Аннабель

10

Прошло четыре дня с тех пор, как пропала Аннабель, но Фредрику казалось, что прошла целая вечность. Он изо всех сил старался не падать духом, уговаривал себя, что она не приходит домой по собственной воле. Такое уже однажды случалось. Всего несколько месяцев назад Аннабель не вернулась домой с вечеринки. В тот раз Нора тоже кинулась звонить в полицию, кричала в телефон, пришла в ярость, когда полицейский объяснил ей, что они не начинают массивных поисков, едва семнадцатилетний подросток задержался на несколько часов. Нора сама поехала по всем знакомым, у которых могла находиться Аннабель, и в конце концов обнаружила ее под утро у одноклассницы.

Фредрик закурил трубку. В доме он обычно не курил. В последнее время он вообще воздерживался от курения, но сейчас даже не потрудился включить вытяжку. Снова и снова смотрел на дорожку, все еще надеясь увидеть Аннабель, идущую к дому, – усталую, замерзшую, взъерошенную. Она начнет плакать, просить прощения, клясться, что никогда больше так не будет, а он просто обнимет ее, не будет ругать, не будет увещевать, лишь гладить по волосам, согревать ее и говорить, что наконец-то она снова дома, а все остальное не имеет значения. До нынешнего момента ему удавалось убедить себя, что эта история закончится именно так – не рубриками в газетах, не картами тех мест, где Аннабель видели в последний раз, а потом… Он подумал обо всех этих желтых жилетах, о людях, приехавших, чтобы искать ее. Поначалу он и сам во всем участвовал, но, прочесывая по жаре лес вместе со всеми, чуть не сошел с ума. Аннабель чудилась ему везде. Он видел ее в болоте в платье Норы, видел ее рыжие волосы под еловыми ветками. В конце концов какой-то полицейский сказал ему, что ему лучше быть дома и утешать жену.

Нора не спала и не ела. Она лишь бродила по дому и плакала. – Найдите мою дочь! – сказала она полицейским, задававшим вопросы. – Вы должны вернуть ее домой!

И Фредрик заверял ее, что Аннабель вернется. Он повторял это раз за разом. Но правда заключалась в том, что сам он уже в это не верил. В душу все более закрадывалось чувство, что живую девочку никто уже не ищет.