Античные битвы. Том II

Глава 30 Диадохи и битва при Ипсе 301 год д. н. э

Войны диадохов, вне всякого сомнения, один из самых ярких и захватывающих эпизодов в истории человечества. Говорить мы о нем, конечно же, не будем.

Нет, ну серьезно, это нужно трилогию писать, если по уму, а лучше больше. Только тех персонажей, которые присутствовали в повествовании достаточно долго для того шоб их не только поубивало но они успели кое-кого прирезать — десятка два. А всяких эпизодических персонажей, сотни. И, в отличии от Игры Престолов, тут померли все. Это же история, наука о мертвых людях.

Ну например. Клит Белый. Помните, я говорил про одного Клита, который спас Александра при Гранике, и стал ему близким другом? Так, вот я запарился и совсем о нем забыл. То был Клит Черный, и он слишком много на себя брал. Еще после осады Тира говорил Александру, что солдаты устали, что пора домой. А в Согдиане Клит с Александром прибухнул и высказал Макендонскому вообще всю правду. В Коране написано — самый великий джихад, сказать правду султану. Ну вот, Клит редкий человек, который такое сделал, отчего немедленно принял… Кхм… Короче, умер. Александр выхватил у одного из гвардейцев сариссу (так в источниках) и метнул (!) её в Клита. Удачно попал, наповал сразу. Надо сказать что Александр якобы немедленно раскаялся, и даже пытался сам на это же копье насадиться, но ему не дали. Александр погрустил, а Клита похоронили.

Впрочем, почти сразу после этого был вскрыт заговор — по старой македонской традиции несколько обиженных Александром македонцев хотели его убить (кровная месть, все же горцы, все дела) но времечко было уже другое, вокруг не родные горы Македонии а полно персов. Короче, гордых горцев сдали. И казнили. А к отцу заговорщика отправили убийцу (успешно). Все прям как в цивилизованном обществе. Короче, толком погрустить Александру не дали.

Так вот, с тем Клитом разобрались. Теперь вернемся к этому. Этот Клит, не иначе как для контраста, назван Белым. Он тоже выходец из богатой и уважаемый семьи (высшая степень финансовой грамотности — родиться в правильной семье, я вам как историк-любитель говорю) поэтому автоматически числится в друзьях царя. Сражается честно, ведет себя прилично, дослужился до комэска — на самом деле близкая дружина Александра Великого просто кузница кадров. Военачальники, сатрапы, да вообще все важные посты занимают именно «друзья царя». И никто по этому поводу не бухтит. Так вот, Клит Белый, так получилось, вернулся в Македонию с ветеранами, и в нагрузку получил задание от Александра — собрать и даже частично построить флот. Возможно, против Карфагена. В принципе он с этим удачно справился. Клит находится в Киликии, дело ясное, что он тут не один, к нему (или наоборот он к нему) приставлен Кратер, тоже человек из очень уважаемой македонской семьи. И тут Александр, в 323-м до нашей эры умирает и все покатилось по наклонной…

Как вы понимаете, вдруг резко становится как-то не до Карфагена.

Греки поднимают восстание. Антипатр, наместник Македонии, заперт и осажден в крепости Ламия. Кратер берет ветеранов, наемников и приблудившихся, и двигает на помощь Антипатру. Клит ударными темпами приводит свежепостроенный флот в порядок и тоже плывет в Элладу.

Почему они разделились не вполне ясно. С военной точки зрения это неправильно, видимо тут замешана политика. Но не будем в этом ковыряться.

Клит сталкивается на море с тайно построенным Афинским флотом и… Топит его. Дважды.

«Клит командовал македонским флотом, который насчитывал 240 кораблей. Вступив в бой с афинским адмиралом Эветионом, он победил его в двух морских сражениях и уничтожил большое количество кораблей противника вблизи островов, которые называются Эхинады». — Диодор Сицилийский.

Ренессанс Афин как морской державы не случился. Фактически, после этого Афины навсегда сходят со сцены истории как значимый игрок.

Впрочем, веселье происходит не только на море — Кратер например, вообще умер. И не он один. Пердикка, один из самых уважаемых военачальников Александра Великого, внимательно послушал своих приближенных и понял, что именно он наследник Александра. Впрочем, многие другие с этим не согласились. Пердикка начал было войну, для собирания земель Персидских, но помер от переизбытка кинжалов в организме.

Говорят, неприятный был человек.

Одним из заговорщиков, подрезавших Пердикку, был некий Селевк, обратите на него внимание.

После смерти Пердикки происходит раздел честно отнятого — Клиту достается Лидия. Очень богатая провинция, бывшее царство царя Креза, место еще недавно восхищавшее греков бесконечными богатствами. Селевку, кстати, тоже кое-что перепало — убивать тиранов выгодно.

Посмотрите на карту, сколько же тут имен — все эти имена людей прославленных, ярких, умных, мужественных и мудрых.

Только неясно, кто тут самый умный. Антигон Одноглазый, например, считал, что он. Короче, помер Полиперхонт, технический регент при малолетнем сыне Александра, и Антигон увидел в этом шанс.

Помните, я предупреждал про количество действующих персонажей? Ну вот. началось. Суть в том, что Антигону было мало Фригии, и он хотел захапать Грецию и Македонию. Да и вообще всего ему хотелось, и побольше. И так случилось, что ближе всего к нему была Лидия.

Клит укрепил города и крепости, а сам вышел в море. Где уничтожил флот Антигона Одноглазого. Опять по Диадору:

«Морское сражение произошло недалеко от Византия, в котором Клит победил, потопив семнадцать кораблей противника и захватив не менее чем сорок вместе с экипажами, а остальные бежали в гавани Халкедона»

Но с Антигоном воевать — дело рискованное. Клит расслабился слегка, и очень зря. Антигон примчался и все исправил. Как именно он расправился с флотом, мы знаем из «Стратегем» у писателя Полиэна. Полиэн, во-первых, жил через полтысячи лет после этих событий, во-вторых он написал 900 стратегем как примеры военных хитростей, и из того, что мы можем сверить по пересекающимся источникам, довольно сильно подбивал ситуации под свои нужды. Но увы, другого источника у меня для вас нет, так что читаем:

«Антигон, будучи совершенно равнодушен к потере, понесенной его флотом, велел остававшимся шестидесяти кораблям снова приготовиться ночью к бою, посадив на них храбрейших из своих телохранителей и угрожая смертью всякому, кто не примет участия в сражении. Вместе с тем он послал приказание в близ лежавший союзный город — Византию, чтобы для пособия флоту щитоносцы и легко-вооруженные воины с тысячью стрельцами изготовились к рассвету бросать с берега копья и стрелы на неприятельские корабли».

Антигон якобы умудрился расставить войска и перегруппировать войска всего за одну ночь. И уже утром, нежрамши, не спамши, кинул своих людей в бой.

«С появлением зари, копья и стрелы градом посыпались с берега на неприятелей, из коих некоторые еще спали, а прочие только что просыпались, и потому легко были поражаемы. Тут одни из них начали отвязывать скорее корабельные канаты, другие поднимать к верху лестницы, иные вытаскивать якоря, словом у них произошло общее смятение, сопровождаемое криком. Тогда Антигон велел шестидесяти своим кораблям подойти как можно ближе к неприятельским и сделать на них решительное нападение. Таким образом побежденные, поражая врагов с берега стрелами и копьями и тесня их с моря, одержали верх над победителями.»

Вот такая история у Клита Белого. А было их, таких историй минимум пара десятков. И это далеко не самая насыщенная.

Увы, но несмотря на яркий и интересный период эллинистических государств, честно говоря, внятно и понятно рассказать о них, пока затруднительно. Тем более, о сражениях. А жаль, есть там интересное — Бактрия, например, пол Индии в какой-то момент захапала. Ждем, надеемся верим — может лежит и ждет нас сохранившийся труд не ангажированного филистимлянина, который спокойно и без суеты, отстраненно и профессионально, описал происходящее. Ну а пока, остается надеяться что источники врут не так сильно, как мне кажется.

Тем не менее, закрыть историю Древней Греции вообще, и Диадохов в частности, вот так, на смерти Александра, мне не позволяет совесть. Поэтому все же, давайте посмотрим на одну из важнейших битв диадохов.

Битва при Ипсе, 301 год до нашей эры.

Предысторию битвы нужно рассказывать учитывая множество вещей, особенно напирая на модную ныне (и потому я тоже ткое люблю) социологию и экономику, но для разнообразия я подвинусь и дам слово Плутарху. Он весьма краток. Но и говорит красиво:

Плутарх, Деметрий: «Тогда народ впервые провозгласил Антигона и Деметрия царями. Отца друзья увенчали диадемой немедленно, а сыну Антигон отправил венец вместе с посланием, в котором называл Деметрия царем. Тогда Египет поднес царский титул Птолемею, — чтобы никто не подумал, будто побежденные лишились мужества и впали в отчаяние, — а дух соперничества заставил последовать этому примеру и остальных преемников Александра. Стал носить диадему Лисимах, надевал ее теперь при встречах с греками Селевк, который, ведя дела с варварами, и прежде именовал себя царским титулом. И лишь Кассандр, хотя все прочие и в письмах и в беседах величали его царем, сам писал свои письма точно так же, как и прежде. Антигону было уже без малого восемьдесят, но не столько годы, сколько тяжесть грузного тела, непомерно обременявшая носильщиков, уже не позволяла ему исполнять обязанности полководца, а потому впредь он пользовался службою сына, который с блеском распоряжался самыми важными и трудными делами благодаря своему опыту и удаче. Все цари заключили союз против Антигона и сплотили свои силы воедино. Деметрий покинул Грецию, соединился с отцом и, видя, что Антигон готовится к войне с таким честолюбивым рвением, какого трудно было ожидать в его годы, сам ощутил новый прилив мужества и бодрости. Между тем представляется вероятным, что если бы Антигон пошел хоть на малые уступки и несколько утешил свое непомерное властолюбие, он до конца удержал бы главенство среди царей и передал его сыну. Однако, суровый и спесивый от природы, столь же резкий в речах, как и в поступках, он раздражал и восстанавливал против себя многих молодых и могущественных соперников.»

Силы сторон.

Итак, с одной стороны у нас Антигон Одноглазый, который нагнул к этому времени многих, а кого не нагнул, того как минимум вилкой в глаз ткнул. И до того это у него ловко получается, что против него выступили практически все, кто еще остался в живых. Кроме Птолемея из Египта. Птолемей, якобы, был обманут коварными засланцами, которые ввели его в заблуждение. Птомелею сказали, что битва уже была, он не успел, Антигон победил. Бедный, наивный Птолемей поверил и увел войско в Египет.

Удивительное дело, как трупик Александра своровать — так Птолемея наивным не назовешь, как Антигону генеральное сражение дать — так во всякую дичь верит. Но хрен с ним, с Птолемеем. Даже без него диадохи выставили, если верить источникам:

40 тыс. тяжёлой пехоты,

20 тыс. лёгкой пехоты,

12 тыс. персидской кавалерии,

3 тыс. тяжёлой кавалерии,

480 слонов, (или 400)

100 колесниц (ясное дело, серпоносных)

Но и Антигон не подкачал. За царя батюшку вытужила земля азиатская:

45 тыс. тяжёлой пехоты,

25 тыс. лёгкой пехоты,

10 тыс. кавалерии,

75 слонов

Что можно сказать о этих цифрах? С одной стороны, они явно завышенные. С такими цифрами в армии Фридрих Великий в Семилетнюю войну бы сам до Персии дошел. Нет, без шуток, до Французской Революции и поголовной военной обязанности, вытужить на поле боя многие десятки тысяч солдат — в высшей степени трудновыполнимая задача.

Конечно, историки древности любят накинуть себе в армию сотню-другую тысяч, чтобы потомки понимали, что мы тут не в бирюльки играем и уважение имели. Но на самом деле — скорее всего надо на сто делить.

С другой стороны, еще сравнительно недавно источники рассказывали о миллионе персов в битве при Гавгамелах. Может ли это значить, что в битве при Ипсе сошлись считанные тысячи?

Наверное, все же нет. Битва при Ипсе считается одним из самых грандиозных сражений всей эллинистической истории, и тому есть многочисленные подтверждения.

К тому же, вполне возможно диадохи таки докатились до военкоматов и военной повинности — по крайней мере, сильная просадка качества солдат на лицо. Тоже косвенно конечно, но прослеживается в тенденции резко увеличивающаяся роль кавалерии, а фаланга все чаще терпит поражение в различных ситуациях.

Серпоносные колесницы у нас, как водится, весьма призрачные. На параде перед битвой они есть — источники их фиксируют — в ходе битвы о них хоть бы одно упоминание.

Слоны у нас не такие мерцающие как колесницы, но тоже какие-то мутные.

Все 400 (или 480, или 500) слонов — вклад Селевка в общее дело. В зарубежной историографии укоренилось обозначение «корпус слонов». Слонячий корпус достался Селевку от индийского правителя Чандрагупты. Произошло это (возможно, но не точно) в 302 г. — тогда между ними был заключен мирный договор. В честь чего договор — тоже загадочно. Об открытой войне между Селевком и Чандрагуптой упоминает только Аппиан (App. Syr. 55). Относительно того, была ли война на самом деле, кто ее начал и чем она закончилась, то же согласия нет. Короче, якобы по договору с индийцами Селевк уступил Чандрагупте бывшие македонские владения за Индом, выдал за него свою дочь, а взамен стал хозяином огромного слонового корпуса.

Причем в корпусе не только 500 слонов, но и 20 000 легких пехотинцев. Как я уже упоминал — слоны не могут действовать одни, ибо малоподвижны. Их всегда прикрывает либо конница, либо пехота. Но 20 000 рыл, даже для целых 500 слонов, многовато.

Несмотря на то, что (опять же, если верить источникам) в битве слоны приняли живейшее участие, потом они попросту исчезают со стратегической карты. Вот такой вот баг.

Единственный эпизод со слонами времен кампании против Деметрия (285 г. до н. э.) приводит Полиэн в «Стратегемах»: там упомянуты восемь слонов (Pol. IX. 3). Возможно, слоны участвовали в битве между Селевком и Лисимахом при Курупедии (281 г. до н. э.) но подтверждений тому нет. Когда в 277 г. до н. э. сын и преемник Селевка Антиох I столкнулся с угрозой вторжения галлов, ему пришлось срочно запрашивать подкрепление у бактрийского сатрапа, и тот отправил ему ажно двадцать слонов. Из которых, кстати, до битвы дожило только шестнадцать. Логично предположить, что уже тогда собственных слонов у Антиоха не оставалось. Бесследное исчезновение такого количества животных историки объясняют по-разному. Так, по мнению Г. Скалларда, слоны Селевка были потеряны (и частично перебиты) во время одного из мятежей, начавшихся после гибели Селевка в 281 г. до н. э., когда бунтовщики захватили слоновник в Апамее. Израильский историк Б. Бар-Кохба объясняет ликвидацию корпуса естественными причинами: слоны просто вымерли от старости. Чандрагупта предоставил Селевку уже взрослых, обученных животных (к тому же, похоже, одних самцов), минимальный «призывной возраст» которых составляет 12 лет, а в неволе они живут не больше тридцати из отведенных природой шестидесяти. Увы, но тяготы войны даются слоникам не легче, чем людям. Надо полагать, историк делает скидку и на сложный для индийских слонов климат Малой Азии. О том, что пойманные слоны редко переживали сорокалетний рубеж, пишет и признанный авторитет Д. Кинстлер. Поскольку в битве при Ипсе и «слоновую победу» Антиоха I над галлами разделяет почти четверть века, это объяснение выглядит вполне убедительным. Так или иначе, следующим царям династии Селевкидов пришлось создавать свои слоновые корпуса с нуля.

У. Тарн, историк уважаемый и авторитетный, считает, что слонов не могло быть более 150. Но даже при этом, это все еще наиболее крупный парк слонов из всех известных по истории средиземноморья.

Ах, да, самое главное. После битвы при Ипсе, и до самого нового времени, несмотря на то, что мы знаем сотни, если не тысячи, примеров применения слонов в бою, нигде и никогда их не использовали именно как крупное отдельное соединение. Слонов всегда расставляли в порядках армии, и старались привинтить к ним на спину сначала метателей дротиков и лучников, потом баллисты, и, наконец, пушки. Как я уже говорил, если вынести за рамки истории о диадохах, слоны не выглядят именно ударной силой. В одном из эпизодов войны Диадохов Антигон даже посылает слонов разрушить стены города — но за исключением этого эпизода, слоны всегда скорее стрелковая платформа, которая изредка может и задавить случайно подвернувшегося, Регулярно боксировать с другими слонами, людьми, и тем более стенами городов, слоны могли только под управлением диадохов.

Если верить источникам, конечно же.

Ход битвы.

В википедии ход сражения описан маленьким абзацем из семи строк. Против обычного, по сути тут нечего добавить — кроме некоторых красивостей, источники почти ничего не рассказывают по существу.

Ниже простая и понятная схемка, которая все объясняет.

Как ни странно, несмотря на довольно внятное описание битвы в источниках, оно вызывает слишком много вопросов. И почти все вопросы будут сняты, если допустить, что в бою действительно участвовали десятки тысяч человек и тысячи всадников. Это был почти неуправляемый хаос, очень похожий на аналогичные сражения средневековья.

Сын Антигона, Деметрий, одержал победу на одном фланге, но увлекся преследованием и оказался отрезан от своих сил слонами Селевка. Судя по местности, на которой происходила битва, для того чтобы надежно перекрыть путь коннице Деметрия потребовалось бы как минимум 300 слонов. К тому же, источники упоминают что конница Деметрия была обучена борьбе со слонами. И тем не менее…

Пока Деметрий побеждал, Антигон терпел. Считается, что его фаланга была зажата слонами и легкими пехотинцами. После нескольких часов непрерывного обстрела, часть солдат Антигона бежала, часть сдалась, некоторые перешли на сторону его врагов.

Больше всего в описании битвы у источников уделено времени чисто художественным моментам, описывающим Антигона и его действия.

Надо сказать источники и до этого не обходят Антигона вниманием:

Плутарх, «Сравнительные жизнеописания, Александр»: «…Этот Антигон проявил себя замечательным воином. Когда он был еще юношей и находился в войсках Филиппа, осаждавших Перинф, ему в глаз попала стрела из катапульты, но он не позволил вынуть стрелу и не покинул строя до тех пор, пока враги не были оттеснены и заперты в стенах города.»

Полиен, «Стратегемы», 4.6.3: «Антигон, осаждая Мегары, привел слонов. Мегарцы, поймав домашних свиней и обмазав их жидкой смолой, подожгли и отпустили. Они же, пронзительно визжа, поскольку были палимы огнем, стремглав пустились на слонов. Последние, раздразненные и придя в замешательство, один за другим обратились в бегство. Антигон впредь велел индийцам кормить свиней вместе со слонами, что бы животные приучились переносить их вид и крик.»

Антигон умен, проницателен и он, несомненно злодей. Но в битве при Ипсе, где Антигон погиб, начинается прям документальная хроника на телефон:

«Когда пехота уже выстроилась к бою, Антигон, выходя из палатки, споткнулся, упал ничком и сильно расшибся. Поднявшись на ноги, он простер руки к небесам и просил у богов либо победы, либо внезапной и безболезненной смерти до поражения. Завязался бой, и Деметрий во главе многочисленной и отборной конницы ударил на Антиоха, сына Селевка. Он сражался великолепно и обратил неприятеля в бегство, однако слишком увлекся преследованием и неуместное это честолюбие сгубило победу, ибо и сам Деметрий, возвратившись, уже не смог соединиться с пехотой — путь ему тем временем успели загородить вражеские слоны, — и фаланга осталась без прикрытия, что, разумеется, не укрылось от взора Селевка, который, однако, не напал на пехотинцев, а только теснил их, грозя нападением и как бы призывая перейти на его сторону. Так оно и вышло: значительная часть фаланги откололась и сдалась, остальные пустились бежать. Теперь враги тучей устремились на Антигона, и кто-то из приближенных воскликнул: „Царь, они метят в тебя!“ — „Какая же еще может быть у них цель? — возразил Антигон. — Но Деметрий подоспеет на выручку“. Эту надежду он сохранил до конца и всё озирался, ища глазами сына, пока не пал, пронзенный сразу несколькими, пущенными в него копьями.» Плутарх, Деметрий.

Потеряв батю и армию, Деметрий сохранил около десяти тысяч солдат и Македонию. Где успешно основал новую династию.

А Селевк поссорился с Птолемеем. Да и со всеми остальными тоже. Ивойны диадохов продолжились.

Так, самое важное. Всякие там Тотал Вары, это игра про закрашивание карты. Мы такое любим. Поэтому, немедленно демонстрирую — карта перед битвой при Ипсе:

Карта после:

Среди кавалерийских командиров Деметрия был один юноша, которому бы в школе учиться. Но он не только умело командовал своим отрядом в битве при Ипсе, но и проявлял чудеса храбрости и искусности в бою, первым обратив своих врагов в бегство.

Его звали Пирр. Будущий великий враг города Рима. И первым, кто падет перед ним. Это могло бы стать предупреждением…

Но обернутые в свои интриги и проблемы диадохи лишь глубже и глубже погружаются в междоусобицу, и останутся погруженными в них поколениями, до тех пор, пока железные легионы республики не сотрут их с карты.