Арахна

Глава 29 Граждане из леса

Добрались всей компанией до берега реки. Больше на нас никто не нападал. Девочки говорили, что несколько раз слышали хрюканье из кустов, но как-то все обошлось. Когда кабаниха с кабанятами идет, то легко может напасть. Кабан тоже не особо умный, на его пути стоять нельзя, идет напролом, ему все равно, с оружием ты или без, больше него или меньше. Если видишь или слышишь это животное, то лезь на дерево.

— Девочки, мальчики, не разбредаться. В кустики ходить по парам. Детям ходить с взрослыми, — командовала Катя, — Вытаскиваем перекус, моем руки, едим и отправляемся дальше.

Все ее неукоснительно слушались. Оксану свою я уже из вида не выпускала. Она скептически относилась ко всем рекомендациям и предупреждениям взрослых. Слава о чем-то разговаривал с Владиком. Мальчик внимательно слушал и кивал головой. Видно было, что он не боялся взрослого, а уважительно к нему относился. Я подошла к ним.

— Что-то не так? — спросила я Славу.

— Все нормально, объясняю парню, как нужно вести себя на воде. За Оксаной нужен глаз да глаз. Наши то все привычные, у нас часто вылазки на природу бывают, а вот вы наверно первый раз в походе, — он смотрел на меня серьезно.

— Я в студенчестве ходила в походы, а вот Оксанка у меня тепличный ребенок, самое дальнее это на берег реки, да пикники на даче, — улыбнулась я.

Наверно не надо было ехать, подумала я.

— Не переживай, мы за детьми присмотрим, если что, — подошла к нам Катя, видно она поняла мою обеспокоенность, — Наши тоже не идеальные, поверь мне, то землянику начинают собирать и уходят далеко, то в речку лезут при холодной погоде. Всякого навидались. Сейчас они с твоими детьми познакомятся, и будет проще, или не проще, — она рассмеялась.

Я обеспокоенно посмотрела на Рыжика, тот улыбался.

— Все хорошо. Женщина, которая поймала на лету гадюку и оторвала ей голову весьма хладнокровно, еще чего-то боится. Я когда служил, у нас было двое парней таких, которые могли на лету поймать любое насекомое и змею. Один был афганец, а другой таджик, у них на родине много всяких гадов ползучих, с детства рефлексы выработаны. Я тобой восхищаюсь.

В ответ я только пожала плечами, сказать мне ему было нечего. Мы отправились обедать или завтракать, не знаю, как это назвать. Быстренько перекусили. Покидали свои вещи в моторки и отправились вкушать прелести почти туристического отдыха. Порадовалась, что грести не надо веслами.

Прибыли на место. Воздух такой чудесный, птички поют, места заповедные, красота, лепота. Можно и расслабиться. Оксанке выписала предупреждение, и она от меня теперь не отходила, все время на виду со своим Владиком. Нам на четверых выделили небольшой домик с четырьмя койками. Все просто, без изысков, кровати-палати, печка буржуйка, стол, да пара табуреток, да умывальник.

На улице развернули шатер. Организовали стол. Настругали пару салатов из привезенных овощей, покрошили всякие мясные изделия. Все так быстро действовали, словно один отлаженный механизм. На уличную печку водрузили большой казан и стали варить плов. Для нас это было все в диковинку.

В какой-то момент у меня из вида пропала Оксанка вместе с Владиком. Покрутила головой, Катерина успокоила, сказала, что все подростки вместе с Вовой ушли на родник за водой.

— Родник рядом в десяти метрах отсюда, не бойся, сейчас вернуться, — успокаивала она меня, — Им тоже нужно давать немного свободы, тем более они с Вовчиком.

Вдруг из кустов высыпались ребятишки. Моя Оксанка неслась впереди всех.

— Мама, там дядю Вову кинули, Владьку схватили, — она тыкала в кусты пальцем.

Я рванула туда, за мной побежал Слава. Остальные мужики сети ставили и не видели, что происходит. На небольшой полянке около родника, здоровенный мужик держал мальчишку за горло. Он прижал его спиной к дереву и душил. Вова лежал в отрубе рядом с баклажками с водой. Бугай обернулся, бросил пацана в кусты, и ринулся на Славу с кулаками. Я кинулась к мальчишке. Он был без сознания, но дышал, вроде целый.

Тут над лесом пронеслась автоматная очередь. Я присела, Слава перестал мутузить бугая и отпустил его. Из леса вышло пять мужиков в тюремной робе. У двоих был автомат.

— Ой, какой сюрприз, а мы без цветов, — сказал молодой парень без одного переднего зуба, — А это, что у нас за мужик? Сапоги сымай, ты в моих ботинках стоишь, — он ткнул в рыжего автоматом.

— Смотри ка, тут и мальчики и девочки, — сказал плюгавый коротышка, и потянул свои потные ладошки ко мне.

Владик пришел в себя, попытался подняться, но не смог, остался сидеть на земле.

— Не трогай тётю Марину, — сказал сквозь зубы пацан.

— А ты у нас, смотри ка храбрый, уважаю, — плюгавый сплюнул около пацана и пинул ему ботинком в лицо.

Я от неожиданности ахнула, и инстинктивно дернулась в их сторону. Мальчишка упал, хлынула кровь из носа. Перешибу гада, во мне все кипело, готова была кинуться на уголовника. Но тут поймала взгляд Рыжего, который как бы говорил «Не время».

— Бабу пока не трогай, может, там еще есть, — сказал высохший и сморщенный гражданин неопределенного возраста, — Я так понимаю у них там лагерь, чуешь, как жрачкой тянет, — он повел носом, как собака.

Он оглядел поляну, посмотрел на баклажки с водой, на скрюченного Вову.

— Мужиков связать, пацана и бабу за шкиряк и в лагерь, — скомандовал он.

— А чем мы их свяжем? — поинтересовался молодой, натягивая Славкины ботинки.

— Трусами своими, чем же еще? Ремни с них стяни и свяжи. Я бы их тут положил, но мало ли, может, пригодятся. Да одежа у них зачетная, в крови пачкать не хочется. Здоровые, правда, аккуратней с ним, видно, что вояки, если не спецназ.

— Эй, слышь служивый, рыпаться будете с дружком, бабу вашу с пацаном порешим. Ферштейн? — сплюнул плюгавый и ткнул в меня автоматом.

Эх, как бы я сейчас развернулась, но наши мужики боялись. Да и тут шестеро, а не трое, как в Венгрии, и прожженные граждане, с такими надо держать ухо востро. Обыскали наших парней, забрали ножи, мобильник, всякую мелочь из карманов. Связали руки ремнями. Гуськом пошли в лагерь.

— Марина, — услышала шепот Славы, — Не геройствуй, мы справимся сами.

— Разговорчики, — окрикнул нас сушеный.

Было страшно идти в лагерь, ведь там еще ничего не знают, и там еще наши дети. Вышли на пустую поляну, никого не было. На печке кипел ароматный плов.

— Нас тут не встречают. А где все? — развел руками плюгавый, — Как пахнет, три дня нормально ничего не жрал. Сухарь, консерву пожалел, таскайся теперь с этим жирным, — он толкнул пухлого сидельца в бок.

— Итак, граждане наблюдатели, у нас тут ваши друзья. Рекомендую выйти, иначе будет хуже, — крикнул на всю поляну Сухарь.

Никто не откликнулся и не вышел. Надеюсь, они отправились за помощью, однако моторки стояли на берегу.