Археология по следам легенд и мифов

ФЕНОМЕН ГЕНРИХА ШЛИМАНА (Вместо предисловия)

Человек в цилиндре и темном костюме богатого европейца ходил по приморской равнине в Турции и измерял градусником температуру во всех окрестных ключах и ручьях, которые ему встречались. Затем он включил французский шагомер и пошел вокруг высокого холма, заросшего бурьяном. В конце такой прогулки он посмотрел на циферблат и одобрительно хмыкнул. Все совпало! Потом он поднялся на холм и вперил взгляд на вершину горы Ида, на которой когда-то восседали боги Олимпа, наблюдая за сражениями греков и троянцев. Не все олимпийцы были на стороне ахейцев. И опять довольная ухмылка сверкнула на его озабоченном лице. При этом губы шептали гекзаметры Гомера на языке подлинника…

Так Генрих Шлиман — удачливый немецкий археолог — начал в 1869 году искать легендарную Трою. Он с юности упрямо верил каждому слову Гомера, который упомянул в «Илиаде» горячие и холодные источники близ города, осажденного ахейцами во главе с Агамемноном. Поэт обрисовал еще извилистые тропы, по которым троянки ходили стирать свои ткани, и каменистые дороги, по которым греки шли на штурм упрямой крепости. И Шлиман, следуя за строчками бессмертной поэмы, все это нашел близ холма, под которым должны скрываться руины легендарного города.

Существует легенда, придуманная еще в XIX веке кабинетными учеными, будто Шлиман открыл Трою случайно — интуитивно выбрал первый попавшийся холм, стал копать и наткнулся на руины никому не известного города. Та предпосылка, что Гомер во всем прав, считалась весьма шаткой. Да, Шлиман проявил интуицию и доверял Гомеру. Но он проявил еще и научную любознательность, в первую очередь к этимологии слов. Он поинтересовался у местных крестьян, как называется холм, где он предполагал вести раскопки. Турки ему ответили: «Издревле он звался Гиссарлык». В переводе с местного простонародного диалекта это означало «старые дворцы».

— Какие именно дворцы были под холмом?

— Языческие. Если из их камней построить мечеть, то Аллах дозволяет и простым людям брать их на свои дома и сараи…

Археолог горько усмехнулся, но нанял группу рабочих и приказал немного покопать на вершине. Снимая вековые наслоения пыли, рабочие находили куски мрамора, черепки древней посуды. Потом показались и руины крепостных стен. Но не будем спешить, произошло открытие стен не сразу. Сперва были черепки римской посуды, остатки колонн неизвестного стиля. Правы хронисты, что тут после войны был возведен новый город. И если он хочет найти Трою царя Приама, Скейские ворота и башню, с которой Елена Прекрасная со страхом наблюдала ход сражений, ему надо снести весь верхний слой. Работа огромная, но Шлиман уже решился. Осталось преодолеть рутину турецких чиновников, тянувших с него деньги и не спешивших дать разрешение.

Через год он начинает рыть глубокий разведочный ров в северо-западном углу холма. Главные раскопки задерживаются тягучей волокитой турецких властей. Лишь осенью 1971 года семьдесят рабочих берутся за лопаты. Траншея теперь тянется с севера на юг шириной в 30 метров. Длина задумана в 40 метров. Шлиман настолько уверен в своем успехе, что шлет депеши в европейские газеты об открытии Трои. На самом деле он открыл ее весной 1872 года. Траншея достигла глубины 15 метров. И в этом котловане он находит остатки крепостных стен, фундаменты зданий со следами пожара. Затем неожиданная удача — мраморный метоп — рельеф с изображением бога Гелиоса на четверке лошадей. Значит, на этом месте был храм, но рабочие натыкаются лишь на большую яму, где турки некогда пережигали античный мрамор на известь. Но затем последовали находки медных ножей, инкрустированных золотом, украшения из слоновой кости, серебряные браслеты, серьги в виде звезд. Шлиман все это относит к имуществу троянцев. Но дороже всего ему крепостная башня, которую расчищали несколько месяцев.

— Это и есть Троя! — убежденно говорит археолог и повторяет эти слова, когда был откопан фундамент разрушенного храма. Здесь тоже следы пожара. И снова летят депеши в Европу.

Рабочие нашли мощеную дорогу, которая привела к Скейским воротам. Перед ними, если верить Гомеру, был дом царя Приама. И он не замедлил показаться. Шлиман решил поставленную перед собой еще в юности задачу — город не выдумка греческих аэдов, а реальность!

14 июня 1873 года Шлиман решает покинуть Трою и отправиться в Микены искать склеп Агамемнона. Опять полное доверие Гомеру. Утром он обходит все места раскопок, перечисляя свои открытия. У основания одной из стен он неожиданно находит клад — овальный медный щит, наполненный золотыми и серебряными вещами — сосудами, кубками, украшениями, оружием. Была там и удивительная по ювелирной технике диадема. «Ее носила Елена, когда достигла Трои!» — утверждает Шлиман. А сам клад — это спрятанные во время осады сокровища дома Приама.

Все это было тайно переправлено в Грецию. Так решил первооткрыватель. Сейчас эти драгоценности можно увидеть в музее имени Пушкина в Москве. Их нашли наши солдаты в глиняной яме под артиллерийским складом в Берлине в 1945 году.

Вся жизнь этого человека-легенды похожа на приключенческий роман. В Германии он был матросом и мальчиком на посылках, в России — процветающим купцом, в Америке — посредником золотоискателей. В 1864 году он отходит от всех торговых дел и целиком посвящает себя древним языкам, истории и археологии. В Турцию он поехал вполне подготовленным археологом с томиком Гомера в руках. В 1871 году по миру разнеслась сенсационная весть: «Мечтательный миллионер нашел гомеровскую крепость, в которую никто не верил!»

Да, и Гете, и Байрон, и наш Пушкин считали «Илиаду» волшебной сказкой эллинов. Лесков назвал Гомера языческим мифотворцем, не сдерживающим своеволие сказочного вымысла. И ни один историк XIX века не верил в реальную сторону, стоящую за греческими мифами. Да, Гомер хороший поэт, но собрал он народные сказки. «Греческий рапсод лишь умелый компилятор старинных выдумок, — утверждали они в своих лекциях. — Троя никогда не существовала, и войны за эту приморскую крепость не было».

Однако тут все далеко не точно и справедливо, ибо существовали в забытых архивах хроникальные записи, согласно которым Александр Македонский перед своим походом в глубины Азии посетил развалины Трои, где жили другие люди и называли свою деревню Новым Илионом. Копаясь в руинах, они находили старинное греческое оружие. Полководец забрал его и раздал своей гвардии. Трою посещали персидские цари и приносили там жертвоприношения за свои победы. Географ и путешественник Страбон точно указывал место на берегах Дарданелл, где некогда красовались стены неприступной Трои. И Геродот не сомневался в правоте Гомера и включил слова о Троянской войне в свои труды по истории. Византийский царь Константин Великий мечтал на руинах Трои создать свою новую столицу. Уже потом о славном городе забыли на много веков, и он терпеливо ждал счастливого часа встречи с немецким археологом.

После докладов Шлимана в столицах Европы о раскопках Трои газетчики поспешили присвоить «Илиаде» название «исторического репортажа с места событий», а самому рапсоду — титул «первого военного корреспондента». Но главное все же было не только в открытии легендарных руин, но и в том, что более ста лет назад в археологии зародился новый раздел, который основывался на утверждении Генриха Шлимана: «За самыми фантастическими народными сказаниями наука может смело идти в глубь веков навстречу открытиям реальностей древности».

На одной из лекций в Лондоне Шлиман заявил, что нужно верить не столько эпосу греков, но и сказкам, сагам и мифам народов всего мира. Он сделал тогда прогноз, согласно которому в XX веке самые сенсационные находки последуют в русле новой методики. И что же? Все в точности сбылось!

Начнем с того, что из названных Шлиманом 130 городов микенской эпохи, упоминаемых Гомером, к сегодняшнему дню найдено и раскопано 120, например, город мудрого старца Нестора, резиденция Агамемнона и его союзников, родовое гнездо Одиссея, дворцы правителей Коринфа. По следам легенд в Америке найдены процветающие города цивилизации майя, ацтеков и многих других племен, считавшихся «дикими». Археологи Индии обнаружили следы огромного царства, упоминаемого в древней «Рамаяне». Американские историки, открыто считавшие себя сторонниками метода Шлимана, обнаружили в предгорьях Анд тайную крепость инков Мачу-Пикчу. Итальянцы отыскали руины столицы сибаритов. Французы на берегу Красного моря вскрыли фундаменты города Ашкелон, упоминаемого в Библии. Его истинный возраст превысил 7 тысяч лет. По легендам, фригийский царь Мидас был большим любителем золота, и никто не верил в то, что он был исторической личностью. Однако учеными был обнаружен саркофаг этого царя. Нельзя не упомянуть здесь старания наших энтузиастов найти сказочный град Китеж. Наука не верила в легенду о нем, но он был недавно открыт туристами из Москвы и краеведами из Твери.

Археолог Дерптфельд, помогавший Шлиману разобраться в многослойном пироге Трои, после его неожиданной смерти в Италии написал несколько отчетов о раскопках. И везде утверждал, что вера его друга в древний эпос не блажь, а основа нового научного метода в археологии. В эпосе — народном искусстве, если быть непредубежденным, можно разыскать правду жизни, исторические события, череду династий правителей. Легенды не сказки, а глубинные желания народов понять свою судьбу и зафиксировать ее историю в экзотической форме. Работая в Коринфе, Дерптфельд познакомился с героическим сказанием о подвигах жителей города на острове Керкира (сейчас Корфу), где они победили племя кровожадных дикарей и в VI веке до н.э. возвели в честь победы святилище Артемиды. В 1910 году немецкий археолог решил проверить на практике методику Шлимана и нашел руины легендарного храма. Сохранившийся фронтонный рельеф сейчас находится в Берлинском музее и снабжен этикеткой с замечанием, что эта находка была сделана по методу Шлимана и является скульптурным шедевром как по размерам, так и по исполнению…

Итак, Шлиман, следуя своей мечте, открыл Трою, доказал, что за город происходила жестокая борьба. Что за этим последовало? Триумфальное признание миром, исключая, правда, той части, которая называется догматической кабинетной наукой. С пыльных столов потекли потоки недоверия и желчи. Завистники посчитали открытие фальсификацией, заблуждением дилетанта. Немецкий писатель Керам назвал нападки на Шлимана «недоверием мещан к гению». В Англии нашлись историки, назвавшие критику Шлимана несправедливой и научно несостоятельной. Американцы получили повод лишний раз называть Европу «заплесневелым материком».

Совсем не случайно хула посыпалась от «знатоков» древности, которые всю жизнь проводят за письменным столом, а из пыльных кабинетов выходят только в аудитории. Древнего мира они не видели, образцы классической архитектуры рассматривали лишь на литографиях. Человек, который сам раскопал тысячелетние тайны, им опасен. Англичанин Д. Грот пишет, что история Греции начинается в 776 году до н.э. Остальное — легенды и вымыслы. Французы пишут, что Гомера никогда не было, это собирательный образ. Особенно стараются немецкие профессора: «Трою выдумал Фукидид в V веке до н.э., а то, что раскопал Шлиман — это древнее кладбище и заупокойные храмы скотоводов-язычников неизвестного происхождения…»

Вот и следует тут заняться вопросом: «Чем отличался Генрих Шлиман от археологов своей поры? Что он за личность?»

Личность весьма эрудированная, древних и современных ему языков он знал не менее двух десятков. Пожалуй, тогда надо было собрать большую ораву историков и археологов, чтобы сравниться с ним одним по совершенству в языкознании. Шлиман посетил практически все места знаменитых раскопок XIX века, прочитал буквально все отчеты о них. И тут ему не было равных но любознательности. Он совершил два кругосветных путешествия.

Вот и получается, что дилетантами и догматиками были как раз те историки, которые ополчились на его конкретные успехи. Зависть — не лучший судья. Кстати, разгневался на Генриха за отказ от русского подданства наш Александр II. Царь, узнав о мировой славе ученого и его желании вести раскопки в южной части России и Колхиде, выразился таким образом: «Пусть приезжает. Тут же повешу!»

Теперь коснемся обвинений европейских ученых в адрес Шлимана как человека без специального образования. Они несостоятельны. Шлиман нагрузил себя колоссальным объемом самообразования. По начитанности он был выше любого тогдашнего профессора. Он самостоятельно изучил санскрит и египетскую иероглифику, по-турецки говорил без акцента. Древнегреческий знал до таких тонкостей, которые не были доступны узким специалистам в этой области. Не стоит забывать и то, что Шлиман прослушал университетский курс истории в Сорбонне, посещая лекции по археологии в лучших учебных заведениях Англии и Германии. Он и сам читал лекции во многих университетах Европы. Сохранившиеся воспоминания говорят о широте его исторических взглядов, а его предсказания об открытии в скором времени новых цивилизаций древности сбылись уже через десять лет. Немецкий археолог разбирался еще в топографии, географии, ювелирном искусстве, горном деле, тонкостях фольклора и во многом другом.

Обвинение Шлимана в неправильной стратегии раскопок в Трое — это не открытие его критиканов. Немецкий археолог сам писал и говорил друзьям, что торопился^ делал ошибки, снося один культурный слой за другим, не разбирая его артефакты. Он стремился найти быстрее то, о чем мечтал с юности — город царя Приама и следы Троянской войны. В этой спешке в одном из раскопов он прошел слои гомеровского города и дошел до фундаментов, которые на 1000—1200 лет старше. Он с горечью зафиксировал в целевом дневнике, что искал одну Трою, но подпортил более древние городища. Но ведь тем самым он углубил историю древнего Эгейского мира на целое тысячелетие.

В 1889 году американский историк Ф. Уолстайн выступил в защиту работ и идей Шлимана. Он заявил, что вмешательство немецкого археолога в слои холма Гиссарлык было на узком месте и в то же время своевременным, ибо окрестное население перестало растаскивать камни Трои на свои убогие постройки. Турецкие чиновники впервые стали следить за этим.

Лондонские археологи задали мировой общественности вопрос: «Знаете ли вы, господа, куда поступает античное золото из древнегреческих городов на территории Оттоманской империи?» И ответили: «В султанский гарем. Увы, таковы местные нравы, которым много веков. Все древнее изящное переделывается в дешевые побрякушки». Вот и задумайтесь, что лучше для исторических редкостей: сераль или европейские музеи.

В 1930 году американские историки вновь вступились за авторитет Шлимана. Археолог искал в Трое древние деньги, которые согласно «Илиаде» вручались героям военных дел. Речь шла о слитках золота, серебра и бронзы. Шлиман не нашел их в руинах города, но заявил еще раз, что Гомеру не верить нельзя. Так вот, американские аквалангисты нашли близ острова Лесбос античный парусник с грузом именно таких фигурных слитков. Позже немцы обнаружили их в земле Пелопоннеса и на Крите. В 1989 году их нашли в окрестностях Трои.

Шлиман, уверовав в каждую строфу «Илиады» как путеводитель по району Трои, искал следы похоронных кострищ и урны с прахом героев Троянской войны. На это у него не хватило времени, уходившего как на споры с корыстными турецкими чиновниками, так и на принципиальные разборки с завистниками и клеветниками. И вот такие урны в 1982 году были откопаны в 7 километрах от стен Трои. Это был прах солдат и офицеров из Беотии, Фессалии, Аргоса и других провинций Эллады. Еще три года спустя интересная новость пришла с Крита. Там найдено несколько саркофагов из обожженной глины. В них нашли заупокойные вазы, массивные серебряные кольца, золотые застежки, бронзовое оружие. Но ценнее оказались надписи и росписи на внешних стенках. Из них следовало: здесь погребены участники Троянской войны, счастливо пережившие все перипетии осады и скончавшиеся от старости у себя на родине. Это не просто надписи, а исторические свидетельства реальности Троянской эпопеи и в то же время еще одно свидетельство полной правоты Шлимана.

Или вот еще одна немаловажная деталь. Современные Шлиману кабинетные ученые причисляли троянцев по их именам к грекам. Немецкий археолог более внимательно читал древние тексты и труды по сравнительному языкознанию. Он считал троянцев другим народом, ибо Гомер причислял их родство к фракийцам, фригийцам, лидийцам, мизийцам и тевкрам. И это было строго подтверждено специалистами во второй половине XX века. Словом, троянцы оказались из колена, родственного праславянам.

Таков феномен Генриха Шлимана. Неслучайно известный немецкий биолог Рудольф Вирхов считал его не просто ученым, а специалистом с неисчерпаемой научной интуицией и провидцем с Божьей искрой. Вирхову принадлежит и другая оценка археолога. Он называл его единственным человеком той эпохи, который бескорыстно потратил свой миллионный капитал на детскую мечту, но тем самым обогатил мировую культуру.

С 1925 года по наши дни руины Трои регулярно посещают археологи США, Италии, Германии, Австрии, Франции и многих других стран. Авторитет Генриха Шлимана растет и укрепляется с каждым годом. Раскопки многое прояснили в судьбе Трои, но и породили новые загадки. До сих пор идут споры о количестве культурных слоев в этом многослойном городе. Давно не заканчивается дискуссия о точном возрасте золотых вещей из клада царя Приама. Некоторые считают, что они гораздо старше, чем принято думать. Троянскую войну уже не отрицают, но стараются прояснить ее причины и последствия. В «Илиаде», которой Шлиман придал полнокровие, разыскиваются новые мотивы для исследований прошлых веков и уточнений, к примеру, контуров театра военных действий, в которых, по Гомеру, было задействовано более 100 тысяч человек.

Гомер живописал, что все главные события происходили у стен Трои. Но с какой стороны пошли на главный штурм ахейцы? Где состоялся легендарный поединок между Ахиллом и Гектором? В какую сторону потащил за волосы царь Менелай из поверженного дворца Приама свою коварную жену Елену?

В поэме есть глава, в которой говорится, что ахейское войско бросило свои якоря в маленьком заливе севернее Трои. Они там высадились, устроили лагерь, а потом устремились на первый штурм, оказавшийся крайне неудачным. Шлиман вслед за Гомером представил поле боя у северных стен крепости.

И вот совсем недавно к руинам отправилась еще одна экспедиция. На этот раз вокруг Трои разъезжал трехосный грузовик с буровым оборудованием. Первые скважины проделывались примерно там, где Шлиман бродил с градусником, а затем по всему району вокруг руин. Анализ грунта, поднятого с глубин от 4 до 40 метров, проводили американские и турецкие палеогеографы и геологи. Первый вывод, который они сделали, касался цифр из греческих и римских хроник. Считалось, что Троя удалена от моря всего на 2 километра. Шлиман нашел крепость в 5 километрах от береговой полосы. В чем тут дело?

Оказалось, что в XII веке до н.э., в годы Троянской войны, береговая линия имела иную конфигурацию и располагалась ближе к Дарданеллам. Море здесь отступало постепенно. Этот процесс идет и сейчас.

Дотошные палеогеографы установили, что с северной стороны Троя раньше была окружена солевыми болотами и воевать там было невозможно. Театр военных действий был в другом месте. Да и северный залив был тогда мелким, неудобным для высадки десанта воинов Агамемнона. Более того, ученые получили данные, позволяющие говорить о том, что в конце последнего ледникового периода каменистый холм, на котором стояла Троя, скорее всего, был полуостровом. Затем море стало отступать и мелеть. Пробы грунта содержали торф, песок, морские ракушки. Общее заключение палеогеографов звучит следующим образом: «Театр военных действий Троянской войны мог быть только южнее стен крепости, где грунт в древности был твердым. Что касается высадки десанта, то он мог происходить в заливе, который ныне носит название Бешика. Он находится юго-западнее Трои».

Между прочим, этот залив и сейчас весьма удобен для кораблей. Он глубок, защищен от ветров. Практически все паломничества археологов в Трою с середины XIX века начинались с выгрузки поклажи именно в этом заливе. И сам Генрих Шлиман выбрал его в качестве первой базы. Можно еще добавить, что находки захоронений героев Троянской войны произошли к югу от крепости.

Но что получается? В очередной раз уточнили Шлимана? Нет, только Гомера. Турецко-американская экспедиция, понимая деликатность своих выводов, поспешила успокоить научную общественность, что не имела поползновений внести поправки в основные толкования Шлимана. Наоборот, они хотели привнести свой вклад в целостность значения открытия Трои.

Итак, в данном случае виноват Гомер. Рапсод описал перипетии осады Трои примерно 400 лет спустя после исторического события. Поэтому он мог ошибиться в деталях. Давайте простим его!

Что касается Шлимана, то раскопки на поле боя он не проводил, сосредоточив основные усилия на поисках дворца царя Приама. Если бы он, будучи щепетильным исследователем, нашел следы торфа к северу от крепостных стен, то сам бы пересмотрел версии Гомера. Ведь когда специалисты доказали древность «клада Приама», у Шлимана нашлась смелость заявить, что в его оценках был эмоциональный порыв, теперь он согласен с новым мнением о датировке.

Трою он раскапывал с перерывами более 15 лет, ему помогали квалифицированные специалисты, и у него было время прислушаться к ним, переосмыслить свои утверждения. Почитайте последний том его отчетов о работах в Трое, и вы сами убедитесь, что многие обвинения в его адрес устарели еще в XIX веке.

Генрих Шлиман, как всякий человек, увлеченный одной идеей, не безгрешен, но пьедестал, на который он сам себя поставил трудом подвижника, не так просто раскачать. Он один сумел увидеть первым то, к чему пришла мировая наука много позже и в результате усилий огромной когорты археологов. Ныне к нему пришло всеобщее признание.

Сейчас в Трое работает крупная международная экспедиция ученых из 12 стран мира. Они вооружены компьютерами, спектроанализаторами, электронными микроскопами. Такой приборный арсенал на раскопках применяется впервые. И команда археологов открыла, казалось бы, уже в безнадежных руинах много абсолютно сенсационного. Оказалось, Троянских войн было много, а сам город был столицей крупного государства Троада. Но обо всем этом речь пойдет позже.