Осень 1983.

4 сентября они отмечали день рожденье Грэга и группы. Грэгу исполнилось двадцать девять, а группе – четырнадцать лет. В тот вечер Бетти и Фредди уже общались без ругани, но они ни разу не были наедине, только в присутствие друзей. 5 сентября Фредди праздновал свое тридцать семилетие. Бетти для этого торжества купила серебристый расшитыми волнистыми голубыми линиями комбинезон, с открытой спиной, боками, и глубоким декольте. Она, как всегда была ослепительна, ловила на себе взгляды мужчин. Фредди весь вечер искал к ней пути. Он давно хотел помириться. И тут он вспомнил о том дне, когда у них все началось, как они гуляли тогда по ночному Лондону, и как он потом признавался ей в любви.

Под утро гости разошлись, и поэтому Фредди решился подойти к жене. Она стояла одна, потягивая мартини. Он ощутил знакомый аромат ее тела: запах имбиря и ванили, который его будоражил, поднимая в душе целую бурю. Ему так захотелось подойти к ней, как раньше и прошептать ей на ухо: «Я хочу снять с тебя это дурацкое платье», а она обернется и невинно спросит у него: «Неужели все так плохо?», и он потащит ее куда-нибудь, чтобы раствориться в ней как в бокале вина. Ее роскошные каштановые волосы волнами лежали на спине, она престала их стричь. Он залюбовался ей, неужели, она кожей не чувствует его ищущие выхода желание, его тягу к ней.

- Бетти, - произнес он, откашлявшись.

- Да, - она обернулась, ее глаза засияли.

- Может, прогуляемся? – предложил он.

- Хорошо, но только прогуляемся, - ответила она. Он накинул ей на плечи плащ, - Ну, что пойдем?

- Вы с ума сошли? – Брайан преградил им путь.

- Нет.

- Вы оба пьяны, - он пытался их отговорить от этой идеи.

- Не слушай его, пойдем! – Фредди потянул ее на себя, и Бетти, смотря на друга, последовала за мужем.

Они бродили по улицам Лос-Анджелеса. Они ничего друг другу не говорили, просто молча, шли рядом. Бетти думала о своем, она, как и он, думала, что сказать, но не решалась. Ночной воздух холодил кожу, ветер бегал по лицу, нежно его лаская. Фредди ближе к ее дому взял ее руку, тесно сплетя их пальцы.

Они остановились в ее саду, где цвели розы.

- Бетти, - в ее глазах отражались звезды.

- Да, - он приблизился к ней в плотную, беря в руки, словно чашу ее лицо.

- Я должен тебе, сказать что-то важное. Не вижу смысла это держать в себе. Ты для меня многое значишь, и я не хочу тебя отпускать. Потому что, я люблю тебя, Бетти, и всегда любил, - он приник к ее губам, - Скажи, что тоже меня любишь?

- Я люблю тебя, и ты это знаешь…

Время, словно перестало существовать. Он подавил в себе порыв, растерзать ее своим натиском, она заслуживала нежности. Где-то далеко бесконечно крутили одну и ту же песню, это была знаменитая песня Джона Леннона. Фредди кинул на траву плащ с ее плеч, опуская Бетти на него. Он долго смотрел в ее глаза, ожидая ее ответной реакции. Она дрожала, словно зеленая девочка. Бетти жутко боялась, что он заподозрит ее в измене, что ее тело выдаст ее, выдаст, что к ней, как он, прикасался, другой мужчина. Она не знала, что делать, и тоже смотрела ему в глаза, моля Бога, чтобы все было так, как она мечтала, чтобы все было, так как в ту ночь в Лондоне. Она закрыла глаза, поддавшись влиянию мужчины всей ее жизни. Для него другие женщины не значили ничего. Он был прав тогда, говоря, что они связаны. Даже изменяя ей, он всегда возвращался к ней, и всегда разбивая ей в очередной раз сердце, будет возвращаться к ней. Звезды мерцали на бездонном небе, они дышали в унисон, просто смотря друг другу в глаза.

- Скажи, что любишь меня, - прошептала она.

- Я люблю тебя моя несносная девчонка, - засмеялся он.

- Скажи, что другие для тебя ничего не значат.

- У меня есть только ты, и моя жизнь вся в тебе, если ты умрешь, то умру и я, - она прильнула к его губам, скользя пальцами по вороту рубашки, - я хочу тебя… отдайся мне, все будет хорошо, просто …

- Будь со мной, - закончила она за него, - я с тобой.

Горечь, боль, ревность – теперь это не имело значение, это растворилось в ауре их любви, в облаке их любви. Его горячие ладони казалось, были везде. Она не заметила, как он расстегнул застежку на шее, развязал тонкий узелок на спине, и две плоски шелковой ткани, обнажили грудь. В глубине души она знала, что когда-нибудь правда появится на свет, но сейчас… Сейчас, есть они, есть этот сладкий миг, а завтра… А завтра, может все будет еще хуже…

Его ищущий, жадный язык скользил по ее телу. Бетти со вздохом разочарования, потянулась к пуговкам его рубашки, расстегивая их одна за другой. Почти год не существовали они – любовники, они - страстные противники, они – пламенные мечтатели. Последняя одежда слетела с нее, и она, безумно захотела ощутить его всей кожей. Он быстро понял ее внезапный порыв, и стал скидывать с себя одежду. Страх ушел, она поняла, что это нужно оставить в прошлом, это было, это не значит для нее равным счетом ничего. В ее глазах мерцал огонь любви, постепенно дымка страсти стала их затягивать. Он обнял ее, и Бетти вздрогнула, она давно не ощущала его мужское превосходство, его силу, его, как единое целое…

Фредди усадил ее на себя. Ее волосы как шелковая стена окружала их лица, встретившиеся в жадном трепещущем поцелуе. Он хватал ее руки, притягивая ее к себе, чтобы чувствовать ее губы на своих. С той самой ночи перед камином в ее кабинете, она так остро не нуждалась в ощущение его рядом с собой, но сейчас… Радость и тепло переполняли ее, он наполнил ее до конца жизнью, он подарил ей это ощущение, эту радость. Она лежала на нем, Фредди гладил пальцами ее спину:

- Больше не убегай от меня, - прошептал он.

- Не делай мне больно…

- Никогда…

- Я тебе верю…

Как же жестоко они ошибались, и как жизнь их потом за это накажет.

Это было утро, которое они встречали вместе. Фредди накрыл ее своей рубашкой. Они хорошо были скрыты от посторенних глаз. Вечером он должен был лететь в Мюнхен, Америка их не приняла. Как бы они не старались, но они были здесь чужие. Больше он сюда никогда не вернется, так он решил. Рядом спала Бетти, он еще не верил в эту волшебную ночь, но он боялся, что проснувшись, и протрезвев, откажется от него. Бетти могла просто поддаться тому, что он умел будить в ней чувственность. Нет, она не такая, она его жена, его муза, его жизнь. Она открыла глаза.

- Я улетаю в Мюнхен, ты со мной?

- Да, но я не хочу жить в своей квартире.

- У меня есть своя, и там закончили ремонт, - он замолчал, а потом добавил, - а в Европе уже осень.

- Да, осень, - она приподнялась на локте.

Так закончилось лето сомнений, и началась долгая осень…


В Лондоне ощущалось дыхание осени, в воздухе было что-то странное, и если одни были счастливы, то другие были подавлены и удручены. Одни жили тихо, предпочитая милую жизнь, другие же страдали от сильных страстей охватывавших их. Старые Хомсы коротали свои деньки, молодые Хомсы строили свою жизнь, борясь за свое существование в этом мире. Они давно жили, как волки одиночки, и только великолепная четверка понимала, как они нуждались друг в друге. Они понимали друг друга с полслова, поддерживали, когда все были против, и знали, что только вместе они смогут все преодолеть.

Холли давно перестала чувствовать к Гарри те особые эмоции, что когда он умел в ней будить. Гарри же напротив делал вид, что ничего страшного не происходит, они были вместе уже девять лет, и конечно, за это время чувства немного износились и поистерлись, хотя новизны мешали добавить работа, заботы. Дженни же была на седьмом небе от счастья. За столько лет, что они прожили с Диланом, она научилась быть для него загадкой, непостижимой тайной, что ему еще предстоит разгадать. Ей безумно хотелось помочь Холли, понять что в семье все зависит от женщины, этому она научилась у Бетти. Многие гадали, как эта кудесница может так легко разбивать сердца, в чем заключается ее секрет. Но секрет Бетти просто, всегда быть восхитительной, всегда быть страстной, возбуждающей и ускользающей, чтобы он постоянно доказывал всем, что она его и больше ничья.

Поэтому Дженни решила пойти с Холли по магазинам. Она завела ее в один магазинчик с шикарным дорогим нижнем бельем:

- Что мы здесь делаем? – недоумевая спросила Холли.

- Решаем ваши проблемы, - ответила Дженни, - много лет тому назад Бетти научила меня быть загадкой для мужчины.

- Какая загадка, мы столько лет прожили вместе, - возразила Холли, но все же послушалась ее.

Она ждала его дома, дом который наполнился ароматами роз и воска. Гарри вошел в спальню, где они всегда были счастливы, но не сейчас. Гарри замер, когда с ее плеч соскользнул шелковый халат, она подошла к нему, жадно целуя его в губы. Он вздрогнул, когда ее губы скользнули ниже, когда она стало интимно целовать ее. Он смутно вспоминал другие объятья и ту ужасную пьяную ночь. И теперь впервые за столько лет его сомненья развеялись, он обнял Холли, притягивая к себе. Он не хотел испепеляющей страсти, сегодня пусть это будет нежность. В эту ночь все было другим, они были уже другими. Он не сомневался в том, что все у них и дальше будет хорошо, а Холли в глубине души смеялась над своими глупыми мыслями. Они многое пережили и их жизнь была сплошным ураганом страстей и неожиданностей. Они оба поднимались по карьерной лестнице, оба переживали свои неудачи вместе, и сейчас Гарри ощущал себя таким же юнцом, как когда-то.

Позже, когда Гарри уснул, Холли позвонила Дженни, рассказав обо всем. Сама же Дженни ждала возвращение Дилана, он уже задерживался и она начала бояться, что он не смог удержать крепость и сдался этой богатенькой избалованной девчонке, что решила поиграть в великого ученого. Еще два месяца назад, когда они с Диланом были на одном из приемом, эта нахальная девица пыталась у нему поступиться. Дженни все это выводило из себя, Дилан делился с ней всем, и даже рассказал про эту девицу. Она была дочерью профессора, начальника Дилана, и свою единственную дочку он решил доверить именно ему. Поэтому Дженни восприняла это, как слабые попытки завоевания ее мужа. Она не боялась ее, но в последние время она усилила свои попытки, и Дженни насторожилась. Больше всего она боялась, что он соблазниться ею, и вынудит уйти его от нее, она боялась одиночества, боялась, что все рухнет. Она даже позвонила этой девице и высказала все что она о ней думает. Та только смеялась: «Это все ваши страхи, стареющей тетки, а я молода и красива, а мужчины в его возрасте ищут молодых». Дженнифер повесила трубку, так хотелось поехать к ней и отхлестать ее по щекам.

Кто-то хлопнул дверью, Дженни подпрыгнула, это был Дилан. Она сбежала по лестнице к нему:

- Чертова стерва, - выругался он.

- Что случилось? – спросила она, обнимая его.

- Я отказал ей, и самое главное плакала моя работа, - он скинул пальто, - чертова стерва!

- Но, а что нет других университетов? – с некой тенью сомненья сказала она.

- Есть, только наука одна, а ее папаша профессор. Черт, меня дернул ехать в Дрезден, - она мягко сжала его ладонь, - моя жена настоявшая леди, я не могу не работать.

- Дилан, успокойся, ты ученый, а потом есть много способов уйти в бизнес, - он заглянул в ее темные глаза.

- Может ты и права. Как ты тут? – Дилан заметил на ее лице шаловливую улыбку.

- Я скучала без тебя, - Дженни потянулась к нему, - девочки еще спят, поэтому пойдем в спальню тихо.

- Мне надо чаще уезжать, - прошептал он, подхватывая ее на руки.

- Я тебя люблю, - но как-то тяжело ей дались эти слова, конечно она боялась, что ее мужа уведут из семьи, но скорее всего она была с ним лишь из чувства долга, нежели из-за любви. Ее гордость тревожило, что он может ей изменять, ее сердце уже давно принадлежало другому, и быть с ним она боялась больше, чем уход мужа из дома.

- Я тоже люблю тебя, я не променяю тебя ни на кого, - но почему она не верит его словам?


Так началась жизнь в Мюнхене. Осень была необыкновенно теплая, тихая и яркая. Это напоминало покой перед трудной зимой. Осень всегда в них жизни не отличалась большими переменами, чего не скажешь о весне. Город, который Бетти ненавидела, стал для нее чем-то другим. Там, где был Фредди, там и был ее дом. Но тогда она не знала, как и все, что этот город Бетти возненавидит навсегда за то, что отнял у нее, то, что по праву принадлежало ей всегда.

Фредди любил приводить с собой Элизабет и Аллегру на записи. Они все смеялись, подтрунивали над отцом и девятимесячными дочками. Фредди говорил, что растит музыкантов. У него всегда было к ним особое отношение, Бэсс смогла взять все самое лучшее от обоих родителей: глаза-хамелеоны, которые на свету играли, и все гадали, то матери, то отца, смуглую кожу Фредди, которая, как кофе, в которое влили молоко, темные черные волосы, с янтарными отливами и обворожительную улыбку, похожая то на одного, то на другого. Аллегра же была полной копией матери, а Бетти в свое время была похожа на Диану. Бетти дулась на него, конечно, она не хотела, чтобы ее дети решили встать на тот же путь, что и она сама. Позже она окажется права, ни Рэй, ни Элен, ни Элизабет, ни Аллегра не захотят оказаться на сцене.

Каждый вечер Бетти и Фредди звонили в Лондон. Бетти остро переживала расставанье с сыном и дочерью, но Рэй уже тогда понял, что когда нет родителей, то он старший в этой семье. В первые же выходные Фредди повез Бетти домой. Их отношения стали напоминать не постоянное противоборство, а семью с сильным лидером. Он стал главой, он смог обуздать ее характер, что, наверное, и послужило впоследствии одной из причин трагедии в дальнейшем. Фредди была нужна борьба, а не ее покорность, но Бетти была по-своему счастлива, довершившись ему полностью. Спокойствие, мир, радость, любовь – все это поселилось вместе с нашими героями в Мюнхене. А вальс листьев кружил, сменяя лето на долгую осень, перед тяжелой холодной зимой, перед долгим холодным сном…


Утром Флора проснулась совсем разбитой. Как же она устала. Устала от вечно гнета, давления отца, поэтому она впервые пошла против него, в свои девятнадцать она оставалась не испорченной девушкой, которая вкусив любви больше не думала о чем-то другом. Но вчера вечером она сделала безумство. Уже сегодня вечером отец будет знать об этом, и уже сегодня вечером будет ей читать наставления, но ночью ей было все равно, что ей скажут. Прошло уже достаточно времени, да и злость и гнев ей двигали куда сильнее. Ей хотелось забыть Ричарда, так хотелось стереть из памяти все, то что было связано с ним. И Лео Мур мог ей в этом помочь.

Они пришли к ней. Он нетерпеливо срывал с нее одежду, опуская на постель. Тело еще не забыло пьянящих объятий Ричарда, его крепких поцелуев, его нежных рук. Лео умело возбуждал ее, доводя тихо до безумства. Она блажено закрыв глаза, отдалась на волю его пальцев, блуждавших по ее коже. Но вдруг в памяти, словно яркая вспышка, появился образ Ричарда. Флора тряхнула рыжей копной волос, приникая к Лео. Она тянулась к его губам, постоянно мысленно сравнивая его с Ричардом. Завтра она будет сожалеть, а сейчас она знает, что доставит не приятностей своему отцу, пусть кипит, пусть бесится, как бык.

Утром Лео ушел, он понимал, что это просто секс. Все то что происходило между ними было по взаимному согласию. Он хотел ее, она жаждала мести. Флора налив себе вина, чувствовала себя предательницей по отношению к Ричарду. Боже, в кого она превращалась? Неужели это все она? Кем она становилась? Она так боялась стать мелочной черствой и жесткой, и сама становилась такой. Это было ужасно. Отец так и не приехал, но так было лучше. Может он понял, что пора отпустить ее, пора дать ей спокойно жить. Как оказалось, он был в другом городе, и вернувшись в Лондон он устроил ей скандал. Впервые смотря на отца и на мать, которая не гласно пыталась ее поддержать, ее лицо не выдало не одной эмоции, она холодно посмотрела на него:

- Я сама решаю, как мне жить!

Ей нравилась учеба и работа, но в глубине души она оставалась все той же трепетной девчонкой, что смогла полюбить бедного селекционера, а сверху это была жестокая и циничная женщина. С Лео она больше не встречалась, как и с другими мужчинами. Все больше и больше она убеждалась в словах Бетти, что вкусив один раз любви, без любви будет не так. Флора умела парить, умела и любить, только ей пришлось одеть на сердце броню, чтобы скрыть все самое ей дорогое. Ведь нет ничего страшнее жить без любви, дышать без своей половинки. Хотя может любовь Ричарда это все фантазия девчонки? Или же вправду великая любовь? Стоит жить дальше, чтобы все узнать.


Декабрь 1983 - январь 1984.

Антонио проснулся ночью, Мери-Джейн спала рядом, свернувшись калачиком. Он достал плед, накрывая ее. За окном падал снег, и в тусклом свете уличных фонарей, он сверкал, как драгоценные камни в дорогом колье. Антонио сел за мольберт, М-Джейн была абсолютно равнодушна к его ночной работе. Она пошевелилась. Антонио питал к ней в последние время нежные чувства. Ему хотелось о ней заботиться, защищать ее, но иногда, когда Мери-Джейн проявляла своей характер, то он проявлял по отношению к ней необузданную страсть. Антонио аккуратно положил кисти на столик, возвращаясь в постель:

- Ты вся замерзла, - прошептал он на ухо М-Джейн, - Ты ведь не спишь.

- Мне так одиноко без тебя, - она перевернулась на спину. Мери-Джейн затеяла игру обольщения. Она положила ладонь на его шею, притягивая к себе, - но ты поможешь мне, избавится от моего одиночества, - Ее губы сомкнулись на его губах, он откинул одеяло, погружая пальцы в ее волосы. М-Джейн тихо засмеялась, и с видом настоящей соблазнительницей, убрала его пальцы со своих бедер.

- Ох, нет, мистер Серж, эта игра вам не по зубам, - она с силой оттолкнула его от себя, кладя на лопатки. Ему показалось, что ее губы везде по всему телу, она искушала его. Это было изумительно. Антонио чувствовал ее интимные прикосновения.

- Ну, хватит, - взмолился он, - ты решила меня добить, что ли? – он услышал ее хриплый смех, отдаваясь на волю страсти. Антонио посмотрел на нее, тянясь к мягкой коже ее живота. Она ритмично двигалась, наполняя глубоким чувством каждое движение.

- Я люблю тебя, - прошептала она, опускаясь на него.

- Я тоже люблю тебя…

Утром М-Джейн проснулась первой. Она по-прежнему лежала на нем, ощущая его возбуждение внутри себя. Они предались снова любви. Она лежала счастливая, витая где-то в облаках и мечтах. Вот бы так было всегда, и никогда бы это не прекращалось. Антонио погладил ее плечи:

- Так и лежал бы вечно, - она поцеловала его в грудь.

- У тебя же самолет, - ответила она ему.

- Да, но я еще успею, насладиться своей несравненной женой.


Бетти и Фредди стояли у окна в столовой, она смотрела на заснеженный сад. Фредди обнимал ее сзади. Этот момент был исполнен нежности, они ничего друг другу не говорили, просто смотрели через цветное стекло на сад. Их пальцы были плотно сплетены, покоясь на животе у Бетти. Начался 1984 год, этот год будет сплошным праздником: их пятнадцатилетие знакомства, юбилей группы и встречи с Грэгом, и еще много других знаменательных событий. Бетти слышала учащенное дыхание Фредди у себя над щекой, он высвободил одну из рук, скользя по складкам ее салатного платья из кашемира. Он прижался губами к изгибу ее шеи. Все встало на свои места, как и должно, было. Фредди повернул ее к себе, беря пальцами ее за подбородок, мягко целуя в губы.

- Мисс Бетти, - Фредди со стоном оторвался от нее, Рита кому-то открыла дверь, - пришли к мистеру Менори.

- Да, пусть проходят, - Фредди по-прежнему не отпускал руку Бетти. Появилась гостья, - Мэри, - в его голосе были ноты удивления.

- Ты забыл меня? – спросила она.

- Нет, ну, что ты, просто праздники, семья, теперь такая большая, - ответил он.

- Твоя не такая и большая, - возразила она.

- Он имеет в виду мою семью, - вставила Бетти, стиснув руку Фредди, - я пойду, дорогой в библиотеку, займусь меню для детей.

- Да, иди, - Бетти оставила их вдвоем.

- Я вижу, ты счастлив, - начала Мэри.

- Я всегда был счастлив с ней, неужели ты ревнуешь? – пошутил он.

- Да, ревную. Почему ты так долго тянул в наших отношениях, с нашей помолвкой, с нашей свадьбой, а с ней никогда не тянул, почему?

- А почему ты, столько лет молчала?

- Потому что, боялась, что ты поймешь, что я еще люблю тебя, - Мэри села на диван.

- Я тянул, потому что не видел наши отношения в будущем, я всегда знал, что она моя судьба. Так было решено, а наши с тобой отношения разбил быт. С Бетти я не ощущал себя ущемленным из-за нехватки денег. Мы одинакового воспитания.

- Значит ее аристократизм, и ее деньги сделали свое дело, - она вздохнула.

- Нет, это вообще ни при чем. Мы с ней даже в постели больше совместимы, и я люблю ее.

- Я пойду, - произнесла она, - ты знаешь, где меня можно найти.

- Мы друзья?

- Да.

- Тогда поужинаем послезавтра вдвоем?

- А твоя жена?

- Бетти поедет в Аллен-Холл, а потом после ужина я приеду туда сам.

- Я согласна, - соглашаясь, хоть на что-то, потому что последние семь лет она считала, что потеряла его навсегда, а здесь хоть малые крохи былой власти над ним. Хоть что-то для начала, сейчас она будет его тенью, а потом ситуация подскажет куда склониться. В Мюнхене было спокойно, конечно пресса по-прежнему писала гадости про них, но их обоих, это уже мало волновало. В тот период журналисты любили писать про бесконечные романы Фредди, но это было не правдой, да и доказательства были порой глупые.


Осень 1984.

Она утомилась от всей этой рутины, появившейся в ее жизни, почти год тому назад. Первое время ей приходилось по-настоящему тяжело, Дилан искал работу, а она чтобы содержать всю семью, окунулась с головой в работу. Она могла бы попросить помощи у отца или деда, но он запретил. Он стал выпивать, запивая свои неудачи, а она ощущала, что всю свою злобу он вымещал на ней. Впервые ей было страшно, что она не выдержит и все рухнет в один день, когда она поймет, что ей лучше одной, чем с ним. Дженни могла бы терпеть, но она не могла терпеть пренебрежение. Как же она страдала, когда она пытаясь его соблазнить, он отпихивал ее от себя, и она тихо рыдала в подушку. Полли уже было пятнадцать, в этом возрасте все остро переживается, и она видя разлад родителей, все больше стала помогать матери, чтобы облегчить ее страдания. Если ни она, то кто?

Встретив как-то Бетти, она сама услышала в ее голосе страх: «Мне страшно, Дженни, страшно, что я потеряю его». Дженни сама чувствовала тоже самое, боясь его потерять. Ночью она подолгу не могла уснуть, но что могло удовлетворить его эго, что могло поднять его настроение? Джулия могла бы что-нибудь посоветовать, но она не хотела вмешивать в свои семейные проблемы мать, это означало показать свою не состоятельность.

- Может хватит пить? - прошипела она, когда увидела опять эту картину, которую она видела почти каждый день.

- Может, хватит мне указывать?! – рыкнул он, - Что тебе от меня нужно!?

- Немного внимания, - она встала, он больно задержал ее за запястье, Дженни отдернула руку, с гневом смотря на него, - может мне тебе изменить, чтобы ты хоть немного встрепенулся? – в эту минуту она жалела, что тогда послушалась разум, и не сбежав вместе с Роджером.

- Замолчи, дура! – рявкнул он, - Что ты вообще понимаешь? Ты всегда получала все! Ты же леди!

- Пошел к черту! – она ушла, запершись в другой комнате, не в их спальне. Роджер, где же ты? Она так нуждалась в нем, она так стремилась к нему сейчас, он ведь ее любил, а она, как всегда просто сбежала от него. Она растоптала его, и все из-за ее глупой гордости. Почему она не смогла упасть в пропасть вместе с Роджером?

Утром пока он не видел, она собрала вещи и вместе с детьми ушла, уехав в Аллен-Холл к Виктору и Диане. Он даже не пытался ее вернуть, не пытался спросить, что ему исправить в их жизни, чтобы все было по-прежнему. Ей было больно, так больно, что она задумалась об измене. Он опустил ее на самое дно, и как теперь ей было подняться? Одна маленькая избалованная девчонка разрушила в одно мгновение, то что она строила столько лет. Неужели у них такая участь, страдать от молоденьких старлеток, мечтающих заполучить чужое счастье?


В конце августа они вернулись в Мюнхен. Тогда Фредди и стал склонять Бетти к сольной карьере. Неделю она обдумывала его предложение. Джош дал полгода перерыва, чтобы потом начать музыкальные сессию и гастроли. Бетти согласилась на сольный проект. Бетти пришла к Джошу домой, ей очень хотелось, чтобы он занимался и ее сольным проектом. Она знала, что он будет сопротивляться, предполагала, что он откажет ей, но все же ей захотелось попробовать. Когда она говорила, то он сразу понял от кого исходит это предложение. Поэтому, когда она ушла, он позвонил Джиму Бисону, чтобы тот ни за что не соглашался вкладывать деньги в проект Бетти. Джим тоже был против сольного творчества Фредди, и отказал им обоим.

Бетти и Фредди привезли детей в Мюнхен. Лето подходило к концу. Так приходила осень, еще одна осень в Мюнхене. Осень время умираний, что же умирает в это время? Задул другой ветер, ясное небо затянули тучи, и золотой блеск солнца поблек. Дни стали холоднее, а ночи длиннее. Время неумолимо шло, приближая нас к ледяной зиме, к глубокому сну. Одни согревались любовью, другие чужими чувствами. Но могло ли это спасти от неминуемой гибели? Как говорят многие, что предначертано судьбой, то случиться обязательно. Можно стараться изменить ход, но ошибки прошлого, самые простые меняют все. Осень как же ты прекрасна, и как же ты жестока.

Бетти спустилась вниз. Дома стало тихо, как с тех пор уехали дети, и от этого было немного тоскливо. Все друзья уехали в Лондон. Джош отговорил Анну быть ее менеджером, и, помня прошлое расставание с Джеймсом, легко с ним согласилась. Так они остались в Мюнхене вдвоем. Он говорил, что это романтика, что больше никто не будет вмешиваться в их жизнь, но именно это приведет их к катастрофе.

- Превосходно выглядишь, - Фредди смотрел на нее сверху вниз, он сбежал по ступенькам, - Очаруй его.

- Раньше ты был бы готов придушить меня за такое, - она оправила юбку лазурного платья, надевая на ходу сапфировое колье, чтобы дополнить глубокий вырез.

- Раньше не решался вопрос о нашей карьере, - Фредди осмотрел сервировку стола.

- До этого ты ревновал меня к сцене, мне этого порой не хватает, - Бетти достала вино из бара.

- Вот как?! Я перебесился, и я знаю, что сцену ты точно не бросишь никогда, - кто-то позвонил в дверь, - я открою, а где фрау Брумель?

- Я здесь, мистер Менори.

- Будете готовы, идет гость, - Бетти фыркнула, все это поведение Фредди напоминало ей детство, когда она посещала все эти светские мероприятия с родителями. Она не любила всю эту напыщенность, не натуральность, - Что?

- Сбавь обороты, - ответила она, - будь проще, и мир откроется тебе.

- Кто бы говорил леди Хомс! – упрекнул он ее и пошел открывать дверь.

- Я-то хоть леди, мне мой статус позволяет быть индюшкой, а тебе нет, - вошел гость, и Бетти поняла, что он все услышал, - Ой.

- Ничего, все знают кто вы, - Бетти окинула его быстрым взглядом. Ему было около пятидесяти, высокий, статный, по внешности типичный немец.

- Проходите, мистер… - она замялась.

- Ротс, я давно хотел с вами познакомиться, но два года назад у меня не получилось, тогда ваш менеджер сказала, что вы не расположены к беседе, - Бетти стала думать, - Это было в Сохо, на крыше, помните? – спросил он.

- Да, - как же можно было забыть это, Фредди в каждом угле ее зажимал, - конечно, помню.

- Пойдемте за стол, - предложил Фредди.

Весь обед Бетти пыталась уловить энергетику Ральфа Ротса, ближе к концу обеда, она решила, что стоит держаться с ним на расстояние. Он не внушал ей никого доверия, наверное, после Джоша все кажутся плохими.

- Моя дочь будет вашим менеджером. Ей только будет девятнадцать, но она умеет ладить с людьми, - Бетти чуть не подавилась. Ну, да Анне было тоже девятнадцать, но она умела не только ладить с людьми, но и жестко на них давить.

- Когда мы с ней познакомимся? – спросил Фредди.

- Скорее всего, завтра, - Ротс взял папку, - Будем подписывать?

- Да, - Бетти была готова от обиды задушить Фредди, так легко согласиться. Но и ей придется согласиться с его мнением, какое бы оно не было. Впервые, она поняла, что ее чары не действуют. Этот Ротс явно настроен против нее, только вот почему? Она поставила свою подпись на документе. Она знала, что нельзя, не читая ничего подписывать. Знала, чем все это может закончиться. Новый босс не внушал доверия, новый босс напоминал МакОллу, у него было такое же самодовольное лицо, как у Дэвида, когда он пришел к ней со своим грязным предложением. Когда он ушел, Бетти ощутила свободу, она устало села в кресло, потягивая вино.

- Не пей, - попросил муж.

- Я не в настроение сегодня разговаривать, - бросила она.

- Он тебе не нравиться! А знаешь почему, потому что ты все время работала с одними этими же людьми.

- Дело не в этом! Он не такой, каким кажется.

- С каких это пор ты разбираешься в людях?!

- Давно, только пусть попробует мне диктовать, что делать!

- А он и не будет! – прорычал Фредди.

- Не хочу спорить, если тебе он нравиться, то это я не в силах исправить, - она поднялась в спальню. В эту ночь впервые в их постели ничего не происходило…


Все вещи были собраны, так не хотелось расставаться с домом, но ради любимого мужчины ей пришлось идти на жертвы. Дети Бетти сейчас находились у Гарри, своих же она решила оставить у родителей. Антонио категорически заявил, что им всем придется быть в работе. Когда ему предложили контракт в Нью-Йорке он сразу же согласился, но М-Джейн не хотела на полгода уезжать из Лондона, но ради него она решила сделать этот шаг. В ту осень они приехали в Нью-Йорк, в воздухе ощущалось дуновенье осени, смотря на кружащие листья, но серые здания, М-Джейн чувствовала, как ее душу охватывает странное ощущение, она гнала от себя все плохие мысли.

Организовав безупречно ужин, Мери-Джейн ждала гостей. Она посмотрела на себя в последний раз в зеркало, платье баклажанного цвета прекрасно подчеркивало ее цвет кожи и рыжие волосы. Спина ее была обнажена, в ушах блестели сапфировые серьги, она понимала, что выглядит просто восхитительно. Антонио открыл кому-то дверь, М-Джейн с бьющимся сердцем вышла из спальни. Антонио беседовал с высоким седовласым мужчиной, увидев ее мужчина улыбнулся, она протянула ему руку для поцелуя.

- Это моя жена Мери-Джейн Хомс, ну, а это Микки Беннет, организатор моего проекта. Ну, что ж пойдемте ко столу.

Ужин был скучным, Мери-Джейн почти все время молчала, стараясь не показывать свое настроение. Она не понимала смысл этого мероприятия, не понимала, зачем Антонио нужен такой проект. Она не хотела, чтобы он рисовал нью-йоркских девиц, ей не нравилось, что за полгода он должен создать двадцать картин. Она натянуто улыбалась, почти не вникая в их беседу, больше всего ее занимал вопрос о ее карьере, ради Антонио она бросила все, ради него она оставила галерею, где занималась поиском талантов. Она снова стояла на перепутье, не зная, что делать. Ната, одна из маминых помощниц, посоветовала ей вести нью-йоркский дневник, где она бы сделала свой гид по городу.

- Ребекка Хаммонд будет вашим менеджером, она дока в таких проектах, - М-Джейн тихо вздохнула, - завтра у вас с ней будет ужин, вот и познакомитесь. Миссис Серж, вы просто очаровательны, вы милы, - ей хотелось рассмеяться, ей хотелось сказать, что-нибудь резкое, как это она делала постоянно, но она промолчала, - это пойдет на пользу вашему мужу.

- Вы плохо знаете меня, - процедила сквозь зубы она, - обычно в Лондоне творческий бомонд боиться моего острого языка, не щадящего никого, - она ощутила, как Антонио сжал ее коленку, дабы усмирить ее, но ей уже изрядно надоело это мероприятие. Антонио подписал не глядя все документы, что просто взбесило М-Джейн. Когда ужин закончился, она с радостью сняла дорогие побрякушки, бросая в угол свое платье, она хотела выместить свой гнев, но вместо этого молчала.

- Как он тебе? Он производит впечатление, - Антонио налил им вина.

- Я думаю, что это станет концом всего, - прошептала она, сжимая виски.

- Ты с самого начала была против этого, - он громко поставил свой бокал на стол, - но ты сейчас здесь.

- Все не такое, все не такое, как кажется тебе, - она встала со стула, проходя в одном нижнем белье в спальню, Антонио пошел следом за ней.

- Ты просто боишься, - она хотела возразить, но сдержала себя, сейчас она не желала с ним воевать. Она быстро приготовилась ко сну, Антонио прикоснулся к ней, ища близости, но она свернулась калачиком, да, она боялась, что все в ее жизни переменится в худшую сторону.

Призрак плохих перемен витал в воздухе. Жаль, что тогда они не смогли его почувствовать, его глушил аромат радости, чистоты и мира. Но все меняется, и как мы уже знаем затишье, это покой пред бурей, и может эта буря будет еще сильнее предыдущей. Начнется шторм, а что уцелеет после него, может быть ничего? И можно ли будет собрать, что-то сломанное. Раньше это получилось, а потом?


Она постоянно смотрела часы, совсем скоро она увидит его. Он ее кумир, мужчина всех ее грез. Она поклялась, что добьется его, что сломит свою соперницу, и получит его. Он будет ее. Так она решила, так будет! Она снова взглянула на часы, снова предалась грезам. Именно для него она купила это нескромное платье, абсолютно не в ее стиле. Перекрасилась в блондинку, зная, что они нравится ему. Для него она ярко подвела глаза, и для него стала не похожа на себя.

- Беатрис, - вошел отец, - они уже идут, произведи хорошее впечатление. Будь осторожна с Бетти.

- Я знаю, - ответила она.

- Потрясающе выглядишь, - Ральф Ротс помог дочери подняться с дивана. Открылась дверь. Перед ней предстала потрясающая пара. Бетти была соблазнительна в темно-синем полупрозрачном платье, через которое вырисовалось черное кружевное белье. Беатрис пригляделась: на ее шее была та самая знаменитая цепочка с подвеской двух букв «B», с которой ее можно было увидеть на всех обложках журналов.

Фредди разглядывал это юное создание напротив него. Ей было девятнадцать, блондинка, которые привлекали его всегда. Ее темные глаза загадочно сверкнули, он улыбнулся ей. Потом посмотрел на Бетти. Она умела если надо держать все эмоции в себе. Сейчас ни одна мышца на ее лице не дрогнула, она сохраняла равнодушное спокойствие. Все она видела, замечала какие взгляды, она посылает ее мужу. Ей захотелось подойти и отхлестать эту малолетку по щекам.

- Добрый день, - начала Бетти.

- И вам того же, - ответил Ротс.

- Это моя дочь Беатрис Ротс, она будет заниматься всеми делами, - он подтолкнул дочь вперед, - Пойдемте Бетти, я покажу вам студию и познакомлю вас с вашим аранжировщиком. Бетти вынуждена была уйти, чувствуя, что они в заговоре.

- Значит, мисс Ротс, - прошептал Фредди.

- Для вас Беатрис, - засмеялась она.

- Беатрис, - в его голосе ей послышалась страсть.

- У меня есть шампанское, отметим знакомство, - предложила она.

- Конечно, отметим. А тебе можно? – пошутил Фредди.

- Можно, - она разлила шампанское. Она посмотрела на него, как кошка на сметану, уже придаваясь в мечтах, что будет творить с ним в постели. Он мило ей улыбался, и ей очень сильно захотелось к нему подойти и горячо поцеловать в губы.

Осень вступила в свои права. Лил, не переставая дождь, словно на землю падали будущее слезы. Что-то, наверное, в тот сентябрь сломалось, что-то изменилось в их отношениях. Бетти пыталась удержать его в узде, ей не нравилось, что Беатрис весь день сидела в студии с Фредди. Она ей вообще не нравилась, но с этим приходилось мириться. Она же смерилась с присутствием Мэри в его жизни, успокоилась, что они общаются, и закрыла глаза на их дружбу. Но сейчас ей стало тяжело примеряться с этим. Она ощущало еще свое влияние над ним, но понимала, что оно тает, как весенний снег. Они оставались супругами, родителями, и по-прежнему были страстными любовниками. Но в их занятиях любовью было больше механики. Все каждый день развивалось по одному и тому же сценарию. Они ложились в постель и там все происходило. Больше не было быстрых соитий в необычных местах и обстановках, все стало напоминать рутину, скучный брак, которого Бетти вовсе не хотела.

Беатрис не могла полностью отстранить Бетти от Фредди, порой ей казалось, что это просто не возможно. Они были не плохими друзьями, постоянно споря, и осуждая все что угодно. Она постоянно гадала, кто она для него? Однажды они болтали с Фредди, работа у него не шла сегодня, и он решил провести остаток дня с Беатрис. Когда вошла Бетти, то ее словно окотили ушатом холодной войны. Беатрис прогнулась под ее тяжелым, давящим взглядом. Она прочитала в ее взгляде: «Он – мой, а ты здесь никто». Беатрис быстро убрала руку с ладони Фредди, опасаясь гнева соперницы. Они ушли. Что же она такое делает с ним? Рядом с ней он, как заводная игрушка. В ней и вправду была какая-то магия, что-то было такое, что заставляло мужчин падать к ее ногам. Они как заколдованные шли к ней, одного ее взгляда было достаточно, чтобы они влюблялись в нее. Почему с появлением Бетти он забывает, что есть еще и она – Беатрис. Как же все это было ужасно и скверно для нее. Через минут двадцать она спустилась вниз. На улице не прекращаясь, лил дождь, в холле было темно. Ей захотелось включить свет, но странные звуки ей помешали это сделать. Беатрис оглянулась, там, где горел один только светильник, был кто-то. Ей безумно стало интересно. Этими звуками были стоны: страстные, хриплые, сдавленные. Девушка пригляделась, это были Фредди и Бетти. Ее ножки в ажурных чулочках обхватывали бедра Фредди. Бетти скользила по стене, то притягивая, то отталкивая от себя Фредди. Их губы сливались в горячих поцелуях, и они тихо смеялись. Беатрис охватило жгучее желание, внутри нее что-то мучительно сжималось и разжималось. Бетти оправила платье, дождь почти закончился, Фредди что-то шептал ей по-французски. Бетти что-то делала с ним, доводя его до безумства. Беатрис охватила жгучая обида, как же ей обратить его внимание на себя?


Ребекка Хаммонд сидела в дорогом бежевом платье, которое позволяло разгуляться мужскому воображению. Тонкая ткань обтягивала все плавные изгибы ее тела, заставляя гадать есть ли под этим нарядом белье. Ребекка достала пудреницу подправляя макияж, она специально выбрала испанский ресторан для этого художника. О его победах давно слагали легенды, особенно о его годах проведенных в Штатах, все женщины мира только и говорили о нем, как о герое любовнике. Сама Ребекка давно перестала вести счет разбитых ею сердец, она была истиной сердцеедкой, ей нравилось поглощать мужские сердца, влюблять их в себя, а потом после того, как страсть утихнет бросать их. Антонио Серж заинтересовал ее. Она взглянула на дорогие часы, немного опаздывали, наверное, из-за его жены. Она убрала с груди светлые локоны, снова посмотрев в зеркало, серые глаза страстно сияли. В тридцать два года она знала, что выглядит потрясающе, все двадцатипятилетние девицы просто зеленели от зависти, когда узнавали ее возраст. Она замерла, к ней шла красивая пара. Рыжеволосая женщина в длинном голубом платье, и испанский мачо.

- Здравствуйте, - проговорила она, - я Ребекка Хаммонд, - Антонио поцеловал ее руку, это невинное прикосновение его губ обожгло ее. Его жена весь вечер почти не проронила ни слова, она либо глупа, и не знает, что ответить, либо она умна, и заметила, что ей нравится Антонио. М-Джейн сверлила ее взглядом, и этот взгляд зеленых глаз приводил Ребекку в настоящее замешательство, - Давно вы вместе?

- Тринадцать лет, - ответила Мери-Джейн, а, то, она не знает этого, - мы очень счастливы, - она сжала руку мужу, давая понять, что это ее мужчина.

- Это потрясающе, - протянула Ребекка, - ну, а дети есть?

- Трое, - снова ответила М-Джейн, - сын и две дочери.

- Ну, что ж, приступим к работе, - Ребекка подняла бокал, - за музу.

Пока кружили листья, Мери-Джейн старалась не сидеть дома, она ходила по магазинам, отыскивая диковинные вещи, или покупая новые платья, смотрела книжные магазины. Она почти каждый день ходила в новое кафе, знакомясь с местным колоритом, посещала музеи выставки, клубы, и конечно не забывала о своей критике. Но она ощущала, как что-то странное вторгается в ее жизнь, в тот сентябрь появилось что-то неестественное в их отношениях. Ей не нравилось, что он рисует не дома, а в специальной студии, не нравилось, что он не включает ее в творческий процесс. Его жизнью стала управлять Ребекка, она искала ему натурщиц, подсказывала, как реализовать задуманное, налаживала ему связи, пытаясь при этом диктовать М-Джейн стиль жизни. Из их отношений ушла былая страсть, и все больше ложась с ней в постель, Антонио делал это, как на автомате, удовлетворяя свои потребности, совсем не заботясь о ее душевном состояние.

Ребекка хотела его соблазнить, увести его у этой женщины, которая нашла ключи к его сердцу, но пока у нее ничего не получалось. Она стала для него другом, путеводной звездой, помогающей найти дорогу в этом сложном мире, Ребекка понимала, что сейчас она почти не обходима ему, как воздух, еще чуть-чуть и он будет ее. Она всегда предпочитала действовать медленно, но как-то раз увидев на вечеринке его со своей женой в темном коридоре, предающихся страстной любви, Ребекка решила усилить свои старания. Она хотела его, и ей было плевать, что он женат и у него есть дети. Она хотела его, она всегда мечтала заполучить чужого мужчину. Не нужно было его объезжать, как лошадь, другая женщина его уже приспособила для семейной жизни. Ребекка мечтала о нем, но пока его крепко держала рядом с собой Мери-Джейн. Но она уже знала, что ей делать, чтобы получить желаемое.


Бетти уезжала на выходные в Лондон, она соскучилась по детям. Ротс не давал им обоим спуска, не давая выходных. Поэтому все, что получала Бетти только звонки. Было начало октября, и только на день рожденье Элен Ротс их отпустил, но для Бетти этого было мало. Из-за этого Бетти и Фредди жутко ругались. Раньше бурные ссоры заканчивались бурным сексом, теперь - разными спальнями. Для Бетти была унизительна вся эта ситуация. Поэтому уехав в Лондон, она ощутила радость впервые за эти месяцы, проведенные в Мюнхене. Она знала, что Беатрис не отступиться и будет продолжать искать пути к Фредди, но все же ей хотелось верить в него. Дженни подала на развод, конечно, для них это было новостью. Гарри воспринял все это, как ошибку, а Флора решила, что все еще наладиться. Что-то сломалось в них. Все пять дней Беатрис была не разлучена с Фредди. Она все также прощупывала почву, ища слабое место в их отношениях. Конечно, она знала, что у них все далеко не идеально. Он рассказывал, как они ругались, как они ссорились, и через силу мерились, но он не переставал говорить ей о своей любви к жене.

Бетти вернулась поздно вечером. Раньше они бы всю ночь напролет занимались бы любовью, но сейчас все было не так. Так Бетти увидела первое охлаждение между ними. Из Лондона она привезла потрясающий халат, из китайского шелка похожий на японское кимоно. В тот день Бетти наделала его, умастив предварительно свое тело ароматными маслами, чтобы вскружить голову собственному мужу. Боже, как же она опустилась, где же ее гордость, черт возьми. Что же она делает? Бетти вошла в его спальню, она прислонилась к дверному косяку спиной, показывая ему свою обнаженную коленку. Фредди откинул в сторону ноты, пристально изучая ее. Бетти стала снимать халат.

- Не снимай, - загоревшись, проговорил он.

В эту ночь, как и в последующую, в их постели случалось чудо. Снова появились страстные они. Она опытная любовница предпочла быть зеленой девочкой. Тогда она ощутила всю свою власть над ним, и расслабилась. Ей было хорошо с ним, как в первые дни их брака. Бетти показалось, что она еще может вернуть былую страсть, и сегодня засыпая в его объятьях, она надеялась на лучшее. Бетти раньше никогда не теряла уверенность в себе, даже тогда, когда родились Бэсс и Аллегра. Теперь она остро чувствовала потерю влияния над Фредди. Что же ей было делать? Может отпустить все, и пусть все будь, как будет. А может попробовать вырвать его из этого круга? Что же все-таки делать? Боже, она не знала, и не могла найти ответ.

Но она еще горько об этом пожалеет. Она стала выпивать по вечерам, престала следить за собой, немного похудела. Куда-то исчезла та шикарная Бетти, ее уверенность гасла с каждым днем, как угольки в дотлевающем камине. Для нее другом был бокал вина, как же Анна пожалеет потом, что уехала на теплые берега, оставив ее одну в Мюнхене. Все друзья разъехались, и никто теперь не мог помочь ей, да и остатки ее гордости ей это не позволяли. Это видела Беатрис, такая Бетти могла, вряд ли может стать ей помехой, но все же ее надо сломить до конца.


Купив билеты до Лондона, Мери-Джейн вздохнула спокойно, наконец она сможет увидеть своих детей, сесть в кресло на балконе своего дома, наслаждаясь зелеными просторами. Ей уже изрядно надоели эти серые высокие дома, она так хотела родного воздуха Лондона, ее самого любимого города. Она убегала на неделю из Нью-Йорка не только от проблем, но и от Ребекки, она не могла больше выносить ее диктат, не могла терпеть ее вечное присутствие в ее жизни. Последней каплей стала ее критика по поводу ее платья. В Лондоне все были изумлены болотным платьем с пышной юбкой и узким лифом, где красивое декольте дополнялось колье из черных камней. Ребекка не сдерживалась в выражениях, ее муж поднимается на еще одну карьерную степень, а она так безвкусно одевается. Но М-Джейн беспокоило не это, а то, как равнодушно повел Антонио. Дома она устроила настоящую бурю, всегда импульсивная М-Джейн, кинула платье рядом с камином, колье за кровать, а туфли сломался каблук. Но вместо того, чтобы поддержать ее, Антонио согласился с Ребеккой. Он пытался ее задобрить, но Мери-Джейн не сносила предательств. Их бурные ссоры заканчивались ее обидами, а не страстными соитиями.

Ребекка почти нашла их слабое место. Пока она будет в Лондоне, Бекки окончательно вотрется в его доверии, но больше Мери-Джейн не могла оставаться. Она задыхалась в Нью-Йорке. В Лондоне она встретила Бетти, ощутив и ее внутренние беспокойство. М-Джейн потерялась, вернувшись в Нью-Йорк она попыталась вернуть былое счастье, но не смогла. На три ночи она поверила, что все еще можно вернуть, что все будет прежним, в эти ночи она была бесконечно счастлива, лежа в его теплых объятьях, вдыхая запах его тела. Он сменил свою туалетную воду, и это открытие поразило М-Джейн в самое сердце. Она всегда с такой любовью выбирала этот аромат, и он так легко выбросил из своей жизни это сладкое воспоминание. Он изменился за эти полтора месяца, он стал другим. Он не замечал, как она стала плохо есть, когда-то это не оставалось им незамеченным. Она грустила каждый вечер, но он даже не старался узнать причину ее чувств, она теряла его.

Ее уверенность в прекрасном будущем становилось с каждым днем зыбкой. Она падала в пропасть собственной печали, заглушая боль бокалом вина, не заботясь о собственной внешности. Мери-Джейн еще надеялась, она хотела верить в них, в то, что ее любовь сильней всего, то, что ее любви хватит на двоих, то, что она сможет заставить Антонио не думать о Бекки Хаммонд. Пока она думала так, она дышала.


Беатрис села напротив Фредди, он пригласил ее в кафе, где бы они смогли мило поговорить. Они очень много смеялись, очень много спорили. Он смотрел на нее, и она искала в его взгляде хоть намек на влечение к ней.

- Не боишься отпускать Бетти одну?

- Почему я должен? – удивлено спросил он.

- Ну, все знают кто она. Говорят у нее с кем-то роман, - протянула она последнее слово. Она хотела знать реакцию, а вдруг он поверит в миф об измене Бетти. Беатрис увидела, как выражение его лица изменилось, в его взгляде появилось странное выражение.

- Я надеюсь, что это очередные сплетни, - процедил он. Вот оно и слабое место, как же раньше она не догадалась, что его ревность может привести ее к желаемому результату.

- Может быть, - прошептала она с сомнением, тем самым давая пищу для размышления. Он сразу не поверит, но вода точит камень, и со временем она очернит Бетти в его глазах, а себя возвысит.

Так воспользовавшись своими связями, она стала распускать слухи про Бетти. Бетти делала вид, что она ничего не слышит, она уже привыкла к этим постоянным сплетням про нее и ее окружение. Внутри же Фредди копилась злоба, он все больше и больше верил Беатрис, когда она пела ему про романы Бетти, а он как рыбка клевал на ее наживку. В тот день они снова пошли в кафе. Беатрис накрасила губы, следя за Фредди. Теперь она видела, что он почти раздевает ее взглядом, что он сгорает от возбуждения, еще немного, и он закипит. И тогда она – Беатрис воспользуется этим, как своим тайным оружием в этой борьбе.

- Я видела вчера Бетти с каким-то блондином, - пропела она.

- Да, - ответил только он. В своих мыслях он уже раздевал эту девчонку. Неужели, она не видит что он на пределе, размышлял он.

- Тебя это не волнует? – спросила она.

- Не всегда, - еще, как волнует. Вот он уже касается губами ее тела, заставляя ее извиваться в его объятьях.

- Это не мое дело, но я могу посоветовать детектива, - она расчесала челку.

- Это так низко, - вот сейчас он заставляет трепетать это юное тело от восторга.

- Может, и так, просто ты убедишься в том правда это или нет, - она читала его мысли, он думал не о Бетти, его мысли были о ней.

- Я подумаю об этом. Я провожу тебя до дому, - он встал, беря ее за руку. До ее дома они шли молча. Беатрис понимала, что сейчас в нем бороться два желания. Пойти и устроить жене скандал, или нанять детектива и уладить все мирно. Беатрис никогда бы ему это не предложила, если бы не была уверена, что у нее есть способ убрать со своей дороги Бетти. Они остановились перед их подъездом.

- Ну, что до завтра, - прошептала она. Она ощутила, как его руки сомкнулись у нее на талии, как он крепко прижимает к себе. Его лицо было близко к ее, и вот оно… он ее целует. Его шелковистые усы покалывали ее нежные губы. Он не давал ей вздохнуть. Может так он целует ее? В жизни Беатрис было много мужчин, начиная с пятнадцати лет, она только сексом могла удерживать своих парней. Фредди был очень искушен в таких делах. Еще бы, он женат на самой распутной женщине Лондона.

- Мне надо идти, - проговорил он, - Бетти будет очень сильно волноваться. Не хочу ссориться.

Беатрис прошла в квартиру, быстро набрала номер своего гинеколога.

- Фрау Вольф, - начала она, - я хочу записаться к вам на прием. Мне нужно вернуть девственность, - она знала, что для Фредди она чистая девочка. Именно такой на фоне Бетти она должна быть.

- Зачем, в нашем-то обществе.

- Мой будущий муж хочет непорочную деву.

- Приходите завтра утром.

Беатрис пропала на три дня. Он был на полшага от измены. Бетти видела состояние Фредди, она верила в его верность, не смотря на то, что он отказался спать с ней в постели. Просто работа сейчас их выматывает. Надо это пережить, как и многое другое. Они просто друзья с Беатрис и ничего более. Она молодая влюбленная девочка, как и она сама когда-то, и Фредди сможет отрезвить ее молодой пыл. Всему свое время…


Плеснув вина, в бокалы на тонкой ножке, Антонио посмотрел на Бекки, голубое платье прекрасно подчеркивало ее холодную красоту. Принесли их заказ, и Ребекка решила начать наступление:

- Вчера твою жену видели в клубе с Георгом Хортом, - Антонио изменился в лице. Он вспомнил, как много лет назад подозревал М-Джейн в измене с этим высоким широкоплечим брюнетом, предполагая, что Адора его дочь. Прошло время и ее снова увидели с этим Георгом.

- Они раньше вместе работали, - ответил отвлеченно он, - надеюсь это просто сплетни.

Она нашла его слабое место, его ревность. Когда-то он похоже ревновал ее к этому Георгу, теперь она просто обязана сделать, так чтобы он увидел свою жену с другим мужчиной в интимной обстановке. Сейчас он не поверил, но что-то в нем дрогнуло, сомненья начали захватывать его сознание, бередить его старые раны. Ребекка имела везде друзей и знакомых, конечно же, ей было легко распространять слухи про М-Джейн. Мери-Джейн ничего не слышала, ее язык давно играл с ней злую шутку, многие за жесткую критику мстили ей. Внутри Антонио назревала буря, он сопротивлялся словам Ребекки, но, когда она начинала ему петь песни про бурную жизнь его жены, а он как дурак попадал в сети ее лжи. Ребекка снова повела его в кафе, она внимательно следила за Антонио. Сейчас она видела, что он старается спрятать свои эмоции, что он раздевает ее взглядом, что он скрывает от нее свое возбуждение.

- Твоя жена не теряет время зря. В то время, когда она должна быть с тобой, и помогать тебе своим присутствием, она развлекается по клубам и ресторанам, - Антонио снова помрачнел, ее слова начинали на него действовать.

- А, - ответил только он. В своих мыслях он уже затаскивал ее в постель, как в былые время, когда она укладывал в койки каждую свою натурщицу. Эта мысль болезненно отозвалась у него в паху.

- Тебя это не расстраивает? – тихо задала вопрос Ребекка.

- Иногда, - конечно, расстраивает. Но в мыслях он уже раздевал ее, в мыслях он пробовал ее на вкус.

- Все можно проверить, и узнать есть ли факт измены, - она отпила вина.

- Это не в моем стиле, я стараюсь ей доверять, - в своей голове он достигал пика.

- Но я все же думаю лучше знать все, чем потом узнать через много лет, - она улыбнулась, он весь в сомненьях, хоть и не показывает ей этого.

Они ехали до ее дома молча. Ребекка в глубине души улыбалась, в нем бороться два желания – трахнуть ее, или остаться верным своей жене. Они остановились перед ее подъездом, она сжала его руку, заглядывая в его голубые глаза.

- Завтра вечеринка, жду тебя, - прошептала она одними лишь губами, опаляя его своим дыханием. Его руки сомкнулись на ее талии, он крепко прижал ее к своему твердому торсу. Антонио впился в ее губы, вкушая на вкус эти прелестные губки, накрашенные алой помадой. Она не могла дышать от его страстно напора, неужели, таким же неистовым он будет в постели.

- Мне пора ехать домой, - тяжело дыша, сказал он, - Не хочу с ней сегодня ссориться, портить себе настроение.

- Да, да, конечно, - она улыбнулась ему, целуя его в уголок губ. Почти победа!


Фредди потянулся, Беатрис разливала чай для них. Он долго думал о ее словах, а что если это и есть правда? Еще его вывел из равновесия тот поцелуй с Беатрис. Он вовсе не хотел ее целовать, вся эта сложившаяся ситуация была абсурдна. Фредди понимал, почему у них с Бетти не все хорошо. Она стала больше думать о семье, а он о карьере. Года два тому назад он бы никогда не ставил семью на вторую роль, в принципе, как и Бетти. Она же родила ему двух дочек, а потом сбежала, как решила, что он ей изменяет. Значит, он уязвил ее гордость, а сейчас он порой просто вмазывает в грязь. Он не видит больше ту сильную женщину, которую разглядел в четырнадцатилетней девочке. Теперь она как послушная собачка во всем следовала ему. Конечно, раньше его выводил из себя ее характер, но ему нравилось постоянно обуздывать ее, а сейчас он получил, то, что хотел, и он потерял к ней любой интерес. Иногда в нем просыпалось прежнее желание к ней, когда она специально соблазняла его, но это уже был просто механический секс, а не прежнее занятие любовью. Впервые он унижал ее, и ему нравилось это. А если она ему изменяет, то она заслуживает такое отношение к себе. Тогда, он как раньше обещал, возьмет ее за волосы и выкинет из своего дому, как последнюю шлюху.

- Беатрис, - позвал он.

- Да… - она хотела сказать дорогой, но осеклась.

- Ты же много знаешь кого в Мюнхене, найди мне детектива, - вот оно, сработало!

- Хорошо, вечером скажу.

Она давно следила за Бетти, ища хоть ее малейшую оплошность, чтобы выставить ее в дурном свете перед Фредди. И когда нашла, позвала Фредди на встречу со своим детективом. Он пришел один, в удрученном состоянии. Фредди постоянно приглаживал усы, постоянно смотрел в никуда. Мистер Ботом выложил на стол конверт. Фредди просмотрел фотографии. На них Бетти мило с кем-то общалась, хотя она со многими мужчинами так делала, ни поцелуев, ничего лишнего, только взгляды говорили о многом.

- Кто это?

- Это Джейк Дэвидсон, он живет в Антриме…

- Знаю, знаю, старый друг моей жены, - он зевнул, - ничего нового…

- Это не все есть запись их разговора.

- Вот с этого бы и начали, - нетерпеливо произнес Фредди.

Детектив нажал на кнопку «включить»:

- Здравствуй, дорогой.

- Добрый день, дорогая. Как запись?

- Да, ну, их всех к черту. У меня звукорежиссер – идиот, аранжировщик тоже, а менеджер – девчонка, которая о музыке не знает ровным счетом ничего.

- И что ты будешь делать?

- Разорву договор, заплачу неустойку и поеду в Лондон. EMI примет меня с радостью.

- Ты поедешь на выходные в Лондон?

- Да.

- Тогда я с тобой, - послышался вздох.

- Что с тобой? Если это он, то я убью его.

- Не смей!

- Я люблю тебя, и ты это знаешь…

- Я тоже люблю тебя, я пройдусь с тобой до отеля.

- Да.

Запись закончилась.

- Вот фотографии, - они целовались на них у отеля, потом вместе туда вошли, Бетти вышла оттуда через полтора часа. Конечно, Бетти не изменяла Фредди. Она вошла в отель с Джейком, чтобы вызвать своего водителя. Машина сломалась, она продолжала ее полчаса в фойе. Всю эту ситуации выставили, как измену Бетти.

Фредди встал и ушел. Бетти была на выходных в Лондоне, ему придется ждать, наблюдать за ней. Это еще не доказательство, но это первый шаг к его сомнениям в ней. Все это страшно его выматывало. Та которую он любил, перестала для него быть чем-то важным, но почему ему тогда было больно, от осознание того что она ему изменяет. Фредди выпил залпом виски, как же он ненавидел себя за это, за то, что убил свою любовь. Он пятнадцать лет берег их чувства, но сейчас позволил им разрушиться в один миг. Но его влечет в другую сторону. Его влечет к Беатрис… И это ужасно…

Беатрис спустилась вниз, Бетти уже уехала домой. Фредди прошел следом за ней. Она остановилась, прислонясь к стене спиной. Фредди оказался рядом. Ну что ж Беатрис Ротс пора играть по-настоящему. Она соблазнительно улыбнулась ему.

- Я знаю, что это не мое дело, но ты и твоя жена, совсем чужие люди, я вижу это. Так что же тебя держит рядом с ней? – она ощутила его дыхание на щеке.

- Она больше не та, она теперь другая. Я боюсь этого, как и того, когда будет понятно, что все закончилось, она уйдет и сожжет все мосты. Когда я встретил ее, она была чистой девчонкой, и меня безумно влекло к ней. Когда я переспал с ней впервые, Бетти была зеленой девственницей.

- И что? – она удивлено захлопала ресницами.

- Ты – другая, ты – чистая, невинная, искренняя. Я хочу тебя, - боже, как же она ждала этих слов. Беатрис ощутила его руки на своей на талии. Его губы скользнули по ее раскрытому рту, а язык устремился внутрь. Ей показалось, что его ладони везде. Фредди даже не раздевал ее, только жарко покрывал ее лицо и шею поцелуями. Он рванул кофту вниз, обнажая ее грудь, она не носила бюстгальтер, что просто облегчило доступ к ее телу. Беатрис слабо застонала. Инстинкт подсказывал ей что делать, а разум запрещал, что-либо делать. Она обязана показать, что она не невинна. Его пальцы уже блуждала по ее бедрам, стягивая с нее трусики. Вот сейчас, сейчас это произойдет, подумала она. Она слабо сымитировано вскрикнула. Теперь как тогда Бетти, она скользила по стене в этом бешеном ритме. Внутри все пылало огнем. Фредди опустил ее на пол, заглядывая в глаза.

- Почему ты мне не сказала? – спросил он.

- Что не сказала?

- Что ты девственница, стенка не лучшее место для лишения невинности.

- Но, я думала, что я буду тебе не нужна, - он обнял ее.

- Еще, как нужна, малышка, - так он больше не называл Бетти, он давно забыл это слово.

- Я люблю тебя, - прошептала она.

- Тебе нельзя, нам нельзя. У меня жена, четверо детей. Я не могу ответить тем же, - Фредди отстранился от нее.

- Ну, почему?

- Мне надо все обдумать, - и он ушел в ночь.

Фредди шел по ночным улицам Мюнхена, у кого-то играла песня, просвещенная Бетти «Счастье – мое». Девять лет тому назад он написал ее, той девушке, которой не нужна была пышная жизнь, которая стремилась к нему. Ради нее он ушел от Мэри, ради нее тогда он был готов на все, ради него она была готова пойти против семьи. Он любил ее тогда, больше чем свою жизнь, она нужна была ему, как дыхание. Они были молоды, амбициозны и влюблены друг в друга до безумия. Она мечтала родить ему сына, стать его женой, и спутницей всей его жизни. Он делал ее счастливой, дарил ей всего себя, а потом все оборвалось в один миг. У них были сложности, но они были счастливы, родился Рэй, и он был самым счастливым, как казалось ему тогда. Те годы закалили их. Потом родилась Элен и тогда все пошло прахом, он помнил тот скандал, что она ему закатила. Он вернулся, не смотря на тот дебош, что она устроила ему, он вернулся и все простил. Думал, что все простил, но внутри него копилась боль, которая прорвалась сейчас. Никогда до этого не испытывал больше счастья чем в те дни, у них было полное уединение, полная гармония. Родились Бэсс и Аллегра, и тогда он отодвинул их отношения на второй план, тогда они стали другими. Он никогда не был ангелом, он изменял ей с Алисой, хотя это вряд ли можно было назвать изменой, так было раз, два ничего не значившее для него. Да, он спал с ее лучшей подругой, но тогда он был на изломе чувств, не переставая ее любить. А теперь? Любит ли он ее теперь? Скорее всего, нет, но они крепко связаны, так крепко, что он не может разорвать все и сразу, и для этого надо время. А как же Беатрис? Любит ли он ее? Он не знал, но, то, что произошло между ними, не было случайностью, скорее всего это была закономерность. И что теперь? Он лишил невинности девушку, и с этого момента он ответственен за нее, так он был воспитан. Он снова оказался на том же пути, когда чуть не переступил край, как и в то лето 1969. Его пугало, это проснувшиеся в нем желание, но самое интересное, он не хотел прекращать отношения с Беатрис.

Фредди прошел в квартиру. Нигде не горел свет, только в ванной комнате. В полумраке он увидел Бетти, лежавшую в воде. Клубы пара поднимались вверх, и ноздри щекотал знакомый аромат имбиря. Ее белое тело влекло его. Он сделал шаг к ванне. Она резко поднялась:

- О, ты меня напугал, - она опустилась обратно в воду.

- Можно я к тебе? – на ее глазах он заметил остатки туши. Она что плакала?

- Да, конечно, - она отодвинулась, прикрывая глаза. Он быстро разделся, опускаясь в воду. Он смотрел на нее, как в первый раз. Вот она живая рядом с ним, живая и желанная. Фредди потянулся к ней, заключая в объятья, - Фредди, - выдохнула она. Он вытащил заглушку, выпуская воду. Ее руки, как всегда, были везде, блуждая по его мокрому телу. Внутри разлилось тепло, в крови зажегся огонь. Это было прекрасно… и ужасно. Ужасно, то, что час тому назад он переспал с Беатрис, а теперь занимался любовью с женщиной, к которой он не чувствовал уже ничего.

- Жизнь, - прошептала она. Ее гибкое тело шло навстречу его желаниям. Мир рухнул, это был его прощальный секс, его подарок из благодарности к ней. Теперь у него был выход из сложившейся ситуации. Это было прощание их осени… Последние удары сердца…


Слова Ребекки просто жгли его сознание, он не хотел верить, но каждый раз смотря, как М-Джейн уходит из дому, в голове всплывали слова Бекки. Остальное время его мысли занимал поцелуй с Бекки, тот страстный, жгучий поцелуй, говорящий ему о большем. Одна мысль о сексе с Ребеккой будоражила его, от одного ее взгляда он пылал, как юнец, слыша, как желание бешено стучит в висках. Антонио понимал, что его семейные отношения за последние два месяца ухудшились. Когда-то он стремился к обществу Мери-Джейн, мечтал проводить с ней все свое время, вдохновляться ею, упиваться ее красотой. За эти тринадцать лет они многое пережили, она боролась за него, продолжая верить в его талант и силу воли, он только раз усомнился в ней, и то из-за своей бездейственности. Ему не в чем ее упрекать. Сейчас он же почти в открытую унижал ее, не позволяя ей быть самой собой, соглашаясь с Беккой, он ущемлял гордость Мери-Джейн. Она всегда спорила с ним, и редко спрашивала его мнение, если она хотела поменять работу, то она делала это. В Лондоне ее острого языка многие боялись, но здесь в Нью-Йорке она стала покорной собачонкой, верно следовавшей за своим хозяином. Антонио больше не испытывал к ней прежнего влечения, он хотел ее тогда, когда она своими движениями, взглядами, запахами намеренно сводила его с ума. Нежность ушла, он только и делал, что и удовлетворял свои потребности, ему было плевать получила ли она оргазм, было ей хорошо, он больше не спрашивал ее об этом.

Ребекка улыбнулась ему, отрывая его от раздумий, принесли их заказ, и он без интереса приступил к еде. Послышался мелодичный смех, такие знакомые интонации – нежные, кошачьи. Его словно ударила молния. Это была М-Джейн, они сидела с кем-то через кабинку. Он прислушался, она была с Георгом Хортом, своим любовником.

- Как твоя работа? – спросил Георг.

- Скоро повезу в Лондон, Дженни нашла мне редактора, так что к лету книгу появиться в печати, - он ничего об этом не знал, не знал, что все это время она писала книгу.

- Как назовешь?

- Англичанка в Нью-Йорке, - она засмеялась, - честно надо было назвать – катастрофа англичанки, - она сникла, потом снова продолжила, - жду не дождусь Рождества.

- Конечно, домой, к детям, и семье. Ты какая-то грустная. Ты не была такой, даже, когда Антонио разбился в Вене. Ты всегда была сильной.

- Сильные девочки тоже бывают слабыми.

- Ты знаешь, какие чувства я пытаю к тебе, - Антонио услышал ее вздох, - я давно пылаю по отношению к тебе.

- Георг, я всегда по особому относилась к тебе, - голоса сникли, - ты всегда был моим спасательным кругом в трудную минуту.

- Пойдем отсюда, ужин был превосходным, но все хорошие всегда кончается.

Когда Антонио понял, что они ушли, он ударил кулаком по столу, внутри все разрывалось от осознания, что его прелестная жена ему изменяет, явно они поехали к нему заниматься животным сексом. Он всегда считал, что именно он являлся ее спасительным кругом, именно он спасал ее, как и она его, но то, что он услышал сегодня повергло его в шок. Он боялся признаться себе, что Мери-Джейн все это время, что он работал спала с этим Георгом, неужели и Адора все же не его дочь? Как она могла так низко с ним поступить? Как она могла вести себя, как обычная шлюха, думая, что он ничего не узнает.

- Черт, - прохрипел он, - дрянь, - Ребекка накрыла его ладонь своей, призывая его успокоиться, - потаскуха.

- Успокойся, еще ничего не случилось, - в внутри она ликовала. Все сработало. Она намерено притащила его сюда, намеренно кормила его до этого слухами, отравляя его мозг, теперь этот невинный разговор он воспринял, как измены. Она влюбилась в него по уши, и теперь хотела брака с ним, она хотела иметь семью с ним, только без детей, и сегодня она убрала со своей дороги Мери-Джейн Хомс, это рыжую ведьму.

В такси он был мрачным, держа сжатый кулак у рта. Когда они оказались на улице, он вошел вместе с ней в лифт. Антонио посмотрел на Бекки, тонкое белое платье просто сводило его разум с ума. Он кинулся к ней, прижимая к стене, иступлено целуя в раскрытые губы, проглотив ее легкий стон. Дверь лифта открылась, он втянул Бекку в ее пентхаус, по дороге скидывая ее меховое пальто. Молния на платье зазвучало, оно упало вниз. Ребекка, схватив его за руку, повела в спальню. Он превратился в бешеного зверя, накидываясь на нее, как на свою добычу. Стремглав раздевшись, Антонио опустился на постель, подминая ее под себя. Ее лифчик сбился вверх, он отбросил его в сторону, снял трусики, оставляя на ней только чулки и туфли. Его руки изучали ее тело, его рот наслаждался мягкой кожей. Бекка вытворяла с ним такие вещи, что он прибывал в измождение, эти шаловливые пальчики знали, как доставить ему радость. Антонио подмял ее снова под себя, одним движением овладевая ею. От одной мысли, что он имеет ее, его сотрясало, их оргазм был настолько мощным, что они забыли обо всем напрочь. Ребекка заглянула в его глаза, но она не увидела сожаления, они снова занялись любовью, потом еще раз.

- Мне пора, - он встал с постели, на часах было три ночи, - нужно домой.

- Решил играть слепого? – дразня спросила она.

- Просто мне нужно время, - ответил он, одеваясь, - все нужно обдумать. До завтра, солнце.

- Антонио, я люблю тебя, - прошептала она, уткнувшись лицом в его широкую грудь.

- Я знаю, - нашелся он. Ничего, скажет как-нибудь потом, подумала она.

Домой он возвращался в смешанных чувствах. Секс с Беккой был просто великолепным, но как же его любовь к Мери-Джейн? Куда она ушла? Он всегда обещал ей, что не оставит ее, что всегда будет рядом с ней, но жить больше с ней он не мог. Она предала его, а он ее. Он влюбился в Бекку, и от его былой любви ничего не осталось. Они по-прежнему крепко связаны законом и обязательствами, но дети его поймут, когда вырастут, поймут, что нет ничего хуже, чем брак без любви. Сегодня он не мог все разорвать, но вскоре он решит, как быть дальше. Он прошел в спальню, Мери-Джейн сидела у туалетного столика, ее красивое винтажное неглиже лежало складками, а волосы струившие по нему, добавляли ее образу призрачности. Он принял душ, смывая остатки Бекки на своей коже. Антонио подошел к ней, она улыбнулась ему в зеркале, закрывая свое блокнот. Одно плечо обнажилось, он не удержавшись прижался к нему горячими губами. Антонио спустил ее неглиже, разворачивая ее к себе лицом. Какой же он все же поддонок, подумал он, два часа назад он безудержно занимался сексом с Беккой, а сейчас укладывал в постель свою жену. Он ничего не чувствовал к ней, но все же довел все до логического конца, он чувствовал ее насыщение, ее счастье. Мери-Джейн спокойно лежала в его объятьях, испытывая радость. Она думала, что все наладилось, он же думал, что это конец. Все что он мог сделать для нее, так это подарить ей последний оргазм, больше не было его любви, она сегодня окончательно растаяла.

- Я люблю тебя, - прошептала М-Джейн, засыпая в его надежных руках. Он не любил ее больше, его влекло к Ребекке Хаммонд. Это была последняя осень в их жизни…


Время бежало быстро, неумолимо отнимания у них все то, что когда-то дало. Порой надо было платить за то что ты получал от жизни, временами она дала тебе это безвозмездно, но чаще всего требовала платы. Дженни уже не ждала помощи, она привыкла все решать самой, привыкла справляться одной, прося, чтобы не вмешивались и другие в ее жизнь. Иногда помощь приходит со стороны, иногда ты ее ждешь, но отчаяние не самое лучшее чувство на свете.

Гарри случайно нашел работу Дилану. У него было много пациентов, много тех, кто находился в разных отраслях. Один из его пациентов, оказался акционером крупной корпорации и ему как раз нужен был инженер-проектировщик, для разработки новой бытовой техники. Гарри любил разговаривать со своими пациентами по душам, стараясь их понять, врачуя тело и душу. Он пошутил насчет нефти, и тот рассказал о новых разработках:

- Правда моего лучшего проектировщика увели конкуренты заграницу.

- У меня зять проектировщик, но он много лет проработал в науке, изобретал многие радиоэлектронные элементы, правда для космоса, - ответил Гарри, - но его уволили из-за личных проблем с начальством и другие институты не берут. Жена ушла, забрав детей, а он не просыхая пьет.

- Что ж я взглянул бы на проекты.

Гарри пришел к Дилану домой, пока тот спал, он взял пару его проектов, и отнес своему пациенту.

- Почему, он столько лет пробыл в науке, хотя он давно мог бы стать богатым, - Гарри лишь мог улыбаться. Последолгой смены он пытался растормошить Дилана. Гарри повел его под холодный душ, где он быстро пришел в себя, оря на Гарри ругательствами.

- Черт, я пытаюсь спасти твой же брак! Флора сказала, что все документы готовы, Дженни готова все довести до конца! – он хлестал его по щекам, тряся за грудки, - Одна неудача еще не конец!

- Да, кто ты такой! – Дилан со злостью смотрел на друга.

- Тебя берут работать в «British Oil», - Гарри отпустил легкий смешок.

- Врешь, - он тоже засмеялся.

- Вот и нет! Завтра тебя ждут. Да и еще Флора попросила этого Болида, который друг Бетти, остановить процесс на месяц. Так что у тебя есть месяц, чтобы привести себя в порядок и разобраться в себе.

- Спасибо тебе, - Дилан встал, снимая сырую футболку.

- Вместе мы сила. Она в Аллен-Холле. Я поеду, а то Холли устроит скандал мне, - они вместе рассмеялись.

Дилан не мог поверить, что его приняли на эту работу, и самое главное его сразу же начали ценить, и пить больше стало не зачем, осталось вернуть Дженни. В Аллен-Холле было буйство красок в эту осень, пышным цветом цвели цветы и пестрые листья лежали ковром на тротуарах, ароматы яблок переполняли сад, но только там было прекрасно, а за оградой поместья происходила человеческая трагедия. Дженни простила Дилана, они выдержали бурю, временные трудности.

- Ты прощаешь меня? – спросил он после страстной близости.

- Может быть, - прошептала она, - мне впервые было страшно, потому что я могла бы потерять все, что у меня было.

- Мне тоже, - ответил он.

Их осень окрасилась в яркие цвета, их счастье переполняло их, их жизнь вернулась в прежнее русло. Казалось, что худшие времена не наступят никогда. Но если одни были счастливы, то другие страдали…


Фредди сидел в кресле, вертя в руках ключи. Как только они переехали в его новую квартиру в Мюнхене, Бетти отдала ключи от своей, чтобы он иногда приглядывал за ней. Он бывал там иногда, а Бетти никогда. Фредди знал, что она ненавидит ее, и не продает, потому что Джош ее отговорил. Квартира была очень красивая, в ней была вся Бетти. Чего у нее не отнимешь, так это прекрасного вкуса во всем. А что если… Нет, приводить свою любовницу в квартиру своей жены, это перебор, а может все-таки стоит. Что за сложная задача. Он сделает все, чтобы Бетти не узнала о них, а потом когда будет уверен в своих чувствах к Беатрис, попросит у нее развода.

В комнату вошла Беатрис, после вчерашнего они не разговаривали. Фредди ощущал себя виноватым, Бетти бросала счастливые улыбки, у нее не был вид оскорбленной женщины. Что же, черт возьми, здесь происходит? Беатрис тряхнула головой.

- Бет, - позвал он ее. Почему он так назвал ее?

- Да, - дорогой.

- Я нашел выход из всей этой ситуации. У Бетти здесь неподалеку есть квартира, она там не бывает, и можем, сходим туда. Если ты хочешь быть просто моей любовницей?

- Я пока согласна на это, - ответила она.

- Тогда Бетти уйдет домой, а мы пойдем туда, хорошо?

- Да, - согласилась она.

Был ноябрь. На улице было темно и холодно. Фредди вел ее по улицам. Мюнхен ему нравился, тем что можно всегда быть не замеченным, это тебе не Лондон, где тебя знает каждый. Скучал ли он по нему, по Гарден-Флауверс, по детям? Очень редко. Сейчас он был весь в предвкушение вечера. Он захлопнул дверь за ними. Перед Беатрис предстала квартира с потрясающим интерьером. Особенно спальня поражала своим изяществом. Так они стали встречаться на этой квартире. По вечерам они уходили вместе, проводили пару часов безумия, наслаждаясь друг другом. Потом Фредди возвращался домой. С той ночи он больше не прикасался к Бетти. Все умерло для него, все чего он когда-то хотел, стало казаться смешным. Как-то она собиралась на вечеринку, он даже не спросил ее куда, с кем. Не выпустил пару колкостей по поводу ее облика, не затащил ее в постель, чтобы утвердить на нее свои права. Она стала для него ничем. Она пошла на вечер, а он заниматься любовью с Беатрис. Конечно, он играет в опасные игры, но разве может быть иначе? Развод это страшно, с его восточным воспитанием это не возможно. Но жить с нелюбимым человеком нельзя, чтобы их не связывало вместе.

Осень подходила к концу, скоро закружат снегопады… Скоро все умрет навсегда, и их любовь тоже… Так он решил, так будет… Как оказалось, их любви не нужна была вечность, она просто растворилась, как пепел над морем.


Он мучительно долго обдумывал, как ему поступить дальше. Встречаться с Беккой у нее дома он не мог, когда-нибудь кто-нибудь бы заметил его, и все рассказал бы Мери-Джейн. Конечно, сейчас его мало заботили ее чувства, с той последней ночи он просто ложился рядом с ней в постель, мечтая о другой. М-Джейн больше не возбуждала его тело и разум, не будила в нем постыдные фантазии. Иногда его мучила совесть, но это были короткие приступы. Куда девалась эта девушка с огромными зелеными глазами, та рыжеволосая львица, борющаяся за их любовь, не боящаяся ссоры с собственными родителями?

- Ты не оставишь меня? – всплыло у него в голове, - ты ведь не сделаешь этого?

- Нет, не сделаю, - ответил он тогда. Как же он ошибался тогда, и теперь он снимал квартиру для встреч с Ребеккой.

С ней Антонио хотел остаться в Нью-Йорке, с ней он мечтал провести остаток своей жизни. Нужен ли был ему Лондон? Так ли ему была не обходима его квартира в Англии, их загородный дом? Думал ли он о своих детях в последние время? Нет, он не думал об этом всем. Он только лишь ощущал, как его душа и сердце стремиться к Ребекке. А М-Джейн? Нужна ли она ему была? Хотел ли он быть с ней? Нет. То чувство, что он берег тринадцать лет, перестало существовать за три месяца. Когда-то эта девушка стала его якорем, его спасительным кругом, она спасла его от самого себя, не позволила упасть в пропасть. Она дважды отвела от него беду. Он всегда видел в ней сильную личность, но сейчас она не волновала его, ее легко было сломать сейчас. Прежде она не позволяла ему пренебрегать собой, он не мог пройти мимо ее соблазнительного платье, подчеркивающего все достоинства ее тела, но сегодня смотря на нее, он не ощутил этого. Он поехал заниматься любовью с Ребеккой, совсем не заботясь, что М-Джейн осталась одна на вечеринке, и конечно же, найдет своего Георга.

Больше нет их, все умерло, осталось только подвести черту, и поставить точку…


Полночь. 1 декабря 1984.

Бетти стояла у окна, пробила полночь. Вот и закончилась осень, официально наступила зима. Она уже не ждала Фредди, догадываясь, что он ей изменяет. Она выпила залпом виски. Рэй будет это переживать сильнее всего, потому что любил отца. А она сама-то любила его? Да, до безумия, до потери пульса. Через две недели они будут в Лондоне, почти месяц они там проведут. Жаловаться деду она просто не хотела, это означало признать свою неправоту. Роберт будет накричать на нее, что он был прав. Признать себя неправой Бетти не могла, это значило бы поставить на себе жирный крест. Она закрыла устало глаза, чувствуя, как ее душа умирает. Она пыталась, старалась все сохранить, но не смогла. Она устала бороться.

Боже что же делать? Может Лондон вылечит их. Она все простит, все забудет. Она любит его, она живет только им одним. Начать все сначала, - прошептала она себе, но без него. Нет, так она погибнет. Тогда оставь все как есть, шептал внутренний голос, и оставлю, отвечала она себе. Лондон вылечит их, Лондон стянет все их раны. Она не вернется больше сюда, так она решила, так будет. Здравствуй Лондон, прощай Мюнхен…


Мери-Джейн распахнула шторы, проходя на балкон, она вдохнула колкий воздух, смотря, как Нью-Йорк продолжает жить своей жизнью. Сердце разрывалось внутри, она все поняла. Он изменял ей, или если не изменил, то близок к этому. Она ничего не могла поделать с этим. Только одна мысль согревала ее, скоро она вновь ступит на английскую землю, отопрет двери своего дома, и обнимет своих детей. Только ради этого стоило дышать. Слеза скатилась по щеке, она украдкой ее вытерла.

Боже, как больно. Как больно тяжело дышать, как трудно посмотреть правде в глаза. Она проиграла. Когда она услышала такой же взволнованный голос Бетти, то поняла, что не одна в своих страданиях. Они с Бетти обе упали в пропасть.

Что делать? Как дальше быть? Она все еще хотела надеяться, что забудет кошмар Нью-Йорка, как кошмар Вены. Она могла бы все простить. «Кто я без тебя? Я просто пыль, которую легко прибить к земле дождем, и которая никогда не станет драгоценностью. Я без тебя просто никто, и если наши дороги однажды разойдутся, я не выдержу этого, Антонио», - она снова вздохнула, она погибнет без него, поэтому она просто обязана все забыть, она должна стать в Лондоне снова незаменимой для него. «Я люблю тебя, чтобы не случилось, я буду с тобой». Прощай Нью-Йорк, да здравствует Лондон, ее любимый Лондон… О, дорогой Лондон, ты исцелишь все их раны, ты станешь их лекарством. О, милый Лондон, о любимый город детства, город их счастья.


Легко, ах как легко поколебать веру человека в самого себя. Воспользоваться этим, сокрушить дух

человека – это призвание дьявола.

Дж. Б. Шоу «Кандида»


Глава вторая.

Во власти пороков.

Январь - февраль 1985.

Бетти сошла с трапа самолета, рядом плелся Фредди. Беатрис не хотела отпускать Фредди, но день рождение сына и дочерей были очень важны для него. Виктор устраивал прием в честь шестидесятилетия своего фармацевтического завода, и они с Бетти были обязаны там быть. Новый год и Рождество всегда были их семейными праздниками, он должен был быть везде с Бетти. Она набрала в легкие морозный воздух Лондона. Она любила этот город, после всех праздников она решила разорвать все договора с Мюнхеном и уже навсегда остаться в Лондоне. Праздники проходили как, во сне, ужасном сне. Неужели никто не замечает, что они стали так далеки? Бетти надевая свои дорогие платья, не смотря на то, что немного похудела, волновала всех, всех кроме него. Для всех Фредди устраивал шоу, показ их счастливой жизни. Как же она ненавидела его за это. Вечерами ей хотелось устроить ему скандал, но каждый раз вспоминая, что у нее есть дети, удерживало ее вспыльчивость. Иногда она мечтала все сказать ему прямо в лицо, а потом хлопнуть дверью, забрать детей и уйти. Как же все стало запутано. За кулисами каждый из них по-своему страдал. За спокойствием крылась: боль, ревность, разочарование, переживания, непонимание, измены… и приближение катастрофы.

Утром они, молча, собирались в Мюнхен. Его ледяное молчание убивало ее, в самолете они молчали, когда приехали домой никто не проронил ни слова. Бетти было скверно на душе, неужели он что-то заподозрил, или он опять наказывает ее. Бетти села у окна с бокалом виски, она смотрела на ночной город, сейчас ее муж пойдет к своей любовнице, а она, молча, его будет провожать. А, что ей оставалось делать? Лондон не вылечил их. Ее мир рушился, осталось только ждать и с честью принять свою судьбы. Фредди остановился в нескольких шагах от своей жены. Она стала совсем другой: похудела, побледнела, исчез румянец, а под глазами пролегли темные тени. Только сейчас он понял, что ее красота на праздниках, это умелый макияж. На ее обнаженные ноги бросали ночные огни города, был виден кружевной бюстгальтер, халат открывал его взору почти все. У нее был жалкий вид. Сейчас он скажет ей, что хочет быть только с ней. Этот порыв возник в нем на несколько секунд.

- Бетти, - она даже не обернулась, слишком глубоко она была в своих мыслях, - ты пьешь?

- Да, пью, тебе-то какое дело, - прошипела она.

- Большое, потому что ты моя жена, - в нем вспыхнул гнев, да как она смеет с ним так разговаривать. Бетти истерично засмеялась, и он одним прыжком оказался рядом с ней, рывком поднимая на ноги, и заглядывая ей в глаза.

- Жена?! ты наконец-то вспомнил кто я, Менори, - она продолжала смеяться.

- Дрянь! – он вырвал бокал из ее рук, бросая на пол.

- И ты меня сделал такой, - крикнула она.

- Веди себя, как моя жена! – орал он ей в лицо.

- Нет! – резко ответила она.

- Ведьма! – Фредди резко повернул ее к себе спиной. В нем все просто клокотало, ему хотелось придушить ее за все, что она сделала или не сделала. Он больно сжал ей руки и бок.

- Пусти, мне больно, мне больно! – кричала она. Она пыталась сопротивляться, биться ногами и руками. Фредди подвел ее к столу, и тут она поняла, что происходит. Он нажал ей на затылок, и она грудью легла на стол, - нет, нет, только не это! Только не это! Нет, я буду ненавидеть тебя. Нет, нет… прошу тебя, не надо…

Фредди ударил ее пару раз для покорности, она взвизгнула, пытаясь освободиться. Он уже стягивал ее трусики, наваливаясь на нее всем телом, и она ощутила в себе резкие толчки. Все это напомнило тот день, тот день на концерте. Эти мерзкие руки Майкла, настойчивые движения, его дыхание над щекой, и то, что ее ногти до боли впивались ей в ладони. И вот опять и кто… Мужчина, которого она любит, мужчина, который делает с ней это. Внутри болезненно все сжалось в один холодный комок, а по щекам бежали жгучие слезы. Она не могла плакать ни в первый, ни во второй раз, только сейчас, потому что, это был мужчина всей ее жизни, а теперь ее враг. Фредди отошел от нее, приглаживая усы. Она медленно сползла на пол, и разрыдалась, так горько, что казалось сердце, лопнет в груди. Внутри все горело и саднилось от этого вторжения. «Строит из себя святую!» - подумал он.

Бетти поднялась с пола, рванув на второй этаж, он за ней. Она оказалась у себя в спальне, но он успел ее поймать. Он повалил ее на кровать. Она видела его непроницаемое лицо, с жестким выражением лица, на котором не дрогнул ни один мускул. Она крикнула:

- Давай, унижай, это все на что ты способен, трус! - и это распалило его еще больше, он был еще грубее, еще более жестоким по отношению к ней, он брал ее так, словно она была дешевая шлюха из борделя, без всякой нежности и чувств. Ей было больно, больно потому что она не была готова к этому. Она ждала, когда все закончится, но это не кончалось, не выдержав она зло сказала, - давай же заканчивай уже, или ты и на это не способен! - его большая ладонь сомкнулась на ее тонкой шее, она жадно хватала воздух. Ему до безумия захотелось задушить ее, именно этого она и заслуживала. Пред глазами прошла вся ее жизнь.

Все закончилось, он ушел в душ, оставив ее одну рыдать. Но она не стала рыдать. Бетти села, и как теперь смотреть ему в глаза? Теперь у нее было немного времени. Она стала лихорадочно одеваться, хорошо, что чемоданы стоят внизу. Руки дрожали, она даже не могла натянуть на себя кофту, что-то внутри нее ужасно болело. Бетти подхватив чемоданы и натянув на себя шубку, громко хлопнув дверью, ушла. Она оказалась на улице, поймала такси.

- В аэропорт, - крикнула она, увидев Фредди высунувшегося в окно.

Только когда, хлопнула дверь, он понял, что произошло, и что он натворил. Он унизил ее, вмазал в грязь. Сделал больно, напомнив о прошлом. «Я была девочкой», - сказала она тогда, когда он впервые спас ее от беды. Но совесть мучила его не долго, он набрал номер Беатрис:

- Да, дорогой, - прохрипела она.

- Приходи в мою квартиру, мне очень плохо.

- А как же твоя жена?

- Ее нет, она убежала в Лондон, я поступил с ней очень плохо.

- Я приду, - ответила она.

Она ехала в машине, и тихо плакала. Как с ней мог поступить любимый мужчина? Как вообще такое могло произойти с ними? И что теперь делать? «Больше так не может продолжаться. Сейчас я поеду обратно и все ему скажу, все, что о нем думаю, пусть продолжает эти игры, но только без меня. У меня, черт возьми, еще есть гордость».

- Поедем обратно, - приказала она.

Она тихо поставила чемоданы, тихо поднялась наверх. Фредди не было в своей спальне. В их комнатах была некая особенность: с его спальни можно было видеть все, что происходит в соседней, а с ее спальни нельзя было видеть комнату Фредди. Бетти заглянула, и чуть не упала. Там был он и она, в ее постели. Он обнимал другую, после того, как совершил преступление над ней. Он целовал эту девчонку Беатрис, они в страстном ритме двигались как два противника.

Она не помнила, как вышла из квартиры, как шла до своей. Всю дорогу пред глазами всплывала эта сцена. Беатрис сидит на нем, на ее мужчине. Он принадлежит только ей, а сейчас эта девчонка спит с ним. Внутри нее что-то оборвалось. Бетти шла по ночным улицам, ей опять сделали больно, опять втоптали в грязь, унизили, и растоптали ее сердце. Что теперь делать? Что же? Она прошла в свою квартиру, в свою спальню, устало опускаясь на постель. Ее взгляд упал на прикроватную тумбочку, на ней лежало кольцо Фредди, то самое, что она подарила на его тридцати девятилетие: винтажное с гравировкой на французском языке: «je suis toujours avec toi».[1] Что оно здесь делает? И поэтому он ей врал, что оно осталось в Мюнхене, в его квартире. Бетти легла на кровать, почувствовав какой-то сверток. Она развернула его, там была великолепная комбинация, но не ее размера. Выпала карточка, где не ровным почерком Фредди было написано: «Моей несравненной. Моей Беатрис. Твой Фредди». Значит, они встречались здесь! Значит, он водил свою шлюху сюда! На столе блеснули ножницы, Бетти схватила их, и искромсала этот подарок Фредди.

- Ублюдок, подонок, сволочь, - кричала она, и слезы душили ее вновь. Как она позволила себя обмануть? Как она так позволила с собой так поступить? Как он мог? Как? И зачем ей теперь ее жизнь? Зачем когда он не хочет быть с ней? И разве можно жизнь без него?

Три дня она никуда не выходила. Все эти дни она не подходила к еде, не пила, просто рыдала, просто дышала своим прошлым. Ей никогда прежде не было так больно, как сейчас. Никогда она не испытывала такой жгучей боли, никогда ей до этого дня не хотелось покончить с собой. Раньше чтобы не происходило, она всегда сохраняла надежду. Теперь у нее не было ничего. Все что оставил он ей боль и одиночество. Больше нет ее, есть только ее тень. Он убил в ней все, все прекрасное. Ничего больше нет, нет больше их. Теперь есть она, и есть он. Ее мир рухнул, рухнул как карточный дом в один миг.

Через три дня она все-таки решилась встретиться с Фредди. Приведя себя кое-как в божеский вид, она пошла к Фредди. Бетти пришла пораньше. Для храбрости она налила себе виски. Как она могла так опуститься, когда-то она ненавидела их, и держала у себя дома только ради Грэга, а сейчас бокал виски стал ее главным другом. «Все-таки лучше выпить вина», - подумала она. Бетти села у дивана с бокалом вина в ожидание Фредди. Когда он пришел, то уже стемнело на улице. Фредди не ожидал, что она вернется, что после того дня, она вообще придет сюда. Он увидел ее у дивана, голова лежала на нем, она казалась такой отчужденной, отрешенной от всего.

- Бетти, - позвал он, она повернула голову. Он ожидал брани, суровых слов от нее, но она просто молча, смотрела на него. Он сел рядом с ней, - я…

- Ничего не говори, - она прижала палец к его губам. Он коснулся пальцами изгибов ее щеки, приникая к ее губам. Он чувствовал, как она пытается преодолеть в себе испуг и страх. Его губы призывали раскрыться для этого глубокого поцелуя. Его пальцы потянулись к ее платью, стягивая его через голову. Что-то перевернулось внутри него. Вот же она женщина, ради которой он хотел дышать, и сейчас переполненный нежностью к ней, минутной слабостью к ее чарам, он хочет стереть из ее памяти то, что он натворил. Ее веки подрагивали от его прикосновений. Он вновь ощутил ее обнаженную гладкую прохладную кожу на своей. Ее нежные руки цеплялись за него. Фредди жадно целовал, доказывая ей, что она принадлежит только ему. Никто больше не может прикасаться к ней, наслаждаться этими прелестями, овладевать этим телом. Она его перед лицом Бога и закона, и будет только его. До рассвета она принадлежала ему, он уснул с этой мыслью. Бетти не спала, теперь она знала, что ей нужно делать. Она скинула с себя руку Фредди, тихо оделась. Он проснулся, когда почувствовал, что ее рядом нет. Он прошелся по всей квартире, но ее нигде не было. На стеклянном столике лежала записка.


Между нами все кончено. Это было наше прощание. Я ухожу от тебя.

Бетти.


Она сделал все, чтобы он почувствовал себя еще большим виноватым пред ней. Бетти сделала так, что она бросила первой его. Теперь он свободен, во всех смыслах этого слова. Черт возьми, она сама его освободила, сама дала ему возможность делать, то, что он хочет. Так он стал жить с Беатрис. Так Бетти осталась одна в Лондоне.


Лондон не помог ей, она так надеялась на то, что в родном городе, она сможет вырвать его из порочного круга. Все праздники она старалась привлечь его внимание дорогими роскошными платьями, какие любила носить Ребекка. Вечерами она ходила по их квартире в кружевном белье, надеясь, что Антонио заметит ее, прижмет к своей груди, и будет всю ночь любить ее. Но это не происходило. Она ходила грустная, готовая в любое время сорваться и устроить ему скандал, но каждый раз, как он ей улыбался, она испытывала нежность, и гнев проходил. Мери-Джейн сердцем чувствовала, в своем одиночестве она не одна. Она, как и Бетти, похудела, ее некогда нежное личико нуждалось в хорошем макияже, у нее пропал аппетит, на всех вечеринках она просто заставляла себя есть, чтобы не обидеть гостей. Почему никто не замечал, как ей было плохо? Как она умирала каждый вечер, когда захлопывалась дверь их квартиры, и она оставалась с Антонио, который больше не хотел ее. Перед гостями он стремился показать их благополучие, любовь, но как только праздник кончался, она была ему больше не нужна. В машине он всегда молчал, когда-то он шептал, как мечтает скинуть с нее платье, и заняться любовью. Мыслями он находился не с ней.

Мери-Джейн силилась, чтобы не показать свою слабость, для всех она все также была девушкой-смехом, чей смех одаривал своим теплом. Лондон не вылечил их. В его жизни появилась другая женщина. В Нью-Йорк они вернулись совсем другими людьми. Она знала, что все его поздние приходы домой – измены. Ребекка Хаммонд прикарманила ее мужа, эта дрянь одурманила его, бог знает, что она наплела ему про нее. Мери-Джейн хотела быть сильной. В первый торжественный вечер она надела ослепительное платье, с серебреным узким лифом, и от бедра струящейся, как вода, юбке. В первые за полгода она чувствовала себя великолепной, шикарной леди. В тот вечер она была легкой, смеющейся, говорящая колкости, которые никого не обижали, Антонио мог бы гордиться ей бы.

- Перестань себя так вести, - прошипела Ребекка, декольте, которой было просто вызывающим, - ты ведешь себя, как девушка из района красных фонарей.

- Не смей меня оскорблять! – ответила М-Джейн, ее зеленые глаза просто пылали гневом.

- Ты портишь его карьеру! - продолжала наступать Бекка.

- Он бы жил и в Лондоне, без тебя! Не смей меня оскорблять, не смей мне, леди Хомс, что-либо говорить! – она хотела залепить ей пощечину.

- Смотри, как вырядилась! – Ребекка дернула ее юбку.

- Тебя это не касается!

- Молчи! – Бекка схватила ее за руку, оттаскивая в сторону, - думаешь, он не знает, какая ты на самом деле?!

- Не трогай меня! Я тебе на прислуга! – она вырвала руку, - ты мне не указ!

- А я тебе указ? – М-Джейн вздрогнула от голоса Антонио, голоса не требующего возражения, - Бекка говорит дело.

- Да, пошел ты! – выпалили М-Джейн, приподнимая юбку, она выбежала из зала, подходя к лифту.

Дома ее не отпускал гнев, гнев перешедший в отчаяние. Почему он так поступил с ней? Почему он унизил ее при всех? Почему он позволил этой Ребекке так разговаривать с ней? Как он мог? Как? Слезы полились из глаз, она ничего не могла с собой поделать. Боль застила глаза, боль переполняла ее душу. Как же она была слепа, как же она не видела, что он спит с этой Беккой, что эта дрянь медленно вышибает ее из их с Антонио жизни. Он за четыре месяца вычеркнул все существовавшие в их жизни. Размазывая туш по щекам, она подошла к шкафчику с лекарствами, она нашла банку снотворного, высыпая на ладонь гору таблеток. У нее дрожали руки, но пути назад не было, рядом стоял бокал вина, чтобы было наверняка. Она не хотела больше жить, не хотела больше терпеть унижение.

- М-Джейн, - Антонио подбежал к ней, таблетки упали на пол. М-Джейн опустилась на пол, путаясь в длинной юбке, - не надо, милая…

- Не подходи ко мне, - крикнула она. Антонио все же обнял ее, прижимая к себе.

- М-Джейн, прости меня, я был слишком резок с тобой, - черт, ей не нужны были его извинения, ей вообще не нужно было ничего, - пойдем спать, - она ухмыльнулась, конечно, а сам поедет к своей потаскухе. Она оттолкнула его от себя, не нужна ей его жалость, он что думал, что скажет ей пару слов, и она растает.

- Антонио, - как она посмела сюда прийти! Ребекка увидев рассыпанные таблетки на полу, пришла в неописуемый восторг, - я так и знала, что что-то случилось. Ты не закрыл дверь.

- Все хорошо, - Антонио потрепал жену по щеке.

- Пошли вы все к черту! – М-Джейн поднялась с полу. Она хватила свой маленький клатч, бросаясь к выходу. Она не хотела больше здесь оставаться. Оказавшись на улице, она поняла, как ей холодно. Ночной воздух колол кожу, платье прилипало к ногам, волосы все спутались. Сейчас она была похоже на путану. Куда идти? Что делать? М-Джейн шла долго куда-то, замечая, как серые здания не кончаются. Она подошла к автомату, ища в сумочке несколько монет. Мери-Джейн набрала номер Бетти.

- Алло? – это был чей-то незнакомый женский голос, где же сейчас Бетти? И кто эта женщина в квартире Фредди? М-Джейн повесила трубку, потом набрала номер Гарден-Флауверс.

- Бетти? - выдохнула она.

- М-Джейн, это ты? – Мери-Джейн стирала слезы, - не молчи, что с тобой?

- Почему ты не в Мюнхене?

- Я ушла от него, две недели назад, - ответила Бетти, - он изменил мне, и он… - договорить было сильнее Бетти, - что с тобой?

- Я не знаю. Бетти я падаю. Сегодня я чуть не наглоталась таблеток, а сейчас я стою на холоде в одном платье, я даже не знаю, где я сейчас, - она зажмурилась, - кто та женщина? – но Бетти не ответила на ее вопрос.

- Я приеду к тебе, - выпалила Бетти.

- Ей красотка, - двое верзил стояли рядом с ней, - не хочешь настоящих самцов? – они дико засмеялись. Вытаскивая ее из телефонной будке, повалил на асфальт.

- М-Джейн, - голос Бетти был таким далеким, она от холода начала терять сознание, совсем не чувствуя, как эти двое поднимают ее юбку вверх, раздвигают ее ноги. Она не могла бороться, она слишком устала для этого…

Мери-Джейн открыла глаза от зимнего солнца, проникавшего в спальню. Ее платье лежало на стуле, а сама она находилась в мягкой теплой постели. Она поднялась с постели, где она? Запахнувшись в махровый халат, Мери-Джейн вышла из спальни. Ее встречал приятный аромат поджаренного хлеба, и печеных томатов с сыром. На кухне был высокий мужчина с темными, почти черными глазами, на светлом лице, густые брови, темные волосы, сильный, подтянутый, двигающийся как пантера. Он улыбнулся ей, своей неотразимой улыбкой. Она чуть не упала в обморок от переизбытка чувств.

- Джейк? – дрожащим голосом произнесла она. Боже, Джейк Дэвидсон. Они не виделись с ним уже тринадцать лет, столько воды утекло с того ужасного лета, когда они с Бетти и Анной решили не приезжать в Антрим, а Патрик стал врагом Джейка.

- Проснулась? Как ты? – она чувствовала себя хорошо, будто она была дома, у себя в Лондоне, - ты хоть, что-то помнишь?

- Помню, как ушла из дома, потом набрала номер Бетти… я… они… - она осеклась, боясь заплакать.

- Ничего не было, ты же знаешь, у меня есть опыт по спасению девушек от насильников, - он обнял ее, - что с вами? Что с тобой и Бетти? – она зарыдала, плотина прорвалась, все ее чувства вырвались наружу, - я видел ее в ноябре в Мюнхене, она пребывала в жутком эмоциональном состояние. Ты, вижу, не от хорошей жизни оказалась на улице в одном платье. Ты мне можешь ничего не объяснять…

- Мне нужны вещи, ты поможешь мне вернуться в Лондон, - прошептала она, - не знала, что у тебя здесь квартира.

- Я помогу, - Джейк поцеловал ее в макушку, - ничего все пройдет…

- Ничего не пройдет, - пролепетала она, - такие раны не проходят. Мы уже вместе четырнадцать лет, а он все за несколько недель растоптал…

Через час он принес ей платье из джерси, пальто и сапоги. Джек отвез Мери-Джейн домой, Антонио там не было, и она ощутила облегчение. Пахло духами Ребекки, на смятой кровати лежала ее сережка, у М-Джейн не осталось сомненья, он изменил ей. На столе лежала телефонная книга, все же искал ее, но похоже недолго. Она быстро покидала вещи в сумку. Больше ничего не держало ее здесь. Она написала записку Антонио, и поехала в Лондон. У нее еще остались дети, ради которых она должна жить.

Антонио вместе с Ребеккой вернулся в обед домой. Она заметила, как в квартире был беспорядок, часть вещей Мери-Джейн исчезли, она была здесь недавно. После того, как она ушла он пытался ее дождаться, Бекка твердила, что она вернется, но когда прошло три часа, они оба поняли – Мери-Джейн нет. Они стали обзванивать все больницы, полицейские участки, морги, но никто не видел рыжеволосую женщину в серебряном платье. Ребекка обняла его, и они занялись любовью, она знала, он не хотел причинять ей боль, но она сама виновата. В эту ночь она сама унизила себя в его глазах, в тот миг, когда он увидел ее с таблетками в руках, она подписала приговор их отношениям.

- Она была здесь, - произнес Антонио. На холодильнике под магнитом была ее записка.


Антонио,

Сегодня я поняла, что между нами все кончено. Не ищи меня.

Мери-Джейн.


- Что это значит? – Ребекка прильнула к Антонио, целуя его в шею.

- Она бросила меня, вот и все. Я свободен, дорогая, - он закружил ее по комнате, - я буду с тобой.

- Я люблю тебя, - она прильнула к его губам в страстном поцелуе.

- Я тоже люблю тебя. О, Бекка, - он опрокинул ее на обеденный стол, - как я рад, что все так решилось, а то после этой ночи я себе место не находил.

- Все хорошо, - она стянула с него свитер, - мы вместе и в Нью-Йорке.


Жизнь в последние время катилась вниз по наклонной, хотя внешне все было красиво, просто не к чему было придраться, а просить помощи не было уже сил. Каждый вечер она выпивала, и утром с туманной головой шла на работу, либо на учебу. Искать любовника она не хотела, как же она ненавидела Ричарда за это, за то что он отнял у нее способность ветряно влюбляться или просто заниматься сексом. Флора жаждала любви, но больше она не могла любить, и поэтому предпочитала пить. У них у всех были свои трудности. Бетти изменил муж, и она была на грани очередного нервного срыва. Дженни только недавно наладила отношения с мужем, но жутко ревновала его, подозревая в измене. М-Джейн вернулась домой без Антонио, и не понятным причинам не уезжала в Нью-Йорк. Гарри устал от скандалов дома, от вечных делений его внимания, вечного спора кого он больше всех любит. Джозеф всеми силами пытался показать всем, что он холоден и бесчувственен. И она, Флора, так же, как все во власти каких-то мелочных пороков, которые совсем не красят человека, но которые не хотят отпускать, пустив уже в крови корни. Хотя в ее жизни появился парень, и он ей нравился, но любить… нет, любить она не могла. Это было просто невозможно, не смотря на все его серьезные намерения.

Они познакомились в кафе, в котором она всегда обедала, в тот день было много народу, и поэтому к ней подсадили молодого мужчину. Флора, как обычно с кислым лицом ковыряла в своей тарелке, и мечтала по скорей прийти домой и выпить. Боже в кого она превращалась?

- Неужели непогода так влияет на настроение? – она подняла глаза и они встретились с зелеными чуть раскосыми глазами. Блондин ей улыбался, и она из вежливости выдавила из себя улыбку.

- Нет, просто для меня это… естественно для меня, - просто ответила она.

- Вы меланхолик, - заключил он.

- Я не оптимист, это точно, - Флора, поджала губы.

- Всегда радуйтесь жизни, может так проще жить, - в ее холодных ирландских очах он увидел короткую вспышку боли. - Черные полосы, меняются белыми, - она засмеялась и тяжело вздохнув, снова заглянула в его глаза, - как там поется сейчас.

- О, как это знакомо, - протянула Флора, - да так и есть.

- Кстати, Хьюго Беккет, - представился он, - банкир. А вы?

- Флора Спенсер, студентка истфака, простая секретарша Алика Болида, - она сказала это как-то бесцветно.

- О, у великого и ужасного Болида, - она опять рассмеялась, - говорят он зверь в работе.

- Он друг моей сестры, - впервые ей не хотелось приехать домой и выпить, - мне пора, - Флора посмотрела на часы, - а, то меня уволят

- Когда я вас увижу? – спросил он, в его взгляде она увидела нахальство.

- Не знаю, - накинув меховое пальто Флора ушла, чувствуя, как он смотрит на нее, - все может быть, как там поется.

Последующие дни ей казалось, что он ее преследует, ищет с ней новые встречи. Он был потомственным банкиром, из хорошей семьи. Хотя она таких презирала, уж очень было много фальши в таких людях. Она сравнивала его с Ричардом и понимала, что ничего общего у них не было. Ричард ценил прекрасное, тонко чувствуя все ароматы жизни, видя все краски, окружавшие их. Она часами могла слышать его с придыханием, а потом пылко и страстно заниматься любовью, ощущая, как его любовь вливается в нее.

Хьюго много ее смешил, с ним ей было легко, но что-то ее не отпускало. Как она не старалась она не могла перебороть себя. Хотя уже понимала, что их отношения зашли достаточно далеко за эти два месяца. Но всегда можно сказать, ты мне не подошел, и я не хочу быть с тобой. Марк прыгал от радости, а ей самой вовсе не хотелось подрыгивать от счастья. Ей было всего двадцать один год, только начало жизни, все было впереди, без алкоголя и самобичевания, но ей было так же плохо, как в одной из песен Бетти. Каждый день она приходила в пустой дом, ее никто не ждал лишь одиночество. У нее было все: деньги слава и богатство. Но разве она посмеет все сказать? Она сохранит любовь. В ее сердце еще живет надежда, ее не убили. И ей кажется, жизнь утекает, и от этого ей плохо! Они считают ее плохой девчонкой, ее другом стал бокал вина, нет, она не спивается. Просто настоящая жизнь сегодня не рядом с ней, и не знает, как найти ей выход из этой страной игры. Она не знает, как ей дальше жить. К чему ей вся эта богатая жизнь, когда она опять одна, ее душа пуста. Отец думает, что счастье может заменить богатства. Никто никогда не узнает о ее любви. А он, а он все знает и поймет, ведь она не может без его любви…


Бетти стала жить в Лондоне, через неделю друзья Фредди поняли, что что-то произошло. Первым пришел Джо, и Бетти рассказала ему почти все, кроме того ужасного вечера, который ускорил ее уход. Роджер же причитал, что она не стоит и его мизинца. Он пытался ее утешать, она держалась, стараясь показаться сильной, но потом она не выдержала его натиска и расплакалась. Так тянулось время. Так прошел месяц. Роджер, Джо и Брайан поддерживали ее, как могли, они старалась приглашать на званые ужины к себе. Иногда она вместе с ними появлялась на выставках и модных премьерах. Так они скрашивали ее одиночество, они знали, что она ждет его, ждет, когда он позовет ее, и заберет с собой. Они трое стали ее группой поддержкой. Друг познается в беде, это Бетти знала хорошо. Рэй сразу понял, что, что-то произошло между родителями, да и Элен догадывалась, как и Бэсс. Дети обладают тонкой интуицией, дети видят, то, что не видят взрослые. Бетти не объясняла им ничего, она считала, что это им не нужно. Через месяц случилась трагедия. Бетти проводила выходные с детьми, лепя пельмени. Их ее научила делать ее крестная мама. Адель кому-то открыла дверь, Бетти вытерла руки об фартук, и прошла в гостиную. Она остолбенела, это была Беатрис Ротс собственной персоной.

- Мне нужно с вами поговорить, - начала она.

- Нам не о чем с вами говорить, - процедила сквозь зубы Бетти.

- Нет, есть о чем, и вы меня выслушаете, - Беатрис грозно посмотрела на Бетти.

- Не смейте мне указывать в собственном доме, - тихо прорычала она в ответ.

- Он не только ваш, - дразня, произнесла соперница.

- Это не ваше дело, - намекая, что Фредди здесь может ничего не принадлежать, если она захочет, - пройдемте в кабинет.

Беатрис осмотрелась, ее сын был копией Фредди, ее старшая дочка чем-то напоминала происхождение ее отца, младшая девочка взяла все самое лучшее от родителей, а вторая похожа на Фредди. Дом Бетти был абсолютно другим, не тем, что она рисовала все время в своем воображение. Бетти была хорошей хозяйкой, это сразу бросалось в глаза. Они оказались в кабинете, Бетти закрыла плотно дверь, чтобы никто их не подслушивал. В камине тихо догорали поленья. На столе лежали груды бумаг. Бетти села в кожаное кресло, готовясь к обороне.

- Если вы насчет альбома, то передайте вашему отцу, что я не собираюсь работать в его студии с его людьми, - Бетти подошла к окну, купаясь в февральском солнце.

- Я не об этом хочу с вами поговорить, - Беатрис состроила из себя саму добродетель.

- Я знаю о вас, - четко выговорила Бетти, чувствуя спиной удивление Беатрис, - мисс Ротс, я знаю о вас и моем муже.

- Мы любим друг друга, - выпалила она.

- Я надеюсь, что так, но он все еще мой муж, а вы всего лишь его очередная грелка, каких было много, и какие ничего не значили для него, - с иронией проговорила Бетти.

- Это вас он больше не любит. Вы всегда получали, то, что вы хотели, теперь мое время, и я теперь получаю, то, что я хочу. А я хочу его, я хочу, чтобы он был моим, и он стал моим и будет моим, - она топнула ногой, чтобы сильнее убедить Бетти, - вы, дрянь, и это знает он! Все знают вашу сущность, все знают кто вы!

- Я леди Хомс, начнем с этого, - Бетти повернулась к сопернице.

- Леди?! – засмеялась Беатрис, - отдайте его мне по-хорошему.

- Еще чего!

- Вы отдадите его мне!

- Вы, мне не указ, - ответила Бетти, - и вы здесь никто. Лондон это моя территория, и моя семья, если надо сотрет вас, Беатрис, в порошок.

Загрузка...