Архимаг

Эпилог

В тот же самый богатый событиями день, пятнадцатый день месяца нигталь 1486 года по летоисчислению Долин, Года Свитков Незересских гор, когда дворфы объявили Гаунтлгрим своим, граница Фаэрцресса была нарушена, а Демогоргон проник на Фаэрун, в Подземье, Бренор Боевой Молот стоял перед троном дворфских богов в верхнем приемном зале Гаунтлгрима.

На троне покоилось осторожно уложенное тело Коннерада Браунанвила, двенадцатого короля Мифрил Халла.

– Гаирм ми Коннерадхе Браунанвил ард-ригх а’ киад аир Гаунтлгрим! – произнес Бренор, объявляя тем самым Коннерада первым королем Гаунтлгрима, и просторный зал наполнился оглушительными восторженными возгласами и звоном пивных кружек.

– Адхлаик Коннерадхе комх-глормхор! – воскликнул Бренор. – Похороним Коннерада с почестями!

И как только тело покойного короля унесли, Рваный Даин и Мандарина Яркий Поплавок помогли королю Эмерусу Боевому Венцу занять место на троне. Старый дворф с удобством откинулся на спинку кресла, хотя дышал он медленно, с трудом.

– Мой старый друг, ты заслужил этот трон, – прошептал ему Бренор, наклонясь к уху Эмеруса. – Благодарю тебя за то, что ты позволил мне первым посадить Коннерада на почетное место.

– Ага, – ответил Эмерус. Он как будто бы хотел добавить что-то еще, но у него не было сил.

– А теперь настала твоя очередь, – шепотом продолжал Бренор. – Ты будешь хорошим правителем.

Он выпрямился и хотел отойти, чтобы назвать Эмеруса новым королем Гаунтлгрима, но внезапно Эмерус с удивительной силой вцепился в ворот его одежды и привлек друга к себе.

– Нет, – едва слышно проговорил Эмерус на ухо Бренору. – Морадин призывает меня, друг мой. Настал мой час.

Бренор высвободился и выпрямил спину. Он хотел возразить, но увидел, что жизнь уже угасает в серых глазах старого Эмеруса Боевого Венца.

– Гаирм ми Эмерус Варкраун ард-ригх ан дарна аир Гаунтлгрим! – объявил Бренор так громко, как только смог, потому что он знал: Эмерус, его дорогой друг, уже уходит, далеко-далеко, и он хотел, чтобы старый король услышал это заявление и с гордостью мог вспоминать его за пиршественным столом Морадина.

Вскоре крики воинов снова нарушили тишину в отвоеванном древнем городе. От верхней пещеры и до самой Кузни пронесся клич:

– Да здравствует Бренор Боевой Молот, третий король Гаунтлгрима!

Демогоргон прошел через город от здания Академии Магик на холме Брешская Крепость до выхода из гигантской пещеры, оставив за собой неслыханные разрушения, огромные кучи камней, целые стены, выломанные из особняков богатых дроу, и немало трупов темных эльфов. Множество жителей города лишились рассудка при виде двуглавого чудовища.

Казалось, весь город затаил дыхание. Несмотря на то что путь князя демонов занял лишь короткое время, крики ужаса были такими страшными, такими невыносимыми, что члены всех Домов попрятались у себя и замерли, не желая привлекать к себе внимание.

Да, скоро посыплются обвинения, страхи будут облечены в слова, прозвучат ядовитые речи. Один Дом станет обвинять другой, многие будут винить Бэнров, но за каждым гневным словом будет скрываться страх, настоящий страх, причем вполне обоснованный.

Но этот невыносимый, дикий страх стал бы во сто крат сильнее, если бы дроу Мензоберранзана в тот день увидели стены пещер Фаэрцресса, в которых загорались ослепительные, яркие огни, по мере того как другие лорды демонов пытались пройти сквозь разрушенную границу.

На нижнем уровне существования, в логове Эррту, Паучья Королева удовлетворенно мурлыкала. Скоро все ее соперники покинут Бездну, а она обретет повое могущество и власть.

То, что сначала казалось жутковатым, теперь все считали выражением почтения и уважения. Тела двух покойных королей в героических позах были установлены на небольших пьедесталах за троном дворфских богов. Коннерад и Эмерус выглядели точь-в-точь как при жизни, только теперь тела их покрывала оболочка из остывающей лавы, созданная Кэтти-бри.

Элементаль сказал ей, что так поступали с телами погибших дворфы древнего Гаунтлгрима в годы после его основания: они заключали своих умерших королей в саркофаги из черного камня. И действительно, когда под руководством огненного элементаля дворфы расчистили давно обрушившиеся туннели, они обнаружили древнейшее кладбище, а на нем – могилы первых жителей Гаунтлгрима. Они не нашли таких совершенных статуй, какие были только что созданы в память о Коннераде и Эмерусе, но верхние плиты многих надгробных насыпей представляли собой барельефы, скульптуры похороненных дворфов.

И поэтому король Бренор приказал расчистить и открыть кладбище и возвести подобающую насыпь для каждого дворфа, который пал, чтобы вернуть народу Делзун его родину.

– Он твердо решил поставить статую и Тибблдорфу Пуэнту, – сказала Кэтти-бри Дзирту несколько дней спустя.

– Статую, как Коннераду и Эмерусу, а не простую могилу?

– Берсерк был первым дворфом, который погиб в попытке вернуть Гаунтлгрим, – пояснила Кэтти-бри.

– Думаю, твой ручной любимец, Предвечный, предоставит нам такую возможность, – усмехнулся Дзирт.

– Мой ручной любимец… – вздохнула Кэтти-бри. Она прекрасно знала, что дело обстоит вовсе не так.

Напротив, она уже понимала, что чудовище ищет путь к освобождению, причем более энергично, чем прежде.

– На стене, напротив трона, – продолжала Кэтти-бри. – Бренор хочет видеть изображение Пуэнта, сидя на престоле. Чтобы черпать в этом силу.

Дзирт кивнул. Мысль показалась ему вполне разумной.

– Он попросил Пенелопу и Киппера перенести сюда тело из Широкой Скамьи, чтобы похоронить подобающим образом, – рассказала Кэтти-бри, и Дзирт снова кивнул. – Я отправляюсь с ними, – добавила женщина, и Дзирт понял: в этих словах заключалось нечто большее, нежели сообщение о поездке туда и обратно но поручению Бренора. Она напоминала мужу о том, что собиралась поселиться там, в Широкой Скамье.

Дзирт улыбнулся, хотя улыбка далась ему нелегко. Он провел рядом с Бренором столько лет, и мысль о том, чтобы покинуть его сейчас, с трудом укладывалась в его голове.

Но он знал, что обязательно отправится вместе с Кэтти-бри, если не в этот раз, то в следующий, когда она уедет в Широкую Скамью, чтобы обрести там свой дом.

– У тебя есть время, любовь моя, – убеждала его Кэтти-бри. – У нас еще столько работы. Я хотела бы сделать правление моего отца, короля, долгим, но этого не будет, если, конечно, не…

Дзирт посмотрел на нее, ожидая продолжения.

– Магия теряет силу, – грустно произнесла Кэтти-бри. – Огненное чудовище вырвется из ямы задолго до того дня, когда король Бренор умрет от старости.

– Ты сказала «если, конечно, не».

– Возможно, выход есть. Мне многое нужно сделать.

Восстановление древнего города шло полным ходом: дворфы очищали от врагов рудники и недавно обнаруженные пещеры, укрепляли нижние уровни, заделывали ходы, ведущие в необитаемые лабиринты Подземья. Кричали бригадиры, руководившие работой, шипели горны Гаунтлгрима, звенели кузнечные молоты, но король Бренор все свое внимание уделял тронному залу, желая превратить его в свой дом.

Он собирался установить статую Тибблдорфа Пуэнта, заключавшую в себе тело его верного «щитового дворфа», у стены прямо напротив трона. Это будет придавать ему сил и энергии.

А еще он будет черпать энергию в величественном кресле, поставленном справа от трона. Он пригласил сидеть в этом кресле Маллабричес Опустившийся Молот во время праздничного пира.

Пир начался в залах Гаунтлгрима спустя несколько дней. На возвышении поставили третье кресло, на этот раз слева от трона, и в него уселась Кулак, Таннабричес Опустившийся Молот, излечившаяся, энергичная и готовая к битвам.

– Что, у нас теперь будет две королевы, а?.. – хихикали и перемигивались дворфы всякий раз, когда третье кресло упоминалось в сплетнях, ходивших по городу.

– Точно, повезло же Бренору. Пусть еще скажет, что таков был местный обычай в давние дни, – ржали другие.

Но Бренор не обращал внимания ни на шуточки, ни на подмигивания, ни на скандальные слухи. Он повиновался шепоту дворфских богов. Он повиновался голосу собственного сердца.

Он был Бренором, Бренором Боевым Молотом, третьим королем Гаунтлгрима.

Он обрел покой, в отличие от аналогичного периода своей прошлой жизни в Мифрил Халле. Дорога не звала его за собой – пока, по крайней мерс. Его место было здесь. Он верил, что именно по этой причине ему позволили вернуться на Фаэрун в новом смертном теле.

– Ты сошла с ума, – с упреком произнесла Пенелопа Гарпелл, когда Кэтти-бри кратко обрисовала свой план ей, Кипперу и – как это ни удивительно – Джарлаксу.

Наемник появился в их лагере несколько неожиданно – по крайней мере, для Гарпеллов в первый вечер, который они проводили на поверхности, покинув Гаунтлгрим и направляясь в Широкую Скамью.

Ты не понимаешь природу силы, с которой имеешь дело, – поддакнул Киппер и неодобрительно покачал головой.

– Я понимаю, что эта сила сейчас надежно удерживается в яме, и намерена удерживать ее там и дальше, – возразила женщина.

– Мне кажется, что он имел в виду другую силу, которую ты хочешь задействовать, – пояснила Пенелопа вместо Киппера. – Немногие маги на Фаэруне осмелятся бросить вызов ему!

– Я… – начала Кэтти-бри.

Я, например, осмеливаюсь, – перебил ее Джарлакс. – Есть один способ.

Кэтти-бри жестом предложила ему продолжать.

– Лускан принадлежит мне, – заявил Джарлакс. Гарпеллы, казалось, были несколько ошарашены этим открытым признанием, хотя, естественно, они слышали разговоры насчет того, что именно дроу стоят за темными силами, управляющими Городом Парусов. – А еще я прекрасно знаю архимага. Сейчас он не может вернуться в Подземье и в Мензоберранзан, поэтому я рассчитываю на то, что он примет мое приглашение.

– И восстановит Главную башню тайного знания? – скептически произнес Киппер. – Мы здесь говорим о древней магии, которая, скорее всего, утрачена навсегда.

– А я говорю о древнем архимаге, чьи кости уже давно должны были истлеть в земле, – лукаво ответил Джарлакс. – Но вот, пожалуйста, он до сих пор жив-здоров. Если у какого-нибудь волшебника, кроме самого Эльминстера, и есть шанс преуспеть в этом деле, то только у архимага Громфа.

Пенелопа с сочувствием взглянула на Кэтти-бри:

– Мне кажется, это отчаянный план.

– Так и есть, – согласилась молодая женщина. – Но ведь это единственный выход! Неужели я должна позволить огненному чудовищу уничтожить все, чего достиг мой отец? Во время нового извержения Предвечный, кроме короля Бренора, наверняка уничтожит десятки тысяч жителей Побережья Мечей и превратит их города в пылающие руины.

Гарпеллы переглянулись.

– Мы сделаем все, что сможем, чтобы помочь тебе, – пообещал Киппер.

– Библиотеки Дворца Плюща в твоем распоряжении, – добавила Пенелопа.

– В твоем, но не в распоряжении этого мага-дроу! – быстро проговорил Киппер. – Ради всего святого, не подпускай его даже к границам Широкой Скамьи.

– Если архимагу потребуется какая-нибудь из ваших книг, я лично нанесу вам визит, – заверил их Джарлакс, прикоснулся к своей широкополой шляпе и при этом двусмысленно подмигнул Пенелопе. – А сейчас я должен с вами попрощаться, – продолжал наемник дроу. – Мне предстоит умиротворить одного архимага, а это не такая уж простая задача, как вы могли бы предположить.

– Ты ему доверяешь? – спросил Киппер, когда Джарлакс скрылся.

Кэтти-бри, которая пристально смотрела в ту сторону, где исчез наемник, кивнула:

– Я доверяю, и мой муж тоже, а он хорошо знает Джарлакса.

– Этот наемник замешан во множестве самых различных интриг и махинаций, – предупредила ее Пенелопа. – И еще не забывай, что его вовсе не заботят наши интересы.

– Интересы Джарлакса – вот что для него превыше всего, – поддакнул Киппер.

Кэтти-бри улыбнулась и обернулась к друзьям.

– Этот мир – любопытное место, – произнесла она и, не объяснив своих слов, продолжала улыбаться.

Потому что она понимала, что впереди их всех ждет беспросветный мрак, и ужасно боялась: если она сейчас перестанет улыбаться, то не скоро найдет в себе силы на это.

В комнате, расположенной под самыми нижними уровнями древнего города дворфов, Громф Бэнр ожидал возвращения Джарлакса. Он испытал неподдельное удивление, когда его брат появился в сопровождении Верховной Матери Зирит Ксорларрин и Киммуриэля Облодра.

Громф озлобленно уставился на псионика, по Киммуриэль быстро усмирил архимага – с непроницаемым выражением лица наклонился к нему и прошептал:

– Ну и что ты натворил?

Громф закашлялся. Ему не слишком нравилось уязвимое положение, в котором он очутился из-за собственной ошибки, но правду отрицать было невозможно: именно он вызвал Демогоргона на Первый материальный уровень.

– А я думал, что король Бренор изменил свое решение и позволит Верховной Матери Зирит уйти, обратился к Джарлаксу теперь уже бывший архимаг Мензоберранзана. Ему не терпелось сменить тему.

– Ты прав, – ответила Зирит.

– Бренор выразил желание поговорить с Зирит подольше и обсудить с ней некоторые подробности мирного договора, прежде чем даровать ей свободу, – ухмыльнулся Джарлакс. – Но я решил иначе.

– И поэтому ты ее увел.

Джарлакс с небрежным видом пожал плечами.

– Судя по всему, в голове у тебя роится множество самых хитроумных и извращенных планов, – заметил Громф.

– Так оно и есть, брат мой! – самодовольно подтвердил Джарлакс. – Наполовину разрушенный город, моя драгоценная родина, нуждается в моих заботах и любви.

– Ты несешь невообразимые глупости. Хватит прикидываться дурачком.

– Кстати, если уж речь зашла о дурацких поступках… – вкрадчиво произнес Джарлакс, дав Громфу понять, что не забыл, кто именно вызвал Демогоргона. Громф прорычал нечто неразборчивое – намек был понят. – Прошу, оставьте нас, – попросил Джарлакс Зирит и Киммуриэля и, когда они вышли в соседнюю комнату, снова уставился на Громфа.

– Если ты или этот жалкий Облодра еще раз намекнете мне на… неприятное происшествие в Академии Магик, я обоих вас превращу в лягушек и запущу в пруд, кишащий голодными карпами.

– Расслабься, – усмехнулся Джарлакс. – Если мы поведем себя по-умному, то сможем извлечь кое-какую выгоду из создавшегося положения.

– Повести себя по-умному – это значит как можно быстрее перебраться на другой конец света.

Джарлакс презрительно фыркнул и жестом отмел это предложение.

– Ты считаешь, что здесь для нас все кончено, брат? – снисходительно обратился он к архимагу. – Напротив, все только начинается.

– Ты намерен пойти против верховных матерей? – не веря своим ушам, пробормотал Громф.

Джарлакс промолчал и даже глазом не моргнул.

– В таком случае ты должен принести им голову Дзирта До’Урдена, чтобы повысить свой статус, прежде чем ты начнешь интриги в городе и одурачишь их.

– Дорогой мой братец, я доставлю им нечто большее, чем голову Дзирта, – расплылся в ухмылке Джарлакс. – Я приведу им самого Дзирта, собственной персоной.