Аромат

2

В этот же момент в сотнях километров от них черный сверкающий седан парковался на улице поблизости от ратуши. Водитель выключил мотор, опустил противосолнечный козырек и бросил взгляд в зеркало в салоне машины. На заднем сиденье его шефиня была погружена в чтение какой-то статьи.

– Мы прибыли, мадам.

Нора подняла голову и огляделась. Ничто не указывало, что они в Мелёне. Придется поверить на слово.

Достав пудреницу, она проверила, все ли у нее в порядке с внешним видом. Сияющее лицо молодой тридцатилетней женщины не выдавало усталости, которая копилась в ней с тех пор, как она заступила на свою должность. Только под глазами пролегли легкие тени. «Это знаки отличия работающего человека», – однажды заверила ее мать. Многие коллеги предсказывали, что она постареет до срока, имея в начальницах эксцентричную директрису «Фрагранции». После пяти лет добросовестной и преданной службы Нора, разглядывая себя, пришла к выводу, что они все могут подавиться своими пророчествами. Потом убрала пудреницу в сумку и вышла из машины.

– Я минут на двадцать, Франсуа, можете пока спокойно прогуляться, – бросила она водителю, прежде чем захлопнуть дверцу.

В этот предвечерний час центр города уже начал клевать носом. Только горстка прохожих да кучка заблудших туристов нарушали апатичную атмосферу. Но и эти неуместные нарушители скоро вольются в общий порядок. Один за другим коммерсанты на улице Генерала де Голля опускали металлические жалюзи, утомившиеся за день не меньше владельцев. Неподалеку Альмон, добросовестно обежав весь город, наконец-то воссоединялся с Сеной.

Молодая женщина бросила взгляд на экран своего мобильника. Когда она проходила в ворота решетки, служитель предупредил, что парк скоро закрывается. Она поблагодарила и продолжила путь.

Перед ней вырисовалась точка встречи – одинокое дерево рядом со скамейкой. Несколькими часами ранее Али Аббад из судебной полиции прислал ей сообщением описание этого места. Даже ее собственные каблуки, поскрипывающие по посыпанной гравием дорожке, казалось, посмеивались над ситуацией. Вся нынешняя обстановка абсолютно не соответствовала обыкновениям следователя.

Издалека Нора заметила, как он, загасив сигарету о деревянную плашку и сунув окурок в карман, встал и двинулся ей навстречу. Али Аббад был плохо выбрит и неряшливо одет, словно несколько дней не заходил домой. Длинный плащ с поднятым до глаз воротом завершал неприглядную картину. Подойдя почти вплотную, он споткнулся и выронил папку.

– Все в порядке?

Нора наклонилась, помогая ему собрать рассыпавшиеся по земле бумаги.

– Простите.

Когда следователь разогнулся, в лицо молодой женщине пахнуло ароматом одеколона Fougère moderne[6], который Али покупал в супермаркете со своих двадцати лет. Этот коктейль из лаванды, дубового мха, кумарина и сигарет был его ольфакторной подписью. Его главным отличительным признаком. Отряхнув рукавом папку с бумагами, он протянул ее Норе:

– Мне опять нужна ваша помощь.

Он прикурил новую сигарету и предложил пачку ей. Она отказалась.

Дело, по которому он к ней обратился, касалось истории с изнасилованием на вечеринке. Проглядывая страницы досье, Нора поняла, что воспоминания подавшей жалобу женщины грешили пробелами. Та терпела неудачу при каждой попытке описать своего обидчика. Периодически ее, вызывая панические атаки, мучили неожиданно всплывавшие отголоски этого жуткого нападения. Посттравматический синдром, с которым привычно сталкиваются психологи, работающие с жертвами. Допросы молодых людей, присутствовавших на вечеринке, ни к чему не привели: никто ничего не заметил. Прямо-таки сборище подслеповатых юнцов. Единственное, что можно было сказать с уверенностью, просмотрев отчет, – полиция взялась за дело всерьез.

– Учитывая, как сейчас обстоят дела во «Фрагранции», боюсь, мы будем вынуждены отказаться от любого нового задания.

Нора хотела вернуть досье инспектору, но тот его не принял.

– Я бы прибегнул к другому способу, будь у меня выбор. Прокурор отказывается продолжать расследование, если вы не вмешаетесь, чтобы подтвердить след.

– Какой след?

– Имеется подозреваемый. Вам достаточно развеять наши сомнения.

– Мне очень жаль, но мы не сможем вам помочь.

Она постаралась избежать сочувственного тона. При данных обстоятельствах вставать в театральную позу было бы по меньшей мере непродуктивно.

Али достал свой мобильник:

– На прошлой неделе коллеги из Марселя прислали мне фотографии одной операции по захвату.

Нора взяла телефон у него из рук и внимательно вгляделась в каждое изображение. Это была хроника ликвидации подпольной лаборатории. Мужчины в форме с нашивками бригады по борьбе с наркотиками выставляли в ряд большие синие бидоны. Ей вдруг стало интересно, не скрываются ли за их защитными респираторами улыбки.

– Сколько?

– Сто литров. И очень плохого качества. Половина потребителей отравилась этой фальсифицированной ЛМС. Моим коллегам в конце концов удалось допросить их непосредственно в больничных палатах. Но не стоит беспокоиться. Мы поступили, как и в предыдущих случаях. Предъявили этим горе-химикам другие пункты обвинения. Они надолго отбыли в казенный дом.

Али забрал свой телефон.

Нора сочла попытку шантажа грубоватой и не преминула довести это до сведения агента. Угроза поставить под удар отношения, сложившиеся между полицией и «Фрагранцией», была просто смешной. Конечно, предприятие нуждалось в силах правопорядка, чтобы держать свою деятельность в секрете, но и те много бы потеряли, если бы лишились услуг «Фрагранции».

– Не станем впадать в низкопробное запугивание, договорились? От этого никто не выиграет.

Нора вернула досье. На этот раз полицейский его принял.

– Как только нам позволит график, вы сможете снова рассчитывать на наше сотрудничество.

Несколько метров оба прошагали в молчании. День клонился к закату, становилось все холоднее, и между двумя затяжками Аббад подышал на пальцы, стараясь их согреть.

Нора уже было поздравила себя с избавлением от логистического ада этого задания, которое потребовало бы не только тщательной организации работы ольфакторов и дешифровщиков, но еще и продумывания различных сценариев, однако внезапно ее кое-что смутило.

– А почему именно это расследование, а не какое-то другое? Обычно вы не обращаетесь к нам с рядовыми происшествиями. Послушайте, подвергшаяся нападению на вечеринке девушка – это, конечно, неприятно, но не кажется ли вам перебором привлекать в данном случае «Фрагранцию»? Тем более что наше сотрудничество должно оставаться неофициальным.

Али так сильно затянулся сигаретой, что та сгорела до фильтра. Он был знаком с жертвой. Эта информация не понравилась Норе, но теперь она, по крайней мере, лучше понимала его поведение и причину дешевых полицейских угроз. Он был эмоционально связан с этим делом. Нора всегда с опаской относилась ко всяким тонким чувствам. Особенно чужим. По части привнесения бардака в общую картину душевным страданиям равных не было.

– А если бы сеанс выявил виновность вашего субъекта, против которого вы не нашли никаких дополнительных улик? Что бы вы стали делать? Излишне напоминать, что признание под ЛМС никак не может фигурировать в уголовном деле.

Впервые взгляд Али оторвался от его башмаков и встретился со взглядом Норы.

– Ваше дело доказать его виновность. Остальное я беру на себя.

Нора воздержалась от замечания, что он не ответил на вопрос. Откровенно говоря, ей было плевать, что он собирался предпринять в таком случае, – помогать-то ему она все равно не намерена. Неожиданно перед ними из ниоткуда (а может, из кустов) возник служитель.

– Ну все, хватит. Я же предупреждал мадам, что парк закрывается. Вынужден попросить вас покинуть это место.

Нора извинилась, и они направились к выходу. За оградой Али удержал Нору за руку и, дыша на нее табаком и алкоголем, прошептал:

– Искра.

Молодая женщина отпрянула. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не выдать своей оторопи. Не дожидаясь ответа, Аббад сунул папку в сумку Норы и исчез на перекрестке с улицей Контрэскарп.

– Да твою же мать, – вырвалось у нее.

Он ее все-таки прищучил.