Архимаг

Я часто задаю себе вопрос: что я почувствую в момент смерти. Может быть, удивление? Именно в тот самый роковой миг, когда меч врага вонзится в мое тело, или когда на меня обрушится молот великана, или когда кожа моя съежится и почернеет в пламени дракона.

Когда я пойму, что это случилось, когда наступит уверенность в том, что смерть пришла за мной, буду ли я захвачен врасплох или спокоен, приму ли я смерть или сойду с ума от страха?

Я говорю себе, что готов. Я всесторонне рассмотрел этот вопрос, рассмотрел логически, рационально, устранив все эмоции, и принял неизбежное. Но, наверное, понимание того, что это рано или поздно случится, и понимание того, что я ничего не могу сделать, чтобы избежать смерти, находятся на некоем высшем уровне. Нельзя заранее подготовить себя к этому событию, единственному в своем роде и необратимому.

Может ли быть что-то страшнее для разумного существа, наделенного способностью мыслить, нежели близкая смерть мозга, конец всех мыслей, угасание сознания?

Я стараюсь не задерживаться на этих размышлениях. Каждый вечер, собираясь спать, я не задумываюсь о том, что сон – это маленькая смерть, которая притаилась рядом со мной под одеялом. Один лишь тот факт, что я задаюсь этим вопросом – застанет ли меня смерть врасплох, буду ли я удивлен ее приходом, – по-моему, говорит о том, что я задумываюсь о смерти гораздо чаще многих. Гораздо чаще большинства смертных.

Многие из нас – каждый из нас – упрямо избегают мыслей о неизбежном, даже склонны отрицать его.

Для тех, кто верит в богов и жизнь за гробом, существует утешение религии. Тем не менее некоторым верующим религия не приносит истинного утешения – это скорее надежда, чем твердая вера. Я говорю так потому, что видел таких верующих в час расставания с этим миром, и этот час был для них поистине ужасен. Другие верят искренне, они принимают неизбежность смерти с оптимизмом и надеются на лучшее существование, на следующую жизнь.

Я никогда не искал утешения в религии. Не знаю, почему. Но я не настолько самодоволен, чтобы осуждать тех, кто избрал иную дорогу к неизбежному концу в этом суетном мире, полном опасностей, или чтобы заявлять, что они ниже меня в плане интеллекта и морального облика, или трусливее меня. Потому к этой второй группе, к глубоко верующим, принадлежит и моя жена Кэтти-бри. Она так уверена в своих представлениях о том, что ожидает нас после того, как мы падем под серпом жнеца, в том, что будет после того, как ее время на Ториле подойдет к концу.

Может быть, я и сам смотрел бы на вопросы жизни и смерти иначе, если бы испытал то, что испытали мои четверо друзей, и побывал бы там, где побывали они?

Откровенно говоря, не знаю.

Вульфгар побывал там, на том свете, и вернулся прежним; он вовсе не убежден в том, что на другой стороне пруда в лесу Ируладун его ожидала бы вечная жизнь. На самом деле Вульфгар как-то раз по секрету рассказал мне, что его вера в существование Дворца Темпуса теперь, после путешествия в иной мир и возвращения к жизни, стала еще слабее, чем прежде. Мы живем в мире, где действует самая удивительная магия. Мы даем этому миру и его явлениям имена, делаем вид, будто понимаем его, и втискиваем его в тесные рамки, доступные нашему ограниченному уму.

Но, что еще более важно, мы отказываемся видеть во всей полноте красоту вселенной, окружающей нас, для того, чтобы питать свои надежды и отгонять свои страхи.

Я знаю, что этот день придет. Меч врага, молот великана, дыхание дракона. Избежать смерти невозможно, не будет иного пути, не будет счастливой случайности.

Этот день придет.

Но застигнет ли смерть меня врасплох? Буду ли я готов к ней?

А может ли кто-нибудь по-настоящему быть готовым к смерти?

Возможно, и нет, но, повторю, эта мысль не преследует меня по ночам. Нет, я не буду тревожиться о своем неотвратимом конце, я скорее буду волноваться о том, что от меня зависит. Я буду думать о своих действиях и поступках в этой жизни.

Потому что передо мной, перед всеми нами, встает выбор между правильным и неправильным, и выбор этот нам приходится делать каждый день. Следуя голосу своего сердца, я обретаю душевный покой. Уклоняясь от прямого пути, убеждая себя неискренними словами и слабыми аргументами пойти против того, что я считаю верным и правильным, ради славы или богатства, или стремления к величию, или ради любой другой суетной цели, я предаю идею мира и справедливости, божественную или земную.

И поэтому лучшей подготовкой к расставанию с этим миром для меня является попытка прожить свою жизнь честно, не лгать самому себе, стремиться к великим деяниям, стремиться совершать добрые дела.

Я делаю это не ради загробного воздаяния. Я делаю это не из страха перед каким-то богом или божественным судом, не для того, чтобы избежать вечного заключения в Бездне или Девяти Кругах Ада.

Я делаю это потому, что так подсказывает мне сердце. Некогда я дал своим убеждениям имя Миликки. Сейчас, вспоминая слова, которые якобы сказала эта богиня о гоблинах и орках устами Кэтти-бри, я уже не так уверен в том, что заветы Миликки совпадают с велениями моего сердца.

Но это не имеет значения.

Готов ли я встретить смерть?

Нет, не готов.

Но я доволен прожитой жизнью, на душе у меня спокойно. Я знаю, что руководит мною, – это мое сердце.

А большего я сделать не в состоянии.

Глава 15 «Однорукая катастрофа»

Армия целеустремленно и решительно продвигалась вперед, очищая комнату за комнатой, коридор за коридором. Время от времени несколько дворфов или их союзники обгоняли основной отряд, ломали запертые двери, преследовали бегущих кобольдов, крылатых гуманоидов, известных под названием подземные вороны, или других отвратительных обитателей туннелей и пещер.

Хоштар Ксорларрин, сделавшийся при помощи магии крошечным и невидимым, издалека наблюдал за тем, как три дворфа вломились в очередную дверь и со всех ног побежали но коридору. Впереди неслись две женщины; они размахивали мечами, по очереди хватали друг друга за локоть и швыряли вперед. Часто они падали, но их как будто это не волновало: они подпрыгивали, катились вперед или барахтались на полу, но всегда вскакивали на ноги и так же стремительно мчались дальше, готовые рубить на куски спасавшихся бегством кобольдов.

За ними следовал рыжебородый дворф со сверкающим щитом, на котором был изображен символ клана – кружка пива с шапкой пены; он стучал о щит старым топором, который наверняка повидал немало сражений. Дворф дико хохотал, но чаще выкрикивал что-то недовольным тоном: воительницы разносили комнаты на кусочки – и, к досаде дворфа с топором, крошили на куски врагов прежде, чем он успевал до них добраться.

Могущественный маг Ксорларрин подумал о том, чтобы уничтожить этих троих глупцов, когда они пробегали по коридору под небольшой нишей, где он притаился. Он мог бы вызвать землетрясение, и тогда потолок и стены обрушились бы на них. А мог сделать так, чтобы из пола выросли черные щупальца, схватили бы дворфов за ноги и удержали их на какое-то время, а он испепелил бы их при помощи огненных шаров и молний.

Да, оба варианта казались ему одинаково привлекательными.

Однако какой-то шум в конце коридора заставил его забыть об этих фантазиях. Трое воинов, очевидно, не слишком далеко ушли от передового отряда, и сейчас еще два дворфа появились на пороге двери, которая вела в этот коридор. Первой шла женщина, вооруженная булавой, которая отлично подошла бы огру. За ней следовал крепко сбитый парень, чернобородый, мускулистый, с глазами, сверкавшими словно уголья. Он скалил зубы в ухмылке и с легкостью, выдававшей опытного воина, вращал над головой парой тяжелых моргенштернов.

Хоштар вытаращился от изумления, узнав маленького уродца Атрогейта, приятеля Джарлакса. Хоштар, который долго служил «связным» между Верховной Матерью Зирит, Бреган Д’эрт и Домом Меларн, точно знал, кем является этот дворф. Но откуда здесь взялось несносное бородатое существо? Представителю Бреган Д’эрт нечего делать во вражеской армии – если, конечно, этот представитель не служит Верховной Матери. Ведь Верховная Мать Бэнр совсем недавно фактически превратила Джарлакса в своего раба, сделав его начальником стражи в этом смехотворном «возрожденном» Доме До’Урден.

Хоштар призвал на помощь всю свою сообразительность, чтобы разобраться в происходящем, но совсем запутался. Наверное, после того, как основные силы Бреган Д’эрт были отозваны в Мензоберранзан, Джарлакс отпустил дворфа на все четыре стороны. В конце концов, Джарлакс должен был понять, что появление Атрогейта в Городе Пауков ни к чему хорошему не приведет. Этот вонючий коротышка, который постоянно напевал какие-то глупые прибаутки, не выжил бы и недели в городе – какой-нибудь разъяренный дроу зарубил бы его! А может быть, Атрогейт находится в армии дворфов в качестве шпиона Джарлакса. Если это действительно так, то, возможно, в конце концов, он окажет услугу Верховной Матери Зирит.

Но нет; Хоштар понял, что первое предположение наиболее правдоподобно, и из него вытекали некоторые логические заключения. Итак, армия дворфов пришла в К’Ксорларрин по приказу Верховной Матери Мензоберранзана. Квентл хотела надавить на Дом Ксорларрин, чтобы заставить Верховную Мать Зирит умолять о помощи и тем самым прочно привязать ее к себе.

– Да, так наверняка оно и есть, – прошептал Хоштар.

Открытие вызвало у него одновременно досаду и интерес.

И тревогу – как отреагирует Верховная Мать Зирит, когда он сообщит ей эту ужасающую новость?

Хоштар понял, что минута встречи с Зирит стремительно приближается, потому что следом за шагами Атрогейта и женщины вдали послышался топот множества ног. Вскоре в лапах дворфов окажется вся эта часть комплекса, и у него, Хоштара, почти не останется путей для отступления.

Маг-Ксорларрин поправил алую вуаль, прикрывавшую его лицо, и прошептал заклинание. К счастью для него, Атрогейт, который находился неподалеку, громким голосом завел какую-то похабную песенку и заглушил слова дроу.

Хоштар превратился в облако тумана и поплыл прочь.

– Нет уж, погоди, девчонка! – заорала Таннабричес Опустившийся Молот, проехавшись на коленях по полу мимо сестры, и ринулась в толпу кобольдов.

Она уже замахнулась мечом, но ее сестра Маллабричес перепрыгнула через нее и, угодив головой вперед в гущу врагов, оттеснила их еще дальше.

– Ах ты, мошенница, отродье орка! – взвыла Таннабричес и устремилась вперед с удвоенной скоростью.

Она отпихнула Маллабричес плечом и, дважды выбросив перед собой меч, прикончила парочку кобольдов.

– Ты же моя сестра-близнец! – напомнила ей Маллабричес. – Ну и кто здесь орк?

– Ха! – Таннабричес издала победный крик и побежала дальше, а сестра с рычанием бросилась вдогонку.

Но в следующую минуту Таннабричес отшвырнула прочь чья-то могучая рука. Она хотела было возмутиться, но услышала знакомый хохот и увидела знакомый однорогий шлем, из-под которого торчали взлохмаченные рыжие волосы.

– Ба! – воскликнула она, а Маллабричес закряхтела и громко ухнула, когда Бренор пробежал мимо, едва не сбив ее с ног.

Бренор со щитом наперевес врезался в задние ряды кобольдов. Дворф с силой навалился плечом на щит, уперся мускулистыми ногами в каменный пол, сделал несколько шагов вперед. Время от времени Бренор замахивался топором и рубил врагов; и всякий раз, когда какому-нибудь кобольду удавалось найти опору и начать сопротивляться натиску дворфа, Бренор перехватывал оружие и рубил снизу, по ногам.

– Пригнись! – одновременно заорали сестры Опустившийся Молот, и Бренор машинально наклонил голову.

Он почувствовал, как чей-то сапог наступил ему на левое плечо, второй – на правое, а затем сестры перепрыгнули через него. Они воспользовались им как трамплином и, взлетев высоко над задними рядами отступавших кобольдов, приземлились прямо в гущу вражеского отряда.

– Нет! – вскричал Бренор. – Что вы вытворяете?

Однако он крякнул, не успев договорить последнего слова, ведь кто-то снова забрался ему на плечи.

– Ба-ха-ха! – услышал он и понял, что подоспели Атрогейт и Амбра.

Кобольды тоже это поняли.

Многие – в последний момент перед тем, как распрощаться с жизнью.

Хоштар Ксорларрин, приняв свой обычный телесный облик, оглянулся и услышал совсем близко топот ног и звон оружия. Сейчас он находился в последнем коридоре и двигался по направлению к огромной пещере, которая соединяла верхнюю часть подземного комплекса с нижними уровнями.

Кобольды бежали.

Скоро дворфы окажутся здесь, в этом туннеле, понял маг; таким образом, они захватят весь верхний уровень.

Клан Хоштара отделяла от врагов лишь горстка кобольдов, но дроу могли пригнать сюда еще рабов, чтобы замедлить наступление бородатых головорезов.

Замедлить, но не остановить, потому что столкновение между дроу и дворфами было теперь лишь вопросом времени, причем времени оставалось совсем мало.

Хоштар добрался до конца туннеля, миновал дверь и очутился на небольшой площадке, с которой открывался вид на просторную пещеру. Пол пещеры находился далеко внизу, скрытый во тьме. Напоследок оглянувшись, маг прикоснулся к застежке с эмблемой своего Дома, задействовал заклинание левитации и, шагнув с обрыва, плавно поплыл по воздуху вниз.

Верховная Мать Зирит будет недовольна, размышлял он: ему не удалось раздобыть для нее хорошие новости. Дворфы невероятно быстро продвигались вперед, захватывали зал за залом, туннель за туннелем, укрепляли завоеванные участки и выставляли охрану. Хоштар, пробравшись за вражеские линии, обнаружил, что трудолюбивые дворфы усердно работали в тылу, устраивали ловушки и сооружали надежные двери из камня и железа. Они даже долбили стены и пол коридоров, прорубали новые ходы, устанавливали в укромных уголках хитроумные боевые машины. Маг понял: даже если Дому Ксорларрин удастся отбить первые атаки и отбросить назад авангард дворфов, освобождение верхних уровней города К’Ксорларрин дорого обойдется дроу.

А если дворфы укрепятся в верхних туннелях, замыслы Верховной Матери Зирит относительно торговли с жителями поверхности так и останутся замыслами.

Хоштар подумал об Атрогейте, нелепом маленьком приятеле Джарлакса.

– О да, Джарлакс, ты умен, – прошептал он, опускаясь вниз, во тьму.

А может быть, вовсе не Верховная Мать, а Джарлакс стоит за кампанией дворфов по захвату верхних туннелей? Джарлакс, очевидно, знал этих дворфов, и у него были шпионы во вражеской армии – по крайней мере, один шпион, Атрогейт. И сейчас, после того как дворфы совершили неслыханно быстрый и мощный бросок и прочно удерживают верхний комплекс, только Джарлакс сумеет обеспечить столь необходимую дроу торговлю между городом К’Ксорларрин и Верхним Миром.

Неужели все это предприятие затеяно Джарлаксом исключительно ради собственной выгоды?

– Или это все-таки дело рук Верховной Матери? – спросил себя маг, опускаясь на пол около огромной винтовой лестницы, которая сейчас была сложена вдвое.

Зная, что на него направлено множество взглядов и вложенных в луки стрел, Хоштар поднял руки, продемонстрировал, что не вооружен, и назвал свое имя.

– Берегитесь падающих кобольдов, – предупредил он дроу часовых и направился в глубь подземного города, на неизбежную встречу с Верховной Матерью Зирит. Необходимо было сообщить Матери об успехах, которых добились враги.

Дворфы, – бормотал себе под нос изящный, модно одетый темный эльф во время своего долгого пути к покоям главы клана. – Мерзкие, волосатые, немытые дворфы. О, ну почему именно дворфы?

– Ба-ха, ну и народу ты себе набрал, сплошные хвастуны и буяны! – обратился Атрогейт к Бренору. Стычка с кобольдами осталась позади, и пятеро дворфов, преодолев лабиринт боковых туннелей, к своему разочарованию, обнаружили, что могут немного передохнуть. – В жизни не видел «однорукого», который готов колошматить всех подряд без долгих раздумий! – добавил он. Старое выражение, ходившее среди дворфов, «однорукий», означало патруль из пятерых воинов.

Бренор вынужден был согласиться с Атрогейтом. Кулак и Ярость действительно являлись «ходячей катастрофой» с точки зрения любого врага, а Бренор, столь искусный в бою, обладавший многовековым опытом и могучим оружием, знал, как действовать, чтобы дополнять их в сражении. Не менее опасны были и Атрогейт с Амброй – особенно Атрогейт. Никогда прежде Бренор не встречал такого устрашающего сборища дворфов – этот патруль мог бы соперничать с Тибблдорфом Пуэнтом!

– Если бы вы не помогли мне, мне не удалось бы так далеко уйти от нашего передового отряда, – дружески произнес он и положил руку на плечо Агрогейту.

– Ага, точно, и вдобавок ко всему прочему, среди нас целых три девчонки, – заметил Атрогейт, понизив голос, так, чтобы три женщины дворфа, находившиеся неподалеку, не могли его услышать. – Я знаю, что ты – мой король, и прекрасно помню, что клялся тебе в верности, но прошу тебя: не смотри на мою девчонку, Амбру. Никогда у меня не было возлюбленной лучше нее, а к тому же она забрала себе мое сердце!

Бренор молчал, в изумлении уставившись на наемника.

– Что такое? – нахмурился Атрогейт, заметив странный взгляд Бренора. – Значит, ты все же подумываешь о том, чтобы отнять ее у меня?

– Я – твой король? – словно не веря ушам, переспросил Бренор.

Атрогейта же, судя по его лицу, глубоко задел этот вопрос. Несколько мгновений он молчал, шевеля губами в поисках подходящего ответа, затем прошептал те же слова, что произносил во время ритуала присяги клану и народу:

– Ар тарисеахд, на даоине де а бхейл мизе, ар ригх.

– Ты находишься здесь потому, что тебя послал Джарлакс, и не надо притворяться, будто это не так, – возразил Бренор. – Ты не служишь мне, Атрогейт, и я не обманываюсь на этот счет. Ты служишь Джарлаксу и его шайке дроу, а еще самому себе, и так было с того самого дня, когда мы с тобой впервые встретились.

Это заявление казалось совершенно логичным, если вспомнить прошлое, но оно явно застигло Атрогейта врасплох. Чернобородый дворф даже отшатнулся, и на лице его появилось странное выражение – нечто среднее между недоумением и печалью.

– Я тебя вовсе не осуждаю, – поспешил добавить Бренор. – Я и сам воевал на одной стороне с Джарлаксом.

Атрогейт поморщился.

– Ну так в чем дело? – спросил Бренор.

– Я появился в Несме как шпион Джарлакса, – ответил Атрогейт. – Этого я не собираюсь отрицать. И никогда не отрицал. – Он помолчал и посмотрел на Амбру. – Но, шпионя в этом городе, я увидел больше, чем ожидал.

– Не бойся, банда Джарлакса примет твою девчонку, если ты об этом волнуешься, – заверил его Бренор.

– Нет, – возразил Атрогейт. – Я думаю не о том.

– Тогда о чем?

– Это не жизнь для дворфа, – с нескрываемым волнением произнес Атрогейт.

– Да что ты говоришь такое? – удивился Бренор. – Давай начистоту.

– Я надеюсь когда-нибудь назвать тебя своим королем. И Амбер Гристл О’Мол из адбарских О’Молов – тоже.

Теперь настала очередь Бренора сделать изумленное лицо. Несмотря на то что Атрогейт давал Клятву в Верности, несмотря на то что трон дворфских богов принял его, Бренор искренне удивился странному волнению бывшего наемника и сто просьбе. Рыжебородый дворф был настолько потрясен, что, пытаясь собраться с мыслями, даже вытаращил глаза и разинул рот.

– И ты думаешь, что Джарлакс вот так запросто отпустит тебя? – пробормотал он, не придумав ничего лучшего.

– А почему обязательно расставаться с Джарлаксом? – ухмыльнулся Атрогейт. – Я… мы, я и моя девчонка, мы станем глазами, ушами и ртом Джарлакса в Гаунтлгриме.

– Значит, будете служить и вашим, и нашим? – пробурчал Бренор, и по его тону было ясно, что он не слишком доволен подобной перспективой. Какая наглость: Атрогейт просит его добровольно принять в Гаунтлгрим шпиона!

– Мы будем служить королю моего клана, – твердо пообещал Атрогейт. – Я буду рассказывать Джарлаксу только то, что ты прикажешь мне рассказывать! – Я с самого начала дам ему это понять, и, если его это не устроит, тогда – скатертью дорога!

Бренор пристально взглянул Агрогейту в глаза и понял, что верит каждому слову.

В этот момент к ним подошли остальные: Кулаку и Ярости явно не терпелось отправиться в путь.

– Там еще… – начала Таннабричес.

– …есть где развернуться, – закончила Маллабричес, и женщины начали задорно пихать друг друга.

– Ты просишь меня оказать тебе неслыханное доверие, – заметил Бренор.

Атрогейт лишь пожал плечами.

Бренор погладил бороду. По какой-то причине, которую он сейчас не мог бы сформулировать, происходящее казалось ему вполне естественным. Сначала он думал, что его вторым Тибблдорфом Пуэнтом станет Бунгало Удар Кулаком. В конце концов, и тот, и другой в свое время возглавляли отряд «Потрошители», и оба были берсерками, в бою подобными разрушительному урагану.

Но сейчас ему показалось, что Атрогейт больше подходит на эту роль. Это было правильно. За исключением Дзирта и, возможно, Пуэнта, Бренор никого, кроме Атрогейта, не мог бы представить рядом с собой в схватке не на жизнь, а на смерть.

У него не было причин сейчас доверять Атрогейту. Да, этот дворф показал себя отличным воином и верным товарищем во время последней кампании, а потом здесь, в Гаунтлгриме; с другой стороны, просить Атрогейта драться было все равно, что просить рыбу плавать. Кроме того, наемник умел убедительно врать, и если бы он был по-прежнему предан Джарлаксу, то произнес бы сейчас точно такую же речь.

И все же Бренор поверил берсерку. Возможно, потому, что выражение лица Атрогейта показалось ему искренним. Возможно, потому, что после долгих месяцев войны эти двое стали боевыми товарищами.

А возможно, предложение Атрогейта просто показалось Бренору подходящим и вполне разумным.

Бренор сказал себе, что не стоит слишком много размышлять, а лучше прислушаться к собственным ощущениям. Несколько веков он руководил своим пародом, полагаясь на внутренний голос, и сейчас внутренний голос ясно сказал ему, что именно следует ответить Атрогейту.

Добро пожаловать домой, друг мой, – негромко произнес он.

Атрогейт ухмыльнулся во весь рот. Но лишь для того, чтобы скрыть слезы, выступившие на его темных глазах, понял Бренор. Он видел, что Атрогейт хотел что-то сказать, но не осмеливался, потому что боялся разрыдаться вслух.

– Мы что-то пропустили? – вмешалась Амбра.

– Мой топор ничего пока не пропустил, – ответил Бренор. – Так что давайте найдем, кого бы порубить на кусочки!

– Точно! – воскликнули обе сестры Опустившийся Молот с таким энтузиазмом, что Бренору показалось, будто сейчас они начнут проделывать сальто.

И «однорукая катастрофа» отправилась в бой.

Спустя некоторое время странное царапанье, напоминавшее скрежет наконечника копья о камень, подсказало им, что поблизости рыщут враги. Быстро осмотревшись, дворфы поняли, что звук исходит из-за какой-то запертой на засов двери в боковом коридоре.

Таннабричес проползла под дверью и замерла у косяка. Маллабричес отправилась следом за ней и прижалась к стене с противоположной стороны от дверного проема.

– Может, там маг, прошептал Бренор, обернувшись к Амбре.

Они трое остались у входа в коридор, в нескольких шагах от сестер-близнецов. Жрица кивнула и начала готовить нужные заклинания.

Бренор сделал знак Атрогейту. Вдвоем они подобрались к двери и остановились между сестрами. Таннабричес и Маллабричес осторожно взялись за концы засова.

Бренор быстро оглянулся на Амбру, чтобы убедиться в ее готовности, затем поудобнее перехватил щит и топор и кивнул сестрам.

Засов был поднят и отброшен в сторону. Атрогейт подскочил к двери и ногой вышиб ее.

А в следующее мгновение пронзительно вскрикнул от неожиданности и отпрянул, запутавшись в своих моргенштернах. Прежде чем остальные успели отреагировать и занять место отскочившего в сторону дворфа, сестер Опустившийся Молот сшиб с ног огромный «живой снаряд». Они тоже закричали – точнее, они открыли рты, но Бренор не слышал ни звука.

Это подействовало заклинание Амбры, благодаря которому в коридоре и прилегающих помещениях воцарилась полная тишина.

И поэтому вопль Бренора тоже никто не услышал. Сестры Опустившийся Молот повалились на пол на пороге комнаты, но он едва заметил их, спрятавшись за щитом и пытаясь устоять на месте. Однако тщетно: что-то с силой врезалось в него, и он отлетел к стене, находившейся напротив выломанной двери. Он почувствовал, как в него вонзились острые когти, а затем нападавшее существо уперлось в пол мускулистыми ногами, оттолкнулось и устремилось прочь.

Бренор сел и попытался подняться на ноги. Обернувшись, он увидел какую-то темную фигуру, удалявшуюся по коридору, увидел, как открыла рот Амбра – она беззвучно вскрикнула от удивления. Жрица упала на пол в тот миг, когда «снаряд» вылетел из двери. Гвенвивар на лету перевернулась, как настоящая кошка, оттолкнулась от стены рядом со жрицей, а затем завернула за угол и скрылась во тьме.

Четверо дворфов, натыкаясь друг на друга, поспешили за ней следом.

– …кошка эльфа? – услышал Бренор голос Атрогейта в тот миг, когда они покинули область тишины.

Бренор, бежавший первым, на полном ходу протянул руку Амбре и рывком поставил ее на ноги.

– Гвенвивар! – крикнул он, но гигантская черная кошка уже скрылась за очередным поворотом.

Дворфы со всех ног бросились в погоню и заворачивали за углы так быстро, что врезались на бегу в стены. Но им никак не удавалось догнать Гвенвивар, хотя время от времени они замечали мелькавший где-то впереди черный хвост.

Бренор окликал пантеру, но она не реагировала на его зов. И когда они наконец догнали ее, Бренор понял, в чем дело, и ахнул от ужаса.

Глава 16 Воронка архимага

Дум’вилль стояла на месте, бессмысленно глядя в пространство. Она была потрясена, ошеломлена, ничего не понимала.

«Давай же!!!» – визжал Хазид-Хи в ее мозгу, но бедная эльфийская девушка не в силах была даже пошевелить рукой.

Внезапно как будто из ниоткуда возник порыв ветра и разметал ее золотистые волосы. Она услышала за спиной стон, ухитрилась немного повернуться и увидела Тиаго, который пытался подняться, зажимая рукой кровоточившую рану.

Заглянув ему за спину, девушка в ужасе широко распахнула глаза: там, прямо в стене, возникла черная дыра, похожая на торнадо, вихрь, лежащий горизонтально. Страшная воронка бурлила и, казалось, всасывала воздух.

– Дум’вилль! – отчаянно вскрикнул Тиаго, протягивая к девушке руку.

Она схватила его, но резкий порыв ветра увлек Тиаго, швырнул в сторону, оторвал от каменного пола, и беспомощный воин несколько раз перевернулся в воздухе.

А затем черная воронка поглотила его, и он исчез во тьме.

Дум’вилль не знала, что делать. Она ничего не понимала. Ей казалось, что ветер дует в определенную сторону, что он… имеет какую-то цель! Неужели эта черная воронка – на самом деле какое-то живое существо? Неужели она вдохнула Тиаго? Охваченная ужасом девушка попыталась сделать несколько шагов против ветра. Инстинкт говорил ей, что нужно немедленно спасаться бегством.

А потом она увидела его – могущественного, наводящего страх. Он стоял напротив эльфийки, по другую сторону дыры в стене. Она поняла, что именно он создал это невероятное явление, поняла, что торнадо – не живое существо, а орудие архимага Мензоберранзана.

«Вперед!» – умолял ее отчаявшийся Хазид-Хи. Разумный меч осознал, что планы его потерпели крах, увидел, что его цель, объект его ярости, ускользает от него. Не думая о том, что делает, Дум’вилль схватилась за меч, но в тот же миг Громф поднял руку.

Могучий порыв ветра вырвал меч из пальцев эльфийки, унес его прочь, и Хазид-Хи исчез в страшной воронке.

– Я убила… – начала Дум’вилль, но затем пронзительно вскрикнула.

Ветер, материальный, похожий на удар кулака великана, отбросил ее назад. Она инстинктивно попыталась сопротивляться, выставила перед собой руки, уверенная, что сейчас врежется в каменную стену.

Но этого не произошло.

Вместо того чтобы удариться о стену, она упала в какой-то колодец из клубившихся черных облаков. А затем тучи сомкнулись над ней.

Джарлакс вздохнул.

– Он, должно быть, вообразил себя венцом творения, – недовольно произнес наемник.

Они с Киммуриэлем наблюдали за Громфом, который победоносно прошествовал через зал к созданному им коридору, ведущему в иное измерение. Архимаг лишь на секунду удостоил взглядом существо, которое ураганом припечатало к дальней стене комнаты там, в Гаунтлгриме; несчастный висел, не касаясь ногами пола, и слабо подергивался под порывами ветра.

Маг тоже вздохнул – без сомнения, также недовольный своим братом, подумалось Джарлаксу.

Громф расставил руки в стороны, и его магические одежды захлопали на созданном им самим ветру. Ураган подхватил его, словно воздушный змей, и увлек в черный туннель.

Джарлакс и Киммуриэль последовали за магом. Впрочем, наемник на мгновение задержался, чтобы набрать в руку немного клея. Киммуриэль нырнул в воронку первым, Джарлакс – вторым.

Джарлакс еще вытирал с пальцев липкую массу, когда, пройдя по магическому коридору, очутился в приемном зале Дома До’Урден в компании Киммуриэля. Здесь, в этом зале, архимаг Громф «вершил суд». Здесь присутствовали также Рейвел Ксорларрин, его сестра Сарибель и Далия. Эльфийка неподвижно восседала на троне и очень напоминала манекен – или, скорее, труп. При виде молодой женщины Джарлакс испытал жестокую боль, но, увы, наемник ничем не мог ей помочь.

– Архимаг! – выдохнул Рейвел.

В момент появления Громфа он как раз пытался помочь израненному ошалевшему Тиаго подняться на ноги, но теперь выпустил руку своего друга и почтительно попятился – ведь страх часто принимают за почтение. Громф не удостоил младшего чародея даже толикой внимания. Он не сводил взгляда с Дум’вилль, распростертой на полу. Ее замечательный меч лежал неподалеку. Девушка подняла голову и посмотрела на архимага. В этот момент она показалась самой себе и всем окружающим маленькой и жалкой. По какой-то причине, которой Джарлакс не мог понять, – ведь не собиралась же она, в самом деле, противостоять Громфу с оружием в руках! – она вытянула руку и попыталась нащупать эфес.

Громф поднял руку и начал описывать ею круги перед собой.

– Это клинок Бэнров! – заговорил он, и его магически усиленный голос разнесся по всем уголкам дворца. Звук его произвел такое сильное впечатление, что даже Далия, находившаяся в полубессознательном состоянии, вздрогнула от неожиданности и посмотрела на мага.

Громф резко выбросил руку в сторону Дум’вилль, сотворил заклинание, и в дальней стене зала возникла новая воронка. Клубы дыма, из которых состоял вихрь, показались присутствующим прозрачными, словно с противоположной стороны их освещало солнце. Но в этом свете ощущался странный холод.

– Клинок Бэнров! – прогремел Громф в тот момент, когда Дум’вилль неосознанно схватилась за эфес Хазид-Хи.

Клинок оторвался от пола и мгновение спустя очутился в руке Громфа. Дум’вилль в отчаянии смотрела на мага, чувствуя себя одинокой и потерянной. Но в глазах Громфа Бэнра, горевших янтарным огнем, не было и тени снисхождения.

– Тебе не место здесь, иблитп\ – провозгласил архимаг Громф.

Послышался оглушительный рев ветра, от которого сотряслось все здание, а затем магический ураган устремился к Дум’вилль. Глаза ее распахнулись от ужаса, она в отчаянии попыталась уцепиться за каменные плиты пола, поранила пальцы, сломала несколько ногтей, но ветер в конце концов подхватил ее, поднял над полом, и она, перевернувшись в воздухе несколько раз, исчезла в воронке.

Джарлакс поморщился и прошептал:

– Бедная девушка.

Воронка вращалась все быстрее и быстрее, становясь все меньше, и вскоре «глаз тайфуна» превратился в крошечную точку. А затем точка исчезла, растворилась, не оставив и следа на стене приемного зала Дома До’Урден.

– Позаботься о своем муже, глупая жрица, – приказал Громф Сарибель. – И имей в виду: если он умрет, ты в тот же день последуешь за ним.

– Верхние уровни для нас потеряны, – обреченным тоном произнес Хоштар. – Даже если ты бросишь против них всех магов и солдат, все свои заклинания, всех рабов, нам не победить. У них огромная армия, во главе которой стоят могучие воины и опытные военачальники. Они тщательно защищают и укрепляют каждую пядь завоеванной территории. Поверь мне, Верховная Мать, их не так легко будет выгнать отсюда.

– И нелегко остановить, – добавила Верховная Мать Зирит, пристально глядя на своего шпиона.

Хоштар лишь пожал плечами, не собираясь отрицать очевидное.

– Как долго мы сможем удерживать их на безопасном расстоянии? – спросила Верховная Мать Зирит.

– Им сложно будет пробраться в нижний город, – ответил шпион. Расстояние между лестничной площадкой и полом внешней пещеры велико, а лестницу им, разумеется, не поднять. Лестница опущена, сложена и прочно привинчена к полу. Можно ожидать, что дворфы воспользуются магией, чтобы спуститься на нижние уровни, но при этом мы получим прекрасную возможность атаковать их с помощью стрел и колдовства.

– Для этого понадобится мощная магия, – заметил Тсабрак, стоявший в стороне, и Верховная Мать одобрительно кивнула.

– Существуют другие пути на нижние уровни, – напомнила шпиону Зирит.

Хоштар кивнул:

– Все эти узкие коридоры легко охранять.

– Позаботься об этом.

– Будет исполнено, Верховная Мать.

С этими словами Хоштар поклонился и поспешил прочь.

– Они найдут способ пробраться сюда, – заговорил Тсабрак, когда они с Верховной Матерью остались вдвоем. – Не следует недооценивать дворфов – они упрямы и хитроумны. Верховная Мать Ивоннель совершила подобную ошибку сто лет назад и поплатилась за нее собственной жизнью.

– Я понимаю, какая опасность нам угрожает. – Голос Верховной Матери Зирит звучал безжизненно.

– У тебя нет выбора.

– Ты намекаешь на то, что я должна умолять о помощи Верховную Мать Бэнр.

Тсабрак даже не потрудился хоть как-то отреагировать на эти слова.

– Подготовь все для нашего разговора, – велела Верховная Мать Зирит.

Тсабрак кивнул и подошел к сосуду с водой, предназначенной для ясновидения.

Спустя некоторое время в «зеркале» возникло лицо Верховной Матери Бэнр, и Зирит склонилась над магическим сосудом.

Джарлакс и Киммуриэль последовали за Громфом к башне в Академии Магик, служившей ему жилищем. Всю дорогу Громф постоянно указывал на разрушения, причиненные демонами. Среди прочего, они увидели несколько растерзанных тел дроу, лежавших в переулке. Руки и ноги были отделены от тела – это глабрезу отрезали конечности своими огромными клешнями.

– Бреган Д’эрт, возможно, скоро получит от Верховной Матери приказ очистить улицы, – заговорил Громф, когда они добрались до его личных покоев.

– Очистить от трупов или от воинственных демонов? – уточнил Джарлакс, которого вовсе не обрадовала подобная перспектива.

– Скорее всего, и от того и от другого.

– Бреган Д’эрт – не… – начал было возражать Киммуриэль.

– Бреган Д’эрт станет тем, чем прикажет вам стать Верховная Мать, – перебил его Громф. – Разве вы еще не убедились в этом? – добавил он, глядя на Джарлакса. – Твои воины превратились в рядовых стражников одного из Домов.

Джарлакс состроил кислую гримасу.

В этот момент на лице Громфа появилось странное удивленное выражение. Он положил руку на эфес меча, висевшего у него на поясе, – меча Бэнров, который он только что забрал у Дум’вилль Армго.

– Он обращается ко мне, – объяснил маг, извлекая из ножен магический клинок, и пристально уставился на него.

– Значит, ты теперь его новый владелец? – спросил Джарлакс, который, естественно, был знаком с Хазид-Хи и его повадками.

– Хм… Возможно, что и так. – На лице Громфа отразился скепсис, потом он усмехнулся, как будто услышал нечто занятное. – А возможно, и нет – если меч имеет право голоса по этому вопросу.

– Хазид-Хи недоволен тем, что им завладел маг, а не воин, – догадался Джарлакс. – Клинок хочет отведать крови.

– То, чего хочет или не хочет Хазид-Хи, не имеет никакого значения, – отрезал Громф.

Затем архимаг вздрогнул, словно его ударил кто-то невидимый, и поморщился, как будто у него перед носом щелкнули пальцами. Судя по выражению его лица, слова разумного оружия были насмешливыми и унизительными.

– Мне кажется, меч с тобой не согласен, – вставил Киммуриэль.

Джарлакс, взглянув на него, заметил, что псионик закрыл глаза, и сообразил, что он подслушивает телепатические возражения меча, адресованные Громфу.

– Правда? – презрительно фыркнул Громф. Лидеры Бреган Д’эрт поняли, что он беседует с разумным оружием, потому что архимаг поднес клинок к сверкающим глазам. Он внимательно рассмотрел головку эфеса, искусно выкованную в форме прекрасного спящего пегаса. – Нет, – произнес он, качая головой. – Это не подходит.

Громф приложил эфес ко лбу, прикрыл глаза и поморщился от напряжения.

Джарлакс покосился на Киммуриэля, и тот растерянно тряхнул головой. Он был поражен – поражен мощью псионической атаки, которую Громф обрушил на Хазид-Хи.

Джарлакс был потрясен не меньше. У него на глазах головка эфеса Хазид-Хи словно подернулась дымкой и начала изменять форму: она стала черной, поверхность ее покрывали алые точки. Джарлакс, приглядевшись внимательнее, едва сдержал смех. Громф превратил эфес могущественного Хазид-Хи в подобие гриба!

Архимаг отстранил от себя меч на расстояние вытянутой руки, кивнул, полюбовавшись своим произведением, и заметил:

– Уже лучше.

– Не слишком подходит для клинка Бэнров, – съязвил Киммуриэль. – Но это должно поставить на место такой грубый инструмент, как меч.

– И поэтому сомневаюсь, что Хазид-Хи попытается еще раз навязать тебе свою волю, – добавил Джарлакс.

– Этот предмет не обладает сколько-нибудь значительным могуществом, – заявил Громф.

Он перевел взгляд с меча на лидера наемников и небрежно бросил меч Джарлаксу, который ловко поймал его.

– Клинок предназначен для Бэнров, – пояснил Громф. – А ты – Бэнр. Мало того: ты воин. Тебе и подобает владеть этим клинком, если у тебя хватит сил держать его в узде.

Джарлакс ответил на этот открытый вызов усмешкой, придав в то же время лицу скучающее выражение. Сосредоточившись, он мог услышать раздраженный голос Хазид-Хи в своем мозгу, но этот голос доносился как будто издалека в виде неразборчивого шепота; избавиться от телепатического вмешательства меча было для Джарлакса не сложнее, чем для Громфа. Даже без магической глазной повязки, препятствующей псионическому внушению, Джарлакс нисколько не опасался влияния разумного клинка. Он легко мог подчинить это оружие своей воле.

Он кивнул брату, изобразив восхищение, фальшивое лишь наполовину. Джарлакс обожал всяческие магические побрякушки и понимал, что в виде Хазид-Хи получил могущественное оружие.

– А где сейчас эта девчонка-полуэльфийка? – спросил Джарлакс, прикрепляя меч к поясу. – Дочь Тос’уна Армго.

– А какое тебе дело до нее?

Джарлакс пожал плечами:

– Может быть, и никакого. По крайней мере, не могу сказать, чтобы я слишком тревожился о ней. Мне просто любопытно, только и всего.

– Откровенно говоря, понятия не имею, – равнодушно вымолвил Громф. – Наверное, подыхает от холода где-нибудь на горном леднике… Скорее всего, на Хребте Мира, поблизости от логова Араутатора. А зачем тебе это? Ты что, намерен забрать ее оттуда?

И снова Джарлакс пожал плечами:

– Она может в какой-то момент оказаться мне полезной.

– Если эта тварь-полукровка, наполовину иблит, наполовину Армго, еще хоть раз попадется мне на глаза, я превращу ее в желе и подам гостям на ближайшем же пиру, на который меня пригласят, – пообещал Громф, и, судя по тону и выражению его лица, он отнюдь не преувеличивал.

– В таком случае я рад, что ты никогда не увидишь большей части принадлежащих мне вещей, – объявил Джарлакс, прикоснулся к своей широкополой шляпе и обернулся к Киммуриэлю. – В Лускан. Мне совершенно не хочется, чтобы Верховная Мать узнала о моем присутствии здесь, в городе.

– Но улицы нуждаются в зачистке, брат, – возразил Громф.

– Вот для таких случаев боги и даровали нам магию, брат, – парировал Джарлакс самодовольным тоном. – Для того чтобы выполнять скучную повседневную работу.

Киммуриэль мудро решил не возражать, и мгновение спустя они с Джарлаксом перенеслись в приемный зал Бреган Д’эрт в Иллуске, подземном городе в катакомбах Лускана.

Лицо почему-то было мокрым. Она подняла голову, попыталась собраться с мыслями и с силами после головокружительного полета через страшный портал архимага. Сначала она не заметила пронизывающего холода, но затем, с трудом открыв глаза, поняла, что лежит ничком в глубоком сугробе.

Дум’вилль знала, какое сейчас время года на поверхности; она знала, что первый снег еще не выпал. Снег лежал только высоко в горах.

Девушка оперлась на руки и медленно огляделась, рассматривая великолепный пейзаж. Над ней нависали высокие, величественные горы, укрытые толстым белым одеялом, с темными острыми пиками, торчавшими из снега, и она сообразила, что лежит на склоне.

Слева и справа до самого горизонта тянулись горные цепи. Это Хребет Мира, догадалась девушка. Дум’вилль не узнала очертаний гор, но ей не приходилось слышать о существовании другой такой высокой и длинной горной гряды на Фаэруне.

Она лежала на снегу, и холод начинал сковывать ее тело.

И до нее начало доходить, в каком ужасном, безнадежном положении она оказалась.

Дум’вилль снова огляделась. Она в отчаянии ударила кулаком по снегу, начала раскапывать его, отшвыривать от себя. Она сунула руки в сугроб, хватала снег, сжимала в пальцах, искала что-то, за что можно было бы уцепиться, и, только после того как силы ее истощились, сделала передышку и вспомнила, что именно ищет.

Девушка перестала лихорадочно шарить в снегу и с некоторым облегчением подумала, что, к счастью, руки целы. Если бы она наткнулась в сугробе на острый как бритва клинок Хазид-Хи, то наверняка лишилась бы нескольких пальцев.

Она приподнялась, села и решила действовать иначе: мысленно воззвала к потерянному мечу, умоляя Хазид-Хи руководить ее поисками.

Но не услышала никакого ответа.

Дум’вилль охватила паника. Она пронзительно закричала, повторяя имя меча: «Потрошитель!» Заставила себя подняться на ноги и, пошатываясь, начала бродить вокруг.

– Потрошитель!

Эхо ее криков разносилось среди утесов, и, когда она услышала это эхо, собственный голос показался ей слабым и жалким. Неумолимые, безжалостные горы насмехались над Малышкой Доу.

Солнце заливало ее ослепительным светом, отражалось от снежного покрова, но воздух здесь, на бескрайнем леднике, был смертельно холодным.

Дум’вилль за свою жизнь лишь несколько раз приходилось бывать высоко в горах. Куда ей теперь идти? Как защититься от холода, высушить одежду, влажную от талого снега?

И как не стать добычей зверей и прочих хищных тварей? Да, она знала достаточно об этих местах, чтобы понять: снег и холод – самые мелкие из ее проблем.

«Хазид-Хи!» – снова мысленно воскликнула Дум’вилль – в последний раз.

Она лишилась меча.

Она лишилась всякой опоры.

– Когда у тебя снова появится настроение дразнить архимага, пожалуйста, сначала предупреди меня, чтобы я мог перенестись подальше от вас обоих. – Киммуриэль не скрывал недовольства, обращаясь к своему компаньону, любителю риска.

Джарлакс вытащил Хазид-Хи и, перевернув его, рассмотрел головку эфеса.

– Впечатляющее достижение, – произнес он вопросительным тоном.

– Ты даже не представляешь, насколько. Меч попытался подчинить Громфа своей воле. Он не понял, с кем связался: у крысы из сточной канавы было бы больше шансов подчинить себе Верховную Мать.

Джарлакс кивнул, не отрывая пристального взгляда от черного гриба, покрытого алыми точками.

– Впечатляет, – пробормотал он, имея в виду скорее могущество Громфа вообще, чем это конкретное проявление его силы воли.

В конце концов, Хазид-Хи был отнюдь не каким-то второстепенным магическим предметом. Он обладал разумом и огромным самомнением. В прошлом этот меч подчинял себе могучих воинов, даже Кэтти-бри, даже Артемиса Энтрери, хотя и на очень короткое время и только до того момента, когда наемник догадался, что происходит.

Джарлакс поразмыслил над словами Громфа, которые тот произнес, отдавая ему это сокровище. Маг напомнил Джарлаксу о его происхождении, причем открыто, в присутствии Киммуриэля. Джарлакс несколько раз медленно кивнул своим мыслям, догадываясь, в чем тут дело. Несмотря на новую форму эфеса, которая служила насмешкой над разумным мечом, оружие являлось не столько даром Джарлаксу, сколько неким деловым предложением. Громф сознавал, что его положение в Мензоберранзане непрочно, что он ходит по лезвию бритвы. Не нужно было обладать проницательностью Джарлакса, чтобы понять: архимага привела в ярость неудача Ллос с захватом Пряжи, и еще больше его злило давнее презрение богини к мужчинам-магам и в том числе к Громфу. Ведь все считали, что она присоединит к своим владениям Паутину Магии и станет с уважением относиться к тем, кто добился успехов в Искусстве.

Громф отдал Джарлаксу меч взамен на возможность спастись бегством в случае, если такая необходимость возникнет.

Бывший архимаг Мензоберранзана в качестве члена Бреган Д’эрт? Джарлакс, представив себе открывающиеся возможности, даже приподнял брови.

Но тут же посмеялся над собой: как он мог хоть на мгновение поверить в то, что Громф Бэнр станет подчиняться ему и Киммуриэлю? Он понимал, что скорее Громф потребует власти над ними двоими.

А никто и никогда не отказывался выполнять требования Громфа Бэнра.

Киммуриэль ушел по делам, и Джарлакс решил не тратить времени зря. Он снял с глаза повязку, чтобы легче было общаться с мечом, и довольно кивнул: эфес стал совершенно черным и принял форму кошки – пантеры. На мгновение Джарлакс уже решил отказаться от своих первоначальных намерений, собрался сделать эфес похожим на Гвенвивар и когда-нибудь подарить это оружие Дзирту. Но нет.

– Это клинок Бэнров, – проговорил он.

Из плеч пантеры выросло два щупальца, фигура трансформировалась и превратилась из гигантской кошки Верхнего Мира в существо Подземья, зверя, путающего следы. Это было страшное чудовище и символ, достойный стать украшением пояса Джарлакса.

На миг магические щупальца ожили, опутали запястье Джарлакса и крепко вцепились в него.

Джарлакс почувствовал, что Хазид-Хи одобряет его действия.

Да, они прекрасно поладят.

Глава 17 Звон одинокого молота

Бренор, бросившись в дверной проем, едва не полетел на пол головой вперед. К собственному изумлению, он понял, что наконец догнал Гвенвивар. Огромная пантера стояла посреди комнаты, пристально глядя на стену, – и зрелище это было действительно поразительным.

– Клянусь всеми богами, эти проклятые дроу все-таки пришли, – едва слышно пробормотал Бренор, глядя на живую воронку, сотканную из клубов дыма, которая образовалась прямо в стене. Казалось, будто сами камни размягчились и стали частью магического «торнадо».

Остальные дворфы, ввалившиеся в помещение следом за Бренором, не успели затормозить и врезались в него, но сумели удержаться на ногах. Все четверо одновременно хотели спросить, что происходит, но ни один не произнес ни звука – их потрясло то же самое невероятное зрелище, которое приковало внимание Бренора и Гвенвивар.

Воронка вращалась быстрее, становилась все плотнее; стена, казалось, снова делалась твердой вокруг ее краев. А затем «черная дыра» исчезла, и в комнате наступила полная тишина.

Тишину нарушило низкое рычание Гвенвивар.

Бренор приблизился к пантере; он был встревожен и нервно озирался по сторонам.

– Что все это значит?! – воскликнула Таннабричес.

– Здесь была драка, – сказал Атрогейт. Чернобородый дворф указал вправо, и сестры Опустившийся Молот быстро заняли позиции вокруг короля. Затем он кивнул Амбре, чтобы она подошла вместе с ним к левой стене. – Я чувствую запах крови, или быть мне бородатым гоблином, – добавил Атрогейт.

Бренор тоже почуял кровь, потому что стоял посредине комнаты, рядом с темными пятнами, видневшимися на полу. И, взглянув на кровавые лужи, он обнаружил кое-что еще.

– Эльф? – слабым голосом произнес он, поднимая с пола хорошо знакомый клинок – точнее, часть изогнутого меча, обломок Сверкающего.

– Эта воронка! – воскликнула Амбра, подбегая к нему. – Они забрали Дзирта!

Бренор бросился к стене, намереваясь пробить ее плечом, если понадобится, но крик Маллабричес: «Нет, здесь!» заставил его резко развернуться. Он в недоумении посмотрел на сестер, которые стояли перед странного цвета участком стены. Камни непонятным образом изменили вид, и Бренор не смог сразу сообразить, в чем здесь дело. Он подошел ближе и присмотрелся внимательнее.

Затем, опустив взгляд, дворф вытаращил глаза, увидев знакомые сапоги.

– Дзирт! – вскрикнул он. – О эльф! Друг мой!

Бренор подскочил к стене, которая, как оказалось, состояла из липкого, вязкого вещества. Замахнулся топором, собираясь разрубить ее, но затем отступил, отбросил оружие, попытался ногтями расковырять эту гадость. Он не знал, что делать.

– Его нос! Его нос! – верещала Таннабричес, подпрыгивая и указывая на место в верхней части стены: казалось, будто кто-то убрал клей с носа Дзирта, чтобы он мог дышать.

Бренор бросил щит на пол и ринулся к стене.

– Отчистите это от него! – крикнул он и начал ногтями царапать шар клейкого вещества, припечатавшего Дзирта к стене.

Липкий пласт подался, но Бренор приклеился к нему руками так прочно, что ему с большим трудом удалось соскрести тягучую дрянь с пальцев, для чего потребовалось яростно тереть руки друг о друга. Однако с помощью Кулака и Ярости он вскоре освободил голову Дзирта, и она безвольно упала вперед; дроу не слышал громких воплей дворфа, никак не отреагировал, когда отчаявшийся Бренор ударил его по лицу.

– Давай же, очнись, эльф! – заорал Бренор, взял в руки голову дроу, приблизив лицо к лицу друга, умолял его открыть глаза.

Таннабричес и Маллабричес упорно продолжали отдирать клей от тела Дзирта, и Атрогейт пришел им на помощь, однако Амбра осталась в стороне. Она держала в руках обломок Сверкающего, попеременно осматривала царапину у основания разрубленного клинка и оглядывала Дзирта, покачивая головой.

Так продолжалось довольно долгое время, и наконец Таннабричес воскликнула: «О-о…» – и отступила назад. Она счистила клей с ключицы Дзирта и с его груди, и из открывшейся рапы хлынула кровь.

– Что такое? – обернулась к ней Маллабричес.

Сестра показала окровавленные ладони.

– Стой! Стой! – крикнула Амбра, подскочила к Атрогейту и оттащила его прочь. – Прекратите!

– Что такое, девочка? – удивился Атрогейт, и все уставились на жрицу.

– Этот клей – он сохраняет Дзирту жизнь, – объяснила она. Останавливает кровотечение! Если убрать его, из тела вытечет вся кровь!

– Это вроде бинта? – уточнила Маллабричес.

Бренора охватила паника: ему показалось, что Дзирт мертв, и он в ужасе переводил взгляд с бесчувственного друга на жрицу. Амбра подошла к темному эльфу и зажала ладонью открывшуюся часть страшной раны. Она ощупала участок вокруг раны, и на лице ее появилось горестное выражение.

– Рана глубокая, – сказала она Бренору.

– Значит, исцели ее, дура! – завопил Бренор.

Амбра кивнула было, но спустя несколько мгновений покачала головой:

– Нет, мне это не под силу.

– Но попробовать ты можешь?! – взревел обезумевший Бренор.

– Бегите, приведите сюда его жену, – приказала Амбра сестрам Опустившийся Молот. – Сейчас же, да побыстрее.

– Мы не можем ждать! – крикнул Бренор, но Амбра его не слушала – она уже начала бормотать заклинание.

Расслышав ее слова, он несколько успокоился.

Амбра плотнее прижала руку к растерзанной груди дроу, и волны целительной магии хлынули в тело раненого. Кровотечение немного замедлилось, но жрица, оглянувшись на Бренора, нахмурилась.

– Моих заклинаний недостаточно, чтобы залечить эту рану, – печально сказала она. – Его раны смертельны, и только эта липкая штука ненадолго смогла продлить ему жизнь.

– Ага, и чуть не задушила его! – возразил Атрогейт.

Бренор покачал головой. Ведь кто-то убрал клей с носа Дзирта, и Бренор догадался, что, скорее всего, это сделал тот же, кто облепил дроу странным веществом.

– Джарлакс, – пробормотал он, тряся бородой. Он уже видел, как наемник применяет этот трюк.

Но почему Джарлакс оставил раненого Дзирта в одиночестве? Дворф посмотрел на стену, где только что гудела воронка. «Что это? – озадаченно подумал он. – Очередной фокус Джарлакса?»

Неужели Дзирт и Джарлакс сражались? По мнению Бренора, это было совершенно невозможно. Он просто не мог себе представить, чтобы эти двое набросились друг на друга с оружием.

Все это казалось Бренору совершенно бессмысленным, но он решил, что единственный способ получить ответы на свои вопросы – это исцелить Дзирта и вернуть его к жизни.

Он посмотрел на Амбру, которая была погружена в свое колдовство. Новое заклинание, волшебные волны, проникшие в истерзанное, безжизненное тело, казалось, оживили раненого, и он застонал.

– Давай же, быстрее, дочка, – пробормотал Бренор, оглядываясь на дверь.

– Помоги-ка мне, займись другой ногой, – окликнул его Атрогейт, и Бренор, обернувшись, увидел, как чернобородый дворф отчищает клей с ноги Дзирта. Только понемногу, а то вдруг еще какие-нибудь раны откроются! Эльф уже и так потерял много крови!

– Слишком много, – кивнул Бренор, подходя к телу. Он поморщился – ему пришла в голову мысль, что эта рискованная экспедиция не стоила жизни друга. Если он отвоюет Гаунтлгрим, но при этом потеряет, скажем, Дзирта и Кэтти-бри, то можно ли будет считать это победой? – Да, – уверенно ответил он на собственный вопрос, но на самом деле не верил в это. А затем повторил: – Давай же, быстрее, дочка.

Верховная Мать Бэнр долго сидела молча, после того как Сос’Умпту закончила молитву, открывающую заседание Правящего Совета. Она по очереди пристально оглядывала каждую из своих соперниц, верховных матерей. Ее испепеляющий взгляд говорил о том, что она прекрасно понимает, кто на самом деле стоит за нападением на особняк До’Урден, и понимает, что для этого потребовались усилия нескольких кланов. Даже те верховные матери, которые не принимали непосредственного участия в нападении, под этим тяжелым взглядом неловко заерзали в креслах. Разумеется, все слышали передаваемые шепотом слухи, знали о тайном сговоре одних и о молчаливом согласии других, которые и привели к этому нападению.

А Мать Дартиир До’Урден, сидевшая дальше всех, у задней ноги паука, бесстрастно смотрела прямо перед собой.

– Неужели мы должны поверить, что эта атака не была спланирована заранее? – заговорила Верховная Мать.

Кое-кто беспокойно пошевелился, Верховная Мать Мез’Баррис вполголоса проворчала что-то, а другие верховные матери закивали в знак согласия. Подобные прямые обвинения – если они правильно угадали, к чему клонит Верховная Мать Бэнр, – были недопустимы в городе темных эльфов, действовавших исподтишка.

– Или в то, что это воля богини? – продолжала Верховная Мать, давая им возможность возразить и избегая откровенного разговора, который неизбежно привел бы к прямому столкновению.

– Возможно, это был знак того, что Матери Дартиир не место здесь, в зале заседаний Правящего Совета, – предположила Верховная Мать Жиндия Меларн.

– А может быть, знак того, что ей вообще не следовало занимать место Верховной Матери, – добавила Мез’Баррис.

– И того, что не следовало оставлять ей ее жалкую жизнь, – прошипела Жиндия.

– Но все же вот она, перед вами, – заметила Верховная Мать Бэнр. – Живая и здоровая.

– Маги имели глупость спасти ей жизнь… – перебила ее Жиндия, но Квентл стукнула кулаком по столу.

– Мать Дартиир сама сражалась блестяще, так говорят аристократы Дома Ксорларрин, которые случайно ее увидели, – объявила Верховная Мать Бэнр. Мне нужно позвать их сюда, чтобы они подтвердили мои слова? На Мать Дартиир напала целая орда демонов, но она справилась без посторонней помощи и превратила их в дымящиеся лужи. – Она обернулась к Мез’Баррис и встретила ненавидящий взгляд соперницы. – А ты что скажешь?! – рявкнула Квентл. – Хочешь, чтобы мы поверили, будто Госпожа Ллос приказала демонам уничтожить Верховную Мать, заседающую в Правящем Совете, более того, будто эти демоны не оправдали ожиданий Паучьей Королевы? – Не дождавшись ответа, Квентл поднялась и взглянула на остальных женщин сверху вниз. – Даже если так, почему тогда Госпожа Ллос позволила Матери Дартиир вернуться сюда, в зал заседаний Правящего Совета ее города? Иди и проси богиню дать тебе немного ума, Жиндия Меларн, прежде чем в своем невежестве произносить богохульства и оскорблять Ллос. Поверь мне: если бы Паучья Королева хотела смерти Матери Дартиир, Мать Дартиир погибла бы от моей руки!

– И что, теперь мы будем праздновать ее великую победу? – саркастически произнесла Верховная Мать Мез’Баррис. – Может быть, ты возвысишь Дом До’Урден и дашь ему второе или третье место в награду за то, что его Верховная Мать перебила горстку манов?

Квентл со зловещей улыбкой обернулась к Мез’Баррис, а остальные захихикали.

– Может быть, Дом До’Урден найдет способ самостоятельно возвыситься под руководством своей бесстрашной и героической Верховной Матери, – спокойно ответила Мать Бэнр. Затем покосилась на ухмылявшуюся Жиндию Меларн, чей Дом стоял лишь одной ступенью выше Дома До’Урден и являлся наиболее вероятной мишенью любой попытки возвышения. – Возможно, этот новый Дом, к которому благоволит Госпожа Ллос, найдет способ занять твое место, – добавила Квентл, обращаясь к Мез’Баррис.

Разумеется, это было абсурдное предположение, но оно заключало в себе неприкрытую угрозу.

– Эти вопросы обсудим в другой раз, – заговорила Сос’Умпту, сидевшая в дальней части зала. – Мы собрались здесь не для того, чтобы одобрять или осуждать сражение у дворца До’Урденов или боевое искусство Матери Дартиир До’Урден.

– Действительно, – согласилась Квентл, которая сама назначила это заседание. – Верховная Мать Зирит из К’Ксорларрина находится в тяжелом положении. По всей видимости, армия дворфов вторглась в Подземье с целью захватить город, который они называют Гаунтлгрим.

– Этого следовало ожидать с самого начала, – заметила Верховная Мать Биртин Фей.

– Я ни одного воина не дам, чтобы защищать город К’Ксорларрин, – прямо заявила Верховная Мать Мез’Баррис, и, услышав это, некоторые женщины ахнули.

– Мы не можем этого сделать, – поддержала ее Верховная Мать Миз’ри Миззрим. – Сейчас город кишит демонами, которые ломятся в наши дома.

– Что же, теперь вы можете понять, как мудро я поступила, вызвав сюда существ из Бездны, – ровным голосом произнесла Квентл. Она помолчала некоторое время, пока остальные в недоумении воззрились на нее. Квентл с огромным удовольствием увидела, как в глазах женщин загорались огоньки: одна за другой, они начинали понимать. – Я уже поговорила с архимагом. Марилит, которую он полностью контролирует, поведет армию демонов в К’Ксорларрин вместе с Налфешни. Их задача – защитить город Верховной Матери Зирит.

– Ты отправишь армию демонов в город Верховной Матери Зирит? – недоверчиво переспросила Жиндия Меларн. – Думаю, она предпочла бы обойтись без такой помощи в войне с дворфами!

– Ты, разумеется, надеешься, что Зирит откажется от союза с демонами, – бросила Квентл, и Жиндия прищурила горевшие ненавистью глаза. Очевидно, она поняла этот весьма прозрачный намек. Квентл догадалась о тайном союзе между Домом Меларн и торговцами из Дома Ханцрин, которые захлебывались от ярости и ненависти при упоминании о городе К’Ксорларрин. – Но я заверила Верховную Мать Зирит в нашей лояльности, и поэтому наши демоны будут служить ей. Такова воля Ллос.

Жиндия Меларн сидела неподвижно, но было ясно, что она буквально кипит от негодования. Мез’Баррис Армго из последних сил скрывала ярость, а Квентл наслаждалась раздражением соперниц. Всякий раз, когда им казалось, что они одержали над ней верх, Квентл делала ловкий ход и перехватывала инициативу. Они думали, что им удастся уничтожить Дом До’Урден или хотя бы убить Мать Дартиир. Но они потерпели неудачу: эльфийка, целая и невредимая, сидела у всех на виду за столом в зале заседаний Правящего Совета.

Они перешептывались по углам и тайно негодовали по поводу решения Квентл призвать демонов в Город Пауков, а теперь эти самые демоны стали единственной надеждой нового поселения дроу, города К’Ксорларрин.

Верховная Мать Квентл, вооруженная воспоминаниями и разумом Ивоннель Вечной, всегда на шаг опережала заговорщиков.

Позднее, в тот же самый день, во всей гигантской пещере, в которой располагался Мензоберранзан, аристократы высыпали на балконы своих дворцов. Дроу с облегчением вздыхали, глядя на жуткую процессию. Сотни демонов, тысячи манов и прочих низших существ из Бездны покидали город, отправляясь на войну по приказу Правящего Совета.

Средн горожан ходили слухи, будто на последнем заседании Совета произошло нечто из ряда вон выходящее. Слухи эти, похоже, подтверждались существенным усилением охраны особняка Баррисон Дел’Армго.

Звон молота раздавался через равные, но довольно большие промежутки, подобно сердцебиению умирающего или слезам, капающим из глаз сломленной горем женщины.

– Значит, ты должен остаться с ним, – обратился Коннерад Браунанвил к Эмерусу Боевому Венцу после очередного удара молота о металл.

– Хорошо, но мы почти захватили верхний уровень, – ответил Эмерус.

Раздался очередной удар.

– Работа во внешней пещере идет полным ходом, – объяснил Коннерад. – Сейчас они не нуждаются в том, чтобы я их подгонял. Я возьму с собой Бунгало Удар Кулаком, и «Потрошители» закончат то, что начал Бренор.

– Ан уамх, – кивнул Эмерус, что на древнем дворфском означало «нижний путь».

– Тха, – согласился Коннерад, и они с Эмерусом обменялись крепким рукопожатием. – Будь уверен: я загляну к тебе перед тем, как мы захватим Кузню.

Эмерус вновь кивнул, и Коннерад ушел. Когда по коридорам разнесся очередной звук удара молота о металл, молодой король дворфов вздрогнул, но не обернулся; но он знал, что Эмерус все же оглянется.

– Ах, Бренор, друг мой, – прошептали оба дворфа, и оба, хотя они не слышали друг друга и не смотрели друг на друга в этот момент, в тревоге покачали головами.

Во главе армии ползла шестирукая Марилит в сопровождении отряда глабрезу. Твари из мира хаоса, жестокие, неудержимые, не знающие усталости, шествовали по туннелям Нижнего Подземья; многие в поисках добычи отбивались от основного отряда и двигались параллельными коридорами. Любой, кто попадался им на пути, – неважно, был ли это гоблин, миконид или бурый великан, – был растерзан и пожран, втянут в море манов, прижат к земле роями чазмов, разорван на куски стаями вроков.

Но это не имело значения. Каменные стены и потолки туннелей и пещер Подземья сотрясались от топота ног и копыт демонов.

Магическое излучение Фаэрцресса, которого Марилит не видела, но которое, разумеется, чувствовала, придавало ей энергии и обещало свободу. Сейчас, покинув город, она поняла, что Ллос выполнила свое обещание. Барьер стал тоньше. Она не ощущала присутствия той силы, которая увлекала бы ее обратно в Бездну; чувствовала себя в этом мире так же безопасно и уверенно, как и среди клубов вонючего дыма на ее собственном уровне существования.

Теперь она была согласна выполнять приказы Громфа, служить ему, и служить хорошо, а это в данном случае означало выполнение требований Верховной Матери.

Марилит не возражала против подобной перспективы, потому что получила возможность пролить реки крови – алой жидкости, в которой она обожала купаться.

– Ставьте его на место, ребята! – заорал Оретео Шип отряду дворфов, тянувшему огромный каменный блок, – камень съехал в сторону. – Вы что, хотите, чтобы он сломал опоры?

«Дикие дворфы» из команды строителей закряхтели и собрали все свои немалые силы. Они тащили, упирались ногами в пол и наконец развернули гигантский центральный пролег в нужном направлении.

– Вот-вот, давайте, давайте! – подбадривал их Оретео.

– Теперь никто уже не сможет сказать, что парни из Адбара не в состоянии построить мост, – услышал он у себя за спиной чей-то голос и, обернувшись, увидел приближавшегося Коннерада. Дворфы обнялись и как следует похлопали друг друга по спине. – Все готово, не хватает только красивой резьбы!

– Ага! Мост будет полностью закопчен к концу дня, – сообщил Оретео. – Может, нам с тобой его как-нибудь назвать, а? У меня здесь есть пинта хорошего виски «Врата Балдура», и я хочу осушить ее прямо посреди моста!

– Значит, выпей тогда и за меня, – предложил Коннерад.

Оретео удивленно посмотрел на короля:

– Ты разве не слышал насчет Бренора?

– Я слыхал о том, что случилось с эльфом, Дзиртом, – сказал Оретео. – Я догадался, что Бренор был там, еще прежде, чем узнал об этом. Печальный день сегодня.

– Мы приближаемся к нижнему пути, – сообщил Коннерад. – Бренор почти добрался туда.

– Ага.

Коннерад помолчал и пожал плечами.

– Ага, – повторил Оретео. Постепенно он начинал соображать, в чем дело. – Значит, ты поведешь отряд вниз.

Коннерад кивнул.

– Ну ладно, тогда я сейчас соберу своих ребят! – воскликнул Оретео. Мы последуем за тобой в Девять Кругов Ада, король Коннерад из Мифрил Халла, в нас можешь не сомневаться!

– Да я вовсе не сомневаюсь в вас, – заверил его Коннерад успокаивающим тоном, пожалуй, слишком успокаивающим, и на лице Оретео Шина появилось озадаченное выражение.

– Что ты хочешь сказать?! – рявкнул командир «Диких дворфов». – Ты уходишь на фронт, сражаться, а мне с ребятами приказываешь сидеть здесь? Охранять тыл?

Коннерад с извиняющимся видом пожал плечами.

– Ба! Но разве мы все не прошли через обряд деасгнаитх иннтригидх, разве мы не преданы тебе всем сердцем? – горячился Оретео. – Мы поклялись вам, трем королям, в ар тариесахд, в верности до гроба! Значит, я и мои парни хуже прочих? Значит, нам теперь вечно сидеть на задворках? И дворфам Мирабара тоже? – добавил он, обводя жестом пещеру, в дальнем конце которой воины из Мирабара трудились, укрепляя подступы.

– Нет! Мы ценим вашу преданность, я и мои собратья, Бренор и Эмерус. – Коннерад положил руку на могучее плечо Оретео. – Ты и твои парни – такие же дворфы Делзуна, как и все прочие, поверь мне. Но ты хорошо знаешь укрепления, которые находятся здесь, в пещере, – ты сам их строил! – и сейчас их необходимо охранять как никогда тщательно.

– Потому что вы тесните дроу вниз.

– Точно, и ведь может оказаться так, что эти хитроумные гады проберутся к нам в тыл, верно?

Эти рассуждения, похоже, не убедили Оретео Шипа, но он неохотно кивнул в знак согласия.

– «Дикие дворфы» – не стражи и не охранники. Только не тогда, когда перед ними открыта дорога прямо к настоящей драке.

– Это зависит не от меня, друг мой, – объяснил Коннерад. – Бунгало и его «Потрошителям» приказано вести передовой отряд. Тебе поручено охранять пещеру, парням из Мирабара – тыл и туннели, ведущие на поверхность. Вот видишь, на самом деле без вас нам никак не обойтись.

Оретео Шип испустил тяжкий вздох.

Коннерад кивнул, не решаясь возразить и понимая чувства старого друга.

– Значит, иди, и да поможет тебе Морадин, парень, – произнес Оретео Шип и хлопнул Коннерада по плечу.

Молодой король дворфов в ответ похлопал по плечу своего советника, затем развернулся и направился к тронному залу за свитой; оттуда путь его лежал на передовую – для того чтобы пробиться на нижние уровни.

Как только бывший король Мифрил Халла ушел, к Оретео приблизился один из командиров «Диких дворфов».

– Ты слыхал? – спросил Оретео.

– Слыхал! – гневно произнес дворф.

– Только не вздумай злиться на Коннерада или других, – предупредил его Оретео. – Нельзя винить их в том, что они взяли с собой на войну тех, кого знают лучше. Если бы походом руководил король Харнот, мы бы шли в бой впереди всех.

– Это да. И поэтому я думаю так: наш король сделал неверный выбор.

– Да, королю Харноту следовало бы сейчас быть с нами, – произнес Оретео Шип.

– Но на самом деле это неплохо, что он ведет наших воинов в поход, – заметил другой «дикий дворф», указав в сторону Коннерада: бывший правитель Мифрил Халла как раз в этот момент переступал порог Гаунтлгрима. – Он не хуже любого другого. Болтают, будто бы, когда все закончится, он может занять трон. Я был бы не против, если бы Коннерад стал королем Гаунтлгрима.

«А как же Эмерус и Бренор?» – подумал Оретео Шип, но промолчал. На самом деле мысль, высказанная товарищем, отнюдь не претила ему. Король Бренор Боевой Молот и король Эмерус Боевой Венец были легендарными героями среди дворфов Фаэруна и, естественно, Серебристых Болот. Но кто бы стал отрицать, что король Коннерад Браунанвил превосходно справился со своей ролью?

А теперь Эмерус слишком стар, это все видят. А Бренор?

Кто знает, что станется с королем Бренором теперь, когда его друг эльф лежит при смерти? Все видели, что он сломлен и не может больше думать ни о чем другом.

– Как у него дела? – спросил Эмерус у Кэтти-бри, войдя в небольшое помещение, где был устроен лазарет.

Женщина сидела на стуле рядом с койкой Дзирта. Больной лежал совершенно неподвижно, глаза его были закрыты.

– Я сделала все, что могла, – ответила она и, услышав собственные слова, едва не рассмеялась: теперь всякий раз, разговаривая с дворфами, она невольно переходила на их наречие. – Раны его закрылись, но он потерял очень много крови, к тому же удар о стену оказался слишком сильным… – Кэтти-бри смолкла и опустила голову.

Эмерус быстро подошел к волшебнице и положил руку ей на плечо.

– Он обязательно вернется к тебе, девочка, – произнес он.

Кэтти-бри кивнула. Она искренне верила в это, хотя и не могла бы сказать, станет ли Дзирт когда-нибудь прежним. Она вспомнила собственные раны, полученные во время битвы за Мифрил Халл, когда великан швырнул в нее камень. Несмотря на усилия множества дворфских жрецов, здоровью ее был нанесен непоправимый ущерб.

– Я тут поговорил с этой женщиной из рода Гарпеллов, с Пенелопой, – начал Эмерус. – Она мне сказала, что у тебя и у нее есть что-то, что вам нужно показать нам с Бренором.

– Да, нужно, – подтвердила Кэтти-бри. – И чем скорее, тем лучше.

– Коннерад поведет наш ударный отряд. Сейчас самое подходящее время.

Кэтти-бри кивнула и поднялась, затем склонилась над Дзиртом и поцеловала его в лоб.

– Не покидай меня, – прошептала она.

Эмерус остановился на пороге, придерживая дверь. Следующий удар одинокого молота донесся до Кэтти-бри и напомнил ей о том, что Дзирт не единственный, кто нуждается в помощи. Вместе со старым королем она шагала по подземному лабиринту навстречу мерным ударам металла о металл.

Вскоре они нашли в одной из каменных комнат, возле небольшого горна, Бренора, который трудился над починкой сломанного меча своего лучшего друга.

– У нас есть неотложное дело, друг мой, – сказал Эмерус, когда они вошли в тесную кузницу.

Бренор продемонстрировал им заново выкованный изогнутый меч:

– Я и был занят делом.

– Ты починил его! – радостно воскликнула Кэтти-бри, но Бренор лишь молча пожал плечами:

– Я приделал обратно отломанный кусок клинка, но не могу вложить в этот меч магию, которая прежде жила в нем.

– Значит, сможешь, когда мы доберемся до Кузни Гаунтлгрима, – попыталась утешить его Кэтти-бри, но Бренор уныло молчал.

– Твой друг эльф мирно отдыхает, – сообщил Эмерус.

– Он еще не приходил в сознание, – быстро добавила Кэтти-бри, заметив в глазах Бренора огонек напрасной надежды.

Бренор беспомощно вздохнул.

– Мы нашли древний портал, – объяснила Кэтти-бри. – Я и Гарпеллы. Тебе нужно срочно на него посмотреть, отец. Это может нам очень помочь, но может стать и большой угрозой. Ради всех, кто пришел с тобой в Гаунтлгрим, я прошу тебя немедленно пойти со мной и Эмерусом, взглянуть на эту штуку и подумать о том, что нам следует с ней делать.

Бренор взглянул на Сверкающий, вздохнул и кивнул. Он действительно сделал все, что мог, чтобы восстановить оружие. Кэтти-бри, которая столько времени провела у постели Дзирта, пытаясь исцелить его, и усилия которой, возможно, были не более успешными, понимала, какую боль он испытывает.

Неужели магия Сверкающего утрачена навсегда?

Неужели магия, которой владел Дзирт, тоже утрачена навсегда?

Бренор швырнул молот на верстак, снял рукавицы и бросил их рядом. Он протянул Сверкающий Кэтти-бри и попросил ее отдать меч Дзирту, когда они вернутся из того места, куда она собиралась отвести его.

– Для тебя будет лучше, если ты сам отдашь ему меч, – возразила женщина и попыталась вернуть дворфу оружие.

Бренор отступил, качая головой, и отказался брать клинок. Он уже раньше ясно дал им понять, словами и действиями, что не хочет видеть Дзирта беспомощным, лежащим на смертном одре.

Тем не менее Кэтти-бри не собиралась оставлять все как есть. Только не сейчас. Она вложила меч в руки Бренора и нахмурилась, когда он снова начал качать головой.

Наконец Бренор неохотно забрал починенный меч и сунул его в петлю на своем вещевом мешке.

– Ну тогда веди меня, и покончим с этим побыстрее, – проворчал он.

Кэтти-бри помедлила несколько секунд, пристально глядя на своего приемного отца, на эфес Сверкающего, который торчал у него над левым плечом. Почему-то это зрелище произвело на нее сильное впечатление. Теперь, когда Бренор забрал меч с намерением вернуть его Дзирту, у нее появилась надежда на то, что по крайней мере ее отец скоро станет прежним и с ним все будет в порядке.

Любая, даже самая незначительная победа, казалась существенной в этот темный час.

Глава 18 Комрагх на уамх

Все патрули возвращались в центральный коридор, который вел к огромной дыре в полу верхнего комплекса и заканчивался толстой дверью. За дверью находилась площадка, а с площадки открывался вид на гигантскую пещеру – «ворота» на нижние уровни комплекса.

В полной темноте и тишине Бунгало Удар Кулаком подкрался к двери, открыл ее и распластался на выступе, расположенном почти под потолком пещеры. Придвинувшись к краю, он пристально вгляделся вниз, в непроницаемую тьму. Молодой король Коннерад бесшумно подполз к нему и тоже уставился на погруженную во мрак пещеру. Дворфы переглянулись, пожали плечами, затем Коннерад жестом велел Бунгало возвращаться.

Они довольно долго шли по туннелю, затем свернули в боковой проход и только после этого нарушили молчание.

– Может, взять твоих друзей Гарпеллов и попросить их немного там посветить? – предложил Бунгало Удар Кулаком.

– Пещера очень большая, – возразил Коннерад. – Я так думаю, от площадки до пола сотня шагов огра – если там вообще есть пол. – Он еще несколько минут поразмыслил над словами Бунгало, но никак не мог с ними согласиться. – Если зажжем там волшебный свет, то наверняка все дроу, которые только есть на нижнем уровне, сбегутся встречать нас. Яркий свет в глубоких туннелях их насторожит, они сразу захотят узнать, что тут творится, а меня это не устраивает, потому что вниз ведет только один путь. Все, что мы сможем придумать, – это канаты и всякие там наклонные лотки, но, если дроу будут ждать нас внизу, до пола мы не доберемся.

– Да уж, я тоже об этом подумал, но все равно спросить-то надо было. – Бунгало Удар Кулаком вздохнул.

– А как же иначе, ведь это твоя работа – обсуждать со мной все возможности, и я благодарен тебе за это, – ухмыльнулся Коннерад.

– Известно, где там лестница?

– Она как раз внизу, под площадкой, но сложена вдвое, – пояснил Коннерад. – По крайней мере, мне так рассказал Атрогейт. Проклятые дроу тут хорошенько потрудились: построили лестницу, которую можно быстро убрать, но, насколько я слышал, не так уж просто поставить обратно. Поэтому нет, друг мой, мы не будем приказывать нашим ребятам спускаться вниз, к лестнице, и раскладывать ее для нас – если ты об этом подумал.

– Тогда нам всем придется быстро спускаться на канатах, – заключил Бунгало. – Но мне очень не нравится мысль о том, что моим парням придется лезть вниз по веревкам с высоты больше чем сотни футов неизвестно куда. Особенно если все это время растреклятые дроу будут палить по нам снизу.

– Надо спускаться тихо, в полной темноте, по шестеро зараз, – решил Коннерад. – И запомни: я буду рядом с тобой.

Бунгало Удар Кулаком похлопал Коннерада по плечу. Он ни на мгновение не допускал мысли, что король отправит его и ребят навстречу опасности, которой сам не осмелится взглянуть в лицо. Фамильным именем Коннерада было Браунанвил, но он был членом рода Боевой Молот до мозга костей.

– Мы возьмем с собой и этих молодых волшебников – Гарпеллов, – напомнил ему Коннерад.

– Жаль, что старого сейчас с нами нет, – сказал Бунгало. – И женщины, которая ими командует. Я слыхал, что они умеют кое-как швырять молнии и делать огненные шары.

– Одна девчонка из тех, кто остался, – вроде ее зовут Коннелли – так вот, она может летать и парить в воздухе и знает еще немало таких трюков. А может, у нее получится отрастить нам крылья, тебе и мне, чтобы мы вели своих парней вниз, в дыру, а?

– Коннелли Гарпелл, – повторил Бунгало, сделав ударение на легендарном родовом имени. – Если ты попросишь ее о крыльях, она нас в летучих мышей превратит, вот что!

– Ха! – отозвался Коннерад. – Это точно, все они того, и она, и этот костлявый парень, как его… Кряк-и-Бряк?

– Таккернак, – раздался чей-то голос со стороны дверного проема, и дворфы, обернувшись, увидели тех, кого обсуждали, – Кеннелли и Таккернака Гарпеллов.

– Не волнуйся, король Коннерад, мы двое и остальные наши родичи будем вам очень полезны при спуске вашей армии в пещеру, если таково твое желание, – произнесла Кеннелли Гарпелл.

– У меня есть новое заклинание, которое я хочу испытать и которое как раз подходит для вашей цели, – добавил Таккернак, и дворфы с недоверчивым видом переглянулись. Они немало слышали о промахах магов, да и сами видели последствия «новых заклинаний», которые испытывали во Дворце Плюща в Широкой Скамье: многочисленные статуи, украшавшие дом. Немало блестящих волшебников Гарпеллов в свое время освоили заклинание, позволяющее обращать самого себя в статую. Разумеется, они знали и слова для обратного превращения, однако почему-то забывали, что, будучи каменной статуей, ты не в состоянии пошевелить языком.

– Так говори же, парень, – осторожно произнес Коннерад.

– Оно называется «Поле падающего перышка», – ответил Таккерпак.

– Ты в него падаешь, как на перину, а потом плавно выплываешь оттуда и опускаешься на пол, – объяснила Кеннелли.

И снова дворфы обменялись скептическими взглядами.

– Мы его установим внизу, неподалеку от пола пещеры, – продолжал Таккерпак. – Быстрый полете большой высоты, а потом короткий прыжок – и прямо в бой!

– Или быстрое падение, а потом короткий шлепок и – мокрое место, – сухо отозвался Бунгало Удар Кулаком.

Верховная Мать Зирит беспокойно ерзала на каменном алтаре, установленном в часовне города К’Ксорларрин. Не раз ей приходила в голову мысль сделать несколько коротких шагов и прыгнуть с обрыва в огненную пасть Предвечного.

Впрочем, мысль эта тотчас же улетучивалась, и женщина не относилась к идее покончить с собой всерьез – по крайней мере, сейчас. Однако она прекрасно понимала, что совсем скоро может наступить день, когда самоубийственный прыжок навстречу забвению может оказаться для нее единственным выходом. Зирит, наклонившись вперед, пристально взглянула в бездну, на водных элементалей, которые танцевали на стенах, выплескивая на чудовище свою вечную ярость.

– Верховная Мать? – услышала она у себя за спиной чей-то голос и, обернувшись, увидела на пороге часовни верховную жрицу Кирий и мага Хоштара.

– Очень сожалеем, что пришлось потревожить тебя во время молитвы, Верховная Мать, – почтительно произнесла Кирий и низко поклонилась.

– Что вам нужно? – резко спросила Верховная Мать Зирит. Она бросила злобный, угрожающий взгляд на Хоштара, у которого хватило ума не поднимать головы.

– Они приближаются к нижним позициям, – сообщила Кирий. – Мне показалось, что тебе следовало бы встретить и приветствовать их лично.

Верховная Мать Зирит поморщилась.

– Уже? – едва слышно прошептала она, хотя удивляться, собственно, было нечему: она отлично знала, что демонам не свойственна усталость.

– Ни за что нельзя подпускать их к этой пещере, – предупредила она дочь. – И тем более к Кузне.

– Чтобы им помешать, нужен кто-то, обладающий твоим статусом, Верховная Мать. Эту банду ведет могущественная Марилит.

– Могущественная Марилит… – вздохнула Верховная Мать Зирит.

Она-то надеялась, что армию демонов возглавит налфешни, потому что налфешни обладали хотя бы какими-то – хотя и своеобразными – понятиями о законе и порядке. А еще лучше, кто-нибудь из младших демонов, над которым она с легкостью взяла бы верх. Однако шестирукие марилит отличались исключительными хитростью и коварством, они могли извратить любой приказ и использовать его к своей собственной выгоде.

– Не просто какая-то марилит, – заговорила Кирий, нарушая ход мыслей Зирит. – Сама верховная Марилит.

– Она служит архимагу Громфу Бэнру и отправилась сюда по его приказу, – добавил Хоштар, и Верховная Мать Зирит почувствовала себя так, словно маг провернул нож, воткнутый ей в спину. С какой стороны ни посмотреть, Громф Бэнр должен дружественно относиться к Ксорларринам, семье, в которой мужчины-маги занимают такое влиятельное положение. Однако то ли из-за зависти, то ли из страха перед конкуренцией, перед тем, что один из Ксорларринов отнимет у Громфа его пост, он так и не заключил союз с Домом магов.

Зирит снова вздохнула.

– Идемте, – произнесла она. – Мне хочется поприветствовать наши… подкрепления как можно дальше от этого помещения.

Углубившись в недра земли, миновав трудившихся в рудниках рабов из Долины Ледяного Ветра и тех немногих пленников из Порта Лласт, которых не освободил в свое время Дзирт с друзьями, группа дроу встретилась с младшими демонами – авангардом мензоберранзанского отряда.

Верховная Мать Зирит преградила прибывшим дорогу и приказала нескольким демонам позвать к ней Марилит.

Демоны, однако, даже не подумали подчиниться и продолжали наступать, глядя куда-то мимо Верховной Матери Зирит. Ей пришлось сотворить заклинание изгнания и отправить огромного врока домой в Бездну, и только после этого адских тварей удалось призвать к порядку – по крайней мере, настолько, насколько можно навести порядок среди существ хаоса. Они не забывали о маячившей впереди возможности искупаться в крови смертных, и угроза изгнания подействовала. Рядовые воины отступили, и вскоре огромная Марилит приползла на встречу с правительницей К’Ксорларрина.

– Я пришла по приказу архимага Громфа Бэнра, – равнодушно объявила демоница. – Меня отправили убивать дворфов.

– Шпионы сказали, что их тысячи, – сообщила Верховная Мать Зирит.

– Покажи мне, – потребовала Марилит. Голос ее очень напоминал мурлыканье, а пальцы всех шести рук жадно потянулись к эфесам мечей, заткнутых за пояс.

– Здесь множество туннелей. – Зирит обернулась и махнула рукой в сторону уходившего вниз коридора. – Первые несколько ответвлений справа ведут в К’Ксорларрин. Поверь мне, город хорошо охраняется, и все демоны, которых ты туда пошлешь, будут уничтожены или, по меньшей мере, изгнаны моими стражами.

Марилит негромко рыкнула: она явно предпочла бы отправиться именно в город просто потому, что ей это запретили.

– А куда ведут другие коридоры, Верховная Мать Зирит?

– В самые разнообразные места. Этот древний комплекс, сооруженный дворфами, очень велик, и большая часть его еще не исследована моими воинами и магами. Однако запомни одно: подбираясь к поверхности, ты приближаешься к дворфам, которые пришли из Верхнего Мира, потому что их армия еще не захватила нижние уровни.

– Значит, и не захватит! – Марилит сверкнула алыми глазами, и на этот раз все шесть клинков покинули ножны.

Верховная Мать Зирит мудро рассудила, что настал момент вернуться в К’Ксорларрин; свита поспешила за ней, а остальные темные эльфы получили приказ забрать рабов, которых в противном случае обязательно сожрали бы демоны, и отступать в город. К тому моменту, когда Верховная Мать Зирит добралась до своей часовни, подступы к К’Ксорларрину охранялись лучше, чем туннели, откуда могли бы появиться дворфы.

В помещении с алтарем Верховную Мать Зирит ожидала первая хорошая новость за день: прибыли ее племянники, могущественные мастера Магика Джемас и Фэлас.

– Добрая встреча, Верховная Мать К’Ксорларрина, – одновременно произнесли они, низко поклонившись и придав лицам подобострастное выражение.

– Слишком много времени прошло с тех пор, как мы имели драгоценную возможность лицезреть твою красоту, Верховная Мать Зирит, – добавил Фэлас Ксорларрин.

– Мензоберранзан без тебя превратился в унылое место, – подхватил Джемас.

– Довольно дешевой лести! – перебила его Верховная Мать Зирит, хотя по ее тону было ясно, что слова магов ей все-таки пришлись по душе.

Верховная жрица Кирий, стоявшая у нее за спиной, видимо, тоже уловила эту маленькую деталь. Она приглушенно хихикнула, и мать бросила на нее ненавидящий взгляд.

– Вы с кем-нибудь говорили после того, как прибыли сюда? – осведомилась Зирит.

– Там, в пещере с горнами. – Джемас указал на дверь.

– В таком случае вы знаете, что я покидала город с целью приветствовать отряд демонов, посланный нам на помощь. Этот отряд ведет Марилит, которая служит…

– Архимагу, это нам известно, – сказал Фэлас. – Он вызвал ее в Мензоберранзан после того, как Малагдорл Армго одолел ее в бою и изгнал из этого мира. Так Громф доказал, что Баррисон Дел’Армго лгут, или, по меньшей мере, заставил всех усомниться в истории, рассказанной их мастером оружия.

– Верховная Мать Бэнр выбрала Марилит в качестве предводителя армии и предпочла ее даже тому гористро, который ей сейчас служит… – пустился в объяснения Фэлас, но Зирит, покачав головой, перебила его:

– Чтобы еще сильнее разозлить Верховную Мать Мез’Баррис. – Однако она не ощущала энтузиазма, который должен был бы охватить женщину ее положения при мысли о подобной дьявольской интриге. Нет, на лице ее появилось выражение усталости и отвращения. Это не ускользнуло от магов, и они с озадаченным видом переглянулись. – Прикажите организовать ударные группы, – велела Зирит племянникам. – Возьмите себе в помощь Хоштара. Когда демоны вступят в бой с дворфами и, как я предполагаю, нанесут им решительный удар, мы должны быть готовы закончить дело, чтобы не вся слава досталась Громфу и Верховной Матери Бэнр.

Маги закивали.

– Это мудрое решение, – согласился Джемас, – но мы должны предупредить тебя… – Он смолк, и на несколько минут в комнате повисло зловещее молчание, а затем Фэлас договорил: – Мы побывали у гигантской лестницы в главном нижнем зале, Верховная Мать, и понаблюдали за туннелями, которые ведут к ней сверху. Есть одна серьезная проблема.

– Ты уверен, что это сработает? – обратилась Кеннелли к Таккернаку.

Гарпелл кивнул:

– Оно будет небольшим – квадрат со стороной шагов в двадцать, но любой, кто пролетит сквозь него, затем плавно опустится на пол. Ты же знаешь, как долго я к этому готовился.

Кеннелли уловила в голосе волшебника гневную нотку – это говорило его оскорбленное самолюбие.

– Расстояние до пола нижней пещеры гораздо больше ста шагов, – напомнила она. Они вместе с Таккернаком, превратившись в невидимок, уже исследовали помещение, поэтому молодой волшебник не услышал ничего нового. – Даже для дворфов-берсерков… – Она покачала головой и помолчала несколько мгновений, чтобы неприятная мысль дошла до собеседника. – Они будут прыгать с площадки на твою «пуховую перину» на счет «три», и произойдет это очень быстро.

– Я знаю, – кивнул Таккернак.

– Насколько высоко над полом ты установишь свое магическое поле?

– На расстоянии, вдвое превышающем мой рост, не больше, – уверенно ответил тот.

– Они будут прыгать один за другим.

– И смогут парить, как только коснутся магического поля, – заверил ее Таккернак. – Если мы установим его выше, дворфы зависнут в воздухе и окажутся беспомощными перед врагами.

Кеннелли отбросила за спину длинные темные волосы. Она как будто хотела что-то сказать, но передумала.

Таккернак улыбнулся, протянул руку и подбодрил родственницу, похлопав по плечу.

– Все сработает, – спокойно произнес он. – За какие-то считаные минуты мы перенесем в эту пещеру пять сотен боевых дворфов, в том числе весь отряд «Потрошители».

– Мне следовало бы тебя подстраховать…

– Нет! – возразил Таккернак своей могущественной кузине. Кеннелли Гарпелл считалась одной из величайших волшебниц их клана и умела пользоваться самыми мощными заклинаниями, известными обитателям Дворца Плюща. – Нет. Ты им обязательно понадобишься в другом месте. Не сомневайся: как только сапоги первого дворфа коснутся пола этой пещеры, начнется битва.

В этот момент оба услышали топот ног марширующей колонны. Кеннелли кивнула и жестом велела Таккернаку идти и готовить поле боя. Младший волшебник с уверенным видом помахал ей рукой и побежал на поиски трех своих помощников. После короткого совещания, во время которого они в последний раз уточнили свои позиции и обсудили план действий, волшебники проверили наличие всех компонентов, необходимых для магических действий, и начали повторять слова заклинаний.

Самая младшая волшебница сотворила чары, позволявшие летать, сделалась невидимой и отправилась в пещеру, чтобы отметить нужное место.

Остальные притаились на площадке, пристально глядя вниз в ожидании сигнала. Таккернак, чтобы успокоить нервы, сжимал и разжимал кулаки.

В стороне от группы магов, в коридоре, стояли Кеннелли, Коннерад и Бунгало, возглавлявшие дворфскую армию.

– Ты уверен, что хочешь им воспользоваться? – спросила Кеннелли молодого короля, и уже не в первый раз.

Так эта проклятая штука сработает или нет?

Кеннелли бросила быстрый взгляд на четверых Гарпеллов, расположившихся на площадке, и кивнула.

– Да, я верю в Таккернака. Но там, внизу, вас, скорее всего, ждут полчища врагов.

– Значит, мы уверены, – ответил Бунгало Удар Кулаком за Коннерада. – Ты только спусти нас туда, девчонка, а потом уходи побыстрее, чтобы не поскользнуться в лужах крови дроу!

В это время Таккернак и его помощники произнесли соответствующие заклинания, спрыгнули с утеса и исчезли из виду.

Прикажи своим воинам не бежать и не прыгать, – предупредила короля Кеннелли. Пусть просто подходят к обрыву и падают прямо вниз. Мы тщательно отмстили нужное место. Не промахнитесь!

– Да-да, мы уже им говорили, – заверил ее Коннерад.

– Это же «Потрошители»! – добавил Бунгало Удар Кулаком. – Ты, конечно, думаешь, что они совсем чокнутые, но в бою они хитроумнее всех прочих!

Дворфы, стоявшие за спинами командиров, обернулись и передали дальше по цепочке напоминание волшебницы.

Кеннелли повела их к площадке, легла на каменный утес и внимательно вгляделась вниз, ожидая сигнала.

– По десять воинов зараз, ребята, – услышала она шепот Бунгало Удар Кулаком, и первая группа приблизилась к обрыву. – Затем на счет «три» – следующая группа!

В передовую группу входили Коннерад и Бунгало Удар Кулаком. Кеннелли внезапно пришла в голову жуткая мысль: если волшебство Таккернака не сработает, если он ошибется, то король дворфов и лидер прославленных «Потрошителей» превратятся в лепешки там, внизу, на камнях.

В этот миг она заметила сигнал – короткую алую вспышку – и услышала свой собственный голос: «Пошли!» И отбросила прочь мысли о возможных мрачных последствиях этого шага.

А дворфы бесстрашно двинулись вперед. Десять воинов шагнули с площадки и вниз головой полетели в неизвестность, во тьму, в пустоту, хотя и знали, что до каменного пола пещеры больше ста футов.

Когда они исчезли из виду, Кеннелли затаила дыхание и начала молиться, от всего сердца надеясь не услышать стука тел и хруста костей. Вторая группа уже миновала ее и приготовилась к прыжку, и, прежде чем волшебница успела убедиться в том, что первые дворфы благополучно приземлились, десять воинов так же смело устремились навстречу опасности.

В тот момент, когда Коннерад Браунанвил шагнул с обрыва, он испугался, что сделал неверный выбор, что стал излишне самоуверенным после того, как взошел на трон богов и преуспел в укреплении верхней пещеры Гаунтлгрима.

И еще эту самоуверенность подогревали перешептывания простых дворфов, вынужден был признаться себе молодой король. Многие называли его первым королем Гаунтлгрима, и тот факт, что воины считали его достойным этого титула наряду с Эмерусом Боевым Венцом и Бренором Боевым Молотом, пожалуй, заставил Коннерада оторваться от реальности.

Может быть, гордыня сыграла с ним злую шутку?

Эти мысли неотступно следовали за дворфом в мрачную пропасть во время головокружительного падения. Пещера была погружена во тьму, и поблизости росло лишь немного светящихся грибов, но Коннерад видел пол, твердый каменный пол, несущийся ему навстречу.

Однако в тот же миг он заметил и Гарпеллов: четыре мага стояли в углах квадрата со стороной примерно в двадцать шагов, и, несмотря на то что некоторые воины и он сам начали вопить от ужаса, он увидел, что квадрат этот реален, увидел призрачное мерцание.

А затем, еще не успев осознать увиденное, Коннерад понял, что падение прекратилось и он парит в воздухе. Мгновение спустя он благополучно коснулся ногами пола вместе с девятью «потрошителями».

– В сторону! – рявкнул Бунгало Удар Кулаком, и дворфы метнулись прочь, по двое в каждую сторону квадрата, а четверо, включая Бунгало и Коннерада, прыгнули к подножию винтовой лестницы.

Едва они успели занять позиции и перевести дух, как к ним поспешили еще десять дворфов – и, как было приказано, рассыпались в стороны, чтобы охранять периметр.

Очередные десять воинов спрыгнули с утеса, за ними еще и еще, и Коннерад, окруженный пятью десятками закаленных в боях «потрошителей», не смог удержаться от довольной ухмылки.

На пол пещеры спустились десять новых воинов.

Ура Гарпеллам и хитроумному Таккернаку!

«Блестяще исполнено», – просигналил Джемас Фэласу на тайном языке жестов дроу.

«Было бы блестяще, если бы мы вовремя не узнали об их намерениях», – так же беззвучно ответил ему Фэлас.

«Пора?» – спросил Джемас, и Фэлас кивнул.

Джемас поднял руки и громко хлопнул в ладоши. По сигналу заскрежетали камни, отъехали в сторону потайные двери, и из засады на дворфов хлынули полчища врагов. В основном это были рабы – гоблины, орки и десятки кобольдов.

К этому моменту в пещеру спустилось больше сотни дворфов, но кровожадные подземные твари в несколько раз превосходили их числом.

Однако это были не простые дворфы, а берсерки в прекрасных доспехах, с отличным оружием, и маги Ксорларрины ни на секунду не верили в то, что отряд рабов сможет одолеть пришельцев.

Затем первые молнии затрещали над головами у дворфов и орков. Дроу целились не в дворфов, а в четырех магов, которые, как они знали, парили в воздухе над сражавшимися, в четырех людей, о которых им поведал ловкий шпион, Хоштар.

Фэлас взглянул на своего двоюродного брата, ухмыльнулся, и оба одновременно начали колдовать.

Спустя несколько мгновений во мраке у них над головами возникло два небольших огненных шарика. Описав дугу над толпой орков, шары проплыли к тому месту, где приземлялись дворфы, прямо к середине квадрата, охраняемого берсерками.

А затем они взорвались, озарив пещеру ослепительным светом.

– О нет, нет, только не это! – вскрикнула Кеннелли Гарпелл, увидев вспышки: она сразу же поняла, что молнии направлены вовсе не в дворфов, спускавшихся в пещеру. – Стойте! Стойте! – крикнула она воинам, столпившимся на площадке.

Однако берсерки ее не слушали, потому что знали: внизу идет битва, и их родичей теснят враги и маги-дроу.

Еще десять дворфов выбежали из коридора. Кеннелли метнулась к ним, пытаясь преградить им путь, пронзительно закричала, чтобы они остановились.

В эту минуту все они услышали, как ударились о пол те несчастные, которые, не остановившись, миновали паривших в воздухе Гарпеллов. Волшебников осталось всего трое, потому что четвертого отшвырнула прочь молния, и «Поле падающего перышка» перестало действовать.

Вторая группа дворфов, которых Кеннелли тщетно пыталась остановить, рухнула на пол следом за первой. Многие переломали себе руки и ноги, все они стонали от боли, и все же несколько дворфов, появившихся на платформе, прыгнули вниз.

– О нет, нет, нет! – в отчаянии повторяла Кеннелли Гарпелл. Она понимала, что должна что-то предпринять, но представления не имела, что именно.

– Берите веревки! – кричали окружавшие ее дворфы тем, кто оставался в коридоре, и не один берсерк бросил в сторону Кеннелли ненавидящий взгляд.

– О нет, нет! – снова прошептала она, пристально глядя во тьму.

А затем, решительно тряхнув головой, прыгнула вниз.

Первый орк, приблизившийся к охраняемому дворфами участку, пал от меча короля Коннерада, ловким стремительным выпадом попавшего прямо в цель, меж глаз мерзкой твари. Ни Коннерад, ни его «Потрошители» даже не вскрикнули от страха, когда из засады появились кровожадные враги. Нет, они с радостью приняли бой, а когда заметили среди нападавших гоблинов и орков, то обрадовались еще сильнее.

Трех гоблинов, следовавших за орком, встретил хук железной перчатки Бунгало, а затем свирепый удар головой, которым мог бы гордиться сам Тибблдорф Пуэнт. Коннерад скользнул вперед, пнул одного врага, второму подставил ногу, а третьего заколол.

Вокруг него сражались свирепые «Потрошители», и гоблины умирали ужасной смертью. На помощь своим спускались новые дворфы; едва коснувшись ногами пола, они очертя голову бросались в схватку. Прошло несколько мгновений, и, несмотря на то что враги превосходили дворфов числом, периметр занимаемой ими площади увеличился.

А затем над головами дворфов сверкнули молнии, а Бунгало Удар Кулаком расхохотался и принялся издеваться над вражескими колдунами за то, что они промазали.

Но крик боли, донесшийся сверху, дал понять Коннераду, что дроу вовсе не промахнулись, и что ни он, ни его ребята не являлись мишенью магов. Когда орки, непосредственно угрожавшие ему, рухнули на землю, извиваясь в предсмертных муках, Коннерад успел сделать шаг назад и оглядел отряд берсерков с намерением принять на себя командование.

Очередная группа дворфов спрыгнула с утеса и приземлилась. Их доспехи дымились от жара пронесшихся мимо молний, но подобные пустяки не могли остановить «Потрошителей»!

И все же Коннерад надеялся, что этот жалобный крик издал один из дворфов, сражавшихся с орками.

Но когда десять отборных воинов с силой ударились о каменный пол пещеры, молодой король все понял.

Магическое «одеяло» перестало существовать.

– Нет! – завопил Коннерад, обращаясь к двум воинам, которые обернулись и поспешили на помощь раненым товарищам.

Молодой король помрачнел и отвел взгляд, когда следующие десять «Потрошителей» упали с утеса, похоронив под собой этих двоих; послышался треск костей, кровь хлынула на каменный пол.

Еще один дворф рухнул на пол, за ним последовали несколько таких же бедолаг.

– Построиться, к бою, ребята! – крикнул Коннерад своим воинам. А что ему еще оставалось делать?

В пещеру спустились больше сотни дворфов, отступать было некуда, а подкрепления не предвиделось… по крайней мере, он надеялся, что отчаянные «Потрошители» больше не станут прыгать навстречу собственной гибели.

– Останови их! – завопил Таккернак, взмывая вверх, в тот момент, когда Кеннелли прыгнула с верхней площадки.

– Надо вывести их оттуда! – выкрикнула женщина, приблизившись.

К ним присоединились два уцелевших Гарпелла.

– Они попали в Толивера! – воскликнул один.

Они разрушили двеомер! вторил ему другой.

Кеннелли посмотрела на Таккернака, но он лишь покачал головой, и на лице его застыло выражение ужаса. Толивер погиб? – едва шевеля губами, пробормотала она, но ответ пришел не от трех магов, окружавших ее, а снизу: молния разрезала чернильную тьму, и эта молния была направлена не из ниши в стене пещеры, а из точки в воздухе над сражавшимися.

– Это Толивер, – сказал Таккернак.

– Зови его сюда! – велела Кеннелли. – Мы должны вызволить дворфов из ловушки. Забирайте его, поднимайтесь обратно к площадке и приготовьте второе «одеяло».

– Слишком высоко, – возразил Таккернак. – Дворфам придется парить довольно долго, и это сделает их легкой мишенью…

– Выполняй! – заорала Кеннелли. – И больше не позволяйте дворфам спускаться. Ни на канатах, ни при помощи вашей магии. Поторопитесь!

И волшебница полетела вниз, в пещеру. Там, на месте, она лишь утвердилась в правильности своего решения. Коннерад и его «Потрошители» очутились в отчаянном положении и уже отступали под натиском орды орков и гоблинов.

И еще Кеннелли поняла, что скоро к оркам присоединятся демоны, дьяволы или еще какие-то чудища с других уровней существования. Она заметила кучку четвероруких тварей с собачьими мордами, которые, с невиданной силой расшвыривая по сторонам орков и гоблинов, пробивали себе дорогу сквозь толпу рабов.

Женщина остановилась и зависла над полем боя, внимательно осматриваясь. Больше всего ее волновали действия двух Гарпеллов, которые летели вниз, за Толивером.

– Быстрее, – едва слышно прошептала Кеннелли, а затем, видя, что выбора нет, начала произносить слова мощного заклинания.

Приближался очередной крошечный пылающий шарик. В последний момент перед взрывом Коннерад и Бунгало Удар Кулаком бросились на пол и прикрыли головы. Огонь испепелил нескольких гоблинов, с которыми как раз дрались дворфы, а один из «Потрошителей» загорелся.

– Сбейте его на иол! – крикнул воинам Бунгало Удар Кулаком, но никто не мог помочь несчастному – все из последних сил отбивались от наступавших врагов.

– Бегом! – приказал другу Коннерад и подтолкнул Бунгало Удар Кулаком вперед.

Дворф прыгнул на горевшего товарища, повалил его на пол и принялся катать, чтобы погасить пламя.

Тем временем Коннерад, собрав последние силы, приготовился сражаться сразу с двумя орками.

Но противники так и не добрались до него. Внезапно какие-то чудовищной величины клешни схватили их, с легкостью оторвали от земли и отшвырнули прочь.

В схватку вступил гигантский глабрезу. Коннерад поднял перед собой щит, чтобы загородиться от щелкавших клешней. Рубанул мечом, но лапы у глабрезу были слишком длинными, и острие даже не коснулось его тела.

В воздухе совсем рядом промелькнула вторая лапа, и Коннерад вынужден был метнуться назад и в с торону. Молодой король выполнил превосходный кувырок через плечо и вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы развернуться к врагу и нырнуть за свой щит. Клешни снова щелкнули у него над головой.

В этот миг сверху, с обрыва, прозвучал знакомый голос, усиленный при помощи магии:

Обратно, на место приземления! Живо!

Дворфы не поняли, что это значит, они даже не были уверены, что слова обращены именно к ним, и не сообразили, откуда шел голос.

Коннерад все равно не смог бы выполнить этот приказ. Демон наступал, теснил его, клешни клацали как будто бы одновременно со всех сторон. Дворф поднял щит, заслонился от одного выпада, но могучий демон не оставлял попыток до него добраться, и Коннерад болезненно поморщился, услышав зловещий треск дерева.

Демон налег на щит, затем резко дернул клешней в сторону. Молодой король потерял равновесие и решил, что с ним покончено, когда другая клешня устремилась к его животу.

Однако путь демону преградил «живой снаряд» – это Бунгало Удар Кулаком с силой врезался в глабрезу, ногой отбросил прочь лапу и заставил чудовищную тварь отпрянуть. Демон выпустил щит Коннерада, король покачнулся назад и рухнул на пол.

Однако крик боли, который издал Бунгало, заставил Коннерада сразу же подняться, и, увидев своего друга и советника в лапах демона, увидев зубастую пасть почти у самого горла Бунгало, он бесстрашно бросился на помощь.

Коннерад Браунанвил высоко подпрыгнул, держа меч обеими руками и собираясь нанести мощный удар по шее глабрезу. Но в последний момент демон выпрямился, и поэтому клинок дворфа вонзился в его плоть чуть пониже плеча.

Конечно, удар этот не был смертельным, но все же рана оказалась весьма серьезной – верхняя левая рука глабрезу была отрублена начисто.

Вой демона разнесся по всей пещере, и многие сражавшиеся – дворфы, гоблины, демоны и даже дроу – замерли от неожиданности, такой неподдельный ужас и такая боль слышались в этом крике.

Глабрезу швырнул Бунгало Удар Кулаком на Коннерада, дворфы столкнулись и покатились по полу, превратившись в клубок рук и ног.

Но Коннерад стремительно поднялся и помог встать окровавленному Бунгало Удар Кулаком. Прежде чем «потрошитель» начал возражать или сопротивляться, Коннерад с силой толкнул его, и тот, спотыкаясь, полетел к тому месту, куда совсем недавно спустились дворфы.

– Вы все слышали, что велела Кеннелли Гарпелл! – крикнул Коннерад своим воинам. – Я вам приказываю: всем собраться на месте спуска!

Однако оказалось, что самому Коннераду проще было сказать это, чем сделать. Раненый глабрезу, охваченный яростью, в этот миг набросился на него.

– Беги! Беги! – заревел король, обращаясь к Бунгало Удар Кулаком, несмотря на то что демон уже почти потащил его назад. Он знал, что «потрошитель» его не бросит. – Я сразу за тобой! Постройтесь в защитный периметр!

Но Коннераду Браунанвилу не удалось последовать за своим другом. Глабрезу снова вцепился своей клешней в его щит, и на сей раз злополучный щит, в котором уже имелась трещина, сложился пополам под натиском чудовища.

Коннерад поморщился от усилия и зарычал, когда клешня с силой стиснула его предплечье и уже почти прорвала прекрасную кольчугу. Он попытался взмахнуть мечом, но демон поймал его руку и удержал ее.

Приближалась разверстая пасть, и Коннерад, пригнувшись, в подходящий момент ударил врага головой. Железный шлем стукнул демона по зубам.

Глабрезу пошатнулся, и Коннерад высвободил руку с мечом и нанес колющий удар прямо перед собой. Он почувствовал, как его острый клинок вошел в плоть демона, почувствовал, как на руку ему хлынула горячая кровь отродья Бездны.

Кеннелли Гарпелл, парившая над полем боя, смотрела на то, как дворфы, спотыкаясь и натыкаясь друг на друга, пытались добраться до места приземления. Найти его не составляло труда, потому что там виднелась груда неподвижных тел почти тридцати мертвых и тяжело раненных дворфов.

Женщина заставила себя забыть об этом кошмарном зрелище и подняла голову, пытаясь разглядеть Таккернака и остальных, понять, заняли ли они свои позиции и задействовали ли снова свое заклинание.

Но это не имело смысла, потому что наступила кромешная темнота. Кеннелли понимала, что не может ждать. Она начала творить чары, воспользовалась могущественным двеомером, известным лишь нескольким магам из Дворца Плюща, и направила его на дворфов, собравшихся вокруг своих павших сородичей.

– Нет, погодите! – крикнул Таккернак дворфам, толпившимся на площадке. Он догадался об отчаянном плане Кеннелли и понял, что сейчас произойдет. – Они сейчас вернутся, и вам надо приготовиться ловить их и уводить в безопасное место! Крюки, я вам говорю! Готовьте канаты и крюки!

Многие дворфы засыпали парившего в воздухе мага вопросами, но еще больше воинов обрушивали на него проклятия.

Таккернак не обращал на них внимания. Он должен привести в действие заклинание, остальное не имело никакого значения. Он понимал, какая кровавая бойня произойдет, если он не оправдает ожиданий Кеннелли, если он снова не оправдает надежд дворфов.

Трос других Гарпеллов вернулись к нему, и он жестом велел им запять свои места. Раненому Толиверу с трудом удалось добраться до нужной точки – по диагонали от главного мага, и Таккернак уже засомневался, хватит ли у того сил выполнить свою часть работы.

Для приведения этого двеомера в действие требовалось четыре волшебника.

Однако выбора не было, и Таккернак продолжал творить магию, затем вытянул руки в стороны, образовав прямой угол. Из кончиков его пальцев показались тонкие светлые нити, которые устремились к двум другим магам, а те, поймав нити, направили энергию к Толиверу.

Но Толивер смог поднять лишь одну руку, чтобы принять нить света. Он скорчился, ухватившись за левый бок, и Таккернак ничего не мог поделать, не мог даже окликнуть Толивера, потому что прерывать заклинание было нельзя.

Но как же ему хотелось это сделать, и захотелось еще сильнее после того, как он услышал доносившийся снизу шум и, бросив взгляд в пещеру, заметил двадцать дворфов: сбившись в кучу, вращаясь, они стремительно поднимались, летели прямо на него.

Нет, они падали на него, сообразил маг, падали вверх, потому что Кеннелли наложила на них заклинание инверсии, и теперь верх для них превратился в низ, а низ – в верх.

– Перевернитесь! – все-таки заорал он своим помощникам, когда двеомер достиг их, и они повиновались, все, кроме Толивера, и теперь висели в воздухе вниз головой, впрочем, это их ничуть не удивило.

Падавшие дворфы приближались, однако «Поле падающего перышка» еще не было готово, и потолок, теперь превратившийся в пол, находился совсем близко.

– Толивер! – крикнул Таккернак и два других волшебника, завершившие свою часть заклинания.

А дворфы, стоявшие на верхней площадке, где еще не действовал эффект инверсии, начали пронзительно вопить и возмущенно браниться.

Погибшие дворфы «падали» вверх быстрее живых. Преследовавшие их гоблины тоже угодили в область аномалии и поднимались над полом пещеры. Вверх летели все новые и новые дворфы; сначала они прыгали, потом махали руками и ногами; они падали, падали, так же стремительно, словно спрыгнули вниз с обрыва.

Кеннелли поняла, что многим дворфам не суждено спастись. В пещеру спустились около полутора сотен крепких воинов, и последние тридцать почти все разбились насмерть. Но волшебница видела, что из ста двадцати оставшихся в живых меньше половины успели добраться до нужного места. Очередную группу из нескольких «потрошителей» увлекла за собой толпа гоблинов, и те дворфы потерпели поражение – врагов оказалось слишком много.

Кеннелли заметила Коннерада, бывшего короля Мифрил Халла, который, пошатываясь, брел прочь от пронзенного мечом демона. Адская тварь плевалась кровью, кровь хлестала у нее из брюха, но она упрямо преследовала свою жертву.

Откуда-то появились еще монстры, походившие на гигантских двуногих грифов, и отрезали молодому дворфу путь к отступлению.

Коннерад сражался отважно, но Кеннелли в отчаянии покачала головой. Она начала творить новое заклинание, намереваясь создать огненный шар над полом, чтобы огонь задел головы высоких демонов. У нее появилась надежда, когда один из грифов издал скрипучий вопль и попятился, – Коннерад мощным ударом меча раздробил ему клюв.

Но место раненого демона занял четырехрукий гигант. Он прыгнул, выставив перед собой смертоносные клешни, и Кеннелли потеряла дар речи, когда тварь нашла среди сражавшихся Коннерада, схватила его и подняла высоко в воздух. Обе клешни крепко держали несчастного дворфа поперек туловища.

– Ах ты пес! – услышала она крик Коннерада.

Он взмахнул мечом и ухитрился задеть собачью морду чудища.

С визгом, выражавшим возмущение и гнев, демон резко развел лапы в стороны, и Коннерада Браунанвила, двенадцатого короля Мифрил Халла, разорвало пополам.

Кеннелли при виде этого кошмара забыла о своем заклинании, забыла обо всем и поднялась к потолку. Слезы выступили у нее на глазах, она хватала ртом воздух, потому что ей казалось, что дышать больше нечем.

Однако, взлетев выше, она постаралась взять себя в руки, потому что заметила, что четверо ее родичей уже сотворили свой двеомер. Толивер все-таки выпрямился и как раз вовремя завершил создание прямоугольника. Дворфы падали вверх, затем начинали парить и благополучно «приземлялись» на потолок.

Дворфы, стоявшие на площадке, швыряли им канаты; канаты «падали» на потолок, спасенные воины хватались за них, и товарищи тащили их в туннель, в безопасное место.

Преследователи тоже «падали» вверх, затем парили, однако ни один из них не добрался до потолка: их обстреливали из арбалетов. Находившиеся у потолка дворфы тоже были готовы к встрече с противником и быстро перебили ничего не соображавших гоблинов и орков.

– Быстрее, тащите их в туннель! – услышала Кеннелли приказ Таккернака. Заклинание Кеннелли скоро утратит силу! Все, кто не спустится на площадку, снова упадут вниз!

Кеннелли наморщила лоб от напряжения и сосредоточилась на своем деле. Она парила примерно посредине между полом и потолком, и группа падавших дворфов и врагов находилась прямо перед ней. Сосредоточив все внимание на этой беспорядочной куче тел, она выбрала среди них врагов.

Магический «снаряд» ударил из кончиков ее пальцев, прикончил одного из гоблинов и задел того, что находился рядом.

Кеннелли нараспев произнесла заклинание, позволявшее создать молнию, и направила ее таким образом, чтобы поджечь нескольких орков, но не опалить никого из дворфов. Молния получилась такой мощной, что даже задела какого-то демона, и от удара тот, вращаясь, вылетел из аномальной области. Покинув двеомер, тварь рухнула на пол с высоты более пятидесяти футов.

Кеннелли поняла, что в ее руках – новое смертоносное оружие, что теперь она может уничтожать врагов при помощи простого заклинания, которое не составляло груда повторять вновь и вновь. Она выбирала жертву, направляла на нее резкий порыв ветра и выталкивала противника за пределы двеомера. Тот падал на пол пещеры и, словно живая бомба, давил тех, кто толпился внизу.

Волшебница твердо решила отомстить за Коннерада. Прищурившись, Кеннелли отшвырнула дюжину гоблинов прочь из своего магического «коридора».

Таккернак Гарпелл взглянул вниз – точнее, в его случае, вверх – и одобрительно усмехнулся, догадавшись, что затеяла Кеннелли.

Он также заметил, что дворфов «падало» все меньше и меньше. Внизу, в пещере, сражалось не больше десятка воинов.

Он посмотрел в другую сторону и увидел, что большинство оставшихся в живых дворфов уже благополучно покинули заколдованный участок пещеры и ползли по веревкам. Их сородичи, собравшиеся на площадке, хватали их и втаскивали к себе наверх.

Таккернак взглянул вниз и не заметил там, на полу, дворфов, по крайней мере, живых, однако все больше и больше врагов прыгало в «воронку», увлекавшую их к потолку.

Таккернаку оставалось лишь надеяться, что он не убьет никого из дворфов. Он отлетел в сторону и опустил руки, завершив тем самым заклинание «Поле парящего перышка». Затем он перевернулся головой вверх и помахал трем своим помощникам. Тем временем орки и гоблины продолжали проноситься мимо них и разбивались о потолок, а те, кто следовал за ними, врезались в мертвые тела.

Но когда он посмотрел на Кеннелли, у него перехватило дыхание и он вскрикнул от ужаса. Два жутких чудища, похожих на огромных мух с человеческими лицами, налетели на волшебницу с двух сторон, кусали ее, пытались разорвать на части.

– Кеннелли!

Таккернак хотел нырнуть вниз, но возникший под ним огненный шар остановил его, прежде чем он успел пошевелиться.

Огненный шар, созданный Кеннелли, обрушился на нее саму.

Языки пламени рассеялись, и демоны-чазмы, у которых сгорели крылья, рухнули на пол, увлекая за собой несчастную Кеннелли.

Снова Таккернак хотел устремиться вниз и снова замер на месте, потому что в этот миг могущественный двеомер Кеннелли перестал действовать и сверху посыпались орки, гоблины и тела погибших дворфов, а те, кто летел вверх в этот момент, замерли и затем устремились уже в обратном направлении.

Таккернак был настолько поглощен этим невероятным зрелищем, что не заметил группу чазмов, которые летели к нему, а когда заметил, было уже слишком поздно.

Бунгало Удар Кулаком, залитый кровью, в основном собственной, был последним из дворфов, который покинул лестничную площадку. Именно он помог залезть на площадку Толиверу, единственному успевшему добраться туда магу. Могучий дворф толкнул раненого человека к двери так сильно, что тот едва не упал, а затем с ужасом увидел, как два волшебника, приближавшихся к нему, внезапно подверглись атаке кошмарных демонов, напоминавших насекомых-мутантов.

Потрясенный Бунгало отпрянул, едва успев увернуться от когтей одного из чазмов. Его схватили бы и наверняка прикончили, но один из дворфов, задержавшихся в дверном проеме, вцепился ему в плечо и затащил в туннель, а преследователя осыпал дождь арбалетных дротиков, множество из которых вонзилось в его страшную морду.

Дверь захлопнулась, и комрагх на уамх, битва за нижний путь, подошла к неожиданному и катастрофическому завершению.

Глава 19 Комрагх на фо астер

Оретео Шип с угрюмым видом расхаживал по мосту через небольшое озеро, расположенное в пещере перед входом в Гаунтлгрим. Старый дворф успел привязаться к Коннераду, и сейчас ему очень не хватало общества бывшего короля Мифрил Халла. Кроме того, Оретео злило то, что в отсутствие Коннерада он отвечал за оборонительные сооружения пещеры, хотя закончить их строительство было жизненно важно.

Оретео Шип был одним из самых свирепых берсерков, которые когда-либо рождались в Адбаре, – воителем, а не десятником!

К тому же он знал, что вот-вот произойдет великая битва. А может быть, битва уже началась! По слухам, Коннерад с ребятами из Мифрил Халла и Фелбарра достиг подступов к нижним уровням Гаунтлгрима и скоро должен был вторгнуться в нижние пещеры. И конечно же, там, в засаде, дворфов поджидают темные эльфы.

А Оретео в этот решающий момент будет сидеть в тылу! Старый дворф развернулся на каблуках и зашагал по направлению к крепостной стене Гаунтлгрима, рассеянно глядя на многочисленных инженеров, каменщиков и кузнецов, поглощенных работой. Строители заканчивали установку сложных механизмов и пружин, с помощью которых можно было опустить мост, действуя с одного из командных пунктов.

Оретео обвел взглядом огромный каменный зал, где трудилось около тысячи дворфов. Часовые наблюдали за входами в пещеру из выдолбленных сталагмитов, превращенных в сторожевые посты. Даже за пределами пещеры, в прилегавших туннелях, дворфы устраивали различные оборонительные сооружения и ловушки, чтобы незваным гостям пришлось сражаться за каждый дюйм территории Гаунтлгрима.

Мысль о проделанной работе заставила Оретео гордиться собой, и тем не менее он никак не мог смириться с тем, что почти все воины, оставшиеся в глубоком тылу, были родом из твердыни Адбар. А также все дворфы, которые работали в тронном зале и соседних помещениях. Из-за короля Харнота.

Несмотря на недавно сказанные им же самим слова, Оретео Шипу в глубине души хотелось бы обвинить в происходящем лично Эмеруса, Бренора и даже короля Коннерада. Он хотел бы думать, что все это вина Мифрил Халла или твердыни Адбар. Но не мог, потому что знал правду и знал дворфские обычаи.

Он и его ребята участвовали в ритуале присяги клану и народу: искренне, от всего сердца дали клятву верности королям, поклялись посвятить свою жизнь трудам на благо потомков парода Делзун и восстановлению Гаунтлгрима. Он знал, что их присяга была принята точно так же – искренне, радостно, от всего сердца – и весело отпразднована с кружками волшебного эля из чудесного щита Бренора.

Но последнее, унизительное для дворфов Адбара решение было принято правителями других кланов вполне хладнокровно. Кроме того, все уроженцы Мирабара также остались в тылу и занимались укреплением захваченной территории, тронного зала, ближайших помещений и туннелей. Решение взять в поход только воинов из Фелбарра и Мифрил Халла было чисто практическим. Любой экспедицией к неизвестным участкам Гаунтлгрима должен был руководить король. А ни один король ни за что не взял бы в ударный отряд своей армии парней из чужого клана, когда под рукой имелись собственные верные воины. В случае Коннерада – знаменитый отряд «Потрошители».

Если бы король Харнот согласился отправиться в Гаунтлгрим, Оретео Шин находился бы сейчас во главе колонны, спускавшейся на нижние уровни. Две тысячи воинов из пяти пришедших в Гаунтлгрим были уроженцами Адбара, и по численности они превосходили остальные отряды. Король Харнот приветствовал бы воинов во время ритуала присяги вместо Бренора. Несмотря на свою молодость, именно он, Харнот, решал бы, куда и зачем отправить адбарских дворфов.

Возможно, он даже стал бы одним из претендентов на трон первого короля Гаунтлгрима, и эта победа согрела бы кости короля Харбромма в его ледяной могиле.

– Это послужило бы отличной местью за смерть его брата, короля Бромма, – пробормотал Оретео Шип, ступив на берег перед крепостной стеной.

Затем он повернул налево и пошел вдоль берега к рабочим, которые спорили насчет того, на какой высоте следует установить катапульту.

– Надо на уровне моста! – гаркнул дворф с пожелтевшей бородой, внешне очень похожий на Оретео, с тем отличием, что борода у него не была такой густой.

– Ба! Если нам понадобится стрелять в этих проклятых тварей, мост все равно поднимут и враги шлепнутся в воду, ты, придурок! – возразил другой строитель, с рыжей бородой.

Оретео Шип покачал головой. Он был убежден, что этот спор, так же, как дурное настроение у всех, кого он видел сегодня в пещере, вызван тщетно подавляемым раздражением, тем самым, которое ощущал он сам. Направившись к строителям с целью рассудить их спор, он хотел наорать на них и приказать им заткнуть глотки, но внезапно дворфы смолкли и, словно по команде, повернулись к темным водам озера. Молодой дворф с желтой бородой поскреб затылок, а второй, явно пребывая в растерянности, глядел на него и морщил лоб.

Оретео Шип, в свою очередь, уставился на озеро и теперь тоже заметил небольшую рябь, бежавшую к берегу, и странные подводные течения. Затем он перевел взгляд на рабочих, и как раз вовремя: довольно крупная пресноводная рыбина выпрыгнула из воды и полетела прямо на желтобородого дворфа. Тот отреагировал достаточно быстро и кулаком отшвырнул хищную тварь прочь, но из воды показалась другая, а за ней еще одна.

Оретео Шип бросился бежать к строителям, но ему пришлось резко затормозить и отскочить назад, чтобы избежать укуса очередного «рыбного снаряда».

Как они умудряются нас видеть?! – воскликнул рыжебородый дворф, но прежде чем кто-либо успел обдумать его слова, все поняли, что это уже не имеет никакого значения.

Атака рыб оказалась простым совпадением. Оглядев пляж, все три дворфа в ужасе попятились.

Дюжины рыбин выскакивали из озера, бились на песке.

Нет, их было больше, много десятков, и на противоположной стороне творилось то же самое.

В дюжине футов от берега вода вдруг забурлила; Оретео Шип и его товарищи, которые смотрели на все это, быстро сообразили, почему рыбы спасаются бегством. Они с первого же взгляда поняли, что за твари выходят из воды и направляются к берегу. Это были демоны.

Целая армия жутких на вид гуманоидов, походивших на уродливых невысоких людей, мертвенно-бледных, с полуразложившимися, раздутыми телами и пылающими алыми глазами… армия манов.

– Щиты, дротики, копья! – вскричал Оретео Шип и со всех ног бросился прочь от берега.

Он поскользнулся в грязи и едва не упал, когда посреди озера из воды вырвался рой чазмов. Жужжание их крыльев порождало в пещере причудливое эхо.

Со всех сторон раздавались свист и возгласы: «К бою!»

– Сюда, Оретео! – крикнул один из дворфов со стороны двери тронного зала.

Оретео Шип, оглянувшись, увидел группу щитовых дворфов, которые уже строились в боевой порядок у подножия крепостной стены.

Другие воины у них над головой взвели катапульты и выстрелили. Туча вращавшихся на лету острых камней пронеслась над Оретео, последовал плеск воды и вой раненых демонов. Затем ожили баллисты, и гигантские копья со свистом устремились на врагов, пронзая по два мана зараз. Но самым мощным оружием против демонов оказались заклинания многочисленных жрецов, собравшихся у стены: с помощью магии они осветили озеро и оба его берега.

Оретео кое-как добрался до оборонительного строя и, глянув через плечо, с довольной ухмылкой кивнул, потому что толпа преследовавших его манов заметно поредела. Однако в следующий миг у него перехватило дыхание: более страшные твари появились из воды и зашагали в сторону главной пещеры. Среди них были демоны с четырьмя руками, две из которых оканчивались наводящими ужас щелкавшими клешнями. За четверорукими демонами следовали монстры, похожие на грифов, огромные и ужасные, вооруженные клювами, которые, казалось, с легкостью могли перекусить металлический панцирь.

Катапульты несколько обнадежили Оретео, и, прежде чем он доковылял до линии щитовых дворфов, которые на несколько мгновений расцепились, чтобы пропустить его, второй залп тяжелых камней обрушился на озеро и наступавших монстров.

– Ага, молодцы, ребята! – завопил Оретео Шип. – Мы задержим их на открытом месте, а тем временем катапульты их размажут!

Дворфы, образовав сцепившимися щитами сплошную металлическую стену, застучали по тяжелым пластинам молотами, булавами и мечами. А те, кто стоял рядом с Оретео Шипом во втором ряду, приготовили копья и пики, которые они обычно направляли поверх «стены» из щитов, чтобы протыкать врагов.

Оретео Шип продолжал выкрикивать команды, хотя знал, что в этом нет никакой необходимости. Его воины прекрасно знали свои обязанности.

В одном из сталагмитов, торчавших в центре огромной пещеры, на высоте тридцати футов была вырублена просторная круглая комната. Из окоп открывался отличный вид на всю пещеру, что обеспечивало оптимальные углы обстрела. В комнате, облокотившись о тяжелую баллисту, стоял Найджел Гроза и размышлял о том, какое лакомство он приготовит для своей мамаши, Найджеллы, когда та приедет в Гаунтлгрим. Да-да, она скоро присоединится к сыну, искусный повар ничуть не сомневался в этом, потому что Найджелла до сих пор жила в твердыне Фелбарр, тогда как Найджел переехал в Адбар. Король Эмерус восхищается древним городом, он позволит любому дворфу твердыни Фелбарр, всем, кто пожелает, перебраться сюда на жительство.

– Какого?!. – воскликнул второй часовой, дежуривший в выдолбленном сталагмите. Это была рослая молодая женщина по имени Карринда Кастлдак. Она заплетала свои длинные золотистые волосы в косы и подвязывала их под подбородком, так что получалась роскошная «борода», которой мог бы гордиться какой-нибудь сварливый старый кузнец. – О, клянусь волосатыми задницами богов!

– Что там еще такое? – спросил Огден Самородок, третий стражник.

Он и Найджел поспешили к Карринде и выглянули из-за парапета.

– Демоны, чудовища! И как много! – донесся крик с нижнего этажа башни.

Но три дворфа-артиллериста уже успели как следует разглядеть ужасных тварей, выползавших из озера: их было очень хорошо видно в магическом свете, созданном дворфскими жрецами.

– Целься! – скомандовал Найджел и бросился к стойке с метательными снарядами, располагавшейся у противоположной стены помещения.

Сначала он схватил толстый дротик, выдолбленный и наполненный горючим маслом, но отложил его и вместо этого взял черное тройное копье.

Карринда и Огден уже развернули баллисту, которая была установлена на круглом основании и могла описывать полную окружность. Найджел вставил на место снаряд.

– Опусти на четыре пальца, – приказал Найджел, прикрыв один глаз и глядя сквозь прицел. Теперь орудие опустилось и было нацелено на озеро – они отрабатывали этот маневр много раз. Найджел кивнул. – А, нет, на мизинец влево от меня, – попросил он, потому что заметил одну, особенную мишень.

В конце концов, это был их первый залп, и Найджелу хотелось задать врагам жару. Пристально глядя в прицел, дворф кровожадно хмыкнул и удовлетворенно кивнул. Он нацелился прямо в голову одному из чудовищных грифов.

Найджел дернул рычаг, баллиста сработала, и копье, описав изящную дугу, на лету разделилось на три части.

Правое с плеском исчезло под водой и, вероятно, задело кого-то под поверхностью, потому что, как это ни странно, не затонуло сразу же. Левое копье угодило в бедро какому-то вроку, и тварь оглушительно закаркала. А третье, центральное, поразило основную цель, другого врока, и насквозь проткнуло его мускулистый торс.

В отличие от своего сородича, этот демон не вскрикнул, а просто рухнул на спину и скрылся под водой.

– Ура! – воскликнула Карринда, обернувшись к Найджелу, но тот уже находился у ниши со снарядами и вытаскивал второе такое же копье. – Найди нам новую цель! – обратилась она к своему товарищу, схватилась за рукоять сбоку от баллисты и начала снова взводить мощный механизм.

В этот момент сталагмит содрогнулся – это дала залп огромная катапульта, установленная на нижнем уровне башни. Затем сработала обычная катапульта, расположенная на балконе.

– Найди самого крупного! – приказала Карринда. – Да-да, мы здесь самые меткие канониры, так что постараемся опередить всех!

Снаряды сыпались в озеро и на наступавших демонов. Из многочисленных сторожевых башен летели копья, камни и комья горящей смолы, а батареи, установленные на крепостной стене, сосредоточили огонь на вражеской орде, теснившей щитовых дворфов.

«Как же это здорово, что у нас есть магический свет», – подумал Оретео Шип, глядя на отлично освещенные мишени.

Но, едва успев додумать эту мысль до конца, предводитель «Диких дворфов» понял, что у них имеется серьезная проблема. Противоположная сторона пещеры освещалась хуже, и именно туда, где было больше места, и лезли самые крупные из адских существ, без сомнения, также самые сообразительные.

А потом он увидел, как из теней ударила новая группа врагов – гигантские четверорукие демоны-глабрезу. Они появились словно из ниоткуда и напали на один из сторожевых постов, оборудованных в полых сталагмитах. Спустя всего несколько минут башня была потеряна. Демоны проявили смекалку и воспользовались захваченным сталагмитом, чтобы защищаться от обстрела соседних батарей.

Зеркала, позволявшие фокусировать свет, еще не были установлены, а без них, в полутьме, артиллеристы с трудом находили цели.

Дворф покачал головой. Да, ему казалось, что они удержат этот берег озера, что орде чудищ нелегко будет прорваться в Гаунтлгрим, но ему совершенно не хотелось отдавать врагам остальную часть пещеры, тем более что на том берегу находились восемьсот его ребят.

– Отлично, парни, – обратился он к вооруженным копьями дворфам, окружавшим его и яростно тыкавшим врагов, которые пытались забраться за стену из щитов. – Я уверен, что через минуту наши братья из тронного зала придут к нам на помощь. Возьмите их, постройтесь в клин и продвигайтесь к мосту. Вы должны занять берег озера, от одной стены до другой, и чтобы ни одна тварь не прорвалась к воротам!

– Ты куда-то собрался? – спросил один дворф, и Оретео Шип улыбнулся с видом покорности судьбе:

– Да. Не забывайте меня и не позволяйте, чтобы другие забыли!

Он подпрыгнул и хлопнул по плечам двух щитовых дворфов, которые стояли прямо перед ним.

– По моему сигналу! – приказал он, и те, кряхтя от напряжения, потеснили назад группу манов.

Оретео повернулся к стене и крикнул, обращаясь к дворфам у ближайших батарей:

– Прикройте меня, я пойду к мосту!

– К мосту?! – заорал в ответ один из артиллеристов. – Ба, но на другой стороне кишмя кишат треклятые демоны.

– Это точно. – С этими словами Оретео Шип расправил плечи, энергично тряхнул головой, стукнул топором о щит и оглушительно расхохотался. – Давай! – взревел он.

Это слово услышали все дворфы на передовой и все те, кто стоял на стене. Несколько батарей сосредоточили огонь на врагах, которые находились между Оретео и входом на мост.

– Отгоните тех, кто рядом, – велел он копьеносцам и, как только они начали колоть и теснить ближайших демонов, завопил: – Щиты!

Щиты разомкнулись, и Оретео Шип прыгнул в гущу врагов. Зарубив нескольких манов, он со всех ног бросился бежать к мосту. Разумеется, другие воины хотели последовать за ним, но щитовые дворфы знали свои обязанности и немедленно сцепили щиты, оставив Оретео Шипа одного среди моря демонов.

– Прикройте его! Оретео! – кричали дворфы.

Сверху на врагов обрушился дождь арбалетных дротиков и копий из баллист. Два точных выстрела из катапульты угодили перед бежавшим предводителем «Диких дворфов», разбросали в стороны врагов, землю и песок.

Оретео Шип был уже совсем рядом с мостом, но твари, кишевшие у опор, заметили его и метнулись за легкой добычей.

А среди теней на противоположной стороне моста виднелись силуэты огромных, внушающих трепет демонов.

– Да пребудет с тобой сила Клангеддина, – бормотали дворфы, оставшиеся у стены, потому что сказать больше было нечего.

– Не могу найти цель! воскликнул Огден Самородок, высунувшись из широкого окна башни и глядя вниз.

Карринда и Найджел разделяли его раздражение, потому что слышали шум битвы неподалеку от своей башни – там крупный отряд дворфов, наверное, целая бригада, пробивался к берегу озера. Однако демоны организованно наступали из темноты, окружая отряд с четырех сторон. Почти две сотни воинов теперь сражались не на жизнь, а на смерть.

Внизу царила такая сумятица, что помочь собратьям не представлялось никакой возможности: любой выстрел из баллисты или катапульты задел бы своих.

Огден что было силы ударил кулаком по каменному подоконнику и отвернулся.

– Ничего не поделаешь, друг, – попытался утешить его Найджел. – Найдем другую мишень…

Он смолк, заметив, что Огден в ужасе вытаращил глаза. Найджел резко обернулся и всего в нескольких дюймах у себя за спиной увидел кошмарную раздутую морду чазма. Неизвестно откуда взявшаяся тварь приземлилась на подоконник.

Найджел вскрикнул, всплеснул руками и попятился, решив, что ему пришел конец.

Но не успел он отойти и на шаг, как просвистевшее мимо него копье вонзилось прямо в эту самую морду.

– Ба! Ну и кому здесь нужна баллиста, я спрашиваю? – засмеялась Карринда Кастлдак, погрозив кулаком чазму, рухнувшему вниз.

– Отличный выстрел! – поздравил ее Найджел, испытавший невероятное облегчение. – Ну а теперь найди мне кого-нибудь покрупнее, чтобы насадить на вертел!

– Я вижу только всякую мелочь. – Огден уже успел оправиться от потрясения и снова смотрел в окно. – Крупные твари шныряют у стены, в тени.

– Ба! – взревел Найджел. – Тогда будем стрелять в озеро!

Он схватил новое копье, и Карринда начала разворачивать баллисту.

Оретео Шип испытывал вполне естественное чувство беспомощности. Они не могли выиграть это сражение, пассивно отражая атаки низших демонов. Просто этих отвратительных тварей было слишком много. А крупные враги, те, что поумнее, те, что руководили нападением, не собирались превращаться в мишени и ждали, пока будет захвачена или уничтожена большая часть батарей в сталагмитах и сталактитах.

Эти батареи нуждались в корректировщике, наблюдателе.

«Дикий дворф» пронесся но мосту и набросился на кучку манов, собравшихся у противоположного конца пролета. Яростно орудуя своим страшным топором, берсерк теснил врагов прочь или убивал на месте. Затем дворф подпрыгнул, развернулся в воздухе, и удар, нанесенный сверху вниз, раскроил бесформенный черен какого-то мана.

Оретео выдернул топор из трупа, воспользовавшись инерцией, снова взмахнул оружием горизонтально перед собой и вспорол брюхо другому ману. А потом поднял топор над головой, принялся быстро вращать им и, вращаясь сам следом за тяжелым оружием, снес головы ближайшим манам из тех, что преследовали его на мосту.

Ему придавала силы дикая ярость. Он колотил врагов щитом, толкал их, рубил топором. И эта самая ярость настолько ослепила его, что он едва не погиб, потому что лишь в последний момент заметил нового, невиданного демона. По мосту ползла груда какой-то тошнотворной на вид слизи. С отчаянным воплем Оретео бросился вперед и, перепрыгнув через эту гадость, с глухим стуком приземлился с другой стороны. Он быстро покатился по каменному пролету дальше, не осмеливаясь остановиться, и когда все же поднялся на ноги и оглянулся, то побелел от ужаса.

Несколько манов, гнавшихся за ним, не стали прыгать через демоническое создание, похожее на студень, а попытались пройти сквозь него. Едкий дым поднимался над их телами, а ноги постепенно растворялись.

– Как мило!

Оретео охнул, быстро попятился и бросился бежать к подножию ближайшей сторожевой башни. Все башни были превосходно оснащены именно для той цели, которую он держал в уме: там лежали приготовленные факелы, а под каменным навесом светились раскаленные угли.

Дворф сунул факел в рыжую кучу углей, смола воспламенилась и затрещала. Оретео сжал деревянную рукоять в левой руке, снова поднял топор и побежал дальше. На бегу он размахивал горящим факелом, чтобы привлечь к себе внимание.

– У нас появился помощник, он подает нам сигнал! – крикнул Огден Самородок, указав на бегущего дворфа с пылающим факелом.

– Точно, и это Оретео Шип, собственной персоной! – воскликнула Карринда. Женщина дворф снова торжествующе взмахнула сжатой в кулак рукой. – Ты оставайся у окна и говори мне, куда двигаться! – велела она Огдену на бегу и ухватилась за рукоятки баллисты. – Просто стой и наблюдай за ним, – добавила она, когда Найджел, следуя за перемещениями Оретео Шипа, указал влево и вверх, затем вниз и снова вправо.

Могучая Карринда и Найджел развернули баллисту в нужном направлении.

– Четвертый северный огневой мешок! – выкрикнул Огден, и этот крик повторили в двадцати таких же башнях по всей пещере, а также на нижнем уровне.

Это словосочетание означало не просто некое место в пещере, это был район, по которому были пристреляны все орудия в этой части подземного пространства. Услышав этот крик, все дворфы-артиллеристы сразу поняли, куда следует направить орудие.

– Мухи! – заорала Карринда, и все трое обернулись и ахнули, увидев летевший прямо к ним рой чазмов.

Но их собратья, дежурившие внизу, на балконе, были прекрасно подготовлены к встрече с летающим противником. Пока трое воинов в помещении с баллистой собирались с силами, чтобы принять бой, катапульта, расположенная внизу, дала залп, и в сторону врагов полетела целая корзина проволочных ежей. «Снаряды», вращаясь на лету, рассыпались на довольно большое расстояние.

Дворфы называли эти снаряды «мелкой дробью», потому что такой заряд мог «снять» целую стаю летящих гусей.

Или рой чазмов. Чудовищные создания неловко захлопали крыльями и поспешно устремились в разные стороны.

Карринда, Найджел и Огден вернулись к своему делу.

– Опять четвертый северный огневой мешок! крикнул Огден; его несколько удивило то, что Оретео возвращался обратно.

– Ага, да он нашел что-то! – воскликнула Карринда, и глаза ее зловеще вспыхнули. – Что-то крупное!

Оретео Шип действительно что-то нашел!

Никогда за всю свою жизнь старый дворф не бегал так быстро. Только два раза за много лет, прошедших со дня его появления на свет, Оретео Шип испытывал настоящий страх. В первый раз – на берегу замерзшего летом озера, когда источник холода, гигантский ледяной дракон, поднялся из-подо льда, чтобы вступить в битву, и во второй раз – сейчас, когда он, бегом пересекая пещеру, напоролся на стаю – целую стаю! – могучих глабрезу.

Он втянул голову в плечи и бросился бежать так, словно земля горела у него под ногами. Дюжина хищников буквально дышала ему в затылок, а за ними летели несколько огромных вроков.

– Третий мешок! – кричали со всех близлежащих башен, и Оретео Шип, минуя этот район, резко остановился и указал факелом назад.

Значение этого сигнала было прекрасно известно дисциплинированным дворфам Адбара.

Оретео видел, что демоны несутся к нему и уже готовы его сцапать. Но сквозь топот врагов он услышал скрип и свист разворачиваемых боевых машин.

– Ба, чтоб мне быть кроликом! – взревел «дикий дворф», будучи полностью уверен в том, что ему конец.

Огромные клешни врага почти настигли его.

Прямо у него перед носом мелькнуло штук двадцать копий, выпущенных из баллист. Двадцать катапульт дали залп, еще сорок других осыпали врагов «дробью», крупными камнями, горящей смолой, а одна выпустила кучу камней, облитых взрывчатым маслом. Все были нацелены в участок, располагавшийся непосредственно перед Оретео Шипом, в то место, которое дворфы назвали «третьим северным мешком».

Пещера содрогнулась от оглушительного грохота, и пол задрожал от взрывов магического масла.

Оретео Шип утратил ориентацию в пространстве и вдруг сообразил, что летит, а в следующую секунду с силой ударился о камень.

Он чувствовал боль, потому что каким-то чудом остался жив!

Оглянувшись, он увидел беспорядочно отступавших демонов, из тел которых торчали копья. Повсюду валялись камни и дымящиеся трупы убитых врагов, а в стене пещеры образовалась трещина.

Очередной выстрел из катапульты отшвырнул к стене тварь, похожую на грифа.

Орудия не знали передышки, они стреляли, грохотали, сеяли смерть в рядах демонов.

– Ба, чтоб мне быть кроликом! – снова взревел Оретео, поднимаясь с пола. И побежал прочь, размахивая факелом.

Он заметил, что теперь он не был единственным наблюдателем: другие дворфы, находившиеся в этой части пещеры, взялись за факелы. Издалека донесся крик: «Второй южный мешок!» – и несколько мгновений спустя сторожевые башни, находившиеся на юге, обрушили на этот квадрат залпы своих батарей.

– Отличная работа, король Коннерад, – пробормотал Оретео Шип.

Сейчас он испытывал искреннюю благодарность к молодому королю, который блестяще организовал оборону пещеры. К счастью для берсерка, он в тог момент еще не знал, что короля Коннерада Браунанвила разорвал надвое своими мощными клешнями глабрезу, очень похожий на тех, которые только что были уничтожены благодаря отваге Оретео.

Он снова побежал вперед, но звуки рога заставили его остановиться.

Он оглянулся на озеро и воспрянул духом: из тронного зала вышел отряд воинов Адбара. Больше тысячи закаленных в боях дворфов двигались к берегу водоема, и демоны, вылезавшие из озера, тут же гибли от ударов топоров и мечей.

Адбарские воины шагали по мосту, образовав огромный клин. Этот клин был как будто выкован из ярости дворфов, мускулов дворфов, металла дворфов.

А на ближайшей стороне озера появились парни из Мирабара – они прибежали сюда из внешних пещер. Новоприбывшие под прикрытием артиллерии образовали более мощные формирования и начали стремительный марш к озеру. Почти триста воинов из Мирабара и Адбара должны были погибнуть сегодня в пещере у ворот Гаунтлгрима. «Да будет так», – подумал Оретео.

Когда воды озера вновь стали гладкими, словно зеркало, Оретео Шип, Найджел Гроза и все оставшиеся в живых дворфы оглядели поле боя, усеянное трупами и залитое кровью, и поняли, что комрагх на фо астер, битва за пещеру, закончилась блистательной победой.

Глава 20 Комрагх на тохлахд

Бренор и Эмерус стояли около закрытой каменной двери, которую волшебники называли древним порталом, соединявшим между собой владения дворфов. Снова и снова дворфские короли проводили ладонями по древней каменной стене и трясли бородами с таким видом, будто могли чувствовать силу, пульсировавшую в камне. Кэтти-бри и другие понимали, что, скорее всего, дворфы действительно ощущали эту первобытную энергию. С того дня, как эти двое и Коннерад сели на трон, они стали в каком-то смысле единым целым с Гаунтлгримом, понимали его так, как не смог бы понять ни один чужак.

Куда раньше вела эта дверь? – спросил Эмерус, и в его скрипучем старческом голосе послышалось нечто вроде благоговейного ужаса.

– Они говорят, в другое дворфское королевство. И правда, мне думается, что так оно и было на самом деле, – ответил Бренор. Затем лукаво добавил: – Если они решили устроить переход в самое могущественное и славное королевство, то наверняка выбрали Мифрил Халл, верно?

– Точно, – подхватил Эмерус без малейшей паузы. – Эта нора станет отличным местом сбора для дворфов, собирающихся в твердыню Фелбарр.

Короли ухмыльнулись друг другу, довольные своими шуточками. Бренору сейчас необходимо было развеяться, отвлечься от мыслей о лучшем друге, лежавшем при смерти там, в далекой пещере.

Амбра и Атрогейт, стоявшие поодаль, начали гоготать, потом буквально завыли, что привлекло изумленные взгляды Рваного Даина и сестер Кулак и Ярость, а затем и внимание обоих королей.

Покачав головой, Кэтти-бри прошла мимо дворфов, которые глядели на нее во все глаза, и приблизилась к порталу. Пенелопа и Киппер присоединились к ней.

– Итак, если мы заставим эту штуку работать, как же нам узнать, куда мы в конце концов попадем? – обратился к магам Эмерус. – Мы можем перенестись куда угодно. Гаунтлгрим – древнейший город дворфов, и я думаю, что портал был сооружен одновременно с комплексом.

– Я бы сказала, сразу после того, как были разожжены горны в Главной Кузне, – согласилась Кэтти-бри. – Возможно, портал вел в Глубоководье, а может, в какой-нибудь другой город, расположенный поблизости во времена строительства Гаунтлгрима. С его помощью было проще вести торговлю.

– Нет, – возразил Киппер Гарпелл. – Он вел в другой комплекс дворфов, скорее всего, в какой-нибудь труднодоступный рудник, расположенный поблизости. Уж наверняка не в город другой расы.

– Это точно, – заметил Бренор, и Эмерус тоже кивнул, сообразив, что импровизированная теория Кэтти-бри не выдерживает никакой критики.

До сегодняшнего дня дворфы в Королевствах ставили свой клан и свою расу превыше всего. За многие годы выбор Бренора, сделавшего Компаньонами из Халла чужаков, не раз заставлял дворфов в удивлении и неодобрении поднимать брови, а когда Бренор назначил Реджиса хранителем Мифрил Халла, даже король Эмерус был поражен до глубины души.

И все же, несмотря на нелюбовь к посторонним, несмотря на все легенды, рассказы и исторические сведения, сейчас дворфы стали гораздо более терпимыми к другим расам, нежели в дни процветания Гаунтлгрима.

– Если бы тебе предоставили решать, где разместить второй портал, добрый король Эмерус, разве ты выбрал бы Глубоководье? – спросил Киппер.

– Я бы скорее засунул треклятое Глубоководье в волосатую задницу Морадина, чем устроил бы магический ход в этот город! – возмутился дворф, и все сразу стало на свои места.

Эмерус посмотрел на Бренора, но рыжебородый дворф снова принялся изучать очертания древней двери, больше ни на что не обращая внимания. Возможно, он рассердился, возможно, погрузился в какие-то свои мысли – так или иначе, он забыл о разговоре.

– Погоди, так ты что, говоришь, что мы сможем теперь выбирать, где поместить второй портал?! – воскликнул Эмерус, и при мысли об открывающихся возможностях у него даже закружилась голова.

Как здорово было бы связать Гаунтлгрим с туннелями под Серебристыми Болотами, из которых легко можно попасть во все три дворфские твердыни Севера! Если бы дворфы могли без труда путешествовать туда и обратно, все четыре крепости находились бы в полной безопасности, потому что объединенная армия пришла бы на помощь любой из них в нужном месте в нужное время.

– Мы даже не знаем, получится ли у нас снова запустить эту проклятую штуку, – напомнила всем Кэтти-бри. – В ней заключена очень древняя магия, подобная той, что поддерживает огонь в Кузне, и той, что удерживает Предвечного в его яме.

– Обязательно получится, если постараться! – Киппер даже подпрыгивал на месте от избытка энтузиазма. – Я изучал такие устройства много лет, друзья мои, и вот теперь мы нашли этот портал! О, как долго я ждал такой возможности…

Он не успел договорить: туннель содрогнулся, словно на потолок обрушилось что-то тяжелое, раздался раскатистый грохот, и ударная волна прокатилась по каменной толще под ногами воинов и магов, стоявших перед древней магической дверью.

– Мне это не нравится, – проворчал Рваный Даин, шагнул к Эмерусу и, вытащив оружие, приготовился защищать своего короля и друга.

– Пойду взгляну, в чем дело, – предложил Атрогейт и побежал к выходу.

Миновав потайную дверь, которая вела в помещение с порталом, он очутился во внешней галерее. Амбра последовала за ним. Они на миг остановились, озираясь по сторонам, и, когда загадочный грохот раздался снова, оба рванули направо.

– Нам следует крепко-накрепко запереть эту комнату, да побыстрее, – сказал Рваный Даин.

– Ага, – согласился Эмерус, несмотря на протесты Киппера. – Прежде всего, необходимо уберечь это место от врагов и сохранить тайну, пусть даже ценой наших жизней.

Люди и дворфы двинулись к выходу, но прежде чем они дошли до порога, в комнатку ворвались Амбра и Атрогейт.

– Ты можешь закрыть дверь изнутри? – поинтересовалась Амбра у Кэтти-бри. – Надо здесь запереться!

– И немедленно, сейчас же, пошевеливайся! – добавил Атрогейт.

Оба выглядели запыхавшимися, взъерошенными и насмерть перепуганными, с трудом хватали ртом воздух, словно бежали сюда из последних сил.

– Нет, не смогу, – покачала головой Кэтти-бри.

– Значит, уходим отсюда! – приказал Атрогейт. – Нельзя, чтобы нас загнали в угол в этой ловушке!

– Загнали в угол? Но кто? – удивилась Пенелопа, и ответом ей послужил оглушительный рев.

Нелегко описать какой-либо звук как воплощение абсолютного зла, но для десяти товарищей, столпившихся в подземном помещении, этот раскатистый, хриплый, скрежещущий вой, множество выкриков, сливавшихся в нестройный гул, показались голосом самой преисподней.

– Уходим! Уходим! – закричали все одновременно и, натыкаясь друг на друга, бросились к двери.

Однако прежде, чем они миновали порог и выбежали во внешний коридор, Кэтти-бри обратилась к древней магии огненного Предвечного с заклинанием, позволявшим закрыть потайную дверь.

Когда каменная плита заскрежетала, Кэтти-бри услышала сдавленный голос Пенелопы.

– Демоны!

Но молодая волшебница не обернулась, не вздрогнула, продолжая произносить магические слова. Она твердо решила не дать врагам проникнуть в помещение с огненным порталом.

Раздались вопли дворфов, которые образовывали боевой строй, и Кэтти-бри приободрилась, слыша, что Бренор ревет громче остальных. Уж если что-то и могло исцелить Бренора Боевого Молота от его тревог, то это добрая схватка!

Наконец каменная дверь начала скользить вниз. Кэтти-бри вернулась к реальности, огляделась по сторонам и почти потеряла всякую надежду на спасение.

Это действительно были демоны. Кровожадные твари наступали на Кэтти-бри и ее товарищей с обеих сторон. Она заметила маттов – великое множество этих низших существ из Бездны, отвратительных на вид гуманоидов. Маны двигались в авангарде. Но внимание Кэтти-бри привлекли вожаки: огромный глабрезу и еще более внушительное на вид существо, толстое, массивное, бешено бившее короткими крыльями. Однако крылья эти никак не могли оторвать чудовищно жирного демона от пола. Другие демоны тоже рвались в бой: мерзкие гуманоидные грифы, которые, как знала Кэтти-бри, назывались вроками, и еще толстые, приземистые твари, похожие на грубо вырезанные из камня фигурки людей, но с пропорциями дворфов, огромными головами на широких плечах и полным отсутствием шеи.

– Вы остаетесь с нами! – услышала она приказ Пенелопы, обращенный к Эмерусу и Рваному Даину.

Слева, загораживая собой воинов из Фелбарра, стояли Атрогейт и Амбра. Они переминались с ноги на ногу и готовились к схватке. Справа от Кэтти-бри заняли оборонительную позицию Бренор и сестры Опускающийся Молот, и выражения лиц у них были не менее свирепыми.

Демоны наступали, как настоящая армия: лидеры держались в тылу, а маны, «пушечное мясо», бежали впереди.

Кэтти-бри не стала ждать столкновения. Она стукнула посохом о пол, выкрикнула слово «Сиафа!» – и серебристое дерево снова стало черным, появились алые полоски, а синий сапфир изменил цвет на алый.

– Что это такое?! – воскликнул ошеломленный Киллер, который, стоя рядом с Пенелопой, готовил собственное магическое «оружие».

Но Кэтти-бри некогда было объяснять. Она сосредоточилась на магии и отключилась от окружающего. Алые линии, бежавшие вдоль черного посоха, яростно вспыхнули, словно дерево изнутри было наполнено пламенем, жаждавшим вырваться наружу.

И это действительно было так.

Волна демонов хлынула на небольшую группу людей и дворфов, но Кэтти-бри успела нанести удар первой. Она зажала посох в правой руке, подняла его, выставила вправо, и из сапфира вырвался огненный шар. Шар пронесся над Бренором и сестрами, но, прежде чем он успел приземлиться, волшебница уже развернула его в другую сторону и обрушила на демонов следующий «снаряд».

Первый огненный шар взорвался, и волна раскаленного воздуха, распространившаяся по коридору, едва не обожгла спутников Кэтти-бри. Почти сразу же взорвался второй шар, и на сей раз горячий ветер подул с другой стороны.

Когда дым рассеялся, оказалось, что двигающихся манов стало гораздо меньше: большинство валялись на полу и дымились. Вроки возмущенно скрежетали, огромный налфешни яростно хлопал своими смехотворными крыльями, которые опалило пламя, однако глабрезу, напротив, эта атака лишь раззадорила.

– Поворот в конце коридора! – предупредила Пенелопа Киппера, который начал создавать в воздухе очертания двери. И тут же велела Кэтти-бри: – Держись за спинами дворфов, пока нас не будет.

– А вы куда? – удивилась молодая женщина.

– Сюда, бегом! – крикнул Киппер Эмерусу и Рваному Даину, затем толкнул их в только что сотворенный магический портал.

– Я своих друзей не брошу! – упирался Эмерус.

– Да мы и не собираемся их бросать! – возразила Пенелопа. Теперь ей приходилось кричать, чтобы ее услышали.

Битва началась: с одной стороны Атрогейт и Амбра рубили низших демонов, с другой – Бренор и сестры Опустившийся Молот сражались с парой вроков.

Киппер шагнул в портал. Он остался в том же самом туннеле, но очутился далеко от места схватки, в тылу демонов, с левой стороны от Кэтти-бри.

– Ну же, уходите! – настойчиво повторяла Пенелопа.

Наконец Рваный Даин прыгнул в магическую дверь, а Эмерус последовал за ним.

– Держитесь здесь, а мы сейчас покажем им, что к чему, – подмигнула Пенелопа и весело улыбнулась.

Затем она наклонилась и поцеловала младшую волшебницу в щеку. Казалось, она получала огромное удовольствие от происходящего, да так оно и было, ведь совсем недавно она заявила Вульфгару, что жаждет приключений. С боевым кличем, вполне уместным в устах берсерка из клана Боевого Молота, Пенелопа бросилась к порталу и исчезла.

Кэтти-бри хотела приказать окружавшим ее пяти дворфам сомкнуть ряды, но промолчала, сообразив, что дворфы в пылу схватки, скорее всего, просто не услышат ее.

Она все же закричала – это было простое предупреждение: «Свет!» А затем выкрикнула слово «Алфара» и стукнула о пол посохом. Ветвь кипариса вновь стала серебристо-серой, а к сапфиру вернулся его обычный цвет. Кэтти-бри произнесла короткое заклинание и, высоко подняв посох, попыталась с его помощью сфокусировать свою магическую силу. Снова голубоватый дымок выплыл из ее рукава, на сей раз из правого. Его источником был шрам в виде единорога Миликки, оставленный Магической чумой.

И с помощью этой магии Кэтти-бри зажгла в подземном коридоре свет – яркий, теплый, даривший уверенность ее друзьям и причинявший жгучую боль тварям с нижних уровней существования.

Кэтти-бри, стоя посредине между двумя группами дворфов, приготовилась в любую минуту произнести нужное заклинание и исцелить раненого при помощи волшебного посоха.

Пряди тумана появились из ее левого рукава, из символа Мистры. Теперь женщина могла применить против врагов свою разрушительную магию.

– Доверьтесь ему, – успокаивала Пенелопа Эмеруса и Рваного Даина. – Насколько мне известно, Киппер умеет творить это заклинание лучше, чем кто-либо из ныне живущих магов!

Дворфы с сомнением качали лохматыми головами. Киппер попросил их стать за поворотом, лицом к стене на расстоянии пяти футов от нее, и демоны теперь находились у них практически за спиной.

– Они нас заметили! – воскликнул Киппер. – Вот они!

Эмерус быстро оглянулся и увидел одного из демонов, существо ростом с человека, но плотного, как дворф. Тварь с топотом приближалась, а существа с клювами грифов и прочие адские твари следовали за ней. У Эмеруса даже лицо перекосилось, когда стены, пол, потолок коридора и сам воздух задрожали и расплылись, а устрашающее существо, похожее на дворфа, просто исчезло.

И немедленно появилось снова – оно прошло сквозь новый портал Киппера и очутилось прямо перед Эмерусом и Рваным Данном, но спиной к ним. Демон, судя по всему, потерял ориентацию и, спотыкаясь, потопал куда-то прочь от своих врагов.

– Хо?! – в изумлении вскричал Рваный Даин, когда существо с толстыми руками и ногами возникло прямо перед его носом. Ему удалось нанести удар и немного задеть противника. Они с Эмерусом уже хотели преследовать демона, но помедлили, потому что Пенелопа еще раньше велела им ни в коем случае не покидать своих мест.

И воины поняли, почему, когда демон гриф, прорвавшись сквозь портал, налетел прямо на дворфоподобного демона. Оба беспомощно кружились на одном месте, пытаясь сообразить, что происходит, и теперь Даин с Эмерусом могли без помех прикончить их. За первыми двумя последовали другие враги. Они ничего не понимали, растерянно озирались по сторонам, не видели дворфов и натыкались на демонов, прошедших сквозь портал несколькими секундами ранее.

Дворфы продолжали орудовать мечами: клинки кромсали шкуру демонов, рубили их кости.

Между дворфами пронеслась молния и врезалась в бестолково топтавшуюся на месте толпу демонов. Киппер, державшийся за спиной Пенелопы, расхохотался.

Воины продолжали рубить и колоть.

Раскаленный ветер развевал их бороды – это второй огненный шар Пенелопы пролетел мимо и упал в кучу сбитых с толку врагов. Однако это зрелище лишь подстегнуло двух воинов из Фелбарра, и они с удвоенной энергией схватились за свои окровавленные клинки.

В пылу сражения Атрогейт и Амбра не заметили, что хвост колонны демонов повернул обратно. Многие низшие демоны уже погибли в огненном шаре Кэтти-бри, но самые крупные противники остались живы, включая жирного налфешни, которому огонь не причинил особого вреда.

– А, для этого у меня припасен занятный трюк. – Атрогейт хмыкнул, взмахнул перед собой моргенштерном и расколол острый клюв какому-то вроку.

Раненая тварь задумала навалиться на дворфа всей своей массой, широко раскинула кожистые крылья, но второе оружие Атрогейта уже летело, вращаясь, ему навстречу. Существо с широкими крыльями представляло собой замечательную мишень.

Врок хотел издать обычный хриплый вскрик, однако тяжелый шар Дробилки раскрошил ему ребра, а когда демон согнулся пополам, подоспела Амбра со своей гигантской булавой, Крушителем Черепов. Оттеснив нападавших манов, она взмахнула перед собой оружием и ударила врока по виску в тот самый миг, когда Взрывалка Атрогейта устремилась на врага с другой стороны.

Даже толстый череп врока не выдержал натиска могучих дворфов, одновременно ударивших его тяжелым оружием с двух сторон. Треск кости разнесся по всему туннелю.

Врок рухнул прямо на Атрогейта и раздавил бы его, если бы дворф-наемник не обладал силой великана. Он бросил моргенштерны, поймал падавшее чудище и швырнул его назад, на следовавших за ним демонов.

Затем Атрогейт быстро наклонился и подхватил свои страшные моргенштерны. Он собирался рвануть вперед и продолжать истреблять демонов, но Амбра помешала ему, прежде чем он успел сделать шаг. И очень кстати. Перед Атрогейтом появилась огненная завеса, она протянулась вдоль левой стены коридора почти до того места, где находились Пенелопа и остальные. Языки пламени заполнили коридор. Жуткие крики доносились из огня, в котором корчились горевшие демоны.

Атрогейт и Амбра вынуждены были отступить на несколько шагов в сторону Кэтти-бри. Яростный алый свет, излучаемый драгоценным камнем, отражался в ее зрачках. Казалось, волшебница стала единым целым с посохом, и это оружие сделалось продолжением ее рук. Ее захлестывали магические волны, она контролировала пламя, порождала пламя, наслаждалась очищающим пламенем.

– Вот это девчонка! – прошептал Атрогейт, не веря своим глазам, настолько внушительной была огненная стена.

Кэтти-бри даже глазом не моргнула – она сейчас почти не слышала и не видела своих товарищей. Она черпала силу непосредственно от Предвечного, и ее собственные способности во сто крат усилились благодаря содействию сверхъестественного существа и могущественному оружию, которое Предвечный помог ей создать.

– Я так думаю, нам здесь больше делать нечего, – сказала Амбра, качая головой. Она была потрясена не меньше своего приятеля.

Однако не успела она договорить, как гигант налфешни, целый и невредимый, вышел из огня и оглушительно заревел.

– А я думаю, что дел еще по горло, – заметил Атрогейт и, подмигнув подружке, бросился на чудовище.

Он ударил огромного демона вращавшимся моргенштерном, а демон, закряхтев, замахнулся дубиной – черным металлическим оружием устрашающего вида. Мощный удар отбросил Атрогейта в сторону, и дворф с силой ударился о стену туннеля.

Однако сразу за выведенным из строя Атрогейтом наступала Амбра, и, прежде чем налфешни успел замахнуться снова, Крушитель Черепов врезался ему в предплечье.

Тварь снова закряхтела, устремилась на противницу, пнула женщину-дворфа, и Амбра едва успела броситься назад, иначе ее отшвырнули бы на двадцать футов прочь.

Демон наступал на женщину, забыв об Атрогейте. Очевидно, он решил, что чернобородый дворф переломал себе все кости.

Уже не в первый раз противник недооценивал этого дворфа.

Атрогейт вскочил и снова взмахнул своими страшными шарами, но на этот раз один из моргенштернов был покрыт какой-то жидкостью. Сделав пару выпадов обычным оружием, дворф вынудил гигантскую тварь развернуться, по как только налфешни очутился лицом к лицу с ним, ударил его вторым металлическим шаром прямо в колено.

Коснувшись демона, магическое масло взорвалось.

Взорвалось и колено демона.

Как же он взвыл!

И теперь дворфы принялись добивать его, действуя так, будто репетировали эту сцену заранее: Амбра булавой расщепила кости второй ноги демона, моргенштерны Атрогейта вращались, образуя туманные кольца, и обрушивались на врага всякий раз, когда охваченный яростью дворф находил возможность ударить.

В какой-то момент демон наклонился и сделал широкий взмах своей тяжелой дубиной, пытаясь таким образом оттеснить Атрогейта назад, чтобы тот угодил в огненную стену.

Но Атрогейт разгадал хитрость противника. Собрав всю свою немалую силу, он ухватился за дубину налфешни и с громким «Ух!» удержал ее на месте. Прошло несколько секунд, но он ни на шаг не сдвинулся с места.

Огромный демон гоже не сдавался, и дворф, несмотря на свою силу, вдруг обнаружил, что ноги его скользят по полу, залитому кровью и забрызганному мозгами.

– Девочка! – воскликнул он.

Но звать на помощь не имело смысла. Демон забыл обо всем, кроме Атрогейта, – так и стоял, низко наклонившись над дворфом, и обе руки его были заняты.

Даже если бы Атрогейт не окликнул Амбру, она все равно не смогла бы оставить без внимания такую замечательную мишень. Она пробежала по коридору несколько шагов и бросилась в атаку: высоко подпрыгнула и при этом занесла над головой Крушитель Черепов. И когда Амбра начала снижаться, могучая булава описала дугу.

Демон поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как опускается оружие.

Такой удар раздробил бы череп горному великану, но демона заставил лишь упасть на одно колено. Налфешни пошатнулся, но мгновение спустя пришел в себя.

Однако Атрогейту вполне хватило этого мгновения – он успел оттолкнуть вражеское оружие и даже вырвал его из пальцев демона.

Когда налфешни начал выпрямляться, Крушитель Черепов снова ударил его по голове. Чудовищная тварь упрямо зарычала, несмотря на полученный удар, и попыталась встать снова, но теперь на него один за другим обрушились моргенштерны Атрогейта.

Налфешни снова был оглушен, и дворфы набросились на него с двух сторон: карабкались на него, били, топтали ногами, осыпали бесконечным градом мощных ударов булавы и моргенштернов, любой из которых мог бы свалить огра.

И вскоре демон бросил попытки выпрямиться во весь рост и сосредоточился на том, чтобы поймать назойливых дворфов.

Но ему никак не удавалось их схватить, потому что они действовали как по нотам: всякий раз, как налфешни подбирался к Атрогейту, Амбра отвлекала его сокрушительным ударом булавы, и всякий раз, как демон уже готов был схватить Амбру, Атрогейт снова обрушивал на его мерзкую морду Дробилку и Взрывалку.

Кровь и сукровица заливали иол вокруг скрюченного налфешни, и это лишь подхлестывало разъяренных дворфов.

К тому моменту, когда они закончили свою кровавую работу – закончили только потому, что Кэтти-бри вскрикнула от ужаса, – существо уже едва ли походило на демона налфешни и представляло собой бесформенную кучу студия, лишенного костей.

– Разойдись! – заорал Бренор, и сестры Опустившийся Молот, схватив друг друга за запястья, оттолкнулись и прыгнули в разные стороны.

Бренор пырнул в образовавшееся свободное пространство и прошмыгнул под растопыренными лапами врока, пока растерявшийся противник напрасно пытался поймать двух ускользнувших дворфов, с которыми только что сражался.

Преодолев оборону противника, Бренор получил свой шанс: он нанес удар, и мощный удар. Тяжелый зазубренный топор глубоко вошел в грудь демона-стервятника.

Врок взвизгнул, затем захлебнулся кровью, а мгновение спустя его бездыханное тело рухнуло на каменный пол. Другой демон занял его место. Он набросился на Бренора, но вместо этого получил удар в морду от одной из сестер, Маллабричес. Разъяренная воительница высоко подпрыгнула и рубанула врага острым мечом.

У противоположной стены коридора Таннабричес расправилась с маном, вонзив клинок ему в грудь и провернув его, затем бросилась наперерез Бренору. Маллабричес приземлилась и снова напала на врока. На этот раз демон был готов к встрече с ней, но как раз в тот миг, когда Маллабричес нанесла удар, Таннабричес с силой толкнула его сзади.

Колени демона подкосились, и он рухнул, а Маллабричес набросилась на врага и, оправдывая свое прозвище Ярость, принялась рубить мечом. Благодаря охватившему ее воинственному пылу ей удавалось удерживать демона и не давать ему защищаться.

Бренор хотел было последовать за сестрами, но резко остановился и принял оборонительную позу. На него, щелкая клешнями, наступал глабрезу. Бренор окликнул Таннабричес, но было слишком поздно: она прыгнула на упавшего врока и как раз находилась в воздухе. Глабрезу поймал ее прямо на лету.

– Нет! – взревел Бренор и, размахивая топором, бросился вперед, к лапе с клешней, которая схватила его дорогую подругу.

Ему удалось попасть точно в цель, но не в лапу демона, а в грудь.

Он поднял перед собой щит, а демон как раз нанес удар левым кулаком, и кулак этот врезался в щит Бренора с такой силой, какой можно было бы ожидать от горного великана.

Колени Бренора подогнулись, он покачнулся и отступил на несколько шагов назад.

Но остановился, когда свободная клешня демона поймала его щит. Глабрезу потянул щит на себя, и ноги дворфа оторвались от пола. Он очутился в опасном положении – потерял равновесие и, казалось, уже поддался противнику, намного превосходившему его по силе.

Таннабричес вскрикнула от боли – клешни стиснули ее тело.

– Нет!

Этот оглушительный вопль родился где-то в глубине существа Бренора, он был порожден отчаянием, яростью, нежеланием сдаваться. Он почувствовал, что боги на его стороне и помогают ему, как в тот далекий день, когда он сражался с демоном Ямы в пещере Предвечного.

Клешня рванула руку Бренора со щитом влево, лишив его защиты, а в следующий миг демон с силой ударил дворфа кулаком в лицо. От этого сокрушительного удара голова Бренора запрокинулась.

Но одновременно он подался назад всем корпусом, развернулся и рубанул топором горизонтально перед собой. Лезвие вонзилось в лапу с клешней, сжимавшей щит.

Щит освободился, а огрубленная клешня полетела на пол.

Таннабричес снова пронзительно вскрикнула от боли – вторая клешня демона сильнее сжала ее поперек туловища.

Над головой Бренора пронеслась молния, созданная Кэтти-бри. Она ударила глабрезу, тот покачнулся и сделал несколько шагов назад, однако недостаточно быстро для того, чтобы избежать атаки ревущего Бренора.

Снова глабрезу ударил его и снова попал в щит. Но на этот раз даже сильный удар не остановил дворфа, не заставил его отступить. Сила Клангеддина сейчас разливалась по его мускулам, потому что его переполняли ярость и дикий страх за жизнь несчастной Таннабричес.

Демон швырнул Таннабричес на Бренора, и тот машинально пригнулся, но, когда он увидел тело, лицо его исказилось от гнева и боли. Он взревел, с разбегу врезался в глабрезу и, размахнувшись, сделал выпад вращавшимся топором вперед и вверх, затем закинул его назад.

Клешня щелкнула, но поймала лишь щит, а топор ударил демона снизу, как раз между ног, в пах, и тварь вынуждена была приподняться на своих когтистых лапах.

Бренор не сдавался, он рубил тварь, осыпал ее проклятиями. Остановился и нанес удар топором по внутренней стороне правого колена глабрезу. Потом развернулся в обратную сторону, одновременно вращая топором, и рубанул по левому колену твари.

Глабрезу продолжал пятиться, а Бренор, отскочив в противоположную сторону, с силой потянул топор, застрявший в ноге демона, отчего противник потерял равновесие.

Кэтти-бри выпустила вторую молнию, и Бренор снова набросился на врага: врезался в демона всей массой, и тот полетел на пол и распластался на спине.

Бренор упал ничком и сильно ударился. Не обращая внимания на кровь, хлеставшую из сломанного носа, дворф продолжал наступать и пользовался топором так, как скалолаз пользуется ледорубом, – втыкал его в тело демона и подтягивался.

К тому моменту, когда топор вонзился в грудь демона, глабрезу уже перестал обороняться, а когда следующий удар обрушился на его псиную морду, труп начал превращаться в дым и растворяться в воздухе. Уничтоженная тварь таяла и возвращалась обратно в Бездну.

Бренор выдернул из трупа топор, поднялся на колени и занес оружие над головой, чтобы в очередной раз ударить врага. Тут горячий ветер ударил ему в лицо, и на мгновение дворфу показалось, что перед ним новый демон.

Но нет, это был очередной страшный огненный шар Кэтти-бри. Он заполнил весь коридор от одной стены до другой, расплавил группу демонов и осветил тот участок, где коридор уходил в сторону внутреннего комплекса, место, куда перенес его товарищей Киппер, – путь домой.

Однако в тот момент Бренору некогда было смотреть но сторонам. Он обрушил топор на тающий труп демона и, воспользовавшись им как рычагом, вскочил на ноги. Затем вырвал топор, который издал при этом тошнотворный звук, и, озираясь по сторонам, крикнул Кэтти-бри, чтобы она обратилась к своей богине и помогла Таннабричес.

Но слова застряли у него в глотке, когда он разглядел сцену, открывшуюся его глазам.

Маллабричес осторожно держала в объятиях неподвижное тело сестры. Вокруг правой руки Кэтти-бри курился голубой дымок – она уже начала произносить исцеляющие заклинания, чтобы помочь раненой. Атрогейт и Амбра махали Эмерусу, Рваному Даину и Гарпеллам, и те спешили обратно.

В туннеле снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками шагов и рыданиями Маллабричес, и Бренор понял, что комрагх на тохлахд, битва за рудники, подошла к концу.

Однако, глядя на Таннабричес, на прекрасную Ярость, Бренор почувствовал, как слезы выступают у него на глазах, и подумал, что в этой битве он потерпел поражение.

Глава 21 Делзун

Вернувшись в безопасную часть отвоеванного верхнего уровня, члены отряда, сражавшегося в рудниках, нашли Дзирта в несколько лучшем состоянии. Он по-прежнему оставался где-то далеко, очень далеко от них, глаза его были закрыты, и он не реагировал, когда Бренор или Кэтти-бри сжимали его руку. И все же, быстро осмотрев раненого, сосчитав его пульс и почувствовав, что он пребывает в покое, несмотря на сгущавшуюся тьму, Кэтти-бри начала надеяться, что ее муж выживет. Однако никто не мог бы сказать, останется ли он по-прежнему великим воином. Кэтти-бри на личном горьком опыте из предыдущей жизни знала, что некоторые раны оставляют неизгладимые следы, как бы ни старались жрецы исцелить их при помощи заклинаний.

После того как во время сражения за Мифрил Халл в нее попал тот камень, брошенный великаном, прежняя бесстрашная воительница исчезла. Она выжила, но не могла иметь детей, не могла владеть мечом так же искусно, как раньше.

Но все же она поправилась и прожила еще немало лет, обратив свою энергию на изучение магии. Возможно, Дзирт тоже сумеет найти утешение в новом занятии. Несмотря на терзавшую ее душевную боль, Кэтти-бри слегка улыбнулась, представив Дзирта в качестве своего ученика. Она уже видела, как они вдвоем читают магические тексты во Дворце Плюща, как она добродушно смеется над его первыми неудачными попытками творить волшебство, – точно так же он сам дразнил ее в те дни, когда она только начинала обучение воинскому искусству.

– С ним все будет в порядке. – Она стиснула плечо Бренора, наклонившись, быстро поцеловала заросшую бородой щеку дворфа. – Солнце снова взойдет.

Бренор своей короткопалой широкой ладонью похлопал приемную дочь по руке и кивнул. Однако у него в горле стоял комок, и он не смог ничего ответить. Поэтому Кэтти-бри снова поцеловала его и оставила в комнате вдвоем с Дзиртом.

– Ах, эльф, все гораздо хуже, чем я думал, – сказал Бренор другу, когда женщина ушла. – Ты мне нужен, эльф. Но ты давай, отдыхай, а когда вернешься, на троне Гаунтлгрима будет сидеть дворф, уж ты мне поверь!

Он огляделся и заметил пояс Дзирта, висевший на спинке стула вместе с остальным снаряжением. Бренор подошел и вложил Сверкающий обратно в ножны. Но прежде он внимательно осмотрел клинок в поисках трещин и кивнул сам себе – он починил меч на совесть.

Однако оружие, которое некогда обладало магическими свойствами, потеряло былую силу.

Бренор снова посмотрел на Дзирта и подумал, не произойдет ли то же самое и с его другом.

Рука дворфа скользнула к кошелю, висевшему на поясе Дзирта, и он вытащил знакомую статуэтку из оникса.

Глаза Бренора блеснули, когда он поднес фигурку Гвенвивар к лицу, чтобы получше осмотреть ее. Можно ли взять ее с собой? Придет ли она на его зов, будет ли служить ему так же верно, как прежде служила Дзирту? А может быть, отдать кошку Кэтти-бри?

Но все это казалось ему неправильным.

Он покачал головой, подошел к кровати, осторожно положил фигурку Гвенвивар на грудь Дзирту, затем взял руки дроу и сложил их вокруг крошечной пантеры. Здесь было ее место. И только здесь.

– Ты все же возвращайся к нам, эльф, – прошептал Бренор. – Я пока что не готов с тобой прощаться!

Он в последний раз похлопал Дзирта по плечу и вышел, размышляя о темпом пути, который лежал перед ним, и о том, исполнится ли его желание. Сейчас Бренор больше всего боялся, что никогда в этом мире не сможет поговорить со своим дорогим другом.

Он услышал доносившийся из соседней комнаты тихий голос Маллабричес Опустившийся Молот, пытавшейся шепотом подбодрить свою сестру, лежавшую без сознания. Таннабричес находилась в гораздо более тяжелом состоянии, чем Дзирт, и Кэтти-бри, несмотря на все свои усилия, не могла обещать Бренору, что молодая женщина-дворф выживет после такого страшного ранения. Клешня глабрезу сломала несчастной несколько ребер, сильно повредила внутренности и едва не перекусила ее пополам. Если бы Кэтти-бри не подоспела сразу же и не применила мощные исцеляющие заклинания, Таннабричес никогда не выбралась бы из того рудника живой.

Но даже теперь жизнь ее висела на волоске, дыхание было хриплым и поверхностным, и единственными звуками, которые она издавала, были бессознательные жалобные стоны.

Бренор притащил стул из коридора, поставил его рядом со стулом Маллабричес, так что они оба сидели совсем рядом с больной, распростертой на короткой койке. Они слышали ее затрудненное дыхание, негромкие болезненные стоны.

– Я не хочу ее потерять, – тихо произнесла Маллабричес, глотая слезы. – Всю мою жизнь она была рядом со мной, мы были двое, Кулак и Ярость. Я не хочу жить без нее.

– Ну-ну, девочка, она обязательно выздоровеет, – сказал Бренор и фыркнул, чтобы скрыть глухое рыдание.

Эмоции захлестывали его. Он не мог видеть Таннабричес вот такой, тяжело раненной, без сознания. Мысли его устремились к твердыне Фелбарр, к дням его второй юности, когда он обучался искусству владения оружием вместе с двумя дикими сестрицами, когда он служил-вместе с ними, когда сражался вместе с ними, вместе с Таннабричес.

Он вспомнил одну жестокую схватку в Ровинских горах.

Таннабричес тоже была серьезно ранена в том сражении какой-то орк угодил ей копьем прямо в грудь. Однако, падая на землю, она думала не о себе, а о товарищах, о Бреноре, который был тогда ее другом Малышом Арр Арром. Она велела ему забирать остальных, отступать и предоставить ее своей судьбе.

– Я спас тебя тогда не затем, чтобы теперь смотреть, как ты умираешь, девочка, – хрипло прошептал Бренор. – Ты от меня не уйдешь, слышишь?

Маллабричес взяла его руку и с силой сжала.

Он поднял голову, встретил ее взгляд, и слезы выступили у него на глазах.

Маллабричес покачала головой, совершенно ошеломленная.

– Я не могу ее отпустить, – прохрипел Бренор.

Он совершенно пал духом. Таннабричес лежала при смерти, Дзирт – без сознания в соседней комнате. Он был точно так же изумлен собственной реакцией, как и Маллабричес: боль была так сильна, как будто в сердце его вонзилось копье. Нет, он не мог вынести мысли о том, что сейчас лишится Таннабричес!

Когда по приказу Эмеруса сестры Опустившийся Молот вошли в элитную гвардию Бренора, сердце рыжебородого дворфа забилось от радости – сильнее, чем он ожидал. Но сегодня, видя Таннабричес в лазарете, белую как простыня, на пороге смерти, он все понял, и сердце его готово было разбиться от тоски при мысли о вечном расставании.

– У тебя есть твои «Потрошители», – заговорила Маллабричес, но по ее тону Бренор понял, что она намекает на что-то иное. – Король Бренор всегда будет окружен свирепыми воинами, а?

– Дело не в этом! резко произнес Бренор. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, яростно тряхнул головой, наклонился вперед и пристально взглянул на раненую женщину, беззвучно умоляя ее жить. Дело не в битвах, – продолжал он. – Дело в том, что она мне нужна, я хочу, чтобы она была рядом со мной после того, как все битвы закончатся.

– Хочешь сказать – когда ты сядешь на трон?

Бренор, пораженный словами Маллабричес, резко выпрямился и, обернувшись к женщине, внимательно посмотрел ей в лицо.

– Это будешь именно ты, – сказала она. – Да-да, ты – именно тог, кто нам нужен, это я тебе говорю. Великий Эмерус уже стар, и, даже если ты отдашь ему трон, царствование его будет коротким. Мы прогоним отсюда проклятых дроу, это точно, и дня, когда Бренор станет королем Гаунтлгрима, осталось ждать недолго.

Бренор не ответил, он все так же, не мигая, смотрел на женщину.

– Собираешься сделать ее своей королевой, верно? – спросила Маллабричес.

И снова ее слова потрясли Бренора, потому что боль его была велика, и в своих мыслях он не забегал настолько далеко вперед. Его первой машинальной реакцией было покачать головой. Это предположение показалось ему смехотворным. В конце концов, прежде чем претендовать на трон Гаунтлгрима, ему еще предстояло пройти долгий путь.

Однако, размышляя о вопросе Маллабричес, который прозвучал скорее как обвинение, Бренор несказанно удивился: он понял, что женщина вовсе не так сильно ошибается. Он пробормотал себе под нос нечто неразборчивое, затем отвернулся и посмотрел на несчастную Таннабричес, лежавшую на койке.

– Ты ее любишь, Арр Арр? – прошептала Маллабричес.

– Да, – ответил Бренор, сам удивляясь собственной откровенности.

– И твое сердце разбито потому, что она лежит вот так, без сознания, в лазарете, да?

– Да, – едва слышно произнес он.

Маллабричес схватила его за плечо, резко развернула к себе лицом и снова заставила его посмотреть ей в глаза.

– Тогда скажи мне правду, друг мой. А что, если бы я лежала на этой кровати, и моя сестра сидела бы сейчас рядом со мной? Где был бы Арр Арр… где был бы тогда Бренор Боевой Молот, я спрашиваю?

Бренор смущенно нахмурился, но затем ответил искренне и честно:

– Здесь.

И серые глаза его широко раскрылись от ужаса, когда до него дошел смысл его собственных слов, дошло, что он только что признался в любви Маллабричес – и ее сестре.

Тогда Маллабричес привлекла его ближе, обняла и крепко прижала голову Бренора к своему сильному плечу, желая поддержать его.

– Надо верить в лучшее, друг мой, – прошептала она ему на ухо. – Кулак не покинет нас. Это просто невозможно.

– Я сделал все, что мог, – печально произнес Бунгало Удар Кулаком, обращаясь к двум дворфским королям и остальным воинам, собравшимся в тронном зале.

Весть о катастрофе на нижнем уровне дошла до основной армии еще до того, как вернулись остатки отряда, но подробности пока оставались неизвестны, за исключением того, что погибла сотня дворфов из клана Боевого Молота… и двенадцатый король Мифрил Халла.

Бунгало Удар Кулаком, израненный, обессилевший, явился в тронный зал, чтобы полностью отчитаться перед лидерами дворфов. Толивер Гарпелл стоял у него за спиной, почтительно склонив голову, его сопровождали Пенелопа и Киппер.

Бунгало Удар Кулаком не упустил ни малейшей подробности. Он быстро оглянулся на Толивера Гарпелла и с извиняющимся видом пожал плечами, прежде чем рассказать о неудаче заклинания «Поле падающего перышка», о несчастных дворфах, которые падали на каменный пол, на тела своих погибших товарищей.

Голос дворфа зазвучал бодрее, когда он заговорил о героическом подвиге тех, кто спустился в зловещую пещеру; и снова он не забыл о Гарпеллах, подробно описал блестящую импровизацию Кеннелли.

– Да, она спасла жизнь многим из нас, – сказал Бунгало Удар Кулаком. – И отдала за нас собственную жизнь!

– Значит, ура Кеннелли Гарпелл! – воскликнул Рваный Даин, и Бренор сурово посмотрел на него, однако затем выражение лица его смягчилось, и он присоединился к восторженным крикам в честь Кеннелли.

– Похоже, вы там столкнулись не столько с дроу, сколько с демонами, – предположил Эмерус Боевой Венец, когда снова наступила тишина.

– Да, почти одни только демоны и орды гоблинов и орков, – подтвердил Бунгало Удар Кулаком. – Я видел двух дроу, которые прятались в тени и швыряли магические молнии, но больше никого.

– Гоблины и орки, – пробормотал Бренор. За последний год он достаточно насмотрелся на поганых орков. – Рабы проклятых дроу! – И, произнеся эти слова вслух, он понял, что то же самое можно было сказать и о войне за Серебристые Болота. Он вспомнил Лоргру, потомка Обальда, и тех орков, которые снова сплотились вокруг него и выражали желание жить в мире.

Может быть, договор ущелья Гарумна помог бы сохранить мир, если бы не вмешались ненавистные коварные дроу?

Бренор тряхнул головой и отогнал эту мысль.

– Откуда взялись все эти демоны? – недоумевал Оретео Шип. – Демоны во внешней пещере, демоны в рудниках! В проклятом Гаунтлгриме демонов больше, чем всех дворфов и дроу, вместе взятых!

– А по мне так все едино: что дроу, что демоны, – проворчал Эмерус.

– Точно, и чтоб они все провалились в Бездну, им там самое место! – добавил Рваный Даин, и в тронном зале снова раздались оглушительные крики и возгласы, выражавшие самые разные эмоции – от безрассудной храбрости до некоторой растерянности.

Ужасные последствия трех битв, которые произошли одновременно в этот самый день, вывели всех из равновесия. Да, они победили во внешней пещере, перебили десятки врагов. Все оборонительные сооружения выдержали, все прошло по плану, практически без сучка без задоринки, и герой этой битвы, Оретео Шип, вполне заслужил адресованные ему поздравления и похвалы.

И Коннерад Браунанвил, останься он в живых, также удостоился бы почестей и одобрительных возгласов за ту битву у ворот Гаунтлгрима, потому что именно он руководил строительством укреплений и организацией обороны. Когда он сидел на троне дворфских богов, высшие силы подсказали ему, как именно надо действовать.

Но они потерпели сокрушительное поражение в нижней пещере. Существующее положение немедленно следовало как-то изменить, ведь в руках дроу находилась Главная Кузня.

Так не могло долго продолжаться!

Когда крики стихли, Бренор поднялся, подошел к трону. Он кивал, но выражение его лица оставалось мрачным.

– А я говорю, нужны были веревки! – закричал Эмерус. – Вы должны были на веревках спуститься в эту пещеру, на что вам сдалась какая-то дурацкая магия!

– Ты не можешь винить… – начала возражать Пенелопа Гарпелл, однако Бунгало Удар Кулаком поднял руку, дав ей знак молчать, и договорил за нее:

– Нет, король Эмерус, я не согласен, хотя ты знаешь, что я твой верный слуга, что я клялся тебе в вечной преданности, клялся в том, что буду выполнять все твои приказы. Но сейчас ты неправ. Это был хороший план. С помощью магов мы быстро спустились вниз, а спустившись, сразу же были готовы к бою.

– До той минуты, пока магия не перестала работать, – напомнил Эмерус.

– Ну да, только откуда бы мы знали, какие враги поджидают нас внизу, – парировал Бунгало Удар Кулаком. – У них были могущественные колдуны и полно демонов. Притом огромных демонов. Неважно, как бы мы спустились – при помощи веревок или магии Гарпеллов, мы все равно потеряли бы сегодня много ребят и ни за что не захватили бы нижний зал.

– Хорошо сказано, мастер Удар Кулаком, меньшего я от тебя и не ожидал, – вмешался Бренор, прежде чем Эмерус успел открыть рот и произнести почти те же самые слова.

Все посмотрели на Бренора, и немало кустистых бровей, включая брови самого Эмеруса, поднялись от удивления при виде Бренора, который снова сидел на троне, уверенно положив руки на блестящие подлокотники знаменитого кресла. Глаза его были закрыты, и он медленно раскачивался взад и вперед.

Время от времени он кивал с таким видом, словно разговаривал с некими невидимыми существами. Все присутствующие помнили, что это за трон, и поняли, что Бренор общается с богами.

– Но теперь мы знаем, – наконец произнес Бренор и резко открыл свои серые глаза. – Да, в нижних туннелях будет полно дроу, и с ними орды демонов и полчища орков и гоблинов.

Он обвел взглядом тронный зал, и коварная улыбка промелькнула в его огненно-рыжей бороде. Взгляд его остановился на Эмерусе, который одобрительно кивнул. Затем Бренор пристально посмотрел в глаза Бунгало Удар Кулаком.

– Зато у нас есть целая армия дворфов, которые жаждут отомстить за своих убитых родичей, – продолжал Бренор. – Так скажите мне, ребята, на кого бы вы поставили в этой схватке?

Разумеется, эти слова вызвали новый взрыв эмоций, гораздо более сильный, чем прежде, и Пенелопа Гарпелл, положив руку на плечо Бунгало Удар Кулаком, крепко сжала его. Ведь Бренор только что снял с Гарпеллов и отряда, который Коннерад вел в нижнюю пещеру, все обвинения в недостатке ума и храбрости и безоговорочно принял объяснения Бунгало.

А теперь Бренор поклялся отомстить за погибших, и горе тем, кто притаился там, внизу!

– Ура и хей-хо! – орали дворфы, и всех присутствовавших охватила безудержная радость. Кроме двоих.

Бренор неподвижно сидел на троне, слушая шепот Морадина, который доносился до него вместе с песнью ликовавших дворфов, а Кэтти-бри стояла в стороне, пристально глядя на приемного отца. Она поняла, что он сумел преодолеть свое горе и душевную боль.

Женщина еще недавно боялась, что Дзирт уже не вернется к ней, но, с другой стороны, боялась, что Бренор тоже уйдет – если не навсегда, то, по крайней мере, надолго. Но теперь этот, второй, страх исчез. Перед ней был ее прежний отец, король Бренор Боевой Молот, и глаза его горели жаждой битвы.

Сейчас не время было унывать и тосковать: армия дроу, демонов и орков сидела в засаде там, внизу.

Нет, настало время готовиться к решительной атаке и к отмщению.

Кэтти-бри ясно читала эти мысли на лице Бренора. Он твердо намеревался отомстить за Коннерада и «потрошителей». Он собирался заставить врагов заплатить за раны Таннабричес. Опустившийся Молот.

Враги дорого заплатят и за раны, от которых страдал его самый дорогой друг.

– Горе дроу! – беззвучно прошептала Кэтти-бри, и глаза ее грозно сверкнули.

Король Бренор Боевой Молот идет войной на темных эльфов.

– Я уже видел его таким когда-то, – прошептал Эмерус Рваному Даину, когда они шагали по верхним туннелям Гаунтлгрима вместе с огромной процессией – четырьмя тысячами дворфов, рвавшихся в бой. – Старый король фыркнул: – Для его врагов это плохой знак.

Рваный Даин не мог не согласиться. Бренор шагал во главе армии, Маллабричес Опустившийся Молот шествовала рядом с ним, а следом топали Атрогейт и Амбра. Твердый шаг рыжебородого дворфа говорил о его решительном настроении. Он был охвачен гневом – нет, даже яростью – из-за того, что его лучшие друзья лежали сейчас при смерти. Но Бренор ни в коем случае не позволял этой ярости лишить себя осторожности и способности рассуждать здраво. Месть его была тщательно рассчитана, и казалось, что она поистине подсказана богами. План наступления на нижние уровни был выработан в результате долгих и обстоятельных обсуждений с королем Эмерусом, Бунгало Удар Кулаком, Оретео Шипом, Кэтти-бри и троими Гарпеллами.

План этот возник, когда он сидел на троне дворфских богов. Король Бренор думал только о предстоящей битве. Он твердо рассчитывал осуществить свою месть и изгнать захватчиков из своего города. Все до единого дворфы, шагавшие следом за ним, были совершенно уверены, что под руководством Бренора они обязательно одержат великую победу.

Когда армия приблизилась к последнему коридору, тому, что вел на площадку и в пещеру, где произошла катастрофа во время первой битвы за нижние уровни, воины разбились на боевые группы. Среди них присутствовали жрецы: с помощью заклинаний они защищали дворфов от огня и холода, у них в арсенале имелись также чары для исцеления ран и молитвы, призывавшие благословение богов.

Бренор и его боевая группа, состоявшая в основном из уроженцев Мифрил Халла, включая оставшихся в живых «потрошителей», свернули в боковой туннель вместе с 'гремя уцелевшими Гарпеллами и Кэтти-бри. Всю дорогу волшебники занимались созданием небольших камешков, заключавших в себе магический свет. И теперь они шли вдоль колонны дворфов клана Боевого Молота, раздавая эти «гранаты» командирам, а остатки – самым решительным и отважным рядовым воинам.

По плану, в задачи этой довольно многочисленной боевой группы не входило начать атаку на нижнюю пещеру, ей предстояло первой добраться до пола помещения, служившего полем боя.

Оретео Шин вел вторую группу, самую крупную и устрашающую, возглавляемую бригадой «Дикие дворфы» из твердыни Адбар. Они несли большие мотки каната и направлялись к главному коридору и площадке, готовые спуститься на канатах вниз, во тьму, по шестеро воинов одновременно. Две тысячи воинов и жрецов составляли этот отряд, и более тысячи собирались прыгать в пещеру, а остальные – оказывать поддержку сражавшимся с площадки и из верхнего коридора. Если дроу и их союзники-демоны найдут способ пробраться в тыл дворфам в нижней пещере, они обнаружат там почти тысячу воинов из Адбара и Мирабара, готовых показать врагам, как жестоко они ошиблись в своих расчетах.

Король Эмерус, Рваный Даин и третья группа держались позади. Им предстояло вступить в бой последними, но их роль, возможно, была самой важной, а риск, на который они шли – самым высоким.

– Их очень много, – отметил Киппер Гарпелл, обращаясь к Бренору и остальным и глядя на толпу дворфов, заполнивших боковой коридор и небольшие помещения, расположенные вдоль него. – Я все время думаю: скольким удастся пройти сквозь врага, прежде чем они закроются? Может быть, в результате вы просто окажетесь в ловушке в пещере, как это случилось с несчастным королем Коннерадом?

– Это единственный способ попасть вниз! – отрезал Бренор. – Наши враги находятся внизу, и поэтому мы спустимся. Мы рассчитываем на тебя и других. Постарайтесь, чтобы не повторилось то, что случилось с Коннерадом.

– Но как только вы спуститесь… – начал Киппер.

– Избежать битвы уже будет невозможно, – перебил мага Бренор, и тон его не допускал возражений.

Киппер взглянул на Пенелопу, та пожала плечами, и волшебнику оставалось только смириться. Киппер Гарпелл был искусен в создании магических порталов, коридоров, идущих через иные измерения, и тому подобного, но Бренор возглавлял несколько сотен дворфов, и все они должны были как можно быстрее миновать этот узкий боковой туннель. Возможно, им следовало все-таки создать портал в тронном зале, как и предлагалось с самого начала.

Киппера одолевал и сомнения и очень обоснованный страх перед тем, что бой этот закончится трагически, как и тот, в котором участвовали Кеннелли и Таккернак. И все же следовало признать: новая тактика была их последней надеждой. Он находился достаточно близко к цели, для создания портала ему не требовалось прилагать больших усилий, и поэтому он мог быстро задействовать вспомогательные заклинания, если первое по каким-то причинам окажется неудачным.

– После того как ты спустишься туда, вниз, мне будет нелегко тебя вытащить, – напомнил он Бренору.

– После того как я спущусь туда, вниз, единственными, кто захочет снова видеть меня наверху, будут проклятые дроу, – решительно заявил Бренор.

Киппер занял свое место в конце бокового коридора и потер руки в ожидании сигнала. Кэтти-бри и Пенелопа, которые, подобно Кипперу, также готовились пустить в ход чары для создания портала, нашли себе поблизости подходящие позиции. Отсюда они могли поддерживать дворфов, спускавшихся в пещеру.

Толивер Гарпелл тем временем был занят собственным заклинанием, и вскоре бесплотное магическое «око» выплыло в главный туннель и скользнуло мимо рядов «диких дворфов», которые готовили канаты и кошки для спуска, туда, где стояли наготове Оретео Шип и его лучшие бойцы.

Адбарский воин кивнул и ухмыльнулся, увидев приближавшееся «око». Эта волшебная штука служила сигналом к началу атаки.

– За короля Коннерада, за твердыню Адбар, за Серебристые Болота, за Гаунтлгрим, за Делзун! – негромко произнес Оретео Шип, и битва началась: Оретео и пятеро берсерков схватили канаты и, спрыгнув с площадки, скользнули вниз.

Сразу за ними последовали шестеро других дворфов.

Магическое «око» сопровождало спускавшихся воинов, и Толивер отмечал все препятствия и очертания пещеры. Киппер начал творить заклинание.

Первая молния дроу ударила в дворфов, взревел первый демон, и его рев эхом прокатился среди каменных стен. Враги их заметили.

Оретео Шип первым коснулся пола, остальные последовали за ним, тут же вниз спустились еще шестеро дворфов, а затем еще шестеро.

Но гоблины, орки и орда демонов уже спешили им навстречу. Они давно ждали этой битвы, были к ней готовы и наверняка ожидали легкой и быстрой победы над малочисленным отрядом.

– Ничего удивительного! – крикнул Толивер остальным. – Враги нас ждали.

– Да ведь мы знали, что так оно и будет! – проревел Бренор. – Но кто может остановить дворфа, который идет в атаку, я тебя спрашиваю?

Стены коридора задрожали от восторженных воплей. Дворфы начали стучать оружием о щиты и всей толпой устремились к Кипперу, который закрыл глаза и беззвучно шевелил губами.

Старый Киппер молился, чтобы выбор места для портала оказался верным, чтобы Толивер не ошибся и ничего не перепутал. Наконец он завершил свое заклинание, соединил коридор с нижней пещерой и открыл портал неподалеку от того места, где находился в этот момент Оретео Шип.

– Глупцы, – сказал Джемас и, не веря собственным глазам, покачал головой. – Мы уже прогнали их отсюда один раз, а теперь они снова спускаются, да еще так медленно? Ведь сейчас они гораздо более уязвимы!

Он посмотрел на своего кузена Фэласа, который заканчивал создавать следующую молнию. «Снаряд» устремился на противника, и Фэлас с довольным видом кивнул. Вспышка первой молнии продемонстрировала ему мишень, и теперь вторая огненная «стрела» попала в цель – разрезала один из канатов высоко над полом.

Нижний дворф, спускавшийся по этому канату, как раз спрыгнул на пол, до которого оставалось несколько футов. Следующему пришлось пролететь футов пятнадцать, он покатился по полу, но быстро вскочил на ноги. Третий упал с высоты тридцати футов, сильно ударился о камни, согнулся пополам и застонал, схватившись за ноги.

Четвертый, пятый и шестой воины разбились о каменный пол. Один жалобно стонал, остальные двое лежали молча, неподвижно.

Фэлас посмотрел на Джемаса и пожал плечами. Он тоже совершенно не понимал, почему безмозглые дворфы решили предпринять явно безнадежную попытку после первой катастрофы, да еще при том, что вокруг лежали трупы их мертвых сородичей. В конце концов, сами дроу никогда не были настолько упрямыми и глупыми.

Но затем, совершенно неожиданно, кузены услышали оглушительные боевые крики, в пещере стало светло, и яркий сияющий прямоугольник возник в стороне от места, где дворфы сражались с демонами.

– Что это такое?! – воскликнул Фэлас.

– Портал! – заорал Джемас, и это действительно было так.

И через этот портал, расположенный совсем рядом с позициями Оретео Шипа, в пещеру хлынули дворфы клана Боевого Молота в главе с самим Бренором. Многие дворфы сжимали в руках небольшие сияющие камешки и, в соответствии с полученным приказом, расшвыривали «фонарики» по сторонам, чтобы осветить огромное пространство, погруженное во мрак.

Изумленные дроу, ослепленные ярким светом, попятились, прикрыв глаза. В пещере стало светло как днем, а дневной свет был пыткой для обитателей Подземья.

Демоны и гоблины тоже скорчились и прижали лапы к мордам, и стена разъяренных дворфов устремилась на них, подобно табуну обезумевших рофов. Дворфы топтали врагов, били их булавами и молотами, рубили мечами и топорами, убивали их десятками.

Бренор врезался в бок какому-то вроку, начал в дикой ярости рубить плоть демона топором, терзал его, буквально рвал на куски.

Стоя на изрубленном трупе поверженного врага, Бренор оглянулся на Оретео Шипа, и дворфы обменялись многозначительными кивками.

– Месть, – негромко пробормотал себе под нос Бренор Боевой Молот; однако Ярость, Атрогейт и Амбра, разделявшие его чувства, услышали эти слова.

– Быстрее! – поторопил Киппер Гарпелл дворфов, продолжавших идти сквозь магические врата, и других волшебников, только начавших приводить в действие свои заклинания. – Они пытаются уничтожить наш портал!

Кэтти-бри и Пенелопа, находившиеся неподалеку, пристально смотрели в «дверь», созданную Киппером, пытаясь рассчитать, в каких местах расположить свои собственные магические врата. Женщины были менее искусны в подобных чарах по сравнению с Киппером, который действовал, полагаясь исключительно на слова Толивера, однако сейчас, разглядев в «дверь» внутренность пещеры, они могли успешно творить свои заклинания.

В этот самый миг портал Киппера исчез, но это уже не имело значения. Ему на смену были готовы два других, и скоро предстояло появиться третьему, потому что старый маг снова взялся за дело.

Он знал: прежде чем дроу или их демонические союзники сумеют уничтожить эти врата, в пещеру проберется несколько сотен дворфов клана Боевого Молота.

– Идите! Быстрее! – закричала Кэтти-бри остальным волшебникам, и все трое поспешили пробраться сквозь массу бежавших им навстречу дворфов в главный коридор. По пути они несколько раз останавливались, чтобы произнести магические слова.

– Помните, как сотворить эти чары? – спросила Пенелопа.

Кэтти-бри и Киппер дружно кивнули.

Дворфы из Адбара, которые должны были спускаться по канатам – канатов теперь было пять, по воины уже готовили шестой, – отошли в сторону, чтобы пропустить волшебников, короля Эмеруса и Рваного Даина в сопровождении группы элитной гвардии из Фелбарра.

Как только они миновали последнюю дверь, Кэтти-бри и трое Гарпеллов взмыли в воздух и полетели вниз. Толивер руководил ими, сообщая, в каком месте пещеры лучше приземлиться.

Король Эмерус, Рваный Даин и другие воины, оставшиеся на площадке, завели боевую песню и, как им было велено, использовали ее ритм для отсчета времени.

И когда закончилась вторая строфа, воины Фелбарра, твердо верившие в волшебников и их искусство, прыгнули прямо с обрыва и полетели вниз. Однако в десяти футах над полом они угодили в заново созданное «Поле падающего перышка» и, плавно опустившись на пол, поспешили усилить левый фланг группы Оретео Шипа.

В мгновение ока дисциплинированные дворфы, пользуясь магическим освещением, образовали стену из щитов и построились в идеальный боевой порядок. Дроу, со своей стороны, создали сферы непроницаемой тьмы, частично поглотившие свет. Впрочем, в пещере находились всего двое Ксорларринов, и у них не хватило сил справиться с бесчисленным множеством «фонариков», принесенных дворфами.

Сегодня преимущество оказалось на стороне дворфов. Следом за Бренором Боевым Молотом, Оретео Шипом и Эмерусом Боевым Венцом они хлынули на врагов, подобно морской волне.

Они десятками убивали гоблинов, орков и демонов, а противнику ни разу не удалось пробить железную стену из щитов.

Дроу обрушили на дворфов молнии и огненные снаряды, но атака воинов Фелбарра оказалась такой стремительной, что Кэтти-бри и Гарпеллы вместо обороны тоже перешли к нападению.

Кровь текла рекой. Вокруг громоздились трупы гоблинов и орков, десятки манов валялись на полу, тела их дымились и таяли, и немало дворфов в самом начале этой свирепой битвы отправилось в Чертоги Морадина.

Но они удерживали свой оборонительный строй – к великой досаде кровожадных демонов. Адские твари не могли добраться до своих бородатых противников и поэтому, стремясь утолить вечный голод, начали пожирать других существ из плоти и крови – гоблинов и орков.

Это была победа. Бренор понял это, когда передняя линия дворфов снова устремилась вперед и поглотила врагов. Извилистая железная стена тянулась от одной стены пещеры к другой подобно прибою на длинном пляже, и она была такой же неумолимой и могучей, как морские волны.

Это была победа, и Бренору показалось, что сражение стремительно превращается в полный разгром врага. Как только они захватят эту пещеру и укрепятся здесь, в этом месте, куда легко можно доставить пищу и боеприпасы сверху, исход войны будет предрешен. Они без труда отвоюют Кузню и камеру Предвечного, сердце Гаунтлгрима. Гаунтлгрим снова станет городом дворфов клана Делзун, как того требовал Морадин.

Но, несмотря на это, Бренор чувствовал: что-то не так. В душе его оставалась какая-то пустота, мешавшая ему ликовать в момент великой победы.

Дзирта не было рядом с ним, друг не мог разделить его величайший триумф. После многих десятков лет, в течение которых они сражались и странствовали вместе, настал звездный час Бренора, но Дзирт До’Урден не видел его и, возможно, никогда не увидит.

Его лучший друг, величайший воин из всех, кого он когда-либо знал.

Он вспомнил собственные слова, произнесенные в прошлой жизни, перед смертью. Тогда он взглянул другу в глаза и прошептал: «Я нашел его, эльф». Да, он нашел Гаунтлгрим, древнейшее поселение и самое драгоценное сокровище парода дворфов. Но нашел не с помощью своих соплеменников, а потому, что один темный эльф шагал с ним рядом много лет, разделял последствия его ошибок, поддерживал его в отчаянных битвах и в конце концов привел Бренора сюда и помог ему загнать Предвечного обратно в его нору.

Дзирт совершил все это. Ради Бренора. Во имя дружбы. Совершенно бескорыстно.

Дзирт, который теперь, спустя сотни лет, дорого заплатил за триумф Бренора и за победу чужого народа.

Рыжебородый дворф помрачнел. Он чувствовал, что эта победа не принесет ему радости. Однако в следующий миг он, словно бросая кому-то вызов, схватил треснувший рог, украшенный серебряным кольцом, и подул в него. Пусть явится дух Тибблдорфа Пуэнта, решил Бренор, и жестоко покарает тех, кто пошел против него.

Далеко от пещеры, где шел бой, ревели сражавшиеся, грохотали взрывы, сверкали молнии, бушевала ледяная буря Пенелопы Гарпелл, град сыпался на демонов, а Бренор Боевой Молот вел своих воинов в последнюю атаку, следопыт-дроу неподвижно лежал на кровати в темной комнате.

Приходя в сознание, он смог пошевелить руками и понял, что пальцы его касаются какого-то знакомого предмета: они скользили по фигурке черной пантеры, вырезанной из оникса.

Дзирт почувствовал идущее откуда-то издалека тепло, в мыслях его возникло имя – Гвенвивар.

Воспоминания пока не возвращались к нему, по крайней мере, отчетливые. Было лишь неопределенное радостное ощущение, сознание того, что товарищи вернулись к нему. Где-то в уголках сознания промелькнули лица друзей, и главное место в мыслях его занимали Кэтти-бри и Бренор.

И еще Гвенвивар, пантера, и фигурка, служившая для нее маячком, которую он сжимал в ослабевших пальцах. Она была такой осязаемой!

Он не мог слышать криков умиравших дворфов, не мог знать о битве, бушевавшей далеко внизу, о битве, которая казалась его друзьям уже выигранной.

Но откуда-то Дзирт знал, что это вовсе не победа. Два могущественных верховных демона, Марилит и Налфешни, ждали среди теней. Скоро им предстоит появиться на поле боя, поддержать армию демонов и изменить ход сражения в пользу дроу.

А надеждам и предвкушению победы, которые испытывали его дорогие друзья, предстоит внезапно смениться смертельным ужасом.

Другой образ промелькнул перед его мысленным взором, но не исчез. Тот, кого он видел, звал Дзирта, требовал, чтобы раненый стряхнул с себя оцепенение, вырвался из когтей тьмы и очнулся.

В сознании Дзирта возникло лицо Джарлакса, и когда раненый наконец, собрав все силы, приоткрыл глаза, то снова увидел его. Наемник стоял у кровати в компании Киммуриэля.

– Добро пожаловать обратно в мир живых.

Глава 22 Смертоносный серый туман

– Оретео Шип – прекрасный командир, – заверил Бренора Бунгало Удар Кулаком.

– Да уж, ему пока что удается держать их в руках! – отозвался Бренор, взглянув влево, на центр фронта дворфов, где наступал крупный отряд воинов из Адбара. Бренор и бойцы Мифрил Халла удерживали правый фланг, а король Эмерус и берсерки Фелбарра сражались на левом.

Оретео и его «диким дворфам» не составило бы труда вырваться вперед, и, разумеется, это была заманчивая перспектива для воинов, не знающих страха. Они находились ближе всего к огромному сооружению, внутри которого располагалась сложенная винтовая лестница – лестница, ведущая на верхние уровни, центр пещеры, символ контроля над этим районом. Ведь они были бригадой «Дикие дворфы» – они так походили на отряд «Потрошители» из Мифрил Халла, отряд был создан по образу и подобию берсерков. При виде врага они ликовали и обязательно должны были наброситься на него, ударить, затоптать, тряхнуть или укусить. Вражеская оборона в этом месте, посредине, казалась слабее, лестница разделяла надвое линию демонов и остатков «пушечного мяса» – орков и гоблинов.

Но Оретео удерживал своих ребят от безрассудного броска, и длинная передовая линия дворфов продвигалась вперед более или менее равномерно. Это была неумолимая, могучая волна, которая катилась но пещере, поглощая и сметая все на своем пути. И в соответствии с планом, разработанным наверху, Бренор и его воины руководили движением этой волны. Только от короля Бренора зависела скорость наступления; благодаря ему дворфы двигались тесным строем, твердо шагали в ногу, не отступая и не вырываясь вперед.

Вокруг них гремели взрывы магических «снарядов», которые швыряли темные эльфы и демоны, прятавшиеся в тени. Им отвечали Кэтти-бри и Гарпеллы. Демоны, за исключением манов и других низших существ, казалось, не обращали внимания на этот «обстрел», но и дворфы тоже не боялись молний и огня. Они находились в полной безопасности за своими доспехами и щитами, прочными, как камень, который они добывали в рудниках.

Немного позади линии фронта Бренор заметил что-то – и рассмеялся. Там демоны, которые не могли сразу добраться до дворфов, чтобы утолить свой вечный голод и жгучую ненависть, принялись истреблять гоблинов и орков, рвать их на куски.

– Потихоньку, и не торопитесь, ребята! – орал Бренор. – Пусть пожрут друг друга, прежде чем отведать на десерт мой топор!

И дворфы разразились ликующими криками, а могучая волна продолжила свое движение через пещеру.

Неожиданно в дальнем левом конце цепи возникла какая-то суета, и, когда Бренор и остальные обернулись, им показалось, будто живая волна, двофское наступление, внезапно разбилась о гигантские камни.

Точнее, о гигантских демонов.

Над злополучными воинами возвышался торс прекрасной женщины с шестью руками, в три раза превосходившей ростом дворфа. Рядом маячила еще более крупная тварь, подобная той, которую недавно прикончили в рудниках Атрогейт и Амбра – только эта была еще выше и сильнее. И, судя по тому, что она с легкостью расшвыривала во все стороны трупы убитых дворфов, она была еще более свирепой.

Бренор крикнул Бунгало Удару Кулаком, который побежал обратно к своим «потрошителям»:

Пошли подкрепление из Адбара на левый фланг!

Однако в этот самый миг там, далеко слева, около воинов Фелбарра, возникла стена огня. Бренор сразу же догадался, что это дело рук кого-то из верховных демонов, и королю Эмерусу и его дворфам пришлось отступить.

Хуже того, все враги, находившиеся рядом с двумя демонами-лидерами, внезапно воодушевились и построились. С самого начала сражения, как и в других битвах на верхнем уровне, твари из Бездны дрались каждый по отдельности, каждый пользовался любой представлявшейся возможностью, чтобы прыгнуть на врага, и поэтому, очутившись за линией фронта, без поддержки, эти излишне ретивые демоны становились легкой добычей дисциплинированного дворфского войска.

Но сейчас ситуация стремительно менялась прямо на глазах у пораженного и встревоженного Бренора. Он услышал какое-то низкое жужжание и понял, что его источником тоже являлись лидеры демонов – скорее всего, шестирукая женщина. И, услышав это гудение, все демоны на левом фланге сомкнули ряды и внезапно приготовились сражаться как организованная армия.

Лидеры внесли в их ряды дисциплину и, судя по всему, владели мощной магией. Бренору уже не казалось, что он скоро одержит напрасную победу – теперь он боялся, что завел три тысячи дворфов в смертельную ловушку.

– Не сдавайтесь, ребята! – закричал он, желая подбодрить окружавших его воинов. – Держитесь ближе к соседям! Никто не высовывается вперед, иначе его схватят и утащат! – Он обернулся к Кэтти-бри и Гарпеллам. – Эти здоровенные твари здесь главные.

– Это Марилит и Налфешни, – выдохнула Пенелопа Гарпелл, едва шевеля губами. На лице ее застыло выражение смертельного ужаса. Она кое-что знала о демонах и понимала, какие могущественные враги неожиданно появились перед ними. – Это демоны-аристократы, разве что у них нет титулов. На помощь нашим врагам пришли непобедимые военачальники!

– Значит, помогите мне пробраться туда, – велел им Бренор. – Мы отрубим змее голову, или быть мне бородатым гномом!

– Ура! – заорали дворфы, которые услышали это заявление.

Но крики восторга заглушило громкое монотонное жужжание, и в пещеру влетел огромный черный рой чазмов, состоявший из десятков крылатых демонов.

Эти чазмы несли бочки с маслом, разогретым в ближайшей кузнице. Бомбы падали на дворфов, и языки пламени вздымались среди их армии.

– Эти двое у них главные! – крикнул король Эмерус Рваному Даину. При виде верховных демонов оба пришли к тому же выводу, что и Бренор. – Надо их обезвредить!

Но «эти двое», судя по всему, были не по зубам военачальникам из Фелбарра. Они возвышались, подобно гигантским призракам, за стеной магического огня, который лизал и жег дворфов на передовой и вынуждал их отступать.

Король Эмерус обернулся и позвал жрицу Мандарину Яркий Поплавок.

– Проведи меня через огненную стену! – приказал он.

– Ты не можешь идти туда один! – воскликнула женщина в ответ, пристально глядя сквозь пляшущие языки пламени на чудовищ, скрывавшихся там.

– Выполняй! – крикнул Эмерус. – И когда сможешь, отправь других мне на помощь!

Продолжая неодобрительно качать головой, Мандарина приступила к делу и наложила на Эмеруса чары, защищавшие его от огня гораздо надежнее, чем слабые заклинания, полученные всеми дворфами перед началом сражения.

– А теперь я! – потребовал Рваный Даин, когда жрица закончила свою работу.

Но король Эмерус не стал ждать телохранителя. Почувствовав, что заклинание начинает действовать, он бросился бежать прямо в огненную стену, прорвался сквозь нее и, целый и невредимый, выскочил с противоположной стороны.

– Поторопись! – проорал Рваный Даин, и Мандарина удвоила свои старания.

В это время другие дворфы попытались проникнуть сквозь стену следом за своим отважным королем, но отступили, не выдержав страшного жара.

– Жрецы! – кричали многие, желая получить такую же защиту от огня или что-нибудь, что угодно, только бы погасить пламя.

И действительно, многие дворфские жрецы уже приступили к делу и направляли на демонический огонь свои заклинания. Некоторые даже создали водопад, который должен был обрушиться на стену и погасить ее.

Рваный Даин побежал еще прежде, чем Мандарина закончила свое заклинание, и только в тот миг, когда вступил в огонь, ощутил на себе действие чар. Однако он не думал об ожогах, потому что услышал звон металла и понял, что король Эмерус вступил в схватку с противником.

Когда Рваный Даин выбежал из огня, у него сжалось сердце: Эмерус сражался с самой шестирукой демоницей, и клинки ее вращались так стремительно, что образовывали туманные круги. Старый король Эмерус участвовал во множестве битв и был опытным воином нет, величайшим воином, которого когда-либо знала твердыня Фелбарр. Он отважно защищался, пытался блокировать выпады демомицы, пытался уклониться, пытался парировать, даже пытался нанести ответный удар.

Казалось, он держался и не собирался сдавать позиции. Рваный Даин понял, что был прав, когда стена у него за спиной стала тоньше, потускнела и погасла. Эмерус отвлек Марилит от ее колдовства, и поэтому она не могла противодействовать чарам множества дворфских жрецов.

– Мой король! – с гордостью воскликнул Рваный Даин, бегом направляясь на помощь Эмерусу.

Но в этот миг Эмерус пошатнулся и попятился, а целая орда огромных демонов, множество вроков и глабрезу, бросились к Марилит и Налфешни, чтобы защитить своих командиров.

Рваный Даин подхватил своего короля под руки и быстро отступил. Остальные дворфы окружили Даина и Эмеруса, чтобы встретить атаку демонов.

– Мой король, о мой король! – прошептал Рваный Дани и продолжал, спотыкаясь, отступать.

Вскоре ему пришлось опустить Эмеруса Боевого Венца на пол, и тогда он увидел, что, несмотря на свое блестящие усилия, Эмерус не смог отразить все удары демоницы. Кровь, заливая его грудь и живот, капала на пол.

– Жрецов сюда! – в отчаянии вскрикнул Рваный Даин.

Однако в глубине души он чувствовал, что уже слишком поздно.

– Ты удерживай строй, – велел Бренор Бунгало Удар Кулаком. – Что бы ни случилось, защищай наш фланг!

– Хорошо! – отозвался «потрошитель», тряся бородой.

Он, подобно остальным воинам, державшимся поблизости, заметил блеск в глазах Бренора и понял, что собирается делать дворф.

Когда сто лет назад прихвостни Обальда напали на Мифрил Халл, король Бренор, лежавший при смерти, покинул свое ложе и бросился в Долину Хранителя. Стоя на камне в тот далекий день, Бренор послужил маяком, ориентиром, вехой для дворфов, и с момента его появления орки не сумели продвинуться ни на дюйм дальше. Так должно было произойти и сегодня. На поле боя появились верховные демоны, дворфы оказались в меньшинстве, и нескольким тысячам отборных воинов грозила гибель.

Итак, попытка отвоевать Гаунтлгрим должна была закончиться неминуемым провалом. Возможно, навсегда.

– Пуэнт! – окликнул Бренор призрака, которого вызвал, думая таким образом доставить ему развлечение. Но затем Бренор понял свою ошибку: он бросил Тибблдорфа Пуэнта в бой слишком рано. Дворфа-берсерка нигде не было видно – скорее всего, призрака одолели враги, и он вернулся обратно в заколдованный рог. Бренор прорычал что-то и тряхнул головой. – Значит, идем без него, – обратился Бренор к Маллабричес, Атрогейту и Амбре, и они побежали вперед, а Кэтти-бри последовала за ними. – Приготовить арбалеты! – приказал Бренор, пробираясь мимо рядов воинов и указав на чазмов, и все дворфы, вооруженные арбалетами, сразу же поняли, с какой целью отдан этот приказ. Вместе с арбалетными дротиками в чазмов полетели молнии – это Гарпеллы пытались сбить уродливых тварей.

Спутники Бренора, протиснувшись мимо воинов из Адбара, обнаружили короля Эмеруса на руках рыдающего Рваного Даина. Огненная стена погасла, дворфы Фелбарра снова сражались с демонами, но Бренор заметил, что вражеские лидеры оставались в тылу и руководили сражением из-за спин вроков, глабрезу и других огромных устрашающих чудищ.

Бренор подбежал к павшему королю и опустился рядом с Рваным Данном. К его удивлению, оказалось, что Эмерус еще жив.

– Дочка! – крикнул он Кэтти-бри. – Исцели его! Эмерус поднял руку и вцепился в плечо Бренору.

– Я попытался, – прошептал он.

– Мы все это знаем, – заверил его Бренор.

– Ты иди и убей ее, – продолжил Эмерус, закашлялся и выплюнул кровь. – Убей их обоих. Отруби змее голову.

Бренор наклонился, поцеловал своего старого друга в лоб, затем вскочил на ноги, снова окликнул Кэтти-бри и бросился в бой, а его трое спутников устремились за ним.

– Дайте мне до них добраться! – взревел Бренор.

Он прыгнул на гигантского демона-грифа и, без устали работая топором, попытался повалить врага на пол. Он чувствовал в своем теле силу Клангеддина, мудрость Морадина, слышал шепот Думатойна. Среди окружавшего Бренора отчаяния его поддерживал дух дворфских богов. Его последний удар заставил врока пошатнуться, и тот рухнул.

Дворфы воспрянули духом и радостно закричали, и Атрогейт принялся наносить страшные удары своими волшебными моргенштернами.

Но Марилит и Налфешни окружала плотная стена могучих демонов, и как бы яростно ни сражались дворфы, горевшие желанием отомстить за своего умирающего короля, воины из Фелбарра и отряд Бренора почти не продвигались вперед.

Молнии и огненные снаряды дроу снова обрушились на них. Чазмы сеяли смерть с воздуха. Демоны наступали, повинуясь жужжанию, издаваемому Марилит.

И, несмотря на всю свою силу, несмотря на поддержку богов, на сей раз Бренор понял, что этого недостаточно. Он понял, что скоро и его, и всех, кто его окружает, оттеснят обратно, и увидел, что шестирукая женщина заметила его и зловеще ухмыльнулась.

Она знает.

И знает, что он все понял.

Его сил, физических и душевных, сегодня не хватит для победы.

Кэгти-бри, призвав на помощь все свои возможности, старалась облегчить страдания короля Эмеруса. Голубой магический туман поднимался из ее рукава, и божественные исцеляющие волны омывали раненого короля. Однако все это время лицо Кэтти-бри выражало печаль – она боялась, что раны слишком глубоки и слишком серьезны.

Вдруг ее внимание привлекли крики, раздавшиеся неподалеку, но не со стороны линии фронта, а в тылу. Даже Рваный Даин поднял голову.

Дворфы бросались в разные стороны, некоторые вопили: «Яд!» Некоторые кричали, что какое-то существо из Бездны сейчас материализуется прямо среди их армии.

Рваный Даин первым увидел это – облако плотного серого тумана, которое плыло над воинами, направляясь прямо к нему. Он изумленно ойкнул, отпрянул и инстинктивно поднял перед собой руки.

Кэтти-бри тоже ойкнула, но туман миновал ее и Рваного Даина, не причинив им ни малейшего вреда, даже не задержался и продолжал плыть к какой-то неизвестной цели.

Женщина вскочила на ноги и проследила взглядом за серым облаком, которое приближалось к Бренору и его воинам. У нее за спиной Рваный Даин выкрикнул предупреждение последнему боеспособному королю дворфов. Бренор обернулся, Амбра начала произносить какое-то заклинание, а Атрогейт нанес по проплывавшему мимо облаку мощный, но бесполезный удар.

Оно продолжало двигаться. Оно направлялось к глабрезу и врокам, которые, казалось, не замечали его.

А затем облако все же остановилось, на мгновение зависло в воздухе перед военачальниками демонов и превратилось в бешено вращавшуюся серую воронку.

И из этой воронки появилась Гвенвивар. Едва успев материализоваться, она совершила гигантский прыжок и вцепилась в Налфешни.

А затем из серого вихря вышел Дзирт До’Урден с мечами в руках.

«Я все еще надеюсь, что они прикончат хотя бы Марилит», – прожестикулировал Джемас Ксорларрин своему двоюродному брату Фэласу, потому что боялся произносить эти слова вслух. Да и как ему было не бояться?

«Чем больше демонов сейчас погибнет, тем лучше», – согласился Фэлас.

Маги-дроу, разумеется, были рады неожиданному повороту событий. Теперь им казалось, что дворфов наверняка отбросят назад, а возможно, и перебьют всех до единого. Но если в качестве приятного дополнения к победе демонов станет немного меньше, тем лучше, ведь в таком случае Верховной Матери Зирит будет проще контролировать оставшихся «слуг».

– Кузен! – произнес, точнее, прохрипел в этот момент вслух Фэлас.

Он заметил новое действующее лицо, темного эльфа с двумя изогнутыми мечами, который стремительно и ловко атаковал Марилит. Ее шесть клинков вращались, кололи и свистели вокруг противника, но клинок эльфа всякий раз успевал преградить дорогу мечу демона, гибкий и грациозный дроу либо мгновенно уклонялся, либо стремительно нырял вперед – так быстро, что в это невозможно было поверить! – и наносил ответный удар.

– Клянусь восемью лапами Ллос… – прошептал ошеломленный Джемас.

– Это тот самый отступник, До’Урден! – сообразил Фэлас и начал колдовать, нацелившись на необыкновенный ценный трофей, который сам шел к ним в руки.

Однако он заметил, что Джемас не последовал его примеру, более того, смотрит на него с неодобрением.

– В чем дело, кузен?

«Не трогай его», – отозвался Джемас, точнее, дал это понять всем своим видом, потому что внутренний голос предупреждал его об опасности и необходимости быть крайне осторожным.

– Позволить Марилит убить его? – растерянно переспросил Фэлас.

– Мы должны уйти отсюда, – заговорил Джемас.

– Дворфы не победят, – уверенно заявил Фэлас.

– Это не имеет значения. Мы должны уйти. Все, весь Дом Ксорларрин, и немедленно!

– Но почему?

Джемас в ответ лишь покачал головой. Он не мог понять, кто вторгся в его сознание, но приказ, телепатически переданный ему, явно исходил от могущественного существа, не терпящего возражений. Если они останутся, то погибнут страшной смертью, обещал магу голос, звучавший в его голове.

– Я ничего не понимаю! – возмутился Фэлас.

Джемас, который пребывал точно в такой же растерянности, лишь в очередной раз покачал головой.

– Почему мы должны уходить?! раздраженно воскликнул Фэлас.

– Потому что сейчас вы уже не в состоянии контролировать события и даже не в состоянии понять, что происходит, – раздался голос у него за спиной.

Обернувшись, маги увидели Джарлакса, который удобно устроился на каменном уступе над входом в ближайший туннель.

– Откуда ты?.. – пролепетал Фэлас.

– Как?.. – вырвалось у Джемаса.

Но Джарлакс лишь молча поднялся и жестом велел магам взглянуть в сторону. И действительно, они увидели остальных членов своей семьи, которые шли им навстречу, и на лицах их тоже были написаны смятение и растерянность.

Фэлас оглянулся на Марилит и воина, которого, как он знал, звали Дзиртом, и у него перехватило дыхание от неожиданности. Дроу-отступник сражался, как сверхъестественное существо. Он стремительно обогнул Марилит, легко перепрыгнул через могучий хвост твари, похожей на нагу, пригнулся, чтобы избежать удара просвистевшего в воздухе длинного меча, шагнул в сторону, уклоняясь от копья, бросился назад, и второй меч демона даже не задел его.

Но затем он устремился к демонице и нырнул под ее руку с такой невероятной скоростью, что у Фэласа снова перехватило дыхание от изумления. Дроу двигался настолько быстро, что Марилит не успела даже замахнуться другими тремя руками.

Воин, вонзив меч прямо ей в торс, нанес глубокую рану, затем перепрыгнул через плечо Марилит, с поразительной ловкостью приземлился и снова подпрыгнул, спасаясь от смертоносного удара мощного хвоста.

У Фэласа пересохло в горле, и совет Джарлакса вдруг показался ему вполне разумным.

Молний и огненных снарядов, которые все это время обрушивались на них из теней, стало гораздо меньше. Дворфы не понимали причины этого, но измученные, почти выдохшиеся бородатые воины были определенно рады. Полностью убедившись в том, что маги-дроу оставили их в покое, трое Гарпеллов сосредоточились на мерзких чазмах, летавших у них над головой, и поле боя озарили молнии и огненные шары.

А дворфы на передовой снова приободрились и уже не отступали. Казалось, что демоны, теснившие их, снова утратили всякое подобие порядка и организации. Дворфам Фелбарра не потребовалось много времени, чтобы сообразить, в чем дело, и выкрики «Дзирт!», подхваченные воинами Адбара, донеслись до другого конца цепочки, где дрались дворфы из клана Бренора.

Все старались хоть одним глазом взглянуть на необыкновенный поединок, на Дзирта и шестирукую демоницу, на восемь клинков, принадлежавших противникам, которые непрерывно звенели и пели свою воинственную песнь.

Каждому хотелось подобраться поближе к сражавшимся, посмотреть на легендарную черную пантеру, которая когтила и кусала гигантского демона, не обращая внимания на его яростное сопротивление, рвала его плоть и отрывала огромные лоскуты серой шкуры.

– Ура и хей-хо! – снова закричали воодушевленные дворфы, и больше всех радовался Бренор Боевой Молот и трое его спутников.

Они с удвоенной яростью набросились на глабрезу, твердо намереваясь расчистить себе дорогу и прийти на помощь дроу-следопыту.

Дзирт ничего этого не видел, не слышал ликующих воплей, даже не замечал поединка, который происходил совсем рядом с ним, – это Гвенвивар и налфешни осыпали друг друга жестокими ударами. Он видел только шестирукую женщину змею. Подобные твари были ему знакомы, потому что ему уже приходилось сражаться с демоном-марилит прежде, много лет назад, за много миль отсюда.

Но не с самой Марилит, не с этим созданием, огромным и могущественным. Сначала элемент неожиданности был на его стороне. Дзирт напал на демоницу прежде, чем она успела заметить его появление, нанес мощный удар обоими клинками – Сверкающим, который починил Бренор, и Ледяной Смертью, холодной, как вечные снега в горах. Ледяная Смерть питалась плотью существ, созданных из огня, пришедших с нижних уровней.

Тем не менее это преимущество оказалось кратковременным, и теперь Дзирт обнаружил, что бьется не на жизнь, а на смерть с могучим, непоколебимым, упорным противником. Он полностью сосредоточился на сражении, потому что иначе было нельзя, потому что стоило ему отвлечься хотя бы на долю секунды, и его мгновенно изрубили бы на куски.

Его тело, казалось, двигалось, не подчиняясь сознательным приказам мозга. Оно словно существовало в некоем потустороннем мире, где сознательная мысль просто не успевала бы за его движениями. Он стал Охотником, потому что иначе его ждала бы верная смерть.

Клинки Дзирта двигались, как им и следовало, парируя и отражая смертоносные выпады врага. Ноги несли его то вперед, то назад, так, что он опережал Марилит. Все вокруг смешалось, словно превратилось в туман, как для него, так и для тех, кто наблюдал за поединком. Он просто отдался происходящему, позволил звукам и движениям, запахам и даже колебаниям воздуха руководить собой. Сознательная мысль была его врагом размышления о том, какое движение совершить, попытка предугадать, что произойдет в следующую секунду, могли стоить ему жизни.

Дзирт дрался, не думая о том, что делает, доверился своим инстинктам и реакциям и совершенно не пытался осмыслить происходящее.

Почему-то его ни разу не ранили, несмотря на то что Марилит за считаные минуты обрушила на него сотню ударов. Почему-то он не чувствовал усталости.

Потому что он больше не знал, что такое усталость.

Но понятия не имел, как это произошло.

Неповоротливый крылатый демон не мог даже сравниться по быстроте движений с ловкой Гвенвивар. Даже толстая шкура почти не защищала его от когтей, которые без устали рвали его тело. Снова и снова Налфешни хлопал толстой ручищей, пытаясь поймать гигантскую кошку, и почти всякий раз попадал лишь по собственному телу. Несколько раз демону удалось коснуться неуловимой пантеры, быстрой, как молния, и тогда Гвенвивар разворачивалась и с силой вонзала зубы в его палец.

И все же эти два верховных демона не были простыми воинами. Среди их сородичей им не было равных в бою, и, несмотря на неудачное начало поединка, атака пантеры скорее разозлила Налфешни, чем причинила ему реальный вред.

Гигант из Бездны пальцем начертил в воздухе какой-то символ и издал несколько утробных звуков, чтобы привести магию в действие.

Светящийся символ повис перед демоном, и дворфы – не только те, что на передовой бились с врагами, но и те, что наступали в задних рядах, – попятились, прищурившись. Магический символ обладал адской силой, и его свечение жгло им глаза.

Дзирту и Гвенвивар пришлось хуже: пантера издала рычание, выражавшее мучительную боль, а дроу-следопыт попятился прочь от Марилит и скорчился от боли. Со стороны казалось, что оба поединка подошли к концу и что верховные демоны сейчас сокрушат своих ничтожных противников.

По спустя долю секунды дроу и пантеру окутала мерцающая пелена, а демонический символ вспыхнул в последний раз и исчез. Смертная женщина в одиночку сумела справиться с нечестивым колдовством.

Кэтти-бри, находившаяся за стеной из железных щитов дворфов, за спинами своего приемного отца и его боевых товарищей, не поддалась демонической магии. Она стояла, высоко подняв свой серебристый посох. Синий сапфир ярко светился, направляя вперед волны, нейтрализующие вражеские чары, и противодействовал магии Бездны.

Когда Налфешни отвлекся на несколько мгновений, чтобы рассмотреть новую противницу, Гвенвивар прыгнула на массивное плечо врага и вонзила зубы в его плоть. Кровь демона фонтаном хлынула из раны.

А когда Марилит скользнула к согнувшемуся пополам Дзирту, чтобы прикончить его, дроу резко выпрямился и оттеснил ее прочь своими сияющими клинками. Они снова поменялись местами, и преимущество оказалось на его стороне.

– Ах, молодец, дочка! – радостно воскликнул Бренор, и они с Атрогейтом напали на очередного врока и повалили его на пол.

Чернобородый дворф даже не остановился, чтобы взглянуть на поверженного врага, и, взмахнув моргенштернами, сбил сразу трех манов.

– Ба-ха-ха! – взревел довольный собой берсерк. – Мы идем, эльф! Продержись еще немного!

Бренор глянул на Кэтти-бри, подумал было попросить ее сотворить какое-нибудь волшебство, чтобы расчистить ему путь к дроу и его кошке, но понял, что женщина занята другим – она смотрела на Дзирта, пристально, не отрываясь, словно ждала какого-то знака.

Кэтти-бри знала своего мужа лучше кого бы то ни было. Она понимала, как происходит его поединок с демоном, и поэтому искала лишь одну, нужную ей подсказку.

Дзирт уже однажды в жизни сражался с демоном-марилит, и знал об уловке, которую часто применяли в бою эти твари: марилит способна была мгновенно телепортироваться и в самый неожиданный момент оказаться за спиной у противника. С другой стороны, он понимал, что демонической женщине-змее противодействует иная, могущественная магия, и знал, кто является ее источником. И поэтому после того как Марилит набросилась на него и, встретив яростное сопротивление, вынуждена была стремительно отступить, Дзирт догадался, чего теперь следует ожидать.

Гигантская демоница зашипела и парировала выпады Дзирта всеми своими клинками одновременно, а затем широко расставила руки и подалась назад, собираясь в мгновение ока перенестись в тыл Дзирта.

Но у нее ничего не получилось, и поэтому дроу сумел добраться до противницы. Он внезапно прыгнул вперед, сделал колющий выпад, и Ледяная Смерть пронзила брюхо Марилит.

И принялась жадно пить ее жизненную энергию.

Демоницу охватила ярость берсерка. Она отбросила Дзирта назад, три руки просвистели перед ним, метнулись в одну сторону, в другую, за ними последовал выпад другими руками, в которых были зажаты острые тяжелые клинки. Затем чудовище, пустив в ход змеиный хвост, попыталось хлестнуть дроу по ногам, и он едва успел отскочить в сторону, чтобы избежать неожиданного и жестокого удара.

В какой-то момент, уворачиваясь от Марилит, Дзирт быстро оглянулся. В толпе дерущихся демонов и дворфов образовался небольшой просвет, и он смог разглядеть Кэтти-бри. И обнаружил, что женщина пристально смотрит на него. У него хватило времени лишь на едва заметный кивок, но Кэтти-бри было этого достаточно.

Дзирт стремительно бросился в сторону и призвал на помощь магические способности, присущие всем дроу. Демона окутали язычки пурпурного волшебного пламени. Марилит при помощи собственной магии почти тотчас же погасила фиолетовые огни. Но Дзирт воспользовался этим двеомером лишь затем, чтобы продемонстрировать, что магия дроу еще действует, что чары Кэтти-бри лишили возможности колдовать только врага.

Марилит наступала, но Дзирт прекратил уклоняться от нее, повернулся к ней лицом и неожиданно бросился в бой.

Сначала он создал сферу непроницаемой тьмы, которая окутала огромного демона целиком, затем устремился в эту сферу. В тот миг, когда дроу перестал что-либо видеть перед собой, он услышал крики, возгласы ужаса своих друзей и союзников.

Разумеется, это был рискованный ход: ни разу за всю свою жизнь Дзирт не осмеливался полностью полагаться на шестое чувство и предугадывать действия противника в полной темноте. По правде говоря, он сам не знал, как у него хватило на это духу. Как он мог знать, что сейчас предпримет Марилит?

И снова он руководствовался не осознанными мыслями, а лишь инстинктом, уверенностью в себе и верой в свои возможности.

Он знал: Марилит уже приготовилась к контратаке. Возможно, он уловил колебание воздуха от движений ее рук и мечей. Она собиралась напасть при помощи левых рук и поэтому выставила вперед левое бедро и, приняв устойчивое положение, замахнулась тремя клинками.

А Дзирт бросился на пол и почувствовал, как вражеское оружие просвистело над ним.

Он почти сразу же вскочил на ноги и сообразил, что сейчас демон сделает выпад с тыльной стороны рук. Мелкие детали, которые он подсознательно отметил во время поединка, подсказали ему также, что Марилит изменит позу, станет прямо. И поскольку он угадывал ее движения, она, в свою очередь, представляла, где он находится.

Поэтому он подпрыгнул и перевернулся в воздухе. Выпад Марилит, которая собралась отрубить ему ноги, не попал в цель, и нижний меч со скрежетом царапнул камень. Средний меч тоже оказался слишком низко, но в опасной близости от дроу. А третий меч едва не рубанул Дзирта по лицу: если бы он вовремя не отвернулся, то лишился бы носа.

Марилит еще не успела закончить выпад, а Дзирт уже начал падать. Во время падения он перевернулся в воздухе, изогнулся, поджал ноги и приземлился на корточки. Еще три клинка устремились на него, но Дзирт бросился навстречу демонице и оказался совсем рядом с ней, слишком близко, чтобы она могла ударить его.

Он прыгнул, выставив перед собой изогнутый меч, с нетерпением ожидавший возможности пожрать плоть демона.

Он почувствовал, как Ледяная Смерть пронзила шкуру Марилит между грудями, и продолжил давить. Материальное тело существа из Бездны не могло сопротивляться, не могло избежать укуса смертельно холодного клинка.

По огромной пещере разнесся жуткий вой. Кэтти-бри, находившаяся в тылу у дворфов, вскрикнула от ужаса. Джарлакс, сидевший на каменном уступе над головой Фэласа и Джемаса, поблизости от выхода, тоже вскрикнул, увидев, как Дзирт бросился в сферу тьмы, где, без сомнения, его поджидала Марилит.

– Эльф! – воскликнул Бренор.

Он и все его товарищи затаили дыхание на то мучительное мгновение, которое потребовалось противникам, чтобы покинуть сферу.

Марилит яростно атаковала, Дзирт не сдавался. Она пыталась сто укусить, пыталась ударить, пыталась развернуть мечи и пронзить его насквозь, и казалось невероятным, что дроу до сих пор не ранен. Все поняли, что рано или поздно это случится – Марилит отшвырнула два меча и крепко стиснула Дзирта.

– Эльф! – снова заорал Бренор и хотел было обратиться к дочери.

Но Кэтти-бри не нуждалась в подсказках. У нее не было выбора: она подняла волшебный посох, направила его на демоницу и выпустила огромную раздвоенную молнию. Молния ударила и Марилит, и Дзирта, оглушила их. Демоница отклонилась назад, едва удержавшись на своем змеином хвосте, выпустила Дзирта, и тот отлетел прочь.

Ловкий дроу, упав на пол, сразу перекатился, поднялся и, развернувшись к демонице, принял оборонительную позу, хотя в руках у него больше не было мечей.

Ледяная Смерть пожирала энергию демона, но недостаточно быстро, и Марилит снова напала.

Но вдруг топор, старый топор, покрытый зазубринами, недавно откованный заново в Гаунтлгриме, охваченный магическим пламенем, возник, казалось бы, из ниоткуда и врезался прямо в морду шестирукого демона.

Марилит с ненавистью уставилась на Дзирта, несмотря на то что между ее глаз торчал боевой топор. Она стояла так некоторое время, наклонившись назад. Мечи вывалились из ее пальцев, и она потянулась к рукояти клинка, который вошел ей глубоко в грудь. Она хотела схватиться за этот меч и вырвать его из тела, но у пес ничего не получилось.

Ледяная Смерть поглощала ее жизненные силы.

– Клянусь богиней! – прошептал Фэлас Ксорларрин, качая головой. Он не верил своим глазам.

Он и его кузен подняли головы и увидели, что Джарлакс широко улыбается и удовлетворенно кивает.

Он почувствовал, что на него смотрят, и вытянул руку, указав на Дзирта, который уже забыл о своей противнице, в то время как Марилит застыла на месте. Во время падения он вытащил из-за спины лук, смертоносный Искатель Сердец, и прицелился в другого верховного демона.

Пантера, сидевшая на плечах Налфешни, подпрыгнула. Демон с ревом попытался схватить ее.

А стрела угодила прямо в его разинутую пасть.

Вторая, выпущенная еще прежде, чем первая попала в цель, вонзилась в левый глаз демона, третья вошла в правый глаз Налфешни.

Дзирт не имел права промахнуться, и он не промахнулся. Гвенвивар рухнула на голову и плечи демона и принялась безжалостно терзать его тело.

Марилит снова пронзительно завопила от боли и гнева, продолжая заваливаться. Наконец она распростерлась на полу, и едкий зловонный дым, ее жизненная сила, поднимался над раной вокруг эфеса Ледяной Смерти. Тело съежилось, усохло, а сущность медленно вернулась обратно в Бездну. На сей раз она действительно была изгнана из этого мира.

– Что нам теперь делать? – осведомился Джемас Ксорларрин у Джарлакса, который смотрел на все это со своего уступа.

Судя по выражению лица наемника, зрелище немало позабавило его.

– Вы двое отправляйтесь к Верховной Матери Зирит и скажите ей, что пещера потеряна, – произнес чей-то голос.

Из туннеля появился Киммуриэль Облодра и подошел к двум магам.

Джарлакс окинул взором поле боя, где беспорядочно метались демоны, наступали дворфы, а Дзирт уничтожал врагов при помощи нескончаемого потока серебристых стрел. Он взглянул на дымящуюся черную оболочку, в которую превратилась Марилит. Меч Дзирта торчал из ее съежившейся груди, топор короля Бренора рассек ее некогда прекрасное лицо.

Джарлакс не мог не согласиться с оценкой Киммуриэля. Действительно, демоны и их союзники потерпели поражение.

Началась кровавая резня. Дроу один за другим бежали из пещеры, демоны нападали на своих сородичей, охваченные бессмысленной жаждой крови и бешеной яростью. Джарлакс посмотрел на Киммуриэля.

– Мне кажется, нам с тобой тоже пора покинуть это место, – сказал он и широко ухмыльнулся. Он предпочитал именно такой выход.

– Уже давно пора, – согласился Киммуриэль.

Разумеется, псионика это сражение интересовало гораздо меньше, чем Джарлакса, в основном потому, что у него имелось другое важное дело. Он должен был наконец вложить в голову архимага последние части мощного заклинания для вызова потустороннего существа, чтобы тот, сам не понимая, что делает, освободил его мать.

Так считал Киммуриэль. Но он ошибался.

Глава 23 Путь к катастрофе

– Ты собираешься отправиться к нему сейчас?! – не веря своим ушам, воскликнул Джарлакс.

Они с Киммуриэлем находились вдвоем в боковом помещении поблизости от Кузницы К’Ксорларрина, которой, как они знали, вскоре снова предстояло стать Главной Кузней Гаунтлгрима. Дворфы захватили самую крупную нижнюю пещеру, подняли винтовую лестницу, укрепляли завоеванные территории и сооружали военные машины, чтобы очистить от врагов нижние туннели.

Однако Джарлаксу и Киммуриэлю казалось, что скоро очищать Гаунтлгрим будет уже не от кого, потому что демоны снова начали вести себя как… как демоны. Рабы-орки, рабы-гоблины, рофы, даже темные эльфы – это уже не имело значения. После уничтожения Марилит и Налфешни твари из Бездны совершенно обезумели. Теперь любое существо с Первичного материального уровня служило для них добычей, и даже низшие демоны в страхе шарахались от своих более крупных ненасытных сородичей.

Поэтому Ксорларрины отступили и собрались на относительно тесном пространстве вокруг Главной Кузницы и пещеры Предвечного. Маги нервничали и готовились применять заклинания для изгнания и вызывания духов – что угодно, только бы избавиться от кровожадных демонов.

– Назначенный час наступил, – бесстрастно ответил Киммуриэль. – Архимаг не простит мне опоздания.

– Прежде чем ты вернешься, эту деревню и всех ее обитателей сотрут с лица земли, – напомнил ему Джарлакс.

Киммуриэль пожал плечами с таким видом, словно его это мало волновало.

– Судьба этого поселения не зависит от того, буду я присутствовать здесь или нет.

– Возможно, когда придут дворфы, ты мне понадобишься.

Киммуриэль презрительно усмехнулся.

– Джарлакс, у тебя больше друзей среди дворфов, чем среди жителей К’Ксорларрина, – произнес он, закрыл глаза, активировал свой портал, позволявший искривлять пространство, и, сделав шаг, очутился за много миль от пещеры, в приемной архимага Громфа, в далеком городе Мензоберранзан.

Он нашел Громфа в соседней комнате. Архимаг сидел за письменным столом и, сложив руки перед собой, задумчиво постукивал кончиками пальцев.

– Скоро из К’Ксорларрина придут дурные вести, предупредил его Киммуриэль.

Архимаг кивнул – казалось, он вовсе не был удивлен. Он даже с такого расстояния почувствовал, что Марилит, его демоническая служанка, изгнана из этого мира.

«Ты готов?» – мысленно обратился Киммуриэль к своему ученику.

Но ответа не получил.

«Возможно, сегодня нам следует пропустить занятие», – предложил псионик и одновременно заглянул в мысли архимага.

Громф пожал плечами, и ему неплохо удалось имитировать равнодушие к занятиям, но Киммуриэль ему не поверил. Архимаг почти запаниковал при мысли о том, чтобы отменить свой «урок», и Киммуриэль прекрасно понимал причину этой паники. Он знал, что, по мнению Громфа, псионическое искусство дает ему возможность вызывать в этот мир существа с других уровней, и скоро эти возможности должны были ему понадобиться. Ведь Квентл Бэнр по-прежнему держала у себя на службе демона-гористро, а Марилит отправилась обратно домой.

Да, размышлял Киммуриэль, сегодня Громф будет очень восприимчив к его телепатическому внушению, а также к некоторым вещам, не имеющим отношения к делу.

И поэтому он приготовился передать Громфу все недостающие слова и интонации, чтобы тот смог закончить заклинание и невольно обрушить хаос и смерть на Мензоберранзан и Дом Бэнр.

Верховная Мать Зирит сидела на алтарном камне в камере Предвечного, в сердце Гаунтлгрима. Из ямы, находившейся у нее за спиной, валил пар, а стена перед нею была покрыта паутиной. Рядом собрались все ее главные советники: архимаг Тсабрак, верховная жрица Кирий, Хоштар, Джемас и Фэлас.

– Надо уходить отсюда, – настаивал Фэлас. – Остаться – значит проявить бессмысленное и глупое упрямство.

– Нет, мы должны сражаться с дворфами и убивать их, – возразила Кирий, часто проявлявшая излишний фанатизм. – Этого требует от нас Паучья Королева!

– Их больше, они нас раздавят, – твердо заявил Джемас.

– Мы вернем демонов…

– Нет, этого не будет, – перебила ее Верховная Мать Зирит убитым, безнадежным голосом.

– Значит, обратись за помощью к Верховной Матери Бэнр, – взмолилась верховная жрица. – Если мы продолжим сражаться, она пришлет нам воинов.

– Даже если она отправит сюда новую армию, даже если во главе этой армии станет демон, не менее могущественный, чем Марилит, подкрепление не успеет дойти сюда вовремя, чтобы спасти К’Ксорларрин.

– Тогда что же нам делать, Верховная Мать? – спросил Хоштар, и по его тону было понятно, что он прекрасно знает ответ.

– Мы скроемся в нижних туннелях, – решила Верховная Мать Зирит. – Дворфы не станут преследовать нас дальше – им нужна только их драгоценная кузница и существо, благодаря которому в горнах пылает огонь. Поэтому мы уйдем. Пусть дворфы и демоны сражаются до последнего воина.

– А потом мы вернемся, – продолжила Кирий.

Верховная Мать кивнула и улыбнулась, но тем, кто внимательно следил за выражением ее лица, эта улыбка показалась натянутой.

После этого Зирит велела аристократам разойтись, собрать всех членов семьи и подготовиться к отступлению. Однако Тсабраку она дала знак остаться.

Приведи ко мне недавно захваченных пленников, – велела она, когда они с магом остались наедине. И кивнула в сторону стены, оплетенной паутиной.

– Ты собираешься приветствовать захватчиков? – скептически переспросил Тсабрак. – Дворфы не склонны щадить своих врагов, Верховная Мать.

– У меня имеется достаточно действенное средство для того, чтобы вынудить их заключить сделку, – заверила она его.

Тсабрак покачал головой:

– Мы можем просто…

– Делай, что тебе приказано! – оборвала его Зирит. – Я не желаю, чтобы целая армия дворфов гонялась по пятам за моей семьей по всему Подземью.

Все же Тсабрак хотел что-то возразить, но Верховная Мать Зирит нахмурилась, и он попятился прочь.

– Отлично сыграно, Верховная Мать, – произнес последний, кто еще оставался в пещере вместе с женщиной и о присутствии которого знала только Зирит.

– То же самое мне хотелось сказать тебе, Джарлакс, в последние несколько дней, – отозвалась Верховная Мать. – Мне следует поздравить тебя? Или есть кто-то другой, кому тоже надо отдать должное?

– Знаешь, мне обидно такое слышать, – сказал наемник, подошел и, небрежно усевшись на алтарь, принялся болтать ногой. – Я не являюсь организатором этих событий, но горд тем, что первым понял их истинный смысл и возможные результаты.

Если Верховная Мать Зирит и поверила его словам, то ничем не показала этого. Она бросила взгляд на главный выход из пещеры. На ее лице было написано желание поскорее уйти.

– Ты гарантируешь мне безопасность?

– Таковы условия сделки, – ответил Джарлакс.

– Сделки, о которой мне, естественно, скоро придется пожалеть.

– Это лучшее, на что ты можешь рассчитывать.

– Я глава одного из крупнейших кланов Мензоберранзана!

– Была, – поправил ее Джарлакс. – Ты намерена привести жалкие остатки своей семьи обратно в Город Пауков? Интересно, какое место в иерархии ты займешь теперь?

– Ксорларрин был Третьим Домом и… – начала возражать женщина.

– Был, – подчеркнул проницательный наемник. – Ты можешь сказать о себе, что заслужила благосклонность Ллос? – Он рассмеялся, и в голосе его слышались издевательские нотки. – Моя дорогая Верховная Мать Зирит, а была ли Ллос вообще когда-нибудь к тебе милостива?

– Третий Дом, – повторила Верховная Мать.

– Мы оба знаем, как на самом деле семьи занимают свои места на общественной лестнице, так что, прошу тебя, не воспринимай это третье место так серьезно. Ллос редко вмешивается в подобные мирские мелочи, и ей безразлично, кто какую ступень занимает. Единственное, что ее интересует, это, возможно, личность Верховной Матери Первого Дома.

– Осторожнее, Джарлакс, предупредила Зирит. – Мне начинают надоедать твои насмешки.

– Я вовсе не насмехаюсь над тобой! – воскликнул он, изображая искреннее возмущение. – Настало время говорить правду, и скорее ради тебя, чем ради меня, так что давай будем откровенны. Я уже много лет тобой восхищаюсь. Тебе это известно. Ты одна среди всех прочих матерей ценишь мужчин своего Дома настолько же высоко, насколько и женщин.

– Баррисом Дел’Армго…

Джарлакс фыркнул:

– Эта ведьма Мез’Баррис относится к своим мужчинам, как к стае сторожевых псов, как к орудиям, предназначенным приносить славу жрицам ее Дома и прежде всего ей самой. Но ты никогда не была такой.

Он произнес последнюю фразу очень тихо и, оглянувшись на дверь, чтобы удостовериться в том, что они одни, придвинулся ближе, протянул руку и нежно погладил Зирит Ксорларрин по щеке.

И она позволила ему это, потому что его прикосновения были ей знакомы, хотя с тех пор прошло много лет.

– Ллос покарает меня, если я это сделаю, – прошептала она.

– Но она же не покарала меня, – возразил Джарлакс. – А я делаю это уже несколько веков подряд!

– Она увидит, что я покинула свой город и бежала…

– Ты не бежишь! – настаивал Джарлакс. – Дорогая моя, не поддавайся страху и не думай, что Паучья Королева следит за каждым нашим шагом. Поверь мне, ей нет дела до подобных мелочей! Ее мысли заняты более масштабными вещами. Архимаг Громф вызвал Марилит и послал ее сюда, все это по приказу богини, но отступник До’Урден одолел посланницу Ллос!

Когда Зирит услышала имя Дзирта, глаза ее зловеще вспыхнули.

Джарлакс покачал головой и сурово посмотрел на женщину. Во взгляде его читался безмолвный, но совершенно недвусмысленный приказ забыть об этой идее. По какой-то неизвестной причине все дроу Мензоберранзана внезапно уверовали в то, что, добыв голову Дзирта, они заслужат великую славу, высокое положение и милость Паучьей Королевы, но Джарлакс знал, что это не так, что это очень глупая мысль. И самым большим глупцом во всем Мензоберрапзане был Тиаго Бэнр, потому что его одержимость отступником До’Урденом уже дорого обошлась ему.

– Когда ты начнешь понимать Дзирта До’Урдена так же хорошо, как я, ты узнаешь, в чем дело, – пообещал он.

– Ты представишь меня ему, – сказала Верховная Мать Зирит.

– В свое время. – Это было все, что ответил наемник, и, по его мнению, это время должно было наступить еще очень, очень нескоро. Хотя, с другой стороны, Джарлакс не без оснований предполагал, что Дзирт встретится с Зирит уже сегодня.

– Сейчас ты в трудном положении, – заметил Джарлакс.

– Я Верховная Мать могущественного Дома.

– Твоя семья будет спасена, и твой Дом выживет.

– И мне придется подчиниться… кому?

– Я обещал тебе значительную самостоятельность, – напомнил ей Джарлакс.

Эти слова явно не убедили Верховную Мать Зирит, и она покачала головой.

– Ты ведешь себя так, словно у тебя есть выбор, – усмехнулся Джарлакс. Для меня было бы проще покинуть тебя и предоставить своей судьбе в бесконечных туннелях Подземья. А может, ты хочешь вернуться в Мензоберранзан, к моей безжалостной сестре? Если Квентл Бэнр найдет для себя удобным покончить с тобой, не сомневайся, тебя ждет мучительная смерть.

– А если я расскажу Верховной Матери Квентл о твоих замыслах, что она на это скажет? – поинтересовалась Зирит.

Это была довольно жалкая попытка взять верх в споре.

– Она будет аплодировать моему уму и изворотливости. – Джарлакс улыбнулся, но тут звук хлопнувшей где-то далеко двери привлек его внимание. – Тсабрак идет, – сказал он. – У тебя, конечно, осталось время поразмыслить о моем предложении и открывающихся перед тобой перспективах. После того как кризис будет улажен, времени останется немного, но я гарантирую тебе безопасность. В данный момент тебе лучше остаться здесь.

Несколько долгих секунд Верховная Мать Зирит пристально смотрела на него, затем кивнула, и Джарлакс исчез среди теней, отбрасываемых паутиной, как раз в тот миг, когда вошел архимаг Тсабрак, ведя за собой пленных.

Громф не удивился, увидев в своих покоях нового посетителя. Верховная Мать появилась без предупреждения, и хмурое выражение ее лица говорило о том, что ей тоже известно о катастрофе в К’Ксорларрине.

– Твой демон пал, – заявила Квентл вместо приветствия.

– Вместе со многими другими, – спокойно ответил Громф. – Я думаю, что Верховная Мать Зирит уже собрала вещи.

– Дворфы захватят Гаунтлгрим, но долго они там не продержатся, – поклялась Верховная Мать.

Громф из последних сил сдерживался, чтобы не рассмеяться вслух, услышав эти слова. Он находил всю эту историю довольно глупой. Сколько еще воинов, времени и ресурсов растратит Квентл, пытаясь изгнать из Подземья упрямых и сильных дворфов? И ради чего? В этом не было никакой практической выгоды.

– Потому что в следующий раз я буду умнее и не стану полагаться на безмозглого Громфа в таких важных вопросах! – добавила Верховная Мать.

В этот момент она выглядела такой жалкой и вздорной. Неужели мудрость Ивоннель оставила ее? Архимаг молча смотрел ей в лицо, не зная, что думать о ее словах и поведении.

Город-колония К’Ксорларрин уничтожен или скоро будет уничтожен, но, в конце концов, большая часть подданных Верховной Матери Зирит спаслась бегством, и поэтому потери Мензоберранзана будут минимальными. На самом деле это поражение могло даже укрепить позиции Квентл в Правящем Совете, потому что в результате исчезла весьма острая заноза в заднице у фанатиков из Домов Ханцрин и Меларн, и необходимость в их союзе отпала. А ведь Верховная Мать Мез’Баррис Армго могла использовать союз между двумя этими семьями для того, чтобы ослабить Дом Бэнр.

– Демон, который руководил обороной, служил тебе! – злобно проорала Верховная Мать. – Следовательно, на тебе лежит вина за это поражение. Поостерегись, маг, потому что Тсабрак Ксорларрин наверняка останется в живых после гибели города, а Паучья Королева но-прежнему милостива к нему.

Она резко развернулась и быстро вышла из комнаты, а Громф, откинувшись на спинку кресла, снова принялся постукивать перед собой копчиками пальцев. Он попытался не обращать внимания на открытые угрозы Квентл, однако в голову ему лезли всякие неприятные мысли. Может быть, его сестра надумает заключить сделку с Верховной Матерью Зирит и примет Ксорларринов в состав Дома Бэнр? Куда отправятся Ксорларрины, если дворфы захватят их город и укрепятся там? Никому не понравится их появление в Мензоберранзане в качестве Дома-соперника, особенно сейчас, когда верховные матери, заседающие в Правящем Совете, постоянно заключают между собой тайные союзы.

А может, Квентл начнет распространять слухи о неудаче Громфа, о том, что именно архимаг повинен в потере К’Ксорларрина. В таком случае у Квентл появится возможность предложить Зирит одну из наиболее желанных для той вещей: пост архимага Мензоберранзана для одного из Ксорларринов.

Нет, подобную угрозу Громф не мог так легко игнорировать, и, до конца осмыслив положение вещей, он пришел в ярость.

Едва успела Квентл покинуть башню Академии Магик, как Громф начал колдовать, вплетая в свои чары элементы псионики, чтобы усилить заклинание. По крайней мере, так казалось ему самому.

Но на самом деле архимаг повторял заклинание Ллос, которое богиня передала ему посредством Киммуриэля, приняв облик пленницы балора, К’йорл Одран. Здравый смысл и осторожность, выработанная сотнями лет жизни в городе дроу, должны были подсказать Громфу истину, но его гнев и непомерное самомнение оказались сильнее здравого смысла, и поэтому он продолжал.

– Омминем димти ите’спем, – произносил он нараспев незнакомые ему слова на неизвестном ему языке. Однако ему казалось, что он понимает эти слова, что это заклинание прекрасно согласуется с обычными текстами, которые он читал при вызове демонов. Это был совершенный союз, слияние псионики и черной магии, возможно, самый великий и могущественный призыв к существам с нижних уровней, который удавалось осуществить смертному за последние несколько столетий.

Он заменит изгнанную Марилит кем-нибудь посильнее. Может быть, балором, причем таким, который не уступит по могуществу слуге Квентл, а даже превзойдет его. А возможно, и несколько верховных демонов откликнутся на его зов и вынуждены будут объединиться, служить ему, подчиняться его воле.

– Овизин трантес вобис ом!

Громфу пришлось очень постараться, чтобы сдержать самодовольное хихиканье, когда он ощутил свою растущую силу. Он видел, как рука его тянется к Фаэрцрессу, ощупывает границу между двумя уровнями существования, требует ответа на призыв.

А затем он почувствовал чье-то присутствие! Балор? И поистине могучий – маг ощущал силу, исходившую от него.

Архимаг «протянул руку» еще дальше и, сам того не замечая, разрушил барьер, защищавший Фаэрцресс. Он обращался к могущественному существу, которое скрывалось там, среди теней, за пределами видимости, но совсем близко. Он мог обратиться к нему и дотянуться до него…

– Димти’ ите спем!

Глава 24 Князь демонов

Топор Бренора обрушился на жертву, раздался оглушительный треск, и черен врока рассыпался на кусочки под ударом неимоверной силы. Еще одна комната, еще один коридор освобожден от врагов.

– Я вот что думаю, эльф: они сбежали, – обратился он к Дзирту.

Дроу-следопыт в ответ лишь пожал плечами. Действительно, до сих пор они не встретили ни одного темного эльфа. Они наткнулись на нескольких демонов – ничего серьезного, не опаснее стервятника врока – и небольшие группы орков и гоблинов, но все они как будто стремились лишь спасти свою шкуру и не желали сражаться.

Но дроу исчезли.

– Одно из двух: либо они устроили нам ловушку, либо ты прав, – ответил Дзирт.

– В Кузне чисто, – сообщила Кэтти-бри, войдя в комнату, где находились друзья. – Волшебное «око» Толивера осмотрело все помещение, и не один раз.

Дзирт хотел предложить отправиться туда и захватить Кузню, но оказалось, что в этом нет необходимости: услышав слова женщины, Бренор с хищным рычанием схватил оружие и решительно бросился к двери.

Буквально через час ударная группа Бренора ворвалась в сердце Гаунтлгрима, Кузню. Дзирт, Кэтти-бри и Гарпеллы следовали за дворфами. Оретео Шип и бригада «Дикие дворфы» образовали фланг, Бунгало Удар Кулаком повел своих «потрошителей» в другую сторону.

– Король Эмерус должен это увидеть, – решил Бренор, как только они установили, что в пещере нет ни одного врага. Он сделал знак Маллабричес, которая всю свою жизнь служила любимому королю Эмерусу, и женщина побежала к той самой пещере с лестницей, где лежал смертельно раненный дворф.

– Отправь магическое «око» в камеру Предвечного, – попросила Кэтти-бри Толивера и указала на боковую дверь, ведущую в пещеру с бездонной ямой.

– Не нужно, – вмешался Бренор, подошел к двери, дернул ручку на себя и без колебаний переступил порог. Дзирт, Атрогейт, Амбра и маги устремились следом. Со мной идут трое богов, – объявил он.

– Ну что ж, мой король, спасибо на добром слове, – усмехнулся Атрогейт.

– Да я не про вас, тупица! – взревел Бренор, и Атрогейт зашелся в приступе хохота.

И они уверенно двинулись вперед по коридору. Бренор даже ни на миг не задержался, прежде чем войти в пресловутую пещеру. И около края ямы, за гигантским пауком, выточенным из нефрита, – Кэтти-бри сразу же сосредоточила на нем все внимание, поскольку знала, что эти изваяния способны нападать на врагов, – Бренор, Дзирт и их спутники обнаружили весьма неприятный для себя сюрприз.

На камне, служившем алтарем, в небрежной позе сидела женщина-дроу необыкновенной красоты. Она смотрела на пришельцев спокойно, с видом собственного превосходства, хотя время от времени блеск ее глаз выдавал жестокую ненависть.

Телохранители рассеялись, а Дзирт и Кэтти-бри остались рядом с рыжебородым дворфом. Кэтти-бри настороженно переводила взгляд с женщины-дроу на нефритового паука и на другую огромную зеленую статую, которая виднелась у противоположной стены. Там находился туннель с обрушившимся потолком, тот самый, в котором два года назад Кэтти-бри нанесла смертельный удар Далии.

– Значит, ты и есть тот самый знаменитый Дзирт До’Урден, – произнесла прекрасная женщина с нескрываемым презрением в голосе. – Поздравляю тебя с тем, что ты еще жив, хотя сомневаюсь, что это надолго.

Все дворфы и Гарпеллы напряглись и приготовились к обороне, подозревая какой-то подвох.

– Я имела в виду, что тебе осталось недолго жить, по меркам дроу, – пояснила Верховная Мать. – Не бойся, Дзирт До’Урден, и ты тоже, король Бренор Боевой Молот. Больше не будет сражений. Вы завоевали Гаунтлгрим. Мой народ и семья, Дом Ксорларрин, покинули это место.

– Ты Верховная Мать Зирит Ксорларрин? – спросил Дзирт.

Женщина поднялась и поклонилась.

– И ты вот так сидела здесь и ждала нас, чтобы мы тебя сцапали? – недоверчиво фыркнул Бренор.

– Я ожидала вашего появления, чтобы мы смогли договориться об условиях, – ответила Зирит.

– Об условиях, на которых ты сдаться?

Женщина снова поклонилась.

– Все довольно просто, – заявила она. – Я оставлю вам этот город и уйду, члены клана Ксорларрин уйдут вместе со мной, и мы не вернемся… – Она смолкла и улыбнулась. – Позвольте мне воспользоваться терминами магов, изгоняющих демонов, – лукаво добавила она, – потому что сейчас эти выражения кажутся мне наиболее подходящими. Мы не вернемся и не предпримем попыток прогнать вас отсюда, из города, который вы называете Гаунтлгрим, пока не пройдет по меньшей мере сто лет.

– А я вот считаю, что у меня имеется пленница, которая стоит вечного мира, – ответил Бренор. – Для военачальника, проигравшего войну, ты слишком уверена в себе. С чего ты вообще взяла, что я тебя отпущу?

Все понимали, что он говорит совершенно серьезно, и как он мог думать иначе? Король Коннерад мертв; множество «потрошителей» и сотни дворфов с Серебристых Болот отдали свои жизни ради того, чтобы освободить Гаунтлгрим от дроу. Король Эмерус лежит при смерти, и жрецы уже утратили надежду исцелить его.

– А может, нам лучше прямо сейчас отрубить твою мерзкую, уродливую башку, а? – продолжал Бренор. – Ты, значит, королева этого города…

– Верховная Мать, – поправила она. Зирит Ксорларрин.

– Да какая мне разница, как ты себя называешь?! – рявкнул Бренор. – Из-за тебя убито столько дворфов, а теперь ты просишь меня вот так просто взять и позволить тебе уйти?

– Я осталась только для того, чтобы заключить перемирие и договориться об условиях сдачи.

– Так давай, назови свои условия!

– Взгляни, – предложила Зирит, повернулась к стене, находившейся напротив ямы Предвечного, и махнула рукой в сторону магической паутины.

Завеса раздвинулась, открыв три фигуры, висевшие на нитях. Тысячи отвратительных пауков, каждый размером с кулак крупного дворфа, жадно щелкали своими жвалами, с которых капал яд, и готовы были наброситься на пленников.

У дворфов и их друзей перехватило дыхание. Это были Кеннелли и Таккернак Гарпелл – каким-то образом они остались в живых. Но сильнее всех был потрясен Бренор Боевой Молот, потому что третьим пленником, висевшим среди паутины, оказался не кто иной, как Стокли Серебряная Стрела из Долины Ледяного Ветра.

– Ба! – фыркнул Бренор, и ему потребовалось собрать все силы и здравый смысл, чтобы не наброситься на Верховную Мать Зирит Ксорларрин и не зарубить ее прямо на месте.

– Их укусы ядовиты и смертельны даже для дворфа, – насмешливо произнесла Зирит. – А если они все разом набросятся на пленных и сдерут с них кожу заживо, им, наверное, даже яд не потребуется.

– Если хоть один пленник умрет, я тебя брошу в огненную яму, – пообещал Бренор.

– Избавь меня от своих бессмысленных угроз, – отозвалась Зирит, взглянула на Кэтти-бри и Гарпеллов и погрозила пальцем, предупреждая их о том, что небольшой огненный шар вряд ли спасет их друзей.

– Я предложила вам свои условия, – заключила Зирит. – Поймите одно: я уже давно могла бы уйти отсюда и оставить вас оплакивать три трупа.

– Тогда зачем ты осталась?! – возмутился Бренор. Он не видел смысла в действиях Зирит, особенно потому, что она была не простой жрицей, а могущественной Верховной Матерью клана дроу. Он достаточно наслушался рассказов Дзирта о его народе, а кроме того, прежде уже сражался с этими жестокими и фанатичными женщинами.

Но Дзирт, которого наемники буквально вытащили с того света и при помощи волшебного портала доставили на поле боя, в этот миг понял, в чем дело, и без тени сомнения воскликнул:

– Джарлакс!

Зирит ничего не ответила, но в этом не было необходимости.

Бренор с озадаченным видом обернулся к Дзирту, и тот кивнул.

– Мы договорились, дворф? – спросила Зирит спустя несколько мгновений.

– Когда ты вернешься в Гаунтлгрим через сто лет, я буду здесь, – объявил Бренор. – И поверь мне, в тот день я точно сброшу тебя в эту самую яму.

Верховная Мать Зирит снова повернулась к стене, опутанной паутиной, и взмахнула руками. Пауки отступили, нити начали удлиняться, а пленники медленно опустились на пол. Кэтти-бри, Гарпеллы и Амбра поспешили подхватить безжизненные тела своих друзей.

Зирит, обернувшись, окинула Дзирта пристальным, немигающим взглядом, и он заметил в ее глазах отражение бурливших в ее душе разнообразных эмоций. По самым сильным чувством было любопытство, и это открытие немало озадачило следопыта.

Далеко от покоев Громфа Бэнра, в одной из областей Подземья, известной под названием Фаэрцресс, яркий желтый свет вспыхнул внутри камней, из которых была сложена стена пещеры, словно воспламенились газы, заключенные в полости, или же зародилась новая жизнь, или произошло нечто среднее между тем и другим.

Огненная полоса достигла пола и хлынула из толщи камня, затем с огромной скоростью начала распространяться по туннелям и пещерам Подземья по прямой. Эта «стрела» не огибала препятствия и стены, она прожигала их насквозь, подобно тому, как тяжелый камень, упавший в пруд, пронизывает воду. Огонь преодолевал милю за милей, десятки, сотни миль. Всего несколько минут спустя эта «стрела» проникла в пещеру Мензоберранзана, а в следующее мгновение доставила своего «пассажира» в кабинет архимага.

– Покажи мне, – настойчиво попросил Джарлакс, обнаружив Киммуриэля уставившимся в ограненный кусок хрусталя из набора, части которого он отдал Громфу и Дум’вилль. – Значит, ты нашел ее?

Киммуриэль поднял взгляд и сначала не понял, о чем идет речь. Казалось, он безмолвно спрашивал своего сообщника, зачем ему тратить время на поиски Дум’вилль.

Однако он сразу же опомнился и промолчал. Он шпионил не за девушкой, а за Громфом, а это было очень опасное, даже безрассудное предприятие. Однако Киммуриэль не мог устоять перед искушением. Ему так хотелось увидеть выражение лица Бэнра в тот миг, когда К’йорл материализуется в его покоях! Пусть попытается применить свои жалкие начатки псионических умений против его могущественной матери!

– Пока нет, – ответил он, потому что не желал, чтобы Джарлакс догадался о его занятии. В таком случае хитрый наемник сразу сообразил бы, что за неизбежной катастрофой стоит он, Киммуриэль.

– Ясно, – насмешливо ответил Джарлакс, и Киммуриэль понял, что проницательного приятеля не убедила его жалкая ложь. – Ну что ж, тогда сообщи мне, пожалуйста, когда найдешь ее. Мне хотелось бы спасти несчастную девушку. У меня такое чувство, что когда-нибудь она нам пригодится.

Если бы Киммуриэль потратил несколько минут на размышления о подтексте этого разговора, он сообразил бы, что Джарлакс, узнав о катастрофе, которая вскоре должна была обрушиться на Дом Бэнр и Мензоберранзан, сразу догадается о причастности своего приятеля.

Но он был слишком взволнован и возбужден в тот момент, чтобы рассуждать здраво, и поэтому снова уставился в кристалл, пытаясь отыскать Громфа.

И он увидел архимага. Тот делал странные жесты, словно пытаясь выцарапать себе глаза, пронзительно вопил и пятился прочь от кого-то. Лицо Громфа превратилось в маску ужаса.

Киммуриэля охватило ликование, и он сдвинул изображение в своем кристалле, чтобы взглянуть на мать.

А затем Киммуриэль точно так же закрыл руками глаза, даже попытался их выдавить, попятился прочь, охваченный диким, первобытным страхом, споткнулся и повалился на пол навзничь. И только благодаря этому ему удалось сохранить рассудок. Связь прервалась, и он больше не видел покоев Громфа в Академии Магик.

Вызванному архимагом гигантскому существу пришлось присесть на корточки, чтобы не удариться о потолок в тесной комнате. Оно было в три раза выше дроу, с двумя головами и кошмарными синими с красным мордами мандрила или бабуина. У него были две ноги и две руки, но руки эти переходили в извивающиеся щупальца, заканчивающиеся присосками. Эти присоски могли схватить, удержать и затащить в пасть жертву, которую собиралось пожрать чудовище. Тело, жилистое, покрытое чешуей, напоминало туловище ящерицы.

Затем демон выпрямился, без малейших усилий проломил каменный потолок и взмахнул длинным толстым хвостом с острыми гребнями на конце, больше подходившими в качестве сабель горному великану. Эти острые «бритвы» легко разрубили стены из камня и ножек гигантских грибов, несмотря на то что башню архимага Мензоберранзана охраняли от разрушения могущественные чары. Любые двеомеры по сравнению с силой этой твари казались детской забавой.

Одна голова бабуина, недовольная чем-то, пронзительно заскрежетала, обругала другую, а вторая плюнула. Так продолжалась непрерывная ссора между двумя личностями огромного чудовища, которая началась многие тысячи лет назад.

То, что один из самых могущественных магов в мире смертных трясся от страха, забился в угол, обмочив свои роскошные одежды, и даже не мог издать ни звука, чтобы позвать на помощь или умолять о пощаде, не произвело никакого впечатления на демона.

В конце концов, для князя демонов Громф Бэнр был лишь кем-то вроде комара или мухи.

Джарлакс, поспешив обратно в комнату Киммуриэля, обнаружил псионика лежащим на полу в полубессознательном состоянии. Все его тело сотрясала дрожь.

– Что случилось?! – воскликнул Джарлакс.

Он по-настоящему испугался, увидев Киммуриэля в таком состоянии. Киммуриэль в страхе! Киммуриэль, который жил в городах-ульях проницателей разума!

Это не К’йорл, – неразборчиво пробормотал Киммуриэль.

Повинуясь внезапному порыву, Джарлакс снял свою магическую повязку и прикрыл другу глаза. И действительно, этот предмет, обладавший свойством защищать и успокаивать, помог Киммуриэлю собраться с мыслями. Но псионик по-прежнему бессмысленно таращился на Джарлакса, и его била такая сильная дрожь, что Джаралкс даже слышал, как зубы стучат друг о друга.

– Что случилось, скажи, друг мой? – взмолился Джарлакс.

– Не К’йорл, – заикаясь, выговорил Киммуриэль. – Громф… вызвал…

– Громф пытался вызвать в этот мир Мать Облодра? – переспросил озадаченный Джарлакс, совершенно перестав понимать, что происходит.

А Киммуриэль, запинаясь, продолжал лепетать имя К’йорл.

Наконец в мозгу Киммуриэля ненадолго прояснилось, он в отчаянии вцепился в Джарлакса, приподнялся и пристально посмотрел другу в лицо.

– Громф, – с трудом выговорил он. – Архимаг… портал…

– Для К’йорл?

Киммуриэль кивнул, но тут же затряс головой.

– Портал, ведущий в Бездну? – расспрашивал Джарлакс.

По слухам, дух К’йорл Одран, Верховной Матери Дома Облодра, был заключен на одном из нижних уровней, и она стала рабыней какого-то балора.

Киммуриэль так яростно закивал, что казалось, еще немного, и у него отвалится голова.

– Не К’йорл…

Джарлакс не сводил с Киммуриэля пристального взгляда, и в конце концов тот прошептал имя:

– Демогоргон.

Демогоргон, князь демонов, самое могущественное существо в Бездне, чудовище, с которым не рискнула бы сразиться даже Ллос.

Джарлакс резко выпрямился, выпустил Киммуриэля, и тот рухнул обратно на каменный пол. Наемник огляделся по сторонам, словно с минуты на минуту ожидал начала какой-то ужасной катастрофы. Он знал, кто такой Демогоргон, – Демогоргона знали все, – и подобные страхи были вполне обоснованны.

«Возможно, скоро катастрофа постигнет весь Фаэрун», – лихорадочно думал он.

После взрыва радости, последовавшего за открытием, что двое Гарпеллов и Стокли Серебряная Стрела еще живы, все более или менее успокоились.

– Итак, мне позволят покинуть это место? – обратилась Верховная Мать Зирит к Дзирту.

Снова он заметил в глазах женщины проблеск любопытства, и это вывело его из равновесия.

– Я об этом позабочусь… – начал Дзирт, но не успел договорить.

С противоположной стороны ямы Предвечного донесся какой-то грохот. Там, в небольшом чулане, находился рычаг, регулирующий поток морской воды, поступающей из далекого Лускана, из подземелий разрушенной Главной башни тайного знания.

Все вздрогнули и, выхватив оружие, повернулись к яме – включая Зирит, отметил Дзирт. И она, подобно остальным, ахнула от изумления, когда в дверях комнатки появился высокий мужчина-дроу, облаченный в диковинные, но прекрасные одежды. Даже Дзирт узнал их – это было церемониальное одеяние архимага Мензоберранзана.

Громф, спотыкаясь, бросился бежать по мосту. В какой-то момент он потерял равновесие и едва не рухнул в пасть Предвечного, навстречу верной смерти. Однако несколько мгновений спустя он успокоился, хотя и продолжал озираться, словно ждал появления какого-то страшного монстра.

– Ба, это еще что за штучки?! – воскликнул Бренор и бросился к Верховной Матери Зирит, которая стояла неподвижно, качая головой.

Казалось, она пребывала в полной растерянности.

Дзирт тоже не знал, что думать. Он узнал архимага, но зачем тот пришел сюда именно сейчас, зачем он идет к ним, на их сторону? Без сомнения, Громф Бэнр мог без труда уничтожить их всех, находясь на противоположной стороне.

Однако смятение Дзирта сменилось ужасом, когда Кэтти-бри выбежала вперед, чтобы встретить архимага.

– Тебе здесь не место! – воскликнула она и направила на дроу свой волшебный посох. – Убирайся!

Громф резко остановился, и присутствующим показалось, что до этой минуты он даже не подозревал о присутствии посторонних в пещере. Он взглянул на женщину, преградившую ему путь, и его янтарные глаза, почему-то налитые кровью, с расцарапанными веками, угрожающе вспыхнули.

Но Кэтти-бри не дрогнула и не отступила.

За спиной Громфа сгустился туман, как будто сам пол у него под ногами ожил, откликнулся на его зов.

А Кэтти-бри, шагнувшую навстречу опасному магу, чтобы не терять его из виду, окружили небольшие язычки пламени.

Дзирт подошел ближе к Зирит, но внезапно почувствовал, что происходящее выше его понимания. Он посмотрел на Зирит и догадался, что она тоже не желает иметь никакого отношения к этой битве, которая вот-вот должна была разразиться на краю огненной пропасти.

– Не испытывай мое терпение, глупая женщина, – предупредил Громф. – Только не сейчас.

– Если ты пришел уничтожить нас, тебе придется иметь дело со мной, – заявила Кэтти-бри.

Пламя, окружавшее ее, вспыхнуло ярче, и среди алых язычков появились какие-то живые фигурки, как будто умолявшие освободить их.

Но облака серого тумана, возникшие за спиной Громфа, тоже приняли форму и превратились в дьявольских темных существ.

Архимаг злобно произнес несколько слов и, развернувшись к чулану, находившемуся на противоположной стороне ямы, вытянул руки. Он издал грозное рычание, и из ладоней его вырвалась страшная молния. Молния пронеслась над ямой, рассыпая искры, описала дугу, влетела в дверной проем и, судя по всему, врезалась в стену небольшой комнаты. Удар был таким мощным, что в пещере запахло паленым, как в лесу после жестокой грозы.

– За мной погоня! – резко произнес Громф, отвечая на безмолвный вопрос в глазах Кэтти-бри. – Эту комнату нужно запечатать!

– Давай! Давай, быстрее! – раздался чей-то новый голос, и все присутствующие, обернувшись, увидели, как в комнату, пошатываясь, ввалился Джарлакс. – Закрывай! Уничтожь ее! Сотри ее с лица земли! Да быстрее же!

– Ты знаешь? – напряженно спросил Громф.

Язычки пламени устремились к Кэтти-бри, взобрались на ее одежду, окутали ее фигуру. Она подняла посох; тот почернел, и на нем снова горели алые прожилки.

– Отзови водных элементалей, – приказала Кэтти-бри.

Всем показалось, что она говорит чужим голосом, шипящим, надсадным, напоминавшим треск пламени.

Громф начал колдовать, и его примеру поспешно последовали Пенелопа, Киппер и Толивер. Одно за другим в яму обрушивались заклинания, предназначенные для того, чтобы противодействовать магии воды. Чары атаковали водных элементалей и заставляли их отступить от края обрыва.

Все это время Кэтти-бри произносила собственное заклинание, обращаясь к Предвечному с просьбой о помощи. Пол пещеры задрожал, и по всему Гаунтлгриму разнесся рокот – такова была мощь древнего существа. Из пропасти воздвиглась стена лавы, несущей огромные валуны, и стену эту направляла воля Кэтти-бри. Фонтан расплавленной горной породы поднялся выше голов ошеломленных спутников волшебницы и хлынул в чулан, на другую сторону пропасти. Камни врезались в мост и отскакивали от него. Извержение разгневанного Предвечного было таким сильным, что многие из тех, кто наблюдал за этим, повалились на пол.

Но Кэтти-бри удержалась на ногах и по-прежнему беззвучно разговаривала с огненным чудовищем.

Извержение прекратилось так же внезапно, как и началось, и лава снова скрылась в яме. Водные элементали устремились следом за ней и возобновили свой бесконечный танец. Пещера наполнилась клубами пара, и фигуры присутствующих стали походить на призраки, но, когда туман рассеялся, Дзирт увидел, что мост через пропасть разрушен – его уничтожили падавшие камни. Ярко-рыжая лава, свечение которой озаряло чулан с рычагом, начала остывать, быстро погасла и похоронила под собой и рычаг, и все помещение.

Дзирт поискал взглядом Кэтти-бри и обнаружил, что она стоит напротив Громфа: маги снова мерили друг друга угрожающими взглядами.

Дзирт осторожно двинулся вперед и приготовился наброситься на архимага, как только тот шевельнется.

Но Громф Бэнр, который только что спасся бегством от самого страшного существа нижних уровней, лишь церемонно поклонился.

На лице Кэтти-бри не дрогнул ни один мускул. Она сбросила свой огненный плащ, и живые огни по ее приказу устремились к толстой паутине, которая закрывала дальнюю стену часовни Дома Ксорларрин. Паутина мгновенно сгорела, пауки с пронзительными воплями погибли и превратились в дымящиеся скрюченные комочки, а Верховная Мать Зирит, в ужасе приоткрыв рот, попятилась и села на алтарный камень.

Громф усмехнулся и, к огромному удивлению всех присутствующих, снова поклонился Кэтти-бри.

Затем на лице женщины появилось странное выражение, и Дзирту почудилось, будто она слушает чьи-то слова – возможно, архимаг проник в ее мысли и беззвучно обращался к ней.

– Значит, ты нуждаешься в нас, – наконец произнесла Кэтти-бри. – Но я тоже нуждаюсь в тебе.

Могущественный архимаг Громф Бэнр удивленно посмотрел на женщину.

Но не стал возражать.