Англии капец!

Глава 5 "Suum Cuique – Каждому своё – Одним плюшки и печеньки, другим сушки и мученья". Легат Зубриков

Примерно за год до нападения, Константин Лещенко на три месяца уплыл в Корнуолл. Ему было не трудно сыграть роль важного молодого купца из Португалии. Во время своего визита в Корнуолл Костя выяснил несколько фактов, которые были важны тем, что были неприятны для ребят. С древних времен, как и положено в горах, там на каждой горе был свой король, и было их много, и вымерло их не меньше в итоге сопротивления и борьбы за свою независимость и право "как всегда, как при дедах" наживаться на труде простых оловодобытчиков. Оказалось, что верхушка древней аристократии частично выжила. Понятно, что выжили самые сговорчивые и трусливые, которые на протяжении нескольких веков поддерживали всех вторженцев-завоевателей Корнуолла: сначала римлян, потом англосаксов, потом датчан, а в конце концов они прогнулись под нормандцев Вильгельма.

Сейчас центрами английской власти в Корнуолле выступали три небольших городка: Ланстон, Бодмин, Труру – они располагались на примерно одинаковом расстоянии в пятьдесят километров друг от друга по центру полуострова и были связаны древней римской дорогой – главной сухопутным путем Корнуолла.

Ланстон был город древний, небольшой, примерно в 2 километрах к западу от пограничной реки Тамар, поэтому его часто называли "воротами в Корнуолл". Оказалось, что название городка не имеет никакого отношения к слову "копье-ланс". Лан на местном языке значит церковь, в городе давно стояли монастырь и церковь святого Стефана, и "ланстефн" постепенно стал Ланстоном. В городке был один из самых древних Корнуоллских монетных дворов. На холме, над городком возвышался замок, во всех смыслах Ланстон был столицей графства Корнуолл.

Бодмин располагался на юго-запад от Ланстона, в самом центре графства Корнуолл. В городке процветал культ святого Петрока, чья церковь была самой крупной церковью Корнуолла. Бодмин жил оловом – он был центром руководства всеми процессами добычи, продажи поставок олова, городок был оловянным сердцем Корнуолла. Рядом ним было место таинственное, окутанное древними легендами и тайнами – Гоэн Брен – холмистое болотистое урочище, мелкие озера и вересковые пустоши, места исключительной суровой природной красоты и загадочности.

Согласно легендам Артурова цикла, именно на одном из озёр Гоэн Брен король Артур получил меч Эскалибур.

Труру был еще мелким поселком, основанным лет 300 назад норманнами. Расположен в месте слияния рек Кенуин и Аллен, образующих реку Труру. Сейчас город подрастал за счет необходимости контролировать самую южную, дальнюю часть Корнуолла. К 21 веку он станет центром Корнуолла, сейчас не представлял никакого интереса для атлантов.

Местом встречи со старейшинами Корнуолла атланты избрали примечательный замок. О, это был удивительный замок. Не так далеко от Плимута, всего в десятке километров на юг от Бодмина, и почти в центре Корнуолла стоял знаменитый замок Ресторэ – замок Расслабления. "Замок Расслабухи!" – поправил Зубриков Костика, когда они слушали его рассказ о достопримечательностях Корнуолла. Это действительно был "замок расслабухи". Построенный из белого известняка, он удивлял всех своей абсолютно нестандартной круглой конструкцией. Замки строили прямоугольными, так проще было. А вот этот был красавчик, который изначально строился скорее с эстетическими целями, нежели оборонительными. Об этом говорили его большие оконные проемы, вряд ли способные защитить его обитателей от стрел осаждающих. Зубчатые стены замка высились на холме над долиной реки Фоуи, где-то в километрах 30 от Плимута. К нему даже не была проложена приличная дорога, скорее аккуратная, ухоженная неширокая дорожка в роще деревьев. С дороги связывающей Бодмин и Плимут белоснежный замок даже не было видно. Он словно прятался, избегал мирской суеты и проблем.

Издалека все кажется прекрасным, так и известковые стены замка сверкают чистотой, производя на того кто увидел его впервые неизгладимое впечатление – замка из сказки. Его аккуратно выверенную круглую форму внешних стен повторяют наполненный водой ров и внутренний двор замка. Нарушают (или, если угодно, подчеркивают) эту гармонию лишь башня главного единственного входа с подъемным механизмом моста и боковая пристройка к замку – украшенная удлиненными окнами небольшая часовня. Замок был построен для принца Эдуарда Вудстогского. В историю Англии он вошёл под именем Чёрного принца. Прозвище он заслужил, благодаря своим доспехам черного цвета. Этот королевский наследник прожил славную жизнь. Его первое сражение случилось, когда принцу не было и 15 лет. А к 18 годам он уже командовал армией и одержал несколько побед над французами. К концу жизни Черному принцу принадлежала вся Аквитания – богатая винная область на юге Франции. В белом замке Эдуард наслаждался богатыми пиршествами и знатными охотами на королевских оленей. Их, кстати, в местных окрестностях водится немало. О тех славных временах напоминает каменная кладка огромной кухонной печи в одном из внутренних помещений замка. "Так Эд, Черный принц еще и к Вудстоку отношение имеет! Наш был кекс, понимал толк в вечеринках. Фильм видели? "История рыцаря", там молодой этот самый… Джокера который играл – он Черного принца на турнире не побил, а тот его потом помиловал. Прикольное кинцо!" – выдал Зубриков очередную байку.

Атланты назначили замок местом встречи для старейшин крупных корнуоллских поселков – анхенден стенне – старейших оловодобытчиков. А захват его прошел неинтересно и просто: два десятка легионеров на ночь глядя убежали к нему и все там грамотно и тихо привели в порядок: прирезали кого надо, кого надо запугали и приказы отдали встречать новых хозяев. И даже пару легионеров осталось присмотреть за хозяйством. Ага, как же, присмотреть! На оленей поохотиться и пошнырять по округе хотелось ребятишкам. После недели пребывания в Англии все привыкли к мерзкому климату. На юге – в Корнуолле он был сносный, чуть холодней, чем на Атлантисе, но привычней.

На встречу со старыми корнуольцами поехали Аматов и Зубриков. Константин разруливал ситуацию в Лансфоме, уже припахав местных к возведению собора Святого Фомы – марку надо было держать, да и сплавлять трофеи. Местные были удивленны тем, что работа находилась и женщинам, и подросткам, всем по силам – всем по нраву нашлись и дело и барахло из трофеев.

Первым шоком для седых шахтеров стал манус-контроль – их всех заставили показать свои ладони – и некоторых чуть не отправили восвояси: "Какой ты корнуоллец, у тебя руки без мозолей! Да ты наверное, гвас – прислужник англичашек? А ну-ка гвас, получай в глаз!" Но легионеров контроллеров успокоили – есть и знахари, и служители маленьких церквушек святого Пирана, не всем же олово добывать.

Старики вошли в замок, в котором даже голые стены поражали чистотой, настраивали на возвышенный лад, на значимость предстоящего Совета и чинно уселись по кругу, места всем хватило. В центра залы стол непонятный для них медный сосуд со стеклянными стенками, и светился он ярким светом, отлично освещая все вокруг, но никакого дыма, ни запаха пламя не давало. Старики дивились и ждали хозяев. Дождались. В зал вошли два атланта, оба в традиционных масках. Правда ради беседы со старейшинами они сменили стальные маски на тканевые, закрывающие верхнюю половину лица. Настораживало это. Как вести дела с людьми, которые прячут свое лицо от тебя? Можно ли им доверять? Непонятно.

Но и отношение атлантов к исконным жителям Корнуолла было неоднозначно, да и не могло оно быть простым.

Корнуольцы мало чем отличались от рабов. У юных атлантов это было вбито в голову: атланты несут свободу забитому народу. Но без соплей – все эти рабы, корнуольцы, валлийцы, ирландцы, и прочие шотландцы – все они дикари и слабаки, раз не сумели достойно выжить, отвоевать себе свободу. Посмотрим, на что они годятся. Атлантам корнуольцы нужны, нужно их олово. И против рабовладельцев с материка удобно воевать на чужой земле – пусть приплывают, повеселимся, за участие в вечеринке атланты возьмут плату дукатами.

В Корнуолле жили своеобразным родоплеменным укладом, кланами, один род у одной шахты с оловом, в которой и рылся всю свою жизнь. Жили они: "как крысы и свиньи" – этими словами Костя просто сказал кем стали корнуольцы, и ребята его прекрасно поняли – одних загнали в шахты, других сделали предателями своего народа, всем нужны стукачи и приказчики.

Корнуольцы жили в своей экономической зоне. Цены у них были завышены в три-четыре раза по сравнению с Лондоном. Двадцать пенсов за стальной клин. В Лондоне такую железяку можно было купить за пять пенсов.

И оружие корнуольцам не продавали, сами они располагали лишь примитивными кузнями, в которых можно было слегка починить "всю железку" по хозяйству. Арбалет в Лондоне стоил шестьдесят пенсов, болты по паре пенсов за штуку.

Шахтеры вообще не имели возможности торговать оловом. Добыл олово, сдай в "общий котел" клана. Набрали партию – приехал торговый агент из города в деревушку клана, и забрал все олово, взамен выдав товары. Торговцы, понятное дело, были англичанами, или ренегатами из корнуольцев, которые породнились с англами и перебрались в города. Города… одно слово, называть эти поселки, с численностью в три-четыре тысячи человек населения, городами было смешно.

Атланты намеревались все эти "города" разрушить, уничтожить всякое напоминание о власти англичан и устроить корнуольцам этакие "фермы, только шахты". Создать несколько десятков "частных кооперативов", на основе кланового хозяйства и вести дела с ними через два-три военно-торговых центра: и военную помощь оказать в случае внезапной угрозы с моря, и торговлю поставить на выгодных для обоих сторон условиях.

Атлантам было что предложить шахтерам – ткани, инструменты, еду, оружие. На всем атланты спокойно делали накрутку стоимости на сто процентов в свою пользу – не могли они уподобляться мерзким английским торгашам, которые имели прибыль в четыре сотни процентов с вещей, и тысячу процентов с олова. Корнуольцы не знали цену олова. Хотя, цену диктовал тот самый перевоз, который "за морем телушка – полушка, да рубль за перевоз".

Атлантам хотелось устроить в Девоне плацдарм выжженной земли, для поигрушек с англичанами, валлийцами и ирландцами в постоянную вялотекущую войну. Это же просто замечательно для всех властьимущих: иметь место, куда всегда можно сплавить всех "недовольных властью", прочих забияк и бузотеров: валите в Девон! Там – или грудь в серебре, или морда в дерьме – но живыми с таких экспедиций мало кто возвращается. Главное, тогда о нормальном хозяйствовании в Девоншире можно забыть, а там было олово. И Корнуолл станет отличным "монополистом" по добыче олова – атлантам только того и надо. И перманентные мелкие военные партизанские операции корнуольцев послужат хорошей школой для подростков легионеров. Атланты смогут участвовать в боях: и в качестве военных советников, и просто в качестве замаскированных под корнуольцев бойцов.

Легат Аматов говорил простыми словами, резкими фразами, рубил правду на кровоточащие куски:

– Корнуолл богат оловом. Может похвастать рыбой. Вы – шахтеры и рыбаки. Мы дадим вам хлеб, масло, мясо, ткани, инструменты и серебро. Мы дадим вам оружие: арбалеты и болты. Вы даете олово, вы делитесь властью. Сотни лет вас грабили англичане. Для них вы – животные, которые должны рыться в шахтах, чтобы процветало их королевство. Для нас вы – корнуольцы, народ страны достойной лучшей жизни. Ваши горы богаты оловом – вы должны жить богаче, сытнее, лучше. Мы вам поможем.

С этими словами он протянул старикам несколько стальных зубил, клиньев которыми шахтеры рубили руду. Клинья пошли по рукам, старики с пониманием кивали седыми головами, в этом инструменте они разбирались. А Зубриков подхватил нить беседы:

– Зацените металл, старики! Гвелс, по-вашему значит – супер! Мы не совсы ладдер, не ворюги англичашки! За четверть от их грабительской цены поставим такие полезности. И хлебушек, и ткани, все у нас дешевше выйдет! Все равно мы на вашем олове свое наварим! Но зачем вас дурить? Это не по-божески. Господь велел делиться. Деватгар – Бог вас любит! Дал вам горы. Вы нам олово, мы вам вкусняшки. Все счастливы и танцуем ламбаду, я ваших девчонок-мерхес потом научу.

Примитивный стальной клин – одно их главных орудий шахтера. Зубриков раньше думал, что шахтеры кирками там в шахтах машут – грандмастер Мигель из Толидо ему объяснил, что бред это все. Сначала шахтеры клиньями рубят породу, с обратной стороны кайла есть молоток. А потом добивают остатки породы острым "клювом" кайла. А кирками шахтеры редко пользуются. "Может, это в более продвинутую эпоху начнут кирками махать? Или против угля сойдет и кирка – он же мягче олова, наверное?" – потом пытался разобраться Леша. На что Ринат махнул рукой и посоветовал ему не забивать мозги лишними печалями: "Никакого прогрессорства – пусть роют олово по старинке. Мало ли им в голову взбредет, разбогатевшим шахтерам-горцам". "Да, нам свои баски не нужны. А вот идею футбола им нужно подкинуть. Пусть не "Барселона", так "Корнувона" какая-нибудь появится, будет прикольно" – усмехнулся Зубриков.

Зубриков и Аматов играли роли "простой и сложный полицейский". Леша отвечал за простые наезды, а Ринат был глава, властный, спокойный воин.

Потом настало время для дискуссий, для обмена мнениями, время потраченное впустую, но обычай должно было соблюсти. Перебранки то стихали, то возникали из оброненного слова:

– Англичане расстреляют нас из луков! – вдруг заметил один из старейшин.

– Из каких луков! Не будет никаких боев в открытом поле, – спокойно отвечал Ринат. – Это ваши горы, какие поля? Засады, арбалеты, охота! Вы – охотники, совсы – дичь.

– Они пришлют армию. Вы их убьете. Мы не сможем.

– А ты кто такой? – сразу поднял вопрос Зубриков. – Если ты из Кернова, анхенден, сколько ты англичан убил, старик? Кто здесь скажет слово в твою поддержку? Кого ты поддержал в бою?

– Мой дед добывал олово. Мой отец добывал олово, я добываю олово, – с достоинством ответил старый шахтер.

– Так сиди и не вякай, добытчик, когда говорят о войне! Я воин, убийца англичан, – колотил себя в грудь Зубриков. – Я ведь не лезу в шахту. В шахте я сопляк в сравнении с твоим сыном, потомственным добытчиком олова – стенне. Зачем ты отвлекаешь нас от важных вопросов, уважаемый? Тибьяковса – думай, что говоришь! Мы будем учить ваших сыновей убивать за свои горы, за своих матерей и жен, и за вас, стариков. Вы этого хотите?

– Мы привезли пять тысяч арбалетов, – резко и просто выносил старикам мозг Аматов. – У вас столько борзых юнцов не найдется. Болты есть. Готовьте олово на обмен. От сотни выбранных вами воинов ждем одного человека, самого мудрого. Не надо самого меткого, не надо самого дерзкого и храброго, надо спокойного, и чтобы мог знания передать. Пятьдесят ваших людей, возраст не важен. Вас, каждого их вас мы ждем. Пришло ваше время умереть с честью. Назначим место, сроки – мы хорошие учителя, обучим тонкостям стрельбы из арбалетов. Желательно, чтобы умели считать до ста. Не умеет считать до двадцати – не подходит.

– Зачем считать до ста? – спросил один из стариков.

– Я в твою шахту не лезу. И знаний не прошу, как олово добывать. Ты мастер, я воин. Не задавай вопросов – сойдешь за умного молчаливого человека, – сухо ответил Ринат.

– "Ум надобен тем, кто далеко забрел. С усмешкой будут смотреть на невежду, что сел среди мудрых", – весело добавил Зубриков. – Это Старшая Эдда, мудрость древних людей с севера, датчан, ваших знакомых. Понимать надо.

Старики усмехнулись, корнуольцы давным-давно что-то мутили с датчанами, но не срослось у них с викингами крепко организоваться против англов.

Когда Костя рассказал об этом Леше, тот сразу ответил: "И хорошо, что не срослось – датчане очень опасные европейцы! Вдуматься страшно: карликовое королевство, а тихой сапой и грозной мощью, в разные века по-разному – отстояли свою крохотную Данию, вцепились в пролив на Балтику и стали насмерть за свои права, за свою Данию. Уважаю. Гамлет – вот образец истинного датчанина: и ядом, и кинжалом, и подделкой документов не брезговал для мести, настоящий принц датский. И в итоге честно на дуэли резался, и умер как викинг, с оружием в руках – прямым ходом, бухать в свою Вальхаллу".

Внезапно в тишине раздался усталый голос легата Аматова: "Вы не хотите понять главного. Вы нам не нужны. Я лично хочу, что бы все сдохли. Повторяю для глухих. Для меня важно, чтобы вы все сдохли. Умерли".

И настала тишина. Старики недоуменно переглядывались, потом начали перешептываться, потом покашливать, готовясь выразить свое мнение. Но он им этого не дал, продолжил свою речь более оптимистичным тоном:

– Вопрос в том, как вы можете умереть. Как жалкие предатели… Вы уже предали всех своих богов. Либо вы умрете как воины. В борьбе за счастье своих детей.

Все молчали, придавленные жестокой правдой слов. Обстановку разрядил Зубриков, который хохмить мог об чем угодно:

– Я знаю про ваши тайные святилища, где вы чествуете древних богов. Смешные жалкие предатели. Ваши кровавые жертвы и слова напрасны. Вы предали богов своих предков, – ласково, с улыбкой довольного жизнью человека произнес Леша последнюю фразу. – И Распятого вы тоже предаете каждый день своей жизни. Вас силой привели к вере в него, но вы сдались, вы предали богов. Ду-рач-ки. Вы должны радоваться возможности умереть с честью. Вот та кровь, которая угодна вашим богам. Морриган, ах, славная краса, она хоть и ненасытна в желаниях, но мне мила ее искренность и простота. Она ждет.

Его ласковый, вкрадчивый, голос балаболки и пройдохи вызывал не желание расслабиться и посмеяться, наоборот, по спинам многих пробежал холодок от последних слов этого странного атланта.

Зубриков не блефовал, он просто дурковал. Они с Костей давно решили разыгрывать эту карту. Константин немало слышал и шепотков о старой вере предков, и громких проклятий священников, недовольных строптивыми "крещеными язычниками". Раз у самих атлантов неортодоксальное христианство, можно допустить отклонение от нормы католичества у других. А что они сварганят, какую религию замутят – это не должно волновать атлантов. Главное – склонить их к мысли об удобной, исконной, народной религии – да пусть они даже Христа в компанию остальных кельтских богов принимают: хоть в качестве Отца, хоть Святого Духа – сообразят себе ересь, отклонение от нормы, способную усилить их в жизни и борьбе, отлично. Все меньше контактов с чужаками будет. Разделяй и властвуй, золотые слова. О народе думал сказавший их. Себя не жалел, за Отчизну ратовал. Хороший был человек, сказавший знаменитое "Разделяй и властвуй".

Вечером легат Ринатус еще раз объяснил старейшинам суть нашего союза с Корнуоллом: "Завтра к вам придут не англичане. Нет, к вам придут предатели крови, те кто из ваших родов, кто правил вашими предками. Всегда есть трусливые и сговорчивые, кое-кто сумел сговориться с англичанами. Мы их уже убиваем, мы не договариваемся с предателями крови. Они куплены ангийским золотом, они предложат забыть о былых разногласиях. И вы предадите нас. Вас купят за золото. Вот только что вы будете с ним делать? Вы его кушатиь будете? Может быть, вы из него сделаете инструменты? Если вам нужно золото – мы с радостью добавим золото к оплате за олово. Вы дикари, но вы – мужчины, вы не рабы с сердцами, восторженно замирающими при виде блеска золота.

Запомните главное. Я легат Атлантиды. Я вам не верю. Вы старейшины Корна. Вы мне не верите. Отлично! Мы достойны друг друга. Я не дам вам ни малейшего шанса меня предать. Вы сможете предать только тех, кто будет стоять между нами. Вы предадите свою кровь, своих детей, свое будущее. И если вы их предадите… тогда мы приплывем к вам. И здесь не останется корнцев. Мы вас не будем резать. Вы недостойны смерти от стали. Мы вас прогоним, как прогнали англичан. Мы знаем тайны яда, мы просто отравим воздух Корнуолла и все вы умрете. И тогда мы спокойно привезем наших людей и будем сами добывать олово. А вас мы уничтожим, как диких зверей, недостойных жизни. Те, кто предают детей – недостойны жизни. Ваши внуки получат эту землю. И они будут проклинать вашу глупость.

Вот мои слова. Я не договариваюсь. Вы достойны уважения, но пока недостойны договоров. Поживем – увидим. Наши дети смогут договорится.

Вы дикари. Но у вас есть олово. Запомните, Господь дал вам олово. И этим отличил от остальных. Только олово спасет вас, это ваша кость, это ваша плоть. Во всей Европе нет столько олова, сколько есть у вас. Вам хватит на многие века".

Беседа выходила странная. Старики уже не скрывали своих улыбок, качали головой, и на их физиономиях явно был заметен отпечаток главной мысли: "Гивелис – Поживем – увидим". На пояснения, для чего атланты захватят две местности в Корнуолле: Лансфом и Бодмин – старики махнули рукой. Один из них только спросил у атланта Алекса:

– Зачем тебе Гоэнбрен, аталан?

– Эскалибур искать стану, – спокойно ответил Зубриков этому старому прохиндею.

– Кто ищет Эскалибур в Бо? – покачал седой головой старик.

– Прятать Эскалибур в Эске… смешно, – ответил ему Леша. Они посмотрели друг на друга несколько секунд, а потом рассмеялись.

– И какой город захочет занять ваш морской арлед? – уточнил далее любопытный старикан.

– Атлант Виктор, как и следует из его имени, Тор-победитель, древних северных кровей, он викинг, морской лорд-арлед, – рассказал людям Зубриков. – Ему не интересны горы и земля. И его бенен, супруга, вы ее зовете Апфи, та что предала погребению мощи святого Пирана, уничтожив большой собор в Эксетере, не интересуется вами, они желают земли и древний городок Тора забрать у Девоншира, семейное это у них, к побережью могут пристать, к портам.

Такая версия мотивов и поступков старых корнцев ошеломляла. Атланты, оказывается, не просто церкви крушат, а наводят свой порядок, погребают мощи древних святых! А святой Пиран был покровителем всех оловодобытчиков, он был покровителем Корнуолла и его флаг – белый крест на черном фоне был флагом Корна. Проще говоря, как у ирландцев был Патрик, так у корнцев был Пиран. И улыбаться на эту тему никому из стариков не хотелось. Дикость была в том, что имя древнего бога все они помнили, но в Корнуолле было полным полно всяких Торгенов, Торленов, Тормутов, Торки, и Торнов – "тор" означало "холм", для всех древних народов это слово было частым в названии поселений. Но строительство нового, уже удивляющего размахом стройки, большого собора в Ланстоне всех успокоило. Поживем – увидим, если убийцы начинают строить – это серьезные воины, надо не спеша с такими разбираться.

После вечера встречи с народными представителями, которые к концу беседы надоели ребятам до чертиков, Ринат рванул на север – готовиться к встрече армии англичан – собрался таки Лондон в освободительный поход, пять дней уже телятся англичане, ползут, как черепахи до Корнуолла.

У Зубрикова было еще одно важное дело. Когда они узнали, кого Апфия взяла в плен, они присели на измену. Герцог, по их пониманию, это принц крови. А этот конкретный герцог – внук короля, брат короля, опекун и регент нынешнего короля.

Апфия торжествовала! Любила она озадачить своего бывшего, все таила на него, что он так просто отпустил ее к другу. Всегда ей было приятно продумать и подстроить козню Зубрикову, и наслаждаться вместе со всеми его пыхтением и затруднениями, когда он выпутывался из ее коварных проделок.

В этот раз они сели, переговорили, вынесли решение. Успокоили Витю, который хотел этого Бофорта привязать к канату, и пару месяцев таскать за бортом своей каракки, пока мерзавец не захлебнется, не задохнется, и не умрет до самой смерти! Ох, и не повезло Томасу Бофорту…

Герцог Томас Бофорт ничего не понимал. Когда он пришел в сознание, оказалось, что раздет догола, и руки его сразу схватили и быстро надели старую рясу из грубой материи. Руки ему не связали, но на ногах он обнаружил стальные колодки, всего двадцати дюймов в длину, меньше фута! Колодки не позволяли даже сделать полный шаг, только семенить шажочками. По скрипу бортов, по дереву стен его каморки, Бофорт сразу понял – он на корабле, он в плену у этой злодейки. И герцог вспомнил, как рушился великий собор его города, центра фамильного удела Ланкастеров Бофортов. Но почему его раздели? Разве недостаточно им его унижения? Чего она добивается? Герцог хотел подумать, но еще больше он хотел пить. И кушать внезапно захотелось. Каморка была до неприличия маленькой, в таких негоже содержать знатного пленника, всего пара футов в длину и ширину! Он практически упирался плечами в стены, как ему спать! Она что, издевается? Герцог сделал два шажочка, колодки больно резанули ноги, но он добрался до той стороны, где увидел маленькое окошко, в которое падал неяркий свет снаружи. Это даже не было окошком – дырка, в которую было невозможно просунуть кулак. Бофорт принялся стучать в крепкую дверь и кричать, вызывая к себе хоть кого-нибудь.

Этого "кого-нибудь" он и дождался. Человек не стал заглядывать в дырку, он подошел сбоку, дождался пока герцог прекратил свое возмущение, и коротко сказал: "У тебя пост, проклятый рабовладелец. Завтра получишь воды. Хлеб получишь через два дня". После этих слов неизвестный удалился. Герцог замер от возмущения: какой, к дьяволу, пост? Они издеваются над ним!

Они не издевались. Они его просто не кормили двое суток. Воду он получил, кожаный маленький бурдючок, который осушил сразу, высосав все до последней капли. И сутки маялся от голода и жажды.

Бофорт не понял, когда корабль поплыл, но однажды очнувшись от сна, сидя на корточках, герцог услышал знакомые звуки – корабль плыл, потрескивал деревом обшивки, скрипел и шумел на ходу.

Через три дня, а может быть и через четыре, Бофорт потерял счет времени, дверь его смердящего узилища отворилась. Герцогу Томасу Бофорту натянули на голову мешок, двинули несколько раз по животу дубинками и потащили куда-то. Недалеко. Бросили его в новое узилище. Вся разница с прежним была в одном: стены здесь были каменные.

Он уже смирился с обращением, что толку кричать перед слугами, он ждал разговора с теми, кто его пленил. Каждый получает что хочет. Он ждал разговора. И за его грехи к нему снизошли с разговором.

Дверь открылась, впустив в каморку свежий воздух, Томас с радостью вдохнул всей грудью свежий воздух. До этого он уже привык дышать стоя у отверстия в двери, но вонь от дальнего угла везде его доставала, впиталась в его дерюгу и даже в его кожу. Спал он, сидя на корточках, прислонившись спиной к деревянной двери. Засыпал, чувствуя запах дерьма и мочи, и просыпался с негодованием, вдохнув этот смрад.

В невысоком и узком коридоре, с узкими дверьми в камеры других несчастных, было мало света, но Томасу и этого хватило, чтобы сощурить отвыкшие от света глаза. Он плохо соображал куда его ведут. Но когда они пришли, он сразу понял: наконец-то, хоть что-то ему объяснят, с ним поговорят достойные люди, хотя, какие они достойные! Так издеваться над герцогом, его дедушка был королем Англии! Он Бофорт, был братом короля! Он дядя маленького короля Генриха, его опекун, член совета Регентов!

В комнате не было ни окон, ни мебели, только стояли две массивные деревянные колоды у противоположных стен, на расстоянии трех метров друг от друга. Свет двух ламп довольно ярко освещал голые каменные стены, глаза герцога даже заслезились от этого яркого света. Его подвели к одной колоде и он сел на нее, прислонившись по привычке спиной к стене.

Ждал он недолго. В комнату вошел человек. Молодой человек, это Бофорт сразу увидел, с высоты своих сорока восьми лет. Одет он был в странную одежду. Казалось бы привычные силуэты короткого камзола раздражали взгляд своей неправильностью в крое. Ткань была богатая, вот такой ткани не постыдился бы и сам герцог. На ногах незнакомца были арабские шальвары, но не такие широкие, как у неверных. Шальвары были заправлены в кожаные сапоги странного вида, со шнуровкой, и на толстой подошве. Никаких драгоценностей Томас не заметил. Только скромный серебряный перстень на указательном пальце левой руки. А еще он сразу отметил меч незнакомца – короткий римский меч – гладиус. Герцог знал толк в оружии, он видел такие в арсенале столицы, даже в его замках было несколько древних римских мечей.

Незнакомец сел напротив герцога и с интересом посмотрел в глаза Бофорта. Герцог тоже впился глазами в этого… атланта. За несколько дней он сумел подслушать части бесед своих тюремщиков. Это были атланты! Люди Атлантиды напали на Англию! Но почему так подло? Без объявления войны! Герцог расправил плечи и посмотрел в карие глаза молодого атланта с выражением возмущения от того, как обращались с персоной его достоинства.

– Бофорт, – начал разговор незнакомец. – Меня зовут легат Алексус. Я узнал, что у тебя скоро день рождения. Я пришел к тебе с даром. Не подарком, нет, – он улыбнулся и подмигнул герцогу. – Слушай меня внимательно, герцог Томас Ланкастер Бофорт.

Атлант тоже устроился поудобней, прислонился спиной к стене и начал свой рассказ. Голос его сделался негромким, спокойным и серьезным:

– Мы захватили Корнуолл. Мы сожгли и разрушили более двадцати портов и городов Англии. Около сотни замков. В Девоншире сейчас страшная разруха. Эксетер мы сровняли с землей. Вообще. Полностью. Там нет больше никакого города. Но я не хвастаюсь перед тобой, Бофорт. Я хочу, чтобы ты понял меня. Нас. Мы потеряли семь воинов. Четверо на всю жизнь останутся калеками. Легионеры. Атланты. Ты знаешь, что такое децимация?

Атлант недолго помолчал, ожидая ответа, сейчас он не выглядел радостным, довольным, он выглядел усталым, спокойным, бережно несущим свою боль.

– Мы наследники Рима. Но мы не следуем слепо всем древним законам. Децимация атлантов – это требование воздаяния. Кровь за кровь. Жизнь за жизнь. Ты правил землей Англии. Англичане убили моих мальчиков. За это я убью тебя. Мы убьем одиннадцать лордов Англии. За смерть одного атланта должен умереть и будет умирать один герцог. Если Англия не признает нашу власть над Корнуоллом, мы продолжим войну. Неважно от чьего меча, стрелы, копья, ножа погибнет атлант. Мы будем убивать в ответ: сначала герцогов, потом маркизов, потом графов, возможно дойдем и до баронов.

Атлант понял, что Бофорт не может поверить его словам, настолько диким было это заявление о кровной мести. Почему за действия простолюдина воина, наемника должен отвечать Лорд? И вообще, почему Лорд должен отвечать за действие других дворян? Бред какой-то.

Чтобы Томас Бофорт осознал слова атланта, незнакомец, назвавшийся легатом, начал пояснять свои намерения по отношению конкретно к нему, к герцогу Англии. И вот в эти секунды герцог замер, настолько дико звучали слова, Бофорт не мог верить свои ушам, пока атлант спокойно, не торопясь, внятным английским языком говорил страшные вещи:

– Мой дар тебе, воин. Я убью тебя как воина. Своим мечом. Потом тебе отрубят голову и продадут королю, чтобы они смогли похоронить ее в вашей фамильной усыпальнице Ланкастеров. Твое тело не будет похоронено. Твое тело, на глазах многочисленных зрителей, будет сожжено. Прах будет развеян над морем. Твоего сына мы увезем в Атлантиду. Он скоро забудет свое имя. Он никогда не узнает, что он был рожден Ланкастером. Он станет атлантом. Либо умрет.

Вдруг незнакомец улыбнулся и добавил: "Либо умрет атлантом". Но ты не волнуйся, Томас, мы отомстим за него. Мы умеем мстить. Ты ведь это уже понял.

– Так нельзя, – пролепетал герцог, ничего не понимая, отказываясь верить своим ушам, и добавил более твердо. – Так нельзя.

Смотреть на него было неприятно. Жалкое зрелище.

– Так нужно, Бофорт, – твердо сказал в ответ легат. – Нужно, чтобы все аристократы начали понимать: поднял руку на атланта – заказывай гробы своей родне. Мы вырежем весь твой род. Твоего сына, мы отправим в Атлантиду, он никогда не узнает своего настоящего имени. А вот остальных мы вырежем. Да ты не беспокойся, я тебя не больно зарежу. Удар гладиуса и все – привет, святой Георгий, это я, Бофорт, дурак, который бросил вызов атлантам. Ты, вообще, должен мне сказать спасибо. Апфия на тебя пожаловалась. Ты зачем на нее смотрел похотливо? Она что, не сказала тебе про свое супружество? Ее муж, когда узнал про твои гнусные предложения переночевать с тобой под одной крышей… я с трудом уговорил Виктора дать мне возможность пояснить тебе наши действия. Ты имеешь право видеть мое лицо, знать мое имя – ты уже мертвец.

– У меня есть золото, – сверкнул Томас блеклыми синими глазами в лицо этого непонятного атланта.

– Дурачок, – фыркнул атлант, и рассмеялся так искренне, что Бофорт наконец-то понял: "Он пропал". – Мне не нужно твое золото. У нас своего золота сотни миллионов крон. Теперь у нас есть Корнуолл, который каждый день будет приносить нам несколько десятков золотых, которые мы спокойно получим в обмен на олово. Ты так и не можешь понять, Бофорт, кто мы, и что вы натворили.

Атлант замолчал, с усмешкой посмотрел на него, потом махнул рукой и продолжил абсолютно спокойным тоном:

– У нас не было права вторгаться в Англию и Корнуолл. У нас было только освященное старинными обычаями право сильного. Но вы, англичане скоро совершите ошибку. Вы заключите с нами договор. Английский парламент и король откажутся умирать за отнятые у короны земли. Этим вы признаете нас равными себе. Бофорт, ты государственный человек. Равных не бывает. Вы уже мои вассалы. Англия такой же вассал Атлантиды, как и Корнуолл, Уэльс и Ирландия. Шотландцы нас пока не заботят, это будет интересная и тонкая игра с французами. Зря вы Катрин Валуа допускаете к валлийцу. Тюдор это сильный соперник. Мы его уберем с доски. Другого короля для Уэльса найдем, менее богатого, более жадного и глупого, не менее знатного.

И что такое станет ваша Англия без Корнуолла, Уэльса, Шотландии и Ирландии? Овцеводы и земледельцы. Но – вы мои овцеводы. И я вас в обиду не дам. Все, что ты сделал, ты сделал к выгоде Атлантиды. Дурачок, зачем мне твое золото. Мне нужна кровь твоего рода. Когда-нибудь на вашу землю придет новый Вильгельм, – Алексей внимательно посмотрел на замершего от такой простой мысли Бофорта. – В новый Гастингс приплывет новый Вильгельм. Я не хочу долго ждать. Я надеюсь, твои дальние родственники захотят вернуть себе земли герцогства, ведь им будет досадно, что землями Девона управляет бывший какой-нибудь граф Попкинс, или вообще, не дай бог, какой-нибудь барон Членинг. Они приплывут из-за пролива. И мы их вырежем. А вот потом…

И легат не смог сдержаться и мечтательно улыбнулся, и даже понямкал пару раз ртом: "Вкусно, будет вкусная заварушка, ням-ням":

– Мы придем во Францию.

– Будьте вы прокляты, – прошептал герцог.

– Спасибо, и тебе того же, – кивнул ему головой атлант в ответ. – Ты, Бофорт не беспокойся. Твои зарытые глубоко в землю миллионы не пропадут. Ты ведь любишь Англию, герцог? Когда-нибудь, какой-нибудь англичанин найдет твое золото. И обязательно обменяет его у атлантов на что-нибудь полезное. Главное, чтобы Англия оставалась вассалом Атлантиды.

– Двадцать восемь миллионов крон, – вдруг, голосом тихим, но с выражением сильного политика с многолетним опытом интриг, управления, командования войсками, герцог Бофорт выпрямил спину. – И мой сын не вырастет простым солдатом.

Он сумел удивить Зубрикова. Алексей сразу, в один момент понял, что перед ним сильный политик, сильный человек, и возможно даже этот воин притворялся слабым! "Если ты силен – покажи себя слабым!". Легат выдал свое замешательство, увидев, как сверкнули блеском глаза Бофорта. "Вот ведь сволочь какая" – подумал Зубриков.

– Взятка должностному лицу при исполнении служебных обязанностей, – погрозил ему пальцем, но потом перестал дурачиться. – А чего ты хочешь?

– Вы не отпустите его, я понимаю.

– Ничего ты не понимаешь, Бофорт. Кто есть твой сын? Мальчик, трех лет, толком не знающий, что такое быть Бофортом. Томас – ты хочешь ему прожить судьбу вашего сопливого короля? Будет воспитываться, как марионетка, пешка, дешевый наемник для целей взрослых, опытных интриганов, желающих поживиться за счет имени Бофорт. Сколько он проживет, старик, как ты думаешь?

Бофорт склонил седую голову к плечу и улыбнулся:

– Он может стать знатным человеком у вас. Мы ничего не знаем об Атлантиде. Скажи, твой титул каков он? Сравни с английскими титулами.

И тут легат призадумался. А какой у него титул? Хм… вообще-то они уже могут кичиться, что маленькая, вшивая, но уже империя… тогда получается:

– Папа Римский и Император Священной Римской Империи, – и Зубриков добавил для ясности. – В одном лице, и подумал: "А что? Костик тогда получается – Великий патриарх Константинопольский и Великий Султан Турции. Хотя, с султанизмом это к Ринату".

– Ты можешь усыновить его, – предложил Бофорт.

– А зачем мне он сдался, – рассмеялся на это предложение легат. Предложение было подобно внезапному удару клинка: резке, чистое, но абсолютно неподходящее. Но этого неудачника обижать зря не хотелось, и Алексей пояснил ему. – Бофорт, у нас нет привилегий от рождения. Все атланты равны. Все атланты кровно равны. Мы все братья, и сестры… нам сестры. Мальчик всего сможет достигнуть сам, если Господь не оставит его.

– Не надо! Господь уже отвернулся от нашего рода и от Англии. И не надо мне про ваше равенство. Я про разное равенство слышал. Нет никакого равенства, вы разные, ты командуешь людьми. Другие командуют тобой. Разве не так?

– Точно так, – абсолютно серьезно согласился с ним легат. – Мне могут отдать приказ. И когда я его получу, я умру, но постараюсь выполнить приказ. Любой.

– Любой? – усмехнулся старик.

– Как тебе сказать… Убить всех англичан, – вдруг выдал ему Зубриков. – Это сложно. Но возможно. И можно. Я знаю как убить всех англичан. Абсолютно всех. Никого живого не останется, последние умирающие будут с усмешкой вспоминать чуму. Она хоть щадили кого-то. Просто трудно будет вот здесь, – легат постучал кончиками пальцев по левой стороне груди, в области сердца. – Дети, женщины. Проблем потом с пустой землей и городами – полон рот хлопот.

– Ты усыновишь моего сына. И дашь мне слово, что позаботишься о его воспитании. Сорок семь миллионов крон. И реликвии Плантагенетов.

– Бофорт, ты опасный человек, старик.

Зубриков встал и пошел на выход. Это решит совет. Думать надо. Реликвии это не золото, это интересно, это опасно, это ловушка, точнее – кусочек сыра в мышеловке. "У нас будут регалии Плантагенетов, у нас будет его сын, Ланкастер – наследник крови Плантагенетов! Вау! Это какая интрига закручивается! Какой же он мощный дядька, это Бофорт!" – с восхищением подумал Алексей, прежде чем покинуть комнату, уже пропахшую отчаянием бывшего герцога Англии.