Анти-Горбачев

Глава 27. Женева

Женева

Конец мая в этом швейцарском городе выдался жарким и безветренным. Многочисленные туристы фланировали по набережной Женевского озера, 150-метровый фонтан исправно бил в небеса, цветочные часы регулярно обновлялись и улучшались. Возле входа на территорию ЮНЕСКО неравнодушные швайцарцы и швейцарки водрузили монумент в память о жертвах противопехотных мин — стул в масштабе 10:1 с одной отломанной ножкой.

Именно в этой расслабляющей курортной атмосфере и начались переговоры двух главных ядерных стран, СССР и США. Швейцарские власти предоставили для них бывшее здание Лиги Наций (был такой предшественник ООН, почивший в бозе с началом Второй мировой войны) — необъятных размеров здание в парке Ариана, совсем недалеко от центра города. Делегации согласовали здание Е этого комплекса, а конкретно конференц-зал за номером 11, а так-то их 34 штуки было, таких залов.

От СССР приехала большая группа товарищей из МИДа и Минобороны, разбавленная, как это обычно водилось, изрядной долей сотрудников с Лубянки. Руководил всем этим коллективом свеженазначенный замминистра иностранных дел Юлий Михайлович Воронцов, потомственный дипломат. Его отец был военно-морским атташе в Берлине вплоть до 22 июня, а затем он вместе с сыном и женой вернулся на родину через Швецию. Сам же Юлий по окончании МГИМО где только не трудился, от Индии до Франции, поучаствовал между делом в двух подобных конференциях — так что его назначение было понятно и оправдано.

От Америки же руководство осуществлял Уэнди Шерман, заместитель Шульца по работе со странами Варшавского договора. Ничем не примечательная личность. Сразу же после начала переговоров возник один дипломатический казус.

— Вы должны передать американской стороне полный список развёрнутых и неразвёрнутых ракет среднего радиуса действия, — потребовал Шерман, — без этого переговоры прервутся, не начавшись.

— А вы? — задал ответный вопрос Воронцов.

— Безусловно, мы тоже сделаем это, но только в ответ на ваш список, — отрезал Шерман.

Советская делегация взяла тайм-аут на обсуждение.

— Это же откровенное разглашение государственной тайны, — прямо сказал один из офицеров Минобороны, — передача, а равно похищение сведений, составляющих гостайну с целью передачи её иностранному государству. Статья 65 УК, от 7 лет и вплоть до высшей меры наказания.

— Да, я в курсе, — отозвался Воронцов, — но здесь же особый случай… нас уполномочили на такую передачу.

— И документ есть об этих полномочиях? — справился товарищ из МИДа.

Воронцов порылся в своей папочке и выудил сиротливый листочек с подписью Громыко. Народ вчитался в строки.

— Позвольте, — сказал в итоге товарищ в штатском, — здесь нет ничего об освобождении от уголовной ответственности.

— Об этом мне было сказано устно, — заметил Воронцов.

— Слова к делу не пришьёшь, — заметил военный, начавший этот разговор, — доказывай потом товарищу прокурору, что ты не предатель.

— Так что будем делать, товарищи? — растерянно спросил Воронцов.

— Есть предложение, — выдвинулся из задних рядов молодой сотрудник МИДа, — а что если предложить это сделать американской стороне? Всё равно же они знают все местоположения наших ракет. А мы в ответ им предоставим точки, где их ракеты стоят… таким образом государственная тайна останется при нас и вопрос будет исчерпан…

Делегация сдержанно загудела, а общее мнение выразил Воронцов:

— Хорошее предложение, наверно так и поступим. А как вас зовут, молодой человек?

— Сергеем, — покраснел тот, — а если точнее, то Сергеем Викторовичем Лавровым.

— Вы же, кажется, к ООН были прикомандированы?

— Да, до прошлого месяца, сейчас назначен заместителем начальника управления по экономическим организациям.

Обмен документами по размещению ракет прошёл по предложенной Лавровым схеме — всё там оказалось изумительно точно с обеих сторон. За исключением совсем мелких деталей, на которые стороны предпочли закрыть глаза. Что именно относить к средней дальности, особых дискуссий не вызвало — от 500 до 5000 километров. Но далее начался утомительный торг по вопросу, какую номенклатуру включать в договор и что оставить за скобками.

— Вы же сами понимаете, господин Шерман, — говорил Воронцов, — что общее число ракет средней дальности у нас примерно одинаково, однако если сделать разбивку по средствам доставки, то обнаружатся серьёзные перекосы. У нас больше половины таких ракет наземного базирования, у вас же эта половина приходится на морские средства доставки — надводные корабли и подводные лодки. Таким образом, если мы ограничимся только наземными единицами, то в результате сокращения у вас останется в полтора раза больше ракет средней дальности.

Шерман всё понимал, но у него были инструкции из Белого дома. Он и следовал этим инструкциям — сокращаем только то, что на земле, воду и воздух не трогаем.

— Не знаю, что тут ещё можно предпринять, — говорил Воронцов во время очередного перекура, — глухая стена какая-то. Непрошибаемая.

Тут все с надеждой посмотрели на молодого Лаврова — один раз выручил, может и здесь чем-то поможет. Лавров покрутил головой направо-налево, ослабил узел галстука и выдал следующее.

— Можно же наши Пионеры на баржи погрузить, — сказал он, — не все, а часть хотя бы. Или на сухогрузы и пустить их плавать в Каспийское море. Таким образом мы выведем их из-под ограничений.

— Гм… — выразил общее мнение Воронцов, — мысль интересная, но требует серьёзной технической доработки — просто так эти Пионеры на баржу на поставишь, нужны крепления, состыковки… да и замерзает Каспийское море зимой, не каждый год, но бывает такое.

— Юлий Михайлович, — встрял один из дипломатов, — Каспийское море замерзает только в северной части, километров 100 вокруг Астрахани, остальная часть всегда свободная.

— Спасибо, — поблагодарил его Воронцов, — других предложений не последует?

Все опять с надеждой посмотрели на Лаврова и тот не подкачал:

— Можно еще объявить зону в 5 тысяч километров вокруг наших столиц запретной для захода подводных лодок и залёта стратегических бомбардировщиков. Тогда большой смысл размещения этих ракет на воде и в воздухе пропадёт.

— Попробуем закинуть такую мысль, — с натугой согласился Воронцов, — но не уверен, что американцы на это пойдут.

— Во всяком случае мы попытаемся, — резюмировал разговор товарищ в штатском.

----

По итогам первого раунда переговоров стороны договорились продолжать договариваться, следующая встреча была назначена через месяц в той же Женеве. А следом в том же здании Е Дворца наций стартовали переговоры противоборствующих сторон в афганском конфликте. Бабрак Кармаль благополучно был убран с поста председателя и нашёл себе убежище в одном тёплом месте Краснодарского края. А его место занял заслуженный деятель НДПА товарищ Наджибулла, он и возглавил правительственную делегацию в Женеве.

С другой же стороны имело место целых четыре сопредседателя — кроме всем известных Ахмад Шаха и Хекматияра (исламская партия) место себе вытребовали Раббани (исламское общество) и Расул (исламский союз). Все они были оппозицией ещё при Дауде, причём каждый альянс тянул одеяло на себя и хотел заполучить единоличную власть. Но ввод советских войск сплотил эту неоднородную толпу в единую массу — они тесно сотрудничали в противоборстве СССР.

Сейчас же, когда на горизонте замаячил вывод советских войск, внутриусобные разногласия у них вновь накалились до предела — единого лидера они таки не сумели сформировать. На этом и собирался сыграть товарищ Наджибулла.

— Итак, коллеги, — начал он вступительную речь, — мы собрались здесь затем, чтобы выработать единую стратегию развития нашей родины на ближайшую и отдалённую перспективу.

Договорить он не успел, как поднялся дикий ор — одновременно кричали все четыре сопредседателя, а кратким содержанием их ора были обвинения Наджибуллы в продаже родины иностранным организациям и отдельным лицам. Через полчаса обмена язвительными репликами Наджибулла всё же сумел заинтересоваться всех остальных.

— Минуту внимания, — сказал он, — поскольку я так понимаю, что наши переговоры могут продлиться очень долго, предлагаю на этот период взять паузу в боевых действиях… НДПА со своей стороны торжественно обещает не проводить никаких военных операций и не открывать огонь в течение… ну допустим в течение одного календарного месяца. Предлагаю всем присоединиться.

Оппозиционеры уже устали кричать, поэтому предложение прошло на ура — ни одного голоса против.

— Предлагаю также в течение этого месяца обменяться пленными в формате «всех на всех», — быстро добавил Наджибулла, — а также вернуть на места постоянного проживания жителей, которые покинули их по разным причинам.

Формат «все на все» вызвал бурную реакцию — не меньше часа шло выяснение, сколько же именно и у кого имеется пленных, и не прогадают ли они, согласившись на это. Никто толком не знал про это, поэтому стороны согласились прервать заседание на сутки с тем, чтобы уточнить цифры.

— Уффф, — сказал в кулуарах Наджибулла своему заместителю, — кажется началось всё неплохо…

— Согласен, — ответил тот, — теперь главное, чтобы они не начали требовать выдачи военных преступников… ну то есть тех, кто по их мнению преступники — на это мы вряд ли сможем пойти.

И снова футбол

В начале июня советская сборная должна была провести отборочный матч к чемпионату мира с командой Дании. Планировалось это провести в Лужниках, и Романов изъявил желание посетить этот матч. Вместе с ним решили сходить Щербицкий и Патиашвили, заядлые футбольные болельщики. Перед началом Романов посетил раздевалку нашей сборной, чтобы произнести пару слов поддержки. Лица у наших футболистов, равно как и у тренера Малофеева были хмурые — они словно предчувствовали, что ничем хорошим сегодняшний футбол для них не закончится, уж слишком хороши были датчане, Лаудруп с Элькьяером только чего стоили.