Ариозо хакера

3.2

Я в тот же миг очнулся от грез и узнал ее, мою бывшую сослуживицу, клиентку и проч. Н. И. Разнощекову.

— Здравствуй, Надечка! Тебе, моя красавица, нес я цветы, и — замечтался. Прости меня и прими этот букет!

— Одного бы тебя не простила, но вот цветочки хороши… — Надя взяла у меня хризантемы и улыбнулась еще шире.

Теперь она стала шатенкой. В свете недавнего знакомства с блондинкой Юлей — однако тен-ден-ция! Следующей дамой, видимо, окажется жгучая брюнетка.

Со дня нашей последней встречи Надежда моя еще более похорошела, да еще перекрасилась, да еще эта моя всегдашняя «многозадачность» (проще говоря, рассеянность) — и вот результат, не нажал вовремя , не переключился. Все, теперь «активное приложение» — только Надя.

— Неужели ты зашел ко мне только ради того, чтобы подарить цветы? — Она притворно закатила серые глаза с длиннющими ресницами. — Скажи, что это не так, иначе бедная женщина лишится чувств!

— Не лишайся, — разрешил я. — Лучше пообедаем вместе.

— Набираешь очки. — Она одобрительно вздернула носик и подняла ухоженные брови. — Может, день для тебя удачный?.. Слушай, Валера, идея: идем ко мне! Я тебе гороскоп посчитаю — чего компьютер без дела пылится?

— Идея хороша, идем! — в тон ей скаламбурил я. — Но успеем ли мы? Ты ведь на работе.

— Сегодня — уже нет. — Она радостно взмахнула свободной ладошкой. — Вчера презентация затянулась, вот мне и компенсируют сверхурочные… Здравствуйте, Сергей Ильич, как служба? — Она кивнула кому-то за моей спиной.

Я обернулся, встретился взглядом с плотным мужичком в камуфляже и поприветствовал его:

— Добрый день.

— Здравствуй, Надюша. Служба идет, — ответил человек в камуфляже, после чего слегка наклонил украшенную коротким седоватым ежиком голову и вернул приветствие мне: — Добрый день.

— Ну, договорились? — вернулась к разговору Надя.

— Конечно!

— Тогда — вперед!

Надя всегда одета с иголочки, но сегодня, в своем черном костюме с изысканной едва заметной оранжевой искрой, подчеркивавшей блеск ее каштановых ныне волос, она меня просто покорила. Я шел с ней рядом, безотчетно улыбаясь и вслушиваясь в ее голос, ангельски звучавший под аккомпанемент каблучков…

Скоро мы уже сидели в моей таратайке и влились в поток машин, двигавшийся от центра в Ильичевский район по так называемой «новой» дороге.

Мотор сонно урчал, на заднем сиденье благоухали в тепле хризантемы, за окном мелькали деревья и некрашеные заборы вице-столицы, а мы болтали о том о сем.

— Как работа? Не буянит ли шеф?

— Буянит. Гормоны у него шалят, я понимаю… но бывает и тяжко.

— Чем спасаешься?

— Наукой.

— Диссертацию кропаешь?

— Нет. Книгу пишу по астрологии. Надеюсь за нее степень заработать без защиты. А ты?

— Я все больше по практической части, ты же знаешь. Клиентам помогаем, воров разоблачаем… Да что вы третесь, мать… — Это я сказал уже не Наде.

На пустынной трассе нас нагнала буро-зеленая «десятка» и понеслась чуть ли не впритирку к моей железной лошадке. В «десятке» сидело двое; у левого в одной руке мелькнуло нечто весьма напоминавшее короткоствольный автомат, а другой он, ухмыляясь мне в лицо, принялся опускать боковое стекло — Анка-пулеметчица, современный вариант.

Я ударил по тормозам. Мотор взвыл, мерзко взвизгнули колеса, ремни безопасности стиснули Надю и меня, машина рванулась туда-сюда по дороге — и мы нырнули в пологий, на наше счастье, кювет. Мой «жигуль» явно вознамерился поваляться на спинке, однако почему-то раздумал.

Машина с автоматчиком проскочила мимо, но не слишком далеко: слышно было, как шумно они остановились.

— В посадки, скорей! Пригнись! — выдохнул я, чувствуя, как у меня заходится сердце.

Надя, бледнее мела, расцепила ремень безопасности и проворно выскочила из машины. Я кинулся за ней к деревьям, пока еще не совсем лишившимся листвы, — спасибо, Фортуна!

Как следовало поступить охотникам за людьми? Покинуть «тачанку» и ринуться за нами — кювет прямой, просторный, простреливаемый… Но они, как в дурном боевике, начали сдавать назад, разворачиваться и только потом решили-таки расстаться со своими сиденьями.

А мы успели добежать до лесополосы.

Если бы не осенняя листва под ногами… Если бы мы добежали до настоящего леса… В общем, сбежать не удастся.

— Ложись! — скомандовал я, и мы, как романтическая парочка, упали наземь за густым кустом.

Я вытащил пистолет, снял его с предохранителя и стал осторожно оглядываться.

Налетел ветер, но сквозь шум жухлой листвы все-таки слышались шаги — экипаж тачанки переквалифицировался в пеших охотников за головами.

Скоро я увидел их обоих. Водитель, оказывается, умел не только рулить, ибо в руках у него ныне красовался такой же компактный автомат, как и у пассажира. Хотя, в сущности, что такое автомат? Тот же руль: ведь им запросто можно круто повернуть человеческую судьбу. Есть же в ВВС стрелки-радисты. А этот, стало быть, стрелок-шофер. Стрелок-«рулист»…

Постреляем и мы, решил я, прицеливаясь. Как раз в эту минуту охотники сошлись почти вплотную. Идиоты.

Бах! Бах! Ба-бах, бах-бах!!

Я разрядил в бандитов всю обойму. Дальний упал сразу, выронив свой такой игрушечный издалека автомат, ближний почти успел развернуться в нашу сторону и даже нажать на курок, но очередной мой выстрел прервал едва начавшуюся очередь.

Не вставая, я перезарядил пистолет, улыбнулся распластавшейся справа от меня Наде. Девушка хотела было что-то сказать, но я не дал ей заговорить:

— Не спеши. Жди здесь.

«Охотники» не шевелились… что, впрочем, еще ни о чем не говорило. Ладно, делать нечего.

Я поднялся на ноги и пошел к упавшим фигурам, чувствуя, как заледенели и взмокли ладони.

Они лежали на твердой темно-серой земле, один — лицом вниз, другой — как-то полубоком. Из уголка полуоткрытого рта выскользнула малиново-алая капля и угодила на желтый опавший лист.

Макаров не подвел Мареева.

Обернувшись, я махнул рукой Надежде и только тут заметил, что все еще сжимаю этой самой рукой свое оружие. В кобуру его! А для трофейных автоматов у меня как раз в кармане пакет имеется. Вот он, оптимистичный мой пакет. Россия-то, будем надеяться, воспрянет, вы же, ублюдки — хрена!

— Отряхиваемся, — скомандовал я подошедшей Разнощековой. — Смотри внимательно, чтобы разной дряни не осталось.

Мой серый пиджак почти не пострадал, Надин костюм тоже удалось отчистить без особого труда.

Мы вышли к дороге спустя несколько минут. Бандитская «тачанка» так и стояла с полуоткрытой правой дверцей и незаглушенным мотором. Мимо пронеслась «газель», потом — зеленый «москвич». Две брошенные машины никого не заинтересовали. Нравы нашего города, или Новые времена…

Я выволокся из кювета, сдал назад и посадил Надежду.

Минут пять ехали молча. Я то и дело поглядывал на нее, девушка смотрела прямо перед собой. Потом Надя сказала каким-то севшим голосом:

— Я у Дворца пионеров живу, помнишь?

— Помню, — ответил я. — К тебе не подъедешь, так?

— Только пешком, — кивнула она и улыбнулась мне ГЛАЗАМИ.

У меня, старого дурака, опять взмокли ладони. Что происходит, Мареев? Ты при исполнении!

Мы припарковались рядом со знакомой громадной трубой, перегораживавшей Надин двор ровно пополам. Я пошарил у себя за спиной и вытащил из кармана сиденья загодя припасенный сверток в очередном пластиковом пакете. Надя подхватила свой белый букет, мы вылезли из машины и, преодолев трубу, направились к приземистой «хрущобе».

В псевдодвухкомнатной квартирке нас встретила тишина и какой-то пряный запах. Сначала мы протиснулись в зал, затем хозяйка пригласила меня на кухню:

— Перекусим? Сейчас я кое-чего разогрею, чай заварим…

— Может, сегодня чай и не понадобится? — Я поставил на стол литровую бутыль «Gordon's».

— Валера… — Девушка восхищенно покачала головой. — Читаешь мои сокровенные мысли!

— Ну и славно, умница моя.

Не понимая, что делаю, я шагнул к ней, привлек к себе и поцеловал. Она мягко и ласково ответила мне.

Глаза мои закрылись сами собой, в голове зазвенело от восторга и удивления…

Но почти сразу же ее губы оторвались от моих, и Надя сказала насмешливо:

— А джин?

— Обязательно. — Я нехотя выпустил ее из рук. — А тоник у тебя имеется?

— «Спрайт» слаще. — Она извлекла из холодильника зеленый пластиковый сосуд.

Как по волшебству, через пару минут на столе появились высокие голубоватые стаканы, бутерброды с красной икрой и что-то дымящееся, разноцветное и пахучее в тонких, почти прозрачных тарелках.

Осталось разлить джин и добавить газировки. Мы посмотрели друг на друга улыбаясь.

— Давай выпьем за тебя, Надюша, — предложил я.

— Нет-нет, лучше за тебя. Сегодня — твой день.

Не уточняя, что за день сегодня, я просто вдохнул любимый хвойный запах и отхлебнул из стакана. Хозяйка не отстала от меня.

— Это что за джин? — спросила она, кивнув на бутылку. — Переведешь?

— Да тут уж больно много… — Я снял очки и вгляделся в бисерный шрифт на желтой этикетке. — Так… Производится 225 лет… Традиции качества… Благородный напиток — ну, это мы знаем, да? Лучший джин в мире… и в таком духе.

— Угодил, угодил, Валера. Спасибо.

— Все для вас, сударыня!

Я наклонился к ней и поцеловал. Она опять ответила, тепло и призывно шевеля губами. Мои руки сами собой стали гладить ее тело. Она обняла меня за шею и прижала к себе.

Я посмотрел на нее. Она отдавала мне свои губы, закрыв глаза. Какого цвета у нее глаза? — вдруг подумал я. Потом…

Мы встали и еще теснее прижались друг к другу. Я подхватил ее на руки и понес в угловую комнатушку.

Второй раз за сегодняшний день мы легли рядом — но теперь, к счастью, не на землю.

Я расстегнул ей кофточку и стал ласкать грудь. Она выгнулась навстречу моему целующему сосок рту, ее руки легли мне на голову. «Ты, чьи пальцы в моих волосах», — отдались в ушах строчки слышанной когда-то песни.

Потом она потянула меня вверх, нежно поцеловала и сказала тихим, чуть ироничным голосом:

— Соблазняешь женщину? Джином поишь, раздеваешь… А эфемериды смотреть? Одевай обратно.

— Потом. — Я попытался возобновить прежнее занятие, но ловкая девушка вывернулась, вскочила с кровати и молниеносно поправила перышки.

— Давай хоть джин допьем, — сокрушенно вздохнул я, поднимаясь.

— Пошли. — Она взяла мою руку и с ласково-насмешливой улыбкой повела обратно.

Я шел, удивляясь себе: в моем-то преклонном возрасте так безоговорочно поддаться женщине?! Впрочем, еще ведь не вечер?

Допив разлитое, мы перешли в зал, она включила свою старенькую «сотку» (еще я ставил), на ходу задавая свои профессиональные вопросы, — и вот уже замерцала синяя нательная карта Судакова, перечеркнутая разноцветными линиями и усеянная меленькими символами знаков Зодиака.

— Ректифицировать дату рождения, говоришь… — Она в задумчивости высунула кончик языка из-за своих губок бантиком. — Сейчас… погоди…

Решив использовать паузу, я сгонял на кухню и вернулся с новой порцией напитка для моей дамы.

— Спасибо. — Она рассеянно приняла бокал и тут же сделала приличный глоток. — Слушай, это твой клиент? Тогда у него с начала месяца — ну просто отвратительный период…

— Он мертв.

— А-а… И ты… понятно. Хорошая у него, в принципе, карта. Но вот эти аспекты… — Она потянулась к экрану рукой, желая что-то мне показать, обернулась и встретила мой сокрушенно-непонимающий взгляд. — Да ничего же сложного!.. Ладно, скажу по-простому. Такое ощущение, что неблагоприятное воздействие идет хоть и с одной стороны, но как-то… двоится, что ли.

— Откуда воздействие, сказать трудно?

— Имен не получишь, а в общем… работа, бизнес, деньги…

— Конкретнее можно?

— Для тех кто не успел проверить часы, повторяем сигналы точного времени… Сказала же: имен не назову, у меня — не банк данных, а творческая лаборатория. Давай лучше на тебя погадаю, король ты мой. — Надя взялась за «мышку», открыла файл с моими данными и принялась со вкусом описывать грядущую жизнь В. Б. Мареева.

Меня, ясное дело, ждали опасности и приключения. Не новость, увы!

— Помощь тебе идет отовсюду, и отовсюду — опасность, — вещала моя прорицательница, беспорядочно водя «мышкой». — Вокруг тебя множество людей, их влияния перемешаны, каждый может принести и добро, и зло… Очень у тебя сейчас обоюдоострый период, Валера. — Она серьезно поглядела на меня, оторвавшись от экрана.

— Ладно, прорвемся, — буркнул я. — Спасибо за ясные и недвусмысленные предначертания, гадалка моя.

— Не за что, драгоценнейший. Чем еще могу служить?

— Можешь, не сомневайся. — Я успел перехватить ИСКОРКУ в ее взгляде. — Но сначала — дай-ка я свяжусь кое с кем… может, мне «мэйло» пришло… не против?

— Давай, давай. — Она пересела в ближайшее кресло и взяла в руки потрепанный том каких-то своих таблиц.

Я, естественно, хотел было связаться с Приятелем, но тот не отзывался. «ВЫЗЫВАЕМЫЙ МОДЕМ ОТКЛЮЧЕН. ИЩУ ЭЛЕКТРОННУЮ ПОЧТУ ЖДИТЕ», — сообщила программа связи.

«Отключен модем? Кем?..» — удивился я и тут же сообразил: «Кем?! Да мной же, вместе с компом! Балда!»

Кажется, последнее слово я произнес вслух, потому что вдруг ощутил затылком прикосновение мягких ладоней, и потеплевший голос заметил уже почти без насмешки:

— Ну, не такой уж ты и балда…

Я забыл обо всем, обернулся — и наши губы, как пишут в женских романах, встретились.

«Кажется, моя надежда сбывается», — успел скаламбурить я в уме, а потом этот самый ум впал в дремотную эйфорию…

Мы снова оказались на ее узкой жесткой кровати. Надины руки прижимали меня, гладили, забирались под рубашку. Я не отставал, лаская ее лицо, шею, руки, плечи, покрывая поцелуями грудь, нежно впиваясь в затвердевшие бледно-розовые соски небольших упругих грудей.

Когда мы раздели друг друга, Надя попыталась сдернуть с кровати покрывало, но я помешал ей, скользнув ладонью по ее животу и лобку дальше, в манящую жаркую влажность. Она глубоко вздохнула, взяла мой член обеими руками, потянула к себе — я не смог сопротивляться.

Каким-то чудом наше слияние не завершилось бурно и быстро. Мы ныряли в звенящую, стонущую стихию восторга и желания, выныривали, на миг застывали, снова погружались в сладостную пучину. Наконец наши горящие тела судорожно выгнулись, словно желая прикипеть друг к другу, и меня всего пронзила долгая, сладкая красно-желтая вспышка…

Потом мы лежали без сил. Потом одевались, снова пили джин…

А потом, увы, пошли в прихожую. Я успел на ходу разглядеть на мониторе найденные строчки электронного послания и улыбнулся, весь еще во власти недавнего восторга.

Циник скажет: ничего удивительного, длительное воздержание плюс только что пережитая опасность — вот вам и «небывалый душевный подъем».

Наплевать. Нам было хорошо с моей Надеждой.

На пороге мы попрощались, поцеловались, и она шепнула: «Счастливо добраться». — «Спасибо», — ответил я, выходя за дверь.

Всю дорогу я ошарашенно повторял загодя посланные мне Приятелем строчки — на этот раз без имени автора:

IF желаете продолжения GOTO 4

Hit any key to continue…