Английская наследница

ГЛАВА 21

Это был хороший совет. Роджер крепко уснул. То же сделала и Леония, и без бренди. Ее снотворным стало планирование деталей непредвиденных обстоятельств, которые могут возникнуть. Каждый раз, когда она придумывала новые препятствия, которые могут помешать ей расправиться с Дану и Пане, и преодолевала их, напряжение спадало. Наконец она была абсолютно уверена, что распланировала все, полностью расслабилась и была готова уснуть.

Утренний свет и ясная голова после хорошего отдыха выявили новые проблемы. Если она расправится с людьми прежде, чем Роджер сможет последовать за Фифи, куда она пойдет? Не было ни плаща, ни шляпы, и она не знала, где находилась. Бродить по улицам в одном платье, не в лохмотьях, а в приличном платье женщины среднего класса, — это обязательно вызовет любопытство. Намек, что она не знает, где находится, вызовет подозрения. Кроме того, Леония знала, что выглядит необычно. Ее легко запомнить благодаря светлым волосам. Итак, она не осмелится спросить дорогу.

Самым простым ответом, конечно, было оставаться в доме после того, как она расправится с охранниками, и ждать, что за ней придет Роджер. Оставаться с двумя мертвецами? Леония содрогнулась, затем сказала себе, что глупо бояться мертвых, когда она не боялась их живых. Ей придется соорудить себе плащ и накидку, чтобы покрыть волосы. Леония огляделась в поисках материалов, но Фифи вылезла из-под кровати и начала скрестись в дверь. Леония пошла за ней и позвала Дану. Пане открыл дверь и стоял, преграждая ей путь. Леония, чтобы не казаться настойчивой, отступила и любезно сказала, что готова завтракать и собаке надо выйти. Ей даже удалось изобразить улыбку.

Пане долго смотрел на нее и, казалось, хотел что-то произнести. Затем он крикнул Дану, и повторилась сцена предыдущего вечера, за исключением того, что мужчины на этот раз не держали Леонию за руки, когда она выпускала Фифи. Она не использовала глупых преимуществ свободы, наблюдая, как Фифи описала круг по саду, а затем выскользнула за ворота. Леония закрыла дверь и предложила позавтракать на кухне, где завтрак не так быстро остынет, чтобы не нести его в другую комнату.

Это предложение получило одобрение, как и следующее, когда ей позволили сварить себе кофе. Лицо Леонии было задумчивым, пока она готовила напиток. Яростный гнев предыдущей ночи спал, она понимала, что на Роджера могли надавить. Она подумала, что с Дану и Пане можно расправиться по-другому. Горшки и сковородки не очень опасны, но котел с кипятком может искалечить человека, а тяжелая сковорода сделает его еще более беспомощным, чем обычное оружие. Радостно улыбаясь, Леония проглотила хлебцы и кофе, приветливо болтая с Дану и размышляя при этом, куда его лучше ударить.

Конечно, чтобы использовать сковородку в качестве оружия, сначала нужно получить разрешение взять ее. Леония глубоко вздохнула, и ее спросили, почему она вздыхает.

Здесь скучно, пожаловалась она. Дома она всегда занята, а здесь нечем заняться. Прежде чем Дану успел отвергать, в дверь с черного хода заскреблась Фифи и одновременно раздался звонок в переднюю дверь. Дану поспешил на звонок, а Леония хотела впустить собаку, но другой страж схватил ее за руку, когда она проходила мимо него. Леония послушно остановилась, думая, что он запрещает ей открывать дверь, пока Дану нет в комнате.

— Я могу придумать вам занятие, — вкрадчиво сказал он. Вожделение на его лице ясно говорило, что он имел в виду, и тут же ущипнул ее за грудь.

Краска бросилась ей в лицо, она отпрянула, но не закричала. Женщина, не привыкшая к оскорблениям, обязательно бы завопила. Леония не чувствовала оскорбления невинной или находящейся под покровительством женщины, но Роджер восстановил в ней сознание собственной ценности. Не страх, а ярость охватила ее, такая свирепая ярость, что после инстинктивного движения освободиться она онемела и застыла.

Для стража такое поведение могло означать лишь игривую застенчивость, которая ждет продолжения. С самого начала он сказал Дану, что плохо относится к этой женщине. Любая женщина, вырванная из своего дома, должна плакать и вопить, неважно, в каких условиях она находится. Она должна в страхе избегать своих похитителей, а не улыбаться и не болтать с ними. Ясно, что сейчас ее шок прошел, она долго еще будет без мужа и может оказать небольшую услугу новому мужчине. Так всегда бывает с женщинами. Дану яростно отрицал все советы Пане, но Дану — уродливая скотина, подумал Пане. Он сам попробует заняться этим. Женщины никогда долго не сопротивлялись ему.

Леония почти не контролировала себя, пока не отступила нахлынувшая ярость. Шаметт и Дану вошли в кухню, прежде чем Леонии удалось вздохнуть. Она сразу же все обдумала. Если она пожалуется, Пане, возможно, уберут, но не накажут. Но так не может продолжаться. Ни один мужчина не коснется ее больше. А если сделает это, она убьет его. — Что-то не так, гражданка? — спросил Шаметт, видя в ее сверкающих глазах и пылающем лице гораздо больше, чем Пане.

— Я рассердилась, — огрызнулась Леония. Она сделала над собой усилие и успокоилась. — Я дала слово гражданину Дану, что не стану убегать или поднимать шум, или делать еще что-нибудь, чтобы привлечь внимание, а Пане не разрешает открыть дверь моей собаке.

— Вы должны простить его, гражданка, — заметил Шаметт, прищурясь. Ему было ясно, что такая ярость не могла быть вызвана такой мелочью. Однако он действительно не хотел менять людей на этом месте. Дану слишком боялся перечить Шаметту, а Пане был слишком глуп, чтобы понять, почему эта женщина была привезена сюда. День похищения маленького короля приближался, положение становилось все опаснее. Чем меньше людей вовлечено во все это, тем лучше. Таким образом, Шаметт был рад не обращать внимания на жалобы Леонии.

— Пожалуйста, поймите, — сказал он, — то, что сказал вам Дану, — правда. Я хочу, чтобы вам здесь нравилось. Однако чтобы ручаться за поведение вашего мужа, мы должны держать вас здесь в безопасности, и, таким образом, Пане выполнял приказ, не разрешая подойти к двери.

Тем временем Дану впустил Фифи, которая подбежала к своей хозяйке.

— Как собака оказалась здесь? — резко спросил Шаметт.

— Она следовала за каретой, — ответил Дану. — Я мог убить ее, — добавил он с удовольствием, — но не сделал этого, когда увидел ее, потому что вы сказали мне…

Леония подхватила Фифи. Пане положил руку ей на спину, и она напряглась от отвращения. Шаметт не заметил движения Пане, но жест Леонии и ее отвращение все объяснили. Он покачал головой. Ему не нравилось присутствие Фифи в доме, но он знал, как привязаны бездетные женщины к таким маленьким бесполезным питомцам, и понимал, что может перехитрить сам себя. Если он позволит Дану убить собаку, женщину охватит отчаяние, она напишет мужу о своей потере. Первое глупое письмо, которое Дану вручил ему, было об обожаемом существе. Оружейник может к тому же испугаться, если он убьет собаку.

— Нет, нет, — сказал Шаметт, покачав головой, — если гражданка Сантэ души не чает в своей любимице, мы не сделаем ничего, что может расстроить ее.

Дану спал с лица. Он надеялся, когда Шаметт защищал Пане, что деликатного обхождения с женщиной больше не потребуется, потому что она уже написала письмо, и предвкушал, как будет избивать ее. Дану на мгновение задумался, позволят ли им попользоваться женщиной. Но приказ оставить собаку…

— Я служу моему хозяину, — торопливо сказал Дану. — Помни, что…

— Заткнись, — проворчал Шаметт, затем повернулся к Леонии. — Он угрожал вам, гражданка Сантэ?

— Нет, — прошептала Леония. Пане убрал руку, но она чувствовала, будто липкая отвратительная грязь испачкала ее, и в ней поднялась ненависть, она едва могла говорить.

— Возможно, вы боитесь рассказать мне о своих чувствах, — заметил Шаметт с наигранной симпатией. — Выйдем в гостиную. Там вы сможете рассказать об этих дураках, которые обидели вас. Если вы ими недовольны, мы отошлем их и накажем, еще до того, как я покину дом, и мы найдем других охранников.

Они недолго шли по коридору, но это был достаточно долгий путь, и Леония сумела взять себя в руки. Шаметт шел за ней, размышляя, как убедить ее, чтобы она разрешила Дану и Пане остаться. Но не стоит об этом волноваться. Леония сейчас была еще больше настроена против этого мерзкого Пане или грубого лицемера Дану, чем когда ее похитили. Она едва слышала, как Шаметт защищал своих приспешников и просил ее простить их, объясняя, что они не умеют обращаться с такими достойными женщинами, как она. Он строго поговорит с ними и, будьте уверены, они станут заботливее. Даст ли она им еще одну возможность? Он скоро вернется, и если они ей не нравятся…

— Они не неприятны мне, — мягко сказала Леония. — Гражданин Дану достаточно вежлив, а гражданина Пане я мало вижу, хотя он тоже старается. Его манеры очень грубы, и, я надеюсь, вы попросите его быть повнимательнее ко мне. Я не хочу неприятностей, гражданин Шаметт. Муж объяснил мне, что он должен выполнить для вас важную работу, а я пока должна оставаться здесь, чтобы обеспечить свою и его безопасность. Если я буду получать от него письма и знать, что с ним все в порядке, я буду тихой и послушной.

Если бы Шаметт не боялся напугать и оскорбить Леонию, он бы расцеловал ее. Она сказала то, что он хотел услышать. Ясно, что его план был верен. И муж, и жена будут пассивными и послушными, пока знают, что они в безопасности.

— У меня лишь маленькая жалоба или даже просьба, — продолжала Леония, ободренная улыбкой Шаметта. — Я раздета. Может ли Дану принести нитки, иголки и ткани, чтобы я могла шить? Скучно сидеть целый день в комнате. У меня появляются странные мысли, и я начинаю бояться.

— Вы не должны пугаться собственного воображения. Я распоряжусь насчет шитья. А готовить, пожалуйста.

— Должна ли я ждать вашего возвращения? — тоскливо спросила Леония. У меня нет ночной рубашки и чистого белья.

— Дану и Пане найдут что-нибудь для вас, но они не знают, что выбрать.

— Я объясню им. Любой служащий в магазине даст им подходящие ткани и нитки, а Роджер заплатит, — бесхитростно добавила Леония, напоминая Шаметту, что она очень дорога своему мужу.

Шаметт кивнул. Он не сомневался в преданности Роджера. Он слишком живо помнил горящие голубые глаза, надувшуюся шею Роджера, когда он рванулся вперед, шипя: «Я убью вас». Иногда ему казалось, что он ухватил за хвост змею, и она вывернется и укусит его. Он собирался отдать приказ убить мужа и жену. Однако в большинстве случаев ненависть и ярость были гарантией для Шаметта, что Роджер будет послушно исполнять приказы, касающиеся молодого короля. С женщиной не возникало проблем. Она была послушна и неумна. Шаметт уверил Леонию, что ее письма будут доставлены мужу, и пошел переговорить с Дану.

Этот разговор поднял Дану настроение, так что он был почти милосерден к Леонии и дал обещание, если будет время, исполнить все ее просьбы. Так как первая из них — приготовить приличный обед для них, Дану без колебаний отослал Пане за продуктами. Он даже не предложил Леонии пойти в свою комнату, а сидел, болтая с ней на кухне. Леония не хотела подорвать растущее доверие, хотя ее голова была занята следующей частью программы.

Трудность заключалась в том, как найти пару минут, чтобы приказать Фифи «найти Роджера». Если она пойдет в свою комнату, то сможет сказать эти слова, но она не уверена, что Фифи запомнит их, если не послать ее немедленно. Собачка может подумать, что Роджер прячется в доме. Она в отчаянии напрягала мозг, зная, что у нее остается мало времени до возвращения Пане, но ответа не было. Затем, как часто бывает, вопрос решился сам собой. Зазвенел звонок, объявляя о возвращении Пане. Дану был так успокоен пассивностью Леонии, что пошел открывать, не взяв ее с собой и не отослав в комнату. Как только он вышел, Леония вскочила и подхватила Фифи.

— Найди Роджера, — прошептала она, усиливая слова, насколько возможно. — Иди к Роджеру! К Роджеру! Найди Роджера!

Это все, что она могла сделать. Как только дверь хлопнула, она открыла черный ход и вытолкнула Фифи, приказывая: «Роджера! Найди Роджера!» Затем захлопнула дверь и стала к ней спиной, надеясь оттянуть время, если Дану и Пане слышали ее. Сначала она подумала, что все пропало. Мужчины ворвались в комнату, но остановились, увидев ее. — Я слышал, как хлопнула дверь, — прорычал Дану.

— Да, — дрожащим голосом ответила Леония. — Собака захотела выйти. Я не сделала ни шага, только открыла для нее дверь.

Дану подошел и потрогал ее платье, зимний воздух не коснулся его. Она говорила правду. Однако ему было не по себе, хотя вопрос не стоил выеденного яйца. Он чувствовал, что-то не так, и выглянул из окна в сад.

— Где она?

Леония почувствовала, что дрожит, переходя от страха к надежде. Сейчас, когда она сделала это, горько сожалела. Сможет ли Фифи найти дорогу домой? Такая маленькая собачка и такой длинный путь! Леония вдруг поняла, что они находятся очень далеко от магазина, ведь ей казалось, что карета ехала целую вечность. Это ужасно длинный путь для маленького беззащитного существа. Слезы полились из глаз Леонии, она тоже подошла к окну и выглянула. Убила ли она бедное создание, послав ее с бесполезным поручением? Улицы полны карет и повозок. Фифи может попасть под колеса или удариться о бордюр. Вероятнее всего, она безнадежно потеряется, будет бродить одна, голодная и испуганная, пока не умрет от слабости.

— Что случилось? — прорычал Дану подозрительно.

— Ничего, — вздохнула Леония, — ничего. Вы испугали меня, когда ворвались сюда.

Ответ был неубедительным. Дану не так глуп, как Пане, но оба помнили, что Леония не пролила ни слезинки и не казалась обезумевшей, даже когда ее похитили.

— Мне это не нравится, — проговорил Дану сквозь зубы. — Мне это совсем не нравится. Пане, выйди и поищи собаку.

— Нет! — закричала Леония.

— Почему нет? — спросил Дану.

— Потому что я не доверяю вам. Вы убьете ее и скажете, что она погибла на улице.

Когда она увидела выражение их лиц, то поняла, какую глупость совершила. Она сделала ошибку. Она слишком доверилась Шаметту. Всем троим не нравилось присутствие Фифи. Шаметт считал, что от нее нужно избавиться. Он не отдал приказ, так как понимал, что совершит насилие и сделает ей больно, если они заберут собаку. Сейчас она сама объяснила Дану и Пане, как можно избавиться от собаки. Они не думали об этом, а лишь собирались ее искать. Она убила Фифи! Она дала им оправдание, которое они искали.

— Выйди и найди эту тварь, — приказал Дану, хватая Леонию за руку. — А вы, гражданка, не такая тихая и покорная, как обещали. Пойдите в комнату и оставайтесь там.

— Нет! — вскрикнула Леония! — Не трогайте мою собаку. Это безобидное существо!

— Мы не тронем ее, — сказал Дану злобно. — Я и не мечтаю сделать это. Как только она найдется, мы принесем ее вам, не бойтесь!

Хороший сон помог Роджеру. У него больше не тряслось нутро от страха за Леонию, но стало хуже иначе. Отдохнув, он рвался действовать, необходимо как можно скорее освободить любимую. Он едва мог сосредоточиться на работе и чуть не испортил нежный механизм, сорвав пружину и прищемив пальцы, неожиданно сжав клещи. Он перестал работать, но это не успокоило его.

Тем временем к полудню прибыл посланник Шаметта с ответом Леонии. Единственное, что остановило Роджера, чтобы не схватить этого человека и не вытрясти из него информацию, было то, что это оборванное грязное создание просто ничего не знало. Он поглотил письмо, пытаясь найти зацепку, чтобы обнаружить местонахождение Леонии.

Он знал, что Леония достаточна умна и сумеет скрыть информацию за невинным пустячком, но читал и перечитывал и ничего не мог найти. Он громко выругался, глядя на вошедшего посетителя, и еле сдержался, чтобы не попросить его выйти. К счастью, тот пришел за готовой работой и, видя хмурый взгляд Роджера, взял оружие, заплатил по счету и вышел, не вступая в разговор. Не в силах больше сдерживаться Роджер захлопнул дверь и поднялся к Пьеру в спальню.

— Ничего, — взорвался он. — В письме ничего нет. Ты подумаешь, она слабоумная. Могла бы намекнуть, где находится.

— Возможно, она не знает, — спокойно ответил Пьер. — Ты думаешь, она осматривала окрестности, когда проезжала? Что она может сказать тебе?

— Она могла бы написать что-нибудь более разумное, чем напоминать об этой чертовой собаке! — в сердцах воскликнул Роджер. — Фифи такая хорошая, Фифи такая милая, Фифи такая умная. — Его голос вдруг напрягся и Пьер с интересом посмотрел на него.

— Ты не любишь собаку?

— Нет, конечно, нет, — ответил Роджер задумчиво. — Это красивое умное существо. Мне она очень нравится.

— Тогда в этих восторгах должен быть смысл, — сказал Пьер, подтверждая догадку Роджера.

Не было ответа. Роджер снова перечитал письмо, отчаянно пытаясь найти что-нибудь, связанное с Фифи, что поможет определить расположение дома, где находилась Леония. В конце концов, он покачал головой и протянул Пьеру письмо.

— Не могу четко мыслить. Может быть, ты поймешь больше, чем я. — Он неловко откашлялся. — Ты можешь пропустить все личное, что она написала. Мы делаем вид, что мы муж и жена, и ей приходится прибегать к ласковым выражениям.

В глазах Пьера появились смешинки. Двуспальная кровать, которую он разделял с Роджером, не оставляла сомнений, что эта женитьба не такое уж прикрытие. Было ясно, что Роджер по уши влюблен и фраза «дорогой возлюбленный» не притворная. Леония могла написать «дорогой муж» или другие менее страстные фразы. Однако Роджер не был настроен шутить, и Пьер ничего не сказал, углубившись в письмо, присланное Леонией. Он дважды перечитал его, но так ничего и не обнаружил.

— Я все же думаю, что сказанное о собаке имеет смысл, но больше ничего не понимаю. Конечно, я плохо знаю Париж. Есть какие-нибудь хорошо известные места, связанные с животным? Брали вы собаку куда-нибудь специально? Может быть, она потерялась и где-то нашлась?

Вопросы остались без ответа. Ответ хотя бы на один из них имел большое значение, но Роджер думал над ними и ничего не решил. Он грустно покачал головой:

— Пусть все идет своим чередом. Возможно, люди Шаметта будут неосторожны, и тебе удастся проследить за ними. Если нет, завтра я получу следующее письмо от Леонии. Может, она пояснит свои намеки. Я сейчас выйду. Действуй, как только увидишь, что за мной следует мужчина.

— Не будь дураком, — мягко сказал Пьер. — Уверяю тебя, что все обойдется. Мы найдем твою мадемуазель де Коньер, только не отчаивайся.

— Я буду выглядеть расстроенным, — перебил его Роджер, — так как моим отказом от работы в магазине является то, что жена нездорова.

Пьер вздохнул, но больше не сказал ни слова. Что может женщина сделать с мужчиной! Обычно у Роджера было прекрасное настроение независимо от обстоятельств, он не обращал внимание на опасности, как коза на кнут. Благодарение Богу, он никогда не позволял себе заинтересоваться женщиной больше, чем как источником удовольствий. Пьер облачился в один из камзолов Роджера и последовал за ним, наблюдая из-за оконной шторы, идут ли за Роджером сторожевые псы Шаметта.

Несмотря на уверенность Роджера, что сегодня все идет не так, все было обычно. Он не закрыл дверь, Пьер сделает это позже, и ждал Колуреля, человека, наблюдавшего за черной лестницей, а потом вышел на улицу и, увидев торговца рыбой, поднял руку в приветственном жесте. Затем замедлил шаг, не желая, чтобы Пьер вышел, пока рыботорговец стоит рядом, но он зашел в свой магазин, и Роджер устремился вперед, убыстряя шаг и не оглядываясь.

Это было ошибкой. Пьер наблюдал за Роджером, пока тот шел вниз по улице, и мог видеть его, подсчитывая, сколько займет времени дойти до конца. Он не заметил, что Роджер замедлил шаг, потому что в это время осторожно открывал дверь, считая секунды, когда сможет выйти без опасений. Когда Роджер достиг угла и повернул направо, рыботорговец возник с черного хода своего магазина с ведром помоев. Одновременно вышел Пьер. Рыботорговец вылил ведро в сливной ящик и выпрямился. Повернувшись, Пьер увидел его, но было поздно идти обратно. Лучшее, что он мог сделать, — оставить дверь открытой и держаться ближе к середине дороги.

— Какого дьявола ты здесь? — закричал рыботорговец, не ожидая увидеть кого-то перед собой.

Колурель был уже около угла, но еще не повернул. Услышав голос рыботорговца, он обернулся и увидел Пьера. Он тоже регулярно оглядывал улицу, поэтому решил, что Пьер вышел из какого-то дома. Он знал, что не из того дома, что напротив дома Роджера, потому что сам обосновался там. Он на мгновение заколебался, разрываясь между желанием вернуться и схватить Пьера и четким приказом не упускать Роджера из виду. Колурель стремглав помчался вперед, опасаясь, что Сантэ выкинет что-нибудь отчаянное.

К его облегчению, Роджер был еще виден, но быстро шел вперед. Это было подозрительно. До вчерашнего дня Сантэ сотрудничал с ним, ожидая, если Колурель отставал, поднимал руку в толпе, чтобы его было видно. На этот раз он двигался очень быстро. Возможно, он надеялся, что, увидев человека, выходящего из его дома, Колурель отвлечется и он сможет сбежать. Колурель поспешил и заколебался снова. Если Шаметта предадут, он потянет сообщников за собой. Нет, лучше идти по пятам Сантэ, чтобы он не сделал лишнего движения. Ради собственной безопасности Колурель решил, что в точности доложит о том, что произошло.

Фифи выскользнула за ворота, она была в замешательстве. Конечно, она знала, кто такой Роджер. Это был бог, чей запах так часто смешивался с запахом богини. Она поняла приказ «найти Роджера». Это была ее любимая игра. Но здесь не было лесов, как у шато или как в пригороде, где ее часто посылали принести что-нибудь из магазина. Все это озадачило собачку.

Первую проблему надо было разрешить немедленно. Улица, на которую выходил сад, была не та, по которой она следовала за богиней. Та находилась с переднего фасада дома. Дорогу домой преграждало здание. Фифи знала, что ей нельзя сворачивать. Против правил игры было возвращаться на переднюю отметку, прежде чем цель будет достигнута. Если она так делала, хозяйка сердилась, говорила «нет, нет» и снова посылала ее с той же командой.

Фифи бежала вдоль стены, пока не нашла отверстие, через которое выскользнула. Там, однако, был еще один сад, отделенный от улицы домом. Она вернулась и побежала дальше. После нескольких попыток она попала на улицу, куда выходил дом. Она побежала вверх по улице, чувствуя, что знает дорогу, по которой пришла. Впереди был Роджер. Когда она найдет бога, она вернется к богине, где сосредоточены тепло, пища, любовь и безопасность.

Быстро семеня, она подбежала к фасаду знакомого дома. Здесь она заколебалась на мгновение. Ее маленькая головка повернулась, когда открылась дверь.

— Она здесь, — проревел кто-то. — Фифи, иди сюда!

Возбужденная, Фифи помчалась вверх по улице изо всех сил. Она узнала этот голос и этого человека, она терпеть их не могла. Богиня ненавидела и боялась его, когда он касался ее. Он не был другом, Фифи не подпустит его к себе. Однако мужчина бежал очень быстро. Она слышала его приближающиеся шаги, его безобразный голос, полный ярости. Он приказывал остановиться. Обезумевшая и испуганная, Фифи устремилась на другую улицу. Расстояние между ней и преследователем увеличивалось, но он скоро опять стал настигать ее, и снова она слепо металась влево и вправо, чувствуя, что погибнет, если ее поймают.

Когда ее сердце уже почти разрывалось, язык повис, глаза ослепли от напряжения, она увидела нишу и протиснулась туда, сплющиваясь, задыхаясь, ее маленькие бока вздымались от усилий, а тело дрожало от страха. Позже, когда дыхание стало ровным, она поняла, что человек больше не кричит на нее, и дрожь прошла. Она выползла из норы, в которой нашла спасение, и стала принюхиваться.

Как найти Роджера? Время значило для Фифи очень мало. Ее счастливые дни в шато перемежались с месяцами несчастья и одиночества. Где Роджер? В шато? Там обычно играли в эту игру. В гостиницах, где они останавливались? В доме с садом? В доме, где не было сада, но внизу на улице был любимый запах тухлой рыбы? Фифи продолжала нюхать воздух и медленно засеменила вперед. У нее появилась еще более сложная задача. Где она? Это место было ей совершенно незнакомо. Она опять потерялась!