Апсны абукет

7500 за гражданство

Тем же невеселым поездом мы вернулись в Тбилиси во второй раз. Пора было решаться. Коробки, забившие квартиру Жоры, выдавливали нас просто физически. Пора…

Над вялым городом висела жара с характерной только для Тбилиси смесью автомобильной гари, сероводорода, который выносит вентиляция из метро, и ветра с ближайших гор, где уже выгоревшие травы источают терпкую горечь. Приметы войны заметны были повсюду: электричка, за пару минут набитая людьми, простояла без движения под солнцем около часа… тачки грузчиков, которыми работали местные курды, стали гораздо больше… люди выглядели непривычно хмуро.

Дом, где жил Жора, стоял прямо напротив яркого, пестро отделанного мозаикой Церетели дома, когда-то — Дом политпросвещения. Сейчас во втором этаже здания слева расположилось консульство Российской Федерации, справа — консульство Израиля. Найти российское консульство было очень легко, по огромной очереди в несколько сот человек.

Разузнав в консульстве, что необходимо, чтобы получить российское гражданство, мы пришли в уныние: нужно было ехать назад в Сухуми и по полной форме выписаться в ЖКО. Требовалось также отказаться от грузинского гражданства, но это нас уже не смущало. Вряд ли в Сухуми работало домоуправление, вряд ли оно вообще уцелело — но это в консульстве РФ никого не интересовало.

Пришлось идти привычными с советских времен обходными путями…

Сначала — в домоуправление, обслуживавшее ул. Плеханова, на которой находился дом Жоры. Домоуправ посетовал, мол, с кем же они останутся тут жить, если все такие, как мы, уедут, и сказал, что нужна виза РОВД об отказе от гражданства Грузии.

В РОВД в солидном кабинете сидел величественный полковник и что-то писал. Дописал фразу, поднял глаза и, увидев, что перед ним «русскоязычный», тут же опустил взгляд в бумаги и тихо спросил:

— Что нужно?

Я сказал, что отказываюсь от грузинского гражданства. Он, не поднимая головы, протянул руку, взял мое заявление, спросил:

— Где живешь?

— Плеханова, 50.

Полковник шлепнул визу и так же молча вернул мне заявление.

В домоуправление я явился как старый знакомый. Домоуправ торжественно достал из сейфа огромную квадратную печать, подушечку в коробочке, переписал мои данные в какой-то гроссбух и обрушил свою печать на первую страницу моего паспорта. За моим последовал паспорт Лиды.

Печать покрыла сразу и оборот обложки, и всю первую страницу. Вверху по-грузински, а внизу по-русски значилось: «Лицо без гражданства».

Сердце дрогнуло.

Но нужна была еще маленькая круглая печать, подтверждающая квадратную.

Обладательница сей маленькой круглой печати, сердитая рыжая женщина, категорически упирала на то, что мне придется возвращаться в Сухуми… Все начиналось заново.

Я принялся доказывать, что ехать в Сухуми нет смысла, что домоуправления там никакого не осталось, что…

Но она была непреклонна. Она оставалась непреклонной еще довольно долго, пока ее сослуживцы, сидевшие рядом, не пристыдили ее.

— Да поставь ему печать. Он и так натерпелся…

Поупиравшись еще немного, она наконец ткнула в наши паспорта заветной кругляшкой, расписалась… Итак, я был свободен — я был ничей…

На следующий день консул Российской Федерации внимательно прочитал отпечатанное машинисткой консульства типовое заявление, безразличным голосом задал пару типовых вопросов о причинах отъезда и поставил свою подпись под заявлением.

Далее требовалось уплатить «за гражданство» 7500 российских рублей. Новых, вводимых в России в оборот с конца прошлого месяца. Я слышал, их можно было приобрести в обмен на старые, изымаемые, на черном рынке Тбилиси из расчета 1:4 (тогда как в России их обменивали 1:1). Увы, новых денег у меня не было, о чем я и заявил консулу, и тут же, до кучи, добавил, что вообще-то я рассчитывал получить в консульстве деньги на дорогу, как это делается во всех других консульствах.

На это я получил ленивый типовой ответ:

— Такими проблемами мы не занимаемся.

— Но тогда — чем вы занимаетесь? Как вы способствуете возвращению своих граждан на родину?

Ответом был ленивый презрительный взгляд…

Я вышел на улицу.

По-прежнему жара вялила город, и по-прежнему воздух Тбилиси дурманил смесью автомобильной гари и ветра с гор. И я дышал ею — уже незаконно, и мне было трудно дышать.

Мое лицо без гражданства, видимо, выдавало меня — прохожие косились. Я шел по чужой стране, прикидывал, где нам добыть необходимые для покупки родины 15 тысяч новых… да плюс билеты — еще 50 тысяч.

Было ясно уже здесь, что там мы никому не нужны, что родины за деньги, как и любви, не бывает… И все же мы уехали. Уехали налегке — без иллюзий. Уехали выживать — а этому мы уже научились.