в пруду, успокаивает мои нервы. Так что я впитываю окружающую тишину и покой, как вдруг отдаленное щебетание птицы привлекает моё внимание. Подняв голову, я вижу сидящую на краю крыши маленькую канарейку.

"Привет. Спасибо тебе за то, что нашла моего ангела". Птица с энтузиазмом щебечет в ответ.

"С кем это ты разговариваешь?"

От испуга сердце внезапно ухнуло и с глухим стуком ушло в пятки, дрожь пробегает через мое тело, одновременно с этим чашка подпрыгивает в моих руках. ”Не подкрадывайся так больше!”

"Извини". В её тихом шепоте присутствует оттенок душевной боли.

"Просто ты испугала меня, вот и всё. А почему ты, вообще, встала?"

"Я пришла, потому что искала тебя".

"Меня? Зачем?"

“Я? Я тосковала без тебя”.

”Тосковала?” От этих слов по сердцу, которое мгновение назад билось, словно у дикого загнанного зверя, сейчас разливается тепло.

”Как прошел поход за продуктами?”

”Отлично”. Эти голубые глаза пристально нацелились на меня в поисках правды.

”Кроме?”

”Нет, всё прошло хорошо. Я же здесь”.

Уголки её губ дрогнули - она знает правду. Ецуко делает шаг ко мне. ”Нет, не надо садиться. У тебя могут разойтись швы”.

”Что ж, тогда тебе придется быть рядом со мной”.

Я поднимаю голову и смотрю на нее, возвышающуюся над моей головой. ”Тебе надо вернуться и лечь в постель.” Я могу увидеть умоляющий взгляд в глазах Ецуко, но тем не менее ни единого слова не срывается с её губ. Я встаю, обхватывая рукой её плечо и, поддерживая за талию, направляю её назад в дом, чтобы уложить в постель. Пока она стоит, я меняю промокшую простыню, находя чистую в шкафчике. Сняв с неё кимоно, которое она откидывает прочь, я протираю её потную кожу, и прикладываю свежие компрессы к её ранам. Они выглядят ничуть не хуже, чем утром, когда я оставила её. Что ж, похоже её организм успешно борется с инфекцией.

Я уже собираюсь покинуть её, когда слышу слабый изнуренный голос, плывущий по воздуху. ”Не покидай меня”. Кинув взгляд через плечо, я вижу безмолвное приглашение в её глазах и протянутую ко мне руку. Что же мне делать? Она не желает, чтобы я ушла, да и я сама не хочу уходить. Я вползаю к ней под бочок и раскрываю ей свои объятия, Ецуко осторожно обустраивается рядом со мной, размещая голову на моем плече, а её рука нежно-собственнически обвивает меня за талию.

Несколько часов спустя я проснулась в той же позе, что и заснула, ощущая протестующую боль в моей спине. Её голова соскользнула вниз, покоясь на моей груди, так что я ощущаю дуновение её слабого дыхания, проносящегося по моему телу. Оно непроизвольно реагирует на такое изысканное поддразнивание, и я с удивлением обнаруживаю, как мои пальцы судорожно сгибаются в такт её выдохов, а в животе ощущаются приятная щекотка, переходящая в волнующие позывы такой силы, что я не совсем уверена, что мне следует иметь их.

Я смотрю вниз на гриву темных волос, и слабая улыбка пробегает по моим губам от вида Ецуко, взгромоздившейся на меня. Чувства, которые проснулись во мне раньше, возвращаются с новой силой, и мне приходиться приложить немалые усилия, чтобы не реагировать на них. Она пошевелилась, утыкаясь носом в мою грудь, что незамедлительно вызывает стон, который слетает с моих губ. Я закрываю глаза, пытаясь успокоиться, а когда вновь открываю их, то встречаюсь с взволнованными голубыми глазами, наблюдающими за мной.

”Ну, здравствуй”.

”Что не так?”

Что мне сказать на это? Что ощущение твоего дыхания на моей груди сводит меня с ума? Что я хочу узнать, куда это может завести меня? Возможно, я и готова двинуться дальше, вот только не исключено, что она не готова. Вот тут-то, я и сталкиваюсь с дилеммой. Тело требует от меня идти туда, где я ещё не была раньше, и игнорировать это требование становиться все тяжелей и тяжелей.

"Ничего". Видимо на этот счет у неё другое мнение и, доказывая свою точку зрения, она возвращает голову в предыдущее положение - на мою грудь, а затем снова выдыхает. На сей раз я не могу удержать свою реакцию, моё тело подводит меня. Ецуко вновь смотрит на меня с озорной улыбкой на лице. ”Какая же ты врушка”. Она в полной мере проявляет свою игривую натуру, её полные соблазнительные губы раздвигаются, демонстрируя белоснежную улыбку. ”Надо полагать, что ты чувствуешь себя почти здоровой?” Я прикасаюсь рукой к её лбу, ощущая при этом прохладную кожу под своими пальцами. Её жар сошел на нет.

”Как насчет чая с женьшенем?” Мы обе отдаем себе отчет в том, что в данной ситуации это всего лишь моя уловка, но тем не менее она колеблется, отказываясь ослабить свои объятия, и я думаю, что она собирается воспользоваться своим преимуществом, выраженном в том, что она практически лежит на мне. Её рука поднялась, дотрагиваясь до моей щеки, одновременно с этим наши глаза произнесли друг другу - скоро, очень скоро.

Я встаю и начинаю приводить в порядок моё помятое кимоно. Ецуко пристально наблюдает за мной, не пропуская ни одного, даже самого мельчайшего движения моих рук. Вот я освобождаюсь от пояса, распахиваю кимоно и демонстративно поправляю ткань. Её глаза поднимаются, сталкиваясь с моими, и на секунду замирают, а затем возвращаются к моему телу, с жадностью впитывая каждую черточку, каждый мой изгиб. Что ж, возможно, даже ещё скорее. Вновь перевязав пояс, я поворачиваюсь, чтобы покинуть комнату. Глубокий вздох слетает с губ Ецуко, демонстрируя отражение моих собственных мыслей. Что я могу сказать на это - выздоравливай поскорей, мой Ангел.