Арман Дарина [СИ]

3

Солнце слегка просвечивало через узорный ряд листвы, падая причудливым узором на расстеленный, под огромным деревом, плед для пикника. Муравей торопливо пробежал с хлебной крошкой возле пальца Ламис. Девушка чуть сдвинулась, убирая руку с пути насекомого, и принц тут же пошевелился, жадно прижимая ее к своей груди, и хрипло произнес, заглядывая в зеленые глаза:

- Проснулась, милая?

И не дал ответить, сминая губы жестким ртом, укладывая на спину. Торопливые ласки и девушка покорно выгибается на встречу его движениям, принимая в себя его твердый член. Арман отрывается от сладких губ, меняя положение, сжимает тонкие бедра и рывком погружается весь, чувствуя слабые, судорожные попытки девушки избежать глубокого проникновения. Он слышит болезненные стоны, ощущает плечом ее прерывистое дыхание, но желание слишком сильно мутит разум, заставляя рывками проникать в восхитительно - узкое тепло, сулящее ослепительный экстаз. Он целует ее волосы, шепча бессмысленные слова утешения и раскаяния, и Ламис гладит пальчиками его спину, стараясь расслабиться и не мешать хозяину, получать удовольствие. Но слезы предательски скатываются по лицу, и к тому моменту, когда принц глухо застонав, врывается особенно глубоко, безудержные рыдания сотрясают хрупкое тело рабыни.

- Прости, я опять был не сдержан, но ты сводишь меня с ума, милая.

Арман сцеловывает слезинки с бледного личика, прижимая с ласковой силой ближе к себе. Девушка пытается улыбнуться, и сердце принца предательски сжимается от глупого, мимолетного раскаяния. Он сделал все, чтобы уничтожить ее как личность, и теперь, когда он насилует свою девочку, та всего лишь раскаивается, что портит наслаждение любимому господину.

- Ночью было совсем не больно, Арман.

Юная рабыня нелепо утешает наследного принца империи Дарина, дабы он не испытывал мук совести, от того, что причинил ей боль. Совесть Армана не мучила вовсе, более того, он намеривался сегодня уложить девушку под себя еще минимум два раза, прекрасно осознавая, что снова причинит ей боль своими ласками, но отказываться от своих намерений не собирался.

Тонкие пальцы нежно коснулись его губ.

- Я привыкну к тебе.

Арман улыбнулся, но серые глаза уже затягивало серебристым льдом. Глупая девчонка ничего не понимает. Волшебный порошок лишь искажает для нее действительность, делая боль опьяняюще - сладкой, даруя извращенное наслаждение. Нежное создание пригодное лишь для платонической любви поэта - романтика, волею случая оказавшееся в постели принца, лишенного иллюзий.

Ламис чувствовала холод, шедший от принца и прильнула к нему, привычно прячась от проблем в тепле его тела, за завесой длинных черных волос, упавших на нее шелковым водопадом. Серебро плавилось в глазах, когда принц взглянул на нее сверху вниз, правильно истолковав ее потерянный вид.

- Ты не расстроила меня, - голос принца был исполнен сожаления. - Я всего лишь хотел развлечь тебя поездкой в лес и небольшим пикником на живописной полянке. И как обычно все испортил неуместной пылкостью.

Огромные глаза на маленьком личике доверчиво засияли. Приторно - сладкое создание, утратившее собственный внутренний огонь. Точнее он сам его затушил, соблазнившись минутной жаждой покорности, подчинив себе извечной доминантой мужчины над слабой женщиной.

- Не хочешь перекусить, милая? - Принц потянулся к корзине и, наполнив бокалы вином, один протянул Ламис. Достал тарелку с тонко нарезанным сыром и мясом, и поставил перед девушкой. - Занятие любовью на свежем воздухе вызывают во мне голод.

Ламис пригубила бокал и послушно проглотила кусочек сыра, с видимым удовольствием, поглядывая из под ресниц, как принц расправляется с мясом и сыром. Покончив с едой, Арман притянул девушку к себе на колени, с наслаждением зарываясь лицом в золотые локоны.

- Почему у меня такое чувство, что тебе не нравятся пикники?

Ламис удивленно посмотрела на принца.

- Они мне нравятся, только не вызывают бурного восторга.

- Я пытался быть романтичным.

- О, да, муравьи прибывают в нирване, растаскивая наш хлеб.

Арман хрипло рассмеялся.

- Ладно, в следующий раз можешь научить меня разглядывать в облаках фигуры. Я честно попытаюсь усвоить эту науку.

В эту минуту принц был настолько похож на обычного человека, что Ламис не удержавшись, поинтересовалась.

- Мы скоро возвращаемся в Сталлору?

- Однажды нам придется туда вернуться, милая, но между нами ничего не измениться. Я разрешу выходить тебе в сад. - Ламис невольно вздрогнула, и принц сухо добавил. - Я не могу изменить прошлое, но обещаю изменить наше будущее. Я не сделаю тебе больно, Ламис, мы будем счастливы.

Еще на прошлой неделе принц получил письмо от отца, в котором император в категоричной форме требовал завершить затянувшийся отпуск и вернуться в столицу. Несколько волшебных, заполненных любовной магией, недель на побережье должно хватить Ламис, чтобы чувствовать себя счастливой, будучи снова запертой в апартаментах принца. Армана ждали дела и новая очаровательная любовница. Рабыня была прекрасна, но принц желал разнообразия. И теперь, когда белокурое чудо отдавалось ему со всей страстью влюбленного существа, Арман вернулся к старым предпочтениям, сменив блондинку - графиню на жгучую брюнетку - виконтессу.

Прогулки по саду принц не разрешил, и Ламис не настаивала. Она, вообще, перестала подходить к окнам выходящим в сад, словно ее преследовал призрак молодого садовника. Теперь, когда за принцем закрывались двери, девушка, прихватив с собой завтрак, забиралась на широкий подоконник в спальне. Вид был не столь живописный, но по - своему даже занимательный. Отсюда была видна часть площади перед главными воротами и несколько окон соседнего крыла здания, задернутые плотными портьерами. С утра и до вечера по площади сновали лакеи в расшитых золотом, темно - зеленых сюртуках.

Ламис пила чай и наслаждалась кипевшей за окном жизнью. Здесь, во дворце, Арман больше не приглашал ее разделить с ним завтрак, обед или ужин. За столом ему прислуживали несколько лакеев, и Ламис понимала, что придворный этикет не позволяет принцу проявить учтивость, пригласив собственную рабыню присоединиться к нему за столом. Она все понимала, и очень надеялась, что однажды Арман придет к весьма простому решению этой небольшой проблемы. Ламис даруют свободу, и отправят к родителям в провинцию, где она увидит полностью восстановленный фамильный особняк Эстенбуков, а потом, именно туда, за ней приедет ее прекрасный принц, чтобы сделать официальное предложение стать его законной супругой и матерью его детей. Девушка прижалась лбом к холодному стеклу, мечтательно улыбаясь своему бледному отражению. Все будет именно так, и никак иначе. Все завистники, порочившие честь семьи умолкнут, напрочь сраженные этим известием. Ламис будет великодушной, она не станет мстить или напоминать обывателям, как они отвернулись от ее семьи в трудную минуту. Она будет слишком счастлива, чтобы думать об этом.

Дверь в спальню скрипнула. Горничные. Ламис поспешно спрыгнула с подоконника и, поставив чашку с тарелкой на поднос, вышла в коридор. Слуги ее, по - прежнему, не замечали, а она не мешала им выполнять их обязанности. Когда она вернется сюда хозяйкой, отношения между ними изменятся. Ламис будет непринужденно переговариваться с горничными, а со своей камеристкой секретничать в будуаре. У нее будет собственная прелестная зала, обставленная со всевозможной роскошью. Для этого вполне подойдет небольшая гостиная дальше по коридору. Еще у нее будет гардеробная, не шкаф в дальнем углу гардеробной принца, а своя собственная, заполненная платьями, шляпками и туфлями комната. Девушка негромко рассмеялась, самое главное для нее любовь Армана, а все остальное мишура и фальшивый блеск. Но все же так приятно иметь свое личное пространство, а не ходить неприкаянной тенью, как сейчас, ожидая, когда слуги закончат уборку. Арман вернется только к обеду. Ламис хотела попросить у него разрешения посетить дворцовую библиотеку, но все никак не могла решиться, малодушно опасаясь отказа. Если попросить в постели, когда он лежит, лениво наматывая ее локон на палец? Низ живота сжался от предательского напоминания о болезненных проникновениях принца. Ламис терпела, глотая слезы, и корила себя за то, что не может угодить любимому человеку. С ней что - то не так, ведь иногда она теряла голову от наслаждения, а теперь, как и в начале их отношений, испытывает лишь разрывающую надвое боль от близости с принцем. Она видит, что Арману это крайне не приятно, и Ламис пытается сдерживать стоны, не зажиматься, когда принц пытается войти в нее.

Арман устал, пресытился покорностью и щенячьей преданностью неизменно светившейся в глазах юной рабыни. Кто бы подумал, что он станет скучать по ушедшей дерзости бывшей дебютантки. Принц избегал появляться в собственных апартаментах, не желая видеть кроткое, безропотное существо, все мысли которого были сведены к одному: услужить своему господину. Такая же шлюха, как и все остальные до нее. Он немного перестарался, стараясь вбить в белокурую голову почтение и трепет перед своим хозяином. Ламис стала отвратительно пресной, ничем не выделяющейся на фоне прочих девиц прошедших через его руки.

Принц сидел в кресле и читал газету, полностью игнорируя маленькую рабыню, один несчастный вид, которой навевал смертную скуку и убивал плотское желание. Арман не желал пользоваться порошком, вызывающим страсть, это было губительно для его эго непревзойденного любовника, а без него все было предсказуемо до отвращения. Дрожащая улыбка, судорожные всхлипы и металлический привкус насилия над безответным существом. Принца никогда не привлекали жесткие игры в постели, исключение он составил лишь для смазливой блондинки без толики мозгов. Это было занимательное противостояние. Арман отложил газету и холодно взглянул на покорно сидящую возле его ног Ламис. Жаль, ее строптивости хватило так не надолго, пропало занимательное развлечение на целый день. Подумать только он хотел ее круглые сутки, сумасшедшее желание бурлило в крови подобно старому вину, заставляя терять голову. Все ушло, почти сразу, как только они вернулись с побережья. Его жизнь снова наполнилась светскими развлечениями и флиртом, случайными связями на одну ночь или несколько недель. Совещания с отцом, военные советы и вполне ожидаемое восстание рабов в провинции Дилав. Он лично руководил карательной операцией, утопив провинцию в крови. Рабов казнили за малейшее подозрение или проступок, по сути, за то, что они являлись рабами. Вернувшись в Сталлору Арман жаждал покоя и легких развлечений, а его ждала забитая шлюха, не вызывающая желания. Казнить? Жаль, она принадлежала только ему. Дать вольную и отправить Вистериусу? Принц коснулся золотых волос, и лицо девушки осветила счастливая улыбка обожания. Никогда. Эта девка сдохнет, являясь его личной собственностью. Низ живота налился приятной тяжестью, и принц чуть потянул за светлые локоны. Тонкие руки со всей поспешностью освободили его плоть, и Ламис склонилась, лаская ртом член господина. Арман еле слышно застонал, это было единственным, что рабыня делала лучше его многочисленных любовниц. Смуглые пальцы зарылись в золотистые пряди, тяжелые веки прикрыли льдистые глаза: он запрет ее в дворцовых казематах, оттуда невозможно сбежать.

И однажды она его потеряла. Изысканные интерьеры апартаментов принца сменились на крошечную камеру, напоминающую каменный мешок, с тусклым светом из единственного окна где - то под потолком. Ламис не понимала за что? Ламис не понимала почему? Мысли путались, причиняя боль, разрывая сердце на части. Она так любила его, так старалась ему угодить, а он даже ничего не сказал, только махнул рукой, отдавая молчаливое приказание лакеям. Ее привели сюда и, втолкнув в комнату, заперли дверь. Ее мечты уничтожили, планы разрушили, ей грубо указали на то, чем она была для наследного принца империи Дарина. Ламис заламывала руки, рыдала, колотила кулаками в дверь, требуя ее выпустить. Потом отчаяние сменилось злостью и пониманием. Глупая, глупая кукла сама поставила себя на пьедестал. Она устала бояться, она хотела любви и участия, и сама придумала себе сказку и заставила себя поверить в нее. Ламис, так гордившаяся своими разумными взглядами на жизнь поверила в грезу, дуновение сна, стоило принцу лишь ласково улыбнуться ей и протянуть руку, чтобы не ударить, а приласкать. И вот, она уже лежит у его ног, покорная, сломленная и раздавленная его величием. Глупая, глупая кукла. Ее играючи ломали и калечили, а, наигравшись, выкинули вон за ненадобностью.

Ламис сидела на тонком матрасе, брошенном прямо на пол, и, обхватив себя руками, смотрела вверх. Туда где серый свет дня сменялся чернотой ночи, наполняя тесную камеру криками боли от предательства собственного разума, позволившего ей разрушить свою личность. Ламис почти не притрагивалась к еде в оловянной тарелке, которую, дважды в день, проталкивали сквозь узкое отверстие внизу двери. Она не хотела больше жить, понимая, что так и умрет здесь, позабытая всеми. Надо было бежать при малейшей возможности, не бояться наказания, повторять попытки обрести свободу раз за разом. Настойчивость в достижение цели - вознаграждается. Так говорил старый учитель. Глупый, глупый старик. Ламис закрыла глаза, она не хотела больше жить.

Избавление наступило внезапно, когда она уже потеряла счет дням. Дверь скрипнула и открылась. Слуги, в ливрейных камзолах, что - то говорили, но Ламис ничего не понимала, отупев от пребывания в этом каменном мешке. Тогда ее подхватили за руки, выволокли во двор, впихнули в карету и вот она уже проезжает через малые дворцовые ворота.

- Его величество Император Дарина дарует тебе вольную.

Ламис подпрыгнула от неожиданности, только сейчас разглядев еще одного пассажира. Невысокий плотный мужчина, в добротном камзоле без шитья. По виду зажиточный торговец, или мелкопоместный дворянин. Мужчина смерил девушку презрительным взглядом и продолжил:

- Также Его Императорское Величество поручил мне, своему доверенному лицу, устроить тебя, в приличном доме и подобрать пристойную работу.

Еще один полный презрения взгляд в ее сторону.

- Я буду представлять твоего отца для окружающих. Теперь тебя зовут Тиа Виссона. Родители отправили свою единственную дочь в город, подальше от волнений в провинции Дилав. Ты будешь жить там, где я тебя поселю, работать будешь там, где я тебе скажу, будешь делать то, что я тебе приказываю и Его Высочество Принц, тебя никогда не найдет. Из Сталлоры носа не высовывать. Пока ты в столице, Его Величество Император Дарина гарантирует тебе безопасность. После, когда Его Величество Император убедиться в твоей безопасности, он прикажет выдать тебе новые документы и вывезет за границу владений Дарина. От тебя требуется одно - не делать глупостей, пытаясь вырваться из рук наследного принца Дарина самостоятельно. За побег рабыни наказание - смерть. Ты знаешь, нрав Его Высочества Дарина, твоя смерть будет мучительно долгой, Тиа Виссона.

Девушка кивала, как заведенная, соглашаясь со всеми словами мужчины. В голове крутилась лишь одна ликующая мысль: свободна, свободна, свободна! Карета остановилась перед традиционным, из серого камня с красной черепичной крышей, дома. В распахнутых окнах приветливо колыхались кружевные занавески. В отведенную ей комнату внесли несколько чемоданов с ее вещами, "отец" представил ее хозяйке пансиона, прослезился на прощание и отбыл к супруге, во вновь бунтующую провинцию Дилав. Ламис распаковала вещи, обнаружив в чемоданах множество нарядов с длинным рукавом. Она понимала: печать принца на обоих предплечьях никто не должен увидеть. На дне одного из чемоданов лежал кошель, туго набитый золотыми. Целое состояние, на не искушенный взгляд девушки. Разобрав вещи, Ламис присела в кресло и оглядела комнату. Веселенькие обои в цветочек, светлый ковер на полу, кровать под бледно - розовым покрывалом, шкаф, комод, умывальник и ванная за дверью, в углу. Все скромно и прилично. Сквозь распахнутые, вымытые до блеска окна, развевая занавески, влетел весенний ветерок, и Ламис зажмурилась, стараясь не расплакаться. Он принес в комнату сладостный запах свободы и надежды на безграничное счастье. Ей помогли, над ней сжалились, подарив то, на что она перестала надеяться.

Ламис с поразительной легкостью привыкла к новой жизни. Словно ее легенда была сущей правдой. Ламис чувствовала себя Тиа Виссона, юной неискушенной девушкой из провинции. Хозяйка пансиона относилась к новой жиличке с искренним сочувствием. Да и как не пожалеть бедное дитя, пережившее бунт рабов? Такого насмотрелась, поди, вон, до сих пор вздрагивает от любого шороха или резкого движения. Одевается, в отличие от прочих молодых барышень, подчеркнуто скромно. Платья сплошь закрытые, рукава длинные и неизменная шляпка с розовой лентой на тулье.

На работу Ламис взяли в небольшой кондитерской лавке. Немного помогала на кухне, подавала покупателям выбранный товар, убирала со столиков использованную посуду. В неделю выходила приличная сумма на мелкие расходы и питание. К деньгам императора Ламис не притрагивалась. У нее были другие планы на эти деньги. Когда она уедет за границу, то сможет купить себе на эти деньги дом и привезти туда родителей. Они опять заживут вместе под уютной крышей нового дома.

Напряжение постепенно отступало. Страх, что принц непременно отыщет ее, забывался, уходил кошмарным призраком в прошлое. Ламис начала улыбаться. Молодые люди, заходившие иногда в лавку за тортом и пирожными, делали комплименты симпатичной помощнице хозяев. Девушка не относилась к подобным словам серьезно, но ей было приятно. Как и любой другой юной девушке на ее месте. День она проводила в кондитерской, вечера в комнате, за чтением. Выходить в людные места, на прогулки в городской парк, Ламис все еще не решалась.

Прошло несколько недель тихой, ничем не примечательной жизни. Жизни на свободе. Ламис наслаждалась завтраком, сидя за столом в небольшой гостиной пансиона. Хозяйка только что развернула утреннюю газету и что - то, пробурчав себе под нос, отложила ее в сторону. Ламис из вежливости, чтобы поддержать разговор, поинтересовалась:

- О чем пишут сегодня?

Женщина недовольно скривила губы, кивнув в сторону отложенной газеты.

- Я надеялась, что в этом выпуске напечатают портрет невесты нашего принца, но его опять не напечатали, - и, не замечая впечатления, которое ее слова произвели на девушку, продолжила. - Видимо, решили напечатать сегодня, но в вечерних выпусках.

Ламис выпила свою чашку чая и, только почувствовав, что успокоилась и взяла себя в руки, спросила:

- Его Высочество решили жениться?

Хозяйка недоуменно взглянула на девушку.

- Еще вчера объявили о помолвке принца Дарина с принцессой Савирой. Об этом говорит весь город, Тиа. Мне сказали, что принцесса просто обворожительно прекрасна, но все же, хочется увидеть портрет. - Женщина долила чаю Ламис и себе. - Это так романтично, Тиа, прекрасная свадьба, красивые наряды. Наш принц будет просто неотразим в официальном черном, затканном серебром камзоле. Я видела его издалека на свадьбе герцога Мавелло. Как принцу идут его длинные черные волосы, а серебряная корона своей простотой лишь подчеркивает правильные черты его мужественного лица.

Ламис заледенела. Она прекрасно помнила, как принц был неотразим в своем официальном наряде. Обруч на его голове, оказывается, был короной, а она этого даже не знала. Длинные черные пряди шелковистых волос падали на его совершенное лицо, когда он размахивался и бил ее, жалкую, у своих ног. Принц прекрасно двигался, изящный поворот, черные локоны мягко скользят по широким плечам и обутая в сапог нога, врезается в ее живот. Всплеск дикой боли, когда, заломив ей голову, за волосы, прекрасный принц тащит ее в постель, чтобы бесконечно долго там насиловать.

Девушка, как во сне, допила чай, поблагодарила хозяйку и отправилась на работу. День был теплым и солнечным. Все идет к лучшему, принц жениться на принцессе, и навсегда забудет о жалкой рабыне. Ламис перестанет бояться.

Грандиозная свадьба наследника Дарина состоялась поздней осенью. Праздничные гуляния устраивались по всей империи несколько дней. Салюты и фейерверки расцвечивали ночное небо радужными цветами.

Ламис вывезли за границу империи, в крошечное государство Манигет. Все тот же приближенный слуга императора вновь разыгрывал для окружающих роль отца Ламис. Благодаря новым документам и рекомендательным письмам неких аристократов империи, согласно которым Ламис Виласо служила в их домах гувернанткой, девушка поступила учительницей в общественную школу для девочек. Здание школы, трехэтажный особняк из красного кирпича, окружал небольшой сад. Кованые ворота большую часть дня были распахнуты, и привратник запирал их только на ночь. Заведение посещали в основном дочери зажиточных горожан, занимающихся торговлей. Родители желали дать своим дочерям образование с легким налетом аристократизма. Поэтому в школе преподавали не только основные предметы, но также рисование, танцы, пение и историю искусств. Ламис, которая выглядела совсем юной и неопытной для новой должности, назначили учителем арифметики младших классов. Директриса, женщина волевая и строгих моральных принципов, едва ли согласилась бы взять тщедушную девицу, с наивным взглядом бездонных зеленых глаз на должность учительницы, но ее отец, мистер Виласо внес довольно ощутимое пожертвование в фонд школы. И директриса согласилась принять его дочь под свою опеку, пока он с супругой не уладят дела на родине, в империи Дарина, которую они решили покинуть после повторного восстания рабов в провинции Дилав.

Ламис зажила размеренной, немного скучной, но респектабельной жизнью учительницы. Она преподавала четыре часа в день, потом составляла план на следующие занятия, в обеденный перерыв, вместе с другими учительницами, следила за порядком в столовой. Легкий нрав, чувство юмора и стремление всегда прийти на помощь, помогли Ламис завоевать уважение коллег и нежную привязанность маленьких учениц. Пока однажды, одна из девочек не решила представить ее своему папе. Ламис привычно пожала на прощание ручку самой младшей из своих учениц, но та, сжав ее ладонь, потянула в сторону, к стоявшему у стены мужчине. Ламис подняла глаза и буквально утонула в теплоте карих глаз и белозубой улыбки. Мужчина был немногим выше нее, с небрежно зачесанными назад русыми волосами. Все еще улыбаясь, он представился явно растерявшейся девушке.

- Вайя Навино. Моя дочь постоянно твердит о том, какая вы добрая и красивая. Моя жена оставила нас, вернувшись к родителям, и Лии очень не хватает женской ласки. Вы совершенно покорили ее.

Ламис смутилась и покраснела, ей показалось, что мистер Навино намекает ей на то, что свободен от обязательств перед другой женщиной и также как дочь считает ее прелестной. Девушка скомкано попрощалась и вышла из холла. Директриса, также находившаяся в холле и заметившая явный интерес отца ученицы к молоденькой учительнице, пошла следом за девушкой и окликнула ее в коридоре.

- Ламис, я стала случайной свидетельницей вашего разговора с мистером Навино. Поверьте, если его слова чем - то обидели вас, то сделал он это не специально. Семья Навино весьма уважаема в нашем городе. Вашему отцу понравиться такой жених.

Меньше всего, сейчас Ламис была готова к каким - либо отношениям с мужчиной. Она не хотела влюбляться, хотя вполне понимала, что не все мужчины подобны Арману. Точнее, нет больше мужчин подобных наследному принцу Дарина. Его садистские наклонности и извращенное самомнение являлись его личным достижением по уничтожению всего доброго и прекрасного в империи Дарина и в собственной душе.

Ламис вошла в комнату и присела на стул у окна, наблюдая за тем как постепенно, расходятся родители, держа за руку детей. Жених? Нет, этого с ней не произойдет никогда. Принц Дарина слишком усердно над этим поработал. Довериться мужчине, вручить ему свою судьбу? В Манигете нет, и никогда не было рабства, и как отнесется к клейму рабыни Вайя Навино, когда увидит ее руки? Отвращение? Она была вещью. Брезгливость? Она принадлежала другому так, как никогда не будет принадлежать ему. Понимание? Ламис закрыла лицо руками. Она знала, что почувствует сама, увидев в теплых глазах молочного шоколада презрение. Она почувствует отчаяние. Он предаст ее, как до него ее предал Арман. Раздался звонок к ужину, и Ламис встала. Всего один намек на интерес к ней мужчины, а она уже впадает в истерику. Мистер Навино просто отец одной из ее учениц, и не станет для нее кем - то большим.

Арман был в ярости. Император, сидя в кресле, недалеко от напряженно застывшего у письменного стола, сына, напротив абсолютно безмятежен.

- Ты сказал, что вернешь мне ее сразу после свадьбы. - Арман глубоко вздохнул, пытаясь держать себя в руках. - Но теперь требуешь внука.

- Я всего лишь хочу, чтобы мой единственный сын излечился от пагубного пристрастия к своей смазливой постельной игрушке. Как только принцесса произведет на свет наследника, я скажу тебе, где прячется рабыня.

Принц стоял перед императором с перекошенным от бессильной ярости лицом и тяжело дышал, как после продолжительной гонки. Император усмехнулся.

- Я бы советовал тебе поторопиться с наследником. Ламис умна и красива, а сейчас совсем расцвела. Мне написали, что у нее появился постоянный поклонник, с самыми серьезными намерениями, между прочим. Как думаешь, ее отцу следует принять предложение этого уважаемого человека?

Арман оскалился.

- Я вижу, ты хорошо подготовился к играм в прятки. Именно поэтому, я до сих пор не смог напасть на ее след. Весьма проницательно, не только новое имя, но и новая семья. Но я тоже обещаю тебе, если не вернешь мне девку, я разведусь с принцессой.

Император сложил пальцы перед собой и продолжил изображать спокойствие.

- Разводы в Дарина вне закона, особенно в императорской семье.

На лице принца отразилось притворное изумление.

- Ну, тогда моя дражайшая супруга сдохнет на гильотине. - Арман повел плечами, разминая затекшие от напряжения мышцы. - Верни мою девку, и я лягу в постель с этой самовлюбленной дурой.

- Отлично. После трех месяцев брака, ты все - таки соизволишь разделить ложе со своей супругой.

Император с такой легкостью согласился на условия принца, словно и не надеялся добиться от сына большего.

- Где прячется Ламис?

Арман видимо расслабился и даже присел на край стола, но подрагивающая жилка на шее, выдавала его внутреннее напряжение.

- Манигет. Мой доверенный человек встретит тебя на границе.

- Что она там делает?

- Преподает в столичной школе для девочек, проживает там же, в пансионе для учительниц. Как видишь, я устроил все достаточно пристойно, словно для того, чтобы ты мог вернуть ее.

Принц взял со стола ручку, и некоторое время молча поигрывал ею, вертя между пальцами.

- Ты упоминал поклонника.

Император недовольно прищурился, разглядывая сына. Ему не нравилось поведение сына, слишком напоминавшее ревность. Ламис не была рабыней по рождению, но стала ею, утратив честь и положение. Он не был против брака наследника с дочерью барона, но он был против столь длительной связи единственного сына с никчемной рабыней.

- За ней пытается ухаживать отец одной из ее учениц. Он ведет себя весьма осмотрительно, не желая скомпрометировать будущую невесту. Этот мистер Навино более деликатен с Ламис, чем был ты в свое время. Он хочет на ней жениться, Арман.

Принц резко встал, нетерпеливо бросив ручку на столешницу.

- Если бы я сделал тогда то, на что рассчитывали вы с Вистериусом, то остался бы и без жены, и без наследника уже через полгода.

- Меня беспокоит твое упорное нежелание расставаться с этой бесполезной куклой. Ты выбросил ее из спальни, но уже через месяц прислал за ней, намереваясь вернуть в свою постель. - Император задумчиво разглядывал сына. - Ты красив, богат и знатен. Ты - принц крови. У твоих ног лежат жаждущие тебя женщины, готовые сделать ради тебя все, чтобы ты не попросил. Но ты укладываешь в постель глупую провинциалку, и мало того, селишь в своих апартаментах. Ты насилуешь ее по нескольку раз в день, так что приходиться прибегать к услугам врача. Потом приказываешь изготовить зелье, вызывающее плотское желание. Очень странный каприз, учитывая твою репутацию непревзойденного любовника. И сразу после этого ты увозишь рабыню на побережье. Пикники, морские прогулки, ты лично учишь Ламис держаться в седле и управлять яхтой. Все это чрезвычайно напоминает мне медовый месяц счастливых молодоженов. С законной супругой ты не пожелал столь романтично уединиться в отдаленном замке. Мало того, ты ни разу не переступил порог ее спальни, предпочитая развлекаться с многочисленными любовницами.

- Моя невинная супруга слишком занята фамильными драгоценностями Дарина, чтобы жаловаться на мое равнодушие. - Принц направился к двери, намереваясь тут же отдать распоряжения к подготовке его немедленного отъезда. - Сейчас я отправлюсь к ней, и будем, надеется на ее плодовитость, потому что спать с жеманной дурой еще раз у меня нет никакого желания.

Арман смотрел в окно кареты, на то, как Ламис шагала по тротуару, что - то, весело щебеча небольшой стайке девочек в школьной форме. Золотые локоны небрежно сколоты на затылке, и несколько прядей, выбившиеся из прически во время ходьбы небрежно спускаются вдоль тонкого овала лица. Черное пальто слегка приталенное, выгодно обрисовывало стройную фигурку. У школьных ворот к Ламис подошел молодой мужчина, к которому сразу подбежала одна из девочек и принялась нетерпеливо дергать за руку, требуя внимания. Мужчина с видимой неохотой отвел глаза от молодой учительницы и посмотрел на дочь. Арман резко выдохнул сквозь стиснутые зубы. Вайя Навино. Между тем остальные девочки уже скрылись за воротами и Ламис, улыбаясь ученице, что - то ей сказала и та, побежала догонять детей. Ламис шагнула следом, но мужчина придержал ее за руку, словно умоляя остановиться. Пальцы скользнули вверх по рукаву пальто, коснулись локона на меховом лацкане и девушка, покраснев что - то поспешно сказала, отступая от мужчины к распахнутым воротам. Но тот проявил настойчивость, удерживая девушку, торопливо пытаясь объясниться. И Ламис улыбнулась, нежно, с той теплотой, с какой когда - то смотрела на Армана, лежа в его объятиях, рассеяно накручивая его черные волосы на свой тонкий пальчик.

Принц одним ударом распахнул дверцу наемного экипажа и стремительно двинулся к застывшей на тротуаре парочке. Мужчина его заметил первым, смутился очевидца своих робких ухаживаний, и поспешно убрал пальцы с рукава пальто девушки. Арман презрительно скривился: учтивый ухажер чуть было не скомпрометировал даму сердца. Как это романтично и благопристойно. Как это в духе заветной грезы Ламис. Принц перепрыгнул сточную канаву и с размаху врезал кулаком в симпатичное лицо поклонника своей рабыни, сокрушительным ударом ломая челюсть противника. Ламис оглянулась, вздрогнула, и в ужасе застыла на месте, глядя в перекошенное яростью лицо своего господина.

- Я из тебя ремни нарежу, сука - выдохнул тот, замахнулся, но ударил в пол силы, не желая сразу калечить беглянку.

Случайные прохожие замерли, с недоумением и возмущением глядя, как высокий мужчина в приличной одежде, прямо у них на глазах избивает беззащитную девушку. Ламис не закрывалась от ударов. Она словно заледенела, упав с размаху в липкие воды жгучего отчаяния, не встать, не вывернуться. Он нашел ее. Схватив ее за волосы, принц резко потянул, заставив ее встать на ноги. Сломанная заколка со слабым звоном упала на каменную мостовую. Ламис опустила глаза вниз, на звук, и только сейчас заметила неподвижно лежащего на белоснежном, только что выпавшем снегу мистера Навино. И Талан, среди буйной зелени императорского сада... Искаженное мукой лицо, судорожно дергающиеся ноги и мерное раскачивание неподвижного тела под деревом. Принц уничтожал все доброе и прекрасное вокруг нее, оставляя лишь себя, дарившего ей боль и ненависть.

Ламис бросили на пол кареты, скрипнула ступенька под обутой в высокий сапог, ногой принца, дверь захлопнулась, ее везли на встречу с ночными кошмарами. Арман некоторое время просто разглядывал девушку неподвижно лежавшую у его ног. Потом вытащил носовой платок и небрежно бросил ей в лицо.

- Вытри кровь.

Девушка покорно выполнила то, что ей приказали. Затем приподнялась и села на обитое бархатом сиденье, не спрашивая разрешения у принца. Мужчина оценивающе смерил ее тяжелым взглядом, но ничего не сказал. Выяснение отношений оставил до возвращения в гостиницу, где он снимал часть здания с отдельным входом. В Манигет принц Дарина прибыл инкогнито, прихватив лишь нескольких слуг. Он остановился в гостинице пять дней назад, и нанял экипаж, желая немного понаблюдать за тем, как живет его рабыня. Она появлялась раз в день, неизменно в окружении учениц, выстроенных парами. Однажды он увидел сквозь огромную витрину галереи, как она что - то вдохновенно рассказывает детям, указывая на одну из картин. Арман не знал, что Ламис разбирается в искусстве. Девушка буквально светилась от непонятной радости, освещая мягким светом все вокруг себя. Принц наблюдал и ждал, ждал непонятно чего. Он так рвался сюда, желая прикоснуться, зарыться лицом в пахнувшие цветами золотые локоны, сжать в руках тонкий стан, растворяясь в блаженстве обладания ее телом. Но видел ее открытую улыбку, лучащиеся теплым светом глаза, плавные движения и боялся разрушить ее хрупкую иллюзию счастья. Он знал, что как только она увидит его, свет навсегда померкнет, она зажмется, привычно втягивая голову в плечи, будто стараясь стать еще меньше и незаметней. Она боялась его, даже когда думала, что любила. Резкий взмах руки, неосторожное движение и она инстинктивно шарахается в сторону, прикрываясь руками. В глазах липкий ужас, потом осознание произошедшего и заискивающая, извиняющая улыбка на все еще дрожащих от страха губах. Он тянул время, выжидал, наверное, внутренне страшась больше не увидеть на ее лице теплого света искренней любви. Она любила своих непослушных учениц, город с грязными улицами и прохожих. Она лучилась этой любовью, заставляя блики радуги танцевать вокруг себя. Арман выжидал день за днем, но появление на мизансцене Вайя Навино развеяло все его намерения быть терпимым. Теперь она сидит перед ним с разбитыми, припухшими губами, и багровый кровоподтек растекается по левой стороне лица. Он не хотел ее бить, не хотел ломать, снова превращая в вечно дрожащее в углу существо. Он всего лишь хотел, чтобы его собственность любила и почитала своего господина.

Экипаж остановился, и лакеи распахнули дверцу, спустив лесенку. Арман вышел, оглянулся, уверенный, что Ламис придется вытаскивать силой, но девушка послушно покинула карету следом за ним. В гостиной принц остановился и, скинув в кресло пальто, повернулся к замершей у дверей девушке.

- Поужинаешь?

Ламис криво усмехнулась и с вызовом посмотрела на принца.

- Предполагается сделать меня десертом?

Арман расстегнул и сбросил камзол, оставаясь в тонкой шелковой рубашке и узких, обтягивающих мускулистые бедра, брюках.

- Я могу быть твоим десертом. - Принц провокационно улыбался, подходя к Ламис. - Можешь меня зацеловать и зацарапать, милая. Я совсем не против.

Девушка отступила, но Арман успел стянуть с нее пальто и небрежно швырнуть его в сторону.

- Для этого тебе придется увеличить дозу волшебного порошка, а потом все это силой влить в меня.

Она ожидала, что принц смутиться, но тот лишь лукаво ухмыльнулся, разглядывая ее из под невероятно длинных ресниц.

- Умная девочка. Ты всегда любила читать.

- Я прочитала травник. В нем описывались и эти растения.

- Тогда ляг со мной в постель по собственной воле, не вынуждай снова насиловать. - Арман подошел вплотную, провел рукой вдоль ряда мелких пуговиц на застежке форменного платья. - Ты же понимаешь, что с твоим согласием или без оного, я все равно уложу тебя в постель.

- С каких пор тебе необходимо мое согласие, чтобы удовлетворить похоть?

Принц коснулся кончиками пальцев ее лица, не отводя потемневших от желания глаз от ее рта.

- Я хочу, чтобы между нами все изменилось.

- Отпустишь меня?

Принц нетерпеливо притянул ее к себе, набрасываясь жадным ртом на сладкие губы.

- С этого дня будешь принимать порошок.

Арман перекатился на спину, раздосадовано закрывая рукой глаза. Ламис судорожно всхлипывала, глотая слезы. Кровать скрипнула, принц встал и, потянувшись за халатом, приказал:

- Иди в ванную. Приведи себя в порядок. Возле умывальника я оставил твои порошки, не забудь принять.

Дверь хлопнула. Девушка с трудом села в постели, закуталась в простыню и осторожно пошла в ванную. Голова сильно кружилась. Умылась, стараясь не смотреть на себя в зеркало. Потом взяла стакан с водой, растворила в нем порошок и выпила, судорожно глотая горьковатую жидкость. Гарантия от нежелательных последствий ее связи с принцем. Она опять оказалась там, откуда сбежала к свету. Как только она выйдет отсюда, сильные руки снова уложат ее под мощное тело. Девушка судорожно всхлипнула, и ее стошнило. Стошнило от ужаса перед предстоящим. Она, как никто другой, знала темперамент принца, он не выпустит ее из постели так скоро. Ламис прополоскала рот и снова умылась. Она выдержит, она будет пытаться сбежать от принца, чего бы ей это не стоило. Ей помогал император, он может помочь ей снова.

Когда она покинула ванную, принц, стоя у кровати, сыпал в бокал вина кристаллики порошка из стеклянной бутылочки. Перемешал и протянул Ламис:

- Выпей.

- Я не желаю...

- А я желаю! Желаю, чтобы ты кричала подо мной от наслаждения, а не от боли. Не выпьешь сама, волью силой. - Он снова протянул ей бокал и повторил приказ. - Выпей, сейчас же.

Ламис взяла бокал дрожащей рукой и покорно выпила его до дна. Уже через минуту бледные щеки окрасил румянец, и дыхание заметно сбилось. Арман скинул халат, притягивая послушное его воли тело. Зарылся лицом в золотые локоны, жадно вдыхая аромат летнего дня, неизменно исходивший от Ламис, и соблазнительно зашептал в нежное ушко:

- Покажи, покажи мне, как ты ненавидишь меня.

Арман лениво наблюдал, как Ламис отодвинула тарелку с бутербродом, так к нему и, не притронувшись, и пододвинула чашку с кофе. Сделала небольшой глоток, скривилась и недовольно оттолкнула ее прочь. Небрежно собранные с двух сторон в хвосты волосы делали ее похожей на ученицу старших классов. Принц понимал, что ее тревожит, но развеивать ее страхи не спешил. Ламис подтянула под себя ноги и, наконец, перестала делать вид, что не замечает, сидящего за столом напротив принца.

- И когда предполагается меня наказывать?

Арман отложил нож и вилку, и отхлебнул ароматный кофе.

- Я не люблю этих игр, милая, но если тебя это заводит, пойдем в спальню и я тебя отшлепаю.

Девушка подтянула ноги к груди и обхватила их руками, напоминая ему еще больше капризную девочку, не желающую есть кашу на завтрак.

- Только не нужно делать вид, будто ты не понимаешь, о чем я говорю. - Ламис уткнулась лицом в колени и еле слышно добавила. - Я же знаю, что за побег раба казнят.

- И все равно пошла на это, Ламис.

Девушка вскинула на него свои огромные глаза, в которых плескались слезы.

- Я думала, что любила тебя, а ты отправил меня в каземат, даже ничего не объяснив.

- Я прислал за тобой через месяц. - Арман допил кофе и закурил тонкую сигару. - Ты просто не представляешь, на что мне пришлось пойти, чтобы вернуть тебя.

- Посланник императора уверял, что ты меня никогда не найдешь.

Принц снисходительно усмехнулся доверчивости своей юной рабыни.

- Мой отец разыграл собственную партию, а ты стала его пешкой. Когда мне доложили, что ты сбежала, я, естественно, отправился к отцу. Только он мог приказать что - то слугам через мою голову, фигурально выражаясь. Он не отрицал, что организовал твой побег, но поставил условие после выполнения которого, скажет мне, где тебя спрятали. Я, вполне естественно, отказал ему и отправил на поиски лучших людей. Но император предвидел нечто подобное. Слуги нашли четырех блондинок, спешно покидавших город, но ни одна из них не оказалась тобой. Я только потерял время, на что и рассчитывал мой отец.

Ламис невольно притронулась к левой стороне лица, на которой расплылся кровоподтек.

- Ты убил бы меня сразу?

- Возможно, - принц глубоко затянулся, разглядывая Ламис сквозь сизый дым. - Сказать, что я тогда был зол, значит, ничего не сказать.

- Его слуга обещал мне безопасность. Зачем было вообще затевать всю эту историю, если император с самого начала знал, что ты вернешь меня обратно.

- Вероятно, император предполагал, что я исполню любое его желание, чтобы вернуть тебя.

Ламис промокнула глаза салфеткой и громко высморкалась. По губам принца скользнула кривая усмешка. Ни одна из его женщин никогда не смела при нем вести себя настолько отвратительно. В его присутствие леди благоухали и соблазняли красотой грации. Вспомнить хотя бы собственную супругу. Немногим старше Ламис, благопристойная барышня, приходящая в неописуемый восторг от драгоценных украшений. Она отдалась ему, едва увидев в его руках рубиновое колье и серьги. И торговалась не хуже базарной торговки, вытребовав себе еще два колье и диадему, за то, что он использовал ее ночью не один раз. Ламис была другой. Она ничего не хотела от него получить, она не хотела его самого. А он хотел, стремился, сходил с ума от желания обладать ею, прикасаться, смотреть, как она просыпается в его постели, от его ласк.

- Что заставил тебя сделать император, если не секрет?

Арман раздавил сигарету в пепельнице и ухмыльнулся, глядя на Ламис.

- Я женился, милая.

- И я не понимаю, зачем было искать меня, если ты женился на прекрасной принцессе, - Ламис даже привстала со стула от переизбытка эмоций. - Больше нет никакой нужды удерживать меня.

Арман налил себе кофе и, снисходительно глядя на Ламис, поверх чашки, заметил:

- Мой брак не имеет никакого отношения к нашей связи, милая. Боюсь разбить твои наивные представления о нравственности, но большинство мужчин, не удовлетворяются одной женщиной.

Ламис опять присела в кресло, подтянув ноги к груди.

- Вистериус говорил, что нравственность понятие неизменное.

- Мой горячо любимый дядя забил твою голову пустой болтовней о прекрасном, а потом отправил ко мне, желая устроить наше взаимное счастье. Ты стала счастливее после встречи со мной, Ламис?

- Мне понравился дворец и бал, - девушка глубоко вздохнула и решительно прибавила. - И ты был очень красивый.

- Пока не превратился в зверя, изнасиловавшего тебя на полу гостиной? - Арман раздраженно забарабанил пальцами по столу. - Если бы Вистериус не забил тебе голову глупостями, то между нами все закончилось еще на той кушетке. Я подарил бы тебе кольцо или серьги, и тут же забыл, едва отвернувшись. Все, что между нами произошло, было ошибкой. Я не привык к отказам, а ты и вовсе не знала, как себя вести с наследником империи Дарина или обычным мужчиной.

- Недопонимание и незнание привели нас на эту террасу и за этот стол. - Ламис придвинула чашку и отпила остывший кофе. - Мне не нужно было отказывать наследному принцу.

- Тебе нужно ценить то, что сделал наследный принц ради тебя, - и, видя недоуменный взгляд девушки, пояснил. - Я женился, а свободу свою я ценю очень и очень высоко, милая.

- Я свою не меньше, милый, - Ламис насмешливо взирала на мужчину. - Мы сквитались.

- Опять дерзишь, девочка. - По лицу Ламис скользнула тень, и принц примирительно добавил. - Я не против, уж слишком скучно было с тобой в последнее время. Покорная, сломленная, безответная.

- Кто сказал, что теперь со мной будет веселей?

- Ты изменилась. - Арман откинулся на спинку кресла и изучающее уставился на Ламис, закинув руки за голову. - Стала прежней, даже красивее. Я опасался, что ты встретишь кого - нибудь, решишься на обман, может быть, даже выйдешь замуж.

- Я не встретила ни одного принца крови, ради которого стоило лгать и мошенничать.

- Эта надежда не покидала меня все то время, что я тебя разыскивал. - И неожиданно предложил. - Хочешь, уедем на побережье, в Темный замок?

- Ты бросил меня, едва мы оттуда вернулись в прошлый раз.

- Этого больше не случиться. Вынужденная разлука внесла определенные коррективы в мое отношение к тебе.

- Ты дашь мне вольную?

- Никогда, Ламис. Это мои гарантии, что ты меня не оставишь.

Девушка смотрела, нервно теребя дрожащей рукой прядь волос у виска.

- Я могла бы пообещать находиться рядом с тобой столько, сколько ты потребуешь. Зачем держать возле себя рабыню? Я останусь с тобой по своему желанию.

- Я предпочитаю собственные гарантии. Смирись.

- А ты, ты бы смирился?

- Я буду хорошим хозяином, Ламис, если ты боишься этого.

- Значит, теперь я могу не ложиться с тобой в постель?

- Не передергивай, или мы вернемся к нашим прежним отношениям. Я приказываю, ты молчишь и подчиняешься. Цени, милая мою доброту и склонность к компромиссам.

Принц встал из - за стола, лениво потянулся, разглядывая городской пейзаж за окном, и повернувшись к лакею у дверей, коротко приказал:

- Отправляемся через час.