Глава 2

А дней за десять до этого разговора по той же самой дороге ранним утром в городок Боровск въехал разболтанный, неопределенного цвета «Москвич» с глубокой вмятиной на багажнике. Но, прежде чем пересечь городскую границу, автомобиль остановился на дороге, на склоне холма, и его пассажиры один за другим, потягиваясь и разминаясь, вышли на обочину. Было их четверо, и, судя по всему, путь они проделали немалый.

Все они были еще довольно молоды, не старше тридцати лет, и чем-то неуловимо походили друг на друга, одинаково крепкие, широкоплечие, с жесткими недоверчивыми лицами. Впрочем, в одном из них с первого взгляда можно было угадать старшего хотя бы по тому, с каким почтением прислушивались к каждому его слову спутники. Светловолосый, коротко остриженный, он курил сигарету короткими затяжками, держа ее пальцами, сложенными в щепоть, – так курят под дождем или при сильном ветре. От его левого виска вниз по щеке тянулся грубый шрам, след какой-то серьезной старой драки. Серые глаза смотрели холодно и оценивающе, как у боксера, готового вот-вот выйти на ринг. Однако, разговаривая, он почти всегда улыбался и сыпал шуточками. Трудно было сказать, насколько весело ему было в такие минуты, но люди, которые его плохо знали, зачастую обманывались, принимая за рубаху-парня. Несмотря на абсолютно русскую внешность, прозвище у этого человека было с восточным колоритом – Али, но почему его так прозвали, не знали даже близкие друзья.

– Ну вот, братва, это и есть моя деревня! – сказал он, прищуренными глазами разглядывая с холма затянутые утренним туманом крыши городка. – Не скажу, что дом родной, но с этим крысятником мы с некоторых пор не совсем чужие.

– Да, местечко тухлое! – скептически заявил один из спутников Али, парень с густой, до плеч шевелюрой. – Сон разума!

– За что я люблю Студента, – объявил Али, с ухмылкой глядя на длинноволосого, – так это за его образованность. Ну кто еще так завернет, как он? Точно сказано – сон разума. Никакого просвета. И кто бы мог подумать, что в такой куче дерьма однажды родятся такие гениальные подонки, как Максим и ваш брат Али? Как там на этот счет говорится, Студент?

– Гении рождаются в провинции, а умирают в Париже, – сказал длинноволосый.

Он действительно одно время учился на филологическом, но эта жизнь показалась ему слишком пресной, и впоследствии он натворил немало таких дел, от которых его самого частенько мучила изжога. Однако словарный запас у него до сих пор был богатый, благодаря чему Студент заработал определенный авторитет у «брата Али», который был далеко не глуп и догадывался, что образование и хорошие манеры люди придумали совсем не напрасно.

– Точно, в Париже! – удовлетворенно заключил Али, отшвыривая в сторону сигарету и тут же поджигая новую. – Именно там я и намерен умереть. А может, и где подальше. Хочу, чтобы меня похоронили на приличном кладбище, в лаковом гробу, и чтобы красивая вдова белые лилии на могилку приносила.

– Знаешь, Али, а ведь Максим не в Париже загнулся, – вдруг сказал сильно небритый парень в засаленной до желтизны рубашке. – Его менты в занюханной пивнухе завалили под Казанью. Мой кореш труп его видел своими глазами. Менты тогда нарочно его долго не увозили, чтобы все могли полюбоваться...

– Это, Матрас, ты мне рассказываешь, как Максим загнулся? – саркастически поинтересовался Али. – Зря стараешься. Я про это лучше тебя знаю. Не порти настроение. Максим – это одно, а вот Али – совсем другое.

– Максим – человек был! – немного невпопад, с надрывом сказал четвертый пассажир «Москвича», самый хмурый, с заторможенным взглядом. – Отчаянный до невозможности. Авторитет, в натуре!

– Еще один запел! – с досадой пробормотал Али и глубоко затянулся сигаретой. – Прямо как про Ленина гимны слагают! Запомните, Максим – мертвяк. Нету его больше. Как там говорится, Студент?

– Прах к праху, – изрек Студент.

– Вот-вот, это я и имел в виду. В прах он обратился, в пыль! И базарить больше не о чем. Максим умер, а дело его живет. И мы должны это дело завершить. Как пионеры. Ты был пионером, Валет?

– Чего? – враждебно спросил хмурый. – У меня с третьего класса приводы в ментовку. Какие, на хрен, пионеры?

– Да, тяжелое у тебя было детство! – махнул рукой Али. – Ладно, поехали! Скоро рассветет, а мне не хотелось бы сильно рисоваться на нашем рыдване с вологодскими номерами. Менты здесь, конечно, лохи, но осторожность не помешает. Верно, Студент?

– Осторожность – мать мудрости, – подтвердил длинноволосый.

Али сел за руль. Захлопали дверцы, заурчал мотор, и «Москвич» медленно покатился с горы.

– Слышь, Али, а ты точно знаешь, что этот твой кент в городе? – осторожно спросил Матрас, который сидел на заднем сиденье. – Вдруг он на зону загремел или вообще пулю поймал? За два года много чего могло случиться.

– Не думаю, – помотал головой Али. – Я бы про это слышал. Земля слухом полнится. А этот Булат, он вообще остепенился. Когда мы тут с Максимом были, он уже глазом на сторону косил: дело у него, жена с приплодом, все как полагается. Не должен он никуда отсюда деться. Да и не в нем дело...

После этих слов Али надолго замолчал, но никто не решился прервать это молчание. Когда уже въезжали на сонную окраину, Али неожиданно сам продолжил:

– Я ведь вам сказал, что мы с Максимом в этом дерьмовом городишке родились. Кто-то из наших одногодков все равно тут остался. Если что, найдем знакомцев. Нам ведь Булат не больно и нужен. Нам нужен человек, который в здешних лесах не заблудится, который путь через болота знает. Я-то по лесам с детства не любитель был шататься, меня всегда в Москву тянуло... – Он засмеялся.

– В асфальтовые джунгли, – с удовольствием вставил Студент.

– Точно, – подтвердил Али.

– Постой, так ведь ты сам говорил, что вы с Максимом тогда в самую глушь забирались! – тревожно спросил Матрас. – Скажешь, что Максим по лесам любил прогуливаться?

– Не скажу, – ответил Али. – Но у нас был проводник. Старичок-охотник. Дядя Федор мы его звали.

– Так, может, его и найти сразу?

– Найдешь его! – ухмыльнулся Али. – За два года его, наверное, лягушки до костей объели. Нету дяди Федора, понятно? И никого нету, кто с нами ходил! Не доперло еще? Ничего не скажу, Максим авторитет был и большой отчаянности человек, но я лично свечку в храме поставил, когда его менты приморили, потому что тогда, в Черной Топи, он нас всех закопать собирался. Я чудом вырвался, а потом до самой его смерти по норам прятался, дыхнуть боялся.

– А вы тогда с Максимом много взяли, Али? – полюбопытствовал Студент.

– Тебе хватит, – отрезал Али. – И всем нам хватит, если сами не запалим дело. Два года назад через здешний банк два «лимона» наличными проходило.

– Неужели зеленью? – изумился туповатый Валет.

– Ага, мелкими купюрами, – кивнул Али. – Не знаю уж, какого хрена понадобилось бабло дробить и везти в эту дыру, – про это только Максим знал. Но, по слухам, вроде таким макаром одному здешнему начальнику отступного давали, чтобы он половину предприятий в городе обанкротил. Ну, не знаю, мне это все по барабану. Мы тогда просто машину с деньгами встретили и... как это, Студент?

– Экспроприация экспроприаторов, – важно сказал Студент.

– Во, точно! – кивнул Али. – Так и было. Без крови, конечно, не обошлось, и шухер в городе был, дай бог! Нас, как волков, обложили – все дороги, вокзал, вертолет из Желтогорска прислали... А про Черную Топь никто и не подумал. Никто не ожидал, что мы на болота отправимся, понятно? Туда ведь даже местные не ходят, считается, что это место плохое – типа, инопланетяне появляются, люди пропадают... Ну что пропадают – это точно. Сам видел. Тогда еще, как на грех, два каких-то заезжих туриста нам попались... Ну ладно, чего зря базарить! Было и прошло!

– А что, в натуре инопланетяне? – подозрительно спросил Валет.

Али покосился на него в зеркало.

– Ага, – сказал он. – С рожками. В погонах и с матюгальниками. Не встречал ни разу?

Валет надулся и больше никаких вопросов не задавал. А вскоре уже и подъехали к нужному дому. На переговоры отправился сам Али.

Первый блин вышел комом. К его разочарованию, оказалось, что старый знакомый Булатов по кличке Булат уже год как переехал. Но, несмотря на ранний час, новые жильцы оказались достаточно любезны и объяснили Али, как проехать к новому дому Булатова. Сам он тоже был вежлив, как Дед Мороз, и улыбался чаще обычного. Оставлять после себя неприятное впечатление было совсем ни к чему.

Когда отыскали новый дом Булатова, солнце уже выбралось из-за горизонта и позолотило крыши домов. Улицы оживали. Хмурые дворники дометали тротуары. Пронырливые фургончики везли в магазины свежий хлеб из городской пекарни. Запах теплой выпечки добрался и до салона «Москвича».

– Жрать охота! – с тоской сказал Матрас.

– Сейчас! Кофе тебе в кровать принесут! – откликнулся Али. – С булочкой.

– А чо? Я бы тоже похавал! – заявил Валет. – Гляди, какой дворец твой кореш отгрохал! Небось жрет одну икру и шампанским запивает, барыга!

Дом у Булатова действительно был отменный. Конечно, называть его дворцом было явным преувеличением, но выглядел он очень неплохо. Двухэтажный, построенный из дорогого кирпича, с островерхой крышей из искусственной черепицы, обнесенный высоким забором, дом вполне соответствовал пословице, в которой дом сравнивается с крепостью.

«А домик и в самом деле неслабый, – подумал про себя Али. – Раскрутился Булат, забашлял! Вот как жить надо, а то крутишься тут, как шлюха в подворотне... Ну ничего, теперь мы свое возьмем – не все другим банк срывать».

– Ладно, сидите тихо! – сказал Али, оборачиваясь. – Мы со Студентом разговаривать пойдем.

Он снова зажег сигарету и, попыхивая дымком, вылез из машины. Вместе со Студентом они подошли к воротам. За забором было тихо. Али нажал на кнопку электрического звонка и сказал своему спутнику:

– Гляди-ка, ни домофона, ни видеокамеры! Я думал, круче будет. Наверное, жизнь у Булата спокойная. Не боится открывать посторонним.

Однако не открывали им еще очень долго. За оградой по-прежнему царила тишина. Похоже, во дворе не было даже собаки.

– Долго кемарят! – заметил Студент. – Я думал, бизнесмены с первыми лучами Авроры встают...

– Про залп «Авроры» слышал, – хмыкнул Али. – А лучи-то у нее откуда?

– Аврора – это типа заря, – объяснил Студент. – В древности так говорили – для красоты.

– Ага, понял! – удовлетворенно сказал Али. – Выходит, героический крейсер «Аврора» и не «Аврора» вовсе, а «Заря»! Ну ничего, тоже нормально! И как только все это у тебя в башке помещается, Студент?!

Студент не успел объяснить своего секрета, потому что загремел замок, железная калитка отворилась, и наружу выглянул конопатый мальчик лет десяти в мешковатых джинсах и красной футболке с символикой московского клуба ЦСКА. На непрошеных гостей мальчишка глядел озабоченно, но не без некоторой надменности. Кажется, он привык к мысли, что его папа – важная шишка.

– Вам кого? – спросил он почти враждебно.

– Булат... то есть Булатов здесь живет? – спросил Али, ухмыляясь. Важная рожа пацана его забавляла.

– Конечно здесь! – с превосходством заявил мальчишка. – Мы давно уже здесь живем – весь город знает.

– То город, – смиренно ответил Али. – Мы с другом из деревни.

– Вчера с пальмы слезли, – захохотал Студент.

Мальчишка неодобрительно покосился на него и сказал:

– Пальмы в Африке растут. Я видел пальмы. Мы этой весной в Египте отдыхали. А в деревне, кроме лопухов, ничего не растет.

Али почему-то стало обидно за деревню.

– Ты, видать, сильно устал, сопляк, если тебе уже отдых требуется! – раздраженно сказал он. – Лопухи ему не нравятся! Сам-то кто? Лопух деревенский и есть, а туда же – нос дерет, чмо болотное!

У мальчишки даже нос заострился от волнения, и во взгляде его уже промелькнуло не высокомерие, а самый настоящий страх. Студенту показалось, что пацан хочет захлопнуть калитку, и он предусмотрительно выставил вперед ногу, обутую в тяжелый, почти солдатский башмак.

– Тормози! – угрожающе добавил Студент. – С тобой взрослые дяди разговаривают. Соблюдай правила вежливости.

– А чего вам надо-то? – угрюмо спросил мальчишка.

– Нам твой папаша нужен, который дрыхнет больше положенного, – сказал Али. – Какой же он у тебя, на хрен, бизнесмен, если спит, как лошадь? Так дела не делаются.

– Ага, ранняя пташка господа прославляет, – добавил Студент, – а поздняя... Вот черт, забыл, чего там поздняя делает!

– Неважно! – мотнул головой Али. – Сейчас мы сами эту позднюю морду поднимать будем.

Он бесцеремонно отодвинул мальчишку от калитки и вошел во двор. Студент последовал за ним. С мелодичным звоном щелкнул замок. По-хозяйски оглядывая двор, Али двинулся к дому. Сын хозяина с перекошенным от расстройства лицом семенил рядом, но Али не обращал на него никакого внимания.

Перед тем как войти в дом, Али небрежно закурил очередную сигарету и негромко сказал Студенту:

– Ты не встревай, понял? Ты нездешний и наших дел не знаешь. Стой себе как торчок и помалкивай, понял?

Тем временем мальчишка уже успел проскочить в дверь и поднять некоторый переполох. Когда Али со Студентом перешагнули через порог, их глазам предстала чудная картина.

Посредине большой светлой комнаты стояла большегрудая растрепанная женщина в дорогом пеньюаре и, уперев руки в крутые бедра, слушала какие-то бессвязные объяснения своего насмерть перепуганного отпрыска. Глаза у нее были мутные, непроснувшиеся, и едва ли она понимала хотя бы половину из того, что говорилось. Однако появление двух запыленных незнакомцев, один из которых к тому же вовсю дымил сигаретой, привело ее в чувство. Она нетерпеливо отпихнула в сторону мальчишку и грудью двинулась прямо на Али.

– Вы кто еще такие?! – воскликнула она довольно красивым, но сипловатым со сна голосом. – А ну пошли вон, пока я мужа не позвала!

Али смутно помнил, как выглядела жена Булатова, но в его представлении та все-таки была пониже ростом и не обладала столь пышными формами. Али знал, что многие женщины прибегают теперь к услугам пластических хирургов, чтобы исправить недостатки фигуры и добавить себе того, чего недодала природа, но здесь был явный перебор даже для хирургов.

– Тихо, не гони волну! – с затаенной угрозой произнес Али. – Муж твой нам ни к чему, бикса драная, а вот Булатова позови нам и побыстрее, пока я не рассердился!

Видимо, женщина не привыкла к такому обращению, потому что рот у нее раскрылся от удивления, и Али про себя отметил, что губы у нее пухлые и сочные, как переспелые ягоды.

«Жена она или не жена, а поваляться с ней на чистых простынях я бы не отказался, – алчно подумал он. – Да нет, чего там, с такой бы я и на собачьей подстилке не отказался. Жаль, времени нету».

– Ну чего ты не поняла, сучка? – ласково сказал Студент, который, видимо, испытывал схожие чувства. – Гони за Булатом, тебе сказано!

Женщина внезапно побледнела, поочередно впилась взглядом в лица Али и Студента, а потом, подхватив кружевной подол, почти бегом кинулась наверх по деревянной лестнице с резными перилами, которая шла вдоль стены. Али и Студент с удовольствием наблюдали, как колышется при ходьбе ее аппетитный зад, а когда женщина исчезла наверху за дверью, тут же начали подниматься за ней следом.

– Я же тебе сказал – хавку не раскрывать! – с досадой проговорил Али. – Куда ты полез, Студент? Слова-то какие – «сучка»... А еще образованный человек!

– Я – недоучка, Али, – напомнил Студент. – А насчет бабы, я подумал, не считается.

Али не успел сказать, что он думает насчет такой сообразительности Студента, как вдруг дверь наверху с шумом распахнулась и на балюстраду вылетел грузноватый всклокоченный мужик в трусах до колен и в распахнутом халате. В руках у него плясало двуствольное ружье с гравированной табличкой на прикладе – должно быть, подарок на день рождения.

Это был, несомненно, Булатов, но Али узнал его не без труда – за время, прошедшее с момента их последней встречи, Булатов заметно полысел и прибавил не меньше пуда веса. Щеки у него свисали, как у бульдога, живот сползал на трусы, а нос был покрыт сеточкой мелких красноватых сосудов – свидетельство неумеренной жизни.

– Всем стоять, суки! – каким-то замогильным голосом заорал Булатов и, не долго думая, выпалил из обоих стволов прямо в идущих по лестнице гостей.

На самом деле он сознательно брал прицел повыше, и оба заряда дроби пролетели над головами Али и Студента, но эффект они произвели исключительный. Оглушающий гром выстрелов и свист дробин над макушкой убедили Студента в том, что жизнь его подверглась смертельной опасности. Он инстинктивно отпрянул, оступился и полетел вниз с лестницы, лишь чудом не переломав себе кости. Скатившись до самой нижней ступеньки, он грянулся об пол и несколько мгновений лежал без движения.

Али повел себя совершенно иначе. Сощурив глаза и плевком выбросив изо рта сигарету, он метнулся вверх по лестнице, в два прыжка одолел оставшиеся ступени, рухнул под ноги Булату и, обхватив его колени, резким рывком опрокинул навзничь. Тот с диким криком припечатал затылком деревянный пол, выпустил из рук ружье и принялся извиваться всем телом, как жирная гусеница, на которую наступили каблуком. Из кармана его халата высыпались патроны в красных пластиковых гильзах.

Али мгновенно вскочил, подхватив ружье, и далее уже совершенно хладнокровно стал перезаряжать его, с большим любопытством поглядывая на корчащегося у его ног Булата.

В дверь просунула нос неприбранная большегрудая красавица, ахнула и снова спряталась. Али щелкнул стволами ружья, деликатно ткнул хозяина дома носком ботинка и сказал:

– Слышь, Булат, хорош придуриваться! Несолидно. В людей из обоих стволов палишь, а сам стонешь, что задницу зашиб. А если я тебя вот так, дробью?

Он наставил ружье прямо в лоб Булату. Тот моментально прекратил стонать и извиваться, сел и запахнул на груди халат.

– У тебя что, критические дни – ты на своих с волыной кидаешься? – добродушно спросил Али.

Булат поднял глаза, враждебным взглядом изучил загорелую физиономию гостя.

– Ружье убери! – хмуро буркнул он. – С ним, знаешь, шутки плохие!

– А пять минут назад где ты был? – удивился Али. – Когда какой-то козел нам чуть мозги не повышибал?

– Ладно, – сказал Булатов. – Я у себя дома. А вот вас я что-то не припоминаю...

– В самом деле? – Али оглянулся и с ружьем в руках присел на корточки возле хозяина. – А Максима ты тоже не помнишь? И как мы два года назад к тебе приходили – тоже забыл?

– А-а, – словно прозревая, сказал Булатов. – Теперь понял. А я думаю, откуда мне твоя ряшка знакома? У тебя Али кликуха, верно? А сразу не узнал – столько времени прошло!

– Да сколько его прошло-то! – пренебрежительно ответил Али. – А вот ты на самом деле изменился. Разжирел, как боров. Жизнь удалась, что ли?

– Врагу такой жизни не пожелаю, – мрачно сказал Булат и кряхтя поднялся, цепляясь за перила. – Вчера на фуршете был... Симпозиум, типа диалог бизнеса с властью... Диалог говенный получился, зато нарезались в умат! А тут ты с утра... И эта еще мадам залетает – там бандиты!.. Ясно, у меня крыша поехала...

– У тебя вроде жена худенькая была, – не удержался Али.

– Да какая она жена! – поморщился Булатов. – Гувернантка у пацанов. Английский знает...

– Она и еще кое-что знает, похоже, – плотоядно улыбаясь, сказал Али. – Сиськи-то у нее будь здоров! Век бы держался! – захохотав, он подмигнул хозяину.

– Ну ты это... – недовольно пробормотал Булатов. – Ты, как это говорится... Не акцентируй! Жена у меня прихварывает. Я ее в санаторий отправил. Два дня только, как отправил.

– И уже соскучился, – снова засмеялся Али. – Ну ладно, это не мое дело. Ты только успокой эту свою дуру, а то она сгоряча додумается в ментовку позвонить.

– Не позвонит, – прокряхтел Булатов. – Я все телефоны отключил и спрятал. Достали уже. Хотел хоть денек спокойно пожить.

– Что так? А бизнес? – спросил Али.

– А ты думаешь, у деловых людей выходных не бывает? – с досадой поинтересовался Булатов. – Сегодня же воскресенье!

– Твою мать! Правда, что ли? – удивился Али. – А мы вообще за временем не следим. От самой Вологды гнали почти без остановок.

Булатов из-под насупленных бровей посмотрел на него.

– А чего прикатил-то? – осторожно спросил он. – Я думал, ты решил больше не появляться на родине-то...

– С чего это? – притворно удивился Али. – Как говорится, где родился, там и пригодился.

– Да это не про тебя вроде, – заметил Булатов. – У тебя вроде здесь ни родных, ни дома не осталось.

– Да уж, хором с гувернантками не завел, – подмигнул Али. – Но это неважно. Есть тут у меня кое-какие делишки. Но ты должен мне помочь.

Булатов отвел глаза, потер обвислые щеки.

– Ты меня пойми, Али, – сказал он. – Кое-что изменилось. Я теперь на виду. И менты у нас теперь не такие лохи, как раньше. Я в такие игры больше не играю. Да и Максим, я слышал, дуба дал – это правда?

Али с язвительной насмешкой посмотрел на него, медленно поднял ружье и приставил стволы к волосатому животу Булата.

– Хочешь сказать, что без Максима ты меня не уважаешь? – холодно спросил он. – Вот это ты зря. Я человек серьезный. И хочу, чтобы меня принимали всерьез. Мне плевать, в какие ты теперь игры играешь. Я хорошо помню, в какие игры ты играл два года назад, и если ты мечтаешь стукнуть про меня своим уважаемым ментам, то выбрось это из головы, потому что по всем понятиям ты – соучастник. Член организованной преступной группировки. Уж я постараюсь, чтобы менты про этот факт узнали в первую очередь.

– За кого ты меня принимаешь? – оскорбился Булатов, осторожно двумя пальцами отводя дуло ружья в сторону. – Я на корешей сроду не стучал. Только... Я не понял, при чем тут соучастник?

– Все ты понял, – сказал Али и опустил ружье. – В прошлый раз ты Максиму дядю Федора нашел. А теперь ты мне должен найти такого же человека. Хотим с братвой по лесу прогуляться, да боимся – заблудимся.

На жирное лицо Булатова упала тень.

– Дядя Федор... – мрачно сказал он. – Дядю Федора с тех пор никто не видел. Скажите спасибо, что у него ни родных, ни друзей не было. Никто его искать не хотел. А то бы такие возникли вопросы...

– Так не возникли же! – возразил Али. – Никто же не знал, с кем он ушел! Вот и сейчас так же сделай. Найди человека, скажи, что хорошо ему заплатишь...

– А мне кто заплатит? – спросил Булатов. – Я за так рисковать не хочу. Второго дяди Федора нету. Если на меня выйдут...

– Не парься. Тебя тоже не обидим, – сказал Али.

Булатов окинул его критическим взором.

– Не похоже, чтобы ты при башлях был, – сказал он.

– Не был, так буду, – многообещающе заявил Али. – И еще – пока ты человека ищешь, мы у тебя перекантуемся. И тачка пусть здесь постоит. Нехорошо, если кто-нибудь обратит на нее внимание.

Булатов хотел что-то возразить, но в этот момент на балюстраду, прихрамывая, выбрался Студент. Лицо его было мрачно, на правой скуле темнел свежий синяк. Он с неприкрытой злобой посмотрел на хозяина дома и уже открыл было рот, чтобы высказать все, что он думает, но Али опередил его. Точно указкой ткнув ружьем в сторону Булата, он многозначительно произнес:

– Я велел тебе заткнуться, Студент, – опять забыл? Все в порядке. Но если наш друган вдруг решит нас кинуть, тогда каждый получит слово, это я вам обоим обещаю!

Загрузка...