Армии мусульманского Востока, VII - XI века

ГОСУДАРСТВА-ПРЕЕМНИКИ

В возникших после распада халифата Аббасидов небольших государствах армии в основном формировались по тому же принципу, что и при халифах. Разумеется, местные условия накладывали свой отпечаток и вели к изменениям, но прошло некоторое время, прежде чем традиции аббасидской тяжелой конницы были окончательно отринуты.

Двор Хамданидов в Сирии прославился покровительством арабской поэзии, а также ожесточенным сопротивлением византийской экспансии. При этом сходство между византийской и хамданидской армиями было большим, чем между Византией и остальными ее соседями, и прослеживается в организации тяжелой конницы, строительстве укреплений и тактике. Но сходство это было неполным. Хамданиды, сохраняя общее единство с их византийскими противниками в стрельбе из лука, отдавали предпочтение традиционному длинному арабскому копью и кольчуге, что получило отражение в поэзии этого периода. Арабский конник, потерявший копье, даже если сохранял при себе другое оружие, уже опасался противника, вооруженного так же, как и он сам. Такой же подход проявился и спустя четыре века в ранних из сохранившихся арабских наставлений по военному делу.

Если большая часть сирийских и анатолийских укреплений были выстроены из камня, то в Ираке и Месопотамии их обычно строили из кирпича. Примерно 2/3 таких кирпичных ворот сохранилось в Ракке — некогда цветущем городе в долине Евфрата, основанном багдадским халифом Майсуром (754–775). Восточные ворота, вероятно, можно датировать этими годами.

Было ли снаряжение арабов государственным, как это имело место при халифате Аббасидов в IX–X вв., остается неизвестным. Вероятнее всего, арабские воины закупали вооружение в таких высокоразвитых центрах по производству оружия, как Алеппо.

Включало снаряжение хамданидского конника конские доспехи или нет, но оно было таким тяжелым, что ему трудно было менять коня в ходе сражения. В этом нет ничего удивительного, особенно если мы познакомимся с описаниями арабской конницы в этом регионе в середине X в. Например, конники племени бану хабиб, соперничавшего с Хамданидами, имели мечи и копья из бамбука, кольчуги, золоченые ламеллярные панцири с покрытыми парчой кольчужными капюшонами.

В X–XI вв. вновь заявили о своем существовании курдские племена. Их воины обычно были вооруженными мечами конниками, часто более тяжело вооруженными, чем арабы, и на более тяжелых, видимо иранских, конях.

Особое значение, которое придавалось тяжелой коннице в Сирии и Египте в период распада халифата Аббасидов, вовсе не означает, что легкая конница прекратила свое существование. Политические беспорядки и, возможно, упадок оружейного производства могли стать причиной повсеместного возрождения легкой конницы. Так, второй правитель Египта из династии Тулунидов, баснословно богатый Хумаравах набрал целое подразделение своей личной охраны из воинственных бедуинов района восточной Дельты. Они также представляли собой легкую конницу.

(1) Бамбуковый лук пророка Мухаммеда (Музей Топкапу музеи, Стамбул). (2) Кавказский композитный лук VIII–IX вв. (Музей этнографии, Санкт-Петербург). (3) Кожаный чехол для лука с тетивой; Кавказ, VIII–IX вв. (Музей этнографии, Санкт-Петербург). (4) Бронзовое кольцо, одевавшееся на большой палец при стрельбе из лука из Евстата, Египет, 750–850. (Музей исламского искусства, Каир). (5) Наконечники тюркских стрел из Монголии, VII—Х вв. (6) Наконечник тюркской стрелы из Восточного Туркестана, IX–X вв. (Берлин). (7) Наконечники стрел из Алеппо, Сирия, XI–XIII вв. (Национальный Музей, № 0326-9.4, Дамаск)

Мирдасиды, правившие в северной Сирии после падения Хамданидов, были, вероятно, тесно связаны с бедуинами, и их армия имела более племенной характер, чем у их предшественников. Тем не менее, она была достаточно эффективной для того, чтобы разгромить огромное византийское войско в 1030 г. Причем многие из конников Мирдасидов не использовали стремена. Эти бедуинские всадники, описанные византийским хронистом как «отважные всадники, скачущие без седел», могли совершать набеги на принадлежавший Газневидам Восточный Иран, где их называли «отчаянными наездниками».

Падение власти Аббасидов на Востоке в середине IX в. привело к образованию ряда независимых государств. В армии Саффаридов, правивших в Восточном Иране, были возрождены традиции иранской конницы. Здесь также использовали арабских и индийских наемников, так как местные арабские племена хотя и продолжали сохранять свою идентичность, по постепенно утрачивали военную силу.

Это возрождение иранских традиций в еще большей степени заявило о себе в период правления династии Саманидов, которая из своего центра в Трансоксиане завоевала в X в. большую часть восточных территорий исламского региона. Скорее всего, именно саманидская армия описана в знаменитом эпосе «Шах-наме» и, хотя само повествование явно относится к доисламскому периоду, некоторые военные особенности, похоже, отражают современную Саманидам практику. Так описывается молодой вельможа, обучающийся верховой езде и владению луком и арканом. Его снаряжение меняется но ходу повествования и включает кольчугу, стеганый кафтан, различные шлемы, копье, аркан, лук и булаву. Очевидно, копьями сражались в начале битвы, затем пускали в ход меч и булаву. Поводья коня были ослаблены, а колени и стремена плотно сжаты, так как при атаке конника на них в большей степени, чем на седло, как позднее в Европе, приходилось напряжение от удара.

Саманидский боевой порядок, как это прослеживается в «Шах-наме», сохранил традиции раннего периода. Впереди выстраивалась пехота, вооруженная копьями, которые использовались как пики. За нею располагались пехотинцы в кирасах, метавшие дротики или стрелявшие из луков. Позади пехоты размещалась конница, а боевые слоны, если таковые имелись в наличии, прикрывали тыл. Тяжелая конница гулямского типа почти наверняка играла решающую роль. Часто упоминаются конские доспехи, а иногда конкретно указывается кольчуга для коня. Кое-где конские доспехи были из войлока, хотя они легко разрубались ударом меча. Правда, громоздкие доспехи также могли быть перерублены и, кроме того, не давали наезднику возможности уйти от погони.

Почти такие же войска составляли ядро газневидской армии на востоке исламского региона в XI в. Хотя там больше полагались на конных лучников, а из оружия отдавали предпочтение булаве и изогнутой сабле калачур.

На северо-западе Ирана и на Кавказе сохраняла свою эффективность тяжелая конница, особенно вооруженная мечами и использующая защищенных доспехами коней. Народы этого региона не играли большой политической роли, но то и дело упоминаются в разных источниках, например в хронике первого крестового похода «Деяния франков» (Gesta Francorum). Там, в частности, отмечено, что в тюркскую армию при Дорилее входило большое количество агуланов, возможно, имеются ввиду агованы из северного Азербайджана, которые сражались исключительно мечами, носили железные чешуйчатые или пластинчатые доспехи и ездили па конях, защищенных такими же доспехами.

Упадок Аббасидов на Западе привел к тому, что в военной области здесь сложилась более чем где бы то ни было запутанная ситуация. Здесь не произошло быстрого возрождения сравнительно отсталых берберских военных обычаев. Вместо этого возродилась арабская тактика, причем как среди самих арабов, так и среди берберов, принявших арабские обычаи.

Нам мало что известно о военном снаряжении в армии исламской Сицилии, но, скорее всего, там преобладали легковооруженные войска, хотя кольчуги здесь также были достаточно распространены. Булава продолжала пользоваться популярностью у мусульман даже при правлении нормандцев (XII в.) и упоминается в южно-итальянских источниках (в которых прослеживается сильное влияние ислама). Булава была типично арабским видом оружия, поскольку о ней не сохранилось упоминаний среди берберов, принявших на себя основной удар во время экспансии Фатимидов в X в.

Керамические изделия X в., обнаруженные при раскопках в Нишапуре (Хорасан) часто украшены изображениями воинов в доспехах, вероятно, из армии Саманидов. Большинство воинов изображено сидящими на конях. На данной иллюстрации изображен и пехотинец с двумя дротиками и большим щитом, следующий за всадником, одетым в короткую кирасу поверх кольчуги. (Музей восточного искусства, № 2629/3258, Рим)

Берберы, основным оружием которых продолжали оставаться дротики, вскоре оказались неспособными противостоять коннице гулямов. Тем не менее, они продолжали играть достаточно важную роль, пока не потерпели поражения во время гражданской войны Фатимидов в середине XI в. Видимо, отсутствие тяжелой конницы привело к тому, что берберские всадники были отброшены на второстепенные роли даже войсками ранних Фатимидов.

Конечно, некоторые берберы стали к концу IX в. использовать арабских коней и луки, но ясно и то, что кочевники Сахары обладали ограниченным количеством коней даже в середине XI в. Племена побогаче, такие, например, как Санхайа, могли выставить смешанную армию из конницы и пехоты, но, видимо, лишь ничтожно малая часть их воинов имела доспехи. Во всех этих североафриканских и египетских войсках по-прежнему преобладало тактическое взаимодействие между пехотой и конницей. Одной из вариаций, характерных для берберов, могла быть атака пехоты под прикрытием конницы, тогда как арабы предпочитали дожидаться атаки противника.

Турецкая конница гулямов, как оставшаяся от предыдущих правителей, так и вновь набранная в Сирии, вскоре оказала глубокое влияние на военные воззрения Фатимидов. Она должна была также оказать влияние и на конников фатимидской державы, которые не были гулямами — например, в 991 г. египетские конники описывались как одетые в кольчуги и шлемы, а кони их также были защищены доспехами. Полвека спустя вся конная элита появлялась на параде защищенная таким же образом, хотя, конечно, можно предположить, что остальная часть войска не была снаряжена так же хорошо.

Сохранилось очень немного образцов раннеисламских доспехов, правда, гораздо больше их сохранилось в соседних культурах, где пользовались сходным снаряжением. (А) Отдельная пластина и порядок соединения комбинированного бронзового и железного доспеха, обнаруженного в Хазри-абу-Наср (Юго-Западный Иран) в середине VII в. (Метрополитен-музей, Нью-Йорк). (В) Кожаные пластины и отдельная пластина из Мирама, юго-восточный Туркестан, конец VIII — начало IX вв. (Британский Музей). (С) Отдельная пластина и край ламеллярного панциря из Сан-Пао, Восточный Туркестан, X–XIII вв. (D) Отдельная пластина из Ицин Гола, Восточный Туркестан, X–XIII вв.

Усиление доспехов всадников, по-видимому, стало причиной того, что в конце XI в. в фатимидской коннице исчезли дротики. Тем не менее, в остальных регионах Северной Африки продолжала преобладать легкая конница, и это стало еще заметнее после нашествия арабских племен бану хиляль. Бедуинские воины в течение долгого времени использовались в Египте в качестве вспомогательной конницы. Вероятно, это были достаточно эффективные и хорошо обученные войска, хотя и легковооруженные. Многие из них в течение XI в. мигрировали на запад, хотя общая их численность продолжала оставаться небольшой. Потеря берберских территорий в Северной Африке, а также и невозможность пополнять свои войска рекрутами с восточных территорий после завоевания Ирана, Ирака и Сирии турками-сельджуками, означала для армии Фатимидов серьезное ограничение людских ресурсов. Увеличение набора за счет армянских наемников и освобожденных африканских рабов, а также привлечение городского ополчения ахдат в Сирии не могло компенсировать эти потери. При этом нельзя забывать, что основная часть египетского населения продолжала оставаться христианским. Фактически именно нехватка численности войск вынуждала Фатимидов так рассчитывать на свой флот, поскольку такая стратегия давала им возможность быстро перебрасывать небольшие соединения хорошо оснащенных войск в опасные для них регионы.

В VII–XI вв. почти во всех мусульманских войсках несли службу пехотные подразделения. Такими, например, в начале VIII в. были вооруженные только пращами воины берберских племен, которые сражались почти обнаженными. Местные волонтеры муттавьях также сражались в пешем строю против язычников и еретиков на многих направлениях, хотя обычно они могли воевать только в течение ограниченного периода времени. Так же действовало и временное городское ополчение ахдат. Впервые они появились в IX в. в Северной Месопотамии и Ираке, где их обязанностью была защита собственных городов и, хотя в их рядах были и конные воины, большинство сражалось пешими.

Большая часть Армении в IX–X вв. находилась под владычеством мусульман, что нашло отражение в описаниях ее армий, также сохранивших, впрочем, и византийские традиции. В храме Гагика начала X в. сохранилось множество великолепных резных украшений. Одним из них является данное изображение святого, сидящего верхом на коне и одетого в чешуйчатый доспех, разновидность которого, вероятно, получила распространение вдоль постоянно разрываемой в ходе военных действий анатолийской границы. (Храм Гагика, озеро Ван)

Ахдат стал играть важную роль в Сирии в X в., когда нависла угроза византийской экспансии. Временные войска несли службу и в других областях, включая Египет, где силы местной мусульманской полиции играли важную роль в конце Омейадской и начале аббасидской эпох. Местные египетские рекруты, вероятно, играли такую же важную роль даже при Тулунидах, пока поздние Фатимиды не попытались решить проблему нехватки людских ресурсов, формируя отряды из вооруженных крестьян.

Как правило, профессиональных пехотинцев набирали но этническому признаку. Поначалу наиболее важной из таких групп были арабы. В эпоху Омейадов старая система разделения на пять частей — авангард, арьергард, центр и два крыла — была преобразована в систему разделения на небольшие отряды кардусы, которые тесно взаимодействовали с конницей. На всем протяжении эпохи Омейадов пешие лучники без доспехов сохранялись в качестве отдельного подразделения. Возможно, их задачей было быстро приходить на помощь тому или другому испытывавшему наибольший натиск противника подразделению защищенных доспехами копейщиков. Пешие воины также использовали булавы, особенно если при атаке защищенная доспехами пехота образовывала защитную стену из щитов.

При ранних Аббасидах пехота продолжала действовать в том же духе, но вскоре к ним присоединили специальные отряды наффатинов, вооруженных греческим огнем и начиненными нефтью кувшинами. Пехота играла действенную роль в регулярно осуществляемых мусульманами набегах па территорию Византии. В ходе таких небольших рейдов пехота прикрывала конницу при прохождении через горные перевалы, а затем оставалась рядом с перевалами, обеспечивая возможность отступления. В ходе крупномасштабных операций в задачу пехоты входило обнаружение и уничтожение византийской армии.

Более подробные из доступных нам сведений касаются абна — одного из элитных пеших соединений аббасидской армии. Они базировались в Багдаде, и снаряжение воинов не особенно отличалось от снаряжения других пеших формирований Аббасидов. Сражаясь в обороне, абна были обучены, сохраняя строй, сдерживать натиск противника при помощи своих длинных копий и мечей с широким клинком, а затем переходили в рукопашную, сражаясь короткими мечами и кинжалами. В атаке вместо длинных копий использовались короткие копья или дротики, а иногда к ним добавлялись и булавы. Хотя обычно воины абна были защищены доспехами, они также умели сражаться без панцирей и даже без щитов.

А теперь речь пойдет о другой народности, воины которой часто служили в пеших частях. Дейлемиты с гор южного побережья Каспийского моря служили Омейадам и Аббасидам в качестве наемников, и при этом многие из них продолжали оставаться язычниками. Репутация этих заросших волосами воинственных горцев, употреблявших в пищу большое количество чеснока, с их ярко раскрашенными щитами и дротиками зупин, прочно утвердилась к Х в.

Будучи чрезвычайно мобильными и перевозя снаряжение на мулах, они в качестве щитоносцев использовали даже юношей и мальчиков. Сжечь свои щиты, потерпев поражение, считалось у дейлемитов знаком величайшего позора.

По мере роста их воинской славы, разнообразнее становилось и их снаряжение. Появились боевые топоры и луки, из которых стреляли короткими стрелами хузбан или джавалдуз. Однако тактика дейлемитов продолжала оставаться прежней: планомерное наступление под прикрытием стены из щитов, после которого в дело пускались дротики и, после прорыва рядов противника, начинался ближний бой с использованием боевых топоров. В конце X–XI вв. в Иране и Египте пехота дейлемитов действовала наиболее успешно, когда взаимодействовала с конницей, состоявшей обычно из тюркских гулямов. При правлении Фатимидов в Каире на вооружение дейлемитов поступил также и длинный овальный или каплевидный щит.

Рельеф из Гагика, па котором изображен тяжеловооруженный Голиаф, облаченный в кольчатую шапку или капюшон поверх чешуйчатого или ламеллярного панциря и ламинарные наручи. Меч почти полностью идентичен недавно обнаруженному экземпляру начала XI в. (Церковь Гагика, озеро Ван)

Дейлемиты не были единственными профессиональными пешими воинами в Иране. Народ Хорасана также был известен своими пешими бойцами, особенно искусными при осадных и не очень крупномасштабных военных операциях. Многих из них посылали на границу с Византией, где продолжали жить их потомки, известные в конце X в. производством осадного оборудования. Лучшее описание этой хорасанской пехоты мы вновь находим в эпосе «Шах-наме», хотя по большей части здесь описываются сражения, а не осады.

Дворец Хазр ал-Ашика стоит напротив руин огромного аббасидского городи Самарры на западном берегу Тигра. В отличие от прочих укреплении в Самарре, эти были лучше приспособлены к осаде. Вероятно, они были построены в конце IX в. для халифа ал-Мутамида, новые войска которого, сформированные из тюркских гулямов, составляли местный гарнизон. В настоящее время стены восстановлены.

В источниках упоминается, что хорасанский воин был вооружен щитом и луком, а пехота вела наступление при поддержке копьеносцев. Иногда пешие воины с копьями, защищенные щитами и пластинчатыми кирасами, выстраивались в первых рядах, а лучники и метатели дротиков располагались сзади. При третьем варианте пешие воины перемешалась в тыл, позади конницы и арбалетчиков.

Если в восточных регионах исламского влияния большая часть пехоты набиралась из отсталых горных районов, то в Северной Африке пехоту поставляли регионы, испытывавшие нехватку в лошадях в силу экономических или климатических причин. Не все темнокожие пехотинцы попадали на военную службу из рядов рабов, освобождаемых по завершению их военной подготовки. В первых армиях мусульман они, как правило, сражались как свободные люди. Тем не менее, большая часть темнокожих воинов, состоявших на службе поздних династий Северной Африки, были выходцами из среды рабов. В Аглабидском Тунисе и Тулунидском Египте они играли ведущую роль и на флоте. Многие из свободнорожденных мусульманских пехотинцев с темным цветом кожи, в основном из Сахары, служили и Фатимидам в X веке, сражаясь копьями и мечами.

Позднее они несли службу в гарнизонах многих сирийских крепостей. Количество освобожденных бывших рабов в Судане постоянно росло, пока к 1000 г. они не составили почти половину армии Фатимидов, а к концу XI в. 300 темнокожих гвардейцев, каждый из которых был вооружен парой разукрашенных дротиков и щитом, принимали участие в параде по случаю празднования Нового года в Египте.

Сохранившаяся информация о таких войсках в условиях, когда они находились на своих территориях, свидетельствует о том, что в конце X в. народности Дарфура и нагорья Тибести сражались только пешими, защищаясь большими, обтянутыми белой кожей щитами, подобными тем, что использовались в Марокко. Они были вооружены короткими копьями (или дротиками) и плохого качества мечами кустарного производства. Также они могли носить длинные защитные одежды с подстежкой. Племена северо-восточного Судана сражались без щитов, стреляя из луков и бросая дротики. Щиты из слоновьей кожи экспортировали с побережья Восточной Африки, известного арабам как Зиндж.

Значительную часть армий Фатимидов всегда составляла пехота, подразделения которой во время битвы формировались по племенной принадлежности. Вооружение пехотинцев обычно состояло из больших кожаных щитов, дротиков, луков со стрелами и слегка изогнутых иранских сабель калачур. Также многие пешие воины были защищены доспехами. Длинные алебарды сабарбарахдостигали в длину 5 локтей, причем 3 локтя занимал широкий железный наконечник. Арбалеты тоже уже были на вооружении, но, похоже, использовались главным образом на флоте.

Изображения ранних исламских судов редки и очень стилизованы. Вверху: блюдо IX в. из Египта с изображением галеры с треугольным парусом, большим количеством весел, якорями на носу и корме и развевающимися флагами (Музей исламского искусстви, Каир). Внизу: корабль с арабской астрономической таблицы, датируемой 1009–1010 гг. н. э. Вероятно, здесь изображено судно, плававшее в районе залива и, возможно, здесь мы видим самое раннее изображение кормового руля. Вид весел, возможно, объясняется формой созвездия Аргонавтов. Обращают на себя внимание разделенные грубыми циновками каюты на верхней палубе и треугольный парус, который здесь более четко показан, чем на остальных изображениях манускрипта (Сувар ал-Кавакиб, Библиотека Бодли, Оксфорд). Между этими рисунками имеется еще одно, даже более стилизованное изображение иберийской боевой галеры середины X в. (Библиотека Пирпонта Моргана, Нью-Йорк)

Следующая волна завоевателей из Северной Африки полагалась на свою пехоту еще в большей степени. Таким было племя мурабитин на юге Марокко. В отличие от других берберских воинов в середине XI в., они отказались от традиционной тактики повторных атак и отступлений. Вместо этого они занимали позицию и вынуждали противника брать инициативу на себя. Разбитого противника они не преследовали. Вероятно, такая тактика отразилась и в их названии, поскольку они создавали рибатили опорный пункт из своего тесно сплоченного и неподвижного боевого порядка. Такая стойкая тактика, очевидно, привела в смятение их испанских противников в битве при Заллаке в 1086 г. Что касается их снаряжения, то оно мало чем отличается от снаряжения прочих армий Египта и Северной Африки.

В раннем Средневековье корабли на Средиземном море могли выходить на лов рыбы как из мусульманских, так и из христианских портов. Зодчий, вырезавший в мусульманском стиле алтарный барельеф с историей о Иоанне (XI–XII вв.), был хорошо знаком с этой темой. Церковь Санта-Мария в Вале Поркланета находилась близ Амальфи — одними из «ворот» в Арабский мир.

При завоевании Египта Фатимидам помогал большой контингент христиан, вероятно с Сицилии или Сардинии.

В последние годы мусульманского правления на Сицилии воинские контингенты были очень разнообразными. Большинство воинов в них были легковооруженными, но, судя по их действиям при захвативших власть нормандских правителях, они были чрезвычайно искусными в ведении осад.

Известную роль в некоторых районах, расположенных в центре мусульманских владений, играли христианские воины. Правда, многие христианские общины на востоке уже утеряли свои военные традиции, но это не относится к армянам.

Многие из них приняли ислам, но большинство продолжало оставаться христианами даже состоя на службе у исламских правителей. В небольших количествах армянские наемники использовались египетскими Тулунидами в конце IX в., хотя многие из этих наемников, скорее всего, были мусульманами. Армянские воины также служили в войсках Хамданидов, Мирдасидов и Фатимидов.

Существенным образом ситуация изменилась после того, как Византия в конце XI в. оккупировала почти всю территорию Армении. Теперь армяне, среди которых было очень много христиан, мигрировали в Египет в больших количествах, и из них формировались большие отряды пеших лучников под предводительством армянских мусульман. Неустойчивая политическая ситуация в стране даже позволила армянским войскам захватить контроль над Каиром в 1073–1074 гг. А когда их предводитель стал главным министром при Фатимидах, на военную службу стали принимать еще больше его соотечественников. Только после завоеваний сельджуков и крестоносцев в Анатолии и Сирии набор армян в египетские войска сократился.

Влияние кочевых конных лучников Центральной Азии на развитие мусульманских армий было относительно слабым вплоть до XI в. Тюрки попадали к мусульманам либо в качестве рабов, которых готовили для исламских армий, либо в качестве наемников, сражавшихся бок о бок с другими наемниками. Сельджуки, представлявшие собой часть тюрок-огузов, разрушили этот стереотип, разгромив своих газневидских нанимателей и захватив затем большую часть восточных территорий ислама. Вместе с сельджукскими племенными воинами на эти территории пришли их тюркские семьи и стада. Таким образом, эти кочевники принесли не только свою культуру, но также и те средства, при помощи которых она могла сохраняться.

В этот период тюркские кочевые конные лучники образовывали основную часть сельджукских армий, действенность их тактики описана достаточно хорошо. В отличие от европейского, длинного лука, эффективность составного лука Центральной Азии зависела в большей степени от силы и равномерности натяжения, чем от веса стрелы. Такие стрелки могли послать стрелу на достаточно большое расстояние, что делаю их способными пускать легкие «дальнобойные стрелы» в точно заданные места, находившиеся, например, внутри укреплений. Что касается их тяжелых стрел, то, пущенные с ближнего расстояния, они обладали огромной пробивной силой. Темп стрельбы этих кочевников также был очень высоким. Другой важной особенностью кочевых конных лучников в XI в. было повсеместное использование направляющего приспособления для коротких стрел.

Сельджуки успешно использовали конных лучников, хотя они сами по себе редко могли обеспечить победу и, как правило, требовалось осуществить еще и заключительную атаку, переходившую в ближний бой. Также бывали случаи, когда отряды тюрков терпели поражение или попадали в засаду. Разгром огромной византийской армии при Манцикерте в 1071 г. был в большей степени обеспечен профессиональной армией султана, а не тюрками. Во время битвы султан отложил в сторону свой лук, взял булаву и меч и надел кольчужную шапочку и шлем, прежде чем предпринять заключительную атаку. Однако в хрониках крестоносцев утверждается, что, прежде чем переходить к ближнему бою, тюрки чаще перебрасывали свои луки через плечо, чем использовали футляры для луков. Таким образом, похоже, что описанными выше воинами были все-таки гулямы, а не кочевые тюрки. Такие воины использовали после лука булаву и меч и, вероятно, бросали свои легкие копья как дротики, прежде чем приступить к заключительной атаке.

В те времена кочевых тюрков в больших количествах направляли в пограничные районы, так как они проявили себя как политически неблагонадежные по отношению к сельджукским султанам. Впоследствии они нашли применение своей воинственной энергии, выступая в качестве гази, или бойцов за веру. Фактически основанное сельджуками в Анатолии государство Рум представляло собой такую тюркскую провинцию гази.

Тюрки Рума очень скоро пришли в упадок под давлением Византии, а в Иране и на плодородном полумесяце период их доминирования был еще более коротким. Огромное царство великих сельджуков начало распадаться в конце XI в. перед появлением крестоносцев на Ближнем Востоке, и огромные территории оказались под властью династий их преемников. Однако хоть эти преемники и сохраняли сельджукские традиции в собственных войсках, было бы неправильно рассматривать их воинский уклад как чисто тюркский. В то время сельджукские армии уже делились на две части, небольшой аскар или профессиональные войска гулямов и большую часть наемников, в которую входили и тюрки. Аскар являлся постоянной армией, тогда как вспомогательные войска могли собираться только для специальных военных кампаний. Набор во вспомогательные войска осуществлялся в больших количествах из рядов арабских бедуинов.

Сравнительный упадок значения тюркских конных лучников не имел места в восточных провинциях Ислама вплоть до середины XII в., поскольку эти регионы теснее соприкасались с исконными землями тюрков в Центральной Азии.

1,2. Пехотинцы гвардии Омейадов, середина VIII в.

Халифат очень скоро превратился в одно из самых богатых государств в мире, и литературные источники подтверждают этот факт, давая описание элитных дворцовых войск. На воине слева мы видим островерхий шлем, скрытый под тюрбаном. Такой воин мог сражаться в шеренге под прикрытием стены из щитов. Его товарищ, одетый в персидский шлем и чешуйчатый панцирь, мог быть одним из тех единоборцев, которые первыми вступали в бой перед началом сражения. (Фреска в Кусайр Амра, Иордания; статуэтки из Хирбат ал-Мафджир, Палестинский археологический музей, Восточный Иерусалим; монета халифа Абд ал-Малика 694/695 гг., частная коллекция)

3. Всадник гвардии Омейадов, середина VIII в.

В самый ранний период мусульманской конницы ее составляла бедуинская знать, но ее роль оставалась второстепенной, пока не были введены в обращение стремена. Этих воинов, не имевших доспехов, можно было использовать только для разведки и перестрелок. (Фрески в Кусайр Амра, Иордания; Коптские бронзовые статуэтки, VI–VIII вв., частная коллекция)

4. Омейадский пеший лучник, середина VIII в.

Этот арабский воин защищен покрытым тканью сегментным шлемом и вооружен тяжелой булавой и составным луком ранней формы, спрятанным в футляр без тетивы. (Статуэтки и фрагменты фрески из Хирбат ал-Мафджир, Палестинский археологический музей. Восточный Иерусалим; сирийское серебряное блюдо, найденное близ Перми, Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург)